Аннотация: Смело погружаясь в опасное, захватывающее приключение с нашими героями, не забудьте самое главное. Выбор, который предстанет перед отцом и вами, возможно, окажется самым сложным в вашей жизни. Вы к этому готовы ?
Пролог
Чёрный мерседес, который появился этой ночью на пустой, поглощённой мраком улице, тихо и почти бесшумно притормозил у рельсов трамвая. Вокруг не было ни живой души, лишь лёгкий ветерок чуть сбивал ритм той мёртвой тишины, которая уже долгое время царила над глухой, беззвучной, и вполне мрачной Прагой. На вид столица Чехии могла похвалиться своими спокойными безжизненными ночами и легко вызвать у любого туриста, приехавшего разведать незнакомый для него город, подобные ощущения, которые чаще всего являлись обманчивыми впечатлениями. И именно этой ночью вы в этом убедитесь.
Машина остановилась в пару метрах от рельсов и сидящий за рулём, лысый, чуть выше среднего ростом, мужчина с неким ехидным и крайне недобрым выражением лица, непременно заглушил мотор. Его молодая спутница, уродливо тощая блондинка, нарядившаяся исключительно в розовое и не слишком отличавшаяся от мужа своими отвратительными внутренними качествами, сидела практически неподвижно, уставив свой каменный взгляд в окно, в какую то незаметную точку. Они были здорово сосредоточены и свои нервы, которых так мастерски удерживать удалось бы только профессионально подготовленным лицам, у них без проблем получалось охладить и заморозить. Увидев картину со стороны, не потребовалось бы большого ума для предположения, что эти люди собирались выполнять жизненно важное задание. Во всяком случаи, столь странное, а вернее, хладнокровное и организованное поведение впрямую указывало на это.
Машина продолжала стоять у рельсов, и ничего особенного и оживлённого вокруг и внутри него, не происходило. Мерседес уже вполне вписывался в ту мёртвую, тихую обстановку, которая была присуще не только данной улице, но всей Праге в ночное время. В отличии от мужчины, который более походил на какую то бездушную мебель, или металлическую часть машины, женщина всё же воспроизвела пару ни резких движений, поправив свою розовую сумочку вместе со своей розовой юбкой и верхним костюмом. В конце концов, и её муж, которого еле можно было отличить от памятника человеческих размеров, сделал пару невольных движений и слегка расшевелил то, что первым пришло ему в голову, свой классический, строгий, чёрный галстук. Со временем эти движение стали повторяться всё чаще и чаще, и плавно вели к тому, чтобы постараться произнести хотя бы слово, но это не произошло, так как неподалёку уже начали издаваться ожидаемые ими, звуки трамвая. Супруги мигом собрались и привели себя в полную готовность.
Пожилой водитель трамвая по имени Пётр, нервно приближал свой транспорт к немного пугающему его, мерседесу, и то и дело оглядывался во все стороны, панически боясь посмотреть в зеркальце перед собой. Он намеренно приближал свой трамвай к мерседесу в нужное время и в нужное место, так как заключил с супругами, сидящими в мерседесе, сделку. Посмотреть в зеркальце перед собой он никак не решался, и его глаза всячески избегали тех единственных, присутствующих в трамвае в самом его конце. И если первым из пассажиров, был целиком запачканный, в рваной одежде и в пыльном капюшоне, молодой человек по имени Герман, который и сам до сих пор не мог понять, как превратился из начинающего перспективного инженера, в обычного уличного бомжа, то вторым было маленькое крохотное существо, завёрнутое в потрёпанную, тёмно коричневую рубашку.
Осторожно и в то же время крепко держа новорождённого младенца, как бесценный бриллиант, Герман медленно клонился ко сну и даже подозревать не мог, что водитель, его близкий, как он считал, товарищ, который не первый месяц проявлял своё великодушие и разрешал ему ночевать в трамвае, скоро покажет своё истинное лицо. Двум крайне недоброжелательным супругам в автомобиле оставалось ждать недолго. Трамвай неспешно начинал сбавлять ход и вскоре остановился у мерседеса. Пётр тяжело выдохнул, вытер невесть откуда появившийся пот на лбу, и что то нервно пробормотав себе под нос, громко заявил:
- Убирайся отсюда.
Герман, который уже был на грани сна, резко дёрнулся, ровно его ударило током. Тот, скорее всего, приказ, который он услышал, ему был понятен, но верить в это он не собирался. Встряхнув голову и помассировав глаза, он спросил:
- Прости друг, я чуть было уже во сне не летал. Ты мне что то ....
- Выходи из моего транспорта, Герман. - Холодно повторил водитель, при этом не осмеливаясь повернуться и взглянуть другу в лицо.
Услышанное было не меньше, чем шоком, ведь этот трамвай являлся единственным шансом для Германа не оказаться на холодных и не безопасных улицах с его младенцем.
- Что происходит Пётр? - В недоумении и умоляющим тоном спросил Герман. - Ты ведь знаешь, в каком я положении, мне некуда идти. Дай мне неделю что либо предпринять. Тебе ведь ничего не стоит ....
- Мне наплевать в каком ты положении, я не собираюсь нести тебя на плечах. - Уже более грубым тоном сказал водитель. - Я дал тебе шанс, и дал время. А теперь проваливай с моего транспорта, я повторять не стану, потому что умею вызывать полицию.
- У меня младенец, Пётр. - Чуть ли не крикнул Герман. - Пожалей ребёнка, пожалуйста.
- Даю тебе ещё пять секунд. - Жёстким тоном произнёс Пётр и тут же достал телефон, нажав указательным пальцем на первую цифру.
Герман был потрясён происходящим, и хоть он вполне мог сомневаться в том, что его друг, водитель, может быть равнодушен к нему, но уж точно не представлял себе, что кому то будет безразлична жизнь брошенного одинокого младенца. Боясь потерять ребёнка в том случаи, если Пётр действительно позовёт полицию, Герман кое как оторвался с места и двинулся на выход, крепко держа в руках младенца. Обида и мучительная боль в нём горела как огонь, и последнее что он сказал вслед, прозвучало тихо, но с большой ненавистью:
- Надеюсь, сегодня ночью ты взглянешь своему ребёнку в глаза, и поймёшь, что такое, не иметь возможности уберечь самое дорогое в жизни. Поверь, я знаю тварей, сидящих в той машине, и одному лишь богу известно, что они запланировали. Сколько бы тебе эти подонки не заплатили, рано или поздно ты будешь расплачиваться в сотни раз дороже.
Последние слова Герман выговорил с большим трудом. Сдерживая одновременно и свой гнев, который мог натолкнуть на страшные действия, и слёзы, которые могли течь рекой, Герман с огромной тревогой в области груди, вышел из трамвая, прижав ребёнка максимально плотно к себе. Он тут же бросил взгляд на чёрный мерседес и застыл, по его телу поднялась волна испуга. Сидевшие в машине супруги, наркоторговцы, были хорошо знакомы Герману. Младенец, которого он крепко держал в своих ослабевших руках, принадлежал именно им. Герман, который приходился младенцу дядей и в отличии от своего брата, не бросил и не отказался от него, хорошо понимал, что эти люди могут пойти на что угодно. Но даже его самые худшие подозрения не смогли бы сравниться с тем, что должно было произойти дальше.
Трамвай собирался двигаться дальше, и его водитель, как напуганная змея, быстро убрал глаза от дуло пистолета, которое выскочило из окошка машины и прицелилась прямо в ту рубашку, уже долгое время дававшую хоть немного тепла бедному спящему младенцу. Перед выстрелом Герман лишь заметил коварный взгляд отца, который целился в своего собственного ребёнка. В следующее мгновение резкий, мощный звук пронзил уши Германа и в тот же момент над одним из самых тихих улиц Праги поднялся невероятно пугающий детский плачь. Уже ничего не осознавая, потерявший голову молодой мужчина, кое как держась на ногах и осторожно оставив кричащего младенца за собой, рванулся к чёрному мерседесу, единственному объекту, что способны были зафиксировать его глаза, но совсем скоро раздался ещё один выстрел, угодивший Герману чуть выше колена. Получив пулю он не издал ни звука, лишь крепко закрыл глаза от боли и покатился по земле. Стрелявший ни теряя ни секунды, молниеносно убрал пистолет, ловко завёл мотор и двое супруга, выполнив свою жестокую миссию, вскоре испарились со своим чёрным мерседесом.
Рев ребёнка не переставал разноситься вокруг, ужасающие звуки шли всё дальше и дальше, разыскивая хоть одно человеческое ухо неподалёку. Герман совсем уж не мог пошевельнуться, хотя свои последние силы он последним упорством пытался направить на помощь малышу, моля лишь о его спасении. И когда сама надежда уже угасала во всём мраке и непрекращающемся рыдании младенца, издалека послышались быстрые шаги, которые плавно превращались в бег. Быстрый топот каблуков становился громче, а после и послышались слова, которых еле удалось бы разобрать раненному Герману, на фоне плача ребёнка.
- Что произошло? Здесь чей то ребёнок? - Раздался взволнованный голос женщины. - Есть здесь кто ни будь?
Герман последними силами собрался и выкрикнул своим неким умирающим голосом, самое важное:
- Он рядом с рельсами.
- Кто здесь? Где вы? Вы меня слышите? - Тараторила женщина не совсем внятно.
- Ребёёёнок ... у рельсов.
Услышав это, она тут же ринулась к рельсам и через пару секунд в её руках оказался раненный ангелочек, который чудом ещё дышал, и более того, энергично и бурно ревел во всё своё маленькое горлышко.
- Я держу тебя солнышко, о боже мой, твой подбородок .. - женщина была в полном замешательстве. Заметив кровь на рубашке, которая заменяла ребёнку пелёнки, и будто бы разрезанный подбородок, её паническое состояние в трое усилилось и руки задрожали.
В то же время Герман одним глазом заметил, как через дорогу проезжала машина, очень похожая на такси. Он не стал терять времени и проорал:
- Там машина через дорогу, кажется такси. Везите ребёнка в больницу, про меня ни слова, пусть он останется у них.
- О чём вы? - Удивилась женщина, размахивая рукой машине, которая, слава богу заметила её и немедленно остановилась.
Это действительно было такси, а сам таксист оказался далеко не равнодушным человеком.
- Везите ребёнка в больницу, - валяясь на полу выкрикивал Герман.
- Вы его отец?
- Это неважно. Запомните, вы меня не видели, вы нашли только ребёнка и не знаете что произошло.
- Но как же .... А что будет с ним, если ...
- Нет времени объяснять. - Громко перебил Герман. - Отвезите и всё. Прошу вас.
Потрясённой женщине не оставалось ничего, как следовать просьбе мужчины. В такой ситуации не оставалось времени никаким размышлениям, ребёнок истекал кровью и каждая секунда была жизненно важной. Таксист еле мог разобрать ситуацию, которую наблюдал, но понимая, что в случай он попал, очень важный, выбросил из головы все вопросы и взял себя в кулак. Женщина бросила Герману связку ключей и бегая к машине, сообщила:
- Я позвоню дяде, будьте там, где лежите, он приедет и окажет вам помощь, не беспокойтесь, просто терпите.
- Что это за ключи?
- Передайте их моему дяде, я не закрыла аптеку. Не забудьте.
Женщина уже была в нескольких метрах от такси, но никак не хотела замолчать, ведь оставлять Германа в таком состоянии, лежащего холодной ночью посреди улицы, было не лёгким делом. Для таксиста, который, увидев младенца в крови и перекрестился раза три, такое зрелище, несомненно, запомнилось бы на всю жизнь.
- Не волнуйтесь, он скоро приедет и отвезёт вас на свою ферму, всё будет в порядке.
Еле выдерживая боль в колене, Герман, не нашёл сил поблагодарить женщину и лишь поднял руку.
- Как зовут ребёнка? - Напоследок, во весь голос спросила она, уже закрывая за собой дверь машины.
- Дмитрий. Его зовут Дмитрий. - Последними силами выкрикнул Герман, понимая, что только что придумал имя младенцу.
Глава 1
- Нет, я не собираюсь торчать здесь полдня. - Нервно твердил мужчина, почти что размахивая руками в аэропорту. - Я требую свой чемодан, немедленно.
- Если вы его сдали в багаж, он не потеряется. - Ещё больше нервничала женщина, пытаясь успокоить прилетевшего пассажира. - Произошла ошибка, пожалуйста, потерпите, пока нам ...
- У меня нет времени, плевать я хотел, моя дочь лежит сейчас в больнице. Вы это понимаете? Она попала в аварию. Я узнал об этом лишь недавно и вылетел первым рейсом. - Взбесившись, мужчина ударил по столу кулаком, забыв, что его рука не изготовлялась из железа.
Больше не задерживаясь, он, нахально сбивая любого на своём пути, вышел с аэропорта и по всей видимости, навсегда забыл о том, что сдавал в багаж достаточно большую сумму денег.
Близился вечер в многолюдной Москве, где дорожные пробки заставляли людей часами просиживать в машинах и нетерпеливо ждать возможности, наконец, то нажать на газ и хоть на пару метров приблизиться к нужному пункту. Торопившийся мужчина, вылетевший из аэропорта как ракета, сейчас, больше всех не мог перенести эту, казалось бы, обычную будничную ситуацию, и его руки нервно барабанили по рулю, не редко со всей силой упираясь в его центр, в результате чего приходилось выслушивать подобные выражение от близко стоящих водителей - " что ты сигналишь ненормальный? Не ты один торопишься, баран ". И хоть такого рода выражение издавались из разных сторон чуть ли не ежеминутно, нужно было признать, что и сам Дмитрий вёл себя далеко не прилично, и потерянный багаж не мог быть оправданием его агрессивного поведения.
Да, это был тот самый Дмитрий Останин, уже перспективный бизнесмен, мужчина лет тридцати семи, который помнится вам ещё младенцем в столице Чехии, в которого стреляли его же родители, и который чудом выжил в тот злосчастный день. И он так же не мог понять, откуда же взялся этот странный его шрам на подбородке. Но, с тех пор утекло слишком много воды, и теперь это был человек, который хоть и не помнил ничего из своего тёмного детства, и лишь знал о том, что его жизнь начиналась с детского дома, зато успел прожить достаточно насыщенную жизнь.
Узнав о беде своей дочери, он тут же вернулся в Москву из далёкого США, оставив свои заокеанские дела не решёнными, и теперь мысленно молил бога, чтобы та осталась цела. Ничто его сейчас не интересовало, и даже та не маленькая сумма денег, которую он по своей глупости оставил в уже потерянном чемодане, полностью забывалась.
Путь к больнице, куда он и спешил, оказался долгим и отнял через чур много нервов и сил, сбив на некоторое время мужчину с толку. Вдобавок и начался ливень, который не только усилил эмоциональное напряжение, но и заставил Дмитрия хорошенько намочиться. А около выхода ещё и поскользнуться, окончательно испортив весь свой дорогой костюм. Ноге пришлось тоже не сладко, и хотя это не был ушиб, мужчина готов был бегать и со сломанной ногой, ведь в больнице лежала его родная дочурка, Екатерина.
Оказавшись в коридоре он немедленно снял свой мокрый пиджак, которым умудрился как то вытереть голову, бросил на первое попавшееся в поле зрение, кресло, и помчался вперёд в поисках какого ни будь врача. На первый взгляд можно было предположить, что больницу собирались закрывать, так как поблизости даже не оказалось ни одной медсестры. Но чуть позже, когда Дмитрий пробежал не малое расстояние и собирался сделать крутой поворот налево, сохраняя шансы при такой скорости столкнуться лбом со стеной, перед ним возникла женщина с хирургической маской на лице. Перепугавшись резкому появлению мужчине, молниеносно вылетевшему ей на встречу, она уронила с рук листы.
- Простите, - сообразил извиниться Дмитрий, - Екатерина Останина, что с ней? Как она?
- Вы кто? - Спросила женщина, собрав свои листы.
- Я её отец. Где она?
Пока Дмитрий приводил своё дыхание в порядок, женщина, с некой горечью, рассказала всё, что знает:
- Автокатастрофа, там пару рассечений, есть некоторые повреждения, но не серьёзные. Сначала рассматривалось сотрясение мозга, но мы ещё не уверены. Сравнительно ей повезло, в таких авариях почти во всех случаях у жертв бывают ...
- С ней всё будет в порядке? - Не выдержал Дмитрий. - Когда она встанет?
- Всё ещё в процессе, доктор решит, когда можно будет её выписать. - Волнуясь, сказала женщина. - Но вы должны кое что знать.
Дмитрий почувствовал что то неприятное, и смотря внимательно в её глаза, у него нарастало беспокойство. Сердце в точности ему подсказывало, что он услышит очень печальную новость.
- Говорите. - Сквозь зубы проговорил Дмитрий, тяжело владея собой.
Женщина с волнением оглянулась, и с трудом перенося давление от такого момента, которое давила ей в грудь, тихо сообщила:
- Ваша дочь очнётся, но не будет помнить абсолютно ничего, даже своего имени. Полная потеря памяти. Мне очень жаль.
Тело Дмитрия остолбенело и перед глазами появилась какая то чернота. В первые секунды он отказывался верить в это и настойчиво врал сам себе, но глаза женщины были уверенными и не сомневались в свой правоте.
- Простите. - Выдавила она из себя и повернувшись, медленно начала отдаляться, жалея, что ничем не может помочь по настоящему раненому мужчине.
Стоять больше не было сил, и Дмитрий присел, взяв голову в руки. Постепенно из его глаз потекли слёзы, которых невозможно было остановить или удержать. В то же время в голове и перед глазами возникло первое, что бьёт по душе, неотразимая улыбка дочери, чья красота была во истину бесподобной. Вырисовывались влажные длинные волосы Екатерины, и сейчас казались такими же прекрасными, как и во время их совместного отдыха на Майами Бич, когда она весело подбегала к нему на пляже, возбуждённо подталкивая его к различным мелким глупостям, как например, нарядиться в кого то страшного и случайно подплыть в таком виде к другим туристам. Вспомнились и нежные разговоры за завтраком, и её радость, когда она добивалась успехов и бегом тащила отца это отпраздновать. Её объятия, во время которых она произносила слова " папа ". Неужели он не услышит этого больше? А вдруг она вспомнит своего отца? Как ей объяснить всё, что рассказать? Вопросы терзали душу Дмитрия и водили всё глубже в заблуждение. Было очевидно, насколько сильно он любил свою дочь и сколько раз уже успел обвинить себя в этом несчастном случае. А сможет ли он простить себя, за то что не был рядом с ней в это время? А может это его вина, может это он недоглядел за ней? Голова у Дмитрия постепенно шла кругом вместе с неутихающей болью.
В таком состоянии мужчина провёл довольно долгое время, не замечая вокруг никого, хотя людей, и в первую очередь врачей набралось приличное количество. Они часто бросали взгляд на Дмитрия, думая про себя, подойти ли к нему предложить какую ни будь помощь, или нет. Всё же это были доктора а не психологи, но при этом, при виде человека с таким душевным переживанием, можно понять его и без какого либо образование и специальности. Время уже перевалило за полночь, город значительно опустошался, а больница наоборот, оживилась.
Как то смирившись с обстоятельствами, а может просто ненадолго опустив из себя всю тяжесть, Дмитрий сделал несколько попыток найти доктора, у которого и лежала Екатерина, но каждый раз ошибался врачом. Знакомую женщину, которая изложила ему трагедию дочери, тоже не удалось найти. Он принялся расхаживать по этажам и расспрашивать каждого встречного. И как раз в этот момент, во всей больнице резко началась странная паника. Дмитрий вертелся на втором этаже, как вдруг снизу послышались громкие, неразборчивые голоса и непонятная шумиха врачей, будто они случайно наткнулись на кобру. Многие от страха спрятались в своих кабинетах и палатах, решив дождаться конца этой шумихи, а некоторые рискнули спуститься на первый этаж, да бы всё увидеть своими глазами. В числе таких людей был и Дмитрий, который сделал это первым, и когда он спускался вниз по лестницам, стараясь при этом не споткнуться, вдруг его, как и всех присутствующих в больнице, потрясли пугающие выстрели. Сразу за этим начали разноситься крики, паника стала ещё хуже, породив у многих женщин громкий, либо тихий, плачь. Дмитрий здорово отличился смелостью и не остановился на пол пути. Перед тем как оказаться на первом этаже, он еле устоял на ногах, после нескольких резких толчков от не на шутку содрогнувшихся врачей, бежавших с ужаснувшими глазами. Дмитрий и сам не был высечен из камня, потому наткнувшись на многочисленных вооружённых людей с масками, он еле придержал свою дрожь в руках, и на секунду словно прирос к полу, не соображая, что следовало предпринять дальше.
- Живо к стенам. - Агрессивно кричали бандиты.
Несколько пистолетов разом прицелились в Дмитрия, который в отличии от других, стоял по середине коридора полностью похолодевшим.
- Руки на голову и на колени, быстро, быстро. - Заорал самый ближайший к нему, вооружённый, внешне сильно походивший на террориста, человек.
Но Дмитрий словно пропускал всё мимо ушей и рисковал этим своей жизнью. А его не подчинение ещё сильнее раздражало бандитов, которым ничего не стоило убрать с пути пару смельчаков. Это хорошо осознавали и остальные жертвы нападение, умоляющими глазами смотря на Дмитрия.
- Кому сказано, - злостно прокричал один головорез, - хочешь получить пулю в переносицу? Я с радостью угощу тебя.
Никто из вооружённых людей не шутил, так как в конце коридора не трудно было заметить лужу крови, а рядом лежавшего, уже мёртвого, врача, который, очевидно, чуть ранее тоже выступал в роли храбреца.
После последнего яростного предупреждения, Дмитрий всё же сел на колени, справившись с этим намного сложнее остальных. Рядом с ним находилась та самая женщина, которая и передала ещё вечером горькую новость Дмитрию, и несмотря на то что, от происходящего у неё замер дух, всё же некоторое лёгкое облегчение в ней пробежалось, связи с тем, что мужчина с умел вовремя выполнить приказ и избежать выстрела.
- Это не банк, чтобы заниматься ограблением. Что они затеяли? - Шёпотом обратился к ней Дмитрий.
Женщина боялась обронить слова, так как при виде автоматов и пистолетов её охватывал ужас, губы невольно дрожали.
- Они что - то ищут. - Кое как произнесла она.
Дмитрий тут же сделал свой вывод:
- Или кого то.
- Может быть, кто то успел вызвать полицию, на втором этаже. - С надеждой проговорила женщина.
И точно эта мысль стала влетать в головы бандитов. Половина их группы устремилась к лестницам, и они незамедлительно стали распространяться по этажам, задерживая каждого встречного. Они проверяли все палаты, не оставляя ни одну без внимания, при этом вытаскивая оттуда спрятавшихся граждан в халатах, им не доставляло труда пару раз пострелять в потолок перед лежащими пациентами, среди которых могли оказаться и беременные женщины, на которых крайне плохо бы воздействовал любой лёгкий стресс. Неожиданно осознав, что в одной из таких палат находилась его дочь, у Дмитрия перехватило дыхание.
- Где моя дочь? - Словно взорвался мужчина.
Он больше не был в состоянии сидеть на одном месте. Вероятность того, что любые его действия могли нанести ему не просто вред, а просто лишить жизни, была велика. Но резкий скачок с места создал впечатление, что его это уже нисколько не беспокоило.
- В какой палате моя дочь, Останина? Где она? - Ещё раз выкрикнул Дмитрий.
- Второй ... второй этаж, кажется в самом конце. - Запинаясь, еле выговорила она, чувствуя у себя за спиной сгусток беспощадных преступников.
И не успел Дмитрий до конца услышать сказанное, как сзади кто то здорово нанёс ему удар по голове. Голова закружилась, и перед тем как отключиться, он заметил, как ещё один из местных врачей получил пулю в область бедра, пытаясь унести ноги через окно.
Первым, что увидел Дмитрий, открыв глаза, это был потолок со своими лампами, многие из которых светили не очень хорошо. Свет сначала пронзил его глаза, а когда восстановилось зрение, в след за ним и вернулся слух, который ещё помнил всю панику и стрельбу. На мгновение мужчине показалось, что сейчас его заставят снова сесть на колени, так как вокруг то и дело проносились люди, и он мысленно поблагодарил своего бога, посчитав удачей то, что по нему ещё никто не прошёлся.
- Вы в порядке? Что с вами случилось? - Вдруг ни с того ни с сего перед его глазами возникло, как не удивительно, доброе пухленькое лицо.
Дмитрий расслышал вопросы, несмотря на то, что головная боль не давала даже спокойно подышать.
- Вы меня слышите? - Возникший перед ним, энергично стал его расшевеливать.
- Кто вы? - Наконец пришёл в себя Дмитрий, а заодно и заметил, что его будил полицейский.
- Я из полиции, не волнуйтесь, всё уже кончено, вы не пострадали?
Дмитрий не ответил, и хотя при попытке двинуться боль в голове только усиливалась, он всё же смог выпрямиться, а затем и самостоятельно встать на ноги. Полицейский не стал дожидаться ответа, и увидев мужчину, стоящего на ногах, тут же отлетел в другую сторону по другим делам. Коридор был насыщен полицейскими, а вот от бандитов казалось не осталось и следа. Пострадавшим людям оказывалась помощь, многие звонили родственникам и со слезами на глазах рассказывали, через что прошли сегодняшней ночью. Дмитрий же стоял несколько неопределённым и растерянным, не совсем понимая, куда ему пойти и что в первую очередь предпринять. Но стоять с таким видом ему пришлось недолго, так как на смену растерянности пришло ясное имя его дочери, которое мигом заставило его вздрогнуть, и немедленно понёсся к одному из полицейских.
Он грубо схватил за руку одного из них и даже не извиняясь за такой манёвр, задал один единственный вопрос, который волновал всё живое в нём:
- Екатерина Останина, где она?
- Пожалуйста успокойтесь. - Низким баритоном ответил полицейский.- Больницу покинули многие, она пациентка или ...
- Она пациентка. - Твёрдо ответил Дмитрий.
- Подождите я сбегаю за списком. Не волнуйтесь, присядьте и подождите.
- Её нет. - Неожиданно прозвучал другой голос.
Дмитрий уже с потным лицом и огромными округлёнными глазами повернулся ко второму полицейскому, который собирался шокировать его:
- Екатерина Останина пропала без вести, скорее всего это похищение, и совершено было до нашего прихода. Но просим вас не нервничать, наша группа уже отправилась в поиски, они не могли далеко уйти. Мы сделаем всё возможное, чтобы ...
Последние слова полицейского уже не были восприняты Дмитрием, так как он, словно зомби выскакавшее из могилы, тихо развернулся и скрылся от глаз подальше.
Глава 2
Последующие два месяца развернулись для Дмитрия кошмарным сном. О местонахождении дочери не было никаких вестей, и несмотря на долгую и упорную работу полиции, результаты так и не появились. Сняв себе небольшую квартирку около больницы, где и лежала Екатерина ещё месяц назад, Дмитрий окончательно уединился и мало по мало стал загонять себя в тупик. С каждым днём ему было всё больней и больней, одиночество нарастало и терзала душу, вместе с осознанием того факта, что возможно, дочь он уже никогда не вернёт. Ведь если бы и с ней всё было в порядке, то её память можно было сравнить с чистым листом бумаги, куда, возможно, кто ни будь уже записывал новую историю её жизни. Алкоголи становилось всё больше и больше в жизни мужчины, который считал, что со всем уже стоило покончить, и он мог целыми днями проваляться дома, не расставаясь со своим стаканчиком, который всё больше разрушал его самого.
Ровно так, а может быть и хуже, обстояли дела одним прохладным вечером, когда Дмитрий валялся на полу дома, в полном беспорядке. Стеклянный столик, купленный ещё день назад, уже был разбит и его осколки так и валялись в безобразной квартире. Бесчисленные банки пива и какие то остатки полуфабрикатов только набирали свои обороты или своё количество среди многочисленных бумаг, газет и нескольких, ужасно пыльных и давно потрёпанных старых книг. Сам же Дмитрий был скорее похож на живой труп, который неделю и не раздумывал о том, чтобы переодеться. На лбу и затылке постепенно заживали давние шрамы, оставленные бандитами, руки крепко держали стакан с местной дешёвой водкой, а ботинки уже который раз закрашивали квартиру уличной грязью, по которой мужчина часто прогуливался.
Тем не менее, нынешним вечером, у него ещё оставалось сил на очень важный личный звонок своей бывшей жене, Ирине, которая уже год как не жила с ним после последней ссоры на почве ревности. Узнав о дочке, она ровно неделю не находила себе места, однако до состояния Дмитрия ей было довольно далеко, ведь женщина не сидела сложа руки и уже активно искала своего следующего избранника. Что же касается Дмитрия, то ему на это сейчас было откровенно наплевать. И хоть Ирина являлась последним близким человеком в его жизни, он уже не боялся с ней окончательно расстаться, так как самое дорогое в жизни он уже потерял.
И вот, еле осознающий хоть что то, Дмитрий, уже напившись до отвала и бросив стакан в сторону, который в тихой комнате разбился об шкаф, но не вызвал у него никаких реакций, сосредоточив всё своё оставшееся внимание на телефон, принялся набирать номер жены. Гудок пошёл, и Дмитрию пришлось нелегко набраться смелости, когда он услышал голос Ирины:
- Зачем ты позвонил? - Спросила она, абсолютно не желая с ним говорить.
- Привет ... - тяжело вздохнув, ответил Дмитрий. - это ... это я.
Поняв, насколько пьян её, уже бывший супруг, Ирина поспешила попрощаться и бросить трубку, но Дмитрий заставил её повременить с этим:
- Нет, постой, не бросай трубку, я очень тебя прошу. Я ... я знаю, у нас был разговор, я помню что ты говорила и ...
- Пожалуйста, не надо ... - слова Ирины оборвались, так как ей было тоже нелегко.
- Я не прошу многого. - Умоляющим тоном продолжал Дмитрий. - Но, может это и неправильно, но ... надо увидеть тебя.
Ирина промолчала, а он продолжал:
- Пожалуйста. Я не могу тебе всё объяснить и ... мне тяжело сейчас, но ... я просто хочу тебя увидеть. Если можно.
- У больницы? - Быстро отрезала Ирина.
- Да ... да. Недалеко от входа есть автостоянка, а рядом, если помнишь, что то вроде ларька ..
- Я приеду на автостоянку. - Сказала Ирина.
- Хорошо, - произнёс Дмитрий, и сердце его немного успокоилось, - я буду там через двадцать минут. Буду тебя ждать. Спасибо.
Он выключил телефон, кинул его на кровать и без всякого размышления понёсся на выход, захватив только лёгкую, местами рваную, куртку.
Добрался он к больнице быстрее, чем думал. Вокруг не было ни живой души, и в какой то момент он подумал, что перепутал вечер со ночью. Лёгкий ветерок проносился мимо чуть шевеля ветки деревьев вокруг и немного освежая еле стоящего на ногах, мужчину. Он стоял как потерянный, разглядывая ровно выстроенные машины рядом с ним и вспоминая свой собственный автомобиль, который так и остался стоять в США в своём гараже. Десять минут, после которых появилась машина Ирины, пролетели довольно медленно, по крайней мере для Дмитрия. Она медленно подъехала и остановила свою роскошную тойоту камри у его ног. Раздался хлопок от двери, небыстрый, осторожный топот каблуков, и из темноты возник знакомый силуэт. Фонари освещали стоянку не должным образом, и Дмитрий разглядел лицо Ирины, когда та подошла к нему намного ближе, чем сама того хотела.
Вид Дмитрия сначала просто сбил столку женщину. Она и не представляла, что тот мог скатиться до такого состояния, и ещё больше удивилась пышной чёрной бороде, которую её бывший муж никогда не отращивал. Ей стыдно было в это поверить, но от алкоголика и бомжа Дмитрий сейчас ничем не отличался.
- Привет. - Сказала она и на секунду отвернулась от него, не желая смотреть на эту картину.
Дмитрий хоть и был пьян, но прекрасно понимал и принимал её удивление. Видимо, он и сам себе был немножко противен.
- Привет. - Почти незаметно усмехнувшись, произнёс он.
Его голос был изменён не меньше, и Ирине вдруг показалось, что она разговаривает совершенно с другим человеком.
- Выглядишь отвратительно. - Призналась она, снова посмотрев на него. - Ты пьёшь день и ночь? Губишь себя?
- Привычка. - Коротко ответил Дмитрий.
Ирина заметила, что он почему то слегка трясётся, будто ему трудно стоять на своих двух и очень пригодился бы третий.
- Почему ты ещё здесь? Как оплачиваешь жильё? - Спросила Ирина.
- Если бы в аэропорту не потерялся мой багаж, мне бы пришлось намного легче.
- Зачем ты позвонил Дима?
- Я думал, ты смотрела новости. - Он протянул ей бумажку, на которой был отрывок от статьи. - Пациентка, пропавшая в ту ночь, как и ... как и наша дочь ... одним словом, её тело нашли у вокзала рядом с мусорными баками.
Ирина не стала читать и вернула ему клочок бумаги.
- Зачем ты это говоришь мне? - С трудом сдерживая в себе что то, спросила она.
Дмитрий не нашёл подходящих слов и лишь покачав головой, несколько раз протёр лоб рукой, уставившись куда то в даль. Его растерянные глаза пробежали по городу, по больнице, которая уже была закрыта, а затем он снова остановил свой, немного жалкий взгляд, на Ирине.
- А я каждый день езжу по городу. - Сказал он каким то странным тоном.
Ирина не совсем поняла, что он имел в виду, однако постаралась спокойно вести с ним диалог, чтобы так же благополучно его закончить. Дмитрий продолжал:
- Те деньги, которые у меня остались, я трачу их на такси. Каждый божий день я, ловлю с улицы такси и просто катаюсь по городу. Катаюсь на длинных трассах, катаюсь по центру города, или просто по не знакомым местам. А потом я, выхожу, выпиваю в баре и ... и еду домой.
- Зачем? - Ирина постаралась скрыть своё беспокойство.
- Надеюсь на аварию. - Ответил Дмитрий.
Здесь Ирина не смогла скрыть свои чувства и её глаза налились еле заметными слезами.
- Мне плевать на водителя в машине, - выплёскивал свои эмоции Дмитрий, - и каждый раз, когда он резко поворачивает руль, поздно замечая поворот, или едет на большой скорости, я крепко закрываю глаза и прошу, прошу о катастрофе. Хочу разбиться и если не погибнуть, то потерять память, как ... как моя дочь, которая если и каким то, чудом, жива, то не помнит уже ни себя, ни меня.
- Ничего уже не изменить. - Выдавила из себя Ирина.
- Это моя вина. - Повысил свой голос, Дмитрий. - Я допустил ошибку, не усмотрел за ней. Оставил одну тут в Москве, думая что дал этим ей свободу, которую она так желала, а сам был чёрт знает где то за океаном. Мне нельзя было улетать, я должен был быть рядом.
- Мне пора. Прощай. - Тяжело выговорила Ирина и быстро понеслась к машине, избежав рук Дмитрия, которые так стремились её обнять.
Машина незамедлительно тронулась с места, Ирина не хотела задерживаться на месте ни на секунду. Дмитрий безнадёжно смотрел, как она, возможно уже навсегда, покидает его. Он прокричал ей в след последние слова, которые, увы, Ирина уже не могла услышать:
- Давай всё вернём. Уедем в США, продадим бизнес и начнём здесь всё сначала. Давай всё вернём.
Машина вскоре исчезла, и Ирина не подозревала, а может и догадывалась, что уехав сегодняшним вечером, она забрала что то очень важное из души Дмитрия. Внутри мужчины мигом всё исчезло. Стоя один в пустом тёмном пространстве, он на минутку осознал, что остался абсолютно один, и не нужен уже ни себе, ни другим. Всё разом потеряло смысл. Он медленно присел на асфальт, и уже ни чувствуя ни боли, ни страданий, и даже надежды, которая казалось окончательно умерла и покинула его вместе с уехавшей машиной, отчаянно поднял глаза на, для него уже, мрачное, беззвёздное небо.
Запах лёгкого дыма плавно проник в нос валящегося на асфальте человека. Свежее утро с безоблачным небом, открывая дорогу лёгким солнечным лучам, заставило глаза несколько раз заморгать и постепенно придти в чувство спящему бородастому мужчине по среди автостоянки. Уши уловили звук костра, откуда и по всей видимости распространялся запах дыма, который послужил для Дмитрия некого рода будильником. Несколько раз вздохнув в себя не совсем приятный аромат чего то горящего и убедившись, что нос не подвергся обманом чувств, он моментально вытащил себя из бесцветного и уже забытого сна, перевернулся на другой бок и приложил все силы, чтобы как то подняться на ноги. Зрение вернулось в норму и он разглядел двух маленьких ребятишек, поджёгших ненужные, выброшенные журналы в пару метрах от него. Светловолосый мальчик улыбался до ушей и словно выполнив свою мечту, вертелся на своём самокате взад и вперёд, жадно уставив глаза на собственноручно созданный костёр. Девочка, поддерживающая идеи своего дружка, так же радовалась происходящему. Оба наслаждались процессом и не были прочь бросить туда ещё пару лишних бумаг, да бы прибавить огня и повеселиться ещё круче.
Дмитрию, который мог стать жертвой их забавных игр, потребовалось не мало сил отвлечь их от опасного занятия. Те упорно поборолись с ним, и разбежались лишь тогда, когда очередной взрослый дядя подбежал с бутылкой минеральной воды в руках.
- Ещё немного и я бы обгорел вместе с этими журналами. - Злостно орал Дмитрий, пока человек рядом тушил огонь. - Что за дети пошли. Родителям то видать совсем наплевать где они и чем занимаются.
- Они всего лишь дети, что они могли соображать. - Потушив огонь, сказал пожилой человек в детской кепке. - А вы что тут потеряли? Я ещё с далека заметил, как вы тут разлеглись.
Но Дмитрий не стал отвечать и развернулся, зашагав в другом направлении.
- С таким же успехом машина бы проехалась по вашему тельцу. Нашли где подремать. - Бросил ему вслед незнакомый помощник.
Дмитрий проделал немалое расстояние с опущенной головой и в конечном итоге забрёл на мост, где и остановился, приглядевшись на далёкий холм от себя. Отвратительное чувство потерянности и одиночества снова вернулось и он чуть ли не начал жалеть о том, что не прогорел у машин от рук детишек. Дурные мысли снова захватили его разум, и теперь, совершенно сбившись с толку и не понимая, ради чего продолжать жить, он с изумлением обнаружил, на его взгляд, блестящий шанс уйти от страданий раз и навсегда. Стоило лишь совершить смелый прыжок с моста, и всё бы подошло к концу. Но, эти ужасные мысли вдруг сбил странный, чуть хриплый голос, возникший словно из ниоткуда и прочитавший его жуткий план:
- Не советую этого делать, Дмитрий.
В чрезвычайном удивлении Дмитрий вздрогнул, словно под ногами обнаружил мину. Внезапно услышав своё имя, он совершил резкий поворот с некоторым испугом, и увидел перед собой уже обросшего седоволосого старика с тёмными круглыми очками. Борода так же была седая и довольно длинная, но не слишком. Для своих лет он выглядел достаточно бодро, однако одна нога явно не выглядела здоровой, хотя бы потому, что он однозначно переваливал своей вес на одну левую.
- Кто вы? - Недоумённо спросил Дмитрий.
Старик медленно снял очки и его глаза будто бы засверкали, по крайней мере, так показалось Дмитрию.
- Я Герман, твой дядя. - Не без труда произнёс старик, и не смог скрыть свою лёгкую улыбку.
Глава 3
Дмитрий стоял у моста как окаменевший и в первые секунды настойчиво отказывался верить в услышанное. Его дядя, внезапно появившийся перед ним в самый критический момент и теперь стоящий будто пришедший с того мира, заставил полностью потерять голову.
- Кто вы? - Переспросил потрясенный Дмитрий.
Старик сделал попытку медленно приблизиться к своему племяннику.
- Я твой дядя Дмитрий. Меня зовут Герман.
- Не подходи. - Разбушевался Дмитрий и уже был на пол пути, чтобы совершить задуманное.
Голова шла кругом, от происходящего мужчина был сам не свой.
- Я знаю, тебе тяжело поверить в это, сынок. Но ...
- Сынок? - Ещё более удивился Дмитрий, буквально покачиваясь на месте.
Герман словно держал около килограммы тяжести в груди. Он смотрел на своего племянника, которого лишь помнил младенцем в старой потрёпанной рубашке, в который окутывал его в холодные ночи, и вот теперь видел мужчину, который был на грани самоуничтожения. Трудно было найти правильных слов, трудно было и вовсе что либо сказать.
- Если бы ты знал, как долго я тебя искал. - Проговорил Герман, мокрыми глазами разглядывая Дмитрия. - Я не прошу, чтобы ты понял меня, или бросился бы со мной обниматься. Но ты должен поверить ... отойди оттуда, где стоишь.
- Кто тебя прислал? Кто ты такой чёрт побери? - Взбесился Дмитрий и щёки ещё более покраснели.
Налитые кровью глаза мужчины то заглядывали за мост, то возвращались на старика, который тихо приближался и тем самым заставлял Дмитрия нервничать сильнее.
- Дмитрий. - Выдохнул Герман, смотря в его глаза так, будто видит перед собой родного сына. - Симпатичное имя, Дмитрий. Интересно, кто решил тебя так назвать.
Гнев и шок Дмитрия переливались в одно чувство в сердце мужчины, и это, одно чувство, либо могло толкнуть его с моста, поставив конец абсолютно всему, либо попытаться осознать тот факт, кто перед ним стоял.
- Не уж то твои родители? - Продолжал старик, и его интонация казалось немного ехидной, словно бы он легонько надсмехался над Дмитрием.
Однако, возможно это был единственный выход как то повлиять на потерянного ребёнка во взрослом теле, который не мог определиться не только со своими действиями, но и со своими мыслями, дёргаясь на месте в разные стороны.
- У меня нет, и не было никаких родителей. - Взбесился Дмитрий.
- Как это не было? А откуда ты на свет появился? - Прежним тоном спросил Герман, продолжая подходить к нему.
Дмитрий уже этого не замечал.
- Зря ты здесь разыгрываешь меня, - яростно и чуть тихо сказал Дмитрий, скрипя зубами, - лучше убирайся отсюда, потому что мне терять уже нечего, я с удовольствием полечу с этого моста, вместе с тобой.
- Нет, не полетишь. - Уверенно ответил Герман. - Я ведь не полетел, когда остался с тобой на улице и понимал, что даже пелёнок для тебя достать не смогу.
Глаза Дмитрия округлились, и на фоне вспотевшего лица он уже начинал походить на с ума шедшего в затерянной пустыне.
- Ты думаешь, я ненормальный, - Герман тяжело сдерживал слёзы, - посмотри на себя. Бедный потерянный малыш посреди жестокого мира, который пытался выжить, а теперь, собственно говоря, не знает зачем ему жить. Я понимаю, что ты чувствуешь, и то, что меня не было рядом так долго ... я не ищу этому оправдания. Я не для этого сегодня явился к тебе.
Герман старался взвешивать каждое слово и уже был довольно близок к своему племяннику, который пока что стоял неподвижно.
- Я могу догадаться сколько тебе лет, и наверняка ты прожил нелёгкую жизнь ... а может в нём и были счастливые отрезки, или хотя бы, эпизоды. Я не в курсе, я не был частью этой жизни, хоть и всегда мечтал им стать.
- Подойдёшь ещё на метр, и сильно пожалеешь. - Выдавил из себя Дмитрий, но уже неуверенно. Его голос здорово дрожал.
- Если ты не заметил, моё время подходит к концу. - Герман уже не собирался останавливаться. - Я довольно старый для того, чтобы вообще думать о своём будущем. Да кому я нужен ... разве что, только тебе ... я надеялся ...
В этот же момент Дмитрий усмехнулся, и первые слёзы в его глазах уже стали заметными.
- Неужели ты думаешь, что я поверю в эту чепуху. - Говорил он с большим усердием, так как это было действительно трудно. - Столько лет ... столько лет ... с тех пор, как я только начал хоть что то понимать, с самого момента моего детства, я видел лишь стены детского дома. Только чужих людей вокруг себя, которые хоть немного заботились обо мне, и лишь потому, что получали за это деньги. Да, я выживал, и выживал с самого детства. И моя жизнь не была жалкой, потому что я с умел добиться того, чего хотел, полетел заграницу, с умел пристроить бизнес у пляжа в Майами. У меня была жена, и дочь, чёрт побери ... а теперь, у меня нет ни того, ни другого. Поэтому ... я начинаю отсчёт ...
Руки Дмитрия дрожали. Герман кое как удерживал себя в руках и волнительно наблюдал за своим племянником всего в нескольких метрах от него.
- Я сосчитаю до трёх ... и ... и покончу со всем этим. - С замиранием сердца произнёс Дмитрий. - Попробуешь меня остановить и ...
Дмитрий не успел договорить, как на него резко полетел старик Герман, возможно, совершив свой самый быстрый рывок в жизни. Набравшись последними оставшимися силами, которые у старика только были, он крепко схватил Дмитрия обеими руками и потянул к себе. Тот, хоть и ожидал каких либо действий от своего дяди, но не предполагал, что всё произойдёт так внезапно. Началась неравная борьба на мосту. Герман агрессивно вцепился племяннику в область шеи и мощно дёрнул его в сторону. Дмитрий казался пьяным и обессилевшим, и не легко у него получалось хоть как то устоять на ногах. Ещё пару стремительных толчков от энергичного старика, и он, не с умев сохранить своё и без того вялое равновесие, повалился на пол, после чего снова был заключён в руки дяди.
- Я носил тебя на руках, когда ты ещё молока просил, дубина. - Кричал Герман, роняя слёзы.
Он держал его так же крепко, и при этом с огромной теплотой, как и когда то в трамвае.
- В моих руках ты засыпал и просыпался. - Голос Германа разносился так далеко, что некоторые прохожие застывали на месте и не могли решить, вызывать полицию или идти другой дорогой.
- Отпусти меня. - Как то выкрикивал Дмитрий и пытался выкарабкаться из железного обхвата, но безрезультатно.
- Отпустил .. отпустил я тебя тридцать семь лет назад, и вот чем это кончилось. - Твёрдо вставил Герман, не справляясь с собой. - Твои родители ... эти подонки ...
Старик попытался отдышаться, но успокоиться похоже не собирался, уж слишком боль внутри была велика:
- Они стреляли в тебя, подкупили водителя, который мне помогал, у которого в трамвае мы с тобой спали, проводили ночи ... откуда у тебя этот шрам на подбородке?
Дмитрий уже не пытался сопротивляться и только шокированным выражением лица глядел на Германа, выслушивая каждое слово, которое валилось на него как удар кувалдой по голове. Его родители стреляли в него? Мужчина был не далеко от безумия. Один только вид Германа отчётливо давал понять, что всё то, что тот ураганом выплёскивал на него, сам при этом задыхаясь и не проговаривая слова до конца, было абсолютной правдой, прожитой и увиденной истиной.
- Они вынуждали меня отказаться от тебя и убраться с города. Они бросили тебя, - не переставал орать Герман. - торговали наркотой, и ты для них был не больше чем кусок мяса от которого они без капельки жалости избавились и пытались убить. Понимаешь ты это? Я уронил тебя в ту ночь, с рук ... и хорошо, что ты отделался только шрамом при ударе об землю, и если бы рубашка, в которую я тебя завертел, не была бы такой просторной ... пуля возможно бы и попала в тебя ... а она тебя задела, и ...
Он перевёл дыхание и его руки слегка расслабились, не держа уже племянника прежней плотностью и не дёргая его то вниз, то наверх, при этом ровно в ритм с каждым важным словом. Дмитрий и сам несколько раз прокашлялся, и получив наконец то полноценную дозу свежего воздуха в свои слабые лёгкие, чуть передвинулся на бок, а затем уже встал, почувствовав свободу. Ярость затихла, бурное противостояние физическое и эмоциональное казалось подошло к концу, и если Герман в некотором роде выглядел уже истощённым, еле выпрямляя свою больную спину, то Дмитрий словно пережил один из важнейших моментов в своей жизни, получив наконец то ответы на главные вопросы.
Оба приходили в себя и ещё не рисковали смотреть друг в другу глаза, разве что Герман, стоявший как после войны, с чрезвычайным волнением ждал последующих слов племянника. Буря мыслей, которые одни за другим прокручивались в голове мужчины, постепенно рассеялись и как только пришла некая определённость, как только словно из тёмного тоннеля пробился тот самый долгожданный свет ясности, наступило ценное облегчение, которого он так жаждал и не находил долгое время. Он перевёл свой уже изменённый взгляд на измученного старика, смотря на него уже как на родного человека. Протерев мокрые глаза, он тягуче зашагал к Герману и вгляделся в него как маленький заблудившийся человечек, наконец то нашедший своих близких. Что то в нём подсказывало, что перед ним стоял тот самый человек, без которого, возможно, он бы так и не вырос, а возможно, сам бы исчез с лица мира, не успев начать свою жизнь. Дмитрий хотел было что то сказать, и уже собирался открыть рот, но Герман сделал всё за него:
- Назови хоть одну причину, почему я должен лгать. Я знаю, я слишком опоздал. Но ради чего мне устраивать всё это?
Дмитрий молчал и что то в нём подсказывало, а скорее подталкивало, скорее обнять этого человека, того единственного, кому не была безразлична его жизнь многие годы назад.
Герман осторожно коснулся лица Дмитрия своими двумя горячими ладонями, в которых когда то его держал.
- Мой мальчик, - сказал он, - одно только то, что я нашёл тебя, и вижу живым и здоровым, уже для меня счастье, ведь ради этого я боролся. По крайней мере, теперь ты знаешь правду, и обо мне, и о своих чудовищных родителях.
Больше Дмитрий не нашёл в себе сил терпеливо стоять, и в следующий миг он обнял своего дядю с такой теплотой, что у того по телу пробежали мурашки. Больше не нужны были никакие слова, и оба это прекрасно чувствовали. Ясно стало лишь одно; стоя сегодня у моста полностью разочарованный своей сломанной жизнью, Дмитрий, никак не мог подозревать, что встретит самого родного человека, который появится в тот самый момент, когда действительно будет нужен больше всего.
Утро выдалось нелёгкое, и конечно же, требовалось немало времени осознать и принять то, что произошло. Несмотря на то, что целый груз тяжести свалился и разбился в прах с плеч Дмитрия, ему первым делом следовало переменить некоторые свои взгляды.
Первый же день после головокружительной встречи, выдался для Дмитрия и его дяди будто бы новым рождением на свет. Они так и провели весь день, валяясь в без порядочной квартире Дмитрия, выпивая всё что имелось под рукой и ни как не наговариваясь, открывая свои души и кладя на стол всё, что можно было отыскать в своём прошлом. Тягостней всего Дмитрию пришлось рассказать о своей дочке, о потери, которая отняла у него практически всё и лишила главного смысла в его существовании. Герману зеркально чисто стал ясен его поступок, который, к счастью не был совершён на мосту в то утро. А если и существовали какие либо сомнения у Дмитрия, в связи с невесть откуда появившегося дяди, то они моментально были истреблены после той фотографии, который Герман хранил у себя чуть ли не вечность; сладко спящий младенец, завёрнутый в рубашку в руках молодого человека в грязном капюшоне, который тем не менее, улыбался, ощущая счастье при прикосновении к этому ангелочку.
- Я выследил этого фотографа в метро. Ты даже не представляешь себе, сколько я уговаривал его сделать эту памятную фотографию бесплатно.
Сердце Дмитрия колотилось во всю, стоило ему только взглянуть на это изображение, а для Германа это являлось огромным успокаением и слишком долгожданным облегчением.
Глава 4
От глубокого сна Герман, здорово напившийся вчерашней ночью, слишком резко оторвался и чуть ли не скатился с дивана. Его сладкий храп прервался от громкой речи Дмитрия, который как раз проходил рядом, с кем то активно беседуя по телефону.
- Вы что шутите? - Говорил он удивлённым тоном. - Если я не ошибаюсь, уже ни один месяц прошёл с того момента. И сейчас вы говорите, мне, что он нашёлся? Интересно где? В пустыне?
Звонившая была женщина с аэропорта, которая своим заявлением о том, что ранее потерянный чемодан теперь уже был найден, преподнесла Дмитрию немаленький и крайне неожиданный сюрприз. Дмитрий отчётливо помнил тот день, когда прилетел с США весь в полном головокружении и потрясении, узнав о катастрофе своей дочери, и кипя всем телом, требовал свой чемодан, в котором лежала довольно крупная сумма денег. И вот сейчас, спустя столь долгое время, он узнаёт, что чемодан найден. Радоваться этому в данную минуту не удавалось, так как вопросов в голове крутилось бесчисленное количество. Женщина что то быстро бормотала в телефон и никак не могла внятно объяснить сложившуюся ситуацию, и уж тем более ответить на вполне логичные вопросы. Наводящий на смех, разговор, казавшийся даже абсурдным, очень быстро надоел Дмитрию и он попросту швырнул телефон куда по дальше, не желая больше слышать, как бессвязно пытается оправдываться эта женщина. Герман уже не собирался возвращаться ко сну, и уже устало искал глазами свой носок, один из которых был как ни странно, наполовину одет на ступню.
Дмитрий уселся рядом с ним и заметив, что дядя не очень рад такого рода будильнику, поспешил с ним объясниться:
- Звонили с аэропорта, нашли мой потерянный багаж с деньгами.
- Надо же, я то и свой носок отыскать не могу. - Решил пошутить Герман, приводя свой голоса в порядок.
Кажется, ему ещё предстояло отходить от лёгкого похмелья.
- Не смешно. - Сказал Дмитрий. - Больше месяца, а то и два, я жду их звонка. Что они делали всё это время? Здесь какая то халтура.
- Главное чемодан найден. - Оптимистично выговорился Герман. - Деньги нам сейчас уж точно не помешают. Я бы на твоём месте уже пересчитывал их прямо там, а не сидел бы здесь и задавал вопросы.
Конечно же Дмитрий был абсолютно согласен и не вступая в свор, поторопился достать из под стола блокнот. Неаккуратно оторвав клочок бумаги, он что то записал и протянул её Герману, сказав то, что тому пришлось крайне не по душе:
- Езжай в Шереметьево, отыщи Лизу Михайловну, забери чемодан, и не забудь проверить деньги. Я уже не помню точную сумму, но если там окажется меньше тридцати тысяч долларов, позвони мне. Здесь адрес и номер её телефона.
- Я выгляжу таким бодрым и молодым? - Удивился Герман нелёгкому для него, поручению.
- Ты выглядишь хорошо выпившим, так что тебе не помешает немного освежиться. - Уверенно ответил Дмитрий и положив бумажку на стол, энергично встал с места и вытянулся, взглянув на часы.
Герман всё ещё не двигался с места и каким то жалким видом глядел на своего племяннику, будто бы тот попросил свершить великий подвиг.
- Учитывая то, как ты меня повалил на мосту, я не сомневаюсь в твоих способностях. - Засмеялся Дмитрий. - А я, кстати говоря, сбрею бороду, как ты и просил. По рукам?
- Негодяй. - Улыбнулся Герман, понимая, что не сможет отказать. - С тебя банка пива. Запомни.
Он вышел с дома.
Оставшись наедине с самим собой, Дмитрий вернулся к своим мыслям о том, что произошло с ним ещё день назад. В голове снова всплыли воспоминания о том вечере в больнице, где ему повезло остаться целым и невредимым, получив лишь лёгкие повреждения. Потеря дочери и окончательное прощание с женой, что и собственно говоря добило его и вселило чувство полного разочарования и некой пустоты в душе. И вот теперь резкое появление Германа, что привнесло в его жизнь совершенно новые краски, открыло ему, возможно страшную, но правду о родителях, если их так можно было называть.
Немало времени он провёл тихо сидя на диване, плывя в самых разнообразных мыслях и воспоминаниях. Казалось, он сильно нуждался в какой то мотивации для того, чтобы встать и с поднятой головой продолжить свой, может пока и не слишком понятный путь. Но и вместе с тем, одно лишь появления такого родственника, как Герман, уже не давало ему права опустить руки и сдаться. А возможно, этот самый старик, который и был на самом деле самым преданным человеком с момента его рождения, мог послужить отличной мотивацией для новой жизни?
Встряхнув с головы все сомнения и переубеждения самого же себя, что постоянно наводило утомление, Дмитрий смело зашагал в ванную комнату, да бы начать с самого простого, что уж точно следовало изменить. А именно, избавиться от бороды, которая к его лицу уж никак не подходило и лишь с виду прибавляло к его возрасту ещё десятку лет. Так же стоило привести в порядок и своё тело, поэтому он не пожалел сил и хорошенько отжался от пола примерно двадцать раз, здорово огорчившись своей тяжёлой отдышке. Приняв душ и подойдя к зеркалу, он сам себе похлопал, наконец то увидев того самого Дмитрия, которого с радостью узнал и которым тайком всегда гордился. Без сомнения ему удалось омолодить себя на несколько лет, а если вернее, то просто вернуть свой прежний знакомый, приятный облик.
Герман вернулся намного раньше, чем Дмитрий предполагал, и войдя в квартиру с праздничным видом, весь светившийся, прошёл в комнату, держа над головой чемодан, как ценную награду или приз. Дмитрий уже застёгивал пуговицы своей белой поглаженной рубашки и сам с облегчением наблюдал за дядей, не скрывая восторг и любопытство от вернувшихся купюр.
- Ничего не пропало, - ликовал Герман, - всё на месте, я насчитал тридцать пять тысяч. Знаешь, немногие могут себе позволить закинуть такие деньги в чемодан.