Благин Виталий : другие произведения.

Зомбиапокалипсис наших дней: 7

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я знаю мир - его судить легко нам, Ведь всем до совершенства далеко, Я знаю, как молчат перед законом, Я знаю, как порой молчит закон. Я знаю, как за хвост ловить удачу, Всех растолкав и каждому грубя, Я знаю - только так, а не иначе. Я знаю все, но только не себя. Франсуа Вийон.
  Глава 2
  
  База располагалась в здании КБО "Импульс", закрытого предприятия, работавшего на оборонку. Профессор Даромиров лет тридцать назад бывал в Буканске в рамках обмена опытом по разработке промышленных излучателей и антенн. За те четыре дня он исписал ценными заметками три блокнота, познакомился с узкопрофильными учеными мирового уровня и чуть не умер от отравления техническим спиртом. В командировочном удостоверении значился, конечно, симпозиум по осеменению крупного рогатого скота.
  В сейфе отдела кадров "Импульса" нашлись личные данные на сотрудников, и Профессор с близнецами, проехав по городу, завербовали в качестве помощников двух инженеров-электронщиков: Всеволода Васильевича и Давида Моисеевича.
  Между собой близнецы и Профессор договорились никому о проекте "Цирцея" не рассказывать.
  
  В сумерках, накрывших Буканск серой вуалью, трое людей пробежали через сквер у парадного входа "Импульса" и застыли у колес темного микроавтобуса. Близнецы покрутили головами, высматривая зомби, а Колян покорно ждал.
  - Чисто! - сказал Ярослав.
  Решетки на окнах и металлические двери по задумке администрации и правилам организации работы закрытых институтов должны были стать непреодолимой преградой для случайных воров и неслучайных охотников за государственными секретами. Теперь эти железяки защищали людей от зомби.
  - Колян, помоги, - сказал Иван.
  Братья уперлись руками в двери микроавтобуса и начали толкать его в сторону входа. Наркоман тянул и налегал всем весом с другой стороны.
  - Стой, приехали, - скомандовал младший из близнецов.
  С легкостью вскарабкавшись на крышу автомобиля, он помог забраться старшему брату и кодеинозависимому спутнику.
  Перепрыгнув на карниз над входом в "Импульс", Ярослав глубоко засунул руку в дыру в стекле, раздался металлический скрежет, и окно открылось вместе с решеткой. Массивная преграда выглядела внушительно и надежно, но, по сути, была муляжом.
  Люди забрались в комнату, и Ярослав закрыл окно и восстановил систему подпорок. Иван на цыпочках подошел к металлической двери и прислушался.
  - Интересно, Лето уже вернулся?
  - Надеюсь, что нет, - ответил младший из близнецов. - Честно говоря, у меня от него мороз по коже. Да, и не известно, как он на Коляна отреагирует.
  Иван достал из кармана ключ и отпер дверь. Выглянув в темный коридор, он махнул рукой - "Пошли!" и снова запер дверь, чтобы с улицы не забрались незваные гости.
  Близнецы двинулись вперед в слабом сумеречном свете, падающем через открытые двери кабинетов второго этажа.
  - Берегитесь! - раздался сзади истошный крик.
  Иван развернулся, пытаясь одновременно выхватить оружие, но Ярослав поднял сжатую в кулак ладонь: стой!
  К виску Коляна приставил пистолет мужчина, одетый в камуфляжный комбинезон и с лицом, вымазанным темной, маскировочной краской. Взгляд голубых холодных глаз вопросительно буравил близнецов.
  - Привет, Лето, - сказал Ярослав. - Отпусти его, пожалуйста. Этот человек с нами.
  Раздался металлический звук предохранителя, и "стечкин" спрятался в кобуру на бедре мужчины, на прощание моргнув черным зрачком дула. До новых встреч.
  
  С Лето близнецы познакомились случайно.
  Джип возвращался на базу с очередной "миссии Санта-Клауса", как называл Ярослав развоз еды, лекарств и воды по родному району. В качестве подаркопринимателей выступали соседи, учителя, знакомые по двору старики и старушки, дальние родственники, все, кто не мог выйти на улицу, чтобы обеспечить себя самым необходимым. Взрослые, зачастую, пожилые люди радовались помощи, как дети. Счастливыми людей делало не только и не столько появление пищи и воды, а осознание того, что их не забыли. В городе, оставленном официальными властями, городе с анархией и зомби на улицах, городе, полном смрада и страха, надежда и внимание ценились выше еды.
  Люди проявили фатальную беспечность и в час суда оказались не готовы к катастрофе. В обычном холодильнике обычного дома хватает еды на два-три дня, а если затянуть пояса и поскрести по сусекам, то и неделю можно протянуть. С водой и электричеством все намного хуже. Изнеженное благами городское человечество привыкло к легкодоступным запасам того и другого и разучилось делать запасы. В результате, когда "черный день" в отдельно взятом городе наступил, буканчане надеялись на скорое разрешение проблем и не готовились к длительной осаде. Когда вода в трубах и электричество в розетках исчезли, люди испытали шок. Из глубин памяти всплыли навыки, привитые девяностыми годами двадцатого века с общей неустроенностью и веерными отключениями цивилизации. В ход пошли неприкосновенные запасы гречки, а по вечерам на окнах квартир дрожали блики от пламени свечей.
  Первые два-три дня прошли терпимо, но отсутствие воды становилось все мучительнее. Постоянными спутниками буканчан стали жажда и вонь. Туалеты многоэтажек оказались переполненными отходами жизнедеятельности, потом ими оказались переполнены лестничные пролеты многоэтажек и дворы многоэтажек. Переполненные мусорные баки с гниющими остатками пищи создавали очаги вони. Трупы людей и зомби на улицах разлагались в июльском зное. Город смердел.
  Для людей, оставшихся в Буканске, носовые тампоны и дыхание через рот стали привычкой. В качестве компенсации отсутствию обоняния слух обострился и научился делить звуки на безопасные и опасные. Поэтому даже сквозь рокот мощного мотора джипа Ярослав расслышал выстрелы.
  Автомобиль мягко остановился, и младший из близнецов показал ладонью в сторону выстрелов. Старший тоже прислушался.
  - Проверим?
  "Подарки" они уже развезли, набор конденсаторов и несколько мотков проволоки по заданию Профессора нашли еще утром, и небольшое отклонение от курса казалось допустимым.
  Выстрелы раздавались на территории парка развлечений "Зеленый остров", и близнецы, оставив джип, двинулись на звук.
  На пригорке среди высоких деревьев, поодаль от каруселей, торговых палаток и кафешек стоял мужчина в камуфляже. Вокруг валялись трупы десятков зомби, а груда стреляных гильз и два пустых автоматных рожка не оставляли сомнений, кто вынес и привел в исполнение приговор мертвякам.
  Ярослав окликнул мужчину и подошел ближе, Иван спрятался под кустом можжевельника, чтобы издалека страховать брата.
  - Меня зовут... - начал младший из близнецов.
  Мужчина вскинул к плечу автомат и выстрелил в сторону группы зомби, показавшейся из-за здания ресторана "Гамлет". Ярослав оценил и экипировку - разгрузка с рожками и гранатами, кобура со "стечкиным" на бедре, АК-100 с коллиматорным прицелом и подствольным гранатометом - и меткость буканского Рэмбо: каждый одиночный выстрел убивал одного мертвяка. Таких парней Ярослав видел в армии, когда его рота пересеклась на полигоне с профессионалами одной из частных военных компаний. Между наемниками и солдатами-срочниками и даже контрактниками лежала пропасть. Одни захлебывались кровью и пороховой гарью настоящих войн, другим выпала более легкая доля.
  Очередной пустой рожок полетел к ногам, обутым в военные полуботинки, щелкнул затвор и за ним предохранитель.
  - Этот с тобой? - спросил стрелок, указывая в сторону куста можжевельника.
  - Да, - сказал Ярослав, стыдливо глядя в сторону.
  Он махнул рукой брату: выходи, засекли тебя.
  Под раскидистым дубом зиял провал свежевырытой ямы под рост человека. Рэмбо достал из груд тел зомби белую простынь в кровавых пятнах и разложил на краю могилы. Раскидав трупы, он бережно поднял на руки тело девушки. Из разорванного голубого платья свисали внутренности, на лбу под русой челкой чернел ожог выстрела, один из пальцев на руке отсутствовал, а следы множественных укусов и вырванные куски плоти говорили сами за себя.
  - П-помочь? - спросил подошедший Иван.
  Тело девушки, обернутое простынею, опустилось на дно могилы, и следом полетели комья земли. Чтобы зомби не вырыли труп, сверху холмик привалили двумя чугунными скамейками.
  Близнецы уже переглянулись и решили, что для их небольшой команды из трех ученых и двух зеленых недосолдат помощь профессионала будет неоценима.
  - Может, ты с нами пойдешь? - предложил Ярослав. - У нас тут база неподалеку.
  - Зачем? - спросил стрелок.
  Он смотрел на холмик могилы, голубые глаза оставались сухими.
  - Ну, - замялся Ярослав. - Мы тут пытаемся помочь людям, продукты привезти, воду, лекарства. Ты тоже мог бы...
  - Зачем?
  - И, - выложил младший из близнецов последний козырь. - Мы попробуем построить машину, чтобы оживлять зомби.
  - Что!? Разве это возможно?
  Голубые глаза, казалось, пытаются выпить близнецов, впитать, высосать.
  - Ну, здесь есть один ученый, Профессор, который разрабатывает излучатель, чтобы возвращать зомби разум. А мы ему детали достаем всякие, чертежи; помогаем, чем можем.
  - Хорошо, я пойду с вами, - сказал стрелок и добавил. - Зовите меня Олег Летов или просто - Лето.
  Когда возвращались к джипу, увидели двух зомби, застрявших в каруселях.
  Лето поднял автомат.
  - Они безопасны, - сказал Ярослав.
  Граната описала дугу в пятьдесят метров, и взрыв разбросал ошметки лошадок, машинок и слоников по ошметкам парка развлечений.
  
  Захват на горле Коляна разжался, и близнецы проследили взглядом за нырнувшим в кобуру пистолетом.
  - Лето, это Николай, - представил Ярослав наркомана.
  Он хотел добавить: "И он будет жить с нами", чтобы разрядить обстановку, но в голубых глазах на раскрашенном лице уже не было ни напряжения, ни вопроса. Только безразличие.
  - Детали и чертежи добыли? - спросил Лето.
  - Да, - ответил Ярослав. - Все, как заказывал Профессор.
  - Хорошо. Значит, завтра-послезавтра испытаем аппарат.
  Лето развернулся и ушел обратно в темноту коридоров второго этажа "Импульса".
  Ярослав глубоко вздохнул. В присутствии Лето он чувствовал постоянное напряжение опасности.
  - Тащи детекторами и документы Профессору, - сказал Иван. - А я проведу Коляна по базе, расскажу, что к чему.
  Младший из близнецов подхватил оба рюкзака и быстро скрылся в переходах. Старший повернулся к наркоману.
  - Пошли, осмотришься.
  Они в полутьме добрались до лестницы. В коридорах первого этажа тускло горели маломощные лампы, со стороны фойе раздавался гул дизель-генератора.
  - Институт строили лет сорок назад, - рассказывал Иван по пути. - Снаружи небольшое двухэтажное здание, а под ним еще два этажа подвальных помещений и огромный внутренний двор с воротами для выезда и высоким забором - военный подход. А ты, Колян, в армии служил?
  - Служил, отчим настоял. Говорил, что мужик без армии - не мужик.
  - А мама что говорила?
  - Она все за ним повторяла. Как отец умер, мать личную жизнь бросилась устраивать. То с одним попробовала, то с другим. А Борис, отчим, сразу жениться на ней согласился, к нам в квартиру переехал.
  - А после армии?
  - После дембеля я обратно в Питер не поехал, думал, здесь на югах задержаться, осмотреться. Так и завис на шесть лет.
  - Здесь, в правом крыле, у нас жилые помещения, - продолжал экскурсию Иван, открывая одну за другой железные двери. - Если не хочешь спать с другими, то можешь взять надувной матрас и выбрать один из пустых кабинетов. Главное, запомни: только из тех, что выходят во внутренний двор, чтобы никто снаружи не заметил свет и движение.
  - Вы боитесь, чтобы зомби не прознали?
  - Ну, и зомби тоже.
  Иван открыл следующую дверь.
  - Здесь кухня: консервы, вода, фаст-фуд. Ты, наверное, голоден?
  Пришлось задержаться, пока наркоман утолит голод двумя банками тушенки с гречкой, маринованными огурцами, сладким печеньем "Орео" и банкой "Пепси".
  - Спасибо, - сказал Колян, блаженно отвалившись от стола. - Крайний раз дня два назад ел или три.
  - Дальше пошли, пока тебя не разморило.
  В фойе у главного входа стояли стопки аккумуляторов.
  - Это для аппарата Профессора, - пояснил Иван. - По расчетам Всеволода Васильевича и Давида Моисеевича на один залп нужно шесть-семь штук.
  Колян поднял с плитки пола синею полицейскую мигалку с портативной батареей.
  - А это для чего?
  - Чтобы зомби привлекать. Включил, они сбежались на свет и звук, значит, путь свободен. У тебя, я так понимаю, с полицией натянутые отношения?
  - Понятное дело. Я же два года оттянул.
  - В смысле: в тюрьме отсидел? За что?
  - За паровоза.
  - Это как?
  - Парни знакомые попросили на шухере постоять, я согласился. А когда накрыли, то все успели драпа дать, кроме меня.
  - И чего?
  - Менты колоть начали, чтобы остальных сдал, я в отказ. Получил свою двушечку.
  - А если бы сдал?
  - Обещали отпустить. Но я же не крыса!
  Иван открыл железную дверь в тесную коморку. Внутри воняло соляркой и раздавался гул генератора. Толстые жгуты проводов через дыру в стене тянулись из коморки в подвал, на второй этаж и вдоль по коридорам.
  - Здесь раньше серверная была, теперь устроили электростанцию, чтобы наши умники могли и днем и ночью чертежи разбирать, в ноутбуках расчеты делать и платы паять.
  - Я тоже когда-то паял, - сказал неожиданно Колян.
  - Когда?
  - Я же еще в школе хотел инженером стать, как отец. Но после армии как-то не сложилось. Потом "двушечка". Теперь какой из меня инженер?
  - Чем занимался?
  - Работать пробовал, как все. Грузчиком устраивался на склад, но два раза выгоняли без зарплаты за недостачи. Типа, раз в тюрьме сидел, значит, вор! Но я же не брал!
  - Верю, Колян, верю.
  В тусклом свете ламп подошли к очередной железной двери. Внутри виднелись стеллажи с коробками, пакетами и бутылями.
  - Здесь у нас склад, - сказал Иван. - Вода, еда, лекарства.
  Последнее слово повисло в воздухе.
  - И по этому поводу, Колян, нам нужно п-поговорить.
  Наркоман опустил голову и, стараясь не смотреть в глаза старшему из близнецов, отвел взгляд в сторону. Впрочем, отметил Иван, как раз в сторону стеллажей с коробками лекарств.
  - Пока нас здесь, в "Импульсе", было шестеро мы с братом, Лето и Профессор с помощниками, то двери на склад не запирались. Приходи, бери, что нужно. Теперь ситуация изменилась, и, учитывая твои непростые отношения с кодеиносодержащими...
  - Я - наркоман, - пробормотал Колян.
  - Что?
  - Я - наркоман.
  - Не расслышал.
  - Я - наркоман! - крикнул Колян.
  Из пустых коридоров "Импульса" вернулось тяжелое, как приговор, эхо. Собеседники умолкли, вслушиваясь в гул генератора и шипение тусклых ламп.
  - Да, - сказал тихо Иван. - Ты - наркоман. И теперь это наша общая проблема. Сколько ты можешь продержаться без дозы?
  - 22 часа. Потом начнет ломать.
  - А где вы добывали кодеин после первого пси-удара?
  - Мы днем в отрубе были, а вечером, когда поняли, что к чему, аптеку бомбанули, чтобы стратегический запас создать. На этом три дня протянули, потом пришла тетка Ломка; день потерпели и в больничку подались.
  - Не побоялись к зомби соваться? - спросил Иван.
  - Когда ломает, то море по колено и сам черт не брат.
  - Понятно.
  - Что тебе понятно? - спросил с упреком Колян. - Тебя когда-нибудь ломало? Ты хотел вскрыться из-за ломки? Да, что там вскрыться. Ты готов был другого вскрыть за дозу? А утром от стыда клялся завязать, зная, что цена твоим обещаниям - 22 часа? Вернее, поначалу почти 30, потом 27, потом 24, а сейчас - 22 часа. Что дальше? Этот страшный вопрос: что впереди? Когда тебя закроют за очередное ограбление или застрелят при попытке? Сегодня? Завтра? У наркоманов нет будущего дальше двух дней. У наркоманов, вообще, нет будущего. Ни семьи, ни детей, ни карьеры, ни планов. Между ломками можно помечтать, как соскочишь, как станешь нормальным, как сможешь людям в глаза смотреть. Но, чем ближе ломка, тем меньше в тебе остается человека. Ты готов красть, угрожать, унижаться, молиться на того, кто пообещает дозу. Тебе приходилось когда-нибудь целовать сапоги?
  - Нет.
  - А мне пришлось. Когда-то накрыло со страшной силой, никогда ни до, ни после так не ломало. Я клянчил мелочь на остановке, а один цивильный в костюмчике и при галстуке вытащил лопатник и пообещал пятьсот рублей, если поцелую его сапоги. Я стал на колени и поцеловал.
  - Иначе никак?
  - Иначе мне пришлось бы его убить. У меня в кармане лежала заточка. А из лопатника торчали купюры. На несколько недель качественного кайфа. Если, конечно, дружки не обворуют. Цивильный сначала сделал вид, что не даст денег, но потом рассмеялся и отстегнул, мол, честно заработал. Если бы он обманул, то я бы его на месте зарезал.
  - Но ты же удержался, - сказал Иван.
  - Не моя в том заслуга. Никогда не думал, что стану наркоманом. До армии даже не курил, а в тюрьме со скуки попробовал таблетки. Когда с Серегой, что в больничке погиб, скорешились, то втянулся, подсел на кодеин. Серега на морфине плотно торчал и меня от иглы по-дружески отговаривал, слишком жестко ломает, соскочить невозможно.
  - А ты завязать пробовал?
  - Один раз пробовал. Когда ломало, я в парке на скамейке скрючился подальше от людей, а рядом, как назло, бабушка присела и достала из кошелки болеутоляющее. Такое только по рецепту достать можно или по блату. Когда я увидел полный пузырек таблеток, меня затрясло. Чуть не кинулся на нее с кулаками.
  - И что?
  - Подорвался с места - и бегом оттуда, а у выхода из парка у женщины сумку выхватил, чтобы на дозу наскрести. Тогда и понял, что всё, приехали, я - наркоман. А наркоманы - пропащие люди. Нормальные их боятся, барыги - наживаются, менты - висяки списывают. И все вокруг за людей нас не считают. Наркоманы - зло.
  Плечи Коляна поникли, глаза привычно уставились в пол.
  - Нет, - сказал Иван.
  - Что "нет"?
  - Не н-наркоманы - зло. Они больные люди. Наркомания - это настоящее зло.
  - Как ни назови, все едино.
  - Для меня - нет. Я хочу, чтобы ты вылечился. Чем я могу тебе помочь?
  Колян с удивлением посмотрел на Ивана.
  - Чем ты поможешь? Ничем. Разве что пристрелить во время ломки.
  - На том и порешим. А склад я оставляю открытым, надеясь на твою сознательность. Верю, что тебе по силам победить эту болезнь!
  Иван хлопнул Коляна по плечу и, развернувшись, зашагал к жилому блоку. В фойе его поймал Давид Моисеевич:
  - Вы-то мне и нужны. Из-за чертового компьютера у нас работа остановилась, поэтому Вы должны нам помочь...
  Ученый взял Ивана под локоть и подтолкнул в сторону подвала, а сам, довольно посвистывая, направился в столовую.
  Наркоман долго глядел вслед старшему из близнецов, потом достал из карманов мятые пачки таблеток и засунул поглубже между коробками на дальнем от входа в склад стеллаже.
  
  Иван спустился в подвал. В просторной комнате с разбросанными на полу инструментами, частями томографа и полусобранным излучателем за столом сидел Профессор. Глаза его были закрыты, а пальцы, казалось, жили своей жизнью. Два куска веревки в руках Даромирова переплетались замысловатыми узлами, в секунду распадались и снова соединялись. Профессор переложил оба шнурка в правую ладонь и связал очередной узел пальцами одной руки, после то же самое проделал левой.
  Это что-то вроде медитации, подумал Иван. Способ концентрации и расслабления одновременно.
  Профессор открыл глаза и убрал шнурки карман халата. Пальцы Даромирова слегка подрагивали.
  - Здравствуйте, Иван, Вы по поводу ноутбука?
  - Да, мне Давид Моисеевич сказал, что я должен...
  - Занимайтесь, - указал Профессор на компьютер. - Он слишком медленно работает, а времени почти не осталось.
  - Может, заменить на другой? - спросил Иван, оценив объем предстоящих работ.
  - Время! Мы уже настроили программы, нашли решение проблем совместимости, привыкли, в конце концов. Сколько времени мы потеряем, пока найдем замену и пройдем тот же путь на новом компьютере? Представьте, что это единственный ноутбук во Вселенной и попробуйте его починить.
  Иван погрузился в чистки, оптимизации и дефрагментации.
  Ноутбук принадлежал Всеволоду Васильевичу и, по всей видимости, был ровесником детей владельца. Когда ученые только начали проводить расчеты и настройки, Давид Моисеевич сразу предложил достать другой компьютер. На вопрос, что значит "достать"? Он уклончиво ответил: ну, позаимствовать новый в ближайшем неразграбленном магазине. Но Всеволод Васильевич хмуро похлопал по пластиковому корпусу: не быстрый, но надежный, сейчас таких не делают; на этом дискуссия прекратилась.
  - Закончил, проверяйте, - сказал Иван через полчаса, устало откинувшись в кресле.
  Он сделал все, что можно, с учетом возраста и непростой жизни пациента. Наверное, выбросить и "достать" новый было бы проще, но, вернув к жизни, старичка Иван испытал прилив гордости и удовлетворения.
  Профессор достал и нагрудного кармана красную флешку, вставил в разъем на ноутбуке и запустил несколько программ с незнакомыми Ивану названиями.
  - Да, теперь гораздо лучше, - сказал Даромиров.
  - Если скопировать информацию с флешки на диск ноутбука, то будет работать еще быстрее.
  - Нельзя, - покачал головой ученый. - Это государственная тайна и итоги моей работы последних трех лет в единственном экземпляре.
  - Почему в единственном? А в конторе?
  Профессор покачал головой.
  - Большую часть этих расчетов я три года делал дома и на даче. В конторе настаивали, чтобы я работал над установкой О-излучения для усиления и увеличения зоны поражения. Анти-излучатель мне разрешили строить только последние полгода, когда я ушел с должности руководителя лаборатории. Но прототип не закончен, и никакой теоретической базы в конторе нет.
  - Почему Вы с ними не поделитесь? Они сейчас очень заинтересованы в анти-излучателе.
  - Дело в том, что, во-первых, сейчас я только заканчиваю расчеты параметров параллельно со сборкой прототипа. Я не уверен, что он сработает с первого раза. Если сработает и эффект будет постоянным, то я, конечно, отправлю все данные куда положено. Во-вторых, так получилось, что все следы ударов со спутника вели ко мне. Не думаю, что сейчас мне поверят. Поэтому нужно иметь работающий прототип в качестве доказательства.
  - Но Вы же не виноваты в этой кат-тастрофе? - спросил Иван.
  Он с замиранием сердца ждал ответ. С одной стороны не верилось, что Профессор мог обречь десятки и сотни тысяч людей на кошмар зомбиапокалипсиса, с другой - эгоизм внутри нашептывал, что если Даромиров - виновник, то придется решать новые моральные дилеммы: как с ним общаться в дальнейшем, рассказывать ли остальным, или, вообще, сдать властям в обмен на выход из города. Волнений и тревог и без этих дилемм хватало.
  - Думаю, первый удар был несчастливым стечением обстоятельств. Говорят, раз в год и палка стреляет, а здесь - военный спутник с не до конца проработанным оружием. Если бы пси-удар пришелся на пустую территорию, то замяли бы все по-тихому.
  - А второй? Два - это уже не случайность.
  Профессор задумчиво потер подбородок.
  - Когда идешь к какой-то цели, а из-за нелепой случайности твоя карьера может рухнуть, то проще пустить расследование по следам "козла отпущения".
  - То есть Вас п-подставили?
  - Я хочу верить в лучшее, но иногда трудно сопротивляться искушению легкого выбора.
  - Ну, да, - сказал Иван. - Человек слаб...
  - Слаб? - переспросил Профессор. - Нет. Человек - разный. Сегодня поддался искушению, завтра устоял, послезавтра пожертвовал жизнью ради другого.
  - Обычно, люди последовательны в своих выборах: предал вчера, предал сегодня, предаст и завтра.
  - "Обычно"? Этим словом Вы ставите человека в рамку, вешаете на него ярлык. Но каждый день человек - новый, и каждый день имеет возможность сделать другой выбор.
  - Думаю, наоборот, - возразил Иван. - Если выбрал легкий путь один раз, потом другой, третий, то с каждым разом все труднее сделать иной выбор. Способ действия становится привычкой, а потом и частью характера. И решения уже принимаются не в сомнениях и душевных терзаниях, а на шаблонах сознания, на автомате.
  - Как робот?
  - Да, как программа. Момент осознанного выбора практически исчезает.
  При слове "программа" Даромиров едва заметно улыбнулся в бороду.
  - Но человек - не робот, он может измениться, передумать, раскаяться. Пока жизнь не закончилась, мы не можем сказать "он такой-то", человек может еще исправиться или оступиться. А, значит, нужно в него верить, давать шанс, помогать.
  Иван подумал, что Ярослав сейчас не преминул бы воскликнуть: "как вы до семидесяти дожили с таким подходом?", ввернуть что-нибудь назидательное: "жизнь коротка и на всех шансов не напасешься!" или при плохом настроении выдать совсем жестокое: "из-за излишней доверчивости вас и подставили".
  - Это все в теории, а на практике люди меняются редко, только под давлением обстоятельств или личных трагедий, - сказал Иван. - И если воткнули в спину нож, то другой раз проще спину не подставлять.
  - Да, - ответил Даромиров. - Так проще.
  
  У входа в подвал появился Ярослав.
  - О, а я как раз ищу, где ты запропастился.
  - Ваш брат очень помог мне с ноутбуком.
  - Видишь, какую полезную профессию ты выбрал, - с улыбкой сказал младший из близнецов старшему. - Даже во время зомбиапокалипсиса всем нужны программисты.
  - Мой сын тоже был программистом, - задумчиво произнес Даромиров. - Пожалуй, даже слишком "программистом".
  - Что значит "слишком"?
  Иван хотел добавить: "и что значит "был"?", но тактично сдержался.
  - Он увлекся программированием еще в школе, а после института уехал по специальному приглашению в Силиконовую долину. Его влекла тема виртуальной реальности. И чем больше он погружался в эту тему, тем больше укреплялся в мысли, что человечество обречено на виртуальную реальность.
  - Обречено?
  - Да. Люди неудержимо плодятся и размножаются, ресурсов ни на обеспечение нормального уровня жизни голодным миллиардам, ни на колонизацию космоса не хватит. Что остается? Или войны на уничтожение лишних, или чудеса вроде телепортации, или виртуальная реальность. Но не очки или шлемы, как сейчас, а полное погружение всего тела в капсулу или, если хотите, саркофаг. Питать такое тело можно безвкусной биосмесью, выводить лишнее - через трубки и катетеры, мышцы тонизировать электроимпульсами. Зато в вирте человек будет есть вкуснейшие блюда, покупать дорогие гаджеты, путешествовать, завоевывать, достигать.
   - А в чем польза от таких людей? - спросил Иван.
  - Главное, от них вреда нет: ресурсы не потребляют, Землю не загаживают, проблем не доставляют - ухмыльнулся Ярослав. - Кто же тогда будет обслуживать капсулы и обслуживать тех, кто обслуживает?
  - Роботы, например, или небольшое количество специалистов.
  - А экономика? Политика?
  - Сын в нашей переписке раскладывал все подробно, но важно лишь то, что теоретически возможна и симуляция ощущений, и совершенный эффект погружения, и неотличимость виртуальной реальности от физической. А если симуляция возможна теоретически...
  - Вы намекаете, что мы уже живем в матрице? - спросил Иван. - Типа, если для мозга нет разницы между виртуальной и реальной реальностью, то можно всех можно кормить цифровым миром вместо физического?
  - Идея моего сына заключалась в том, что мир не общий для всех - это слишком дорого с точки зрения вычислительных мощностей и постоянной синхронизации - а индивидуальный для каждого.
  - Получается, мира и людей вокруг не существует? Есть только наборы цифр - симуляции людей в моем виртуальном мирке?
  Иван представил, что все знакомые, малознакомые и совсем незнакомые люди - это лишь персонажи сна, готовые исчезнуть при пробуждении спящего. Представил мир без Профессора, без зомби и живых, без родителей, без Лены, без Ярослава. Такой мир Ивану не понравился. Мир без Ярослава оказался вообще не представимым.
  - В этой теории получается, что мы лежим обмотанные проводами и трубками, а нам показываются одно и то же интерактивное кино? - сказал младший из близнецов. - При всем уважении...
  - Почему же "одно и то же"? Все люди - разные, и кино у каждого - свое, - пояснил Профессор.
  - А чем определяется содержание фильма? Или каждый заказывает по желанию?
  - Думаю, зависит от целей киномеханика. Если он желает нам угодить или развлечь, то, может быть, поставит фильм по нашему выбору, а если желает нам добра, то поставит наиболее полезную картину для каждого.
  - Даже если это ужастик зомбиапокалипсиса?
  - Если в этом фильме мы сможем проявить себя наилучшим способом, то почему бы и нет?
  - Лето недавно рассказал, как некоторые напроявляли себя, - усмехнулся Ярослав. - Лучше бы их в детстве родители засветили как неудачный снимок.
  
  Иван вспомнил недавний разговор со спецназовцем. Близнецы и Лето проехали по улицам и набрали полный кузов пикапа автомобильных аккумуляторов. Вернувшись в "Импульс", сгрузили батареи во внутреннем дворике.
  - На складе места нет, поэтому таскаем в фойе, - распорядился Лето.
  На пороге появился Давид Моисеевич. Оценив на глаз объем предстоящей работы, он засучил рукава белого халата и принялся командовать:
  - Заносите сюда и складывайте пирамидой в центре, чтобы не рассыпались. А то будут под ногами валяться...
  - В центре не надо, - возразил Лето. - Мы планировали здесь проводить испытания прототипа, когда Профессор закончит сборку. А, значит, придется снова переносить аккумуляторы, чтобы освободить место.
  - Ну, что здесь такого? Надо будет, перенесем...
  - Лучше уложить их перед входом по типу стенки, чтобы и от пули могли защитить и зомби не пустили.
  Давид Моисеевич демонстративно расправил рукава и застегнул пуговицы на манжетах.
  - Ну, если моя помощь не нужна...
  - Лучше Профессору помогите, - сказал Лето. - А мы здесь сами управимся.
  И, обращаясь к близнецам, добавил:
  - Ставьте аккумуляторы, как кирпичи, в шахматном порядке от стены до стены, чтобы перегородить проход и даже самый маленький зомбеныш не смог пробраться.
  - Зачем вы так, - укоризненно сказал Давид Моисеевич. - Это же хоть и зомби, но дети...
  - Невинные? - спросил Лето.
  - Что?
  - Обычно такие, как Вы, говорят: "невинные дети".
  - Конечно - невинные, это же дети. И что значит "такие как я"...
  - Я бы мог Вам рассказать о "невинных" детях, - перебил ученого Лето. - Я насмотрелся на таких в разных странах. И выжил только потому, что понял: когда у "ребенка" в руках появляется оружие, он становится "врагом".
  - Дети невинны, пока взрослые не испортят их воспитанием. Тем более, у нас здесь не дикие страны...
  - Конечно, - усмехнулся Лето. - Поэтому расскажу Вам о здешних детях. Два дня назад я разведывал территорию в районе Западного моста и услышал шум на втором этаже одного из магазинчиков: рычание зомби и человеческая речь. Странное сочетание, не находите? Я забрался на дерево и заглянул в окно. Два мальчика-подростка лет четырнадцати поймали девочку-зомби, привязали к стулу, сняли одежду и...
  - Не продолжайте!
  - ... даже на телефон по очереди снимали. Кто их этому научил? Родители? Школа? Или сами придумали? Потом я узнал, что это была их одноклассница. В "диких странах" могут годами жить бок о бок, улыбаться при встречах, а когда появляется возможность - идут резать соседей. Я думал, что в моем родном городе не так, но получается, что люди везде одинаковы.
  - А что ты сделал с теми двумя? - спросил Иван.
  - Восстановил справедливость: их связал, а зомби развязал. Ни одно преступление не должно оставаться безнаказанным. Если ребенок совершает недетские поступки, то и обращаться с ним нужно как со взрослым.
  - Но это же дети... - пробормотал ученый.
  - Дети невинны, пока не понимают, что причиняют другим боль, а когда осознают разницу добра и зла, то должны отвечать свои решения.
  Ни Давид Моисеевич, ни близнецы не нашли, что возразить.
  
  По всей видимости, Ярослав хотел просветить Профессора о глубинах человеческой низости, но Иван решил, что эту историю Даромирову знать не нужно. Если в картине мира пожилого ученого у каждого есть возможность проявить себя с лучшей стороны, то незачем лишний раз мазать эту картину черными красками.
  - Б-брат, ты забываешь, что никакого Лето не существует, - сказал старший из близнецов, чтобы сменить неприятную тему. - Есть только п-персонаж твоего сна и его рассказ, как другой персонаж нехорошо поступил с третьим персонажем.
  Профессор улыбнулся:
  - Вы верно уловили суть, молодой человек.
  - Тогда для чего такие сложности? - спросил Ярослав.
  - Для науки и в назидание, - ответил Даромиров. - Я позволю себе на память процитировать одно из писем моего сына.
  Профессор прикрыл глаза и негромко продекламировал:
  "Может быть, когда закончится моя жизнь, я увижу надпись "Game Over" и откроется правда: что все мое бытие - это матрица, игра, пьеса, где я единственный актер. А все люди и события вокруг - это лишь мои отражения в зеркалах различной степени кривизны. Если нет друзей и врагов, нет близких и едва знакомых, нет кружков на капоте машины и нулей на счете, нет подиумов и провалов, то что останется после пробуждения? Только я, такой, какой есть; только я, каким стал. Что можно вынести из сна? Только послевкусие, ощущение, озарение. Значит, все, что ты делаешь - ты делаешь только для себя. Значит, нужно спрашивать не "что обо мне подумают другие?", а "что я подумаю о себе, когда, проснувшись, буду пересматривать запись жизни?". Хорошо ли я отыграл эту роль или режиссер кричал "Не верю!"? Как я, свободный от страхов и привязанностей, оценю свои нынешние действия?".
  - И как их оценит киномеханик? - иронично добавил Ярослав. - Интересная теория.
  - Мой сын превратил ее в практику и прожил так два месяца.
  Профессор умолк.
  Иван понял, что от "что значит "слишком?" они добрались до "что значит "был"?". Воспитание и такт подсказывали, что продолжение темы может быть болезненным для Даромирова, но любопытство оказалось сильнее.
  - И что п-произошло?
  - Он продал свой "феррари" и дом в Силиконовой долине и уехал в Индию.
  - Вы с ним встречались после этого?
  - Да, он приезжал три года назад на похороны матери. Вначале я подумал, что это не мой сын. Похудел, сбрил волосы, загорел, но дело не в этом. Глаза, взгляд... Это совсем другой человек.
  - Может, он в секту попал?
  - Не знаю, он не рассказывал, а я не спрашивал. Просто был с ним. До этого я жалел, что он принял обет безбрачия и у меня не будет внуков, но при встрече я понял - он нашел что-то важнее. Каждую секунду он находился рядом, гораздо ближе, чем кто-либо, но в то же время не оставляло чувство, что он шагает вдаль по дороге.
  - Куда?
  - К своей цели. К всеобъемлющей и далекой.
  - Точно секта, - резюмировал Ярослав.
  - Возможно, человек идет за своей мечтой, - сказал Иван. - И готов ради этого и на дауншифтинг, и на аскезу.
  - Я бы так не смог.
  Ярослав почесал затылок, потом шею и спину.
  - Все время о душе думаю и о горячей воде. Комфорт как воздух: когда легкодоступен, пользуешься и не ценишь, но без него - страдаешь.
  - Лучше бы ты, страдалец, чаще о душе думал, - сказал Иван.
  - В пирамиде потребностей современного человека: сначала душ - потом душа, - возразил младший из близнецов. - Мы как древнегреческие философы, которые могли о высоких материях потрепаться под винишко, пока рабы всю грязную работу делали.
  - Ты хочешь сказать, что забота о душе - удел сытых и празных?
  - Конечно! - подтвердил Ярослав. - Сначала нужно наполнить желудок, а потом наполнять жизнь смыслом.
  - А как же монахи, отшельники, аскеты?
  - Единичные исключения, лишь подтверждают правило!
  - Очередная клишированная фраза из тех, что звучат красиво, но смысла не несут, - пресек демагогию Иван. - Ты еще скажи, что люди проявляют больше доброты, когда становятся богаче.
  - Так оно и есть! Я, например, с удовольствием занимался бы благотворительностью, но приходится впахивать на двух работах, чтобы на нормальную машину заработать. Тут уже не до красивых жестов...
  - Можно сколько угодно говорить, что вопросы души интересуют человека только после удовлетворения вопросов желудка, но даже в первобытных обществах жрец котировался не меньше военного вождя.
   - Дикари-с, - сказал Ярослав. - Что с них взять?
  Братья собирались и дальше развлекаться диспутами на тему первичности бытия и сознания, но неожиданно вмешался Профессор.
  - Если позволите, - сказал он. - Этот спор напомнил мне позицию одного из учеников. Когда его спрашивали: "Почему Вы так не любите людей?", он отвечал: "Будут достойными людьми - буду любить".
  Даромиров на несколько секунд замолчал, словно перебирая в памяти воспоминания.
  - Но даже, когда через него прошли тысячи человек: коллеги, ученики, подопытные, он любил лишь себя. Думаю, если человек ставит на первое место вопросы желудка, то с ростом возможностей поменяются лишь масштабы цели: вместо еды - вкусная еда, вместо теплой одежды - модная одежда, вместо выживания - повышение значимости; до потребностей души, если они не связаны с признанием и статусом в обществе, дело так и не дойдет. Во всем должен быть баланс. А ставить потребности желудка выше потребностей души - путь кадавра, человека неудовлетворенного ни желудочно, ни душевно.
  Профессор улыбнулся и поднялся с места.
  - Что-то мы заболтались, а работе конца-края не видно и кроме нас ее никто не сделает. Если наверху встретите Всеволода Васильевича и Давида Моисеевича...
  - Обязательно отправим их в Ваш сон, - сказал Иван. - Нечего им по чужим шляться.
  
  Ночью Ярославу снилось, что он снова попал в окружение мертвяков. Кольцо сжималось, и Ярослав отбивался изо всех сил, пока не разглядел, что у каждого зомби знакомое лицо - лицо Ивана. Тогда Ярослав бросил сопротивляться, а зомби подходили все ближе и ближе, протягивая к нему руки. Когда скрюченные пальцы ближнего коснулись его щеки, Ярослав проснулся.
  Иван лежал рядом, в двух шагах от брата. Луч лунного света падал через окно на лицо старшего из близнецов, и тот ворочался и даже что-то бормотал во сне. Ярослав не стал вслушиваться, во-первых, это казалось чем-то заманчиво-предосудительным, вроде, чтения чужой переписки или подглядывания, во-вторых, и так было ясно, что беспокоило Ивана и днем и ночью. Спи, подумал Ярослав, спи; все обойдется. Старший из близнецов повернулся на другой бок и через время дыхание его стало ровным и глубоким.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"