Доктор филологии Юрген План читает лекции во Фрай Университете славного города Берлина и без меры любит своего жирного и пушистого сибирского кота. Хотя справедливости ради надо отметить, что кот скорее все-таки персидский, однако окружающая обстановка диктует свои условия. Под жестким прессом русофильства коту приходится ассимилировать. Вариантов у пушистого немного. Особенно когда д-р План закуривает беломорину, берет балалайку и начинает играть "Эх, яблочко", смоля как паровоз, то коту ничего иного и не остается, как являть собой жирного, пушистого сибиряка. Общую картину, как нельзя лучше, дополняет строго взирающий со стены ЛЕНИН, бережно вырезанный из "Правды", запапьемашелый и отлакированный педантичной немецкой рукой. Противоположную стену то ли в пику вождю то ли для контраста, а может и из каких-либо других творческих соображений, доктор отвел под папьемашелые произведения, обыгрывающие старо-славянские церковные буквицы. Гы! Но тут уж, пардон... Воля художника - закон для полотна.
Тем временем осоловевший от клубов беломора кот, ретировался в противоположный от Плана угол и, вскарабкавшись на диван, уткнулся усатой мордой в "Хуйню-муйню" - научно-филологические изыски доктора из истории славянской словесности, опубликованные в ведущих филологических журналах Европы. Не успев проникнуться глубиной научной мысли и источаемыми документом флюидами турецкого влияния на великий могучий русский язык и разбросав по полу полдюжины страниц, кот тут же ознакомился с несколькими оборотами татаро-монгольского происхождения. В конец обалдевший котяра жалобно мяукнул и забился под диван.
Сердце доктора дрогнуло. Он сочувственно вздохнул, пошел на кухню и через пару минут вернулся с открытой банкой бычков в томате.
- Ешь, ирод,- ласково бросил План, подпихивая банку ногой под диван, из под которого тут же послышалось смачное благодарное чавканье...