Аннотация: Грелка-9, 34 место во втором туре, первое в группе в первом туре. однако, с первого раза - да в первую половину.. горда собой :-)
Концепция перемещений по колючему дереву
- Небеллах, - говорит он, складывая ноги по-турецки и паря в воздухе напротив меня. - Небеллах...
- Займись конвертером, пожалуйста.
Он даже не берет на себя труд кивнуть или иначе обозначить, что понял меня. Все так же висит в воздухе и смотрит, как я пытаюсь обнаружить поломку в дублирующей цепи ручного управления. Автомат и основная цепь ручного безнадежно мертвы. Связь скопытилась еще до бури - камнепадом сорвало блок антенны, и теперь мы заперты в танке.
- Займись конвертером, у нас скоро кончится кислород, - еще раз медленно и внятно говорю я. Серая скотина прекрасно понимает русский, но я на всякий случай повторяю: - We're short of oxygen, mind your business.
- Небеллах, - пожимает он плечами - моим жестом - и не двигается.
Я не так хорошо знаю его язык, чтобы понять, что означает "небеллах" в данном случае. Возможно, "расслабься и получай удовольствие", возможно "отдохну и начну". Кажется, у этого слова добрая сотня смыслов, на любой вкус.
Начинаю все сначала: отсоединяю все пять блоков дублирующей цепи, проверяю каждый по отдельности, собираю, подключаю. Нулевой эффект. Каждый блок работает. Контакты в порядке. Питание есть. Собранная цепь не работает. Еще раз...
Безрезультатно.
К автомату я даже не притрагиваюсь - куб с процессором сорвало с креплений и размазало по стенке кабины. Выглядит он, словно слон наступил. В основной цепи нет напряжения - я потратил час, чтобы убедиться в том, что его просто нет и не будет. Потому что. Без видимых причин.
Я не механик. Механика я оттащил в каюту и положил на пол лицом вниз, чтобы не видеть месива, из которого торчат осколки лицевых костей и обрывки кожи. Когда танк сорвался с края обрыва и ухнул в пропасть, на него упал конвертер, сорвавшийся с креплений. Конвертеру повезло больше, чем механику - у него только лопнул корпус. По идее, сделанный из неуничтожимой титанкерамики.
Мы должны были погибнуть все втроем. Меня и часть оборудования спасла серая скотина. Точнее, часть оборудования и меня - ремни не выдержали, но я успел вцепиться в пульт, а наш телепат и телекинетик был занят тем, что удерживал его на месте.
Должно быть, мою массу он учесть не успел, потому пульт и я отчасти пострадали. Тыкаю пальцем в голень - бревно бревном. Блокада действует, и будет действовать еще часов шесть. Кровь остановилась почти сразу. Если не пытаться встать, то про открытый перелом можно и забыть. Пока. Забыл же я про него, когда тащил Декстера в каюту. Потом, правда, пришлось делать блокаду. Доходился...
Запас автономности танка неограничен. При условии функционирующего конвертера. Прикидываю в уме объем помещений, количество кислорода, норму потребления - семь-девять часов. Три из них уже прошли. Контрольная связь - через двенадцать часов. Выйти на нее мы не сможем - без антенного усилителя дальность связи километров четыреста. Через двенадцать часов нас начнут искать. Найдут не ранее чем через три - нас завалило камнями, визуальное обнаружение не удастся, здешние богатые рудой камни успешно заглушат маячки. Пока спасатели догадаются применить сканер массы, как раз часа два и пройдет. Спуск, раскопки...
Мне будет все равно. Живучесть я рассчитывал по себе. Способности серой скотины мне известны не до конца. Зато кислорода он потребляет в 1,3 раза больше человека той же комплекции - это я знаю хорошо.
С тоской думаю о том, что анабиотиков так никто изобрести и не сумел. Точнее - изобретено-то навалом, но в полевых условиях их применять нельзя. Требуется трое суток подготовки.
Смотрю на зависшую над руинами пульта серую скотину. Он знает, что я его ненавижу. И знает, за что. За то, что мне придется ползти к конвертеру и пытаться разобраться в нем, а скотина даже не пошевелится, чтобы помочь. Почему? Он жить не хочет? В конце концов, он такой же участник экспедиции, как и я. Я разведчик, и он разведчик. Какого черта?!
Жаль, что с онемевшей от бедра ногой нет никаких шансов набить ему морду. И плевать мне на все инструкции, трепетно оберегающие "членов экспедиции неземного происхождения" (проклятая политкорректность!) от любых проявлений агрессии со стороны "членов экспедиции земного происхождения".
В конце концов, можно подползти, поймать его за щиколотку, сдернуть вниз и придушить, думаю я, в который раз включая и отключая питание запасной цепи.
Плюю, ползу на брюхе к конвертеру. Кто-то придумал крайне неудачное место для этого блока - под самым потолком кабины. Да, там он занимает немного места, но... Весит эта дрянь под центнер, хотя и размером не больше тумбочки. Без помощи я не смогу даже поднять его - а еще кто-то должен воткнуть все штекеры в разъемы и наложить герметик на патрубки.
- Don' you gonna move your ass and do somepin'? - ловлю себя на том, что говорю, словно с покойным механиком, и перехожу на родной. - Подними задницу, помоги мне!
- Небеллах, - улыбается он.
Следующее "небеллах" я затолкаю ему в глотку, клянусь я себе. Вспоминаю, что это основное понятие их философской системы. Обозначает одновременно "все преходяще" и "делай, что должен". Только в головах у серых может поместиться два подобных значения в одном слове...
- Слушай, ты жить вообще хочешь?
- Да, - говорит он крякающим своим голосом.
- Тогда помоги мне подключить конвертер.
- Зачем?
- Затем, что без него мы часов через семь двинем кони. Сдохнем. Перестанем функционировать. Понимаешь, нет? - я начинаю говорить, как с умственно отсталым. Сам виноват - не нашел вопроса лучше "зачем"...
- Не... - под моим ненавидящим взглядом он осекается, пожимает плечами. - Неважно.
- Так ты же хочешь жить?
- Я буду жить, - крякает он.
Никогда не мог понять, где они говорят в шутку, где всерьез. Мешают интонации - они никогда не повышают голос, не убыстряют речь, не повышают тон в начале или конце фразы. Даже непонятно, на каком слове ставить логическое ударение - "я" или "буду". Что он имеет в виду? То, что ему недостаток кислорода нипочем, или вообще будущую жизнь?
- Кархи, нам нужно подключить конвертер. Тогда мы продержимся до высадки спасательной группы.
- Невозможно.
- Что ты имеешь в виду? - излагаю ему свои расчеты, расписывая все буквально на пальцах - столько-то часов на то, сколько-то на это, туда-сюда...
- Невозможно, - еще раз повторяет серая скотина.
- Да что невозможно-то?! - ору я, пытаясь дотянуться до штанины его комбинезона. Не хватает мне буквально пары сантиметров, а Кархи неторопливо перемещается на полметра в сторону.
- Наверху авария. Тяжелая. Не до нас. Допустимые потери.
- Что там случилось?!
- Взрыв. Генератор. Диверсия.
Я роняю тестер. Генератор, обслуживающий обе половины базы, нашу и серых, действительно не мог сломаться сам. Для этого ему нужно было помочь. Хорошо так помочь, со знанием дела.
- Кто? Наши или...?
Кархи смеется - кажется, что он закашлялся, даже пригибает голову и хлопает себя по груди.
- Оба, Мэкаэр, оба. - "оба народа", понимаю я. - Договориться на время - чтобы воевать вечно.
Взрыв генератора должен был уничтожить по половине от каждой базы. И сразу после ликвидации последствий и оказания первой помощи пострадавшим, обе стороны займутся одним и тем же: поиском виновных. Про трех человек, отправленных в разведку на поверхность планеты, конечно, вспомнят рано или поздно. И, узнав об аварии, запишут в допустимые потери, тут Кархи прав. Разведчиков у каждой стороны было не меньше десятка. Танков у наших тоже навалом. Если вообще после диверсии о совместной работе будет идти речь. Что маловероятно, по крайней мере в ближайший год...
Кархи (на самом деле он Кааркхэ, а я - Михаил, но это слишком сложно для обоих) беспардонно читает мои мысли, и в очередной раз пожимает плечами.
- В аптечке есть препарат, обезболивающее. В тройной дозировке летальный исход гарантирован, - говорю я.
- Зачем?
- Не хочу умирать от удушья.
- Не умирай. - изрекает Кархи.
Напоследок все же надо изловчиться и набить ему серую морду, думаю я. Какое-никакое, а удовольствие. Кархи плотнее прижимает уши к лысому черепу, отодвигается еще на полметра. Если подумать, взъелся я на него только от досады, что попали в аварию, а на спасательную команду рассчитывать нельзя. И теперь трактую каждое слово, как ехидство. "Не умирай" можно понимать, как совет воспользоваться "анадолом".
- О чем ты думаешь, Кархи? - спрашиваю я, валяясь на полу и поигрывая тестером.
Отсюда мне видна только тощая задница серого, обтянутая комбинезоном. Они почти как люди, только лысые, тощие и серокожие, с подвижными ушами. В этом и вся разница. Не считая разницы в мышлении. У телепатов оно, наверное, совсем иное. Они и звуковой речью-то вновь овладели после контакта с землянами, у самих это умение не использовалось с древних времен. Говорят, у них словарный запас не более пяти тысяч слов, в основном, абстрактных понятий.
- О тебе.
- И что ты обо мне думаешь?
- Отсюда не выйдешь. - "Ты отсюда не выйдешь", перевожу я с серого на нормальный.
- А ты выйдешь?
Кархи кивает в ответ.
- А как?
Кархи тычет длинным пальцем в потолок, словно хочет проткнуть его насквозь: - Выйду.
- И вернешься на базу?
- Да.
- А меня оставишь здесь?
- Да.
- И вернешься с помощью?
- Нет.
- Почему? - меня накрывает безразличие, в котором скользят искорки любопытства. Словно в детской игре в "да-нет", и то, что речь идет о моей жизни, азарта мне не добавляет. Кажется, я крупно ошибся в оценке количества кислорода в танке. Перед глазами пляшут цветные пятна, хочется спать. Я зеваю, но дожидаюсь ответа от серого.
- Мой выход. Ты увидишь.
- Это ваша тайна?
- Да.
- Но я же не сумею объяснить нашим, как вы это делаете!
Кархи молчит.
- Мы не сможем этому научиться! Кархи! Почему? - но он молчит.
- Но если ты вернешься, мы ведь все равно узнаем! Сообразят мгновенно! - но он молчит.
Минут через пять он шевелит ушами, разворачивая ко мне раковины, и говорит: - После диверсии шансы войны велики. После твоего возвращения - полны.
- Сто процентов? - переспрашиваю я.
- Да.
- Но почему?!
- Противник вероятен везде. Нет преграды. Но можно убить. Значит - убить всех. Раньше.
- Но если ты вернешься...
- Сразу уйду навсегда. - квакает Кархи так равнодушно, что до меня не сразу доходит.
Оказывается, я должен подохнуть здесь, чтобы понизить шансы на войну между нашими народами? Как военный, я, безусловно, обязан это сделать именно это. Смерть - мой профессиональный риск. Кархи сделает то же самое - он принадлежит к воинской касте, тут мы коллеги. Покончит жизнь самоубийством, доложив своим о происшествии. Не знаю, как он все это проделает, но я ему верю.
- Тебе это нравится?
- Оптимум. - крякает Кархи.
- Я не спрашиваю, будет ли так лучше! Я спрашиваю - нравится ли тебе это?
- Нет категорий личной оценки. - оказывается, и серый нервничает, иначе он выражался бы куда понятнее, он прекрасно говорит по-русски. А если уж переходит на язык словаря философии - все они поначалу изучали языки по нашим компьютерным программам, значит, не так уж ему по душе происходящее.
- Кархи, давай найдем способ выбраться и уцелеть.
- Вид важнее индивидуума.
- Значит, давай найдем способ выбраться, уцелеть и не стать поводом для войны. - предлагаю я, и вспоминаю любимую пословицу матери - "И на елку влезть, и жопу не ободрать".
- Поясни связь между деревом и целостью кожного покрова. - поворачивает он ко мне уши, и впервые на лишенной мимики физиономии проявляется не "улыбка" - бессмысленное повторение нашей, а некое подобие интереса.
Я смеюсь пару минут, пока не ощущаю, что смех не идет на пользу - становится труднее дышать, и пятен перед глазами становится больше. Надо же - выживание его не интересует, а вот пословица - вполне.
- Когда влезаешь на колючее дерево, легко оцарапаться. А нужно избежать этого.
- Смысл?
- Смысл, Кархи, в том, чтобы достичь сразу двух результатов, а не одного. Как раз наш случай. Выжить самим и не поспособствовать войне. Понимаешь?
- Нет. Слышу выбор, делаю выбор. Отсутствие выбора не допускается.
- Почему?
- Концепция выбора подразумевает выбор. Критерии выбора определены. Выбор делается.
- Кархи. Ты можешь телепортироваться на орбиту?
- Да.
- А с базы на свою планету?
- Нет. Расстояние.
- А меня на базу ты утащить сможешь? - задаю я самый важный вопрос.
- Да. - мгновенно отвечает Кархи.
Врать серые не умеют, у них нет даже концепции лжи. Их бесполезно обманывать - они мгновенно определяют разницу между намерением и декларируемым, и ориентируются на мысли. Кажется, они считают звуковую речь чем-то вроде слухового аппарата для глухих. Подпоркой для инвалидов. И если инвалид говорит то, что расходится с его мыслями, перестают обращать внимание на речь.
- Кархи, давай вернемся на базу и там разберемся.
- Нет.
- Тогда давай починим конвертер и подождем, пока нас вытащат.
- Запас продуктов пять суток. Небеллах...
Он уперся, понимаю я, принял решение, которое кажется ему оптимальным, и собирается действовать согласно нему. Заставить его силой я не могу - и встать-то не удается, и он попросту переместится на базу, дальше все будет по его плану. Зачем тогда сидит, почему не уходит, мне не хочется делать себе инъекцию в присутствии серой скотины...
- Я мыслю колючее дерево, - говорит Кархи.
- Потом обмыслишь, - я отворачиваюсь от него, прикрываю глаза.
Хочется спать - видимо, кислородное голодание берет свое. Во сне, к сожалению, я не умру. Если доползти до климат-системы, можно перевести температуру на -20, тогда я замерзну. Это попроще. Впрочем, есть "анадол", так что размышления мои тщетны и навеяны безвыходной ситуацией.
Кархи впервые опускается на пол, встает на ноги и отправляется к валяющемуся на полу конвертеру. С вялым интересом я смотрю на серую скотину, которая одновременно удерживает блок в воздухе и подсоединяет все штекеры. Он отворачивается, идет к ящику с ремонтными инструментами. Блок по-прежнему висит у стены. Кархи находит герметик, возвращается, накладывает швы и вешает конвертер на место, включает. Я жду гула. Тишина. Питания нет.
- Неполадка, - бросает Кархи и опять по-турецки усаживается в воздухе.
- Что это ты вдруг?
- Время мыслить. Ошибка.
- Слушай, давай попробуем подумать уже на базе. Там сейчас переполох, не до нас будет. Сядем в моей, ну, или твоей каюте - и подумаем, а?
- Нет.
- Кархи. Ну, shit... Ну выкинешь меня за борт, только и всего. Вместе выйдем, в конце концов!
И главное - не думать о том, что, оказавшись на базе, я, скорее всего, буду искать способ сделать ноги подальше от серой скотины. Впрочем, он прекрасно меня понимает, думаю я об этом, или нет. Профессиональный риск военного, повторяю я себе. Моя жизнь ничто в сравнении с миллионами, которые унесет война. Но, черт подери, это моя жизнь!
- Кархи, ты не думаешь, что можешь ошибаться насчет войны?
- Нет. Я вижу другие вероятности. Эта главная.
Я тоже нисколько не сомневаюсь, что она "главная", зная наших генералов и их вечную паранойю. Сейчас их еле-еле держат в узде, слишком уж заманчивы перспективы сотрудничества. Но узнай верхушка, что серые способны телепортироваться с орбиты на поверхность планеты - вспышки безумия не миновать. Впрочем, наиболее вероятным кажется другой исход: узнав о планах наших, серые нанесут превентивный удар. Кархи прикрывает веки в знак согласия.
- Тогда уходи, - говорю я, опять прикрывая глаза.
- Мое присутствие обременительно?
- Да!
- Небеллах... - вздыхает он, и ногами отправляется в каюту.
Теперь мне не видно его и не слышно. Наконец-то. Можно ползти к аптечке и делать свое дело. Всего-то одна инъекция в бедро. Если выбрать содержимое из трех шприц-тюбиков в стандартный.
- Вали к чертям, go ta hell an' be damnd... - бросаю я ему вслед.
Шаги возвращаются.
- Твои слова содержат проклятие. - звучит откуда-то сверху ненавистное кряканье Кархи.
- Да, да, да,и будь ты проклят трижды! - рычу я, поворачиваясь лицом в пол.
Все, что я хочу - чтобы он убрался побыстрее. Хотя бы из рубки. Я хочу умереть без него, без проклятой серой морды. Человек имеет право умереть так, как он хочет, уж если вынужден умирать во благо родной планеты.
- Четыре, - ровным тоном уточняет Кархи. - Четыре раза.
"Да хоть одиннадцать", хочется ответить мне, но я боюсь, что он никогда не уймется.
- Я останусь с тобой.
- Зачем, сволочь серая?
- Не увижу твою смерть, проклятие на мой народ.
Я раз пятнадцать проклинаю свой длинный болтливый язык. Про себя. Все время забываю об их сложных обычаях. Ну вот, накликал на свою голову серую морду, которая будет теперь сидеть возле меня до смерти. Ведь на базе строжайше запрещено было употреблять подобную лексику. Мы не знали, почему. Но подозревали, что дело в серых. И не употребляли - замеченный в поминании чьей-то матери или пославший товарища в направлении, кхм, фаллоса вылетал с треском. В карцер, до окончания экспедиции.
- Так убей меня.
- Нельзя. Обычай.
- Ну так проклятие на весь твой гребаный народ! Damn you an' all your people, bastard! - тщательно выговариваю я, стараясь не закашляться.
Меня приподнимает в воздух, теперь я вишу прямо напротив Кархи, который, прижав уши к черепу внимательно смотрит на меня. Я чувствую его интерес, хотя лицо у него каменное, а блекло-голубые рыбьи глаза кажутся пустыми. Наверное, немного нахватался телепатии, думаю я. Про такое говорили.
- Отмени слова. - говорит он.
- Не дождешься. Живите вместе со своими дурацкими суевериями...
Кархи, кажется, нисколько не огорчен. Я немножко научился распознавать его эмоции, по крайней мере, наиболее яркие из них. Он удивлен, да, но, похоже, не очень-то переживает за свой народ и мое проклятье.
- Приготовься. Перемещение. Дурное самочувствие.
Я не верю своим ушам. Всматриваюсь в серую физиономию Кархи, пытаюсь понять, изменилось ли на ней хоть что-то. Нет, все осталось, как было. Лицо-маска. Интересно, в какой еще обычай я вляпался, не подумав?
- Проклятый народ начало войне не дает. Проклятый народ не воюет. Проклятый народ должен видеть природную смерть проклявшего.
Если Кархи меня сейчас вытащит отсюда, до моей "природной смерти" еще лет пятьдесят, я надеюсь. Для наших я буду ценным заложником, гарантом против нападения серых. Удержит ли это наших от собственного нападения? Непохоже на правду. Напротив, развяжет руки тем, кто сейчас опасается мощи технологий серых.
Пытаюсь объяснить все это Кархи. Он кивает, соглашаясь, внимательно слушает меня. Пожимает плечами.
- Шансы неполны. Гораздо меньше до проклятья.
Сказать, что я удивлен - не сказать ничего. По каким критериям строит свои прогнозы Кархи - ума не приложу. Но, в конце концов, он представитель своего народа, и если считает, что так безопаснее - пусть действует по своему разумению. Мне не хотелось бы, чтобы земляне устроили полный тотальный геноцид серых, но если Кархи все устраивает - его дело.
- Не беспокойся, Мэкаэр, - говорит он. - Пока время жизни медленно течет к рубежу, изучаем концепцию перемещения по колючему дереву без ущерба. Шансы полны.
Я с трудом понимаю, о чем он говорит. Кажется, о том, что пока я буду служить антивоенным талисманом, серые найдут способ как-нибудь избежать нашей агрессии и не пострадать притом. Ну что ж - Кархи виднее.
- Скажи мне, Кархи... а что делает ваш народ с проклятыми, которые берутся за оружие?
- Безумцы не помнят обычая. Безумцев лечат, учат обычаю, дают свободу.
- Поставь-ка меня на пол, - говорю я, чувствуя, как губы расползаются в идиотской усмешке.
Кархи плавно опускает меня вниз, я поправляю комбинезон, приглаживаю волосы, стараюсь принять торжественную позу - нога мешает - и изрекаю:
- Тогда я проклинаю всю земную армию, каждого, кто в ней есть, каждого, кто вступит в нее, пока я жив.
Кархи заходится в смехе, похожем на кашель. Я тоже смеюсь. Надеюсь, серые как-нибудь выпутаются из ситуации, в которой вынуждены будут "лечить" наших сторонников войны. В конце концов, это их проблемы. Надеюсь, что обе стороны не решат, что проще свернуть мне голову и устроить межзвездную бойню. Надеюсь, наших генералов не очень прельщает перспектива угодить в палаты для буйных вместо победы или смерти...
Пока я пересчитываю свои надежды, Кархи берет меня подмышки.
- Дурное самочувствие, - напоминает он.
- Небеллах... - отвечаю я, вдруг понимая, как это можно объединить в одном слове два столь разных понятия. И еще раз с удовольствием повторяю: - Небеллах...