ЛЕС ЧУДЕС
...Синий лес до небес.
Синий лес, пожалуйста,
Сказку мне расскажи
О весне...
Александр Градский
1. Неожиданные встречи и знакомства
Лес Чудес рос в горловине нового мира. Мощные, морщинистые стволы подымались вверх от голой земли. Кроны скрывались в оранжевом плотном тумане.
Плотные шеренги призрачных стволов излучали неподвижность и безвременье. Вдруг у одного из них с оранжевого тумана вынырнул полосатый кошачий хвост. Появились задние лапы огромного кота и, наконец, полосатое животное спрыгнуло на землю и встало на задние лапы. Небезызвестный Маркизет потянулся и прислонился к стволу. В голове его вертелись сладкие мысли.
"Наконец-то кот пригодился. Сколько раз я навязывался автору и всё что-то ему не нравилось. Теперь я у истоков нового мира. Первый!"
Кот заложил передние лапы за спину и, выставив вперёд живот, важно отправился в путешествие по сумрачному лесу.
И здесь случилась первая неожиданность. Прямо перед его носом сложились из ничего две белые фигуры - мужская и женская. И, взявшись за руки, пошли прямо на него. Изумлённый Маркизет узнал легендарного волшебника Плея Алея и его покойную фею Элен. Парочка прошла сквозь кота. Даже по сравнению с призрачным Маркизетом те двое были неизмеримо воздушнее. Силуэты их подрагивали.
- Мираж, - прошептал кот и так тихо, как мог, направился за видением.
Шли они долго, пока не появился впереди синий кисель границы нового мира, за которой темнела муть материального мира. В дополнение к оранжевому туману граница создала полные сумерки.
Лес закончился и на поляне перед границей Плей и Элен слились в поцелуе, а затем, не отпуская рук, прыгнули в кисель.
Кот осторожно воткнул морду в кисель границы. За ней виднелась пустыня. На песке лежала известная картина с чёрной ленточкой.
- Что это, прошлое или будущее? - Спросил себя Маркизет.
Пустыня стала удаляться. Надвинулись облака, Земля обрела круглую форму. Затем опять приблизилась, из-за облаков появились бескрайние леса. Вырисовались какие-то немыслимые узоры из сосен и появился двухэтажный сруб с обширным балконом. На балконе стоял мужчина с русыми волосами и бородой, в чёрной широкополой шляпе, ковбойке, потёртых джинсах, заправленных в американские армейские сапожки. В левой руке у него была огромная сумка.
И в следующее мгновение видение этого человека прошагало сквозь кота вглубь леса. Привычно сопровождая мираж, Маркизет лихорадочно вспоминал, кто это может быть. И наконец шлёпнул себя лапой по лбу:
- Боже мой! Это же золотой апостол!
Золотой апостол быстро удалялся и Маркизет бежал за ним вприпрыжку. Лес ушёл под уклон вплоть до маленькой полянки. Видение и Маркизет вновь оказались у синей границы. Мираж Сергея остановился, поставил сумку на землю, достал оттуда прямоугольный плоский предмет и поставил его у ближайшего дерева. Кот присмотрелся и пришёл к выводу, что плоский предмет - скорее всего - картина.
- Другого я не ожидал, - прошептал кот.
Тем временем золотой апостол уже другую картину размещал у края поляны. Всего в сумке было пять картин.
Когда все они образовали своеобразный щит вокруг поляны, мираж Сергея взмахнул руками, из картин ударили лучи света в одну точку в синем киселе границы. Золотой апостол поправил шляпу и спокойно ушёл через эту точку. Видение исчезло. Кот осторожно осмотрел поляну и заглянул за границу. Ничего он там не увидел. Какая-то молочная пелена.
"Никогда бы не подумал, что лес такой узкий. Не лес, а лесополоса какая-то. И что значат эти видения? Прошлое или будущее?"
Кот вздохнул. Из всех персонажей мастера он наименее был способен к анализу событий.
"Тарам. Тарам-барам-барам".
Дурацкая фраза вертелась у него в голове как ответ на все вопросы. Маркизет фыркнул и помотал головой. Сердито мяукнув напоследок, он заложил передние лапы за спину и осмотрел лес. Его глаза остановились на удаляющихся белых людях. Толпа едва виднелась вдалеке.
- Опять мираж! - Отчаянно крикнул кот и пустился следом.
Люди медленно приближались и вдруг слух Маркизета прорезал звонкий девичий голос.
- Ты их не догонишь!
Кот остановился.
- Они ещё не пришли, - продолжал невидимый собеседник. - Эти важные события нового мира только предстоят. И от тебя, котик, зависит, когда это будет.
Кот молча и тревожно осматривал лес. Среди призрачных стволов под оранжевым туманом один привлёк его внимание чуть заметной дрожью контуров. Вглядевшись, Маркизет убедился, что этот ствол не такой морщинистый, как другие. Можно даже сказать, что он гладкий. Кот подошёл поближе. Ствол в ответ стремительно истончился. Боясь потерять очередное видение, кот прыгнул вперёд. И случилось неожиданное. Ствол преобразился в очаровательную черноволосую и черноглазую девушку в сером блестящем платье до земли.
- Мяу! - Маркизет повалился на спину.
Девушка чуть заметно улыбнулась и жестом показала коту подниматься. Юная прелестница так очаровала видавшего многое кота, что тот, не медля, выполнил распоряжение. В окружении оранжевого тумана и голых морщинистых стволов Маркизет потерял голову.
- Ты кто? - Срывающимся голосом спросил кот.
- Я? - Девушка подняла вверх свои чёрные зрачки и задумалась. - Пожалуй, можешь называть меня лесной девой, - она улыбнулась. - Я вижу, тебе это нравится.
- А ты, - кот показал на серое платье, - двигаться не можешь?
- Пока нет, - просто сказала девушка. - Но, Маркизет, перейдём к серьёзным делам. Ты готов?
Кот согласно кивнул головой. Он был само послушание.
- Ты видел все три видения? - Строго спросила лесная дева.
- Ну, одно издалека. Толпу. Белую.
- Это миражи персонажей мастера. Они не знаковые фигуры. Первые два миража - другое дело. Ты, котик, призван в новый мир не на приключения, а на подвиг.
- Да? - Ошарашено спросил Маркизет.
Лесная дева внимательно осмотрела кота, скрестила руки на груди и продолжила:
- Лес Чудес - это вход в новый мир. Только души обиженных детей как росинки падают с нашего светила - алого цветка на далёкие благословенные земли. Но это далеко, очень далеко, - девушка вздохнула. - Пока. Да, так вот. Остальные персонажи старого мира, которые будут призваны нашим мастером, или сами по чистоте душевной пройдут через синюю границу, окажутся в лесу. Лес необычен. Он не создан из пустоты. С детских лет мастер собирал души срубленных деревьев в неком облачке у себя в мыслях. Когда свершилось необратимое и возник новый мир с материей, важнейшим его элементом стал Лес Чудес. Душа каждого дерева воплотилась либо в морщинке ствола, либо в узоре листка, либо в усике корня - это не важно. В целом это собранная команда с чёткими задачами. Лес сделает призрачные персонажи материальными, сильным материальным персонажам поможет стать волшебниками. Остальным покажет путь к Океану Тайн вглубь этого мира. Видишь ли, нашего мастера беспокоит, что до сих пор картина мироздания напоминает не книгу, а, так сказать, разворот. Наш мир и старый мир. И всё. Надежд на то, что кто-то из старого мира построит ещё один мир, мало. Путь мастера уникален, а Создатель уничтожил все его следы в старом мире.
- Как?
- Просто, - улыбнулась лесная дева. - Сгорело всё.
- И книги?
- Да.
- И про меня?
- И про тебя, - дева снисходительно посмотрела на кота.
Маркизету стало неловко. Первая книга, где он действовал ещё котёнком, была откровенно неудачной. Мастер писал её в злобе в начале чёрного периода. Он ещё не знал, что злобу вплетать в творчество нельзя. Со второй книгой мастера подвёл заказчик. Он дал мастеру готовых персонажей с только что вышедшего в свет бестселлера. Единственной отсебятиной мастера был вечно пьяный от комплекса неполноценности кот-чародей Маркизет. Когда до мастера дошёл бестселлер, было поздно. Книга состоялась, но повтор есть повтор. И переименования героев книгу не спасли.
Хотя с другой стороны, это всё, что было в жизни Маркизета.
- Да, дева! - Завершив внутреннюю борьбу, отозвался он. - Мне жаль свои книги.
- Мне тоже, - иронично подхватила красавица. - Но мы договорились вести речь о серьёзных вещах, правда?
- Правда, - сказал кот, хотя не понимал, почему его судьба не может быть серьёзной темой.
- Вот. Первые два миража - знаковые. И Плей Алей, и Серёжа вырвались из круговорота старого мира, попытавшись создать новые миры. Естественно, настоящих миров у них не получилось. Но Плей скрылся в неком призрачном облаке, лишь тончайшую грань которого можно обнаружить в безжизненной пустыне внутреннего материального мира. Серёжа закуклился в своеобразной материальной банке на Камчатке, изолировав себя лабиринтами лесных чащоб от земных новостей.
- За что получил от всех дружное осуждение, - вставил Маркизет.
- Жизнь показала его правоту. Материальный мир отвратителен, а Серёжа сохранил весь свой потенциал.
Кот засопел. Симпатии к золотому апостолу он не испытывал. Ибо не помнил ни одного его доброго дела.
А дева продолжала.
- Лес Чудес поможет призрачному Плею обрести материальный облик. Из навязчивой идеи о невыносимой утрате в лесу возродится в материи Элен. Возлюбленные на границе найдут ту самую пустыню в старом мире, откуда бежал в своё время Плей, и, прыгнув туда, свяжут картину с чёрной полоской со своим облаком. И превратится облако в новый мир, где у Плея и Элен, двух волшебников, будет многочисленное потомство. А картина станет скрепкой двух миров, наподобие нашего цветка - светила. Плей Алей писал ту картину целый год, воплощая в красках облик прекрасной возлюбленной, отдавшей за него жизнь. Во время работы он тяжко страдал душой. В старом мире при потере близких люди испытывают душевные муки, потому что заканчивается некая светлая часть их жизни, обрывается чистая музыкальная тема их души. Горький выплеск этой энергии обычно направлялся к чёрным силам. Но с созданием мира Плея и Элен энергия памяти по погибшим близким и, особенно, начального горя через картину с чёрной полоской усилит, сделает неуязвимым новый мир Плея и Элен. А уж Плей умеет создавать новые страны, там не будет скучно.
- Это хорошо, - почесал передней лапой затылок Маркизет. - А как же золотой апостол? Он же не волшебник.
- Как так? - Удивилась лесная дева. - Каждый апостол странной веры при появлении на Земле и материальном воплощении получил в подарок маленькую толику волшебства. Остальные апостолы бездарно профукали подарок, а Серёжа истратил лишь часть волшебства на закукливание. Когда наша граница в очередной раз приблизится к Камчатке, Лес Чудес вспышками света даст ему знак, Серёжа оставшимся волшебством вырвется из серой мути Земли, как иголкой прошьёт оба наших мира. Здесь к нему вернутся чары. С той стороны нашего края мира, где ничего нет, Серёжа разложит самые удачные свои картины и Лес Чудес спроецирует их пейзажи, персонажи, короче, всё содержание картин за пределы границы. Серёжа уйдёт туда, соберёт всё это в свой новый мир и в полной гармонии со своей мечтой будет вновь и вновь рисовать новые картины, но уже в материи. И это будет светлый мир художника.
- Красиво, - кот даже смахнул слезу.
- Таким образом получатся ещё два листа мироздания, то есть полноценная книга. Великие старого мира, которые так кичатся своим положением, значительно измельчают. И новые листы, и новые создатели, естественно, будут дружественны нашему мастеру, его понятиям о добре и творчестве. Светлый мир художника Серёжи не сможет иметь такой защиты от проникновения пакости, как наш и мир Плея и Элен. Поэтому мир художника не будет иметь общей границы со старым материальным миром. Вход туда будет возможен только через Лес Чудес и синий кисель. Что ещё? Прочие персонажи мастера после сожжения книг неясными блеклыми тенями шляются по материальному миру, потому что никто их там не знает. Лес Чудес привлечёт их вспышками. Персонажи, не заражённые чёрными силами, легко пройдут через границу и сквозь Лес Чудес к Океану Тайн. Это та толпа, что ты видел.
Кот согласно кивнул головой.
- Наиболее достойные получат материальное воплощение и отправятся в путешествие в новый мир, чтобы обогатить его. Слабенькие превратятся в волшебный эфир и будут помогать лесу. Пока это планы нашего леса.
- Достойно, - отметил Маркизет.
- Но планы так и могут остаться планами. Оранжевым туманом мастер укрыл весь наш мир. Животворный свет и тепло алого цветка не могут прорваться к нам. Океан Тайн, Острова Забвения, созвездия существуют лишь в намётках. Даже души обиженных детей в далёких городах, которые с цветка проникли через оранжевый туман - лишь сонные силуэты. Лес Чудес бодрствует, хотя и в призрачном состоянии, благодаря своей кроне. Листва наша над туманом даёт энергию нам и нашим корням. Но пока туман не рассеется, ничего материальным не станет.
Лесная дева полюбовалась немым вопросом Маркизета и продолжила:
- Зачем мастер накрыл туманом мир? Всё дело в сути леса. Наш лес - цельная команда с достойными задачами. Их много, но главная - контакт в книге мироздания. Мы и фильтр, и материализатор для пришельцев, и поддержка щита - синего киселя границы. Мы наделим волшебством друзей...Ой, я могу говорить вечно, поверь мне. Короче, для юного мира Лес Чудес - главное поле деятельности. Но в семье не без урода. Мы - добровольная команда с гармонией мыслей. Но при сложении изначальных составляющих в чародейские деревья некоторые сложились похоже, но не так. Три дерева в лесу по сути не являются деревьями. Хотя, для того, чтобы получить чародейскую материализацию, терпят, поддерживают обманчивые контуры. Их замыслы иные, чем у нас. Мастер сумел их раскрыть и понял, что они угрожают гармонии нового мира.
Маркизет задумался и взглянул на туман.
- А я очнулся, - тихо сказал он. - Вокруг бело-оранжевая пелена. Я держусь когтями за какое-то дерево. Ни страха, ничего. Только желание слезть вниз.
- Ты меня слушаешь? - Окликнула лесная дева и улыбнулась коту.
- Да, да.
- Сейчас длится противостояние. Мастер держит оранжевый туман, а троица сдерживает себя в форме деревьев. Как долго может это продолжаться? Рядом страшный мир, где властвует Время. Время там течёт, достаточно близок тот миг, когда прогремит очищающий взрыв. Всё изменится и тамошний Создатель обретёт новую мощь. Его ненависть к нашему миру известна и он сможет обратить всю свою силу против нас. Но заметь, в книге мироздания пока лишь два листа. Наш и старый мир. Вдруг ихнему Создателю и его воинству, а может, вкупе с Хаосом или Первым Царём, удастся разгладить по развороту оба листа в один? Тогда граница - синий кисель вряд ли сможет нас защитить по всему периметру. Да и внутренне наш мир с его оранжевым туманом с призрачными тенями вряд ли потянет в сравнении со старым миром. И хлынет серая муть в наши далёкие края, где обиженные детские души мечтают о новой судьбе. Так вот. Хотя у нас время не властно, но опасное соседство заставило мастера торопиться. У него дилемма - рискнуть и снять туман или уничтожить деревья. Здесь вопрос - не родится ли здесь зло, если разорвать их корни и обрушить стволы, сняв их кроны с подпитки нашим светилом? Всё-таки это насилие, а замыслы троицы хоть и не гармоничны нашим, но изначально безобидны. На помощь мастеру пришло отсутствие времени, а значит, предопределение замыслов. Если вникнуть в суть призрачной троицы, отдаться и принять их угол зрения, то в развитии предопределения можно добраться до опасной черты, когда лжедеревья станут угрожать нашему миру. Вот тогда их корни надо рвать. Это будет оправдано и зло не родится. Только надо действовать быстро, иначе можно увлечься их энтузиазмом и стать просто их частицей. Так что, котик, тебе уничтожать лжедеревья - это твой подвиг. Технологию я тебе рассказала.
- Ещё чего! Пусть мастер сам и уничтожает. Это его мир.
- Ты не понял, котик. Мастер ныне во всём мире. Да, он может вычислить червоточинки, но собираться в каком-то месте, да ещё менять прелесть творчества, создания новых сюжетов на насилие мастер побрезгует. Он выбрал свой путь. Он мастер нового мира. Он везде, но не в частностях. Так что, котик, действуй, подтверди выбор мастера.
- А почему ты уверена, что это его выбор?
- Лес частично действует. Через крону мы общаемся с мастером и алым цветком. Лес постепенно миражами внушил бы необходимость подвига в твою голову. Я же пожалела тебя. Ты аж запыхался. И я просто всё тебе рассказала. Словами ведь быстрее, чем миражами.
- Как же я смогу? - Растерянно спросил Маркизет.
- А ты напряги мышцы на передних лапах, - улыбаясь, посоветовала лесная дева.
Кот послушался прелестницу и увидел, как из мягких подушечек выползли длинные, острые когти.
- Хоть и призрачное, но это первое оружие в нашем мире. И ему вполне по силам корешки лжедеревьев. Я вижу, ты ещё в сомнении. Иди ко мне, котик, я помогу, - лесная дева протянула к Маркизету лёгкие руки.
Маркизет с удовольствием подчинился и у девы преобразился в рыжего юношу в чёрном кафтане с золотыми разводами, красных широких штанах, заправленных в чёрные фигурные сапожки. Не успел бывший кот собой полюбоваться, как дева заключила его в крепкие объятия.
- Сейчас я тебя поцелую, - горячо зашептала черноглазая дева, - и в тебя войдёт часть моей сути, а в меня - часть твоей. Ты получишь мою решительность, зоркость и прочие таланты. Ведь ныне ты чистый лист. Ну, мой принц! - Подбодрила красавица.
Маркизет смело поцеловал пухлые юные губы. Но когда он уже устал, дева только начинала свой сверхдлинный поцелуй. Что-то происходило во рту новоявленного принца, затем забурлил весь организм. Холодные мурашки забегали по спине и затылку. Руки обвисли вдоль туловища. Наконец, дева отпустила Маркизета.
- Иди, - она положила ему руки на грудь. - Отныне мы одно целое. Поэтому обязательно возвращайся.
- А надо уходить? - Прошептал принц.
- Обязательно, - дева похлопала его по груди. - Иди, доверившись своим чувствам. Отныне в тебе знания леса. Лжедерево ты узнаешь по дрожанию контуров. Смело иди к нему и ты вольёшься в его суть. А дальше плыви по его мыслям, как по сюжету. И в подходящий момент поработай коготками.
- Ещё один поцелуй, - попросил Маркизет.
- Иди, - засмеялась дева и оттолкнула партнёра.
Вдали от красавицы он опять превратился в неуклюжего, прямоходящего полосатого кота. Толстый Маркизет разочарованно осмотрел себя, деву, почесал передней лапой затылок, вздохнул, повернулся и побрёл вглубь леса.
- Возвращайся после подвига, - услышал он сзади звонкий девичий голос. - И мы больше никогда не расстанемся. Я буду ждать тебя.
Маркизет, не оглядываясь, кивнул головой.
Маркизет был легкомысленным котом. Философский сюжет, предложенный мастером, озадачил его. В голове мысли прыгали, как будто оказались на раскалённой сковородке. Но постепенно кот успокоился и доверился своим ногам. С опущенными веками он шагал по Лесу Чудес, отталкиваясь от голых стволов и подметая полосатым хвостом призрачную землю. Постепенно стало темнеть и кот остановился на поляне перед синей границей. За ней в зловещих чёрно-серых красках виднелся материальный мир. Впереди кота перед синим киселём границы решилось расти лишь одно дерево.
Кот пригляделся. Через минуту он заметил лёгкое дрожание контуров ствола.
Мурашки пробежали по спине Маркизета. Шерсть стала дыбом. Кот нервно почесал себе затылок и мягко, на подушечках двинулся к мятежному дереву. Через несколько секунд кот исчез.
На площадке перед синим киселём границы, лицом к серости материального мира по одному проявлялись молодые люди. Длинноволосые, худосочные, экипированные в потёртые джинсовые костюмы и узконосые тёмные сапожки. Трое парней и две девушки. Издалека их можно было различить только по цвету волос. Не обращая внимания на свою внешность, на окружающую их необычную красоту, они сурово всматривались в серость материального мира. Между собой молодые люди общались редко и бегло, называя друг друга исключительно "брат" и "сестра". Проявившийся первым джинсовый брат встряхнул чёрной шевелюрой и ушёл за синий кисель. Времени в новом мире не было и оставшиеся четверо просто стояли на площадке изваяниями и терпеливо глядели на мечущуюся в материальном мире Землю. Наконец появился ушедший брат, спокойно прошёл сквозь кисель и остановился на площадке. Был он сед, лицо серое и мрачное. Категорически отказавшись делиться впечатлениями, он лишь посоветовал братьям и сёстрам не брать на себя всё горе страждущих.
- Даже нам это не под силу. Сердце разрывается. Просто находите зло и бейте по нему.
Один за другим в старый мир ушли русый, рыжий джинсовые братья, за ними блондинка и брюнетка. Седой брат остался один. Он бродил по площадке, то уставившись себе под ноги, то бросая ледяные взгляды на Землю. В материальном мире подобное выглядело бы затянувшейся картиной, но здесь развитие спокойно шло своим чередом. И стали возвращаться джинсовые братья и сёстры. Оптимизма они явно не излучали. В узком кругу на площадке, пряча взгляды, они обсуждали увиденное. Тон задавал седой брат.
- Да...Я вижу только один шанс полнокровной мести. Но озвучивать его рано. Поделитесь вначале впечатлениями. Начинай ты, брат, - обратился он к рыжему младшему соратнику.
- Ныне при полном торжестве мерзости на Земле попадаются просто прекрасные люди. Они закаляются трудностями и страданиями. После смерти праведники становятся изюминками в Хоре Создателя. Ведь из них получаются редкие по чистоте нотки. Моей целью пребывания в материальном мире стало разрушение сил зла, для которых праведники были своего рода приманкой. Вначале задача казалась лёгкой, ведь мы не подчиняемся законам Времени. Практически в одно мгновение я мог оказаться в разных местах материального мира...
- Не повторяй, мы всё это прекрасно знаем, - попросила блондинка.
- Прости, сестра. Увлёкся. Так вот, вначале реагируя на любое подобие рыка в сторону праведников, я подвёрг слуг зла встряске, угрозам, увещеваниям. Но это приводило их в неистовство. Твари и люди становились хитрее и упрямее. Они не уважали мою силу. Они оказались слепо преданными слугами зла. Тогда я начал калечить их, защищая праведников. Но раненые слуги зла истошным визгом, поразительной активностью собирали вокруг себя соратников и давление на праведников возросло. Я начал уничтожать противников. А они лезли и лезли, как осыпается песок в пустыне. Я стал убивать группами, затем толпами. Праведники - умные люди. Они увидели, что мир вокруг них превращается в кладбище. Как я понял, они взяли всю вину на себя, так как стали сходить с ума или сводить счёты с жизнью. Честно говоря, я испугался и вернулся. Вместо мести получилось чёрти что.
- Да, - сквозь зубы процедил русый джинсовый брат, - результат один. В самом начале моего пребывания на Земле я заметил червоточину в ауре душегубцев. Она вроде запятой. По этой метке я начал отстрел тварей по всей Земле. Меня приметили и даже назвали чёрной молнией, - горько усмехнулся русый брат. - Поднялись вой и возмущение. Душегубцы стали героями. Им ставили памятники, посвящали книги, песни и телепередачи. В крупных городах постоянной картиной стали многотысячные манифестации душегубцев. На каждого убитого мной слугу зла рождались сотни остервенелых последователей. В разных местностях Земли вновь стали модными торжественные человеческие жертвоприношения. Я стал метаться метеоритом. А количество противников всё увеличивалось. Ни страха у этих тварей, ничего. Одно остервенение. Дурдом какой-то! Я стал машиной убийства и косил косой смерти, как эпидемии в ранние человеческие времена. Осознав свою роль, я в ужасе умчался в космос. Среди мёртвой материи как мститель я был бесполезен. К Создателю, ангелам и Великому Хору я не отправился, потому что у меня не было свежих идей. Итак, моя миссия мстителя тоже провалилась.
- Мы с сестрой как раз и направились к так называемым "Великим", - подхватила блондинка. - Сплошное горе на Земле нам напомнило некое варево, а повар находится вне материального мира. Повар тот - Создатель. В подмастерьях - его ангелы. Там нужно было искать союзников и там же карать врагов.
- Сначала нас чуть не превратили в нотки, - вставила брюнетка.
- Было такое, - подтвердила блондинка. - Ангелы тупо повторили историю с мастером. Но мы прорвались. А потом...- блондинка выразительно покачала головой.
- Лёд, - продолжила её сестра.
- Сплошной лёд. Мы вначале всё задевали Создателя на диалог. На том основании, что хоть мы и мстители, и прячемся в этой дыре, но мы патриоты материального мира и у нас общие враги. Но Создатель так и не соизволил обратить на нас внимание. Демонстрировал полную занятость Великим Хором. Лишь пару раз что-то презрительно кинул этой сволочи - чёрному духу.
- Об укреплении границ с нашей норой, - уточнила брюнетка.
- Возможно. Нам пришлось спуститься на уровень ниже. Бесчисленные ангелы снизошли до общения с нами.
- Окружили и охмуряли нас как Козлевича, - усмехнулась брюнетка. - Каяться призывали.
Блондинка привыкла к вставкам сестры. Она подождала, поправила волосы и продолжила:
- Если слить их словесный бред, то смысл наших бесед свёлся к следующему. Мы призывали найти среди них носителей зла или их пособников, уничтожить предателей, освободить Землю от жестокого эксперимента. Вернуться к статусу Q до противостояния Второго и Третьего Царей. Хоть какой-то шанс будет людям подняться с колен и отомстить всем обидчикам. Ангелы неизменно отвечали нам - у них предателей нет, а эмоции не играют никакой роли. Обиды и месть пустое, людям надо в терпении противостоять нарастающему злу. После смерти всё наносное с сознанием смоется, останутся лишь закалённые нотки, которые своеобразными бриллиантами украсят Великий Хор. Ангелы утверждали, что их не беспокоят мощные потоки энергии от страдающих людей к чёрной шкуре. Лимит времени не позволит злу накопить силы для противостояния грядущей музыке Создателя и Великого Хора. Не страшен даже возможный прорыв чёрной шкуры на Землю. Ибо она стала периферией материального мира.
- Даже так! - Не выдержав, зло бросил седой джинсовый брат. - А что чёрная шкура будет творить с людьми и Природой - неинтересно?
Блондинка лишь развела руками.
- Холодные подонки! - Заключила брюнетка и посмотрела на сестру.
Та согласно кивнула головой и продолжила:
- Мы обратили внимание ангелов на их перемену. Что сейчас Светлые Силы стали чужими. Нет ни участия, ни тепла, ни понимания. Не говоря уже о действии и святой мести.
- А они? - Быстро спросил рыжий брат.
- А они в ответ: во-первых - это мы чужие, порождения язвы мироздания; во-вторых - Создатель и ангелы всегда считали горячее участие в земных делах излишним из-за вышеизложенных причин. Источник тепла - Муза. Она была адвокатом людей и в целом Земли. И побуждала Светлые Силы к активному участию в земных делах. Но недавно мудрый Создатель смог полностью переубедить Музу и перенацелить её на Великий Хор. Чему ангелы очень рады, ибо прежнее сострадательное поведение Музы лишь консервировало зло в этом мире.
- Ну, мы и отправились к Музе, - вставила брюнетка.
- Естественно. Последняя наша надежда на справедливость.
- И что же Муза? - Не выдержал рыжий брат.
- О, Муза прекрасна! - Ответила брюнетка. - И она очаровательно настраивала Великий Хор. Улыбкой, взглядом, голосом она завораживала. Просто ради дружбы с таким существом стоит жить. Но, - брюнетка усмехнулась, - мы - сёстры более практичны, чем братья. Вы наедине с Музой навсегда бы сошли с ума. А мы, крепко взявшись за руки, с трудом, но преодолели защитный эфир очарования. И тогда мы задали вопрос - за что? Муза ответила, что мстительницей она не будет и нам не советует. Защищать надо что-то, пустое защищать глупо. Решение поменять своё местопребывание назрело ещё во время битвы Великих Царей, когда те люди, на которых она так надеялась, поменяли её на бессмыслицу. Позже цвет людского сообщества, который ранее славился бы своим творчеством и научными достижениями, всерьёз увлёкся властью. Муза стала для них закрыта. В конце концов остались лишь дети. Но в борьбе за них одинокой Музе противостояли все. И результат почти в каждой подрастающей душе был предсказуем. Альтернативу же Создатель предложил безумно интересную - новую музыку мироздания. Ну, а наш цветок позволил ей с чистой совестью разорвать связи с людьми. Пусть они молятся новым кумирам...Мы ушли ни с чем.
- Не за что нам ухватиться, - завершила блондинка. - Мстить надо, но как и кому?
Седой нервно прохаживался перед братьями и сёстрами.
- Есть один шанс, - наконец хрипло произнёс он. - Но прежде скажите откровенно, вы действительно хотите мести?
- Мы не твари бессловесные, - ответил русый брат.
- Месть священна! - Как заклинание повторила блондинка.
Сестра обняла её за плечи.
Рыжий джинсовый брат сделал маленький шажок прочь от взведённой компании.
- Наши действия, - деловито начал седой, - до сих пор напоминают уколы шпагой по киселю. Зло обволакивает. Нет, надо не так. Уяснив, что святая месть необходима; что так называемые "Светлые Силы" хотят на пустом месте создать своё счастье, забыв о брошенных ими невинных людях; что в ожидании грядущего взрыва чёрные силы остервенели; что уничтожать зло в новой музыке будут не страждущие и их защитники, а холодные волшебники; что в конце концов люди в окружающем мире попали в безвыходную западню и им уготована роль забытой жертвы - необходимо разрушить все, повторяю, все планы мучителей людей и холодных предателей! Я обращусь в огонь, настроюсь на волну страданий людей и хлыну на Землю. Всё сгорит легко и без боли. Огонь усилится и я направлюсь к Светлым Силам...
Русый брат уверенно перебил его.
- Твоей силы не хватит. Я буду гореть вместе с тобой.
- Мы все воспылаем! - Торжественно сказала брюнетка.
- Мало, мало! - С горячностью крикнула блондинка. - Надо запалить лес.
- Отлично, сестра! - Улыбнулся седой брат. - Я ждал вашей поддержки. Лес полыхнёт, будь здоров! Загорится и цветок. Что жалеть об этой норе? Мы неудержимым огнём спалим Землю. В пожарище появятся голоса невинно страдающих людей. И вместо маленьких душ к Создателю и Великому Хору помчатся мощные языки пламени. И мы спалим так называемые "Светлые Силы". Мы имеем на это право. Если получится, все виновники исчезнут в огне. Без Создателя, его воли и музыки рассыпятся все объекты материального мира. И пламя утихнет. Пусть опять воцарится пустота Первого Царя. Эта пустота обманчива. В ней будут жить волны отомщённых мучеников. И следующий, кто бросит вызов Первому Царю, вплетёт эти волны в новую материю.
- Прекрасно! - В глазах брюнетки уже отражался грядущий огонь.
- Мяу-у! - Вдруг взвыл рыжий джинсовый брат.
Из опущенных его рукавов появились острые когти. Он упал на колени и стал когтями рыть площадку. В бешеной работе субъект превратился в огромного полосатого кота.
- Тревога! - Крикнула блондинка.
Контуры братьев и сестёр подёрнулись алыми языками пламени. Вскоре Маркизета окружали четыре жарких очага. Кот рыл и рыл землю, распадающуюся в пепел. Очаги слились в сплошное огненное кольцо. Маркизет наткнулся на влажные живые корни. Его хлестало и жарило пламя, было безумно больно. Шкура отвратительно завоняла, глаза вылезли из орбит, но кот упрямо рвал когтями корни, всё глубже и глубже. И вдруг корни стали рваться сами по себе, кота отбросило в сторону. Лёжа, он увидел вместо площадки проявляющийся из пустоты мощный ствол дерева. Он медленно падал на Маркизета. Кот из последних сил прыгнул вправо.
Из тумана показалась роскошная красно-розовая призрачная крона. Дерево рухнуло рядом со своим палачом и рассыпалось в бесчисленные алые искры. Искры рассеялись по всему лесу. Но часть их обволокла поджаренного кота. А мысли Маркизета в это время бродили у прекрасной лесной девы. Там он вновь выглядел прекрасным принцем, а не нелепым увальнем. Дева тянула к нему руки и улыбалась.
Алые искры лечили кота. Подпалины и ожоги исчезали, судорожное дыхание выравнивалось. И вскоре кот открыл глаза. Когда он встал на задние лапы, явно стало заметно изменение его сущности. Маркизет как-то вошёл в гармонию с лесом. Полегчал, стал собраннее. Он глубоко вдохнул обогащённый алыми искрами эфир Леса Чудес и направился к следующему лжедереву. Дрожащие контуры его натренированное тело ощущало за многие сотни метров. Лес светлел, ибо серость материального мира оставалась позади. Лжедерево находилось значительно ближе к той границе, куда в будущем должен был прийти золотой апостол.
Как только кот попал в зону действия лжедерева, ландшафт леса изменился. На месте лжедерева появилась уже знакомая нам полянка. Но скоро, подобно скатерти-самобранке, она стала разворачиваться во все стороны. Вознеслись холмы, разверзлись впадины. Новая земля, окружённая могучими стволами Леса Чудес, заполнялась дивными цветами, а впадины - чистой водой.
Всё новое пространство менялось быстро. Рядом с цветами появились новые растения. Они тянулись ввысь и вскоре закрыли тенью первенцев. Это новые деревья появились в Лесу Чудес. Деревья небольшие и ажурные в пику старым великанам. А цветы, оказавшись в тени, начали раскачиваться. Раскачивались они лихо и вскоре в новом лесу гуляли настоящие вихри. Вихри срывали лепестки с цветов, аккуратно огибали юные деревья. Но, в конце концов, замирали и из их воронок на землю свалились сказочные человечки. Очень похожие друг на друга, они пока отличались лишь цветом лепестков, покрывающих их наподобие одежды. По всему юному лесу красовались и начинали цвести деревья, а человечки сидели на пятой точке и изумлённо осматривали громадными глазами свою родину.
Что-то тревожило человечков, они ёрзали и вот кто-то из них хлопнул в ладоши. Тот час же над ним салютом вспыхнули золотые искры. Отныне искры затемнялись, сверкали, как бы пульсировали, но не гасли никогда. И по всему юному лесу пронеслись хлопки, награждая каждого волшебного человечка золотым облаком. Человечки бегали среди цветущих деревьев и хлопками преображали свои облака в фейерверки, шутихи и прочие фестивальные дела. Самый быстрый из человечков вдруг резко остановился и хмуро взглянул на своё облако. Видно было, что он уже всё испробовал, начинал повторяться. Человечку это надоело. Его раздражали веселящиеся в немудреной забаве собратья. Он угрюмо побрёл к маленькой тёмной полянке, образованной густо цветущими деревьями. Человечек не заметил, как у него за спиной резко затормозил с похожими эмоциями ещё один резвый собрат.
На поляне человечек сел, внимательно осмотрел золотое облако и осторожными движениями рук опустил искрящееся чудо перед собой. По границам сферы человечек осторожно давил ладонями. Процесс шёл долго, но итогом его стало золотое кольцо на указательном пальце правой руки торжествующего человечка.
Когда он выходил из тени, его ослепил яркий свет. Ибо, пока он творил своё орудие волшебства, другой быстрый человечек, разочаровавшийся в пустых развлечениях, сумел различными опытами и догадками из золотого облака сформировать два пронзительных луча вдоль своего взора. Отныне он видел очень многое и очень далеко. Кольценосец и ослепляющий взглядом впервые столкнулись и ужасно не понравились друг другу. Но в следующее мгновение они уже занялись каждый своим делом. Ослепляющий внимательно осматривал безумно далёкий материальный мир, а кольценосец несколькими движениями правой руки изменил ландшафт юного леса, вознеся несколько холмов и при этом не сломав ни одного цветущего дерева. Просто юный лес расширился. Изумлённые человечки столпились у могучего волшебника. Кольценосец правой рукой делал лёгкий жест и счастливый собрат подобно птице взлетал над лесом, облако над ним превращалось в крылья. Насытившись впечатлениями, он, как на санках, спускался в желанный край юного леса. Скоро всё небо в округе заполнилось летающими человечками.
Ослепляющий взглядом с презрением отнёсся к развлечению своих собратьев и направился к макушке самого высокого холма. На холме он долго колдовал ладонями и постепенно лучи, обрамляющие его взгляд, исчезли. Зато рядом с ним появилась на треноге сверкающая подзорная труба. Наблюдающий навёл трубу на далёкий материальный мир и стал рассматривать людское сообщество. Долго ли, быстро, но наблюдающий почувствовал лёгкий толчок в спину. Он оглянулся и увидел громадную очередь, спускающуюся по холму в долину. Над человечками нетерпеливо колыхалась змейка, сотканная из золотистых облачков.
Одинокой точкой внизу стоял кольценосец. Наблюдающий с удовольствием уступил место у объектива. Человечки жадно осматривали незнакомый мир. Их облака наивно повторяли всё увиденное. Но, когда из картин, речей и действий людей складывался образ зла, царящий на Земле, человечки отшатывались и пулей бежали к кольценосцу. Но волшебник видел своих собратьев уже одетыми в разноцветные одежды, в которые превратились первоначальные лепестки. Это результат изучения мира людей. Кольценосец хмыкнул и одним движением правой руки одел себя в королевскую одежду. По облакам он легко изучил людские сословия.
Последний собрат убежал к кольценосцу и наблюдающий остался у подзорной трубы один. Красовался он теперь в строгой мантии профессора. Желающих обозревать мир людей больше не было и вскоре подзорная труба опять превратилась в два сверкающих луча. Ослепляющий взглядом профессор взглянул в долину и увидел новую очередь у новоявленного короля. Кольценосец вновь расширял юный лес, строя замки, в которых причудливым образом сплетались земные знания и чудеса волшебного юного леса. Счастливые обитатели замков, салютуя золотистыми облаками, бежали осматривать свои невероятные владения.
Лучи профессора на пару минут исчезли, а когда они вновь вспыхнули, под ногами ослепляющего взглядом белел свежий снег.
Человечки на "Ура" оценили земное чудо. Они покинули свои замки, очередь и окружили холм с белой шапкой. Навстречу им спускался счастливый профессор.
Кольценосец хмыкнул, взмахнул несколько раз правой рукой и все холмы, островерхие крыши замков покрылись белым чудом. Как мошки перед ночными фонарями суетились над снегом разноцветные искорки. Человечки вне себя от радости хлопали в ладоши, пускали фейерверки золотыми облаками и разбежались по всем холмам с необычной скоростью.
Перед кольценосцем оказался профессор, один-одинёшенек. Он буравил новоявленного короля своими лучами, затем переключился на замки и внимательно стал изучать их контуры. Два лидера долго стояли друг напротив друга. Наконец король вздохнул и взмахнул правой рукой. В самой глубокой низине появилось новое здание. Не сказочный замок, а добротный одноэтажный дом. Профессор остался удовлетворён и оставил кольценосца в покое. Он скрылся за дверью дома и, пока король любовался резвящимися в снежных забавах человечками, в окнах дома профессора сверкали молнии и раздавался мерный гул.
Равновесие взорвала музыка. Гремя аккордами и переливаясь трелями, она звала в распахнутые двери самого непрезентабельного строения в юном лесу. Следом за музыкой свет вырвался из дверей.
Человечки затихли. Настолько необычна была смесь земной и волшебной мелодий, как нож врезавшаяся в картину немого мира, что общность собратьев разрушилась. Человечки по одному тихо сходились к дому и кроликами исчезали в светящейся пасти двери. Источником света был муляж раскрытой книги - победившего символа мироздания, закреплённый под потолком в небольшом коридоре. Далее широкая аккуратная лестница вела вниз к открытой площадке. Там, на белом в золотых разводах, мраморном постаменте вершилось следующее чудо.
Профессор после долгих размышлений сменил слепящие лучи на вечное радужное перо. На постаменте из пустоты собиралась книга. Она раскрывалась на первой странице и радужное перо, микроскопическими нитями вытягивая содержимое из земного аналога, красиво заполняло страницы. Синий кисель не пропустил бы зла, поэтому профессор был убеждён в благородстве своего начинания. Кроме того, радужное перо вело летопись последовательно, начиная с первой книги бытия. Заполнившись, аналог очередной земной книги птицей летел вниз к бесчисленным стеллажам.
Вся эта картина, обрамлённая необычной музыкой, производила на человечков самое отрадное впечатление. Налюбовавшись, они спустились вниз к необозримым залам. Ярко освещённые волшебными фонарями, уставленные удобными столами и креслами, залы звали к главному - к книгам. Разные по формам, стилям, языку написания, книги светились от счастья. Им удалось вырваться из жалкой участи праха или забытой вещи в умирающем мире и найти увлечённых собеседников в виде волшебных человечков. Те действительно расхватывали фолианты и жадно проглатывали содержимое, затем вырывали из рук собратьев следующие тома.
Согласно первоначальной идее, некий порядок и гармонию в происходящее должен был внести профессор, представившись гидом по духовным богатствам материального мира. Но он увлёкся. Профессор был пленён очередной книгой где-то в глубинах зал. Он, естественно, читал быстрее своих собратьев и удалялся от них. По пути профессор лёгким движением головы всё глушил и глушил музыку, ибо она раздражала его и мешала воспринимать новые миры книг. Чем тише становилась мелодия, тем упрямее она преграждала книгу для профессора.
Наконец он решился и установил звенящую тишину в залах.
Как бы ждавший этого момента одинокий кольценосец довольно усмехнулся. Правая рука его энергично заработала и юный лес ещё расширился. Обрамляя высокие холмы, сказочные замки и цветущие деревья, в лесу возводились всевозможные аттракционы. Они были всюду - и в заполненных водой бассейнах, и в замках, и в тёмных пещерах, и на холмах. Последней кольценосец создавал громадную горку. Рельсы возводились многократно в немыслимую высоту. Так высоко, что оттуда можно было увидеть как из цветка души детей капают далеко за океан. Почти отвесные спуски и крутые виражи, прогоны под водопадами навсегда припаяли бы человечков к новому чуду кольценосца. Не спеша украшая волшебной иллюминацией аттракционы, новоявленный король терпеливо подготавливал свой триумф.
Сотворив последний фонарь прямо перед светящейся дверью библиотеки, он устало махнул правой рукой. По всему юному лесу разлилась тихая лёгкая музыка. Довольно скоро любопытная физиономия человечка появилась из-за двери. Следом вынырнуло золотое облако. Человечек славился своей медлительностью и сидел ближе остальных к выходу. Он оторвался от наивной книги древних людей и поспешил к выходу. Изумление от увиденного граничило с шоком.
Не обращая внимания на реакцию собрата, король увеличил громкость мелодии. Сразу несколько человечков высыпали к аттракционам. Дозировано усиливая музыку, кольценосец добился того, что все собратья, исключая профессора, углубившегося в дальние дали бесчисленных книжных зал, оказались в плену его аттракционов.
Король нехотя поднял правую руку и на глазах у всех человечков покрыл глубоким снегом одноэтажную библиотеку. И только свет муляжа открытой книги пробивался из некогда открытой двери, создавая нечто подобное звезде, упавшей на снег.
Играла простая, но торжествующая мелодия. Человечки осваивали всевозможные развлечения и, наконец, добрались к громадной горке. Король стоял в сторонке под цветущим деревом и смотрел, как его собратья забираются в салазки, раскачивают их и отправляются в длинное душераздирающее, но пустое в принципе, приключение.
И в глаза его вернулась предначальная скука. Склонил кольценосец голову и тихо ушёл к величественным немым деревьям, окружавшим юный цветущий лес со всем его содержимым.
События развивались своим чередом. Человечки глупели на аттракционах. Под глубоким снегом, в подземных залах библиотеки шелестел страницами книг профессор. Между ним и человечками трудилось радужное перо. Профессор читал увлечённо, но вскоре что-то начало его раздражать. В земной книжной эпопее стали исчезать гордость и пафос, настоящие открытия. Постепенно проявлялась какая-то низость, одной границей которой была заумь, другой - животные инстинкты. Профессор с натугой осиливал страницы, тем более что развязку книги он стал предугадывать задолго до последней страницы. Всё чаще он отвлекался от основного занятия и впадал в в тяжкие раздумья, подобно людям Земли, подступающим к сорокалетнему рубежу.
Настал момент, когда при переходе в очередную залу профессор обнаружил пустые стеллажи. Ибо не стало больше в земных прообразах победившего мира ни мысли, ни светлых идей. Радужное перо просто отказалось повторять жалкий бред. Профессор облокотился о пустой стеллаж и вновь задумался.
Там в старом материальном - важное событие. Завершилась великая книжная эпопея людей. И завершилась грустно. Профессор рассудил, что нечего радужному перу лежать без дела, призвал его к себе и опять обзавёлся двумя слепящими лучами. С помощью лучей он обследовал пустые залы и даже увидел аттракционы над собой. Про себя профессор отметил, что человечки точь-в-точь повторили путь людей, испугавшись предложенных знаний. Что ж, надо беречь библиотеку и понемногу возвращать человечков на путь истинный. С важным видом профессор пошёл через залы к замурованному снегом выходу.
Но не успел он пройти и три залы, как стены, потолок и пол неведомая сила встряхнула подобно тряпке. Тотчас же из трещин в полу стала сочиться пенистая вода, а богато инкрустированный потолок стал сыпаться вместе с землёй по всем залам. Профессор, выпучив глаза, понёсся во всю прыть к выходу. Стеллажи, падая, складывались карточными домиками, предоставляя своему создателю временное убежище, книги и кресла накрывали трещины в полу, не давая профессору провалиться в водные глубины. Но за его спиной оставалось лишь месиво земли и воды. Когда профессор по ступенькам взлетал к осененному макетом книги входу, страшный гул пронёсся по юному лесу, как последний аккорд землетрясения. Оглушённый профессор с трудом пробил груды снега с кирпичами и выбрался на поверхность.
Зрелище было удручающим. Похожая на старую гармошку земля, холмы мусора вместо замков и аттракционов, покореженные деревца в постелях из опавших лепестков. И толпы растерянных, несчастных человечков. Новая встряска пригнула всех к земле. После нового гула профессор поднял голову и, исследовав всё своими слепящими лучами, убедился, что площадь бывшего юного леса уменьшается. Мусорные кучи, следы деяний человечков, собирались к центру с каждым толчком.
Профессор недоумённо пожал плечами. И вдруг в такой нерадостной атмосфере золотые облака над человечками превратились в салюты. Ибо как спаситель к ним спешил новоявленный король, ныне возмужавший и похожий на могучих земных владык.
Новый толчок не произвёл никакого впечатления на человечков. Разрушать было нечего и, подпрыгнув вслед за королём, они легко избежали земных потрясений. Отныне толчки их не волновали. Подойдя вплотную к человечкам и образовав вокруг себя громадную толпу, король опёрся о волнистый, отливающий платиной посох. Профессор не отводил слепящих лучей от этой новинки. Посох венчал золотой ободок. А золотое кольцо с правой руки короля исчезло. Король провёл посохом над головами человечков, преобразив салюты и фейерверки обратно в золотистые облака. Человечки стали заметно серьёзнее. Король жестом подозвал ближайшего человечка к себе, по простому похлопал его по плечу и показал, как из облачка сделать золотое кольцо. Потом лично надел кольцо на указательный палец правой руки собрата. По лёгкому жесту посоха человечки стали опускать свои облака и, пыхтя, превращаться в волшебников.
Профессор же не отводил слепящих лучей от посоха.
Все человечки, кроме профессора, отныне были волшебниками и понимали друг друга с единого взгляда. Они вдруг увидели, что Лес Чудес страшными толчками сжимает их бывший рай по всему периметру, подобно шагреневой коже. Король поднял правую руку ближайшего собрата и, знаком посоха заставив волшебников расступиться, сделал несколько резких перечёркивающих движений в сторону деревьев-великанов. Деревья тяжело покачнулись. Волшебники переглянулись и стали разбредаться по окружности навстречу своим противникам. Презрительно обойдя неподвижного профессора, к деревьям пошёл и король.
А профессор, не сводя лучей с посоха, вдруг зло сузил глаза. В волнистом посохе он, наконец, узнал искажённое дерево из Леса Чудес. Полное безобразие! Добрые силы, путём невероятных испытаний в старом мире собравшись здесь в дерево светлых чар, маются теперь волшебной палкой в дрожащей руке. И дрожь короля стала понятной профессору. Первородное зло трусило короля. Зло и алчность легко читались профессором. Король шёл к противникам, чтобы создать новый посох, свитый из множества деревьев. И снова он окажется уникумом и светилом среди собратьев с монолитными посохами. Идеей волшебников стало простое ядро. Разрушив Лес Чудес, они сгруппируются вокруг короля и станут рвать понятие мироздания как книги. Лишь они должны быть центром мира. Лишь от них должно исходить всё добро и все блага. Чтобы остальные стали потребителями и неустанно славили их, получая взамен толику величия по воле волшебников.
Профессор отвёл взгляд от посоха и стал шарить слепящими лучами по центру мусорного поля. Обнаружив круглую пустую площадку, он подошёл, встал на неё и закрыл глаза. Слепящие лучи исчезли, а на пальцах рук профессора появились огромные когти. Профессор упал на колени и, тихо мяукнув, стал бешено разрывать землю, по ходу превращаясь в полосатого кота-великана.
Посох в дрожащей руке короля вдруг встрепенулся как живой и упал прямо под ноги своему владельцу. Тот, ощутив непонятную угрозу сзади, оглянулся и, не увидев преграды, смешно растянулся на бугристой земле. Драгоценные мгновения для кота! Он бешено рыл землю, рвал когтями обнажённые корни и мурашки страха вздыбили его шерсть. Король уже поднялся на ноги, с трудом овладел змеистым посохом и провёл им над своей головой. Одновременно все волшебники остановились, взглянули на короля и, следуя знаку посоха, увидели страшного кота - реальную угрозу их жизни. Началось своеобразное соревнование. Кот рвал корни, припадал к яме, стараясь укрыться от ударов волшебников. А те бежали к нему по кочкам, падая от толчков деревьев, и разили его режущими движениями рук с кольцами. Особенно невыносимыми были удары от движений посоха в руке короля. Они просто разрывали шкуру и тело кота. Мяуканье Маркизета сначала переросло в вой, затем в мёртвое молчание. Тело кота, подобно рваной кожаной перчатке носилось под ударами волшебников над ямой, но когти упрямо рвали корни. А волшебники всё приближались, разрывая своими ударами ошмётки кота. Когти судорожно не отпускали подранный толстый корень. Они вцепились в него. Намертво. Подбежавшим к яме волшебникам открылась странная картина. Порванные корни, груды земли и страшные когти, вцепившиеся в толстую добычу. Король растерянно поднял посох, но когти вдруг совершили последнее согласованное движение и корень порвался. Поднялся золотистый вихрь, всё скрылось и лишь когти с кучей пыли снесло в сторону.
Второе лжедерево падало. Повторив путь первого, оно рассыпалось в искры. К алым искрам в Лесу Чудес добавились золотые. Когти с пылью лежали в сторонке. Постепенно множество искр собралось у границ пыли и черты кота стали проявляться в процессе их титанической работы. Наверное, это длилось долго, но в результате целый Маркизет с выпущенными когтями лежал в Лесу Чудес, окружённый поясами золотых и алых искр. Оживили его призывные крики лесной девы. Кот улыбнулся с закрытыми глазами. Если бы дивным принцем с лесной девой на руках уйти вперёд к неведомым добрым землям! Но кот стал учёный в результате приключений. Он понимал, что свидание с девой лишь разорвёт ему сердце и не позволит найти третье лжедерево. Тяжело подымаясь на задние лапы и пряча когти, Маркизет ясно видел задачу. Сначала надо найти, вырвать лжедерево, а затем победителем возвращаться к любимой. А голос девы подгонял его:
- Иди вглубь леса, но правее от меня. Я вижу, вижу его!
Кот и сам увидел дрожащие контуры лжедерева. Но это совершенно другая история.
Маркизет привычно закрыв глаза, двинулся прямо на лжедерево. И получил крепкий удар в лоб. Недоумённо отпрыгнув, кот уставился на препятствие.
- Мой принц, - услышал Маркизет сладкий голос девы, - стряхни с себя все страдания и предубеждения. Не относись к нему как к злу. Доверься ему.
Кот расслабился и медленно пошёл на дерево.
- Доверься, - продолжала дева. - Ты чистый белый лист.
По обе стороны длинного коридора рядами темнели высокие окна. Шумели толстые трубы отопления. Горели лампы ночного приглушённого освещения. Таинственная темень укрывала оба входа в коридор, хотя тот всего-навсего связывал два корпуса института.
В лесу за окнами царили ночь и зима с ярко-белым снегом и хороводом алых и золотых искр, огибающих толстые стволы деревьев.
Зима в лес приходила редко и случайно. Ветер с океана иногда бывал устойчив, он нагонял тучи неясного происхождения в лес. Так как лес являлся началом нового мира, тучи накапливались, толстыми грядами укрывали цветок и наступали ночь и зима. Но стоило ветру поменяться, как тучи пулями разлетались по миру, снег таял, а искры блекли.
В редкие зимние ночи на активных, целеустремлённых сотрудников института нападала хандра. От зимнего холода они спаслись давно, проложив по всем комнатам института систему отопления, но ночь, снег, искры отвлекали и угнетали их.
Посредине коридора у окна, уткнувшись лбами в оконное стекло, стояли два человека в белых халатах.
Молодая женщина, сунув руки в карманы халата, чуть приоткрытыми глазами следила за потоком искр на снегу. Худой длинноволосый паренёк придерживал левой рукой стремянку и моток провода, правой рукой играл маленькими приборами, связанными в круг.
- Зима что-то задерживается, - пробормотал он.
- Мгм, - женщина поёжилась, - может, мне поменять тему?
- Скучно?
- Да так...
- А чем ты сейчас занимаешься?
- Эфиром, - женщина вдруг взглянула на собеседника и поправила причёску. - Может, посмотришь?
- Давай, - согласился паренёк.
- Только оставь свою ерунду здесь, - попросила женщина.
Паренёк молча оставил свои инструменты и побрёл следом за своей собеседницей в темень А-корпуса. Он не был согласен с тем, что внутренняя безопасность - ерунда, но культура и воспитанность не позволили продолжить неприятный разговор.
Сотрудники института вели странную жизнь, полностью растворяясь в своих научных темах. И звали они друг друга, независимо от пола, соответственно. Женщину заклеймили малоприятным прозвищем "Наше Прошлое", длинноволосый паренёк был известен как Внутренняя Безопасность.
Зайдя следом за хозяйкой в лабораторию, паренёк с удовлетворением увидел прикреплённые к стене приборы-датчики. Здесь Внутренняя Безопасность уже поработал. Наше Прошлое включала тумблеры у большого закрытого стеклянного куба.
- Насосы закачивают эфир со всех участков леса, - пояснила женщина. - Каждый опыт приходится вести со свежим воздухом, здесь он быстро теряет память.
Наше Прошлое включила мощные прожекторы сверху и снизу от куба и буквально изжарила содержимое. Постепенно перед невозмутимыми сотрудниками стали проясняться силуэты - что-то похожее на синюю обезглавленную человеческую фигуру с обгорелыми конечностями, какой-то коротышка в одежде из лепестков, маленькое извилистое растение, часть стены какого-то строения.
- Каждый раз одно и то же, хоть и в разных ракурсах, - прокомментировала женщина. - Меня это уже бесит. Ну, предположим, жили здесь синие люди. Такие маленькие деревца при них не могли быть - явное несоответствие. Деревца скорее подходят к коротышкам. Кто мог сжечь синих людей, разрушить их жилища дотла? Куда ушли коротышки? В океан? На чём? Неужели вырубали изогнутые деревца? Но какие из них лодки и корабли?
Силуэты постепенно истаяли.
- А ты уверена, что всё это было? - Спросил паренёк.
- Нет, это прошлое. Слишком ясные контуры, - отрезала хозяйка.
- Да, одни вопросы.
- Какая-то трагедия с нашими предшественниками. Но мир наш светел и никакой червоточинки не наблюдается. Может, огонь, спаливший синих людей, сжёг и зло? Но если синие люди - злодеи, где в их силуэтах чернота? Какая роль коротышек?
Паренёк нетерпеливо заёрзал.
- Ну, ладно. Это не тупик, помучайся ещё. Я пойду в Б-корпус.
- Нет, - не меняя тона, ответила Наше Прошлое. - Бери свою ерунду и возвращайся сюда. Я только что вспомнила - у Внешней Безопасности к тебе есть претензии.
- Какие претензии? - Буркнул под нос паренёк и быстро ретировался в коридор.
У женщины была тяжёлая аура и долго общаться с ней никто не мог.
Серость за окном постепенно сменяла тьму. В щель между тучами ворвался луч света от цветка и отразился от стены в коридоре. Чуть слышно пискнул установленный прибор-датчик и шум в трубах отопления стал затихать. Внутренняя Безопасность удовлетворённо улыбнулся. Полюбовавшись предвестием лесной весны, первыми ручейками, паренёк собрал все свои инструменты, стремянку и, не спеша, вернулся в А-корпус.
За ним в институте прикрепилась репутация бездельника. Но паренёк не обижался. Его тема позволяла побывать везде в институте, узнать много интересного.
Лаборатория Внешней Безопасности была необозрима. Она граничила со старым материальным миром. Стенами служили громадные линзы с серебристым внутренним покрытием. В полутьме в кресле сидел очкарик в белом халате.
- Это что такое? - Спросил хозяин у вошедшего паренька, показывая на приборы на стенах.
- Датчики, - резонно ответил тот.
- А где связь с этим? - Очкарик ткнул пальцем в линзы-громадины. - Ты здесь нудно и долго стучал, отвлекал меня всякими мелочами, а главного не сделал!
- Позвольте! - Взвился паренёк. - У меня тема - внутренняя безопасность!
- Оставь, - очкарик вдруг заговорил зловещим шёпотом. - Ты пойми, что там, за неустойчивым киселём...
Паренёк звучно зевнул. Очкарик сразу смутился.
- Да, ладно. Банальность, согласен. Но зло - раз, чёрная тень всё прыгает в кисель, не успокаивается. Грядущий взрыв - два. Неясно, выдержит ли кисель или разнесёт его по лесу. Неизвестность после взрыва - три. Кто, какой силы будет нам противостоять в будущем? Но ничего, я покрою всю границу сплошным отражателем...
- То есть как - отражателем? - Забеспокоился паренёк.
- А вот так! Кисель - слезливое старьё, я ему не доверяю. Например, сейчас я охочусь за чёрной тенью зла. Раньше он постоянно тыкался в кисель. Да, его обжигало. Но это старый хитрый хрыч. Вдруг его призрачная оболочка в результате как-то обуглится, закалится? Кто просчитывал последствия? А я навожу на него отражатели и при контакте чёрная тень не просто обжигается, а получает удар, такой же злобный и коварный, какой может сама придумать. И взрыв получит контрвзрыв в свой эпицентр.
- Нет, нет, позвольте! Ты меня не увлекай. Если ты собираешься отражателем покрыть всю границу, то как пришельцы, гости мастера, проникнут к нам?
- Никак.
- Но это нарушение планов мастера - создателя нашего мира.
- В науке не может быть авторитетов, - довольно ответил очкарик. - В данном случае он ошибся. Эти гости, будь они люди или призраки, дети мира, где зло стояло у истоков. В каждом существе зло оставило свои узоры.
- Зло сгорит в киселе.
- Невозможно в ребёнке убить отцовские гены. Нет, пусть эти гости остаются в своём мире. Я отвечаю за внешнюю безопасность.
- А я за внутреннюю! - Неожиданно резко ответил паренёк. - Не хватало нам ещё конфликта с мастером по твоей милости.
Очкарик задумался.
- Да, - наконец ответил он. - Против него я отражатель пока построить не могу...Не такой уж ты и бездельник. Ладно, я пока подумаю, а ты соединяй наши безопасности одной сигнализацией.
- Обещай, прежде чем строить сплошной отражатель, посоветоваться со мной по-настоящему.
- Хорошо, хорошо. Соберём совет в Б-корпусе, ты изложишь свои аргументы, я свои, а совет пусть решает.
