Безумна мартовская ночь
  Кошачьей скачущей капелью -
  Любовной брагой скороспелой -
  Истомой переполнит тело
  И напрочь отшибает речь.
  
  Спать в марте? Бросьте, я невмочь -
  Капель вливается в ладони,
  Как страсть в спокойствие тихони,
  И без дороги мчатся кони,
  И голову срывает с плеч!
  
  

  
  При том же весе обязанностей - меньшее количество прав.
  Может быть, Боже, ты прав - искушение хуже привязанности.
  В частности тем, что не сгинет стремглав.
  
  Навёрстывая своё, не стремись прихватить и чужое -
  Ни рук потом не отмоешь, ни станешь столпом для неё.
  В пустыне пусть голос хоть взвоет.
  
  А может, пасть к чёрту, отчёты - в клозеты, без света
  Всё видится более тусклым, к чертям катафоты и кванты корпускул...
  Не знаю ответа.
  
  Во кризисе среднего возраста есть что-то до ужаса взрослое -
  Подсчёты, расклады, пасьянсы и шансы... А что если ПРОСТО?
  Один, но философ - не остров.
  
  А женская ласка - не сказка, не кистью набросок гуашью на зеркале чистом,
  Но с мягкостью воска от сердца обрезки,
  А разум - тернистый.
  
  Играя роль змея-хранителя, строго плоды подноси, пожинай, но не трогай.
  И лопни хоть плёнкою мыльной цветною -
  Не быть ни любовницею, ни женою.
  
  Эх, верил бы в Бога... Да верю в дороги.
  
  

  
  Очищаться от дерьма трудно, ты поверь мне, я давно в курсе.
  Этот запах да и цвет грубы, лезут в губы, а каков вкус-то.
  Рвёшь на части фотографий невиновные пачки,
  Записные книги жжёшь, то ль дымятся, то ль в огне плачут.
  И не станешь никогда уж окончательно белым.
  Очищаться от дерьма трудно, оно крепко приросло к телу.
  Оно едко и тепло, и проросло в тело...
  
  

  
  Вот и время собирать камни,
  Из-за пазухи валить в кучу,
  Глазом нервным посмотреть явно,
  Камень на сердце - но так лучше?
  Вот и время разбросать кости,
  Разорвать рубах во прах клочья,
  Ну кому же ты хотел мести?
  Нет зеркал и нет льстецов ночью.
  Её тело - пластилин белый,
  Безразличный, словно снег в стужу.
  Его мни - и будь стократ смелым,
  Маргарите мастер не нужен.
  Лето, лужи, чужаки в дамках,
  Росчерк страсти в черноте клеток.
  Будь ты ангел - ждёт тебя ломка,
  Ну а чёрт - так захлебнись светом.
  Там стрельба, там сноб чернит сноба,
  К чёрту всё - но камень в лоб прочный.
  Не горят. Но невпопад слово.
  А Амур - так в белый свет. Точно.
  
  

  
  Ночь - и крышу сорвало.
  Запах кожи и волос.
  Ловишь женское тепло
  Тела, мягкого, как воск.
  
  Что ни вылепи - горит
  Не свечою, а огнём.
  Ничего не говори,
  Лишь бы просто быть вдвоём.
  
  Сердце бьётся рыбой в лёд,
  Темнота не даст соврать -
  Нежность в крылья прорастёт,
  Снова учишься летать.
  
  Глаз, сияющий звездой,
  Локон-месяц через лоб,
  Вечность кажется простой,
  Руки скажут больше слов.
  
  Ты ценнее всех миров,
  Что кружатся стаей птиц,
  Ночь - но светит в ней любовь,
  Греет душу близость лиц.
  
  Да не сходится пасьянс,
  Ангел крылья навострил,
  Миг - столетье, призрак - шанс,
  Но сгорай, что было сил.
  
  

  
  Одиноко всадник в ночь мчится.
  Конь железный, хоть с лица бледный,
  Без дороги вдаль летит птицей,
  След подковы расстелив лентой.
  
  След колёсный развернув в обруч,
  Опоясав им холмы, землю,
  Вон - Луна, и позади полночь,
  Мир бескрайний, и как сыч древний.
  
  Мир не мал, и без краёв шарик,
  Ангел мчится, конь храпит буйный,
  Только времени - увы - мало,
  В остальном же - подавай бурю!
  
  Рви пространство, мой мотор верный,
  Фары, цельтесь в темноту луком,
  Мы доедем - мы взлетим в небо,
  Коль не молнией - её звуком.
  
  

  
  И пол-рояля годны для игры.
  Да музыка выходит плоше, суше,
  Её не жаждут снова слышать уши,
  В неё не лезут дивные миры.
  
  На скрипке-женщине играть - такой же ключ,
  Коль Паганини - и одной струны довольно,
  Но чтоб звучало - хочется невольно
  И альта бёдер и сопрано плеч.
  
  Артистом быть, чтоб музыку извлечь,
  Чтоб строчка нот впечатывалась в душу.
  Запомнилось бы - ночь. Но не подушка,
  Не грёзы сна, а рук безмолвных речь.
  
  Прости. Я и хитёр и простодушен -
  Но если свечи - значит, надо жечь?
  
  

  
  Стесняться ласки? Или зажигать
  В душе фонарь, костёр, пожар, вулканы?
  Быть равнодушной или в доску пьяной,
  Мерцать лампадой иль звездой сиять?
  
  Я не отвечу. Если бы я знал -
  Дарил любовь и обходил ловушки,
  Но я оракул глупый, простодушный,
  И предсказал лишь то, что потерял.
  
  В глагольных рифмах сердцу узко, душно,
  Любви и страсти - пусть они недужны -
  Не сократить разрыв ни лет, ни вёрст,
  А то, что и старик душой не чёрств -
  Понять сие - так чем же надо слушать?