Возвращение...

(автобиографический очерк)

Я стою в Полтавской Спасской церкви...Рядом со мной, перед священником, стоят еще восемь счастливых пап и мам, держа на руках своих, только что появившихся на свет младенцев. Идет обряд крещения.

И я прохожу тоже через этот обряд в свои 69 лет вместе с новорож-денными детьми. Я, наконец-то, пришел к Богу...

Путь этот для меня был не простым и не близким...Сегодня я стою перед строгими, но добрыми ликами святых и повторяю за батюшкой слова молитвы и обещания Верить и молиться во имя Господа нашего, Иисуса Христа, и Великой Троицы Господней.

Началом этого дня, пожалуй, может послужить тот, далекий и почти стершийся в памяти день, когда я со своей бабушкой стоял в маленькой церковушке в г. Карловка, в далеком,послевоенном,1947г.Шестилетний, я мало что понимал в окружающем меня, но, глядя на строгие и одухотворенные лица стоящих рядом людей, чувствовал, что происходит что -то необыкновенное...Потом, став взрослым, я узнал от бабушки, что это была Всенощная в канун Пасхи...

Жизнь неслась неудержимой скачью, уходили годы, я становился стар-ше, работа, заботы повседневной чередой нанизывались на прожитые дни и остановиться, осмотреться, подумать о прожитом и наступающем впереди просто было некогда...До того страшного, декабрьского дня 1974 г., когда солнечным, морозным воскресным утром, я вышел из своего вагончика на трассе газопровода в Тюменской Области и отправился в тайгу на охоту.

С вечера и ночью как то странно покалывало под левой лопаткой, но я не очень то обращал на это внимание, считая,что это просто разгулялся старый радикулит в спине и охота, прогулка по сухой, морозной таежной снежной целине, азарт поиска дичи отвлекут меня от этой надоедливой боли. Ушел я на своих лыжах-снегоступах в глубь тайги где-то на пять-шесть километров...Вдруг, на одном из шагов, под левую лопатку, в грудь и в горло полоснуло такой дикой болью, что я упал. Перед глазами заплясала кровавая пелена, а сердце в груди вдруг стало огромным, таким, что ему, казалось, не хватало места и оно норовило выскочить наружу из моей груди, пробивая ударами ребра грудной клетки...Кто перенес инфаркт, тот хорошо знает- такую боль не спутаешь ни с какой другой и я сразу понял, что со мною произошло. Я лежал на снегу и в голове медленно, с трудом текли мысли : "Как же меня найдут?... Где похоронят?...И холодный, дикий страх заполз в душу, в раненное сердце, в мозг : я знал- в тайге до весны от погибшего человека не оставалось ничего- даже костей, так что меня никто, никогда не найдет...А с помут-невшего внезапно неба начал падать, медленно кружась, снежок, пред-вещая скорый снегопад...

...И я вдруг, не осознав ещё до конца, что делаю, начал молиться. Молитв я конечно не знал, и то, что я выговаривал, вряд ли можно было назвать подлинным обращением к Богу с молитвой, но я молился...Я просил Бога...нет-нет!, не сохранить мне жизнь!...Я просил у Него, Мило-стивого, позволить мне выйти из тайги к Людям, что бы меня похоронили по человечески...Я не знаю, как долго я просил Бога о помощи, но боль как-то отступила и я, опершись на карабин, медленно встал на подгибаю-щиеся ноги. Каждое движение моё сопровождалось неистовой, раздира-ющей грудь и спину, болью, а сердце медленно и неровно билось где-то в горле, посылая с каждым ударом красную пелену к глазам...И всё же я встал. Сбросил каким то образом с себя рюкзак, полушубок, и остался только в свитере, унтах, стоя на снегоступах. Карабин служил мне пал-кой-опорой...И я пошел...делая один шаг в пол-часа...а может, чаще- не помню и не знаю...Путь назад мне запомнился только ударами боли, сов-падающими с ударами сердца, да ещё почти непрерывно произносимы-ми словами какой-то странной молитвы-мольбы к Нему...

Я вышел из тайги,когда на небе уже светили звезды. Вышел на вертолетную площадку, рядом с которой стоял вагончик радистов. Пос-леднее, что я запомнил- звук выстрела из карабина, сделанный мною инстинктивно в тот момент, когда сознание моё ускользало и я летел в какую то бездонную пропасть...

Я пришел в себя на четвертый день. То, что рассказывают якобы умершие и вернувшиеся к жизни, о каком то тоннеле и свете в конце его, я видел тоже, но в обратном отсчете- когда сознание возвращалось. Я словно выплывал из глубины, вокруг было какое-то темно-зеленое вязкое месиво, державшее мое тело, а я отчаянно пытался вынырнуть на поверхность...Наконец, я вынырнул...Сквозь темно-зеленую дымку возвращающегося сознания я стал различать окно, освещенное солн-цем, белые стены, потолок...Рядом со мной у постели, сидел молодой человек в белом халате- я понял : врач...Он молча смотрел на меня и как-то странно улыбался...

Словно сквозь вату, я услышал голос врача, одновременно видя, как шевелятся его губы: "Добро пожаловать в мир живых, Вячеслав Михай-лович" - сказал врач - " Надеюсь, это в последний раз Вы пытаетесь расстаться с нами и с этим миром..." Я молча, не понимая, смотрел на него.

"Пока Вас везли вертолетом с трассы, и здесь, в областной кардио-логии, в Тюмени, Вы пытались четыре раза ускользнуть от нас в иной мир, но, похоже, Всевышний не посчитал Вас готовым предстать перед ним, так что, пожалуйста, без сюрпризов, не умирайте больше" - сказал врач, приставляя к моей груди стетоскоп...

Так я остался жить...Не осознавая пока что того факта, что на это была не только моя воля и желание моё и врачей...Но я остался жить, пройдя с обширным инфарктом почти семь километров на лыжах-снегоступах, дождавшись прилета вертолета и четырежды вернувшись к жизни за прошедших с момента первой боли в тайге четыре дня...Через девяносто три дня я выписался из больницы и...вернулся на трассу. Трудно, почти с криком и изнуряющим душу страхом смерти, возвра-щался я к обыденной жизни...

Прошло два года...В рутине работы они прошли незаметно, и я уже стал забывать о случившемся...В конце января 1976 г. как то утром из пос. Уват прилетел наш трассовый вертолет, привезший вахту- 23 чело-века. Ребята высадились, а я, повариха тетя Маша и пьяный сварщик Эдик, сели в вертолет. Мне нужно было в Нефте- Юганск по делам, тетя Маша летела за хлебом для столовой, а Эдик переезжал в другую колонну- поближе к городу, где

можно было за спиртным сбегать, а не летать вертолетом...Мы отор-вались от земли и поднялись над ближайшими пихтами метров на сорок над землей. Эдик уже спал, я сидел впереди, держась рукой, за крепле-ние для носилок, а тетя Маша расположилась на сидении у двери...Вдруг! Пах-Пах-Пах-х-х!!!!...и... тишина!!!! Только свист лопастей винта!!!!...и ... УДАР !!!! Я осознал, что мы лежим на земле, вверх колесами, вместе с пришедшей болью в правой руке...Когда я глянул на кисть своей правой руки- она торчала под каким то невероятным углом куда-то в сторону. Рядом стонала тетя Маша, по лесенке от пилотов головой вниз спускался механик, держась за грудь, а за ним в люк выглядывали оба летчика со ссадинами на лице и сочащейся

кровью...Эдик- сварщик сонно протирал глаза- на нем не было ни царапины...Через минуту люк открыли снаружи и нас всех вытащили

из лежавшего на дне каньона высохшей таежной речки МИ-4. Бензин из бака выливался в глубокий снег. Взрыва не было... Все мы были живы и относительно здоровы. У меня- сломана в кисти правая рука, у тети Маши- левая нога, у механика, Данилыча, было сломано два ребра...

Через пол-года мы все уже залечили свои раны и случившееся стало уходить в дымку воспоминаний...Через год после нашего "полета", собравшись за столом, чтобы отметить наше фантастическое везение и второе рождение (для меня- третье !!! - начиная от появления на свет) мы, выпив за здоровье друг друга и пожелав друг дружке долгих лет жизни, вдруг как-то разом, в одно время замолчали, и не сговариваясь, одновременно, подняли глаза, устремив взоры куда то вверх, на потолок вагончика, не видя его, а устремляясь взглядом куда-то ввысь, где находилось бездонное небо...Тетя маша вдруг встала и молча, торжественно перекрестилась трижды широким крестом, каждый раз кланяясь в пояс...Мы все вдруг повторили за нею то же...Ни пить, ни петь, ни говорить больше не хотелось. Каждый словно вслушивался в самого себя, в то, что росло где то в душе...

Ещё два года пролетели и случай с вертолетом почти исчез из моей памяти. Работа- работа- работа...Однажды, в феврале месяце, я возвра-щался из г. Нижне-Вартовска в Стрежевой на своём служебном "Уазике". Шофера я с собой не брал, так как совещание, на которое ездил, обещало быть долгим. Так и случилось, и я возвращался усталый до предела. Дело было около двух часов ночи. Я въехал на ледовую переправу через Обь. Река в этом месте была шириною километров в пять и ровная, накатанная ледовая переправа была такой же дли-ны...Как я задремал- не знаю, но очнулся я от ледяной воды! Мой "Уазик" медленно погружался в полынью, специально сделанную за пределами ограждения переправы для постоянного контроля за толщиной и плотностью льда...Уснув на какое то мгновенье за рулем, я именно в неё и угодил, перескочив через снежный барьер-ограждение переправы. Шок от ледяной купели еще не прошел, и действия мои были бессознательно-инстинктивными: открыв дверцу, я рванулся навстречу хлынувшей на меня ледяной воде, вынырнул на поверхность и втянул в себя ледяной воздух- было около сорока ниже нуля...Одет я был в унты и полушубок.Унты, набрав воды, сразу же слетели с моих ног и ушли на дно Оби в след за "Уазиком",а полушубок вздулся на спине у меня пузы-рем и это держало меня "на плаву".Я подплыл как-то к кромке льда ,воз-вышавшейся над водой более, чем на метр. Изодрав в кровь пальцы, я как-то ухитрился вылезти на лед. Мокрые носки сразу примерзли ко льду, а полушубок мгновенно стал замерзать и сковывать меня, словно панцырем. Я успел всё же сбросить его, оставшись в промокшем насквозь и тоже становящемся твердым, свитере. Сквозь морозную дымку ночи мне был виден далеко на берегу Оби свет лампочки ,горев-шей над вагончиком вахты, охраняющей переправу. Все вахтеры, конеч-но, спали себе крепким сном в такой поздний час, не ожидая никого, кто бы ехал в это время через переправу...Помощи мне ждать было не от кого и я побежал в сторону берега, на свет лампочки вахтового вагончи-ка...До берега было более трех километров и в густом, морозном возду-хе я очень скоро задохнулся и почувствовал ,что силы меня оставляя-ют...Захотелось вдруг прилечь и уснуть...Я споткнулся раз ,другой...и упал на лед, уже засыпая...Сквозь сон услышал какой то шум, похожий на гул моторов машин...Больше ничего не помнил, пока не проснулся на второе утро в сельской больнице...куда меня привезли именно в тот момент переезжавшие переправу "Татры", которые гнали наши шоферы из Чехословакии для работы на трассе строящегося газопровода...Их то я и услышал, засыпая на льду а они увидели меня на дороге, подобрали и привезли в больницу...Отделался я легкими обморо-жениями ушей, пальцев ног, рук, щек...В общем, пустяки, по сравнению с тем, что меня ждало, не подойди вовремя колонна...

В больнице работала санитаркой пожилая сухонькая женщина, которую все почему то называли монашкой Аннушкой. Как то ночью, когда обмороженные уши, пальцы ног и рук мозжащей болью не давали уснуть, я вышел в коридор и увидел, что Аннушка дремлет в скоридоре, сидя на скамеечке у топящейся печи. Услышав мои шаги, она открыла глаза и приветливо позвала меня посидеть с нею. Я присел рядом и вскоре уже рассказывал " монашке" о своей судьбе, жизни, трех чудесных спасениях...Внимательно выслушав меня, Аннушка трижды перекрестилась, задумалась, и затем тихо и как-то убеждающее сказала:

" Это Господь тебя наущает, што не место тебе здеся, он своею милостью и волею отвращал тебя от неизбежной погибели. Трижды он отводил диавола и смерть от тебя, значит, нужон ты ему ещё где то...Но

Мой тебе совет, сынок, - не испытывай судьбу боле - уходи ты с трассы"...

Выписавшись из больницы через неделю, я тут же написал заявление и ушел с трассы...Понял, что Тот, кто третий раз ПОДАРИЛ мне жизнь, подавал мне ясный знак : мне здесь не место...И я послушался Его, наконец...

Уйдя с трассы, я уехал в г.Саяногорск, Красноярского края, где начал работать на строительстве Саянского алюминиевого завода. В стране повеяло переменами,пришел Горбачев, началась Перестройка и,

наконец, в 1987 г.началась подготовка к первым, похоже, действительно свободным выборам в Верховный Совет Народных Депутатов СССР. Меня тоже выдвинули кандидатом от весьма радикальной на то время организации - Народного фронта трудящихся Сибири. В моей депутатской программе первым пунктом было записано: " Распустить КПСС и судить её как преступную организацию, приведшую страну к разрухе и допустившую и способствовавшую уничтожению миллионов собственных граждан во времена 1917-1953 годов...Хотя за меня отдали

свои голоса почти пятнадцать тысяч жителей города Саяногорска и других городов Хакассии, выборы я проиграл коммунисту. А после выборов за мной началась охота. В мою машину на полной скорости врезался Камаз, швырнув меня с трассы в глубокий кювет - чудо (опять ОНО!) -спасло меня от смерти - был очень глубокий снег. Затем, вечером, когда я возвращался с работы, на меня напали в темном подъезде несколько человек и избили... На другой день знакомый работник местного отдела КГБ, которому я помогал материалами при строительстве дома, зашел ко мне домой и просто сказал : " Михалыч,за тобой колун ходит, смывайся отсюда куда-нибудь, а то ведь кончат они тебя...". Я поверил ему и на другое утро налегке уехал в Москву. Благо, у меня на руках был загран.паспорт. Не буду рассказывать все перипетии в Москве, скажу только,мчто приехав в Москву в средине октября 1989 г., уже 7-го ноября 1989 г. я стоял в Нью-Йорке, на Брайтоне с 49 долларами в кармане, спрашивая всех, кто говорил по-русски, где можно найти какое-то пристанище и работу...Вскоре я оказался в числе таких же, как и я "туристов" на строительстве синагоги. Жили мы в старом здании синагоги, и раввин синагоги, выходец из СССР, платил нам за работу 3 доллара в час и кормил нас консервами и дешевыми сосисками, приносимыми в синагогу верующими в качестве добровольных подношений...Через два года я уже имел законные документы, имел права таксиста и работал на такси. Язык давался трудно, да и учить его особенно было некогда...Кем я только не работал в США - был и бубличником-пекарем и водителем автобуса и аптечным техником-развозчиком лекарств... В 1999 г. Тяжело заболел астмой. После двух недель, проведенных в госпитале, меня комиссовали и дали мне инвалидность и пособие по инвалидности - 600 долларов в месяц, ну и ещё немного на пропитание...Снял я комнату у одной очень хорошей женщины, ставшей в последствии моей , как здесь говорят : "герлфренд" - так вот и живем ... В ноябре 2005 скоропостижно скончался мой младший брат, живший в Полтаве. Дети мои и внуки уехали в 1998 году в Израиль - там и живут сейчас...

В августе 2007 г. я получил из моего родного города Полтавы скорбное известие - умерла моя мама- последний родной человек в Полтаве, если не считать моих племянников и невестку моего покойного, безвременно ушедшего брата. Я, наскоро собравшись, выехал в Полтаву- хотел увидеть маму перед тем, как навеки спрячет её от меня земля. Успел...Невестка, жена моего покойного брата, молча отдала мне конверт. Открыв, я обнаружил в конверте письмо мамы, написанное незадолго до её кончины - дата стояла : 10 июня 2007 г.Почерк был уже очень неразборчив - рука мамина дрожала, но мысли были изложены ясно : мама обращалась ко мне с просьбой простить её за то, что мало она смогла уделить мне своего материнского внимания, что позволила мне рано, почти пацаном, уйти из родительского дома...Письмо было пронизано чувством вины, хотя именно я испытывал это чувство всю жизнь, считая, что только сам виноват в том, что рано ушел из под материнской руки, в том, что редко приезжал в отчий дом, не часто виделся с мамой...Винясь в том, что не оставила детям ничего существенного, не нажила никаких капиталов за долгую, девяносто трех летнюю жизнь...В конце письма мама обращалась ко мне с просьбой, прося обязательно её исполнить. Будучи сама православной, мама не крестила ни меня ни моего брата, ни мою сестру. И вот теперь мама в своем последнем письме просила меня принять крещение...Удивительно, но я словно был готов к этому : не раздумывал и минуты, а сразу же пошел в ближайшую к нашему дому в Полтаве Спасскую Церьковь...

Заказывая в Спасской церкви панихиду и поминальную молитву по маме, я и спросил у батюшки : " А могу ли я, батюшка, принять обряд крещения? "... и рассказал батюшке всю свою судьбу, все случаи необъяснимо- чудесных спасений от верной и, казалось, неминуемой, смерти, дал прочитать и посмертное письмо- завещание мамы. Священник внимательно выслушал меня, прочитал письмо и тихо сказал : "Ты долго шел к Богу, сыне мой, он берег тебя своею милостью, подавал тебе знаки своего благорасположения, и ты правильно решил принять обряд таинства посвящения во Христову Веру...Приходи через два дня, в субботу, примешь крещение и тебе станет легче и на душе и в жизни- Господь наш- Он милосерден и великодушен - приняв крещение, все свои грехи, что имел ты до этого мгновенья, ты оставишь позади, Господь простит тебе их, и станешь ты жить по-новому, с верою в душе и покоем в ней...".

И вот я стою в Храме, в Спасской церкви, перед строгими ликами святых, ликом Христа-Спасителя нашего, Святой Богородицы, и тихо, дрожащим от волнения голосом, повторяю за священником торжественные слова молитвы к Господу...Я подхожу к купели, склоняю свою седую голову и священник трижды окунает меня символически в купель, приобщая меня с этого момента к православному христолюбивому братству Верующих...

Впервые, за многие годы жизни, я сознательно и трепетно возлагаю на себя крестное знамение, чувствуя, как в душе моей наступает особый, торжественный покой...Я пришел к Богу...Оставшиеся мне, дарованные Создателем годы, я буду с благоговением молиться Ему за то, что принял блудного сына, простил и осенил благодатью...

"Святый Боже, святый Бессмертный. - помилуй Нас...".

Вас.Юганский август 2007г. Маями; октябрь 2007 г. Полтава