Может, я не стал бы писать о неугомонном и одаренном казаке Александре Николаевиче Александровском, если бы в Дубовке, где родился он, одна из улиц называлась его именем.
Или в Волгограде, а тогда в уездном Царицыне, где он обучался в школе села Отрада, красовалась памятная доска об этом писателе.
Возможно, умолчал бы, если бы во Франции не знали имени его, а звенело оно у нас, в российских энциклопедиях...
Александр Николаевич происходил из волжских казаков - отважных основателей станицы Дубовской на Волге, близ утопающего в песках улиц и домов Царицына.
Предки его пообтесались здесь, среди сектантов,- и стали священнослужителями в Дубовке да Царицынском уезде. Дед его, толковый протоиерей Лебедев и отец-педагог получили образование в Саратовской духовной семинарии.
Вот и отрока своего повезли ума набираться в Саратовскую классическую гимназию.
После окончания её в 1879 году, Александр с рвением учится в мощном Киевском университете.
Молодой и порывистый, он увлекается революционными нелегальными книгами да кружками, но заканчивает-таки любимый историко-филологический факультет.
За интересные исследования становится членом-корреспондентом Киевского общества древностей и искусства. Ученые мужи возлагают на него надежды. Оттачивая свое перо, Александр публикует многие статьи в волжском "Саратовском листке".
Имя его становится известным читающему Поволжью.
Затем земляк наш отправляется в Кременчуг, где преподает украинцам в гимназии русский язык и литературу.
Однако мало кто знал о его другой, скрытой жизни, кроме пронырливой полиции и тайных доносчиков.
И вот 22 марта 1886 года ахнула тихая гимназия:
- Арестовали вдруг учителя Александра Николаевича, и что будет с гимназией?
Конвой доставил смутьяна-педагога в сырые казематы Киевской тюрьмы. Месяцы томительного заключения проходят в жестких допросах, очных ставках и глубоких переживаниях. На жестких нарах вспоминается часто вольная голубая Волга и белые чайки над волнами...
Ведь после теракта народовольцев на императора Александра 111 закрутилось колесо судебно-полицейских репрессий и преследований! Такие революционеры - боевики, как студенты А.И. Ульянов (брат Ленина), донец В. Генералов (наш земляк) и другие были казнены.
Ряд неблагополучных гимназий закрыли, включая донскую Усть - Медведицкую и Нижнечирскую.
Более года велось над Александровским и другими арестантами- правдолюбцами пристрастное следствие.
18 августа 1887 года сослали Александровского в глухомань Вологодской губернии - по грозному обвинению в политическом преступлении. В тех местах отбывали свой срок известные революционеры А.В. Луначарский, М.И. Ульянова и другие.
А осенью 1890 года наш ссыльный, продираясь сквозь лесные чащобы и топи, добрался до затрапезного Усть-Сысольска (ныне г. Сыктывкар). И внезапно пропал с глаз полиции и жандармов в форме голубой.
Объявился он аж в Париже, горячем очаге русских политэмигрантов.
Но и здесь шустро сновали агенты царской охранки, отлавливая свои утратившие бдительность жертвы.
Александр Николаевич был настороже и, вникнув в дела боевые, революционные, задумался крепко - и по этой опасно-авантюрной стезе решил не идти!
Представьте себе, какое впечатление произвела на россиянина из серой периферии, униженного ссылкой, одна из красивейших столиц Европы!
И он избирает перед собой путь иной - мирный и просвещения сирого народа.
В Париже углубился в занятия в знаменитой Сорбонне. Жуя горбушку хлеба, он работает допоздна в отделе славянских рукописей Национальной библиотеки.
Извлекает на свет и публикует уникальные документы старины.
За ученые открытия 15 мая 1892 года его избирают постоянным членом Парижского лингвистического общества. Авторитет Александровского в ученых кругах возрастал, интерес же царских агентов к нему падал. Пока...
А на заснеженную Волгу из великолепного Парижа летели письма его к родным!
О непростой "житухе". И что за границей при лозунгах "Свобода и Равенство" тоже надо много работать на суп-кашу, а редкие деньжата он тратит, как и его дед, на покупку книг... И что скучает очень - очень по отчему дому, тополям детства и Волге.
Пребывание во Франции явилось для нашего земляка одним из наиболее ярких жизненных эпизодов, и он не сможет забыть его никогда.
И тут Александровской внезапно узнает, что на Волге появилась гостья страшная - холера, оставляя на берегах за собою кучи мертвецов.
Он покидает Париж и немедля отправляется в Россию добровольцем- санитаром. На борьбу с пагубной эпидемией!
Может быть, и пересекались их пути в волжских просторах с министром Витте, который по Волге спустился до Саратова, а в Царицыне, осматривая с медперсоналом холерные места и бараки, учинил жесткий разгон местным властям.
Когда же зараза та, наконец, пошла на убыль, не тронув и нашего земляка, (в Царицыне уложила около 5 тысяч человек), он распрощался с этим тревожным делом.
В губернии Саратовской посетил с теплотой дубовские места и поступил учителем в семейство помещика М.С. Ермолаева.
Но ему было тесно в этом застойном мире, и он рванулся опять в вольный и демократический Париж.
Там его помнили!
Прибыв в бурлящий Париж, Александр Николаевич стал преподавать французам на факультете русский язык. Накопленные яркие впечатления и записки переполняют душу странника, и здесь раскрывается талант его, как публициста.
Из Парижа он шлет в российские журналы "Жизнь и искусство", "Киевское слово" рассказы, репортажи о заграничной культуре и жизни.
Становится очевидцем триумфальной русской недели во Франции осенью 1896 года, когда Париж республиканский встречал впервые монарха великой России Николая 11 с супругой.
Да, читающие россияне заметили рассказы "французского волжанина" Александрова с их необычным колоритом и новизной.
И в сиятельном Санкт-Петербурге их печатают отдельной книгой "Дома и заграницей". Поверьте, ее буквально сметали с прилавков. Тогда ее издают еще раз!
Но нам она, читатель, увы, не известна... Наш Александровский порою валился с ног от писательских забот, а во сне его будоражило детство босоногое, "подслеповатая школа" в селе Отрада под Царицыным, а над ней стаи голубей - сизарей в синеве ...
Неутомимый Александр Николаевич, прокаленный жизнью, рискнул издавать в России с 1906 года газету "Страна".
Помещает в ней свои злободневные фельетоны, понятные простому народу. Но поперек стали рогатки и гонения цензуры на прогрессивные издания.
Выпуск "Страны" был приостановлен, равно как в г. Камышине "Приволжской газеты", издаваемой Я. Дитцем, депутатом Госдумы. А в Царицыне опечатали типографию газеты "Царицынский путь", в Саратове закрыли типографию "Саратовского листка".
Возмущенный Александровский негодовал против произвола властей в отношении редакторов независимых газет.
Тогда Санкт-Петербургский суд не обошел и его своим "вниманием" - осудил, наказал крупным штрафом. Неподдающийся демократ наш стал выпускать "Страну" под другим названием. Но недолго... Он опять попал под надзор стучащей по столу кулаком полиции.
И опять Александровский скрывается от жгучей опалы за границей, выживает преподаванием уроков - и неутомимо пишет в Россию!
Его острые публикации о свободе слова и печати, неприкосновенности личности, беспределе полицейско-судебных органов печатались в газете "Русские ведомости", где помешались очерки Короленко, Успенского, Салтыкова-Щедрина.
Кружок публицистов этой газеты, американский писатель и знаток России писатель Кеннан называл "украшением нации".
Статьи Александровского помещали также известные журналы, как "Жизнь для всех", "Филологический вестник". Публиковался он и под звучным псевдонимом "Заднепровский".
Но, представляете, неумолимое время не пощадило его творений!
Многочисленные сочинения его рассеяны по различным дореволюционным изданиям. Выявление их затруднительно из-за редкости и ветхости изданий, и за отсутствием сведений о дальнейшей судьбе нашего земляка.
Мне удалось установить, что до Первой мировой войны Александровский проживал за границей, изредка навещая Россию и все...
Вот и думаю я, не сгинул ли он в пламени Гражданской войны или же остался писателем русского зарубежья и закончил свой путь на чужбине? И где остались его потомки - в Дубовке, Царицыне или в великолепном Париже?
Может эта статья высветит не только А.Н. Александровского, а вдруг откликнутся его близкие, родственники? И вспомнят они своего удивительного родича, который оставил добрый след в истории русско- французских культурных связей.
И, может, тогда славное имя писателя Александра Николаевича Александровского будет известно на волжских берегах.