Аннотация: Рассказ для среднего школьного возраста из цикла рассказов "Антология загадочных случаев"
ЗОЛУШКИ
- Ноги! - кричит Лилька, как только я вхожу. Я вытираю ноги. Она всем так кричит вместо "здрасьте".
Пахнет просто исключительно! Лилька щи варит.
- Фроську видела? - спрашивает она.
- Ага, - отвечаю, - красивые клипсы.
Фроська, я с ней столкнулась в подъезде, это Венера Ренатовна, Лилькина мать, вернее мачеха.
То есть, была мать, как мать. А потом Маринка раскрыла секрет - не родная. Подслушала своих родителей. И теперь Лилька ее прямо невзлюбила. Раньше мамой звала, а сейчас никак. А со мной Фроськой ее называет. По-римски, Венера, по-гречески, Афродита. Значит, Фрося.
Лилька плачет - лук режет.
- Клипсы нацепила! Платье зеленое, а клипсы красные. Кошмар! Светофор!
Я говорю:
- А может, это все сплетни, ну, то, что Маринка сказала?
- Нет! Точно. Я документы просмотрела. Мне полтора года уже было, когда она его окрутила, папочку моего. Представляешь, я такая маленькая и уже - сирота!
Лильке себя очень жалко.
- Ну и что, - говорю, - что неродная... Наоборот. Взяла с ребенком отца твоего. Благодарить должна.
- Ха! - Лилька злится. - Ха-ха! Папочка у меня красавец. Кандидат наук. За него любая пойдет! Будь он с хоть с десятью детьми!
Я пожимаю плечами
- Сейчас, - Лилька бросает нож, ищет что-то в учебнике, - вот!
На фотографии - женщина в цветастом платье. На плечах у нее чернобурка с лапками. Ничего. Симпатичная. Губы только узкие. С интересом вверх смотрит. Что там вверху - на фотографии не видно. Я говорю:
- На артистку похожа.
Лилька целует карточку:
- Это мамочка моя!
- Где взяла?
- Нашла. От меня не скроешь! Увеличу и на стенку повешу. Пусть бесится.
Шум, визг! Это идут Римма и Рита - Лилькины сестренки.
- Ноги! - кричит Лилька.
- У-у, как вкусно!
- Как есть хочется!
- А Ритка двойку получила. Ты ей неправильно упражнение написала.
- А Римка твой шарф распустила
- Я нечаянно, нечаянно... Ябеда!
Ну и трещотки! Не поговоришь... Ладно, завтра до уроков зайду.
Лилька зареванная сидит. Даже про ноги промолчала, так расстроилась.
- Ты чего, - говорю, - такая мокрая?
Нарочно грубо говорю. Давно заметила - начнешь ее жалеть, так она совсем раскиселится на целый день.
- Уеду! На Север уеду - поваром...
Я так и села:
- А мехмат?
- Я лишняя тут. Девчонок только жалко! Как я без них? И без папы...
Сейчас опять заревет.
- Как лишняя? Почему лишняя? Готовишь им здесь, полы моешь!
- Вчера. Таракан после дискотеки домой не пускал. Не пускает - и все! Кричать, что ли, в собственном подъезде? А она: "Где шлялась?" А я: "Не твое дело!" Уеду! Денег только нет на билет.
Стали думать, где деньги достать.
Тут как раз увидели мы объявление. Требуются натурщицы в художественную студию.
Долго раздумывали, сомневались... Все-таки натурщица - это как-то немного стыдно звучит.
Оказалось - ничего особенного.
Днем, в воскресенье - живопись. Сидишь себе на стуле. Сзади - фон из мятых тряпок. Неловко только, что все смотрят.
Я от смущенья все улыбаюсь, как Мона Лиза. Но то шире улыбаюсь, то уже. И мигаю. А через час уже и веко дергается.
По вечерам, во вторник, четверг и субботу - наброски и рисунок. Мы в гимнастических костюмах стоим - то с мячом, то с обручем... Две такие грации...
Казалось бы - что за работа - ничего не делать? Но постоишь минут десять, изогнувшись и руки вверх, и так устанешь, как будто целый день мешки грузила!..
Надо бежать на живопись, а у нее опять глаза красные.
- Знаешь, - говорю я, - вместо тебя можно кролика на стул посадить. Никакой разницы!
Нарочно грубо говорю. Но на Лильку это сегодня не действует. Всхлипывает:
- Сегодня... с утра начала... "У тебя год кончается, девятый класс, а ты мотаешься бог знает где! И пыль везде, и белье не глаженое"... А я ей тихо так: "Я, между прочим, к вам в прислуги не нанималась!.." Она остолбенела. Потом как заорет: "Да как ты смеешь так с матерью разговаривать!" Хотела я ей сказать, но промолчала, потому что папа вошел. А она ему: "Твоя дочь обнаглела совсем!"
- Прямо так и сказала - твоя дочь?
- Да! Это ты, говорит, ее распустил...
- Ничего себе!
- Да! Хлопнула дверью. Ушла в свой дурдом психов лечить. Ей самой лечиться надо!
- А отец что?
- А папа так виновато, доченька, говорит, ты же знаешь - мама очень устает на работе. А дома столько дел! Ты же, говорит, умница наша и помощница... А я молчу, как рыба. В потолок смотрю. Он вздохнул и ушел в свой институт. А я вот белье гладила и всю дорогу плакала.
- Ну и зря! Да ты не обращай на нее внимания, раз она такая. Еще немного терпеть осталось. Всего неделя работы. А там и учеба кончается. Купим тебе билет - и пишите письма!..
Сижу я, позирую и думаю: а может, и у меня мама не родная? Вчера, например... Ну, бросила пельмени в холодную воду. Ну, не очень, конечно, они красивые сварились. Но ведь никто не собирается их рисовать! А на вкус - какая разница? Зачем же ругаться по пустякам? А зимой, когда я ноги промочила и заболела, она ворчала всю неделю. Мол, на работе аврал, конец года, а тут возись со мной! Родную дочь, небось, пожалела бы!
А папа? Всегда, как задену холодильник боком - он на кухне у нас очень неудобно стоит - папа удивляется: "Ну и корова!" Нет, родной отец вряд ли станет дочь так обидно обзывать! Наверно, у них детей не было, а родственники нажали, чтоб из Дома малютки сиротинку взять. Чтоб все было, как у людей. Ну, они взяли, а я не такая оказалась - неуклюжая, пельмени в холодную воду бросаю. И вообще... Обратно уж не отдашь, приходится терпеть. Может, и мне с Лилькой на Север уехать?
Все! Окончили девятый класс. Скоро получим денежки, и - "молодым везде у нас дорога..."
Мачеха моя как будто чувствует что-то. Вчера ни с того ни с сего села ко мне на кровать: "Давай, - говорит, - я тебя укрою".
А отчим сегодня опять коровой обозвал. Ничего не чувствует!
Прихожу к Лильке. Стою у двери, жду, когда там, в комнате, потише будет.
Венера Ренатовна, то есть Фроська, кричит:
- Ну, с чего, с чего ты это взяла?
Лилька плачет:
- Потому что ты не любишь меня!
- Что за глупости! Ну, может, я невыдержанная бываю. А ты? Ты же сама меня и доводишь!..
Лилька совсем уже рыдает:
- Мне Маринка сказала...
- А ты верь ей побольше, своей Марине. Она и не то еще скажет.
- А свидетельство о браке?
- Что - свидетельство о браке?
- Мне полтора года уже было...
Я поняла, наконец, что мое появление будет совсем некстати, и тихо ушла домой.
А часа через два является Лилька.
- Что было, - говорит, - что было!..
- Да я слышала... нечаянно... Как ты ей насчет свидетельства...
- Ты дальше слушай. Тут мама мне и говорит: "Хотела я тебе все раскрыть, когда ты станешь постарше. Но раз так, - говорит, - слушай. Марина твоя слышит звон, да не знает, где он..." Представляешь, у нее был, оказывается, до папы другой муж, и он бросил ее, когда я еще не родилась. Испугался трудностей. А потом мама вышла замуж за папу, и он меня удочерил..." "Вот, - говорит, - теперь сиди и думай, можешь и на него теперь злиться..."
- А фотография? - вспоминаю я.
- А, - Лилька машет рукой, - это мамина учительница в молодости. Она сейчас на пенсии. Что делать-то?
- Как что, - говорю я, - ты не забыла - у нас сегодня наброски...
- А зачем теперь?
- Как зачем? Нам деньги, что ли, не на что потратить?
- В самом деле... - Лилька задумалась. - Ты знаешь, у моего папы скоро день рождения. Хочу ему настоящий мохеровый свитер связать. Мотков двадцать, наверное, надо купить... Он такой огромный у нас.
- И я своей маме тогда что-нибудь свяжу. - Сказала я. - Шапочку, например. Покажешь узоры?