- Ты не виноват- сказал Аулкус, как только снял с себя большинство свалившихся на него книг заклинаний и убедился, что ни одна не повреждена.
К его облегчению, ни один из корешков даже не погнулся.
Шир, однако и не думал извиняться. Он стоял у окна. Был полдень и яркий солнечный свет с улицы делал все по их сторону оконного стекла плохо различимым для неподготовленного взора. Лицо Шира виделось очертанием скул и изгиба рта. Аулкус бросил на него изучающий взгляд, и Шир сначала подался вперед, но потом, видимо, передумал и занял исходное положение, опершись на подоконник. Тень скрыла его лицо, и тогда Шир сказал:
-Книги заклинаний способны выдержать больше, чем падение с высокой книжной полки. Ты сам в порядке?
Аулкус поднялся и встряхнулся. Позвоночник поврежден не был, но боль в спине обещала появление новых оттенков цвета на ней, сиреневых с зеленоватым отливом.
-Да. В порядке.
Он поднял несколько книг и собрал их в одну стопку. Пальцы ласково погладили уголки обложек. Они еще не добрались до библиотеки, но в доме, в котором они остановились, было несколько полок, полностью заставленных книгами. Жилище Хранителя. Во всех городах Граундинга можно было найти такие.
Шир смотрел вверх, на место на книжной полке с которого упали книги, стоило ему пройти мимо. Он хмурился, Аулкус понял это по положению его плеч. Свет за окном был все еще слишком ярким чтобы разглядеть детали.
Лампы и мягкая мебель, кровати за ширмой. Диван для чтения. Все в доме было сделано из темного дерева или сочеталось с ним. Между Аулкусом и Широм стоял низкий деревянный стол, поверхность которого украшал спиралевидный узор. Дерево, должно быть, росло не одну тысячу лет, достигая небесной синевы, прежде чем было срублено, распилено и отшлифовано.
- Я тут не причем. - произнес Шир - Я их не трогал.
- Угу.
Аулкус уже сказал, что это не вина Шира. Он не собирался нагнетать ситуацию.
Шир стоял перед Аулкусом, но голова его была повернута в сторону окна. Над ними был высокий потолок и огромное пространство полное давящей тишины.
- Пошли, что-нибудь перекусим- сказал Аулкус тишине.
Шир развернулся только когда он был уже у двери.
***
Посетить Город Эрзы было идеей Аулкуса. Он высказал ее однажды вечером перед сном. Целый день Шир говорил о волшебниках, рассказывал длинные сказки о любви и предательстве, о горах и целых островах, поднятых из глубин океана, а Аулкус молча их слушал. Шир любил говорить не только голосом, но и привлекая все тело, если обстоятельства позволяли. Всю свою энергию он потратил на запутывание следов на дороге, бурную жестикуляцию руками, разыгрывая спектакль одного актера. Часть спектакля была сознательной постановкой, другая часть, с самыми рискованными трюками, шла от сердца.
Ауклус смотрел как солнечный свет ложится на запястья Шира, и вспоминал, что некоторые из этих длинных историй были правдивыми, однако записи о них, хранящиеся в Академии, были куда суше.
В тот вечер они остановились около ручья, голос Шира медленно тонул в шуме бегущей воды, и тогда Ауклус спросил, не хочет ли он посмотреть на Город Эрзы.
Он думал, что это имеет смысл: город Эрзы оставил большой след в истории. Стал отправной точкой, центром, вокруг которого возник Граундинг. В течение года тут отмечалось постоянное изменение числа Хранителей и создателей заклинаний, не говоря уже об общей численности местных жителей, входящих и выходящих из ворот города с восходом и заходом пока еще невидимой луны. Эфемерной, как все ее называли.
Он думал о Шире, волшебниках и о том, что потеряно.
Так они достигли белой арки западного входа в город. Гладкая как кость она была настолько огромной, что Аулкус на миг остро ощутил свою незначительность. Пересекая же границу города, он осознал, что не думал вообще ни о чем.
***
Библиотека Эрзы занимала все внешнее кольцо города, собственно, она и играла роль городской стены, растянувшись на тысячи метров в длину. На всем ее протяжении было всего четыре арки с воротами, по одной на каждое из направлений. По остальной поверхности стены цвета слоновой кости были разбросаны окна, на первый взгляд расположенные случайным образом, но на самом деле следующие определенному ритму, как если бы они были нотами музыкальной партитуры - мелодичный аккомпанемент величественному соло стены, некоторые участки которой достигали головокружительных высот.
Когда они вошли в город, Аулкус был счастлив узнать, что на внутренней стороне стены имелось достаточно дверей, ведущих в библиотеку. Они вошли в одну из них, миновали небольшой холл и достигли одного из атриумов.
Тут их встретил один из Хранителей библиотеки, низкая женщина в одеждах серого цвета, с единственным ярким пятном на них- рисунком красного цвета на ее правом плече: три волнистые линии с двух сторон симметрично сходятся к одной точке. Как крылья или страницы раскрытой книги. Символ Граундинга.
Аулкус представился. В его поднятой ладони находился такой же символ, вырезанный из лакированного дерева. Стоявший за его спиной Шир, поклонился.
-Добро пожаловать, Хранитель Аулкус- сказала женщина и кивнула Ширу. - Меня зовут Риа.
Ее возраст выдавали морщины. Как часть официальной процедуры знакомства, она повела гостей в центральную часть библиотеки. Шаги ее были медленными и размеренными, выдавая ее высокий статус.
- Одна из крупнейших библиотек мира- рассказывала Риа, пока они шли- и всего порядка пятидесяти Хранителей. Некоторые из них пришли и тут же ушли, вы понимаете, о чем я. Немногим нравится идея осесть тут, настолько далеко от остального мира.
Изнутри окна библиотеки были шире, чем казалось с улицы. Их высота поражала глаз. За тонкими, элегантными решетками окон как будто разворачивалось две разные истории: с одной стороны виднелось спокойное серебро города, с другой, гребни горы Истории, укутанные облаками. Было чувство как будто воздуха в помещении не хватит надолго, но его было в избытке, книжные полки возвышались над лестницами и движущимися платформами.
Тут было куда меньше людей, чем ожидал Ауклус, о чем он и сказал.
- Говорят, сейчас прилив. - сказала Риа, и улыбнулась, как будто этого объяснения было достаточно. - Бывают дни, когда за книгами основных разделов выстраиваются огромные очереди. В такие же дни как сегодня тут обычно больше посетителей ночью.
Они обменялись улыбками. Аулкус тепло вспомнил Академию.
- "Все проходит". - перебил разговор голос Шира.
Аулкус обернулся к нему. За последний час Шир не проронил ни слова, ни когда они покидали дом, ни даже когда обедали. Он стоял чуть дальше в стороне от Рии и Аулкуса, разглядывая статую.
-Статуя Эрзы. -пояснила Риа и тоже повернулась к нему.
-И ее последнее заклинание. - отметил Аулкус.
Статуя была больше натуральной величины, вырезанная из серого материала с красными прожилками. Казалось, она из цельной породы, но в тоже время статуя будто светилась изнутри, капризная как высококачественный актиссарит. Статуя датировалась ранними годами Граундинга, и без сомнения была вырезана одним из последних волшебников. "Возможно, даже на этом самом месте". - подумал Аулкус. У статуи не было постамента. Складки платья Эрзы мягко и естественно спадали на пол. Статуя стояла лицом к городу, но голова была повернута так, словно Эрза смотрела через плечо, на горы и облака. Слова заклинания, должно быть, были выгравированы на полу у ее ног. Склонившийся над ними Шир задумчиво водил пальцем по буквам.
-Твой создатель заклинаний очень юн. - отметила Риа.
Опровержения не последовало, и Аулкус просто согласился:
- Да, так и есть. Мы ровесники.
Шир, однако, был немного старше.
Риа легко коснулась руки Аулкуса. Она была ниже его и в этом чувствовалась какая-то неправильность. Когда он смотрел на нее, ему все время казалось, что ему следует смотреть вверх, а не вниз. Он мимолетно подумал о матери, которая всегда была выше и казалась недостижимой.
- В библиотеке есть еще создатели заклинаний?- спросил Аулкус.
- В настоящее время их трое. Еще несколько лет назад было четверо.
- Все проходит.
- Да, это так.
Риа все еще слабо улыбалась, но ее взгляд уже привлекло что-то другое вдалеке.
Аулкусу больше нечего было сказать, и он замолчал.
- Береги его- сказала Риа, указав кивком головы на Шира.
Не дожидаясь ответа, она подняла свой капюшон и отступила на шаг, завершая формальную процедуру приветствия:
Когда Аулкус впервые встретил Шира, шел дождь, в его комнате было раскрыто окно.
Ему нравился запах дождя и запах книг заклинаний. Ему нравилось, как стопки книг заполняют комнату, образуют узкие проходы и причудливые горы, доходящие до щиколотки. Здесь, среди книг и шелеста страниц он мог закрыть глаза и дышать свободно.
Он с детства не произнес ни одного заклинания и научился вести разговор с теми, кто об этом узнавал, вовремя меняя тему. Он чувствовал, что понял суть своих взаимоотношений с книгами: поведанный шепотом секрет, личное дело. Его мать, в те детские годы лишь отдаленно присутствовавшая в жизни сына, всегда скупая на эмоции, смотревшая поверх его головы, будто не замечая его, позволила ему бывать в ее библиотеке и предоставила его самому себе. Он был благодарен уже за это.
Аулкус слышал о Шире - Ашире - еще до встречи с ним: ребенок из той же деревни, не кентавр, его родители одни из множества знакомых матери. Их семья брала и возвращала библиотечные книги каждый сезон, как только деревья меняли свой цвет. Его мать с легкой улыбкой называла Ашира очаровательным мальчиком с огромным потенциалом, ушедшим далеко вперед от своих сверстников в искусстве складывать заклинания. Аулкус хмурился и теснее прижимал библиотечные книги к груди.
Иногда, не так уж часто, Аулкусу нравилось вспоминать Шира таким, каким он увидел его впервые, в тот дождливый вечер с открытым окном, в которое влетали брызги дождя. Шум дождя и улыбающийся Ашир, его сырые волосы. Тени книг, голос Ашира, полный доброжелательности. Все это казалось очень странным.
В первое мгновение Аулкуса охватила ярость. Родители Ашира пришли в гости и мальчику было позволено находится в личных покоях хозяев. Это была комната Аулкуса. Его книги, его пространство, его владение.
-Привет. - сказал Ашир, застыв в дверном проеме.
Аулкус не двинулся с места и не ответил, только подумал: "убирайся". Ашир, счастливо проигнорировав и негодование Аулкуса и напряженную атмосферу, взял одну из книг заклинаний. В той глухой комнате, наполненной забытыми мечтами и долгими часами одиночества, Аулкус впервые увидел, как Ашир колдует.
В открытое окно дул ветер. Это было простое заклинание, часто применяемое на практике - стих из двух строк, создающий воздушный барьер нужного размера. Дождь сталкивался с ним и капли стекали по нему вниз. Аулкус прошел рукой через барьер и задержал так, наблюдая как вода собирается в одной стороне ладони, в то время как другая остается сухой. Свет преломлялся сквозь капли и разукрашивал его кожу, маленькие, переливающиеся всеми цветами радуги, звезды появлялись на его руке и исчезали, пока капли дождя все падали и падали.
Аулкус пришел в восторг и Ашир принял эту очевидную зачарованность за знак возможности завязать знакомство. Но момент очарования был краток, ярость вернулась с прежней силой. "Убирайся"- вновь подумал Аулкус, и наконец-то сказал это вслух, громко и резко.
Ашир молча ушел, лишь раз обернувшись через плечо.
Дождь шел еще три дня. Заклинание не исчезало.
***
- На самом высоком уровне библиотеки хранятся самые древние книги. - сказал Аулкус затылку Шира.
Как только Риа ушла, Аулкус взял Шира за плечи и повел к одной из подъемных платформ. Они двигались вверх, медленно и равномерно, на них падали косые тени от книжных полок.
Шир по-прежнему смотрел вниз на статую Эрзы.
- Пожалуйста, прекрати... - начал Аулкус и замолчал, подбирая дальнейшие слова.
Шир наконец-то обернулся и посмотрел на него, одним неловким усталым движением коснулся лбом его руки
-Прости. - глухо донеслось через шерсть свитера
- Я знаю, что...- снова начал Аулкус, нащупывая во тьме сознания правильные слова. - Я знаю, что тебе сложно. Я должен был подумать об этом до того, как приводить сюда. Но ты должен... не должен...
Он чуть было не начал говорить о том, что из них двоих именно Шир обычно тот, кто ведет долгие разговоры, однако это уже не было правдой. Но Аулкус считал, что они достигли взаимопонимания. Аулкусу нравилась тишина и только Шир с давних пор наполнял тишину Аулкуса рекой своих слов. Быть может это было нечестно, но он не мог позволить этому прекратится. Это бы разрушило баланс, который необходимо соблюдать.
- О чем ты думаешь? - спросил он вместо этого.
- О птицах. - тут же выпалил Шир, будто эти слова копились в его горле целый день, и вздохнул.
Точно. Птицы.
Платформа все поднималась. Аулкус ждал продолжения.
- Однажды, еще до встречи с тобой, -продолжил Шир- еще до всего этого, я кое-что понял. Я совершил нечто. Как-то утром я увидел вдалеке стаю ласточек. Ласточек, летящих на зимовку на север, куда-то в ту сторону. И мне пришла мысль... у меня с собой была книга заклинаний, я открыл ее на нужной странице и это было так легко! Ласточки развернулись и прилетели ко мне. Они прилетели по одному моему слову, одной мысли, одному желанию. Это было так легко.
Платформа остановилась, и они сошли с нее. Последний, самый высокий уровень библиотеки был освещен тусклым холодным белым светом. Кроме них тут никого не было. Они пошли вперед по проходу.
-Я отпустил их через некоторое время,- Шир вытащил первую попавшуюся книгу с одной из полок, глянул на обложку. Кажется, даже не стал читать название. В следующую минуту он продолжил,- но я бы хотел, чтобы они остались со мной.
Аулкус глубоко вздохнул. Посмотрел на лицо Шира, косую линию его губ, будто высеченную из острого камня, готового ранить. Он представил себе летящих ласточек, ласточек, умирающих из-за того, что их силой задержали на зиму, в то время как они должны были улетать на север.
-Ты бы не сделал этого.
Это не то что он хотел сказать. Это было то, что нужно было сказать.
Уголки губ Шира приподнялись. Он пожал плечами.
-Я мог. Но вот мы здесь, оба.
-Да.
Вот они здесь. Аулкус сжал кулак и прижал его к губам, стараясь игнорировать чувство пустоты в своей груди, напоминание о потере и своей ошибке.
Повисла пауза. Мир продолжал свое движение, солнце клонилось к закату. Они обменялись взглядами и Аулкус понял, что пути назад нет.
А потом тишина взорвалась какофонией звуков разбивающегося стекла, тысячей сияющих, переливающихся на солнце осколков, отразившихся в расширившихся от ужаса глазах Шира.
Аулкус почувствовал осколок стекла в спине, затем в боку, а потом источников боли стало так много, что стало невозможным отличить один от другого. Он слышал, как Шир выкрикнул его имя, звук его голоса был негромким, но отчетливым, подобно наконечнику стрелы, ищущему цель. Он попытался ответить, но перед ним внезапно возник сияющий белизной пол, и он стремительно двигался на встречу ему.
***
Первая строка законов Граундинга гласила, что любой, если он не создатель заклинаний, может колдовать.
Все дети учили высокие законы Граундинга наравне с такими фундаментальными законами как то, что солнце встает по утрам и луны становятся полными каждый месяц. Легенда об Эрзе была одной из тех, что часто рассказывали перед сном утомлённым учебой детям, чтобы убаюкать. Существовало несколько версий легенды, но Граундинг признавал только их собственную, официальную запись истории.
В эру до Граундинга, время вольного колдовства, когда волшебники могли в один шаг пересечь океан, Эрза считалась среди них одной из сильнейших. Говорили, что еще ребенком она перенеслась к границе мира, чтобы увидеть, что там за ним. Говорили, она однажды похитила несколько водопадов и украсила ими стены своих домов. Говорили, она могла превратить зиму в лето взмахом руки и парой слов, сказанных шепотом.
У Эрзы была близкая подруга, ее ровесница с которой они вместе росли и которую она очень любила. В юности она сплела имя подруги из звезд: История, ее путеводный свет. Это было обещание, похороненное глубоко в ночном небе. Эрза сказала Истории: если звезды сияли задолго до нашего прихода в этот мир, то почему бы нам не стать подобным звездам и жить вечно?
Так Эрза и История последовали за звездным светом и их жизни растянулись на многие тысячелетия. Менялись материки, возникали и исчезали страны, а дружба их крепла и стала легендой. В друг друге и во всем окружающем мире для них была целая вселенная.
Но однажды История умерла.
Они были в горах, там, где бывали уже тысячи раз до этого. История обернулась к Эрзе, в ее волосах сияло солнце, и улыбнулась. Она упала на траву и цветы, закрыла глаза. Дыхание ее иссякло и солнце зашло.
Эрза сравняла вершину той горы. Исчезли острые пики, на их месте возникло внушающее ужас пространство, поглощающая все пустота. Она положила тело Истории в центр этого неумолимого зеркала и обратилась к своей памяти.
К тому времени, которое вернет. Времени, которое повернется вспять, повинуясь ее воле. Времени, которое вернет ее в ту звездную ночь, когда руки Истории были еще теплыми и когда она пообещала ей вечность.
Эрза не была осторожна в выборе двери между настоящим и прошлым. В ее голове был образ песочных часов, из которых сыпались последние песчинки, в ее руках холодное тело Истории. Ее сознание мчалось сквозь сушу, воду и небо и ничто больше не имело значения.
Десятки тысяч живых существ погибло у ее ног, прежде чем она вновь вернулась на гору, где лежала История.
Десятки тысяч отнятых жизней, но История по-прежнему холодна.
Эрза открыла глаза и посмотрела на то что осталось.
Она посмотрела и поняла урок: у нее была вселенная, у нее было все что она только могла пожелать, и как только она лишилась части этого всего, она стала опасной. Люди всегда переживали потери, она знала это, но она не могла понять, как мир еще не развалился на части под тяжестью этой ярости и скорби.
Она знала, что является не единственной сильной волшебницей в мире, и она теперь знала, что можно сотворить, поддавшись этой чудовищной легкости, когда ничто не имеет значения и есть только цель обрести желаемое.
Эрза сошла с горы, и когда она была достаточно далеко, в ее тени она основала Граундинг.
Она была не одна. Волшебники со всего света откликнулись на ее зов, и они прислушались к ней, потому что видели, что она сотворила и что, несмотря на все это, жизнь не вернется к Истории.
Когда Граундинг разросся и Эрза была уверена, что он будет стоять еще долгие годы, она вернулась на гору Истории и больше ее никто не видел. Позже, город Эрзы был построен на плоской вершине горы, где покоилось тело Истории и где Эрза произнесла свое последнее заклинание, своё прощание.
Аулкус, размышляя об истории Эрзы, никогда не мог довольствоваться такой концовкой. Что если бы у него была сила Эрзы, ее бесконечная любовь, что если бы Шир умирал? Он представлял себе это и не мог увидеть себя оглянувшимся, спускающимся с горы и заботящемся хоть о чем-то еще. Но все версии истории имели одинаковый конец, даже если они отличались в других моментах.
Эрза сошла с горы, Эрза основала Граундинг. В этом была какая-то неотвратимость, как отсутствие плача у ребенка, когда он уже научился сдерживать свои слезы. Эрза была любима, она как никто другой близко подошла к пониманию бессмертия и бесконечности, понятию идеальной, вечной любви, а потом ошиблась, но продолжала бороться, даже после всего.