Безух Анастасия Андреевна : другие произведения.

Круг мира. Часть первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что общего у одержимой местью женщины, скрывающей свою истинную сущность, и у знаменитого мага-воина? Что связывает проклятую на роду девушку-травницу и опытного орка-наемника - секретного шпиона нелюдей? Что объединяет ворожку, готовую кинуть карты на кровь ради спасения почти чужого ей человека, и барда с нечеловеческими янтарными глазами и гитарой, рвущей и вяжущей души? Какое отношение могут иметь друг к другу беззаботные весельчаки-адепты и потерянный, чуждый всему миру пятнадцатилетний мальчишка? И каким боком ко всей этой пестрой братии приделана бесшабашная магичка-воин, ночной кошмар Академии Магии и головная боль своего Учителя? Да самым прямым - чтоб жизнь всем малиной не казалась, потащимся в Приграничье! И не зачем, а от чего...

   Часть 1.
   Аннотация
   Что общего у одержимой местью женщины, скрывающей свою истинную сущность, и у знаменитого мага-воина? Что связывает проклятую на роду девушку-травницу и опытного орка-наемника - секретного шпиона нелюдей? Что объединяет ворожку, готовую кинуть карты на кровь ради спасения почти чужого ей человека, и барда с нечеловеческими янтарными глазами и гитарой, рвущей и вяжущей души? Какое отношение могут иметь друг к другу беззаботные весельчаки-адепты и потерянный, чуждый всему миру пятнадцатилетний мальчишка? И каким боком ко всей этой пестрой братии приделана бесшабашная магичка-воин, ночной кошмар Академии Магии и головная боль своего Учителя? Да самым прямым - чтоб жизнь всем малиной не казалась, потащимся в Приграничье! И не зачем, а от чего...
   Пролог
   Снег синим серебром сверкал в лунном свете. Яркая, болезненно белая, круглая, как полынья во льду, луна равнодушно смотрела на свое предательство: на круг охотников с факелами, арбалетами и самострелами, на льдистые острия мечей с серебряными насечками, на хмурые ухмылки - торжествующие, но с опаской, с тревогой: а если, а вдруг? - на длинные иссиня-черные тени, и на волчонка, с тихим скулежом жавшегося к боку загнанной волчицы.
   - Взять ее!
   Она дернулась, дрогнула всем телом, взвилась в безрассудном, отчаянном прыжке, но посеребренные цепи метнулись плетями, оплели худое, поджарое тело, и волчица захлебнулась в протяжном хриплом вое, падая на снег.
   На ее шее защелкнулся серебряный ошейник, и она затихла, только лапы бессильно вздрагивали, и вращались алые глаза...
   Высокий бородатый человек склонился над ней, и алые глаза встретились с карими в холодном, беспощадном поединке ненависти.
   - Вот ты и попалась, тварь, - тихо проговорил он, и ухватил ее за ошейник, заставляя повернуть голову к сжавшемуся в центре круга волчонку, - Смотри...
   Щелчок арбалета потонул в вопле боли крохотного волчонка, и его мать взвыла, вырываясь из цепко ухвативших ее рук, не отрываясь, глядя на растекшееся по снегу алое пятно и дергающееся в конвульсиях крошечное тельце.
   Молочное серебро луны заливало широкое, раздольное поле у притихшего леса, превращая место кровавой трагедии и людской жестокости в жуткую фантасмагорию реального мира...
   Глава 1. Маруся Лозная
   - Маруся!!! Маруся, выходи!!! Марусь!!!
   Мама дорогая, это ж какой... не шибко умный человек так ни свет ни заря разоряется, а? И ведь только-только прилегла, считай...
   Сверкая красотой своей неписанной (еще бы! Перья бы пообломались такое чучело малевать!!!) в кружевной драной ночнушке (Эдькин подарок на позапрошлый день рождения) высовываюсь в окно. То есть сначала, конечно, настежь распахиваю надрывно взвизгнувшие ставни, а уже потом высовываюсь - сначала вставшая дыбом челка, потом опухшая мор...дочка, а потом уже и локти можно на подоконник вывалить.
   - Митяй, чего тебе?
   - Халтура есть, Руська!
   Вот же паразит... и спать хочется, и денег нет, а он... змей-искуситель оркского пошиба! Знал же, как звать, чтоб из-под одеяла вылезла...
   - А чего так рано, нелюдь? - воплю больше для порядка, демонстративно (но вполне натурально) позевывая, - Не мог позже прийти, знаешь же, что я после девичника...
   - Да к тебе как не зайди, ты после девичника! - заржал мой дружественно настроенный будильник, - Хозяин ждать не будет!
   - Подождет! Что хоть за халтурка, красоту наводить надо?
   - Так обойдется, - фыркнул Митька, - Он щас завтракает, глядишь - успеешь на сухари... - поспешил подманить орк, и я сдалась.
   - Подожди, выйду! - завопила я и бросилась к стоящей в углу кадушке с водой.
   Лягушка-холодушка возмущенно квакнула, когда я бесцеремонно заплескалась в ледяной воде, но я слишком торопилась, чтобы с ней объясняться - в перспективе неопределенно маячил завтрак.
   Частично расческой, частично заклинанием распутала колтун на голове во вполне приличный хвост, почистила зубы и натянула рубашку, брюки и сапоги. Заперла заклинанием комнату и, на ходу зашнуровывая кожаный корсет, выбежала во двор.
   - Че так долго, подруга? - возмутился орк, хлопая меня по плечу, от чего у меня привычно подкосились ноги. Слоняра орочья...
   - Красоту наводила! - фыркнула я, дергая за шнуровку на нарукавнике, - Где клиент, что за дело?
   - Сам расскажет, - лениво зевнул орк, - Работаем по обычной схеме.
   - Угу, - все мое внимание привлек уже аромат жареного мясца, щедро льющийся из окошек харчевни "У возка".
   Заказчик, он же невысокий плотный купец, явно нервничая, допивал вторую кружку кваса. Я облизнулась - квасок-то здесь всегда был ничего...
   - Вот, как и обещал - пани Лозная, - буркнул Митька, усаживаясь на стул, - Пан Дубный, купец.
   - Очень приятно, - как и положено благовоспитанной (Ха!) барышне (Ха! Ха!) кивнула я, присаживаясь, - По какому делу?
   - Кваску не желаете?
   - Из-за вашего дела меня прям с постели подняли, я и позавтракать не успела, а квас на голодный желудок, сами понимаете...
   - Чего изволит кушать пани? - не растерялся купец, попадаясь на старый, как наша с Митькой дружба, крючок.
   - Картошки с мясом, - гаркнул орк, давно изучивший мои привычки, - Кружку пива и киселя для красивой пани!
   Пока я ела (м-м-м! Огурчики! Картошечка! Утятинка! М-м-м!!!), а Митька потягивал пиво, купец изложил свое дело. Приехал в столицу по делам, да вот беда - в подворотне хулиганье отобрало у почтенного купца кошель. Леший с ними, с деньгами, так там все документы были, а торговля без них невозможна. Чиновники же такие поборы за восстановление документов берут, что дешевле нас нанять... Так не возьмется ли пани магичка поворожить и указать, где искать пропажу, и стоит ли? А уже пан охранник - кивок в сторону Митьки - отыщет...
   - Сколько?
   - Золотой, - вздохнул пан Дубный.
   С трудом удержав радостный вопль (золотой! Это ж неделю прожить можно!) напускаю оскорбленный вид.
   - За эту цену пускай пан сам документы ищет, - лениво поигрывая пальцами, говорю я, - Я спешу.
   - Полтора, - промокая взмокшую лысину, выдыхает упрямый купчина. Ну-ну...
   - Пять, - нагло щурюсь.
   - Два!
   - Четыре с половиной!
   - Два с половиной!!! Больше не могу, пани магичка, мне ж еще охране платить...
   - Четыре и ни сребряным меньше!
   - Три, пани, три!
   Сходимся на трех с половиной, купец расплачивается за мой завтрак, и мы выходим на двор. Солнце припекает уже вовсю.
   - К вечеру документы будут у пана, - обещаю я, и достаю из поясной сумки небольшой хрустальный шарик.
   Несколько пассов, абракадабра со спецэффектами - и я глухим голосом вещуньи сообщаю, что кошель с документами находится на такой-то улице в таком-то доме. Прощаюсь с Митькой и купцом и, получив свои три с половиной золотых, довольная собой и миром, возвращаюсь домой.
   Разумеется, документы я не искала. Митька еще вчера, после встречи с паном Дубным, переговорил с местными хулиганами и те вернули кошель, да еще и половину денег, которые в нем были, в придачу. Никто не рискнет связываться с широко известным наемным убийцей, имеющим немалый вес в темных кругах столицы и не только. Мое участие Митьке нужно для поддержания легенды, имиджа, и вообще, мы часто подрабатываем в паре. Так что за ранний подъем и три минуты зубодробильного бреда я получила три с половиной золотых.
   Леший меня возьми, а ведь утро так хорошо начиналось... видимо, на сегодня отпущенную мне небесами меру везенья я исчерпала, и теперь явилось по мою грешную душу возмездие в лице Учителя Александра Мстиславовича Романова, он же - один из четырех деканов нашего славного обиталища науки и премудрости... чем же я так тяжко согрешила, а?
   - Лозная Мария Ивановна!
   Туточки...
   - Доброе утро, Учитель! - главное, сделать честные-пречестные глаза, но при этом не перестараться, а то спалюсь, - А я тут...
   - В мой кабинет, быстро!!!
   Все... интересно, о какой из моих нераскрытых выходок он успел узнать? И как теперь выкручиваться?
   Потупив глазки, резвенько бегу за Учителем по коридору, лихорадочно соображая, что ж я такого успела натворить... не, что я успела натворить, я прекрасно знаю, интересно только, на чем попалась?
   Вот она, заветная дверь, страшная своей неотвратимостью... я этого кабинета боюсь больше всего на свете.
   Стою, являя собой пример смирения, раскаяния (на всякий случай) и непорочной невинности вкупе с обиженным дитятей.
   - Ты мне это брось! - рявкает Учитель, - Садись!
   Так, дело и правда, наверное, хуже некуда...
   - Мария, ну что мне с тобой делать? - немного устало начинает Александр Мстиславович, - Опять на тебя жалуются! Ты что, без халтуры прожить не можешь?
   - Другим можно, а мне нельзя? - возмущаюсь я.
   - Цыц! Другие ведут себя при этом прилично! Аптекарям травки сушат, толкут, зелья варят, в пригороде скотину лечат, мелкую нечисть гоняют, фокусы в цирке показывают...
   - Будущее предсказывают, наговоры по домам накладывают, дворы метут! - передразнила я и прикусила язык. Надо было промолчать...
   - А хоть бы и дворы! - рявкнул Учитель, - Но не по кабакам с орками шатаются! Не по дорогам-подворотням! Не связываются с бандитами! С боевыми пульсарами по ночам по кладбищам не шастают!!!
   - Да когда это было! - совсем уже вяло отпираюсь я.
   - Да на прошлой неделе! Ты мне это брось! На что ты похожа, Марья? Ну посмотри на себя! Косу обкромсала, вся в коже шастаешь, в железяках... Ты когда в последний раз юбку надевала и на танцы бегала?
   - А откуда у меня деньги на эти самые танцы-юбки появятся, если я подрабатывать не буду?! Да и магичка я, не девка какая, подолами по танцам мести...
   - Да не магичка ты, а наказание!!! - вышел из себя Учитель окончательно, - Ну, окончи Академию, а потом уже что хочешь, то и делай...
   - Да? А год отработки кто отменял? За меня государство платит! - не выдерживаю уже я. Ну чего он опять из пустого в порожнее? Что я, ребенок, что ли? Школу с отличием окончила, первые два курса тоже. И третий так же окончу!!! И вообще, мне уже девятнадцать лет!!! - Мне еще год батрачить, куда пошлют, так я пока хоть опыта наберусь нормально!!!
   - Ну, на этот счет можешь не переживать, - вдруг резко остыл декан, - Куда попало тебя не пошлют, я уже об этом подумал, и похлопочу. Ты только веди себя прилично, не порть репутацию умницы и отличницы, и в этом году не ударь в грязь лицом.
   - И куда же я тогда попаду? - заинтересовалась я, чувствуя подвох с розовым пятачком.
   - Придет время - узнаешь, - улыбнулся Учитель, - Ладно, ступай, Марусь... и веди себя прилично.
   Ага, прилично, как же... дождетесь снега в солодце!
   А все-таки, чего это Учитель за душеспасительные разговоры взялся, да еще и в начале лиственя?
   Точно - надо с Эдькой посоветоваться, авось вместе и сообразим.
   Эдька, как ни странно, обнаружилась дома, в смысле в комнате, с томным видом играя с треснутым зеркалом в гляделки. Зеркало, тренированное долгими годами совместного с Эврипидой проживания, оставалось незамутненным и ясным, не реагируя на все попытки магички разглядеть в себе очередной недостаток.
   - И куда ты это с утра шастала? - лениво протянула Эдька, накручивая на палец огненно-рыжую кудрявую прядь, - После гулянки, а?
   - Митяй халтуру приволок, - лениво отмахиваюсь я, стаскивая сапоги, - Слушай, тут такое дело...
   У Эдьки, моей лучшей подружки со школьных времен, есть масса недостатков, но слушать она умеет. И вообще, за кукольной внешностью очаровашки скрывается очень проницательный и неординарный ум.
   Вот и сейчас, слушая меня, Эврипида таращилась в одну ведомую лишь ей в пространстве точку своими зелеными глазищами, и тщательно обдумывала каждое мое слово.
   - Хм, - наконец изрекла она, - Не знаю, что и думать. Вообще-то тебя часто на ковер вызывают, подруга, но поверь моей интуиции: в этот раз дело нечисто. Это ж куда он тебя отправлять собрался, если с начала года о поведении предупреждает?
   - Не знаю, Эда, но мне это совсем не нравится, - вздохнула я, убирая одежду в шкаф, - Может, слухи какие по Академии носятся?
   - Я бы уже знала, - покачала головой подруга, - Но ты не парься. Выберешься, не впервой...
   Тут в дверь загрохотали так, что проснулся мой Барсик. Эда бегом убрала в шкаф висящее на стуле белье, а я открыла дверь, за которой обнаружились наши лучшие друзья - Мишка и Гришка, братья-близнецы, гроза Академии и головная боль ректора и всего преподавательского состава.
   - Какие люди, и без охраны, - протянула я, впуская этих увальней в комнату, - Зачем пожаловали?
   - А покушать нету?
   - А деньги есть? - тон в тон ответила Гришке Эдька.
   - Я ей о высоком, а она мне о земном, - страдальчески вздохнул тот.
   Я рассмеялась. Никто не поймет друг друга так, как голодные студенты.
   - Сейчас ни корки, - честно сообщила я, глядя как эти проглоты хищными взглядами шарятся по всем углам в поисках съестного, - Приходите вечерком.
   - А откуда будет вечерком?
   - А вы за день что-нибудь найдете, - с милой улыбкой людоедки выпроводила братцев подруга.
   Подождав, пока стихнут шаги в коридоре, я, одевшись и обувшись, выбралась на рынок. Кушать-то и правда хочется...
   Наш столичный рынок - еще то местечко. Давка, гвалт, дороговизна, обвешивают-обворовывают... В общем, моя стихия!!!
   Выбрав и сторговав морковку, неудачно развернулась и столкнулась с высокой стройной женщиной в простом синем сарафане. Длинные рыжие косы перевязаны синими лентами, на голове синяя косынка.
   - Извините, - буркнула я, торопясь уйти.
   - Ничего, - донесся через гул толпы тихий голос, и тут меня как молнией шибануло.
   Нечисть. В толпе была нечисть. Сильная, злобная, не мелочь какая, а действительно опасное существо. И было оно где-то совсем рядом.
   Я крутнулась, выискивая опасность, высматривая подозрительных в толпе. Что ж это за напасть такая, что же за тварь забралась в самую людскую сутолоку?
   Я чувствовала ее, близко-близко, совсем рядом, но где именно и кто это - понять не могла. Эх, что ж делать, а?
   Я сунула руку под рубашку, нащупывая талисман-оберег, дающий истинное зрение - сиреневый кошачий глаз на простом кожаном шнурке, и закрыла глаза.
   Мир подсветился сиренево-лиловыми красками, и я увидела истинные сущности окружающих меня людей, их ауры и отсветы душ и мыслей. Рядом испуганным потоком всплеснулись мысли нечисти, только кто это, я понять так и не смогла - разве что уяснила, что нечисть высшая, а значит - и особо опасная.
   Крутнулась на месте, пытаясь поймать ее ауру, след хотя бы, но то ли я близорукая, то ли нечисть шибко умная (кошмар! И что хуже, а?), но я ее упустила.
   Дыша, как паровоз, отпустила талисман и выбралась из толпы подобру-поздорову. Надо встретиться с Митькой, предупредить его, и ребятам с Эдькой рассказать, и Учителю...
   Стоп. Без паники, пани, отставить истерику!!! Что ты Учителю скажешь, а, Русенька? Что нечисть высшего порядка на рынке почуяла, а разглядеть не сумела? И нечисть эта пока никого не тронула? А доказательства где? Кто ж тебе на слово поверит, а, Марусь?
   То-то же. Так что нечего пороть горячку. Сами с усами, разберемся...
   А не разберемся - грош нам цена, и нечего тут и думать, Маруся Ивановна.
   С такими вот невеселыми мыслями и добрела домой. Эдька куда-то удрала, так что я смогла спокойно приготовить обед и привести мысли в порядок. С первым-то и дурак справится, не то что адептка третьего курса Академии Магии, а вот со вторым вышел облом...
   - Марусь, что случилось?
   - А?
   - Что случилось, говорю?
   Снежно-белый Барсик грелся на подоконнике, намывая и без того чистую усатую морду, и щурил свои ярко-голубые глазищи. Красавец мой.
   - Да ничего пока не случилось, Барс, просто... а, слушай, все равно ведь допытаешься.
   Барсик меня внимательно слушал, а я со всеми подробностями и комментариями рассказывала ему сегодняшнее недо-происшествие.
   - Ты точно ничего не путаешь?
   - Барс, ну ты что?
   - Да мало ли, вон жара какая, перегрелась вдруг... - промурлыкал бесстыжий кот, - А вообще... ты хоть Митьке своему скажи, что ли...
   Митяя Барсик уважал. Тот, правда, о коте знал только заочно и вообще о нем не упоминал никогда, но для Барсика орк был синонимом моих, пусть и случайных, доходов. Что касается остальных моих друзей - Мишки, Гришки и Кузьмы - то их Барсик считал бестолочами, лентяями и наглыми посягателями на его еду, источником которой являлась я.
   - Митьке я скажу, только не сейчас. Я вот все думаю, Барс, что мне с этим всем делать?
   - А что ты можешь?
   - Немного. Могу посоветоваться с ребятами, Эдой. Могу Митяю рассказать, пусть по городу слухи пособирает, ну там, не знаю, придумает что-нибудь. Могу сама поискать...
   - Вот только этого не надо, - всполошился кот, - Опять вляпаешься!!!
   Я села на кровать и вздохнула, кот тут же спрыгнул с подоконника и влез мне на руки, мурча, как огромный бенгальский тигр (если тигры, конечно, мурчат).
   - Да перестань ты, - отмахнулась я от вредного и сверхзаботливого кота, - Ладно, это все подождет, мне заниматься надо.
   - А вот это правильно, - поспешил согласиться Барсик, - Вон, и учебники готовые лежат, ждут тебя.
   - Ждут, ждут... - проворчала я, и взялась за тяжелую растрепанную книгу.
   Глава 2. Степан Верест
   - Мягче! Мягче, легче! Это меч, не дубинка! Мягче кисть! Поворот! Быстрее! Не так! Еще быстрее!!!
   Яррист остановился и вытер со лба пот, заодно убрав под повязку выбившиеся из-под нее волосы.
   - Еще раз! И легче, мягче, быстрее! Еще раз! - скомандовал я, и мальчишка послушно повторил связку.
   Когда тренировка окончилась, Яррист по привычке подошел и встал прямо передо мной.
   - Иди, поплавай, а потом наколешь дров, - отпустил я его. Яррист невозмутимо кивнул, подхватил с крюка полотенце и убежал в сторону озера, серебристая гладь которого поблескивала неподалеку. Я проследил за ним взглядом; хорошо бежит, ровно, легко. Все-таки даже в этом легком беге можно распознать его необычность.
   - Степан, ты есть будешь? - окликнула из окна Степанида, и мне пришлось подняться и войти в дом.
   Жара еще не набрала полную силу, но здесь, в темной комнате, все равно было душно. Степанида уже поставила на стол тарелку густой ухи для меня и широкими, толстыми ломтями нарезала черный хлеб.
   - Яррист позже придет, я его ополоснуться послал. Поест - дров наколет, - сообщил я, принимаясь за еду.
   - Как скажешь, - хмуро отозвалась Степанида и завозилась у печи, тяжело гремя горшками.
   Не забывая есть, смотрю на нее - высокую, худощавую, с острыми резкими чертами лица и колючими мутно-зелеными глазами, морщинами на лбу и у губ. В юности красивая, после смерти мужа моя старшая сестра совсем запустила себя; и прежде крутого нрава, теперь она стала в край сварливой и склочной, то и дело хмурится, поджимает тонкие, потрескавшиеся губы. И все же... не могу я ее за это винить. Выдали Степаниду замуж поздно, уже после Калины, за небогатого вдовца, который вскорости и умер. Вот и живет теперь одна, на краю одинокого глухого хутора, ведет свое небольшое хозяйство и уже давно не общается ни со мной, ни с нашей младшенькой. В отличие от меня, практикующего мага-воина, и Калины, вышедшей по любви замуж за богатого молодого дворянина, и счастливой матери двоих детей, Степанида одинока и недовольна всем миром.
   Кто знает, когда бы мы еще свиделись - последние двадцать лет меня носило по тракту, и я редко навещал родных, тем более ее, живущую в глуши, но минувшей осенью, не найдя подходящего пристанища на зиму, и не желая в очередной раз маяться по дворам и дорогам в метель и пургу, мы с Ярристом остановились у Степаниды, да так целый год и просидели на ее подворье.
   Ко мне Степанида относится с ворчливой нежностью, а вот Ярриста невзлюбила с первого взгляда. При мне она, хоть и ворчит, но шпынять мальчишку остерегается, а так - жалеет каждую корку хлеба, каждый глоток воды и бранит его почем зря.
   В общем, год был нелегкий и несладкий, но выбора особо не было, мало того, что мне захотелось немного передохнуть, так я еще и никак не могу решить, что делать с Ярристом дальше. Конечно, я прекрасно справлялся с подвижным умным мальчишкой, и мы отлично ладим вот уже пятнадцать лет, но годы идут, и пора подумать о том, чтобы подыскать Ярристу подходящее место в мире.
   В конце концов, можно ведь все-таки попытаться устроить Ярриста в какую-нибудь подходящую академию, попросту посоветоваться насчет него с Александром Мстиславовичем...
   А для начала - выбраться в столицу и попытаться приучить если не себя, то мальчишку к нормальной оседлой жизни.
   В общем, хватит мозолить глаза Степаниде и мучить Ярриста совместной жизнью с ней же.
   Про волка обмолвка, а волк тут - это уже про Ярриста, который, весело улыбаясь, появился на пороге. Поздоровался с буркнувшей что-то неопределенное Степанидой, плеснул себе ухи и принялся за еду, да так, что разве что ложку не глотал. А неплохо я его сегодня погонял на тренировке, да и с озера он наверняка не шел, а бежал - вон как его платиновые, с русым оттенком волосы мокрыми прядями облепили лоб и шею, вытрепавшись из разлохмаченной косы, ярко-синие глаза так и сверкают из-под челки мальчишеским задором.
   - Мы завтра до рассвета уезжаем, Яррист, - мальчишка тут же вскинул голову, глядя мне прямо в глаза. Чуть повернувшись, краем глаза слежу за притихшей у печи Степанидой. Ну да, не предупредил...
   - Я тогда соберу все после вечерней тренировки, - не дождавшись дальнейших комментариев, пожал плечами Яррист и снова принялся за уху.
   - Отдыхай сегодня, - пускай погуляет перед дорогой, - Степанида, тебе сегодня помочь чем-то?
   - Ты и так уже все перечинил, - отмахнулась женщина, - Я в дорогу хлеба напеку...
   Ага, починил. Только не сам, а вдвоем с Ярристом, чего она в жизни не признает. Обидно за мальчишку: люди, даже не зная о том, кто он на самом деле, интуитивно остерегаются, не любят его. Ну и ладно...
   На следующее утро, еще до рассвета, оседлали коней и тронулись по росе в сторону тракта, ведущего в столицу, Ясенград. А уже через неделю, как раз в начале лиственя, добрались до места назначения - до ворот Академии Магии.
   - Так, тебе сюда пока нельзя. Иди-ка ты по рынку прогуляйся пока. Нет, коня тут оставь, пешком дойдешь. Через два часа чтобы был здесь, - коротко отдаю распоряжения, бросая парнишке пару монет, - Развлекайся, гуляй. И смотри, не вляпайся ни во что!
   - Как скажете, наставник, - кивнул Яррист, и был таков. Небось боится, как бы я не передумал его одного отпускать. Это, конечно, опасно, особенно в городе, кишмя кишащем магами, но защиту я на него поставил, думаю, все обойдется.
   Проводив взглядом юркого мальчишку, вхожу в приоткрывшиеся ворота Академии. Давно я здесь не был...
   По дороге к кабинету Учителя успеваю краем глаза осматриваться по сторонам. Надо же, двадцать лет прошло, а почти ничего и не изменилось. Как всегда, в выходной в коридорах пусто - студенты кто спит, а кто халтурит в городе, третьего не дано - и прохладно - отличительная особенность зачарованных помещений: они дают тепло в зимние холода и приятно холодят в жару.
   В приемной перед кабинетом декана Романова тоже ни души, зато из-за двери раздается громкий голос этого самого декана. Невольно морщусь, вспоминая, как меня самого частенько отчитывали в этом кабинете, и сажусь на стул, вытянув перед собой ноги. Блаженство...
   - Придет время - узнаешь, - доносится голос Учителя, - Ладно, ступай, Марусь... и веди себя прилично.
   - Всего доброго, Александр Мстиславович, - буркнул девичий голосок без тени раскаяния и понятия о дивном термине "вести себя прилично", и из распахнутой двери выпархивает студенческое чудо, одна штука.
   Кожаные коричневые брюки заправлены в высокие коричневые кожаные сапоги, белая рубашка с расшнурованным воротом утягивается кожаным корсетом и нарукавниками на шнуровке все того же светло-коричневого цвета, темно-русые волосы собраны на затылке в высокий хвост. Судя по виду - девчонка еще та, пробивная, но такую я никак не ожидал встретить в Академии Магии, скорее уж в Академии Воинов. Магички больше юбками и платьями полы метут - или, хм, слегка прикрываются.
   Девушка, не удостоив меня взглядом, куда-то унеслась, пришлось вставать и стучаться в высокую черную дверь кабинета Учителя.
   - Войдите, - отозвался тот усталым голосом, и я, не сдержав широкой улыбки, шагаю внутрь.
   - Степан? Рад тебя видеть, садись, - улыбается старый маг. А он совсем не удивлен моим приездом.
   - Добрый день, Александр Мстиславович. А вы все учеников воспитываете? Кстати, а что это за девушка необычная такая была? - не могу удержаться от любопытства.
   - Гордость Академии и моя личная головная боль, Лозовая Мария. Девушка действительно необычная, ты что интересуешься, а? - лукаво подмигнул Учитель.
   - Скажете тоже... так, любопытно, - отмахнулся я, - Я привез в столицу своего воспитанника. Хотел, чтобы вы на него посмотрели. Ему пятнадцать лет, я его учил всему, чему мог. Но, по-моему, с магией у него не очень. В общем, мальчик необычный, и что с ним делать, я не знаю, Учитель.
   - А что сразу не привел? Я совсем не прочь на него посмотреть. Как его, ты говоришь, зовут?
   - Яррист. А не привел я его сюда вот почему...
   Через час, когда я наконец закончил свой рассказ, Александр Мстиславович строго посмотрел на своего бывшего ученика - то есть меня, неповторимого. Вот странно - я уже семнадцать лет не студент, а от этого взгляда по спине не мурашки - термиты бегают.
   - А почему я об этом узнаю только теперь, Степан? Пятнадцать лет - немалый срок... Нет, я верю, конечно, что ты его воспитывал как следует, и понимаю, почему ты его решил воспитывать сам, но ты мог рассказать мне раньше.
   - Мог, но... я боялся. Очень боялся. За мальчишку, ведь мало ли, вы же понимаете...
   - А теперь? Привез его в столицу, где целая Академия Магии... тебе больше ничего в голову не пришло?
   - Пришло... но вы не представляете себе, какой Яррист милый, смышленый и талантливый мальчишка! Ну не могу я его лишить нормального будущего, понимаете? Не могу.
   - Я-то это понимаю, а вот люди... Ладно, пойдем, познакомишь меня с твоим сыном. Может, все-таки здесь, в Академии, ему будет безопаснее у меня под боком.
   Яррист нашелся у ворот Академии вместе с двумя высокими студентами. Все трое о чем-то оживленно разговаривали, и Учитель придержал меня за плечо:
   - Подожди, дай на него со стороны посмотреть.
   - А это с ним кто?
   - Лентяи, бездельники и двоечники, - поморщился Александр Мстиславович.
   Я тут же решил присмотреться к новым знакомым Ярриста поближе. Оба высокие, широкоплечие, худощавые, но это скорее издержки студенческой жизни, чем природная костлявость. Один блондин, другой брюнет, причем и тот и другой явно крашеные. Волосы растрепанные, прямыми жесткими прядями топорщатся в разные стороны, и у обоих - длинные носы. Больше ничего разглядеть не успел - Яррист увидел меня и Учителя.
   Пришлось подойти. На лицах похожих, как две капли воды, ребят, тут же воцарились ужас и паника, и они, бормоча что-то о сверхсрочных делах, испарились. Понимаю, сам таким был.
   - Александр Мстиславович, познакомьтесь - мой сын и воспитанник Яррист. Яррист, это мой Учитель.
   - Добрый день, - поздоровался парнишка, вытягиваясь в струнку.
   - Добрый, Яррист, - улыбнулся Учитель глядя прямо в глаза мальчику, - Скажи мне, как твои успехи в магии?
   - Не слишком хорошо, Учитель, - честно ответил Яррист, на секунду перекинувшись взглядами со мной. Киваю - мол, правильно, говори только правду.
   - Я хочу поближе взглянуть на твою ауру. Мне можно доверять, твой наставник мне все рассказал.
   После обследования ауры и магического фона Ярриста Учитель удовлетворенно хмыкнул, улыбнулся и повернулся ко мне:
   - Есть у меня одна идея. Так, где же тут студенты? Как не надо, так полно, а как надо, так ни одного...
   Я не выдерживаю и смеюсь:
   - Так выходной же, Учитель! Днем с огнем никого не найдете.
   - Ну, раз ты такой умный, то сам лошадей на конюшню и отведи. Помнишь еще, где это? Вот туда и ступай. А потом ко мне в кабинет.
   - А...
   - А Яррист сейчас пойдет со мной.
   Вот и спорь с ним после этого. Забирая лошадей, краем глаза успеваю заметить, как Учитель взял Ярриста за руку и, окружив его защитным контуром, повел за собой в Академию.
   Когда я наконец добрался до кабинета Романова, Яррист сидел в приемной и скучал.
   - Вот что, Степан, - без обиняков приступил к делу Учитель, едва за мной закрылась дверь, и я присел на стул, - Яррист и правда... необычный мальчик. Очень необычный во всех смыслах. То, что ты посчитал задатками магических сил на самом деле очень особая магия, совсем... в общем, она характерна для таких, как он. И учить его надо соответственно. Естественно, что у вас ничего из обучения магии не вышло. Я тоже мало чем могу помочь. Единственное, что могу предложить - это позволить Ярристу развивать свои инстинкты, пусть больше занимается борьбой, фехтованием, медитацией. Посмотрим, что из этого выйдет. Поживет при Академии, глядишь, я и разберусь, что к чему.
   - А сигнализация? - этот вопрос меня беспокоил больше всего.
   - Вот, - Александр Мстиславович выложил на стол камушек на тонком шнурке, - Это сапфир с вкраплениями золота внутри. Он замаскирует его ауру и магический фон, это все, что я могу сейчас сделать, но большего, думаю, и не понадобиться.
   - А я?
   - А для тебя работа тоже найдется, не переживай. И жить будешь в Академии, рядом с Ярристом.
   - Что значит рядом? Почему не вместе?
   - Ты хотел для мальчика нормальной жизни? Вот пусть и живет нормально, общается с ребятами, со сверстниками, глядишь, и подружится с кем-нибудь. А если ты будешь жить с ним вместе, это вызовет массу ненужных вопросов.
   Я вздохнул. С какой стороны не посмотри, Учитель как всегда, прав. Пришлось, скрепя сердце, соглашаться.
   - Ну, вот и отлично, - приняв мое молчаливое согласие к сведению, продолжил Александр Мстиславович, - Иди, располагайся... а там поглядим.
   - Всего доброго, Учитель...
   Забросив вещи в свою комнату, отвел Ярриста в его комнатушку. Проследил за тем, как тот разложит вещи, перечислил все правила, необходимые к исполнению и убедил в необходимости ношения маскирующего амулета.
   - А гулять мне по городу можно? - похоже, этот вопрос его беспокоит большего всего.
   - Одному - нет, - я поторопился остудить его пыл, - Пройдись по Академии, осмотрись тут, что к чему. Освойся. На вечернюю тренировку приходи на полигон. И будь осторожен, ни во что не ввязывайся.
   - Конечно, наставник! - и, широко улыбнувшись, мальчишка убежал. Обычно он меня слушается, но кто знает... ничего не поделаешь, приходится мириться с создавшимся положением дел и... прогуляться по Ясенграду.
   Ноги сами понесли в сторону городской площади. Прогулялся по Дубовой улице, полюбовался на фонтаны на Арочном проспекте, и начал уже подумывать, где бы перекусить, как вдруг за спиной послышался знакомый звонкий голос:
   - Степан? Верест?! Сколько лет, сколько зим!
   Я обернулся и увидел стройную девушку среднего роста. Пышные каштановые волосы были уложены в красивую прическу, отдельные локоны обрамляли румяное лицо с темно-карими миндалевидными глазами и полными свежими губами. Маленькая родинка на правой щеке выглядела совершенно очаровательно, особенно в сочетании с милыми ямочками, появлявшимися, когда девушка улыбалась - например, как сейчас. А она совсем не изменилась...
   - Акулина? Привет.
   - А я и не знала, что ты в городе, - защебетала эта красавица, изящно подобрав свободный подол шитого красными маками зеленого платья и подходя ко мне. Огромный черный вышитый платок вместо шали висел у нее на сгибе локтя, - Только Лина, если ты еще не забыл. Лина!
   - Да помню я, помню. А ты совсем не изменилась, Лина.
   - Нет бы сказать, что я похорошела! - рассмеялась магичка, - Эх, ты каким был, таким и остался... А что ты здесь делаешь? Столько лет прошло, я и слышать о тебе перестала...
   - Я как раз собирался пойти пообедать, составишь компанию?
   - В "Красном драконе", как в старые времена?! Ой, как я рада тебя видеть, Степанушка! Ну, расскажи, расскажи, как ты там, куда пропал на столько лет...
   Рассеянно слушая щебет бывшей однокурсницы, повел ее в харчевню "Красный дракон". И уже подходя к месту назначения, вдруг обратил внимание на молодую женщину на другой стороне улицы. Высокая, статная, в синем платье и косынке, она несла тяжелую корзину с покупками, не сгибая идеально прямой спины. Что-то в ней было такое...
   - Степан, ну что ты встал! Идем! - поторопила меня Акулина, и я так и не успел понять, чем меня так привлекла уже исчезнувшая за поворотом незнакомка.
   - Так где ты был двадцать лет, Степанушка? - томно поинтересовалась бывшая однокурсница, не сводя с меня сияющих глаз.
   - На тракте.
   - Как мечтал? - Акулина подперла щеку рукой, карие глаза затуманились, и она улыбнулась, вспоминая, - Много нас таких было... мечтательных. Многие хотели на тракт пойти.
   - А пошли не все, - поморщился я, тема был мне неприятна, - Ты-то сама что?
   - Свой особняк, конюшня. Постоянные клиенты, в основном в столице. Все понемножку - чары, поисковики. Ворожба, охранные заклятия там... ну да что мы все о работе. А что у тебя в жизни личной?
   - Да все отлично, - попытался отшутиться я, но не тут-то было.
   - То есть никак, - пожала плечами магичка, - Что, до сих пор Велену забыть не можешь?
   Я скрипнул зубами. Дурой ты была, Лина, дурой и осталась.
   - Лина, оставь. Вот это лучше не тронь.
   - Молчу, молчу, молчу... Завидую я тебе, Степанушка... вся у тебя в жизни настоящее было - и любовь, и мечта, и работа... А у меня все так, белой ниткой шито...
   - Вот именно - было. А у тебя еще все впереди.
   - Утешай, утешай ровесницу-неудачницу, - хмыкнула Акулина, - Да, Степанушка... А знаешь что? Я ведь влюблена в тебя была тогда по уши. Весь институт... сохла, чахла, завидовала Велене твоей ненаглядной... Вот и дозавидовалась. А только любви, кроме тебя, у меня-то и не было... Степанушка... - улыбнулась невесело Акулина, - Поклонников - хоть отбавляй, вот и замуж даже зовут, а любви, кроме тебя, не было и нет. Так может, она настоящая, а? Ну, что ты молчишь? Может, не зря ты меня сегодня встретил? Может, все и впрямь впереди?
   - Нет, Акулина, - сказал, как отрезал, - Не гонись за призраками прошлого - иссушишь душу. Мне любовь не нужна - ни твоя, ни другая какая... - что за разговор дурной получился.
   - Суровый ты стал на своем тракте, Степан, ох, суровый, - горько рассмеялась девушка, и залпом выпила свой стакан вина, - Да забудь, забудь... Сам знаешь - я девка легкая, дурная, вот и намолола.
   Что-что, а такого намолоть не смогла бы и самая дурная девка. Ох, непроста ты, Акулина. И за эти годы своего не упустила.
   - Ну, спасибо за компанию, Лина. Может, еще и свидимся, - я поторопился подытожить неприятный мне разговор.
   - А не проводишь? - кокетливо улыбнулась мигом ставшая очаровательной чародейка.
   - Извини, спешу.
   Распрощавшись с Акулиной, я поспешил к Академии. Я еще не оставлял Ярриста надолго одного среди людей, и теперь серьезно беспокоился о нем. К тому же, Академия - не три березы, я его пока найду. И ведь сам, дурак, виноват - велел осмотреться.
   Мальчишка отыскался быстро. К моему удивлению, воспитанник оживленно болтал с молоденькой студенткой.
   - Яррист!
   - Да, наставник. Извини, - это, уже шепотом, было брошено собеседнице, которая очаровательно улыбнулась - сначала Ярристу, потом уже мне. Что-то мне сегодня везет на хорошеньких магичек - что уже опытных, что еще учащихся.
   - У тебя новая знакомая? Ты нас не представишь? - ненавязчиво напоминаю воспитаннику о правилах приличия.
   - Мой наставник Степан Верест - студентка третьего курса Академии Магии Эврипида Речная.
   - Очень приятно, - улыбнулась юная чаровница, - А вы тот самый знаменитый Степан с большого тракта?
   - Видимо я. Учитесь на магичку? Что больше привлекает? - больше для приличия спросил я, соображая, как побыстрее отделаться от любопытной красотки.
   - Травы, зелья, - зеленые огромные глаза так и сверкают, манят, притягивают, - Магия растений очень интересует. Я вот как раз спрашивала Ярриста, чем он будет заниматься...
   - Яррист воин, а не маг, - пресек дальнейшие любопытствования я. Так, все, пора уходить, - Извините, пани Речная, нам пора.
   - Всего доброго, пан Верест! - не осталась в долгу девушка, и изящно упорхнула.
   - Хорошенькая, верно, Яррист? - как-то рассеянно поинтересовался я у ученика, соображая, чем чревато его знакомство с такой очаровательной любопытной особой.
   - Очень, - согласился тот с охотой.
   И как-то некстати вспомнилось, что и у незнакомки с улицы косы тоже были рыжие...
   Глава 3. Василина Легкая
   Синие сумерки окутали город, разбавляясь серебристым светом фонарей. Все-таки красивый город Ясенград, что ни говори, маги умеют творить красоту.
   Держась подальше от пятен света, я неслышной тенью скользила вдоль стен и заборов. Темный плащ хорошо скрывал мою фигуру от взглядов стражи, обходящей город, и случайных прохожих.
   Наконец, моя вынужденная прогулка подошла к концу, и я проскользнула в дверь кабака "Орочья охота".
   Орк, с которым я должна была встретиться, уже поджидал меня за столиком в углу. Подошла, села, не сводя настороженного оценивающего взгляда с наемника.
   Его имя было широко известно в определенных кругах, и я надеялась, что он сможет мне помочь.
   - Пани Василина Легкая?
   - Пан Амит Берр?
   - А вы не лыком шиты, пани Легкая, - развеселился орк, - Зачем вы меня искали?
   - Мне нужно знать местонахождение Алексея Ратоборца.
   - Не хочу лезть не в свое дело, - тут же помрачнел наемник, - Но пани ищет страшного человека.
   - Я в курсе. И?
   - Алексей Ратоборец должен приехать в Россаву через пять дней. Будет ехать через...
   - Это уже неважно, - я поспешила встать, - Вот деньги.
   Вышла на улицу, прижав ладони к груди, задышала тяжело. Вот оно... пришло время, наконец-то я с ним встречусь. Снова посмотрю в эти ненавистные мне глаза. Снова...
   - Пани Легкая, - орк появился рядом, как из телепорта выпрыгнул, - Позвольте дать вам совет. Бесплатный. Не ищите этого человека, какое бы у вас ни было дело к нему.
   Я усмехнулась. Интересно, что он сказал бы, если бы знал, кого предостерегает?
   - Благодарю. Но в советах, тем более бесплатных, я не нуждаюсь. Доброй ночи.
   Только вернувшись домой, смогла спокойно вздохнуть. Заперла на засов дверь. Да что ж у меня сердце не на месте?
   Ничего, утро вечера мудренее...
   Всю ночь я проворочалась без сна, не зная, как поступить и что предпринять.
   В итоге рассвет я проспала и никуда не поехала. Хотя, что греха таить - не больно-то и хотелось.
   Возможно, прибытие Степана с большого тракта - это всего лишь случайность, и тот взгляд, который он бросил на меня - заинтересованный взгляд мужчины, не более. Возможно.
   Убедить себя в том, что опасности нет, мне не удалось, однако я все-таки взяла себя в руки и отправилась на работу. В конце концов, моя хозяйка - неплохая женщина, и заслуживает того, чтобы я нормально рассчиталась.
   До рабочего места мне было дойти не суждено.
   Ну почему я не могу спокойно пройти мимо, когда слышу чей-то крик о помощи?
   Впрочем, о помощи там и не просили - просто из-за поворота до меня донесся девичий вопль боли, и ноги сами понесли меня туда.
   На земле лежала девчонка - судя по всему, она и кричала. Платье было разорвано до бедра, а из раны выше колена хлестала кровь. Что же могло произойти?!
   Подбегаю, опускаюсь на колени, рву с пояса кошель с травами, стягиваю края раны и пускаю импульс. Теперь надо остановить кровь травами, обеззаразить рану и завершить все последним заживляющим импульсом.
   Девчонка ошеломленно смотрит на меня, тихо шипит от боли. Ничего, потерпишь, не маленькая, да еще и магичка... магичка?
   Студентка, скорее всего.
   Пышная гривка огненно-рыжих локонов мелкими пружинками рассыпалась по плечам, огромные зеленые глазищи красивой формы смотрят благодарно и пытливо, пухлые розовые губки складываются в недовольную гримаску, а кожа белая, как полотно - ишь, как побледнела-то.
   - Эдька!!! - еще одна магичка кричит, как оглашенная, и бежит сюда вместе с... орком?!
   - Я в порядке, спасибо пани, - торопиться успокоить новоприбывших пострадавшая, и я слышу удивленный возглас орка:
   - Пани Василина Легкая?!
   Поворачиваюсь - и встречаю взгляд настороженных серых глаз. Та самая магичка с рынка.
   - Пани помогла мне. Вы догнали его?
   - Да. И убили, - усмехается наемник, помогая рыжей подняться, а мы с сероглазой продолжаем играть в гляделки. Тише, девочка, тише. Я сейчас уйду, и ты тоже - каждая своей дорогой...
   - Что здесь происходит?
   Я никогда прежде не слышала этого голоса, но точно знаю, кому он принадлежит. Подавив в себе желание убежать и скрыться, медленно поворачиваюсь, оставив за спиной магичку - и смотрю в лицо Степану с большого тракта.
   Он даже не дрогнул; перевел взгляд с меня на студенток и орка, и я воспользовалась предоставленной мне возможностью ускользнуть.
   Меня лихорадило. Он понял, он догадался, он знал, кто я; и мне оставалось только бежать.
   - Василина! Василина, подожди!
   Он назвал меня по имени?
   Медленно поворачиваюсь, встречаю пристальный взгляд встревоженных зеленых глаз.
   - Василина, мне нужно поговорить с тобой.
   Говорит открыто, честно... ну что ж, маг, ты взял правильный тон. Может, это и поможет тебе. Может, это и мне поможет.
   - О чем, маг?
   - Я знаю кто ты, двуликая.
   Ох, какие мы вежливые да смелые. Не назвал выродком, тварью, перевертышем, оборотнем даже не назвал. Двуликая, ишь ты. И что же тебе нужно от меня, маг?
   - И что же тебе нужно от двуликой, маг?
   Яда в моем голосе на весь Ясенград хватило бы.
   Он недовольно поморщился.
   - Улица - неподходящее место для серьезных разговоров.
   - А подходящее, по-твоему - это темница с серебряными рунами?
   - Нет.
   Он говорил правду, и то, как он поморщился, слыша мои слова, свидетельствовало в его пользу - как и отчетливое чувство омерзения, возникшее в нем, когда я упомянула темницу.
   - Я недавно в городе, не знаю, где можно спокойно поговорить.
   Я была не такой идиоткой, чтобы вести его к себе домой. Нет уж, этого он от меня не дождется.
   - Пойдем, - я повела рукой, предоставляя ему возможность идти впереди, но он только усмехнулся и чуть отступил в сторону. Что ж, он тоже мне не доверяет.
   И правильно делает.
   В результате мы пошли рядом, держась как можно дальше друг от друга.
   В "Синей птице" было тихо и безлюдно. Заказав для приличия по кружке прохладного кваса, мы сели друг против друга за столик в углу.
   - Что тебе нужно от меня, маг? - сразу перешла я к делу.
   - Мой сын... нуждается в помощи, Василина.
   - Какое мне дело до твоего детеныша? - я специально не стала употреблять слово "ребенок", стараясь поддеть мага.
   - Он... такой как ты. Мой приемный сын. И ему нужна помощь.
   Я сжала кружку так, что она треснула и осыпалась острыми глиняными осколками в моих напряженных пальцах. Струйка крови побежала по запястью, но я даже не обратила на это внимания.
   У меня перед глазами встала картина: беззащитный мальчишка в серебряном ошейнике, безумные глаза, скрюченные от боли руки и ноги.
   - Где он? - я уже не говорила, я почти рычала. Спокойней, Василина, спокойней. Сейчас главное - узнать, где ребенок, а уже потом можно будет подумать, как устранить мага и заняться мальчиком.
   - Под надежной защитой, - маг продолжал в упор смотреть на меня, - Я пятнадцать лет воспитывал его как своего сына. Держал подальше от серебра. Учил всему, что знаю сам. Но недавно узнал, что его магия отличается от моей. И тут помочь можешь только ты.
   Я не верила ему. Он лжет, он не может говорить правду! Что же такого он сделал с мальчиком?
   А есть ли вообще мальчик? Или это всего лишь изощренная ловушка для меня, ненавистной нечисти?
   Осторожнее, Василина. Осторожнее.
   - С чего это я буду тебе помогать? Мне этот мальчишка никто, - кажется, мне удалось выдержать равнодушный тон, вон как поморщился этот... маг.
   Вот именно, маг. И опасный воин. Он опасен для меня, слишком опасен.
   - Что ты хочешь получить в качестве оплаты?
   Он точно врет. Торговаться с нечистью никто не станет, тем более натасканный убивать маг. Тем более Степан с большого тракта.
   - Нам часто обещают оплату... только валюта всегда оборачивается серебром, - я зло прищурилась.
   Нужно уходить, как можно скорее, но так, чтобы он не узнал, где мой дом.
   - Я плачу золотом. Или оружием. Могу - в драгоценных камнях. В той форме, какая будет удобна тебе, Василина, - он сделал упор на мое имя. Ну-ну, поглядим... какие мы вежливые!
   А потом - кинжал в спину. Проходили.
   - Я хочу сначала увидеть мальчишку.
   - Отлично. Пойдем.
   - Нет, - я едва сдержала желание ощетиниться, - Приводи его сюда сегодня вечером. Тогда и поговорим.
   - Хорошо, - вдруг легко согласился маг, - Тогда до вечера, Василина.
   - До вечера, маг, - тихо отозвалась я.
   До вечера остынет пыль в следах моей лошади, и ветер разметает ее по дальним трактам, ведущим в Россаву. До вечера я успею сбежать...
   Два часа я проплутала по улицам Ясенграда, старательно заметая следы, а потом, убедившись, что слежки нет, добралась до дома и быстро забрала заранее собранные вещи. Переоделась в костюм для верховой езды и... задумалась.
   А не может ли выйти так, что я бросаю в беде ни в чем не повинного ребенка, ставшего игрушкой мага? Ведь даже если это ловушка, не исключено, что мальчик действительно существует...
   Что же мне делать?
   Лучшая защита - нападение. И хотя люди гордятся этой поговоркой, как своей, изобрели ее хитроумные орки. Ну что ж, последую орочьему совету!
   Орк...
   Можно ли рисковать, связываясь с орком, который водит дружбу с магами?
   Нужно! Потому что дружба дружбой, а Амит Берр - прежде всего наемник, а для наемника не бывает ни слишком сложного задания, ни вещей, за которые нельзя получить плату. Ну, кроме тех, на которые наложено ограничение кодексом наемников, а мой заказ в этот список точно не входит.
   Накинув косынку, я бросилась вон из дому, надеясь, что смогу быстро найти нужного мне наемника.
   На этот раз удача мне улыбнулась, и орк нашелся быстро - все в той же "Орочьей охоте". Без лишних слов бросив на стол золотой, я выдохнула:
   - Степан с большого тракта, Степан Верест. Когда и с кем приехал в город?
   - А с чего пани взяли, что я это знаю? - лениво протянул орк.
   - Так узнайте! А за деньгами я не постою, - не выдержала я, наклоняясь ближе к орку.
   - Не кричите так, вас могут услышать. И сядьте, - велел мигом ставший серьезным Амит Берр, - пожалуйста, - добавил он уже вежливее, увидев нехорошую вспышку в моих глазах, - И заберите деньги, пани Василина Легкая... катара.
   - И когда ты узнал, кто я?
   - Заподозрил еще вчера. Я предпочитаю иметь полную информацию о клиентах, - тихо ответил орк, - А подтвердились мои подозрения сегодня, когда ты лечила магичку. У тебя на запястье наш знак, шерра, - и орк вытащил из-за ворота плетеный кожаный шнурок, такой же, какой обвивал мое запястье, - И потому я не выдал тебя, катара.
   - Только поэтому? - я перешла на одно из орочьих наречий. Угадала - Амит довольно ухмыльнулся, и продолжил беседу на родном для него языке.
   - Не только. Зачем выдавать ту, кто никому не угрожает, и спокойно живет рядом с людьми. Но ты должна знать, что ввязываешься в нехорошую игру. Я ничего не знаю толком, но могу догадаться, что это не тебе понадобился Степан с большого тракта, а ты ему. Уезжай из города сегодня же, и я прикрою тебя. А хочешь - провожу. Задаром.
   - Нет. Я никуда не уеду, - теперь я могла доверять Амиту - настолько, насколько вообще могла доверять кому-либо, - Сегодня Степан рассказал мне кое-что интересное...
   Тщательно подбирая слова, я рассказала орку о разговоре с магом. Наемник нахмурился.
   - С ним действительно приехал мальчишка. Странный, это да... мне рассказала Руська, та магичка, которая была со мной сегодня, помнишь? - убедившись, что я помню, он продолжил, - И она же рассказала о том, что на рынке от нее ускользнул кто-то из высшей нежити... я связал это с тобой после сегодняшнего происшествия и успокоился. Но если бы Яррист был катаром, Руська бы почувствовала - как и тебя. А между тем она ничего такого не говорила.
   - Значит, я могу быть спокойна, - я расслабленно откинулась на спинку стула, - Тогда это ловушка, и мне действительно пора уезжать.
   - Похоже на то, - кивнул Амит, - Я прослежу, чтобы за тобой не было слежки. Идем, провожу тебя домой... и помогу покинуть город незаметно.
   - У меня лошадь.
   - Тогда нам понадобится помощь. Эй, Вад! - окликнул он сидящего за соседним столом молодого орка, - Есть тут одно дельце...
   - Серебром звенит? - деловито осведомился тот.
   - Долгом крови.
   - Что за дело?
   Через несколько минут я в сопровождении двух лениво переговаривающихся орков-наемников шла к своему дому. Засады там, к счастью, не оказалось, и мы спокойно забрали мои сумки и лошадь.
   - А ничего так лошадка, - усмехнулся Вад, садясь в седло, - Хей, залетная!
   - Идем, - поторопил меня Амит, и мы неслышными тенями растворились в темноте.
   Наемник проводил меня за город через узкие улочки кварталов, пользовавшихся дурной славой, и подземный ход, оканчивавшийся достаточно далеко от городской стены, чтобы стража не заметила лихих путников. Чуть дальше у дороги нас ждал Вад с лошадью.
   - Спасибо, - коротко поблагодарила я наемников.
   - Езжай, еще сочтемся! - весело захохотал Вад, а Амит со словами:
   - Удачи, катара! - подстегнул мою лошадь, и та понеслась по дороге.
   Ну что ж, вы остались с носом, пан Верест.
   По крайней мере, на этот раз...
   Луна посеребрила гриву моей пепельной лошадки, и я запрокинула голову, посылая этой холодной предательнице непокорный взгляд. Вот, гляди, холодная богиня, я обошлась без тебя... и обойдусь и дальше, когда буду вершить свою месть.
   Через три дня он прибудет в Россаву... или не прибудет, потому что на подходе к городу его будет поджидать смерть - неумолимая, как я в своей мести.
   А потом... а будет ли потом?
   А вот это, Василина, уже совсем неважно.
   Я пришпорила лошадь и во весь опор понеслась по тракту, ведущему к перекрестку трех дорог - одна из них вела прямиком к Россаве, а значит, и к долгожданной встрече.
   Спеши, спеши, Василина!
   Спеши...
   Глава 4. Маруся Лозная
   Я сидела на пороге Академии и рассеянно смотрела себе под ноги. Нет, это же надо было так вляпаться...
   И как только это могло прийти в голову нашему уважаемому Учителю, чтоб ему икалось всю жизнь и после?! Как он мог так поступить со мной?!
   Да чтоб им провалиться всем! Чтоб им чирьи повылазили на самом мягком месте!!! Чтоб им языки поприкусывать, да и опухнуть!!! Чтоб им...
   Прервав поток проклятий, я в тысячный раз горько вздохнула. Не пойду я замуж!!! Не пойду!!! Пусть хоть что хотят, то и делают! Пусть сами замуж идут!!! А я не пойду!!!
   И вообще... я, может, влюблена! Может, у меня любовь всей моей жизни, вот! Кто? А мало ли кто, это не вашего ума (в существовании которого я очень сильно сомневаюсь) дело! Порядочные барышни (Хм? А, ладно) об этом не распространяются!
   Ну за что это мне?
   Я готова была бить поклоны всем известным и неизвестным богам, лишь бы они избавили меня от этого жениха нежданного. Да я с ним даже не знакома!!!
   Да лучше я за Митьку замуж выйду!!!
   Ой, это я погорячилась...
   - Маруся? - осторожно позвал уже ставший знакомым мальчишеский голос.
   Он подошел, улыбнулся. Странный он все-таки, этот мальчишка, Яррист, он всегда окликает издалека, будто спрашивая разрешения, а уже потом подходит. Как будто боится... нет, скорее опасается, что может помешать.
   - Привет, Яррист.
   - Привет, Маруся.
   - Чем занимаешься?
   - Да так, гуляю. До вечерней тренировки есть время. А ты? Как прошли занятия?
   - Отлично, - зло фыркаю. Хотя чего это я, он же не причем...
   А кто причем?
   То-то же.
   - Ты грустная... и злая сегодня, - заметил Яррист.
   - Ты что, эмпат?
   - Нет, ничего такого мне не говорили, - широко улыбнулся мальчишка (ой, нашлась великовозрастная тетенька! Я же всего на четыре года его старше!), - Просто... угадал, наверное, и все. Тебе плохо? Тебя кто-то обидел?
   - Да! Вот послушай, Яррист, ну разве это справедливо, когда все решают за тебя? Когда ты и шагу не смеешь ступить самостоятельно? Я что, игрушка? И вообще, это нормально?!
   - Не знаю, - он пожал плечами, - Вообще-то Наставник решает за меня очень многое. Практически все. И я не возражаю. Просто... знаешь, лучше расскажу тебе кое-что. Когда я был маленький, еще совсем ребенок, - он смущенно улыбнулся, - Я очень любил плавать. Я был уверен, что чтобы ни случилось, я всегда выплыву. И мне хотелось это доказать. Наставник же запрещал заплывать далеко. Однажды я ослушался и заплыл на середину озера... дело было ранним утром. Я не знал, что в том озере водится водяной упырь. Он плавал быстрее. Наставник спас меня тогда. Вытащил за шкирку - наглотавшегося воды, подранного и насмерть перепуганного. Знаешь, с тех пор я немного по-другому отношусь к его указаниям.
   - Но твой наставник нормальный человек! - не сдавалась я, - И он не выдает тебя замуж за непонятно кого!
   - Ну, меня вообще вряд ли когда-либо выдадут замуж. Хотя, если бы вдруг попытались, я бы сбежал.
   - Я бы на твоем месте тоже. Подожди... - меня вдруг осенило. И как я раньше не подумала? - Извини, Яррист, мне бежать надо, - я вскочила, - Спасибо за компанию, но мне пора. Увидимся еще!
   Дура я, дурочка! Как же раньше не подумала? Как мне не пришло в голову такое простое решение? Или я просто боялась?
   Ха! Не дождетесь! Нет еще такой клетки, в которую бы меня заперли!!!
   - Маруська, ты чего? - Эдька даже от зеркала отвернулась, глядя на мои суматошные метания.
   - Ничего.
   - Маруся!
   Когда моя подруга хочет, она умеет быть настойчивой. И даже грозной. Вот и теперь, любуемся на картину маслом - Эврипида грозная собственной персоной, уперев руки в бока, встала передо мной.
   Я окинула взглядом груду беспорядочных рыжих кудряшек, сверкающие зеленые глаза, пухлые губы и в тысячный раз позавидовала моей не в меру красивой подруге.
   - Маруся! - грозно повторила Эдька, и я, опомнившись, продолжила метаться по комнате, собирая вещи.
   - Я уезжаю.
   - Куда?!
   - Пока не решила, - на нее стараюсь не смотреть, прекрасно понимая, что она наверняка обижена такими отрывистыми комментариями, - Эда, ты пойми... Не хочу я замуж!!!
   - И ты решила сбежать, да? - она плюхнулась на свою кровать и посмотрела на меня как на ненормальную, - Ничего лучше не придумала?
   - У тебя есть идеи получше?
   Эдька потупила глаза. Ну да...
   - И куда ты? Без диплома, без полного образования? Марусь, ну подумай сама!
   - Вот и думаю! - я уже торопливо укладывала в сумку самое необходимое. Вещей, к счастью, у меня было не так уж и много, - Но иного выхода пока не вижу. Так что извини, Эда - выпускной отметишь без меня.
   Эдька замолчала, явно не зная, что еще сказать, и я смогла спокойно продолжить лихорадочные сборы. Эх, судьба моя нелегкая, чтоб тебя да по семи верстам!
   Как раз в тот момент, когда я пыталась решить, стоит ли прихватывать юбку, в дверь с силой заколотили, а потом, не особо заботясь разрешением, в комнату ввалились Мишка, Гришка и Кузьма. Ну вот, все друзья и в сборе... Почти все.
   - Что за сборы? - с порога осведомился Кузя.
   - А не ваше дело, - подбоченилась Эдька.
   - Да уж и не ваше, - парировал тот, отодвигая с дороги девушку и усаживаясь на мою кровать, - И что это ты удумала, Руська?
   - Замуж выхожу, - буркнула я, продолжая заталкивать в рюкзак вещи.
   - Врешь. Из-под венца бежишь?
   - Откуда знаете?
   - Успокойся, знаем только мы, и то догадались, - успокоил меня Мишка, - Жаль, проводы закатить не получится, а то бы гульнули...
   - Это точно! Ну, ты езжай, подруга, а мы уж помянем... в смысле, выпьем за твое удачное избавление от брака! - поддакнул братцу Гришка.
   - Вам бы все шутки шутить, - отмахнулась я, - Барсик! Ты со мной или как?
   - А то сама не знаешь, - мурлыкнул кот, вылезая из-под кровати, - Маруся, может, передумаешь?
   - Делать мне больше нечего, - фыркнула я, торопливо зашнуровывая сапоги, - Ну, кажись, все собрала... надо только с Митяем попрощаться.
   - А про Аглаю забыла? - напомнила Эдька, грустно глядя на опустошенный мной шкаф.
   - Не забыла, только... успеть бы!
   Аглая, наша давняя подруга, была, как она о себе говорила, взрослой и умудренной жизненным опытом женщиной и магичкой. Жизнь она прожила долгую, плодотворную, и сейчас доживала последние ее годы, ибо всего пару недель назад отметила - о ужас! - свое двадцатиоднолетие...
   Аглая уже окончила Первую ступень обучения в Академии Магии, и теперь жила в небольшом домике неподалеку от городского кладбища. Черные прямые волосы до колен, странного фиолетового оттенка миндалевидные глаза, смуглая кожа... ее бы можно было назвать красивой, если бы не ее чрезмерное пристрастие к косметике в черной и лиловой гамме и выбранный род занятий - предсказания, прорицания, гадания и прочее. Мы с ней подружились еще тогда, когда мы с Эдькой были зашуганными первокурсницами, а она уже маялась над дипломной выпускной работой.
   Вообще-то Аглая была профессионалом в своей сфере, но это вовсе не значило, что с ней легко общаться или можно понять ее странности. Вовсе нет.
   Хотя теперь это неважно...
   Отвлекшись от этих, несвоевременных и грустных мыслей, я окинула взглядом комнату, которую два года делила с Эдькой.
   Чего здесь только не было...
   Были слезы над несданными экзаменами и нервы с валерианой перед предстоящими; были танцы до упаду, пьяные песни и первые доверенные друг другу тайны. Были слезы и сопли, смех и безудержное веселье, зубрежка и долгие, нудные вечера над учебниками и конспектами. Были пиры горой в день стипендии и вынужденные посты студентов на мели, целые недели, когда мы питались чистой водицей и добрым словом. Были скандалы с битием стекла и склеивание этих самых стекол. Было все...
   А теперь из-за жениха моего нежданного и согласия Учителя перевести меня на заочку без моего на то согласия, вы уж извините за вынужденную тавтологию, я все это должна бросить! У-у-у-у-у-у-у-у!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
   - Ладно, присядем на дорожку, - вздохнула я. Присели.
   - Ну, счастливого пути, - вздохнула Эдька и протянула мне зажатый в руке клубок пестрых шерстяных ниток, - Держи. Бабушкино наследство.
   - Эдька, я не могу... - растерялась я, - Ты что, это же...
   - Ничего, я без него обойдусь, а вот ты вряд ли. Бери, бери! Кто знает, что с тобой приключится, - и подруга без лишних слов затолкала клубок мне в рюкзак, а потом сжала в объятиях, - Ох, впутаешься ты в переплет, поверь моей интуиции...
   - Верю, Эдька, верю! Береги себя, - не выдержала и я. Фу, не люблю эти сопли, но сейчас...
   - Ну, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец, - рассмеялся Мишка, - Держи, Маруська, наш с Гришкой золотой запас...
   - Бесценную вещь, которая не единожды спасала нас от голодной смерти... - подхватил Гришка.
   - И удерживала руку от воровского ремесла, - подытожил его братец и вручил мне мятую-перемятую тряпицу.
   - Это что?
   - Скатерть-самобранка! - гордо выдали братцы в один голос.
   - Немного поизносилась, правда... - подмигнул мне Гришка.
   - И не совсем целая скатерть, скорее полотенце, - уточнил Мишка.
   - Но работает исправно! - заключили эти интриганы, сгребая меня в охапку.
   Я с благодарностью обняла близнецов и расцеловала их в щеки.
   - Ну, иди сюда, бесталанная, - притянул меня к себе Кузьма, - Мне тебе и подарить нечего.
   В объятиях Кузи мне сразу расхотелось куда-то ехать, мчаться, бежать... Даром что он был старше меня всего на год, он всегда заботился обо мне как о младшей сестренке, не унижая при этом излишними нежностями. Кузя, Кузя, как же я буду скучать...
   Тряхнула головой, отгоняя подкравшиеся сопли-слюни-нежности, чмокнула Кузьму в щеку и улыбнулась. Схватила рюкзак, сумку, последний раз оглянулась на друзей и шагнула к двери...
   - Стой, Марусь, хоть наговор оставь! - всполошилась Эдька, - Попадешь в беду - знать будем...
   - Давай ножницы, - вздохнула я, быстренько отрезала прядь волос, резанула по пальцу, позволяя крови обагрить волосы, и бросила на подоконник. Плюнула, дунула, и скороговоркой прочитала самое простенькое заклятие из известных магам - но и одно из самых опасных, потому что пользовавшийся им мог легко стать безвольной жертвой для любого из своих врагов.
   "Кровушка моя, за меня живи, за меня говори, как беда случится - ржой рудой пойди".
   Ну, вот и все... кровь послушно впиталась в прядь, не оставив и следа. Если со мной случится что-то серьезное, волосы окрасятся кровью, а если я вдруг (не дождетесь!) погибну, кровь запечется ржавчиной.
   Оставив друзей, я решительно шагнула за порог, и успела ощутить, как Кузьма зашептал мне вслед заклятие, укрывая простеньким мороком. Глядишь, и смогу улизнуть, знать бы только, во что он меня превратил...
   А, гори оно все синим пламенем с красными искрами!!!
   Выскочила за ворота, запоздало сообразив, что кроме ног, никаким иным средством передвижения не владею. Простите, ножки, и чешите по дорожке...
   Аглая, конечно, еще спала. Подумаешь, шесть вечера - это же рань несусветная! Как и многие другие ворожки, моя подруга вела сугубо ночной образ жизни, но я посчитала, что мой отъезд (не путать с побегом!) достойный повод для раннего подъема.
   Я долго колотила и трезвонила в покосившуюся черную дверь с нарисованными фосфорецирующей краской черепом и костями, пока, наконец, ее не распахнула злая, как гарпия, Аглая.
   Черные волосы вороньим гнездом топорщились на голове, веки со сна опухли, просторный халат черного цвета с ярко-оранжевыми звездами был застегнут через одну пуговицу, и вид у магички был на редкость злобный.
   - Привет, Аглая.
   - А, это ты... - она сонно зевнула и ушла в дом, оставив меня на пороге.
   Тяжко вздохнув, я ввалилась в темную комнату, бросила вещи у порога и поплелась за Аглаей. Та уже пыталась умыться в бадейке и ворчливо велела:
   - Кофе мне завари...
   Зная, что пока она не проснется, говорить о чем-то бессмысленно, я заварила кофе и подождала, пока подруга приведет себя в порядок и сядет напротив меня за стол.
   - Слушаю.
   Я коротко обрисовала ситуацию и сообщила, что зашла попрощаться. Аглая усмехнулась.
   - Отговаривать не стану, ты уже все решила. Карты кинуть на дорожку?
   - Нет, не надо, я пойду. Спешу.
   - Ничего, из города ты благополучно выберешься, - отмахнулась от моих возражений Аглая, - Ладно, карты - это долго... Лучше я в зеркало гляну.
   Она сняла со стены занавешенное черной плотной тканью зеркало, закрыла глаза, отвернулась от меня так, чтобы в зеркале ничего, кроме нее и голой стены не отражалось, и широко распахнула глаза, всматриваясь в зеркальную поверхность.
   Некоторое время ворожка молчала, потом глухим, не своим голосом заговорила:
   - Иди прямо, никуда не сворачивая... иди с тем, кто тебя с собой позовет. Чтобы ты ни делала, куда бы не бежала, от жениха ты не отвертишься.
   - Чего?! - возмущенно завопила я, и Аглая вышла из транса. Потом она долго и грубо ругалась - я своим воплем нарушила транс, поколебала ее концентрацию, и как следствие, у ворожки голова раскалывалась.
   - Больше я тебе помочь ничем не могу, - со вздохом сообщила подруга, провожая меня за порог, - Разве что... вот, держи, пригодится, - и она сунула мне в руку завязанный в узелок синий носовой платок, - Там вечный уголек, со мной недавно один клиент расплачивался - денег у него не было.
   - Да ты что, Аглая! Я не могу, он же кучу денег стоит!
   - Цена не значит стоимость, - она ласково погладила меня по щеке, - Ну, иди уже, а то мало ли - вдруг и впрямь судьбу проворонишь...
   Сунув платок с угольком в карман куртки, я подхватила сумки и направилась по улице к воротам города, надеясь, что смогу по дороге найти Митяя.
   Тот, к моему удивлению, обнаружился у ворот города и как раз о чем-то спорил с городской стражей.
   - А ты что здесь делаешь, Руська? - удивился заметивший меня орк.
   - Решила прогуляться к тетушке в пригород, - весело улыбнулась я, делая личико невинного ангелочка.
   - К тетушке? Ну-ну, - хмыкнул Митька, и мы вместе вышли за ворота - только он еще и лошадь в поводу повел.
   - Ну, и куда тебя несет нелегкая? - сердито поинтересовался мой напарник, как только мы удалились на приличное расстояние от ушей стражи.
   - Я тебе когда-нибудь рассказывала про свою семейку? - я поправила рюкзак на плече, поудобнее перехватила сумку и продолжила, вышагивая рядом с Митькой, - В общем, я круглая сирота, и это правда. А вот тетушка и дядюшка у меня, к сожалению, есть. Богатые тетушка и дядюшка. И сейчас, когда мне исполнилось девятнадцать лет, они решили устроить мою жизнь, а заодно - и поправить свои дела, устроив династический брак. От которого я решила удрать. Вот и все.
   - Ну их, ваши людские заморочки, - отмахнулся Митяй, - Ладно. Я тут по своим делам решил съездить в Триборг, поедешь со мной?
   - Легко! Вот только я пешком...
   - Ну, так купишь лошадь, - великодушно согласился наемник.
   - На золотой и двадцать серебрушек с тридцатью пятью медяками? - фыркнула я.
   - Значит, не судьба, - философски пожал плечами Митька и повернулся к лошади, явно собираясь на нее сесть и уехать без меня.
   Я обижено топнула ногой. Вот она, пани Непруха вкупе с дядей Невезет.
   - Марусь, ну ты чего? - высунулся из-за плеча до того сидевший тихонечко в своей холщовой сумке Барсик, - Не расстраивайся. Выпусти меня, сейчас разберемся.
   Я выпустила его из сумки и на пару с Митяем уставилась на кувыркнувшегося через голову кота, последовавшую за этим вспышку зеленых искр и роскошного белого скакуна с длинной белой гривой и черными чулочками - такими же, какие были на лапках у Барсика.
   - Барс, ты ли это? - поразилась я. Раньше мой говорящий котик такого не вытворял. По крайней мере, я об этом и слыхом не слыхала.
   - Ну, что смотришь, садись давай! - поторопил меня Барсик, - Я еще и не то умею!
   Без долгих рассуждений я взгромоздилась на своего нового коня и твердо решила купить седло в следующем же поселке. Не то чтобы мне было неудобно - я привыкла к езде по-эльфийски, но вот сумки на Барса я повесить без седла никак не могла.
   Барсик не бежал - летел, да так, что ветру не угнаться, не то что Митькиной лошади. Впрочем, скоро я Барсика осадила, и мы с Митькой поехали бок о бок.
   В дороге разговаривать не принято - по крайней мере, если путники, как мы, спешат. А спешить причины у нас были - из отрывистых пояснений Митьки я поняла, что он путешествует "по работе", а потому торопится к заказчику, а мне нужно было уносить ноги подальше от предполагаемого жениха.
   Вечером в чистом поле остановились на ночлег. Вообще-то можно было заглянуть в деревню, раскинувшуюся по левую руку от тракта, и носившую романтическое название Малиновка, но я боялась преследования, а Митька не стал бросать меня, да и погода была на редкость теплая для середины лиственя.
   Разожгли уютный костерок в стороне у дороги, под раскидистым дубом, Барсик снова обернулся котом и теперь уютно мурлыкал у меня на коленях. Объединив свои запасы, мы с Митькой теперь дружно грызли копченую колбасу, хлеб и печеную картошку с луком.
   - Мить, слушай, хотела тебя спросить... А почему ты в своей стране не живешь?
   - Где? - хмыкнул орк, - В Орочьих степях? Или в Белой пустыне? Мы кочевники, Руська, и жили бы себе мирно и счастливо...
   - Если бы не люди?
   - Вот именно. Ты же не дура, должна понимать. Ни одна из рас не относится к другим с такой нетерпимостью как вы, люди. А чем по сути вы лучше? Цивилизованней? Умнее? Так посмотри на эльфов, какого развития науки и магии достигли они! Кичатся? Так имеют право. Вампиры - самые искусные мастера в мире. Питаются необычно? Так не каннибалы же! Ты посмотри на самые красивые города мира - ко всем гениальным постройкам руку, так или иначе, приложили вампиры. Орков вы называете свирепыми дикарями, но при этом охотно пользуетесь нашими услугами наемников. Зато легко забываете, что мы без всякой магии в ладу с четырьмя стихиями. Катар и драконов вообще не признаете разумными расами - одних обзываете нежитью и травите, а вторых считаете алчными рептилиями и убиваете из-за их шкур и сокровищ. Да, вас больше. И что? Живете-то вы меньше любого из нас. Размножаетесь быстрее, это да. Но вампиры никогда не воевали друг с другом, эльфы оставили войны между собой с незапамятных времен, драконы мирно сосуществуют с себе подобными, поддерживая нейтралитет. Да, мы, орки, воюем между собой, но это скорее спортивные состязания, чем битва. И мы не калечим невинных, не унижаем пленных и не мучаем женщин и детей, как вы, люди. Мы живем в ладу с природой. Катары хоть прежде и воевали, но уже успели забыть, когда это произошло, и установить крепкий мир между кланами. А вы думаете, что все знаете о мире, в котором живете, и кричите на каждом углу, что имеете право на все и вся в этом мире. И грызетесь за это право между собой, ведете бесконечные войны и плетете интриги. Нами, орками, пугают детей, меня презирают за один факт моего существования... а чем вы лучше? Тьфу...
   Митька никогда раньше так подолгу не говорил, и я затаила дыхание, слушая орка. Стыдно было, противно, но... не признать, что он прав, я не могла. И что делать с этим, не знала.
   Как и все маги, катар - по-простому оборотней - я считала опасной нежитью, и убила бы, не задумавшись, любого из них. А что я знала об остальных расах - да и об этих тоже? На поверку все байки, слышанные мною об орках, после знакомства с Митяем оказались полным бредом. А вся научная литература о других расах была написана учеными-людьми. Раньше я никогда не ставила эти труды под сомнение, но теперь...
   - Разболтался я что-то, - недовольно буркнул Митька, - Ложись давай, завтра рано вставать...
   - Мить... а Мить...
   - Ну, чего тебе?
   - А ты не возьмешь меня с собой в Орочьи степи, когда поедешь туда, а? Ну, пожалуйста...
   - А луну с неба тебе не снять? Спи давай!
   Слушая размеренный храп Митьки, я лежала на спине и смотрела на звезды. Нелегко поверить, что все, что ты слышала раньше - полный бред. Почти невозможно. Но, леший меня возьми, Митька же мой друг! Выручал с работой, когда я сидела на голодной диете, хотя мог бы и без меня обойтись. Теперь тащит с собой. Рассказывает о том, о чем - я уверена - вряд ли делился с кем-то еще. И доверяет мне, настолько, насколько может доверять наемник.
   Может, мир и правда не такой, каким рисуют его люди на своих картах? Может, давным-давно запершиеся в своих долинах эльфы и вампиры - вовсе не ужасные нелюди? А драконы не кровожадные рептилии? Может, это мы неправы?
   А возможно, и не зря я не смогла окончить Академию и теперь бегу, куда глаза глядят подальше от незваного женишка, чтоб ему всю жизнь икалось! В конце концов, моим характером любой вампир с оборотнем подавится, не то что дракон. Так что можно и попытаться разобраться в отношениях рас как следует...
   И если все выйдет, я стану жутко знаменитой! Напишу книгу: "Расы нашего мира. Истина и ложь". Стану известной писательницей, ученой. Мир заодно посмотрю...
   Эх, Руська, пропасть - не пропасть, главное, замуж не попасть!
   С этими бодрыми мыслями я и уснула.
   Глава 5. Яррист
   За что люди ненавидят меня?
   Я адресовал этот вопрос даже не себе - ветру. Он зашелестел лениво сорванной где-то по дороге листвой, затрепал мою и так растрепанную косу, сбросил длинные пряди мне на глаза. Усмехаюсь. Видишь, даже ты не знаешь, почему, хотя и носишься по всему свету, видишь всех и знаешь все.
   Интересно, любила ли меня моя мать, или мой настоящий отец?
   Ветер, ответь хотя бы на этот вопрос!
   Шелестишь почти ласково, опадаешь на плечи, роняя мне в ладони ярко-оранжевый кленовый листок. Надеюсь, ты прав...
   Но их давно нет, и я никогда их не знал и не узнаю, что с ними сталось, если Наставник не расскажет мне.
   Я люблю своего приемного отца и знаю, что он меня любит. И все же этого недостаточно, чтобы чувствовать себя счастливым. Нужно чувствовать себя нужным кому-то еще.
   Хотя мне грех жаловаться - здесь, в Академии Магии, я хотя и младше всех минимум на два года, у меня уже есть друзья. По крайней мере, они относятся ко мне не с пренебрежением, не с плохо скрываемой неприязнью, не с раздражением и злобой, а как к равному - просто и легко.
   Отсюда, с высокой Восточной башни Академии весь город, как на ладони. Это - мое любимое место здесь. Не комната, в которой кроме меня живут постоянно меняющиеся студенты-заочники, не полигон, где мы с Наставником занимаемся дважды в день, не круглая комната для медитаций, где я провожу долгие часы, пытаясь разобраться в природе моей собственной магии. Даже в этом я - иной. Даже в этом...
   А здесь, наедине с небом, ветром и своими мыслями я свой, я не чужой, не чуждый этому странному, полному несправедливости и несчастий миру. Поэтому я сбегаю сюда при первой же возможности и смотрю вниз, на кипучий в своей неутомимой жизни город, вдаль - на дороги, вытканные ветром, вверх - на многоликое в своей неописуемой красоте небо, и внутрь - в свою собственную душу.
   Сейчас в небе тучи. Вот-вот на землю упадут первые капли дождя, а потом свяжут небо и город светлыми легкими нитками воды, но никто, кроме меня и ветра, не увидит, как это красиво...
   Будто бы в подтверждение моих мыслей крупная тяжелая капля щелкает меня по уху, к ней присоединяется вторая, третья, и я забиваюсь под прикрытие небольшой ниши в стене. Если я промокну, одежду придется сушить, а этого мне совсем не хочется.
   Дождь все усиливается, тонкий ручеек воды бежит по полу к моим ногам, я поджимаю их и почему-то думаю: а как там Маруся? Может, она тоже пережидает дождь под навесом какой-нибудь скалы, или под деревом, или в чьем-то чужом доме, или в придорожной харчевне?
   Она уехала неделю назад, и ее пока не нашли. А может, не слишком и искали. Не знаю. Я, во всяком случае, ничего не стал им говорить о нашем последнем разговоре. Допрашивали и Эду, и Мишку с Гришкой, и даже Кузьму, но они как один честно врали что ничего не видели, ничего не слышали и сами жутко переживают. Переживают - это правда. Не раз и не два я замечал, как Эда, столкнувшись с ними в коридоре или в столовой отрицательно качает головой. Значит, от Маруси нет вестей.
   Не то чтобы мы успели подружиться, но Маруся мне нравилась. Открытая, честная, легкая - что на уме, то и на языке, и при этом всегда жизнерадостная, веселая, щедрая на доброту. Мишка с Гришкой, если верить их рассказам, не раз и не два спасались от голода именно благодаря Марусе. Да и Эда по ней очень скучает.
   Другие студентки Эду не очень любят. Наверное, потому что она красивая, гораздо красивее любой из них. Но еще она и добрая, и внимательная, и очень умная. Это Эда была первой, кто подружился со мной здесь, она познакомила меня и с Марусей, и с Кузьмой. С близнецами я и сам познакомился...
   До ужина еще есть время, и я решаю навестить Эду. Может, от Маруси есть новости.
   По привычке быстро сбегаю по ступенькам вниз, а там, дальше - бегом в жилой корпус, к Эдиной комнате в конце коридора. К ней так никого и не подселили вместо Маруси, но ее это, по-моему, только радует.
   - Заходи, Яррист, - отвечает она на мой стук, и я переступаю порог.
   - Привет, - Эда, как обычно, сидит перед зеркалом, вокруг нее разложены учебники и тетради. Кудрявые рыжие волосы уложены в высокую прическу, она, как всегда, красиво одета - в свободную синюю юбку с вышивкой и белую расшитую жар-птицами блузку, - Как дела?
   - Хорошо. А у тебя?
   Поворачивается, улыбается, подпирает рукой подбородок.
   - Садись, чего стоишь? Не на стул, там учебники, на кровать. Скучаешь?
   - Да так... - неопределенно отвечаю.
   - Хотел про Марусю спросить? - понимает она и, не дожидаясь подтверждения, кивает в сторону окна, - Вон, гляди. Жива-здорова Маруся, а больше ничего не знаю. Надо бы к Аглае сходить, но по пустякам ее беспокоить не хочется, - Эда поправляет прическу и строго смотрит на меня, - Что-то ты совсем скис... Случилось что?
   Как же мне хочется все ей рассказать, поделиться, хоть с кем-нибудь, хоть немного. Рассказать о том, как обидно быть не таким, как все, как плохо, когда тебя ненавидят, даже не понимая, почему. Как тяжело жить, если всем врешь...
   Но нельзя. Я дал Наставнику слово, и как бы мне не хотелось, я не могу ничего рассказать Эде. Не могу рисковать отцом, собой. Не могу.
   - Нет, все в порядке, - выговариваю, стараясь улыбнуться ей в ответ, и Эда быстро меняет тему разговора:
   - А что это за колтун у тебя на голове? Такие волосы, а ты их совсем не бережешь... Да любая девушка за такую шевелюру убить готова!!!
   И прежде, чем я успеваю возразить, она хватает гребень, распускает мою косу, стаскивает кожаную повязку с моей головы и легкими, быстрыми движениями расчесывает рассыпавшиеся по плечам пряди.
   - Еще год-два - и от девушек отбоя не будет, - смеется Эда, заплетая мои волосы в косу, - Такой парень... ух!
   На душе становится легко, и я смеюсь вместе с ней.
   На следующий день, сразу после утренней тренировки, Наставник сказал:
   - Яррист, надо поговорить.
   Мы сели прямо на землю, положив мечи рядом, и я по привычке посмотрел в глаза отцу.
   - Яррист, мне надо уехать ненадолго.
   - Куда, Наставник?
   - Нужно найти эту девочку, Марусю. Понимаешь, Учитель беспокоиться за нее.
   - Позволь мне ехать с тобой! - наконец-то! Можно будет снова ночевать под открытым небом, и бегать, и радоваться свободе, жить!
   - Нет, Яррист. Тебе нужно жить здесь. Здесь ты в безопасности.
   - С тобой тоже. И мне не нравится жить в городе. Нет, здесь, в Академии, конечно, хорошо, но...
   - Яррист, ты остаешься.
   - Да, Наставник.
   Он - мой Наставник, и он знает лучше меня.
   Он уехал еще до обеда, и все, что я мог - это, попрощавшись с ним у ворот, броситься со всех ног на башню, чтобы проводить его взглядом до самого горизонта.
   Я знаю, что ему не хотелось уезжать.
   Он обещал вернуться через пару недель, но дни идут, и на дворе уже первый день золотня, а от отца нет вестей. Эда обещала при первой же возможности сходить к Аглае, своей подруге-ворожке, но пока не сделала этого.
   Снова идет дождь, и на дворе ощутимо похолодало. Сегодня я собираюсь уговорить Эду все-таки сходить к ворожке. Наверное, прямо сейчас и пойду.
   На мой стук никто не отозвался, и я уже собирался уйти, как вдруг расслышал из-за двери сдавленные всхлипы. Эда плачет?
   - Эда, это я, Яррист, открой!
   Плач стал громче и я попытался открыть дверь, но тут же обжегся о раскалившуюся до бела дверную ручку. Понятно, почему без разрешения сюда никто не может войти.
   - Яррист? - Эда открыла дверь. По ее щекам бежали черные от туши слезы, и вообще она выглядела очень плохо.
   - Эда, что случилось?
   Я закрыл за собой дверь и посмотрел на упавшую на стул у зеркала Эду.
   - Что случилось, я могу помочь?
   Она с громким всхлипом мотнула головой в сторону подоконника. Я повернулся...
   Теперь я понимаю, что это такое, когда сердце замирает от страха. Потому что лежащая на подоконнике прядь темно-русых волос окрасилась кровью.
   - Маруся?
   Все, что смогла Эда - это кивнуть.
   Что же с ней могло случиться?
   - Мы должны ее найти!
   - Как?! Как, Яррист? Я не знаю, куда ехать, где она может быть... Не знаю, понимаешь? И ни у меня, ни у ребят нет ни малейшего опыта путешествия.
   - Зато у меня есть.
   - Но твой Наставник...
   - Мой Наставник никогда бы не бросил друга в беде. А теперь вытри слезы, а я пока найду ребят. Может, кто-нибудь из них захочет поехать с нами.
   - Ага, - всхлипнула Эда, но меня уже и след простыл.
   Братцы отыскались быстро, а вот чтобы найти Кузьму, пришлось оббегать всю Академию. Наконец мы все собрались в комнате у Эды, и застали ее за лихорадочными сборами.
   - Эда, ты что, с ума сошла? Ты никуда не поедешь! - возмутился я, - Дорога - не подходящее место для девушки...
   - А для Маруськи, значит, подходящее?! - вспылила уже успевшая привести себя в порядок магичка, - И не зли меня! Никто меня не злите и не отговаривайте! Я еду за Маруськой, и все!
   - Эврипида... - попытался остановить ее Кузьма, но она повернулась к нему с такой злостью, что он отпрянул.
   - Не смей мне перечить!!!
   - Эда, послушай меня, - мне наконец удалось поймать девушку за плечи, - Выслушай меня. Хорошо, ты поедешь с нами, но какой от тебя будет толк? Ты умеешь обращаться с оружием?
   - Стреляю из лука. И совсем неплохо стреляю!
   - Хорошо. Но вещи, которые ты с собой берешь, тебе будут только мешать. Возьми две смены одежды, то есть пару брюк и курток, плащ, несколько смен белья и рубашек, аптечку, если есть, оружие. Запас еды, желательно такой, которая не испортится за два дня. Юбки и платья тебе не пригодятся. Обувь на каблуках и легкие туфельки тоже.
   - Тогда мне нужно время... - растерялась девушка.
   - Вещей должно быть столько, сколько ты в случае необходимости сможешь унести. Плюс спальный мешок или одеяло. Кружка, ложка. Все.
   - А еще у нас проблема, - вздохнул Кузьма. Все повернулись к нему - все, кроме демонстративно отвернувшейся Эды.
   - У нас лошадей нет.
   - У меня есть, - пожал я плечами, - Денег, правда, почти нет, и на лошадь точно не хватит.
   - Лошади будут, - пообещали, переглянувшись, Мишка с Гришкой, - Только за городом. У нас в пригороде есть знакомый, он как раз и держит лошадок. Думаю, сможет нам одолжить, - пояснил Мишка.
   - Ладно, тогда через полчаса встречаемся у ворот Академии и быстренько выбираемся из города, - решил я, - Эда, успеешь?
   - Надеюсь.
   Я собрался гораздо быстрее - хватило десяти минут, чтобы уложить вещи в седельные сумки и проверить свой арсенал. Наставник никогда не ограничивал меня в оружии...
   Остальное время ушло на то, чтобы написать объяснительные письма Учителю и Наставнику, забрать из конюшни лошадь и выйти за ворота. Прощай, Академия...
   Через несколько минут появились Кузьма, Мишка и Гришка, а еще через пять - опоздавшая Эда. Все-таки многовато она взяла вещей, но не проверять же теперь.
   - Идемте, - дружно кивнули, и все, кроме меня, оглянулись на Академию. Чтобы понять, о чем они думают, телепатом быть не нужно.
   Я ведь тоже гадал, вернусь ли сюда когда-нибудь. Нет, я был уверен, что вернусь, но вот останусь ли - это еще вопрос.
   Вещи пока погрузили на мою лошадь, вышли из городских ворот... и нос к носу столкнулись с высокой стройной девушкой в черном кожаном костюме для верховой езды. Длинные черные волосы были собраны в высокий хвост, миндалевидные фиолетовые глаза обведены широкими полосами черной краски, губы накрашены лиловой помадой, смуглая кожа очень красивого оттенка. Обилие амулетов и украшений поражало - на каждом ее пальце было как минимум по одному кольцу, широкий фиолетовый плащ покрывал круп лошади и седельные сумки полностью.
   - Аглая?
   - Я еду с вами. И подумала, что запасная лошадь не помешает, - она кивнула в сторону рыжей лошадки, которая стояла, перебирая копытами на месте.
   - Аглая, это Яррист. Яррист - это Аглая. Ты что-то знаешь о Маруське? - с надеждой спросила Эда, садясь в седло.
   - Да. Она в беде, и ехать нам надо к Мосту через Брайану.
   - Эй, эй, ничего, что мы пешком в отличие от вас троих? - напомнил о своем бедственном положении Гришка, - Можете прихватить с собой Кузьму и ехать вперед, а мы завернем за лошадьми и догоним вас.
   - Садись, Кузьма, - предложил я, - Моя лошадь вполне в состоянии некоторое время понести двоих.
   Близнецы действительно догнали нас часа через полтора, довольные и чем-то немного обеспокоенные. Серый дождик продолжал моросить, туманной завесой скрывая горизонт. Быстро сгущались сумерки. Теперь, когда моей лошади не приходилось нести двоих, мы пустили скакунов в карьер.
   Остановились только тогда, когда в окружающей нас темноте никто, кроме меня, не смог разглядеть ни зги. Я не стал хвастаться ночным зрением и объявил привал.
   Дождь все усиливался, и ночевка в чистом поле всем показалась плохой идеей, а на горизонте мерцали огни - там светился окнами небольшой поселок.
   Пришлось спешиться и идти, ведя лошадей в поводу. Девушки не жаловались, хотя и спотыкались на каждом шагу в хлюпающей под ногами грязи. Да, дороги осенью - это еще то испытание.
   Наконец мы все таки добрались и устроили целое представление жалобщиков у крайней избы. После долгого недоверчивого осмотра нашей мокрой насквозь компании хозяин согласился пустить нас в сарай, где держал всякую рухлядь, а лошадей поставить под навес. Денег за ночлег он, правда, не взял, за то за корм для лошадей пришлось заплатить втридорога.
   - И мы... будем вот так ночевать? - плаксиво осведомилась Эда, - Здесь?
   - Да, среди страшных и ужасных грызунов! - подвыл у нее над ухом Гришка.
   - Идиот! - девушка попыталась его стукнуть, но промахнулась, и чуть не упала.
   - Нам рано вставать завтра, - попытался вразумить их я, - Поэтому лучше лечь пораньше и отдохнуть.
   - А ванная?
   Нет, все-таки брать с собой Эду было большой ошибкой...
   Видимо, мысли слишком явно отразились у меня на лице, потому что магичка обиженно хмыкнула, высокомерно вздернула подбородок и удалилась в выбранный ею угол.
   Мне приходилось ночевать в местах гораздо хуже этого сарайчика, и потому сложно было понять изнеженных оседлой жизнью магов. К счастью, у них хватило ума последовать моему примеру и тщательно отжать и развесить мокрую одежду для просушки. Высохнуть не высохнет, но к утру в сумки уложим уже влажную, а не мокрую насквозь одежду, и простуда нам не грозит.
   Не особо уставший после перехода (всего-то пару часов, что это в сравнении с тем, как мы путешествовали с отцом!), я быстро согрелся и уснул, и утром был на ногах еще до рассвета.
   Размялся, пробежался, поупражнялся с мечом и разбудил недовольных ранним подъемом спутников. Впрочем, волшебное напоминание "Маруся" моментально прогнало и остатки сна, и зародыши жалоб, и, наскоро позавтракав, мы снова тронулись в путь.
   На наше счастье, дождь скоро перестал. Я, помнивший эти места еще с прошлого перехода по тракту, сверился на всякий случай с картой и решил срезать дорогу через бездорожье, по проселочным. Это сэкономит нам несколько дней, ведь до Моста через Брайану путь был, к сожалению, неблизкий.
   Аглая, не привыкшая к дневному образу жизни, чувствовала себя из рук вон плохо. Не лучше выглядела и уставшая, сонная Эда, явно не привыкшая к длительным верховым прогулкам. Лошадей мы решили поберечь, и пустили их аллюром.
   К обеду распогодилось окончательно - свинцовые тучи разлетелись обрывками туманной пелены, свежий ветер стряхнул с деревьев тяжелые капли, и все еще ласковое солнце сыпнуло на дорогу золотом лучей. Скоро грязь подсохнет, и мы сможем ехать быстрее.
   Знать бы, что не опоздаем... что с Марусей? Жива ли еще? Вернулся ли Наставник? Ищут ли нас? Вопросов много, а ответов взять неоткуда - ветер, может и знает, но молчит.
   Остается только верить в лучшее, да подгонять лошадей.
   Кровавую прядку Маруси Эда взяла с собой, не рискнув оставлять ее в Академии, но толку с того не было никакого - заклятие не действовало за пределами комнаты девушек, будучи привязано к месту, где оно было наложено.
   Аглая молчала, объясняя это тем, что в таком разбитом состоянии стоящей ворожбы не получится, а тратить силы на ерунду бестолку. Утром, правда, она успела кинуть карты, и сказала, что жизнь Маруси по-прежнему в опасности, а точнее она не скажет. Пришлось удовольствоваться этим туманным объяснением.
   Ехали молча - я не привык в дороге говорить, остальные слишком устали. Лучше всех держался Кузьма - ему явно было не привыкать к конным переходам. Близнецы то и дело порывались затянуть удалую песню, но злая, как оса, Аглая их обрывала, жалуясь на головную боль, и ругаясь, на чем свет стоит.
   Вечером остановились в чистом поле, разожгли костер в стороне от дороги, на поросшей орешником меже. Аглая все-таки взялась ворожить, но толку с того было мало; по всему выходило, что Маруся как была в опасности, так и есть.
   - Странно как-то, - вздохнула ворожея, смешивая карты, - Прядка кровью потекла - прямая угроза жизни. И сейчас ее жизнь в опасности, только как-то по иному, спокойнее, что ли...
   - Это еще как? - выразил общее удивление Кузьма.
   - Ну, это если бы как ей пытались горло перерезать, а потом от горла меч отвели и к сердцу приставили. И не режут, и не отпускают, - пояснила Аглая.
   Сны в эту ночь мне снились дурные...
   Глава 6. Василина Легкая
   Я остановила лошадь и спешилась. Опустилась на колени, припала к самой земле, изучая полустертые следы. Отстаю... на сутки отстаю, не меньше!
   И ведь чует погоню, проклятый, чует, но не останавливается - измотать меня хочет, проверить: отступлюсь, или нет.
   - Ну что, Бурка, едем дальше.
   Сама я мчалась бы быстрее лошади, но устану, а мне силы надо беречь. Ничего, от меня не уйдет, еще никто не ушел.
   Всех догнала...
   И его догоню!!!
   А ведь он не знает, кто за ним гонится, не догадался еще, иначе бы остановился, подождал, да что там - навстречу бы помчался, быстрее ветра, вперед лошади бы побежал.
   Значит, я устрою ему сюрприз.
   Я упустила его у Россавы, где прождала в засаде три дня - два положенных и один сверх меры. Потом въехала в город, и узнала, что он не приезжал.
   Неделю кружила дорогами в поисках следов, а когда нашла, уже сильно отстала. Еще повезло, что искала в верном направлении.
   Что же ему понадобилось у границ эльфов, а?
   Да ничего хорошего!!!
   Эльфам, как и оркам, повезло больше, чем другим расам - они худо-бедно смогли договориться с людьми. Орки превратились в наемников и служили кто себе, кто королям, а эльфы отстояли свое право на свободу и независимость и теперь служили хрупкой преградой между нашим миром и алчностью людей, добровольно защищая не только себя, но и вампиров, и катар. Брайана, полноводная река, отделяет поселения людей от нейтральной полосы степей и лесов, за которой, между двух отрогов горных гряд и лежат земли эльфов - в прекрасных долинах. Когда я закрываю глаза, я будто вижу перед собой воздушные белые замки с лазурными крышами, витые мраморные лестницы, легкие белые дома у корней могучих дубов-исполинов и среди их ветвей. Вижу светлые поющие фонтаны, серебристые дорожки, светящиеся в темноте, чудесные фонари из пластин драгоценных камней - изумрудов, яшмы, хризолита, бирюзы и рубинов. Вижу шелковые ковры под ногами легких танцовщиц, которые бабочками пляшут под звуки серебряных арф и золотых флейт. Лиолант - воздушный город, Лазурный Ветер, гордость и слава могучих высокородных эльфов. Люди зовут их выскочками, гордецами, и не понимают, что те с отеческим снисхождением старших смотрят на людской суетливый мир.
   А дальше, за цветущими долинами эльфов, лежат горные ущелья вампиров, с их призрачными замками и величественными дворцами. Каждая постройка в их городах - произведение искусства; каждое здание - шедевр, и хотя все они своеобразны и по-своему красивы, все они, каждый дворец, каждый дом, сплетены в едином ансамбле.
   Там есть дома, врезанные прямо в скалы, и их линии повторяют линии этих скал; есть дворцы, построенные прямо над водопадами, и кажется, что они - это пена и брызги, сверкающие в свете солнца; есть башни, венчающие собой высокие горы, и они - продолжение этих гор; есть лестницы, уходящие в глубины ущелий, и каждая ступень этих лестниц - это дом с роскошным садом, и все они едины.
   Канатные дороги соединяют вереницами огней сотни и тысячи домов по краям ущелий, и горный ветер полощет яркие флаги любимых вампирами оттенков алого и белого.
   А в стороне от ущелий, за горной грядой, лежит просторный край лесов и полей, дикий в своей первозданной красоте. Моя родина.
   Там семь могучих кланов создали свой новый мир, так похожий и непохожий на тот, что отняли у них люди. Там в Городе Семи Врат стоит дворец Семи Князей, открытый всем ветрам, и тысячелетние вязы хранят его покой. Там стоят семь тронов из благородного опала, каких больше нет нигде в мире, и на которых в дни праздников и совещаний сидят владыки кланов.
   Там клан Тигров построил арочный город из белых берез, и окружил его березовыми рощами, в которых плещутся целебные родники. Там клан Медведей возвел город массивных замков, увитых зеленым плющом и сладким виноградом, на центральной площади которого бьет из земли фонтан с медом и молоком. Там клан Барсов создал город-лабиринт сплошь из черного дерева, и его улицы выложены радужной мозаикой, под которой течет вода. Там клан Орлов возвел город башен цвета зеленой листвы, таких высоких, что перламутровые лестницы, обвивающие каждую башню снаружи, насчитывают тысячи тысяч ступеней. Там клан Воронов выстроил город на озере, мосты и улицы которого прозрачны, как стекло, а дома окрашены в синий, как ночное небо, цвет, и дворцы украшены аквамарином. Там клан Горностаев построил город в форме семилучевой звезды, с фонарями, которые меняют цвет каждый час, и ивами с серебристо-зеленой листвой, чьи ветви так длинны, что устилают улицы. Там клан Волков... мой клан! создал город-лес, где дома и деревья сплетены в едином танце, где ограды из кружевных стальных плетений украшены самоцветами, дорожки усыпаны светящимся белым песком, а над ручьями повисли плетеные мостики с зелеными пляшущими фонарями.
   А все, что есть между этими городами - дома без заборов и оград, с высокими террасами и густой травой у теплого деревянного порога, где окна от пола до потолка и широкие двустворчатые двери, где уютные камины из красного камня и просторные светлые комнаты.
   Там колодцы из соснового сруба, и деревянные мостовые. Там детский смех и веселые песни.
   Там - мой навеки утраченный дом.
   Дом, в который я никогда не смогу вернуться, я, рыжая волчица из клана Волков, дочь из княжеского рода, опозорившая свой клан.
   Трясу головой, отгоняя воспоминания, и пришпориваю лошадь. Нужно догнать его прежде, чем он перейдет через Мост, а иначе я потеряю его следы на бездорожье, и тогда не миновать беды.
   Вот и тороплюсь, загоняя лошадь, спешу, как могу...
   Теперь я точно успею. Я знаю это, как знаю, кто я и кем была; знаю, потому что помню все, что привело меня к этой гонке; знаю, потому что уверена в том, как все закончится.
   Вечером мне приходится остановиться - моя лошадь нуждается в отдыхе. Утешает одно - он тоже вынужден останавливаться на ночлег.
   Холодно. Впрочем, для начала золотня достаточно тепло, в самый раз. Хорошо еще, что дожди прекратились, и погода стоит ясная, сухая, еще даже без морозца по утрам.
   Всю ночь сижу рядом со спящей лошадью и вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю...
   Долгие годы я скрывала эти воспоминания от самой себя, хоронила их в глубине своей выжженной местью души, но теперь, когда до встречи с ним остались считанные дни, я хочу заново все вспомнить, все пережить, и выпускаю свою боль на волю.
   Мне было двадцать пять - для катары еще не возраст, только начало юности. Как и все в моем клане, я знала, что красива, и гордилась своей красотой. Длинные рыжие косы, красивой формы синие глаза оттенка сапфиров, тонкая талия, красивые формы молодого, упругого тела, мягкие, в меру полные губы, тонкие темные брови, пышные длинные ресницы. Я была легкомысленно счастливой, наивно полагая, что так будет всегда, и мечтая о том, о чем мечтает каждая девушка - о любви, о свадьбе, о детях и собственном доме с высоким крыльцом и пушистым ковром у камина.
   И когда сын князя обратил на меня внимание, я ничуть не удивилась и не обеспокоилась. Я приходилась ему дальней родственницей по материнской линии, а значит, вполне могла стать его женой. О том, что думает по этому поводу сам князь, я не задумывалась, а зря...
   Какое-то время я действительно была счастлива. Долгие прогулки синими вечерами, пылкие признания под сенью изумрудно-зеленых крон, сладкие поцелуи и нежные объятия... я была слишком самоуверенной, слишком глупой, и мы перешли черту.
   "Я помолвлен с Тассой и должен жениться на ней".
   Вот и все объяснение. Плачь - не плачь, ничего не попишешь. Требовать, чтобы женился на мне, раз уж посягнул на мою честь - абсурдно и унизительно.
   И я ушла.
   Можно было, конечно, покаяться, остаться в отцовском доме, но гордость (то, что сейчас я зову глупостью) помешала мне это сделать. И я ушла, сбежала, не сказав никому ни слова.
   Я заплакала только тогда, когда за моей спиной осталась сияющая лазурью граница эльфов. И побежала бы назад, полетела бы, обгоняя ветер - если бы не комочек у меня под сердцем - незаконный, украденный, нежданный, наш с Аласом, а значит - только мой...
   Легкой тенью я пересекла Мост через Брайану. Так началась моя жизнь среди людей...
   Очень скоро я поняла, что, даже не зная, кто я, они подсознательно ненавидят меня, и старалась держаться от них подальше. Но волчонок под моим сердцем рос, и я все чаще задумывалась о том, чтобы вернуться домой. Не примут свои - примут милостивые эльфы, все лучше, чем голодать с ребенком...
   Неопытная, я была слишком неосторожна, и на меня началась охота. Только чудом мне удавалось ускользнуть - чтобы попасться снова, и снова убегать.
   Почти все время теперь я проводила в своем волчьем облике, скитаясь по лесам вокруг отдаленных деревень. Там, в лесах, меня приняли за свою обычные волки. Люди лгут, что мы, катары, с ними в родстве; просто животные милосерднее людей. Я подчинила их своей воле, и зимой, в волчьем логове, я родила Аленара, своего сына.
   Едва он родился, я поняла, что дорога домой закрыта для меня навсегда - он был живым отражением своего отца, и только глаза были мои - синие, как сапфиры.
   Как и все дети катар, Аленар рос очень быстро. Уже через месяц серебристо-белый волчонок бегал за мной по заснеженному лесу, и я нарадоваться ему не могла.
   И все же мне не было покоя. Чему я могла научить своего ребенка среди диких зверей? Пока он питался моим молоком и был еще крохой, все было хорошо, но что я буду делать дальше?
   К тому же, я сама не могла есть только приготовленное на костре мясо, и вскоре заболела. Я таяла на глазах; и в один из коротких зимних дней решилась и навестила ближнее село.
   Там за единственную ценность, что еще оставалась у меня - мои чудесные длинные косы и цепочку, когда-то подаренную отцом, я смогла получить немного хлеба и крупы.
   Возвращаясь обратно, я почуяла погоню. В лесу шла облава, и не на простых волков.
   Я не помню, как я добежала до логова; не помню, как подхватила за шкирку моего сына. Зато помню, как бежала через лес, а вокруг лился серебряный дождь...
   Я была хитрее и быстрее их, и в другое время, уже наученная горьким опытом, я бы смогла убежать. Но тогда я была ослаблена болезнью, и со мной был Аленар.
   Им удалось выгнать меня к засаде, в открытое поле, и там удача изменила мне, там моя богиня предала меня.
   Прошло пятнадцать лет, а эта картина все стоит у меня перед глазами: ослепительный в лунном свете снег и длинные синие тени; изломанные линии черных деревьев спасительного леса вдалеке; и луна в темном небе. Яркая, болезненно белая, круглая, как полынья во льду, она равнодушно смотрела на свое предательство. На круг охотников с факелами, арбалетами и самострелами, на льдистые острия мечей с серебряными насечками, на хмурые ухмылки этих трусов, устроивших на меня облаву - торжествующие, но с опаской - даже теперь они боялись меня суеверным, леденящим душу страхом, и ненавидели меня. Даже моего маленького, хорошенького сына, который с тихим плачем прижимался к моему боку, боялись и ненавидели эти отбросы, этот позор человеческой расы - проклятия нашего мира!
   Если бы я была одна, у меня был бы шанс. Если бы я была одна, я бы не боялась. Если бы...
   - Взять ее! - рявкнул высокий светловолосый человек, и я поняла, что это он - тот, кто уже давно охотиться за мной, тот, кто устроил эту облаву.
   Ярость и страх за сына ослепили меня, и я, стремясь избежать взметнувшихся в небо серебряных цепей, взвилась в безрассудном, отчаянном прыжке, моля богов, чтобы серебро не коснулось моего сына. Но все было кончено - сверкающие цепи оплели мое тело, причиняя жгучую боль, и я не смогла сдержать хриплый вой боли, падая на снег.
   Сознание почти покинуло меня; в каждой клеточке моего тела воцарились боль и паника; часть меня покинула меня саму...
   Он неторопливо подошел ко мне, защелкнул серебряный ошейник у меня на шее, и я затихла, уже ничего не соображая, только пытаясь остаться в сознании. Какая-то часть меня, клубок звериных инстинктов, вопила о том, что я должна защитить своего волчонка, своего детеныша, но силы окончательно покинули меня, а жгучее серебро причиняло невыносимую тупую боль...
   Он склонился надо мной, и в его отвратительных карих глазах я увидела торжество - и ненависть. Мне и по сей день снятся эти глаза...
   - Вот ты и попалась, тварь, - тихо проговорил он, хватая меня за ошейник, заставляя тем самым повернуть голову к моему сжавшемуся в центре круга малышу, - Смотри...
   Прежде, чем я успела понять, что происходит, щелчок арбалета потонул в вопле боли моего сына, и я взвыла, вырываясь из цепко ухвативших меня рук, из ненавистных цепей, но все, что я могла - это, не отрываясь, смотреть на растекшееся по снегу алое пятно и дергающееся в конвульсиях крошечное тельце.
   Все поплыло у меня перед глазами, и, теряя сознание, я продолжала слышать плач моего умирающего ребенка...
   Я не знаю, сколько дней я провела в горячке, но когда мое сознание, наконец, немного прояснилось - сознание зверя, потому что катарой я больше не была - я увидела каменные стены моей сырой темницы и серебряные руны на стенах.
   Люди ошибочно считают, что серебро для нас смертельно и оно - единственное, что может удержать нас в неволе. Это неправда. Катар можно убить и обычной стрелой, и обычным мечом; другое дело, что мы гораздо быстрее и сильнее людей.
   Серебро - это наше проклятие. Оно не убивает и не сдерживает нас; оно разделяет нашу личность, оставляя только ту, в облике которой мы находимся на момент соприкосновения с серебром. Ощущение такое, будто утратил себя, будто сходишь с ума; и многие сходят - не от этого сознания, так от жутких головных болей.
   Что меня спасло? Я не знаю. Скорее всего, ненависть - других чувств во мне не осталось. Все, что я могла - это слепо ненавидеть своих мучителей, убийц моего сына.
   Он приходил почти каждый день. Снова и снова он рассказывал о том, как умирал мой сын; снова и снова избивал и ранил меня. Меня держали впроголодь - так, чтобы я была в сознании и не умерла от голода, но ничего более. А потом, когда даже эти мучения перестали вызывать во мне отклик, с меня сняли серебряный ошейник.
   Мое сознание восстановилось. Неосознанно стремясь к подтверждению этого, я тут же приняла другой облик - и серебряный ошейник снова защелкнулся у меня на шее. Теперь я была такой же сумасшедшей и еще более беззащитной, чем в волчьем облике.
   Мое человеческое тело не успевало регенерировать после побоев, и даже к насилию я научилась относиться безучастно. Я медленно, но верно сходила с ума...
   Но было что-то, что не дало мне сдаться, не дало сойти с ума окончательно. Ненависть. Глухая, черная, она поддерживала меня и помогала переносить боль и унижение.
   Из нее выросла жажда мести и заполонила всю меня, все мое сознание, превозмогая власть ненавистного серебра, возвращая ко мне истинную волю и силу двуликой.
   И однажды, в глухую лунную ночь, чью власть и могущество не смогли сдержать даже каменные стены в серебряных рунах, катара воссоединилась и пробудилась, объединяя лики в один. Я обернулась в волчицу (в серебряном ошейнике обернулась!), порвала цепи, и вырвалась из темницы.
   Стражей в темнице было легко убить. Они были всего лишь людьми и не видели в темноте так, как видела я. Они слишком громко дышали, слишком неповоротливо двигались. Мои мягкие лапы волчицы ступали неслышно, острые клыки и когти действовали безошибочно и с легкостью вспарывали мягкую, тонкую людскую кожу.
   Ненависть и сладость победы придали мне сил, и я буквально вынесла с разгону окованную железом дверь и помчалась по коридорам замка.
   Я убивала каждого, с кем сталкивалась в коридорах и залах. Я утопила лестницы в теплой вишневой крови, я разнесла все, что попадалось мне под руку, я подожгла несколько комнат и вестницей смерти пронеслась к воротам.
   Стражники не посмели меня остановить; а моего мучителя в замке не было, и я стрелой промчалась в раскрытые ворота...
   Оставляя кровавые следы, я бежала по влажной от дождя траве, и свобода пьянила меня. Я не чувствовала ни ран, ни боли, ни даже серебряного ошейника, который все еще был на мне - опьяненная свободой, я быстрее ветра мчалась прочь от своей тюрьмы, не задумываясь о погоне.
   И только утром, когда небо окрасилось в пепельно-розовые тона, я улеглась в овраге, не задумываясь, куда меня занесло. Потом, ощутив покалывание серебра на шее, я сменила облик и сорвала ошейник, зашвырнув его далеко в кусты. И тут же уснула, забыв обо всех горестях.
   Отдохнув и отъевшись в лесу, придя в норму, я отправилась на поиски места, где когда-то убили моего сына. Я собиралась отомстить...
   А умываясь как-то в лесном озерце, поймала в воде свое отражение. От прежней красоты не осталось и следа. Я провела в заключении три с половиной года...
   На том поле цвели ромашки и красные маки. Жужжали пчелы, золотилась в солнечном свете росная трава. Я смотрела, не отрывая глаз, и не видела этой красоты, потому что перед глазами у меня стоял ровный снег в синем серебре луны и алое пятно крови...
   В тот год я не гнушалась ничем. Я помнила каждого из той облавы, и каждый должен был мне заплатить виру за сына - и не золотом, а кровью.
   И они платили. Все они. Я собрала волков со всей окрестности, и натравила их на село, где жили те охотники; а потом я подожгла соломенные крыши, и к утру осталось только черное пепелище.
   Маг, который отправился на поиски, встретил мой острый меч - и я победила его. С мертвого я сняла талисман, скрывающий ауру, и с его помощью смогла найти свое место среди людей.
   Каждый, кто был в той облаве, поплатился жизнью за смерть моего маленького мальчика, и вскоре в том краю я стала самым страшным кошмаром, самой страшной легендой...
   Я упустила только его - самому ненавистному из моих врагов удалось уйти...
   Уже двенадцать лет я ищу его по свету, и он все время ускользает от меня. Но теперь ему не уйти...
   Рассвет холодным льдистым светом тронул мои плечи, прогоняя прочь ночные тени с их кошмарами, и я поднялась, чтобы оседлать лошадь. На траве серебрится уже не роса - легкий иней, но я не чувствую холода - он просто не может быть холоднее моей души.
   Скоро, очень скоро я согреюсь, обагрив землю под ногами кровью моего врага. Надеюсь, тогда мне перестанут сниться кошмары. Это все, чего я хочу...
   Глава 7. Маруся Лозная
   Я с трудом разлепила глаза, которые отчаянно резало болью - будто песка насыпали. И за что мне это, уй...
   Голову ломило похлеще, чем с перепоя; саднила содранная щека, а связанные за спиной руки выламывало так, что выть хотелось.
   Где-то вдалеке, за деревьями, шумела вода, и мне тут же отчаянно захотелось пить. Да, беда не приходит одна, а точнее - нам все и сразу, как сказал бы Митька... Митька?
   - Митька! Мить! - я закрутила головой, не обращая внимания на острую боль, сверлящую мой череп, и наконец смогла увидеть орка. А ничего так у этих козлов с чувством юмора - рядышком нас примотали, к соседним букам.
   - Мить! Мить, ты живой?! - запаниковала я, потому что окровавленный орк как стоял, опустив голову, так и не пошевелился.
   - Будешь так вопить - точно сдохну, - пробурчал он, кое-как поворачиваясь ко мне. Я едва не завизжала: все лицо моего напарника по несчастью было залито кровью, свежий шрам пересекал правую щеку, еще один рассек левую бровь.
   - Мить, ты как?
   - Как видишь, - так же невозмутимо буркнул наемник, - Не ори, голова и так раскалывается...
   Я послушно заткнулась, соображая, что теперь делать. Привязали нас на совесть, ничего не поделаешь. Все тело уже так затекло, что хоть вой...
   - Говорил же - беги, - прервал мои мысли Митька, - Нет, захотелось ей мечом помахать...
   - Я же тебя спасала! - возмутилась я.
   - И что, спасла? - съехидничал орк. Пришлось вздохнуть и заткнуться.
   После того, как Митька разобрался со своими делами в Триборге, он заявил, что у него есть дела в Приграничье нашего славного королевства Славянии, и я потащилась за ним к Мосту через Брайану.
   То, что за нами след в след идет погоня, Митька, в отличие от меня, понял давно. Это мне было невдомек, почему мы вдруг поехали не трактом, а лесом, петляем как зайцы, да еще и мчимся как на пожар. А вот когда сегодня ни свет ни заря на нас напали, до меня и дошло.
   Я вообще теперь думаю, что все описания великих битв - это полный бред, потому что на самом деле когда с кем-то бьешься, думаешь о том, как увернуться побыстрее и треснуть противника посильнее, а не об изяществе соперника (напарника, союзника, нужное подчеркнуть) и его (своем) мастерстве и правильности ведения боя. Это до того как Митька заорал дурным голосом: "Беги, Руська!" я еще что-то соображала, а после этого кинулась ему на помощь и там уже вытворяла чудеса гимнастики, уклоняясь от ударов и на ходу припоминая все известные мне заклинания. И как назло, ни одного подходящего...
   В общем, через час нас красивенько примотали к деревьям, и тогда я уже и противников разглядела, и на раны наши полюбовалась.
   Митяю, естественно, досталось больше всего - он же и меня прикрывать умудрялся. Залитый кровью орк - это, я вам скажу, зрелище не для слабонервных.
   Вперед выступил высокий светловолосый человек и, гадко улыбаясь, спросил:
   - Ну, что, попалось, оркское отродье?
   Митька не ответил, только поднял голову, глядя прямо в глаза говорившему. И тут я поняла... эти светлые волосы, эти глаза были мне знакомы. Правда, я видела его всего один раз, когда была ребенком, но все равно узнала.
   - Алексей Ратоборец?
   Он резко повернулся и посмотрел на меня в упор. Ха, нашел чем пугать! Видел бы он нашу Анну Николаевну Драгомирскую, преподавателя по боевой магии! Та как глянет, сама в гроб уложишься и крышечку прикроешь...
   - А это что за крошка здесь, а?
   А вот тон его мне совсем не понравился. Очень-очень-очень не понравился, если честно, и даже пугал...
   - Я вам не крошка! - вот уж чего я не любила, так это подобных заявлений в свой адрес, - И вообще, может, вы объясните, с какой стати вы на нас напали и связали? По какому праву вы нападаете на честных путников?
   - Ни один орк, и уж тем более орк-наемник не может быть честным путником. Так что помолчи.
   - Что, убьешь нас как и многих других? - наконец заговорил Митька.
   - Какой осведомленный орк, - ухмыльнулся Алексей, - Тогда, думаю, тебе не нужно объяснять, что будет дальше. Я оставлю вас здесь, и к тому моменту, как вас найдут, волки уже будут сыты... а я, приехав чуть позже, вынесу заключение, что это сделали эльфы... или, если повезет, и от веревок тоже ничего не останется, катары.
   - Что?! - я все еще не верила своим ушам. Всеобщий любимец, народный герой, знаменитый борец с нечистью и чудовищами, всемирно известный защитник угнетенных нелюдями просто не мог оказаться банальным негодяем. Нет, нет и еще раз нет!
   - Счастливо оставаться, - усмехнулся этот... изверг, и последнее, что я ощутила - это сильный удар по голове.
   И вот теперь, когда солнце уже почти село, мы с Митькой одни, беззащитные на этой поляне, и помочь нам некому. Между тем сбылось предсказание Алексея, и вдали послышался волчий вой, который стремительно приближался.
   - Мить! - запаниковала я, - Мить, нужно что-то сделать!
   - Да? Например? - мрачно отозвался Митяй, - Не знаю, как ты, а я связан.
   - Вообще-то я могу попробовать освободиться, но я не знаю, сработает ли это.
   - Что?
   - Есть одно заклинание, - я завозилась, пытаясь хоть немного повернуть пальцы, чтобы сложить их в требуемый знак. Вообще-то я не была уверена, что смогу, но волчий вой служил отличной стимуляцией.
   И все же недостаточной, потому что у меня никак не получалось пережечь веревки у себя на запястьях, даром что я сыпала искрами с пальцев и чуть не подпалила дерево.
   Когда на поляну ворвался первый волк, я чуть не завизжала. Единственное, что меня удержало - это страх потерять Митькино уважение. Ну, хоть что-то должно меня утешать перед смертью.
   - Что там с чарами? - прохрипел орк, косясь на волков.
   - Не получается!
   И тут волк прыгнул...
   Не в силах видеть, как Митьку будут есть, я зажмурилась, но успела заметить другого крупного волка с рыжеватой шерстью, который бросился наперерез первому.
   Рычание, вой, звуки борьбы и нецензурные выражения Митьки наполнили полянку. Решив внести посильную лепту, я открыла глаза и ляпнула первое пришедшее мне в голову заклинание, создав иллюзию огня, охватившего поляну. Как ни странно, подействовало, волкам вспыхнувшее пламя явно не пришлось по вкусу, и вскоре на поляне мы остались втроем - я, Митька и тот самый, слишком уж крупный для обычного зверя волк.
   Волк одним ударом когтей перерубил привязывающие Митьку к дереву веревки и бросился прочь.
   - Постой, шерра! Вернись! - крикнул повалившийся на землю орк, но волка и след простыл.
   - Что это было?! - в шоке поинтересовалась я не то у Митяя, не то у пространства.
   Никто из них мне не ответил. Митька перерезал веревки на запястьях валявшимся в траве ножом, я терпеливо ждала, пока настанет моя очередь. Видимо, раны у него были достаточно серьезные, потому что двигался он очень медленно и с большим трудом.
   Окончательно в этом я убедилась тогда, когда Митька, освободив меня, без сил рухнул на траву. Вещи наши эти негодяи, к счастью, не тронули, но мои склянки с зельями оказались перебиты, а лекарственные травки помочь могли мало - их для начала следовало бы заварить, а времени в обрез.
   К счастью, мне под руку подвернулась скатерть-самобранка, которая, как я уже успела выяснить, обладала на редкость вредным характером. Нет, еду она выдавала исправно, когда ее не разверни, но, во-первых, не более чем на две персоны, а во-вторых, абсолютно бесконтрольно, то есть что и когда ей вздумается. На редкость зловредный артефакт...
   - Скатерочка, миленькая, ну пожалуйста, - одними губами зашептала я, отчаянно надеясь на чудо.
   То ли полоса несчастий себя на сегодня исчерпала, то ли скатерть вникла в суть и смилостивилась, но она покорно выдала бутылку водки, бутерброды с колбасой и икрой и огурчики на закуску.
   Митька уже кое-как пытался встать, и с моей помощью перебрался на спальные мешки, которые, правда, выглядели уже очень нетоварно. Что не помешало мне заняться Митькиными ранами, ругаясь сквозь зубы.
   Лекарь из меня как из Митяя танцовщица. Нет, нас, конечно, учили этому всему в Академии, но таланта к врачеванию у меня было ноль, да и усердия не очень. Плюс ко всему, без нужных зелий и бинтов... в общем, единственное, что я могла сделать - это обработать Митькины раны водкой (узнав при этом о себе много нового) и перевязать самые страшные из них. Лошади наши давно убежали и наверняка были съедены, так что ни помощи ждать было неоткуда, ни за помощью ехать не на ком.
   - Руська, - наконец позвал мой товарищ по несчастью, пока я, ругаясь вголос, обрабатывала собственные боевые ранения, - Слушай меня внимательно.
   - Чего?
   - Вот, намотай на запястье, - орк протягивал мне кожаный плетеный шнурок, который всегда висел у него на шее, сколько я Митьку помню, - Бери руки в ноги и чеши через лес к Брайане. По шуму воды ориентируйся, доберешься, здесь недалеко. Переходишь Мост и идешь прямо. Бегом идешь! Встретишь эльфа - сразу показывай руку, а лучше, как отойдешь от Моста подальше, поднимаешь руку вверх и голосишь, что послал тебя Амит Берр и нужна тебе помощь. Встретишь эльфов - сразу рассказываешь, что произошло, а дальше по обстоятельствам.
   - Мить, ты что, сдурел? Куда я без тебя пойду?
   Митяй витиевато выругался, популярно объяснив мне, куда, с кем и зачем мне следует пойти. Я плюнула на все и ответила не менее витиеватой руганью.
   Неизвестно, сколько бы мы еще ругались - опыт был у обоих, и немалый - но тут где-то рядом снова завыли волки, а оружия у нас с собой не было - кроме ножа, случайно забытого нашими противниками, те все увезли с собой.
   - Давай, Руська, поторопись! Ты еще успеешь от них уйти! - прервал свою вдохновенную тираду орк, - Хочешь сгинуть вместе со мной?
   - Я тебя не брошу!
   - Пойми одну простую вещь, Руська: самопожертвование нужно тогда, когда оно имеет смысл. Сейчас оно смысла не имеет!!!
   - Должен быть другой выход!!!
   - Нет другого выхода!!! Пойми, от тебя сейчас многое зависит! Эльфы должны узнать правду о действиях Алексея Ратоборца. Это гораздо важнее, чем тебе кажется.
   - Важнее твоей жизни?
   - Даже важнее твоей.
   Я замешкалась, не зная, как поступить. Митька, несомненно, был прав, но...
   Но я никогда не признавала целей, для достижения которых все средства были бы хороши. Даже самых благородных целей.
   Подхватив в одну руку нож, в другой я зажгла огненный шар - сгусток оранжевого пламени, и стала ждать.
   Нервы были натянуты до предела; я прекрасно понимала, что мы обречены (чистой воды пафосные сопли, но иначе не скажешь), но теперь я не боялась. Нет, страх, конечно, был, но не тот липкий ужас, который я испытывала, ожидая волков у дерева. В этом, живом страхе, было куда больше чистой воды адреналина, чем паники.
   Вой приближался с каждой секундой, и тут на поляну на бешеной скорости въехал всадник.
   Нервы у меня зашкаливали, пламя сорвалось с пальцев инстинктивно...
   - Руська, нет! - вопль Митяя немного запоздал, но всадник (к счастью?) успел уклониться, и скатился с лошади.
   - Я вам не враг!
   - Руська, ему можно верить!
   Всадник - высокий мужчина - во мгновение ока оказался рядом и протянул мне длинный узкий меч:
   - Держи, пригодится. Алас! - белоснежный конь послушно подошел ближе, и незнакомец передал мне поводья, - Езжай!
   - Я не брошу Митьку! - я тряхнула головой, убирая с лица волосы.
   - Руська, чтоб тебя, езжай!!! - рявкнул орк.
   - Я разберусь, - пообещал мне незнакомый союзник, и я поверила.
   Подхватив свой рюкзак (благородство благородством, а вещички мои) я влезла в седло и пришпорила коня.
   Где-то рядом шумела Брайана...
   Честно говоря, более неприятной прогулки через лес я не припомню. Никогда такого не было. Ветки хлестали меня по лицу, позади выли волки, все тело болело, и к тому же меня тошнило и трясло в седле. Барсик меня куда больше берег...
   Барсик? Барсик!
   В последний раз я моего милого котика видела вечером, вчера, когда он мирно спал у меня под боком. Куда же он пропал? Что с ним случилось?
   - Барсик! - завопила я, но, естественно, никто не отозвался.
   Оставалось надеяться, что с ним все будет хорошо. Вообще-то Барс попадал в разные переделки, и всегда выбирался целым и невредимым, жизнь со студентами неплохо закаляет.
   Прошел час, но я все еще ехала по темному лесу. Голова у меня болела, в ушах шумело, и я уже совсем потеряла направление.
   На счастье, я вспомнила про клубочек, подаренный Эдькой, и остановила коня. Искать что-то в моем рюкзаке в полной темноте - идиотизм, но пришлось.
   Наконец, клубок был найден, и я, цепко держа за нитку, бросила его под копыта коня. Теперь осталось только повторять: "Мне нужен Мост через Брайану, Мост через Брайану" и надеяться, что клубочек сработает.
   Он и сработал, правда, весьма своеобразно. Противный артефакт вовсе не считал своим долгом выбирать удобный путь для меня и шнырял под все кусты, лез в буераки и петлял по кочкам. Зато вывел меня к Мосту.
   Если бы я чувствовала себя чуть лучше, я бы, наверное, засмотрелась на Мост. Брайана была полноводной и широкой рекой, и даже такой огромный каменный мост казался нелепой попыткой соединить ее берега.
   А Мост был красивый - массивные черные плиты, высокая арка, сложенная из черных и белых камней, и тусклые зеленые фонари на высоких узких столбах. Граница...
   На самом деле пограничные заставы были в стороне. Мы с Митяем миновали их в обход, раньше. Правда, я плохо понимала, почему... но теперь, кажется, поняла.
   Иначе нам бы не дали перейти Мост.
   Я спешилась и подобрала клубочек. Конечно, мне сказали спешить, но я боялась. Или нет, не боялась, а просто мне почему-то казалось, что если я перейду Мост, то моя прежняя жизнь закончится. Не просто изменится, а именно закончится. Может, и не моя жизнь, а я сама.
   Нет, ну что за бред! Митька там еле дышит, а я тут сопли развожу!
   Я подхватила коня под уздцы и шагнула к Мосту.
   Ничего особенного, пересекая его, я не почувствовала, а потому поспешила вскочить в седло и пришпорить коня.
   Поначалу я действительно следовала Митькиному совету, чувствуя себя при этом круглой дурой. Нет, ну а что вообще можно подумать про кикимору с перепою (приблизительно так я выглядела), которая еле держится в седле, но то и дело поднимает вверх левую руку и вопит: "Меня послал Амит Берр!". Прелесть что за ужас, правда?
   Короче, хватило меня ненадолго. К утру я уже еле-еле держалась в седле и в какой-то момент просто брякнулась в высокую траву. Больно! Высокая трава, такая густая и роскошная с виду, росла на банально жесткой земле, что я и ощутила всеми частями тела.
   Терять я сознание, конечно, не собиралась, но и встать сил не было. Конь помогать мне явно не планировал и, убедившись, что с места я не сдвинусь, гордо развернулся и убежал куда-то в сторону.
   - Эй, ты куда?! - ага, вопи не вопи, эта противная скотина не вернется.
   Я попыталась встать, но левая нога отозвалась острой болью. Видимо, я подвернула ее, падая с лошади. Да что ж это такое со мной происходит? А я так надеялась, что полоса невезения закончилась. Не тут-то было, детка, все только начинается, как сказал бы Мишка. Начал накрапывать дождь...
   Я подтянула правое колено, прочитала заклинание по отталкиванию воды, и тут же поняла, что слишком устала, чтобы колдовать. Придется терпеть сырость и слякоть, да еще и сидеть в грязи.
   Неизвестно, сколько бы я просидела посреди луга под холодным дождем, но тут мне пришла в голову вполне здравая идея. Если я не могу добраться до эльфов, почему бы не попытаться вернуться обратно к Мосту? Под ним, по крайней мере, сухо...
   Но до Моста было несколько часов пути верхом, а теперь я была пешая и хромая. Ну, значит поползем.
   Не успела я приступить к этому неблагодарному делу, как сквозь дождь до меня донесся звук, который иначе как мявом не назовешь.
   - Барсик? - интересно, мне послышалось, или нет? - Барсик!!! Барс!!!
   - Марусенька! Маруся, держись! Я иду!
   - Барс! Барс, я здесь!
   - Маруся!
   Не прошло и минуты, как ко мне в руки прыгнул мокрый грязный отчаянно мяукающий комок шерсти и завопил на все лады как он рад меня видеть.
   - Барс, я тебя тоже люблю, лучше скажи, где ты пропадал?
   - Ушел на разведку, но немного разминулся с нашими неприятелями. Потом хотел вернуться, но решил сначала сбегать за помощью. Ну, только вот пока помощь искал, пока бегал туда-сюда... а потом угнаться не мог. Ну, ты чего сюда полезла, Марусенька? Может, вернемся домой, а?
   - Не могу. Обещала доставить послание эльфам от Митьки.
   - От орка? Эльфам? - Барсик заботливо потрогал лапкой мой лоб, - Вроде не заболела... хотя температура повышена, где-то тридцать семь и три.
   - Барс, перестань, - поморщилась я, - Я Митьке обещала.
   - Митьке она обещала... Марусь, ну давай домой вернешься. Посмотри, одни неприятности после отъезда из Академии. Сначала сумасшедшие напали, потом чуть волки не съели, ногу подвернула, теперь к эльфам едешь?
   - Барсик, ну не злись на меня, - я прижала к себе кота, чмокая его в недовольную морду, - Ну мой хороший...
   - Ладно, не подлизывайся. Поедем к твоим эльфам. И дождь вон усиливается. Ты хоть сидеть сможешь?
   - Без седла вряд ли. Да и с седлом тоже. Нога очень болит.
   - Одна беда с тобой, непутевая, - проворчал кот, отбрыкиваясь, - Пусти!
   Как только я разжала руки, Барс отряхнулся, кувыркнулся - и нате вам пожалуйста, великолепный огромный белоснежный барс чуть ли не вдвое крупнее обычной лошади. Ну, или мне так показалось.
   - Что смотришь? Залезай. Ну, - огромный кошак улегся на живот и повернул ко мне голову, - Хоть это ты сможешь сделать? И не дергай шерсть, мне же больно!
   - Я стараюсь, - я действительно с трудом могла двигаться, но все-таки влезла к Барсику (знаю, самой смешно) на спину и вцепилась ему в холку, - На тебе же даже уздечки нет!
   - Где ты видела уздечки на снежных барсах? - рассмеялся мой котик, - Ничего не забыла?
   - Рюкзак! Барс, я обратно не влезу потом!
   - Одна морока с тобой, - проворчал Барсик и, подцепив зубами мой рюкзак, закинул его себе на спину.
   - Спасибо, - я кое-как приладила рюкзак у себя на спине и изо всех сил вцепилась в шерсть Барсика.
   - Не бойся, держись, я тебя не уроню, - успокаивающе заурчал он, - Поехали!
   Я приникла к широкой мягкой спине Барсика и вскоре, убаюканная его размеренным бегом, задремала. Даже дождь не холодил меня, настолько теплой и густой была шерсть, в которую я зарылась.
   Разбудила меня резкая остановка. Барс затормозил так неожиданно, что я чуть не свалилась с него.
   - Извини, Маруся, просто...
   - Ничего.... - я тихо выпрямилась, во все глаза таращась на тех, кто стоял передо мной.
   Густой туман серебрился между деревьев, и я с трудом могла разглядеть высокие фигуры кого-то не нашей национальности.
   - Маруся, не молчи, - занервничал Барсик, - Ты чего, дар речи потеряла?
   Я сглотнула и наконец смогла заговорить:
   - Я Маруся Лозная. Меня послал Амит Берр, орк, - и я протянула вперед руку с оплетенным шнурком Митьки запястьем.
   Из тумана медленно выступил вперед высокий эльф. Конечно, я в жизни не видела живого эльфа, но тут же поняла, что это он.
   Стройный, легкий, с длинными распущенными по плечам светлыми волосами цвета спелой пшеницы, тонкими чертами лица, острыми аккуратными ушками и светло-зелеными глазами - цвет равномерно заполнял всю радужку и зрачок, неотделимые друг от друга, что выглядело довольно странно... для меня.
   - Почему он не приехал сам?
   - Потому что не смог. Я оставила его недалеко от Моста. Понимаете, мы...
   - Оставь ее, Тариэль, - послышался тихий голос, и из тумана выступило еще несколько эльфов. Та, что говорила, была девушкой с короткими каштановыми волосами, и глазами цвета меда. Дальше она заговорила на эльфийском, но я, конечно, не поняла ни слова. Эльфы некоторое время переговаривались между собой, а потом снова соизволили обратить на меня внимание.
   - Прости, что заставили ждать. Меня зовут Тариэль, я - Страж Приграничья. Спускайся на землю, под дождем говорить неудобно. Ты устала?
   - Да, - честно призналась я и соскользнула на землю со спины Барсика.
   Это было грандиозной ошибкой, потому что нога взорвалась болью, и я взвыла в полную мощь своих голосовых связок.
   Тариэль подхватил меня на руки и понес к деревьям. Рядом бежал обеспокоенный Барсик, причитая вовсю. Я стоически молчала.
   - Ни о чем не беспокойся, - тихо, будто читая мои мысли, проговорил Тариэль, - Мы обо всем позаботимся. Насколько все плохо у Амита?
   - Он очень сильно ранен, сломана рука и нога вывихнута. Я плохо в этом разбираюсь. Но с ним остался какой-то незнакомый мне человек, Митька сказал, ему можно доверять.
   - Это хорошо, - кивнул эльф, - Значит, сейчас мы позаботимся о тебе.
   Он принес меня в высокий шатер, где усадил на плетеный стул с высокой удобной спинкой. Эльфийка с длинными иссиня-черными косами и темно-синими глазами выступила из угла, в котором стояла до нашего вторжения.
   - Это Тэранэль, она целитель, - пояснил Тариэль, - Тэранэль, это Маруся, она нуждается в твоей помощи.
   - Я плохо говорю на твоем языке, - с сильным акцентом проговорила девушка. Голос у нее был немного низкий, но глубокий и очень приятный, - Говори медленно, если можешь.
   - Я смогу перевести, - предложил свои услуги Тариэль, усаживаясь рядом на небольшой пуфик.
   - Маруся может почувствовать себя неловко, не надо, - покачала головой целительница, но я замотала головой:
   - Ничего, все в порядке.
   Пока Тэранэль осматривала мою ногу, я рассказала Тариэлю о том, как на нас с Митькой напал Алексей Ратоборец, рассказала о происшествии с волками и появлении нежданного всадника. Коротко описала свое путешествие до Моста и после него.
   Эльфы слушали внимательно, не перебивая. Несмотря на кажущуюся бесстрастность, я заметила, что больше всего их внимание привлекли мои рассказы о словах Алексея, о появлении необычного волка и странного незнакомца.
   Когда я, наконец, замолчала, Тариэль произнес:
   - Значит, ты не шерра Амиту?
   - Я не знаю, о чем вы.
   - Он отдал свой ласк тебе только для того, чтобы мы приняли тебя, - эльф будто размышлял вслух, - Но ты не шерра. Тебе придется уйти.
   - Да, да, конечно, - я попыталась подняться, но Тариэль остановил меня.
   - Я не имел в виду прямо сейчас. Отдохни, поешь, поспи. Потом мы проводим тебя к Мосту. А сейчас - отдыхай, Тэранэль поможет тебе. Ты - гостья Стражей Приграничья.
   Он вышел, и Тэранэль напомнила о себе легким прикосновением к моей руке.
   - Здесь есть место для купания. Идем.
   Я кивнула, думая о том, что ожидало бы эльфа, окажись он на моем месте в сходной ситуации где-нибудь у людей. И мысли эти мне совсем не понравились.
   Глава 8. Амит Берр
   - Руська, чтоб тебя! Езжай!!!
   Она посмотрела на меня так, будто я ее ударил. Вскочила в седло, подхлестнула лошадь и скрылась за деревьями. Отключиться бы сейчас, так нет - вдалеке затихает волчий вой, а этот "спаситель" щурит свои светящиеся глазищи и ухмыляется.
   - Интересная у тебя спутница, Амит.
   - Пошел ты... Откуда ты здесь взялся? - а рука действительно сломана, стиснув зубы, поднимаюсь на колени, и ругаюсь, сдерживая боль - правая нога вывихнута.
   - Не напрягайся, сейчас помогу.
   - Отвяжись. Почему ты вообще не поехал к эльфам сам, раз уж ты здесь? Девочка еле в седле держится!
   - Хочу посмотреть, что из этого выйдет.
   - Экспериментатор, леший тебя подери...
   Пока я ругаюсь и пытаюсь встать на ноги, он взмахивает руками, и с поляны исчезают все следы недавних битв. Хворост сам по себе собирается в костер, пламя вспыхивает, и этот лентяй, подкатив поближе к костру поваленное ветром бревно, усаживается у огня. Присоединяюсь - что еще делать...
   - С ней все будет в порядке. Ты же дал ей свой ласк?
   - Дал. Что ты вообще лезешь, а? От тебя же одни неприятности, тьфу!
   - Уверен? - хмыкает этот желтоглазый интриган, поводит раскрытой ладонью передо мной, и я чувствую, как боль уходит и раны затягиваются.
   - Что там твориться в мире? У людей? - чуть погодя тихо спрашивает Тим.
   - Неспокойно. Как всегда.
   Все-таки я рассказываю последние новости. Он хмыкает, фыркает, но ничего не говорит. Новости ему, как и мне, совсем не по вкусу, но от комментариев дракон воздерживается.
   - А что нового в Свободных краях?
   - У нас?
   - Издеваешься? Какое мне дело до драконов!
   - Умеешь ты благодарить, - расхохотался Тим.
   Я отмахнулся от него и лег спать. Конечно, дракон меня вылечил, но усталость никуда не делась, и если я не лягу спать сейчас, завтра я не смогу пройти к Мосту и в Приграничье, чтобы отыскать Руську.
   Еще долго, вместо того чтобы спокойно уснуть, я лежал и вспоминал, как мы с ней познакомились.
   ...Я сидел в харчевне "У возка" и спокойно пил свое пиво. У меня уже была определенная репутация в столице на тот момент, но предыдущая ночь была нелегкая, и я устал.
   Какой-то пьяный громила в очередной раз решил доказать себе и окружающим превосходство людской расы над остальными, и полез ко мне с приземленными оскорблениями. Я бы справился с ним одной левой, но в харчевне сидели его не менее пьяные дружки, а мне не хотелось заварушки, поэтому я промолчал.
   У молодого увальня не хватило ума остановиться, и неизвестно, чем бы все закончилось, но тут к стойке подлетело чудо в потрепанных брюках и свободной рубашке и выплеснуло квас в лицо хаму.
   В зале все будто вымерло; даже мухи в шоке перестали жужжать под потолком. Я привстал, собираясь прикрыть девчонку, но она не сдвинулась с места и заявила во весь голос:
   - Ты, паршивый вонючий идиот, убирайся отсюда!
   Пьянчуга, похоже, утратил дар речи от неожиданности. Он стоял, тупо хлопая глазами, и пытался выговорить хоть что-нибудь, но эта бесстрашная нахалка не дала ему выговорить ни слова:
   - Я сказала, убирайся вон!!!
   - Это не твое дело, малышка, - с усмешкой проговорил один из пьяных дружков этого увальня, подходя к девчонке и ложа руку ей на плечо, - Это всего лишь грязный орк...
   Она развернулась, как маленькая юркая лиса, и тяжело ударила нахала ниже пояса согнутым локтем.
   Он захрипел и согнулся пополам, после чего эта маленькая гарпия саданула его тяжелой кружкой по затылку. Не дожидаясь, пока заварушка наберет силу, я выплеснул остатки своего пива в лицо все еще стоящему у стойки увальню и уволок девчонку из харчевни на улицу.
   Пропетляв немного по полным народа улицам, мы остановились передохнуть в небольшом переулке, и я смог ее рассмотреть.
   Растрепанные темно-русые волосы до груди, заплетенные в неряшливую косу, серые глаза миндалевидной формы, лицо кошки с маленькими аккуратными ушками, слегка заостренными, упрямый подбородок и суровая линия не слишком пухлых губ. Большинство людей назвали бы ее некрасивой: слишком худая, слишком подтянутая для девушки - сплошной набор мышц, слишком резкие черты лица, слишком порывистые движения. Но я сам, как и любой из моего народа, увидел прежде всего красоту ее свободного духа, непокорной воли и силы, которую она воспитывала в себе. И упрямство, которое ничем не выбить...
   - И чего ты полезла в драку без оружия и сноровки? Я Амит, наемник.
   - Маруся Лозная, адептка первого курса Первой Степени в Академии Магии. Можно Руська. И я не люблю пьяных нахалов, которые себе цены не сложат, зато унижают других почем зря, - она потерла ушибленный локоть.
   - А трезвых, значит, любишь?
   Она рассмеялась и спросила:
   - Ну, я пойду. Я еще не ела и не заработала пока ни гроша. Так что мне пора. Удачи, Митька!
   Вот так я и познакомился с известной сорвиголовой, талантливой магичкой и отличным другом.
   Я проснулся утром еще до рассвета. Тим полулежал у костра, глядя на догорающие уголья.
   - У нас гости, Амит.
   Она отвела ветки и шагнула вперед.
   У ее рубашки не хватало одного рукава, второй повис клочьями, а от брюк осталось одно название. Ее кожа и те тряпки, в которые превратилась ее одежда, были насквозь пропитаны потом, кровью и покрыты грязью, а волосы спутались в грязный колтун; она волочила левую ногу, но продолжала сжимать в руке меч.
   - Шерра!
   Она подняла на нас пустые глаза и подошла ближе к костру. На землю упал меч, и Василина села рядом, у костра.
   Тим хотел заговорить, но я успел остановить его. Я знал тайну Василины из клана Волков - или думал, что знал.
   Когда встало солнце, она тряхнула головой и посмотрела на меня.
   - Хорошо выглядишь, Амит.
   - Ты не догнала его, верно?
   Моя шерра покачала головой. Потом заговорила снова:
   - Он оставил семерых из своей свиты позади себя. Чтобы разобраться с погоней. Семь смертей за эту ночь, орк. Но его я не догнала.
   - Почему ты вернулась?
   - Я не была уверена, что девочка и ты справитесь. И у меня больше нет лошади. Все, что у меня осталось - это мой меч, - она усмехнулась и принялась пальцами расчесывать волосы.
   - Это Тимур, мой старый знакомый.
   - Здравствуй, волчица, - улыбнулся Тим, поедая шерру глазами. Да, поглядеть, конечно, есть на что. Вот только ни таких взглядов, ни такого обращения эта женщина не прощает.
   - У драконов всегда были длинные языки, не знала, что настолько, - недобро прищурилась моя шерра и поднялась на ноги, - Я вижу, ты в порядке, шеар. Мне пора.
   - Останься, шерра. Нам может быть по пути, - я тут же понял, что сглупил, предлагая ей подобное. Василина посмотрела на меня с явным превосходством.
   - У меня один путь, и попутчики мне не нужны, - она подняла меч и собиралась уже уйти, как вдруг послышался треск ломаемых под копытами веток.
   Она не обернулась и не остановилась - только перекинула меч из левой руки в правую и перехватила его поудобнее, прямо на ходу. Я вдруг подумал, как же они похожи - Василина, моя шерра, катара из клана Волков, и магичка-недоучка Маруся Лозная. И какие они разные.
   На поляну въехали несколько всадников, впереди которых был не кто иной, как сам Степан с большого тракта. Только его здесь не хватало!
   Он соскочил с коня и быстрым шагом направился к нам.
   - Пан Верест, я прошу вас... - Лисичка-то тут откуда взялась?! Да здесь вся честная компания, леший их подери!
   Василина развернулась с бешеной скоростью; спутанные волосы взметнулись по ее плечам, а гибкое тело послушно изогнулось в боевой стойке.
   - Я пришел с миром, Василина!
   - Что происходит? - не выдержала рыженькая магичка.
   - Тогда почему ты держишь руку на мече, маг? - выкрикнула катара, даже не двигаясь - перетекая из одной боевой стойки в другую по кругу.
   - Я не хочу с тобой биться, Василина, - продолжал убеждать маг.
   - А я с тобой хочу! Или ты не убивал таких, как я? Не убивал, скажешь? Изображаешь из себя честного, а сам готовил мне ловушку, говоря о каком-то мальчике, которого не существует!
   - Василина, я не лгал...
   - Тогда скрести со мной меч! Сейчас же!
   - Василина...
   Она не ответила, глядя прямо в глаза магу, и он медленно вытащил меч. Юные маги сбились в кучку, придерживая лошадей и не смея сдвинуться с места.
   Мечи - запятнанный кровью и сверкающий серебрянными насечками - мелькнули и скрестились, схлестнулись в утреннем звоне, и я увидел - или мне показалось - как сверкнули глаза мага и катары.
   И я мог поклясться, что услышал шепот Степана с большого тракта:
   - Я не лгал тебе, Василина. Мой сын здесь.
   Она отшатнулась, отступила, моментально очутившись на другом конце поляны, подальше от мага.
   - Яррист!
   Мальчишка тут же встал рядом с отцом, и я почувствовал себя круглым идиотом. Как я раньше не догадался? Точнее, почему не проверил? Ведь мог же, мог же заподозрить неладное! И вовсе не Василину в толпе почуяла тогда Руська, а Ярриста, у которого, в отличие от моей шерры, было мало опыта, да и защиты никакой. Василина, привыкшая осторожничать, мигом разглядела в толпе слишком уж проницательную магичку и, не разбираясь, сбежала. Ее мысли отвлекли Руську от мальчишки, а тот даже не понял, что произошло, и пошел себе обратно с рынка. Незадачка...
   Но видимо, позже Степан дал мальчишке амулет, скрывающий ауру, и когда Руська познакомилась с ним, она уже не могла ничего заподозрить - а значит, и сказать мне. История...
   А мальчишка красивый, даже очень. Высокий, и ведь он еще растет. Крепкие мускулы, легкое телосложение - очень характерно для юного катара. Я вдруг заметил, как по-разному мы смотрим на него: я - с любопытством, его юные друзья-маги - с непониманием, ворожка - с хитринкой, Тим - с самодовольной усмешкой всезнающего дракона, а Василина... с жаждой неделями не пившего путника.
   - Подойди сюда, хид, - медленно, будто через силу, выговорила катара, и Степан подтолкнул мальчика в спину.
   Когда мальчишка подошел достаточно близко к Василине, она наклонилась к его лицу, бережно коснулась кончиками пальцев щеки и быстро-быстро заговорила на языке катар.
   Он ее не понимал.
   - Кто твой отец? Твоя мать? Ты из клана Волков, верно?
   - Василина, он... - начал было Степан с большого тракта, но не договорил, потому что моя шерра тут же оказалась между ним и мальчиком, и выставила вперед меч.
   - Не знаю, что ты сделал, и почему он был с тобой, но благодарить тебя не стану, - прорычала катара, - И больше не позволю приблизиться к нему никому из вас. Ценой жизни.
   - Василина, в этом нет необходимости. Яррист мне как сын, спроси у него сама! - попытался воззвать к здравому смыслу женщины (нашел, к чему взывать!) маг.
   - Я, конечно, извиняюсь, что вмешиваюсь, - снова встряла Лисичка, подходя ближе к Степану, - Но, может, мы спокойно сядем и все обсудим? Понимаете, Яррист наш друг, и мы совсем не собираемся ему вредить... Пани Василина. Пожалуйста. И я вижу, что вы... устали, а у меня есть с собой травы и эликсиры, я могу помочь. И знаете, мы все на нервах, так что может, выпьем валерианочки? Ну, или чая с мятой. А потом уже разберемся, то есть вы разберетесь, хорошо?
   - Обещаю не приближаться к тебе и Ярристу! - пообещал явно обрадованный маг и с благодарностью посмотрел на свою юную заступницу.
   - Вы знаете, что Яррист катар? - удивленно спросила Василина.
   Странно, я считал ее рассудительной женщиной. Вот такое ляпнуть...
   - Что?! - хором удивилась молодежь, а Степан со стоном хлопнул себя по лбу. Картина маслом, чтоб ее...
   - Так, все тихо, мирно, успокоились! - Тиму явно надоело принимать пассивное участие в постановке, и он попер в актив тараном, - Очаровательная юная пани, такая же умная, как и красивая, предложила замечательный выход. Так может, мы отложим в сторону мечи, нервы и прочую ненужную ерунду, и спокойно позавтракаем?
   И вроде ничего такого не сказал, а напряжение, царившее на поляне, унесло к лешему. Ну, и к лучшему, а то мне совсем не понравилась вся эта ерунда.
   Вся эта мелочь - Аглая, Эдька (которую я уже давно привык называть Лисичкой - если не вслух, то про себя, больно похожа), Кузьма, Мишка и Гришка - привязали и расседлали лошадей, подбросили дров в огонь и заварили чаю. Из их седельных сумок появился хлеб, лук, сыр, колбаса и огурцы, так что не прошло и получаса, как мы все расселись вокруг костра и принялись за еду. Естественно, Василина держалась настороже - села рядом со мной, держа меч наготове и левую руку за спиной у Ярриста. Тот, похоже, ничего не понимал, но оставался рядом с ней, повинуясь указывающему взгляду Степана. Интересно, это я один замечаю, или только Василина не видит?
   Насколько я знаю катар, им ненавистна любая грязь. Сама мысль о грязи им неприятна. А сейчас передо мной сидит катара, молодая красивая женщина, с ног до головы измазанная кровью, потом и грязью, и не обращает на это внимания, защищая одного из своего народа, защищая мальчишку, которого она никогда не знала прежде, готовая ко всему. На это было страшно смотреть... и все же я никогда не видел ничего красивее.
   Короче, обстановка была напряженнее некуда, один Тимур веселился на всю катушку. Этому гуляке и весельчаку все было ни по чем - он успевал есть, пить, балагурить и флиртовать с Лисичкой и Аглаей одновременно, ни о чем не заботясь. К счастью, ни одной из девушек его чары не грозили: Аглая была для этого слишком серьезной, а все, о чем могла думать Лисичка на данный момент - это Руська и ее безопасность.
   Я не мог сказать им, где она - слишком уж я привык осторожничать и никому не доверять, и я был уверен, что сама Маруся сумеет сохранить тайну, когда вернется. Но как убедить ее друзей, что она в безопасности? Я, конечно, мог солгать, я достаточно часто это делал, но я слишком хорошо понимал друзей Руськи, чтобы им лгать.
   У нас, в степях, на моей родине, которой я служу и которую я люблю, эта девчонка была бы оценена по достоинству, стала бы великим воином, хорошей женой и матерью, а то и сэдшох, и она бы жила, как хотела, не рискуя утратить ни свободу, ни волю, ни себя. Такие, как она, способны самим своим существованием собирать вокруг себя людей - лучших из лучших, самых верных и честных, достойных и надежных. Раньше я этого не понимал - мне просто было с ней легко.
   - С ней все будет в порядке, она скоро вернется, - я все-таки смог это выговорить в ответ на вопрос Лисички.
   - Сейчас я карты кину, - оживилась вдруг Аглая, - Только сначала... Вы извините меня, пани Легкая, но вы не позволите мне одолжить вам одно из своих платьев? Я вижу, вы потеряли свой багаж.
   - Спасибо, - насторожено отозвалась Василина, не сводя подозрительного взгляда со Степана Вереста. Тот аж подавился. Ну да, я бы тоже подавился, если бы был магом-воином, а на меня так катара с мечом уставилась.
   Еще тот завтрак получился...
   Я не мог с места сдвинуться, пока не вернется Руська. Нет, можно, конечно, пересечь Мост, но... этих куда девать? И вообще, что они тут делают?
   Из всей этой компании больше всех доверие внушал Кузьма. Рассудительный и спокойный, этот парень был совсем не прост. Что ж, поговорим.
   - Кузьма, отойдем, - позвал я его, и он послушно поднялся и вместе со мной отошел к краю поляны.
   - Руська рассказывала о мне о тебе, Кузьма, - перешел я сразу к делу, - Говорила, что тебе можно доверять.
   - И что?
   - Как вы здесь оказались?
   - Уезжая, Маруся оставила наговор, - он немного поколебался, - На крови, привязанный к дому. Пару дней назад он потек кровью, и мы сбежали из Академии.
   - Со Степаном?! - бред какой-то. Чтобы их отпустили на поиски сбежавшей из-под венца Маруси? Да еще и Вереста приставили?
   - Нет. Просто некоторое время спустя мы поняли, что таким темпом мы успеем только на Маруськины похороны, и Аглая предложила построить нестабильный телепорт...
   - Идиоты, - буркнул я себе под нос. Нашли выход! Взять бы ремень...
   - Что?
   - Ничего, продолжай.
   - Телепорт выбросил нас на дороге к Мосту, у пограничной заставы. А там как раз был Степан, который устроил нам головомойку и, не слушая возражений, потащил за собой в обход, обещая найти Марусю. Нашли мы пока только вас.
   - Ну, я на твоем месте бы не обрадовался, - хмыкнул я, - Вместо красавицы-подруги наемник-орк... Неравноценная замена!
   Кузьма усмехнулся, показывая, что оценил шутку. Ну, с этим все ясно. Осталось только решить, что делать дальше. Я даже не знаю, пересекла ли Руська Мост.
   Нет, девчонку надо догонять, а то мало ли. Вот только тащить с собой всю эту компанию я не могу. А тут еще и Василина со своими проблемами...
   Василина, наконец, решилась оставить ненадолго бедного Ярриста и удалилась с полянки привести себя в порядок. Вернулась быстро, с мокрыми косами и в чистом черном платье Аглаи. По счастью, обе были достаточно высокие, вот только то, что на ворожке сидело свободно, у катары так обтягивало грудь, что Тим подавился очередной фразой.
   Не удостоив дракона даже взглядом, Василина села рядом с Ярристом в сторонке от остальных и взялась заплетать косы.
   Нет, решать все проблемы - голова заболит. Раз уж Степан с большого тракта отыскал всю эту компанию да еще и свел вместе двух катар, пусть он с этим и разбирается. Мне нужно найти Руську.
   Я выждал момент, когда Тимур остался один и подошел к нему.
   - Я ухожу. Ты со мной или остаешься?
   - Ты этих девчонок видел? Так чего спрашиваешь?
   - Где ты взялся на мою голову... - горбатого могила исправит, но этому бабнику ничем не поможешь, не стоит и пытаться, - Ты не особо хорохорься, это магички. Прикрой, я один уйду.
   Дракон неопределенно пожал плечами, и я направился в сторону, ориентируясь на отчетливо слышный шум воды. До Брайаны было рукой подать, но пешком - удовольствие ниже среднего, тем более что начался дождь.
   Вскоре перешел на бег. Если Руська добралась до эльфов, то все в порядке, но если нет... И куда подевался Ратоборец, Василина так и не сказала, да и близкое соседство Степана с большого тракта, мягко говоря, волновало. Эх, был бы он на нашей стороне...
   На Мосту никого не было. Жаль, до ближайших эльфийских застав мне теперь пешком день пути, а утро уже далеко не раннее. Надо было еще ночью бежать за Руськой, а не ждать с поля ветра...
   Приграничье. Лихое место, если верить людям: здесь, мол, слишком близко до земель нелюдей, водится всякая нечисть. Место скорби - если верить эльфам: здесь под курганами лежат их павшие в войнах с людьми сородичи. Место надежды - для меня, потому что здесь я встречаюсь с друзьями.
   Люди выдумали много баек про нашу исконную вражду с эльфами, причем орки в этих байках описываются как невиданные кровожадные чудища, а эльфы - как высокомерные обманчиво прекрасные колдуны. Смех и грех... Мы никогда не воевали; держались стороной - но кто сейчас близок? Эльфы добровольно встали приграничной заставой, заслоном между людьми и Свободными землями, чтобы вампиры и катары смогли залечить свои раны. Драконам проще - они ни во что не вмешиваются, залегли в своих высокогорных убежищах, только время от времени спускаются вниз, сюда, в Приграничье, встречаются с эльфами, с вампирами, с катарами, обмениваются новостями. Раньше несколько семей драконов кочевали с орками в Белой Пустыне и в Орочьих степях, но это было давно даже по эльфийским меркам. Сейчас драконам опасно путешествовать: люди уже давно открыли на них охоту. Хорошо еще, что забыли, что драконы вполне могут принимать людской облик, только необычные глаза не спрячешь. Можно морок навести, но маги вмиг раскусят.
   А сейчас, когда жить в степях и пустыне стало слишком тяжело, старейшины решили попытаться разрушить стены отчуждения. Пока получается, но что из этого выйдет?
   И выйдет ли что-либо вообще, если вмешиваются такие, как Алексей Ратоборец?
   Зависит от нас.
   В высокой траве не слишком-то побегаешь: путается под ногами, леший ее подери. Это ж сколько я так бежать буду?
   Ничего, главное - вошел в Приграничье; еще немного, и первая же Сторожевая Грань почует мое присутствие. Меня ждут, так что найдут быстро. А лучше - потратить лишнее время и помочь в поисках.
   Солнце перевалило за полдень, и ветер, гуляющий в высоком разнотравье, порастратил утреннюю свежесть, заплелся в ленивые косы ветерков.
   Как это просто - быть с Ветром, быть Ветром. Он непостоянен, но надежен; легок, но могуч; непокорен, но верен.
   Древний, как мир, ритуал моего народа давно перестал быть просто ритуалом, и раскидывая руки, я не выполняю давно установленные правила, а просто приветствую Брата.
   Бьет в грудь, рвет волосы, мешает дышать... Знаю, я давно не говорил с тобой, но я прежний.
   И слова древнего обращения - это слова приветствия, которое исходит из сердца, а значит - не заучены, а в крови.
   "Брат, моя кровь - твоя кровь, моя плоть - твоя плоть, мое дыхание - твое дыхание. Бери, что тебе нужно, и не возвращай назад".
   Взвивается в могучем вихре, бьет в грудь тяжелым комком - и опадает за плечами, признавая своего младшего брата. Теперь можно просить...
   "Брат, я не могу быть вестником. Стань им за меня и для меня".
   Когда я открываю глаза, ветер мощным потоком взлетает ввысь и прямо - в сторону ближайшей Сторожевой Грани.
   И когда через час передо мной возникает мой старый друг Гилраэн, я уже знаю, что он шел ко мне навстречу.
   - Здравствуй, орк.
   - Здравствуй, эльф.
   Мы улыбаемся друг другу - достаточно, чтобы понять, что рады встрече, но сдержанно, потому что других радостей ждать не приходится, в привычном приветствии касаемся плеча.
   - Ты прислал странную вестницу, Элеантер, - говорит Гилраэн, - Пойдем, нам есть о чем поговорить.
   Только в сумерках, после долгого, обстоятельного разговора о последних событиях и обмена новостями, Гилраэн приводит меня к Тариэлю - еще одному давнему другу.
   - Рад тебя видеть невредимым, Элеантер, - вместо приветствия усмехается тот, - Твоя посланница говорила, что оставила тебя в ужасном состоянии. Вижу, она преувеличила.
   - Не думаю, просто повстречал Тимура. А где Руська?
   - Отдыхает. Ей пришлось нелегко. Ты уже решил, что с ней делать?
   Я киваю, и Гилраэн начинает объяснять Тариэлю сложившуюся ситуацию. Слушать в сотый раз одно и то же я не хочу, и иду прямиком к шатру, где находится Руська.
   Захожу без предупреждения. Резкий поворот, вспышка радости в серых глазах, широкая улыбка.
   - Привет, Руська. Ну что, поехали назад?
   - Ага, - торопливо зашнуровывает сапог, подхватывает рюкзак, - Расскажешь, как сюда добрался так быстро? И вообще, что к чему?
   - Расскажу.
   И ведь правда расскажу, нарушая все правила. Потому что считаю, что каждый имеет право выбирать, и она, Руська, мой друг, достойна этого выбора.
   Когда мы выходим из шатра - я, она, и ее кот - Тариэль, Гилраэн и Тэранэль уже ждут нас. Кивнув на прощание, Тариэль открывает телепорт, и я шагаю по направлению к нему.
   - Подожди, Мить, - Руська делает шаг по направлению к эльфам, - Благодарю вас за помощь и за то, что вы приняли меня. Спасибо. Простите, если я лично чем-то обидела вас или что-то сделала не так.
   Да, Руська умеет удивить... спешите видеть - троица выпавших в осадок эльфов, самообладания которых хватает только на то, чтобы держать рты закрытыми и не выпучивать глаза. А они еще не верили, когда я говорил, что Руська не обычный человек! Лешему и не снилось!
   - Благодарю тебя, - наконец очухался и обрел дар речи Гилраэн, - Отныне ты, Алантэ, всегда желанный гость в нашем краю.
   - Спасибо... - теперь Руськина очередь таращить глаза и подбирать упавшую челюсть, но у нас нет времени. Я хватаю ее за руку, киваю на прощание друзьям и шагаю в телепорт. Этот, к счастью, векторный - то есть, ведет только в одном-единственном направлении.
   Вываливаемся в лесу, где уже успело стемнеть, неподалеку от памятной полянки. Интересно, вся эта компания здесь еще? В любом случае, проверить надо.
   - Как он меня назвал?
   - Эльфы считают, что имеют право давать имена всему сущему, - усмехаюсь я, пробираясь по лесу и слушая ее сопение за моей спиной, - Это твое новое имя. Можешь считать, что тебя приняли за свою. Ну, или, по крайней мере, первый тур отбора ты прошла.
   - Здорово! - выдыхает это чудо, - Только мне мое имя больше нравится...
   - Зато Алантэ означает "Видящая", - И еще, Руська... Мы, конечно, еще с тобой все обсудим, я даже все объясню. Только рассказывать об этом никому нельзя.
   - Не вопрос, - я почти уверен, что она по привычке пожала плечами.
   Интересно, что из этого всего выйдет?
   Глава 9. Эврипида Речная
   Ненавижу, ненавижу, ненавижу путешествовать верхом! И походную жизнь ненавижу!
   Почему, ну почему я вообще решила, что смогу это сделать?
   Потому что Маруська нуждается в тебе...
   Ну да, это я как раз помню. И можно не напоминать.
   Ты сама задала вопрос.
   И об этом я тоже помню.
   После пренеприятнейшего путешествия верхом Аглая и Кузя вдруг вспомнили, что уже умеют строить нестабильные порталы. Преимущество подобных сооружений в том, что они не требуют слишком уж больших затрат энергии в процессе построения и поддержания, зато и вести могут в тысячу мест одновременно и держаться всего несколько секунд. Чтобы попасть в какое-то конкретное место, нужно было, во-первых, удерживать в сознании координаты, во-вторых, сосредоточиться на зрительном образе, а в-третьих - очень быстро пересечь черту портала.
   Естественно, чем больше людей попытаются воспользоваться нестабильным порталом, тем менее надежен он будет. Короче, это всего лишь так называемые краткосрочные чары или одноразовое колдовство. Применять не рекомендуется...
   А мы, как ненормальные, полезли. Нет, ради Маруськи я бы пошла и не на такое, но это же не значит, что я не буду жаловаться! Короче, вывалились мы из портала беспорядочной ругающейся кучей вместе с лошадьми прямо у пограничной заставы на пути к Мосту через Брайану. Где в качестве подарка судьбы (наказания свыше, огромной подлянки, дивного сюрприза - нужное подчеркнуть) как раз беседовал со стражниками пан Верест. Все, окончилась спасательная операция...
   Что мы только о себе не услышали! Конечно, больше всего досталось Ярристу, но тут уж ничего не поделаешь. Это же надо было так вляпаться?!
   Не нужно было ехать за ней.
   Заткнись!
   А потом было еще более неприятное петляние по лесу, встреча с пани Василиной Легкой (интересно, что с ней такого произошло, что она в ТАКОЕ превратилась?), Митькой и этим Тимуром. Что-то в нем есть необычное, а что - не пойму.
   Мы можем разобраться с этим вместе...
   Где Маруся и что с ней орк так и не объяснил. Отговорился кратким "С ней все будет в порядке, она скоро вернется", о чем-то поговорил с Кузей и исчез.
   Более идиотского времяпровождения, чем сегодня, в моей жизни еще не было! Целый день в компании мрачного мага-воина, болтуна и насмешника Тима, ненавистного мне Кузьмы, медитирующей Аглаи, мающихся дурью близнецов и женщины, оказавшейся оборотнем. А, чуть не забыла - еще и Яррист, который тоже оборотень, если верить словам этой Василины, и который чувствует себя явно не в своей тарелке. Отлично...
   Оборотни опасны...
   Заткнись!
   А сейчас уже вечер, опять накрапывает дождь, я устала, замерзла, мечтаю о ванной, у меня переломаны все ногти и начали сечься волосы (!!!!), ломит все тело, болит голова и я понятия не имею, что с Маруськой. Не считая, конечно, "утешительной" фразы от Аглаи что "она в относительной безопасности и скоро мы встретимся". И все, о чем я могу думать - это где моя подруга...
   Маруся была единственной, кто знал о моей тайне, и ревностно оберегал ее. Моя лучшая подруга всегда была рядом, когда мне нужно было выплакаться, когда нужно было поговорить или повеселиться. Мы подружились еще в школе, в самый первый день - она тогда еще ввязалась в безобразную драку с несколькими задирами-мальчишками. С ней было не соскучиться.
   У нас много общего - может, потому что мы такие разные. Пацанка, мечтающая стать магом-воином, и барышня, планирующая карьеру травницы-зельевара. Две близкие подруги.
   Раньше я никого не подпускала к себе слишком близко, все детство у меня не было друзей, став девушкой, я меняла ухажеров, как перчатки. Постоянной в моей жизни была только Маруся. Аглая, близнецы и тем более Кузьма не в счет - это ее друзья, не мои.
   Отец и мачеха, конечно, любили меня, но избегали. Им было сложно со мной, зная, насколько я от них отличаюсь, и зная, что нормально я жить не смогу. Когда во мне открылся дар магии, они обрадовались и этому, и возможности отправить меня в Академию сразу после школы.
   Они даже не возражали, когда я, единственная наследница древнего дворянского рода Речных заявила о своем желании продолжить обучение и в дальнейшем стать магом Второй Степени, а значит - остаться в старых девах. Они были даже рады...
   Как же я ненавидела свой дар, свое проклятие!
   Тогда следует ненавидеть саму себя...
   Глядя на огонь и слушая срывающиеся с деревьев капли - пан Верест накрыл нас водоотталкивающим пологом - я еле сдерживаюсь, чтобы не сбежать подальше от всех.
   Как же холодно...
   Тепло - кому оно нужно... Иди ко мне, я дам тебе больше, чем тепло.
   Оставь меня в покое!!!
   Но разве можно оставить в покое саму себя?
   Затрещали ветки под чьими-то нетерпеливыми шагами, и на полянку вошел Митька и...
   - Маруся!!!
   Я вскочила, бросилась к ней, но Кузьма опередил меня и сгреб ее в объятия.
   Ненавижу!
   Ненавижу!!!
   Я задохнулась от сильной боли, спиралью развернувшейся у меня внутри, и в этот момент Маруся заметила меня, извернулась из объятий Кузьмы, обошла близнецов и бросилась со всех ног ко мне.
   - Эдька!
   Она обняла меня, крепко прижала к себе и прошептала мне на ухо:
   - Так рада тебя видеть.
   Я тоже...
   Ненавижу!!!
   - Но что вы тут все делаете? - наконец удивилась Маруська, сообразив, что нас тут быть в принципе не должно.
   - Наговор, - коротко пояснила Аглая.
   - Вы сбежали из Академии? Вас же исключат!!! - ужаснулась подруга, когда сообразила, что произошло.
   - Кто бы говорил, - фыркнул Мишка.
   - Мы, по крайней мере, не из-под венца сбежали, - поддакнул Гришка.
   - Но как вы так быстро здесь все оказались?
   - Слышала когда-нибудь о нестабильных порталах? - Кузьма подошел поближе, - Никогда таким не пользуйся...
   Тоже мне, умник нашелся.
   - Вы чокнутые, - рассмеялась Маруся, - И я вас люблю.
   - А ты где была все это время? Мы тебя целый день здесь прождали, - как будто невзначай спросила я, и тут же заметила, как смутилась Маруська.
   Секреты от лучшей подруги? Хм...
   - А, я потом расскажу. Знаете, жутко голодная, - попыталась уйти от ответа Маруся, - Яррист? И ты здесь? Пан Верест, здравствуйте...
   - Здравствуй, Маруся, - пан Верест подошел к нашей столпившейся компании, глядя прямо в глаза моей подруге, которая тут же привычно вздернула подбородок. Он не обратил на это внимания и перешел на официальный тон, - Надеюсь, вы в курсе, что ваши родные объявили вас в поиск, и каждый, кто встретит Марию Лозную, обязан в целости и сохранности доставить ее домой или в Академию Магии? Вы понимаете, что это значит?
   - Прекрасно, - кивнула эта сорвиголова, - Всего лишь то, что я никуда не поеду.
   Мы затихли, ожидая продолжения. Сколько я знаю Маруську, она за словом в карман никогда не лезла, независимо от того, кто пытался ее отчитывать или, тем более, ею управлять. И Александр Мстиславович, ее Учитель, и Алена Краснославовна, ее Наставник, и даже гроза всех студентов Анна Николаевна Драгомирская - все успели столкнуться с упрямством и острым языком адептки Марии Лозной. Многие из этих случаев вошли в историю и стали неотъемлемой частью "Студенческих баек" - знаменитого в Академии и за ее пределами сборника студенческого фольклора. Откуда пошла эта традиция - даже Основателям неведомо, хотя поговаривают, что и они приложили к шедевру руку. Этот бессмертный опус содержал и бережно хранил все сколько-нибудь известные и интересные истории из студенческой бытовухи и учебных терзаний; попытаться внести новинку мог любой, но фолиант был разборчив и всякую ерунду не принимал. Хранилось это священное для любого студента в прошлом и настоящем творение в школьном коридоре возле столовой, и одно это уже говорило о его выносливости. К сожалению (и по традиции) многие из баек содержали лекскику нелитературную, из-за чего придирчивые преподаватели попытались нецензурный труд изничтожить. Увы и ура! Фолиант был надежно зачарован, а адепты после этого кощунства утроили бдительность и оградили драгоценную реликвию массой зловредных наговоров и заклятий, так что никто и никогда не смел (то есть не рисковал) приближаться к зловредному артефакту.
   В общем, любой студент был бы счастлив и горд стать автором или героем "Студенческих баек", а Маруська уже не раз удостаивалась этой чести и стала живой легендой Академии.
   Эх, не знал пан Верест, с чем сталкивается...
   Не думаю, что он ожидал от Маруськи раскаяния; но и на отпор, похоже, не рассчитывал. К сожалению, на этот раз подруга нас разочаровала и не стала блистать красноречием; не дождавшись следующей реплики ошарашенного мага, она улыбнулась и сказала:
   - Давайте не будем усложнять жизнь вам и мне этой ерундой. Если ребята вам все объяснили, то вы должны меня понять. А нет - не мои проблемы, силой тащить меня я вам искренне не советую, - и Маруська одарила пана Вереста лучшей из своих улыбок, после чего голосом наивного ребенка поинтересовалась, - А ужинать мы сегодня будем?
   - Конечно, - оживился подошедший Тимур, - Милая, очаровательная Маруся, я так рад вас видеть целой и невредимой! Ваши друзья столько успели рассказать мне о вас! Кстати, меня зовут Тимур, но мы с вами уже знакомы, разве нет?
   - В точку. Знакомство состоялось вчера ночью, - усмехнулась Маруська, - Кстати, твой конь меня предательски бросил. Так что - извини, идешь пешком.
   Тимура не смутила ни прямота, ни простота обращения; он только весело ухмыльнулся и вернулся к костру, тем самым подавая нам пример.
   Он только что флиртовал с тобой, а стоило появиться ей, и ты уже никому не нужна...
   Маруся обняла меня за плечи, и у костра мы сели вместе. Справа от Маруськи устроился Кузьма, потеснивший близнецов, и тем не оставалось ничего лучшего, чем сесть по обе стороны от Аглаи рядом с ним. Слева от меня расположился пан Верест, рядом с ним - Тимур, дальше пани Легкая и Яррист, а между ним и Гришкой уселся Митяй.
   Ели молча, хотя темы для разговора так и витали в воздухе. Вгрызаясь в поджаренное на костре мясо (не знаю и знать не хочу, кем оно было, когда бегало), я думала о том, что нам не остается ничего другого, кроме как вернуться в Академию и надеяться, что нас не исключат. Маруська, наверное, и дальше поедет путешествовать с орком, пан Верест и Яррист вернуться в столицу... или нет?
   - Что-то скучно у нас тут, кисло как-то, - прервал затянувшуюся паузу Тимур и непонятно откуда выудил гитару. Пробежался перебором по струнам, и вдруг грянул веселую хмельную песню, которую так любили напевать во время гулянок близнецы:
   Если жизнь тебе не мила -
   Ты не выжег души дотла!
   Чем реветь над дурной судьбой,
   Лучше выпей, а то и спой!
   Через край вина, не жалей вина!
   Пей до дна! До дна пей, до дна!
   Если нет ни кола, ни двора -
   Пусть в кармане гуляют ветра!
   Чем реветь над дурной судьбой,
   Лучше выпей, а то и спой!
   Через край вина, не жалей вина!
   Пей до дна! До дна пей, до дна!
   Если милая прогнала -
   То она тебе - не мила!
   Чем реветь над дурной судьбой -
   Водки выпей, с вином - в запой!
   Через край вина, не жалей вина!
   Пей до дна! До дна пей, до дна!!!
   Уже на втором куплете песню подхватили близнецы, а с ними и Маруська, которая и завершила пение высоким дробным смехом. Смеялись все, кроме пани Легкой - даже пан Верест усмехнулся, а Тимур уже завел другую песню - о дальних ветрах бескрайних Орочьих степей. Я раньше слышала ее один-единственный раз, и запомнила только припев, но удержаться и не подпеть уже не смогла:
   На дорогах, где нет дорог,
   Там гуляют без края ветра,
   Там где дом, больше нет тревог,
   Нет сомнений, затихнет вздох,
   Там покой для усталых ног,
   Лишь ступи на родной порог
   С сердцем полным прошлых утрат...
   Мы допели ее вместе - Тимур, Митька и я, и мне почему-то казалось, что это не только для орка, но и для меня эта песня.
   Тимур пел еще долго, и мы то подпевали все вместе, то присоединялись по одному, по двое, пока, наконец, он не запел, глядя прямо на пани Легкую, которая ни разу не разомкнула губ, и мы все затихли, вслушиваясь в надрывную, болезненную мелодию и незнакомые слова:
   Не надо, не плачь, не надо -
   Не надо кричать во тьму,
   Под лапами снегопада
   Без крика тебя подниму.
   Не рвись, не молись ты небу,
   Богов ты к себе не зови -
   Они холодны и слепы,
   И дела им нет, пойми...
   Не надо, не вой на месяц!
   Без криков, ступай за мной
   Лед хрустнет тоской нелепой
   Под легкой твоей ногой.
   Не надо, не плачь, не надо,
   Его не вернуть назад,
   Избыть ты не сможешь утраты,
   В тиши пусть кресты стоят.
   Не плачь, не клянись в расплате,
   Что боги - поймут, простят?
   Уже не вернуть дитяти,
   Что спит, где все мертвые спят...
   Молчишь... ты молчи, волчица,
   Пусть я не терял детей,
   Мне боль твоя будет сниться
   Под стылой луной полей.
   Затих последний аккорд, и до того молчавшая Василина - язык у меня не повернется назвать ее пани Легкой - хриплым, срывающимся голосом попросила:
   - Спой еще, декайос, - и он спел, только смотрел теперь на огонь сквозь полуопущенные ресницы.
   Я всего один раз осмелилась снова посмотреть на сидящую напротив женщину, и увидела, как Яррист обнял ее за плечи, прижимая к себе. Она вздрогнула, но не отстранилась, и как-то неуверенно склонила голову ему на плечо.
   Не плачь, не клянись в расплате,
   Что боги - поймут, простят?
   Уже не вернуть дитяти,
   Что спит, где все мертвые спят...
   Молчишь... ты молчи, волчица,
   Пусть я не терял детей,
   Мне боль твоя будет сниться
   Под стылой луной полей...
   Тимур допел, оборвав песню последним плачущим аккордом, и замолчал. И мы все молчали, понимая: это - не просто песня, это - правда. Страшная и неотвратимая, хуже любого кошмара.
   И от того еще более отвратительная, не так ли?
   - Где ты взял эту песню? - прервала тишину Маруська, - Я такого никогда не слышала.
   - Написал сам. Я бард. Люди рассказывают легенду о том, что когда-то охотники устроили облаву на волков. Там была одна волчица-одиночка с детенышем. И ее, и волчонка ранили; они погибли бы, но их нашел маг. Он успел вылечить волчицу, но для волчонка было уже слишком поздно, и он умер. Его мать не хотела уходить, она легла рядом и проклинала убийц, воя на луну, а маг уговаривал ее уйти и спасти хотя бы себя, - рассказал Тимур, тихо перебирая струны гитары, - Такая вот легенда...
   - А потом волчица отомстила, - вдруг продолжила Аглая, - Я тоже эту легенду слышала. Вернее, слышала правду. На самом деле это была не волчица с детенышем, это был двуликий, - она покосилась на Василину и Ярриста, но те молчали, - Люди убили его жену и ребенка, а его самого взяли в плен... Слышали о проклятии замка Ив?
   Мы согласно закивали. Кровавая история, произошедшая в округе замка Ив двенадцать лет назад, была так или иначе известна всем. Со временем она, конечно, обросла слухами и домыслами, но и факты были настолько кровавы и ужасны, что страшнее их нафантазировать было нельзя.
   - Никто не знает, как ему удалось бежать, живых свидетелей не осталось. Поговаривают, что с него сняли серебряный ошейник или цепи, а может, тюрьма была недостаточно надежна, но волк сбежал и уничтожил всех жителей в округе - взрослых и детей. Его так и не смогли поймать. Даже маги-воины. Верно я говорю, Степан?
   Мужчина кивнул, а я вдруг подметила, что Аглая как-то сразу перешла с ним на ты.
   Интересно, с чего бы это?
   - Какая страшная жестокость...
   Я даже не сразу поняла, что сказала это вслух; только по изменившемуся лицу Василины и по обеспокоенному взгляду Митяя поняла, что я ляпнула. Ой, дура...
   - Не страшнее того, что сделали раньше с ним, - спокойно проговорила Василина и выпрямилась, заставляя Ярриста убрать руку с ее плеча, - Вы же не знаете, что с ним сделали, верно?
   - Я ничего такого не имела в виду... простите, пани Василина, я не хотела вас обидеть, - я изо всех сил старалась придать голосу убедительности, - Правда, простите.
   Она как-то странно усмехнулась, скривив красивые губы, и ничего не ответила, а потом и вовсе встала и ушла прочь от костра.
   - Расскажи еще что-нибудь, Тимур, - попросила Маруся, и бард запел старинную балладу о любви Марка и Арины - всем известных героев любовных легенд.
   Вслушиваясь в знакомые с детства слова, я из-под опущенных ресниц наблюдала за нашей странной компанией. Отблески костра золотили лица, отплясывали легкий танец пламени. Хитро щурились близнецы, грустил о чем-то нахмурившийся Яррист, улыбался своим мыслям Тимур, внимательно всматривался в огонь Митяй, замечтавшись, улыбалась Маруся, прикрыв глаза ладонью, задумалась о чем-то мрачная Аглая, усмехался своим мыслям Кузьма...
   А куда подевался пан Верест?
   Я даже не заметила, как он ускользнул в темноту вслед за Василиной, и теперь мучилась приступами острого любопытства. Впрочем, я тут же отвлеклась: Маруся взялась за Ярриста.
   - Извини, что лезу не в свое дело, но может, объяснишь, что вообще происходит?
   Да, подруга молодец - храбрости задать витавший в воздухе вопрос хватило только у нее.
   На Ярриста было больно смотреть. Он весь сник, сидел, опустив голову, и долго не решался заговорить.
   Еще бы, оборотень-лгунишка...
   Заткнись! Мне наплевать на это!
   Я вскочила, перепугав Маруську своим резким движением, и села рядом с Ярристом, крепко обняв его за плечи.
   - Эда... - он совсем растерялся, потом повернулся ко мне и посмотрел в глаза, - Я же...
   - Мой друг, только и всего, - я, совсем как Маруся, вздернула подбородок и повернулась к ошарашенным друзьям, - Что?
   Что, захотелось стать изгоем?
   - Просто ты опередила нас, - улыбнулся Кузьма, впервые за долгое время он не сказал мне ничего язвительного, и я не стала язвить в ответ.
   - Я... спасибо, - похоже, большее выговорить Яррист сейчас не мог.
   Мы сидели, обнявшись, у самого лучшего в мире костра, и мне наконец-то было тепло, спокойно и не одиноко. Я понимала, что так будет не всегда, что это закончится, что очарование разрушится через несколько секунд, но все же поддалась этому теплу и растворилась в нем.
   Глава 10. Степан Верест
   Она стояла, прислонившись к дереву, и на мгновение я подумал, что она плачет, но тут же отогнал бестолковую мысль. Это было бы слишком просто, слишком легко, потому что эта женщина давно выплакала все слезы.
   - Что тебе нужно, маг?
   - Я не враг тебе, Василина.
   - Я спросила, что тебе нужно.
   Она повернулась, и в лунном свете я смог разглядеть ее лицо. Тонкие черты, царапина на щеке, поджатые губы и огромные глаза, сейчас казавшиеся почти черными. Красивая женщина с искалеченной душой.
   - Ты хочешь забрать Ярриста?
   - А ты думал, будет иначе?
   Я с трудом сдержал вздох. Нет, не ожидал, что все будет просто, но все же...
   - Он больше, чем мой воспитанник, он мой сын, Василина. Кровь не имеет значения...
   - Он - катар! Рожден катаром, живет катаром и катаром умрет!!! - прошипела она, взглядом впиваясь мне в лицо.
   - Я не могу потерять сына, Василина, - как можно мягче сказал я. О многом я успел догадаться за сегодняшний вечер, многое понял, и теперь не знал, чего я больше боюсь - подтверждения своих догадок или ее реакции на них.
   А может, реакции Ярриста, моего сына?
   "Когда это ты был важен, Степан Верест? - подумалось мне, - Когда твои желания имели значение? Когда они вообще учитывались судьбой?"
   - Проклятие замка Ив - это ты, верно?
   - Я, - она спокойно пожала плечами, и мне стало страшно от того, что такая прекрасная молодая женщина когда-то совершила - и от того, что в этом она никогда не раскается.
   Сколько же крови на наших руках, сколько крови...
   - Не веришь мне, маг? - насмешливо спросила она, и я снова встретил взгляд ее холодных глаз.
   - Верю, Василина. Верю. И я отдам тебе Ярриста, доверю моего сына, если ты пообещаешь...
   - Не смей ставить мне условия, Степан с большого тракта!
   - ...мне две вещи: отказаться от мести Алексею Ратоборцу и отвезти мальчика домой, на вашу родину.
   - Это не твое дело, что и когда мне делать!
   - Тогда знай, что в покое я тебя не оставлю. Я не позволю тебе проливать кровь...
   Меч молнией сверкнул в ее тонких руках и оказался у моего горла. Хороша...
   - Тогда знай, что у тебя есть один последний вдох...
   Я усмехнулся, не сводя с нее взгляда. Интересно, уловила ли она мгновение моих движений?
   Меч отлетел в траву, и я скорее отметил, чем по-настоящему ощутил боль в порезанной ладони, прижимая упругое женское тело к дереву.
   - Я был в ту ночь на лугу возле леса. На снегу, истоптанном охотниками, растекалось пятно алой крови, - я жалел в эту минуту только о том, что не могу посмотреть ей в глаза, и мне приходится удерживать ее, прижавшись к ее спине, - Там лежал и плакал смертельно раненый волчонок. Его мать только что увели в серебряных цепях, чтобы убить. Я был уверен, что ее убили. Я подошел к волчонку, поднял на руки и попытался залечить его раны, но он был так слаб, что мне показалось в какой-то момент, что милосерднее будет убить его, чтобы он не мучился...
   Она затихла, уже не вырываясь, и я решился повернуть ее лицом к себе, продолжая удерживать на месте. Ее глаза были так широко раскрыты, что я испугался, что она может сойти с ума и продолжил:
   - Но он выжил. Выжил и вырос. Я воспитал его как своего сына и дал имя, потому что не знал, как его назвала его мать, и какое имя дал ему отец. Я думал, ты мертва, Василина. Я понятия не имел, ни кто ты, ни что ты жива. Только сегодня, когда я увидел вас рядом, когда услышал песню Тимура... Василина, Яррист - твой сын. У него твои глаза.
   Некоторое время мы стояли в молчании; луну скрыли тучи, и я не мог разглядеть ее лица в темноте. Наконец, до меня донесся тихий шепот:
   - Он... знает?
   - Нет, - я медленно убрал руки от ее тела и оперся о дерево, под которым мы стояли, - Я подумал... лучше будет, если ты будешь все знать и решишь сама, когда сказать ему. Я люблю Ярриста.
   - Необычное имя.
   - Пламенный клинок. Это древний язык, я подумал... ему не подойдет простое имя. Как его... назвала ты?
   - Аленар. Лунный клинок, - она глубоко вдохнула, - Ты почти угадал... маг.
   - А по имени меня не назовешь? Презираешь по-прежнему?
   Она не ответила. Выскользнула из-под моей руки и позвала:
   - Иди за мной. Не хочу, чтобы нас услышали.
   Где-то через полчаса мы вышли на другую полянку, так, свободный пятачок посреди вставших хороводом сосен и дубов. Луна снова показалась из-за облаков, и я не стал упускать возможность посмотреть в лицо Василине.
   - Почему ты не убил его? Вы же убиваете оборотней, как вы нас называете.
   Ее лицо оставалось бесстрастным, голос не дрогнул, и я в который раз поразился самообладанию этой необычной женщины.
   - Ты бы смогла убить ребенка?
   - Да.
   - А я не смог бы. И если хочешь знать, я за всю свою жизнь убил только одного... катара. И это был честный поединок, а не засада и не предательство. Я не охочусь на представителей разумных рас, если они не представляют угрозы...
   - Я представляю угрозу, маг. Я убивала людей, женщин и детей. Убивала, не раздумывая. И буду убивать снова и снова, пока не отомщу...
   - Ты мстила за сына, - перебил я ее. У меня возникло ощущение, что я окунулся в отвратительную грязь. Да, я убивал и сам, но... не так. Совсем не так, - Он жив. Забирай его и успокойся. Перейди Мост - и ты дома, Василина. Ты достаточно настрадалась. Не рискуй Ярристом. Обретенным не рискуй.
   - А кто отомстит за меня, маг? Кто отомстит за меня? - она подступила на шаг ближе, так близко, что я почти ощущал ее дыхание у себя на лице, - Ты знаешь, что делал со мной он? Каждый день он приходил в мою камеру, где я сходила с ума, закованная в серебряный ошейник, распятая на цепях, где мой разум покинул меня, и снова и снова повторял в подробностях рассказ о смерти моего ребенка. Он травил меня собаками - огромными бойцовскими псами, которые рвали на части мою плоть, и испытывал на мне все известные человечеству пытки, не брезгуя ничем. Он держал меня впроголодь, на одной корке хлеба и одном глотке воды в два-три дня. А когда это все перестало вызывать во мне отклик, он снял с меня ошейник и цепи, вывел из камеры с серебряными рунами, и мое тело волка помимо моей воли превратилось в человеческое... и он снова одел на меня ошейник и заковал меня в цепи. Мстила за сына? Да, я мстила за сына. Но знаешь, что было дальше? знаешь? Каждую ночь... каждую ночь... Ты хоть представляешь себе, что чувствует молодая женщина, которую насилуют всю ночь напролет, день за днем? Ты можешь себе это представить?! Нет? Тогда не смей останавливать меня.
   - Я не могу этого допустить, Василина, пойми, - каждое слово давалось мне с трудом, я вообще едва мог говорить, услышав такое - сердце разрывалось от жалости, к женщине, которая вынесла такое и не сошла с ума, - Тебе его не одолеть. Я сходился в поединке с Алексеем Ратоборцем, в дружеском поединке, и проиграл в два счета, а я лучший боец не только в этом королевстве. Ты погибнешь.
   - Нет, - она тряхнула головой, разметав по плечам уже высохшие косы, - Ты спас жизнь моему сыну, и я не могу тебя убить после этого. Но лучше не становись у меня на пути.
   - Василина...
   - Разговор окончен, маг. Я не отступлюсь.
   - Василина! - я попытался схватить ее за плечи, но она ловко увернулась, предупреждающе сверкнув глазами, - Я не могу позволить моему сыну потерять мать.
   - Отца моего сына звали Аласом, и ты не имеешь к этому никакого отношения, - резко ответила эта неповторимая женщина, - Разговор окончен. Не стой у меня на пути.
   - Василина!
   Но она уже пробиралась обратно, раздвигая ветви деревьев, и мне не осталось ничего другого, как следовать за ней - молча, обдумывая сложившуюся ситуацию.
   Когда она подошла к костру и коснулась плеча Ярриста, приглашая его следовать за собой, я остался стоять неподвижно и смотрел, как они отходят в дальний конец поляны, останавливаются под елью с широкими лапами и тихо говорят. И все, что я мог, глядя на то, как она говорит с моим сыном - это давить в себе горечь и сожаление.
   Я все-таки любил моего мальчика.
   Отвернулся, совсем как мальчишка, пнул валяющуюся на земле ветку, и уже собирался уйти, когда услышал:
   - Она правда заберет Ярриста? Вы отдадите его ей?
   Тонкие, вскинутые в мольбе брови, приоткрытые розовые губки, влажные зеленые глаза в обрамлении длинных пушистых ресниц, рассыпавшиеся по плечам пружинки волос... Эврипида Речная. Что-то много в моей жизни рыжих красавиц в последнее время.
   - Что? - кажется, она еще что-то говорила. Или нет?
   - Почему вы отдаете Ярриста этой женщине? Неужели вы откажетесь от него только потому, что он... двуликий?
   - Ему будет лучше со своим народом, - почему мне так легко было убеждать в этом себя, но так тяжело говорить те же самые слова этой девочке с укоряющими огромными глазами?
   - И кто это решил? Вы? Она? - в зеленых глазах зажглись недобрые огоньки, - А его вы спросили? Чего хочет Яррист, вы попытались узнать?
   - Тебе не кажется, что это не твое дело, Эврипида?
   - Эда.
   - Что?
   - Эда, меня все зовут Эдой, - нетерпеливо повторила упрямая девчонка, - Вы хоть понимаете, что пережил Яррист за последние несколько дней? Вы бы знали, как его совесть мучила за то, что он нарушил ваш приказ и поехал с нами искать Маруську! А сегодняшний день? Думаете, ему было легко сегодня? Вы же, ничего не объясняя, велели ему пробыть рядом с незнакомой ему женщиной, оказавшейся... двуликой, которая угрожала вас убить. Как бы вы себя чувствовали на его месте?
   - Ты говоришь о том, чего не понимаешь, - я попытался уйти от ответа, но не тут-то было, Эда продолжала наступать:
   - А вы уверены, что вы понимаете? Он же любит вас, а вы обращаетесь с ним, как с...
   - Не надо, - я поторопился ее перебить, - Ты действительно не понимаешь. Я хотел найти Ярристу подходящее место в жизни, для этого я даже привел его в Академию. Учитель дал ему маскирующий амулет, и поэтому вы смогли с ним подружиться. Даже не зная, кто он, люди подсознательно относились к нему с ненавистью и подозрением. Как думаешь, легко ему жить в мире, где он всем чужой? А пройдет еще несколько лет, и он захочет создать семью. Как быть тогда? Теперь ты понимаешь, что я выбрал для своего сына лучшее?
   Я ожидал всего - согласия, смущения, дальнейшего протеста, только не пристального взгляда полных сочувствия глаз и тихого:
   - А как же вы?
   Как легко меня поняла эта девочка...
   И что мне остается? Беззаботно усмехнуться и уйти, оставив ее с ее вопросами? Пожать плечами, дав ей возможность додумывать самой? Раскрыть душу и поделиться накипевшей болью с этим огненно-рыжим солнцем? Отмахнуться от ее сочувствия и отругать за то, что лезет в чужую душу?
   - Я буду жить дальше, Эда.
   Возвращаюсь к костру, где молодежь распевает старую студенческую песенку под руководством аккомпанирующего Тимура, начиная подпевать на ходу, но все равно слышу за спиной ее шепот:
   - У вас прекрасный сын, пан Верест.
   Яррист и Василина тоже возвращаются к костру, сидят, обнявшись, и глядя на них, на улыбку, которая так и светится на губах у моего сына, я понимаю: наплевать! Он был со мной пятнадцать лет, первые три из которых напоминали ночной кошмар (хоть кто-нибудь понимает, что значит страшное слово "подгузник" для мага-воина?!), а последние двенадцать - попытку быть самым лучшим отцом и наставником в мире (ни черта не вышло, но ничего), но это были пятнадцать лучших лет в моей жизни! И если Яррист нашел свою мать (пусть и помешанную на жажде мести потрясающе красивую женщину), то я за него только рад. В конце концов, Василина может говорить что угодно, но я - его отец, и не потому что я так считаю, а потому что мой сын это признает.
   Так что можно смело смотреть прямо в глаза этой упрямой рыжей бестии, и весело распевать песенку, любимую всеми студентами Академии.
   Кстати о студентах... что же мне с этой сбежавшей из-под венца Марусей делать? Вся проблема заключается в том, что из Академии я уехал не только по своим делам, но и по просьбе Учителя - как я люблю эти его "добровольно-принудительно", кто бы знал! Такое ощущение, что мне не сорок лет, а по-прежнему семнадцать, и меня вот-вот вызовут на ковер в самый страшный кабинет в Академии.
   "Степан, ситуация сложилась крайне сложная. Девочку надо вернуть, и дело даже не в ее женитьбе. Мне очень не хочется исключать такую талантливую магичку, да и опасно девочке на тракте... поищи, а? Ну что тебе неделька-другая... А Маруся девочка покладистая, ты не беспокойся".
   Ага. Покладистая. Такая "покладит" то есть приложит - мало не покажется. И ведь что самое интересное, я ее прекрасно понимаю! Нет, меня насильно замуж никто выдавать не пытался, но сам факт принуждения в таком вопросе... Не, Учитель, извините - нужна вам адептка третьего курса Маруся Лозовая, "покладистая" девочка - езжайте уговаривать сами. Не рискнули же почему-то...
   Похоже, мое веселье слишком уж явно отобразилось у меня на лице, потому что Василина поглядывает уже обеспокоенно. Небось прикидывает, какую очередную каверзу задумал коварный маг-воин. И правильно думает. Такую задумал, что тебе, двуликая, и в страшном сне не привиделась бы. Интересно, а что об этом подумает Яррист-Аленар?
   - Что еще поем? - похоже, Тимуру (донельзя странный парень, что-то в нем определенно нечеловеческое есть, но ладно, пока он никого съесть не пытался, разберемся) компания по душе, ишь как развеселился. Бабник еще тот - эта девочка, Аглая, на него зыркает как на чуму, довел уже своими комплиментами, того и гляди, проклянет. Нет, думаю, это не в ее характере. Вот Маруся бы прокляла... покладисто.
   То, что он начал петь сразу же после собственного вопроса, всех барышень, кроме Маруси (и даже Василину!) вогнало в краску. Да, помню эти частушки еще со своего обучения... на закрытых мальчишниках мы горланили их под утро, когда выпито было уже все, даже то, что предназначалось "на опохмел". И пели гро-о-омко, так, что из соседних домов тоже подпевали - правда, в основном ненормативную часть...
   - Тимур, прекрати!!! - возмутилась Маруся. Эта тоже краснеет - от хохота. До чего докатилась Академия?! В мое время такие нахалки водились только в Академии Воинов, но то были девушки особого склада и уложить могли одной левой: петь ты можешь сколько хочешь, а вот попробуй к такой подкатить. Интересно, а кто родители или родственники у этой Маруси, может, у нее кто-то в Академии Воинов и учился?
   Хотя ни один нормальный взрослый такому ребенка учить не будет.
   - Тимур, сейчас гитару на голову одену! - уже всерьез пригрозила девчонка, - Ну правда, вы что, в кабаке?!
   - Прошу прощения у милых дам, душа мужская попросила...
   - Я тебе сейчас карты на проклятие кину, - тихо-тихо, но очень отчетливо проговорила Аглая, - Этого очень просит моя душа... Женская, нежная, певучая...
   - А это как? - заинтересовался бард, и даже гитару отложил.
   - Тебе сразу на практике показать, или к теории перейдем?
   - Я теоретик! Видишь, даже пою, а делать - ни-ни, - отшутился этот нахал, подмигивая ворожке. Он доподмигивается...
   И вот тут у меня что-то внутри как будто щелкнуло. Кем же это нужно быть, чтобы никогда не слышать о картах на проклятие? Это же не секретное колдовство, не какие-то особенные чары или малоизвестная ворожба - нет, об этом знает каждый ребенок чуть ли не с колыбели. Именно из-за этих чар ворожеек бояться даже больше, чем магов-воинов, или некромантов. Только ворожка может насмерть проклясть человека, не имея даже никаких его вещей, никаких особых знаний - достаточно любого пустяка, даже не имени, и правильного расклада карт, а уж на это способна почти любая. Так можно навести любое проклятие, с любым исходом и составляющими, и избавить опять-таки может только конкретная ворожка - та, кто прокляла, никакая иная.
   С ворожеями, которые "играли картой", как говорят студенты, боялись связываться даже маги-воины и некроманты - а уж это были ребята, которые не боялись ничего. Одна моя однокурсница, Аленушка, хрупкая девушка с милыми светлыми косичками и голубыми глазками, могла ввалиться в класс, поправляя ногти пилочкой, а следом за ней шел зомби и нес учебники. Некромантка была - Основатели бы залюбовались. Жаль, действительно была...
   Так вот, даже Аленушка никогда не связывалась с ворожками и твердо держала с ними нейтралитет.
   И интересно, кем нужно быть в нашем мире, чтобы не знать об этом?
   Пока я раздумывал над этим вопросом, Аглая объясняла Тимуру, чем она ему угрожала. Послушать занимательную лекцию мне не судилось - встал со своего места и поманил меня Амит Берр, орк-наемник. Занимательная личность, жаль, раньше не были знакомы...
   Мы отошли подальше от веселой компании, устроились в уголке полянки на поваленном бревне, и он попросил:
   - Поставь защиту, если тебе не сложно, а то лишние уши нам ни к чему.
   Когда я выполнил его просьбу, Амит сразу же перешел к делу:
   - Отдаешь ей мальчишку?
   - Ну, не отнимать же мне ребенка у матери, - пожал я плечами, стараясь казаться равнодушным.
   Он посмотрел на меня с уважением и сменил тему:
   - Василина - моя шерра, знаешь, что это такое? - я кивнул, и Амит продолжил, - И знаешь, за кем она охотиться и почему?
   - Знаю. А ты?
   - И я знаю. Почему - догадался, хотя связал все только сегодня. Интересная картинка получается, Степан с большого тракта, очень интересная.
   - А просто по имени можно? - такое обращение не льстило, а резало слух. Он охотно согласился:
   - Как скажешь, обидеть не хотел. Что он с ней сделал?
   - У нее спроси, я не имею права говорить о чужих тайнах. А вообще... я бы сам его убил за такое.
   - Значит, ты с ней согласен?
   - Нет. Во-первых, Ратоборец - это не тот человек, с которым стоит воевать. Я давно подозревал, что народным героем он не является, точнее, никто не знает, кем он на самом деле является. Во-вторых... я не сторонник убийств. Слишком много я убивал и видел смертей, это не метод.
   - Иногда другого метода нет. Если он узнает, кто такая Василина, и что она еще жива, он откроет на нее охоту.
   - Почему? - какие бы подозрения не закрадывались в мою душу, я еще не мог свыкнуться с мыслью, что Алексей - такой негодяй, каким его описала Василина.
   - Потому что он ненавидит всех нелюдей, - горько усмехнулся наемник, - Послушай, Степан, это не шутки. Василина ищет его не первый год, и не успокоится, пока не найдет. Остановить мы ее не сможем, да и права не имеем, но как насчет защитить?
   - Что ты мне предлагаешь, Амит? И почему? Потому что она - твоя шерра?
   - Не только. Главным образом потому, что его нужно остановить любой ценой. Он ведь был здесь. Знаешь, что он сделал со мной и Марусей? Если бы только со мной - это, для вас, людей, еще приемлемо, но вот с девочкой... - и Амит пересказал мне события, разыгравшиеся на этой тихой полянке незадолго до моего возвращения.
   Пару раз я порывался пригладить волосы - все не мог избавиться от ощущения, что они встали дыбом.
   Когда Амит закончил, я не сразу смог заговорить. Видя это, орк хлопнул меня по плечу и продолжил:
   - И это - не самое страшное, что он совершил. Он должен понести наказание, Степан, и наказание это - смерть. Его нужно остановить.
   - Чего он этим добивается? - я предпочел проигнорировать последнее заявление.
   - Он один из немногих, кто понял, что мир меняется, меняется годами установленный порядок. Да, большинство людей довольствуются байками и ненавидят - беспочвенно и бессмысленно - всех представителей других рас, кого-то больше, кого-то меньше. Но равновесие в мире нарушено, и многие это если еще не понимают, то уже чувствуют. Посмотри на ребят - Руську, Лисичку, мальчишек этих, ворожку. Они только что узнали, что молодая красивая женщина и их юный друг - оборотни, и мир не встал с ног на голову. Лисичка бросилась защищать мальчишку от собственных друзей, Руська уже не первый год дружит со мной, и эта дружба - ее заслуга. Мы же, расы Свободного мира, вовсе не против подружиться с людьми. Да, мы, орки, смогли занять определенное место в обществе, пусть и не самое почетное, а эльфы удерживают нейтралитет, защищая вампиров и катар, но этого недостаточно. И мы это понимаем и пытаемся улучшить ситуацию. А таких, как Ратоборец, ситуация вполне устраивает, более того, он сознательно пытается ее ухудшить, добиться уничтожения всех рас, кроме людей. С последней войны прошло немало лет, и пусть мы ее скорее проиграли, чем выиграли, и оставили исконные земли, забившись в угол - зла мы не держим. Да, есть те, кто не прощает, кто замкнулся в своей ненависти и боли, но в большинстве своем мы понимаем, что все расы важны для мира, для его Равновесия. И мы хотим мира с людьми. Торговли, обмена знаниями, дружбы - мы столько можем друг другу дать! Нашли же общий язык катары и вампиры, орки и эльфы - так неужели с людьми не найдем? Мы ведь тоже очень сильно отличаемся. Что у орков общего с вампирами? А с эльфами? Да почти ничего! И все же мы не враждуем. Так почему люди так уверены, что мира между нашими расами быть не может?
   - Ты говоришь о сложных вещах, - я не стал говорить, что последние пятнадцать лет регулярно задумывался именно над этим, - Но изменить уклад не так-то просто...
   - А кто говорит про "просто"? Или про "быстро"? - Амит покачал головой, - Нет, я говорю о том, что мы можем начать - понемногу, с молодежи, в Академиях столько толковых ребят.
   - Ты говоришь о мире, - возразил я, - Но предлагаешь убить Ратоборца.
   - Вот уже много лет Ратоборец занимается тем, что разжигает в людях ненависть к другим расам. Обставляет убийства путников как дело рук орков и катар, а то и вампиров. Убивает орков. Правда в том, что уже очень давно в землях людей нет ни эльфов, ни катар, ни тем более, вампиров. Василина - исключение. Я могу поклясться в этом чем угодно и на чем угодно. Знаешь, сколько орков и людей он погубил? А катар - лет двадцать назад они еще рисковали здесь появляться, по разным причинам. Его нужно остановить.
   Хуже всего было то, что я прекрасно понимал, что Амит прав, хотя и не хотел с ним соглашаться. Да, Алексей должен был понести наказание, но через суд, вина должна быть доказана... хотя я прекрасно понимал, что сделать это вряд ли удастся. Может, и удалось бы, если бы не один фактор - Василина.
   - Хорошо, допустим, я с тобой согласен, - я наткнулся на укоряющий взгляд черных глаз с вертикальными зрачками карего цвета и вздохнул, сдаваясь, - Хорошо, я действительно признаю, что ты прав. И мне нравятся эти идеи. Я даже думаю, что Учитель в состоянии их понять и принять, я поговорю с ним. Но что ты предлагаешь?
   - Предлагаю не дать Василине сложить голову зря, - Амит впервые за весь разговор улыбнулся, - И вообще не дать сложить голову... Ты заодно успокоишь свою совесть и убедишься в вине Ратоборца на практике. Да и Ярриста надо защитить - я так понимаю, она либо попытается отослать его к эльфам пока, либо потащит с собой. Василина рассудительная, умная женщина, но ненависть застит ей разум. Мальчика нужно сберечь - он один из тех, кто невероятно ценен в деле, о котором я говорю. Подумай сам: катар, выросший среди людей, и никому и никогда не причинивший зла! Наступит день, и он сыграет свою немаловажную роль, уж поверь мне.
   - Охотно верю, - у меня было ощущение, что я взваливаю себе на плечи непомерный груз, - Я, вообще-то, и сам собирался навязать Василине свое общество. Вот только что с ребятами делать - ума не приложу.
   - Об этом я не подумал, - Амит пожал плечами, - Ну, Руська поедет со мной, это дело решенное, причем даже не мной. Остальные... с собой брать - опасно, домой отправить - с них станется дел натворить... Проводить к порталу, к ближайшему?
   - Ладно, с этим разберемся, - мне отчаянно хотелось спать, - Я с тобой, Амит. Клянусь.
   - Учти, назад пути не будет, - орк мигом стал серьезным, - Слишком многим я рискую - и я не о себе беспокоюсь, от каждого моего шага зависят жизни очень многих.
   - Я понимаю, - я кивнул, - Есть гарантия?
   - Эльфы накладывают на всех нас особые чары. Распознать их ваша магия не может. Суть в том, что если ты попытаешься предать или рассказать по принуждению, под пытками или действием зелья - ты не сможешь, все сотрется из памяти подчистую. На случай срыва - есть еще одна вещь... мне достаточно произнести одно слово, которое активирует чары - и в течение тридцати секунд я покойник.
   - Серьезно, - такая жертвенность меня восхитила. И внушила уважение, что немаловажно.
   - Слишком многим рискуем, - Амит снова пожал плечами, похоже, это был один из его характерных жестов, - Согласен?
   - И когда я познакомлюсь с эльфами?
   - Нескоро, - усмехнулся орк и вытащил из кармана два пузырька, - Составом, извини, не поделюсь - сам не знаю. По глотку - и чары при тебе.
   - А слово?
   - На флаконе написано.
   Я подсветил себе шариком света и прочел: "Смерть".
   - Я же это слово по сто раз на дню употребляю! - возмутился я. Пить зелье расхотелось...
   - Мрачная у тебя жизнь, - расхохотался орк, - Но ты не переживай. Просто сказать мало, нужно от всего сердца пожелать умереть. Ты же каждый день этого не хочешь, верно?
   Я не стал отвечать и молча отхлебнул по глотку из каждого флакона. На вкус - ничего особенного: четко распробовал только привкус мяты, но это как раз ни о чем не говорит, ее добавляют во многие зелья с целью замаскировать вкус и запах.
   - Ну что, пошли к костру. Василина наверняка завтра решит выбраться пораньше, так что пора разгонять эту компанию, - Амит поднялся, - Идешь?
   - Да. Слушай, Амит, еще вопрос... кто Тимур?
   - А, сам узнаешь... то, что он не человек, ты уже понял?
   - Это ребятам он может мороком глаза морочить, - фыркнул я, - Хотя морок мастерский... слишком уж у него красивые янтарные глазки с вертикальными черными зрачками.
   - Они у него еще и в темноте светятся, - то ли в шутку, то ли всерьез бросил через плечо орк и пошел к костру.
   Незадачка...
   Глава 11. Аглая Степнякова
   Ледяная ночь тихими шагами тревожит застывший в золотне лес; побледневшая луна прячется за тучами, за высокими деревьями, сыплет туманной дымкой с вышины. Где-то с ветвей срываются тяжелые капли уже давно минувшего дождя, и догорающий костер вспыхивает россыпью тающих углей, а ласковый сон тягучим одеялом опутывает устроившихся на ночлег путников. Тишина...
   Выводят рулады длинными носами близнецы, мурлычет Маруськин кот, свернувшийся у нее под боком. Обняв колени, спит Эда, тихо вздыхая - видит дурной сон. Ровно, глубоко дышат во сне Кузьма и Маруська - этих хоть стоя поставь, будут спать, как мертвые, то и дело встревожено вскидывается Василина, проверяя сквозь сон: здесь ли Яррист? нет ли врагов? Яррист же, как и его наставник, спит спокойно, но не глубоко, готовый в любую минуту подскочить и защищаться. Говорят, так спят все, кто привык жить на тракте - и Митька живое тому подтверждение, его сон схож с их, даже дышат в такт.
   Спит Тимур, улегшись на животе и положив руки под голову, и, кажется, даже улыбается во сне. Проказник бард...
   Спят лошади, то и дело фыркая, шурша опавшей листвой - им все же немного страшно в лесу. Но и лес спит, спит и видит сны - как и все, все, кроме меня.
   Потому что ворожки не спят по ночам.
   Есть много предположений, почему ворожеи предпочитают ночной образ жизни, но правда в том, что мы, если спим, видим чужие сны спящих неподалеку людей. Обычно это ограничивается одним домом, но бывают возможности и посильнее - например, как у меня...
   По ночам, если я сплю, я вижу сны целого квартала. От этого можно сойти с ума.
   Пока я училась в Академии, носила сдерживающий силу амулет и каждый вечер пила настойку полыни с сон-травой - это помогает, хотя и жутко вредно для здоровья. Три года я так отмучилась (по правде говоря, гораздо больше, но об этом умолчим), а потом, получив диплом ворожки Первой степени, поступила на заочное отделение Второй степени, купила маленький домик у кладбища и перешла на ночной образ жизни. Время от времени, конечно, ловлю чужие сны - то приболеет кто, и днем уснет, то ребенка мать пораньше или на обед уложит, то какой бродяга задремлет на солнышке. Но это ничего, это можно терпеть.
   А вот спать, когда спят все вокруг - все равно, что пытаться услышать шепот кузнечика в многотысячной толпе во время состязания Воинов. Можно с ума сойти...
   Поэтому наше путешествие - такая пытка для меня. Ворожки по традиции хранят свои секреты, и я не исключение, а потому моим друзьям и невдомек, как мне с ними сейчас сложно...
   Скоро я устану смотреть на звезды, и меня сморит неумолимый сон. Я окажусь в водовороте чужих сновидений, ярких красок, впечатлений прожитого дня и старых кошмаров давно ушедшего. И все, о чем я буду думать - это как не сойти с ума и отличить свой сон от чужого, потому что он - вещий. Мне всегда снятся вещие сны.
   Я слишком устала, чтобы бороться, да и день был не из легких. Они еще не знают, что мы не скоро вернемся в Ясенград и в Академию, что у нас впереди - еще долгие дни пути. Иногда я завидую своим друзьям и обычным людям - счастливо живут те, кто не ведает будущего! Но это - мой дар и мое проклятие, и я даже не пытаюсь бороться с неизбежным и сетовать на судьбу. Как же устали глаза...
   Я прикрываю их всего на мгновение - просто, чтобы дать отдохнуть, я не буду, я не собираюсь спать - и проваливаюсь в сон.
   Мучительное блуждание по чужим сновидениям длилось до утра, пока, в край измученная и не выспавшаяся, я не проснулась.
   Все, кроме Ярриста, Василины и Степана еще спали, а эти трое увлеченно тренировались. Точнее, тренировался Яррист - какое-то время, пока его наставник и катара не разошлись во мнениях.
   - Только не говори, что ты не видишь слабого места в этом приеме! - насмешливо заявила женщина, перехватывая поудобнее меч, - Иначе я не пойму, как ты умудрился выжить!
   - Не только выжить, но еще и прославиться на всю страну и за ее пределами, - парировал Степан, делая резкий выпад, от которого Василина быстро увернулась и сама ринулась в наступление.
   От мечей полетели искры; разбуженный звоном народ протирал глаза, потягивался, и присоединялся к зрителям - то есть к нам с Ярристом, который уже отчаялся нормально потренироваться сегодня.
   Это походило на смертельно опасный, и от того еще более красивый и захватывающий танец. Потрясающее зрелище, особенно в холодное золотневое утро в лесу. Солнце еще даже не поднялось над горизонтом, и здесь, на поляне, царили седые сумерки рассвета, так что в этом мутном утреннем мареве смертоносная пара казалась чем-то нереальным, сверкая льдистой сталью мечей.
   Какое-то время они еще перебрасывались репликами, но потом полностью сосредоточились на поединке, и было слышно только их глубокое дыхание и реплики зрителей.
   - Это надолго, - хмыкнул, наконец, Митька, - Если уж катара с магом-воином сошлись в поединке, да еще и в дружеском... загоняют друг друга до смерти, но не уступят.
   - Как ей вообще это удается? - удивилась Эда, - Она же стройная, легкая, как я. Тонкие руки, ну, высокая, и что? Как она вообще удерживает этот тяжеленный меч?
   Маруська фыркнула, и орк собирался ответить, но их опередил Яррист:
   - Дело не в массе тела, а в тренированности. Сила - еще не главное, тут все дело в привычке и ловкости. Я тоже не слишком тяжелый, но... - и он лихо закрутил мечом восьмерку.
   - Я так все равно никогда не смогу, - покачала головой травница, и ее кудряшки смешно запрыгали по плечам. Все-таки милая она девочка, наша Эда.
   - Ну, может мастером меча ты и не станешь, - согласился Яррист и подал ей руку, поднимая с земли, - Но защищаться можешь научиться, - он плавно, совсем как в танце, развернул ее спиной к себе, продолжая удерживать в правой руке меч, а левой направляя ее движения - распрямить плечи, выровнять линию бедер, расслабить руки, - Вот так, - и вложил ей в руки меч, - Тяжело? Держи двумя руками, вот так, - и он сомкнул кисти девушки на рукояти, положив свои ладони поверх ее, - И плавно поднимаешь... Аккуратнее!
   Да, учить Эду обращаться с мечом - дело неблагодарное.
   На его возглас повернулись Василина и Степан, мигом бросили свое занятие (заодно обратив внимание и на других зрителей), и подошли ближе.
   - Ну, в общем, для начала надо размяться, пробежка, и все такое, - смущенно объяснял Эде Яррист, выпуская ее (но не меч) из рук, - Если хочешь, и будет время... как-нибудь...
   - Да, конечно, может быть, - поторопилась закивать Эда, которую это все явно не вдохновило.
   - Яррист, мы уезжаем, - сообщила Василина, убирая меч в ножны за спиной. Интересное заявление для женщины, у которой ничего нет, кроме сапог, одолженного платья и меча.
   Яррист растерянно огляделся, и я ему посочувствовала. Конечно, мы все мало что понимали в происходящем, хотя о многом и догадывались, но одно было ясно, как день: Яррист любит своего приемного отца слишком сильно, чтобы с бухты-барахты с ним расстаться, а вот Василине компания Степана явно не по душе. Что ж, посмотрим, что из этого выйдет... точнее, как выйдет - что, я и так уже знаю.
   - Отец? - наконец выговорил мальчишка.
   - Да, мы едем, можешь собираться, - подтвердил Степан, как ни в чем не бывало.
   Василина повернулась к нему со скоростью взметнувшегося лассо; ее прищуренные глаза опасно блеснули.
   - Я и мой сын не нуждаемся в попутчиках.
   - Говори за себя, - пожал плечами маг, седлая лошадь. Мне захотелось оказаться подальше отсюда - все-таки неприятно присутствовать при чужих ссорах и выяснениях отношений, которые тебя не касаются.
   "Или все-таки касаются?" - тут же задала я себе неприятный вопрос. Разве то, что происходит со Степаном Верестом, Степаном с большого тракта, может теперь не касаться меня? Разве думала я когда-либо, что судьба сведет меня с этим человеком так жестоко? Разве могла подумать, раскидывая свои верные карты, что тот, кто одним своим присутствием заставит мое сердце биться быстрее, окажется знаменитым магом-воином?
   Нет.
   Говорят, что судьба не любит, когда вмешиваются в ее действия, и потому особо жестока она к ворожеям. Ни одна из нас не в силах предсказать собственное будущее, хотя чужое мы можем видеть ясно, как день. Мы все - сестры, проклятые судьбой, и от того особняком стоим от остальных магов, чем бы они ни занимались. Вот поэтому, из-за такой прихоти судьбы и ее ненависти ко всем, кто пытается предугадать будущее, маги, даже умея ворожить, редко делают это сами и обращаются к ворожеям - а что им, они все равно уже прокляты за свой дар, хуже не будет...
   Для каждой ворожки у судьбы припасено свое, особое проклятие, и только встретившись с ним, мы узнаем, в чем оно заключается. Вот и я теперь знаю...
   У моего проклятия мужественные черты лица, широкие плечи, мускулистые руки и мозоли от меча на ладонях; у него светлые, как лен, волосы и зеленые глаза, хмурая вертикальная морщинка меж бровей и добрая улыбка повидавшего жизнь человека. Красивое у меня проклятие...
   И от того - еще более жестокое.
   Пока я раздумывала над своим горем, спор продолжал нарастать. Нет, ни Василина, ни Степан не повышали голоса, но короткая фраза катары прозвучала страшнее любого крика:
   - Поедешь за нами - убью. Я сказала тебе не вмешиваться в мои дела, маг.
   - Это не я решаю, ехать или нет, - спокойно ответил Степан, на этот раз соизволив посмотреть в глаза разъяренной Василине, - Но ты увозишь моего сына и собираешься рисковать его жизнью, а этого я тебе позволить не могу. Я тоже кое-что сказал тебе вчера. Так что извини, но ты сама сделала выбор.
   - Аленар не твой сын!
   - Зато Яррист - мой.
   Они стояли друг против друга - высокие, красивые, бесстрашные, и между ними разве что молнии не мелькали. Оборвал это все не кто иной, как платинововолосый предмет спора:
   - Я не хочу, чтобы вы ссорились. Мама, я действительно хочу, чтобы отец поехал с нами.
   Василина была вне себя от ярости, но покажите мне мать, которая откажет в чем-нибудь сыну, которого она еще недавно считала погибшим! Неудивительно, что Василина сдалась.
   Маруська с Амитом тоже засобирались в дорогу, что выглядело довольно странно, учитывая тот факт, что лошадей у них не было (у Василины, впрочем, тоже). Интересно, как они собираются решить этот вопрос?
   Что будет делать наша дружная компания, никто пока так и не решил. Вернее, мы об этом пока просто не говорили, а единственное, чего хотел Степан - это побыстрее отправить нас домой, и Амит с ним был полностью согласен.
   Не скажу, что я возражала бы против этого, Маруську мы нашли в целости-сохранности, какой от нас теперь толк здесь? Проблема одна - я, в отличие от остальных, знала, что мы домой не попадем. Преимущество быть ворожеей...
   - Что касается вас, - Степан повернулся к нашей маленькой компании, - Едете с нами до заставы, я договариваюсь насчет стационарного портала, и вас перебрасывают в Ясенград.
   - То есть нашего мнения никто не спрашивает? - хмуро уточнил Кузьма.
   Не знаю, насколько на самом деле ребятам и Эде хотелось составить компанию Маруське или Ярристу, но сам факт запрета подействовал как красная тряпка на быка. Хочешь чтобы студенты что-то сделали - запрети это делать, закрой за семью замками, и через десять-пятнадцать минут в зависимости от степени сложности это будет сделано.
   Похоже, Степан об этом правиле забыл начисто...
   Не знаю, что могло случиться (долгий спор - это точно), но мне это все надоело.
   - Не спорьте, от судьбы не уйти, - коротко бросила я и села в седло.
   Ворча, народ последовал моему примеру, и мы неплохо повеселились, глядя на оставшихся на земле Василину, Амита, Тимура и Маруську.
   Яррист, сообразивший, что к чему, наклонился и подал Василине руку, подтягивая ее к себе в седло.
   - Барс, ну пожалуйста! - умоляла Маруся, опустившись перед котом на колени, - Ну пожалей ты меня!
   - Что с тобой делать, - проворчал кот, и лично я открыла рот от удивления, глядя на чудо превращения пушистого белого котика в великолепного белого коня с роскошной вьющейся кольцами гривой и черными чулочками.
   Маруська легко вскочила на коня, пристроила на спине рюкзак и гордо осмотрела нашу компанию.
   - Совести у тебя нет, Руська, - укорил ее Амит.
   - Да? А кто мне у ворот Ясенграда пешком прогуляться предлагал? - показала наемнику язык Маруська.
   - Маруся, а ведь моего конька ты потеряла, - предпринял попытку воззвать к совести (странное слово... где я его раньше слышала?) Маруси Тимур.
   - Он меня сам бросил, с подвернутой ногой, - не поддалась на провокацию моя подруга.
   Над Тимуром сжалилась Эда, и Амит остался один.
   - Садись, Митяй, - я соскользнула с седла, прекрасно понимая, что трястись позади меня в седле гордый орк откажется, и он легко взлетел на лошадь, а потом наклонился и, подхватив меня за талию, поднял боком к себе в седло.
   - Удобно, Аглая? - тихо спросил он, трогая поводья и направляя лошадь вперед по тропинке.
   - Спасибо, вполне.
   Не спрашивая моего согласия, Амит уверенно прижал меня к себе левой рукой, правой крепко удерживая поводья, и таким образом вынудил откинуться на него, прильнуть, склонив голову на широкое мужское плечо.
   Быстро ехать по лесной тропинке верхом на лошади невозможно (если ты не самоубийца, конечно), и вскоре мерный шаг лошади начал меня убаюкивать. Тяжелая ночь дала о себе знать - я задремала, расслабившись, в руках у Митьки.
   Как же хорошо спать, не видя сновидений - ни своих, ни чужих! Конечно, дремала я вполглаза, и недолго - мы вскоре выехали из леса - но все равно почувствовала себя гораздо лучше.
   Мой сон Митьку вовсе не смутил - наоборот, он крепко, но бережно (или мне только показалось) удерживал меня в удобном положении, ровно правил лошадью, отводя от моего лица слишком уж низкие ветки. Вот уж никогда бы не подумала, что грубоватый наемник окажется таким заботливым...
   Но лес закончился, и лошади пошли рысью, так что о сне пришлось забыть.
   Моя лошадь не привыкла носить двоих, и я беспокоилась, что она скоро устанет, и ей это может повредить. Я купила ее год тому назад, на первую же приличную зарплату, и ни разу об этом не пожалела - Чернавка была спокойная, смирная, но выносливая лошадка, приученная и к седлу, и к карете, и очень умная - я быстро приучила ее отзываться на мой голос. Других животных у меня не было - черная кошка Ночка не в счет, она приходит когда захочет и целыми неделями может пропадать неизвестно где, так что к Чернавке я привыкла быстро, полюбила ее и теперь всерьез беспокоилась о ней.
   - Неподалеку от заставы есть село, - заговорил вдруг Амит, - Нужно заехать, купить лошадей.
   - Отправим ребят домой, и заедем, - не согласился Степан.
   - Пешком пойдешь? - хмыкнул орк, - Недалеко, конечно, но зачем время тратить...
   - Вы с Марусей съездите, а мы вас подождем, - продолжал настаивать на своем Степан, и Митька не стал возражать.
   Караул у заставы, конечно, давно сменился, и не раз, так что знакомых по прошлой встрече лиц (очень тогда вытянувшихся при виде нашей компании) не наблюдалось. Степан завел разговор о ближайшем стационарном портале и местном маге, которому полагалось возле портала находиться, а Василина в этот момент заговорила с одним из стражников - еще совсем молодым воином. Мы с Амитом спешились, давая лошади отдохнуть, и я подошла поближе (не то чтобы было любопытно, просто интересно, не сейчас ли случится то, что помешает Степану отправить меня... то есть нас домой).
   - Да, проезжал. Если б кто другой, остановили бы - а как же, ведь у Моста только подозрительные личности шастают, - охотно выбалтывал Василине все секреты парень, - Но это же не кто-нибудь, а знаменитый Алексей Ратоборец со своей дружиной! Я всю жизнь мечтал...
   - А куда они поехали, ты не знаешь, случайно? - перебила словоохотливого вояку Василина, нетерпеливо притопывая ногой.
   - Пан Ратоборец не говорил, конечно, да мы и не спрашивали. Но я случайно услышал, как его дружинники говорили, что они собираются проехать дальше, к Святогору, это город в дне пути отсюда. Пани, а куда вы...?
   Но Василина уже садилась в седло, и мы заторопились последовать ее примеру. Амит, как и прежде, легко поднял меня в седло.
   - Если поторопимся, успеем догнать его в Святогоре! - заявила Василина, как только мы отъехали так, чтобы стражники не могли нас слышать.
   - Нам придется задержаться, отправить ребят домой, купить лошадей... - попытался возразить Степан, но она сделала вид, что не расслышала.
   - Мы можем поехать с вами до Святогора, а уже оттуда через тамошний портал домой, - внес предложение Кузьма.
   - А лошади?
   - А здесь, на заставе, и купим, - поддержал неожиданно Кузьму Амит, - Вы езжайте вперед, а мы с Аглаей займемся лошадьми.
   Спорить никто не стал, и кавалькада, пришпорив лошадей, понеслась по тракту, а мы свернули на проселочную дорогу, ведущую к ближайшей деревне под названием Вишняки.
   Насчет лошадей сторговались быстро - оказалось, что здесь один хозяин держит верховых коней на продажу (что неудивительно - застава-то рядом), и они с Амитом даже знакомы. Так что Митяй только перекинулся с мужчиной парой слов, отсчитал монеты, и тот вывел троих уже оседланных жеребцов гнедой масти.
   Когда мы выехали на тракт, Амит заставил своего коня сбавить ход, и я последовала его примеру, так что поехали мы рысью.
   - Ты знала, что вы никуда не уедете, верно?
   Я кивнула, решив, что вслух отвечать бессмысленно.
   - Почему не сказала?
   - А зачем? Это ничего бы не изменило, - я пожала плечами, но наемник не отступал:
   - Ты же ворожка, знаешь, что могло бы быть иначе.
   - Степан и Василина все равно бы спорили. Он не хочет подвергать нас опасности, она - тащить лишнюю обузу. Меня бы не стали слушать, только задергали бы вопросами о подробностях, и все.
   - А ты отвечать не хочешь?
   - Нет.
   Он кивнул, и мы продолжили путь молча, но тут уже не выдержала я:
   - И не спросишь, что нас ждет?
   - Что нас ждет, я и так знаю - ничего хорошего, - хмуро ответил Амит, - А подробности... Я не хочу быть тем, кто добавит свою часть к проклятию ворожеи. Тебе и так с лихвой хватит.
   И тут я поняла, почему я остаюсь здесь, на дороге, и еду дальше, с наемником, а не возвращаюсь домой, в Ясенград. Многие знают о проклятии ворожеи, но Амит был единственным, кто не захотел ради своей выгоды отягощать его для меня, а такие друзья дорогого стоят.
   И пусть впереди я видела только боль, кровь и смерть, я не боялась. Пусть мои предсказания ничего не изменят, но если в нужную минуту я буду той, кто отведет смерть от моих друзей, от Амита или... Степана, значит я ею буду.
   С этими мыслями я подхлестнула Чернавку, заставив ее перейти в карьер, и бок о бок с Митяем помчалась догонять друзей.
   Глава 12. Яррист
   Дождь льет, как из ведра, молнии то и дело ослепительными росчерками рвут черное небо. Мы все уже вымокли до нитки, но останавливаться в чистом поле в такую погоду - безумие.
   Как и продолжать путь.
   И все же мы едем дальше, с трудом удерживая перепуганных насмерть лошадей. Мы уже давно сбились с пути - о каких следах речь в такую погоду! - но Василина и слышать не хочет об остановке.
   Василина... за последние сутки я узнал о себе и о своей семье больше, чем за всю свою жизнь и точно больше, чем хотел бы.
   Так странно знать теперь, что у меня есть мать, и она - молодая, красивая женщина, полная безумной жаждой мести.
   Конечно, я слышал о проклятии замка Ив, но узнать, что этим проклятием была моя мама...
   И называть ее мамой мне пока сложно. Непривычно. Нелегко.
   А понять ее ненависть к отцу - вообще непостижимо.
   Мы доехали до Святогора всего за несколько часов, и пока мы с отцом узнавали новости об Алексее Ратоборце, девушки зашли в лавку - купить кое-что из одежды, а Амит в оружейную.
   - Прости, что так все вышло, - он шел рядом, серьезный и сосредоточенный, не глядя мне в глаза. Мой отец.
   - Ты не виноват.
   - Виноват. Должен был убедиться тогда, пятнадцать лет назад, что она жива, должен был двенадцать лет назад догадаться, что это она - проклятие замка Ив, должен был разыскать ее раньше, должен был сейчас...
   - Ты - мой отец и мой Наставник, - я никогда раньше его не перебивал, но сейчас мне казалось, что я имею на это право, - Ты спас меня. Дал мне все.
   Он положил ладонь мне на плечо, серьезно посмотрел в глаза. Ничего не изменилось между нами и ничего не изменится.
   - А ты - лучший сын, которого можно желать, - отец усмехнулся, - Идем, мы уже узнали все, что нам нужно. Алексей Ратоборец несколько часов тому назад покинул город и уехал по дороге к Стривражью - это пустынная местность на северо-западе отсюда.
   - Почему она так хочет его убить? Я же жив, ведь она за меня мстила, верно? Почему ты ее не остановишь?
   - Потому что не имею права, - он снова нахмурился, - Она ненавидит меня, как ненавидит всех магов, как ненавидит людей... Для нее маг-воин - убийца, синоним всех страданий ее и ее народа. Она мстила за тебя - сейчас мстит за себя саму. Не думаю, что ты захочешь знать, что Ратоборец сделал с твоей матерью.
   - Я знаю, что он сделал с Марусей и Митькой, - мои кулаки непроизвольно сжимаются, от злости и обиды, - Этого достаточно?
   - Яррист, послушай меня, - отец остановился и пристально посмотрел мне в глаза, - Есть много причин для ненависти и мести. Причины будут всегда. Как и право мстить - оно есть, есть у каждого, кого несправедливо обидели. Но ненависть вредит прежде всего тебе. Не тому, кому ты мстишь, какой бы изощренной и жестокой, или справедливой, твоя месть не была. Она разъедает твою душу. Не имеет значения, какое зло причинили тебе - если ты впустишь ненависть в свою душу, она убьет тебя, разрушит все лучшее, что в тебе есть.
   - Ты никогда не мстил?
   Он серьезно задумался, прежде чем ответить.
   - Был один случай, - наконец тихо, но твердо проговорил Наставник, - Со мной в Академии училась девушка. Ее звали Аленушка. Красивая, добрая, умная. Талантливая магичка-некромантка. Верный друг и сильная магичка. Она была моим другом, довольно близким. И вот однажды случилось так, что в первый год обучения на мага Второй степени (она училась на заочном отделении) Алена услышала о том, что неподалеку одного небольшого городка на старом кладбище кто-то сотворил черную волшбу, и духи и умертвия стали нападать на людей. Местный маг попросил о помощи, Аленушка согласилась и ночью вместе с ним вышла против нечисти. Но их было всего двое, а противников - слишком много, и они были слишком сильны. Маг струсил и сбежал. Аленка осталась и смогла уничтожить всех противников, но полностью истощила силы и погибла от руки последнего умертвия. Она спасла городок, а ей было всего двадцать лет, - он помолчал, будто вспоминая, - Я не мог этого стерпеть. Я подал на мага, который ее бросил, в суд, я рассказывал всем и вся, что произошло, я требовал справедливости, и я ее добился. Мага осудили и приговорили к пожизненному заключению с лишением магической силы. Он повесился в день объявления приговора. А я... я не почувствовал ничего, кроме пустоты. Ни его наказание, ни его осуждение, ни его смерть не могли вернуть Аленушку. Месть не принесла ничего хорошего ни мне, ни людям. Он был виновен в ее смерти, но многие поступили бы так же, так что же, всех отдать под суд? Месть не приносит удовлетворения, Яррист. Никогда. Никому.
   - Я понимаю.
   - Я на это надеюсь. Идем, а то нас уже ждут, наверное. А что касается Василины, твоей матери... я не имею права ее останавливать. Помешать - попытаюсь, по крайней мере, попытаюсь ее уберечь. Не хочу, чтобы мой сын вторично потерял мать.
   - Можно это все объяснить ребятам? Они же понятия не имеют, как опасно с нами ехать! - встревожился я. Только как бы это им втолковать?
   - Попробуй, - разрешил отец, - Тем более что здесь, в Святогоре, нет стационарного телепорта. К сожалению...
   Когда мы вернулись к харчевне, где оставили лошадей и ребят, то оказалось, что Аглая, Эда, Маруся и мама еще не вернулись. Я решил, что Маруся, знавшая чуть ли не больше меня, сама все объяснит Аглае и Эде (если уже не рассказала), и коротко попытался обговорить ситуацию с близнецами и Кузьмой.
   Те слушали внимательно, перебивая вопросами и хмыканьем - удивленным или понимающим, в зависимости от ситуации. Кузьма больше молчал и встревожился гораздо сильнее, но ничего не сказал. Мне даже показалось, что он меня не слушал. Похоже, его гораздо больше волновало и беспокоило долгое отсутствие девушек.
   Впрочем, не прошло и минуты, как они подошли к нам. Аглая и Маруся, похоже, всего лишь составляли компанию маме и Эде, по крайней мере, ни покупок в их руках, ни какой бы то ни было новой одежды на них не было. Аглая во все тех же черных брюках и черной куртке, на голове поверх распущенных черных кос - фиолетовый платок с длинной бахромой, повязанный назад на манер моряков - так они носят свои косынки. И Маруся - в коричневых кожаных брюках, куртке, корсете поверх белой рубашки и нарукавниках с металлическими полосами - такими же, как на сапогах. Хотя нет, она, похоже, все-таки купила новый пояс для ножей, как у меня. Удобная вещь...
   Мама выглядела очень красиво. Я уже понял, что она предпочитает вещи синего цвета, и сейчас совсем не удивился тому, что она была в синих брюках, куртке длиной до бедер, черных сапогах и плаще. Брюки и куртка сидели на ней как влитые, рыжие косы, уложенные узлом на затылке, прикрывала простая синяя косынка - и она была прекрасна в этом, как никогда.
   Но она не улыбалась, и в ее глазах застыла решимость и горечь.
   - Едем, - она бросила на меня мимолетный взгляд и подошла к лошади, готовясь сесть в седло.
   Легкая рука коснулась моего запястья, и я увидел улыбающуюся Эду. Интересно, это только я вижу нежность и доброту за ее напускной беззаботностью, или нет?
   - Ты очень красивая, - она улыбнулась в ответ на мой неуклюжий комплимент и тряхнула собранными в высокий хвост рыжими кудряшками, отчего два оставленных на свободе локона заплясали по ее щекам. Даже в мужском костюме Эда выглядела очень... женственно. Ей шел и светло-серый цвет брюк, куртки и корсета, и ярко-красная рубашка с глубоким вырезом, и высокие черные сапоги со шнуровкой, и черный плащ на алой подкладке. Ей шло все...
   - Аленар, поторопись, пожалуйста! Нам нужно спешить, - нетерпеливо окликнула меня мама, и я поспешил сесть в седло.
   Погода быстро портилась; мы не проехали и двух часов, как начался дождь, который вскоре превратился в настоящую бурю. Нигде не было подходящего укрытия, и мы продолжали ехать дальше - гнали непокорных, нервных и напуганных лошадей под проливным дождем, хотя почти ничего не видели и рисковали переломать ноги и им, и себе на каждом шагу.
   Наконец мы буквально натолкнулись на рощицу деревьев, и нам пришлось остановиться - ехать дальше было невозможно, да и смерти подобно.
   Мы сбились тесной кучкой, не зная, что предпринять - вымокли все до нитки. Ставить водоотталкивающий полог было слишком рискованно - подобное колдовство хоть и надежно, но притягивает молнии.
   На наше счастье, гроза вскоре откатилась за горизонт, и хотя дождь продолжал лить как из ведра, отец наконец-то смог установить полог, не рискуя быть поджаренным молнией до аппетитного хруста (как это прокомментировала Маруся).
   Мы устроились под деревьями и даже сгребли в кучу сырой хворост. Расседлали лошадей, переоделись, отворачиваясь, в сухую одежду, и отжали воду из мокрой, а расщедрившиеся на чары Кузьма, близнецы, отец и Маруся объединили усилия и просушили землю настолько, что на ней можно было расстелить спальные мешки и одеяла и сидеть вокруг весело потрескивающего костра. Разожгли его из сырых веток опять-таки не без магии.
   - Не так уж плохо путешествовать в компании с магами, а, Митька? - Тимур весело подмигнул наемнику, и тот неопределенно хмыкнул, не то соглашаясь, не то иронизируя.
   Лошади фыркали, перебирали копытами, но понемногу успокаивались в сторонке, и мы, отогревшись у костра, замолчали, прислушиваясь к шелесту бьющего по пологу дождя.
   - Что-то кислые мы все, аж выть хочется, - продолжал улыбаться весельчак бард, - Спеть, что ли? - и он вытащил гитару и неожиданно мягко коснулся застонавших струн.
   Я никогда раньше не слышал этой песни - я вообще песен слышал не так уж много, хотя люблю и слушать, и петь. И сейчас внимательно вслушивался в незнакомые слова, обнимая прижавшуюся к моему плечу Эду и глядя на сидящую напротив Ва... то есть маму - с другой стороны от меня, опередив ее, сел отец.
   Ты скажи мне, ворожка, ответь, ворожея,
   Отчего я тоскую, где же радость моя?
   Мне и лето не лето, мне зима не зима,
   Нет мне в солнышке света, да ты знаешь сама...
   Кинь мне карты ворожка, в зеркала погляди...
   И ответь, не скрывая, что там ждет впереди?
   Это боль или радость, или смерть там моя?
   Кинь же карты, ворожка, и скажи не тая.
   Кинет карты ворожка, ляжет черный платок,
   Глаз искристых озера скроет прядей поток,
   И мне скажет от сердца правды горькую суть:
   Что от бед мне не скрыться, от судьбы не свернуть.
   "За порогом - ночь лихая,
   Плачут волки на луну,
   Вижу, девка молодая
   Не доверит сердце сну.
   Вижу, как она скучает
   И в окошко все глядит
   Только даром ожидает -
   На кладбище он лежит.
   Конь каурый тряхнет гривой,
   Бьет копытом о порог:
   Всадника случайно скинул,
   От себя не уберег.
   Запечется кровь красная
   Да на беленьком снегу -
   Так умрешь ты, точно знаю,
   Прямо в этом же году".
   Говори же ворожка, ведай ворожея,
   Отчего мне не спиться, теперь знаю и я.
   У тебя ведь, ворожка, колдовские глаза
   Мне ты скажешь о смерти, о любви бы сказать...
   Кинь же карты, ворожка, да всю правду скажи:
   Ты меня ведь полюбишь? - это наворожи.
   Промолчала ворожка, колдовские глаза
   А я ей поцелуем да всю правду сказал...
   Промолчала ворожка, колдовские глаза,
   А я ей поцелуем да всю правду сказал...
   Костер тихо потрескивал, сыпал искрами, совсем рядом плескался ледяной дождь, а здесь, у костра, так тепло и уютно, как никогда раньше. Улыбается отогревшаяся у меня под боком Эда, ласково смотрит на меня мама, и на ее губах тоже нет-нет, да и проскользнет еле заметная улыбка, расслаблен и спокоен рядом уставший отец. Мама сказала мне, что Тимур - дракон, и хотя я о них почти ничего не знаю, мне кажется, я понимаю, почему не смотря на все непонимания, усталость и напряжение последних дней мы сейчас так спокойны и почти счастливы. Это - магия драконов, древняя, как наш мир. Я уверен в этом, потому что стоит Тимуру коснуться струн, как наша пестрая компания озаряется улыбками, и на душе становится спокойно и тепло.
   Мне кажется, что бард специально выбирает песни для каждого из нас. Он пел уже для Амита, пел для мамы, пел для близнецов (а кто еще может так любить студенческие частушки!) теперь вот спел для Аглаи. Интересно, кто следующий?
   Мой народ танцует на ветрах
   Там, где небеса выше небес,
   Там, где звезды ближе земли,
   В сумерках - это время чудес,
   Под древнюю песню любви,
   Мой народ танцует на ветрах.
   Мой народ танцует меж огней
   Там, где искра - это первый вдох,
   Там, где нет ни неба, ни земли,
   В сумерках - это сон без тревог,
   Под древнюю песню любви,
   Мой народ танцует меж огней.
   Мой народ танцует под водой
   Там, где волны - это целый мир,
   Там, где только море без земли,
   В сумерках - это музыки пир,
   Под древнюю песню любви,
   Мой народ танцует под водой.
   Мой народ танцует на земле,
   Там, где сердце бьется ясней,
   Там, где счастье без границ,
   В сумерках - это время теней,
   Под древнюю песню любви,
   Мой народ танцует на земле...
   Мой народ танцует на ветрах...
   Мой народ танцует меж огней...
   Мой народ танцует под водой...
   Мой народ танцует на земле...
   Некоторое время все молчали, и я почувствовал растерянность. Я не знал, почему, но эта песня показалась мне какой-то чужой и странной, она тревожила сердце, хотя в словах не было ничего особенного. Может, все дело в музыке, слишком уж надрывные аккорды для такой простой короткой песенки?
   - Откуда это, Тимур? - спросила Маруся. Я уже давно заметил, что она всегда задает те вопросы, на которые больше никто не может решиться, и ее это ничуть не беспокоит. "Отчаянная и смелая, и такая искренняя" - сказал о ней отец. Ему она явно нравилась, мне, впрочем, тоже.
   - Не понравилось? - не поднимая головы, вопросом на вопрос ответил бард, продолжая перебирать струны.
   Маруся пожала плечами, помолчала, но потом все-таки ответила:
   - Она просто показалась мне странной и необычной, очень... чужой. Только не обижайся. Это ты ее написал? Нет?
   - Нет, это не я написал, - Тимур покачал головой, - Это песня об одном особенном народе. О народе, который живет в танце.
   Интересно, он что, собирается рассказать, что он дракон? Василина, то есть мама, строго-настрого запретила мне об этом кому бы то ни было говорить, я даже отцу не сказал... пока.
   - Расскажи о нем больше, об этом народе, - оживилась Маруся, - Пожалуйста.
   - Они ценят свободу, как ничто иное. Свободу и красоту. Легкость и счастье полета. Они любят жизнь такой, какая она есть, и считают что жизнь - это песня.
   - Барды? - продолжала расспросы неугомонная магичка.
   - Все они барды, но правда в том, что и мы все барды - в какой-то мере. Каждый из нас может сыграть на струнах собственной души и вплести эту мелодию в симфонию мира, в котором мы живем, - Тимур поднял голову, обводя нас взглядом, - Мы можем сыграть соло красоты, - он улыбнулся Эде, - Дуэт радости, - подмигнул близнецам, - мелодию теплоты, - подарил внимательный взгляд Марусе, - или ненависти, - мимолетный взгляд для мигом помрачневшей мамы, - искренности, - на этот раз бард посмотрел прямо в глаза мне.
   Я ответил ему улыбкой, и он вернулся к своей гитаре, перебирая аккорды.
   - Все мы в душе барды, а драконы - особенно...
   - Откуда ты столько знаешь о драконах? - не отставала от него Маруся.
   - Я бард, я многое знаю, - он тут же подмигнул девушке, - А что не знаю, то придумываю.
   Маруся рассмеялась, и мы еще долго слушали игру Тимура и подпевали его песням - то грустным, то веселым, потому что менял и пел их он без всякого порядка, так что сразу после баллады о несчастной любви мы хохоча пели кабацкие частушки, от них без намека на перерыв переходили к романтической песне о счастливой влюбленной девушке, и тут же запевали удалую воинскую песню, и так далее, и тому подобное, без конца.
   И только когда он снова запел никому не известную песню, я вдруг почувствовал, как напряглись плечи Эды у меня под рукой.
   Я - твоя тень, отблеск на острие меча,
   Спеши, беги, не поранься невзначай.
   Я - твоя тень, твоя тайна в глухой ночи,
   Только ты обо мне молчи...
   Косые струи дождя перед долгой зимой,
   И вся жизнь летит перемен чередой,
   И только я, твоя тень, остаюсь с тобой...
   Я - твоя тень, свет проклятий твоей души,
   Ты по кругу бежишь, так спокойней дыши.
   Я - твоя тень, твой незримый другим порок,
   Только ты обо мне - молчок...
   Косые струи дождя перед долгой зимой,
   И вся жизнь летит перемен чередой,
   И только я, твоя тень, остаюсь с тобой...
   Я - твоя тень, от меня не спастись тебе,
   Ты мне душу отдай, проиграй мне в борьбе.
   Я - твоя тень, навсегда останусь с тобой,
   Только ты обо мне - тихо...
   Косые струи дождя перед долгой зимой,
   И вся жизнь летит перемен чередой,
   И только я, твоя тень, остаюсь с тобой...
   Косые струи дождя перед долгой зимой,
   И вся жизнь летит перемен чередой,
   И только я, твоя тень, остаюсь с тобой...
   - А теперь - спать, - неожиданно скомандовал неугомонный бард, и мы, не пререкаясь, последовали его совету.
   Укладываясь на мешок, я обратил внимание на задумчивый взгляд Эды в мою сторону.
   - Что-то случилось?
   - Нет, - мне показалось или она смутилась? - Ничего.
   - Точно?
   Она неуверенно кивнула и вдруг выпалила:
   - А ты... превращаешься в волка, да?
   Вот этого вопроса я от нее никак не ожидал. Что угодно, но не это...
   - Ты не обижайся. Просто мне... любопытно. Но если не хочешь, можешь не отвечать.
   - Угу...
   Как только она отвернулась и занялась своим спальным мешком, я убедился, что на меня никто не смотрит и сменил облик. Хорошо-то как...
   Подошел к Эде, неслышно ступая на мягких лапах, и ткнулся носом ей в ногу.
   Как она громко кричит, ой-ей-ей...
   Все зашумели, закричали, всполошились, а я сидел, оглушенный, на земле, поджав уши и только что не скулил. Додумался, дурак...
   Наконец, все успокоились, и Эда наклонилась ко мне, чтобы сначала легонько коснуться моего уха, а потом и вовсе запустить обе руки в мою шерсть.
   - Ты теплый, - она весело улыбнулась, - И такой пушистый!
   Я фыркнул, и увидел, как к нам подходит Василина. Она присела рядом, и Эда послушно убрала руки и отошла в сторону.
   - Ты светишься, мой мальчик, - она шептала так тихо, что слышал только я, и я посмотрел ей в глаза, - У тебя шерсть белая, как серебро. Как платина. Ты так похож на отца...
   Я положил голову ей на колени, и мама, совсем как Эда, запустила обе руки в шерсть на моей спине.
   - Ты самый красивый волк в мире, Аленар... Яррист. У меня такой красивый и добрый сын...
   Я хотел сказать ей, что это не моя заслуга, что это все благодаря моему отцу, моему Наставнику, но для этого надо было сменить облик, а в этом случае она бы, наверное, перестала меня гладить и ушла.
   Она уснула на моем спальном мешке, и я укрыл ее одеялом и устроился рядом с ней, и мама всю ночь не убирала руку с моей шеи.
   И я только теперь почувствовал, что она - моя мама. По-настоящему.
   А утром, когда дождь стих и оставил после себя туманную морось, мы, наскоро позавтракав, тронулись в путь.
   Я ехал рядом с Эдой и Аглаей, позади отца и мамы, которые, похоже, опять о чем-то пререкались. Интересно, они когда-нибудь найдут общий язык?
   А еще мы сбились со следа, и не было никакой возможности найти Алексея Ратоборца. С одной стороны, мне это нравилось - после разговора с отцом я все больше убеждался в его правоте и не хотел, чтобы ненависть и жажда мести убивали мою маму. Но, с другой стороны, она все равно не откажется от своих намерений, так не лучше ли будет, если это все поскорее закончится?
   Теперь, когда мы ехали по землям Стривражья, где небольшие рощицы чередовались с болотистыми прогалинами и оврагами меж холмов, а дороги как таковой не было, лошади шли шагом, и мама злилась, что мы едем слишком медленно и потеряли след.
   - Василина, мы не найдем его здесь, это бессмысленно. К тому же, мы сбились с пути, - отец снова попытался вразумить маму.
   Она бросила на него сердитый взгляд и ничего не ответила, только тряхнула поводьями, подгоняя лошадь, и мы продолжили нашу унылую погоню.
   К вечеру распогодилось и окончательно похолодало; здесь, в Стривражье, уже царила глубокая осень, и ледяной ветер пробирался под одежду и неприятно холодил тело. Серые клочья тумана срывались с болотистых низин, и ветер развешивал их обрывки по редким рощицам низких деревьев и ронял на всклокоченные жмутья пожелтелой жесткой травы.
   Вечером, в быстро густеющих серо-синих сумерках мы отыскали подходящую для ночлега прогалину с рощицей и родником. Не дожидаясь приказа отца, я бросился собирать валежник и хворост для костра, расчищать полянку для ночлега. Воздух пах сыростью и блеклыми травами, пожелтевшей листвой, уже ободранной с черных деревьев, влажными ветками и холодной землей. Ветер разогнал остатки туч, и теперь холодный лунный диск заливал призрачным светом всю округу, но тени от этого становились чернее и гуще, воздух - холоднее, а мир - призрачнее. Я люблю красивые пейзажи, необычные виды и загадочные места, но здесь мне было неуютно и тревожно, как никогда прежде.
   - Мне не нравится здесь, - Эда остановилась за моей спиной, я почти чувствовал, как она дрожит и оглядывается по сторонам в поисках подтверждения своим страхам, - Тревожно, неуютно, противно.
   - О Стривражье ходят нехорошие слухи и легенды, - даже Тимур был серьезен, как никогда, - Даже больше, чем о Приграничье.
   - Да, и в отличие от Приграничья, здешние легенды и слухи не на пустом месте основываются, - "утешил" Амит, - Держите ухо востро.
   - Я давно не был в Стривражье, - присоединился к нам отец, сбрасывая у костра охапку веток, - Лет пятнадцать не был...
   - И ничего не потерял, - усмехнулся орк, - Ладно, одну ночь, я думаю, обойдемся без неприятностей.
   - Это вряд ли, - тихо проговорила Аглая, но ее никто не услышал.
   Все чувствовали себя неспокойно, о чем-то тревожились, и вечер проходил в молчании. Даже Тимур, побренчав немного на гитаре, отложил ее в сторону и молча уставился в костер, не участвуя в общем разговоре и не флиртуя (!) с девушками.
   Отец и мама сели по обе стороны от меня, и я чувствовал себя тоненькой прослойкой масла между двумя кусками хлеба: давят так, что вот-вот в стороны брызнешь, причем, к сожалению, в психологическом смысле.
   Неизвестно, сколько бы продолжалось это тягостное молчание с тихим переругиванием (отец-мама, Эда-Кузьма), но Амит, а за ним и мы с отцом и мамой, насторожились.
   - Кто-то едет сюда, - тихо проговорила Маруська.
   - И причем именно к нам, - наемник вытащил кинжал, - И поверьте мне, это плохо...
   - Может, обойдется? - неуверенно спросила Эда, но Кузьма только хмыкнул.
   Я хотел сказать ей что-то утешительное, но не успел: Аглая вдруг выпрямилась во весь рост и подбежала к лошадям со словами:
   - Держите оружие наготове, оно понадобиться нам сейчас, - ее голос был хриплым, глухим, чужим - голосом ворожеи, когда она вещает.
   - Эда, Аглая, ребята - держитесь в стороне, - быстро скомандовал отец, - Маруся?
   - У меня неплохо получаются энергетические сферы, и огненные тоже, - Маруся встала чуть в стороне от отца, мамы и меня, ближе к Амиту, - И мне приходилось биться.
   Эда вытащила лук (впервые за все путешествие!) и приладила стрелу. Я слышал ее громкое дыхание у себя за спиной, и жалел только об одном: что не могу спрятать ее и маму подальше отсюда.
   Аглая отвязала последнюю лошадь и подстегнула их с криком:
   - Пошли! Пошли отсюда!
   - Аглая, что ты делаешь?! - возмущенный крик близнецов оборвался, потому что всадники подъехали на расстояние десяти шагов и спешились.
   - Э тэхайо нэ, ­- тихо проговорила мама, и по тому, как она смотрела на высокого светловолосого человека, я понял, кто перед нами.
   Алексей Ратоборец усмехнулся, но когда он увидел маму, улыбка замерзла на его скривившихся губах.
   Не только она его помнила...
   Глава 13. Аглая Степнякова
   Они стояли, отбрасывая длинные черные тени под холодным лунным светом, молча глядя друг на друга. Еще ничего не было сказано, но они уже знали, что между ними не может быть ничего, кроме вражды, и молча ожидали, кто из них сделает первый шаг. И мне, сидевшей под деревом на том месте, где только что стояли наши лошади, казалось, что это никогда не закончится.
   Одно дело - предвидеть будущее, совсем другое - видеть, как оно сбывается. И как же глупо трястись от страха, когда собираешься обмануть судьбу...
   - Интересная компания подобралась, - наконец заговорил Алексей Ратоборец, - Степан с большого тракта, юные маги, орк-наемник... и оборотень. Что же ты, Степан, с нелюдями связываешься?
   - Ну не с тобой же мне связываться, - тихо ответил Степан, - Не с убийцей детей, насильником женщин...
   - Какие обвинения, - зацокал языком тот, - Что, и доказательства есть?
   - Найду, не переживай.
   - Не переживаю, не найдешь.
   Блеснул в лунном свете серебряными насечками меч в руках Ратоборца, и Степан, перехватив меч поудобнее, перетек в боевую стойку. Я даже не смотрела на карты в своих руках - годами отработанные движения уже не нуждались в контроле, и все, что я могла - это во все глаза смотреть на Степана...
   - Оставь его, он мой! - прорычала Василина, выступая вперед с мечом в руках, - Это мое дело, маг!
   - Мама!
   Вскрик Ярриста остался без ответа; только Алексей посмотрел на него пристальнее и проговорил, глядя в глаза Василины:
   - Прижила щенка? Не со Степаном ли? Хочешь посмотреть, как он умрет - снова?
   Она тихо, угрожающе зарычала, и Ратоборец отдал отрывистый приказ:
   - Никто не должен уйти живым.
   Это прозвучало как сигнал, и на полянке закипело ожесточенное сражение.
   С Ратоборцем пришло еще двенадцать человек; шансы были почти равны. Среди них не было ни одного мага - зато все, как один, были опытными воинами.
   Ни на мгновение не прекращая раскладывать веером легшие на землю, у моих ног, карты, я не отрывала взгляда от своих друзей и их противников, узнавая руку судьбы в каждом мимолетном движении...
   Василина сошлась в поединке с Алексеем, яростно наступая на него; меч надрывно звенел в ее тонких руках, снова и снова высекая искры из меча ее противника. Они кружились в смертоносном танце на краю полянки, в стороне от остальных, и это выглядело отвратительно. Не было той завораживающей красоты, какая просматривалась в каждом движении ее поединка со Степаном. Я видела, что вместе с ними, третьей, танцевала смерть, но, ни она, ни я пока не знали, кто станет ее жертвой сегодня.
   Эда держалась в стороне от общего сражения, крепко сжимая в руках лук и пытаясь выбрать подходящий момент для выстрела. К несчастью - они все двигались слишком быстро... прямо как карты в моих руках.
   Маруська вместе с перекинувшимся в огромного барса котом, кружилась в самой гуще драки. Похоже, то ли от страха, то ли от азарта, в голове у нее все перемешалось, и теперь она сыпала всеми подряд заклинаниями, попутно отбиваясь от одного из мужчин. Эффекта, кроме смятения в рядах противника, было ноль. Увлекшийся барс игриво гонялся за одним бедолагой из свиты Ратоборца, с устрашающим рычанием щелкая клыками у него над ухом. Близнецы бились пара на пару, и уже давно перешли в рукопашный бой, наплевав на магию. Спокойно, словно играючи, бились Амит и Тимур, спина к спине сражались Яррист и Степан сразу с пятью противниками, и только Кузьма, держась чуть в стороне, отбивался с врагом один на один, не сводя пристального взгляда с Василины. Так же как я не могла оторвать глаз от Степана.
   Василине было не сравниться с Ратоборцем; как не злилась катара, как не наступала с мечом на своего врага, ей не хватало мастерства, и Яррист и Степан то и дело с беспокойством и тревогой бросали на нее взгляды, но помочь пока не могли - им тоже было нелегко в бою. Как и всем...
   Вот упал на землю один из противников Степана, вот Амит и Тимур резкими точными выпадами подарили смерти еще двоих... и в этот момент вскрикнула Василина.
   Они обернулись одновременно - Степан и Яррист, отвлекшись от своих врагов, и так же, как и я, увидели, что Ратоборец перешел в активное наступление и теперь теснит отбивающуюся женщину. Воспользовавшись замешательством отца и сына, их противники нанесли удар - и ранили, пусть и легко, обоих.
   Острая боль в предплечье - тонкая полоска, оставленная острой, как бритва, сталью. Я сдержала вскрик боли, и продолжала смотреть на сражение, все так же сосредоточенно раскладывая карты - и даже не видя, как они ложатся на мой расстеленный на земле платок...
   - Мама... - прошептал Яррист, отбиваясь от наступающего на него мужчины. Я понимала, как ему больно и страшно - в отличие от меня, он никак не мог помочь тому, кого любил...
   - Выдержишь двоих? - Степан вонзил меч в сердце еще одного своего врага, и тут к ним присоединились Амит и Тимур, позволив магу уйти на помощь матери своего сына. Слишком поздно, наверное - вон, как усмехается смерть рядом с Василиной, а Степан все еще на другом конце полянки.
   А ведь Кузьма уже расправился со своим противником, вот же он, совсем рядом с Василиной, молча наблюдает за ее поединком...
   - Кузьма!!! Помоги Василине!!!! - крик Степана зазвенел в моих ушах, и я на мгновение прикрыла глаза - чтобы снова поднять их и увидеть, что Кузя не двинулся с места, молча глядя на то, как одним ударом Ратоборец разбивает защиту женщины, как пропарывает его меч рукав ее куртки и как в попытке уйти от удара Василина падает на одно колено, поднимая меч...
   И как обрушивается Степан на меч Алексея со всей силой, на которую был способен, и три схлестнувшихся клинка звенят над головой застывшей в напряжении катары - и как отступает смерть с пути мага-воина.
   - Он мой!!! - зарычала взбешенная женщина, но Степан, не слушая ее, продолжил нападать на ее противника, которому пришлось теперь отбиваться от них двоих.
   Щелкают карты, ложась одна на другую, звенят на полянке мечи, слышаться проклятия и тяжелое дыхание... Эда пристрелила первого врага - ее стрела вошла в спину нападавшему на Ярриста. Из напавших на нас осталось четыре человека - и Ратоборец.
   И смерть...
   И когда Степан в очередной раз отразил выпад Ратоборца, и меч того со свистом рассек воздух, не причинив никому вреда, смерть повернула свое лицо ко мне - и улыбнулась.
   Я не ответила ей, чувствуя только, как мои руки продолжают раскладывать карты, и как кровь из ранки на предплечье пропитывает куртку.
   На черном крови не увидеть...
   Долгий час с переменным успехом; долгий час, на время которого я перестала бояться - по крайней мере, за себя. Избитые близнецы с одинаково заплывшими глазами; потрепанная Маруська в чужой крови, обнимающая своего Барса; невредимая Эда, бросившаяся перевязывать раненую руку Ярристу; Кузьма, хладнокровно наблюдавший за Василиной; Амит и Тим без единой царапины.
   И все еще бьющиеся Василина, Алексей и Степан...
   В какой-то момент, пытаясь отразить направленный на Василину удар, Степан неудачно раскрыл бок - и острый меч впился в плоть, пропоров куртку и рубаху.
   Не будь так занят боем маг, он бы нашел время удивиться, почему рана мгновенно затянулась, не оставив и рубца. Почему он не чувствует боли.
   И почему на мои карты из распоротого бока капает кровь.
   Как же больно, как же больно...
   И все же он что-то заподозрил, отвлекся на мгновение - достаточное для того, чтобы Василина и Алексей с бешеной скоростью сошлись в поединке, не обращая на него внимания.
   Как в тумане, сквозь острую боль и застлавшую глаза мутную пелену я смотрю на Степана, который пытается помочь Василине, на холодную усмешку Алексея, на искаженное бешеной ненавистью лицо катары...
   Василина падает - безмолвно, лишь побледнев, и Ратоборец, усмехаясь, вытаскивает меч из ее тела.
   Красное на синем - как же хорошо видно...
   Прежде, чем Степан успевает прийти ей на помощь, меч со свистом рассекает воздух, обрушиваясь на беззащитную раненую катару - и отсекает рассыпавшиеся по земле косы: она успевает откатиться в сторону...
   И пока Василина пытается подняться, маг и воин сходятся один на один.
   Я не могу отвести от них взгляда; но все же замечаю бросившегося к матери Ярриста - и Эду рядом с ним. Ратоборец, несомненно, сильнее, и лучше управляется с мечом; но Степан, в отличие от него, неуязвим для ран - по крайней мере, пока я в сознании.
   Мои руки уже все в крови, она забрызгивает карты и мой платок, ею пропиталась моя рубашка и куртка. К ранам на боку и предплечье добавилось несколько мелких царапин, рана на бедре, еще один порез на груди, на руке, на запястье...
   Сколько же крови - красное на черном...
   Смерть скользит по полянке, улыбаясь своей грустной улыбкой. Она собрала богатый урожай сегодня, и соберет еще. Буду ли я в числе ее жертв?
   Она снова посмотрела на меня и улыбнулась. И тут же я ощутила сильный удар - в грудь и в бок, а потом боль от лезвия меча, вспоровшего кожу и плоть у меня на груди.
   Кровь крупными каплями пролилась на карты. Мои руки ослабли, я больше не могла удержать карты в руках, не могла больше колдовать, не могла защитить упавшего Степана... я могла только смотреть на то, как он перекатывается по земле, отбиваясь от нападающего Ратоборца, как сам наносит сокрушительный удар, и как Василина, вырвавшись из рук поддерживающего ее Ярриста, обрушивает меч на Алексея.
   И, теряя сознание от боли и потери крови, я увидела, как катара вонзила меч в сердце своего врага по самую рукоять и услышала ее голос:
   - Э волхта ниэ.
   Перед глазами у меня все плыло; карты выпали из рук, и я изо всех сил пыталась сосредоточиться, удержаться в сознании. Оборвав колдовство, я вышла из транса, и больше не видела ни смерти, ни истинной картины мира, чувствуя нестерпимую боль - тупую, ноющую в голове, и острую и жгучую во всем теле.
   Степан поднялся и стоял, молча глядя на застывшую Василину, у ног которой распростерлось тело ее поверженного врага. Она медленно вытащила меч, вытерла его об траву и посмотрела на мага-воина. Ее губы шевельнулись, но я не поняла, что она сказала, а Степан все смотрел на нее - окровавленную, избитую, израненную, в рваной одежде и наполовину обрезанными косами. К ним подошел Яррист, и Василина притянула его к себе, обнимая. А потом подняла голову и посмотрела в лицо Степану.
   Мне захотелось закричать от боли и обиды. Я же не прошу много - всего один взгляд, один... я же сделала все, чтобы его спасти, так неужели я не заслужила одного взгляда?
   - Аглая, что с тобой?
   Маруська... Марусенька, Маруся. Я снова вспомнила, почему мы подружились. И сейчас она была первой, кто вспомнил обо мне.
   Красное на черном, красное на черном...
   Они говорили все разом, и я не могла выдержать этого шума, потому что голова раскалывалась от боли, и меня жутко тошнило от вида и запаха крови. Но что я действительно видела и слышала - это лицо опустившегося передо мной на колени Степана, его встревоженные зеленые глаза и голос, в котором удивления было больше, чем благодарности:
   - Зачем ты это сделала, девочка?
   Я не могла ответить, в глазах все стало черным, и, теперь уже окончательно теряя сознание, я почувствовала, что одну карту так и не выпустила из рук...
   Темно и тихо. Тепло. Хорошо...
   Или не совсем?
   Интересно, сколько я была без сознания?
   Острая боль, поселившаяся во всем теле, окончательно вернула меня к действительности. Оставалось только открыть глаза, но я не спешила, прислушиваясь к тихим голосам.
   - Она будет в порядке, обещаю, - голос Тимура прозвучал непривычно мягко, почти нежно, и я вдруг почувствовала, как боль ушла.
   - Как тебе это удалось?!
   - Шшш, Маруся, тише! - похоже, на Марусю зашикали все сразу. Ну, или почти все.
   - Это мой секрет, - теперь в голосе барда отчетливо слышалась улыбка, - Может быть, когда-нибудь я им с вами поделюсь. И хотя сегодня такой милый вечерок, и мы сидим в тесном дружеском кругу, я думаю, что не стану этого сейчас делать. Лучше послушаю ваши тайны.
   - Это еще какие? - удивилась Маруся.
   - Ну, почему бы каждому из вас не рассказать кое-что интересное и важное о себе? Я уверен, вы знаете, о чем я. Не то чтобы вы обязаны это делать, но тут с вами один бард, который совсем не прочь хотя бы один раз выслушать правду из первоисточника, и он уже спел для каждого из вас, разве нет? Так что сегодня определенно ваша очередь. А чтобы никто не сомневался, я могу гарантировать, что вы вполне можете доверять всем присутствующим. Все барды немного маги, все маги немного барды, и ничто из сказанного сегодня никому и никогда не повредит, - он немного помолчал, а потом спросил, - Маруся?
   - Ну, в общем-то все довольно просто, - она вздохнула, и я была почти уверена, что сейчас моя подруга вздернула свой упрямый подбородок, - Когда умерли мои родители, мне было чуть больше трех лет. И я их почти не помню. Зато у меня остались любящие родственники разной степени близости, среди которых имеются дядя и тетя. До недавнего времени они мной не очень интересовались, но теперь решили устроить мою личную жизнь и попутно провернуть несколько дипломатических операций. Короче, меня выдают замуж. А я не хочу. И вот я здесь... но, если честно, прекрасно понимаю, что скоро вернусь, хотя бы для того, чтобы попытаться отстоять свою независимость. И... в общем, есть одна вещь, в которой я должна признаться. Мою тетю... нет, моего дядю... в общем, моя тетя, сестра моей мамы, и зовут ее Эвридика. Точнее, Эвридика Павла Скрипинская, в замужестве... в общем, моего дядю, ее мужа, зовут Дмитрий Иван Филипп Брянский.
   - Твой дядя король Филипп третий?! - охнула Эда.
   - Я помог сбежать племяннице короля?!
   Да, Митяй, понимаю, меня бы тоже удар хватил. И удавалось же ей это скрывать столько лет от всех нас!
   - Я знаю, но я просто не могла об этом рассказать. Кто захочет дружить с племянницей короля? Вообще-то я имею весьма посредственное отношение к королевской семье, и они не вмешивались в мою жизнь, пока не решили выдать меня замуж. И меня это устраивало... ну, до настоящего момента.
   - Ну ты даешь, Руська! Я бы с удовольствием свернул тебе шею, честное слово, - Митяй, похоже, с трудом сдерживался.
   - Мне жаль. В любом случае, мне придется вернуться в Ясенград и разобраться с этим. Но я не хочу выходить замуж. Тем более сейчас. Я хочу стать магичкой-воином, ездить по тракту, общаться с другими расами, в конце концов, по-моему, у меня неплохо получается!
   - Очень даже неплохо, - Тимур издал тихий смешок, - А ты что скажешь, Амит?
   - А что я? Я, к сожалению, не орк-наемник... Ну, по крайней мере, не только наемник. Я уже говорил об этом Степану, и не хочу вдаваться в подробности, но я считаю, что люди вполне способны ужиться мирно с другими расами. Мы все - орки, люди, эльфы, вампиры, катары и драконы нуждаемся друг в друге. Так думаю я, так очень многие думают. Поэтому я живу и путешествую среди людей и пытаюсь найти единомышленников. Поэтому я согласился с необходимостью убить Алексея Ратоборца. Он уже давно занимается тем, что разжигает старую вражду между людьми и остальными расами. Но, поскольку о покойных либо ничего, либо хорошо, я лучше промолчу и не буду больше говорить на эту тему.
   - А что ты будешь делать дальше?
   - Не знаю, Руська, - судя по звуку, Амит похлопал ее по плечу, - Вообще-то я рассчитывал взять тебя с собой сначала в Орочьи степи, потом к эльфам в Лиолант, а там, глядишь, познакомилась бы и с вампирами, и с катарами... но, раз уж ты собираешься решать личные проблемы, мне понадобиться искать другого подходящего спутника.
   - А если я их быстро решу?
   - Посмотрим. В любом случае, я для начала довезу тебя целой и невредимой до Ясенграда... если это получится с твоим характером.
   Маруська фыркнула что-то неразборчивое.
   - А мы не можем тебе помочь? - тихо спросила Эда.
   - Почему не можете? Можете. Вот только сначала окончите Академию, а потом - пожалуйста. Не скажу, что буду таскать вас с собой, но могу договориться с кем-то из своих знакомых. Ваша помощь будет просто бесценной - ведь если люди не пойдут нам навстречу, мы сами сделать ничего не сможем.
   - Круто! - восхитились в один голос Мишка и Гришка. И кто-то из них тут же добавил, - Ну, у нас нет смертельных тайн, так что мы - пасс...
   - Не сомневаюсь, - тихонько рассмеялся Тимур, - А что скажет знаменитый Степан с большого тракта?
   Мое сердце замерло, и забилось снова только тогда, когда низкий, глубокий голос нарушил тишину ночи:
   - Для начала отвезу молодежь в столицу, переговорю с Учителем. А там... там будет видно.
   - Ну, из тебя слова лишнего не вытянешь, - хмыкнул Тимур, - Пани Василина?
   - Мы с Ярристом едем домой.
   Она не сказала больше ни слова, и в воздухе повисла тишина. Меня это решение совсем не удивило - естественно, что она хотела отвезти сына на родину.
   - Но вы же приедете к нам в гости, да? - Яррист говорил так, будто от ответа зависела его жизнь, - Мы будем рады. И вообще, мы же еще встретимся?
   - Конечно, встретимся, - нет, этот голос я спокойно слушать не могу, сердце как ошалело, - Ты же не думаешь, что я могу отпустить тебя навсегда?
   - Нет, Наставник. Не думаю, - в голосе мальчишки явственно слышалось облегчение, - А вы? Эда?
   - Ну, если ты приглашаешь, я, конечно, приеду, - тихонько рассмеялась травница, - Тем более что это обещает быть очень интересным... только с учебой разберусь.
   - Кузьма, а ты что молчишь? - негромко поинтересовался Тимур.
   Некоторое время никто не говорил ни слова; наконец, Кузя нарушил тишину, но его голос звучал хрипло, будто слова давались ему с трудом.
   - Мой старший брат и его беременная молодая жена приехали в гости к Стравинским, хозяевам замка Ив. Через день после их приезда на волю вырвалось проклятие замка Ив. Я больше их не видел. Даже на похоронах - их хоронили в закрытом гробу, обоих, - в его голосе было столько боли и отчаяния, что хотелось плакать, - Мне было восемь лет. Я их очень сильно любил. Отец вскоре умер с горя, мама пережила его всего на год. Я остался один, и всю жизнь пытался понять, почему это произошло с моей семьей, со мной. Андрей был сильным и справедливым, он всегда заботился о тех, кто был рядом с ним, Алина была мне как старшая сестра. Нежная, добрая, очень красивая. Ей было всего восемнадцать лет. Я не понимаю, почему и за что они погибли. Не понимаю. И никто не может мне этого объяснить, - он помолчал, - Не так ли, Василина?
   Она не ответила, и стало тихо-тихо, так, что было слышно только ветер в траве.
   - Сегодня я смотрел, как ты бьешься со своим врагом, - продолжал Кузьма, так и не дождавшись ответа, - И я решил для себя, что кто бы из вас не победил, это будет справедливо. Даже если мне самому придется в итоге погибнуть - в случае, если бы выиграл Ратоборец. Но ты жива и я... я просто хочу теперь понять, почему ты это совершила. Почему вообще стала проклятием замка Ив. Ты можешь ответить на этот вопрос?
   Василина молчала, и я открыла глаза, чуть повернув голову - как раз так, чтобы увидеть ее лицо.
   Она сидела рядом с сыном, в его объятиях, и на лице у нее была такая мука, что хотелось кричать на весь мир. Плотно сжатые губы, опущенные долу глаза... и одинокая слезинка, капелькой блеснувшая на щеке.
   - Я могу, - бард достал гитару, - Тем более что Аглая пришла в себя.
   Все обернулись ко мне, но я прижала палец к губам, давая понять, что не хочу сейчас ни о чем говорить. Они поняли...
   Тихо перебирая струны, Тимур начал рассказывать - именно не петь, а рассказывать историю об одинокой девушке-катаре, потерявшую любовь и дом. О ее странствии среди людей, которые проявляли по отношению к ней только жестокость. О том, как они захватили ее в плен и на протяжении трех с половиной лет мучили и пытали в мрачной каменной темнице. О том, как она почти сошла с ума, вырвавшись на свободу. О том, что она была уверена, что потеряла своего сына...
   А потом слова сложились в песню - ту, которую он уже когда-то пел, и мы все внимательно вслушивались в эти полные боли и отчаяния слова, и лично мне было стыдно за людей.
   Молчишь... ты молчи, волчица,
   Пусть я не терял детей,
   Мне боль твоя будет сниться
   Под стылой луной полей.
   Не надо, не плачь, не надо,
   Иди за своей судьбой,
   Под лапами снегопада
   Твой путь приведет домой...
   И я видела, как встретились взгляды Кузьмы и Василины, и могла поклясться, что они яснее слов сказали "Прости" и "Прощаю".
   А потом, когда аккорды стихли, и мы все смогли наконец, спокойно вздохнуть, Тимур посмотрел на меня и улыбнулся.
   - Тебе лучше?
   - Да, спасибо.
   - Ты нас здорово напугала, ты в курсе? - поинтересовалась Маруся, изо всех сил сдерживая улыбку.
   Перекресток чужих дорог
   Распинает в ночи ветра
   Где-то дома - мир без тревог,
   Только как бы дойти туда?
   Полыхает костер в ночи,
   И гитара звенит ключом -
   Пусть надтреснут усталый гриф,
   Мы споем, мы еще споем.
   О том, что без любви нам не прожить,
   О том, как сильно дороги друзья,
   О том, как важно верность сохранить,
   О том, что друг без друга нам нельзя.
   О том, как светит всплеск костра,
   О том, что суждено еще пройти,
   О том, как дороги ветра,
   О том, что без любви нам не прожить.
   Тихий шепот, усталый вздох -
   Ты склонись на мое плечо.
   Мы с тобой на стыке дорог,
   Но как дома, в душе тепло.
   Полыхает в ночи костер,
   И гитара ключом звенит -
   Мы с тобою еще споем,
   Пусть фальшивит усталый гриф...
   О том, что без любви нам не прожить,
   О том, как сильно дороги друзья,
   О том, как важно верность сохранить,
   О том, что друг без друга нам нельзя.
   О том, как светит всплеск костра,
   О том, что суждено еще пройти,
   О том, как дороги ветра,
   О том, что без любви нам не прожить.
   Тимур запел эту песню, с улыбкой глядя мне в глаза, и я, подхватывая знакомую с детства мелодию, кивком поблагодарила его за то, что он так легко избавил меня от расспросов и разговора.
   И только допевая эту добрую старую песню, сидя в кругу усталых, но таких родных мне людей и нелюдей, я заметила, что продолжаю сжимать в руке одну из своих карт, которая так и не легла в спасительный для моего личного проклятия расклад.
   Улыбнувшись, я убрала ее в колоду, которую кто-то из моих друзей так предусмотрительно собрал и положил рядом со мной.
   Это была карта жизни.
   Эпилог
   Мост над Брайаной влажно поблескивал массивными черными плитами, высокой аркой, возносясь над непокорной широкой рекой, утопавшей в тумане, который лишь немного рассеивали зеленые фонари на высоких столбах. За Мостом в тумане утопали земли Приграничья, куда тоже, как и повсюду, добралась осень.
   - Я обязательно еще приеду к тебе, Эда, - Яррист крепко сжимал руки девушки в своих ладонях, - Честное слово.
   - Конечно, - она улыбнулась, - Приезжай. Буду только рада. Я тоже к тебе наведаюсь, как только смогу.
   Мальчишка улыбнулся в ответ, и девушка, не удержавшись, обняла его за шею.
   Степан наблюдал за всем этим со стороны, ожидая, когда он сможет попрощаться с сыном. Наконец, тот выпустил Эду из объятий и подошел к отцу.
   - Наставник...
   - Сын.
   Зеленые глаза встретились с синими, и Степан крепко обнял мальчишку, прижимая его к себе. Зашептал на ухо:
   - Я приеду за тобой, обещаю.
   - Я буду ждать.
   Они неловко усмехнулись, отошли на шаг друг от друга и оба, не сговариваясь, посмотрели на застывшую у Моста Василину, которая жадно и нетерпеливо всматривалась в противоположный берег.
   - Береги ее, Яррист. Береги свою мать, - тихо проговорил Степан с большого тракта, но Василина услышала, повернулась к нему, усмехаясь.
   Она больше не носила косынку, и ветер сейчас играл с ее остриженными до шеи волосами. После победы над своим врагом она сама обкорнала ножом криво обрубленные мечом Ратоборца косы, хотя так коротко их обстригать необходимости не было, и теперь шелковистые рыжие пряди обрамляли ее узкоскулое лицо.
   На другом берегу из тумана выступили несколько высоких фигур в зеленых плащах.
   - Вас встречают Стражи Приграничья, Василина, - улыбнулся молчавший до того орк, - Я подумал, что вам не стоит одним ехать через приграничную полосу.
   - Спасибо, шеар, - тепло улыбнулась катара, пожимая наемнику руку, - Ты - всегда желанный гость в моем доме... где бы он ни был.
   - Как и ты в моем. Вам пора - не стоит заставлять их ждать. И передай от меня привет Гилраэну и Тариэлю.
   Василина кивнула и повернулась к сыну:
   - Идем?
   Он вздохнул и повернулся к друзьям, в последний раз пожимая им всем руки. Пока они прощались, Степан подошел к катаре.
   - Счастливого пути, двуликая.
   - Тебе тоже, маг, - она весело улыбнулась и как будто нехотя добавила, - И спасибо за моего сына.
   Он усмехнулся в ответ.
   - Береги моего сына, Василина.
   Вместо того чтобы огрызнуться или съязвить, как обычно, она коротко кивнула и, обняв подошедшего Ярриста, шагнула к Мосту.
   Уже когда они ступили на Мост, Степан окликнул ее:
   - Мы еще встретимся, двуликая?
   Она остановилась на мгновение, но не обернулась, бросив едва слышное ему: "Кто знает..." и продолжила путь, чтобы вскоре, ступив на ту сторону, вместе с эльфами скрыться в тумане.
   Степан остался смотреть им вслед. Он был уверен, что еще встретится со своим сыном, но увидит ли он когда-нибудь эту загадочную необычную женщину? Он не знал.
   "Если она обернется, мы встретимся", - неожиданно даже для себя загадал вдруг маг-воин, пристально вглядываясь в туман.
   В разрывах туч блеснуло холодное ливневое солнце, и вдалеке, в густом тумане вдруг осветило на мгновение оглянувшуюся катару.
   Или это только показалось?
   Степан вздохнул и повернулся к ожидающим его наемнику, барду и молодым магам. Посмотрел на держащуюся рядом с ним Аглаю, глядящую на него с болезненным пониманием, на усмехающегося Тимура, на вытирающую слезы Эду и хмурую Марусю. И усмехнулся.
   - Едем?
   Они молча закивали, седлая лошадей. Всем было грустно, и только неунывающий весельчак Тимур вдруг грянул разудалую песню:
   Если жизнь тебе не мила -
   Ты не выжег души дотла!
   Чем реветь над дурной судьбой,
   Лучше выпей, а то и спой!
   Молодежь рассмеялась и подхватила припев:
   Через край вина, не жалей вина!
   Пей до дна! До дна пей, до дна!
   Переглянувшись с усмехающимся орком, Степан пришпорил лошадь и присоединился к пению, направляя лошадь по дороге, ведущей в Ясенград:
   Если нет ни кола, ни двора -
   Пусть в кармане гуляют ветра!
   Чем реветь над дурной судьбой,
   Лучше выпей, а то и спой!
   Через край вина, не жалей вина!
   Пей до дна! До дна пей, до дна!
   Если милая прогнала -
   То она тебе - не мила!
   Чем реветь над дурной судьбой -
   Водки выпей, с вином - в запой!
   Через край вина, не жалей вина!
   Пей до дна! До дна пей, до дна!!!
   15.02.11г
   "Сестра по долгу" - всеобщий орочий язык.
   Ласк - знак тайного общества орков, Долга Крови.
   "Брат по долгу" - всеобщий орочий язык.
   Хид - мальчик, язык катар.
   Сэдшох - колдунья, шаманка, чародейка орков, провидица судьбы. Все без исключения сэдшох входят в Высший совет орков.
   Дракон - язык катар.
   Играть картой - говорят о ворожках, способных к колдовству именно с помощью карт более всего. Ворожить с помощью зеркала может любой маг, травы или вещи - тоже широкодоступны в колдовстве, но к картам нужно иметь особый талант, который и отличает редких, очень могущественных ворожеек.
   Я нашла тебя - язык катар.
   Я свободна теперь - язык катар.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"