ЗЛОБСКОЕ И НЕ ОЧЕНЬ.
Мы бродили по лентам проспектов
Светом бьющихся в ночь городов,
Мы - адепты утерянной секты
Под секретным названьем Любовь.
Нас бордюры, проезжие части
Разделяли, как стены и рвы.
У обочин мы были во власти,
В подчиненьи бесцветной зимы.
Миг нечаянной встречи. Заметишь
Краем глаза ли, кожей руки,
Неосознанной верой в приметы?
Мы не вместе, но как мы близки.
Утекут переполненных улиц
Светофоры, толпа, рёв машин,
Переходы, река-мегаполис...
А останется - вспышка души.
* * *
"сложить пытаюсь вместе кyб и шаp."
Денис Журлаков.
Никак не совместятся куб и шар,
(Да ты хоть куб-то в куб засунь сперва!) -
Один другому тужится мешать
Упрямством непустого естества.
Я утомился голову ломать
И поступил, как делали всегда -
Выкрикивая что-то там про мать,
Про душу и про то, идти куда -
Я просто взял немножко молоток
И покрошил их в мелкий порошок.
Теперь смешать, рассыпать, уплотнить,
Любую форму сдуру изобресть,
Верёвки вить, сплетать в узлы и нить,
И гнуть как спину, рельсы или жесть.
А что рассыплется - коль из говна с песком,
То извини - задача не о том.
* * *
> Будет время, и Солнце выплюнет
> Золотисто-звенящую твердь.
Когда-нибудь, нас выплюнет жевачкой
Шальное Солнце, сыто выше горла,
И лопнет радужно его брюхатый мячик,
Ты думал - мир быть должен вечно-твёрдым?
Какие нервы? О любви, о дружбе
Поговори - а может быть о Боге,
Пред мненьем Солнца всё это не нужно,
Коль не унёс коротенькие ноги.
Но вот душа не плавится в горниле
Ни воском мягким, ни глюонной плазмой,
И в том её устойчивость и сила -
Что не горит, то не тревожит разум.
* * *
Один - сырой, но тужится, как спичка,
Не к месту вспыхнуть, пальчики обжечь,
ПахнУть в нос серой, да презреть приличья,
Надменно сплюнуть на чужую речь.
Другой трепещет тюлем занавески,
Как будто ветер - праздник и судьба,
Он жаждет пить, картинки же - нерезки,
Но он - проказник, а не гений лба.
И так - везде: коль северные горы
Ввысь поднялись, на юге - степь да степь.
А коль на севере - олени, ягель, море -
Хребты на юге, лезь же step by step.
...А в сих лесах, дремучих, серединных,
Где Леший - брат, Кикимора - сестра,
Брожу и я, с неведомых тропинок
Пуская в Небо редкое "ура!".
* * *
Сжирая кактус, медленно и чинно,
Лекарство горькое, привычную халву,
Я прорываюсь в дом первопричины,
И там - как дурень - пасынком живу.
Что мне кресты, что инь и ян с прибором,
Что суховей из глотки мудреца?
Мне всё равно, кто побеждает в споре,
Ведь Бог и Чёрт - лишь стороны Отца,
Монетки этой, что Орла и решку
Хранит с рожденья, в олове отлит.
Для нас, живущих лишь одной надеждой,
Орёл - возносит, решка - порешит.
Ему ж до фени, на ребре - забавней,
Платёж без долга - лучший капитал.
А ты страдай, выбрасывайся в ставни,
Или гашиш ступай курить в подвал.
* * *
Вот собака - друг человека,
Ну а женщина - точно враг,
В горло вцепится пёс с разбега,
Только дамы - страшней собак.
Коли хочешь профукать дело,
Лаять, как на цепи Полкан,
То смелее ловись на тело
Женских сук. И полней стакан!!!
* * *
Нет повода для гнева и стыда,
Но женщина вредит сильнее бури,
В её мозгу потенциальной дури
На трёх мужчин, гори, моя звезда!
Не каждый парень - круглый идиот,
Но как, скажи, назвать его, коль с ходу
Ему стан женский делает погоду -
На ножки, ляжки, пёрышки клюёт?!
Любовь? Союз мегеры и осла,
Больной и дурня, идиотки с психом,
А всё - чтоб ночью кончить перепихом,
Нет, мать-природа, всё-таки ты зла.
Люби козла, и сиськи мни козе -
Чай, молока нацедишь. Вкусом - перец.
Она - предатель, гибель, иноверец,
Дорога к счастью (тут читай - к крезе).
Теките слюни, вырастай в штанах
Тот геморрой, что делает глупее,
Я вас люблю, вы тоже чудо в перьях,
Моя бегума, я - твой падишах!
* * *
Как дважды два всегда равно облому,
Так ваших нет, и даже Копперфильд
Достанет разве ж пиво да кефир -
Так и её хозяйствие по дому.
Кто лучше спрячет нужные счета?
Кто сортирует книжки по формату?
Богиня, Вы отнюдь не виноваты!
Вы - идеал! Палата вот - не та.
Ты помолись уж на ночь, я прошу,
Лобзаньем нежным грудь твою покрою,
Я за тебя умру - как все герои,
И залюблю. Но после - задушу.
* * *
В немногих строчках откровений нежных,
В словах скупых, что весят больше пуда,
Признаюсь честно - ты моя надежда,
Моя иголка, я же - род верблюда.
Продену в уши я моток лапшицы,
Меня послушай - я готов жениться,
Не будет хуже, если ночь забыться
Не сможет эта, мы летим как птицы.
Раздвинь же ноги, не жидись, ей Богу,
Прими со стратстью моего Приапа,
А мне пора, уже пора в дорогу,
Прошёл я мимо, но слетела шляпа.
Вбей гвоздик в стену, жди возврата - как же,
Поплачь с полгода, отрасти ресницы,
И мне тебя чуть не хватает даже,
Но вот беда - я забываю лица...
* * *
Я напьюсь, как Божество в субботу,
Утомился от рабочих дней,
Я в гробу её видал - работу,
А без бабы - только веселей.
Снять ли девку, отплатить за пот ей?
За ребро, которого нема,
Лучше выпью! - ничего с работой
Общего, услада для ума!!!
И сказал он: - Очень хорошо мне!
А что лыка к чёрту не вяжу -
То спишу на труд ночей бессонных,
Мне не спиться - ясно и ежу.
P.S. Автор по жизни не пьёт и баб не бросает. Над лирическим геморроем - издевается.
* * *
Милая моя, солнышко-малышка!
Привлекла тебя чековая книжка.
Где, в каких краях встретишься со мною?
Едем в нумера - станешь мне женою!
О любви твердят выспренние дуры,
А потом грустят. Я ж - плачу купюры,
Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены,
Но куй железо у кассы - снимай же штаны!
* * *
Пiсня. Для Scorpions. Жанр - рок-попса.
Не открыть смятенных чувств,
Не посметь дать ничтожный знак.
Не сломать печатей уст -
Между нами стена.
Разум рвётся, сон томит,
Нет покоя душе,
Но бокал нельзя разбить -
Только сердце уже.
Как из мрака на маяк,
Мой корабль летит на риф,
Бросишь всё - но вот никак
Якорь в бухте любви.
Непогода, непокой,
Шторм в стакане воды,
Ураганам - им легко -
Заметают следы.
Их не тронет словно вскользь
Твой задумчивый взгляд.
Брось мечтать - мы будем врозь,
Между нами стена.
Нет причин
Разрушать основанья,
Так не плачь
О судьбе на исходе дня.
Нет меня
В твоей жизни. Прощанье -
И без встреч
Жжёт тоскою сильней огня.
* * *
Сгори в гареме. Свечкою безумной,
Средь этих женщин, вовсе не похожих
На Василис Прекрасных и Премудрых,
А разве что на василиска рожу.
А ты им кто? Султан и повелитель?
Защитник слабых, разум и опора?
Ты им - нахлебник, прорва волчьей сыти,
И самоходный тешитель с прибором.
Зато права качают, ой качают.
К морской болезни чувствуя призывы,
Не предавайся грусти и отчаянью -
Сойди на сушу. И все будут живы.
Не лезь к русалкам, рыбы не согреют,
Что в голове у рыб - гадать не стоит,
Зато вот снизу - точно гоноррея,
И блядство крОви.
* * *
Праздник блядства, благородства,
Нераскрытых парашютов,
Наплевательства в колодцы,
Вакханалии с цикутой,
Друг, отправься восвояси,
Не томи же ожиданьем,
Утро нежным светом красит
Виселицы перед зданьем.
* * *
Я - хореограф плачущей воды,
Я - дирижёр скрипения калиток,
Я ткач и рвач для Ариадны ниток,
И Минотавр утренней звезды.
Себе построю стройный монумент,
К нему тропа не зарастёт, не сгинет,
И всяк захочет плюнуть в моё имя -
Так избежит рассохлости мой тлен,
Ты, Герострат, наивный хулиган,
Ну что ты знал про небеса в алмазах?
Ведь есть у нас... отказывает разум,
Мой друг, Горацио, когда б ты не был пьян.
Не снилось это нашим мудрецам?
А чей сон разума чудовищ порождает?
Тюрьма святая, пригород Китая,
А где не тюрьмы, коль острог - ты сам?
Ах, вам бы терем... Памятник - гляди!
Простёр ручищу, забивает гвозди
В сусеки памяти. Извилин варикозных
Развесив флаги... что же впереди?
Гляди, смотри в подзорную трубу,
Готовься с торбой погулять по свету,
Заполонить надменностью планету,
И хоть бы заячью - но раскатать губу.
* * *
Полутенями, в полудрёме,
Крылатой лошадью во сне,
Между Фомою и Ерёмой
Метаюсь тенью по стене.
Что между Скиллой и Харибдой?
Что между севером и днём?
Меняю "оба" звук - на "либо",
И совершаю ход конём.
* * *
Измена, измены, изменами, -
Лови - не удержишь. А жизнь
Проводит по рвущимся венам
Заточенным скальпелем лжи.
Разрезы заштопают нитками,
Наркоз станет цветом очков.
В цене нынче други побитые -
Святоши страны дурачков.
* * *
Непрочен свет предутренней звезды,
А солнце выйдет - и пропало чудо.
Пока же ночь - свидетель ниоткуда,
Из снов и бреда, детства и мечты -
Она трепещет, бьётся в небеса
Игривой рыбкой, дырочкою сита,
Где сеют просо или, может, жито,
Лучи от угля - колкие, в глаза.
Но маякам не верь, одна Луна
Вращаться будет до скончанья века,
Луна-собачка и её опека
Земли-хозяйки, вечная струна.
У звёзд не сыщешь поводков таких,
Они влекут, но память коротка их.
Скала и риф под всеми маяками,
Не верь, не верь в приятельниц ночных.
* * *
Ты извини, я добреньким - не буду.
Изволь ответить за свои растраты.
Я всем прощал - и серость и причуды,
Но ты давала клятву Гиппократа.
Пусть ты не врач, любовных обещаний
Напиток тонкий, сеткою - дожди.
Слова лились из леечки речами,
Но ты же знала - нет, не навреди.
Кто глуп, но верен - получает фору,
Кто платит нежностью - тот вправе и побить,
Но идиот, что положил с прибором
Уродство тяжести - не вправе полюбить.
...А уж кухарка правит государством,
Любое царство сгубит царь Горох,
И в каждой даме есть кусочек блядства,
Пусть Бог простит, но я - пойми - не Бог.
* * *
Пей с Чикатиллой, брат, на брудершафт.
Прощай убийц - им Сыном рай обещан,
Коль покаяньем искренним зловеще
Вдруг замолили прежние дела.
Как тут не выпить - наливай полней!
Халява - радость, главное - не спросят.
А потому - сестра распустит косы
И скосит. Смерть - поклонница людей.
Люби случайность, позабудь слова
"Подонок, подлость, ложь". Не глядя в лица,
Всё на авось - и честь нам только снится,
Зато как сладко произнесть: "халва".
* * *
Говно говён, живущее в говне,
Ты не утонешь, даже если совесть
Заставит прятаться, о фэйсе беспокоясь,
О том, как выглядеть, и равной им хуйне
Больших витрин, где на продажу выставлен
Твой внешний вид, обёртка и обманка,
"Купи меня! Я честная мадамка".
А что внутри? Говно с иными мыслями.
* * *
Дружбан, метни в меня своей бутылкой,
Хоть в этом жесте душу отведи,
Ведь у тебя - похмелье впереди,
А жбан ещё не вылакан с горилкой!
Тебя такая корчит дребедень,
Что вдребодан. Не требуй сдува пены,
Один ведь хрен для сорного растенья -
Что божий свет, что тенью на плетень.
Кидай, кидай, доставь мне удово-
Льствие удара в голову и звона,
И помолись - облобызай икону,
И пожалей распятого Его.
А мне - в башку, чтоб просветлело тело,
И ум рванул свободной птицей ввысь...
Ну, ты кидай, болван, не матерись!
Иди куда? ну что ж: за словом - дело!
Ну, значит так - ногою метим вниз...
* * *
...Он колесом вкатился в келью,
Давящим смирных и убогих,
Он морщил нос при виде Бога,
А уж монахи - заебали!
Призвал к дешёвому веселью,
Усладу глаз прорезал сталью,
Мечту и сказку - сделал болью,
А быль - увещеваний целью.
...Зато, как сладко после пел он
Про славно сделанное дело!
И слёзы-звёзды крокодила
Слюною на небе всходили.
...Дружок, не выщипали перья?
Ещё ощиплют. Эко диво!
* * *
НАУЧНЫЙ РАЗГОВОР СЛЕПОГО С ГЛУХИМ.
Говорил глухой монах слепцу:
- Пашматри кокой цвиток красифый!
Отвечал слепец: - А слышишь диво,
Соловей заходится в лесу!
Говорил глухой: - Не вздумай отвернуть,
Ведь тропа по самому по краю!
А слепец ответил, улетая:
- ААААААА!!!! !БЛЯЯЯЯДЬ!!!!!!!!!!!!!!
Что ещё в ответ он мог сказать?
* * *
Не Кащенитскую тему.
Это койка. Клистир и рубашка.
Это утка. Беседуют важно
О ежовых носках Палестины,
О снабжении тохесом клиник,
О резьбе в жерле клизмы-харизмы...
Доктор, вектор, займись онанизмом!
...Упоением желчи пронизан,
Не забудь же, что пейсы - не веник.
Щёлкать клювом, выпрашивать пряник?!
Раздвигай лучше ширше колени
И ступай отоваривать маму.
Гайка твёрже, сильней будлани-ка
В поц бокра. Перехожий калика,
Вольный каменщик, плотник, развратник...
То же солнышко. Те же и пятна.
* * *
Звучи, органчик! Спектрами гармоний,
Быка разбегом, дуба сотрясеньем,
Бесчинством обострения весенним,
Хлопком щёк дряблых о свои ладони.
Хорал и фуга, фига, голохренность
Сияний северных сквозь занавес иллюзий,
Сорви же якорь, пусть исчезнет в клюзе!
А стёкла зеркала застрянут в сердце Герды.
* * *
Очки, очки... Не вижу без очка!
Играть же им - проигрывать очёчки,
И признавать (почти что безотчётно),
Что планочка немножко высока,
Чтоб не задеть ей днище рюкзака,
А также морду. Такова погода.
И - словно Днепр - широка свобода,
И как перо... как три пера - легка!
* * *
Жена, ублажай мужа.
Мужа, ублажай жёнов.
Жонщчина с гладкой кожей!!!
Меня же ублажит Жора.
* * *
Рыдала публика счастливыми слезами,
Такой катарсис, дивное самадхи,
Душа ещё, наверное, в порядке,
Коль смеет чувствовать, летать под небесами
От слова ХУЙ. Написано в тетрадке:
"Любовь не купишь, но продашь, а взятки
С купца все гладки". Думайте же сами.
* * *
Вам - микстурки, вам - касторки,
Вам - свинцовую пилюльку.
Тяга - в пламени разборки
Книги жечь и бить бутылки.
Главное - махать руками,
Слушать речь - пустое дело,
Что, мол, спорить с дураками?
Им в ответ - одни пробелы.
Говоришь: - Фома - дубина!
- Ты наехал на Ерёму???!!!
Что за чудо, что за диво,
Что ты слышишь, кроме звона?
Уши мой, мозги - не надо,
Без того белы, как творог.
Если нужен виноватый -
Ладно, так и быть, я - ворог!
- Дважды два - четыре.
- Дурень! Дважды два - это ЧЕТЫРЕ!
Миру мир, глухие в мире,
Встаньте в круг и уши шире.
* * *
Очинна кароткий росскас о нихилам абломе.
Жоли-боли чейтаттели, пейсаттели и почетаттели.
Кто вымер? Мыслители.
* * *
Раскольников, убей в себе раба,
Убей во мне, и в бабушке-старушке,
Убей рабов - и квёлых, и тщедушных,
Рабы - немы, всем остальным - труба
Иерехонская наполнит громом уши,
Напоминая: близок час гробА!!!
* * *
Интеллигент! Говнище ты нации!
Уймись в своей дефекации!
Пойми ж, к народу послание
Требует отрицательного внимания.
Если ты слюной не брызжешь,
Не пророчишь избавленье
От слонов, то подвиг мыши
(Сыр поела) - лишь обычное везенье.
* * *
МОРГанцовка.
* * *
Моё устало говорить,
Буквить, словить и куролесить,
Шушпанских блох ловить в принцессе,
Ненужную пружинить прыть,
Любить сквозь форточки в бетоне,
Манить батоном воробьёв,
(Они-то знают про любовь
Поболее, чем лик с иконы).
Икотой ругань перекрыть,
Чихнуть - и вылететь с балкона
То ль ящером, то ль насекомым,
То ль дедушке яйцо срубить.
Кто ищет красную тут нить? -
Так вот она! И к ней впридачу
Головоломная задача -
Что лучше - пить или не пить?
* * *
"Дуракам везде у нас дорога,
Дураку везде у нас почёт.
А беда - что их по жизни много,
Ну а речка в гору - не течёт".
Ой, гой еси, помилуй поц...
Козлов, баранов и овец
Коль некошерность в голове
Легко помыслить за людей.
Но где беда - там дайте две.
ГУЛАГ - почти что твой кибуц.
Смелей, профессор кислых щей!
Ох, авва, верь-ка тут судьбе...
* * *
Борис Панкин написал, не иначе как в жутку.
> свой путь пройдя почти до половины
> уже лет десять вижу вещий сон:
> америка в смирительных руинах
> до основанья выжжен вашингтон.
"Ни пяди чужой земли не отдадим!"
Я каждый раз гляжу ночную жуть -
Хоть ужас может выглядеть красиво -
Я наношу удары по России,
Из Херосимы гордо пятя грудь.
Такие сны, едрёна Сахалин!
Нью Йорк в обломках, вдребезги Монмартр,
И Рим побит как вор козырной картой,
Лишь Ногавcсаке царствует один.
Мне что банзай, бонсай - всё глюк един,
Я - сын юриста в паре с психиатром,
Играю пьесу в сём - военном - театре,
Чужой земли ни децл не отдадим!
Что бонсай, что банзай - всё один глюк,
На чужой каравай разевай клюв.
* * *
Учитель, молчи, не мечтай о судьбе Циолковского,
Мол, деточек - физике, разумом - в будущем космоса.
Тебе не дадут - ни чечены, ни рэкет, ни пьяницы,
Мечтать-то не вредно, да хрен от мечтаний останется.
А голод - не дядька, продашь на базаре все книжицы,
Мечтай же, мечтай - светоч наш - но смотри, если часом не выживешь.
И всяк норовит церкви в ножки и в божки покланяться,
Мечтатель - я знаю судьбу - быть тебе голытьбой, да и пьяницей.
А если чего-то разумного, светлого, гордого хочется -
Не в этом году, веке, жизни, и сорте пророчества.
* * *
Не гоношись, полковник Кипятков,
Твоих оков природа не в признаньи
Твоих заслуг, погон или стихов -
Смотри глазами.
Где строит замки мистер Леденец
Из льда и снега, внятного как "нахуй",
Где развился и гонор и пиздец,
И что же рвать? - вся порвана рубаха -
Ну разве ж когти. Пациент - кричи.
Наш добрый доктор хлеще бюрократа -
Ему кто платит - та не виновата.
Других замочит - словно тать в нощи.
Но, извини, полковник, не взыщи,
Не надо жить в среде молочнокислой,
И подставляться печенью под выстрел,
Глаза - под струйки ледяной мочи.
Кот в сапогах мудрей чем великан,
Его не держат цепи обязательств
Перед искусством в заднице издательств,
Его челнок не двигает река.
Он сам бежит туда, где мышь пищит,
Захочет - схавает, а сыт - отпустит плакать,
О том, что вся изорвана рубаха
И что же рвать пред кошками в ночи?
* * *
Слова - не пташки, не комментируй.
Не суй язык свой за дверь квартиры.
Не сыпь на ветер как соль на раны.
Оставь все вопли орать Тарзану.
И тихо смейся себе в ладошку -
А также в басне сожми в гармошку.
Но в жизни дурость не комментируй -
Тебе ответят, не будет мира.
Пролема в целом - совсем иная.
Зачем есть дурни, но нету рая?
Затем, мой милый, что жизнь - не сахар.
Ты, зная это, не рви рубаху -
Она сгодится, коль ближе к телу,
Впитать водицу, коль тварь вспотела.
Жизнь - не малина, калина - горечь,
А люди - глина, плюс дух, плюс сволочь.
Звени же, мелочь, в моём кармане.
Запомни - дурня слова не ранят,
А только бесят. Он - братец беса,
И в сложной мысли сечь ни бельмеса
Не может. Верь мне - я сам такой же,
Зато как врежу - так сдёрну кожу.
Молчи же, рожу храни в покое.
Важнее это, чем порча крови.
* * *
милейший сэр, не прячьте уж за пазухой
горячий камень, порожденье разума,
кастет с руки уже заждался дела, да
кинжал припрятан под одеждой белою,
давай, привычка бить поддых - хорошая,
на помощь призови святого божия,
и вместе с ним за праведность и правильность
мочи неверных, Авеля и Каина,
чего скупиться: кто не ты - виновен в том,
что он не ты, а значит - урождён скотом,
а значит - недостоин снисхождения
великих сих патрициев и гениев,
а ты, петух, что возведён в патриции,
себя видать считаешь важной птицею,
тузом, борцом, и дланью провидения,
достойным рая за ночные бдения,
давай, давай, ты к этому привычен, ты
как вор воспитан, как палач приличен, но
всё это пустяки в сравненьи с силою
твоей страны, что всех сведёт в могилу, и
ты просто сын её, безумной склочницы,
продажной бабы, суки и наводчицы,
доносчицы, блядины кокаиновой,
ты - порождён Марией Магдалиною.
давай, ори, свободу проповедуй мне,
и обещай, что я сгорю в святом огне,
я верю, друг, ты лопнешь от усердия,
коль скоро кал взорвёт твои предсердия...
традиция, полиция, поллюция,
глаза твои - как яблочки по блюдцу, но
в них света-то - как святотатства в Библии,
пророчествуй же, тать, о скорой гибели,
учи учёных, верховодь опричниной,
ты благороден - из придворных сыщиков,
воров в законе и пиратов искренних,
топить других, соломинки выискивать.
а я уж так и быть, как в обезьяннике,
взгляну покорно глазиками пьяненькими,
а может сам поверю, что в законе ты
творить всё то, что ввергло мир в агонию...
* * *
Извини, не успел, затоптан
Мой подснежник. Последний опыт
Без пробирок, без электродов -
Сон не в руку, крик смертный моды.
Здесь алертность была как гейзер,
Словно кайзер во всём параде,
Будто лазер во жгучем взгляде,
Да разрезано в крошки сердце.
Извини. Извинений роскошь
Не придаст пустоте значенья,
Коли пустошь - так значит пустошь,
Не прощай, и вообще - зачем я?
* * *
> мы двое
> ошибались...
> на поpyчнях снег,
> жизнь похожа на плохонький анек.
> ... мы считали, что это ковчег,
> оказалось - тот самый титаник.
> Денис Журлаков
Строил-строил летучий корабль,
Думал - выкрасть принцессу и скрыться,
Журавлём в небеса, ну - синицей
Шустрой, вёрткой, шмелём бы хотя б.
Да Летучий Голландец таков -
Как запустишь, так не остановишь.
Не сойти, хоть от прежней любови
Всех следов-то - лишь кровь да морковь.
Строил-строил ковчег для двоих,
Каждой твари - как надо - по паре,
Вдохновенно, как мастер в угаре
Высекает из буковок стих.
Да в ледовых полярных морях
Нашей жизни - для айсбергов воля,
И Титаник не плавает боле,
И не тонет - в полях ледяных.
Не сдаётся наш гордый Варяг,
Утонул бы - обрёл бы свободу,
Да не тонет (законы природы
Не позволят - запачкаешь флаг).
Флибустьеров нет, Скилл и Харибд,
Ледоколы стоят на приколе,
Жизнь пройти - не чрез снежное поле,
Не в Архангельский, Мурманский скит.
Одиссей, на Итаке твоей
Ледниковый период - и точка.
У русалок - блудливые очи,
Да ты раб ледяных якорей.
В море тонут порой корабли,
Мы - не тонем, иная погода -
Просто колокол в здании Ллойда
Гулко звякнет - по нашей любви.
* * *
Привязчива ты, головная боль.
Окурками во пепельницах разных
Ты прорастаешь, укоряя разум
За то, что он не ластится: "Изволь!"
И то не так, и это не туда,
Зато ты колешь головы-орехи
Как тот кирзач прикладывался к паху,
Чтоб доказать "и пчёлы - ерунда".