Бобров Михаил Григорьевич : другие произведения.

        Встретились как-то принцесса и не совсем.

        Нет, непонятно.

        Встретились однажды две девочки: принцесса и не вполне.

        Лучше, но все равно не то.

        Ясным летним утром, когда солнце уже поднялось над кронами, но еще далеко не достигло зенита, в тени платановой аллеи ее высочество Софи-Елизавета дерн Оррокост Саргон-Еггт повстречала верного вассала и, пожалуй даже, подругу - Ленн дерн Тьенд Орродарт, в школе номер три прозываемую попросту: “Зазнайка Ленн-Тьенд”.

        Вот, пожалуй, пойдет.

        - Ваше высочество, Софи-Елизавета дерн...

        - Без титулов, Ленн! Что это на тебя нашло?

        - Увы, Софи, тут именно дело в титулах. Моя мать умерла, и я теперь наследница первой очереди.

        Софи огляделась: никого вокруг, лишь платаны лениво шелестят в струях теплого ветра.

        - Пойдем-ка туда, где мы подслушали мальчиков.

        - Грот? Помню... - Ленн повернулась и зашагала впереди; принцесса следом. Добрались до потайной полянки в сердце парка, но сегодня прятаться не стали, уселись просто на вырезанное скамьей бревнышко, вытертое осенними дождями до седого серебра.

        - Поправь меня, если я ошибаюсь, - Софи поглядела на собеседницу вопросительно:

        - С родителями у тебя не очень хорошие отношения...

        - Особенно после развода мамы с отцом. Но теперь ни отношений, ни родителей. И потом... - Ленн-Тьенд смахнула почти незаметную слезинку, - ругаться с мамой и хоронить маму - все-таки разные вещи.

        - Какой же помощи ты хочешь?

        - Для начала - совета. Вот письмо поверенного нашей семьи. В фамильном городе у нас осталось какое-то имущество. Конезавод, склады, еще что-то... И поверенный дал понять условными фразами, что на имущество уже нашлись желающие. Что там не все гладко. А отсюда я уже сама подумала: мама же совсем не старая... Была!

        Ленн заплакала; Софи огляделась по сторонам. Зеленая стена ухоженного парка, озерцо, белый песок пляжа. Чуть поодаль, наполовину скрытые в зелени, живописные развалины непонятной постройки, воткнутые сюда парковым архитектором для пущего романтизма... Третью государственную школу император содержит хорошо, не жалеет средств ни на парк, ни на зоопарк, ни просто на учебники.

        Но, поскольку нынешний император, отец Софи, попаданец из иного мира - постольку в третью школу принимают не по родству, не по заслугам предков, не по знакомству, но исключительно и только по результатам экзаменов.

         Придя в себя, Ленн спустилась к чистой воде, умылась и промокнула лицо платком. Софи жестом отстранила извинения.

        - Ты боишься, что...

        - Что маму отравили. И что меня тоже могут... За титул. За поместье. За остатки фамильного города, хотя там нашего уже лет сто один конезавод, наверное.

        Ленн села прямо и Софи опять позавидовала высокой груди вассала, но потом успокоила себя тем соображением, что Ленн все-таки почти выпускница, а Софи первокурсница. Так что и ее грудь имеет все шансы вырасти.

        Потом Софи стало немного стыдно: у подруги мать умерла, а она тут о груди, словно мальчишка какой-то...

        Мальчишка... Хм... А ведь это мысль!

        - Ленн, ты обязана ехать на похороны, так?

        - Именно. И родственники, конечно же, встретят меня на вокзале. Кто из них - неизвестно. И отказать им я вряд ли найду достаточно уважительную причину.

        - Занятия закончились месяц назад, учебой не заслонишься... Опять же, обычай: не хоронишь - не наследуешь.

        - Да и, - Ленн махнула рукой с мокрым от слез платочком, - все-таки, мама!

        Софи вздохнула. У нее самой - мама императрица, папа и вовсе летчик из параллельной Вселенной... Живи да радуйся!

        Ну, зато скучать некогда.

        - Так! Ленн, перестань рыдать. Соберись, не то и правда убьют. Во-первых, ты поедешь не поездом. Я выпишу бумагу на машину из императорского гаража. Якобы, ее надо туда-сюда перегнать ради, например, притирки механизмов или еще чего-нибудь, Маринка придумает. Отец...

        Софи призадумалась и потом решительно махнула ручкой:

        - Отец мне простит. У сестры список замечаний почти как список прочитанных книг, и ничего. А у меня пока только угон самолета, даже не смешно... Автобус ты водить умеешь, машина же в десять раз легче, справишься.

        - Больше тысячи километров... - Ленн вытерла слезы и задумалась. - Но мысль превосходная, ваше вы... Софи! Ты чудо! Пусть встречают на вокзале хоть сутки напролет! Ах, я так волновалась, так спешила, что не стала ждать поезда! Ах, поезд идет со всеми остановками, это так долго! И квартиру выберу сама. И еды с собой можно хоть на неделю.

        - Во-вторых, Ленн, поедешь ты не одна. С шофером.

        - Хм... Да, так вполне пристойно. Еще бы компаньонку.

        - Не надо сюда никого вмешивать. Не праздновать едешь, можно пренебречь... Некоторыми приличиями.

        - Но тогда и шофер нужен... Пожалуй, да.

        - Гость? - Софи позволила себе почти незаметную улыбку.

        - Вот ему шанс, - Ленн тоже улыбнулась самым краешком губ. - Или справится... Или не справится.

        - А если не справится? Авантюра! Чистой воды, - Софи постучала туфелькой по бревну. - Может, не рисковать? Обратиться к родственникам, позвать взрослых? Я же могу сказать папе...

        Ленн Тьенд встала, поглядела на озеро. Поглядела на Софи прямо и отчеканила:

        - Либо я полноправная наследница не только на бумаге, способная решать юридические вопросы. Либо я разменная монета в руках опекуна. Пойти в игрушки никогда не поздно! Я бы просила ваше высочество не...

        - Прошу простить. Я напрасно сомневалась.

        - Слова вашего высочества мне достаточно.

        Из Ленн словно бы вышел воздух и она снова уселась на бревно-скамейку, вплотную к Софи.

        - Чуть-чуть посижу и пойду собираться. Чтобы опередить поезд, выезжать нужно сегодня вечером, не позже.

        - Шофера я обрадую сама, - Софи прижмурила левый глаз. Ленн, в пару к подруге, прижмурила правый:

        - А я обрадую Хейс.

***

        Хейс Рект - вторая староста женского корпуса общежития. Она уже поступила в университет, и теперь ночует в школе последнюю неделю. Хейс высоченная, но вполне могла бы подать себя красавицей - если бы не интересовалсь более всего наукой. Ленн долго фыркала на рослую сокурсницу из-за ее происхождения: Хейс чистой воды селянка, дворяне близко не лежали.

        А сегодня Ленн зашла к бывшей старосте именно поэтому:

        - Хейс, мне придется уехать на пару дней... Семейное дело.

        Рект, как обычно, что-то писала в раскрытой тетради, обложившись учебниками. Буркнула в нос:

        - И?

        - Вы как-то говорили, рядом с моим городом живут ваши дальние родственники, уехавшие из Приморья в незапамятные времена. Троюродная сестра, кажется?

        - Вот не думала, что дворянка из Великого Дома запоминает подобные мелочи, - оторвавшись от писания, Хейс нахально подмигнула:

        - Или дело в том, что Великий Дом все же второго ранга?

        Тут уже Ленн стиснула зубы: сейчас ей не хотелось переругиваться.

        - Неважно. Я могла бы навестить вашу сестру и что-то передать ей от вас.

        Хейс внимательно посмотрела на соперницу.

        - Присядете?

        - Тороплюсь. Выехать нужно вечером.

        - Но поезд не раньше послезавтрашнего утра.

        - Не поездом.

        - Что ж... - Хейс поднялась, отодвинула бумаги, подошла к сумкам в углу комнаты и вытащила связку потертых книг:

        - Мои учебники. Если вы действительно...

        - Хейс!

        - Передайте их Линдисфарне Ректи. Мы - Рект, они - Ректи. Любой покажет их жилье. Дам сестренке лишний повод не бросать учебу.

        - Как называется поселок?

        - Черный холм, старое название: Крушиновье.

        - А! - Ленн улыбнулась, - Крушиновье знаю. От Орродарта совсем чуть-чуть к северо-востоку.

***

        - ... От Орродарта совсем чуть-чуть к северо-востоку... - Гость развернул атлас автомобильных дорог, но пометки не сделал, положившись на память. - Несложно их навестить. Госпожа...

        - По именам, так проще.

        - Хорошо. Тогда я займусь машиной: ремонт, обслуживание, смазка и так далее. А, поскольку вы опасаетесь, что безутешные родичи могут что-то подсыпать в еду, то вам и заниматься нашим питанием.

        - Логично. Я договорюсь в столовой... Гость?

        - Ленн?

        - Без... Глупостей. Хорошо?

        - Меня уже их высочества предупредили.

        - Софи?

        - Марина тоже, - Гость улыбнулся располагающе. - Дескать, опозоришь мне брата-адмирала, лучше сам топись.

        Ленн кивнула и двинулась к столовой. Парень же направился к школьному гаражу, где чисто случайно заночевала одна из подменных легковушек охранной службы их высочеств.

        Гость предъявил сразу два рекомендательных письма: на свеженьком белом хрустящем листе от ее высочества Софи-Елизаветы дерн Оррокост Саргон-Еггт - и пожелтевшее, протертое на сгибах, завернутое бережно в еще один слой бумаги - от ее брата-адмирала, Сордара Саргона; причем охрана явно больше обрадовалась именно второму письму, и тут уже передала ключи от машины без ворчания.

        Гость завел широкий, низкий седан, прокатился по двору. Остановился, послушал мотор. Поднял капот, посветил фонариком, осторожно потрогал, не болтается ли проводка, хорошо ли затянуты гайки на присоединениях гидравлики. Заехал на эстакаду, поглядел снизу: масляных пятен, паче того капель не обнаружил.

        Подписал ведомость приемки, глянул на старшего шофера:

        - Уважаемый, мне нужно прокатиться к Орродарту и обратно, а из оружия только школьный меч. Мне бы хорошее ружье, а то ведь война. Мало ли, дезертиры на дорогах... Да и вообще.

        - Закажем револьвер с отличным боем, под китель повесишь, и не видно совсем. Завтра привезут, уже с документами.

        - Завтра мы уже подъедем к Иринхату. Нужно сейчас.

        Водители переглянулись. Младший сбегал в дежурку, принес длинную коробку, открыл:

        - Вот, винтовка по сусликам. Калибр детский, разве что бой точный. За сто шагов можно в шляпку гвоздя всадить. Я тут развлекался до войны, а сейчас-то уже так просто с ружьем по холмам не погуляешь. Так что продам дешево.

        Гость почесал затылок, вытащил бумажник, что всегда имел при себе не так ради денег, как ради документов. Из-за войны, понемногу подгрызавшей империю, документы проверяли все люди в форме по любому поводу - и без повода тоже.

        Перелистал купюры: должно хватить.

        - Говоришь, дешево? Двадцать.

        - Мало. Сам смотри: бой хороший, замок не разболтанный. За тридцать отдам, и пять пачек патронов доложу, соглашайся. И еще набор для чистки! Табельное мы все равно не дадим, даже и под письмо Саргона.

        Гость подумал, что на двадцатку можно заправить полный бак целых пять раз - а про еду пусть беспокоится спутница. И лучше игрушечное ружье, чем никакого вовсе.

        - Где тут пристрелять можно?

        - Пустой гараж сейчас закроем, в торец бочку с песком поставим. Выстрел - пук, никто не услышит.

        Парень взвесил поданное ружье в руке:

        - Хорошо, тридцать, но тогда еще банку масла в запас, остаток верну.

        Шофера переглянулись и синхронно кивнули. Младший взял деньги, старший притащил запаяную кубическую жестянку, поставил в багажник. Гость убрал кошелек, переломил ружье, поглядел через ствол в полуденное небо:

        - Чищено... Ставьте вашу бочку, а то меня уже через час ждут на остановке школьного автобуса.

***

        На остановке школьного автобуса перед выходными собралось человек десять, мальчиков и девочек примерно поровну. Ленн Тьенд вместе со всеми дожидалась вечерного рейса. Конечно, школа уже знала, что зазнайке придется уехать на пару дней, но только директор, подписывая отпускной билет, удивился:

        - Поезд лишь послезавтра.

        Софи тут же пояснила:

        - Я обещала помощь юриста. Как вы понимаете, наследство дело небыстрое, случается и день сидеть над бумагами...

        Директор вздохнул всем телом, опустив плечи:

        - Примите мои соболезнования, Тьенд.

        - ...Переночевать же можно в городской квартире, - закончила Софи.

        - Что ж, я желаю вам успешно завершить это семейное дело. Повод нерадостный, но такова жизнь...

        Ленн аккуратно сложила подписанный отпускной билет, попрощалась в строгом соответствии с этикетом и двинулась на остановку. Сумки с парой больших термосов не слишком-то вписывались в легенду, зато дали железобетонный повод пролетавшему мимо блестящему синему седану лихо затормозить, а водителю наземного крейсера с полупоклоном распахнуть переднюю дверцу:

        - Разрешите помочь?

        Старшекурсники завистливо вздохнули: да, на таком крокодиле можно и девушек подвозить. Не стыдно!

        Пока парни вполголоса обсуждали машину, а девушки хмыкали на шофера: ой, поду-умаешь, король смазки и запаски! Увидел большую грудь, последний ум растерял! Известно же, чем думают мужчины! - сумки с термосами перекочевали в багажник, Ленн устроилась на переднем правом сиденье, шофер вернулся за баранку, дверцы хлопнули, мотор заурчал - великий поход начался.

***

        - ...Великий поход начался, - внутри легковой машины из гаража его величества даже мотор шумит вежливо и ненавязчиво. Хорошо для беседы, но для далекого перегона опасно: навевает сон.

        - ... Около тысячи километров. На заднем сиденье теплое одеяло, вам лучше сейчас лечь и попробовать уснуть. Подмените меня с наступлением темноты, а я вас примерно через час-полтора после полуночи.

        - Хорошо. Что касается еды. Я не думаю, что мой враг отравит весь город из-за меня одной. Нам главное - не попасть в приготовленную родственниками колею. Думаю, нам хватит большого термоса с кашей, остальное просто купим.

        - А второй термос?

        - Крепкий кофе без ничего. Марина посоветовала.

        - Как она за нами не увязалась, приключение ведь!

        Ленн захихикала:

        - Я сказала, что нескольких человек легче заметить, чем одну меня. А вы шофер, на шоферов и прислугу никто никогда не обращает внимания.

        - Логично.

        - Гость... Я не хотела обидеть.

        - Ленн, все хорошо, не беспокойтесь. Мне тоже советовали... Разные люди. Что если за рулем хочется спать, лучше не накачиваться кофе, даже очень хорошим, а просто поспать хоть полчаса. Лучше медленно в порт, чем быстро на дно. Так что располагайтесь. Как приедем на место, неизвестно, найдется ли там время спать.

        - Последую вашему совету.

        Машина остановилась и девушка перебралась на заднее сиденье, где устроилась пока что поверх одеяла. Брючный дорожный костюм светло-серого цвета - знала бы, что машина синяя, нашла бы и синий - позволял о пристойности не беспокоиться. Мотор урчал ровно, на хорошей имперской дороге машина покачивалась плавно, без неприятных рывков... Ленн задремала, и видела во сне родителей, прежнюю жизнь, и все думала: с какого же мгновения все пошло не так?

        Гость пока что не разгонялся: машина непривычная. Чтобы вышло сто километров средней путевой скорости, надо держать крейсерскую за сто двадцать, а для этого нужен и водитель получше, и дорога покачественнее. Поэтому за ночь не доехать, никак. Если получится выдержать крейсерскую пятьдесят-шестьдесят, с учетом поворотов, медленного движения через поселки, города... Ленн действительно водила школьный автобус, причем полный месяц, а не два раза для интереса, так что с дорогой умеренной сложности, скорее всего, справится. Опять же, непредвиденные обстоятельства... Кладем сутки, хотя вероятнее, все же, завтрашнее позднее утро. Если совсем повезет с дорожной обстановкой - раннее утро. Назад не к сроку, так что можно днем ехать, ночью спать. Об этом потом: в дороге не строят планы на время после прибытия. Сперва прибудем, а там посмотрим.

        Лес по сторонам. Иногда поля. Поселки. Фонари еще не горят. Может, переделить вахты? Пусть Ленн едет по светлому, по безопасному времени?

        Да, но тогда утренняя собачья вахта ей останется. Риск уснуть за рулем, раз. И два: весь день Ленн проходит вареная - а ведь именно в день приезда ей нужно посетить знакомых, узнать обстановку. Пока не опомнится и не отреагирует ее неизвестный противник. А если по прибытию отсыпаться, то зачем вообще машину гнать, рисковать головой? Езжай поездом и спи хоть всю дорогу... Впрочем, поезд отправится лишь послезавтра, а прибудет и вовсе третьего дня. Что бы там ни задумали родственники, что бы там ни готовил неведомый противник - если он вообще имеется, конечно - весь расчет приехать еще до того, как ловушку начнут настраивать.

        Нет, лучше все же по первоначальному плану.

        Гость сбавил скорость и одной рукой перелистал атлас на соседнем кресле. Выбрать вот эту магистраль - вряд ли на ней опасно, государственного значения дорога. На худой конец, остановиться у полицейского поста и дождаться света. По свету и хорошей дороге можно выжать и больше ста двадцати, машина выдержит... Лучшего-то плана все равно не выдумать.

        Закрыв атлас, парень прибавил ходу. Пока светло, нужно сожрать побольше пути - меньше потом наверстывать придется.

***

        - Придется разбудить!

        - Госпожа, просыпайтесь, проверка документов.

        Полицейский пост, фонарики, фары. Машины в красно-черную клетку, форма, блестящие бронзовые пряжки. Куда летит сквозь ночь синий седан? Стой, предъяви подорожную!

        Ленн морщится, зевает, прикрываясь ладонью. Вынимает из кармашка на спинке сиденья подготовленную папку с документами. Паспорт. Отпускной билет из третьей школы имени Сордара Великого. Внезапно - права на вождение автобуса и водительская книжка с настоящими отработанными часами.

        - Госпожа, и вы водили автобус?

        - Школьный, почти месяц. А что такого?

        - Но вы же дворянка!

        - И что, дворянка недостаточно умна, чтобы водить автобус?

        - А кто вам колеса менял во внутренней задней паре?

        - Там столица, знаете ли. Дороги чистые. За весь год ни единого прокола.

        - А куда вы так торопитесь?

        - Так вот же, на самом верху.

        Полицейские разглядывают письмо стряпчего: “С прискорбием извещаю, что ваша мать, урожденная дерн Орродарт скоропостижно...”

        Гость ежится от холода из распахнутых настежь дверей. С него спросу, как со столба: шофер. Фамилия в правах и путевом листе совпадает, номер на машине и в путевом листе совпадает - свободен.

        Ленн опять зевает. Небо серое. Светло-серое, в цвет кожаных сидений салона. Дорога уже не магистральная, уже четырехполосная ветка к Орродарту. Скоро дом. Полузабытый. Теперь уже чужой и холодный. Нет матери, нет отца. Нет Софи... Ленн печально улыбается: а ведь она сейчас не о ее высочестве скучает, а о подружке, хоть и младшей на два курса... Софи может сказануть, как хлестануть - но издеваться не станет, не та порода.

        Дочитав письмо, полицейские вытягиваются и козыряют:

        - Наши соболезнования, госпожа Ленн дерн Тьенд Орродарт. Проезжайте.

        Документы в папку. Папку в кармашек за спинкой переднего сиденья. Дверцы хлоп! Запах кожи, тепло мотора, привычное урчание... Ленн заворачивается в одеяло: глубокая ночь, холодно даже летом. Скоро ли рассвет? Жаль, что Красные Ворота уже позади - там, говорят, прекрасный вид на восходящее солнце. Опять же, место историческое: предки Еггтов, нынешней правящей династии, кого-то в стародавние времена повоевали. Забили в перевал, окружили, разнесли клочки по закоулочкам. Предки Ленн тоже отметились, но пожалованные за ту битву земли давно утрачены...

        А все утрачено. Уцелели крошки. От огромной семьи - горстка двоюродных. От фамильного Орродарта - несколько домов. Поместье перезаложено и уже, наверняка, описано за долги. Единственная прямая наследница кутается в одеяло на заднем сиденье заемного автомобиля, и надеется на парня, про которого даже нельзя точно сказать, влюблен или нет... Зато можно точно сказать, что не дворянин! Год назад Ленн таких просто не замечала, как не замечает глаз официантов, проводников или таксистов.

        Ленн засыпает быстро, словно бы проваливается в облака. Кто-то закат не любит - а вот ее тоска одолевает перед рассветом; просто в последнее время ей почти не приходилось просыпаться раньше восходящего солнца.

***

        Раньше восходящего солнца на окраинную улочку Орродарта, в относительно приличный квартал огородников, прибыл синий автомобиль самоновейшего столичного фасона. Огородники ничуть не удивились, ибо только в приличном квартале может располагаться приличный же дом свиданий для чистой публики.

        Возле кованой оградки указанного дома синий автомобиль высадил барышню, одетую с дорожной сдержанностью, но столичным же шиком; сопровождал красотку единственный шофер - он же охранник, он же слуга за все про все.

        Барышня сняла домик полностью: передняя, спальня, ванная; для слуг большой чердак, маленькая уборная, да рукомойник прямо на заборе, провинция-с! - выдав хозяину давно известную таксу за три дня. Из чего последний заключил, что красотка все же местная, прикидывающася столичной для завлечения клиентов - и выбросил из головы саму куртизанку, ее машину и шофера. Тем более, что двое последних укрылись от разгорающегося утра в каретном сарае и тоже, судя по коротким азартным вскрикам, занялись тем, что непристойно наблюдать постороннему.

        Барышня же, нимало не смущаясь расфуфыренного вида, ушелестела в город не спросив дороги. По какой причине уже и прочие соседи-огородники признали в барышне жительницу Орродарта. Взошло солнце, поглядев на гнездо разврата с привычной укоризной, и до полудня ничего не происходило. Удовлетворив синюю машину, шофер заснул прямо на солнышке, на подстеленном брезенте, закрыв только лицо бумажной шапкой, хитро сложенной из утренней газеты.

        В полдень Ленн вернулась и разбудила шофера пинком в подошву:

        - Вставайте. Наши дела неважны.

        Гость подскочил, словно бы и не спал. Прошел вслед за девушкой в прихожую. Поморщился от клубнично-ванильной раззолоченой роскоши. Поместился на кривоногий стул с подушечкой - Ленн выбрала кресло со спинкой и уселась привычно-парадно, с прямой спиной.

        - Итак, я обошла нескольких старых знакомых семьи. Сказать, что они удивились - это как назвать нашу Марину-Дину живым непосредственным ребенком.

        - А не ужасом, ползущим по школе боком... - Гость прикрыл зевок. - Я понял. Итак, наш расчет удался, и это хорошо. Но уже расходятся слухи, что вы здесь.

        - Что же делать? Знание можно получить лишь от людей. Итак...

        Ленн выдохнула, словно перед нырком в ледяную воду.

        - Завещание матери оспорено под предлогом неполной законности моего рождения. Один поверенный откровенно куплен. Он бежал черным ходом, когда я позвонила в дверь. Клянусь именем, я до сих пор считала, что такое случается лишь в пьесах и романах!

        - А второй? Автор письма с намеками?

        - Он просто исчез. Уже пятый день его ищут, но безрезультатно.

        Девушка хлопнула по столу:

        - И все это потому, что я - незаконнорожденная! Бастард! Уб...

        Парень быстро поднялся, подошел и обнял девушку за плечи - та замолчала скорее от неожиданности, чем от возмущения.

        - Ленн. Ты красивая, молодая, здоровая. Можешь поплакаться в жилетку сразу двум принцессам. Родись ты в семье туберкулезной ткачихи восьмым дитенком от неизвестного папы, любой бы тебя понял. Но сейчас не гневи судьбу. Возьми себя в руки. Не хнычь.

        - Кто дал вам... Тебе право так со мной поступать!

        Парень отошел, сел на край стола, развел руки:

        - То самое, во имя чего вы выбрали меня, а не кого-либо еще.

        Ленн еще помолчала и вдруг подняла на собеседника взгляд:

        - Благодарю. Ты мне помог. Но на людях все же будем на “вы”, иначе...

        - Иначе никто не поверит, что я шофер.

        - Именно. Так вот, все подозрения оправдываются. Претендент на наследство - родственник местного предводителя дворянства, секретарь дворянского собрания. Сам по себе, может быть, и неплохой человек. Но своего не упустит, и никому еще ни разу не простил даже медной монетки долга.

        - То есть, на договор и раздел он вряд ли пойдет?

        - Нечего делить, всего наследства, что титул. Имущество... Так. После развода что-то ушло по линии отца, что-то стряпчим, но большая часть еще за дедовы долги.

        Ленн длинно и печально вздохнула:

        - Дворец на Побережье ушел. Мне там нравилось. Тепло и море. Я так привыкла проводить каникулы там...

        Гость пошевелился, и Ленн подумала: еще раз обниматься полезет, в лоб получит. Разогнался... Но мысли двигались вяло. Конечно, перед въездом в город останавливались у колодца, хорошо умылись холодной водой и выпили весь термос кофе - без малейшего удовольствия, как лекарство перед болезненой процедурой. Так ведь полдня прошло, солнце в самом зените. Тревожная ночь и суматошное утро все настойчивее клонили в сон.

        Ленн уже подбирала слова поделикатнее объяснить это спутнику, как вдруг по улице пробежал мальчишка с газетами, голося на всю ивановскую:

        - Экстренный выпуск! Убийство в Сонной Лощине!

        Гость подхватился, выбежал во двор, криком остановил разносчика и вскоре вернулся со свежей газетой:

        - Не узнаете, госпожа, кто убит?

        Ленн развернула газету, вздрогнула, поджала губы и отложила.

        - Узнаю. Наш семейный стряпчий, дядя Ро, как мы его звали.

        - Автор письма с намеком?

        - Да.

        Гость опустил веки, потом поднял их снова и констатировал совершенно спокойным, неживым голосом:

        - Договориться не удастся. Но и ждать, пока они сделают ход - плохая стратегия, дождаться можно. Ленн, я даже не знаю противника в лицо, это никуда не годится.

        Мальчишка-разносчик, пробежав коротенькую улицу до конца, возвращался с теми же криками, надеясь, что теперь его товар купят не успевшие опомниться за первый проход. И оказался прав, потому что Гость уже стоял у кованой ограды:

        - Эй, уважаемый, не хочешь ли заработать серебра?

        Уважаемый перешел с бега на шаг, степенно приблизился, подбрасывая в руках изрядно полегчавшую стопку газет:

        - Если работа не окажется противна моей чести, равно же и ранее заключенным договорам.

        Гость разулыбался:

        - Никоим образом, уж будьте вполне на сей предмет благонадежны! Госпожа напишет письмо, ты его доставишь. Вот, глотни пока из моей фляжки, шоферского настоящего.

        - Ух ты! А что там?

        Гость отвинтил колпачок:

        - Холодный мятный чай. Сам понимаешь, на такой жаре за рулем не водку же пить! Глотай по чуть-чуть, иначе горло застудишь, и зарычишь, как мой мотор.

        Протянул мальчишке стаканчик, сам же вернулся в дом:

        - Ленн. Пишите записку этому главному... Контрфигуранту, как сказал бы один из моих наставников с эскадры Саргона. Встреча в ресторане... Вам лучше знать, какой тут самый приличный. Ровно в шесть пополудни, вы как раз поспите немного, и еще час останется на переодевание. Тема встречи - дележ наследства.

        - А суть?

        - А суть - пусть он откроет карты. Ведь сейчас нам даже в полицию пойти не с чем: ни угроз, ни заявлений.

        - Думаю, их и не будет. Либо я соглашусь, либо исчезну, как дядюшка Ро, тихо и чисто...

        Ленн поискала спички, сургуч. Спички нашла в кармане, вместо сургуча в ящике комода отыскался десяток свечей - розовых, позолоченных, того же бордельного шика, что и все вокруг. Одну свечу зажгла - Гость поморщился от запаха и проворчал:

        - Если получится, неплохо бы усадить его к окну лицом. Я хоть рассмотрю его, пригодится.

        Ленн свернула листок в конвертик, накапала приторно-сладкого парафина, прижала гербовым кольцом:

        - Вот, записка готова.

        - Отлично.

        Парень с облегчением затушил ненужную более свечу, помахал руками в тщетной надежде разогнать густой сладкий дух. Сдался, взял письмо и вышел на двор. Протянул конвертик мальчишке :

        - Уважаемый, а не хочешь ли ты заработать еще и золота?

        Мальчик стрельнул глазами по сторонам и ответил тихо, совершено без кривляния:

        - Хочу. Сестра ворованых не ест, а на газетах не разбогатеешь.

        - Тогда расскажи-ка мне о том, что тут у вас вообще происходит...

        Разговор затянулся. Вернувшись, гость увидел, что Ленн уже ушла в спальню. Тогда парень вышел во двор, но вместо лежания на брезенте забрался на теплую черепицу пологой крыши гаража. Понемногу солнце переползло на другой скат крыши; за солнцем переполз и шофер. Казалось, что добрый час он вовсе не присутствовал во дворе.

        Однако же, стоило Ленн проснуться и выйти на двор, к людскому рукомойнику, как Гость материализовался прямо из черной калитки: видимо, спрыгнул с крыши на той стороне и обежал вокруг забора. Посмотрел на часы:

        - Пора собираться. Ленн, послушайте, прошу. Как одеться, вам виднее. Но вот что важно. Там наверняка окажется либо местный репортер этой самой газетки, либо еще какие-нибудь свидетели, добрые граждане славного Орродарта.

        Гость взял девушку за правое запястье и несильно встряхнул:

        - Поэтому заклинаю и умоляю: что бы ни случилось, пусть хоть крыша падает - сиди смирно. Не дергайся, не кричи на него, не теряй лица. Я знаю, что уж этому-то тебя научили хорошо. Не вскакивай со стула, не размахивай руками, как на базаре. Что бы он плохого ни сказал - держи лицо! Иначе - репутация истерички, а то и вовсе душевнобольной. Это уже не повод оспорить завещание, это причина.

        Ленн сжала зубы и заговорила только через долгую-долгую минуту:

        - Причина, еще бы... Я даже маму похоронить не могу, пока не уймется этот... Любитель медных денег. Не беспокойтесь. Что касается одежды, то костюмов у меня ровно два: дорожный на мне, парадный, в котором я утром делала визиты - на вешалке. Шляпку сейчас куплю по дороге, я знаю магазин, где они всегда есть. А чтобы через большое окно ресторана вы нас быстрее увидели, шляпку я выберу с букетом.

***

        Шляпка с букетом, золотые волосы, серые глаза, чистая белая кожа, фигура, которую песочный брючный костюм лишь подчеркивает, школьный меч - ну, для красоты многие носят... Метрдотель, правда, ворчал. Но Ленн показала письмо и объяснила, что бросилась домой прямиком из школы, даже поезда не ждала, наняла машину с шофером. Не до нарядов!

        Что ж, не родился еще стареющий мужчина, способный устоять перед симпатичной девушкой. Повелитель официантов и вождь швейцаров поворчал-поворчал, да и пропустил школьницу в ресторан. В конце-то концов, ее предки городом владели, уж вести себя за столом дерн Тьенд Орродарт как-нибудь сумеет...

        А не случись наследственного спора, известного в Орродарте уже каждой собаке, метрдотель не осмелился бы и пикнуть. Но - почуяли, что не хозяйка, что титул вот-вот уплывет по недоказанности рождения, что подбирает выпадающую из рук власть господин секретарь дворянского собрания Халеф дерн Асакаб. И угождают прежде всех господину Халефу, ибо высоко и ярко полыхает звезда его удачи. Он и молод - что для мужчины пятый десяток, всего лишь начало! Он и красив сдержанной нелакированной красотой сильного. Он и вкусом безупречен, одет в серый костюм, причесан и надушен... Ленн уловила в безукоризненно-строгих духах тонюсенькую нотку той самой бордельной розовой свечки - хихикнула.

        Господин Халеф решил, что понял намек:

        - Не хотите отдавать мне наследство? Отлично, выходите за меня замуж, будем владеть вместе.

        Ленн опустила ресницы в притворном смущении. Вместе - до следующего таинственного убийства в Сонной Лощине? Нет уж, благодарим и не нуждаемся... Ленн улыбнулась еще милее:

        - Такие предложения порядочными девушками не принимаются... На первом свидании!

        Господин Халеф заговорил вовсе иным тоном, а лицом сделался вылитый сокол:

        - Всю жизнь я предпочитал риск трусливой осторожности. Ваша красота мне куда важнее пересудов и сплетен.

        Только Ленн составила в уме ответ, как зазвенело и кусками посыпалось огромное витринное стекло, всего за два столика от них. Все недоуменно и беспокойно повернулись к окну, кто-то даже крикнул:

        - Я видел! Держите мальчишку! Камнем!

        - Конкуренты, сволочи.

        - Неблагородно. Достойные люди так не поступают...

        - В самом деле. Господа! Господа, прошу внимания! Давайте пренебрегать конкурентами сего заведения! Так дела не ведутся, мы же не миррены, в конце-то концов.

        Ленн развернулась к собеседнику: что скажет блистательный господин Халеф дерн Асакаб?

         Господин Халеф дерн Асакаб сидел статуей, возведя к потолку взор, и в том взоре не хватало правого глаза. Пуля, осыпавшая стекло, вошла точно в глаз, и затем в мозг, там развернулась плашмя и вынесла затылок блистательного Халефа дерн Асакаба на стену позади столика.

***

        - На стену позади столика... - сержант полиции вздохнул тяжело-тяжело, как тюлень в школьном зоопарке, поставил точку в рапорте и посмотрел на начальника.

        Начальник - целый инспектор - беседовал... Что вы, никоим образом не допрашивал! Дворянина допрашивают лишь с разрешения императора или соправителя. Так что инспектор полиции вежливо беседовал с Ленн дерн Тьенд Орродарт, про себя восхищаясь выдержкой молодой совсем девчонки. Мозги на стену - а она даже в обморок не упала.

        - ...Только утром прибыла в город. Родственники благородно взяли похороны на себя, так что мне осталось лишь подписать бумаги. Троюродный дядя сообщил, что имеется некий конфликт интересов, и я написала письмо - да, вот оно, у вас под рукой. Спорный вопрос по наследству. Пришла договариваться. Но мы толком не успели побеседовать. Он только озвучил предложение, я задумалась. Тут стекло загремело, я повернулась на звук. Оборачиваюсь - все.

        Полицейский согласно наклонил голову:

        - Госпожа, если позволите вам посоветовать. Вам лучше на какое-то время скрыться. Совсем недавно найден ваш поверенный...

        - Да, я прочла в сегодняшнем экстренном выпуске газеты, еще днем.

        - А теперь вот... - инспектор осторожно протянул руку, снял с девушки шляпку и показал на ней сбитый пулей цветок:

        - Стреляли, вполне возможно, не в господина Халефа. Он лишь претендент, а фигурант завещания все же вы. Очень может статься, что целили в вас. Но, пробив три слоя толстого стекла, легкая пуля отклонилась от расчетной траектории. А шевельнись вы на половину ладони вправо...

        “Не вскакивай,” - вспомнила Ленн, как наяву. - “Не дергайся, не размахивай руками: не на базаре. Держи лицо, что бы там ни случилось!”

        До чего же точные инструкции дал Гость!

***

        Гость захлопнул капот, сунулся в кабину, щелкнул ключом: ухоженный и отрегулированный двигатель завелся с первой искры. Гость удовлетворенно кивнул сам себе и принялся складывать в фанерный чемоданчик запасные свечи, ключи, какие-то пружины; потом долго и тщательно мыл руки - за эти четверть часа мотор ни разу не изменил звучания. Парень с довольным лицом заглушил мотор, достал из багажника кубическую жестянку, вернул обратно. Со сдержаной руганью переставлял так и сяк длинный полированный ящик. Вынул короб аптечки: в подменной машине службы охраны даже малый хирургический набор полагается. Сунул ящик, накрыл этим коробом. Не вошло! Вынул кубическую жестянку, повернул короб аптечки, поскреб затылок. Поставил сначала ящик. Хорошо, но нужно еще место для одежды и термосов. Эх, песня хороша - запевай сначала...

        В итоге крышка багажника закрылась с третьей или даже с четвертой попытки. Солнце уже заметно зашло к закату, и спину Ленн перестало пригревать.

        Ленн смотрела на возню от калитки. Он? Или не он? Что Гость в самом деле думал, требуя от нее на переговорах не вздрагивать? Спросить? Не спрашивать?

        Кроме того, если Марина не соврала, с Гостя ведь станется и ответить. А стоит ли знать подобный ответ? Конечно, меньше знаешь - крепче спишь, но тот ли случай сейчас?

        На текущую воду, скачущий по веткам огонь, бегущую лошадь и танцующую женщину можно смотреть бесконечно. А еще на корабль под всеми парусами; а еще на то, как работает кто-то другой. Так что Ленн имела все шансы достоять у калитки до предзакатных сумерек, если бы не заорал за спиной все тот же мальчишка-разносчик:

        - Экстренный выпуск! Стрельба на центральной улице! Проклятое наследство собирает кровавую дань! Господин полицмейстер обеспокоен! Покупайте экстренный выпуск!

        Тут уже и те огородники, что глазели на расфуфыренную столичную в щели заборов, повалили толпой из ворот и калиток, накидали пацану медяков. Не так много, как тот надеялся: огородники жили дружно, и вполне обходились одной газетой на три-четыре дома, которую читали вечерами за общим чаем. Зато Гость, бросивший возню с железяками, подскочил мигом, развернул газету и кинул мальчику целый золотой, стоимость полного бака:

        - За такую новость не жаль, именем клянусь! Госпожа, что же вы тут стоите? Простудитесь, вечер сырой. Проходите в дом!

        Закрыв калитку за вошедшей, понизил голос:

        - Если верить акулам пера, вы наблюдали сцену ближе некуда. И что же полиция?

        Ленн опомнилась:

        - Меня опрашивали, но у меня-то алиби железное. Даже более того, инспектор думает, что убить хотели именно меня.

        Гость скомкал газету нервным движением и обернулся на машину:

        - Раз так, нам лучше всего немедленно уехать. Как хорошо, что я промыл свечи! Мы только и успели записку послать, а кто-то уже целую снайперскую засаду организовал.

        - До похорон я не уеду.

        Подошли к дверям домика. Гость огляделся:

        - Так или иначе, ночевать надо где угодно, только не здесь. Если ночью придут сюда - то придут не новички, судя по тому, как чисто исчезли с доски блистательный господин Халеф и ваш поверенный. Одиночка против таких ничто; а будь у вас три-четыре надежных бойца, сама проблема бы просто не возникла.

        - Сперва на почту и большую телеграмму Софи. Во-первых, чтобы она не беспокоилась. Во-вторых, на всякий случай. В-третьих, самое время навестить родственников Хейс. Передать привет и книги. Вы говорите, тут недалеко?

        Гость прошел к машине, взял атлас дорог. Вернулся в дом, зажег романтическую свечку, опять поморщился от сладкого запаха, перелистал альбом:

        - Вот. Черный холм, в скобках Крушиновье. Сейчас вещи в машину, и до темноты будем там.

        Ленн вздохнула: опять собираться, переодеваться, тянуться руками крючки на спине застегивать... Не мужчину же просить помочь!

        - Надеюсь, там найдется приличная гостиница...

***

        Приличная гостиница в селе - конечно, не приличный дом свиданий на окраине города; но шик тот же. Строго по заветам великих древних: “все, что не позолочено, расписано розами”. Впрочем, добрались по грунтовке к позднему вечеру, да и перенервничали оба. Красот отделочных не разглядывали, позолоту пальцем не проверяли. Спать повалились сразу после ужина, едва умывшись. Ленн дерн Тьенд в снятой комнате, шофер попросту на сеновале - а чего? Лето же! Чай, не баре!

        Правду сказать, настоящие дворяне с гербовыми мечами не останавливались в Крушиновье чуть ли не год. Небольшое село, ничего выдающегося. Виды красивые? Так их до самых Красных Ворот немеряно. Поля-перелески, знаменитая Срединная Равнина. Лес для стройки, луг для скотины, поля для пашни - люди тут жили с незапамятных времен. Года два тому заезжал ученый из самой Столицы. Записывал сказки, песни слушал, снимал на карточки людей в старинных одеждах... Думали-думали, для чего - набрались нахальства и спросили; ответил: ради памяти. Почесали затылки и разошлись как-то сразу, кое-кто и стакана не допил, что на взгляд кабатчика вышло куда удивительнее столичного умника. Умников полная столица, чем кормить, хрен знает. Доуправлялись вон, до войны с мирренами, прострел им в бок, радикулит в спину! А вот чтобы недопитое пиво?

        Так что поутру к завтраку смотреть на столичную дворянку - с мечом! С настоящим гербовым! - сбежалось полдеревни. Благо, июнь. Отсеялись; убирать еще не надо. Косить надо, конечно - ну так это же по росе делается. А кто видел дворянку, просыпающуюся с росой? Шофер-то понятно, ссыпался с сеновала и гремит своими железяками возле синего полированного сундука. Тоже диковинка, но не такая. До герба Орродарта далеко!

        Новости про гербовый меч приезжей разнесла Веленька, которую дворянка просила помочь с одеждой. Дворянский фасон шьется так, что в одни руки его надеть... Возможно, конечно. Только лучше все же со служанкой.

        Ну вот, а с костюмом идет меч. Сейчас война, многие носят. Кто для форса, кто по службе. А кто - фамильный.

        За отдельным столиком настороженно передвигали почти пустые стаканчики лучшие люди Крушиновья: староста; владелец этой вот гостиницы; кузнец; государственный лесничий в зеленом кителе с золотыми дубовыми листьями, не поленившийся приволочь тупую форменную секиру; да самый богатый торговец скотом. Что вдруг запонадобилось тут гербовой дворянке? Ладно бы еще почтенная женщина, или там с поверенным - а то девчонка с ветром в голове; что машина дорогая и личный шофер, то преходяще!

        Ничего не подозревающая Ленн вышла себе к завтраку. С отменным аппетитом съела и яичницу, и пухлый горячий хлеб с молоком. Вежливо-рассеяным тоном поинтересовалась, где найти семью Ректи... Да-да, именно, приезжие. Родственники семьи Рект из Приморья. Зачем? Привет от сестры передать и небольшую посылку. А, мальчишка проводит? Отлично, пойдемте.

        Посылку - обернутую бумагой стопку книг - Ленн понесла сама, совершенно против обычая, потому как сильно задумалась.

        Правду сказать, задуматься поводы имелись. Кто стрелял в блистательного Халефа дерн Асакаба? Хорошо, если Гость (хорошо - это так, пришлось к слову)... Но если нет, это ведь насколько хуже!

        И что дальше? Дядюшка Ро... Может статься, и мать отравили? Полиция руками разводит: ни следов, ни свидетелей. Когда наследство делят благородные, случайного прохожего может совершенно вдруг поразить молния с ясного неба. Поэтому, если кто чего и видел-слышал, палец в мясорубку не сунет, не проявится...

        Нет, все-таки надо прижать Гостя. Пусть честно рассказывает! Сегодня же за обедом, только книжки отдать сестренке Хейс... Как ее там? Линдисфарна, ишь ты.

        - Да ее все зовут Линди, - мальчишка запросто распахнул калитку:

        - Линди! Бегом сюда! К тебе из самой столицы!

        На крыльцо выскочила тонкая девчонка в некрашенной полотнине: почище платье, погрязнее фартук, совсем чистая косынка, волос вообще не видно. Руки длинные, ловкие: мальчишку привычно цапнула за ухо и столь же привычно согнула лицом в ягодник:

        - Асси, ты опять! - и тут заметила гостью. Выпустила пацанское ухо, поставила ведро, сошла с косых дощатых ступеней на сухой утоптанный грунт, поклонилась, увидела герб на ножнах школьного меча:

        - Госпожа... Орродарт?

        - Ленн дерн Тьенд Орродарт, - представляясь, Ленн словно бы увидела себя со стороны. Год назад... Всего только год назад ей бы в голову не пришло, что она - дворянка, наследница Великого Дома! - повезет книги от одной крестьянки другой малолетке с босыми ногами в навозе... Да еще и придет к Хейс и предложит ей подобное сама.

        - Ты знаешь мой герб?

        - Так ведь город Орродарт, и на всех печатях герб, а я, когда в школу приезжал инспектор, видела бумаги. Ой! Госпожа, присядьте вот здесь, в беседке! Я сейчас молока принесу!

        Ленн едва не отказалась, но спохватилась: решит, что побрезговала угощением, обидится. Да и молоко тут хорошее.

        - А меда у вас нет? - неожиданно для себя спросила Ленн, устраиваясь на выглаженной поколениями лавке перед щелястым столом. Над головой разросся то ли виноград - здесь его разводили только для красоты, ягодам не хватало тепла - то ли хмель; в сельском хозяйстве Ленн особо не разбиралась никогда.

        Просто раньше она этой отстраненностью от земных тягот гордилась - а теперь... Уже не гордилась.

        Девочка выскочила из двери с кувшином и чашками.

        - Вот, угощайтесь. А вы к маме?

        - Я к Линдисфарне Ректи.

        - Ой. Это я. А зачем?

        Ленн похлопала по стопке книг:

        - Хейс Рект просила передать. Ей уже не надо. Да ты не стой столбом, садись.

        - А почему ей не надо?

        - Потому что Хейс уже выпускница, и поступает в университет. Она просила тебе передать.

        - Вы правда от сестры?

        Из дверей домика показались родители девочки: заспанный мужчина в том же сером, домотканом, некрашеном - и треснувшая его по шее тетка в алом, шелковом, парадном:

        - Оденься пристойно, горе мое! Гости у нас! Из-под столицы гости!

        Ленн поглядела на собеседницу. Глазки острые, умные. Волосы под косынкой, тело под платьем - ничего не понять.

        Мать подошла и тоже присела на краешек скамейки, подбирая шелковый подол повыше, от пыли:

        - Госпожа, а вы откуда знаете Хейс?

        Ленн постучала ногтями по рукоятке школьного меча:

        - Мы учимся вместе. Она старше на год.

        Вышел мужчина - уже в черных брюках, белой рубашке, расшитом жилете, с шейным платком, в покупных туфлях.

        - Госпожа... - глянул на герб, почесал затылок.

        - Орродарт, - подсказала дочь.

        - Меня звать Аталик, это моя жена Хина, это старшая дочь Линдисфарна.

        - Ленн дерн Тьенд Орродарт.

        Мужчина тоже примостился за столом, бросив угрожающий взгляд на подслушивающего за низкой оградкой мальчика-проводника:

        - Кыш, Велень! Семейное тут, не твое.

        Мальчик, не выказывая обиды, крутанулся на пятке и убежал. Чего пыхтеть, когда уже назавтра девки у колодца все расскажут в подробностях. Добрешут, правда, с три короба - так в том же половина удовольствия.

        Ленн глотнула молока: холодное. Спросить, не кладут ли в молоко для прохлады жабу? Или Хейс тогда пошутила так?

        Девочка осторожно развернула бумагу:

        - Как много всего! Геометрия... Риторика... Грамматика... Математика! И даже астрономия! И это все мне? Честно?

        - Хейс просила передать.

        - И она все это выучила?

        - Ну, - мужчина поскреб затылок, - родичи писали про нее, но я вот никогда не верил, уж не обижайтесь, госпожа. Чтобы Хейс, вот прямо так из коровника...

        - Из свинарника, - поправила Ленн. - Она как-то рассказывала.

        - Ну... - девочка округлила глаза, - это же сама Хейс! Она может!

        - И ты не хуже сможешь, - отрезала Ленн. - Главное, что ты будешь решать сама.

        Девочка вздохнула. Мать ее огладила красное шелковое платье, разбросав тревожные багровые отблески, и сказала неожиданно-мягко:

        - Все так, но далеко и страшно. А дома... Все-таки дома!

        Ленн поглядела в синие просветы лиственной крыши. Она-то что тут забыла? Что она здесь делает, вот сейчас? У нее мать не похоронена - и страшно идти на похороны. Все не верится, что мамы больше нет. Все кажется, что жизнь идет прежним порядком. Что мама где-то далеко; пусть она и злится - но все же она есть!

        Мало этого, еще и стрельба вокруг наследства. Что с того, что Ленн прямо сейчас может высыпать из кошелька денег, сколько тут с постройки дома не видали: один бензин по пути сюда и назад в столицу обойдется как бы не дороже. А уж унаследованные долги... Страшно подумать!

        Но и этого мало, еще и с Гостем надо что-то решать, причем уже сегодня в обед... Настроение испортилось. Допив молоко, Ленн улыбнулась нейтрально-вежливой улыбкой, и только собралась в пристойных выражениях попрощаться, как за плетнем пробежал все тот же проводник Асси Велень, брат горничной Веленки:

        - Бык вырвался! Дядьку Синевара задавил!

        И от сельской площади - как раз где трактир с гостиницей - полетела отчаянная, злая от бессилия ругань.

        Вот и поговорили...

        Ленн сгребла меч левой рукой. Правую сунула в потайной кармашек, подмигнула женщине в красном:

        - Большая грудь - это не только мужское внимание! - и вытащила двуствольный револьверчик ужасающего калибра. Мелочью распаленного мужика не остановишь, так что “дамские сюрпризы” выпускались, как правило, под пулю не меньше десяти миллиметров. Коротенький ствол обеспечивал попадание только в упор, зато пряталась игрушка... В разных, скажем так, местах. Ленн вот предпочитала под грудью, благо, пространства хватало.

        А две тяжеленные пули в десять миллиметров, если повезет, и быка остановят. Не то, чтобы Ленн что-то такое думала или планировала - но бежать навстречу приключениям лучше с оружием.

        Зачем вообще бежать навстречу приключениям? Наверное, по той же самой причине, по которой Ленн выпросила у Софи машину, сорвала с места Гостя - а не перекинула хлопоты на взрослую родню и не уселась чинно ждать распоряжений опекуна, как подобает скромной дворянке юных лет. Или это младшее высочество, Марина-Дина, неугомонная сестра принцессы Софи, так влияет на все окружающее?

        Конечно, Ленн опоздала: у гостиницы как-то случайно набралось довольно много людей, и с быком управились без нее. Гость уже деловито гнал кого-то снять с козел столешницу:

        - Задавленного сюда, на доски. Осторожно, не сгибайте! У него спина, наверное. Вот сюда в тень, воду кипятить живо.

        Ленн огляделась: возмутитель спокойствия, бычина какой-то пятнистой породы, валялся отдельно - а голова его с устрашающе длинными рогами отдельно. Девушка выдохнула и с облегчением затолкала револьверчик в почти незаметный кармашек.

        Где машина? Вот машина, под навесом, в ряду телег. Багажник. Жестянка с маслом - запах не перепутать. А вот и коробка с хирургическим набором, что Гость сорок раз перекладывал...

        Ленн подошла к пострадавшему: его так и вернули на тот же стол, с которого снимали столешницу. Госпитальные рефлексы сработали прежде дворянской гордости; раскрывая чемоданчик, Ленн рявкнула:

        - Дальше я сама. Гони за доктором!

        - А куда?

        Из толпы крикнули:

        - В Новой Запруде врач есть! Зеленая крыша, городская черепица. Вот, Велень покажет!

        И все тот же незаменимый вездесущий Велень запрыгнул на правое переднее сиденье, гордо пригладил русый чуб:

        - Поехали, дяденька! Хоть бы успеть к обеду!

***

        К обеду доктору подали наваристый борщ - не то, чтобы ложка стояла, но с чесночком да с тридцатью каплями калгановой настойки оно и духоподъемно после тяжелого ушивания выпавшей грыжи, оно и для пищеварения хорошо...

        Доктор не стеснялся заботиться о себе: он считал себя таким же необходимым инструментом выживания села, как речка или общий выгон. Ему поплохеет - кто этим дурням порезы зашьет, вывихи вправит? Роды, наконец, кто примет? Опять бабки-повитухи с немытыми отродясь грабками, чтобы потом рыдать, на родильную горячку жаловаться?

        Сельский доктор - не профессия, не заработок. Служение - либо, как давно уже подозревал врач, диагноз.

        Так-с, и что у нас в катамнезе?

        Синяя машина, вихрастый зайчонок... Из Крушиновья, похоже. Водитель разворачивает широченный сундук на площади перед сельской управой, синяя полировка сияет нестерпимо.

        - Господин доктор! Скорее! У нас бык человека затоптал!

        Доктор вздохнул. Какое там служение, пожрать не получится толком. Диагноз! Вытащил укладку, облизнулся на борщ - и решительно шагнул к голубому наземному крейсеру:

        - Ну, поехали. Ты же из Крушиновья?

        - Угу.

        - А как случилось?

        - Дядька Синевар привел быка на продажу, за ним ждали людей из города. Бык мордой терся и кольцо выпало. А без кольца он живо дядьке Синевару как рогами дал!

        - И что потом? Ногами топтал?

        - Дяденька врач, а я не видел. Когда я прибежал, дядю Синевара уже на стол положили!

        Врач поморщился: небось, подняли за ноги-руки, середина тела провисла, все кости сместились...

        - Ну приедем, посмотрим на вашего дядю Синевара...

***

        Дядю Синевара привезенный доктор осматривал долго. Хмыкал. Трогал за пальцы ног:

        - Пошевелите.

        Колол иголкой пальцы, голени, стопы:

        - Чувствуете?

        Первый признак сломанного хребта - не чувствуется ничего, что ниже пояса. Но дядя Синевар послушно ойкал и хрипел:

        - Чую, доктор. Ой, больно!

        Доктор помял Синевара пальцами:

        - Что сказать... Хребет, скорее всего, цел. Но не вставать, пока я не разрешу.

        - Так, доктор, а косить? И ограду...

        - Синевар, ты совсем дурак? Встанешь до срока, швы разлезутся. Из бедренной вены человек вытекает насухо секунд за сорок. Так, на столешнице, и отнесете в дом...

         Доктор подумал: порвись на самом деле вена, за ним бы и не посылали, все бы уже кончилось. Но жути надо нагнать. Селяне народ упорный, на его памяти с едва зашитым аппендицитом косить вставали, потому что трава же пропадет!

         Доктор потер виски и добавил:

        - Пить не давайте до утра, если попросит - губы смачивайте. Завтра я опять заеду, посмотрю.

        Потом огляделся:

        - Кстати, а кто шил? Покажитесь, коллега!

        Ленн выступила вперед, нервно вытирая пальцы некогда белым полотенцем:

        - Я шила. Понятно, что криво. Но у меня всего четыре шва практики.

        - Вы, простите, кто?

        Вопрос Ленн поняла верно:

        - Летом три месяца оттрубила на практике в госпитале, как раз летнее наступление.

        - Но для хирурга или даже операционной сестры вы, не в обиду, молодо выглядите.

        - Так я и не лечила. Постели меняла, утки выносила...

        Площадь синхронно вздохнула. Ближние свидетели выкатили глаза на школьный меч, на герб Орродарта поверх ножен.

        - Брешешь! - заворчали в задних рядах, и тотчас долетел звук подзатыльника:

        - Бок зашей, пока доктор едет, и тоже бреши, что захочешь. Я еще и налью за такое-то!

        Ленн улыбнулась - ближние селяне отступили на полшага:

        - Вал пошел - меня и шить поставили. Ничего сложного: желтое с желтым, красное с красным.

        Посмотрела в темнеющее небо. Завтра похороны. Завтра...

        К воронам все.

        К собакам.

        Сколько можно прятаться от себя?

        Ленн коротко поклонилась доктору:

        - Мой шофер отвезет вас обратно. Завтра я должна присутствовать в городе... - и внезапно уперлась взглядом аккурат в тощую сестренку Хейс. Глаза в глаза, серые в синие; Линдисфарна не выдержала первой.

        Ее мама, так и не успевшая в суматохе переодеть алое шелковое платье, молча вздохнула. Отец Линди обеими руками тщетно попытался свести расшитый жилет на брюхе:

        - Оно конечно, если да, то все так... Вот же! - выругался в зубы, - Сордаровка! Вижу, что не зря народные гроши про... Пролюблены. Хрен с тобой, дочка. Сдашь экзамены - езжай в свою школу, мое тебе отцовское слово.

        Развернулся и пошел к хате, ссутулившись, черпая пыль новенькими городскими туфлями.

        Доктор похлопал Синевара по плечу:

        - Держись, будь мужчиной. Знаю, ночью напугаешься, но то пустой страх. А уже завтра я и приеду. Не пей только, кровь разжижится, не остановишь. Я скажу, когда можно.

        Тоже повернулся и ушел к машине, за рулем которой Гость просидел всю сцену. Машина заурчала, захрустела шинами, медленно прокатилась через расступающихся селян и растаяла в падающей летней ночи.

        - А шофер тоже ничего, - донеслось из толпы. - Как он бычару-то, с одного удара.

        - Да он сам говорил, успел бы испугаться - усрался бы.

        - А вот это уже точно брехня, мужики, пулю льете. Никакой меч такому бычаре голову не срубит. И человеку-то не враз. Я служил в кавалерии, сколько я лозы порубил, сколько шлемов расколол!

        - Вот и попался ты, дядько Магнус. Пацан меча не доставал даже. Цапнул вона секиру господина старшего лесничего...

        - Так она же тупая как полено! Церемониальная!

        - Зато тяжелая. А быков обухом забивают, сам же знаешь. Долбанул по шее за черепом, а дальше понятно.

        Ленн собирала инструменты, привычно-механически протирая их спиртом, укладывая на заученные места. Внутренний голос опять зудел: что ей, дворянке с безупречной родословной, делать здесь? Человека спасла? Всех не переспасаешь, мать свою припомни!

        Ленн защелкнула коробку и - опять привычным движением - закинула ее “на ремень”, понесла в комнату, снова не разглядывая ни аляповатых роз, ни осыпающейся позолоты; разве что пахло тут не бордельно-сладким, а глиной с печей, смолистым деревом, растертой каблуками мятой... Сейчас кошек набежит, всю ночь спать не дадут...

        Тетка в красном шелке проводила девушку взглядом, потрепала дочь по косынке:

        - Мужики так ничего и не поняли. Все бы им хрясь да хлясь. А то не шофер, то ее парень. - Тетка Хина тихонько улыбнулась:

        - Или сама не видишь?

        - И что же он тогда шофером прикидывается?

        - Ну вот прикидывается, надо это ему зачем-то, - Хина огляделась и прошептала дочке в самое ухо:

        - Наши-то спорят, а что спорить? Не зря же мальчик своего меча не доставал. Мало ли, какое там на лезвии клеймо показалось бы. Мало ли, чей еще герб нашелся.

        - Это уже ты выдумываешь, мама. Это как в тех романах, что ими папа всякую зиму грозится печку растапливать.

        - И что? - Хина подмигнула дочери, - главное же, чтобы мечта была!

        - Если так, - дочка закусила губу, - то хоть гори хата, но везите меня осенью на экзамены в город!

***

        В город синяя машина вернулась точно к началу ритуала. Траурную вуаль и пристойный букет Ленн купила. С родичами говорила сухо, протокольно - что, впрочем, все приняли с пониманием. Каждый знал, что мать с дочерью ладили плохо. Но ругаться с матерью не то же самое, что хоронить мать. А по ту сторону здешние счета обнуляются.

        Как люди воспитанные и благородные, родичи не упрекнули девушку ни в чем. Сказали пристойные слова, выпили по стакану кислого и разошлись. Если кто и страдал, что из тьмы внезапно примчалась наследница, получившая все разом, то ни жестом, ни словом, ни намеком себя не выдал.

        - Обычай соблюден, - только и уронила Ленн, помещаясь в правое кресло.

        - Возвращаемся в школу?

        - К инспектору в полицию надо завернуть, - Ленн как бы случайно нащупала револьверчик под грудью. Почему Гость настолько уверен, что им не помешают уехать? Потому, что сам же и пристрелил блистательного Халеф дерн Асакаба? Даже в мыслях Ленн произносила титул противника отчего-то строго полностью. Блистательный. А ему подходит. В смысле: подходило. Не поведи он себя так по-идиотски, вышла бы неплохая партия...

        - Так что везите на Императорских регалий, дом шесть.

        - Полиция?

        - Не только. Вы пообщаетесь с инспектором, я как раз успею, куда необходимо... Гость, разрешите вопрос?

        - Что за церемонии! Спрашивайте.

        - Что у вас в длинном лакированном ящике? Утром он здорово мешал затолкать аптечку в багажник.

        - Да, - хмыкнул Гость, - я и сам накувыркался с ним предыдущим вечером. А потом вдруг нашел еще плоский широкий багажный отсек под сиденьями. Там раскладной стол и целых четыре кресла, представляете? С виду обычная легковушка, а снаряжена как дом на колесах. Может, стоит в крыше поискать, вдруг и там что-нибудь зашито?

        - Пожалуйста, не отвлекайтесь. Длинная лакированая коробка с замочками, вспомнили? Что в ней?

        - Музыкальный инструмент, - ни на миг не задержался с ответом парень. Руки на рулевом колесе остались спокойны, и автомобиль уверенно катился по брусчатке, не вильнув даже намеком.

        - Сыграете?

        Гость вздохнул - девушка бы поклялась чем угодно, что вздохнул без кривляния:

        - Ленн... Вот честно. Настроения нет. В другой раз, а?

        М-да. Хороший ответ. К любому варианту подходит.

        - Что ж, каждому овощу свое время. Вот мы и приехали, остановите. Помогите вынуть сумку. Благодарю. Теперь вам на второй этаж. Вы не промахнетесь, там один-единственный инспектор.

***

        Инспектор молча подвинул стул и вернулся к бумагам. Гость неторопливо разглядывал кабинет. Шкафы, полки, бумаги, сейфы, опять шкафы, снова полки, еще сейфы. Окно. Стол. Письменный малахитовый прибор. За столом представительный мужчина: седой, но еще крепкий в плечах, отлично выглядящий в черно-синей форме уголовной полиции.

        Вот господин инспектор отложил перо, встал и потянулся:

        - Итак, слушаю вас.

        - Я шофер госпожи Ленн дерн Тьенд Орродарт, - Гость протянул права и путевой лист. - Она сообщила, что вы желали бы со мной поговорить о событиях последних трех суток.

        Инспектор перелистал документы, вернул. Почесал подбородок:

        - Старею. М-да... Она вам именно так и сказала?

        - Уж будьте на сей предмет всеконечно благонадежны, - без улыбки ответил Гость.

        По неслышному знаку инспектора вошла маленькая девушка в хорошо пригнаной форме из дешевой ткани - уж сукно от шелка Гость отличал. Мышка-стенографистка раскрыла блокнот величиной в половину себя, изготовила карандаш.

        - Так что же вы можете сообщить мне о событиях... Последних трех суток?

        Гость улыбнулся:

        - Мне случилось нести службу на эскадре его высочества ненаследного принца Сордара Саргона. Полученный на Южных Островах опыт подсказывает, что искать стрелка вам стоит в доме напротив ресторана. Хотя и тот же опыт подсказывает, что все следы уже наверняка затерты. А комнаты снимал на день-два некий господин... Или госпожа. Заявка пришла хозяину письмом, деньги переведены сразу в банк, следовательно, никто не видел арендатора помещения в лицо, и на очной ставке вряд ли опознает уверенно. А с косвенными уликами вас опрокинут присяжные... Что еще? Выстрел произведен из глубины помещения, так что никто не видел дульной вспышки, не слышал звука. Проходя витрину, даже тяжелая пуля отклонится: трехслойное закаленное стекло, ведь это лучший ресторан города, на добротности владелец не экономил.

        - Не экономит. С ним-то, по счастью, не случилось ничего плохого.

        Гость кивнул:

        - Хорошо... Но я не могу привести никаких внятных доводов ни за какую версию. Ни за то, что стреляли в дерн Тьенд, но пуля ушла вверх и срезала цветок. Ни за то, что стреляли все же в дерн Асакаба, но пуля ушла вниз и опять же, срезала цветок со шляпки.

        Инспектор требовательно вытянул руку. Стенографистка, превосходно его понявшая, вырвала исписанный лист и подала полицейскому. Тот скомкал запись разговора и сжег в пепельнице. Девушка поднялась - все так же без единого слова, поклонилась и вышла.

         - Ваши рассуждения точь-в-точь по учебнику. Но что бы вы сказали, если бы знали, что пуля - легкая? Почти пистолетная, насколько можно разобрать по вынутому из кирпичной стены куску свинца.

        - Легкая? - теперь уже Гость стиснул подбородок в горсти. - Следовательно, пройти стекло насквозь она может... Скажем, за счет высокой скорости. Но при том отклонится непредсказуемо. Я так понимаю, версию, что стреляли в некое третье лицо, мы вообще не рассматриваем?

        - Мы все рассматриваем. Но мне угодно знать ваше мнение о данном вопросе.

        - Легкой пулей пробивать стекло бессмысленно. Лотерея. На кого судьба пошлет.

        - Следовательно?

        - Следовательно, выстрел сделан из ресторана. Уличный мальчишка бросил камень в окно, создал шум и отвлек. А стрелял... Не знаю, кто. Некто в зале. Мало ли, брошенная любовница, заметившая новую пассию блистательного дерн Асакаба. Легкий дамский револьвер, близкий столик, рука дрожит: убить его? Ее? Как-то так...

        - Браво! - инспектор несколько раз медленно хлопнул в ладоши, возвращаясь на место и придвигая к себе очередную стопку бумаг. - Вы превосходно меня рассеяли... Беседа наша весьма интересна и поучительна. Увы, мой долг, - инспектор кивнул на плотно замощеный папками стол, - вынуждает обратиться к делам бренным. Позволите ли вы сухопутной бумажной крысе пожелать вам удачи... - инспектор поднял взгляд, словно вскинул ствол; вот сейчас Гость чуточку отшатнулся. Полицейский улыбнулся:

        - ... Скажем, на Южных Островах?

        - Если господину инспектору возможно, я желал бы узнать...

        - Спрашивайте.

        - Нет ли версии, что виновник событий - известная вам особа... Лишенная цветка со шляпки?

        Инспектор удивился - пожалуй, даже, неподдельно:

        - Ей-то зачем? Она и так наследует все. И в первую очередь - все долги. Вот если бы богатый человек унаследовал титул дерн Тьенд Орродарт - это да, такому бы помогло.

        - Халеф дерн Асакаб?

        - Да, прекрасная вышла бы пара. Богатство, высокий род, могучий ум. Не побоюсь этого слова, хороший стиль... Даже при нынешних свободных нравах, когда слово девушки не менее важно чем слово родителей, у блистательного Халефа имелись высокие шансы преуспеть в сем дерзании... Я не знаю, возмущаться тем, что блистательный предпочел убийство - или радоваться, что не превратил в оружие любовь?

        Инспектор опустил взгляд-прожектор и Гость облегченно раскланялся.

        - На выходе пришлите ко мне дежурного, сделайте одолжение старику, - буркнул инспектор, погружаясь в бумаги окончательно.

        Вошедшему дежурному сержанту инспектор бросил так и неразвязанную папку:

        - Отнеси в наш гадючник, пусть оформляют на хранение. Дело закрыто.

        - Что так?

        - Этого козла... Хм, блистательного Халефа дерн Асакаба, конечно же... Убрал Саргон.

        - Адмирал, ненаследный принц, и так далее?

        - Именно. Вот мимо тебя сейчас прошел кто?

        - Шофер фигурантки.

        - Мимо тебя прошел исполнитель. Я только что с ним разговаривал. Выдумщик. Прямо на ходу выкрутился. Надо же, дамский пистолетик, легкая пуля, повеселил старика, да!

        - Господин инспектор, а что еще он сказал?

        - Все то же. Позиция стрелка в доме через улицу. Мальчишка отвлек и убрал стекло. Выстрел, конечно же, легкой пулей, да только не из дамской пукалки. А из так называемого “детского” ружья. Вспышка незаметная, звук не громче кашля. Убойность никакая, дальность шагов сто-сто двадцать, зато скорость высокая. И что это значит, сержант?

        - Что настильность хорошая. Точный бой.

        - Именно. Не было тут никаких сомнений-волнений, он попал ровно туда, куда хотел. Наверное, винтовку парень уже выбросил: это для нас, провинциалов, ее дорого покупать за полсотни. Саргон, может статься, в день больше съест и выпьет. Но даже пусть винтовка найдется в синей машине, и пусть она даже окажется не вычищена... Чем нам это поможет? Не удивлюсь, если окажется, что фигурант призер каких-нибудь стрелковых обществ. А винтовку он возит, как музыкант возит свой тромбон - при случае потренироваться на бутылках или там голубях.

        - Разве это не улика?

        - С какой стати? Ведь сейчас война, и на дорогах может оказаться небезопасно. Кто-то возит револьвер, а если наш фигурант на службе у Саргона привык...

        Тут сержант резко поднял руку, показывая, что у него возникла мысль, и начальник прервался.

        - Почему вообще Саргон? И почему вы поверили его рассказу?

        - Первое, - инспектор выложил на бумаги коротенький пистолетный патрончик:

        - Я не приглашал сюда этого шофера или кто он там. Я не передавал девушке никаких скрытых просьб или намеков. Значит - это сообщение для нас.

        Инспектор выложил второй патрон с тупоголовой пулей:

        - Второе. Имя Саргона - единственное, прозвучавшее в его речи. Более того, визитер начал беседу с упоминания адмирала.

        На столе появился вытянутый, хищный винтовочный патрон с остроконечной пулей.

        - Третье. Автомобиль девушке не принадлежит. Шурин из дорожников навел справки: патрульные останавливали синий широкий сундук на въезде. Так вот, машина вообще служебная, из императорского гаража. Якобы, наработка моточасов, ходовые испытания после ремонта.

        Наконец, здоровенная гильза, пуля с красным и черным поясками: бронебойно-зажигательный патрон тяжелого пулемета.

        - Четвертое. Визитер задал единственный вопрос: нет ли у нас претензий к наследнице. Итак, Саргон шлепнул господина Халефа по загребущим лапкам, расписался и предупредил, что девушка под его защитой.

        Инспектор сгреб три меньших патрона и позвенел ими в горсти.

        - Но, господин инспектор... Если мы его знаем...

        - И что? Вот мы его взяли, поставили на суде. Прямых улик нет. Напугать моряка из эскадры Саргона? Ты читал в газетах, где и как они воюют?

        - Господин инспектор, читал. Мирренам от наших крепко достается.

        - То-то же... Ладно, помечтаем. Допустим, что все сошлось в нашу пользу. Нашлись доказательства, раз. Адмирал не пришел и не прислал за своим человеком, два. Вот стрелок перед судом, и мы с тобой героически дожимаем его бесспорными доводами.

        Сержант осклабился:

        - Так это же отлично! Вор должен сидеть в тюрьме, а уж убийца тем более!

        - Точно. И молодой человек падает на колени, протягивает руки к Тьенд Орродарт, и говорит, например: “Ах, я это все делал из любви к тебе!”

        - Э-э-э...

        - Отставить мычание! Вы не баран, а сержант уголовной полиции. Ваши действия?

        Сержант выпрямился, щелкнул каблуками:

        - Мы в заднице, господин инспектор. Судья не поддался бы на слезогонку. Но присяжные...

        - Вот именно. Наши новомодные, прогрессивные, образованные присяжные... И да, сержант, мы именно там.

        Инспектор повалил тяжелый патрон, словно шахматного короля:

        - С другой стороны, Халеф дерн Асакаб все же убил поверенного... Как его? Дядюшка Ро.

        - Эх! - сержант почесал усы. - А дядюшка писал замечательные детские книжки. Про философский камень, трехглавого мальчика и тайную комнату.

        - Трехглавого мальчика?

        - Честно говоря, не помню, господин инспектор. У меня дети читают, и моя Лагори.

        - Халеф дерн Асакаб нацелился прибрать к рукам титул и остатки владений. И против него у нас тоже ни единой прямой улики. Неизвестно, за ним ли смерть матери Ленн, но поверенного точно он убрал.

        Инспектор поглядел на беленый потолок. Вздохнул:

        - И буквально назавтра же сам вылетел с доски. Адмирал дал по загребущим лапкам и расписался: это я. Это мое. Не лезть!

        Сержант почесал затылок и спросил уже безо всякой игры:

        - А мне вы это зачем говорите?

        - На случай, если вдруг я завтра водкой захлебнусь. Или в спину застрелюсь восемнадцать раз. Не то, чтобы вам это помогло - но хотя бы узнаете, кому за меня отомстить.

        - Не думаю, что вам стоит опасаться. - Сержант выглянул в окно:

        - Машины нет. Я думаю, они уже за городом.

***

        За городом сделалось неожиданно тихо - мотор автомобиля императорского гаража урчал вежливо, разборчиво, спокойно и уверенно, как благородный дворянин. Ленн смотрела в окно молча; Гость не отвлекал. Теперь успевать к сроку не требовалось, и Гость рассчитывал заночевать в первой же гостинице, не выглядящей очень уж подозрительно. На худой конец, под кубиком полицейской заставы припарковаться и спать в очередь.

        - Вот же, скатались, - девушка разрушила унылую тишину. - Ты-то свою роль сыграл. А я даже не кормила тебя толком... Смотри, направо большой водоем.

        - Он и в атласе называется Красное Озеро, и выглядит, смотри, как разлитое алое пламя. Думаешь, за цвет заката назвали?

        - Что мне думать, когда я знаю. Битва здесь произошла, великое сражение. Когда наши предки - грэды - завоевывали материк. Разбили местных, загнали в озеро - с тех пор оно и Красное.

        Гость выразительно промолчал.

        - Ну да, - усмехнулась Ленн, - ты думаешь, что та война затянулась до сих пор. Но я и спорить не стану. Сверни на берег.

        - Сядем в песок.

        - Так не съезжай на песок. Стань вон там, кажется, даже площадка есть. Ради таких, как мы.

        - Это каких же?

        - Путешествующих, - Ленн тоже умела ехидно улыбаться.

        Машина сошла с дороги на грунтовую колею и скоро встала под развесистым деревом. День отгорал; чистое небо предсказывало холодную ясную ночь и густой туман поутру.

        - Не волнуйся. Поужинаем и двинемся ночевать куда поспокойней. - Ленн вытащила из багажника те самые термосы:

        - Мне деревенские нагрузили. В благодарность.

        Гость выпихнул раскладной столик и пару кресел.

        На стол поставили термос крепкого сладкого чая - Крушиновские заварили, по местному, конечно же, рецепту.

        Из второго термоса ложками в очередь гребли то ли кашу, то ли кулеш - после трех дней ожидания неприятностей шло на ура. По молчаливому соглашению, половину оставили на завтрак.

        Чай пили долго, с удовольствием, в полной тишине глядя на красные волны, на играющую оттенками закатную полосу в небе.

        Почти через полтора часа, когда Солнце уже наполовину вошло в багровую воду, патруль дорожной полиции остановился у съезда на грунтовку.

        - Смотри, та синяя машина. Ну, помнишь, мы останавливали ночью перед выходными?

        Сержант поглядел на тонконогий столик, на термос и двух человек за столиком. Предметы и люди смотрелись черными силуэтами, рисунками на фоне алого шара; бинокль против солнца оказался бессилен.

        - Они ученики одной фехтовальной школы, - патрульный, наконец, пригляделся. - Смотри, одинаковыми жестами берут чашки, одинаковыми движениями придерживают мечи.

        Подчиненный тоже вынул из ящика термос, только маленький и с кофе, а не с чаем. Разлил по стаканчикам. Подал один командиру:

        - Или они в полном согласии друг с другом.

        (с) КоТ

        Гомель

        4-5 марта 2019.