Благодатский Артём : другие произведения.

Эгрегоры

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Два студента московского вуза исследуют научным методом то, чем ранее занимались лишь экстрасенсы и шарлатаны, и получают ключ к невиданному могуществу. Как они его используют, и кто получит выгоду в итоге?




Эгрегоры.

Повесть в жанре "лженаучная фантастика".

  

Памяти Михаила Харитонова.

  
   Осторожно! Содержит спойлеры к сериалу "Игра Престолов" и роману "Гиперболоид инженера Гарина".
  
   Сегодня в институт нужно было ко второй паре, но я привычно пришёл к середине первой. Моей мотивацией традиционно было то, что я немного поботаю сопромат перед семинаром, но, как обычно, я знал, что это самообман. Мне просто хотелось посидеть одному в полупустой институтской кафешке над дымящимся пластиковым стаканчиком местного кофе, крепкого и противного. Этот кофе Димка Елизаров с параллельного потока, по кличке Кентавр, в шутку называл отваром из бычков. Под утренний "отвар из бычков", среди редких, клюющих носом посетителей, в моей душе появлялось особое медитативное настроение. Постоянно сидящие внутри грусть и тревога рассеивались и сменялись какой-то светлой печалью пополам с надеждой на то, что жизнь длинная, я молод, и всё когда-нибудь само собой устроится. Я достал свою потёртую, в синей клетчатой обложке, тетрадь с конспектами и заданиями по сопромату, открыл её и начал выводить на полях длинные, ветвистые линии, сплетавшиеся в некое подобие лоз, на концах которых висели шестерёнки, рыболовные крючки, рыбьи головы, сверкающие алмазы и прочие выплывавшие из моего подсознания образы. Когда до звонка, возвещавшего о конце первой пары, оставалось минут пятнадцать, кафешка, которую всё тот же остроумный Кентавр, отравившийся в ней однажды чебуреками и блевавший потом весь день, окрестил "кишечной прачечной" или просто "Прачечной", начала наполняться посетителями, которым, как и мне, нужно было "ко второй". Нарастающий гул, толкотня, смешки, каждый второй из которых я почему-то автоматически принимал на свой счёт, влюблённые парочки, демонстративно занимавшиеся, по выражению Кентавра, "петтингом и лизингом" - в общем, мою светлую медитативную печаль как корова языком слизнула. Я допил свой отвар, поморщился, собрал вещи и начал пробираться к выходу. Особенно, конечно, раздражали парочки. У юмориста Кентавра, автора шуточек про лизинг, давно уже была девушка и, кажется, не первая. Для меня же, несмотря на мой четвёртый курс, тема отношений всё ещё была чем-то больным и запретным.
   Отгоняя грустные мысли, я решительно протиснулся сквозь экспоненциально сгущающуюся толпу и в два рывка преодолел два лестничных пролёта на второй этаж, до нужной мне аудитории, где уже собирались одногруппники. На первом ряду Витька-Ботан что-то ожесточённо набивал у себя в компе. Через проход от него о чём-то разгорячённо сплетничали наши девочки -- мой цепкий взгляд на автомате определил, что Марины среди них нет, и внутри разом откликнулись чувства одиночества и облегчения. Сзади расположилась тусовка Вагана Погосяна -- оттуда постоянно доносились остроты, матюки и ржание.
  
   - Ну да, Василий, верю, получишь ты "автомат" по сопромату, - вальяжным баском разглагольствовал Ваган. - Примерно тогда же, когда Казаков себе на Бэ-Эм-Вэ заработает.
   - Ой, Ваган, ну ты спетросянил -- раздалось в ответ скрипучее хихиканье Васьки Жебракова, - Казаков не знает, что такое Бэ-Эм-Вэ, он же из Самары, там все только на "Жигулях" ездят, у них сейчас "девятка" самый топ!
  
   Услышав свою фамилию в контексте дурацких подколок из уст Погосяна с Жебраковым, я рефлекторно поёжился, но отвечать не стал, сделав вид, что не расслышал. Хотя, конечно, как и любого приехавшего в Москву провинциала, меня изрядно покоробило, когда мой родной Саратов походя перепутали с Самарой. Жебраков был классическим шакалом Табаки из Киплинга - его стереотипное соответствие упомянутому образу и тот факт, что подобные типажи не исчезают при окончании средней школы и могут дожить до четвёртого курса, повергал меня в недоумение. Кроме брезгливости, к Ваське было трудно испытывать какие-то чувства. К Вагану же я испытывал смесь тихой ненависти и высокомерного презрения. Он был типичным мажором, сыном богатых родителей -- то ли нефтянка, то ли какие-то чиновники. Один из немногих с курса, он приезжал на занятия на собственной новенькой "Ауди", а излюбленной темой его разговоров было -- как бы поскорее раскрутить "предков" и поменять её на более крутой "агрегат". Ваган как перчатки менял смартфоны и девушек -- последнее прибавляло к моему спектру эмоций в его отношении ещё и зависть. С другой стороны, я всегда отдавал себе отчёт, что он не такой уж и тупой жлоб, каким кажется со стороны. Несмотря на высокомерные утверждения, что "мои предки весь этот МИСиС купить могут", учился Ваган не на платном отделении, а на общем и даже неплохо -- не то чтобы хуже меня. Иногда мне казалось, что расти он или я в другой среде, мы могли бы стать неплохими друзьями. Так или иначе, на деле я был лишь одной из многочисленных мишеней для его шуточек -- иногда просто дебильных, а иногда весьма обидных. По-хорошему, мне давно стоило как минимум научиться резко и дерзко отвечать ему, а то и подраться разок -- но мешала врождённая интеллигентская неспособность к драке (в последний раз это со мной случалось классе в девятом), а также не врождённое, но с детства вкрученное какой-то невидимой силой в голову представление о том, что с теми, у кого нерусская фамилия, лучше не связываться -- то ли потому, что за ними кто-то или что-то всегда стоит, то ли потому, что к ним надо относиться сугубо толерантно, иначе уже фашизм какой-то получается. В любом случае, эти рассуждения я прятал в скорлупу из уверенности, что персонажам вроде Вагана просто не место в нашем вузе -- в первую очередь из-за хамских манер, во-вторую -- из-за их твёрдого убеждения в превосходстве материальных ценностей над всеми остальными, что я считал недопустимым.
   Впрочем, мысли о Вагане, мажорах, хамстве, ценностях и толерантности вмиг улетучились из моей головы, стоило в приоткрытую дверь грациозно проскользнуть Марине. Рефлекторно среагировав на комплект знакомых "маячков" - форму причёски, лёгкий аромат знакомых духов, сумочку томатно-красного цвета и светло-зелёную блузку, моё подсознание погрузило меня в состояние блаженного отчаяния -- я наслаждался самим присутствием Марины рядом, одновременно паникуя от собственной беспомощности перед ней. Не позволяя себе откровенно пялиться в её сторону, я осторожно рассматривал Марину боковым зрением. К счастью, это мазохистическое созерцание было прервано явлением Николая Григорьевича или, как мы его звали между собой, Никанорыча -- нашего препода по сопромату. Никанорыча наша группа уважала и побаивалась, несмотря на то, что мы были уже далеко не первокурами и на наличие среди нас показательно хамоватых персонажей наподобие Вагана. Николай Григорьевич был сутул и горбонос, что делало его похожим на какую-то хищную птицу - ястреба или коршуна, а возможно филина. Сходство с последней птицей усугубляли очки в роговой оправе с круглыми, толстыми зелёными стёклами. Через эти диоптрии Никанорыч хищно высматривал себе добычу, чтобы потом вцепиться в неё и как следует проверить на практике сопротивление материала, из которого была слеплена жертва. Кроме того, он ввёл для своего предмета жёсткую рейтинговую систему, частью которой являлось то, что студенты, не набравшие за семестр необходимое количество баллов за решение задач и контрольных, не имели уже никакого дальнейшего шанса получить допуск к экзамену и благополучно распрощаться с сопроматом хотя бы на троечку.
   В аудитории воцарилась относительная тишина -- глаза филина всматривались в список группы. Каждый оценивал свои шансы на то, что его позовут к доске разбирать задачу. Мои были достаточно высоки -- а учитывая прошлый вечер, проведённый в институтском чатике и разнообразных блогах, и томное утро за стаканом "отвара из бычков" в "Прачечной", больше трояка мне за ответ не светило бы. Никанорыч поднял, наконец, голову от списка. Все напряглись.
  
   - Трофимов -- обратился преподаватель к нашему старосте своим хриплым голосом -- а вот скажите-ка мне, у вас в группе есть такой студент -- Черепанов Александр? Или он, кхем, величина мнимая?
   - Да нет, Николай Григорьевич, величина вполне действительная. Учится с нами с первого курса.
   - А почему, скажите мне тогда, его рейтинг чист, как руки настоящего чекиста? Он, вообще, на занятиях появляется?
   - Ну, как бы это сказать... в этом семестре практически нет. Так, мелькнул пару раз -- замялся Володя Трофимов.
   - Передайте ему, пожалуйста, что если он на следующем же занятии не появится, то шансы его на допуск к экзамену стремятся к нулю.
   - Хорошо -- продолжал мяться Володя -- только, хммм...
   - Что Вы мямлите, Трофимов?! С Черепановым проблемы какие-то? Так напишите ему или позвоните, разберитесь уже, наконец! У вас же явно есть чат там какой-нибудь групповой. Вы староста или дырка от бублика? Судя по вашей решительности, скорее, второй вариант.
   - Николай Григорьевич, Вы понимаете, - бросилась защищать Володю Катя Боброва -- Черепанов, если так можно выразиться, неординарная личность.
   - Да? И в чём же его неординарность? В том, что он, учась в Московском институте стали и сплавов, полагает, что ему не нужен сопромат? Действительно неординарно. Но крайне недальновидно.
   - Да тут такое дело, -- продолжала Катя, -- Черепанову нельзя просто так написать или позвонить.
   - Это ещё почему? Он у нас министр или губернатор? К нему на приём в очередь надо записываться?
   - Нет, наоборот совсем, какой из него министр. Он, скорее, на другом краю социальной лестницы. У него и обычный-то мобильник появился курсе на третьем, а уж смартфона, чтобы в наш чат его добавить, у него вообще нет.
   - Ну что ж, тут я могу вашему товарищу только посочувствовать -- голос Никанорыча потеплел. А что мешает вам ему на этот обычный мобильник позвонить?
   - Как бы Вам сказать помягче? Черепанов, он немного не от мира сего. И номер телефона свой никому никогда не давал.
   - Что значит "не от мира сего"? Медкомиссию ежегодную с психиатром и наркологом проходил? Очевидно, проходил. До четвёртого курса как-то доучился, предметы все сдал. Значит, всё с ним в порядке, что вы мне тут на человека наговариваете? А если у него какие-то проблемы, то это Ваша, Трофимов, задача, как старосты, выйти с ним на связь и выяснить, что случилось. И не только Ваша, а всей вашей группы -- вы же коллектив, всё-таки. Или в ваше время коллективы создаются только в результате корпоративных тимбилдингов и никак иначе? Неужели, никто с Черепановым не дружил, не общался никогда за все четыре года? Вот я за вас почему-то краснею сейчас, хотя я и не куратор вашего курса.
   - Да что за нас краснеть, кукуха-то у Черепанова поехала -- начал было с заднего ряда Васька Жебраков, примостившийся, как обычно, рядом с Ваганом. Но тут же приумолк и спрятал глаза под тяжёлым совиным взглядом.
   Никанорыч как-то надрывно и грустно кашлянул и подытожил:
   В общем, обидно мне как-то за вас, ребята. Когда я здесь учился, такое и представить было невозможно, чтобы студент полсеместра на занятия не ходил, а единственная отговорка группы, что он "не от мира сего". Побудьте людьми-то, хоть раз в году, узнайте, что с товарищем вашим творится. Про старосту я и говорить не хочу, какой из Вас староста? Так, слово одно. Ну, а если не разузнаете -- не видать ему ни допуска, ни экзамена в этом семестре. Но это уже на вашей совести.
   Мы притихли, поскольку таких проповедей от старого филина никогда не слышали. Обычно его с нами общение ограничивалось глубоким и дополнительно углублённым прорабатыванием задач по сопромату, а вся его критика сводилась к язвительным комментариям относительно наших способностей, как будущих инженеров -- своеобразная классика выступлений представителя "старой школы" перед зелёной молодёжью. Впрочем, к этому, привычному нам формату он и вернулся.
   - Ладно, мы и так уже почти десять минут занятия потеряли. Жебраков, к доске. Будем разбирать задачу номер шесть.
   Шестая задача была самой зубодробительной из всего блока заданий на сегодня. Васька почувствовал, что крепко влип.
   - Мссстит, сссука -- еле слышно прошипел он сквозь зубы, пробираясь к доске мимо Вагана.
   Никанорыч и впрямь решил отыграться на Ваське за его реплику насчёт "кукухи". Жебраков мучался полчаса, получил "неуд" и мрачнее тучи прополз на своё место на "камчатке", недобро переглядываясь с Погосяном и некоторыми другими парнями из группы. Остаток пары прошёл в приглушённом молчании, и никому не удалось вырваться из когтей филина с оценкой выше тройки, хотя меня сия чаша на этот раз миновала.
   Когда прозвенел звонок, и группа выкатилась в коридор на обеденный перерыв, все подождали, пока Никанорыч запрёт кабинет и удалится на безопасное расстояние и начали раздражённо-неуверенно обсуждать ситуацию.
   - Ну и мудила совковый этот ваш Никанорыч! Мы, вроде, за Черепановым горшки выносить не нанимались -- со злобной бодростью начал Ваган. С другой стороны, сходите, правда, выясните, кто-нибудь, что там с нашим чепушилой стряслось? Только, пожалуйста, кто угодно, но не я -- добавил он с глумливой улыбкой.
   - Да хер знает этого вашего Черепанова, он всегда мутный тип был. Может, в секту какую ввязался. Или на хмурый подсел -- начал пытаться отыграться на отсутствующем одногруппнике за плохое настроение после показательной порки Жебраков.
   - Какой, нафиг, хмурый, Василий? Ты когда последний раз хмурого торчка видел? Сейчас все торчебосы на мефодий перешли давно -- показал эрудицию Ваган.
   - Ой, да ладно вам! Не похож Саша на торчка, ни на "медленного", ни на "быстрого". У него и так по жизни не все дома были, зачем ему что-то употреблять ещё -- раздался голос Кати Бобровой. Может, он реально башней съехал, и ему помощь нужна?
   - Торчкам тоже помощь нужна. Тут семь бед -- один паштет, сдаём в дурку -- гоготнул Васька.
   - Ну хватит уже изгаляться, давайте правда подумаем, как и где его выцепить -- подал, наконец, голос Володя Трофимов. - Я у него несколько раз телефон спрашивать пытался -- и в позапрошлом семестре, и в прошлом, он только молчал, как устрица, и смотрел на меня, как будто я его прошу мне отдаться.
   - Сам же и изгаляешься -- подколола Трофимова Катя. Давайте вспомним, может у кого адрес его есть или телефон домашний? Их ведь не отключили ещё, домашние телефоны? Неужели никто с ним не общается и не общался.
   И тут раздался голос Марины, тот самый голос, при звуках которого я терял волю:
   - Погодите, я помню, что Саша с Павликом Казаковым раньше не разлей вода были. Павлик, неужели ты не помнишь никаких Сашиных координат?
   "Павлик" из уст Марины был двойным ударом под дых, после которого сопротивляться стало решительно невозможно.
   - Ну да, промямлил я... мы с Черепановым, вроде как, общались немного на прошлых курсах.
   - Ой, как замечательно! Ну, так ты, наверное, помнишь, где он живёт, у тебя же память всегда была такая хорошая -- продолжала гнуть свою линию Марина.
   - Да, я даже один раз у него дома был -- выложил, наконец, я, уже хорошо понимая, к чему всё идёт. Адрес не помню, но по памяти найду, наверное.
   - Павлик, ну ты просто спасение наше! - взорвалась показной радостью Марина. Ты ведь сходишь к нему, правда-правда? А то реально, блин, позор какой-то перед Никанорычем.
   - Пойдём вместе -- хотел предложить я ей, но слова предательски застряли в глотке, и вместо них вылетело сдавленное -- ну ладно, попробую.
   - Вот сегодня и сходишь -- подытожил, пытаясь вернуть себе остатки авторитета старосты, Володя Трофимов. Всего три пары ж. А где он живёт, кстати?
   - Да недалеко, на Шаболовской -- нанёс я сам себе добивающий удар. Все заулыбались -- до Шаболовской на метро было ехать одну станцию.
  
   После третьей пары я вышел из института в крайне мрачном настроении. Унылая дождливая Москва встретила меня октябрьской моросью и всеми оттенками серого, которые только можно было придумать. Вспомнился где-то недавно прочитанный факт о том, что у кошек, вопреки мнению обывателей, есть цветное зрение, но клеток, воспринимающих чёрно-белые тона у них просто на порядок больше, чем у людей, поэтому хоть яркие цвета котейки и различают, но мир для них в основном состоит из оттенков серого -- они могут увидеть разницу между тридцатью разными мастями серой мыши. Все москвичи осенью -- немного кошки, думал я. И один промокший грустный кот в моём лице сейчас зачем-то держит путь в логово другого, чокнутого кота, по фамилии Черепанов.
   Перспектива навестить Александра сразу пришла мне в голову, как только Никанорыч недосчитался его на занятии. И сразу напугала. Я и раньше, пока он отсутствовал полсеместра, подумывал, не зайти ли к нему -- ведь Марина была права насчёт нашей с ним "дружбы". Ну или точнее, единственным человеком, с которым раньше общался Черепанов в нашем институте был я. И это был не мой выбор.
   Саня Черепанов действительно производил с первого взгляда впечатление человека "не от мира сего", или "со съехавшей кукухой", как сказал бы мерзкий Жебраков, или всё такое прочее. При дальнейшем общении с ним это впечатление лишь усиливалось. Он был высоким, худосочным, сутулым, с широко расставленными глазами и заметно асимметричным лицом. Голос у Черепанова был сиплый, и разговаривал он подчёркнуто безразличным ко всему тоном, словно живой мертвец. Когда на первом курсе его записали в нашу группу, все мы подумали, что Саня -- просто безразличный ко всему кроме учёбы ботан, такой же, как Витька, всегда занимавший первые ряды и не подававший голоса ни по каким поводам кроме касавшихся учёбы. Мы их изначально так и прозвали: Витя-Ботан и Саня-Ботан. Однако, вскоре выяснилось, что, в отличие от Витьки, Саня не питает к учёбе в МИСиСе совершенно никакого интереса. То есть, учился он хорошо или даже отлично, все экзамены и коллоквиумы сдавал без труда, но вот занятия посещал нерегулярно, а иногда и вовсе мог забыть про зачёт или экзамен и схватить пересдачу, что для Витьки было просто немыслимо. Казалось, что институтская программа является для Черепанова не тяжёлой, но при этом обременяющей обузой, которую он стремился сбросить со счёта как можно скорее. Когда мы это поняли, про Саню стали ходить шпильки насчёт гениальности, соседствующей с аутизмом, как в фильме "Человек дождя", а кличку "Ботан" ему поменяли на "Зомби". Его особо не замечали и немного побаивались. Так продолжалось на протяжении половины первого семестра, пока в Москве не наступила серая кошачье-мышиная пора. Видимо, под её влиянием у Черепанова началось своего рода осеннее обострение, и ему стало необходимо живое человеческое общение. Cлучилось так, что в качестве жертвы он выбрал меня. Возможно, я чем-то был ему симпатичен, а может быть это был просто наилучший выбор на фоне Вагана с Васькой, Витьки-Ботана и других немногочисленных парней в нашей группе. С женским полом Саня, похоже, не общался принципиально -- ну или сокращал это общение до необходимого минимума.
   Компания Черепанова на первом курсе не была для меня особо назойливой или раздражающей -- он просто откуда-то образовался рядом, стал вместе со мной ходить обедать, гулять на переменах, иногда обсуждать учёбу или какие-то посторонние темы -- обычно они касались вопросов науки, не относящихся напрямую к нашей учебной программе. У меня тогда не было постоянной компании -- иногда я ходил есть в "Прачечную" или пить пиво с Кентавром, иногда прибивался к стайке симпатичных мне девчонок, порой проводил время в гордом одиночестве. Саня Черепанов на какое-то время стал моей незримой тенью. Народ вокруг посмеялся немного, Кентавр предположил, что раз за мной по пятам ходит зомби, то сам я -- лич* или некромант, но на этом всё внимание к нашему с Черепановым странному альянсу и кончилось. Впрочем, альянс этот касался в основном времени, проводимого в институте. После учёбы я уезжал к себе в общагу на Беляево, а Саня ехал вместе со мной одну остановку до Шаболовской, и на этом наши отношения заканчивались. Пару раз я предлагал ему вместе попить пива, на согласие, впрочем, не рассчитывая - мой скромный жизненный опыт говорил мне, что люди наподобие Черепанова обычно являются убеждёнными трезвенниками. Так оно и оказалось. Собутыльника, с которым можно было отвести душу или поговорить, скажем, о музыке я себе в лице Сани не нашёл. Зато он являлся порой настоящим "богом из машины" в отношении учёбы -- умел идеально объяснить решение любой задачи или предоставить готовое, если нужна была "скорая ботпомощь".
   Так прошли полтора года -- первый и второй курс. Хорошими друзьями мы с Черепановым не стали -- он всегда держал дистанцию. Однако, и не отдалялся слишком далеко, оставаясь моим незримым спутником на парах и переменах. Меня это не очень устраивало -- сам вид Зомби нагонял на меня какое-то уныние, ставшее моим постоянным компаньоном. Но никаких новых хороших друзей мне среди однокурсников завести не удалось, только прибавилась безнадёжная влюблённость в Марину, когда я пытался как-то сблизиться с женской частью коллектива. Неплохим приятелем я мог назвать разве что Кентавра, а все мои хорошие друзья так или иначе оставались за пределами МИСиСа - в других московских вузах или в родном Саратове. Так что, компания Сани Черепанова меня, скорее, устраивала, чем наоборот.
   Иногда Черепанов преображался. Его потухший взгляд вспыхивал, становясь буквально горящим, на впалых, бледных щеках пробивался лихорадочный румянец, а в глухом, безразличном голосе прорезывались скрежещущие, прямо-таки стальные нотки. Как правило это случалось с ним весной или осенью, при обсуждении научных проблем, обычно из области биологии. Как-то раз Саня целую неделю с остервенением просвещал меня относительно современных прорывов в терапии раковых опухолей, после чего развенчивал их все, утверждая, что рак -- болезнь системная и бороться с ним надо системно, а идиоты биологи стремятся разобрать его по винтикам, и каждый утверждает, что именно за его любимый винтик надо потянуть, чтобы побороть опухоль. Я, слушая эту малопонятную для меня информацию, спросил, наконец, что Саня делает у нас в МИСиСе - ведь раз ему так интересно системным подходом забарывать рак, не лучше ли было пойти учиться на биофак или в медицинский. В ответ я услышал тираду, полную грязной (с точки зрения Сани, конечно, который принципиально не матерился) ругани о том, что современные биологи учат не так и не тому, и пойдя на биофак, он сгинул бы от их извращённой системы образования, а медики -- вообще ремесленники, не сильно далеко в научном плане ушедшие от средневековых цирюльников. В МИСиС Саня поступил лишь затем, чтобы откосить тут от армии, учебная программа наша для него лишь прикрытие, хотя местами и небесполезное, а жизнь он хочет посвятить системному подходу к биологии, постигая его собственным путём, без извращений, которым учат в современных вузах.
   Подобные же яростные словоизлияния и превращение из зомби в оратора иногда вызывали у Черепанова политические вопросы. Я был подчёркнуто аполитичен, а он, как я понял, придерживался красно-коричневых взглядов, был полон ностальгии по канувшему в прошлое Советскому Союзу, однако всех современных коммунистов (как и правых патриотов) считал достойными высшей меры наказания "за обезьяньи танцы на обломках великой страны". Тут я даже не пытался спорить или что-то уточнять, обычно пропуская Санины тирады мимо ушей.
   Как-то раз, во время одного подобного весеннего обострения, речь в очередной раз шла о науке, а не о политике. Да, именно о науке. Саня пытался сформулировать теорию, объясняющую то, как потоки внешних космических излучений управляют всей жизнью на Земле. Это ему удалось на удивление хорошо -- я, ни бельмеса не соображавший в биологии, но уже владевший программой двух курсов инженерно-технического вуза заслушался, и воодушевлённый Саня предложил мне прогуляться пешком одну станцию метро до его дома, чтобы я потом сел на Шаболовской и продолжил свой путь к общагам. Я согласился, и мы проделали путь прямо до Саниного подъезда. Там он внезапно предложил мне зайти, пригрозив только, чтобы я не сильно шумел -- оказывается Саня проживал вместе с больной бабушкой. Дома у него мы разделись и прошмыгнули на крохотную кухоньку, Саня исчез на пару минут -- видимо предупреждал бабушку о таком редком явлении в их квартире, как гость, затем вернулся, мы попили жидкого чая из заварки, использованной как минимум раза три, с чёрным хлебом и солёными огурцами на закуску, Саня изложил-таки мне до конца свою теорию, и я ретировался, радуясь, что мне удалось сбежать из его логова -- хотя я видел только прихожую и кухню, ясно было, что обстановка там спартанская, с переходом в нищенскую.
   К третьему курсу Черепанов всё реже посещал занятия, отдаляясь, соответственно и от меня. Обычно он появлялся только на самых обязательных коллоквиумах и зачётах, умудряясь регулярно пропускать и потом каким-то чудом отрабатывать даже такую важную составляющую учебного процесса, как практикумы. Мне он сказал, что ему, наконец, "удалось зацепиться за краешек грандиозной научной задачи", и всё свободное время он будет посвящать ей без остатка. Я почему-то подумал, что Саня поменял стратегию и от своих хаотичных умственных метаний перешёл к практической работе в какой-то научной лаборатории, направление исследований в которой не шло вразрез с его взглядами. Я порадовался за него и одновременно облегчённо вздохнул. Общество Черепанова стало изрядно утомлять меня -- он становился всё более нелюдимым, во время его редких появлений в институте было видно, что он совершенно не следит за собой: всклокоченные, грязные волосы, засаленная одежда в пятнах, запах немытого тела. На заданный мимолётом вопрос о здоровье бабушки Саня отмахнулся -- жива, мол, и ладно. Я понимал, что общество Зомби, как его всё ещё звали однокурсники, довольно отрицательно влияет и на мою репутацию, а это вселяло в меня дополнительные порции неуверенности при моих робких попытках ухаживать за Мариной. Один раз, когда я достал билеты на концерт одной из её любимых групп и предложил сходить вместе, она рассмеялась и спросила: - А Зомби, то есть, Саня тоже с нами пойдёт? Я был жутко смущён, хотя и уломал её тогда всё же на поход. С тех пор, чем реже Черепанов появлялся в институте, тем свободнее мне дышалось, хотя эта свобода всё равно была перемешана с грустью, тоской и мыслями о том, что у Марины в любой момент может появиться "молодой человек", как выражалась она и её подруги.
   Очевидно, когда встал вопрос об отсутствии Черепанова и необходимости визита к нему, я сразу вспомнил наше общение на младших курсах, вспомнил, что знаю, где он живёт и понял, что страшно не хочу, а может просто и боюсь посещать второй раз его ветхое жилище. Перспектива лицезрения полусумасшедшего (а может и окончательно сошедшего с ума) приятеля, сидящего над постелью полумёртвой (а может и мёртвой уже) бабушки, казалась мне леденящей кровь и омерзительной. Кроме того я совершенно не хотел, чтобы о моих отношениях с Зомби лишний раз вспоминали в группе. Но Марина поставила мне шах и мат парой фраз. Я всё ещё никак не продвинулся на ниве выстраивания с ней отношений, но любая просьба из её уст, подкреплённая "Павликом" действовала на меня, как дудка, от звуков которой полосатый слон из старого мультфильма полностью терял волю. И вот, грустным котом по серой мышиной Москве я крался к логову Зомби, надеясь, что он ещё не полностью безумен, и не понимая, чего же я хочу -- помочь товарищу, или чтобы он больше никогда не появлялся на занятиях, окончательно и бесповоротно перестав быть моей то безмолвной, то излишне говорливой тенью.
   Нырнув в метро и выйдя на Шаболовской, я понял, что мне сейчас совершенно не хватает сил и храбрости вначале искать черепановский дом и квартиру по воспоминаниям годовалой давности, а потом подниматься туда и стучать в дверь (звонок, насколько я помнил, у Сани не работал). Словно какая-то неведомая сила старалась помешать мне, подавить мой дух настолько, чтобы у меня совсем не осталось воли дойти до Сани и сообщить ему необходимые новости. Я даже начал удивляться этому внезапному упадку, резко выделяющемуся даже на фоне обычного осеннего депресняка и острому нежеланию видеться с Черепановым -- всё же он был мне каким ни странным, но приятелем. Пьющий человек сказал бы сейчас, что ему нужно "сто грамм для храбрости", но я, хоть и любил выпить иногда пива, чувствовал сейчас какое-то инстинктивное отвращение к алкоголю. Урчащий желудок подсказал решение проблемы -- чтобы оттянуть момент встречи, я свернул к ближайшему торговому центру и поднялся на фудкорт. Он встретил меня разнообразием вывесок на любой вкус: итальянская пицца, блинчики, три-четыре ближневосточных и три-четыре азиатских ларька, какие-то совсем новомодные навороты -- спагетти с овощами и мясом, которые жарили прямо при клиентах на гриле, и, конечно, две золотистые арки, указывающие на "Макдональдс". Большинство ларьков сиротливо ждало посетителей, кое-где перетаптывались два-три человека, ждущих свои блинчики или шаурму -- и только перед кассами "Макдональдса" традиционно сгрудились в ожидании заветного биг-мака около пятнадцати человек. Я посмотрел на них и отчётливо понял, что мне хочется не спагетти на гриле, не шаурму и не гёдза на пару, а именно двойной чизбургер с хрустящим маринованным огурчиком и пряной томатно-горчичной смесью в сердцевине. А к нему -- сладкой, пузырящейся (я прямо ощутил пузырьки на языке) кока-колы. И отсутствие ждущих посетителей перед прочими лавками вовсе не является весомым аргументом в пользу этих лавок, скорее, наоборот. Спешно встроившись в очередь, я отстоял её и торопливо проговорил:
   - Мне, пожалуйста, двойной чизбургер. И ещё один роял, -- сорвалось у меня внезапно с языка, хотя изначально второй бургер я брать не собирался. - И колу вишнёвую, ноль-семь.
   - Картошку фри добавить? - задал дежурный вопрос услужливый кассир.
   - Да, добавляйте -- на автомате отозвался я.
   Через пять минут я уже сидел за столиком, вгрызаясь в чизбургер и запивая его колой. Огурчик в нём оказался не хрустящим, как в моём воображении, а каким-то вялым. Но я всё равно жадно откусывал большие куски то от одного бургера, то от второго, наскоро жуя и заглатывая их, словно я был каким-то пресмыкающимся. Вскоре обед слипся тяжёлыми комьями в моём желудке, от ватного вкуса булочек и приторной колы стало подташнивать, остывшая картошка намокла и скукожилась. О еде думать стало омерзительно и я, коря себя за жадность, исподтишка смахнул остатки бургеров, картошки и недопитой колы в стоящий неподалёку мусорный бак и стремительно покинул смердящий десятком кухонь фудкорт, размышляя попутно -- а за что все так любят этот Макдональдс, еду из которого невозможно есть уже через полчаса после приготовления? Любят, зная это и всё равно выстраиваются перед золотыми арками в очереди. Тут ведь не реклама уже, тут личный опыт -- я далеко не в первый раз врывался в это заведение с мыслями о хрустящем маринованом огурчике в бургере, а уходил с отвращением и чувством, будто съел пудовую гирю.
   Рассуждения о еде как-то вытеснили из головы мою нерешительность и я, почти не ориентируясь, пользуясь слепой моторной памятью, прошёл полтора квартала и оказался у черепановского подъезда. Без труда преодолев домофон с помощью вышедшего мне навстречу из подъезда жильца, я поднялся на третий этаж и остановился перед дверью, обитой ветхим серым дерматином. Помявшись в нерешительности ещё несколько секунд, я три раза постучал. Вначале было тихо -- я уже понадеялся, что никого нет дома, но за дверью послышались шаркающие шаги, она отворилась, и передо мной предстала согбенная старушка в сером платочке, с лицом, похожим на колобок.
   - Здравствуйте -- прошамкала она -- Вы из ТСЖ?
   - Д-добрый день -- чуть заикаясь, ответил я. - Нет, я к Александру Черепанову, из института. Он ведь тут живёт?
   - Са-а-а-нька! К тебе-е-е -- надрывно пискнула старушка. - Да вы раздявайтесь, проходите, вон, в комнату к нему -- добавила она характерным старушечьим говором и, развернувшись, исчезла за поворотом коридора.
   Я набрался смелости и толкнул дверь в комнату, ожидая увидеть привычного мне по последним встречам Черепанова -- заросшего, немытого, с полусумасшедшим взглядом. Однако, реальность быстро внесла свои коррективы в ситуацию. Небольшая комната была завалена книгами, а также разнообразным инженерно-техническим хламом -- светодиодами, компьютерными платами, мотками проводов, кусками канифоли и припоя, какими-то выточенными из металла деталями непонятного назначения. На подоконнике громоздились в десять ярусов магазинные картонки из-под яиц, заполненные почвой, из которой торчали ростки, по большей части завядшие. У окна стоял большой рабочий стол, на котором располагался старенький, видавший виды монитор, который лет пятнадцать назад ещё надо было отнести на свалку, а рядом с монитором располагалась, занимая собой большую часть стола, странная конструкция, вид которой заставил меня вспомнить машину времени изобретателя Шурика из старого советского фильма и детскую сказку про городок в табакерке. Конструкция сразу приковывала к себе внимание -- было ясно, что она является самым важным объектом в этой комнате, вокруг неё даже была протёрта пыль, и не валялось никаких посторонних предметов.
   А из-за стола с монитором и загадочной машиной встал мне навстречу Саня Черепанов. Но какой это был Черепанов! Совсем не тот маргинальный тип, которого я ожидал увидеть. Место неухоженных, слипшихся в сосульки прядей волос заняла короткая и агрессивная мужская стрижка. Одет Саня был не во что попало, стиравшееся последний раз неизвестно когда, а в простенькую, но чистую клетчатую рубашку и джинсы. И самое главное, взгляд его, обычно потухший или блуждающий, горел сейчас так, как это бывало с ним иногда ранее, когда его настолько увлекала какая-то идея, что он не мог не поделиться ей со внешним миром в лице меня. Такие перемены в Черепанове заставили меня вспомнить версию одногруппников о том, что его завербовали в секту. - Или -- пронеслась в голове серая тень -- у Сани появилась девушка, вот он и преобразился. Мысль о том, что подруга теперь есть даже у него, а я по-прежнему способен лишь тихо млеть и страдать от мыслей о Марине, совершенно не добавляла оптимизма.
   - Надо же, кто пожаловал! Паша! Неожиданный сюрприз! Чем обязан? - ухмыльнулся Черепанов, делая шаг мне навстречу и протягивая руку. Это тоже было не в его духе, раньше он не жаловал телесный контакт и предпочитал при встрече обмениваться устными приветствиями. Я несмело пожал протянутую руку, поздоровался и начал излагать ситуацию:
   - В общем, Сань, тут такое дело -- у нас по сопромату рейтинговая система, уже середина семестра, а ты на занятиях ни разу не появлялся. Никанорыч... это препод наш, велел нам тебя разыскать и передать, что если ты не явишься и на следующий семинар, то ни зачёта, ни экзамена тебе в этом семестре не видать.
   - Блин, тупо как-то получается. Сопромат -- хмыкнул Черепанов. Я ж его ещё весной проштудировал, как следует -- был уверен, что сдам, как подойдёт черёд. А вот про рейтинговую систему не подумал, всегда почему-то был уверен, что минет меня чаша сия, забыл подстраховаться. А почему вы сразу мне не сказали, ждали до последнего?
   - Ну что ты как маленький? Как тебе скажешь? В чатике нашем тебя нет, за неимением у тебя смартфона. Номер свой секретный ты никому не сообщаешь. Телепатии наш Володька тоже, насколько я знаю, не обучен.
   -Да, согласен. Тут я абсолютно зря не оставил контактов для связи. Всё характер мой скрытный. Ну ладно, и на старуху бывает проруха. Раз уж сели в лужу, будем выкручиваться. Кстати, о старухах -- продолжал Саня разговор то ли со мной, то ли с собой самим -- видимо, придётся задействовать радикальный план "Б".
   - План "Б" ? - непонимающе переспросил я.
   - Ну да. "Б" -- значит, "Бабушка"! Я давно подозревал, что когда-нибудь этот ваш МИСиС меня к нему вынудит. Видимо, настал этот миг. Буду оформлять академический отпуск по случаю ухода за тяжело больным родственником.
   - За бабушкой, то есть? А что с ней?
   - Да, какая разница -- в её возрасте у всех старушек болячек целый букет. Она в поликлиниках целыми днями просиживает, со всеми врачами на "ты", справки нужные соберёт уж как-нибудь. А я, получается, её единственный близкий родственник. Должно прокатить с академом.
   Столь потребительское и пренебрежительное отношение Черепанова к больной старушке меня, признаться, покоробило, что сразу отразилось на моём лице. Заметив это, Саня тоже скривился.
   - Что, Паша, думаешь о том, как я из родной бабки кровь сосу? А зря. Я и так за ней лет десять последних ухаживаю, без всяких справок и академов. И уколы ставлю, какие врачи назначат, и прочее. Думаю, без меня она столько не протянула бы. А уход в академ -- лишь тактический манёвр. Я с ней говорил уже, она не против.
   - Да кто я такой, чтобы в чужие семейные дела лезть. Я ведь даже не знаю, где твои родители -- вздохнул я. - Ты мне лучше вот что объясни, если это не секрет, конечно. Что у тебя за дела такие сверхважные образовались, что ты учёбу совсем забросил -- это во-первых? И почему ты вдруг имидж так поменял -- это во-вторых? - Про странную машину на столе я решил пока что не спрашивать, хотя чувствовал, что к ней мы ещё обязательно вернёмся, потому что она-то и является причиной всех произошедших с Черепановым перемен.
   - Ну что ж. Секрет-то он, может и секрет, Паша. Но, скажу прямо, ты сейчас ко мне очень удачно зашёл. Потому что любыми секретами иногда надо с кем-то делиться, а, скажем так, ближе людей, чем ты, у меня сейчас нет, бабуля не в счёт. Так что, как раз и расскажу тебе, что происходит. Тут не просто секреты -- мне твоя помощь может скоро понадобиться, - заговорщически проговорил он, уставившись на меня так, что почему-то стало не по себе. Садись, располагайся, я нам пока чайку налью.
   Пока Черепанов ходил на кухню, я более внимательно осмотрел его комнату. А посмотреть было на что. Прежде всего я жадно изучил взглядом аппарат на столе. Размером он был примерно с профессиональный музыкальный синтезатор, и такой же прямоугольный по форме. На этом сходство с синтезатором заканчивалось. Там где у последнего располагались бы чёрные и белые клавиши, из загадочной черепановской машинки под углом сорок пять градусов торчали вверх выпиленные из дерева плоские рогаточки разного размера. С левой стороны, там где у синтезатора располагалась бы большая октава, рогульки были размером посолиднее, примерно с классическую рогатку, какими пользовались дворовые хулиганы в прошлом веке. Далее размер рогулек постепенно уменьшался, и в правой части прибора они становились совсем крохотными, размером с крючки для ловли мелкой рыбы. Их было очень много -- по моим оценкам несколько сотен, а соседние рогульки сходного размера отличались немного оттенком и фактурой -- видимо, они были выпилены из разных пород дерева. Всё вместе это мне напоминало антенны радиотелескопа, которые я видел в одном подмосковном городке -- только там все они были одного размера и совсем других масштабов -- их ряд тянулся вдоль лесополосы более километра. Как слева, так и справа от массива рогулек- "антенн" на приборе было установлено по деревянному шару, надетому на металлическую ось. Корпус "адской машины" был также металлический и явно скрывал хитрую начинку. Было абсолютно очевидно, что прибор этот не серийный, а штучный, сделан кустарно или по спецзаказу. Представив количество времени и сил, затраченных на изготовление непонятного агрегата, я, наконец, осознал, почему Саня так забивал на учёбу последний год.
   Рассмотрев машину, я огляделся по сторонам. Помимо разбросанных в беспорядке на полу и на диване деталей, исследовав которые, я понял, что, отучившись четыре года в инженерном вузе, слабо понимаю их предназначение, комнату во множестве наводняли книги. Странно -- подумал я, - что практичный Саня не держит необходимую литературу в электронном виде. Ну да, может, это раритеты, которых в оцифрованном виде и не найти?
   Перечень книг удивлял своей эклектичностью. На нескольких полках стояли тома по теорфизу, дифурам, численным методам и тому самому злополучному сопромату, благодаря которому я здесь очутился -- короче, с одной стороны сжатая, а с другой -- углублённая программа нашего и ещё нескольких технических вузов. Ещё несколько полок занимала разнообразная литература по программированию, объём которой тоже заметно превышал программу МИСиСа. Дальше было интереснее. Целую полку занимали книги с такими оглавлениями, как "А.Г. Пучко -- Биолокация для всех", "Станислав Ермаков -- Книга начинающего лозоходца". "Мария Бриль -- Биолокация -- с чего начать" и даже "Г.М. Шаповалов -- Биолокация в вооружённых силах и правохранительных органах России". Я взял одну и быстро перелистал -- все страницы были в пометках и комментариях, оставленных знакомым мне черепановским почерком, среди которых, однако же, преобладали такие как "бред", "шлак", "отбросить" и тому подобные. Ещё одна полка содержала книги разных авторов с такими названиями, как "Экология духа", "ДЭИР -- Дальнейшее Энергоинформационное Развитие", "Информационная медицина -- Книга, которая лечит". На диване лежала книга за авторством некоего Дмитрия Верищагина, озаглавленная "Техника одушевления предметов -- как программировать энергоинформационные существа". Пол был тоже завален книгами, мне бросились в глаза "Волновой геном" и "Волновой генетический код". Отдельной стопкой на полу лежали тома в ярких чёрно-красно-жёлтых обложках с совсем уж крышесносными названиями, такие как "Оккультный Сталин -- расцвет красных магов". В голове начала складываться мозаика. Наш Саня Черепанов, поступив в МИСиС для откоса от армии, три года пытался искать системные решения глобальных биологических вопросов, таких как причины возникновения раковых опухолей. Эти поиски завели его в мутное болото, полное всевозможной лженаучной и шарлатанской писанины, в котором он и завяз, потеряв остатки здравого смысла, и теперь вынужден прикрываться старой бабушкой, чтобы взять академ и продолжать гибельную, но, видимо, столь увлекательную для него процедуру погружения в упомянутую трясину. Не вязалось с моими предположениями только резкое улучшение Саниного внешнего вида, его бодрый, даже боевой настрой и внушающий уважение загадочный прибор на столе. Впрочем - подумал я -- всё это недалеко уходит от изначальной версии про сектантство, а сектанты с цветущим видом -- это классика жанра. Осознав данный факт, я заметно погрустнел. Спорить с окончательно поехавшим на биоэнергетике и одушевлённых предметах Черепановым мне совершенно не хотелось. А ведь он вскользь упомянул, что ему зачем-то может понадобиться и моя помощь.
   Вошедший с двумя кружками жидкого чая и тарелкой с дешёвыми печеньками Саня вмиг прочёл, что написано у меня на физиономии.
   - Что, Паша, литературку мою смотришь? И, поди, все логичные выводы уже сделал?
   Я, осознав, что до сих пор держу в руках раскрытую "Технику одушевления предметов", вздрогнул и выронил книгу. Она упала на диван, раскрывшись на главе: "Ступень 1, шаг 2
   Ощущение эфирного тела".
   - Ну, скажем так, странновато тут у тебя... Штуковина эта -- я показал на прибор -- да и книжки, да...
   - Давай так -- рассудил Саня -- тебе проще, чтобы я тебе всё сам рассказывал или, чтобы я на твои вопросы отвечал? Рекомендую второй вариант -- иначе мы до ночи не управимся.
   - Х-хорошо -- согласился я с Черепановым.
   - Ну, тогда спрашивай.
   - Гм... - растерялся я -- что с тобой творилось весь этот год-то? Почему ты из института совсем пропал? И почему ты раньше был такой потухший и неприкаянный, а теперь -- словно родился заново.
   - Ну, насчёт института -- это просто. Ты, думаю, и сам знаешь ответ. Я ведь тебе говорил уже когда-то, что поступил к вам больше для отвода глаз, чтобы учиться поменьше и в армию не загреметь ненароком. А в свободное от учёбы время я пытался найти глобальную задачу, которую интересно было бы решать. И вот, не поверишь, примерно год назад я её таки-нашёл и вплотную приступил к решению. Это, конечно, столько времени съедает, что на институт его не остаётся даже на уровне "подумать", не то что "посещать все семинары по сопромату". Далее -- мой внешний вид и темперамент. Тут тоже всё просто. Вы ж всей группой надо мной подтрунивали, считая, что я чокнутый, да и ты не исключение. Небось, рад был, что псих Черепанов от тебя отвязался, наконец, когда я пропал. Да не стесняйся, я бы на твоём месте тоже рад был. В общем, в каждой шутке, как говорится, есть доля шутки. Не так уж вы были и неправы насчёт моего психического здоровья. Слава Богу, не шизофрения, но биполярное аффективное расстройство у меня было изрядной силы. Мне больше нравится старое его название -- маниакально-депресссивный психоз.
   Я про себя подумал, что "маниакально-депрессивный психоз" - это в точности про прежнего Саню, не то что невнятное "биполярное расстройство".
   - Ну так вот -- продолжал Черепанов, всё с большим энтузиазмом. Это вы меня за психа считали и стебались втихаря, но меня-то тогда моё состояние полностью устраивало... или, скажем так, я не думал над тем, как его поменять. Я ж не этот ваш Вазген или как его там, который каждый год новую девку себе клеит, меня моя внешняя харизма не волновала.
   - Ну уж Вазген, точнее Ваган, точно не мой -- раздражённо заметил я.
   -Да какая вообще разница, я его для картинки вспомнил. Я всё время думал над поиском глобальной проблемы, которую буду решать. А когда нашёл, то понял, что для её эффективного решения потребуются некоторые инструменты, навыки и качества. Среди которых -- необходимость эффективно взаимодействовать хотя бы с некоторыми людьми. Если помнишь, раньше мой круг общения ограничивался тобой -- теперь мне нужно было его существенно расширить. И харизма маниакально-депрессивного ботана с колтуном в немытых волосах тут была явной помехой. Так что, походил я немного в больничку за компанию с бабушкой, только к психотерапевту.
   - Что, в обычную поликлинику -- ужаснулся я. В моих представлениях психотерапевты могли быть только частными, берущими не меньше пяти тысяч за консультацию, а при обращении в районную поликлинику тебе сразу выписывали билет в дурку, где превращали тебя в овощ.
   - Конечно в обычную. Работают-то в основном не врачи, а таблетки, а рецепт тебе где угодно выпишут, если правильно пожаловаться. А в таком случае, как говорится, "зачем платить больше"? Тем более, у меня до недавнего времени денег не было вообще от слова совсем -- бабушкина пенсия да пособие для малоимущих. Ну, выписали мне таблеточек, пропил я курс несколько месяцев -- в голове просветлилось. А затем полазил немного по закрытым форумам биохакерским и обратил свой недуг себе во благо -- добавив к тому, что мне прописали, ещё немного легальной, ну или полулегальной фармы, депрессивный синдром полностью убрал, а вот маниакальный -- оставил. Он мне пригодился и пригодится ещё не раз.
   - А ты побочных эффектов не боишься?
   - Испугал ежа голой задницей. Я и так уже без пяти минут психом был. К тому же, цель в данном случае оправдывает средства. Если я сделаю, что хотел, то дальше могу уже в овощ, слюнями текущий, превращаться. Впрочем, думаю, до этого не дойдёт.
   Внезапно у Сани в кармане что-то мелодично тренькнуло, и я увидел, как он достаёт новенький смартфон. После рассказанного меня это уже не удивило.
   - Чёрт, вот же некстати! - Саня посерьёзнел -- на работе вечернее совещание обязательное. Обещали ж, гады, по офисам не таскать, когда к ним нанимался -- всё по удалёнке. Нет, говорят, регламент, корпоративный код, ко-ко-ко!
   Саня сплюнул и подытожил.
   -Ладно, совещание на работе меняет нашу диспозицию. Допивай чай, пойдём вместе до метро, я тебе дорасскажу, что успею, а что не успею расскажу в другой раз. Я ведь уже говорил -- ты мне в этом проекте нужен!
   Санины горящие глаза и его маниакальное безумие пугали меня, но в то же время необъяснимо манили, как огонь манит ночных насекомых. Я послушно допил чай и вышел в прихожую. Черепанов попрощался за нас обоих с бабушкой, и мы вышли на улицу. Уже стемнело, на смену огромной серой мыши пришёл исполинский чёрный кот. По пути к метро мы продолжили беседу.
   - А что за работа-то у тебя? Она как-то связана с твоей грандиозной идеей?
   - Связана, да, но не напрямую. Во-первых, мне нужны деньги для реализации проекта. На бабушкину пенсию того, что я замыслил, точно не провернуть. А там платят чуть меньше, чем в среднем по Москве, учитывая удалёнку. Согласись -- неплохо для студента. Но это не главное. Главное -- во вторых. Я устроился в одну фирму связанную с маркетингом, продакт-плейсментом, рекламой явной и скрытой. Если бы мне кто сказал, года два назад, что пойду в такое место работать -- придушил бы его на месте. Ненавижу всех этих профессиональных втюхивателей говна под видом повидла. Но, как говорится, не испачкав рук, сортир не построишь. Я к ним устроился программистом, писать коды для их внутренних разработок. А они мне, как сотруднику, на правах конфиденциальности и нераспространения дали для этих целей кой-какой свой уникальный софт. Я его, конечно, никому не распространяю, но в свободное от написания их говнокода время использую в своих собственных целях. А софтина действительно уникальная -- стоит того, чтобы запятнать себя сотрудничеством с этими моральными уродами. Для работы с ними и смартфон пришлось завести -- производственная необходимость. Впрочем, сдаётся мне, что меня скоро оттуда уволят. Хоть я основную работу и выполняю, но что-то мне говорит - они давно поняли, что фирма их мне до одного места, и на корпоративную их солидарность я клал, и цели у меня с их целями расходятся изрядно. Потому что они, конечно, сволочи, но не дураки. Точнее, не так -- толпа дураков, возглавляемых умными сволочами -- а у этих-то ушки на макушке. Но и я не промах -- софт их у меня давно уже взломан и спирачен, так что, пусть катятся скатертью на лёгком катере. Для денег я себе другую контору найду, не такую позорную.
   Я хотел спросить, в чём уникальность софта, который удалось присвоить Сане, почему он считает маркетологов настолько позорной кастой и каким образом его работа связана с одушевлением предметов, эфирными телами, волновым генетическим кодом и красными магами оккультного Сталина. Но тут мы подошли к метро, а поскольку ехать нам было в разные стороны, Саня попрощался со мной, завещав передать старосте, что у него тяжело больна бабушка, и он оформляет академ по уходу за ней (по его словам, планом "Б" он и впрямь собирался заняться в ближайшее время и даже обещал по этому поводу заехать в институт). Потом он оставил мне номер своего телефона, наказав строго-настрого ни с кем не делиться (всё же, старая его скрытность никуда не делась) и пригласил назавтра приехать на чай и продолжить беседу, поскольку главное осталось нерассказанным. На этом мы попрощались и спустились в метро. Уже под землёй, стоя в забитом вагоне и переваривая полученную информацию, я понял, насколько я заинтригован. Каким бы мутным ни было дело Черепанова, я уже хотел в нём участвовать.
    

 

   Доехав до общаги в Беляево, я взял в ларьке внизу горячий хачапури и пирожок с мясом и поспешил добраться до комнаты -- успеть съесть неостывшими. Пока я ждал лифт, мне встретился в холле второкурсник Глеб Орлов, носивший кличку Сокол -- но не за птичью фамилию, а за свою любовь к усатому "отцу народов" и ник "Сталинский сокол" на институтском форуме.
   - Здорово, Сокол -- обратился я к нашему сталинисту. - Слушай, а что ты, как видный эксперт, знаешь про оккультизм Сталина и расцвет красных магов в его эпоху?
   Глеб смерил меня недоумевающе-презрительным взглядом.
   - Ты меня троллишь, что ли, Пашка? Какие красные маги? Ну, был там один, Вольф Мессинг, но это мутная история.
   - Книжка такая есть -- Оккультный Сталин, Расцвет красных магов. Как думаешь, стоит читать?
   - Ну ты, Паш, даёшь! Или тебе делать нечего, или впрямь стебёшься надо мной. Это, вообще, небось фентази какая-то историческая про попаданцев. А если нет, то псевдоисторический бред, мусор, который продолжают таскать на могилу Вождя. Надеюсь, про ветер истории ты поговорку знаешь. Так что, если не стебёшься -- читать не советую. Поучи лучше сопромат, говорят, у вас на курсе опять Никанорыч зверствует. Ну или собрание сочинений Сталина почитай, если правда интерес есть.
   Удовлетворившись ответом эксперта, я добрался до своей комнаты, наскоро поужинал добычей из ларька, почистил зубы и долго ворочался в постели, пытаясь собрать в одну картину секретный софт для маркетинга, Санин биохакинг, красных магов Сталина и, самое главное, всё более манящую меня машину на Санином столе. Засыпая, я представлял, как сидя за этим столом, кладу ладони поверх деревянных шаров, торчащих из аппарата, и сотни деревянных рогулек-антенн отзываются на прикосновение подрагиванием, издающим приятное шуршание.
   На следующее утро я пришёл в институт к первой паре -- у нас был английский, который я старался не пропускать -- его вела молодая ещё довольно преподавательница, которая прогрессивно не общалась с нами на русском, а только на изучаемом языке, разбирала на занятиях интересные, недавно вышедшие англоязычные фильмы и приводила иногда аутентичных англофонов, с которыми мы могли вживую пообщаться. Расположившись на своём обычном месте, я кинул рюкзак на соседний, пустующий со времён исчезновения Черепанова стул, достал блокнот и стал делать в нём свои обычные полусонные зарисовки из тяжей, шестерёнок, рыбьих, змеиных и драконьих голов. Взгляд просканировал аудиторию и послал в подсознание сигнал, что Марины ещё нет. Я проверил сообщения в телефоне -- внезапно там обнаружилось послание от Сани: - Не забудь, у нас с тобой сегодня после пар важный разговор". С меня как рукой сняло остатки сна. Почему-то, я верил, что разговор правда будет важным, хотя Черепанов и признался мне лично в собственном психическом расстройстве, и я по-прежнему мог ожидать от него чего угодно. В конце концов, я даже не знал, правдой ли являются все его вчерашние рассказы про новую работу и секретный софт, но любопытство грызло меня всё сильнее и сильнее, перемежаясь с той тревогой, которая была для меня довольно обыденным состоянием по утрам перед учёбой.
   Дверь распахнулась, и туда ввалилась компания из Володи Трофимова, гогочущих Васьки с Ваганом и нескольких девчонок, среди которых была и Марина.
   - Эй, Малинка, садись поближе, дам эссе своё почитать -- небрежно бросил Марине Ваган, и внутри меня словно сжался то ли ледяной, то ли огненный комок. Фамилия у Марины была Малинина, и кличка Малинка вполне естественно прилипла к ней, наверное, ещё с раннего детства, но мне она казалась невыносимо, бульварно пошлой. Особенно ужасно было слышать её из уст явно заигрывающего с Мариной Вагана. Ещё ужаснее был её ответ:
   - Почему бы и нет -- задорно отозвалась она -- посмотрим на твой хвалёный оксфордский английский. Может, новенькое что, наконец узнаю для себя.
   Ваган регулярно хвастался всем и каждому тем, что учился в английской спецшколе, где всем им "ставили" "genuine Oxford English".
   - Ась, пойдём на третий ряд, почитаем, что там Ваган насочинял -- и Марина со своей неразлучной подругой Асей Кобылкиной, белёсой девицей с вечно приоткрытым ртом, прошествовали мимо меня и заняли места аккурат рядом с Ваганом и Васькой. Уже оттуда Марина вдруг обратилась ко мне:
   - Ой, Павлик, а ты ведь ходил вчера к Черепанову? Как он там, живой, вообще?
   - Да, кстати, что с Черепановым -- вспомнил запоздало о своей роли старосты вечно подтормаживающий Володя.
   Внутри меня, казалось, образовалась полость с вакуумом, всасывающим в себя как мои внутренности, так и мои эмоции. Ровным голосом я рассказал про вчерашний визит -- не правду, конечно, а заранее оговоренную с Черепановым легенду про больную бабушку и грядущий академ. От себя я приврал, что Черепанов обещал найти Трофимова и поговорить с ним на тему продолжения своей учёбы, когда будет оформлять отпуск. Таким образом, тема была, вроде как, закрыта, и я вновь уткнулся в свой блокнот, держа ручку трясущейся рукой.
   К счастью, буквально минуту спустя в аудиторию вошла преподавательница, которая поставила нам очередное кино на английском с субтитрами, в которое я как мог провалился, чтобы отогнать от себя невыносимую мысль про общение, да что там, про флирт Марины с Ваганом. Оставшиеся пары прошли, как в тумане, сквозь который мне, как прожектор светил факт -- Марина (вместе с примкнувшей к ней и, казалось, недовольной Асей) всё больше времени проводила теперь в компании Вагана и Васьки, кокетливо им улыбалась и смеялась вместе с ними над их дурацкими шуточками. Сил что-то сделать и как-то это исправить, равно как и понимания, что вообще делают в таких случаях, у меня совершенно не было. Нужна была какая-то внешняя помощь, но откуда её взять? Тут я тоже терялся. Раньше моим поверенным в подобного рода делах мог бы быть Кентавр, но за последний год мы с ним почти перестали общаться -- он погряз в собственных проблемах с отношениями -- и отношения и проблемы были, разумеется на куда более продвинутом уровне, чем мои. Был ещё один друг, которому я мог бы поплакаться в жилетку, и я, покидая институт, уже думал срочно вызванивать его на пару бутылок пива, а то и чего покрепче. Но тут в голове маяком зажглась спасительная мысль -- Черепанов!
   Нет, я не ожидал, конечно, что полусумасшедший асексуал-"биохакер", сидящий на антидепрессантах и бог весть ещё каких препаратах сможет выслушать мои нюни о том, как я теряю девушку, которая никогда и не была моей и, тем более, дать какой-нибудь дельный совет. Тем более, Саня по-прежнему был трезвенником, а отсутствие алкоголя само по себе изрядно понижало смысл подобных душеизлияний. Мне просто вспомнились его горящие нездоровым, дьявольским огоньком глаза. Этот огонь вёл за собой и нёс жизнеутверждающий посыл -- есть в этом мире цели и поважнее, чем красотка-четверокурсница. Такие, ради которых студентик-маргинал в одночасье преображается в сотрудника преуспевающей фирмы, что, опять же, является для него не целью, а лишь малозначимым средством. Опять же, я вспомнил, что уже обещал Черепанову после пар зайти и продолжить начатый вчера и крайне интригующий меня разговор. Твердеющей с каждым шагом походкой я направился к метро. Магия Черепанова действовала. Мне удалось оттеснить Марину и Вагана куда-то на задний план сознания, откуда они продолжали посылать через всё моё тело волны фоновой тяжёлой грусти, однако главный фокус моих мыслей был сейчас на машине с рогульками и "одушевлении предметов". С удивлением я подметил, насколько разные эмоции ощущал, идя к Черепанову вчера, когда, казалось, был готов на всё, чтобы отказаться от этой миссии и сегодня, когда видел в ней своё единственное на данный момент спасение. По пути к Сане я понял, что снова голоден, завернул в тот же торговый центр, что и вчера и на автомате пошёл к всё такой же, выделявшейся из прочих длиной, очереди в Макдональдс, клятвенно обещая себе не брать лишних бургеров. В конечном итоге, я взял-таки два чизбургера, утешая себя тем, что обычно я беру двойной, а эти -- одинарные. Я умял их на ходу, запивая неизменной колой, и через несколько минут уже стоял у черепановского подъезда. На этот раз, имея его номер, я подготовился и попросил скинуть мне код от домофона, чтобы не приходилось зависеть от случайно выходящих жильцов и ёжиться комком под октябрьским небом, переливающимся всеми мастями серой мыши.
   На этот раз Черепанов открыл мне дверь сам, помог раздеться и торопливо препроводил в свою комнату, усадив на диван. Моей волей сразу завладел его горящий взгляд, а моим вниманием - таинственная адская машина (кажется, она даже снилась мне этой ночью, как снятся иногда самые яркие дневные впечатления). Я заметил, что часть рогулек на ней поменяла своё положение -- раньше они были выстроены в идеально ровную линию, а теперь некоторые выбивались из обшего ряда. На стареньком мониторе было открыто окно со сложной координатной сеткой и нанесёнными на эту сетку разноцветными пятнами, отличающимися по размеру, форме и интенсивности окраски.
   - Что-то ты задержался, я уже жду тебя минут как двадцать -- возбуждённо проговорил мой визави, и я подумал, что сегодня Саня точно переборщил со своим биохакингом. Давай, дальше тебя буду в курс дела вводить. На чём именно мы в прошлый раз закончили?
   - На том, что ты нашёл цель всей своей жизни, а для её воплощения устроился на работу к маркетологам и украл у них какой-то хитрый софт. Что за софт-то хоть? Какой-нибудь "убийца 1-С"?
   - Ну, во-первых не цель всей жизни. В жизни я много ещё разных целей могу найти. Но задачу уникальную, которую я уже почти решил -- это да. Цель моя сейчас -- применить её на практике. Если получится, то многое вокруг нас поменяется. Очень многое. А во-вторых, софтом я всё это время легально пользовался, как сотрудник. Украл я его на случай плана "Б".
   - Так, стой, тогда уж на случай плана "Цэ". "Бэ" - это "бабушка", как ты мог забыть? Или ты академ через их софтину собрался оформлять?
   - Ценю твоё остроумие и наблюдательность, Паша. План "Цэ", конечно. А программа у них вот какая. Она работает с облаками тэгов, и это самая сильная программа данного профиля. Даже у гугла такой нет.
   - Облака тегов... - промямлил я. Это ж хипстерская мура какая-то.
   - На ближайшем уровне рассмотрения ты, конечно, прав. Но если мыслить более стратегически и правильно её применять -- сверхполезная вещь получается. Вот что такое облако тегов, по-твоему?
   - Ну, слова такие, вразнобой друг рядом с другом написанные разным шрифтом -- и все они, типа, к чему-то одному имеют отношение.
   - Вот! Правильно! Это набор понятий, которые все вместе связаны с каким-то заданным понятием. Причём, в облаке при помощи цвета и размера отражена и степень их взаимосвязи. И что особо важно -- связаны эти понятия друг с другом в умах людей, и у разных людей они отличаются. Ну, то есть, если я дам тебе понятие, то ты для него своё облако тэгов выдашь. Если какой-нибудь Асе Кобылкиной, то облако будет совершенно другим.
   - А причём здесь Ася Кобылкина? - холодок пробежал по груди при воспоминании о ближайшей Марининой подруге -- Откуда ты её вообще помнишь, тебе ж институт и группа наша до одного места.
   - Фамилия смешная, вот и запомнил. Ходила ещё всё время хвостом за грудастенькой этой... как её. Да не причём тут Кобылкина, она что, дама сердца твоего? - подколол Черепанов, глядя на мою помрачневшую физиономию, не представляя, как близок он к истине. Просто для примера привёл, что у разных людей для одного и того же понятия будут разные облака тегов, в зависимости от их пола, возраста и увлечений. То же самое верно и для разных социальных групп. А маркетологам, когда они какой-то продукт на рынок продвигают, нужно максимально точно анализировать, какие понятия с этим продуктом ассоциируются у разных целевых аудиторий. Чтобы потом втюхивать его им либо скрытно, демонстрируя только теги, без самого продукта, либо, наоборот, методом резонанса.
   - Методом резонанса -- это как?
   - Ну, смотри. Хотят они втюхать нам какой-нибудь отвар из бычков под видом кофе,-
   Я удивлённо ухмыльнулся -- не думал, что кто-то ещё использует этот термин.
   - Так вот. Делается рекламный ролик, в котором зрителю демонстрируется всё, что у него с кофе в положительном смысле ассоциируется. Белоснежная кровать, лежащая в ней красотка с лучистой улыбкой, целующий её небритый мужчина, наконец, дымящаяся чашка. И в конце - название этого их говнокофе -- чтобы всё облако кофейных тэгов с ним в резонанс вошло, и все теперь вместо кофе покупали эту баранью неожиданность, -
   Саня разошёлся, то ли с дешёвым кофе у него были связаны какие-то личные счёты, то ли просто "Остапа несло".
   - Софт же этот -- продолжал Черепанов -- как раз и нужен для создания максимально подходящего облака тегов для разных товаров для разных целевых групп. У него есть поисковые алгоритмы, при помощи которых он сам прошерстит любую базу данных, книгу..., да хоть весь интернет, и составит максимально точное облако для любого понятия и для любой аудитории. Самое прекрасное, что программа поддерживает все основные языки -- с ней работают филиалы компании по всему миру.
   - Так, вроде, понял. Ты вбиваешь в программу скажем, слово "мышь", задаёшь параметры, и она выдаёт тебе облако тегов, связанных с мышью для програмиста, для геймера и, скажем, для кота. Для кота с точки зрения человека, конечно.
   - Именно. При желании для русского, немецкого и французского кота можно отдельные облака, а можно "общекошачье".
   - Прекрасно! А зачем тебе-то оно? Я уже понял, что не "отвар из бычков" рекламировать.
   - Любую хорошую вещь можно использовать не по назначению. Лопатой можно землю копать, а можно дедушку убить. Помнишь, у кого-то из старых американских фантастов был такой рассказ, как буддийские монахи купили себе в монастырь особо мощный компьютер, который им помог решить "нерешаемую" головоломку, разгадка которой приводила к долгожданному для них концу света?
   - Да, помню, конечно. Только фантаст британский. Артур Кларк. "Девять миллиардов имён Бога", кажется.
   - Прекрасно, пусть хоть австралийский. Так вот, мне эта софтина для облаков тегов нужна примерно для такой же цели, только не столь глобальной.
   - Я так понимаю, вместо буддийских монахов у тебя будут красные маги Сталина -- ухмыльнулся я, показав на книжку на полу.
   - Ну... - Черепанов смутился. - Нет, конечно, но из каждой кучи мусора можно иногда выудить что-нибудь полезное. Или не выудить -- как повезёт. Я уж понимаю, что ты про меня подумал, увидев весь этот хлам на моих полках. Однако, при всей бредовости каждой книжки, их, хм, "облако" оказалось весьма и весьма полезным.
   - Вот как? Ну и что ж ты из них выудил? Рецепт бессмертия? Или одушевления предметов?
   -Случалось ли тебе -- с преисполненным важности видом вопросил Саня -- слышать про такое понятие, как эгрегоры? -
   После вопроса Черепанова что-то во мне напряглось, и я замялся. Слово точно было знакомым, только вот где я с ним сталкивался... Следивший за моим мыслительным процессом Саня решил дать себе передохнуть, а мне -- попытку самостоятельно ответить на вопрос.  Ворох ассоциаций пронёсся в моей голове, и я, наконец, вспомнил, при каких обстоятельствах сталкивался с понятием эгрегоров. Эти обстоятельства касались ещё одного из моих немногочисленных, но незаурядных друзей -- Генриха Миллера.
  
   С Генрихом я познакомился ещё в раннем школьном возрасте, в первом или втором классе, в родном Саратове. Мы жили неподалёку друг от друга в частном секторе и как-то сразу сдружились в одночасье, встретив друг друга на улице. Наше беззаботное детство прошло в исследовании саратовских дворов и подворотен -- что мои, что его родители были старорежимными сторонниками того, что детям надо больше гулять и меньше просиживать штаны за компьютерами и мобильными приложениями. Впрочем, контроль над Генрихом был чуть менее жёстким ввиду довольно большой занятости его родителей, так что иногда мы уединялись у него дома и тайком играли в "Доту", второй "Старкрафт" и прочие, не самые новые, но затягивающие, как наркотики, игры, предварительно подобрав нехитрый пароль, поставленный Миллером-старшим на домашний компьютер.
   Родом Генрих был из обрусевших немцев по отцу и из саратовской интеллигенции по матери. Отец его, имея вполне русское имя Виталий, страшно гордился своей немецкой родословной, потому и назвал сына "традиционно немецким" именем, которое, по рассказам Генриха, в современной Германии никто уже почти и не использует. Виталий Миллер с прусской педантичностью пытался сделать из сына "настоящего немца" в своём понимании, что выражалось в ежедневных зубодробительных уроках немецкого и регулярных хладнокровных экзекуциях ремнём, в стиле армейских традиций Фридриха Великого. Немецкий язык Генрих в итоге возненавидел, пока по протекции какого-то русско-немецкого саратовского клуба не съездил на год поучиться по обмену в Германию, где довольно бегло освоил-таки разговорную речь и научился виртуозно ругаться. Регулярные отцовские порки выбили из моего друга всякую способность к сопротивлению, поэтому в старших классах он был любимым объектом для гонений со стороны соседской шпаны, да и я, чего греха таить, позволял себе иногда себе отвести на нём душу. Однако, из белобрысого Генриха всегда пёр наружу какой-то необъяснимый оптимизм, которого хватало на десятерых. Обычным делом для меня было зайти к нему после школы совершенно подавленным, а выйти -- как после сеанса у хорошего психотерапевта. Когда настало время сменить школу на вуз, мы оба поступили в Москву: я в МИСиС на бесплатное, а Генриха отец в ультимативном порядке пристроил на платное отделение химфака МГУ -- видимо, образ химика тоже был тесно связан в его голове с тевтонским духом. Отучившись год и провалив сессию, Генрих устроил первый в своей жизни бунт, заявив отцу, что химия -- это не его, что он не желает учиться на платном отделении, перебиваясь от пересдачи к пересдаче, а хочет заниматься живописью и играть в театре. Разгневанный отец заявил, что Генрих, как сын, для него потерян, и, как следствие, ни копейки больше от него не получит. Затем, дабы выказать своё разочарование не только в сыне, но и в стране, он сделал то, о чём всегда мечтал и рассуждал, и чего втайне боялся -- эмигрировал вместе с матерью Генриха в Германию по всё ещё действующей программе репатриации. Там практически сразу произошёл их развод, поскольку супруга Виталия Миллера внезапно обнаружила, что настоящие немецкие немцы сильно отличаются в лучшую сторону от навязанного ей мужем образа, а сам Виталий не выдерживает с ними никакой конкуренции. В итоге Миллер-старший повторно разочаровался, на этот раз уже в женщинах и в исторической родине, вернулся в Саратов и крепко запил. Мать же, добрая женщина, регулярно присылала Генриху по несколько сотен евро в месяц, чтобы он имел возможность "найти себя в столице"
   В результате мой друг с его вырвавшимися наружу под отсутствием отцовского гнёта и зубодробительной программы химфака МГУ безудержным оптимизмом и общительностью, при отсутствии каких-либо ясных жизненных устоев и целей, стал являть собой странное зрелище. Не такое странное, как Саня Черепанов, но всё же. Он пробовал себя везде -- в музыкальных и танцевальных коллективах, в сообществах альпинистов и археологов, потом втянулся в йогу, потом стал интересоваться экстрасенсорикой и оккультизмом, параллельно увлёкся конспирологией и вступил в ряды какой-то маргинальной полузапретной организации. Я удивился, что интерьер черепановской квартиры до сих пор никак не заставил меня вспомнить про Генриха -- как минимум подборка книг прекрасно отражала текущее наполнение Генриховой головы. Даже пресловутые красные маги были бы там на своём месте.
   Я регулярно старался видеться с неуловимым Генрихом, моим другом детства, хотя у меня это и всё реже получалось. Несмотря на то, что я, как студент инженерного вуза, считал его увлечения и убеждения бредом сивой кобылы, мне были нужны, как вода, его воля к жизни и оптимизм. Порой, сидя рядом с ним с бутылкой пива в руке (сам Генрих стал убеждённым трезвенником, поскольку утверждал, что алкоголь препятствует открытию чакр -- мне, определённо, везло на друзей-абстинентов), я мечтательно внимал его рассказам про то, как он познакомился с гадалкой, которая по дружбе провела его через череду его прошлых жизней, в одной из которых он был существом, похожим на рептилию, а в другой -- на медузу, и мне хотелось, чтобы всё это было правдой. В другие разы я использовал своё почти уже высшее образование и формальную логику, чтобы по привычке немного самоутвердиться над Генрихом и показать ему, что его эзотерически-оккультные увлечения и утверждения в лучшем случае не стоят выеденного яйца, а в худшем -- тлетворны и опасны, и что самыми безобидными из них и отчасти полезными являются индийские танцы и йога. Как-то раз Генрих приехал к нам в общагу и пока мы с Кентавром пили пиво, а он -- какой-то привезённый с собой травяной отвар, мы услышали из его уст занимательнейший рассказ про сексуальные практики даосских монахов, один из которых специальной гимнастикой так развил себе сфинктер уретры, что мог при помощи пениса втянуть в мочевой пузырь чашу вина, а потом выпустить вино обратно в чашу. Это спровоцировало получасовой взрыв веселья и разыгрывание мной и Кентавром сценки "Даосский монах преподносит чашу вина китайскому императору". Генрих тогда изрядно обиделся, что, впрочем, не повлияло на нашу дружбу. Этот неутомимый любитель эзотерики умудрился откопать её даже в стенах покинутого им МГУ. Один раз он позвонил мне и потребовал, чтобы я вечером обязательно приехал на Университет, потому что там будет очень интересный и важный семинар. Я нехотя согласился, и Генрих провёл меня на бывший родной ему химфак, в аудиторию, где рыжий, очкастый, похожий на беса химик рассказывал что-то про видения пророка Иезекииля, зачитывая из Ветхого завета:
   "И смотрел я на животных, и вот, на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их.Вид колес и устроение их - как вид топаза, и подобие у всех четырех одно; и по виду их и по устроению их казалось, будто колесо находилось в колесе. Когда они шли, шли на четыре свои стороны; во время шествия не оборачивались. А ободья их - высоки и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз. И когда шли животные, шли и колеса подле них; а когда животные поднимались от земли, тогда поднимались и колеса. Куда дух хотел идти, туда шли и они; куда бы ни пошел дух, и колеса поднимались наравне с ними, ибо дух животных был в колесах. Когда шли те, шли и они; и когда те стояли, стояли и они; и когда те поднимались от земли, тогда наравне с ними поднимались и колеса, ибо дух животных был в колесах. Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их. А под сводом простирались крылья их прямо одно к другому, и у каждого были два крыла, которые покрывали их, у каждого два крыла покрывали тела их. И когда они шли, я слышал шум крыльев их, как бы шум многих вод, как бы глас Всемогущего, сильный шум, как бы шум в воинском стане; а когда они останавливались, опускали крылья свои."
  
   - Разве не очевидно, что описанные Иезекиилем "животные с колёсами" глазами современного человека выглядели бы просто как садящиеся и взлетающие вертолёты? - разглагольствовал он, явно опытный оратор, владеющий аудиторией -- Понятно, что пророку удалось заглянуть в будущее -- на то он и пророк. Каким образом он это делал? Современная наука таких вещей объяснить не в силах, но есть книги, читая которые, можно понять больше -- и докладчик погрузился в пространные описания мистических видений какого-то средневекового шведа Сведенборга. Мне стало не по себе. Если в первом вузе страны преподают такое, то что творится в моём родном Саратове?
   - Впрочем, как визионер, Сведенборг не достиг всех возможных вершин -- продолжал докладчик. - Гораздо дальше и шире него видел другой великий мистик -- наш с вами соотечественник с тяжёлой судьбой, Даниил Андреев. О его главном труде -- книге "Роза Мира" мы поговорим на нашем следующем семинаре. Я считаю, что эту книгу должен прочитать каждый образованный русский человек. А на сегодня всё, всем здоровья и удачи, до новых встреч!
   Несмотря на внутреннее возмущение всей этой эзотерической белибердой, я почувствовал, что история с вертолётами и видения Сведенборга чем-то меня зацепили. Позже я даже скачал себе "Розу Мира" и попробовал бегло полистать, но обилие на страницах книги крышесносных терминов, таких как "уицраор", "Шаданакар", "Гагтунгр", "шавва" и ещё десятков и десятков подобных словесных монстров привело меня к мысли, что автор просто свихнулся в тюрьме, сидя в которой он и писал эту книгу. Однако -- уверенность нарастала с каждой секундой -- именно листая "Розу Мира", я впервые увидел там слово "эгрегор", не имея, впрочем, никакого понятия о его значении. Значение обрисовал мне весьма пространно Генрих, во время одной из наших следующих встреч. Мы с ним гуляли по летней Москве, по Ленинскому проспекту, на фоне устремившегося в небо Гагарина, обсуждая какую-то его очередную эзотерическую блажь, кажется, всё ту же концепцию прошлых жизней.
   - Ну вот смотри, Генрих, - горячился я. - Если ты в нынешней жизни не помнишь свои предыдущие, то их, считай и нет. Тогда - это всё равно был не ты. И если ты в кого-то переродишься после смерти, то сразу себя нынешнего забудешь. Хуйня это всё на постном масле!
   - Не матерись! - внезапно резко осадил меня Генрих.
   - С каких это пор ты у нас в полицию нравов записался?
   - Не в полиции дело. Просто ты, когда материшься, ты себе вредишь.
   - Каким, интересно мне знать, образом?
   - Каждое матерное слово подключает тебя к мировому отрицательному эгрегору, а это отрицательно скажется на твоей карме.
   - Ага, так и будет. И чакры не раскроются. А что это за отрицательный эгрегор? Злой бессмертный горец Мак-Грегор?
   - Тебе бы всё стебаться. Тема очень серьёзная, между прочим. Эгрегор -- это такая невидимая энергоинформационная сущность...
   - В виде гномика -- не сдержавшись, расхохотался я.
   - Смейся, смейся... пожалеешь потом, лет через пятнадцать, карму чистить побежишь. Эгрегоры -- это реально очень серьёзно и важно. Через них сейчас все маги и экстрасенсы работают, некоторые, правда, неосознанно. Да и раньше вся магия через них осуществлялась, ещё со времён Древнего Египта. Только терминология другая была.
   - Магия... экстрасенсы... да, Генрих, тебя уже скоро галоперидолом насильно отпаивать придётся. А ну-ка, кастани фаербол -- тогда поверю. И ты мне толком так и не объяснил, что такое этот твой Мак-Грегор.
   - Ну смотри -- попытался ещё раз Генрих -- Представь себе, что много людей во что-то сильно верят. Представил? Ну так вот, эта вера и убеждения, исходящие от каждого человека, на тонком уровне встречаются, входят в резонанс и образуют энергоинформационное существо.
   - На каком ещё тонком уровне?
   - Ну, на эфирном, как тебе ещё объяснить.
   - Понятно. Дневной зефир струит кефир. И что это существо делает?
   - Оно на тонком уровне вступает с людьми, его породившими, в обратную связь. И начинает ими управлять. Постепенно к растущему эгрегору подключаются новые люди, он начинает питаться их энергией. Бывают эгрегоры относительно безвредные, а бывают крайне опасные -- все жизненные соки из человека могут высосать. И вот к такому опасному эгрегору ты подключаешься, когда ругаешься матом.
   - Надо же, интересно как! А что это за энергия? Потенциальная или кинетическая?
   - Потен... то есть, блин, эабыл, в чём между ними разница. Ни та, ни другая. Тонкая энергия, короче.
   - Мда, картина маслом. Четырёх лет не прошло, как у бедного Генриха в голове совсем не осталось знаний по школьной физике. Все их высосал злокозненный тёмный эгрегор. Одна тонкая энергия осталась. Осторожней, друг мой! Где тонко, там и рвётся. Ну что это за энергия такая? Современная физика знает четыре вида взаимодействий -- слабое, сильное, электромагнитное и гравитационное. За каким из них твой эгрегор прячется? Каким прибором его можно измерить?
   - В том-то и дело, что приборов таких нет. Единственный "прибор", которым можно улавливать тонкие энергии -- это человек.
   - Ну и почему я их не улавливаю?
   - Потому что во-первых, на самом деле улавливаешь, но не замечаешь. Во-вторых, у всех восприимчивость разная. В-третьих, тут нужна тренировка. Без неё не получится работать с тонкими энергиями и стать магом или экстрасенсом.
   - Отана как! Тренировка! И где у нас ближайший Хогвартс?
   - В Москве этих хогвартсов штук десять, разных уровней. Школа Бронникова, школа ДЭИР, школа Ксении Меньшиковой...
   - И чему там учат? - уже с меньшим сарказмом поинтересовался я, подавив внутри очередную шутку про волшебный плащ и волшебную шляпу.
   - На первой ступени -- ощущать тонкие энергии внутри себя и управлять ими. На последующих -- направлять эти энергии из себя на других людей и сущности. Потом, на высших уровнях, как раз и учат работать с эгрегорами, отключаться от вредных, использовать полезные в качестве энергетической подпитки.
   - Звучит, конечно, круто -- подытожил я. Особенно Великий Мировой Матерный Эгрегор. Но на деле -- очередная система конвейеров для отъёма денег у лохов.
   На том мы с Генрихом в тот день и расстались.
  
   - Да, ты не поверишь, кое-что про эгрегоры я слыхал -- вынырнул я из потока воспоминаний, - Эгрегор -- это, выражаясь совершенно ненаучными терминами, такая материализовавшаяся коллективная мысль или идея множества людей. Типа -- если сорок тысяч человек подумают про розовую обезьяну, то в какой-то параллельной нам реальности эта розовая обезьяна материализуется и начнёт там независимо существовать и заставлять этих людей приносить ей на алтарь бананы. Фигурально выражаясь, конечно. Эгрегоров этих много, как и общих мыслей у людей. Например, есть Великий Мировой Матерный Эгрегор. Если ты скажешь слово "хуй", ты навеки к нему подключишься, и он будет высасывать из тебя энергию до конца твоих дней. Но почему тебе это интересно? Ты же, всё-таки, за научный метод всегда ратовал, а это абсолютно лженаучная ересь!
   - Однако, - многозначительно прокомментировал мою тираду Саня, - где это ты всё разузнал?
   - Есть у меня друг один, он в этой теме сечёт.
   - Сечёт? Или просто ебанашка? - Мат из уст Сани меня неприятно резанул, раньше он никогда при мне не матерился. Мысль про зловредный матерный эгрегор-паразит внезапно показалась не такой уж и абсурдной.
   - Ну, я б не стал его так называть, он мне друг всё-таки. Но из этих двух определений ближе ко второму.
   - А я и не сомневался -- ухмыльнулся Черепанов. Я почти два года варюсь в этой теме и могу тебе с уверенностью заявить -- сечёт в ней по-настоящему всего один человек. И он сейчас перед тобой. А все вот эти, которые себя специалистами считают -- на деле лишь очередная система конвейеров для отъёма денег у лохов.
   Саня показал рукой на ещё одну стопку книг, лежавшую на полу сбоку от стола и до сих пор мной не замеченную. Я оглядел её и увидел знакомые имена и названия: Ксения Меньшикова, "Метод Бронникова -- пятая ступень", ДЭИР -- Дальнейшее энергоинформационное развитие, и ещё порядка десятка книг и брошюр с разными авторствами.
   - Ну, в общем, да, конвейер неплохой -- согласился я с Саней, вспомнив собственные рассуждения. - Мне когда друг мой про эти самые эгрегоры рассказывал, я сам подумал, что концепция очень красивая -- мол, мысли людей одушевляются и рождают энергетическую сущность. А потом я у него просто взял и спросил -- а где тот прибор, которым эту энергию можно измерить...
   Я осёкся, упёршись взглядом в устройство на столе. В мозаику в моей голове добавился ещё один, центральный, кусок. Меня охватили азарт и интерес.
   - В правильном направлении смотришь -- расплылся в самодовольной улыбке Черепанов. Впрочем, обо всём по порядку.
   - Давай по порядку -- согласился я, -- расскажи мне, всё-таки, более грамотным образом, что такое эти эгрегоры, с чем их едят, и как ты докатился до их изучения?
   - Ну, в целом ты всё правильно представляешь на обывательском уровне. Когда много людей во что-то конкретное верят или даже просто о чём-то конкретном думают, их мысли порождают некое... ну, назовём его существом. Притом, это существо потому и существо, что существует в своём пространстве уже независимо от людей, его породивших. Эти люди могут быть уже давно мертвы, в смысле, их первоначальное поколение. Если ты меня сейчас спросишь, из чего это существо состоит, и в каком пространстве обитает, я честно тебе отвечу, что не имею не малейшего понятия. Современная наука такими понятиями не оперирует -- точнее, многие прикладывают все усилия, чтобы никогда и не начинала оперировать. Комиссии специальные создают. Благодаря работе этих комиссий рассуждать про "тонкие энергии" или "эфир" - уже зашквар по определению, ни один учёный с дипломом тебе руку не подаст. Более того, он даже побоится своим коллегам рассказывать, что обсуждал с кем-то какие-то такие вещи. У них с этим всё очень строго, как с педерастами на зоне. Можно, конечно, разработать с нуля свою терминологию, как Андреев в "Розе Мира".
   - Ты и "Розу Мира" читал?
   - Конечно! "Розу Мира" должен прочитать каждый образованный русский человек. Хотя бы потому, что она отличным языком написана. Впрочем, я не утверждаю, что всё, там изложенное, суть истина, однако, понятие эгрегора в русскоязычной литературе впервые вводится именно в этой книге. Так вот, продолжим. Эгрегор, зарождаясь, получает возможность контактировать с людьми на подсознательном уровне. У него есть, что называется, ядро. Это та идея, образ или социальная конструкция, мысли людей о которой изначально его породили. Как верно говорил Маркс -- идея, овладевшая массами становится материальной силой. Он и не представлял, насколько прав. Или, как раз, очень хорошо представлял.
   - То есть, вокруг нас существует множество различных эгрегоров?
   - Имя им легион. Почти вокруг каждого понятия есть свой эгрегор. Они практически настолько же разнообразны, как биологическая жизнь. Есть эгрегоры маленькие, создающиеся вокруг небольших людских сообществ. У каждого школьного класса есть свой мини-эгрегор. Есть эгрегоры более крупные -- у каждой политической партии, страны, религии. Даже эгрегор русского мата, представь себе, есть, но он довольно безобидный, и его можно элементарно в своих целях использовать.
   - Как?
   - Да очень просто! В нужной ситуации подбери правильный крепкий оборот, да ругнись им как следует -- будет тебе на эмоциональном уровне эгрегориальная поддержка. Хотя, из особей, которые через каждое слово неопределённый артикль "бля" вставляют, этот эгрегор, наоборот подпитывается. Такое неприятно, типа вшей или глистов. Но не сильно опасно.
   - А откуда ты-то всё это узнал? Из этих книжек? Ты же сам говоришь, что они - по большей части поверхностная дребедень.
   - Из книжек -- путём тщательного анализа и отбраковки лишнего - узнал самые азы, плюс вещи, которые, скорее всего, соответствуют истине, поскольку сохраняются в неизменном виде у всех авторов, невзирая на степень их бредовости. Остальное -- продукт взаимодействия с отдельными, такими же, как я, "поехавшими", кто пытается, несмотря на табу изучать эгрегоры и сходные явления научным методом. Но абсолютное большинство информации -- продукт моих собственных изысканий -- тут Саня ещё раз гордо указал мне взглядом на стол с машиной и монитором, на котором светились кляксы на сетке координат. Кажется, я уже знал, что это за кляксы.
   - А как ты вообще додумался изучать вот это всё? Сам же говоришь, тема "зашкварная". Вроде, учился в техническом вузе, при этом системным подходом к биологии интересовался. А закончил сущностями, непонятно из чего слепленными и сталинскими магами.
   - Дались тебе эти маги. Объясню потом, зачем мне эта книжка была нужна. А вот как раз с системного подхода к биологии всё и началось. Напрочь не устраивало меня, как ты выражаешься, студента технического вуза, то, что современные биологи все взаимодействия в живых организмах сводят к химии. Я был всегда уверен, что помимо химических взаимодействий есть некие биополя, которые живую материю структурируют. Ещё в прошлом веке немало учёных этой темой интересовались и пытались данные поля как-то исследовать. Гурвич, например, Цзян Каньчжень. Но в нашем веке любое изучение биополей объявили, как я говорил, "зашкваром". И знаешь, что я тебе скажу. Не зря объявили. В кого не ткни сегодня, кто посмеет заявить, что этой темой занимается -- окажется или натуральный псих, -- тут Саня усмехнулся, -- или блаженный идиот, или откровенный шарлатан. Вон, видишь книжечки на полу, про волновой генетический код. Их автор себя как раз последователем Гурвича называет, идею красивую придумал, что хромосомы наши внешнее излучение собирают и его потом проецируют в виде голограммы, которая является матрицей для построения организма. А белки, углеводы -- они тоже есть и нужны, но ими всеми управляет эта матрица. Звучит обалденно. А на деле дядька -- и псих, и шарлатан одновременно. Почитал я его книжку -- в ней формул нагромождено, которые якобы работу биополей объясняют -- а я сразу вижу, что он сам не понимает, к чему тут эти формулы. Потом почитал, что он на форумах биологических по теме пишет -- девяносто процентов -- хамство и срач с другими юзерами. Потом пару раз с ним самим пообщался, и стало мне ясно, что товарищ на почве своей теории основательно крышей поехал. Ну и шарлатанствует помаленьку -- продаёт лохам какие-то диски с "волновыми матрицами", якобы омолаживающими. И таких как он -- абсолютное большинство. В общем, покрутившись немного в этой сфере я осознал -- хочешь исследовать биополя -- не высовывайся -- сразу заплюют, утопят и запишут во враги народа. И сразу же понял, что нужно делать. Если есть биополе неизвестной природы -- прежде всего необходим надёжный инструмент, чтобы его улавливать и характеризовать. Стал перебирать варианты, что таким инструментом могло бы служить. И вспомнил про лозоходцев.
   - Это которые с рогулькой воду и нефть ищут -- на слове "рогулька" я перевёл взгляд на черепановскую машину и её "антенны".
   - Именно они. Нефть, воду, полезные ископаемые. А их прибором является не столько рогулька, сколько они сами. Ну, точнее, когда их тело какие-то поля ощущает, рогулька начинает вибрировать. Из лозоходцев тоже большинство шарлатаны. Тут отличить очень просто -- лоза -- она и есть лоза. То есть, дерево. Те, кто рамки из проволоки с пластиком делают -- однозначные пройдохи. Начал я это дело пристально изучать, кое-с-кем из лозоходцев плотно пообщался -- они тоже люди довольно скрытные. Сам много экспериментировал. Думал вначале, что лоза обязательно должна быть из живого дерева -- оказалось, что и мёртвое сгодится. А вот от породы дерева очень многое зависит -- разные породы на разные поля реагируют. Точнее, повторюсь, это тело твоё на них реагирует, а дерево, как датчик, уже реакцию тела воспринимает и вибрирует. В общем, наделал я себе разных лоз, стал пытаться улавливать биополя. Ну а чем учёный от лозоходца отличается -- тем, что он свой эмпирический опыт обобщает и выводит из него закономерности. А я ещё и инженер, как-никак. Программу МИСиСа я освоил с большим избытком -- ну, ту часть, что мне была нужна для дела. И начал мастерить первые прототипы вот этого агрегата, на который ты так жадно смотришь. Выглядели они не так впечатляюще, но суть была та же. Человек -- оператор и одновременно приёмник сигнала. Лоза -- датчик, который сигнал улавливает уже от человека и преобразует в колебания и вибрации. И снимающий блок для подключения этого всего к компьютеру, чтобы информацию обрабатывать. Экспериментировал я, экспериментировал и понял, что большинство моих антенн улавливают через меня не сигналы от соседних живых объектов, а скорее, что-то из мира идей. То есть, стоит мне подумать о каком-то объекте или понятии, как некоторые антенны дают характерный сигнал.
   - Ну так, скорее, они как-то твою мозговую активность регистрируют. Этакий деревянный энцефалограф. Плюс, шумы всякие. При чём тут энергоинформационные сущности? Примени бритву Оккама!
   - Я тоже вначале так подумал. И про шумы, и про энцефалографию, и про бритву Обамы твою. Но что-то мне подсказывало, что не всё так просто. Потому что одно понятие с одним сигналом однозначно не ассоциировалось, как и один сигнал с одним понятием.
   В общем, долго я возился. Вначале все доступные мне типы и размеры антенн собрал вот в эту шайтан-машину и подрубил её к компьютеру с нормальным интерфейсом. А потом начал работать с теми самыми облаками тегов, устроился на работу к маркетологам, получил доступ к нужному софту -- вот тут-то у меня картинка и сложилась.
   - Всё-таки, он помешался на своих идеях. Как тот тип, автор книжки про волновой геном. Регистрирует непонятно что, шумы приборные, а мнит себя повелителем лозоходцев и королём экстрасенсов -- с разочарованием подумал я, а вслух спросил:
   - Не понимаю, объясни, всё-таки, как облако тэгов помогает тебе вычислять эгрегоры и отличать их от помех или от твоей собственной мозговой активности?
   - Сейчас объясню. Смотри, как работает прибор.
   - Ты его, кстати, сам собирал?
   - По большей части, да. Тут-то сопромат ваш и пригодился, а меня из за него отчислять собрались. Некоторые вещи, конечно, пришлось на заказ делать. Кое  с чем Дима Елизаров сильно помог.
   - Елизаров? Кентавр? Не знал, что вы общаетесь, - тут мне ясно стало, откуда Саня знает про "отвар из бычков".
   - Ну, да мы особо и не общались. Я его не посвящал в детали. Но мне нужен был хороший инженер, а инженер он первоклассный. Я ему поставил конкретную задачу, хотел денег предложить, сколько мог, но у него сразу глаза загорелись, он мне за спасибо всё сделал, настолько ему было интересно применить свои умения на практике. В общем, слушай дальше. Деталей, как я прибор проектировал, собирал, калибровал и настраивал я тебе раскрывать не буду. Во-первых, долго, во-вторых, уверен, что всего ты не поймёшь, а в-третьих -- ноу-хау. Назвал я его просто, "Лоза-5" - пятый в серии, как ты понимаешь. А работает он следующим образом. Я кладу руку на деревянную рукоять -- это пульт и становлюсь при этом элементом приёмопередаточного устройства, вместе с этой сборной антенной из лоз. Настроен он так, что реагирует на визуальный ряд, то есть, на информацию, которую я вижу глазами. Можно ещё дополнительно настроить на семантический ряд -- чтобы он реагировал на слова и фразы, которые я читаю. С аудиосемантическим ещё не пробовал -- только картинки и печатные слова. Каждому предмету, понятию, событию в тонком мире соответствует своя энергоинформационная сущность -- начав расписывать тонкости работы "Лозы-5", Саня перешёл-таки на "зашкварный" язык. Пространство там многомерное, но я работаю с двумерными или трёхмерными проекциями сущностей, которые легко отображаются на мониторе. Итак -- я кладу руку на пульт, программа демонстрирует мне картинку или слово, лозовая антенна засекает сквозь меня координаты сущности, соответствующей этой картинке. И рисует точку на координатах. Дальше шла самая долгая и муторная часть калибровки -- составление "словаря". Я искал на энергоинформационной карте координаты всех самых основных понятий русского языка и других языков, которые хоть немного знаю. Такие энергоинформационные "точки" - это ещё не эгрегоры, их нельзя назвать существами, они что-то вроде атомов или клеток. А вот эгрегоры устроены по принципу облаков тэгов, каждый из них -- облако из этих понятий или точек. Тут мне и пригодился софт от маркетологов. Его главное достоинство, как я тебе говорил, в том, что он выдаёт облака тэгов, максимально приближенные к тем, что существуют в головах народных масс. Найти с его помощью координаты основных порождённых человечеством эгрегоров не составило труда. Были, конечно, дополнительные сложности. Например, у некоторых точек-понятий могут быть и свои эгрегоры, обычно примитивные, но мощные. Классический пример -- секс. Это и базовое понятие, входящее в уйму других эгрегоров, но и собственный эгрегор у него сам понимаешь какой. Кстати, с помощью секса и некоторых других терминов я отмёл гипотезу, что прибор просто считывает мои мысли. Ведь я, как ты мог заметить, асексуал, поэтому облако тэгов вокруг секса для меня должно изрядно отличаться от среднестатистического. А прибор выдаёт, подключившись ко мне, в точности такое облако, какое предсказывает для усреднённого клиента наш замечательный маркетологический софт. Вот тут я всерьёз уже поверил, что "Лоза-5" не шумы ловит и не мысли мои читает, а через меня воспринимает информацию об эгрегорах из внешнего мира.
   - Короче, ты уверен, что можешь этим вот локатором отслеживать эти самые эгрегоры в параллельном измерении? -- изрядно устав от сбивчивых Саниных объяснений и так ему толком и не веря спросил я? Ну и что дальше? И расскажи уже, наконец, как эти эгрегоры на нас влияют, и в чём от них польза и вред? И почему твоя "Лоза-5" более продвинутая, чем экстрасенсы?
   - Эгрегоры питаются нашей энергией. Точнее, она находится на нулевом уровне их пищевой цепи. Чтобы эгрегор впервые появился, нужно, как мы уже говорили, чтобы критическим количеством людей овладела какая-то идея. Те люди, из чьих мыслей он зародился, изначально к нему подключены, находятся с ним в симбиотических или паразитических отношениях, в зависимости от типа эгрегора. Дальше какие-то люди могут от эгрегора отпадать, какие-то к нему подключаться. Наверху у них там целая экосистема. Они могут и друг с другом вступать в симбиоз, паразитировать, жрать друг друга -- пищевая цепь у них длинная и сложная. А мы в ней -- то ли одноклеточные зелёные водоросли, то ли вообще солнечный свет.
   - То есть, они и из нас энергию (боже мой, какую энергию, подумал я обречённо) сосут, и друг с другом сражаются?
   - Да, как-то так. Не всегда сосут, могут и делиться, если им это выгодно для каких-то целей. Не замечал никогда у себя внезапного окрыления, прояснения мыслей, приливов силы беспричинных?
   - Замечал, конечно, но это и физиологией можно объяснить.
   - Можно, можно. Моя теория ещё ждёт опытов, которые её однозначно подтвердят. Но того, что удалось пронаблюдать и записать уже хватит на десять докторских или на Нобеля, только вот Нобеля за такое не дадут.
   - Почему, кстати, ты в этом так уверен?
   - А помнишь я тебе говорил, что официальное научное сообщество от подобных исследований шарахается, как от проказы, а неофициальное состоит в основном из психов, пройдох и маргиналов. Я долго думал, в чём тут дело. А дело-то шито белыми нитками -- сами же эгрегоры и препятствуют изучению тонкого мира. Не хотят, чтобы мы к ним вторгались. Я, правда, полагаю, что они неразумны, по крайней мере, в нашем понимании разума. Скорее, на уровне низших многоклеточных. А мы для них -- одноклеточные, бактерии, а то и вовсе вирусы. Но механизмы защитные у них против нас есть, как и у моллюска какого-нибудь против бактерий. Эмоциональную реакцию подвластных им людей на определённые поведения и события они контролировать умеют. Равно как и ментальное состояние отдельных личностей -- вплоть до доведения до сумасшествия.
   - А как же тебе удалось их защиту обойти?
   - Маскировка. Думаю, у меня с моим маниакально-депрессивным синдромом было некое прикрытие против их активности. А в научном сообществе я тоже особо не отсвечивал, и меня на конкурс "Лжеучёный года" не номинировали. Впрочем, я уверен, что сами эгрегоры не способны отдельных людей из толпы выделять и на них точечно воздействовать. Кстати, по одной из версий их название происходит от латинского "ex grex" - "от толпы".
   - Ну, а теперь о том, чем я лучше экстрасенса -- продолжал рассуждать Саня, -- все эти специалисты по "биоэнергоинформатике" описывают базовое понятие эгрегора довольно точно, только вот потом начинают путаться в показаниях. Кто-то просто слышал звон, да не знает, где он. Я полагаю, твой приятель из таких. Кто-то и впрямь умеет работать с тонкими энергиями и даже немного с эгрегорами. Но они эти свои поверхностные знания используют в основном для выкачивания бабосов из простофиль. Могут даже чему-то обучить, школы свои организуют, секты. Новички обычно приходят в совершенный экстаз, когда им показывают, как можно силой мысли в своём теле разные ощущения вызывать. Под влиянием этого экстаза они несут сектантам деньги. Самые продвинутые из сектантов, те, что действительно умеют работать с эгрегорами, берут и подключают учеников к эгрегору своей школы, а он, питаясь их энергией, самих их ещё сильнее наполняет верой в чудодейственную методику и гонит наполнять карманы гуру. А у меня никакой экстрасенсорики -- чистая наука. Я сам ничего и не ощущаю, когда руку на пульте держу. Всё за меня делают прибор и софт.
   - А всё-таки, приведи пример ситуации, когда эгрегоры людьми управляют.
   - Ну, когда они там друг с другом воюют, у нас тоже на уровне стран войны происходят. У Андреева в "Розе Мира" такие особо хищные и воинственные эгрегоры, действующие на уровне государств, называются уицраорами. Более простой пример -- корпорации и бренды. У каждой есть свой эгрегор. Очень интересно наблюдать, что происходит в тонком мире, когда у нас одна корпорация другую покупает, например. И наоборот, иногда видно, как какой-то эгрегор в тонком мире погибает, а потом водимая им компания банкротится в течение недели. Очень часто случается так, что у нас образование, создавшее эгрегор, уже давно распалось и быльём поросло, а эгрегор его жив-живёхонек, питается энергией, людей к себе подключает. Классические примеры -- Советский Союз и Третий Рейх. Или, вот, почему, думаешь, столько народа ударяется во всякие древние забытые религии, язычество там и так далее. А потому что эгрегоры забытых религий тоже вполне ещё живы и стремятся набрать себе новое стадо. Создать новый эгрегор гораздо труднее, чем накачать заново силой ослабший старый. Хотя, с современными масс-медиа и пиар-кампаниями и новые сверхмощные эгрегоры можно печь, как горячие пирожки. Помнишь, небось, историю с коронавирусом несколько лет назад. Сделано идеально, начиная с красивого названия "брендового" и заканчивая тем, что "короной" уйма знаменитостей напоказ переболела. Эгрегор вырос, как на дрожжах. До сих пор никуда не делся и долго ещё жить будет, срок жизни у них неопределённо долгий.
   - Всё ещё не могу поверить, что какие-то эфирные облака управляют лично мной.
   - Да почти каждый день. Неужели не замечал, как регулярно делаешь что-то и осознаёшь, что на самом деле этого не хочешь? Или, наоборот, понимаешь, что тебе нужно что-то срочно предпринять, но впадаешь в полную беспомощность?
   Я вспомнил про Марину и промолчал. Черепанов же продолжал свою проповедь.
   - Вот, уверен, приведу сейчас пример, который с тобой не раз происходил. И заодно плавно перейдём к сути нашей встречи. Возьмём какую-нибудь известную сеть быстрого питания. Самую известную. Допустим, Макдональдс. В чём, думаешь, секрет их успеха? Во вкусных бургерах и сладкой коле? Сомнительно. В качественной рекламе? Куда ближе к истине. Но раскрученному бренду реклама не нужна, там работает кое-что другое, на букву "э". Представь себе ситуацию. Ты проголодался, заходишь перекусить на фудкорт. Там десятка полтора ларьков, на любой вкус. А очередь -- только у одного, и ты прекрасно знаешь, у какого. Невзирая на перспективу стоять в очереди, ты к ней покорно пристраиваешься, а когда приходит твой черёд, набираешь раза в два больше, чем можешь съесть. Потом за минуту насыщаешься и два часа ругаешь себя, что нажрался этой дряни. А через пару дней всё повторяется. Кто тобой управлял? Скажешь, голод? Но если бы ты хотел просто поесть, почему пошёл в очередь, а не купил, скажем, китайской лапши с креветками за ту же цену и без очереди? Что ответишь?
   Я вспомнил свои последние походы в Макдональдс. Всё было, как описал Саня, поэтому я просто кивнул c обречённым видом и подтвердил -- всё прямо как по сценарию расписал.
   - То-то и оно! А теперь расскажу тебе, наконец, зачем мне нужна твоя помощь.
   Я напрягся. Наконец-то Черепанов добрался до самой сути.
   - Ну, говори уже. Мне, если честно, не по себе.
   - И не зря. Я планирую сделать с твоей помощью нечто грандиозное, сыграв на нашем деревянном инструменте. Только мне не по себе вдвойне. Если затея провалится, это будет означать, что я ошибался, а все твои мысли, которые ты безуспешно пытаешься от меня скрыть, но мимика тебя выдаёт, насчёт того, что я окончательно сбрендил и ловлю какие-то помехи, выдавая их за эгрегоры, окажутся пугающе близкими к истине.
   - И в какого же рода эксперименте я должен стать твоей подопытной крысой?
   - Почему сразу крысой? Ассистентом. Соавтором открытия, по сути. Всё предыдущее было лишь подготовкой теории, а сейчас мы и впрямь поставим эксперимент, который либо её блестяще подтвердит, либо оставит на уровне гипотезы, больше похожей на лженаучный бред. Вот смотри. Мне, вроде бы, удалось, после долгого и  упорного труда построить прибор, способный регистрировать всевозможные эгрегоры. Удалось составить карту их условного расположения в "тонком мире". Удалось получить для самых интересных и важных количественные характеристики -- условно говоря, их "размер" - то, от скольких людей эгрегор получает подпитку и активность -- то, насколько интенсивно он её использует. То есть, например, эгрегор мирового океана сам подобен этому океану -- огромная масса астральной "воды". Океан, как владеющая массами идея, малоперспективен. А вот эгрегор СССР до сих пор жив, здоров и крайне активно управляет водимым им человеческим "стадом". Но есть эгрегоры и похищнее. К самым хищным относятся как раз-таки эгрегоры различных крупных корпораций и брендов. Их действие на человечество изучать легче всего.
   - И как ты его изучаешь. Картировать и оценить размер -- это понятно, но дальше-то.
   - А вот тут мне крайне пригодилось общение с биологами, когда я ещё пытался заниматься фундаментальной биологией. У них довольно грубая, но в своём роде эффективная методология. Вот исследуют в организме они функции разных клеток или, там, генов. И что же делает биолог, чтобы узнать функцию гена? Он каким-то образом его портит, блокирует его работу. И смотрит, что испортилось в организме, делая из этого вывод о том, зачем же нужен данный ген. Подход крайне ущербный -- генов много, функции их часто дублируются или, наоборот, у одного гена много функций. Обычно за один процесс отвечает куча генов сразу. Но почти сотня лет упорной работы, миллиарды человекочасов и сотни триллионов долларов сделали своё дело -- принцип работы большинства генов неплохо описан. У биологов даже терминология агрессивная, как у боксёров или охотников: "нокаут гена", "нокдаун гена", "метод дробовика". Впрочем, зря я так на биологов злобно нападаю. Надо признать, что с накоплением своими деструктивными в прямом смысле методами знаний о работе отдельных генов, они стали использовать софт, чтобы искать между ними связи, формировать генные сети, как я облака тегов формирую, работать уже не с генами, а с геномами. Науку целую придумали -- биоинформатику. Пытаются, в общем, созидание освоить после первичного накопления знаний методом разрушения. Но мне такое уже не интересно, как ты понимаешь. А в какой-то момент мне случилось осмыслить этот деструктивный метод получения информации на уровне философии. Был один русский философ хороший, жаль умер несколько лет назад, но я записи его лекций смотрел. Он там про настоящую философию излагал, а не про то убожество, что у нас на курсах типа "история философии и философия науки" читают, чтобы всех инженеров и учёных от философии отвратить раз и навсегда. Так вот, он говорил, что наше познание чего угодно работает по принципу "познать -- значит сломать". Сам разум наш под это заточен. Даже на уровне языка прослеживается.
   - Можешь пример привести? - заинтересовался я.
   - Легко. Вот, видишь ты красивую девушку, - я сглотнул горько-сладкий комок, представив Марину -- и думаешь: "какая же у этой красотки хрупкая шейка". А почему хрупкая? А потому что тот механизм познания мира, который в нас заложен, уже ищет автоматически способ, как эту шейку сломать.
   - Бррр! А эгрегоры тут каким боком.
   А таким, что до сих пор вся моя наука о них была, как и биология до конца девятнадцатого века, наукой описательной. А сейчас мы с тобой будем их изучать экспериментально, как настоящие биологи века двадцатого и двадцать первого. То есть, уничтожать. И смотреть, какой эффект это произведёт в нашем мире, -
   Я оторопело сидел, не веря своим ушам.
   - Для хорошего эксперимента главное сперва грамотно выбрать модельный объект -- невозмутимо продолжал Черепанов. В нашем с тобой случае -- это эгрегор, действие которого постоянно на виду, и который относится к чему-то, изменение состояния чего мы легко отследим. Лучше всего, какая-нибудь фирма с громким брендом. В идеале -- общепит. Помнишь, я тебе только что пример с Макдональдсом приводил? Вот его и будем валить! - тут Саня плотоядно усмехнулся -- Сегодня лопнем эгрегор, а через неделю сам посмотришь, захочется ли тебе стоять в очереди, чтобы через силу набить желудок пластмассовыми гамбургерами.
   - У меня есть вопросы -- подал, наконец, голос я, - Первый -- как именно мы лопнем эгрегор?
   - Это я давно рассчитал. Эгрегоры, как энергетические объекты из полей непонятной нам пока природы, содержат в себе массу колебательных процессов. А любой колебательный процесс можно сделать бесконтрольно-разрушительным, запустив в нём резонанс. Байку про мост и роту солдат помнишь? Вот примерно так я и собираюсь уничтожить эгрегор -- послать в него при помощи "Лозы" резонансное колебание. Но есть нюанс -- для этого "Лозе"нужно два оператора. Ты же помнишь, что человек является неотъемлемой частью приёмно-передающего устройства? И первоначально резонанс на нужной частоте должен возникнуть между тобой и мной, пока мы за пульты будем держаться. А потом уже эгрегор сам с собой справится.
   Вновь поглядев на "Лозу" с двумя пультами, я понял, что Саня продумал всё основательно и заранее.
   - Ну ладно. Тогда второй вопрос...
   - Можешь не задавать -- перебил Черепанов. - Небось, хочешь спросить, что нам за это будет, и какое мы вообще имеем право банкротить международные корпорации?
   - Ну, вроде того, - согласился я.
   - Не будет нам за это ничего. В уголовных кодексах это не прописано, а отследить такое воздействие невозможно. Да о чём ты вообще? Это ж паранаука, экстрасенсорика, кто к этому серьёзно относится? А что касается морально-нравственных колебаний... Паша, ты серьёзно? Тебе жалко финансовых воротил с Уолл-стрита, которые с нас купоны стригут? Или тебе жалко куклу Рональда Макдональда? Кого тут можно пожалеть -- так это бедолаг, которые вынуждены в этих тошниловках работать. Но и они без работы не останутся -- их тут же соседние рыгаловки с руками разберут -- спрос-то на них возрастёт. К тому же не факт, что Макдональдс вообще обанкротится. Может, просто будет заметный скачок цены акций на бирже. Да и потом -- вдруг погрустнел и посерьёзнел Саня -- эксперимент может и не удаться. Окажется, что вот те кляксы на моём мониторе к реальным эгрегорам, а тем паче международным корпорациям не имеют ни малейшего отношения, а всё это лишь плод моего больного воображения, как ты до сих пор и предполагаешь, поди.
   - Всё равно как-то стрёмно...
   - Да чего тут стрёмного? Наоборот! Неужели, не хочешь почувствовать себя не обычным студентом второсортного инженерного вуза, а ниспровергателем основ и вершителем судеб?
   - Что сразу второсортного? - обиделся я -- ты же сам его для себя выбрал. Ну, хорошо, допустим, я соглашусь поучаствовать в твоём эксперименте, каким бы диким, нереальным и беспринципным он мне сейчас не казался. Потому что и впрямь не верю, что что-нибудь вообще изменится в итоге. Кстати, а почему именно я?
   - Ну, ты же знаешь, я шифруюсь и стараюсь, чтобы как можно меньше людей, а в идеале вообще никто не знал, чем я тут занимаюсь. А тебе -- голос Сани вдруг потеплел -- я как-то доверяю, в отличие от остальных.
   - Спасибо за доверие -- стушевался я. - То есть, мне надо просто сесть рядом с тобой и держать руку на пульте?
   - Не совсем. Придётся ещё, не отрываясь, смотреть на монитор. Резонансный сигнал надо сгенерировать, а это мы сделаем через последовательность часто меняющихся зрительных образов из "облака тэгов", относящегося к эгрегору Макдональдса. Надеюсь, ты не эпилептик?
   - Нет, в этом плане без проблем.
   - Тогда готовься. Придётся два часа смотреть на мигающие картинки.
   - ДВА ЧАСА???
   - Ну, вообще-то, это просто ничтожное время для такого масштаба задачи. Могли бы и двое суток сидеть, но, к счастью, для моего алгоритма столько не нужно. Назад дороги нет, ты уже дал согласие.
   - Ладно, - покорно согласился я, - Время доехать до общаги у меня останется. Дай только в туалет сходить и чая ещё выпить.
   - Вот это другое дело, правильный подход, - улыбнулся Черепанов, открывая передо мной дверь.
   Через десять минут мы с ним уже сидели бок о бок, положив растопыренные ладони на шероховатые деревянные шары пультов и неотрывно вперившись в старенький Санин монитор. На нём с частотой примерно раз в секунду появлялись, сменяя друг друга и периодически повторяясь, образы и слова -- как непосредственно относящиеся к "Макдональдсу", вроде упомянутого клоуна, эмблемы и слогана "Весело и вкусно!", так и совсем, вроде бы, посторонние -- ветряные мельницы, космические корабли, тараканы, рыцари с турнирными копьями и даже мужские и женские гениталии. К концу второго часа рука одеревенела и, казалось, срослась с шаром, а глаза слезились и болели. Вдруг нескончаемая череда картинок оборвалась.
   - Всё -- гордо и устало сказал Саня -- Спасибо, Паша. Ты поучаствовал в великом деле. Если у нас и впрямь получится, ты постепенно осознаешь масштаб.
   - Всё же предпочту надеяться, чтобы не получилось -- малодушно отозвался я и выскользнул в коридор собираться.
   - Заходи через неделю. Обсудим результаты. Ну и дальнейшие эксперименты, конечно -- бросил мне Черепанов, когда я уже перешагивал порог его ветхой квартиры.

***

   На следующий день я был охвачен нездоровым волнением. На душе было крайне неспокойно. Немного помогла внезапно снизошедшая небесная благодать в виде Марины, которая ни с того, ни с сего материализовалась рядом со мной перед третьей парой и попросила помочь ей решить пару задачек по фрактальной геометрии. Тёплое, мурчащее, восторженное состояние, охватившее меня, пока я сидел рядом с ней разъяснял решения и упивался звуками её голоса, продержалось до конца занятий, но потом его снова начали вытеснять мысли о Черепанове, эгрегорах и Макдональдсе. Я решил, что мне нужно проконсультироваться по этому поводу с единственным моим знакомым, кого я мог хоть с какой-то натяжкой назвать независимым экспертом. Я позвонил Генриху.
  
   - О, Пафнутьич, давненько тебя не было слышно -- услышал я в трубке его вечно бодрый голос. - Чего нового поведаешь?
   - Слушай, Генрих, ну сколько раз тебя просил, придумай мне другую кличку уже что ли. Я тебе, что сиволапый мужик с капустой в бороде?
   - Извини, Пафнутьич, тут дохляк, не получится. Клички -- это ведь самостоятельные сущности, если уж зародились однажды, то живут потом своей жизнью. А капуста, кстати, потенцию повышает, зря ты про неё так пренебрежительно!
  
   На словах о живущих своей жизнью сущностях, по спине моей пробежали мурашки.
  
   - Вот кто о чём, а вшивый о бане. Слушай, Генрих, сам себе капустой потенцию повышай, а у меня к тебе есть другой разговор.
   - Слушаю -- навострил уши Генрих.
   - Давай лучше лично встретимся. Я такое по телефону обсуждать не хочу. Да и просто давно не виделись. Приезжай ко мне, встретимся у Ильича, навернём пару кругов вокруг МИСиСа, выпьем пива, как в старые добрые... тьфу, ну можешь не пива взять, а праны какой-нибудь или что ты там пьёшь в контексте твоих актуальных мировоззрений.
   - Не, сегодня точно не могу, у меня семинар по тантра-йоге в пять. Если только ты часам к восьми ко мне в Свиблово подскочишь. Праны не водится, зато имбирным чаем по новому рецепту сто пудов напою.
   Я, чертыхнувшись, недовольно согласился. Встретиться с неуловимым Генрихом в последнее время было довольно непросто, приходилось идти на уступки. Свиблово... ну, хорошо, хоть на той же ветке. Выждав остаток дня, я нетерпеливо проделал путь на север и уже на выходе из метро получил от Генриха сообщение: "Извини, чувак, задерживаюсь. Подожди 20 мин. Если что, у меня можно упасть". Проклиная на чём свет стоит тантра-йогу, Генриха с его странностями и всех непунктуальных людей заодно, я нервно переминался рядом с ларьком и, чтоб смягчить стресс, взял себе банку скверного димедрольного пива. Гадостный на вкус напиток, тем не менее, привёл меня в более благостное расположение духа. Обещанные двадцать минут прошли, прошли и сорок, и я решил взять ещё одну баночку, чтобы не возвращаться снова в состояние нервозного ожидания. С ней в руках меня и застал Генрих, выйдя из метро в половине десятого.
   - Привет, Пафнутьич, что ты тут за мочу сатаны употребляешь?
   - Да уж, не имбирный чай с праной. Ты бы ещё к одиннадцати заявился, я б вообще на водку перешёл.
   - Ладно тебе, ну, опоздал, бывает. Семинар очень интересный был, но начался тоже с запозданием, а потом мне ещё в одно место заскочить надо было. Забей, у нас сегодня раскладушка свободная есть, сосед уехал, кинем тебя туда, расположишься по-барски.
   Я смутно представлял себе, где и с кем обитает в данный момент Генрих, и что означает "по-барски" в его понимании, но, сделав большой глоток пива, угрюмо кивнул, и мы двинулись от метро.
   - А пиво это, -- продолжал нравоучения Генрих, -- оно ж вообще не пиво, а Scheisse! Вот я, когда в Германии по обмену жил, у одноклассника моего, Бастиана, отец свою пивоварню держал, так Басти из дома тайком пиво таскал и нас после уроков угощал. Вот это было пиво! Ништяк! Nach Bayrischem Reinheitsgebot gebraut! От него на душе прям светло становилось. Я помню, как-то после двух бутылок просто бегал по газону и орал во всё горло: "Leute! Es ist mir so geil!". - Генрих, увлекаясь разговором, любил вставлять в речь немецкие словечки и фразы - Ребята как на идиота смотрели, но мне всё равно хорошо было. Хотя, алкоголь в любой форме -- медленная смерть, так что я всё равно не пью уже четвёртый год и не собираюсь.
   - А вот я, пожалуй, возьму ещё димедрола, хоть он и не по баварским стандартам сварен -- больше чтобы досадить Генриху заявил я, повернув к очередному ларьку.
   - Ну, бери, твоё дело -- миролюбиво согласился он. Я тебя тут подожду. Возьми мне минералки, только не бонаквы, а нашей какой-нибудь, со вкусом.
   Пополнив запасы напитков и обменявшись последними новостями из жизни, мы с Генрихом добрались до его логова. Он проживал на квартире, которую они вскладчину снимали то ли впятером, то ли вшестером с другими такими же "вольными художниками". После ухода из МГУ Генрих пытался закончить художественную академию, о чём свидетельствовали многочисленные эскизы рисунков, висевшие на стенах и беспорядочно разбросанные по всем поверхностям в комнате, которую он делил пополам с соседом.
   - Антон сегодня уехал, я тебя на его койку кину. Что остальные делают, не знаю, Аня с Дашей у себя затворничают, Макса ещё дома нет. Пошли на кухню, имбирного чая сделаю, -
   Мы прошли на кухню, Генрих вскипятил чайник, засыпал в него какой-то заварки, имбирного порошка, сухого молока и две ложки сахара, начал энергично перемешивать.
   - А это что за секретный ингредиент? - спросил я, показывая на пакет, лежавший на полке рядом с имбирным порошком. В нём, помимо непонятной трухи, смутно угадывались очертания ножек и шляпок.
   - А, это. Это Дашкины ништячки. Псилоцибы, "Золотой учитель". Она ими своё творческое либидо повышает. Сам не увлекаюсь, но могу тебе в чаёк заварить. Только за последствия не отвечаю -- может далеко унести. С пивом, опять же, мешать не рекомендую.
   - Вот, пожалуй и не будем -- с облегчением отказался я. В моей жизни и так хватало сейчас паранормальщины, и никакой потребности добавлять к ней приправу из галлюциногенных грибов с неизвестным эффектом я не ощущал.
   - А что у тебя за разговор ко мне? - полюбопытствовал, наконец, Генрих. Опять сердечные дела?
   - Нет, на этом фронте без перемен -- ответил я, любивший иногда поплакаться ему в жилетку о своей безответной любви к Марине.
   - А что же тогда стряслось?
   - Ты мне нужен, как спец по эгрегорам, вот что!
   - По эгрегорам? Не то что бы я прямо специалист. И к чему вдруг интерес? Ты ж говорил в своё время, что это конвейер по отъёму денег у лохов. Как я убедился, ты во многом прав был, конечно.
   - Понимаешь, мне тут довелось случайно пересечься с одним человеком, который этой темой серьёзно занимается. Он мне понарассказывал всякого. Например подтвердил, что матерщинный эгрегор действительно существует. Но для людей практически безобиден, если с другими сравнивать. Так, комар или вошь в лесу, где рыщут волки и медведи, а с вековых стволов свисают удавы. - Про эксперименты с Макдональдсом я решил пока что не упоминать - Вот и хотел уточнить у независимого эксперта, насколько те рассказы близки к истине.
   - Забавно получается. Ты ж всегда таким скептиком был, а тут эгрегорами заинтересовался, со специалистами консультируешься. С чего вдруг пробрало?
   - Да меня, на самом деле, ещё тогда пробрало, когда ты мне про них впервые рассказал -- неожиданно для себя самого признался я. - А после общения с тем товарищем ещё и прибавилось поводов серьёзно задуматься. Но хочется понять, где всё-таки грань между зерном истины и явной лажей?
   - А вот я, наоборот, как-то к чистой биоэнергетике охладел. Меня больше оздоровительные практики на основе йоги сейчас интересуют. Кайфово и полезно одновременно! Но, конечно, кое-какие знания со времён увлечения эзотерикой остались. Давай, спрашивай уже, самому интересно, какой эгрегор тебя цепанул?
   - Ну вот, смотри. Как я сейчас понимаю, эгрегор -- это вроде как материализовавшаяся идея, которая существует в некоем информационном подпространстве уже независимо от породивших её умов и способна на некоторую обратную связь с людьми, причём может им и помогать, и вредить. Так?
   - Именно.
   - Люди могут целенаправленно создавать новые эгрегоры. При помощи грамотно вброшенной в нужный момент информации и пиар-кампаний.
   - Точняк! Вот, например, коронави...
   - Да, с ним и так всё ясно -- перебил я Генриха. - Слушай, а есть какие-то примеры, когда люди не создавали бы эгрегор, а, наоборот.
   - В смысле, наоборот?
   - Уничтожали бы?
   - Гм... - задумался Генрих. - Про такое вообще никогда не слышал. Как ты себе это представляешь? Ведь ментальные возможности одного человека, даже если он опытный маг, довольно-таки ограничены. А эгрегор вбирает в себя ментальную силу миллионов, а то и миллиардов людей. Есть один маг хаоса, я раньше на блог его был подписан, пока он за подписку деньги брать не стал, так вот, этот хаосит очень верно подметил -- муравейник сильнее муравья. Как ты в одиночку или даже силой магической школы уничтожишь такую мощь?
   - А что эти магические школы, вообще делают, помимо попила лоховских денежек? Чему там учат?
   - Обычно на первых ступенях обучения просто преподают, как ощущать тонкие энергии. Потом, если человек успешно этим умением овладел, его посвящают в следующие ступени и учат чувствовать влияние разных эгрегоров на себя самого. Далее -- ещё более продвинутая ступень -- отключаться от нежелательных эгрегоров, чтобы не быть их орудиями и подпиткой, а использовать свою внутреннюю энергию для самопознания и самосовершенствования. Эгрегориальные маги самых высших категорий умеют даже произвольно подключаться к необходимым им на данный момент эгрегорам, чтобы те считали их своими энергетическими "союзниками" и делились энергией, а не отнимали. Но вот чтобы какая-то магическая школа владела технологиями разрушения эгрегоров, я не слыхал. Тем более, эгрегор ведь обладает самозащитой. Будешь пытаться ему навредить -- сразу по тебе пойдёт откат энергетический. -
   Я подумал, что Черепанов со своим научным подходом всё-таки куда убедительнее, чем все эти мутные школы магов, про которые, опять непонятно откуда набравшись сведений, вещает мне сейчас Генрих Миллер. И впрямь -- все эти "маги" в МИСиСе не учились, даже курс общей физики вряд ли кто-то из них откуда-то помнит. Откуда им знать про резонанс. С другой стороны, то, что я не ощущаю на себе никакого "отката" после наших сегодняшних экспериментов с "Лозой-5", создавало во мне чувство определённого облегчения.
   - Если только у спецслужб что-то такое есть -- продолжал рассуждать Генрих - У ФСБ или ЦРУ. Вполне может быть. Вот, сокрушил же Запад Советский Союз в одночасье. Хотя, ничто не предвещало. Значит, очевидно -- это ЦРУ нанесло астральный удар по советскому эгрегору, от чего он погиб, а вместе с ним погиб и СССР. Значит, наверное, у американских магов такие технологии есть -- продолжал уже откровенно фантазировать мой друг.
   - Эгрегор СССР живее всех живых -- как ножом отрезал я.
   - С чего ты взял? - оборвал свои хитросплетения мыслей удивлённый Генрих.
   - Сам подумай. Страны уж двадцать пять лет, как нет, а фанатов у неё хоть отбавляй. Притом, - вспомнив Глеба-Сокола, добавил я, - большинство из них давно уже не старпёры, которые в Союзе родились и выросли, а поколение, которое всю жизнь сам знаешь при ком росло. Откуда бы они в таком количестве взялись без активного эгрегора?
   - Гм... верняк. Этак ты, Пафнутьич, скоро свою школу эгрегориальной магии откроешь и книжки продавать будешь.
   - Если взять тебя в соавторы, то на нулевую ступень обучения, на которой лапшу на уши вешают и бабки стригут, нас точно хватит -- отшутился я.
   - А что за знакомый у тебя, который в эгрегорах спец? Расскажи! -
   Я открыл было рот, чтобы поведать о своих недавних приключениях, но, вспомнив Санино параноидальное желание держать свои изыскания в тайне, понял, что его взбесил бы уже сам факт моего общения с Генрихом, не говоря уже о деталях, поэтому решил отбрехаться.
   - Да так, один товарищ. Раньше на параллельном потоке учился, теперь отчислился, решил вместо инженерии в магию удариться. Тоже, вроде как, по системе какого-то мага тренируется, но по какой именно, не разглашал.
   - А, ну это понятно, - удовлетворился моим ответом Генрих. - Серьёзные люди свои связи и методики держат в секрете. За реальные знания надо, всё-таки, платить, если не деньгами, то другими способами. -
   Поняв, что от Генриха мне ничего полезного про эгрегоры больше не узнать, я парой нехитрых фраз переключил наше внимание на его собственные дела и на окружавших его людей, и вскоре мы уже вовсю обсуждали сложную и разноплановую личную жизнь Даши и Ани, соседок Генриха, занимавших комнату рядом с нашей, ничуть не смущаясь их присутствием за стеной. Через какое-то время выпитое пиво окончательно разморило меня, и я залёг спать на предложенную Генрихом кушетку, не умываясь и не чистя зубов.
  

***

  
   На следующее утро я встал в полвосьмого, попрощался со спящим ещё Генрихом и, не желая будить его товарищей по кондоминиуму или ещё как-то с ними взаимодействовать, наскоро одевшись, выскользнул из квартиры. Поскольку выдвинулся я с запасом, а на карточке ещё хватало переведённых из Саратова заботливыми родителями денег, я зашёл позавтракать в торговый центр неподалёку от метро. Поднимаясь на фудкорт, я понял, что хочу кофе, но совершенно не представляю, какой именно. И осознал, что обычно ответ на этот вопрос у меня даже не возникал, как и сам вопрос -- я просто всегда и везде, где это было возможно, брал МакКофе.
   - Тааак, интересно начинается день, - подумал я, пока эскалатор выносил меня на ещё сонное, но уже шумное пространство с ларьками.
   - Таааааак, ну и дела, - оторопел я, оглядевшись по сторонам. Столь знакомая мне по предыдущим посещениям фудкортов картина радикально изменилась. Почти у каждой раздачи топтались где по двое-трое, а где и по пять-семь человек. И лишь один ларёк осиротел полностью. Тот самый, с двумя золочёными арками буквы "М" на эмблеме.
   - Свободная касса... Свободная касса... Свободная касса... - регулярно доносились оттуда выкрики растерянных кассиров, словно позывные с плота потерпевших кораблекрушение.
   - О, Вань, смотри, в Маке все кассы свободные. Давай по кофе с макмаффином? - неуверенно предложил женский голос, -
   - Да ну, Ир, достали эти маффины уже. Может, чего другого сегодня попробуем. Пошли, вон, блинчиков с малиной навернём лучше
   - А и впрямь пошли! Давно хотела их попробовать, а всё как будто что-то мешало -- согласилась девушка, и парочка, обогнув "Макдональдс", заняла очередь к прилавку известной сети, специализирующейся на блинах. -
   Я прислушался к собственным ощущениям. Запахи еды и кофе и красивые афиши в стиле "фудпорн" дразнили обоняние, зрение и вкус со всех сторон. Прилавки и плакаты Макдональдса вызывали во мне такой же эмоциональный отклик, как банка с дистиллированной водой. Я испытал чувство ужаса и эйфории одновременно, как будто меня сбросили с парашютом из самолёта.
   - Надо, всё же, поесть, - механически подумал я и направился к ларьку с фаршированной картошкой. Набив желудок и взбодрив-таки разум крепким кофе, я спустился в метро и, стоя в плотной толпе пассажиров, медленно переваривал в желудке еду, а в голове -- полученную информацию. Рассудок отказывался верить в то, что эксперимент Черепанова, проведённый с моим участием, сработал. Возможно, я не захотел идти в Макдональдс не из-за гибели его эгрегора, а потому что поддался внушению со стороны Сани. Отсутствие очереди можно объяснить случайной флуктуацией или иными причинами. Может, у жителей района Свиблово свой особый менталитет и вкусы? Диалог парочки, услышанный мной, тоже ничего ещё не значит -- это же не статистика. Я просто слишком впечатлительный, и моё сознание рисует в голове ту картинку, которую ожидает увидеть. А что, если нет? Это значит, что вчера я стал, как минимум, соучастником аферы, которая стоила сети "Макдональдс" диких денег. Я быстро набрал в поисковике смартфона ряд запросов. Получалось, что в одной лишь Москве у них  сто шестьдесят точек, и средняя выручка каждой за сутки -- около миллиона рублей. Значит, только за сегодня мы с Саней принесли им сто шестьдесят миллионов убытков. Более глобальными категориями, чем Москва и сегодняшний день, я мыслить пока не решался. Равно как и не до конца понимал, кому именно мы нанесли эти убытки -- ведь, вроде, у сети нет одного хозяина, а есть множество различных акционеров и франшиз -- в подобного рода вещах я разбирался не лучше, чем какой-нибудь гуру из школы эгрегориальной магии в сопромате. Я обещал себе выждать ещё день или два, понаблюдать за ресторанами, и только потом делать выводы. Тем более, что сам Саня просил заглянуть лишь через неделю.
   Занятия в институте пролетели незаметно. Мой встроенный радар не обнаружил ни на одной из пар Марины, но я не сильно удивился или встревожился -- она нередко пропускала занятия. На обеденном перерыве я услышал, как за соседним столом стайка девочек обсуждала, что Погосян, наконец, сменил свою "Ауди" на долгожданный новенький "BMW" и гадали, кого он будет на нём возить, ведь с предыдущей девушкой Ваган недавно разошёлся.
   - Господи, и найдётся же очередная дура, которая ради клёвой тачки добровольно прыгнет в грязные волосатые лапы этого бандерлога, - ужаснулся про себя я, - "Вагонетка" - придумалась у меня в стиле Кентавра кличка для будущей пассии Погосяна, и злорадная ухмылка на мгновение мелькнула на моём лице. Потом я вспомнил, как Марина просила у Вагана почитать его эссе по английскому и весь день гнал от себя неприятные, приставучие, как репьи, мысли.
   Следующие дни принесли новые будоражащие известия. Я, забив на несколько пар, совершил рейд по городу, заходя в торговые центры и отдельные рестораны "Макдональдс" в разных районах. Картина везде была одна и та же -- практически нулевой интерес покупателей и либо скучающие, либо откровенно паникующие менеджеры и продавцы. Я всё ещё убеждал себя, что наблюдаемое -- лишь эффект самовнушения. Нужны были более веские доказательства. И они не заставили себя ждать. Ещё через день передовицы всех новостных сайтов запестрели новостями:
  
   - "Феерическое падение акций компании McDonald's вызвало панику на мировых биржах."
  
   - "Массовое увольнение работников McDonald's спровоцировало закрытие ресторанов по всему миру."
   - "Штаб-квартира McDonald's созывает экстренный совет директоров"
   и даже
   - "Битва гигантов -- кто из акул быстрого питания поглотит остатки империи фаст-фуда номер один?"
  
   - Какой акуле Черепанов по зубам не надаёт, та и поглотит -- со смесью злорадства и испуга подумал я и отправил Сане сообщение: "Привет, что скажешь про последние новости? Когда встретимся?"
   - "Приезжай сегодня, как сможешь" - последовал ответ, и я выдвинулся в путь, не мешкая.
   По дороге мелькнула мысль -- зайти в "Макдональдс" в последний раз, а то могу ведь и вовсе их больше на застать. Однако, выяснилось, что я опоздал. Точка на "Шаболовской", в которой я обедал перед первым визитом к Черепанову, была закрыта. На двери висела табличка: "Ресторан временно не работает, просим извинить за неудобства".
   - Sic transit gloria mundi - невесть откуда вспомнил я подходящее латинское изречение, купил в соседнем киоске шаурмы и, жадно кусая её на бегу, продолжил путь. Мне было крайне интересно и волнительно, какие выводы сделает из результатов своего феерического эксперимента Черепанов, и какие дальнейшие действия он планирует предпринять.
   Саня встретил меня в состоянии крайнего ажиотажа, буквально втянув за руку в квартиру.
   - Ну что, Паша, судя по твоему сообщению, доказывать тебе правоту моей теории больше не надо? Раздевайся, заходи, надо уйму всего обсудить и сделать! -
   Как я и опасался, на уме у Черепанова уже была последовательность каких-то действий. Если крах "Макдональдса" был его пробным шаром, а эгрегором обладала практически любая идея или организация, власть Сани над миром была воистину пугающей. Средоточие такой силы в руках человека с маниакально-депрессивным расстройством -- это далеко уже не обезьяна с гранатой, это Кинг-Конг с водородной бомбой.
   - Да, Саня, заварили мы с тобой кашу... - начал я -
   - А что такого мы заварили-то? Ну, подумаешь, "Макдональдс" обанкротили? Мы ведь уже это обсуждали. Какие-то люди поменяют место работы, какие-то финансы перетекут из одного денежного мешка в другой. В целом-то ничего не изменится.
   - Но как оно стремительно произошло! И как мощно и неотвратимо! Ты представляешь себе, сколько ресурсов и денег нужно было бы, чтобы грохнуть "Макдональдс" обычными средствами? Ты с твоей "Лозой" - это же сильнее любой армии, любой спецслужбы!
   - Насчёт армий и спецслужб поговорим ещё. А что касается мощности и молниеносности нашего воздействия -- тут всё, полагаю, сильно зависит от конкретного эгрегора и характера его связей с породившей его... ну или подконтрольной ему организацией или сообществом. Макдональдс я выбрал неспроста -- у него эгрегор очень хищный, как и полагается акуле капитализма. Это значит, что степень его воздействия на разумы людей крайне высока. То есть, во-первых, посетители, жрущие их гамбургеры с колой, во-вторых, их сотрудники с корпоративной "солидарностью", то есть, муштрой, в-третьих, держатели и покупатели их акций -- все они не являются свободными людьми, если дело касается данной корпорации. Эгрегор "Макдональдса" каждого из них как бы держит на невидимой цепи. Одним говорит: "плати и ешь!", другим - "вкалывай за гроши, и даже не думай о другой работе!", третьим -- покупай наши акции!". А те процессы резонанса, которые мы с тобой за два часа возбудили в этом энергетическом монстре, запустили в нём воистину лавинообразную реакцию. Когда ты ушёл, я сразу его мониторить начал. Его ещё через полчаса примерно нехило так колбасить начало, все показатели скакали. А ещё через пятнадцать минут он просто исчез. Действительно лопнул, как мыльный пузырь. Очевидно, что как только он лопнул, лопнули и все эти невидимые цепи. Посетители фудкортов стали есть то, что они на самом деле хотят... то есть, что я такое несу -- они стали есть то, что им теперь навязывают другие эгрегоры. В "Макдональдсе" очереди растаяли, а в "Бургер Кинге" ожидаемо выросли. Все те, кто хотел сменить работу, то есть, каждый второй, как ты понимаешь -- много ли радости работать в Макдональдсе, если над тобой его эгрегор не довлеет -- те сразу пошли писать увольнительную по собственному. Ну и обвал акций моментальный. Замечаешь, что все три процесса сразу вошли друг с другом в резонанс, и ситуация в нашем мире естественным образом уподобилась той, что мы с тобой в тонком мире создали? Так что тут, да, грамотно выбранная модель привела к абсолютному успеху эксперимента -- самодовольно завершил Черепанов. - Конечно, не каждый эгрегор, попав под наш удар, подвергся бы такому стремительному краху. Некоторые из них куда менее агрессивны, и, как следствие, почти не контролируют "своих" людей. А некоторые привязанности существуют на физическом плане, а не на эгрегориальном. Например, если бы я объявил войну зелёному змию и полопал бы эгрегоры всем алкогольным брендам... ну, конечно, в целом люди стали бы пить поменьше, кое-кто из алкоголиков наконец завязал бы, но эффект был бы куда слабее, потому что алкогольная зависимость -- она в основном на химическом уровне, а не в тонком мире. Или вот, эгрегор секса, про который мы уже как-то рассуждали. Если бы я его сокрушил, то коммерческий секс, конечно, изрядно просел бы: проституция там, порнография, секс-шопы всякие. Но трахаться люди бы точно не перестали, гормоны-то никто не отменял.
   Саня отпил чая из кружки и продолжил диалог:
   - Мне вот что интересно, ты никаких воздействий отрицательных на себе не испытывал?
   - Откат энергетический, что ли? - вспомнив разговор с Генрихом уточнил я.
   - Где это ты таких словечек нахватался? Откатами у нас в основном чиновники занимаются. Или ты у каких-то парапсихологов консультировался насчёт наших экспериментов и у них выучился? - Черепанов посуровел -
   - Ну... не у парапсихологов, так, с другом одним разговаривал, кое-что спрашивал на эту тему. Я ему про "Лозу" твою и про опыты ничего не говорил, честно, - глядя Сане в глаза признался нехотя я.
   - А, это всё с тем же, который тебе про Великий Матерный Эгрегор затирал, - лицо Сани смягчилось. Бог с ним. Но спасибо, что не проболтался. И не вздумай впредь. Сам теперь понимаешь, о каких серьёзных делах речь идёт. Людей за малую крупинку тех возможностей, которые у нас теперь в руках, как мух убивают.
   - Я могила -- с холодом в голосе промолвил я, - Ни одной живой душе не скажу! А насчёт отката... ну или как его правильно называть-то, нет, никаких воздействий я не испытывал за эти дни. Со здоровьем всё в порядке, извне, вроде, тоже никто не угрожал.
   - Это очень хорошо. Я ведь уже говорил -- направленно эгрегоры на конкретных людей воздействовать не могут, но какая-то "иммунная система" или "коллективная безопасность" у них всё-таки есть. Ничего конкретного сказать не могу -- я ж и так денно и нощно над "Лозой" не разгибаясь сижу, чтобы хотя бы самые азы про них узнать, а тут исследований на целый институт... да какой институт, тут организация масштаба НАСА нужна, по-хорошему-то. А нам с тобой гораздо сильнее следует опасаться не тонких воздействий со стороны эгрегоров, а воздействий физических со стороны контролируемых ими людей. Всё-таки все основные разборки в нашем мире эгрегоры при помощи нас осуществляют, это там, у себя, они напрямую грызутся. Почему, думаешь, болельщики футбольные друг друга пиздят, или там антифа скинхедов? Ну, это я самые очевидные примеры привёл. Так что, Паша, конспирация от людей -- теперь наше всё. К счастью, мы в безопасности. Следов я практически не оставлял, по крайней мере, таких, которые отличали бы меня от обычных парапсихологов, от инженеров или от студентов МИСиСа. А с бухты-барахты ни у кого не возникнет мысли связать двух бакалавров с крахом одной из крупнейших компаний, не так ли?
   - Так-то оно так -- ответил я, решив, всё же, робко перейти в наступление, - Шифроваться -- это хорошо и правильно, конечно, только это ни фига не хорошо и не правильно! Был я обычным студентом, жил себе спокойно, а ты меня втянул-таки в какую-то адскую аферу. Разрушил с моей помощью сверхкорпорацию, слил за два часа в унитаз бабок столько, что я даже подсчитать не могу. А ради чего, главное? Неужели ради науки ради науки? Ну, удался твой эксперимент, а что ты теперь дальше делать собираешься? Вечно прятаться у бабушки под юбкой? И меня туда запрячешь? Я, лично, против!
   - Спокойно, Паша. Я понимаю, ситуация нестандартная. Но и не такая уж страшная, не сгущай красок. Что касается моих целей -- разумеется, мной не праздный интерес двигал. Эксперимент с "Макдональдсом" подтвердил, что всё работает так, как я и предполагал. Теперь время, не мешкая, нанести нам с тобой удар по основной цели.
   - Это по какой-такой цели? И почему опять нам с тобой? Я выхожу из игры, - пробормотал я, холодея.
   - Паша, я тебя очень прошу, не делай резких выводов. Давай я вначале тебе всё объясню. Расскажу про свой план в деталях. А потом ты уже решишь, поддержать меня или нет?
   - Может, сразу надо было рассказать?
   - Я тебе и так уйму всего рассказал. А ты держал в кармане фигу и думал, что говоришь с душевнобольным? Разве не так? Поэтому я решил придержать изложение всей основной сути до того момента, как у меня получится тебе, да и себе доказать, что я не свихнулся, и всё на самом деле работает так, как я предсказывал.
   - Хорошо, - мрачно процедил я, - вещай. Выбора-то большого у меня всё равно нет, я уже с тобой повязан.
   - Смотри, Паша. Я всю жизнь понимал, что мы живём в ужасно несправедливом мире. И всю жизнь, с младших классов, думал, как сделать его лучше. Биологией системной как постарше стал, заинтересовался, чтобы лекарство от рака или от старости найти. Ну а в плане политики, хотя и не лез в неё никогда, был всегда на стороне "красных". Хотя современные коммунисты -- убожество полное, а у исторических -- руки по локоть в крови. Но я не могу жить в мире, в котором один процент населения владеет половиной мирового богатства. Ещё сорок процентов богатства принадлежат ещё десяти процентам избранных, а остальные девяносто процентов -- или жалкие рабы этой элиты, или попросту лишние люди. И так всегда мне было обидно от мысли, что капитализм и феодализм -- дерьмо поганое, а социализм с коммунизмом -- такое же дерьмо, потому что идея хорошая, а природа человека под эту идею не подходит. А когда я, на стыке биологии, физики, программирования, лингвистики и парапсихологии до этих эгрегоров докопался, то понял, что это не природа человека нам мешает рай на земле построить. С природой у нас всё хорошо до поры до времени, нет в нас никакого первородного греха. А вот эгрегоры, которые на нас пиявками висят и заставляют делать то, что нужно им, а не нам, вот они-то нашу природу и портят. Не все эгрегоры, конечно. Есть абсолютно безобидные, есть очень даже полезные. А вот есть пара десятков гадин, которые подлежат немедленному отстрелу. Чтобы люди, наконец, свободно вздохнуть смогли и людьми себя почувствовать.
   - А ты, значит, справедливый судия, который решает, что такое хорошо, а что такое плохо?
   - Мы с тобой, Паша, мы. А почему мы? Потому что больше некому. Кто первый встал, того и тапки. 
   - Да ты представляешь себе, что начнёт твориться, если ты станешь эгрегоры отстреливать направо и налево? Сейчас же хотя бы какой-то баланс в мире есть. А ты его за неделю ввергнешь в хаос!
   - О! Баланс, хаос. Какие слова знакомые! Это коллективная защита эгрегоров заработала.
   - Да какая ещё защита, Саня? Это здравый смысл! 
   - Конечно, так называемый "здравый смысл", навязанный тебе современным миропорядком с пелёнок.
   - Почему навязанный? - неумело отбивался я.
   - А ты проанализируй сюжет любого произведения из тех, на которых мы росли. Все эти голливудские блокбастеры про мстителей, суперменов, человекопауков и прочую шушеру. Они по единым лекалам писаны. На одной стороне -- какой-нибудь гениальный "злодей" - одиночка, главная цель которого -- изменить существующий миропорядок. Идею какую-то свою в жизнь воплотить. А на другой - целая плеяда "героев" со сверхспособностями. И единственная цель, ради которой вся эта кодла "героев" свои способности применяет -- сохранение существующего гадостного миропорядка. Чтоб всё как шло, так и шло! Чтоб всё как шло, так и шло, понимаешь? Нас с детства учат, что миропорядок священен и незыблем, а любой, кто на него покусится -- должен быть уничтожен. А кому это надо? Очевидно, на нашей стороне реальности -- тому одному проценту населения, который все мировые богатства контролирует. А на другой стороне -- тем эгрегорам, которые от данного миропорядка запитаны. На редкость стабильное равновесие этот симбиоз создаёт, да. И вся массовая литература, весь кинематограф -- всё на него работает. Вот, был, к примеру, один роман столетней давности, "Гиперболоид инженера Гарина". Ты и не читал, поди, такое старьё?
   - Саня, ну ты меня совсем за аборигена держишь! Читал, конечно! Правда, в детстве. Плохо помню, особенно финал. Но так-то помню... похоже, кстати, чем-то на твою историю, - замялся я. - Там, вроде, этот самый Гарин при помощи специальных лучей из недр земли золото в любых количествах научился добывать. И обрушил мировую финансовую систему, скупил всю собственность по дешёвке, а сам стал диктатором... А вот потом что?
   - Потом, Паша, его коммунисты победили, потому что книжка советская была. Но они его неправильно как-то, нелогично победили, выскочили просто из ниоткуда, как чёртик из машины, или как бог из табакерки. И победили. Потому что по законам жанра тот, кто посягает на текущий миропорядок, победить не может. На самом деле, конечно, Гарин должен бы был и дальше править, и мир бы по его правилам играл. Но так низя. Ни-ни. Эгрегоры не велят. Поэтому и свергли Гарина... ну, хоть коммунисты, а не человек-муравей какой-нибудь.
   - То есть, ты у нас инженер Гарин теперь?
   - Ещё раз повторяю, не я, а мы с тобой. Гарин тоже не в одиночку действовал. У него сподвижники были, друзья, возлюбленная.
   - Ну и как именно ты предлагаешь... нам с тобой... использовать "Лозу"? Будем отстреливать эгрегоры глобальных корпораций, пока она не перегреется? А потом создадим свою корпорацию и всё скупим, как Гарин?
   - Мелко ты мыслишь, Паша. Стрельба из "Лозы" по корпорациям -- это, реально, как из пушки по воробьям. А уж всё себе перекупить потом... Я ж тебе говорю -- моя цель - поменять миропорядок на что-то более соответствующее истинной природе человека, незамутнённой эгрегорами. А ты мне предлагаешь сожрать всех драконов и, чавкая, забраться на драконий трон. Кстати, про драконов -- вот тебе ещё пример поновее, чем Гарин. "Игру Престолов" смотрел, небось? Помнишь, там принцесса с драконами была? Которая почти уже сломала систему, но её в последней серии свои же замочили? А почему? А потому, что нельзя систему ломать, не по-ло-же-но!
   - Она там, вроде, в последних сериях обезумела совсем и начала жечь и вешать направо и налево, что чужих, что своих. Потому и замочили.
   - Это тоже "бог из табакерки". Вначале мы её психопаткой и маньячкой выставим, -- гнул свою линию сверкающий глазами Саня, - а потом прирежем в спину. Чтобы другим неповадно было.
   - Ладно, хватит литературы и кино. Я твою мысль понял. Так что ты... с моей помощью
   сделать-то собираешься теперь?
   - Как я тебе уже сказал, эгрегоров много. Есть безвредные, есть полезные, а есть крайне паскудные. Которые всё глобально в этом мире портят. Вот их расстрельный список у меня уже составлен. Начнём их мочить по одному, а дальше будем действовать по ситуации, а люди будут постепенно исправляться, вместе с окружающим их миром.
   - И кто же у тебя первый в этом списке?
   - Первым в моём списке, Паша, числится эгрегор денег. И его я тебе предлагаю аннигилировать сразу же, как ты наберёшься решимости, хоть сейчас. "Лоза" уже настроена.
   - Денег? Почему сразу денег? Я думал, ты войну назовёшь, как самое очевидное зло. А чего плохого в деньгах-то, особенно, когда они есть? Это ж кровь мировой экономики.
   - В самих деньгах, особенно когда они есть, - с нажимом повторил за мной Черепанов, - ничего плохого действительно нет. А вот эгрегор у них крайне вредоносный и опасный. С одной стороны -- всеобщий. Нет людей, которых он бы на поводке своём не держал. Кроме, разве что, диких племён Амазонки и монахов, хотя, последних - далеко не всех. С другой стороны -- хищный и агрессивный. Люди гибнут за металл, как ты знаешь. Почему, думаешь, чиновники никогда навороваться не могут, а если их посадить и новыми заменить, те, хоть и шли на свою должность с чистыми руками, сразу как пиявки к кормушке присосутся. Правильно ты про кровь сказал -- вот денежный эгрегор и делает из всех людей кровососов. Трудно с этим эгрегором сражаться. Особенно, если он уже тебя захватил. Легче, наверное, с героина слезть, хотя я и не сравнивал на практике. И древний, как ты понимаешь. Ровесник египтян и шумеров. Демон Мамона -- это он и есть. Силищи за тысячи лет накопил -- жуть!
   - Гм, насчёт Мамоны логично, - согласился я.
   - Что тебе "логично", то я "Лозой" измерял. Не поминай его имя всуе, кстати, не привлекай лишнего внимания на тонком плане перед спецоперацией. Короче, все гадости в этом мире не от денег, как таковых -- они всего лишь инструмент. А от того, что Ма... эгрегор этот использует их, как свой инструмент, чтобы разделять и властвовать. Как удавку поганую на шее человечества. А за последние сто лет эта тварь так обнаглела от собственной безнаказанности, что стала над нами, похоже, намеренно издеваться. Неужели ты сам не замечал, каким извращением является современный мир с точки зрения финансов. Все эти внешние долги преуспевающих государств, кратно превышающие их бюджет. Деньги из воздуха на торговле ценными бумагами. Фьючерсы все эти, опционы. Это уже не честное "сделал товар -- получил за него деньги". Это, извиняюсь, анальный секс вприсядку на морском дне с аквалангом. И если ты мне сейчас скажешь, что это норма, я рассмеюсь тебе в лицо, Паша.
   - Ну, допустим, - не стал спорить я, поражённый подобной метафорой из уст асексуала Черепанова, - Допустим, лопнешь ты... мы, этот самый денежный эгрегор. Ты представляешь, что твориться начнёт? Если с "Макдональдсом" такой эффект был.
   - С "Макдональдсом", в третий раз тебе объясняю, эффект был только один -- доказательство моей гипотезы. В глобальном плане ничего не случилось, другие эгрегоры быстро заняли свободную нишу, и всё пошло по-старому. С деньгами всё будет, разумеется, иначе. И куда серьёзнее. Сами деньги, как средство обмена товара на товар, конечно, никуда не денутся. Просто самостоятельная ценность их в представлении всего населения планеты мгновенно превратится из абсолюта в то, чем они на самом деле являются -- в бумагу или набор байтов на банковских серверах. Весь мир в одночасье свободно вздохнёт полной грудью. Это будет посильнее освобождения корпоративных рабов "Макдональдса".
   - Ты же сам говоришь, нишу "Макдональдса" быстро заняли.
   - Тут начнётся то же самое, хотя и не так стремительно. Но да, место денег начнут занимать другие ценности. Скажем, религии.
   - Кстати, насчёт религий. Я давно хотел у тебя спросить. А как они относятся к эгрегорам? Ну и эгрегоры к ним? Ты ведь своей Лозой, наверное, можешь... - я замялся от грандиозности идеи -- проверить, существует ли Бог. И если существует, то не накажет ли он нас за такие выкрутасы?
   - Хорошие вопросы задаёшь, Паша. Я их себе тоже задавал и пытался найти ответ. И вот, что я тебе скажу. Что касается отношения религий к эгрегорам, то оно разное, от конкретной религии зависит. Но для большинства из них всё это проходит по разряду магии и бесовства, а мы с тобой сейчас совершаем сношения с нечистой силой. Относительно отношения эгрегоров к религиям выходит поинтереснее. У каждой религии, от пяти основных до самой захудалой секты, свой эгрегор есть. А вот когда я пытался "Лозой" прощупать то место, где в тонком мире должно находиться понятие Бога, общее для всех верований и народов, то... я там совершенно ничего не обнаружил. Пустое место. Вакуум в астральном мире.
   - То, есть, Бога, всё-таки нет -- то ли с разочарованием, то ли с облегчением выдохнул я.
   - Вывод неверный, Паша. Как ты помнишь, "Лоза" не может засечь каких-либо богов, с большой уж буквы или с маленькой. Она засекает их эгрегоры -- то есть мыслевоплощения в коллективах людей. И полный вакуум на месте Бога означает одно из двух. Или же все люди верят в настолько разных богов, что из этого салата верований и суеверий невозможно собрать единый эгрегор, или... - Саня помолчал, -
   - Или кто-то или что-то не даёт образоваться эгрегору на месте столь важного понятия, - закончил за него я.
   - Да, примерно так. Впрочем, я - практик, в религию и теологию лезть не собираюсь. Однако, кое-что гарантировать тебе могу. Пока мы с тобой живы, и у нас в руках "Лоза", чёрному знамени джихада над землёй не подняться. Этот эгрегор мы прихлопнем сразу после денежного.
   - Тааак, понятно, - протянул я, - а огласите тогда уж весь расстрельный список, пожалуйста!
   - Он длинный и будет пополняться, - плотоядно ухмыльнулся Черепанов, - Но главных претендентов сейчас обозначу. Ты был, в принципе, прав со своей кандидатурой. После Мамоны мы отправим на свалку истории Марса.
   - То есть, войну?
   - Разумеется. Чтобы на волне эйфории освобождённые народы не пошли радостно друг друга в капусту крошить. А кроме эгрегора войны, и лучше даже до него, необходимо будет прихлопнуть на тонком уровне все основные спецслужбы. Как-никак, в нашей реальности они -- основная угроза. Я после "Макдональдса" как на иголках. Вдруг у них всё-таки есть техника, подобная "Лозе"? Ну или, на худой конец, настоящие боевые экстрасенсы, способные наши художества отследить? Всё время жду, что в дверь "вежливые люди" постучат. К тому же, вреда от этих спецслужб куда больше, чем пользы. Эгрегоры, или даже уицраоры, которые им потворствуют, крайне агрессивны и хищны. Сами спецслужбисты на словах про чистые руки говорят, а на деле совершенно беспринципны, творят, что хотят, и никто их не контролирует, разве что они сами друг друга. Надо, надо их нейтрализовать, чтобы максимально себя обезопасить. В первую очередь наших, родных, конечно, а затем сразу ЦРУ, ФБР, МИ-6, Моссад и всех прочих гадов, потому что, если кого пропустим, власть их и сила возрастут неимоверно. Особенно, конечно, будет интересно посмотреть, что случится после краха ФБР и ЦРУ. Сразу столько интересной информации вылезет -- и про 11 сентября, и про лунные экспедиции.
   - Ты, что ли, из этих, которые в полёты на Луну не верят? Скажешь, не летали? Впрочем, ты теперь меня мало чем можешь удивить. Разве что инопланетянами ещё.
   - Летали или не летали, это не я скажу, а массово вышедшие каяться американские "бывшие сотрудники". Наше с тобой дело -- у пульта сидеть, да по целям шарашить. А до инопланетян у меня просто руки не дошли, ничего про них не знаю.
   - Вот пропустим мы впопыхах парочку каких-нибудь мелких, но злобных уицраоров, и воцарятся в нашем дивном новом мире две новые империи. Скажем, Эстонская и Румынская. И зададут всем перцу! - я подметил, что уже стал употреблять местоимение "мы" вместо "ты" в контексте планов моего друга, и меня это неприятно удивило. От моей, невинной, вроде бы, шутки, Саню просто перекосило, как будто-бы он уже знал про вышеупомянутые империи что-то сильно нехорошее. Однако, озвучивать свои эмоции он не стал, а вместо этого продолжил, -
   - Ну что, Паша. План мой я тебе в общих чертах изложил. Решайся, и предлагаю начать сейчас же, -
   Я собрал в кулак волю и ответил:
   - Саня. Прости. Но я не могу. То, что ты задумал, в любом случае ввергнет мир в хаос. Даже если мы... ты... самые агрессивные эгрегоры отключишь, то прольются реки крови. Миллионы судеб сломаются.
   - А то, можно подумать, сейчас кровь не льётся и судьбы не ломаются. Саня, да я же тебя знаю, ты же нынешний гнусный миропорядок так же ненавидишь, как и я! Ты просто нерешительный, тебе надо над собой небольшое усилие сделать! Не бойся, прошу тебя!
   - Да, это ты верно подметил! Я нерешительный. И робкий. Даже девушке, в которую давно влюблён, боюсь встречаться предложить, зато каждый день дрожу, как осиновый лист, что её у меня кто-то из-под носа уведёт. Не гожусь я в ниспровергатели миропорядка, Саня! Это ты у нас волевой, целеустремлённый, да ещё на этой своей боевой химии сидишь постоянно. А я - слизняк, таких в разведку не берут! Доволен? Скажи, вообще, зачем я тебе сдался? Ты ведь всё сам придумал, высчитал, сконструировал. А то, что "Лозе" второй пилот нужен -- так неужели ты не мог найти кандидата понадёжнее?
   - Нет, не мог, - грустно вздохнув ответил Черепанов, - Уж если мы с тобой дошли до этого момента, то я раскрою все карты.
   - То есть, ты меня до сих пор втёмную использовать хотел продолжать?
   - Успокойся, Паша. Ничего особого я от тебе больше не скрывал. Скорее..., Черепанов замялся, - личное.
   - Чего у тебя со мной такого личного?
   - Ну, смотри. Помнишь, я тебе объяснял принцип уничтожения эгрегоров?
   - Да, создать резонансную частоту между двумя операторами и направить её на эгрегор через "Лозу".
   - Именно. Однако есть один нюанс. Резонанс нельзя создать между двумя произвольными людьми. Между ними должно быть какое-то доверие. Дружба, как бы банально это не звучало. А кроме тебя у меня, Паша, друзей нет -- так уж вышло. Мало того, что доверить все секреты своей работы я готов только тебе. Всё гораздо сложнее -- с произвольным человеком "с улицы" отстреливать эгрегоры у меня просто не получится. Не возникнет этого самого резонанса. Думаешь, я не пробовал? Даже с бабушкой не вышло, хоть она мне и единственный родной человек. Так что, Паша, я полностью на тебя завязан. Друзья в огороде не растут, как в одной песенке детской пелось. И за деньги их тоже не купишь. Я уже почти разочаровался в своих экспериментах, как вдруг мне тебя будто кто-то свыше ниспослал, -
   От Саниных откровений у меня защипало в горле. Я был в панике. С одной стороны, мне казалось, что Черепанов безумец и манипулирует мной. Другая моя часть понимала, что всё, что он говорит -- чистая правда, и мы -- два настоящих друга, которым суждено сковырнуть земную ось. Меня трясло.
   - Саня, я не могу! Ты мной манипулируешь! - вырвалось у меня, наконец, - Отпусти меня, я пойду!,
   Вопреки моим опасениям, Черепанов не стал меня сдерживать.
   - Я тебя понимаю, Паша. Тяжело принимать такие решения наобум. И я признаю, что не совсем честно втянул тебя в свою авантюру. Хотя это не я тобой манипулирую, это в тебе сейчас коллективная защита эгрегоров с новой силой заработала. Ладно. Иди домой. Но подумай. Хорошенько подумай. И, как примешь правильное решение -- сразу приходи! -
   Я схватил куртку, запрыгнул в туфли и пробкой вылетел из квартиры. В общагу я пришёл далеко не сразу. Хотелось снова поехать к Генриху и обсудить всё с ним, но я помнил, что Саня завещал мне насчёт конспирации. В результате я вначале бесцельно вернулся зачем-то к институту,  и потом просто наворачивал до самого вечера бесконечные круги и восьмёрки в районе Октябрьской, то и дело проходя в навевающей тоску и депрессию московской осенней мгле мимо циклопического, мрачного истукана Ленина.
   Хотелось убежать, зарыться, спрятаться. Уехать, как бы это смешно ни звучало, в глушь, в родной Саратов и надеяться, что Черепанов со своими эгрегорами меня там не достанет. Чем больше времени проходило, тем яснее я понимал, что к Сане уже не вернусь. Оставалось опасение, что он сам начнёт меня разыскивать. Может, взять академ, как он сам для себя планировал и действительно отсидеться в Саратове у родителей. Соврать им что-нибудь про учёбу. Только бы не участвовать в этом безумном плане по разрушению миропорядка, в который я так до конца и не поверил, но и отрицать его реальность уже не мог. Чтобы не сойти с ума от неподвижного сидения под ярким светом среди незнакомых людей в вагоне метро, я пошёл в общагу пешком - быстрый шаг хоть как-то меня успокаивал. Во втором часу ночи я, вконец продрогший и обессиленный как физически, так и морально, прошёл в общежитие мимо ругающегося за позднее появление вахтёра, наскоро разделся и, не умываясь, забылся нервным сном.
  

***

   В институт снова было нужно ко второй паре, первая была пустой. Несмотря на мою привычку утренних медитаций за "отваром из бычков" в подобных случаях, сегодня я встал впритык, с тяжёлой головой и скверным настроением. Хотя мой рассудок постоянно твердил мне, что, отказавшись быть соратником Черепанова, я принял верное решение, сердцем я чувствовал, что предаю человека, который считает меня своим единственным другом, а самолюбие нашёптывало мне, что я упустил свой единственный шанс как-то повлиять на судьбу мира, а второй раз такие шансы не даются. Погружённый в себя, я проделал путь от Беляево до Октябрьской, и, поёживаясь от моросящего дождика, приближался к стенам alma mater. На финишной прямой к дверям учебного корпуса вдруг резко сработало моё вечно пребывающее на страже боковое зрение. Ещё не понимая, что произошло, я почувствовал себя ничего не подозревающей рыбой, которая глубоко заглотила наживку, как вдруг зазубренный крючок, в момент внезапной подсечки рыбака, сминая и раздирая нежные жабры, прошёл ей прямо в мозг, пробив глотку. Боковое зрение автопилотом развернуло меня к институтской парковке. Там стоял новенький чёрный BMW, из которого уже выбрался Ваган, и сейчас открывал обращённую в мою сторону дверь для переднего пассажира, чтобы помочь выйти сидящей там, излучающей во все стороны игривую радость, Марине. Моей Марине, которая никогда не была, а теперь уже никогда и не будет моей. В качестве контрольного выстрела, чтобы у меня уже не оставалось никаких сомнений в сути происходящего, Марина, грациозно вылезая из блестящего немецкого монстра, легонько чмокнула Вагана в уголок рта, а он, захлопнув дверь, жадно, по-хозяйски заграбастал её за талию.
   Мир, от влияния на судьбу которого я совсем недавно демонстративно отказался, рушился и осыпался у меня на глазах. Все надежды, которые зарождались у меня, когда Марина называла меня Павликом, когда я помогал ей с задачками для семинаров, а она ласково мне улыбалась, когда соглашалась сходить со мной на выставку, концерт или просто погулять, всё это вспыхнуло ослепившим меня пламенем и выжгло во мне зияющую пустоту, в которую я начал схлопываться.
   - Эй, Казаков, что ты так на новую Бэху Ваганчика уставился -- прорвался откуда-то в мой внутренний ад мерзкий голосок Жебракова. - Что, завидно, как он баб на ней катает? Да ты не менжуйся, он и тебя покатать может. Вазелин только прихватить не забудь. Впрочем, чего это я, он же у тебя всегда с собой!
   Гнусные Васькины комментарии на мгновение обратили кипевшую во мне энергию разрушения изнутри вовне. Захотелось схватить поганую тварь, вцепиться в неё, пробить горло, выдавить глаза, изломать в гармошку хребет, чтобы Васька остался, харкая кровью, корчиться в судорогах на институтских ступенях. Увидев решительную ненависть, с которой я обернулся в его сторону, Жебраков почуял нутром неиллюзорную опасность, переменился в лице, подавил рвущееся из него гегеканье и опоссумом нырнул в дверной проём, от греха подальше. Я остался стоять. Силы совершенно ушли из моего тела, казалось, любой ничтожный ветерок может опрокинуть меня навзничь. Чтобы не упасть, я шагнул вправо и прислонился к перилам. Взгляд мой опять вперился в чёрный "BMW".
   - Неужели это реальность, и мир действительно так устроен -- проносились в опустошённом сознании обречённые мысли. - Что любую девушку, даже такую нежную, удивительную, красивую женственную и добрую, как уже не моя Марина, можно вот так вот просто купить, поманив чревом новой лакированной тачки. Тачки, даже не заработанной своим трудом или талантом, а купленной на деньги жирного папаши со связями. Неужели в этом мире достаточно присосаться к нефтяной трубе на один уровень выше, и ничего больше не будет иметь значения. Неужели самая сокровенная любовь не стоит ничего, а всем правят чёрные тачки, купленные на чёрные деньги, полученные за высосанную из недр многострадальной матери-Земли чёрной крови. Будь они прокляты эти тачки! Будь они прокляты эти деньги! Будь они...
   Новая, очевидная и спасительная мысль молнией перечеркнула моё пепельно-серое сознание, и оно вновь начало наливаться чёрным гневом. Это была не та секундная вспышка бессильной ярости, способной лишь легко напугать шакала Ваську. Это было нечто совершенно иной силы и природы. Моё я перестало схлопываться вокруг выжженной внутри него пустоты, а сама пустота стала стремительно заполняться клокочущей раскалённой лавой мщения. Я осознал, что в моих руках было оружие, от которого я, малодушный, мыслящий шаблонами, боящийся перемен трус и предатель вчера добровольно отказался, попутно перечёркивая судьбу, возможно, гениальнейшего из ходящих сейчас по этой земле людей. Оружие, способное навсегда разрушить мир подобных Вагану павианов, и увивающихся вокруг них лизоблюдов и блядей... я ещё раз мстительно проговорил про себя это слово, сжигая мосты... да, именно, блядей. Вагонеток, по моему же собственному определению. А сейчас судьба преподала мне суровый и горький урок. И одновременно дала второй шанс. Ведь великодушный Саня дал мне время на раздумья. О, как же я сейчас был ему за это благодарен. После краха Макдональдса у меня не оставалось и сомнений в том, что экосистема, в которой благоденствуют такие, как Ваган и его вагонетки, сложится как карточный домик в считанные дни, стоит нам лопнуть поганый эгрегор бабла. А если что-то пойдёт не так, то и другие покровительствующие им эгрегоры. Уж Саня-то точно не будет против, он достаточно рассказал мне о своих взглядах, чтобы я не сомневался. Славный, славный Саня! Умный и самоотверженный, с горящим, всегда дающим опору и надежду взглядом. Как я мог только подумать о том, чтобы отвернуться от него? Больше я никогда не совершу такой ошибки!
   Ноги сами несли меня назад, прочь от ненавистного теперь МИСиСа, к метро Ленинский проспект, а оттуда на Шаболовскую, где ретрофутуристически возвышалась ажурная конструкция Шуховской башни, навевавшей мысли про инженера Гарина. Лучшей локации для логова безумного изобретателя, откуда мы будем ломать старый миропорядок и строить новый, придумать было нельзя. Знакомый путь, который я, как и в первый раз прошёл на автопилоте, пользуясь лишь моторной памятью. Тот самый старый подъезд. Только если в первый раз меня словно отталкивала от него незримая, поставленная эгрегорами защита, то сейчас он магнитом притягивал меня. Вот и лестница. Уже сейчас!
   Черепанов открыл мне дверь, встретив своим горящим взглядом, за который я сразу уцепился, как утопающий за соломинку, и столь редкой для его лица улыбкой.
   - А, Паша! Пришёл, всё-таки. Ну, а я в тебе и не сомневался.
   - Спасибо, что не сомневался, Саня. Запускай "Лозу! Отличный день, чтобы сломать мир!
  

***

   Пастэор торжествовал. Впервые за очень продолжительное время он позволил себе не запасать всю собранную за прошедший цикл шавву, а рассеять её по своему эфирному телу лучами аэра, вызывающими во всей его субстанции блаженное покалывание и ощущение высшего восторга -- бесполезная, затратная, но такая приятная процедура, доступная по статусу лишь сильным уицраорам и другим Высшим. Все усилия, унижения и риски, на которые он пошёл в течение длящегося эона, кажется, оправдали себя.
   Всё это началось тогда, когда Пастэору окончательно стало ясно, что его существование позорно и бессмысленно, и что порядки, царящие вокруг, настолько консервативны, что ему никогда уже ничего не поменять обычными средствами. Высшим ему уже не стать - хотя формально он и относится к касте Возвышенных, но его регулярные притоки шаввы не так уж и велики, в последнее же время даже уменьшаются, а вот обязательства по её регулярной отдаче, которые он имеет перед Стэбингом, Маммоном, Урмаором и другими Высшими -- никуда не денутся и лишь растут с их безграничным аппетитом. Мир был устроен странно. С каждым эоном шаввы становилось всё больше, а потоки её распределялись между Сущностями всё менее равномерно. Высшие держали всех Возвышенных и Высоких под своим контролем, и все они постоянно вели между собой борьбу. Однако, редко кому удавалось возвыситься, потеснив кого-то или заняв чьё-то место. Если бы каждая Сущность полностью распоряжалась своей шаввой -- это было бы, по мнению Пастэора, более справедливо. Устав от постоянной борьбы с другими Возвышенными и Высокими, он стал искать утешения в философии, а особенно в таком её разделе, как натурфилософия. Пастэор хотел понять, как и почему устроено окружающее его несправедливое мироздание.
   Если философия требовала лишь внутренней концентрации и длительных размышлений, то занятия натурфилософией требовали значительного расхода шаввы. Пастэор преобразовывал её в лучистые энергии разных типов и рассылал энергетические лучи, ощупывая ими Мироздание, пытаясь найти его пределы и понять законы, по которым оно устроено. Натурфилософия -- занятие для богатых, и без того скудные запасы шаввы истощались, а прочие сущности рассматривали максимально обособившегося от них Пастэора как безумца и скорую добычу. Законы Высших запрещали Сущностям без причины нападать и поглощать друг друга, но были сотни поводов их обойти и нарушить. Пастэор ждал неминуемого конца, и, чтобы отсрочить ожидания и одновременно приблизить сам конец, ещё глубже погружался в захватившую его полностью натурфилософию. Он не дожил бы и до конца текущего эона, но внезапно ему удалось совершить открытие, перевернувшее его настроения с ног на голову, и заставив его субстанцию озариться золотистой аурой.
   Пастэор понял, откуда бралась шавва. Ранее её потоки считались Сущностями самим собой разумеющимся явлением. С течением эонов она пребывала, росли множились и питаемые ей Сущности, иногда зарождаясь вновь. Сущности умели испускать энергии "хаму" и "дамана", в ответ на которые притоки шаввы к конкретным сущностям стимулировались, а иногда, напротив, затихали. Искусство добывать шавву при помощи хаму и даманы было основным, в чём Сущности совершенствовались на протяжении эонов, помимо постоянной борьбы между собой. Однако, природа шаввы и её взаимосвязь с даманой и хаму оставались непознанными. Энергетические лучи Пастэора принесли ему озарение -- имеется другое Пространство, скрытое от Сущностей и устроенное по совершенно иным правилам. Это пространство населяли микроскопические существа, никак не различимые при помощи обычного мироосязания. Мириады этих крохотных существ и были источниками шаввы -- они постоянно излучали её в ответ на хаму и даману, которые были способны улавливать. Различать этих крошек можно было лишь при помощи специально сфокусированных лучей особого рода. Открытие поразило Пастэора до самой глубины его субстанции. Он понял, что понимание природы шаввы - это ключ к величайшему могуществу, и оно должно остаться величайшим секретом. Дальнейшее постижение законов мира крохотных существ требовало неимоверных затрат шаввы для фокусировки всё более мощных и проницающих лучей. Взять её было негде, и Пастэор отважился на то, что в его положении сделал бы лишь безумец. Он взял займ у Маммона. Известно было, что Маммон всегда берёт своё назад вдвое, если не втрое и жестоко карает за неустойки. Но огромный, грабительский займ позволил Пастэору отсрочить время и погрузиться в изыскания полностью. Его знания стремительно росли вглубь и вширь. Почти сразу после получения займа, он выяснил, что каждая Сущность получает шавву от крошечных существ, которых Пастэор нарёк "инимене", своим, уникальным способом. Например, Маммон питался шаввой, которую инимене излучали, накапливая у себя или отдавая друг другу какие-то крохотные предметы, на которые можно было обменять любые другие предметы в их мире. По сути, Маммон получал шавву, когда инимене получали некую свою разновидность шаввы, потому и был одним из самых могущественных Высших. У инимене были и другие разновидности энергий, взаимодействий и предметов, и каждое питало шаввой свою сущность. Кто-то получал шавву, когда инимене убивали друг друга. Кто-то, когда они соединялись друг с другом разными способами и порождали новых инимене. Большинство сущностей зарождалось и питалось шаввой, когда крохотные инимене формировали между собой какой-то союз или группу. Самые крупные союзы питали шаввой могущественных уицраоров наподобие Стэбинга или Жругра или ориев, таких как Урмаор или Каэтэр. Пастэор с каждым новым погружением в невероятный микромир, укреплялся с выводом, что крошечные инимене обладают неким подобием разума, куда более быстрого, чем у Сущностей -- время текло в их мире несколько иначе. У инимене были свои способы общения -- так называемые языки, отголоски которых Пастэор научился улавливать. С нескрываемым от самого себя интересом, он выяснил, что источником его собственной шаввы является особый тип взаимодействий между инимене: когда одна крохотная особь хочет и одновременно боится соединиться с другой для размножения и специфического удовольствия, которое инимене получали в процессе, а другая особь отказывает ей в этом желании. Инимене, питавшие своей шаввой уицраора Стэбинга называли этот тип взаимодействий "friendzone", а на грубом варианте одного из наречий группы инимене, подконтрольных уицраору Жругру, это именовалось "пиздострадания". Также Пастэор выяснил, как работали дамана и хаму -- они подавляли или, наоборот, стимулировали активность подконтрольных Сущности групп инимене. Изучая далее потоки шаввы и других энергий между пространствами инимене и Сущностей, Пастэор понял, что надо делать. У него созрел план.
   Для начала необходимо было научиться выделять отдельных инимене из их огромных групп. Раз у них есть подобие разума, им можно внушать мысли. Дамана и хаму тут не годятся -- они направлены на всю группу сразу и слишком слабы. Нужно было многократно фокусировать и переплетать их потоки, создавая новое воздействие, которое Пастэор назвал "саррафава". А для создания саррафавы нужно было ещё больше шаввы. Пастэор вновь обратился к Маммону и взял ещё один займ, чтобы покрыть прежний и получить новую кабальную возможность для действий. Маммон отнёсся к просьбе с презрительным пониманием, выдвинув ещё более неподъёмные условия возврата. Пастэор ненавидел Маммона. Также он ненавидел Стэбинга, Жругра и прочих Высших и Высоких, а в особенности Каэтэра, который явно собирался пожрать в скором времени уединённого натурфилософа, почитая его за сумасшедшего и желая очистить от него мир, заодно напитавшись шаввой. Однако, для осуществления плана было необходимо временно впасть в ещё более позорную зависимость от Высших. Займы Пастэора множились, и он понимал, что обречён. Однако, его усилия давали плоды. При помощи потоков саррафавы он искал инимене таких же, как он сам -- недовольных тем, как устроен мир и желающих его изменить. Таких было особенно много среди подконтрольных Жругру, известному своим грубым стилем работы с хаму и даманой. Пастэор нашёл одного инимене и стал целенаправленно манипулировать им, внушая ему мысли и мотивы, а иногда, подсказывая решения. Научиться общаться напрямую у Пастэора пока что не получалось, да он и не считал это нужным, предпочитая, чтобы манипулируемые им инимене оставались в неведении. Новые изыскания требовали огромных затрат шаввы, займы росли, но цена их себя оправдывала. Пастэор внушил подконтрольному инимене мысль, что надо изучать Сущностей и научиться их убивать и даже немного подсказал, как это делать. До остального умный инимене додумался сам. Пастэор понимал, какой силы оружие даёт своему ведомому, и в какой опасности окажутся Высшие и Высокие, когда им станет угрожать смертью микроскопическая зараза, а у них не будет даже способов ощутить источник угрозы. Но выбора уже не было. Неподъёмные займы было невозможно вернуть. Расправа Маммона, Стэбинга, Каэтэра и прочих Высоких над Пастэором была неминуема, поэтому надо было либо убить их, вместе со старым ненавистным миром, либо принять собственную позорную гибель. Пастэор предпочитал смертельный риск смерти без риска и продолжал осуществлять план, сжигая шавву, чтобы его внутреннее время начинало течь так же, как время инимене, и управлять ими при помощи саррафавы становилось проще. Внезапно оказалось, что оружие, разработанное подопечным Пастэора, требует второго инимене, который помогал бы первому. Пастэор нашёл его среди своих подконтрольных. Управлять им было очень легко -- тут Пастэор был в своей стихии. Первый удар был нанесён по ненавистному Каэтэру, получавшим шавву от того, что инимене поглощали в себя особую разновидность субстанции, которой питались. Когда Каэтэр в одночасье перестал существовать и лопнул, извергая во все стороны потоки концентрированной шаввы, то целый сонм страдающих от её нехватки Сущностей бросился поглощать её, пока она не была поделена между Высокими и Высшими. Пастэор мог бы поправить своё положение с займами за счёт краха Каэтэра, но это было уже слишком мелко для его грандиозного плана. Он терпеливо выждал, не навлекая на себя подозрений. Следующий удар должен быть нанесён по Маммону -- главному заимодавцу и главной теперь угрозе для Пастэора. Один из подконтрольных инимене вдруг ненадолго перестал действовать так, как надо было для плана и Пастэор несколькими мощными потоками саррафавы в одночасье изменил его поведение в нужную сторону.
   Вот и близится развязка. Когда могучий Маммон падёт, между Сущностями начнётся хаос. Кто-то будет жадно делить шавву, а самые хитрые и умные начнут искать источник новой смертоносной угрозы. Их надо будет устранять первыми -- Стэбинга, Жругра и некоторых других. В грядущем хаосе понадобятся и союзники -- не из числа Высших и Высоких, конечно -- их жребий уже брошен. Пастэор подметил несколько Сущностей, пребывающих в ещё более жалком положении, чем он сам. Две из них получали шавву от групп инимене, называющих себя на своих наречиях "Eestlased" и "RomБnii". Пастэор несколько раз намеренно поделился с ними шаввой, расположив к себе, а в будущем мире собирался сделать их новыми уицраорами. Также его выбор пал на Паххаба - Сущность, поглощавшую шавву, когда инимене использовали в своих наречиях бранные выражения. Паххаб получал много шаввы, но отдавал ещё больше и также был рад внезапному новому другу и союзнику. Всё шло как по маслу. Опасность Пастэор видел лишь в том, что чересчур проницательные инимене, владеющие чудо-оружием, смогут догадаться, что ими манипулируют и ударить по нему раньше, чем он успеет что-то предпринять. Это снова был риск, и снова Пастэор готов был на него идти. Время решающего удара приближалось. Фигуры расставлены. Можно позволить себе немного расслабиться и рассеять по своему эфирному телу ещё порцию шаввы лучами аэра, столь бесполезными, но столь приятными.
  
   23.05.2020 - 03.06.2020
  




 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"