"Я был одним из последних советских, кто видел Амина живым". Полковник медицинской службы запаса Станислав Коноваленко - об одной странице истории.
Как вы попали в Афганистан?
- Я был направлен туда в мае 1979 года в составе хирургической бригады усиления, которая приехала в страну по приглашению афганского правительства. Афганистан очень нуждался в медиках, и особенно в хирургах. Шла гражданская война, а работало в стране всего лишь сто два врача. Большинство же квалифицированных специалистов уехало. Для примера: в главном госпитале Афганистана, когда мы туда прибыли, трудилось всего двадцать шесть врачей, из них только восемь хирургов. Хотя требовалось человек шестьдесят.
Итак, я был старший московской группы, а вторая бригада прибыла из Ленинградской военно-медицинской академии. В состав бригад входили полостные хирурги, травматологи, анестезиологи - всего восемь человек, по четыре из каждого города.
Вы заранее знали, что туда поедете?
- Мы готовились в течение месяца, изучали обстановку.
Работы было много?
- Да, иногда приходилось по двое суток подряд стоять за операционным столом: минные ранения, осколочные, падения с высоты - в горах, в пылу боя, человек может упасть в ущелье. Травмы случались очень тяжелые. Но приходилось параллельно с этим оказывать и планово-хирургическую помощь. Каждое утро мы приезжали в госпиталь к половине девятого, а уезжали далеко за полночь.
Я знаю, что в конце 1979 года вы попали во дворец Амина. Как это было?
- Во дворец Амина нас вызвал главный хирург Афганистана доктор Тутохел, подполковник медицинской службы. Это было 27 декабря. Он приехал за нами и сказал: через двадцать минут мы должны быть во дворце. Мы немедленно собрались. Мы - это Толя Алексеев, военно-полевой хирург, Саша Шанин, анестезиолог, и Витя Кузниченко, терапевт, полковник.
Во дворец доехали на двух машинах. При входе нас разоружили. Отобрали личное оружие. Наш путь лежал дальше через зал заседаний, там мы увидели членов правительства, которые находились в не совсем обычном состоянии. Одни спали, другие лежали без сознания. Кто-то вяло поднимал руку, и тут же она падала. Быстро-быстро нас провели дальше. Все это было очень необычно. На столе - закуска, напитки различные. В зале было человек восемь, которые находились без сознания, точно во сне, а вокруг никого.
А вы уверены, что это были члены правительства?
- Да, ведь мы их лечили в свое время. Часто с ними встречались, консультируя и их, и всех родственников. Нас привели в кабинет Амина, в заднюю комнату, где он лежал на койке. Мы сразу принялись за работу: пощупали пульс, измерили давление... Он был без сознания. И мы начали приводить его в чувство - поставили капельницу. Короче говоря, провели все мероприятия, необходимые для того, чтобы Амин очнулся. Придя в сознание, он взял автомат и тут же ушел куда-то вместе со своими охранниками.
Как долго Амина приводили в сознание?
- Думаю, минут двадцать.
Вот уже более десяти лет из статьи в статью, из книги в книгу кочует утверждение: Амина и его правительство в ночь перед штурмом отравили. Так ли это?
- Нет, на мой взгляд, им дали простое снотворное. Сами посудите: мы занимались только Амином, а другие члены правительства остались живы, хотя их никто не откачивал. И впоследствии мы поняли, что они не были отравлены. Их просто усыпили, "оглушили" на время, какой-то дозой "выключили".
Получается, это сделали для того, чтобы при штурме всех без исключения взять врасплох?
- Да! После того как привели в сознание Амина, мы из комнаты ушли, потому что сделали свое дело и никому больше не были нужны. Да впрочем, всем было не до нас.
Много было охранников у Амина?
- Около роты...
Афганцы?
- Коммандос. Очень квалифицированные люди, обученные всем приемам, причем их "натаскивали" наши.
Так вот мы ушли, поняв, что идет охота на Амина, хотя не знали никаких подробностей. Решили, что для самосохранения лучше всего удалиться из его кабинета. Буквально минут через десять кругом началась стрельба. Мы были в соседней комнате. И тут внезапно везде погас свет, раздались взрывы - посыпались с потолка люстры, здание начало сотрясаться.
В книгах, журналах, газетах на протяжении последних четырнадцати лет постоянно говорилось, что при штурме дворца был убит личный врач Амина, советский полковник, которого уничтожили свои же коммандос, ворвавшиеся во дворец. Они не разбирали, кто свой, а кто чужой?
- Это абсолютно не так. Во-первых, Виктор Кузниченко не был личным врачом Амина. Мы все работали в одной группе в госпитале, он - терапевт. Во-вторых, его смерть случайна. И тогда, и сейчас невозможно точно было сказать, кто стрелял и откуда. Стреляли все, со всех сторон, а мы лежали на полу. Темнота сплошная. Нападавшие, занимая каждую комнату, непременно стреляли.
Утверждают, что русские, атаковавшие дворец, якобы знали о врачах-соотечественниках, но их не искали...
- Неправда, те, кто первым вбежал в нашу комнату, сразу же закричали: "Русские есть? Выходи!" Мы ответили: "Да, есть". "Ну, наконец-то мы вас нашли, - обрадовались неизвестные нам люди. - По всему дворцу ищем". Нас осветили фонариком, и повели во двор.
Кроме вас, были еще русские во дворце?
- Не было.
Получается, что вы один из немногих советских, кто последним видел Амина живым, не считая тех, кто его застрелил?
- Это так. Но Амин, видимо, погиб в перестрелке. Сомневаюсь, что его убили целенаправленно. Везде шел бой.
Мы погрузили тело Кузниченко на бронетранспортер и доставили его в советское посольство. После этого сразу приступили к хирургической работе, часть группы - в посольстве, часть - в госпитале.
Вы не оперировали тех советских ребят, которые пострадали и этом бою?
- Оперировали. Причем пострадавших и в этом бою, и в других. Ведь советские группы держали еще одну часть афганских войск, которая находилась в крепости Балахисар. Перед ними стояла четкая задача - не выпустить афганцев оттуда, и она была выполнена.
Выходит, советские воевали в ту ночь в разных местах?
- Да, они блокировали и Балахисар, и другие районы, где находились воинские части афганцев, сторонники Амина. Их перекрыли со всех сторон, поэтому и обошлось все практически малой кровью.
Сколько, по-вашему, было раненых и погибших в этой первой, ночной операции?
- Я не считал. Но могу сказать: значительное число. Бой шел всю ночь, к нам поступали пострадавшие из всех районов; ранения были и осколочные, и пулевые.
Станислав Иванович, вы подозревали в ту ночь, в то время, что начинается такая длительная война?
- Конечно, нет. Хотя мы обратили внимание, что за несколько дней до штурма все чаще наши самолеты начали приземляться в Кабуле. Догадывались: что-то будет. А что - было неизвестно. По нашему тогдашнему представлению, это могла быть просто военная помощь.
Садились военно-транспортные самолеты или же гражданские ТУ-134, ТУ-154?
- Военно-транспортные самолеты, то есть ИЛ-86, АН-24 и другие. Мы думали: вероятно, будет какое-то наступление, так как в стране продолжалась гражданская война. Ведь Амин был революционер дикий совершено, с Тараки расправился довольно жестоко, всего можно было ожидать, зная тирана. Но вот что интересно, в Афганистане каждая пятница - выходной день. Так именно в пятницу или в четверг вечером каждую неделю начинались заварушки. Как пятница - так стрельба кругом. Танки разворачиваются и куда-то идут, какие-то вертолеты их бьют. Это происходило еще перед штурмом, и, в общем, подобное напряжение сохранялось в течение полугода.
Амин пробился к власти при вас?
- Мы приехали, когда страной руководил Тараки. После прихода Амина наших советников начали отстранять от работы, закрывать перед ними двери. Но мы, врачи, продолжали работать.
- Горел весь город: и телецентр, и правительственные здания. Это было как кино про Великую Отечественную. Настоящая война.
А в посольстве ничего не знали?
- Нам никто ничего не объяснял. Мы просто приступили к работе. Если человек в медицинской помощи нуждается, то мы обязаны ему помочь. После штурма мы дежурили на аэродроме, там был развернут полевой медсанбат 103-й воздушно-десантной дивизии. Часть раненых, наиболее тяжелых, мы перевели к себе в афганский госпиталь, "легких" отправляли в Ташкент самолетами. Началась обычная работа обычного военно-полевого хирурга.
Когда вы уехали из Кабула?
- 15 марта 1980 года. Мы закончили свою миссию, командование посчитало необходимым нас отозвать. Я вернулся в госпиталь имени Бурденко. Правда, где-то с полгода нормально разговаривать ни с кем не мог. Ходил молча. Несопоставимо было то, что я увидел там, и то, что было в Союзе.
Где похоронен Виктор Кузниченко?
- В Ленинграде. Его похоронили со всеми воинскими почестями.