Жарко - оранжевое солнце склонилось к самой кромке густо заросшей вековою тайгою горы. Остановилось, словно проверяя напоследок: всё ли сделано? Густой, напоенный ароматами смол и трав, прокалённый за день воздух нехотя отрывался от земли и поднимался, вверх уступая место вечерней прохладе. Здесь, в низине, у горной речки, стало заметно свежее. Весело напевая свою вечную, бесконечную песнь, бежит вода. Перепрыгивает с камня на камень, плутает меж корней и ветвей красавиц - ивушек. Спешит. Спешат за ней и три лёгкие фигурки едва различимые за тенью деревьев. Неслышны их шаги, неуловимы движения, и только звонкие голоса перекликаются со спутницей - рекой.
Мигнув на прощание, солнце скрылось за перевалом. Вспыхнули в вечернем небе, ярко - алым цветом снежные "белки" с далёких, горных вершин. Как гигантские, фантастические свечи. Впрочем, вышедшим, наконец, к пологому берегу небольшой заводи девушкам, не было совершенно ни какого дела до горных красот. С раннего утра они были в пути, ходили на дальний малинник (поблизости от поселения ягоды уже не осталось). Усталые, но довольные возвращались теперь домой, несли на головах полные до верху корзины.
- А я река, а я вода, а я бегу всегда - всегда! - звонко пропела та, что шла первой - невысокая, стройная девушка шестнадцати лет. Поставила свою ношу и, скинув просторное из грубого полотна платье, со смехом вбежала в разлившуюся заводь. Только брызги полетели во все стороны.
Бронзовую от загара кожу обожгла вода - ледяная даже в самый жаркий день, ведь она берёт своё начало с ледников.
За шумом брызг и собственным смехом, красавица не сразу услышала окрики оставшейся позади сестры. Потом, словно почуяв неладное, остановилась - на противоположном берегу, совсем недалеко стоял широкоплечий, молодой мужчина в замшевой куртке охотника. Кривой нож на поясе, за спиной - лук со стрелами. Рядом черный жеребец жадно пьёт воду. От неожиданности, Айне даже показалось, что она видит собственное отражение в чёрных, слегка раскосых глазах незнакомца. Голос сестры вернул к реальности и, плеснув водой, девушка бросилась обратно.
- Какая ты беспечная! Глупая! - спеша накрыть её платьем, ругала Айка (сестра). Айна растерянно кивала, готовая согласиться сейчас с чем угодно, и только третья в этой компании - Рыжая Нами громко хохотала, тряся гривой нечесаных волос.
- Ты и правда самая глупая в племени! - отсмеявшись, сказала она, наклонилась к воде, зачерпнула ладонями, омыла лицо и плечи. Айка тоже вошла в речку. Не далеко - по колено. Она была старше своей сестры всего на год, немного выше ростом, немного светлее цветом волос и глаз, и ещё - гораздо осмотрительней.
- Кто это был? - уже вполне придя в себя, поинтересовалась неугомонная Айна. Сидя на тёплом, нагретом за день камне, она отжимала от воды тяжёлую, тёмно - русую косу.
- Чигир. Чигир - охотник - не оборачиваясь, ответила Айка.
- Да? - девушка удивлённо повертела головой, оглядывая ещё раз противоположный берег. Но там давно уже было пусто и только печальные ивы клонились к воде.
- Раньше смотреть надо было - усмехнулась Рыжая - тебя кочевник утащит - не заметишь!
- Ну, уж на тебя точно никто не позарится! - не осталась в долгу Айна. И только Айка не обращая внимания на начинающуюся перебранку, пригладила волосы, отряхнула платье и молча взялась за корзину. Идти осталось немного.
- Смелая при сестре-то! - следуя её примеру, хмыкнула Нами. Признавать своё поражение не приятно и не хочется, но последнюю она действительно опасалась.
Цепочкой, девушки покинули тихий берег и вскоре даже голоса их стихли вдали.
Невидимый за деревьями охотник, стоял ещё какое-то время, смотрел им вслед. Затем бесшумно отступил к ждущему неподалеку жеребцу, сел верхом и направил его в другую сторону.
Еле различимая в траве бежала тропка. Неслышно ступали по ней обутые в мягкие плетёнки девичьи ножки. Дорога домой всегда, кажется короче.
Лес кончился как-то сразу и неожиданно, без какого-либо подлеска. Вдоль тропы потянулись засеянные хлебом пологие склоны. В долине, как в чаше, окружённой со всех сторон горами, лежало селение. Селение людей называющих себя грифами.
Шестиугольные, рубленые дома с остроконечными крышами и огороженные загонами для скота, отдельными хуторками протянулись вдоль реки. Поднимаясь от крыш, стелется над долиной сизый, пахнущий хлебом дымок.
За домами, слово кучи беспорядочно наваленных досок и соломы расположились хуторки землянок. Там тоже готовится пища. Там испокон веков живёт племя землепашцев. Далёкий лай собак, примешиваясь к мычанию коров, разносится по нависшим над противоположным берегом реки скалам и возвращается эхом обратно. Причудливые тени, беря начало с гор, тянутся через всю долину.
- Смотри - указала сестре Айна на дом во дворе, которого горели сразу три костра, и было слишком многолюдно - у нас уже народ собрался, опоздали мы к началу праздника.
- По мне так лучше бы его не было - пренебрежительно хмыкнула в ответ Ая.
Дело в том, что селение их (как уже сказано было выше) делилось на две части: "старых" - тех , что жили в землянках, занимались земледелием, и "новых" или Грифов - эти пришли в долину сравнительно недавно, строили дома, вели полукочевой образ жизни. занимались скотоводством (в перерыве между военными набегами), впрочем, хлеб тоже сеяли. У "старых" всё ещё сохранялся матриархат, то есть во главе рода стояла старшая женщина. Как правило имевшая нескольких мужей. После свадьбы в таких семьях муж переходил жить в дом жены, или по договорённости должен был отработать определённое время. У "новых" же - во главе рода стоял мужчина. И здесь уже он мог иметь нескольких жён. А особенно если этот мужчина силён, богат (по тем меркам и понятиям), и ко всему прочему, является вождём племени. Как в случае с сёстрами, спешащими сейчас (или не очень, спешащими) к своему дому. Их дядя недавно погиб на охоте и по обычаям "новых" его жену наследует (если хочет) ближайший родственник. У самого Рукха Волкодава (так прозвали его соплеменники) уже были две жены, матери девушек. Он решил принять оставшуюся вдовой невестку. Сегодня ночью она станет его. Это обстоятельство очень не нравилось ревнивой и своенравной Айке - дочери старшей жены вождя. Айна никак не относилась к выбору отца, ясно понимая, что от её мнения здесь всё равно ничего не изменится. Она была дочкой младшей жены и видимо унаследовала тихий нрав своей мамы. Рыжая Нами, идущая сейчас последней, тайком ( открыто можно было нарваться на неприятности в виде Айки, явно желающей в данный момент кого-нибудь прикончить) злорадствовала и посмеивалась над сёстрами. Сама она принадлежала к одному из "старых" родов, и перспектива обзавестись второй мамой или стать второй женой в доме мужа для неё попросту отсутствовала. "Новые" никогда не брали в жёны девушек из "старых" родов считая их грязными. (Удивительно вообще такому близкому проживанию двух таких разных племён!) У "новых" девичья честь была главным богатством невесты, в отличие от "старых", где девушки сначала могли нарожать ребятишек, и только потом выбрать им отца. Кстати именно поэтому Айка сегодня так ругала сестру ( а вдруг мужчина соблазнился бы!) и поэтому над их испугом так потешалась Рыжая - она была бы очень не против соблазнить того охотника. Впрочем, мы немного отвлеклись, а сёстры, тем временем, уже подошли к своему дому, где сейчас собралась на праздник большая часть жителей селения. Погребальная церемония и похороны погибших в последнем походе героев плавно перетекла в свадебный пир. Этому способствовала большая схожесть обоих обрядов. (И в первом и во втором случае проводилось коллективное курение семян дикой конопли). А из дома вождя уже доносились стоны красноречиво говорящие соплеменникам о том, что "жених" силён, а "невеста" чиста.
- Это после трёх лет замужества! - зло усмехнулась непримиримая Айка. - а сына, наверное, наш дядя выносил и родил сам от себя.
Сестра только пожала плечами, сейчас её больше занимала другая проблема - куда бы деть опостылевшую корзину, да желательно так, что бы ни кто не свистнул ягоду "под шумок", а то получится, что зря ходили!
- Вон мамы - указала она, заметив за толкучкой, знакомые лица - пойдём к ним.
Не говоря ни слова, Ая двинулась в указанном направлении. Рыжая. Как-то незаметно исчезла ещё при входе в посёлок.
Уже почти стемнело, если не считать только светлой полоски над западным краем гор. Широкий двор перед домом вождя освещали костры и факелы. На расстеленных кошмах, а иногда и просто на траве сидели гости. Лучшие места занимали представители более сильных родов племени (эти принесли богатые дары и по праву рассчитывали на несколько особое отношение со стороны хозяев праздника). Те, что по беднее, образовывали свои "кружочки", или переходили от одной компании к другой, в надежде примкнуть к тем, где по сытнее угощение и объёмнее чаша с хмелящим соком ягод. Громкие поздравления в адрес молодожёнов и пожелания им здоровья и достатка, выделяясь из общего гула, слышались со всех сторон. Молодёжь, тем временем, сбиваясь в стайки (девушки отдельно, юноши отдельно) занимались организацией своего веселья. А именно - расстилали самый широкий ковёр в том месте где, света было больше всего. Там же слышались звуки настраиваемых инструментов, обрывки мелодий. Вот барабан рассыпался дробью - это барабанщик разминает руку. Ему сегодня придётся потрудиться!
- Мама! - услышав это и сразу позабыв про всё на свете, вскочила Айна - сейчас будет танец, а я! А мои браслеты!
- Успокойся - мягко улыбнулась в ответ Муна, достала небольшой узелок - вот твой наряд, переодевайся, мы с Саяной прикроем.
- Вот ещё - беззлобно отозвалась старшая жена, высокая, крупная женщина - дел мне мало, что ли?
Сама уже правда встряхнула покрывало, кинула другой конец снохе
- Держи, горе моё - Муна взялась за середину полотна, натянула, свободные концы свесились "домиком" до земли.
- А ты, Айка? - спросила Айна, исчезая под этой импровизированной ширмой.
- Я лучше станцую у неё на похоронах - мрачно отшутилась сестра в привычной для сегодняшнего вечера манере. Никогда она не признает эту новую маму! Саяна только покачала головой - её дочь была слишком похожа на неё саму в молодости, а значит, в ближайшее время покоя не жди. Достанется всем. Мысли её нарушил звонкий детский голос, шестилетняя девчушка, с ног до головы украшенная блёсками из фольги, громко напевая, подскочила к матери - Муне.
- А сестричка моя разве ещё не вернулась? - покрутившись, громко спросила она.
- Здесь я, не ори - вылезла из-под покрывала Айна. Мерцающий свет факела, заинтересованный таким зрелищем задержался на площадке, и вроде даже светлее стало.
- Вот это да! - восхищённо прошептала Аюнка - сестричка моя, ты такая красивая!
- Даже слишком - тихо добавила Саяна, она всегда считала, что такая красота приносит одни неприятности.
Платье из тёмного грубого полотна, повседневная одежда девушек этого дома, сменилась сейчас на лёгкий шёлк небесно голубого цвета. Край подола широкой юбки и рукавов были расшиты серебряной нитью. Покружившись, Айна резко остановилась, бронзовые колокольчики на её браслетах отозвались мелодичным перезвоном.
- Ну, пошли уже - потянула за руку Аюна.
- Пошли - легко поддалась девушка. Крикнула, сорвавшись с места - Догоняй!
Девчонка живо припустила следом, и обе растворились в толпе.
- Всё бы им только танцы - складывая покрывало, беззлобно пробурчала вслед убежавшим Саяна. Она тоже любила праздники, и была танцовщицей не из последних, просто эта сегодняшняя свадьба ни как не располагала к веселью. И всё же, когда Муна, прибрав вещи дочери, высказала предложение пойти по "болеть" за Айну, Саяна сразу согласилась. Айки к тому времени уже след простыл.
Пробиться к зрительным местам вокруг ковра оказалось не простым занятием, но выполнимым. И обе женщины (в основном благодаря бесцеремонной Саяне) заняли места у самого края. Здесь был отличный обзор всего происходящего. У края напротив расположились музыканты. Два барабанщика выводили размеренный ритм, на который ложились различные мелодии, ведомые с помощью инструментов, которые, пожалуй, можно смело назвать прадедом ситара и прабабушкой гармоники. На самом ковре (доисторическом дансполе) две группы, состоящие из нескольких девушек и парней, старались перепеть и перетанцевать друг дружку. Выходило очень весело и зажигательно. Пританцовывая и подпевая, зрители громко "болели" за своих.
- Ты смотри, что выделывает! - усмехнулась Саяна, глядя, как Айна выводит сложный узор танца. Ритм всё ускорялся, а она знай, своё отплясывает, ни чуть не сбиваясь. Только на миг показалось, что в глазах девушки мелькнуло что-то похожее на испуг. Впрочем, этого ни кто не заметил.
- Айна твоя, что-то слишком ласково Ясуру улыбается - негромко сказала снохе Саяна, давно следившая за указанной парочкой - похоже, любовь у них
Высокий, кучерявый парень тоже стоял в ряду болельщиков, громко подкрикивал, хлопал в ладоши и не сводил восхищённого взгляда с танцующей девушки. Айна, время от времени, посылала улыбки любимому. Только один раз, всего на миг, мелькнули в толпе знакомые чёрные глаза. Вновь отразившись в них, девушка едва не сбилась с ритма, но удержалась. А глаз как не бывало. Может быть, их и не было?
- Ясур из хорошего, сильного рода - подтверждая, тем самым, догадки снохи, ответила Муна, сама она давно знала о тайне дочери - поди, хозяин отдаст за него.
Хозяином она (как и многие женщины из родов "новых") называла мужа. Только он мог решить, когда и за кого выйдут его дочери. Саяна согласно кивнула
- Может и отдаст, если сам Протан, отец Ясура посватается. - И наклонившись к самому уху Муны, добавила тише - Главное, что бы влюблённые наши, глупостей не натворили. А то сама понимаешь
- Я тоже всегда говорю ей об этом - подтвердила женщина. Айна, в это время, вышла на второй круг - все приветствовали её громкими криками, и в этом гуле бесследно исчезла дальнейшая беседа двух мам. Подзванивая себе колокольчиками с браслетов, Айна танцевала, не чувствуя усталости. Словно с наступлением ночи на неё снизошла сама богиня танца. Звонкая песнь девушки, украшенная музыкой поднималась к далёкому звездно-синему небу, разлеталась на многие километры по тихой, спящей тайге. Трое тёмных всадников, поднявшись на гребень горы Медведицы, остановились. Отсюда всё селение видно было как на ладони. Была слышна далёкая музыка.
- Веселишься Рукх - усмехнулся один из всадников - ну давай-давай. Отдохнём до утра в пещере. - Последние слова относились к двоим другим. И не глянув больше вниз, тёмный незнакомец направил коня в сторону одному ему ведомой пещеры.
Тихо в природе: ни ветерка, ни шороха. Так тихо бывает только очень ранним утром в горах. До рассвета ещё далеко, но небо уже посветлело и полиняло в серый цвет. Обильная роса легла на альпийские травы. Туманы сплошь заполнили низины, и любой звук тонул в них. Именно в это время, к подножию горы Медведицы, спустились трое мужчин на гнедых конях. Шли цепочкой - густая в этом месте тайга, не позволяла большего. Молчали. Каждый четко знал свою задачу, к тому же, все трое прекрасно ориентировались, попросту зная здесь каждую тропку.
Лес кончился и всадники друг за дружкой, шагом въехали в густой, белоснежный туман. Видимость была лишь на расстояние вытянутой руки. В таких условиях можно было надеяться только на острый слух. Что не преминул сделать Старший - негромко скомандовав своим "стоять", он тоже придержал коня и прислушался. Да, ему не показалось, со стороны ущелья к селению действительно скакали несколько конных. Непроглядная пелена тумана покрывала всё вокруг, но Старший уверенно мог сказать, что гостей четверо. Что самому старшему из них около двадцати, а самому младшему около шестнадцати. Что принадлежат они к кочевому скифскому племени и что появились они здесь крайне не во время (для тёмной троицы, во всяком случае).
- Я же говорил, раньше надо было! - с досадой прошептал средний, жилистый мужчина лет тридцати с небольшим - а теперь что? Назад?
- Заткнись - тихо, но ясно отозвался старший. Этот был крупнее, а на правой руке его не хватало трёх пальцев. Младший благоразумно молчал, он никогда не впутывался в споры братьев.
- Наверняка парламентёры - продолжил средний - и Рукх наверняка разрешит их племени встать у ручья.
- Заткнись - всё так же отозвался старший, развернул коня - вернёмся в пещеру, продолжим наблюдение. У меня есть одна задумка.
Трое парламентёров от кочевого скифского племени, четвёртым в этой компании был местный парень из дозора стоящего у входа в долину, подъехали к дому вождя. Страшный беспорядок во дворе красноречиво говорил о ночном веселье. Дымящиеся ещё кострища, измятые кошмы и ковры, сплошь покрытые теперь росой. Столики с объёмными чашами вместо столешниц. Вчера они были полны ароматного, тушёного мяса, сегодня - совсем не ароматной, грязной посудой. Под ними несколько чёрно- рыжих псов грызли кости, о появлении чужаков они возвестили громким, заливистым лаем. Спустя какое то время на пороге дома показался высокий, крепкий парень - Скил - старший сын вождя. Слегка сощурившись (глаза ещё не совсем отошли от крепкого сна) он обвёл взглядом ранних гостей. Узнал. Махнул рукой, приглашая
- Заходите в дом, я подниму отца.
Впрочем, Рукх уже сам поднялся, вернее пока просто сел на широком, низком ложе. Рядом шевельнулась Умана. Его бывшей невестке, а отныне жене недавно сравнялось двадцать один. Она была сильной, умелой, выносливой, в меру красивой. Такой набор качеств в то время ценился достаточно высоко. А прошедшая ночь невольно напомнила вождю его первую ночь с первой женой. Это было чуть больше двадцати лет назад.
Размышляя обо всём понемногу, Рукх не спеша, оделся, подпоясал рубаху широким, расшитым шёлковой нитью поясом. В этот момент тяжёлая, шерстяная занавесь подалась в сторону, и из-за неё показался Скил. Упорно стараясь не глядеть в сторону ложа, где светлело обнажённое тело (что было очень не просто), он сообщил о прибытии послов.
Всё ещё притворяясь спящей, Умана наблюдала за разговором из-под прикрытых ресниц. Отец и сын. Оба такие высокие, крепкие, сильные, и если (не дай Бог конечно!) что-нибудь случится с Рукхом, то она перейдёт по наследству к Скилу. Признаться, такая перспектива ни чуть не пугала молодую женщину, и где-то даже наоборот...
Как и все дома в посёлке, дом вождя тоже делился на мужскую и женскую половины. Роль межкомнатных стен выполняли занавеси из крашеной в яркие цвета шерсти. На каждой из них цвели диковинные цветы-орнаменты и гуляли сказочные грифы и олени. Центр дома занимала одна большая общая комната, она, в свою очередь делилась на хозяйственную (где хранились продукты, готовилась пища) и гостевую половины. Там в данный момент сидели четверо парней, прихлебывая, пили горячий, свежезаваренный чай, тихо переговаривались о чём-то своём, при появлении хозяина дома поднялись, поприветствовали. Рукх ответил сдержанно и с достоинством, как и полагается большому сильному вождю, большого сильного племени.
"Ишь, довольный какой!" - бросив косой взгляд на мужа, пробурчала возившаяся у очага Саяна, она досыпала крупы в кипящий котёл и прикрыла его крышкой. - "Где там эта Муна с молоком? До вечера они доить будут что ли?" - Настроение старшей жены с утра было препротивнейшим.
Переговоры вождя с парламентёрами продлились не долго и закончились достаточно быстро - обе стороны отлично знали друг друга, так что сама встреча по большому счёту носила чисто формальный характер. Племя, которое представляли посланники, кочевало вслед за скотом с высокогорных лугов в степи и наоборот. Два раза в год их путь проходил в близи Тихой долины и каждый раз они останавливались здесь (с разрешения вождя) не надолго. Обменяться товарами, новостями, и просто отдохнуть. Надо отметить, что только это племя, где вождём был давний знакомец Ругха - Тимсекур, могло так относительно легко подойти к селению. К остальным кочевым относились с большим подозрением и недоверием. Чаще всего вход в долину был для них закрыт и недоступен. Мало ли кто и зачем шляется по горам, прикидываясь мирным скотоводом, чужая баранина всегда может показаться вкуснее.
Но доверие доверием, а перед началом переговоров Ругх отправил обоих сыновей, старшего Скила и среднего Гора, собрать отряд молодёжи. Они будут постоянно наблюдать за приезжими. Решив все дела, он прилёг ненадолго, и, потягивая чай, наблюдал за женской своей половиной. Делая вид, что не замечает взглядов мужа, Саяна громко раздавала всем поручения. Работы, после вчерашнего праздника было предостаточно: вычистить ковры, вымыть посуду, принести воды, напечь хлеба, всего и не перечислить. Отправив девушек по воду, а Муну молоть зёрна в муку, Саяна повернулась к появившейся, наконец, причине своего дурного настроения - Умане. Последняя была свежа до неприличия
- Встала позже всех, значит, еды не заработала! - безапелляционно заявила старшая жена - твоё дело ковры. Вычистишь, высушишь, и что бы сегодня же!
Ни слова не сказав, молодая женщина, вышла во двор "Ещё не время" - утешила она себя, принимаясь за работу - "погоди, ещё посчитаемся".
Поднявшееся солнце разорвало туман в клочья, разметало их по низинкам и ущельям. Капли росы заблестели в траве, словно крупинки чистейшего горного хрусталя.
- Вроде теплеет - поёживаясь от утренней свежести, сказала Айна, очень ещё хотелось спать. Легла она только под утро, танцевала. Айка напротив, выспалась и сейчас шагала достаточно бодро. Обе девушки несли перекинутые через плечо коромысла с деревянными вёдрами. У речки собралась стайка таких же девушек из других домов - вода с утра всем нужна. Весело болтали, обсуждали вчерашнюю свадьбу и новости о прибытии кочевых (когда только узнать успели?). Втянувшись в разговор с подругами, сёстры совсем забыли о времени, и кто знает, когда бы отправились обратно, не появись у реки Умана, (она принесла две особо грязные кошмы на стирку).
- Никуда от неё не денешься - недовольно пробурчала Айка, подняла коромысло на плечи и пошла к дому. Айна поспешила за сестрой. Назад идти было тяжелее - в горку, да ещё с полными вёдрами.
- Отстаёшь? - покрыв половину пути, странно усмехнулась Айка, оглянулась назад. Туда где Айна плелась из последних сил, казалось, что до дома она не дотянет. Сейчас упадет, уронит вёдра, разольётся вода по влажной траве.
- Кто там стоит у нашего дома? - с явной издёвкой продолжила Ая - мне солнце в глаз попало, не вижу.
И, о чудо! Айна воспряла! Темные глаза заблестели, походка стала лёгкой.
- Ясур - прошептала девушка, узнав любимого.
- Ага - поддакнула сестра - и отец его зачем-то и братья. Чего это они всем своим родом с утра пораньше по гостям расхаживают?
- Он. Они - забыв от волнения все слова на свете, шептала Айна.
- Вот я и говорю. Он, они. Ты только воду донеси до дома, покажи сватам, что работящая - Айка звонко рассмеялась. Кто-то из мужчин, стоящих у дома оглянулся, девушек заметили. Наверняка разговор шёл о них, или точнее об одной из них.
- А там кто? - желая перевести тему, спросила Айна, указывая свободной рукой в противоположную сторону. Оттуда к их дому неспеша подъезжали ещё два всадника
- Ты от радости последний ум потеряла? - всё так же смеясь, отозвалась сестра - своих не узнаёшь? Это Скил, братец наш старший.
- Да? - она прищурилась, солнце било в глаза - а с ним кто?
- Чигир - тише ответила Айка, подходили.
Во дворе дома было действительно многолюдно. Сам вождь, Протан с сыновьями, представители ещё нескольких "новых" родов селения, (эти тоже только подъехали). Стоя на поляне громко обсуждали прибытие кочевых, предстоящую торговлю. Скил с Чигиром не спешили присоединяться к общей компании, стоя чуть поодаль, они беседовали о чём-то своём. Чеканное серебро упряжи сверкало, отражая солнечные лучи. Чёрный жеребец фыркал и рыл копытом землю
- Какой горячий - несколько двусмысленно усмехнулась Айка
- Ты о чём? - переспросила сестра, отвлекаясь от своих мыслей.
- О том, что влетит нам сейчас, вон мама стоит у двери и палку держит.
- Айна! - окликнул девушку брат, чуть тронув коня, он поехал в её сторону - подожди.
Остановившись, она спустила коромысло с плеч, Айка одна обречённо продолжила путь
- Холодная вода? - зачем-то уточнил, подъехавший Скил. Девушка утвердительно кивнула, подала ведро, стараясь отвести взгляд от спутника брата. "Чигир - чужак" невольно всплыло в памяти старое его прозвище. Напившись, Скил предложил другу воды, тот тоже сделал несколько глотков.
- Значит, сестрёнка, уйдёшь от нас скоро? - возвращая ведёрко, сказал парень, хитро улыбнулся. Он в отличие от Гора, вечно задиравшего дочерей Муны, с сёстрами дружил. И даже где-то покровительствовал.
- Почему ты так говоришь? - тихо спросила Айна. Чигир в это время отвлёкся на другой разговор.
- Знаю, вот и говорю - наклонившись, шепнул брат - ты счастлива?
Предательский румянец разлился по щекам, прихватив вёдра, Айна поспешила домой. Всё в душе её пело, даже хотелось кричать от переполняющих чувств. И смеяться и плакать одновременно. Влетев в дом, где сейчас находились только женщины, Айна подбежала к матери и крепко обняв, спрятала лицо у неё на груди.
Даже хмурая с утра Саяна посветлела, смахнула слезинку, властная и грубоватая внешне в душе она была очень ранимой.
- Ну, вот Муна, а ты сомневалась ещё - стараясь придать твёрдости дрожащему голосу, сказала она - сами же этого хотели, так чего же теперь, дурочки, плачете?
- Это мы от счастья - ответила Айна. И даже Айка с Аюной, занимавшиеся уборкой, зашмыгали носом в своём углу.
- Значит, они правда из-за меня приехали? - всё ещё не веря, вздохнула девушка.
- Правда - подтвердила Саяна, сумевшая, наконец, справиться с нахлынувшим приливом чувств - я сама слышала, хозяин сказал , что как только кочевые уйдут, сыграем свадьбу. Выкуп за тебя большой дают: овец отару, коней, бронзы, в общем, много всего. Так что и нам надо подготовить, что бы всё приданное было достойным. Вот ещё работа прибавилась!
Сворчав, Саяна усмехнулась сама над собой, прыснула Айка, а затем и все остальные расхохотались от души. Веселье пришло в дом
Улучив момент, когда послеобеденная дрёма сморила всех домашних, Айка тайком выбралась со двора и юркнула в низ вдоль изгороди. Трава здесь была выше человеческого роста, так что девушка, не рискуя быть замеченной, прошла достаточно далеко. Лёгкий ветерок, словно заигрывая, потрепал чёлку, дохнул в лицо теплом. Только Айке не было до этих ласк сейчас никакого дела, она торопилась, а голубые глаза её были полны решимости.
В стороне от деревни, у слияния двух речек, стоял очень старый дом. Один из первых построенных из дерева. Над ним раскинул свою крону кедр - исполин. Нижние ветки его украшали разноцветные ленточки, бубенчики колокольчики. В самом доме жила Теумана - жрица племени. Именно к ней спешила сейчас девушка, сжимая в руках драгоценный замшевый мешочек.
Во дворе у колодца сидел восьмилетний мальчик, строгал ножом палку, стружки летели во все стороны. Сосредоточено сопя, он не сразу заметил остановившуюся в нерешительности девушку. Заметив, сощурил глаз
- Ты Ая дочь вождя - безошибочно определил он.
- Да. - Удивлённо ответила та - а откуда ты знаешь?
- Вижу - пожал плечами странный мальчик - ты к маме с вопросом.
- Тоже видишь? - пряча мешочек за спину, усмехнулась Айка.
- Ага. Красивый оленёнок - он отставил не доточенную палку, отложил нож и пошёл к дому - сейчас позову. - Обронил по дороге, застывшей в немом изумлении гостье. Айка машинально кивнула. В спрятанном мешочке действительно лежал маленький, искусно выполненный из бронзы оленёнок - самая дорогая для неё вещь, как мог узнать о нем этот странный мальчик?
- Эй, заходи - не давая опомниться, окликнул тот.- Мама ждёт.
Не смело девушка шагнула в прохладную тень дома. Теумана, ровесница Саяны, сидела у тлеющего жаром очага. Курила длинную трубку. Смотрела на бегающие красные огоньки. Рядом, с рукоделием расположилась её старшая дочь - Опоя, именно она станет следующей жрицей племени, когда придёт время.
Пройдя несколько шагов, Айка остановилась, поклонилась, поприветствовала.
- И тебе мира, Ая дочь Рукха - негромко ответила женщина - что за нужда привела тебя в мой дом?
- Я хочу знать будущее - поспешно ответила девушка.
- Всё полностью? - подняв брови, спросила Теумана
- Нет. Я только хочу узнать, за кого отец выдаст меня? - не громко, но ясно сказала Ая. Этот вопрос не давал ей покоя почти всю жизнь, а последний день, так вовсе стал наваждением. Теумана вновь перевела взгляд на угли, помешала их палкой, отчего искры вспыхнули с новой силой.
- Ты боишься стать невестой мира и войти женой в дом чужака, конечно, ведь ты дочь вождя - тоже негромко говорила женщина - но ты можешь быть спокойна, Ая, твой суженный рядом, он из твоего племени.
"Неужели всё так просто? Больше десяти лет страхов и сомнений, а всё напрасно!"
- Спасибо - срывающимся на шёпот голосом принялась благодарить Айка, непослушные пальцы никак не могли справиться с завязкой на мешочке.
- Я не возьму с тебя платы - сказала Теумана - я ведь ни чего не делала, мы просто поговорили.
- Спасибо, спасибо - кланяясь и пятясь к выходу, шептала девушка - спасибо.
Оказавшись на улице, она глубоко вздохнула, зажмурилась, а затем бросилась бежать обратно к деревне.
Теумана всё так же сидела, глядя на искры, трубка её едва дымилась
- Ты "видела"? - не громко спросила она дочь. Опоя отложила рукоделие, подняла глаза на мать.
- Да, её жених живёт рядом - подтвердила она.
- А ещё? - спросила женщина. - Ещё ты что-нибудь видела?
- Её сестра скоро выйдет замуж, поэтому она так запереживила. - девушка помолчала - только мне кажется, что мы могли бы предупредить её о некоторой опасности
- Нет - твёрдо ответила жрица - запомни: нельзя безнаказанно изменить судьбу. Избежав предначертанного сейчас, оно не уйдёт, оно вернётся позже и будет только хуже.
- Я запомню - подтвердила Опоя.
Кочевники расположились вдоль каменистого берега реки, на привычном, за последние годы взаимовыгодной дружбы, месте. Поставили шалаши - аилы. Выгнали на дальний луг табун своих низкорослых, но очень выносливых лошадок.
- Что-то их больше в этом году - щуря глаз, задумчиво отметил Скил. Он с отрядом из семи человек, стоял на небольшом, природном возвышении. Отсюда становище и его обитатели были видны как на ладони. Мужчины, те, что сейчас в полной силе, сидели отдельно, кружком (по всей вероятности решали текущие вопросы, а может быть просто трепались). Чуть в стороне притулились несколько стариков (те, чей возраст перевалил далеко за тридцать). Косматые, бородатые, с глубокими морщинами и шрамами - памятью лет, они выглядели настоящими старцами. Подростки, юноши и девушки: нескладные, набирающие силу с каждым днём, они присматриваются к тому, какое место можно будет занять или отнять в последствии. Женщины с выводком нелюбимых детей. Дикари, одним словом. Здесь всегда прав тот, кто сильнее. Слабый, раненый или больной никогда не найдёт сочувствия среди родных, не получит помощи. Такие вот порядки, такие обычаи.
К стоящему на холме отряду подъехали ещё два всадника - это были Гор и Чигир (Скил посылал брата за последним). Придержав вороного, охотник остановил его вовсе подле сына вождя. Крепкая дружба объединяла этих двоих, таких разных людей. Дружба, которую Рукх нередко ставил сыну в укор. "Друзья - это самые страшные предатели. Не раз говорил он. Если ты хочешь занять моё место вождя, то запомни: пока ты в силе - все будут следовать за тобой и все будут твоими друзьями. Но как только почувствуют твою слабость - держись, каждый такой друг кинет в тебя с десяток камней. Первому человеку племени нельзя иметь друзей. Он должен быть сильным, умным, хитрым, никогда, никому не доверять, но и не показывать своего недоверия. Сможешь стать таким - будешь величайшим вождём племени Грифов". Скил соглашался с отцом, но в отношении Чигира имел своё мнение, которое, не смотря ни на что, оставалось неизменным. Если бы Рукх был бы проницательнее, то давно бы понял - его сын нашёл себе иного учителя. Правда, тогда пришлось бы охотнику покинуть племя. Вождь вряд ли смирился бы с таким положением дел.
Скил оглянулся на Чигира, кивнул в сторону лагеря кочевников
- Это больше не то племя, с которым отец заключал мир - негромко, так чтобы ни кто кроме Чигира не слышал, сказал он. - Посмотри, Тимсекур всё ещё вождь там, но какой-то ненастоящий и люди. Они совсем другие, не похожие на нас как те, что были раньше. Странно, что никто кроме меня не обратил внимания.
Люди из степных кочевых племён всегда отличались более интенсивным загаром. Но у этих кожа была иного оттенка, красноватого. Тёмно русый цвет волос сменился на угольно чёрный. Глаза стали как щелочки. Только слепой не заметил бы разницы.
- Ты прав, это Хунны - так же негромко отозвался охотник - кочевники. Они идут сюда со стороны ........ земель. И я думаю, скоро в степях и в предгорьях не останется племён скифов - Хунны займут всё.
- Почему? - спросил парень. Чигир тихонько тронул коня, и они медленно поехали вдоль по холму.
- Их много - негромко говорил он - они дики, безжалостны не только к чужим, но и к своим. Кстати женщины у них ни чуть не уступают мужчинам - так же воюют и участвуют в набегах.
Слушая, Скил бросал косые взгляды в сторону кочевого становища, их близость к родному селению теперь казалась более опасной, чем обычно. "Зря отец не ездит как раньше, сначала посмотреть племя, а только потом разрешить войти в долину". - Думал он, слушая негромкую речь - "А ведь сам учит не доверять ни кому". В слух же сказал
- Зря значит, пустили их этом году?
Чигир пожал плечами
- Я думаю зря. Они запомнят дорогу, укрепления, богатое селение, где есть чем поживиться. Вот увидишь - к весне они обязательно вернуться, их будет много больше, и они не будут спрашивать разрешения, что бы войти.
Скил озадаченно почесал затылок
- Ты так спокойно говоришь об этом
- А ты хочешь, что бы я кричал: "Спасайтесь, кто может, Хунны идут!" - усмехнулся охотник. Парень тоже невольно хмыкнул. Заговорившись, он не заметил, как спустились с возвышения и теперь двигались в направлении реки. Отряд следовал позади, на некотором расстоянии, и, судя по взрывам смеха, там было очень весело.
- Думаешь, стоит предупредить отца? - спросил парень, пытаясь представить, как подступиться к Рукху с подобным разговором. Чигир, по всей вероятности, уже задавался этим вопросом.
- На завтра намечены скачки, торги - ответил он - оба племени будут там. Возможно, Рукх сам обратит внимание на то, что среди кочевников стало много чужих, если нет
- То это сделаю я - закончил мысль Скил. Помолчали. Не простое это дело - намекнуть вождю на незамеченную им опасность. Можно и самому после зубов недосчитаться. Такая перспектива вовсе не устраивала Скила. "Ладно, придумаю что-нибудь" - решил он про себя. Чигир, словно слыша его мысли, был полностью согласен со Скилом в данном вопросе "Он что-нибудь придумает". У реки остановились напоить коней, вода сейчас становилась особо холодной - высоко в горах начинали таять ледники.
- Тогда, может не отпускать их? - высказал предложение парень - кочевых этих, что бы не болтали ни где про нашу долину
- Ага - согласно кивнул Чигир - взять в кольцо и перерезать всех до единого. Тем более что там большинство женщин с детьми - справимся с ними в два счёта.
Скил озадаченно почесал в затылке, оглянулся на Чигира, но лицо последнего всегда было подобно маске полного спокойствия, никогда нельзя было догадаться по лицу о его чувствах или мыслях
- Ты это серьёзно? - не выдержав, спросил Скил
- А ты? - поинтересовался в ответ охотник.
- Почему ты думаешь, что они вернутся именно весной? - спросил парень, справившись с последними мыслями - Почему не зимой или в какое другое время? Зачем столько ждать?
- Я не думаю - негромко отозвался Чигир - я это знаю наверняка. А вот ты можешь сказать мне, почему всё будет именно так. - Сейчас середина лета...
Он не раз заставлял так Скила думать в слух.
- Сейчас середина лета - неохотно начал рассуждения тот, почесал затылок - скотина сыта, люди тоже. У нас они появились раньше обычного - разведывают?
- Ты же сам видел. От скифов в племени остался только Тимсекур, его жёны и дочери - остальные Хунны. Кстати у нас в долине наверняка не все, я думаю ниже где-нибудь стоит большая часть мужчин-воинов. Женщины-скифиянки, которых ты видишь сейчас в их племени - трофей победителей, бывший вождь раб. Он знает многое о горных селениях, подобных нашему, он может какое-то время служить прикрытием. Поэтому он ещё жив.
- Осенью они убьют его?
- Даже если нет, он не переживёт зимы.
Это была чистая правда. Тимсекур теперь один. У него нет больше племени, нет больше рода, нет больше силы. По сути, он уже мёртв.
- Осенью и в начале зимы они будут ещё сыты - продолжил рассуждения Скил, - к исходу зимы займутся друг дружкой, а победители уже весной объединятся и двинутся в горы. Люди слабее всего именно весной - значит, больше шансов одержать победу.
- Именно так - заключил Чигир, добавил - их голод заменить им храбрость, притупит боль и страх. Их нельзя будет испугать, заставить повернуть обратно. Их можно будет только убить.
На следующий день оба племени наметили праздник - состязание. Проводить его совместно тоже стало традицией последних лет. На лугу собирались оба племени. Парни устраивали скачки и состязания на ловкость. Вожди и главы наиболее сильных родов вели свои беседы. Женщины свои. Девушки наряжались и вплетали в косы цветы. Чем не повод себя показать - других посмотреть. Так было и этот раз. День выдался солнечным, даже жарким. Вожди сотоварищи отторговавшись, пировали, сидя под натянутым шатром. Женщины с ребятишками расстелили свои ковры под берёзками. Девушки же сбившись в стайки, растянулись вдоль поля для соревнований, криками и песнями поддерживали своих. Смеялись над пришлыми. Те впрочем, платили той же монетой. Весёлый шум витал над праздником. Разноязыкая речь слышалась со всех сторон, разноголосица, и в этом шуме не сразу были услышаны крики о помощи. С десяток всадников, соревнующихся в скорости, пролетели по лугу. Протопали копыта
- Давай! Давай! Давай! - кричали болельщики. И только много позже услышали
- Они украли! Стойте! Сестра! Сестричка-а-а! - голосила Аюнка, Айка вторила ей. Трое неизвестных, тёмных всадников уходили в сторону тайги. После некоторой сумятицы преследовать взялись все конные, кто находился на празднике, что создало ещё большую суматоху. Воры, тем временем, скрылись в тайге.
- Сестричка моя, Айна! - плакала Айка, голосили на все лады подруги. Заметив среди подошедших людей Рыжую Нами Айка озверела
- Это ты всё! - вцепившись в огненную шевелюру, закричала она - ты ей такого пожелала! Я убью тебя!
- Бешеная! Они все бешеные! Дура! Отпусти! - сопротивлялась та и на выручку последней уже спешили её сёстры и подружки. Завязалась настоящая драка между юными представительницами "старых" и "новых" родов. Больших трудов стоило старшим женщинам растащить своих взбесившихся дочерей.
Отдышавшись, Саяна напустилась на новую сноху, тоже успевшую поучаствовать в драке
- Ладно, моя сумасшедшая! У ней дури в башке на десятерых! Но ты!
Умана молчала. Приглаживая растрёпанные волосы и платье, унимая дыхание
- Молодец Уманка! - резко вступилась Айка, совместная битва против недругов пробудила в ней дружеские чувства к "новой маме". - Она тоже теперь за нас! А эту Рыжую я прикончу!
Говорила она, понимая, что это всё равно не поможет её сестре. Просто что бы не расплакаться, не показывать свою слабость.
Бледная как снег Муна, так и сидела под деревьями, не могла подняться, ноги отказывались повиноваться. Тихо плача она прижимала к сердцу шести летнюю Аюнку - единственную теперь свою дочь. Тяжело было видеть это, но народ всё же не спешил расходиться, все ждали возвращения погони.
Осознав, что произошло, Айна упорно пыталась соскользнуть с коня. Предпочитая разбиться в дикой скачке, чем стать игрушкой для воров. Но Старший внимательно следил за своей пленницей и крепко держал её. Въехав в тайгу, братья разделились, уходили в разные стороны, запутывая следы. Трещали сучья, перекрикивались преследователи, но голоса их становились всё дальше и дальше. Переправившись через очень бурный ручей, где казалось, что и переправы то нет, Старший повернул девушку к себе, похлопал по щекам.
- Жива - довольно ощерился он, оглянулся на шорох - это Средний подъехал с другой стороны. Айна знала их - в прошлом году её отец уличил братьев в конокрадстве и изгнал из племени.
- Почему он не убил вас? - прошептала она, Старший ударил девушку наотмашь
- Заткнись - он мрачно окинул её взглядом, у Айны даже мурашки по спине поползли.
- Не бойся - хмыкнул он,- мы не убьём тебя, мы даже вернём тебя обратно Рукху, попозже.
И оба они расхохотались. Тронув коня, Старший направил его дальше. Тропа поднималась всё выше в гору, тайга здесь становилась всё реже. По дороге к братьям присоединился Младший. "Гора Медведица! Мама таёжная! Помогите мне!" - мысленно взывала девушка. Но молчание было ей ответом.
Поднявшись на вершину, братья остановились у пещеры, служившей им пристанищем последние несколько дней. Спешиваясь, Старший на какое-то время ослабил хватку и Айна тут же воспользовалась этим единственным шансом на спасение - вырвавшись, она побежала прочь. Все трое, оставив коней, с громкими ругательствами помчались следом. Айна металась меж сосен, точно заяц уходящий от погони. Всё мелькало перед глазами и споткнувшись о торчащий из земли корень девушка упала, больно расшибла ладони об острые края щебня. На какое-то время она даже потеряла сознание. Придя в себя, осознала , что всё ещё свободна, а позади творится что-то странное. Преодолевая страх, Айна оглянулась: между ней и двумя братьями - похитителями стоял широкоплечий мужчина в замшевой куртке охотника. Третий лежал на земле с копьём в груди.
- Что, чужак, родными стали тебе наши места? - оскалился Старший, водя ножом перед собой - родными?
Вдвоём они кинулись на незнакомца. Айна как завороженная следила за жестокой схваткой, ведь от исхода зависела её жизнь (и даже больше!) Средний погиб почти сразу, острый клинок охотника пронзил его сердце. Заорав, словно дикий зверь, Старший вновь бросился в атаку. Ярость застилала глаза, и словно удесятеряла силы. Но неизвестный охотник был ловчее, и каждый раз уходя от ударов, он ранил нападавшего. Одежда Старшего насквозь пропиталась его собственной кровью. Движения стали слабы и неуверенны. Он еле держался на ногах когда получил, наконец, последний, смертельный удар. В наступившей тишине вскрикнула Айна, только сейчас узнавшая своего спасителя
- Чигир - чужак!
Тот не спеша стёр с ножа кровь, сунул его за пояс. Приблизившись, подал руку бледной, дрожащей всем телом Айне.
- Больно? - хрипловатым голосом спросил Чигир, повернув вверх её пораненные ладошки. Девушка облизала пересохшие губы, подняла на охотника огромные, полные страха глаза.
- Ничего, это пройдёт - мягче сказал он - посиди, сейчас я отвезу тебя домой.
По местным обычаям врагу отрубали голову или снимали скальп. Чигир предпочёл последнее. __________________________________________
Тяжело было в доме Рукха. Муна выла раненой волчицей, женщины тщетно пытались успокоить её. Во дворе дома молча сидели люди - соплеменники. Почти все, кто участвовал в погоне, уже вернулись и вернулись с пустыми руками. День клонился к вечеру. Последняя надежда на спасение пропала, когда из леса выехал сам вождь. Один с пустыми руками, он ехал, не смея поднять глаз, и закат за спиной вождя полыхал как пожарище.
- Едут! - раздался чей-то заполошный крик
- Едут! Едут! - теперь уже крики неслись со всех сторон
- Айну вашу везут! - заскочив в дом к Муне , крикнул соседский мальчишка - живая!
- Мы то их в "широком" искали, а они вишь, от "Медведицы"
- Вот чудеса то!
- А кто спас то?
- Так Чигир, Чигир - охотник! - шумел народ, стягиваясь со всей деревни, всем хотелось поглазеть на чудо.
- Вот чёрт раскосый! - с восхищением восклицали в толпе
- Ему Таёжница помогла - спорили другие - не хотела, значит невинной крови
- Ну, расступись! - рявкнул на особо напирающих Скил - дорогу дайте!
Люди послушно расступились, выстроившись в живой коридор, и даже стали тише, глядя во все глаза. Чёрный жеребец, словно чувствуя важность момента, шагал гордо и с достоинством нёс седоков. Подъехав к Рукху, Чигир спешился, помог Айне
- Она чиста - громко, что бы слышали все, произнёс он. Снял прицепленные к седлу скальпы, поднял их над головой
- Вот доказательство моих слов, наш ответ любым ворам!
Толпа откликнулась победным кличем
- Надо их к шесту приколотить, и за деревней выставить - предложил кто-то
- Правильно! - поддержали сразу несколько голосов.
- Подождите - остановил готовых сорваться людей низкий, но громкий голос. Рукх поднял тяжёлый взгляд на охотника. Айна всё это время так и стояла между ними, ни жива, ни мертва. Бледна неестественно.
- Чигир - весомо продолжил вождь - ты спас от позора мой дом, честь моего рода. Славу непобедимости нашего племени. Видя висящие на шесте скальпы, кочевые будут знать и расскажут другим, что мы сильны и непобедимы. Что любого напавшего будет ждать неминуемая расплата и страшная смерть. И я - он поднял руку, что бы успокоить зашумевшую толпу. - И я прошу, прими в знак благодарности мою дочь Айну. Если посчитаешь этот дар недостаточным укажи то , что посчитаешь нужным, я согласен на всё.
Все замерли, ожидая ответа, ещё бы, любимую дочь вождь готов отдать в наложницы! В мёртвой тишине охотник положил правую руку на сердце, как полагалось по местному обычаю
- Приветствую тебя Рукх Волкодав! - громко сказал он, люди не понимая, переглянулись - Я Чигир прошу твою дочь Айну себе в жёны. Назначь любое испытание и выкуп.
Теперь толпа буквально взорвалась криками одобрения. Такое уважение проявил!
- Тихо всем! - вновь рявкнул Скил, призывая разошедшихся соплеменников к порядку
- Ты прошёл испытание - устало ответил Рукх - а эти скальпы лучший выкуп. Завтра я приведу Айну в твой дом.
Эти слова люди тоже встретили одобрением, под шумок, ослабшую окончательно девушку подхватил брат. Легко, как пушинку отнёс в дом. Передал матери, а сам поспешил заняться скальпами.
Расходясь, люди уносили с собой пересуды о нелёгком испытании, чудесном избавлении и об уважении не знающем предела. Только сам Рукх долго ещё сидел на пороге и ни кто не решался подойти к нему.
На окраине деревни, на небольшом возвышении, стоял немного необычный дом. Во-первых, он имел всего четыре угла, двускатную крышу и две печные трубы. Ещё у необычного дома было крыльцо со ступенями и веранда. Окружал его высокий забор с воротами. Чигир, а именно он был хозяином необычного строения, въехал во двор уже в сумерках. Расседлал коня, отпустил в загон и поспешил туда, где на верхней ступени украшенного резьбой крыльца сидела молодая женщина. Даже в сгущающихся сумерках он видел, что глаза её голубые, а светлые, распущенные по плечам волосы отливают золотом. Женщина осторожно поднялась, прикрыла шалью круглый живот, посмотрела на остановившегося рядом Чигира
- Ты нашёл её? - тихо спросила она. Спросила, уже зная ответ, и не, потому что кто-то доложил, никто не докладывал. Просто знала. Чигир ответил негромко, не отводя взгляда
- Завтра Рукх приведёт свою дочь в наш дом. Она станет второй женой. Надо подготовить праздник
- Хорошо, я позову маму и сестру, они помогут - ответила Канна. Он осторожно привлёк её к себе, нежно коснулся губами милых глаз.
- Пойдём - шепнул он.
- Стой чужак! - ворвался неожиданно грубый окрик из-за ворот - Сюда иди, говорить с тобой хочу!
- Кто это? - встрепенулась женщина. Чигир мягко, но настойчиво отстранил её руки.
- Иди родная, я сейчас. - Подождав пока она скроется в тёмном проёме двери, он легко сбежал по ступенькам и вышел за ворота. Топтавшиеся там Ясур с братом не были сюрпризом для охотника. Он ожидал чего-то подобного.