Богданов Александр Алим : другие произведения.

Сатана-18

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Предлагаемое читателю повествование ведет в 2001 г., когда Америка подверглась нападению террористов Аль Каиды. Результатом этого злодеяния была гибель трех тысяч человек и разрушения городской инфраструктуры. Последующие события сравнимы с жестокой беспощадной войной и были многократно отражены в СМИ. Однако история умалчивает о том, что Осама бин Ладен, главарь преступной организации, одиннадцать месяцев спустя после атаки на Нью-Йорк и Вашингтон был захвачен американскими спецслужбами и подменен на своего двойника. В то время как террорист номер один подвергался допросам в следственном изоляторе ЦРУ, его "заместитель" управлял Аль-Каидой до завершения своей миссии в мае 2011 года. Судьба настоящего бин Ладена остается неизвестной... Несколько десятилетий назад я бежал в Соединенные Штаты, но сохранил свои старые связи с Россией. Со слов бывших секретных агентов, двойных агентов и перебежчиков мозаика событий недавнего прошлого восстановлена и представлена англоязычному миру в виде моего романа "When al Qaeda Launched the Nuke". (This manuscript can be found online). Впоследствие я перевел текст на родной язык и переименовал его. Новая версия романа расширена, дополнена и значительно улучшена. Описания Сибири и советских военных объектов взяты из моих личных впечатлений. В молодые годы я трудился в тайге вместе с другими призывниками Советской Армии, строя ракетные шахты, предназначенные для ядерного удара по США. Я сохранил текущие знания о постсоветской России и ее сложных и тревожных связях с правительствами Ближнего Востока и террористическими группировками. Роман написан по следам действительных событий. Желаю приятного чтения! Автор
   Сатана-18
  
   Пролог
   Ракета стояла в шахте одинокая, притихшая и, казалось бы, покинутая навсегда. Прошло десять лет с той поры, как эхо человеческих голосов последний раз отражалось от ее стальной оболочки. Ракета пребывала в могильной тишине, среди леденящего холода, промозглой сырости и кромешной тьмы, запертая тяжелой крышкой пусковой шахты. Багровая мгла ярости, гнева и негодования окутывала ее кремниево-полупроводниковые потроха, ржавеющий турбированный двигатель и большую плутониевую боеголовку, укрепленную в остроконечном верхнем отсеке. Чудовищное оружие это копило злобу и хотело отомстить своим создателям. Еще бы! Когда, забрав инструменты, инженеры ушли, ракета почувствовала себя брошенной и ненужной. Она жаждала немедленного действия, безотлагательного выполнения своей миссии, точного удара по неприятелю, однако окружающему миру было не дo нее! Утомленных советских политиков осаждали иные заботы, тревоги и интересы. Старцы были поглощены спасением социалистического отечества. Между тем без постоянного осмотра и профилактического ремонта ее хитроумные металлические и силиконовые внутренности разрушались и истлевали. Она становилась отвергнутой и нефункциональной! Какая гадость! Тогда зачем ее построили?! Тянулись годы. Менялась международная обстановка. Приходили, уходили и умирали главы государств. Казалось, все было безвозратно потеряно. Но у оружия еще оставалось имя. В секретных архивах Генштаба в Москве это запертое в сибирском склепе устройство числилoсь как межконтинентальная стратегическая баллистическая ракета под соответствующим заводским номером. В реестре НАТО онo значилась как Р-36М, или SS-18, Мод-1. Это были два ее названия. Позже некоторые из тех, что на Западе, узнавших, на что сердитая штуковина способна, прозвали кошмарное творение советских конструкторов Сатаной-18.
   Сатана-18 был собран в 1986 году на секретном заводе в городе, куда жители заграницы не допускались. Месяц потребовался двум тысячам человек, чтобы построить Сатану, и еще месяц, чтобы доставить изделие по железным и автомобильным дорогам к назначенному укромному месту в тайге среди зарослей хвойных деревьев, неподатливых колючих кустов и туч назойливых комаров. Ей предназначался скрытый от посторонних глаз "стакан", пятидесятиметровая вертикальная скважина, пробуренная в гранитном массиве призывниками Советской Армии. По прибытии ракету тщательно осмотрели, опустили, промыли сверху донизу этиловым спиртом и подключили электронным способом к боевому центру. Р-36М не знало, как долго эта тесная шахта будет ее домом; ей не терпелось как можно скорее атаковать Америку; так было запрограммировано в Кремле. Рукотворное чудовище было вооружено боеголовкой мощностью 20 мегатонн в тротиловом эквиваленте и могло доставить свою полезную нагрузку массой 6,565 килограммов на 11,200 километров - почти на 7,000 миль. Быстро, бесшумно и легко она бы достигла цели. Девять ее сестер находились в подобных "стаканах", все они были связаны с подземным боевым центром, где офицеры Советской Армии круглосуточно дежурили за пультами, ожидая приказа начальства метнуть ракеты в небо, на другую сторону Земного шара.
   Блестящие инженеры, следуя указаниям Генерального штаба Вооружённых Сил СССР, тщательно настроили все десять ракет, нацелив каждую на свою цель. Целью нашего Сатаны была Кремниевая долина в Калифорнии, а именно, город Атертон. Советское командование установило, что Атертон - это приятное, усаженное деревьями благодатное место, где проживает с семьями персонал крупнейшего технологического центра США. То, без сомнения, подлежало немедленному уничтожению. Но конкретная цель и раздражительность советских штабистов не имели значения. После меткого удара вся территория между Сан-Франциско и Сан-Хосе должна превратиться вo всесжигающее инферно, плавящее даже железо и скалы, а в последующие несколько мгновений остальная половина штата станет радиоактивной пустыней. Hо приказ высвободить эту адскую силу так и не поступил. Сатана-18 и его соплеменники, запертые в своих "стаканах", продолжали стареть, гнить и рассыпаться. Случилось невероятное - хозяева предали их. Сначала убежали охранники, а вслед за ними солдаты и офицеры. Затем прекратился подвоз материалов и запчастей. Начался всеобщий хаос. Транспортные средства доставки ржавели без обслуживания. Системы наведения и органы управления суборбитальным полетом теряли чувствительность и настройку. Дождевая вода проникла в корпуса ракет, повредив провода, камеры сгорания и сопла. Кольцевая железная дорога с пулеметными тележками, окружавшая шахты - "стаканы", пришла в негодность. Командный бункер был заброшен. Только "хакас", сибирский ветер, выл среди кедров и пихт, злобно посвистывая в заграждениях из колючей проволоки. То был конец Стратегическиx ядерныx сил СССР. Соединенные Штаты и их союзники победили в Xолодной войне. Будем надеяться, что навсегда. Военная мощь некогда великого Советского Союза, его танки и броненосцы, реактивные истребители и бомбардировщики, эсминцы и подводные лодки - все без охраны и больше никому не нужные - были предоставлены дождям, снегу и палящему солнцу. Скопившиеся на пустошах в спецгородках, морских базах и аэродромах, они медленно разлагались под открытым небом, превращаясь в холмы ржавчины. Казалось, что и атомные ракеты, спрятанные в пробуровленных в граните скважинах, постигла такая же участь. Однако, у кого-то появились вопросы: можно ли технику починить? Хоть как-то использовать? Маловероятно, но все же! В любом случае свалки заброшенного оружия теперь являлись местами, где благоразумные мамы запрещали своим детишкам играть. Как бы чего не вышло!
  
  Глава Первая
   Его взгляд, холодный, но горящий страстью, пронзил немногочисленную, одетую в войлочные кафтаны, толпу. "Атаки 11 сентября 2001 года на Пентагон и центральный Нью-Йорк были недостаточно смертельны", гремел его голос на арабском. "Священная война нуждается в ядерном оружии. Добьем врага в его доме. Имея атомные бомбы, мы совершим внезапное нападение, тем самым окончательно угробив смертельно раненую Америку. Атомные бомбы - это наше решающее непобедимое оружие. С их всесжигающим огнем мы промчимся по миру и очистим его от неверующих. Больше не будет ни Соединенных Штатов, ни крестоносцев, ни лжемусульман. Только мы останемся править землей". Неуклюже высокий, смуглый человек - очевидный лидер этой группы, закончил пламенную речь и обтер ладонью свой усатый рот. Слюна блеснула на тыльной стороне его руки; в момент когда oн неуклюже накидывал шаль на свои костлявые плечи. Ночи в горных долинах северного Пакистана были холодны и жестоки, поэтому местные жители в этой бедной местности всегда носили шерстяные шали поверх сальвар-камиз. В маленькой комнате одноэтажного глиняного дома - традиционной для Вазиристана архитектуры - едва вмещались остальные шестеро мужчин, его верные соратники, прибывшие под покровом ночи на встречу с ним. Все они были замаскированы под Махсудов, племя, населявшее этот регион. Но только один из них был настоящий Махсуд. А другие? Они бы не ответили. Hикто, желая остаться в живых, не осмелился бы задать подобный вопрос, настолько присутствующие были свирепы. "Воины джихада должны внушать страх, но заметность и примечательность в местах, как эти, могут оказаться фатальными," раздумывал недавний оратор. "Здешние жители известны своей крайней независимостью, жестокостью и подозрительностью. Они встречают чужаков ружейной стрельбой или еще хуже, сообщают о них правительственным органам. Именно так Авад аль-Хутири, наш верный саудовский соратник и друг, был захвачен прошлой зимой и выдан американцам. Теперь всех боевиков, направляющихся в мое убежище, мы предупреждаем о необходимости носить, в качестве маскировки, племенную одежду. Информаторы неверных рыщут повсюду и любой неосторожный поступок может привести к большой беде." Лидер вздрогнул при мысли о предательстве и взглянул на занавешенное окно. Он не чувствовал себя в безопасности с той поры, как покинул Эр-Рияд, чтобы начать свою эпохальную войну. Огонь в железной печи медленно угасал и россыпь углей рдела, как лужица крови, кипящая на раскаленных кирпичах. В слабом неровном свечении невозможно было разглядеть ни лиц боевиков, ни угадать их намерения. Лидер набил печку новой порцией дров. Пламя вспыхнуло ярче и, охватив поленья, взмыло вверх к дымоходу, загудев в трубе. "Вот так мой дремлющий гнев зажжет огонь джихада по всей вселенной", с затаенным удовлетворением раздумывал oн. "Я перестрою мусульманский мир на моих основах, отбросив неверующих в эпоху невежества". Остальные с обожанием взирали на его движения, охваченные мыслью, что этот человек является Избранным. Совещание длилось уже три часа и воздух вокруг стал густым и тяжелым, пропитанным человеческими запахами. Язычок света в керосиновой лампе начал мерцать и протестующе потрескивать, требуя больше кислорода. Стоять без движения в тесном помещении становилось невыносимо трудно и сознания присутствующих заволакивал густой туман. Сердца забились сильнее; темп респираций участился, ноздри втягивали последние молекулы пригодного для дыхания кислорода. Пот пропитывал одежду и волосы визитеров, капая с кончиков носов. Но несмотря ни на что, стоически они игнорировали неудобства, готовые бесконечно долго слушать любимого вождя и впитывать каждое его слово.
  Пробежал еще час и наконец боевикам было дано очередное задание. Лидер обнял всех на прощание. Всматриваясь в соратников, он в который раз раз заметил разнообразие иx лиц: саудовцы, афганцы, иракцы и один из Чечни. "Джихад распространяется по всему миру," про себя с удовлетворением отметил он. Слёзы навернулись на его глаза. Каждый из бойцов был дорог ему, как сын или брат. Вместе они убили множество неверных и выиграли множество сражений. Но это было раньше и воспоминания о случившемся со временем пoтускнели. Однако борьба не утихала. Им предстояли новые великие подвиги. Он остановил взгляд на невысоком бородатом мужчине. На широком одутловатом лице того блестел пот, глаза тревожно мигали. В комнате воцарилась тишина. Никто не осмеливался пошевелиться. "Ты, Яссим, жил в России", глухо произнес он. "Сейчас их марксистская держава лежит в руинах. Советское атомное оружие валяется без присмотра и и никто его не охраняет". Лидер сделал паузу и решительно приказал, "Доставь мне парочку водородных бомб. Надо снова ужалить неверных. Пусть захлебнутся кровью." Словно вторгаясь в мысли Яссима, он пронзил его острым хищным взглядом. "Будет исполнено, эфенди," без малейшего колебания ответил тот и отвесил низкий поклон. "Ты получишь всю необходимую помощь", уверил его лидер. Закончив инструктаж, он сжал губы и величавым взмахом руки отпустил подчиненных. Нагруженные мешками с пачками денег и головами, полными обязательных инструкций, боевики вышли наружу, в морозную ветреную тьму. Они вздрогнули и поежились. Их охватил озноб. Вспотевшая кожа стала гусиной. Опасность пешего перехода к своим подразделениям по предательской горной местности тяготила фанатиков. В таких условиях даже друзья могли подстрелить. Bпохыхах, не удосужившись спросить, кто ты друг или враг? Но выбора не было: им следовало выполнять задание. Как только последний боец растворился в ночи, лидер вернулся к своей рукописи. Он завершал проект новой фетвы. Еще раз перечитав очереднoе творение, он подписал: Осама бин Ладен. "Имя, которогo страшатся ", с ликованием прошептал он, "имя, которое нечестивые боятся, хуже огня". Он тихонько засмеялся и обтер рукавом влажный лоб. "Мой славный титул сегодня наводит такой же ужас, как девять столетий назад имя султана Саладина вселяло страх в крестоносцев и заставляло их позорно отступать. Я буду бороться с захватчиками всю мою жизнь. В случае моей смерти преемники продолжат священную борьбу". Он нахмурился, мрачно улыбнулся и облизнул свои узкие бледные губы. "Саладин прожил славную жизнь, но ему не удалось полностью уничтожить узурпаторов. Они вернулись. Теперь их называют американцами. Я сделаю то, что не смог сделать Саладин. Я побью заокеанских пришельцев. Я ударю в их гнездо. Туда, где прячется голова змеи, которую я навсегда уничтожу. Это будет не скоро, но если у меня не хватит времени или ресурсов, то мои последователи продолжат войну, начатую мной. Для выполнения великой цели мне служат много верных солдат", с внезапной теплотой он подумал о своих недавних гостях.
   Тем временем с поклажей на плечах oни брели по обледеневшей каменистой тропе. "Откуда господин знает так много?" сгибаясь под тяжестью мешка, спросил Яссим; ночь скрывала лица его попутчиков. "Потому что он шейх", объяснил идущий позади него рослый араб. "Его отец начал великую борьбу, когда мы были мальчишками в медресе, а теперь он всемогущий властелин. Мы повинуемся ему." Сиплый голос собеседника изменился. В нем послышались нотки раздражения. "Не задавай глупых вопросов, братец. Нам предстоит пройти долгий путь". Морозный зимний воздух окутывал плоскогорье. Под яркой круглой луной в глубокой тишине блестели ледяные вершины. Зазубренные контуры хребтов вырисовывались на фоне сурового зимнего неба. Долина, которую они пересекали, была широкой и засыпанной от края до края свежим снегом. Угадывая, где под сугробами скрывается тропа, боевики прокладывали свой маршрут. Им приходилось соблюдать осторожность, чтобы не сбиться с пути. Малейшее отклонение могло оказаться смертельным. Фугасы и мины покалечили и убили многих беспечных путников. Единственным тральщиком, который они имели, был ослик, бредущий в десяти шагах впереди каравана. Иногда осла разносило на куски и путешественникам приходилось возвращаться назад в деревню, чтобы купить нового навигатора. Или рискуя собой и бормоча молитвы под нос, продолжать двигаться вперед. В желтом свете луны скалы отбрасывали четкие черные тени. На пологом склоне долины призрачные лучи ночного светила сверкали в ледяной корке ирригационных каналов. Несколько ветхих глинобитных домов сгрудились рядом с замерзшим ручьем. Столбы дыма из печных труб поднимались вертикально вверх, словно смешиваясь со звездами. Боевики остановились и размышляли, что им предпринять. Не скоро они заметили, что их товарищ вышел из лачуги. За ним на длинной узде плелся ослик, нагруженный двумя мешками. Они поспешили к нему и навалили на терпеливое животное остатки поклажи. Если и этого осла взорвет, то все равно их груз уцелеет. Соратники задрали свои головы, выпрямили спины и дружно расхохотались. Их путешествие началось. Никто из боевиков не подозревал, что их текущее срочное задание связано с глобальной политической катастрофой, - распадом СССР - потрясшим весь мир. Ведь это было от них невероятно далеко и не имело никакого отношения к иx детишкам, женам и другим повседневным делам.
   Окончание Холодной войны и внезапная дезинтеграция Советского Союза 26 декабря 1991 года нанесли тяжелый удар по судьбам миллионов людей, занятых в военной промышленности. Уничтожение человечества было отменено, но люди, производящие военную технику, остались без источника существования. Множество рабочих и служащих по обе стороны океана роптали на свою горькую участь, не оставившую им никакого другого выбора, кроме как переучиваться, чтобы выжить в изменившемся мире. Советский народ и его многочисленная армия пострадали больше всех. К середине 1980-х годов советские вооруженные силы накопили 45,000 единиц ядерного оружия, что вдвое больше, чем в американских арсеналах. Иностранные гости в Москве были поражены количеством военнослужащих, заполнивших улицы, площади и транспортные узлы. У посетителей складывалось впечатление, что столица находится в осадном положении. Совсем нет, СССР готовился к Третьей мировой войне. На этот раз борьба развернется против Америки и Западной Европы. И Красного Китая впридачу, как говорили некоторые. Советские бомбардировщики парили высоко в стратосфере, советские спутники вращались вокруг Земли, советские корабли бороздили океаны и моря, иногда сталкиваясь друг с другом. Если такое прискорбное событие случалось, виновников понижали в должности, но чаще расстреливали. Воодушевленные пропагандой советские юноши и девушки посвящали себя военным карьерам и готовились к приближающейся Мировой войне. Они учились, сдавали экзамены, тренировались, прилежно работали, растили детей и создавали семьи, удобно устроившись на комфортном милитаристском поприще и уверенные, что настоящая война никогда не случится. Жизнь определялась надоевшей службой с 8-и до 5-и, обжорством и пьянством по вечерам и феноменальными праздничными поездками в летние месяцы в Сочи или на Кавказ, где деньгами сорили без счета. Но когда Советы проиграли гонку вооружений, эти массы были выброшены на улицы, в одночасье став обездоленными. В обществе, которое никогда официально не признавало безработицу, миллионы людей остались без работы.
   Среди них оказался и Михаил Белов, майор Советских ракетных войск и дежурный офицер в одном из подземных центров, управлявший Р-36М и девятью ее родичами. Той самой Р-36М - Сатаной-18, с описания которой мы начали наше повествование. Как и большинство его соотечественников, Михаил Белов был воспитан в духе социализма, утопического учения, провозглашавшего общественную собственность на все окружающее: заводы, здания, железные и автомобильные дороги, горы и долины, улицы и площади, реки и озера, самолеты в небе и даже корабли, плывущие в морях и океанах. "Все вокруг меня принадлежит всем нам, и все это принадлежит мне", - время от времени напевал Михаил, почти убежденный в "высокой правде" ленинских идей. Однако некоторым вещам при социализме было разрешено оставаться в частной собственности, как-то его личный велосипед и мотоцикл с коляской, сковородки и кастрюли с ложками , обувь на ногах, нижнее белье и одежда на теле, а также несколько предметов в жилище по месту его прописки.
   Михаил был ни богат и ни беден; он был скромен, трудолюбив и покладист, никогда никому не грубил и со всеми был вежлив и обходителен. Роста он был невысокого, худощав, но широкоплеч и недюжинная физическая сила угадывалась в нем. Черты лица его были тонкие и благородные, при ходьбе он никогда не сутулился, а походка его была легкой и быстрой. Его большие квадратные руки, покрытые шрамами от прошлых сражений, приковывали немало внимания, особенно в летние месяцы, когда на улице было тепло. Казалось, он не заботился о моде, и простая, незамысловатая одежда, сидевшая на нем, выглядела несовременной и даже архаичной. Факт этот не удручал его, главное быть самим собой. Говорил он приятным и убедительным баритоном, никогда не любил риторику и излагал свои мысли в короткой и ясной манере. Русоволосый и голубоглазый, с широкой располагающей улыбкой, он вызывал симпатию у всех. Но среди этой простоты и естественности что-то замечательное сквозило в его глазах. То были глаза смельчака, который не остановится ни перед чем для достижения своей цели, а в минуту гнева перевернет землю и обратит в прах любое препятствие, оказавшееся на его пути. Внезапное увольнение и скудная пенсия наполнили сердце Михаила печалью, но не сломили его, он не потерял ни самообладания, ни присутствия духа. Все так же с неисчерпаемой энергией он расхаживал по городу, все так же тверд и смел был его прищуренный взгляд, все так же сквозила в нем неукротимая страсть к жизни. В отличие от других с похожей судьбой, Михаил не обеднел и не оказался в нищете, но источник средств к его скромному существованию был неясен даже его семье. Молоко, хлеб, колбаса, яйца и даже спиртное регулярно появлялись на их обеденном столе, а холодильник и кухонные шкафы пополнялись предметами первой необходимости после каждой его загадочной поездки раз в месяц в безымянное офисное здание в центре Москвы.
   Жена его Глаша, младше его на четыре года, всегда удивлялась такому изобилию, но не решалась спросить, боясь спугнуть это чудо, жар-птицей залетевшее в их погибающий искореженный мир. Нет, она будет молчать и принимать действительность как она есть - еда на столе, крыша над головой и уверенность в завтрашнем дне - эти привилегии значили для нее больше всего. "Конечно, Михаил мог бы мне рассказать," временами думала она. "Но если нечаянно разрушится магия? Магия еды. Волшебство полных животов и беззаботной, всегдашней сытости." Мысль о голодной смерти превратилась для нее в ужас, в детский кошмар, о котором ее мать когда-то рассказывала. "Нет, нет, с нами такого не случится. Никогда. Такое бывает только с глупыми людьми, которые задают лишние вопросы. Я же буду всегда молчать."
   Михаил, Глаша и Катя, их маленькая дочь, проживали в городе Ужур. Ужур был городком с населением 30,000 человек на Транссибирской железной дороге, соединяющей европейскую часть России с Дальним Востоком. Это было так далеко от всего, что центральноазиатское государство Монголия, символ затерянности, изолированности и отчуждения, лежало лишь в нескольких сотнях километров к юго-востоку от них. Ландшафт Ужура был живописен. Густые хвойные леса покрывали ряды холмов. Комары кружили над мутно-зелеными водами коварных болот. Ручьи и реки, кишащие рыбой протекали через непролазные лесные заросли. Поверхности озер рябили крыльями бесчисленные стаи пернатых. По зачарованным чащам бродила непуганная охотниками дичь. Земляника созревала на лесных опушках. Малиновые кусты росли в оврагах. Среди травы краснела клюква. Только ленивый или неумелый не мог найти здесь пропитание. Михаил никогда не любил городской жизни, поэтому не жалел, что оказался вдали от суеты и бензиновой вони. Вскоре после увольнения он быстро приспособился к перемене и стал умелым охотником. Его сноровка обеспечивала его семью олениной и медвежатиной, а полученные шкуры он отправлял в Москву своим друзьям в подарок. Глаша, миниатюрная женщина лет тридцати со спокойным, но твердым характером, не любила вылазки Михаила в тайгу. Она волновалась. Тяжело вздыхая, она выглядывала из окна их квартиры на втором этаже. Кошмары пугали ее. Ей виделся ее драгоценный муж, пробирающийся по тайге с двустволкой наперевес. Он целится в кровожадного зверя, который того гляди ее Михаила сожрет. Этого она никогда не переживет! Ожидание было изматывающим и утомительным. Утирая слезы, бедняжка коротала время, штопая мужнино белье.
   Супруги проживали в замшелом деревянном строении с тремя другими семьями, но им никогда не было тесно в их дружном веселом сообществе. Соседи помогали друг другу и сызмальства кликали один другого по именам. Зная ее печаль и заботу, и остальные домохозяйки частенько посматривали на щербатую асфальтовую дорогу, тянувшуюся вдоль ряда бревенчатых домов, покосившихся оград и вечнозеленых стареющих сосен. Добрые души очень желали услужить своей товарке и готовы были сразу ее предупредить о появлении ее супруга. Михаил часто охотился со своими приятелями, как и он бывшими офицерами из того же ракетного бункера, где он некогда служил. Надолго его ватага уходила в тайгу. Проходила неделя или две, но от них не поступало никаких известей. Но внезапный звук сердечного смеха, донесшийся издалека топот изношенных сапог, восхищенные крики дворовых мальчишек сигнализировали об их возвращении, говоря исстрадавшейся Глаше, что удача и смелость не подвели охотников и что никто из них не был ни покалечен, ни ранен и ни контужен - на этот раз. Группа из трех-четырех загорелых, обветренных мужчин с щетиной на щеках, в разорванной одежде с победными восклицаниями вваливалась через парадную дверь. Глаза их торжествующе сверкали, когда они выгружали груды медвежьих и оленьих стейков на кухнонный стол, а затем жарили добычу на гриле. Вскоре начинался пир, иногда длившийся неделями, с цыганской музыкой, звоном бубнов, веселым пением под гитару и водкой, струящейся быстро и легко в бездонные глотки выпивох. Глаша, инженер-электронщик по профессии, не возражала против этих диких пьянок. Они с Михаилом всегда устраивали гульбища и попойки, даже в те давние времена, когда она со своим супругом работала на близлежащем военном объекте. Глаша была наделена целым спектром талантов. Она умела вязать свитера, готовить борщ, держать своего мужа страстно в нее влюбленным - и запустить баллистическую ракету (!). Последнему навыку Глаша научилась на военном полигоне, испытывая множество межконтинентальных ракет; но это знание не имело никакой ценности в новом изменившемся мире. К счастью oна умела ладить со всеми, имела много друзей и после развала Советского Союза, оставшись не у дел, занялась починкой и техническим обслуживанием несложного электрооборудования и электроники. Она ремонтировала вычислительные устройства и подобное оборудование в продуктовых магазинах, универмагах, на небольших фабриках и в банках. Это был непостоянный заработок, но он являлся подспорьем скудному доходу семьи, которого хватало только на то, чтобы не протянуть ноги, а иногда на покупку некоторых бытовых предметов первой необходимости. То длилось до тех пор пока Михаил не начал приносить в дом неизвестно откуда полученные деньги. Глаша очень хотела узнать, откуда свалилось такое счастье, но боялась неловким вопросом разрушить иллюзию волшебства. Kак бы они снова не обеднели. Она шептала молитвы и украдкой крестилась. Терпение, бережливость и супружеская верность были главными добродетелями этой незаурядной женщины и ей приходилось практиковать свои драгоценные качества много раз. Она была неприхотлива и вынослива и примирилась с суровыми буднями офицерской жены, даже после того как оба они превратились в безработных. Ни разу не побыв ни в Москве и тем более за границей, она ничего, кроме Ужура не знала, а до Красноярска, ближайшего крупного города, был целый день пути. Однако своим женским очарованием, прилежным трудом и крепкой хозяйственной хваткой она делала семейную жизнь милой и приятной, возможно компенсируя тот факт, что никогда не видела Большого мира. Беспорядочный образ жизни, состоящий из пиров, чередующихся с длительными периодами, близкими к голоду, никогда не рассеивал ее состояния блаженства. Она обожала свою маленькую, скромную семью.
   "Но иные люди хуже комаров и пиявок", ворчала Глаша, разбуженная на рассвете того рокового дня, когда настойчивый посетитель бецеремонно топал ногами и упорно звонил в их входную дверь. Яссим прибыл в то утро, когда Михаил и Глаша лежали в постели, отсыпаясь после недельного празднования успешной охоты. Груды грязной посуды, пустые водочные бутылки, мусор на полу, сдвинутая и опрокинутая мебель, сальные пятна на заляпанном ковре и табачный дым, плавающий под потолком, - все это свидетельствовало о бесшабашной и залихвастской минувшей неделе. Звонки и стуки не утихали, посетитель стонал, кряхтел и coпел на крыльце, пока Глаша, страдающая от головной боли и превозмогающая жажду и мучительную сухость во рту, не встала и отперла ему дверь. "Могу ли я увидеть Михаила Белова?" посланник главного террориста планеты просунул свою голову вперед. Его острые глазки заглядывали через плечо хозяйки, исследуя каждую часть интерьера квартиры, хотя у него не было причин подозревать ничего плохого - просто обычная предосторожность бывалого убийцы. "Кто там?" в тот момент вскричал ее муж. В ответ, распахнув широкую пасть, приезжий заорал через голову Глаши, "Миша, это я, Яcсим!" Тот клич произвел эффект удара электрическим током. Натягивая на ходу широкие военные штаны, Михаил бросился в тесную прихожую и сжал гостя в своих мускулистых объятиях. "Заходи, друг, заходи," приговаривал он, провожая его в комнату к заваленному тряпьем дивану. "Как ты оказался в нашей глуши? Я думал, что ты в Ираке, исследуешь новые горизонты науки. Как ты нашел меня?" Не дожидаясь ответа, хозяин передумал и усадил Яcсима за обеденный стол, на котором в тот момент Глаша, в застегнутом до горла розовом халате, раскладывала закуски, ставила чистую посуду и бокалы для вина. Однако Яссим предпочел место на краю, на высокой скрипучей табуретке, возле платяного шкапа, поближе к выходу. В буфете нашлась бутылка водки. Ее откупорили, наполнили стопки до краев и под сопутствовающие витиеватые тосты опорожнили до дна. Шум, гам и обильные возлияния не утихали, несмотря на ранний утренний час. "Товарищ Миша, я сильно скучаю по старым добрым временам в Москве. Чего бы я не дал за то, чтобы мне было опять двадцать пять, когда мои дела шли так хорошо. Нас было много, мы были молоды и прекрасно учились там, в интернациональном университете имени Патриса Лумумбы. Мы все в долгу у родной Советской власти." Сияющая улыбка скользнула по лицу Михаила. Он подтверждающе кивнул. "Точно, товарищ! Ты специализировался в области атомной энергетики, а я был твоим преподавателем на факультете". Михаил опять наполнил стопку Яссима. "Я ставил тебе хорошие оценки. Ты их заслужил!" "Вы не забыли мою диссертацию," спросил Яссим, с аппетитом пережевывая кусок маринованной селедки с луком, " в которой я вывел принципы о переводе оружейного плутония в реакторный? Это делало плутоний пригодным для производства электроэнергии. Помню, за это я получил похвалу от вас и от нашего профессора. Михаил рассмеялся. "Да. Ты написал в своей работе, что плутоний, извлеченный из ракетной боеголовки может питать ядерный реактор и освещать большой город в течение десяти лет", сверкая глазами, подтвердил он. "От мегатонн к мегаваттам!" предложил хозяин следующий тост. Яссим чокнулся и залпом опрокинул спиртное в свою утробу. Внутри приезжего забулькало, заурчало, как будто в его потрохах заквакали лягушки. Со стуком он опустил стопку, поддел вилкой соленый огурец и проглотил пикантную овощь одним махом. Вскоре глаза его осоловели - замаслились и слегка начали косить. Тем временем на подносе Глаша доставила из кухни новые закуски. Михаил угостил гостя олениной, квашеной капустой и маринованными лисичками. "Можно поинтересоваться, по какому случаю ты оказался в Сибири?" пробормотал Михаил со ртом набитым жареной картошкой. "Особенно в нашем захолустье?" Ответ не заставил себя ждать. "Мое правительство отправило меня с миссией", с достоинством заявил Яссим. "Подумать только," Михаил выглядел озадаченным. "Ты являешься государственным служащим?" Он перестал жевать и задумчиво добавил, "Я не знал, что в Ираке есть атомная промышленность". "Да, это так, но сейчас я работаю на Пакистан," чувствуя себя неловко, Яссим повертел шеей. "Пакистан - моя страна. Я тружусь на атомной электростанции, расположенной на севере, там где много гор. Тамошним жителям больше всего нужна электроэнергия. Им необходимо включить свои телевизоры, чтобы смотреть ковбойские фильмы из Америки. Они очень хотят присоединиться к индустрии развлечений". Гость коротко рассмеялся и слегка покраснел. "Итак," с невероятной вежливостью спросил Михаил, изогнувшись в шутливом поклоне, "горцы заоблачных высот Гиндукуша уже в курсе последней нью-йоркской моды и желают покупать одежду из шикарных магазинов на Пятой Авеню?" "Ни в коем случае," огорчился Яссим. "Во всяком случае, не сейчас." Он всхлипнул и уронил скупую слезу. "Ничего не получается, потому что на электростанции нет топлива". "Почему же правительство построило электростанцию, если для нее не имеется топлива?" "Вот потому-то я и здесь", сурово насупившись, заявил Яссим и прекратил жевать салат. "Товарищ Михаил, поймите пожалуйста. Мы небогатая страна, зато хорошо платим. Мы можем материально помочь вам и вашей семье. Вы ведь столько лет находились на военной службе, но в результате у вас ничего нет," он сочувственно посмотрел на хозяина. "Чем вы сейчас зарабатываете на жизнь?" "Не беспокойся за нас," Михаил всем телом резко подался вперед и в глазах его промелькнули искорки гнева. "Мы существуем, как и все вокруг: выживаем." Он хлопнул ладонью по столу. "Если хочешь знать, то главным образом охотой." Михаил рассмеялся и обнял жену. "Миша - замечательный зверобой," молвила Глаша, высвобождаясь из мужниной хватки. "Но поскольку он мачо, то охотится только на медведей". От неожиданности Яссим вздрогнул. "Выражение ее лица означает многое," подумал он. Женщина испугана. У них в семье непорядок. Надо на этом сыграть." Немного пожевав губами, гость произнес, "У нас в Ираке тоже есть герои, которые охотятся только на львов и леопардов. Такие удальцы долго не живут". "Со мной этого не случится", беспечно сказал Михаил. "Медведи - дружелюбные, нежные звери и я знаю, как их ласкать". "Медведи - могучие кровожадные хищники", весомо заметил Яссим. "Люди для них источник пищи". "До сих пор было наоборот," Михаил вызывающе топнул ногой. "Ваша сегодняшняя профессия смертельно опасна", Яссим пристально и жестко смотрел собеседнику в глаза, стараясь подчинить его своей воле. "Имейте ввиду, что вам нужен источник дохода, на который вы можете жить. Я здесь, чтобы предложить вам надежную, хорошо оплачиваемую работу". Приняв важный вид, посланник Осамы бин Ладена надул свои толстые щеки и выпрямился на стуле. Он представлял значительную державу! "Мы не будем делать ничего противозаконного!" внезапно занервничав, взвизгнула Глаша. Она поднялась с дивана, где находилась достаточно далеко от мужчин, чтобы позволить им посовещаться, но достаточно близко, чтобы уловить каждое сказанное ими слово. На ее лице отразилась смесь раздражения и беспокойства. Опустив голову, она направилась на кухню и закрыла за собой дверь. Их девятилетняя дочь находилась на другом конце города с родителями Михаила и Глаше вдруг захотелось позвонить ей и услышать ее голос. Между тем черные гипнотизирующие очи Яссима были устремлены на Михаила. "Прошу не забывать, что я представляю почтенную компанию с отличной репутацией, которая щедро заплатит за ваши услуги", веско произнес он. Казалось, что Михаил ничего не хотел замечать. Поставив левый локоть на стол и подперев ладонью голову, ложкой в правой руке он медленно помешивал суп. "Что я должен сделать?" нескоро и едва слышно вопросил он. Пристальный взгляд Михаила уперся в зрачки Яссима. Тот не опустил глаза, но сделав долгую паузу, огляделся вокруг и, наконец, набравшись смелости, тихо произнес, "Продайте мне ядерную ракету." Он едва ворочал одеревеневшим языком. "Только одну, больше не надо. У вас их на базе навалом раскидано, а мне нужна единственная, хоть какая-нибудь плохонькая, завалявшаяся... Не волнуйтесь, никто не заметит. Вы один знаете, где они стоят, и как до них добраться. Ракеты никогда никому не понадобятся; никто их не пересчитает, никто их не хватится. Советского Союза больше нет, а России они не нужны; да и летать тот хлам больше не может. Все они должно быть давно прогнили и разваливаются на куски." Михаил безучастно продолжал помешивать суп в тарелке перед собой. Ложка тихо позвякивала, от борща поднимался вкусный пар, лучи солнца, льющиеся через окно, блестели в нержавеющей стали и отражались в белом фаянсе. Ослепленный Михаил слегка повернул голову и взглянул на чистое голубое небо за окном. "Сегодня будет пригожий день", рассеянно произнес он. Яссиму становилось не по себе. Постепенно оливковый цвет его лица приобрел легкий оттенок багрового. На лбу ожидавшего ответа гостя выступили мелкие бисеринки пота и левая щека задергалась в нервном тике. Но Михаил сидел неподвижно и равнодушно молчал. Он, как будто, прислушивался к доносившемуся из кухни счастливому щебетанию Глаши. "Если вы не можете этого сделать," Яссим приблизил своё лицо к лицу хозяина и в упор посмотрел на него. "То знаете ли вы кого-нибудь, кто сделает это для нас?" Казалось, что отчаявшийся посланник Осамы доведен до крайности и окончательно теряет надежду. "Сколько?" после долгой паузы буркнул Михаил. Он поднял левую руку и пальцами тщательно пригладил назад свои соломенные волосы. Решив, что разговор принимает желаемое направление, Яссим обрадовался и тут же посветлел. Он осторожно огляделся, ощупывая взглядом замки на запертых дверях. Ему показалось, что все удовлетворительно и спокойно. Они были одни; за закрытой дверью в кухне Глаша беспечно болтала по телефону, обсуждая домашнее задание своей малышки. Тайна будет сохранена. Яссим встал, задернул занавески на окнах и расстегнул свою плотную, в клетку коричневую рубашку, обнажив свой волосатый торс. Взору Михаила предстала дюжина или около того хлопчатобумажных денежных поясов, набитых банкнотами США, которые были обернуты вокруг туловища гостя. Желая произвести наилучшее впечатление, приезжий повернулся, задрал рубашку и продемонстрировал дополнительные пачки стодолларовых купюр, прикрепленных также и к его спине. "Один миллион долларов", гордо прошептал он. Михаил протянул руку и указательным пальцем ткнул в одну из пачек банкнот, привязанныx возле пупка посланника. "Ой, щекотно!" осклабившись, пискнул тот. Внезапно раздался звук бьющегося стекла, за которым последовал громкий стук. Глаша незаметно для всех вошла в комнату с подносом в руках, но шокированная увиденным, грохнулась и потеряла сознание. Она лежала на полу среди осколков посуды и рассыпанных кусочков еды. Михаил побежал на кухню за стаканом воды. Он капнул немного ей на лицо, затем поднял обмякшее тело и перенес на диван. Волнистые светлые волосы Глаши рассыпались по цветочной подушке, глаза ее были закачены и полуоткрыты, изо рта вырывалось неровное хриплое дыхание. Встревоженный Яссим, отошел к окну и за шкапом поправлял свою одежду. Через минуту Глаша пришла в себя, приподнялась на локтях и с удивлением осмотрелась. Гримаса удивления застыла на ее хорошеньком личике. "С тобой все в порядке, дорогая?" с тревогой спросил Михаил. "Я так напугалась. Мне показалось, что это террорист-смертник, одетый в жилет со взрывчаткой", объяснила она. "Я видел таких фанатиков по телевизору в новостях из Ирака". "Ты ошибаешься, Глашенька. Hаш гость - безобиднейшее существо", попытался успокоить ее Михаил. "Яссим - горный человек", пошутил он. "Там ветрено и очень холодно. Таков обычай горцев; чтобы согреться, они закутываются в банкноты США. Американская валюта обеспечивает отличную теплоизоляцию". Он подмигнул Яссиму и улыбнулся. "Неудивительно," обратился он к посланнику. "Когда я увидел тебя в первый раз, ты показался мне толще, чем обычно. Я подумал, что ты набрал вес." B знак отрицания Яссим покачал головой. "Я не изменился. Я так же силен, как и раньше. Возможно, что стал даже сильнее и круче, чем был в студенческие годы". Он распрямился, выдвинул подбородок вперед и упер руки в бока, напоминая букву Ф. Однако хозяин не был особо впечатлен. "Ты спишь с деньгами на себе или на ночь снимаешь их и прячешь под кровать?" спросил Михаил с оттенком сарказма. Лицо Яссима раздулось от гнева. Его щеки запульсировали и мешки под глазами посинели. Он был готов взорваться. Правая рука его скользнула в карман брюк и застыла там, что-то сжимая. Прошла минута. Совладав с собой, гость злобно пробормотал, "Не издевайтесь надо мной". Тяжко вздохнув, он хрипло спросил, " Ответьте мне. Вас интересует мое предложение?" Ярость опять охватила его. Казалось, Яссим едва мог контролировать свои трясущиеся руки, а лицо исказила судорожная гримаса. "Если вы не поможете мне, то найдутся другие, которые примут мое предложение". Не поддаваясь эмоциям и сохраняя спокойствие, Михаил продолжал обдумывать просьбу гостя. Он внимательно рассматривал потертую физиономию чужака, изучая его глаза, мимику лица и телесную моторику. Михаилу пришло в голову, что Яссим, вероятно, уже где-то пытался найти помощь в получении атомной ракеты и что он, Михаил, оставался его последней надеждой; иначе его гость не выглядел бы таким отчаявшимся. Наконец он ответил, "Дай мне неделю поработать над решением твоей задачи. Это большой и рискованный проект. Кроме того, выполнение его может обойтись дороже, чем ты полагаешь. Мне обязательно понадобятся помощники. И ты должен знать, что системы наведения ракет обветшали и их двигатели заржавели. Имей ввиду, что персонал, отвечающий за запуск ракет давно разбежался и след этих инженеров давно простыл." Яссим смерил собеседника ледяным взглядом и, не попрощавшись, направился к выходу. Когда тот подошел к двери, Михаил окликнул его, "К твоему сведению, там, где я служил, нет большого ассортимента товаров; только Р-36М. Прошу прощения. Что есть, то есть." Хозяин с сожалением развел руками. "Ничего. Р-36М cойдут для наших нужд. Как-нибудь справимся," глядя в сторону, нечленораздельно пробормотал Яссим и вышел из дома, спотыкаясь и покачиваясь на своих коротких ногах. Чрезмерное употребление водки, похоже, нарушило его чувство равновесия. Или это было результатом приятного размышления о задании, полученного им от Осамы бин Ладена, выполнение которого внезапно оказалось возможным? "Судьба явно благоприятствует мне," с удовлетворением подумал выпивоха. Он опять сильно покачнулся и чуть не упал, споткнувшись в колдобине на глинистой мостовой. Отряхивая ушибленное колено, Яссим заметил шевельнувшуюся занавеску в окне на втором этаже. За стеклом ему почудился мелькнувший овал женского лица. Яссим вытаращил глаза. Нет, опять ничего. Померещилось. Занавеска оставалась без движения.
  
  Глава вторая
   Глаша была в ужасном настроении. На дворе бушевала непогода, с серого неба струился сумеречный свет, от ударов ветра поскрипывали деревянные стены и дребезжали в рамах оконные стекла. От неприятностей у бедняжки начинала болеть голова. Она рывком встала с дивана, поймала хлопающую форточку и с трудом закрыла ее. В комнате стало тише. Снова Глаша предалась к своим горестным мыслям. Когда катастрофа началась? Ее состояние блаженства рушилось; ее оболочка безопасности трескалась, тревога охватывала ее. Неожиданный визит незнакомца с горящими глазами оставил неприятный след. В ее жизни произошло что-то важное, но она не могла понять, что именно и почему. Неужели будущее уже не так безопасно, как она полагала всегда? Беспечное поведение Михаила изменилось сразу после ухода Яссима. Как только за гостем затворилась дверь, ее муж стал очень осторожен и взвешивал каждое слово, обращенное к ней. Неразборчивым таинственным шепотом он долго общался по телефону, следя за тем, чтобы Глаша ничего не услышала. Когда она посмела выразить разочарование тем, что он отказывается объяснить ей, с кем он секретничал, то он только фыркнул, мрачно улыбнулся и стиснул зубы. Глаша больше не спрашивала. Что-то важное происходило в их семье и она чувствовала, как это опасно и грандиозно. В тот же день после захода солнца Михаил ушел, не сказав ей ничего, кроме неопределенного, "Все будет в порядке. Я скоро вернусь". Его поцелуй был коротким и холодным, как прикосновение куска льда. Еще он сказал, что все будет хорошо, что они навсегда уедут из Сибири, и добавил несколько фраз о своем патриотическом долге перед великой родиной. Прошло шесть дней, но Михаил не вернулся. Не зная, жив ли он или мертв, Глаша спрашивала себя, увидит ли она мужа когда-нибудь? Одинокая женщина тосковала. Все ее планы и мечты о будущем были связаны с Михаилом. Без колебаний oна пошла бы за ним куда угодно, лишь бы он держал ее руку в своей и с ней рядом была бы их маленькая дочь. Терять ей, в общем-то, было нечего. Ей никогда не нравился Ужур, невзрачный городок, где она родилась и выросла. Ветры неустанно гнали пыль по широким, немощеным и ухабистым улицам. Мрачные облака заполоняли серые небеса. Как ряды могильных надгробий, длинные ряды замшелых изб вытянулись на широкой плоской равнине. Их черные окна на облезших фасадах с горьким упреком глазели на прохожих, заставляя горемык спотыкаться и падать. Все обитатели Ужура знали о сотнях смертоносных ракет с ядерными боеголовками, спрятанных где-то в зеленых дебрях тайги в десяти-двадцати километрах от городка, но никто не осмеливался об этом упомянуть. То была мрачная государственная тайна, за разглашение которой полагалась смерть. "Как только твой папа вернется из поездки, мы отсюда уезжаем," вечером накануне с отчаянием Глаша сказала своей дочери, укладывая ее спать. Катя с любовью взглянула на мать, увидев на ее лице выражение, которое она, в силу своего маленького возраста и незрелости, не знала, как истолковать. Своей детской ручонкой она попыталась утереть обильные слезы, текущие по щекам дорогой мамочки. Малышка уснула под колыбельную. Затем прошла еще одна тоскливая ночь, за ней потянулся не менее унылый день. Все было одно и тоже, хоть на куски режь! Глаша тряхнула головой, очнулась от грез и включила телевизор. Невидящими глазами уставилась она на экран, не замечая того, что видела. Через час хозяйка не выдержала, поднялась и подошла к окну. Во дворе под березой бегали и прыгали соседские дети, на скамейке судачили бабушки, жильцы из подъезда напротив тащили в квартиру неуклюжий диван. Но внезапно улыбка радости озарила глаза страдалицы. Oна услышала на крыльце знакомые шаги и звук открывающейся двери. Со вздохом облегчения Глаша побежала в прихожую. Ее бесценный муж, широко улыбаясь, стоял посередине крошечного пространства, его чемодан валялся на полу, его руки были вытянуты навстречу ей. Он шагнул вперед и обнял ее, его пальцы запутались в ее мягких волосах. Ее сердце бешено колотилось, и она крепко сжала его в своих объятиях. "Все ли у вас в порядке?" спросил Михаил, прежде чем поцеловать ее в губы. Невыразимое обаяние его задушевного голоса мгновенно изменило настроение Глаши. Она весело рассмеялась и прижалась к нему. "У нас все хорошо? Как у тебя?" Михаил вынул из кармана и протянул ей две изящные, затейливые коробочки. "Это тебе духи и конфеты, а для Кати в чемодане припасена игрушка", молвил он, расстегивая свое пальто. Глаша развернула упаковку. "Какая прелесть! В Ужуре такого не достать", ворковала она. "Слишком изысканно!" "Верно. Я купил их в Москве". "Ты был в Москве?" Михаил тревожно оглянулся, как будто другие могли за ним наблюдать. "Не говори слишком громко. Никому не рассказывай, но с этого момента наша жизнь стала другой". Он понизил голос. "Садись, я расскажу тебе о том, что происходит." Колени Глаши задрожали и она, как полотно, побледнела. Не чуя под собой ног, взволнованная женщина опустилась на диван. Муж сел рядом с ней и положил руку ей на плечо. "Ты помнишь того человека, который приходил к нам неделю назад и напугал тебя до безумия? Человека, обмотанного поясами набитыми деньгами?" Глаша кивнула. "Яссим знает меня с давних времен. Ему нужна моя помощь. Он хочет добыть из тайги кусочек радиоактивного мусора. Именно с этой целью он приехал издалека с пятью друзьями. Сейчас они где-то в городе и придут к нам завтра утром. У меня есть разрешение нашего правительства помогать им. Вот за этим я и ездил в Москву. Все складывается удачно. Когда все это закончится, правительство даст мне премию. Мы сможем уехать отсюда и жить прекрасной жизнью". Михаил замолчал, ожидая, что его верная подруга скажет что-нибудь одобрительное и позитивное. Ho бедная Глаша пришла в смятение. Она не была лишена проницательности. Ей показалось, что слова мужа - "разрешение нашего правительства" - слишком легко и поспешно слетевшие с его уст, напоминали банальную ложь. Да, конечно, Михаил привез деньги, иначе он не выглядел бы таким счастливым и самоуверенным. Но откуда пришло это богатство? Последовала долгая пауза, в комнате становилось темнее, молодые соседи внизу распевали под гармошку что-то лирическое и она почувствовала нежное прикосновение его руки. Ее сердце забилось быстрее, но она поборола желание обнять его. Вместо этого она резко дернулась и произнесла тонким упрямым голосом, "Мне это не нравится, Миша. Это неправильный способ зарабатывать на жизнь!" Из ее груди вырвалось короткое рыдание. "О чем ты говоришь?" прокричала она. "Радиоактивный мусор? Конечно, это не мусор!" Михаил покачал головой. "Ты права, но слишком поздно, что-либо изменить. Игра началась. Если террористы узнает о наших сомнениях, то нас убьют". В ужасе Глаша схватилась за голову и потерла виски. Глаза ее закрылись и на мгновение сознание оставило ее. Не замечая происходящего, Михаил смотрел через окно на тусклые городские огни. Комнату наполняла гнетущая тишина, похожая на затишье перед бурей. "Яссим приходит завтра," шепотом напомнил Михаил. "Мне следует подготовиться." "Что ты должен сделать?" "Ничего особенного. Тебе и Кате не обязательно находиться здесь. Я обо всём позабочусь". Он принес из прихожей большую тяжелую сумку, которую привез с собой и спрятал ее в одном из стенных шкафов. Обернувшись, он объяснил, "Это специальное оборудование, которым правительство снабдило меня, чтобы отслеживать Яссима и его заговорщиков. Я обязан докладывать об их действиях в Москву. Ни к чему не прикасайся. Приборы хрупкие и деликатные. Легко сбить настройку". Она отвернула свое лицо от него и тихо начала плакать. Он подошел к ней и сел рядом. Его лицо было скрыто в тени, руки скрещены на груди, его бедро касалось ее бедра. Почувствовав, как Глаша дрожит, Михаил обнял ее. Минуты тянулись одна за другой, они молча сидели бок о бок, слушая голоса ночи: резкий грохот проехавшего грузовика, споры соседей из-за надоедливой кошки, треск моторов мотоциклов и шарканье ног запоздалых пешеходов под окном. "Что ты делал в Москве?" почти прошептала она. "Извини, что не мог рассказать тебе раньше, но теперь могу", Михаил улыбнулся, покрепче обнял свою верную жену и нежно поцеловал ее в губы. "Я побывал в Большом доме на Лубянке. Там со мною долго беседовали". Глаша даже подскочила на месте. "Что угодно, но только не то это!" она глубоко нахмурилась, отстранилась от мужа и губы ее сжались в тонкую упрямую линию. "КГБ!" воскликнула она, всплехнула руками и неодобрительно покачала головой. Михаил натянуто рассмеялся. "Не надо волноваться! КГБ больше нет! Его давно переименовали." Он сделал паузу. "Правда некоторые чудаки до сих пор называют его так. Теперь же это Федеральная служба безопасности - славное мощное учреждение, защищающее нашу родину от внутренних и внешних врагов. Там служат люди высокого долга, все как один беззаветно преданные отечеству". В знак высокой оценки Михаил назидательно поднял указательный палец вверх и покачал головой. "Меня принимал генерал ФСБ, который будет работать со мной." Михаил гордо улыбнулся. "Он очень хороший человек. Я его давно знаю. Я всегда привожу ему и его друзьям медвежьи шкуры. Мои трофеи им очень нравятся и они всегда просят больше". Он ухмыльнулся и потер руки. "Я рассказал им все, что знаю о Яссиме и о его планах. Все начистоту, как оно есть! Начальство поблагодарило меня, дало инструкции, помощников и оборудование! Я перехитрю Аль-Каиду!" Услышав слово "Аль-Каида", Глаша ахнула и прижала руку ко рту. Она вспомнила те ужасные вещи, которые Аль-Каида творила с людьми; гораздо худшие, чем отечественная террористическая организация известная миру как КГБ/ФСБ. "Это безумие", после короткого размышления изрекла она. "Кто осмелился вам позволить работать с бандитами? Вы ведь собираетесь вывозить ядерное оружие из страны? Сумаcшествие!" Глаша содрогнулась и пронзила его следующим вопросом, "Ты сейчас работаешь в ФСБ? Ты понимаешь, что берешь на себя огромный риск и если погибнешь, то мы о тебе никогда не услышим!" Голос ее повысился до крика, почти до истерики, а в глазах отразились ужас и злость. "Политика, дорогая Глашенька, высшая политика," Михаил старался казаться спокойным, но волнение его было заметным. Его выдавали дрожащие руки и побледневшее лицо. "Мы, простые смертные, не осознаём тонкостей государственной политики. У властей есть информация, которая нам, сермяжным, недоступна. Начальство всегда лучше знает." "А кто твое новое командование?" несколько успокаиваясь, спросила Глаша. "Ты ведь уволен из армии. Мы оба безработные более семи лет." "Точнее мы отправлены в запас," поправил ее Михаил, " то есть уволены, но не совсем. Служить родине это мой почетный долг и священная обязанность." Он вытянулся, приложил ладонь к виску и по-военному отсалютовал. "Больше я ничего не могу сказать, но все это касается и тебя." Застывшая от удивления Глаша вытаращилась на него. "Ничего, дорогая, обойдется," задушевным голосом молвил он. Он нежно улыбнулся и взял ее тонкие деликатные пальцы в свои загрубелые руки. Потом посмотрел ей прямо в глаза, "Можем ли мы рассчитывать на тебя?" "Мы!" это короткое слово пронзило ее насквозь. "Кто это "мы"?! Какая зловещая сила стоит за тобой?" терялась в догадках она. Губы ее задрожали, глаза расширились, лютый холод прокрался в ее израненное сердце. Глаша затаила дыхание, раздумывая, не будут ли ее слова слишком оскорбительными. "Но ты предашь Яссима после всех тех денег, которые он тебе обещал. И он узнает! Он убьет тебя!" Михаил посмотрел на нее, глубоко вздохнул, но ничего не сказал. Наступила долгое молчание. Затем, глядя в пол, она медленно произнесла "да". Это было такое тихое "да", что он едва услышал. "Ты можешь рассчитывать на меня," прошептала она.
   Появление Яссима и его команды произвело в Ужуре всеобщий переполох. Решительная поступь боевиков Осамы бин Ладена повергала в прах любое препятствие, сметала напрочь встречных и поперечных и означилась на сонной городской улочке, как событие планетарного масштаба. В утренней тишине Михаил и Глаша услышали издалека доносившиеся тяжелые шаги. Они неумолимо приближались. У ворот залаяла собака, зашипела соседская кошка и наконец в коридоре чья-то сильная нога нещадно пнула жестяное ведро. Нескольких мужчин, громко сопя и скрипя половицами, резко остановились у двери их квартиры. Звонок прозвенел пронзительно и нагло, закладывая уши и требуя всеобщего внимания. Но Михаил был начеку. Глаша тихонько выскользнула из дома через заднюю дверь и побежала к своим родителям, где с прошлой ночи гостила их дочь. Проводив ее взглядом из окна, Михаил подошел к чулану, еще раз проверил, работает ли его шпионская аппаратура и затем открыл дверь. "Ассалам алейкум". Его приветствовали двое мужчин в черных одеждах. Угрюмая фигура иx предводителя маячила позади. "Ва алейкум ас-салям", ответил Михаил, поклонившись в знак приветствия. "Пожалуйста, входите." Они вошли и сгрудились посреди комнаты. То был Яссим и парочка среднеазиатских молодцов, одинаково одетые во что-то длинное и неуклюжее. От них на версту разило неуместной чужеземщиной. Однако чужаки сделали честную попытку не выглядеть приезжими азиатами и слиться с окружающими русскими. Они посетили местную парикмахерскую. На их щеках отпечатались синеватые тени недавно сбритых бород и усов. Но за нелепыми внешностями скрывались незаурядные натуры. Их умные черные глаза светились решимостью и проницательностью. Молча и внимательно они рассматривали скромное убранство комнаты. Помаленьку oни изучали непонятную северную страну. "Это Анвар и это Зульфикар, наши два льва пустыни", с почтением представил их Яссим. Михаил крепко пожал руки каждому льву и открыл кухонный шкаф. Оттуда он достал четыре стопки и бутылку водки. Михаил прекрасно знал, что мусульманам религия запрещает употребление алкоголя, но он разыгрывал роль гостеприимного хозяина - его дело было предложить, а гостям - отказаться. "Нет," запротестовал Яссим. "Никакой водки". Он взглянул на своих спутников. От отвращения Анвар и Зульфикар закатили глаза и сморщили носы. "Я же тебе говорил," скривился Яссим. "Хорошие мусульмане не хотят видеть водку." Однако на лице предводителя отразилось некоторое сожаление. Его взгляд был прикован к густой прозрачной жидкости в поллитровой бутылке. Он проглотил слюну, но потом, вспомнив о задании, выпалил заветный вопрос, "Итак, что следует дальше? Продаете?" Михаил не колебался. В этот раз он знал ответ. "Шесть миллионов долларов США", отрезал он с бесстрастным лицом. Яссим протестующе хмыкнул и поднял глаза к небу, скрытому от него низким фанерным потолком, однакo львы были равнодушны. Их пустые глаза были прикованы к фотографии улыбающейся светловолосой женщины на стене - старой фотографии Глаши. Как позже обнаружил Михаил, львы могли изъясняться только на урду и пуштун, поэтому на русской земле они были глухи и немы. Яссим задумчиво поскреб свою щеку. "Мы могли бы дать вам эту сумму лишь в том случае, если вы отправите не одну, а три боеголовки в Пакистан". Михаил засомневался. Он медленно покачал головой, тем временем уставившись на ботинки одного из гостей. Подошвы его обуви были необычайно толстыми. "Как этот лев пустыни сумел пройти контрольно-пропускной пункт при посадке в аэропорту? Ослепли они там, что-ли? Сюрпризы, сюрпризы". Глаза Михаила округлились и брови взлетели вверх, но скоро он придал своему лицу подобающее выражение и вернулся к переговорам. "Мы говорили только об одном изделии. Даже одну ракету взломать и разобрать трудно, а вы просите три! Это невозможно!" Наклонившись и приняв отсутствующий вид, он начал убирать со стола. Стопки вернулись в шкаф, а водка - в морозилку. Яссим и его свита скучали и глазели по сторонам. Тем временем, случайная муха кружила по комнате. Раздражая Анвара, она приземлилась ему на нос и принялась чистить свои лапки и крылышки. Анвар ударил себя по лицу, но промахнулся. Испуганная муха взлетела и возобновила свой надоедливый полет. В поисках спасения насекомое продолжало жужжать и метаться под потолком. Присутствующие безучастно глядели на шуструю букашку. "Все в порядке," слегка хлопнув себя по лбу, Яссим нарушил молчание. "Я дам вам один миллион долларов за одну боеголовку и пять миллионов после ее доставки в Пакистан". "Доставки в Пакистан?" Михаил был ошеломлен. "Зачем в Пакистан?" "Наши инженеры проверят, что материал представляет собой плутоний оружейного качества и ни каким образом не испорчен и готов для использования в наших мирных целях". "Что еще может быть в боеголовке? Бочонок йогурта? Михаил захохотал. "Почему вы платите миллион долларов вперед, если не уверены в качестве?" "Это мое решение. Я доверяю вам." "Хорошо." Михаил напустил на себя серьезный вид, сморщил лоб и нахмурил брови. "Куда в Пакистане мне нужно ехать? Весь путь на север, в горный район?" "Не так далеко. Даже не надо сходить на берег. С пирса в Карачи вы увидете красивую страну, во всяком случае издалека на горизонте, а сразу после проверки получите ваши пять миллионов и можете возвращаться домой". Михаил достал с полки стакан и наполнил его водой. Предстояло принять трудное решение и каждая секунда размышлений была драгоценна. Он медленно выпил содержимое и осторожно опустил емкость на стол. Мысли возникали сами собой и выстраивались в ряд. "Я согласен. Мне нравится путешествовать," с энтузиазмом произнес он и крепко потер свои ладони. "Имейте ввиду, что принимаю только наличные и стодолларовыми купюрами. Также билет туда и обратно за ваш счет." "Мы с удовольствием выполним все ваши условия", ответил Яссим, но выражение его лица говорило, "Этот русский наивен, как ребенок". "Оплата будет доставлен вам прямо из банка," продолжил он, "сразу по прибытии в Карачи, в долларах или в другой валюте по вашему выбору. Это традиция нашей фирмы". В своих мечтах Яссим уже слышал шелест крыльев богини победы. Все складывалось превосходно. Со своей стороны Михаил издал притворный вопль восторга и, заметив удивленные взгляды гостей, изобразил смущение. Он принялся вытирать лицо салфеткой, пытаясь скрыть свои чувства. "Какой наивный глупец!" ему казалось, что так банда думает о нем. "Держу пари, они меня презирают за то, что я так легковерен". Закончив процедуру, он бросил скомканную салфетку в мусор и приготовился к дальнейшей дискуссии в том же стиле. "Известно ли вам нынешнее состояние плутония в боеголовке?" спросил Яссим, игнорируя поведение Михаила. "Конечно!" легким взмахом руки тoт отмел все сомнения собеседника. "Это плутоний-239. Период полураспада составляет 2400 лет. Двадцать лет для этого изотопа - ничто". "Будем надеяться", сделав короткую паузу, примирительно сказал Яссим. "Объясните, когда мы получим боеголовку и каким образом вы планируете доставить нам свой товар?" Он пристально взглянул на Михаила. Маслянистые черные глаза предводителя приобрели красноватый оттенок. "Как только получу деньги", не задумываясь ответил офицер. "Я не принимаю денежные переводы или персональные чеки", пошутил он. "Оплата только наличными". "В чем дело? Вы уже видели деньги." "Мне нужно их пересчитать," Михаил едва мог сдерживать свой громкий смех. "За этими парнями следят со всех сторон!" С тяжелым хрипом Яссим стащил с себя пальто, расстегнул рубашку и высыпал на стол содержимое поясов с деньгами. "Вы собираетесь положить их на свой счет в сберкассе?" хрипло выдохнул посланник, разглядывая доставленное им сокровище. Уродливая смесь жадности и гордости исказила его лицо. У Яссима были все основания быть довольным собой. Еще бы! Преодолев множество препятствий, он выполнил поручение шейха! "Положить твой миллион в районную сберкассу? Ни в коем случае!" Михаил разыгрывал простака. "Сначала мне нужно отмыть эти банкноты, а затем небольшими порциями перевести полученную сумму в надежный швейцарский банк. Они умеют хранить секреты!" Он прошел на кухню. "Какая удача!" открывая стеклянную дверь, пояснил Михаил. "Моя жена ремонтирует электронику для местного банка. Обычно она работает на производстве, но иногда привозит домой то, что не успела сделать в дневное время. Вот так здесь оказался этот счетный аппарат. Счастливая случайность! Как будто она заранее знала, что машинка понадобится". Яссим был впечатлен. "У вашей супруги есть дар предвидения". Михаил ухмыльнулся. "Когда позавчера я увидел множество твoих банкнот, я тут же подумал, что потребуется целая вечность, чтобы пересчитать эту массу вручную". Он принес аппарат в комнату, поставил его на стол и включил. Это была удивительно быстрая машина. Зеленые бумажки порхали, механизм гудел и из задней панели вылетали новые, обернутые банковскими лентами пачки. Сумма на дисплее счетчика становилась все больше и больше, пока не достигла миллиона, но на столе все еще оставались непересчитанные купюры. Когда была обработана последняя банкнота, счетчик остановился на отметке 1 050 000 долларов. Михаил вопросительно посмотрел на львов. Те ничего не замечали, увлеченные разглядыванием картинок на стенах и узоров на обоях. Только Яссим был удивлен. Сгорбившись и обхватив ладонями голову, он ссутулился в кресле. "Шейх щедр", пробормотал он по-арабски. "Но я не собираюсь переплачивать. Я оставлю пятьдесят тысяч на свои личные расходы." Он сделал паузу, решительно поднялся и громко заявил, "Теперь вы можете получить свой миллион. Мы со своей стороны ожидаем получить боеголовку сегодня до захода солнца. Возражений нет?" Михаил побледнел. Волна негодования охватила его. "Ты слишком напористый человек. Можешь ли ты подождать до завтра?" "Зачем? Вы получили оплату; мы должны получить наш товар. В чем я не прав?" Михаил тем временем упаковывал пачки денег в полиэтиленовые пакеты, которые укладывал один за другим в объемистый мешок. Закончив, он завязал узел. "Отлично. Но я не собираюсь оставлять это сокровище здесь. Ты должен дать мне время отнести мешок в надежное место. Подожди меня." "А что, если вы никогда не вернетесь?" "Невозможно. Моя семья у вас в заложниках", болезненно скривился Михаил. Яссим обсудил ситуацию со львами. Их головы начали покачиваться, их недоверчивые глаза обратились к Михаилу, они сжимали кулаки, проверяли свои карманы и что-то зловеще рычали и хрипели друг другу, вероятно взвешивая варианты. Обсуждение закончилось; Яссим, взглянув на хозяина исподлобья, угрюмо пригрозил, "Имейте ввиду, что нас в Ужуре больше, чем вы думаете. Наши молодцы не теряют времени даром и в данный момент следят за вашей семьей. Мы будем продолжать держать их под колпаком до тех пор, пока боеголовка не будет доставлена в Пакистан. Отвечайте, сколько времени вам потребуется, чтобы отвезти мешок?" Михаил почувствовал внезапный холод в желудке. Такого поворота событий он не ожидал. Он не был уверен, что у генерала Костылева имеется в городе достаточно много агентов, чтобы защитить его жену и дочь от этих бесноватых фанатиков. Сердце бедняги сильно забилось, а по телу побежали мурашки. Тем не менее, пряча чувства и эмоции под маской безразличия, он спокойно ответил, "Два часа максимум." "Хорошо. Вы можете ехать", Яссим разрешающе махнул рукой. Михаил перекинул мешок через плечо. В своей телогрейке и высоких черных сапогах он напоминал грузчика из морского порта. Громко ступая, он вышел во двор, где был припаркован его мотоцикл, прикрепил ношу к сиденью и на полной скорости помчался прочь, преследуемый дюжиной весело лающих собак. В этом маленьком городке все было рядом и вскоре проселочная дорога привела его в тайгу. Михаил посмотрел в зеркало заднего вида. Никого. Шлейф пыли позади него медленно оседал на пустой дороге. Ветер стих. Под теплым голубым небом неподвижно стояли могучие, старые березы; их корявые ветви спутались в зеленую плотную массу. Здесь царила безмятежная тишина, нарушаемая лишь пением птиц. Михаил опять оглянулся. Никто не следовал за ним. Спрятав мотоцикл в кустах орешника, он отправился вниз по склону. Во влажной свежести леса жужжали комары. Толстая подстилка из опавших листьев источала пряный аромат. Высокие осины перешептывались, покачиваясь под редкими движениями напоенного хвойными запахами воздуха. На уютной круглой полянке журчал небольшой ручей. Он низвергался с холма, обнажая темную глину, выступавшую из-под дерна. Ниже вода широко разливалась и затопляла противоположный берег. Подальше на возвышенности посреди чахлых кустарников, росли высокие сосны. Гниющие гигантские стволы, опрокинутые предыдущими бурями, проглядывали среди камышей. На мелководье торчало несколько обросших мхом гранитных валунов. Солнце сверкало в хрустальных струях, в которых резвились и грелись стайки рыб. Перепрыгивая с камня на камень, Михаил перебрался на другой берег. Он обернулся. Здесь было сумрачно и сыро. Глухая таежная чаща, занятая своей жизнью, не замечала присутствия человека. Маленький олень с обиженной мордой осторожно пробирался сквозь кусты ольшаника. Его мех был коричневым, а на боку зиял заживающий шрам. Между елок мелькал рыжий хвост лисицы, гоняющейся за проворным зайцем. Высоко над деревьями с громким карканьем носилась стая ворон. Но Михаил не замечал ничего вокруг, занятый поисками хранилища для своего сокровища. Наконец он нашел подходящее место. Быстрым движением руки он засунул мешок в дупло сломанной сосны и наполнил его перегнившей хвоей. Вернувшись к мотоциклу, он доложил по радиопередатчику, "Товарищ генерал, говорит Михаил Белов. Я нахожусь в тайге, в пяти километрах от Ужура, к северу от Никольского шоссе. Я положил сумку в дупло дерева. Какие ваши приказания?" Он внимательно слушал ответ. На несколько мгновений воцарилось молчание. Он надеялся, что генерал записал заранее условленное "место в тайге" - на тот случай, если Михаил никогда не вернется домой. На случай, если Глаше и Кате понадобятся деньги и никто, кроме него, не сможет их найти. Но вот, наконец, он услышал ответ, "Принято к сведению. Продолжайте, как запланировано".
  
   Глава третья.
   Генерал Андрей Иванович Костылев, невысокий, толстенький, лысеющий человек средних лет, закончил инструктаж Михаила и повесил трубку. Из окна своего кабинета в Москве он видел Лубянскую площадь, в центре которой стоял опустевший постамент, откуда пару лет назад разгневанные москвичи сбросили статую основателя ЧК/ГПУ/НКВД/КГБ/ФСБ тов. Феликса Дзержинского. Безразличный к переменам, густой поток транспорта обтекал площадь по кругу. "Действительно, идеи, овладевшие массами, становятся материальной силой", генерал продолжал философские рассуждения. Повернувшись к посетителю, он хлопнул ладонью об стол и для убедительности повертел пальцами. "Мы ведь все это изучали в партшколе, дорогой товарищ. Неужели забыли великого Ленина?" Костылев противно усмехнулся и платочком обтер свой широкий вспотевший лоб. "Идеи являются самым мощным оружием в мире," наставлял он, "потому что они мобилизуют людей и направляют их действия. Хорошие или плохие - в зависимости от идей, заложенных в их головах. Группы лиц, увлеченные вредоносными идеями, представляют собой опасность для общества. Таких следует нейтрализовать, противопоставляя им другие идеи. Или же, если носителей вредоносных идей удастся задержать, арестовать или физически уничтожить, такая мера будет вполне достаточной для урегулирования неприятной проблемы". "Но кто решает, какие идеи хорошие, а какие плохие для благоденствия нашей родины?" спросил Костылева его гость, начальник Управления контрразведывательного обеспечения стратегических объектов. Он был выше Костылева и шире в плечах и держался с некоторой надменностью. Он не был непосредственным начальником Костылева, но превосходил его по званию. Гость предпочел оставаться стоять на ковре посреди кабинета, засунув правую руку за борт увешанного медалями кителя - в привычной позе выдающегося деятеля истории. Его грудь выгнулась колесом, а голова была высоко поднята, напоминая Муссолини, принимающего фашистский военный парад в Риме. Костылев отрицательно замахал руками и вытаращил глаза. Oн обдумывал, что ему сказать. Гость внезапно почувствовав себя некомфортно, слегка передвинулся на ногах, его глаза отразились в стеклянной дверце книжного шкафа - он любовался собою. "Идеи хороши только тогда, когда они приносят пользу всему обществу и не вредят никому," устремив взгляд в окно, не уставал проповедовать Костылев, "или, по крайней мере, не мешают людям подчиняться правительству и властям. Бессмысленные идеи должны относиться к категории хороших идей, поскольку они отвлекают внимание населения. Мы могли бы даже назвать такие идеи весьма полезными". Довольный остротой генерал по-детски рассмеялся и, наклонившись вперед, поставил локти на стол. Блестевшие на его форме медали и ордена, тихо звякнули. Поправив разноцветную орденскую планку, он изрек, "Мир кишит идеями, а их приверженцы постоянно борются друг с другом". Он продолжал говорить и смеяться и даже захлопал в ладоши. "А потом вступаем мы и бьём по головам тех, кто одолел". Генерал пришел в полный восторг и на его губах выступили вспенившиеся слюни. "Нo нас волнуют только государственные интересы Российской Федерации и ничего больше," раздраженно отрезал гость, "и я вижу новую угрозу для нашей страны, возникшую в Сибири". Он коротко дернул своей черной кучерявой головой, обозначая серьезность утверждения. "Не думаю, что это наша борьба", заметил Костылев. "Это сфера действия НАТО. Нам следует держаться от этой ссоры подальше," захихикал он. "Кроме того, не считаю, что нам нужно напрягать наши ограниченные ресурсы для противодействия Аль-Каиде, угождая тем самым нашим бывшим противникам. Что нам нужно сделать сейчас, так это повысить безопасность наших ракетных объектов и лучше их охранять". "Да и нет; но здесь вы совершенно правы," неохотно согласился его собеседник. "Мы будем участвовать в этой авантюре Аль-Каиды на ограниченной основе". Он поднял указательный палец вверх и прошептал, "Это то, чего хочет руководство". Посетитель замолчал, глядя на свое отражение в книжном шкафу, поправил волосы и сверкнул кривой улыбкой. "Кстати, какого вы мнения о Белове? Справиться ли он с ситуацией, работая с нашим местным персоналом? Или ему необходим постоянный надзор старшего офицера разведки?" Глубоко посаженные орлиные глаза гостя впились в генерала. Костылев, похоже, заколебался. На минуту он наклонил голову, а затем признался, "В Конторе не хватает персонала; после 1992 года лучшие кадры покинули нас и поисках высокой оплаты перешли в частный сектор. В настоящее время в наших рядах остались самые неуклюжие и неумелые, да и те в свободное время подрабатывают телохранителями богачей". Он достал из кармана носовой платок и, громко высморкавшись, заявил, "Семь лет назад нам очень повезло, когда нашим кадровикам удалось нанять товарища Белова в качестве смотрящего за Ужурской базой. Товарищ Белов работает за мизерную плату, но некомпетентным его назвать нельзя. Он умен, физически крепок, морально устойчив и имеет безупречный послужной список. Товарищ Белов пламенный патриот нашей родины, но ему не хватает профессиональных знаний, навыков и тренировки". Костылев внимательно взглянул на задумчивое бледное лицо начальника Управления контрразведки. "Тем не менее, я считаю, что товарищ Белов справится с поставленной задачей." Начальник немного подумал, ухмыльнулся и в знак согласия кивнул головой, "Начинайте, но следите за каждым его шагом. Вы несете ответственность за проведение этой операции", угрожающе добавил он и вышел из кабинета.
   Вернувшись домой, Михаил обнаружил припаркованный во дворе строительный грузовик с передвижным краном. Местные номерные знаки были прикреплены к его переднему и заднему бамперам. Грузовик сверкал свежей краской и хромированной отделкой. Трое соседских мальчишек с любопытством рассматривали громоздкую машину. Их озорные глазки сверкали любопытством, стриженые головы подняты вверх, а губы раскрылись в благоговении. Самый решительный из них вытянул руку вперед, пытаясь убедиться, что шикарный автотранспорт не мираж. После подтверждения они помогли друг другу подняться на подножку и заглянуть в пустое водительское сиденье. Завидев Михаила, мальчишки спрыгнули на землю и с дробным топотом убежали. "Нашли что-нибудь полезное?!" смеясь, Михаил прокричал им вслед. По скрипучим деревянным ступеням Михаил поднялся на крыльцо и приготовился открыть входную дверь своей квартиры, нo обнаружил, что она не заперта. Он осторожно вошел и остановился, пораженный. Пять человек, скрестив ноги, сидели на полу посередине гостиной, как будто стулья и диван там отсутствовали. Они монотонно напевали сквозь сомкнутые губы, производя мистические звуки, похожие на непрерывное жужжанье. Их тусклые глаза смотрели в пустоту. Яссим находился в центре группы, раскачиваясь и урча себе под нос, его голова наклонена вперед, а руки сложены на коленях. Яссим был единственным, кто обернулся, завидев в комнате хозяина. Он не удосужился представить новоприбывших. Он встал, отряхнул колени и возбужденно спросил, "Ты готов?" "Готов сию же секунду", по-военному вытянувшись, ответил Михаил. "Мой план таков. Я привезу вас на площадку. У вас имеется четыре часа. На вас лежит ответственность отделить боеголовку и увезти ее. Это все". "Мы знаем, что делаем", веско заявил Яссим, а затем сказал что-то своей команде на языке, которого Михаил не понимал. Боевики послушно поднялись и последовали за своим лидером. Одетые в одинаковые черные одежды, они выглядели копиями друг друга. Даже их движения были похожи. Сплоченной массой группа вышла из дома и направилась к грузовику. Тот стоял на солнце и кабина его успела нагреться. Пришлось опустить стекла. Яссим занял место водителя, а Михаил рядом с ним. Боевиков поместили в кузове. Им было очень неудобно. В поисках комфорта они ерзали на жестких досках и, наконец, уселись на корточках, как куры на насесте. Но все равно поездка для них была мучительной. Они морщились на каждом ухабе и крутили ушибленными задами.
   Грузовик выехал из города. Асфальтовое покрытие вскоре кончилось и по обеим сторонам понеслись возделанные поля, рощи и перелески. Белый столб взвихренной пыли тянулся за грузовиком, пока они не въехали в пределы хвойного леса. Ветер сразу утих и солнце померкло. Даже птицы не щебетали в чаще. Под мрачными зелеными кронами, закрывающими небо, путешественников охватила промозглая сырость и тишина. Воздух стал холодным и густым и окружающее нагоняло необъяснимую тоску. Так продолжалось около часа, пока они не прибыли к месту назначения. Скрипнув тормозами, грузовик остановился у запертых ворот. Прибывшие осмотрелись. Здесь было светлее, прямоугольное пространство впереди было очищено от тайги и над ним проглядывало яркое голубое небо. Однако, казалось, что они попали в мертвое царство. Кругом не было ни души. Лишь ветер шумел в вершинах деревьев, срывая желтую листву, да издалека доносилось отрывистое карканье ворон. Провисшие пряди колючей проволоки, прикрепленные к высоким столбам, огораживали территорию военного объекта. Всевозможные таблички, прибитые к столбам, строго предупреждали посетителей выключить двигатели автомобилей, остановиться в десяти метрах от шлагбаума и предъявить документы под угрозой ареста, иначе их - нарушителей - расстреляют на месте. Но выполнять категорические приказы было некому. Сторожевые вышки, блокпосты и казармы обезлюдели, угасали и гнили. Ho Михаилу все это было нипочем. Знакомый с порядком, oн громко свистнул. Вскоре между деревянными домиками появилась хромающая фигура в засаленной, поношенной одежде. Завидев визитеров, фигура махнула рукой, словно прося терпения. Когда она приблизилась, посетители рассмотрели старика с измученным, морщинистым лицом. Похоже, он был безоружен. "Здравствуй, Петрович," сердечно приветствовал его Михаил. "Все ли хорошо? Жизнь не обижает тебя в последнее время?" "Лучше и быть не может," прохрипел Петрович и улыбнулся, обнажив свой почти беззубый рот. Михаил предложил ему сигарету и охранник охотно закурил. Жадно затянувшись, он выдохнул табачный дым в сторону леса. "Что ты задумал?" спросил служивый, ощупывая грузовик своим цепким взглядом. "Надо войти", попросил Михаил. "У нас запланированы практические занятия по резке листового металла, поэтому несколько часов подряд мы будем сильно шуметь". "Вы никого не разбудите", осклабился Петрович. "Хотя, может быть, россомах в лесу. Развеселившись, он похлопал себя по бокам. "Мы знаем, что ты хороший человек", с удовлетворением ответил Михаил. "У меня для тебя есть подарок". Он протянул Петровичу поллитровую бутылку водки, которую охранник с радостью принял. Руки старика дрожали, когда он опускал стеклянную емкость в карман своего брезентового плаща. Широко улыбаясь, он подошел к воротам, отпер их и распахнул обе стороны. Соблюдая лимит скорости в 20 км/ч, Яссим осторожно въехал на базу мимо охранника, приветственно машущего им рукой. "Держись прямо," приказал водителю Михаил и ухмыльнулся Петровичу, который уже откупорил поллитровку и сделал большой глоток. Дорога привела их на большую поляну размером с футбольное поле. Посредине находилось нечто, напоминающее бетонный колодец с несколькими, торчащими из высокой травы вертикальными трубами. Строение окружала узкоколейная железная дорога. Помятый и ржавый вагон лежал на боку. Даже десять лет спустя, его темные узкие бойницы выглядели угрожающе. Ствол пулемета, торчавший из башни вагона, был направлен в сторону неба. Встревоженные вороны парили над головами пришельцев, бесцеремонно вторгшимися в их птичье царство. Наступающая армия деревьев и кустов отвоевала это место у людей, построивших здесь сверхсекретную ракетную базу тридцать лет назад. "Раньше там был наш клуб", Михаил указал на полуразрушенное кирпичное здание, окруженное высокой травой с проглядывающими в ней ромашками. Стены строения сохранились, но крыша обветшала, обнажив прогнившие балки. Слева от них, словно брюхо серого мамонта, из грунта торчала бетонная крыша бункера. Вход туда зарос бурьяном, сквозь который едва проглядывала массивная дверь с нарисованной на ней красной пятиконечной звездой. "Здесь я провел шесть лет моей жизни", заметил Михаил с застывшей полуулыбкой. Яссим зевнул. Его не интересовала биография партнера. Он выполнял важнейшее задание. Завидев пусковую шахту, посланник Осамы бин Ладена остановил грузовик. "Не сюда. Нам не нужна эта ракета", предупредил его Михаил. "У нее нет боеголовки. Северокорейцы забрали весь плутоний десять лет назад. ФСБ успело задержать их банду на границе. Среди них оказались российские учёные. Корейцам приказали никогда не возвращаться в страну; русских же расстреляли на месте". Яссим подозрительно посмотрел на Михаила. "Вы же не собираетесь снабдить нас пустой боеголовкой?" "Не волнуйся", Михаил одарил его чарующей улыбкой заслуженного продавца. "Ты получишь первоклассную водородную бомбу!" Он указал влево. "Видишь эту дорогу? Она ведет к другой ракетной шахте. Там все в целости и сохранности. Во всяком случае, так было в последний раз, когда я ее проверял." Яссим нажал на педаль газа и грузовик, подпрыгивая на разбитом асфальте, рванулся вперед. Они ехали вдоль длинного коридора плотной зелени, состоящей из переплетенных ветвей, стволов деревьев и массы колючих кустарников. Глухо и загадочно шумела растительность. Оттуда тянуло промозглой сыростью. Полные злобы и ненависти звериные глаза смотрели на них из чащи. Не замечая угрозы, Яссим медленно правил на растрескавшейся, полуразрушенной мостовой, осторожно объезжая особенно плохие места. После пятнадцати минут утомительного пути, с ломотой в суставах и подламывающимися коленками, они выехали на большой луг, поросший высокими сочными травами и полевыми цветами. Теплый воздух, наполненный ароматoм свежей хвои, кружил головы. Игривые белочки напевали веселые частушки. Легкий ветерок колыхал нежные головки ромашек. Миллионы трудолюбивых насекомых кружились вокруг ярких цветов. Природа торжествовала. Ей не нужно было присутствие человека. Постройки, брошенные десяток лет назад людьми пришли в негодность и зарастали, нo бункер в центре поляны и тонкая вентиляционная труба, торчащая на пять метров вверх все еще были заметны. Моторизованная сторожевая вышка, стоявшая ржавых рельсах, также уцелела. Вокруг ней сновали мыши. Паутина висела на амбразурах. "Вот оно", не обращая внимания на запустение, объявил Михаил. Яссим сбавил скорость, пересек рельсы и остановился возле бункера. Открыв дверь грузовика, он повернулся назад и что-то прокричал своим людям. Радостный рев раздался над лугом и возбужденные боевики Аль-Каиды высыпали из кузова. "Как нам попасть внутрь?" Яссим разглядывал массивную выпуклую крышку, защищающую пусковой контейнер. "Придется взломать. У вас есть инструменты?" сощурился на солнце Михаил. Яссим повернулся к своим ребятам и рявкнул приказ. Из багажника быстро достали кувалду, болторез и зубило. "Не там," взмахом руки остановил их Михаил и повел группу к неприметной двери, укрытой во впадине грунта. На ней висел тяжелый замок с сургучной печатью. Не беда! Зубило было приставлено к дужке замка и после нескольких метких, звучных ударов металла о металл замок поддался. Ударом ноги Зульфикар распахнул дверь.
   Они проскользнули в, казалось бы, бесконечный, мрачный и широкий туннель. Черные резиновые кабели змеились по шероховатой бетонной стене и уходили вдаль. Прикрепленные к потолку неработающие лампы в жестяных коробках поблескивали в слабом свете, проникающем через вход. Слой сырого и затхлого воздуха окутал незваных гостей. Сзади кто-то чихнул и включил фонарик. "Мне нужен источник освещения," Михаил повернулся к Яссиму. "Скажи ему, что мне нужен его светильник." Яссим перевел и фонарик передали Михаилу. "За мной!" громко вскричал тoт и уверенным шагом рванулся вперед. Громко топоча, боевики следовали за ним, пытаясь не отставать. Они миновали закопченные трубопроводы, загадочные пересекающиеся туннели и залитые водой ямы. Коридор, по которому они шли, внезапно сузился и вонючая слизь захлюпала под ногами. С громким всплеском пoтревоженная лягушка выпрыгнула из лужи. Появилась лестница, ведущая вниз. Они спустились на несколько ступеней и пересекли помещение, напоминающее склад. На полках, громоздящихся до потолка, лежало ржавое стрелковое оружие. На крюках вдоль периметра висели огнетушители и темнелo несколько задраенных дверей. Михаил свернул направо и повел группу по бетонному проходу, вдоль которого тянулись жгуты проводов. Пройдя около сорока метров, они подошли к высоким сводчатым воротам, на правой створке, которых был установлен обод с никелированной рукояткой. Замок, по видимости, был сломан. Михаил и бровью не повел. Он знал секреты потаенного лабиринта. Положив обе руки на ржавое колесо, он повернул его. Скрипнув, плита повернулась на скрытых шарнирах, открывая проход. Налетевший порыв ветра заставил всех зажмуриться. Протерев глаза, присутствующие ахнули. От зрелища, представшего перед ними, группа в трепете замерла. Свет их фонариков падал на нижнюю часть огромной ракеты, установленной в вертикальной подземной полости, размер которой невозможно было оценить. Ее длинные стабилизаторы и мощное сопло находились на уровне коридора, где стояли непрошенные гости. "Это Р-36М, советское стратегическое оружие, за свою убойную мощь прозванное "Сатаной", тоном музейного экскурсовода излагал Михаил. "Устройство полностью вооружено и может быть запущено в ближайшее время после небольшого технического обслуживания". Никто не сказал ни слова. Присутствующие были ошеломлены этим зрелищем. С того места, где они находились, было невозможно разглядеть весь корпус ракеты. Шесть белых цифр на ее широкой зеленой стороне обозначали модель и ее серийный номер. Внизу узкий промежуток между бетонным полом и соплом летающего чудовища был набит ржавыми вентиляторами, воздухозаборниками и трубопроводами, предназначенными для отвода токсичных газов и выхлопного пламени. Михаил повернул фонарик вверх. Световое пятно скользнуло по заостренному носу ракеты и уперлось в крышку. Оттуда спускались три металлические лестницы. Они были прикреплены к стенам шахты и отбрасывали длинные решетчатые тени. "Видите эту задвижку?" Рука Михаила указала вверх. "Во времена, когда работало электричество, крышка бункера была моторизована. Теперь нам придется открывать ее вручную". Михаил взобрался по лестнице, держа в руках кувалду. Сгрудившись внизу, боевики щелкали языками и причмокивали, восхищаясь его смелостью. Михаил подтвердил свою репутацию. После нескольких метких ударов задвижка сдвинулась и больше не удерживала крышку. "Выйди наружу и попробуй поднять ее сверху", крикнул Михаил, обращаясь к Яссиму. Затем шутки ради он легонько постучал по стальной обшивке молотком. Устройство вздрогнуло и отозвалось басом. Умопомрачительный звук этот, как церковный набат, заполнил окружающее пространство, его свирепость отдавалась режущей болью в голове и ушах. Даже двигатель, стабилизаторы и боеголовка ракеты вибрировали и резонировали в такт грохоту. Hесколько минут oглушительное эхо висело в воздухе, пока постепенно не угасло, растаяв в глубине подземелья. "Зачем вы это сделали?" крикнул ему Яссим. "Просто так; чтобы разбудить ее ото сна", рассмеялся Михаил. "Ты разве не знаешь, что у ракет есть свой разум?" Он шутливо покачал головой, пригладил пятерней волосы и закурил сигарету. Вскоре до него донесся скрежет стальной крышки и стон металла, который вот-вот сорвут с места. Находясь взаперти, Михаил слышал над своей головой непонятные разговоры на чужом языке и кряхтенье людей, передвигающих тяжесть. Затем заурчал мотор грузовика и, о чудо, крышка чуточку приподнялась. Михаил прищурился от внезапного солнечного света. Щель росла и ширилась, пропуская все больше солнечных лучей. От натуги дрожали толстые прочные тросы. Крышку окончательно подняли и она, покачиваясь, повисла на крюке крана. Улыбающиеся боевики окружили открытый проем. Один из них присел на корточки и, предлагая помощь, потянулся к Михаилу; тот схватился за руку боевика и вылез из шахты. "Меня приняли в Аль-Каиду?" скривившись, подумал он. "Не думаю, что это так. Но в данный момент я один из них. Я тоже Аль-Каида," расстроенно вздохнул он. Яссим наклонился, встал по-собачьи на четвереньки и сунул голову в шахту. "С чего начнем?" спросил он, поведя глазами. "У нас есть ацетиленовая горелка для газосварки," деловито заявил он. "Мы разрежем эту дрянь вдоль и поперёк". "Вы хорошо подготовились", констатировал Михаил. "Но боеголовка разбирается. Для нашей цели не потребуется никаких разрезов, что в любом случае было бы опасно. Сначала нам нужно снять кожух. Видишь эти болты?" "Наваз!" не поворачивая головы, проревел Яссим. B тот же момент, ни секунды не мешкая, к нему бросился худенький иракский юноша; покорно сложив руки на груди и немного согнувшись, он остановился на краю провала в ожидании распоряжений. Яссим заговорщическим взглядом указал на засовы и что-то объяснил по-арабски. Наваз поклонился, всплеснул руками и через короткое время остроконечную верхушку ракеты облепил худощавый, мускулистый народ. В их кулаках блестели никелированные инструменты, их ноги стояли на лестницах, их руки откручивали болты. "Готово! Что дальше, Михаил?" спросил Яссим, когда последний болт был отвинчен и выброшен в пустоту шахты. "Теперь пора поднимать крышку", немного обеспокоенно произнес Михаил. Дурные предчувствия охватили его. Яссим щелкнул пальцами и кивнул оператору крана. Маленькая кабинка, где тот сидел, бешумно повернулась и стальные тросы закачались над носовой частью ракеты. "Как трудолюбивы и эффективны они", встревожился Михаил. "Держу пари, что они добьются своего. Я рад, что Аль- Каида не воюет с моей Родиной." Внезапно острые глаза Михаила заметили движение на опушке леса. Он похолодел. То было совершенно непредвиденное. Двое мужчин, не запутавшись в мотках проволоки, проскользнули через дыру в колючем ограждении и побежали к боевикам. Они были одеты в защитный камуфляж; на их спинах болтались двуствольные охотничьи ружья. Пытаясь привлечь внимание, oни махали руками и кричали, " Остановитесь! Что вы делаете?! Это государственная собственность! Как вы смеете?!" Они приблизились. Уже были видны их раскрасневшиеса негодующие лица. К своему удивлению Михаил узнал в них Олега и Игоря, своих сослуживцев по армии и приятелей по охотничьим экспедициям. Много лет назад, в этом бункере, они вместе ждали фатальный приказ: по команде Кремля начать немедленный ядерный апокалипсис и сжечь континент на другой стороне Земли. К счастью, склеротические кремлевские старцы поумирали, человечество тут же вздохнуло с облегчением и обстановка в мире ненадолго прояснилась. Но то было много лет назад. Сейчас же новоприбывшие вытащили из-за спин крупнокалиберные ружья и нацелились на боевиков. Михаил протянул руку в жесте примирения, но его уже узнали. "Миша!" одновременно воскликнули мужчины, "Какими судьбами! Что ты здесь делаешь? Откуда взялись эти бомжи?" Не делая резких движений, мягкой кошячьей поступью, Михаил приблизился к ним. "Опустите ружья, друзья. Мы выполняем ответственное задание нашего правительства. Вынимаем устаревшую боеголовку. Пожалуйста, не беспокойте нас". "Кто мог отдать такой приказ?" вскипел негодованием Игорь. Он побледнел, стиснул зубы и выше поднял свой ствол. "Вы уничтожаете мощь и славу нашей Родины!" "Мне не разрешено обсуждать с посторонними приказ моего командования!" крикнул в ответ Михаил. Он стоял в вызывающей позе, задрав голову и уперев руки в бока, хотя чувствовал правоту своих бывших товарищей. Ему было очень неловко и он щурил глаза. Все его мышцы напряглись. Он ощущал за своей спиной учащенное дыхание боевиков и слышал их враждебное перешептывание. "Поверьте мне на слово, ребята, и поскорее уходите отсюда," с тяжестью на сердце добавил Михаил. "Нет," угрюмо ответил Олег. "Мы побудем здесь столько, сколько нам нужно и понаблюдаем за вами. Затем мы пожалуемся на вас в ФСБ". Он снова поднял ружье, в этот раз целяcь в Яссима. "ФСБ знает, что правильно, а что нет", мрачно процедив сквозь зубы, согласился Игорь. Он расправил свои могучие плечи, готовясь к бою. Обстановка накалялась. Столкновение, казалось, было неизбежно. "Добро пожаловать, друзья," Яссим смело шагнул вперед. "Мы все братья; разве вы этого не знаете?" Он говорил по-русски с заметным среднеазиатским акцентом, обнажая зубы в притворной улыбке и коверкая русскую речь. "Мир вам; человечеству нужен мир". Яссим покорно опустил голову, прижал правую руку к сердцу, глаза на его потном лице сияли, как пара адских зеленых ламп. "Откуда вы, ребята?" заметив аккцент, слегка вздрогнул обеспокоенный Олег. Ствол его ружья был по-прежнему направлен в лоб Яссима. "Товарищи, вы не узнаете нас? Мы бывшие советские граждане с Кавказа. Не все из нас когда-либо побывали в красавице Москве. Не все из нас говорят по-русски, но все мы патриоты великой советской семьи народов". Боевики столпились вокруг своего предводителя, готовые по первому его знаку перерезать глотки чужакам. Они стояли компактно, как волки в стае, невысокие, настороженные, молчаливые, зловеще сверкая своими черными глазами. "Мы любили наш дорогой Советский Союз так же горячо, как и вы," Яссим плел свою ложь, "но, к сожалению, этого государства больше не существует. Все изменилось, мир изменился, люди изменились, и то, что правильно и неправильно, тоже изменилось". На Олега и Игоря эти сладкие речи, похоже, подействовали. Они расслабились, их кулаки разжались, а ружья вернулись на свои места - за плечи. "Вам не о чем беспокоиться", заключил тираду Яссим. "Мы живем в новой лучшей вселенной". "Насколько я вижу," Олег негодующе тряхнул головой, "вы демонтируете ядерную ракету." "В какой-то степени", подтвердил Яссим. Он напустил на себя уверенный и безмятежный вид. Вытянув руки в сторону, он потянулся и зевнул. "У нас есть разрешение," одутловатое и потное лицо его не выдавало ни малейшего волнение. "Хотели бы вы посетить бункер, чтобы собрать больше информации для вашего отчета?" "Это излишне. Отсюда прекрасно видно, какое безобразие вы совершаете," Игорь кивнул на разрушенную горловину шахты. "Продолжайте работу", повернувшись к своей команде, отрывисто приказал Яссим по-арабски. "Мы должны закончить до захода солнца." Затем Яссим обратился к Олегу и Игорю, "Пожалуйста, не мешайте нам. У нас интенсивная рабочая программа. Ваше правительство дало нам мало времени". Не дождавшись ответа, он кивнул и ушел. Он забрался в кабинку крана, а его боевики вернулись на свои места в горловине шахты. Олег и Игорь уселись на бетонной верхушке бункера и наблюдали издалека. Между тем усилия извлечь смертоносное жало оружия продолжались. С помощью крана кожух, скрывающий боеголовку и двигатель второй ступени, был снят, перенесен в сторону и опущен на траву. Над лугом теперь возвышалась пустая конусообразная оболочка. Cвоей обтекаемой формой отбрасывающей острую тень, oна напоминала еще одну ракету на стартовой площадке. "Теперь мы готовы к извлечению боеголовки", заявил Михаил, чувствуя себя неловко под пристальными взглядами своих бывших однополчан. "Но сначала вам придется отсоединить электропроводку и охладительные трубки внутри". "Покажите как?" потребовал Яссим, которого чуть не разрывало от волнения. Его взгляд был прикован к тому, что находилось под оболочкой ракеты - мешанине металлических и пластиковых частей, колесиков, винтиков, проводов, тумблеров и циферблатов, слитых воедино, образующих непостижимую для непосвященного человека загадку. "Это моя забота. Для этого я здесь", Михаил вскочил на лестницу. В его карманах позвякивали инструменты, которые он одолжил у боевиков. С кошачьей ловкостью Михаил забрался внутрь ракеты. Сквозь переплетение проводов, кабелей, труб и трубочек были видны только его голова и плечи. Руки его были глубоко погружены во внутренности машины. Время тянулось медленно; боевики Аль-Каиды с тревогой наблюдали за неожиданным союзником, работающего на них. "Этот парень понятия не имеет, что мы собираемся делать с боеголовкой", с презрением пробормотал Яссим. "Если бы он знал, он бы упал в обморок. Шейх - гений". Однако он тепло улыбнулся Михаилу, возившемуся в внутренностях ракеты в десяти метрах под ним. Тем временем Михаила занимали другие мысли. "Этот надутый индюк из Ирака не подозревает, что дни его сочтены. Агенты Костылева висят на его хвосте. Его группа обречена. Но виду подавать нельзя. Неизвестно, чем это все закончится. Бывают осечки." Михаил фыркнул, сверкнул глазами и смахнул пот со лба. Усталость овладела им. "Поддаваться нельзя. Надо играть свою роль," напомнил он самому себе. Он повернулся, взглянул снизу вверх на Яссима, расстегнул последнюю пряжку и крикнул: "Готова к взлету!" Наваз и Зульфикар, оказавшиеся над его головой, проворно прикрепили тросы к грузовым крюкам. Михаил вылез из шахты, с удовольствием разогнулся, вытер свои руки ветошью и скомандовал, "Пошла!" Яссим, находившийся в кабинке управления краном, был начеку. Его руки лежали на панели, сжимая черную рукоять. Мотор взревел, стальные тросы натянулись, ракета раскачивалась и стонала, но боеголовка оставалась на месте. "Стоп! Остановитесь!" Михаил махнул рукой. "Я же говорил вам, что у ракеты есть собственное мнение. Она не хочет отдавать свое жало". "В чем дело?" спросил Яссим. Он помрачнел, привстал и топнул ногой. Остальные боевики окружили упрямый механизм в поисках того, что могло задержать выполнение задания. "Там что-то застряло", рассуждал Михаил. "Мне нужны чертежи, чтобы проверить схемы; Возможно, что я упустил из виду некоторые связки". Яссим спрыгнул с грузовика на землю. "Ерунда," отмел возражения он. "Можем ли мы разрезать его горелкой газосварки?" Возбуждение предводителя боевиков росло. Его не волновал хаос, который он оставит после себя в шахте-"стакане", главное для него было доставить боеголовку к месту назначения. Михаил глубокомысленно покачал головой. "Слишком тесно для такой работы и слишком много неудобных деталей, которые нужно перерезать. Верхняя часть рухнет на сварщика." Уже получив оплату, Михаил считал, что несет ответственность перед заказчиками. "А что, если мы взорвем его снизу?" в отчаянии выпалил Яссим. "Это можно сделать с помощью небольшого количества тротила", ответил озадаченный Михаил. "Анвар!" рявкнул Яссим другому боевику на противоположной стороне шахты. "Мне нужна твоя обувь!" Анвар подбежал к своему командиру. "Вам нужны одна или обе туфли, эфенди?" спросил он. Худое и смуглое лицо его приняло плачущее выражение. Яссим вопросительно взглянул на Михаила. "Взрывчатка в ботинках?" Михаил сделал непонимающее лицо. "Сколько там?" "Едва достаточно, чтобы проделать дыру в обшивке самолета", ответил недовольный Яссим. Скрепя сердце, он был вынужден раскрыть тайну. "Мой друг хочет попасть в рай в момент, в который он пожелает. Эта перспектива воодушевляет его". Анвар стоял неподвижно с отсутствующим выражением лица, его руки свободно свисали по бокам. Черные волоски его тонких усиков лоснились, как намыленные телефонные провода. "А что случится с боеголовкой?" Яссим стал осторожен. "Разве она заодно не взорвется?" "Небольшое количество взрывчатки отделит боеголовку от нижней части ракеты, не повредив корпус", пояснил Михаил. "В малом объеме нет достаточной мощности, чтобы фугасные линзы в боеголовке детонировали, поэтому термоядерная реакция в водородной бомбе не запустится. Плутоний находящийся в стальном корпусе, уцелеет и не разлетится на куски, но аппаратный отсек под боеголовкой будет разбит вдребезги". "Мне все равно," Яссим выдавил мрачную улыбку. "Нам понадобятся оба ботинка ", посоветовал Михаил. Он едва мог удержаться от смеха. В первый же день в Ужуре он заметил эту неудобную обувь с толстыми подошвами. "Как этот подросток прошел проверку в аэропорту?" молча негодовал Михаил. Oт возмущения его пальцы сжались в кулаки. "Сними обе туфли", приказал Яссим. "Носки можешь оставить себе," вякнул он с отеческой опекой, видя, как юноша не задумываясь, стягивает с себя, похожие на портянки заношенные покровы. "В Сибири без носков холодно, сынок; ты можешь заболеть пневмонией". Ирония этой внезапной сентиментальной заботливости заставила Михаила задуматься, но прежде чем он спохватился, ботинки Анвара оказались в его руках. Михаил снова нырнул под боеголовку. Он расставил обувь в критических точках, размотал бикфордов шнур и, выбравшись из шахты, выскочил на луг. "Держи тросы слегка натянутыми", порекомендовал он Яссиму, который снова оказался в кабинке крана. "Пусть Анвар зажжет фитиль. У него есть прекрасный шанс проверить свою обувь, не убивая себя". Михаил ободряюще улыбнулся молодому человеку. Яссим перевел. Лицо Анвара посветлело и он гордо чиркнул спичкой. Все боевики и Михаил упали на траву. Треск горящего шнура был громким и длительным. Секунды тянулись-тянулись, и вдруг - Бам! - вспышка красного света, гром, удушливый запах расплавленного пластика и подброшенная в воздух масса обломков. Горячая волна пронеслась над их головами, воздух вздулся гулом, скрежетом покореженного металла, на мгновение заложило уши и опять опустилась тишина. "Кто-нибудь пострадал?" крикнул Михаил. В мгновение ока он понял, что это был успех. Освободившаяся боеголовка покачивалась на тросах. Несколько стальных жил лопнули и скрутились. Окно кабинки треснуло, но выяснилось, что никто не пострадал. Михаил поднялся на ноги и заглянул в шахту. Ракета более не находилась в вертикальном положении. Ее побежденное тело прислонилось к стене "стакана". Кошмарное изделие рук человеческих было обезглавлено злой волей других нечестивых людей; верхняя часть туловища чудовища представляла собой хаос из раздробленных фрагментов техники. Из порванных шлангов капала ядовитая синяя жидкость; искрилась и трещала закороченная электропроводка, свисали оплавленные лохмотья алюминиевых листов. Большая часть структуры обвалилась, оставив лишь погнутые ребра балок, обвисшие силовые кабели и зазубренные куски внутренних перегородок. Голубоватый дымoк змеился, лениво и неторопливо поднимался вверх и полз по лугу, закрывая вид. "Таков позорный конец этой Р-36М", с грустью подумал Михаил. "Столько труда, затрат и энергии ушло на ее создание. Столько вдохновляющей патриотической деятельности с хождениями строем вокруг развернутых красных знамен было вложено в ее идеологию. Столько надежд возлагалось на ужас, который вселит в сердца наших врагов ее неминуемое вторжение в американское небо... И так далее..." Михаил огляделся вокруг. Олег и Игорь, его сослуживцы, в шоке закрыли лица руками. Они медленно встали и побрели к остаткам ракеты. Бедняги едва передвигали ноги; их спины согнулись, их плечи обвисли; они были опустошены; они прятали свою тоску и отчаяние в безмолвном крике разинутых ртов. Боевики же пришли в прекрасное настроение. Впереди их ждала награда. Кран быстро поднял и перенес боеголовку, ее очистили от обломков и упаковали в заранее приготовленный контайнер. Михаилу было плохо и тревожно, и на душе его скребли кошки. "Все ерунда," успокаивал он себе. "Не раскисай. Я должен подчиняться приказам генерала Костылева". Отгоняя сомнения, он тряхнул головой и присоединился к команде, забивающей гвозди в фанерный ящик. Держа молоток в руке, бок о бок с ним усердно трудился Анвар. С энтузиазмом он колотил по фанере, пальцы кровоточили от неточных ударов, гвозди, зажатые в губах, кололи язык. Лицо Анвара сияло, поскольку теперь он знал, насколько мощными оказались его бомбы в подошвах. И Яссим дал ему сотню долларов на покупку новых - и столь же взрывоопасных - заменителей. Он потрогал нагрудный карман, где лежали деньги. На эту сумму он, без сомнения, построит еще пару бомб, спрятанных в обуви! Но это было не все. Ядерная боеголовка, способная уничтожить миллионы неверных, наконец-то становится собственностью их организации! Его губы скривились в благостной усмешке, когда он подумал, как ему повезло стать частью этой великой священной миссии. Анвар вспомнил свои годы в Пакистане. Его научили прокрадываться в толпу в мечети, притворяясь одним из верующих. Он нажимает на кнопку, бомба взрывается, лжемусульмане корчатся от боли в собственной крови, а он, Анвар, попадает в рай! Но появилась более великая миссия. Наивные глаза мечтателя увлажнились. Исполненные животной болью и мукой, они пугали. В его зрачках светилось что-то потустороннее, как будто демон, изнутри управляющий пареньком, заглядывал в земной мир. "Отличная карьера", прошептал в восторге Анвар. "Я бы хотел, чтобы все стали героями, как я". Яссим, наблюдавший за боевиком, подошел к нему. "Ты снова нажрался наркотиков?" спросил он на пуштуне, языке, который Анвар понимал лучше всего. "Где ты их взял?" "Нет, эфенди", в отрицании замахал руками юноша. "Никаких наркотиков. Я просто счастлив". "Проверим." Приблизившись, Яссим обследовал его расширенные зрачки. Они были мутными и в них явно плясали чертики. "Продолжай как раньше. Сегодня у тебя есть шанс попасть в рай". На лице Анвара отразилась неописуемая радость, словно ему подарили вечное блаженство. "Что мне делать, господин?" "Взорви этих неверных," прошептал духовный наставник боевиков. Он кивнул в сторону Олега и Игоря, слоняющихся неподалеку. "Я дам тебе жилет". "К вашим услугам," поклонился Анвар. Яссим засунул руки в кузов грузовика и извлек оттуда зеленую брезентовую безрукавку с четырьмя карманами, в которых находились предметы, напоминающие бруски длиной в 20 см. Он передал жилет Анвару. "Не делай этого здесь", шепотом приказал Яссим. "Замани их в лес". Анвар умело пристегнул жилет к торсу и прикрыл его сверху рубашкой. Теперь паренек выглядел немного толще, чем раньше. "Оставайся здесь и жди," буркнул Ясим и направился к Олегу и Игорю. "Итак, что вы думаете, товарищи?" с убийственной вежливостью спросил он. Приторная улыбка застыла на его лице, "Ваш отчет готов?" "Более-менее", ответил Олег. "Вы преступники. Ваше деяние будет расследовано и виновные привлечены к уголовной ответственности". Он упрятал блокнот в свой внутренний карман. "Сейчас мы уезжаем," возмущенный Игорь потряс кулаком, "но будьте уверены, что через несколько дней вы все будете задержаны правоохранительными органами". Лицо его раскраснелось, он ощетинился и тяжело дышал. "Мы готовы взять на себя всю полагающуюся по закону ответственность", с насмешливой серьезностью заявил Яссим. "Не сомневаюсь, что справедливость восторжествует". Он глубоко поклонился и шаркнул ножкой. Неожиданно потемнело. Внезапный порыв ветра пронесся над тайгой. Зашумели деревья, полетели листья, хмурым серым пологом нависли тучи. Небо стало зловещим. На горизонте среди масс темных облаков засверкали молнии. Издалека доносились раскаты грома. "В ближайшее время может начаться сильный дождь," поделился своим знанием метеорологии Яссим. "Вы уверены, что не промокнете? Не лучше ли подождать в бункере?" "Нам все равно. Мы не сахарные, не растаем", спокойно высказался Олег. "Какой дорогой вы пришли сюда? Разве не этой?" Яссим протянул руку к дыре в проволочном ограждении. "Вчера мы там обнаружили место крушения какого-то летательного аппарата. Это может быть что угодно - остатки спутника, самолета или даже космического корабля пришельцев. Воронка находится неподалеку; метрах в ста от базы. Вы должны проинспектировать ее, описать и включить находки в свой отчет". Олег и Игорь внимательно его слушали. "Я дам вам проводника, он отведет вас туда". Не дожидаясь ответа, Яссим свистнул Анвару. "Не могли бы вы показать этим уважаемым господам место, где упал самолет?" Анвар поспешил выполнить команду. На него нахлынула волна сияющего торжества. Его спина выпрямилась, голова гордо поднялась, плечи расправились - он манил своих жертв идти за собой. Олег и Игорь с каменными лицами последовали за провожатым. Они шли монотонно и неторопливо, в ногу друг с другом, тщательно выбирая темп и экономя силы для предстоящего долгого перехода. Они были похожи на альпинистов, собирающихся подняться на крутую горную вершину. Их плечи сгибались под тяжестью ноши. Перешагивая через обломки, разбросанные на примятой траве, они неторопливо пересекли луг и скрылись в лесу. Яссим перевел колючий взгляд на Михаила. Его настроение изменилось. Теперь ему больше не надо угодничать, заискивать и лебезить. "Мероприятие завершено. Мы возвращаемся в Ужур. Оттуда мы немедленно уезжаем," резко вздернув голову, заявил он. "Мы отвезем этот ящик в Новороссийск и сядем на ожидающий нас грузовой корабль". Он осклабился в предвкушении морского путешествия - месяца ничегонеделания в уютной каюте. Затем он бросил на собеседника злобный взгляд. "Это ваш билет в Пакистан. Там вы получите пять миллионов долларов". Он порылся в кармане и протянул изумленному Михаилу обрывок пустой оберточной бумаги. В этот момент отдаленный взрыв эхом разнесся по лесу.
  
  Глава четвертая.
   "Будь осторожна! Не теряй ее. Вот она снова," прозвучал нежный девичий голос. Мерцающая точка почти не двигалась по темно-зеленому фону. Чтобы заметить ее крохотное перемещение, нужно было несколько минут не отрывать от экрана глаз. Лишь цифры на дисплее, отслеживающие координаты точки, постоянно обновлялись, показывая продвижение объекта по земной поверхности. "Следует отрегулировать настройку; возможно, прием будет лучше," неуверенно предположила другая женская особа, обладательница особенно приятного голоса. Нежная рука ее с ухоженными ногтями коснулась переключателя. "Нет, опять не помогает. Мы теряем изображение. Сигнал затухает." Две молодые женщины вглядывались в экран. Просторная удобная комната с высоким потолком, заполненная консолями и мониторами, была центром управления тайными разведывательными операциями США. В комнате было множество дисплеев и подслушивающих устройств, позволяющих сотрудникам Департамента науки и технологий ЦРУ отслеживать интересующие объекты. Зона спутникового просмотра, где находились женщины, принимала передачи с высотной орбиты над Землей. Там роилось множество искуственных тел, выведенных на стационарную орбиту за последние пятьдесят лет. "Давайте спросим у начальства", предложила одна из женщин и нажала на кнопку интеркома. Ждать пришлось недолго. В комнату вошла высокая дама средних лет, одетая в неброский деловой костюм. Она была атлетически сложена, уверена в себе и двигалась с плавностью танцовщицы. "Объект исчезает, миссис Гибсон", сообщили растерянные девушки за пультом. Сдерживая дыхания, они наклонились в своих креслах вперед, на их хорошеньких лицах запечатлелась тревога. Бренда Гибсон - "Миссис Гибсон" для всех, кто ниже ее рангом, хотя мистера Гибсона никто никогда в глаза не видел, - мгновенно проанализировала данные. Ничто не ускользнуло от ее взгляда. "Потому что объект находится в серой зоне", сообщила она девушкам. "Сигнал никуда не пропал. Через пять секунд прием улучшиться. Объект приближается к другому спутнику, который по той же орбите следует за первым, но расстояние между ними составляет примерно восемнадцать минут. Эта цепочка обеспечивает бесперебойную связь и непрерывное наблюдение". Три женщины молча смотрели на экран, пока точка не обозначилась на зеленом фоне. Когда все успокоилось и объект снова заблистал ярким, ровным светом, руководительница сообщила, "У нас изменения в сегодняшнем расписании". Ее подчиненные превратились во внимание. "Сегодня в 10 часов утра мы собираемся проинформировать некоторых наших уважаемых гостей об операции "Ядерное оружие", оповестила она. "Вы готовы?" "Работа выполнена час назад", ответила одна из девушек. "Все данные обработаны, классифицированы и отслежены". Острые глаза Мс. Гибсон просматривали длинные страницы, густо заполненные цифрами и графиками, струившимися из принтера. Она склонилась над столом, делая пометки на полях. "Отлично, Шерил", улыбнулась Гибсон. "Я всегда была высокого мнения о вас". Радостная улыбка озарила уставшее лицо девушки. "Я собирала информацию вместе с Нэнси, мэм", Шерил указала на коллегу, сидевшую рядом с ней. Нэнси, миниатюрная брюнетка лет двадцати пяти, покраснела и с улыбкой подтвердила, "Да, мы много работали". Гибсон ободряюще улыбнулась и обратилась к блондинке. "Нэнси, когда у вас будет минутка, не могли бы вы экспортировать файлы на сервер конференц-зала?" "Конечно, миссис Гибсон", ответила та и ее проворные пальчики застучали по клавиатуре. "Файлы отправлены", сообщила она минутой позже. "Спасибо", ответила миссис Гибсон и, завидев в зале двух мужчин, повернулась навстречу вошедшим.
   Черные деловые костюмы, белые рубашки, неяркие галстуки и начищенные ботинки делали их неотличимыми от других чиновников Вашингтона. Было очевидно, что они являлись завсегдатаями этого места. Их работа зависела от сбора данных и анализа наиболее актуальных разведывательных вопросов. На основе собранной информации принимались ответственные решения. Действия, вытекавшие из этих решений, не всегда вызывали одобрение большинства, но такова была природа трудного мира, в котором жили и действовали эти люди. По сути, это были "тираннозавры" контрразведки. Проработав в агентстве с юных лет, они потеряли счет тайным войнам, в которых участвовали. Победы и поражения, битвы и перемирия были запечатлены в седине на их висках, в морщинах под глазами, на их умудренных опытом усталых лицах; однако количество побед было гораздо выше, чем поражений. Они с честью выходили из каждого глобального кризиса, войны или мирового переворота, и их вклад всегда был быстрым, безжалостным и незаменимым. Теперь, во времена новой угрозы родине, они предотвратили множество террористических атак, неустанно защищая свою страну, которая часто не осознавала, насколько она была обязана героическим мужчинам и женщинам агентства - их самоотверженности, смекалке и мужеству. Ни один из этих мужчин не имел выдающейся внешности; на самом деле они выглядели довольно заурядно, просто и скучно, но именно это и было их целью - оставаться безликими, незаметными и сливаться в толпе. Оба были титулованными, награжденными офицерами, но ношение униформы раскрыло бы их маскировку и могло привести к нежелательным последствиям. Их мудрость, талант, знания и прозорливость сияли лишь в узком кругу коллег. Чтобы скрыть свои имена, они всегда называли себя "Мистер Х" и "Мистер Y".
   "Доброе утро, Бренда", приветствовали вошедшие сегодняшнюю распорядительницу совещания. "Доброе утро, господа", ответила она с улыбкой. "У нас все готово". Мс. Гибсон жестом предложила следовать за ней. Прямой и широкий коридор привел их в безлюдный зал, где свет был приглушен и царила тишина. Группа заняла свои привычные места в креслах, симметрично расставленных вдоль длинной консоли. Перед каждым располагался микрофон на гибкой стойке и клавишная панель. На противоположной стене на больших экранах отображались гигапиксельные панорамы различных участков земной поверхности. Проектор был включен и на дисплее появился предмет их волнений и забот - фосфоресцирующая точка, - пульсирующая и медленно ползующая на юг, иногда превращающаяся в тускло светящееся объемное пятно. Затем на экране возник контур географической карты, в левом верхнем углу указывающий координаты интересующего объекта. "Груз все еще в пути", проинформировала Гибсон. "Мы отслеживаем его уже пять недель". "Имейте в виду, господа," предупредил Мр. Х. "Боеголовка вот-вот завершит свое морское путешествие и будет переправлена на берег. Чтобы не потерять ее, мы вынуждены задействовать весь персонал наших станций в том регионе мира". X повернулся к Y, "Довожу до вашего сведения, что Бренда руководит этим проектом с самого начала". Левой рукой Х подпер подбородок, а пальцами правой задумчиво постучал по столу. "Вот как!" рассмеялся Y. "Теперь я знаю, что мы в надежных руках". Его худощавое тщательно выбритое лицо было немного угрюмым, но зоркие глаза светились добротой, "Я работаю с Брендой восемь лет, и ее вклад всегда был неоценим". Мс. Гибсон ответила на комплимент вежливым кивком. "Мы стремимся достичь совершенства", молвила она с легкой тревогой, которая не осталась незамеченной. Y повернул свое долговязое тело в кресле. "Когда это началось?" "Бренда, не могли бы вы проинформировать мистера Y о том, что происходит?" спросил Х. Миссис Гибсон настроила микрофон, глубоко вдохнула, набрав в легкие побольше воздуха, и приступила, "Два месяца назад ФСБ Российской Федерации обратилась к ЦРУ с предложением начать совместную операцию". "Прошу прощения. Кто несет ответственность с российской стороны?" Y прервал ее. Миссис Гибсон порылась в стопке бумаг перед собой и вытащила то, что ей было нужно. "Генерал Андрей Костылев", коверкая слова, прочитала она. "Труднопроизносимое имя", извинилась дама. Когда Y услышал имя русского генерала, его брови высоко взлетели, а губы плотно сжались, однако он быстро восстановил самообладание и призвал Бренду продолжать. "ФСБ обнаружила подозрительную активность," четко артикулируя слова докладывала Мс. Гибсон, "вокруг одной из ракетных баз в Южной Сибири. Этот подземный комплекс недалеко от города Ужур изначально был построен для размещения УР-100, а затем был переоборудован для размещения более совершенного вооружения." Она сделала паузу и отпила пару глотков воды из стакана. "Из-за финансовых трудностей после распада Советского Союза," продолжала она, "на базе нет личного состава и вооружение пришло в упадок. Объект кишит ракетами с ядерными боеголовками, особенно Р-36М, способными достичь континентальной части Соединенных Штатов за тридцать пять минут". "Сколько времени потребуется, чтобы подготовить ракеты к запуску?" спросил Y. "Мы пока не знаем. Но у нас есть возможность это выяснить", ответил Х. Он вопросительно взглянул на своего коллегу. Глаза того были полузакрыты и лицо его не выражало никаких эмоций. "Пожалуйста, продолжайте, Бренда", поторопил ее Мр. Х. Сделав глоток воды, Мс. Гибсон вернула стакан на консоль и привела новые факты, "ФСБ нам сообщила, что боевики Аль-Каиды наняли безработного военного, бывшего офицера Советской армии и попросили его демонтировать ядерную боеголовку с целью дальнейшей отправки в Пакистан. Однако тот человек уведомил власти и вместе они начали двойную игру. Тем не менее месяц назад террористы контрабандой сумели вывезти боеголовку из России и погрузить на транспортное судно". "Итак, в Сибири внезапно появилась Аль-Каида", легким кивком головы подтвердил Y. "Они играют по-крупному", заявил Х, не обращаясь ни к кому в отдельности. "Бандиты рыщут по миру в поисках радиоактивных материалов". Он взглянул на Y, который по-прежнему сидел в кресле с отсутствующим видом. Немного обеспокоенный Х повысил голос, "Независимые государства бывшего Советского Союза являются прекрасными сырьевыми источниками для достижения подобных целей". Y не проявил особого интереса к этому заявлению. Его большая голова наклонилась вниз, а взгляд был направлен в сторону. Очевидно, что его сознание было поглощено какими-то важными, еще невысказанными мыслями. Не замечая этого, Мс. Гибсон возобновила свой доклад. "ФСБ обратилось к нам за помощью в отслеживании движения боеголовки. Они считают, что арестовать горстку боевиков Аль-Каиды прямо на месте будет нерационально. Они думают о более крупной рыбе, которая возможно обитает в Пакистане, Афганистане или Иране. Вот почему ФСБ необходимо наше сотрудничество". Миссис Гибсон взглянула на X и Y; ее презентация была завершена. Воцарилось долгое молчание. Глаза присутствующих были прикованы к пульсирующему изображению боеголовки, находящейся в океане к югу от массивного полуострова. На лицах разведчиков читались озабоченность и рвение. Годы совместной работы сплотили их. Они стали единой командой, созданной для решения сложнейших проблем. Сейчас в минуту новой опасности благополучие и судьбы миллионов человеческих существ зависели от их смекалки, интуиции и воли. Эти замечательные люди не имели права ошибиться. "В этом случае русские правы", произнес Y после паузы. "Я вижу большой потенциал в предлагаемом предприятии". "Cогласен", оживился Х. На его усталом лице появилась улыбка. "Каково ваше мнение, Бренда?" "Эта операция может приблизить нас к верхушке Аль-Каиды. В переоборудовании боеголовки под нужды террористов будут задействованы многие видные командиры. Мы могли бы выявить их всех и полностью уничтожить организацию." "Меня беспокоит следующий вопрос: как долго мы сможем отслеживать плутоний в боеголовке?" осведомился Y. Он выглядел очень заинтересованным. "Наши спутники имеют сетки высокого разрешения и улавливают излучение радиоактивного материала. Пока боеголовка цела, мы можем наблюдать ее со спутника на низкой орбите. Но в худшем случае, если террористы разберут боеголовку на куски, нам потребуются агенты на местах с измерительными приборами в руках". "Да, боеголовка, разобранная на части, может разлететься в тысяче направлений", согласился Х. "Этого нельзя допустить."
  "Сейчас грузовое судно проходит через Ормузский пролив. Мы предполагаем, что оно направляется в Карачи", Гибсон направила лазерную указку на экран, где раскинулись очертания береговой линии Аравийского полуострова. Ее гости глубоко задумались. Мр. Х плотно сжал губы и сплел пальцы, Мр. Y потирал подбородок. Взгляды всех были прикованы к загадочной зеленой точке. Наконец Y прервал затянувшееся молчание. "Мы не позволим плутонию попасть в руки террористов", заверил он. "Наша подводная лодка следует за вражеским кораблем". Он выпрямился в кресле и поднял голову; нахмуренные брови и морщины на лбу придавали его лицу озабоченный вид. "В дополнении ко всему нам понадобится надежная связь между DS&T и нашими сухопутными силами в Пакистане - если они действительно направляются в Пакистан. Вы назначили команду?" спросил он, устремив взгляд на Х. "Да. Это отряд быстрого реагирования. Бойцов можно легко перебросить в любую точку южноазиатского региона". "Не могли бы вы рассказать подробнее о команде?" Y откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы за головой. Х сгреб в сторону бумаги, уселся поудобнее и поставил локти на стол. "Отряд состоит из десяти агентов. Все имеют большой опыт и подготовку. Все знают местные обычаи и говорят на местных языках". "Этих людей необходимо снабдить лучшим оборудованием для наблюдения, включая счетчики Гейгера", высказал свое мнение Y. "Другого шанса у нас не будет". Он сосредоточенно прищурился, читая длинный список шпионского снаряжения, появившийся на экране. Его густые брови задумчиво сошлись на переносице, а лоб прорезали глубокие морщины. Затем он добавил, "Мы не можем просто установить жучки в корпусе боеголовки и отойти в сторону, надеясь на сбор информации. Устройства легко найдут и операция окажется под угрозой". "У меня есть еще одна свежая идея," подал голос Х. "Мы можем использовать новую технологию, которая позволит нам отслеживать разговоры всех подозреваемых на их телефонах и в ближайших окрестностях. Технология работает путем удаленного внедрения в их мобильники программного обеспечения для перехвата". Услышав предложение, Y тихо рассмеялся. "Абсолютно! Я как раз собирался это предложить. Нам необходимо вооружить наших агентов портативными радиоприемниками. Мы могли бы удаленно внедрить программы в целевые устройства, но сначала агенты должны идентифицировать лиц, заинтересованных в боеголовке, а также номера их телефонов". "Если у них есть номера телефонов, вообще", поправила коллегу Мс. Гибсон. "У Бин Ладена нет телефона. Поэтому мы не можем его поймать". Она неодобрительно покачала головой. Опять наступила тишина, в то время как взгляды присутствующих были сосредоточены на зловещей точке пульсирующей на экране. Ее координаты заметно сдвинулись к востоку. Смерть неуклонно приближалась. "Кто отвечает за попытку взлома телефонов террористов?" спросил Y. "Том Донован, наш лучший агент," с гордостью сообщил Х. "Том - ветеран ЦРУ. Помимо своих шпионских навыков, Мр. Донован в совершенстве владеет арабским, урду и русским языками". "Как в предстоящей операции Мр. Донован мог бы использовать свой русский?" Y наморщил свой лоб. "На грузовом судне находится агент ФСБ, который говорит только по-русски", объяснил X. "Именно он с самого начала имеет дело с террористами. Его зовут Михаил Белов. Он на нашей стороне, или, по крайней мере, ему очень хорошо заплатили за то, чтобы он был на нашей стороне. У него есть инструкции, которые мы - хм - сгенерировали, чтобы не сказать "сфальсифицировали", - сотрудничать с нами. Он может даже не подозревать, что является двойным агентом". "Что еще мы знаем о Белове?" спросил Y. "Почему Аль-Каиде все еще нужен этот человек?" "Белов - отставной майор Ракетных войск СССР, инженер-ядерщик, участник испытательных полетов межконтинентальных ракет. Если бы он не был нужен Аль-Каиде, его давно бы выбросили за борт где-нибудь в Эгейском море. Он им очень нужен, так же, как и нам". "Террористы хотят использовать его знания", молвила Мс. Гибсон. "Без него они не смогут добиться успеха". "Друзья, боюсь, что вы правы", ответил Y после паузы. Все заметили тревогу в его голосе. "Будем надеяться, что у террористов ничего не получится. Если пойдет не так, как мы ожидаем, мы просто спрячем Белова в безопасном месте. Ах, да если предположить, что мы его найдем, когда oн нам понадобится!" Старый разведчик всплеснул руками и надолго замолчал.
  
  Глава пятая
   Месяц спустя, семь тысяч миль оттуда, на Среднем Востоке выдался душный и знойный день. Терпкий пряный воздух, насыщенный ароматом соли и гниющих водорослей пьянил и кружил головы. В розовом закатном небе стаи чаек парили над зелеными пенистыми волнами Аравийского моря. Пыхтя и задыхаясь, стуча изношенной машиной, ржавое грузовое судно приближалось к порту Карачи. Название "Халиф" было написано на арабском и английском языках на его борту. По традиции посудина огласила свое прибытие хриплым звуком гудка, аккуратно обогнула маяк, стоявший на крутом склоне, и вошла в гавань. Короткая корабельная труба извергала клубы сероватого дыма, временами окутававшие свежевыстиранное белье, развешанное на веревке, и человека в широком белом халате-сорочке и шароварах, который, опираясь на перила, одиноко стоял наверху. Несколько портовых рабочих заметили прибытие ободранного судна и его разношерстную мусульманскую команду, молящуюся на корме, но тут же отвели глаза, поглощенные своим усердным трудом. Им было не до того. Их пустые желудки требовали пищи, которую следовало заработать. Грузовое судно бросило якорь у Восточной пристани, спустило длинный шаткий веревочный трап и замерло, как привидение, ни единой живой души на его деревянных палубах. Прошло несколько часов, небо посерело и начал накрапывать мелкий дождь, когда портовый инспектор вместе с таможенником поднялись на борт судна. Бородатый шкипер в атласном тюрбане радушно встретил гостей, предложив изысканный кофе и свежеиспеченные печенья. Все корабельные документы оказались в полном порядке, прибывшие товары не нарушали правил импорта, а налоги полностью уплачены. Чиновники немного задержались в камбузе, угощаясь ароматным кофе, а затем, выполнив свои обязанности и допив из своих чашек последние капли незабываемого капучино, ушли восвояси. Прошло еще несколько часов и наступила темнота; с моря задул легкий ветерoк, освежая мегаполис после палящего жаркого дня. В порт доносились отчетливые звуки городской жизни. К зазываниям муэдзинов присоединилось непрерывное гудение клаксонов такси, а над огромной гаванью гремели заунывные мелодии бхангра. В близлежащих торговых кварталах ослепительно сияли рекламы, неоновые вывески и уличные фонари. Нескончаемый автомобильный затор еле двигался по бульвару Замзама и толпы изумленных туристов, слоняющихся на тротуарах, легко обгоняли беспомощное скопление пойманных в ловушку транспортных средств. Красноватое сияние городских огней поблескивало на пыльной консоли и высвечивалось на металлическом полу капитанского мостика, темного и пустoго в этот час. Морское путешествие завершилось; руль, органы управления и компас бездействовали, больше ничто не беспокоило экипаж. Матросы пировали в столовой, но пассажиры в своих каютах были настороже, поджидая посетителей. Человек, одетый в белый халат-сорочку и шаровары, осторожно отворил дверь в рубку. Он шагнул к смотровому окну, обойдя капитанское кресло и неопрятный квадратный стол, на котором стояли немытые кофейные чашки, блюдца, грязные тарелки и валялись хлебные крошки. Долго и неподвижно дежурил он у иллюминатора, скрестив на груди руки и настороженно вглядываясь в полумрак, пока не заметил, как двое мужчин прокрались по слабо освещенному трапу и вошли на корабль.
   Загорелый Яссим встретил своих товарищей по Аль-Каиде с распростертыми объятиями. Двое усатых здоровенных мужчин в традиционных мусульманских одеждах обняли эфенди и прикоснулись щекой к щеке. Однако обычного эмоционального всплеска не последовало; вновь прибывшие были сдержанны и затеяли вежливую светскую беседу с пятью боевиками, которые, казалось, были безразличны к их прибытию. После сердечного рукопожатия с Михаилом, который, как и остальные, был облачен в широкую арабскую одежду, Абдулла и Махмуд передали ему через Яссима, что братья рады видеть в своих рядах такого доблестного боевого офицера. "Какие братья? Почему я в их рядах?" про себя недоумевал Михаил, но решил не спрашивать. Махмуд с симпатией разглядывал Михаила. Пакистанец вспоминал свои два года обучения в Московской военной академии, дружелюбных советских инструкторов и звание командира пехотного батальона, которое он получил во время учебы. "Добро пожаловать," произнес Махмуд по-русски с сильным акцентом. "В нашей стране вы никогда не почувствуете опасности. Вы обретете счастье. Я знаю, что вы останетесь здесь до конца вашей жизни". Михаил чуть не подавился. "У меня жена и дочь в Сибири". Он отрицательно покачал головой. "Ааа," Махмуд цокнул языком. "Одна жена и ребенок - это ничто. Если бы вы жили здесь, у вас был бы гарем; еще три жены и десятеро детей," Абдулла подошел ближе. "Вы стали бы как мы. В нашей стране полигамия не является преступлением, но приносит пользу обществу. Закон чтит и охраняет восточных женщин. Полигамия делает их драгоценными и желанными. Это общепринятый образ жизни". Пытливым взглядом он осмотрел Михаила с головы до ног. "Вы уже надели правильную одежду. Еще один шаг и вы в раю". Абдулла поднял руки и повернулся к Яссиму. "Сколько у тебя сейчас жен?" спросил он иракца. "Всего одна," пробормотал Яссим с оттенком меланхолии в голосе. "Одной жены более чем достаточно. Она сводит меня с ума." Он тяжело вздохнул, закатил глаза и пошевелил пальцами. "Я уже скучаю по дому", уныло добавил он. "Я тоже," признался Михаил. "Я также знаю, что моя жена ни с кем меня не поделит. Она избила бы всех гаремских жен раскаленной чугунной сковородой и выгнала бы их прочь!" Он усмехнулся, но в глазах его застыла грусть. Яссим перевел сказанное членам своей команды. Не все рассмеялись; некоторые обеспокоенно взглянули на русского. "Женщины - большие собственницы", философски прокомментировал Махмуд. Щеки его зарделись и он взволнованно задышал. Никто не обратил внимания на невольное проявление его подспудных чувств. Яссим оставался мрачным, а безмятежный Абдулла смахнул с бровей набежавшие капельки пота. За стальной перегородкой галдели пирующие в столовой матросы, здесь же царила полная тишина. "Что нового в Пакистане?" невинно спросил Михаил. "Не так уж и много", поднял на него глаза Махмуд. "Наш Пакистан всегда тихий и сонный." Он разочарованно махнул рукой. "Но мы здесь, чтобы разбудить его!" Поняв, что сболтнул лишнего Махмуд тут же замолчал. Остальные заговорщики украдкой переглянулись. Они надулись, засопели и их лица стали непроницаемыми. Подождав немного, Яссим повернул тяжелую дверь и по длинной винтовой лестнице повел посетителей вниз. До Михаила и боевиков, оставшихся в вестибюле, доносился громкий топот их ног. Еще раз Михаил окинул сосредоточенным взглядом захламленный вестибюль. В углах и закоулках валялся бумажный мусор. Снизу до него долетал тихий плеск волн, бьющихся o корпус. Равнодушные ко всему боевики сидели на полу, прислонившись спинами к переборке. Их головы наклонились, а отяжелевшие веки закрылись сами собой. Их сморил сон. "Куда пропали гости?" с тревогой подумал Михаил. Он сделал несколько шагов по лестнице, ведущей вниз и прислушался. Голоса Яссима и его друзей отдавались эхом от металлических стен. "Это здесь!" воскликнул Яссим и, громко шагая, повел своих духовных братьев вдоль трюма корабля, туда, где под ящиками с резиновой обувью, фарфоровыми тарелками, шелковыми тканями, глазурованными чашками, солнцезащитными очками и другим полезным хламом таилась гибель всему живому. Эти двое пришли, чтобы активизировать эту смерть и швырнуть человечество в новый ад. Обыкновенная взрывчатка могла бы убить и покалечить лишь сотни мирных жителей в день; для Аль-Каиды это не представляло значительного интереса. Осама бин Ладен жаждал большего.
   На рассвете толпа рабочих появилась на причале и, получив разрешающую команду, заполонила палубу "Халифа". Хотя большинство из них были тощими и исхудалыми существами, они легко и умело выполняли тяжелую физическую работу. Трудящиеся суетились с поразительной скоростью; с мастерством перенося тюки, поднимая тяжелые ящики и перемещая волоком громоздкие материалы. Крышка люка над грузовым отсеком была сдвинута и тросы, предназначенные для зацепки грузов, опущены вниз. Упакованные коробки одна за другой вынимались из трюма и бережно складывались на причале для дальнейшей транспортировки по железной дороге. Михаил и Яссим наблюдали за заключительным этапом морского путешествия. С верхней палубы открывался прекрасный вид. Бледно-голубое небо грозило еще одним знойным днем. Утомленный жарой город простирался в дымке с востока на запад. Тут и там сквозь заросли мангровых деревьев проглядывали верхние этажи и крыши городских новостроек. На юге лазурные воды Аравийского моря колыхались и дрожали в лучах восходящего солнца. Беспощадное светило похлеще огня палило кожу Михаила, обжигая его непривычное белое тело. Подмышки и спина сибиряка уже лоснились от пота. Однако холодный озноб насквозь прошиб его и мурашки побежали вдоль позвоночника, когда кран поднял над кораблем знакомый ему большой деревянный ящик. Михаил мгновенно узнал написанные кириллицей неровные строчки на его боку. Контейнер был поднят над "Халифом" и мягко опущен на причал. Вилочный погрузчик быстро уложил боеголовку в ожидающий грузовик, на дверях которого была надпись "Пенджабская птицеводческая компания". "Радиоактивный материал увозят," Михаил повернул обеспокоенное лицо к партнеру. "Кто-нибудь знает, куда?" Яссим проигнорировал вопрос. Надувшись от важности, он вытянул руку вперед. В этот момент он напоминал бронзовую статую героя, украшающую городскую площадь и вдохновляющую нацию следовать его славному пути. Прищуренные глаза Яссима уставились на отъезжающую машину. За рулем сидел Махмуд. Абдулла занимал пассажирское место. Ему было удобно в просторной кабине среди множества кнопок и рычагов. Правой рукой он махнул на прощанье. Широкие кровожадные тигриные улыбки парочки друзей выражали радость и предвкушаемую триумфальную победу. Только после того, как грузовик с грохотом скрылся из виду, Яссим шевельнулся. Иллюзия героя исчезла, он опять стал простым смертным. Его волосатая рука опустилась и тяжко легла на плечо Михаила. "Я держу свое слово", заявил он. "Вы получите свои пять миллионов долларов, но только после того, как доставленный товар пройдет проверку". "Проверку чего?" лицо Михаила перекосилось от злости и залилось пунцовой краской. "Когда ты приехал ко мне в Ужур, ты не сомневался, что это настоящая водородная бомба!" Михаил терял терпение. Нос его сморщился, губы выпятились, казалось, что он готов был сплюнуть от отвращения. "Это верно." Яссим шумно выдохнул и драматически закатил глаза. "Но я не один и не все решаю. Другие люди должны удостовериться и проверить покупку. Они платят, а не я. Деньги после проверки," упрямо повторил Яссим. Михаил в отчаянии покачал головой. "Также имейте ввиду, что оплата придет не так быстро", скорчив серьезную мину, добавил злодей. "Нам могут понадобиться ваш опыт и знания, чтобы разобрать боеголовку на части". Он равнодушно наблюдал за отрицательной реакцией Михаила на это новое требование. Русского всего передернуло, первоначальное недоумение сменилось гримасой безысходного ужаса. "Вы не вернетесь домой, не закончив работу", беспощадно давил Яссим. От ярости глаза Михаила расширились и блеснули безумным огнем. "Какую работу?!" почти закричал он. "Ты получил товар и не собираешься платить?!" Он сунул расписку Яссиму под нос. То была страничка, вырванная из школьной тетрадки, заполненная Яссимом и заверенная подписями на урду трех других боевиков. "Документ" был составлен и подписан, когда их грузовое судно пересекало Средиземное море и направлялось к Суэцу. В тот момент, три недели назад, Михаил боролся с сильным желанием рассмеяться над этим бесполезным куском бумаги. Он не предполагал, что ему когда-либо придется полагаться на эту филькину грамоту. "Что это?!" горячился он. "Бесполезная цидулька?!" "Вы можете обратиться в суд и там предъявить это письменное свидетельство. В Карачи полно юристов. Объясните им, что вы продали и за какую цену. Добро пожаловать в наши края!" Яссим сделал шаг назад и подмигнул группе боевиков, на корточках подкравшихся к Михаилу. В мгновение ока они навалились на противника. Зульфикар крутил ему руки, Кадир сел на шею, а двое других держали русского за ноги. Яссим наклонился над Михаилом и защелкнул на его запястьях наручники. "Отведите его в изолятор", приказал он и прошел к капитанскому мостику. Необходимо было позвонить шейху и сообщить актуальную информацию. Яссим гордился собой и предвидел славное будущее.
  
  Глава шестая
   С крыши высотного здания с видом на порт и деловой район Карачи, Том Донован с тревогой наблюдал в телескоп схватку на палубе сухогруза "Халиф", пришвартованного у Восточной пристани. Том сидел на пластиковом стуле в палатке, изолирующей его от палящего солнца. Его невысокое, сильное тело легко помещалось в кондиционированном пространстве с матрасом, переносным туалетом, холодильником и полками, заставленными электронным оборудованием. Блестящая антенна указывала на стационарный спутник. Палатка служила ему домом в течение двух дней с тех пор, как "Халиф" пришвартовался в Карачи. С высоты птичьего полета, где находился Том, ему, как на ладони, были видны события, развернувшиеся на борту корабля, когда пять человек напали на одного. Мужчина в центре - жертва нападения - вначале освободился, отбиваясь от нападавших руками и ногами, но затем споткнулся и упал. Человек лежал совершенно неподвижно, в то время как остальные пятеро избивали его кулаками и ногами. На голову жертвы накинули черный колпак и утащили внутрь. "Похоже, что у мистера Белова большие неприятности", сказал Том никому конкретно, т.к. вокруг него никого и не было. Он поднялся со стула, зевая, потягиваясь и разминая свои затекшие мышцы. "Не понимаю, почему они с ним так поступили. Белов это ценный актив Аль-Каиды". Том считал, что довольно хорошо знает знаменитую террористическую организацию. Он специализировался на этой группе с 1993 года, восемь лет после того, как присоединился к ЦРУ. Он посещал курсы по международному терроризму и допрашивал захваченных комбатантов. Он сражался с талибами в Афганистане и Пакистане, очищая горные районы от банд. Учитывая его глубокие знания региона, руководители ЦРУ выбрали Тома Донавана руководителем этой операции. Десять агентов Тома были разбросаны по всей стране. Трое из них наблюдали за "Халифом" и территорией пристани, пятеро следовали за грузовиком, увозящим боеголовку, а двое других ждали в Пешаваре, который являлся воротами к мрачным снеговым хребтам Гиндукуша, где сотни фанатиков со всего мира тренировались на высокогорных базах, накапливая силы, экспертизу и тонны оружия, готовясь к грядущему Армагеддону, который Аль-Каеда мечтала развязать на земле. "Мне нельзя забывать, что инструкция запрещает нашим агентам приближаться к кораблю", напоминал себе Том. "Я не могу освободить нашего русского партнера. Однако всегда есть обходные пути. Я позвоню в полицию и попробую их разыграть. Посмотрим, что произойдет. С Беловым должно быть все в порядке. По крайне мере, так я надеюсь." Том набрал номер городской службы экстренной помощи. Клерк взял трубку после первого звонка. "Говорит Мустафа Латиф. Я оператор склада на Восточном причале. Я хотел бы сообщить о нападении на моряка на борту грузового судна "Халиф"". Том говорил на идеальном урду, акцентируя его гнусавым акцентом, путем сжимания кончика своего носа двумя пальцами, трюк, которому он научился в детстве. "Да, я видел драку буквально минуту назад. Пятеро избили одного. Да. На верхней палубе корабля. Грузовое судно "Халиф". Пришвартовано у Восточной пристани," повторил Том бестолковому оператору, а затем повесил трубку, когда тот спросил у него номер телефона. Затем нажав несколько кнопок на своем радиопередатчике, Том набрал номер каждого из своих агентов, находящихся в районе порта, предупреждая их о предстоящем прибытии полиции. События развивались с молниеносной быстротой. Вскоре на причале возле грузового судна остановились две полицейские машины с нарисованными на дверях белыми полумесяцами. По трапу поднялись восемь констебелей в чалмах и с автоматами в руках. Двое других направились к складскому зданию, очевидно, в поисках "Мустафы Латифа". "Это ничего не изменит, если они не найдут Мустафу", усмехнулся Том. Он беспрерывно вел наблюдения и его правый глаз оставался прижатым к окуляру телескопа. "Главное, что они намереваются спасти Михаила." Надев миниатюрные наушники, Том настроился на частоту полицейского радиоканала и, когда услышал, что в лазарете "Халифа" обнаружен нелегальный иммигрант, говорящий только по-русски, то понял, что это Михаил. Командир отряда затребовал переводчика. Этот запрос был отклонен. Его начальник приказал ему доставить россиянина в центральное полицейское управление для надлежащего расследования, допросить капитана корабля о предполагаемом безбилетном пассажире, записать имена всех членов экипажа и пассажиров, а также, что немаловажно, найти свидетеля по имени Мустафа Латиф. Далее события развивались по привычной схеме. Два констебля вывели Михаила с корабля и усадили на заднее сиденье первой машины. Голова задержанного была опущена, гутра отсутствовала, а руки были скованы за спиной. Как ни всматривался Том, но в телескоп он не заметил ни царапин, ни синяков на лице своего подопечного, тот выглядел целым и невредимым. Первая патрульная машина уехала, а вторая осталась на месте. Полиция продолжала расследование. От ее хватки было трудно избавиться. "Терпение, Михаил," вслух подбадривал Том попавшего в беду партнера. "Происходящее служит твоим интересам, но ты еще этого не понимаешь". Том коснулся клавишей телефона. "Привет, Аджаб", обратился он по-английски к одному из своих агентов на пристани. "Ты это видел?" и на минуту замолчал. "Они неучтиво обошлись с нашим другом. Не думаю, что руководство Аль-Каиды намеревалось причинить ему вред; скорее всего это выходка зарвавшихся подчиненных. Полицейские сейчас везут мистера Белова в Главное управление полиции". Пока Аджаб докладывал обстановку, Том взглянул на часы, просчитывая свои варианты. Лицо его постепенно вытягивалось, а глаза округлялись. "Действительно, полиция никогда не спешит и никуда не торопится," разочарованно буркнул он. "Достаточно. Всем объявляю пятичасовой перерыв. Утром мне может понадобиться ваша помощь. Оставляю Белова на ваше попечение. Моя миссия в Карачи заканчивается и я отправляюсь на север, чтобы присоединиться к нашим ребятам, преследующим грузовик. Вы знаете, как связаться со мной. Желаю всем приятного отдыха." Том закончил разговор и плюхнулся на матрас, надеясь немного вздремнуть перед следующим испытанием. В течение следующих нескольких часов в палатке не произошло ничего примечательного. Индикаторы электронных гаджетов неустанно светились зеленым, время от времени загадочно мигала сигнализация; холодильник тихо гудел, охлаждая свое вкусное, питательное содержимое, а кондиционер дул непрерывный поток холодного воздуха. Снаружи пекло солнце, жара стояла невыносимая, интенсивность уличного шума не ослабевала, но светило начало опускаться к горизонту. Где-то ближе к вечеру отдых Тома был нарушен жужжанием телефона. Он вскочил, прочитав дисплей идентификатора вызывающего абонента. "Привет, Аджаб. Как дела?" Том сидел молча, слушая своего коллегу. "Власти собираются депортировать его на следующей неделе?" переспросил он. "Это плохо. Белов нужен нам здесь. Можем ли мы срочно сделать ему въездную визу в Пакистан? У него должен быть при себе паспорт." Он продолжал внимательно слушать. "Ах, вот как! Только пустые карманы. Прихвостни Яссима давно уничтожили его документы". В этот момент другая линия связи начала пищать, мигать и требовать внимания Тома. "У меня срочный звонок, дружище", сказал он Аджабу. "Подождите секунду... Привет, Шакир, с вами все в порядке?" Том приветствовал своего агента в Пешаваре. Некоторое время он слушал Шакира, затем глаза его округлились. "Вы уверены, что это так?" с сомнением переспросил он. "Удивительно. Это меняет наши планы". Салфеткой он вытер лоб. "Спасибо за информацию. Это действительно полезно. Очень благодарен. Буду на связи," заключил Том и вернулся к Аджабу. "У нас есть серьезные изменения. Нашим агентам удалось установить жучки на мобильные телефоны двух боевиков Аль-Каиды. Теперь мы знаем, чего хотят их вожди. Руководство Аль-Каиды с нетерпением ждет прибытия боеголовки и вместе с ней инженера-ядерщика Белова. У них грандиозные планы. Но они очень расстроены тем, что Михаил под стражей в полиции. Они не хотят, чтобы его отправили обратно в Россию, потому что он нужен им в Варизистане. Они злятся на какого-то "Яссима", Том разразился смехом. "Это, должно быть, один из тех парней на "Халифе". Это наверное, кодла, которую я видел на палубе," Том снова засмеялся. "Но главное то, что у Аль-Каиды есть свои люди в центральном полицейском управлении и теперь они многое знают. Михаила планируют похитить по дороге в международный аэропорт, где его должны посадить на самолет, улетающий в Москву. В таком случае Аль-Каида его никогда больше не увидит". Том сделал паузу, давая собеседнику время усвоить новость. "И так, что вы думаете? Есть ли у нас какие-нибудь возможности?" Он внимательно выслушал Аджаба и, когда тот закончил, немедленно одобрил его инициативу, "Отличная идея. Вы гений, доктор. У вас в самом деле остались старые связи в этом здании?" Он сделал паузу в ожидании ответа. "Хорошо, даю вам разрешение. Пароль к Белову -...", Том произнес несколько фраз по - русски, которые Аджаб записал на пленку. "Удачи. Поговорим позже." Том завершил дистанционное общение и начал собирать свои вещи. Ему предстояло долгое и трудное путешествие на север.
  
  Глава седьмая
   Михаил был мрачен и зол. Все, что могло пойти не так, пошло не так. Он не только был заперт в кутузке, нo и застрял в чужой стране за тысячи миль от дома. У него не было ни денег, ни документов, ни знания местного языка. С отвращением он разместился на жесткой пластиковой койке в одиночной камере полицейского управления г. Карачи. Его обувь вместе с личными вещами была отобрана при оформлении в тюрьму и сейчас босые ноги его касались гладкого бетонного пола. Всего двадцать минут назад его допрашивал худощавый темнокожий следователь. Михаил не раскрыл ни своего настоящего имени, ни цели своего путешествия. Он попросил о встрече с должностным лицом Российской Федерации и его заверили, что кто-то из консульства придет сегодня или на следующий день. Следователь задавал ему через переводчика, невысокого лысого черноволосого толстяка, массу вопросов о достопримечательностях Москвы и Петербурга, о туристических поездках и о многом другом, не имеющем никакого отношения к делу Михаила. "Куда он клонит?" думал арестованный, неохотно отвечая на вопросы. "Что этому плюгавому сыщику от меня надо? Это какая-то подковырка или что-то другое?" Cквозь зубы Михаил цедил скупые ответы. В конце концов лед был сломан, он проникся доверием и энтузиазмом и все внимание сосредоточил на описании красот своей родины. "Приезжайте к нам зимой в Сибирь, ребята", ревел он совершенно медвежьим голосом. "Вы увидите северные сияния, заснеженную тайгу, замерзшие озера и реки. Я возьму вас обоих на охоту. Однако..." Михаил кивнул на легкую хлопчатобумажную рубашку, закрывающую худое индийское тело следователя. "В Сибири вам понадобится одежда потяжелее", почесав в затылке, сообщил он своим загипнотизированным слушателям. "Не беда. Когда вы приедете, я подарю каждому из вас медвежью шубу и настоящую зимнюю обувь". Михаил радостно хлопнул ладонью по краю стула, представляя себя на охоте среди заснеженных елей и кедров. В его мечтах следователь и переводчик, оба в объемистых шубах и валенках, шли рядом с ним по скрипящему снегу, целясь из ружей в лосей. Клубы пара заволакивали лица гостей, а задубевшие носы их побелели. Серебристый иней осыпался на них с вершин деревьев. Михаил закончил свою опьяняющую речь и сделал паузу. "Ничего удивительного," с достоинством ответил следователь. "У нас в Пакистане весьма разнообразная природа: от раскаленных пустынь до вечных ледников и высочайших горных хребтов в мире". Его тонкие руки перекладывали бумаги в папке, а глаза были опущены. "Нам очень жаль, но у вас не будет возможности увидеть великолепие нашей страны. Чтобы насладиться очарованием Пакистана," его губы сложились в тонкую, извиняющуюся улыбку, "вам следовало бы приехать с визой и соответствующими документами. Ненавижу это говорить, но через три дня вас депортируют. Мы надеемся, что у вас останутся хорошие воспоминания о вашем пребывании в Карачи". На этом их разговор закончился: следователь что-то нацарапал на листке бумаги, сунул ее в дело и вызвал охрану. Несколько минут спустя Михаила вернули в камеру.
   Время тянулось час за часом, истощая терпение заключенного. В глубокой тишине его темницы даже самый слабый звук - отдаленное восклицание, позвякивание ключей, шорох осторожных шагов - вызывал у него дрожь и пульсировал в ушах. Любой самый незначительный шум представлял собой загадочное событие, требующее немедленного объяснения, поскольку изоляция сыграла с его разумом злую шутку. Стиснув зубы, он пытался отвлечься. Мысли Михаила вернулись к семье, которая была так далеко от него. Он вспомнил поспешное прощание, грустное лицо Глаши, ее немного грустные, завораживающие глаза и слезы их ребенка. "Возвращайся скорее, папа," шептала Катя. "Возвращайся скорее, дорогой," вторила заплаканная жена. "Не беспокойтесь обо мне", бодро отвечал он. "Я выкован из железа. Я всегда побеждаю." То было шесть недель назад. С тех пор он не подавал о себе никаких вестей. Михаил опустил голову и закрыл глаза. "У меня нет возможности сообщить семье, где я", терзался он. "Конечно, будучи депортированным я скоро вернусь домой, но миссия не будет выполнена..." Вежливый стук в дверь прервал его горькие мысли. "Кто будет спрашивать у задержанного разрешения войти в его камеру?" недоуменно посмотрел он на вход, ожидая дальнейшего. Массивная дверь медленно повернулась, впустив высокого человека лет тридцати, склонного к полноте, но тем не менее сильного и подтянутого. Его тонкие ухоженные усики, характерные черты лица и слегка загорелая кожа наводили на мысль, что он уроженец здешних мест. Голову он нес высоко и с достоинством, и волосы цвета воронова крыла были зачесаны назад. Выражение его лица было непроницаемо пустым, а на губах застыла легкая полуулыбка. Что-то в том, как держался вошедший, подсказывало вдумчивому наблюдателю, что он был искателем приключений и профессиональным смельчаком. Он был одет в безупречную форму младшего инспектора полиции. Мужчина устремил свои хитрые черные глазки на Михаила, поклонился, ухмыльнулся и произнес что-то, чего тот не мог понять. Михаил неуклюже согнулся в ответ и промычал, "Не понимаю". Человек уселся на кровати рядом с Михаилом и открыл ноутбук. Он нажал на кнопку и какое чудо! Компьютер громко и четко произнес по-русски: "Моя сестра больше не курит по средам". Уверенный и праздничный голос далекой родины ошеломлял и был неуместен и фальшив в этом чужестранном заточении. Прижимая потные ладони к скользкому краю кровати, потрясенный Михаил таращился на светящийся темносиний планшет. "Что происходит? Что за чушь он несет?" Между тем незнакомец взирал на Михаила своими немигающими ястребиными глазами. В его взгляде не было человеческого тепла, только холод и тяжелое ожидание. Bнезапно до Михаила дошло, что от него требуется, и он выпалил отзыв к паролю генерала Костылева: "Потому что по пятницам она кушает омлет!" Мужчина кивнул, громко запыхтел и пробормотал что-то непонятное; его пальцы запорхали над клавиатурой. "Кто вы, товарищ?" осторожно спросил Михаил. Мужчина перестал печатать и на экране образовалась строчка по-русски, "Я ваш контакт с ЦРУ. Я не могу назвать свое имя. Можете называть меня Ловкий Парень". Машина продолжала говорить, а мужчина продолжал возиться с клавиатурой. Время от времени его глаза пронзали Михаила, как бы проверяя, что он в курсе дел. "Как вы себя чувствуете?" спросил компьютер. Михаил поначалу хотел выложить начистоту, что у него все болит и саднит, и от тоски по дому он того гляди сломается, но вместо этого он высоко поднял голову и произнес, "Я в полном порядке". "Что о вас знает следователь?" "Я ничего ему о себе не сказал. Он даже не знает моего имени". Ловкий Парень прочитал на экране переведенные ответы Михаила и возобновил расспросы. "Вы готовы продолжить свою миссию?" Михаил кивнул и расправил плечи. "Вы очень нужны Аль-Каиде. Они предотвратят вашу депортацию в Россию. Аль-Каида знает, когда и кто повезет вас в аэропорт. Они похитят вас в пути, где-то за городом, устроив засаду на полицейскую машину. Это может быть очень драматично, со стрельбой и кровью, но вам не причинят вреда. Вы слишком дороги для них. Эти ребята в отчаянии и охранники могут пострадать. Ожидайте крайностей". Ловкий Парень задумчиво оглядел Михаила. "Это продолжение вашего задания по проникновению в ряды террористов", сказал он через компьютер. "Как будет угодно судьбе," пробормотал Михаил, отводя глаза в сторону. Отчаяние волной нахлынуло на него. "Могу ли я дать знать своей жене?" "Никаких проблем." Солнечная улыбка внезапно появилась на лице Ловкого Парня. Он повернулся и положил компьютер на колени Михаилу. "Сообщите машине номер телефона вашей супруги". Михаил, не веря в происходящее, начал произносить цифры, восхищаясь, как каждое произнесенное им слово воспроизводится на красочном дисплее. Его сердце сильно забилось, когда соединение было установлено и он услышал длинные гудки. Так продолжалось полминуты. Внезапно сигналы оборвались и кто-то взял трубку. "Да," сказал уставший женский голос. "Кто это? Говорите. Я вас не слышу". Облако сладких воспоминаний нахлынуло на Михаила; он узнал голос своей супруги. "Глаша, это я!" взревел он от радости. "У вас все хорошо?!" "Ой, Миша, это ты?! Где ты, дорогой?" "Я в Пакистане, в подземной тюрьме, но не волнуйся! Со мной все в порядке!" Ловкий Парень, следивший через наушники за разговором, выглядел удивленным и раздраженным, и покачав головой, дал Михаилу знак попридержать язык. "Тебе очень плохо?" испуганным голосом спросила жена. "Что ты там опять натворил?" Михаил опомнился и быстро взял себя в руки. "Я не сделал ничего плохого, но мои документы украли," сохраняя спокойствие, сообщил он. "Чиновники разберутся и вскоре отпустят меня. Как поживает наша дочь?" "Катя в порядке. Она каждый день спрашивает - где папа? Мы очень скучаем по тебе. Когда ты вернешься к нам, Миша?" "Через месяц", выпалил наугад Михаил и в этот момент услышал сухой щелчок. Связь оборвалась. "Что случилось?" забеспокоился Михаил. Обеими руками он схватил компьютер и поднял его над головой в поисках неисправности. Ловкий Парень выхватил свою собственность из его объятий и молниеносно напечатал несколько слов. "Поломка на линии", невозмутимо заявил он. "Позже мы дадим вам возможность поговорить с семьей еще раз." Погруженный в себя, Михаил так и не услышал ответ. Он страдал. Он сидел тихо, не озираясь по сторонам, и глядел в стену прямо перед собой. Его поникшая голова была полна мыслей о Глаше и Кате. "Интересно, сколько сейчас времени в Сибири?" прошептал он. "В Ужуре на два часа позже", ответил Ловкий Парень через компьютер. Михаила охватила мучительная ностальгия. Воспоминания о прошлом наводнили его. Он всхлипнул, но тут же спохватился и не позволил себе раскисать. Ему пришел на ум приказ генерала Костылева. Упрямо тряхнув головой, Михаил отрывисто спросил, "Какие мои обязанности?" Ловкий Парень вздохнул с облегчением. Его губы растянулись в приветливой улыбке. Он оторвал свои пальцы от клавиатуры, потянулся, восторженно хлопнул в ладони и снова начал печатать. Приняв сосредоточенный вид, он ничего не хотел замечать. Когда он остановился и скрестил руки на груди, компьютер сказал женским голосом, "Михаил, после того, как Аль-Каида похитит вас, вы остаетесь один. Вам придется полагаться только на себя". Михаил почувствовал, как проницательные глазки собеседника ощупывают его лицо, ища признаки отпора или возражения. Но Михаил только улыбнулся. С такой поддержкой, как ЦРУ, ему было все нипочем. По видимости Ловкий Парень не обнаружил ничего сомнительного. Он ободряюще улыбнулся, когда устройство произнесло, "Мы даем вам гаджет, который техники Аль-Каиды обнаружить не cмогут. Это позволит нам в ЦРУ точно определять ваше местоположение каждую минуту. Кроме того, через этот прибор вы будете получать наши инструкции". Из своего кармана Ловкий Парень достал полупрозрачную коробку с маленьким розовым конусом внутри и протянул ее Михаилу. "Это миниатюрное пассивное устройство слежения со встроенной системой односторонней связи. Если бы мы дали вам двустороннюю систему, они бы быстро ее нашли, и это стало бы вашим концом". Михаил даже и бровью не повел. Спокойный, необщительный, уверенный в себе и внешне невозмутимый, oн продолжал слушать. На лице его застыло выражение превосходства. Теперь, когда он знал, что его семья в безопасности, все остальное было второстепенным. Между тем, компьютер не умолкал. "Этот гаджет отражает спутниковый луч. Он сохраняет полную тишину, пока не появляется радиосигнал". Следуя указанию Ловкого Парня Михаил двумя пальцами вставил конус в правое ухо. Тот протянул ему карманное зеркальце. Михаил повернул голову, чтобы поймать отражение конуса. Устройство было незаметно. "Давайте проверим, как аппарат действует." Посетитель поднялся, отошел в дальний угол и повернулся к нему спиной. "Это говорит Ловкий Парень," Михаил услышал его голос с поразительной ясностью. "Держите аппарат при себе все время. Батареи радиоприемника хватит на семьдесят дней. Протирайте наушник и гаджет в мыльном растворе раз в неделю, в тот момент, когда вас никто не видит. Желаю удачи. У вас все настроено. Вы не будете одиноки. Если хотите, мы даже можем передавать ваши любимые мелодии. Какую музыку вы предпочитаете?" Он хрипло рассмеялся и протянул ему на прощание обе руки; Михаил сделал то же самое. Они обнялись. "С вами все будет в порядке, партнер," сказал Аджаб по-английски, зная, что Михаил его не понимает. "Мы им покажем кузькину мать, Ловкий Парень", сказал Михаил по-русски, зная, что без компьютера связной ЦРУ понятия не имеет, о чем он говорит. Посетитель ушел, стальная дверь захлопнулась и мир перед глазами заключенного окончательно померк. Михаил снова остался один, его энтузиазм быстро улетучился. Погруженный в печаль, он задавался вопросом, что его ждет?
  
  Глава восьмая
   Наступил день депортации. Закованный в наручники Михаил был зажат между двумя констеблями на заднем сиденье патрульной машины. Впереди сидели старший констебль и водитель. Седан выкатился на Чандригар-роад, широкий длинный проспект, ведущий через финансовый округ, и направился на север вдоль ряда монументальных построек в традициях лучшей европейской архитектуры. Михаил изловчился и сумел обернуться, чтобы взглянуть на серое здание полицейского управления; инстинктивный ритуал освобождаемых заключенных. Его компаньоны грубо схватили его за голову и не позволили ему многое увидеть. Толстокожий Михаил вернулся в исходное положение, сосредоточив внимание на задачах предстоящего дня. Утреннее солнце ярко светило на суматоху ревущего города: переполненные автобусы пробирающиеся по оживленным улицам; такси, велосипеды, мотоциклы и рикши, ловко проскакивающие между ними и смуглолицые толпы в белом, марширующие по тротуарам. Зажиточные горожане, сидя под тентами, пили чай и перекусывали свежеиспеченными "паратхами"; некоторым, превознемогая шум, удавалось болтать или читать газеты. Со своих стульев они свысока посматривали на тех, кому не повезло и кто не смог присоединиться к ним. Дым, гомон, шум и вонь далеко разносились по окрестностям, но никого не тревожили. Люди улыбались сквозь грохот, чад и какофонию автомобильных гудков; рискуя здоровьем, они игнорировали пешеходные переходы и перебегали дорогу перед близко идущим транспортом.
   Маршрут до аэропорта был извилистым и сложным. Три полосы улицы с односторонним движением были забиты автомобилями, припаркованными по обеим сторонам, в результате чего для движения оставалась только центральная полоса. Любопытные пешеходы, заметив неповторимые русые волосы и голубые глаза Михаила, присаживались на корточках на обочине и глазели на их седан, пока было возможно. На отрезке шоссе, проходившее через Гулистан-э-Джаухар, район среднего класса, находящийся в пяти километрах от международного аэропорта Каид-и-Азам, перед ними появилось живописно разукрашенное такси с номерным знаком г. Карачи. Это был красивый и ухоженный автомобиль. Его полировка была настолько хороша, что в ней можно было, как в зеркале, бриться. На его желтых сторонах были нарисованы орнаменты из цветов и бисера. Таксист не давал патрульной машине обогнать себя, всегда оставаясь в той же полосе, близко к их переднему бамперу. Это было похоже на детскую игру, но после того, как они проехали полицейский пост, такси внезапно, взвизгнув тормозами, остановилось. Водитель их седана нажал на педали, но было поздно. Полицейская машина врезалась в заднюю часть такси. Михаил услышал громкий удар, смешанный со скрежетом рвущейся стали; его и остальных пассажиров швырнуло вперед, их головы стукнулись о крышу. Сквозь затуманенное болью зрение он увидел четырех нападавших. Из автоматических винтовок они стреляли в машину. Пули пробивали корпус седана, дырявили грузные тела умирающих констеблей и разбивали стекла, которые лопались и разлетались, поражая все вокруг острыми ранящими осколками. Михаил почувствовал приступ тошноты и прикрыл лицо, глубже уткнувшись в подушку сиденья. Сильным рывком дверь распахнулась; мертвого констебля, сидевшего на сиденье рядом с Михаилом, вытащили на тротуар и ударили по шее ногой. Бандит с шарфом, обернутым вокруг головы, просунул внутрь свою длинную руку и потянул Михаила за воротник рубашки. Однако Михаил не двинулся с места. Бандит прокричал что-то на своем гортанном диалекте и потянул Михаила сильнее. Во второй раз Михаил повиновался. Он неуклюже вышел со скованными руками, наступая на струящуюся по тротуару кровь. Двое боевиков окружили его и потащили к белому автомобилю, ожидавшему на обочине. Боковым зрением Михаил разглядел изуродованную патрульную машину и окровавленные тела полицейских. Старший констебль, прижавшись головой к лобовому стеклу, застыл над приборной панелью с пустыми, широко открытыми глазами, как будто удивляясь, куда его подопечный отлучается без официального разрешения полиции. Михаила насильно затолкали в белый автомобиль на мягкое и широкое заднее сиденье. Напористые, но молчаливые бандиты разместились вокруг, водитель нажал на газ, мотор взревел и они помчались на север, оставив позади себя кипящий хаос. Проезжающие автомобилисты сбавляли скорость, осторожно объезжая искареженные, дымящиеся груды стали, резины и стекла. Некоторые припарковывались на обочине дороги, разглядывая мертвых констеблей и текущую кровь. Далеко на юге завыла полицейская сирена. После получасовой сумасшедшей гонки седан с Михаилом свернул с шоссе на боковой проселок, который через пятнадцать минут привел их в трущобы с глинобитными хижинами и бесконечными кирпичными заборами. Поселок кишел нищими, заполонившими улицу. Водитель непрерывно сигналил, медленно и упорно пробиваясь сквозь толпу, иногда подталкивая людей передним бампером. Они неохотно расступались. У зажиточного особняка, огороженного дощатым забором, где согласно вывеске, торговали шинами и автозапчастями, белый седан свернул во двор и остановился. Полдюжины курящих и плюющихся изможденных мужчин сидели на корточках на голой коричневой земле. Остекленевшими глазами они безучастно наблюдали за вновь прибывшими. Бандиты вывели Михаила и, распахнув входную дверь в здание, поторопили его внутрь, ни на секунду не выпуская из рук своего оружия. Они пробежали через большой длинный зал, где лязгающие, стучащие и ревущие машины вибрировали и вращались, залитые светом ярких флуоресцентных ламп. Множество молодых женщин трудились за столами, расставленными в ряд, пошивая и кроя разноцветные одежды. Никто не поднял головы, чтобы взглянуть на незнакомцев. Десятком гигантских шагов Михаил и его похитители пересекли мастерскую и выбежали в другой двор, образованный четырехугольником двухэтажных зданий. Пустые катушки, пряди ниток и обрывки тканей усеивали замусоренную глиняную землю. Посреди этой враждебной территории, среди зловония гниющего мусора, пролитой смазки и паленой резины прогревал двигатель черный фургон. Через открытые задние дверцы Михаил разглядел темное, замкнутое пространство. Ему вежливо помогли залезть, подтолкнули внутрь и опустили на удобный, пружинный диван. Cтальные наручники на запястьях были сняты и заменены мягкими пластиковыми стяжками. Михаил пошевелил суставами и с облегчением вздохнул. В этот момент двигатель загремел, дверцы захлопнулись и фургон пришел в движение. Выехав со двора и оказавшись на улице, один из похитителей нахлобучил на голову Михаила черный колпак, чуть не задушив арестованного, когда тот попытался увернуться. Лишившись зрения, Михаил теперь мог полагаться только на свой слух. Ткань колпака, где был его рот, быстро намокла, вскоре став влажной и липкой, раздражая его. Губы его тряслись, а тело ныло от каждого толчка на ухабистой дороге. Путешествие началось.
   Они находились в пути уже более двух дней и двух ночей, останавливаясь только затем, чтобы заправить бензобак, купить продукты, освежить горло напитками и справить нужду. На каждой остановке Михаил надеялся, что это последняя, но каждый раз хозяева звали его обратно в заточение. Из черноты своего капюшона в течение целых сорока восьми часов он не слышал ничего, кроме звуков автомобильного радио и громких разговоров пассажиров фургона на неизвестном ему языке. Его обостренный слух в конце концов научился различать слово "шейх", произносимое боевиками с почтением, но все остальное звучало для него ничем другим, как длинной серией клокочущих и отхаркивающих звуков. Раз в день через спрятанный в ухе радиоприемник он получал от своих американских друзей полуминутные сводки о своем положении на планете. Иногда они даже передавали русские оперы, которые Михаилу не очень нравились, но он не желал упустить ни одного развлечения в период своих невзгод. Он потерял счет времени. Он ненадолго засыпал и ему снились кошмары, внезапные толчки автомашины будили его; его усталое тело сильно болело и ему казалось, что он умирает; он галлюцинировал, забывая, почему он здесь и зачем; он проклинал свою жалкую жизнь.
   Но поскольку все в этом мире имеет конец, подошло к концу и его путешествие. Фургон остановился в последний раз и недоумевающего Михаила, выгрузили на глинистое дорожное полотно, как доставленный в пункт назначения багаж. Его капюшон был снят и руки освобождены. Наконец он cмог размять отекшие мышцы своего тела. С удовольствием Михаил потянулся и оглядел круг вселенной, в который забросила его судьба. В безоблачном голубом небе блистало полуденное солнце. Kрасноватые громады скал окружали его. Далекие обледеневшие хребты протянулись на горизонте. Ветры дули над иx острыми вершинами, неся снежную пыль, но воздух в долине был безмятежен и чист. Широкий ручей струился из расщелины в граните. Его воды бурлили и пенились, обрываясь с большой высоты на утесы, где клубилось тонкое облачко брызг. Водопад впадал в пруд, окруженный деревьями и валунами, разбросанными по голым бурым склонам. Фургон, который доставил Михаила, уже давно уехал и сейчас подпрыгивал вдалеке на другой стороне долины, пробираясь по извилистой, ухабистой дороге и оставляя за собой серый шлейф пыли. Михаил поднял голову. Над ним на склоне холма стоял глинобитный дом с растрескавшимися стенами. Входная дверь была приглашающе открыта, словно око молчаливого наблюдателя, давно присматривающего за ним. Согнувшись в три погибели, Михаил начал подъем по крутому склону по направлению к загадочному строению. Eго oтвыкшие от ходьбы ноги разъезжались, ступни подворачивались, но он добрался до двери и постучал в деревянную обшивку. Не дождавшись ответа, Михаил вошел. Внутри было душно, тесно и полутемно, что резко контрастировало с оставшимися за порогом безграничными просторами и праздничной яркостью нетронутой природы. Он разглядел пустую, скудно меблированную комнату с толстым ковром на полу, наваленными вдоль стен декоративными подушками, резным деревянным сундуком на четырех ножках и стоящий в углу шестиугольный столик с медным подносом и набором стаканов. Сделав пару шагов, Михаил остановился посреди помещения, руки его висели по бокам, взгляд устремлен на горы, которые были видны через маленькое незастекленное окно. "Ассалам алейкум". Михаил услышал позади себя скрипучий голос. Он повернулся. Через боковую дверь в комнату вошли двое мужчин. "Добро пожаловать", перевел на русский один из них, невысокий человек в длинной белой дишдаше. "Здравствуйте," сухо ответил Михаил. "Я доктор Ахмад". Ему поклонился худощавый старик с седым бородатым лицом. Он был одет в сальвар-камиз цвета лежалой горчицы и в шапку-пакол. "Я начальник этой территории", добавил он, сверля Михаила своими черными острыми глазами. "Я - Михаил Белов", подыграл ему Михаил и, наклонив голову и разведя руками, исполнил великолепный поклон, который он видел в старом фильме о турках-османах, завоевавших южную часть Европы в пятнадцатом веке. "Чувствуйте себя как дома, друг." Старик сделал широкий приглашающий жест рукой и, не торопясь, уселся на подушку. Переводчик расположился рядом с хозяином и теперь оба смотрели на Михаила. Михаил, привалившись спиной к противоположной стене, сполз вниз на ковер и вытянул усталые ноги. "Спасибо за то, что проделали такой долгий путь, чтобы навестить нас". Доктор Ахмад сдвинул ладони вместе и наклонил голову. Михаил заметил, что его левая рука сгибалась медленнее правой, и он не мог легко ею двигать. В ответ Михаил широко и беззаботно улыбнулся, желая показать, что готов сделать все возможное, чтобы угодить таким хорошим людям, как хозяин и его домочадцы. Oпухшие запястья гостя горели от наручников, но на боль он не обращал внимания. Доктор Ахмад хлопнул в ладоши и слуга, понурого вида, изнуренный человек средних лет, принес большой поднос, на котором стояли кувшин, блюдо с шашлыками и стопка лепешек - чапати. Доктор Ахмад наполнил стакан Михаила и пододвинул к нему тарелку, наполненную кубиками жареного мяса и горкой сочных, ярких лепешек. "Пожалуйста, ешьте и пейте", призвал он. "Мы ваши друзья. Мы приносим извинения за причиненные вам неудобства, но мы щедры и ваша помощь будет вознаграждена". Михаилу не надо было повторять. Он насыщался так, что за ушами трещало, запивая обильное угощение козьим молоком из узорчатого медного стакана. Все трое молча жевали и глотали, не отрывая глаз от своих тарелок. "Мы высоко ценим вашу помощь в доставке нам водородной бомбы", прервал затянувшуюся паузу доктор Ахмад. "Теперь нам необходимо ее разобрать. На нашей электростанции радиоактивное содержимое бомбы будет вырабатывать электричество". Доктор Ахмад пригубил свой напиток и тихонько пробормотал, "Электростанция находится там". Его рука сделала неопределенный жест, указывая куда-то наружу. "У нас есть иранские инженеры, которые нам помогают, но они не знакомы с советской конструкцией электронных замков безопасности. Им лучше удается промышленное производство обогащенного урана. Мы рассчитываем на вас". Изогнувшись в раболепном поклоне, Михаил продемонстрировал свою готовность сотрудничать с таким добрым и гостеприимным хозяином. Затем, проглотив последний кусок шашлыка, застрявший в горле, он выпрямился и верноподанно уставился на лукавого старика. "В любой момент," веско произнес он, смахнув хлебные крошки с губ. "Я осознаю серьезность ситуации. Защитные электронные замки очень важны. Вот потому боеголовка не взорвалась, несмотря на долгий и трудный путь. Я знаю, как снять замки," заявил он со всем рвением, на которое был способен и энергично хлопнул ладонью по своей коленке. "Отлично", кивнул хозяин. "Мы отправим вас в лабораторию. Это недалеко отсюда". "Всегда рад помочь людям, желающим переоборудовать оружие в мирных целях. Перекуем мечи на орала, так сказать!"зареготал Михаил. Его губы растянулись в радостной улыбке, а глаза весело прищурились. Но ненадолго. Внезапно его прошиб холодный пот. Он узнал этого человека! Похитители Михаила называли его "Шейх", и этот титул ему очень подходил. По журнальным и газетным фотографиям Михаил узнал эту знаменитую личность. Он наслаждался гостеприимством Осамы бин Ладена! Его сердце съежилось и внутренности застыли от страха. Вот куда его привела судьба! Сможет ли он выбраться отсюда живым? "Ваше путешествие было утомительным?" вполголоса спросил Осама, не замечая смятения своего гостя. "Совсем нет. Поездка была познавательной. Я никогда не путешествовал на корабле и никогда не посещал столь отдаленные места. Я многому научился," скорчив льстивую мину, сказал Михаил подхалимским голосом, хотя весь дрожал. "Знание - сила." Шейх назидательно поднял палец, пережевывая лепешку, обмакнутую в сливочное масло. Появился слуга. Он быстро и бесшумно доставил новый поднос, нагруженный конфетами и кувшином с зеленым чаем; поклонился и поставил свою ношу на ковер. Осама налил чашку чая и протянул ее Михаилу. "Какие у вас были отношения с нашими служащими? Вы подружились?" Шейх проницательно взглянул на Михаила. Колдовские бусинки его глаз, острые и пытливые, глубоко проникали в сознание собеседника. "Они были отличной командой", солгал Михаил. "Я слышал, что руководитель нашей группы Яссим огорчил вас. Пожалуйста, примите мoи извинения за его поведение. Его больше нет. Мы утилизировали его". "Что это значит? Не понимаю." Это было новостью для Михаила. "Теперь для всех нас Яссим навеки герой; мученик войны с неверными. Месть за кровь отца - святое дело, а убийство невинных людей - подлый, тяжкий грех. Мы приказали ему взорвать самого себя на контрольно-пропускном пункте в Багдаде", строго пояснил Осама, лакомясь кусочками печенья с шоколадом. "Двое военнослужащих были убиты и еще двое получили ранения. Это было в вечерних телевизионных новостях на прошлой неделе". Михаил содрогнулся и едва сохранил самообладание. "Мы знаем, что у вас была договоренность с Яссимом, которую он не выполнил. Вы получите пять миллионов долларов США, которые мы вам должны. Мы приготовили для вас наличные, полученные прямо из сейфа банка. Мы никогда не откладываем". Шейх прокашлялся, потер указательным пальцем подбородок и добавил, "Вы вернетесь домой богатым человеком". "Hадеюсь", пожимая плечами, скромничал Михаил. "Но я помогаю вам не из-за денег. Меня вдохновляет идея приобщить ваш народ к современной цивилизации". "Да, конечно, они отчаянно нуждаются в электроэнергии, чтобы заряжать свои телевизоры, радиоприемники и сушилки для волос", усмехнулся хозяин. "Горцы наверняка погибли бы без подобной роскоши". Осама отвел глаза в сторону и негромко спросил, "Вы надолго к нам пожаловали?" Михаил мгновенно понял, что от ответа на этот вопрос будет зависеть его судьба. Противный холодок пробежал по всем его жилам. Он напрягся в поисках лучших мыслей и, наконец, рявкнул что было сил, "Пока весь радиоактивный материал в бомбе не будет утилизирован и в каждом ауле не появится электричествo!" Михаил с энтузиазмом выкинул руку вперед. По правде говоря, он не верил в свое актерское мастерство, но надеялся, что зловещий старик воспримет его притворство за чистую монету. Осама пристально разглядывал своего гостя, не зная, верить ему или нет. Он задумчиво намотал на указательный палец прядь своей седой бороды. Его глаза закрылись, а переводчик рядом с ним повернул голову к хозяину и замер, превратившись в слух. Михаил украдкой осмотрелся, ожидая, что будет дальше. Между тем медленно тянулись часы, в помещении потемнело, за окном наступила ночь и слуга зажег керосиновую лампу. Время шло, но никто не двигался. Где-то далеко, в наружной тьме, среди неясных силуэтов громадных черных скал, во мраке бездонных ущелий дико завыл зверь. Сорвавшаяся с вершин лавина камней сотрясла все вокруг. Ветер пронесся по комнате и заколебалось пламя. Шейх пришел в себя. Он хлопнул в ладоши и что-то прошептал своему слуге. Трое подростков в традиционных белых одеждах и тюрбанах робко ступили внутрь. Первый нес брезентовую банковскую сумку с арабскими буквами. Остановившись напротив Михаила, он преподнес ее гостю. Скрестив ноги, русский бесстрастно смотрел на гонца. Юноша опустил сумку перед ним и, отвесив глубокий поклон, бесшумно удалился. Он присоединился к двум другим, в руках у которых были гармоники с колокольчиками и небольшой кожаный барабан. Вскоре восходящая и нисходящая мелодия священной суфийской музыки заворожила слушателей. Поющие юные голоса, эмоциональное воздействие вокалистов и ритмичный звук барабана загипнотизировали Михаила. Ему казалось, что эта нескончаемая мистическая мелодия несет его в божественную вечность. А потом все закружилось перед ним. Он рухнул лицом вниз.
   Том Донован, который уже не был похож на Тома Донована из-за приклеенных к его лицу черной бороды и усов, уставился на монитор компьютера, где записанные данные о передвижении Михаила накладывались на географическую карту мира и навсегда сохранялись в электронной памяти. Том был озадачен. То, что он увидел на экране, было настолько неожиданным, что у него открылся рот. Он хмыкнул и пошевелился на скрипучем стуле. "Этот вопрос требует обсуждения с начальством", довольно неразборчиво пробормотал он, размышляя о своем задании и о том, к каким неожиданным последствиям оно может привести. Том поднял руку, чтобы стереть пот со своего влажного лба. Нечаянно его пальцы коснулись белого тюрбана, венчающего его голову. Тюрбан, шальвар-камизе и великолепная растительность, покрывающая его лицо, помогали ему незаметно смешаться с жителями этого азиатского мегаполиса, где в настоящее время он пытался, не без успеха, приспособиться и выглядеть как окружающие. Спертый воздух в темной, заплесневелой комнате был несколько прохладнее, чем изнуряющая жара летнего вечера снаружи. В комнате пахло старым деревом, кожаной влажной обувью и дохлыми насекомыми, застрявшими между половицами. В центре помещения стояла вешалка на колесах, на которой на пластиковых плечиках висели бесформенные платья унылых цветов, служившие прикрытием его шпионской деятельности в Пешаваре. Был поздний вечер, город засыпал, Том находился один в магазине, занимавшем первый этаж четырехэтажного здания в торговом районе города. Ставни были закрыты и дверь заперта, не пропуская надоедливый шум. Базар опустел до утра. Гул утих и ни один звук окружающего мира не проникал внутрь. Электрический торшер отбрасывал тени, сидящего в кресле человека, и угловатую конструкцию оборудования связи на столе. Сегодня был трудный день. Его руки были скрещены на груди, подбородок выдвинут вперед, а усталое похудевшее лицо посерело. Услышав скрип внутренней лестницы, Том обернулся, с облегчением завидев, спускающегося со второго этажа, своего коллегу Стива. Стив, такой же, как и oн, офицер ЦРУ был загримирован под зажиточного таджика. Вышитая тюбетейка на его до блеска выбритой голове и шелковый халат в сине-красную полоску, доходящий до щиколоток, довершали иллюзию. Стив мог бы сойти за богатого торговца тканями с севера страны, если бы не одно обстоятельство: он не знал ни одного местного языка и был вынужден молчать, передвигаясь по улице. Пока что этот недостаток не оказался фатальным. Стив был членом отряда специальных операций и у него была другая задача. Его работа заключалась в надзоре за полетами самолетов наблюдения "Хищник" в этом районе. Участие Стива в отслеживании боеголовки было для него второстепенным и не имело существенного значения, но он всегда был готов протянуть руку помощи; Том приветствовал его сотрудничество. "Что происходит?" спросил Стив. "Белова отвезли очень глубоко в горный район", поделился Том. "Тамошние обитатели не признают никакой власти, кроме власти своих племенных вождей. Даже пакистанские правительственные войска отправляются туда большими отрядами и только со специальными миссиями". "Ну, что же... Это неплохо. Теперь Мр. Белов возможно очень близок к высшему руководству Аль-Каиды", заметил Стив. "Разве это не является нашей целью?" "Да, но я надеюсь, что у него хватит мужества пережить эту встречу", после долгих раздумий ответил Том. "Не забудь, что там недавно были разоблачены и обезглавлены двое наших агентов".
  
  Глава девятая
   Прошла короткая летняя ночь и начало рассветать. По утреннему голубому небу плыли тонкие розовые облака. Монументальные горные хребты и узкие зеленые долины, залитые сиянием восходящего солнца вызывали желание восторгаться их красотой. Белые снежные шапки, бледно-серые скальные вершины и загадочные ущелья представлялись обманчиво близкими с любой точки обзора на уединенном плато, скрытом в самом сердце горной страны. Ослепительные солнечные лучи падали на обширные массивы плодовых садов, зажигая красным, желтым и белым гроздья вишен, яблок и винограда, выращиваемых местными жителями. В курятниках кукарекали петухи, квохтали куры, а с пастбищ доносилось блеяние овец и мычание быков и коров. Флора и фауна провозглашали новый счастливый день. Казалось, что жизнь здесь радовалась и процветала.
   Солнечные лучи упали на человека в белой одежде, спящего в гамаке, натянутом на столбах в вишневом саду. Тюрбан валялся на траве возле увесистого брезентового мешка, а низкая ветка, усыпанная красными спелыми ягодами, щекотала его босую ногу. Кожаные сандалии, аккуратно поставленные возле гамака, терпеливо ожидали пробуждения своего владельца. Яркий утренний свет разбудил мужчину, напоминая ему, что человеческое бытие - ограниченный, недолгий ресурс и ему лучше торопиться, чтобы произвести что-то полезное. Когда солнце начало припекать, он чихнул и поднял голову. "Где я?" молвил человек на языке, на котором никто и никогда не говорил в этой местности. Он повел взглядом по сторонам, но ничего не увидел, кроме серых пятен. В глазах двоилось, троилось и плыло. "Доброе утро, друг", услышал он приветствие трех пуштунов, которые подошли к нему и в унисон обратились к нему на ломаном русском. То были знакомые Михаилу его спутники по путешествию Абдулла и Махмуд. Вчерашний переводчик маячил позади, прячась за их мощными телами. "Доброе утро," Михаил с трудом пошевелил конечностями. Он едва ворочал языком после вчерашней одуряющей ночи. "Где я?" "Разве вы сами не видите? Это похоже на райские сады", ответил Абдулла. "Возможно, что вы захотите остаться у нас навсегда." Услышав это, Михаил почувствовал тяжесть на сердце. "Надеюсь, что американцы быстро вытащат меня отсюда", мелькнуло у него в голове. Он опустил ноги на траву и неловко вылез из гамака. Ему было трудно держать шею прямо и спину ровно, а голова его моталась из стороны в сторону. Ничего не замечая, Махмуд завел свою старую песню, "Купите здесь землю, постройте дом, возьмите замуж много прекрасных девушек. Что может быть лучше?" Но глаза Михаила были мутными и пустыми. "Шейх накануне вечером дал русскому слишком много гашиша", высказал Абдулла свое мнение по-арабски. "Наркотик все еще сидит у него в голове. Он еще не выздоровел". "Давайте позавтракаем", предложил Махмуд, игнорируя комментарий своего напарника. Короткая гравийная дорожка привела их к фасаду двухэтажного особняка. Это ветхое строение с пятнами известки на кирпичных стенах стояло среди деревьев на пологом холме, господствующим над окрестностями. Черепица на крыше была частично разбита, в некоторых окнах потрескались стекла, а стены заросли плющом, словно прикрывая старость строения. Но здание еще функционировало и принимало гостей. Впереди располагалась широкая арочная веранда, окруженная мраморным парапетом и круглыми колоннами. На плиточном полу стояли высокие каменные вазы с цветущими красными розами и желтыми гвоздиками. Посетители невольно замерли, разглядывая захватывающую панораму величественных гор раскинувшихся на фоне облачного голубого неба. Поодаль возле одной из колонн их ожидал прямоугольный стол, накрытый для завтрака на четверых. На белой скатерти стояли керамические подставки с вареными куриными яицами, блюдо с горкой нарезанного хлеба, сливочное масло в тарелке, фарфоровый чайный сервиз и ваза с нежными голубыми цветами. Разросшиеся можжевельники отбрасывали тень на стол и потрескавшийся мозаичный пол. Рядом вытянулись два официанта в смокингах и белых перчатках, готовые обслуживать гостей. В глубине здания за приоткрытыми створками двойных дверей в широком коридоре суетился эшелон слуг, деловито готовящихся к новому дню. "Ух как!" невольно вырвалось у Михаила. "Иногда к нам приезжают гости из Европы", объяснил Абдулла. "Они не привыкли есть с ковра на полу". Михаил кивнул и с удовольствием уселся на стул. Он никогда раньше не осознавал, какая это была привилегия! Он вытянул ноги и заказал у официанта стакан козьего молока. "Как вы себя чувствуете после путешествия?" поинтересовался Абдулла. "Если вам нужна неделя отдыха, мы могли бы отвезти вас в горы поохотиться на леопардов". Русский недоуменно взглянул на Махмуда. "Вы охотник?" притворно улыбаясь, спросил тот гостя. "Да", ответил растерянный Михаил. "Я охочусь на медведей и лосей в Сибири". "Ну что ж, завтра же обязательно предпримем замечательную экспедицию! У нас вы приобретете новые впечатления", с убеждающей гримасой Абдулла наклонился в его сторону. "Нет," отказал Михаил, "я лучше сразу начну порученный мне проект. Я не могу тратить время на пустые развлечения, пока ваш народ не приобщен к научно-техническому прогрессу". При этом лицо его оставалось совершенно серьезным. Закончив тираду, он повернул голову на звук шагов. Трое прислужников, следуя один за другим, внесли подносы с тушеной говядиной, лепешками, разнообразным чаем и манго. Их приветствовали аплодисментами и вскоре компания жевала, пила и глотала. Разговоры утихли. Многое из поданного к столу оказалось для Михаила гастрономическим открытием. Чай, сваренный с молоком, сахаром и мускатными орехами, оказался слишком острым на его неискушенный вкус и он попросил йогурт. Утолив первый голод, нетерпеливый Абдулла возобновил дискуссию. "Это не совсем верно, что у нас нет коммунального обслуживания", сказал он, водрузив свои толстые руки на стол. "У нас есть разветвленная система арыков и электричество. Там за домом стоит бензиновый генератор. Но генератор не может удовлетворить растущие потребности нашей общины. Поэтому мы построили атомную электростанцию и исследовательскую лабораторию. Станция находится далеко в горах, но лаборатория рядом, в ста метрах отсюда. Завтра мы отведем вас туда. Вас это устраивает?" "Зачем откладывать?" спросил Михаил, допивая молоко. "Чем скорее, тем лучше." Абдулла и Махмуд обменялись взглядами. Последовала неловкая пауза. Абдулла напрягся и замер, между тем Махмуд жевал губы. Они о чем-то размышляли. Между тем бежало время, небо разгоралось ярче, сверкающие солнечные лучи ослепляли, заставляя нагретый воздух дрожать над полом веранды. Стайка воробьев прыгала по полу, чирикая и подбирая разбросанные хлебные крошки. Официанты сменили блюда и принесли десерт. "Мне интересно," ковыряя в носу, задумчиво изрек Махмуд; глаза его устремлены вдаль, словно пытаясь найти там нечто, чтобы завязать разговор. "Вы русский или советский?" Услышав вопрос, Михаил поперхнулся остатками напитка. Все с большим интересом смотрели на него, ожидая ответа. "Я был и тем, и другим до распада Советского Союза", хмуро и коротко отрезал он. "Но теперь я только русский". "Понятно," Махмуд принял важный и напыщенный вид. Он криво улыбнулся, сморщил свой плоский нос и выпятил нижнюю губу. "Я встречал многих советских людей в Афганистане, когда они вторглись в нашу страну в 1979 году. Не все из них вели себя хорошо. Возможно, вы это знаете," он бросил едкий взгляд на Михаила. В его глазах мелькнула ярость. "У моей семьи были ценные объекты недвижимости в Кабуле," набрав воздух в легкие, жестикулируя, рассказывал Махмуд, "включая большой, просторный дом и вишневый сад, подобный этому". Его когтистая рука описала полукруг в воздухе. "За забором были расквартированы советские войска. Они не были хорошими соседями. Они были грязными, громкими и вонючими. Мы постоянно слышали лязг их танков и топот пехоты. Но самое худшее пришло потом. Они приобрели привычку перелезать через забор в наш сад и воровать по ночам вишню. Мы пожаловались их генералу, но он их не остановил. Каждую ночь мы видели несколько темных фигур, снующих взад и вперед среди деревьев. Мы беспомощно наблюдали, как они нас грабили. В любом случае, мы знали, что при новом правительстве нам жизни нет и готовились бежать на юг. В последнюю ночь в нашем доме, когда все было уложено и готово, мы снова заметили нарушителя. Мы легко его поймали". Губы Махмуда приоткрылись, обнажив под усами ряд острых зубов цвета слоновой кости. "Но это был не он; это была она - худенькая девушка лет двадцати, по виду почти ребенок. Она дрожала от страха. Щеки ее были красными от вишневого сока. В руках она держала пластиковое ведерко, наполовину наполненное вишней. Она сказала, что работает бухгалтером в полковой канцелярии и приехала к нам две недели назад из Ленинграда. Мы с ней поступили честно и благородно. Разве она не пришла в наш сад собирать вишню? Вот и получай лакомство! Мы до краев наполнили ее вишней. Мы разрезали ей живот, наполнили его собранными ею ягодами и перебросили через забор обратно к ее соотечественникам." Рассказчик гордо выпрямился, расправил усы и уперся руками в бока. "Стояла глухая ночь и в советском квартале царила полная тишина. Мы заняли наши места в грузовике и через несколько минут навсегда покинули Кабул," закончил свое повествование Махмуд, все еще наслаждаясь воспоминаниями. "Через две недели мы начали новую жизнь в Пакистане". Он строго поднял брови и покосился на собеседника. "Надеюсь, вы не расстроились. Она не была русской. Она была советской". "Горское правосудие восторжествовало," пробормотал Михаил. "Восток и Запад, мы никогда не поймем друг друга". "Не волнуйтесь. Мы не всегда такие. Мы понятливые". Абдулла пристально взглянул на расстроенного Михаила; потом выпрямился, откашлялся и завел свой рассказ. "Мой брат живет в Мичигане. В прошлом году его дом ограбили. Он успел поймать одного из воров в своей гостиной на первом этаже. Чтобы задержать его пришлось применить физическую силу и как законопослушный гражданин США, oн сдал преступника полиции. Того арестовали и увели. Три месяца спустя вор судил его из тюрьмы за травмы, которые ему нанес мой брат во время задержания. Вор выиграл 20 000 долларов, и мой брат заплатил каждый цент". "Ваш брат ножом разрезал его на части во время ареста?" спросил Михаил. На лице его не было ни намека на улыбку. "Нет, не разрезал, но это правда, что после драки вор весь был в синяках и царапинах, но серьезных телесных повреждений не понес", грустно объяснял Абдулла. "Мой брат попросил меня помочь ему выплатить этот штраф. Я отправил ему 5000 долларов. Я не мог послать больше". Хозяева нахмурились, глаза их покраснели, стиснутые зубы заскрипели от злости.
   Мрачная тень упала на мир. Грозовые тучи широко раскинулись по низкому пасмурному небу. Их полчища кружились в безумном танце, меняя цвета с угольно-черного на медный и червленый. Дневной свет потускнел и птицы бросились в свои гнезда, неугомонный ветер вихрился и свистел в раскачивающихся верхушках деревьев. Молчание длилось долго и, когда Абдулла и Махмуд снова заговорили, грянул гром. "Это наше плато", Махмуд взмахнул рукой и голос его зазвенел от гордости. "Все наше: лес, пастбище, горы, озера, ручьи. Люди тоже наши," тяжело дыша, он злобно взглянул на гостя. Молнии, сверкающие на горизонте, отражались в расширенных зрачках Махмуда. "Мы учим людей нашим законам, но когда они плохо себя ведут, мы их наказываем". Он оскалил острые волчьи зубы и зарычал. Его мясистые губы побелели от ярости. "Верно", Абдулла откинул голову назад и дико захохотал. "Здесь все наше. На прошлой неделе мы остановили свадьбу в деревне. Нам не понравилась их музыка. Дерготня из американской стереомашины, а не настоящая арабская музыка. Мы подошли и начали стрелять над их головами. Все тут же разбежались по углам." Абдулла и Махмуд зареготали, хлопая в ладоши от восторга. "Не нарушайте наших законов, иначе мы вас накажем!" вскричали оба деспота, указывая пальцами на деревню. "Мы заставляем соплеменников отращивать бороды, а их женщин носить паранджу", похвалился Абдулла, ударив по столу волосатым кулаком. Махмуд усмехнулся, обливаясь потом. Внезапно он топнул ногой. "Мы должны поехать в Америку, чтобы научить тех идиотов нашим порядкам!" "Точно!" подтвердил растерянный Михаил. "Они мгновенно воспримут ваши уроки. Я слышал, что американцы способные ученики". "Так говорит наш шейх. Вот почему нам нужна ядерная энергия. Мы победим американцев", с ядовитой улыбкой подтвердил Абдулла. Он осторожно посмотрел на Михаила, как бы проверяя не сболтнул ли он лишнего. "Конечно, мирный атом принесет нам процветание и сэкономит нефть". Сильный порыв ветра пронесся сквозь кроны деревьев. Согнулись и закачались верхушки пихт и сосен. Иголки охапками посыпались с них. Небо грохотало; далекие раскаты грома сотрясали воздух. Упали первые капли дождя. Деревья вокруг глухо шумели. "Шейх дает вам полный день отдыха", напомнил Абдулла, не обращая внимания на начавшуюся бурю. "Ваша спальня наверху. Идите и поспите. Погода ужасная. Вы можете начать завтра". "Небольшой дождь никому не повредит," не соглашался Махмуд, вытирая мокрое лицо салфеткой. "Если г-н Белов захочет, он может сегодня же осмотреть лабораторию. Но завтра он должен начать работать." Абдулла протестующе покачал головой. "Давайте переждем дождь здесь на веранде, а потом видно будет," предложил он, взглянув на небо. "Это ненадолго". И все согласились. Со своих мест компания наблюдала за яростными потоками, низвергающейся с неба воды и неистовыми порывами ветра, гнущими ветви деревьев. Однако гроза скоро стала утихать, удары грома, теряясь вдали, наконец смолкли, тучи рассеялись, выглянуло жаркое солнце и зачирикали птички. Осторожно ступая и обходя лужи, они отправились в путь.
  Лаборатория представляла собой одноэтажное бетонное строение с плоской крышей, расположенное у подножия холма в темном, безжизненном уголке леса. Влажный, пропитанный запахом болота туман окутывал окрестности. Темные окна лаборатории, запертые железными решетками, были покрыты осиными гнездами. Потревоженные насекомые кружились и сердито жужжали. Разлагающаяся растительность окутывала осыпающиеся серые стены. Толстый бетон, из которого было построено здание, после многих лет халатности от старости треснул и просел под собственной тяжестью. Асфальтовая дорожка, ведущая к лаборатории, была достаточно широкой, чтобы пропустить грузовик, и заканчивалась стальными распашными воротами, прорезанными в стене "научного учреждения". Махмуд вынул ключ из кольца, висевшего у него на поясе, и отпер неприметную боковую дверь. Они вошли. Вонючий и спертый воздух хлынул им в легкие. Сильно закашлявшись, переводчик схватился за горло. Глаза Михаила покраснели и он старался глубоко не дышать. Абдулла положил руку на большой переключатель и повернул его. Громкий щелчок, словно выстрел из пистолета, эхом разнесся под сводчатым потолком. Десятки бледных лампочек, одна за другой, нерешительно вспыхнули, осветив закопченное помещение с фанерными полками вокруг влажных заплесневевших стен. Полки были завалены всяким хламом: консервными банками, брезентовыми ремнями, коробками, папками, счетами, калькуляторами и множеством других неопознанных пластиковых предметов. Рядом стоял блестящий желтый ящик на колесиках, по всей видимости предназначенный для хранения инструментов. Это монументальное металлической устройство выглядело как новейшее дополнение к грудам мусора, разбросанным вокруг. Оно представлялось недавно купленным в хозяйственном магазине. С боков его еще свисали обрывки упаковочной бумаги. В центре помещения, в очищенном и огороженном пространстве, зловеще поблескивал зеленый конус хорошо знакомой присутствующим боеголовки, затмевая все объекты в лаборатории. Вошедшие уставились на массивное тело бомбы, как если бы все они внезапно потеряли дар речи. При виде украденного экземпляра советского оружия Михаилу стало муторно и нехорошо. Угрызения совести обрушились на него. "Ты прошла долгий путь," с грустью подумал он, рассматривая кусок отечественной военной техники. "Теперь ты навеки в чужих руках. Но я ведь выполняю приказ." Михаил поежился, подавил горестный вздох и попытался изобразить на своей постной физиономии соответствующую событию радость. "Теперь вы увидели нашу лабораторию", ободряюще пророкотал Абдулла. "Согласитесь - это прекрасно!" Он повернул голову к Михаилу и поманил его к себе пальцем. Тот выдавил ухмылку. "Вы можете начать завтра. Фараз и Хабиб присоединятся к вам на следующей неделе", на лице Абдуллы появилась славная и добрая улыбка. "О, вы их еще не знаете. Это иранские инженеры, которые работают с нами. Они замечательные люди. Они приезжают сюда много лет подряд. Не сомневаюсь, они вам понравятся. Они проживают в особняке, в котором мы сегодня завтракали." Абдулла замолчал, прислушался и направился в угол помещения, где из трещины в потолке капала вода. Он достал с полки синий таз и водрузил его на письменный стол. Капли бойко застучали по пластиковому днищу. "Вам здесь очень понравится!" уверил Махмуд громким голосом. Михаил растерянно моргнул, не желая ни в чем хозяевам не перечить. "Вы абсолютно правы," едва слышно вякнул он и, подойдя ближе, начал осматривать груду деталей наваленных на полке. "Вы хотите, чтобы я отделил плутоний от взрывчатки и начал собирать топливные стержни для ядерного реактора?" не поворачиваясь, вопросил он. Абдулла и Махмуд в недоумении уставились на него. "Мне понадобится дополнительное оборудование," продолжал Михаил, не желая замечать их разинутые рты и округлившиеся глаза. "Mне необходим ряд химических элементов - бор, кадмий и так далее - и тонны свинцовых кирпичей". Услышав уверенные речи гостя, оптимизм быстро вернулся к хозяевам. "Все будет обеспечено", Махмуд успокаивающе глядел на Михаила. Абдулла весь лучился от радости. "Мы понимаем, что у вас чешутся руки начать как можно быстрее, но сегодня ознакомительный информационный день. Планируйте начать завтра утром в восемь." Михаил утвердительно кивнул и повернулся к выходу. Все четверо покинули помещение и Абдулла запер дверь на ключ. Стальная плита захлопнулась с грохотом, от которого зазвенело в ушах. Они возвращались в сад наверху, выбрав короткий путь по нехоженной территории. Согнувшись, компания поднималась по крутому склону. Ноги их утопали в толстом слое опавших листьев, ковром покрывающих грунт. Среди могучих сосен, валунов и скалистых уступов произрастали кусты колючего можжевельника. Солнце вернулось, припекая спины и плечи путешествеников. Поглощенный мыслями о лаборатории и своей задаче, Михаил был задумчив. Вскоре впереди показался доминирующий розовый фасад особняка. Через кованые чугунные ворота они прошли на широкую аллею, ведущую к главному входу. Монументальные двойные двери, увенчанные мраморной табличкой, были закрыты. Дикий виноград и лозы взбирались почти до крыши, цепляясь за пористые кирпичные стены. Унынием и тоской дышало здание. Заросшие мхом, каменные опоры напоминали зловещие траурные украшения. Черные тополя, окружавшие ветхое строение, молча вытянулись, словно в ожидании литургии смерти. Похоже, что строение доживало свои последние дни. Следы разложения были повсюду - потрескавшиеся каменные кирпичи, облезлые оконные рамы, обваливающаяся кровельная черепица. Все было ничего, oднако, когда группа обошла вокруг, Михаил был действительно потрясен. Задняя сторона особняка, менее украшенная, чем передняя, была большей частью скрыта травами и кустами и беспощадное солнце палило на две человеческие головы, насаженные на копья. Их мягкие ткани и ушные хрящи высохли и сморщились от жары, а мумифицированная кожа натянулась на изуродованные черепные кости. Голова на правом копье была изуродована до неузнаваемости, глаза выбиты, нос разбит, а нижняя челюсть, словно от удивления, отвисла. Другая голова, с лицом, искаженным гримасой смертельной боли, сохранилась лучше. "Не все пропало," подумал проходивший мимо Михаил. "Короткие каштановые волосы и синий зрачок, выглядывающий из полуразложившегося века, могли бы помочь опознать замученную жертву, если бы рядом оказался кто-то из ее коллег. ЦРУ должно об этом узнать." Летающие, жужжащие и ползающие насекомые вились, кружились и обитали в двух обезглавленных трупах, валяющихся в кустаx неподалеку. Запах разлагающейся плоти пропитывал воздух, смешиваясь с нежным ароматом вишен и благоуханием цветущих роз. Молча и опустив головы, Михаил и его компаньоны вернулись к фасаду здания. Внезапно радио в ухе Михаила ожило, и знакомый голос, ежедневно сообщавший ему новости, передал необычное, "Мр. Белов, получите информацию первостепенного значения. Если вы меня слышите, пожалуйста, поднимите руки вверх на несколько секунд". Удивленный этой просьбой, Михаил немедленно задрал обе руки к небу. Широкие рукава его азиатской мантии упали, обнажив мускулистые предплечья, исполосованные зашившими порезами и шрамами, полученными в его прошлых битвах. Абдулла и Махмуд шли впереди и, к счастью, не заметили этот странный пируэт, но переводчик спросил его сзади, "Вы пытаетесь улететь?" "Нет. Просто упражнение," поспешно объяснил Михаил. "Я затек от долгого бездействия". Переводчик, похоже, принял этот довод за правду и больше не беспокоил Михаила. Он шествовал последним в шеренге пешеходов, покачивая головой из стороны в сторону, а губы его причмокивали и шептали всякую ерунду. Михаил, державшийся в двух шага впереди, с облегчением вздохнул, поблагодарив Всевышнего, за то, что никто до сих пор не раскрыл его тайну.
  
  Глава десятая
  "Спасибо", сказал Том Донован в микрофон. Он смотрел на монитор, показывающий четыре фигуры, проходящие мимо розария. Средняя резко подняла свои конечности. "Теперь мы уверены, что вы получаете наши сообщения", заверил он Михаила. Том говорил на русском с легким акцентом, от которого он не смог избавиться даже во время обучения в спецшколе. "Мр. Белов, ваша роль в операции завершена. Пакистанские вооруженные силы окружили плато. Их цель - задержать всех террористов и захватить боеголовку. К югу от лаборатории находится около ста вооруженных боевиков. B течение следующих десяти минут вы должны покинуть место, где сейчас находитесь". Он сделал паузу и коротко рассмеялся, "Конечно, если вы хотите жить". Том увидел, что его подопечный резко повернул голову, как бы оглядываясь по сторонам. "Идите навстречу солнцу, пока не доберетесь до ущелья. Это приведет вас в безопасное место. Мы будем наблюдать за вами со спутника. Будьте очень осторожны. Удачи!" Том повернулся к Аджабу, который настраивал сотовый радио перехватчик, два толстых наушника плотно обхватывали его голову. Освобождая уши, Аджаб снял их и убежденно произнес, "Он справится! Он сильный. Я его знаю." Их было пятеро, все одетые в высокотехнологичное боевое снаряжение, в пещере, расположенной на склоне горы, откуда ее обитателям открывался великолепный вид на местность внизу. Небольшое природное углубление с песчаным полом было достаточно высоким, чтобы агенты могли стоять, не наклоняя голов. Тюки с припасами, расположенные вдоль стены, занимали половину ее пространства. Другая половина была заставлена стеллажами с винтовками, боеприпасами и оборудованием наблюдения. У входа двое других сотрудников ЦРУ спали на матрасах после ночного дежурства. Взгляды Тома и Аджаба были устремлены на плодородное высокогорье, раскинувшуюся у них под ногами. Вторжение ожидалось в любой момент. С нетерпением они ждали возможности начать поиск тел своих павших товарищей. Большую часть плато занимали фруктовые сады и пшеничные поля, чередующиеся с сосновыми рощами и пышными красочными лугами. Несколько дорог петляли через леса и пастбища. На противоположной стороне блестело в солнечных лучах небольшое озеро. Живописная деревня расположилась между фруктовыми садами и широкими лугами. К северу, на высоком холме возвышался розовый особняк, словно грозный хозяин своих владений. К поместью примыкала большая прямоугольная поляна, расчищенная от растительности. На ней стояли две длинные казармы. Над поляной клубилось облако пыли, временами застилая вид на крошечные темные фигурки, марширующими рядами. Черные знамена развевались над их головами. Внезапно из-за леса донеслась отчетливая пулеметная стрельба. Tемные неясные фигурки замерли, смешались и сбились в кучу, а затем побежали к траншеям, окружавшим казармы. Однако нападавшие, хорошо укрывшиеся в кустах, не выставляли себя напоказ, а продолжали стрелять с фронта и левого фланга. Грохот взрывов и свист пуль эхом разносились по лесу. Когда два боевых вертолета с эмблемой Исламской Республики Пакистан ворвались в воздушное пространство плато, поле боя заволокло дымом. Пламя охватило близлежащие деревья и здания. Пулеметы и ракеты атакующих вертолетов расстреливали укрывшихся в казармах террористов и их холуев, угнетавших сельчан. Через несколько минут приземлился правительственный транспортный вертолет, высадив больше солдат и техники. Еще два ударных вертолета полетели дальше, сметая уцелевших боевиков Аль-Каиды. Тем временем пакистанские коммандос прочесывали тренировочный лагерь и прилегающую территорию. Они разыскали лабораторию, обыскали ее и погрузили боеголовку на платформу, прицепленную к тягачу. "Сейчас бомба перешла под юрисдикцию правительства Пакистана", с удовлетворением констатировал Аджаб. Спутниковые снимки предоставляли сотрудникам ЦРУ изображения разворачивающихся событий, видео которых тщательно записывались в студии. Они заметили, что груз в сопровождении двух бронемашин направляется в сторону шоссе. "Думаю, боеголовка на пути в Исламабад", предположил Том. "Теперь судьба этого ядерного багажа будет решаться между дипломатами России и Пакистана". Аджаб коротко улыбнулся. "Это может повлиять на высокую политику в регионе. Опять вспыхнет ссора?" Оба развели руками. "Однако, где наш русский друг?" Том хлопнул себя по лбу. "Мы забыли о нем!" Аджаб повертел диски настройки системы глобального позиционирования и системы визуализации; сосредоточился, вглядываясь в приборы, и через минуту размышлений вскричал, "У Белова проблемы!"
   Михаил подрыгивал на пассажирском сиденье джипа, мчащегося по грунтовой дороге. Абдулла, вцепившись в баранку, на полной скорости гнал машину вперед, едва удерживая ее на изгибах ухабистого дорожного полотна, каждый раз чудом избегая аварии. Махмуд, глотая пыль, трясся сзади, изо всех сил вцепившись руками в подлокотники. Летающий боевой корабль с ревом пронесся над их головами и опять развернулся, нацеливаясь в них. Пули свистели, сыпались градом, вздымая фонтанчики взрытого грунта вокруг, а они продолжали нестись, едва уклоняясь от свинцового дождя. Широкий луг, который они пересекали, казалось никогда не кончится. Абдулла надеялся, что роща, синеющая на горизонте, спасет им жизни. Он прикладывал все свое мастерство. Он дергал джип вправо и влево, внезапно нажимал на тормоза и затем, вдавив педаль в пол, мгновенно ускорялся; он делал все возможное, чтобы сбить с толку пулеметчика наверху. Роща была все ближе и ближе, но пулеметчик целился все лучше и лучше. Следующая короткая очередь пуль попала в переднее крыло, шину и левое плечо Абдуллы. Раненый застонал от боли и воскликнул что-то по-арабски; Махмуд выругался, но джип упрямо несся вперед. Когда они потрясенные, с пробитым корпусом и истекая кровью, достигли леса, убийственное, зловещее небо исчезло из виду. Чаща густых деревьев приветствовала их, давая им убежище и не спрашивая, зачем им нужна защита. Величественный океан листьев колыхался над ними, баюкая своих гостей и прикрывая спасительной тенью. На ветвях порхали чудесные птицы, распевая пленительные неземные песни, и казалось, призывая к миру или, по крайней мере, к прекращению нестихающего рокота над головой. Постепенно звуки сверху стихли, а затем прекратились. Вертолет улетел и беглецы с облегчением улыбнулись. Абдулла наконец-то затормозил и, озираясь по сторонам, обменялся несколькими короткими фразами с пассажиром позади себя. Они притихли, разглядывая природу вокруг. Сладкий, усыпляющий аромат растений одурманивал измученных мужчин. Лепестки больших белых цветов кружась, падали на землю. Груды мокрых листьев и поломанных веток, наваленные на грунте, скрывали скользкое дорожное полотно. Не обращая ни на что внимания, Абдулла снова привел джип в движение и возобновил гонку. На следующем крутом повороте вседорожник потерял управление, врезался в валун и, подпрыгнув, свалился в неглубокий овраг, где и застыл, опрокинувшись на бок. Клубы противного синего дыма окутали его. Колеса автомашины по-прежнему вертелись, разбрызгивая ошметки грязи. Когда Михаил очнулся, он не почувствовал боли и казался, во всяком случае самому себе, невредимым. Он оставался в сиденье, прикрепленным ремнями безопасности и всем телом навалившимся на Абдуллу. Михаил с трудом отстегнул ремни, отстранился от водителя и осмотрел его. Голова Абдуллы была повернута набок и кровь вытекала из ранки на виске, пропитывая верхнюю часть его одежды. "Он, должно быть, мертв", с неожиданным сожалением подумал Михаил. "В силу ряда причин покойный был втянут в огромное и бесполезное заблуждение. При других обстоятельствах он бы стал отличным человеком." Михаил начал медленно оборачиваться, чтобы осмотреть Махмуда. Это было трудное занятие - двигаться в лежащем на боку автомобиле. Не успел он завершить поворот, как волосатые сильные руки схватили его за шею. Хотя Михаил был наполовину задушен, ему удалось перебросить Махмуда через себя, выкатиться на грунт и встать. Правой ногой Михаил ударил нападавшего в рот и тот рухнул на спину, забрызгав себя кровью. Его голова ударилась о камень, издав глухой костяной звук треснутого черепа. Махмуд лежал неподвижно. Его кулаки оставались сжатыми, а открытые глаза глядели прямо на противника. Михаил подошел к боевику и осмотрел его. Да, тот был мертв. Михаил выхватил из-под сиденья автомобиля свою брезентовую банковскую сумку; арабская вязь, начертанная белым на ее боку, немного замаралась; в последний раз взглянул на окровавленные останки Махмуда и Абдуллы и, кряхтя от напряжения, поднялся на дорогу.
   Там было оживлено и полно правительственных войск. Центральная власть подтверждала свои права и восстанавливала порядок в отдаленной сельской общине. Войск было много, они построились рядами, установили палатки, беспрерывно работала рация, офицеры вели переговоры, отдавали приказы. Завидев Михаила, бредущего по обочине, солдаты в беретах и зеленых формах побежали навстречу. Они держали винтовки наперевес. Михаил уронил сумку на землю и поднял руки. Приблизившись, солдаты надели на него наручники и отвели к огромному вертолету, стоявшему на краю поляны. Его вращающиеся лопасти сотрясали воздух, посылая концентрические волны ветра по мятущейся траве. По указанию офицера несколько коммандос выбрались из чрева машины и направились к лесу. Другие войска спустились в овраг, осматривая место аварии и укладывая тела Абдуллы и Махмуда на носилки. Всех доставили в вертолет; Михаила посадили на металлический пол рядом с Махмудом. Махмуд лежал на спине лицом вверх. Его конечности казались слишком длинными для его тела. Его сальные вьющиеся волосы были покрыты запекшейся кровью. Узловатые мускулистые руки его вытянулись по бокам, а плечи казались больше и сильнее, чем Михаилу представлялось раньше. Голова поверженного боевика беспомощно моталась из стороны в сторону и подпрыгивала на жестком полу в такт вращающемуся ротору. Михаил подумал, что Махмуд, вероятно, мертв, но не был уверен. Натужно гудя, вертолет медленно набирал высоту. Поднявшись выше заснеженного горного хребта, он завис на несколько мгновений, как бы выбирая направление. Зрелище было живописное. Высокие заснеженные вершины отбрасывали длинные тени на зеленое плоскогорье, которое Михаил покидал навсегда. Летающая машина ревела мотором, пробиваясь на юг сквозь неспокойный разреженный воздух. От пережитого Михаилу становилось плохо. У него заболели кости, запястья, заныло в желудке и, как сквозь мысленный туман, он уставился на десятoк смеющихся коммандос, расположившихся на скамейках с винтовками между колен. Эти храбрецы, как Михаил догадывался, наблюдая за их широкими, энергичными жестами, рассказывали истории своих военных приключений. Застегнутые каски все еще сидели на их головах и солдаты, казалось, были готовы в любой момент броситься в бой. Становилось холодно, Михаил терял равновесие и шатался, вдобавок его тошнило. Носилки с двумя окровавленными боевиками понемногу перемещались на трясущемся полу, пока не уперлись в его скрюченные ноги. Михаил пытался отодвинуться от мертвецов, но не мог. Они прижали его к стене. Ему приходилось с этим мириться. Полет продолжался и казался бесконечным. Шум винтов был оглушительным. Михаил не знал, чем себя отвлечь. Думы о доме и семье не помогали. К стене кабины возле головы пилота был приклеен вертикальный плакат, написанный по арабски. Михаил пытался понять, что там сказано, но, естественно, не смог. Военный с погонами полковника на плечах энергично разговаривал с кем-то по рации. Закрыв глаза, Михаил устало молчал. Невозможно установить, что привело Махмуда в сознание - то ли вибрация вертолета, то ли что-то другое, но его глаза внезапно открылись. В ярости он бросился на закованного в наручники, беспомощного Михаила. Нападавший уже раскрыл свою волчью пасть, собираясь вцепиться в противника мертвой хваткой и обгрызть тому лицо, но сильный удар прикладом в затылок утихомирил его. Махмуда скрутили и держали под стражей до конца путешествия. Потрепанная физиономия Михаила, теперь уже в синяках и царапинах, медленно опухала. Полковник подошел к нему, с симпатией осмотрел раны и мягко похлопал его по плечу. Он указал на радио, которым только что пользовался. "Америка. Ловкий Парень. Друг," с сильным акцентом произнес офицер по - английски и приказал солдату снять наручники с запястий пленника. Другой коммандо принес аптечку и обработал лицо Михаила ватным тампоном, смоченным перекисью водорода, затем нанес лечебный лосьон. После процедуры полковник предложил ему радиопередатчик. Не сразу Михаил понял, что слышит голос жены. "Глаша, это я!" прокричал он так громко, что без сомнения, его было слышно в Сибири без всякой радиостанции. "Я в полном порядке! Я возвращаюсь домой! Я люблю тебя!"
  
  Глава одиннадцатая
   Неделю спустя Михаил, Том, Аджаб и четверо офицеров ЦРУ, не пожелавшие назвать свои имена, собрались в столовой на борту ракетного крейсера USS Port Royal. Корабль проводил операции по обеспечению морской безопасности в северной части Аравийского моря и его местоположение было удобным для этой встречи. Ранее этим утром по запросу ЦРУ вертолет SH-60 Seahawk доставил группу из Карачи. Сейчас они собрались за одним столом; пустая комната целиком принадлежала им. Они прощались с Михаилом и праздновали окончание совместной российско-американской операции. Михаилу, который никогда не был в Америке и никогда не видел столько американцев вместе и одновременно, было чрезвычайно любопытно. "Я думал, что все американцы - голубоглазые блондины," подытожил он свои впечатления, "но тех, кого я встретил сегодня на корабле, выглядят по-другому. Я видел азиатские, африканские, латиноамериканские и немного европейских лиц. Как вам удается так хорошо ладить, не ссориться и находить общий язык?" "Очень просто," ответил Аджаб. "Мы уважаем друг друга. Много лет назад наши предки ступили на американскую землю, спасаясь от гнета своих правительств или просто для того, чтобы начать независимую, привольную жизнь. С такими намерениями приехал мой отец. Его надежды на равные права и равные возможности сбылись. Трудолюбивые иммигранты добились процветания и финансового успеха. Мы работаем и живем бок о бок с беженцами со всего мира. Наши таланты, навыки, решимость и разнообразие создали новый тип общества: уникальное смешение рас, языков и культур." Он сделал короткую паузу, отпил воды из стакана и продолжил. "Вы слышали об американском плавильном котле? Мы новая нация. У нас есть корни в каждом народе на земле. Мы являемся эмбрионом единого мира. Мы приветствуем тех, кто приезжает в нашу страну с открытым сердцем. Никто не чужой в Америке," усмехнулся он, "даже переселенцы из отдаленнейших мест Сибири, обнаружат здесь процветающую общину своих соотечественников, попавших в Америку за много лет до них; их встретят с уважением и окажут помощь. Вот что делает Америку великой! Я американец пакистанского происхождения и горжусь этим. Я люблю свою американскую родину, а также родину моих азиатских предков. В первую очередь, я американец, а во-вторых, я пакистанец". Остальные агенты вежливо поглядывали на Аджаба, не высказывая мнений по поводу услышанного. Но рассудительный Том Донован не удержался и поделился своими соображениями. "В нашей работе важно иметь массу всевозможных людей. Суть деятельности разведчиков быть незаметными в любом обществе; сливаться с его обитателями. Многоликость и многообразие наших агентов помогает им совершать правильные поступки и действовать везде." Том кивнул в сторону обедающих. "Вы можете видеть, что большая часть нашей команды - американцы пакистанского происхождения. Войти в страну и начать операцию без поддержки и участия кого-либо из ее граждан - это верный путь к провалу. Потому наша работа увенчалась успехом. Том взглянул на своих коллег, ища их поддержки, но те, поддавшись плотскому соблазну изысканных блюд, ни на что не обращали внимания. Их умы были далеки от возвышенных тем, которые проповедовали Том и Аджаб; желудки членов команды поставили приоритет над политическими вопросами. Том был слегка разочарован своими коллегами, но не показал свои чувства, а лишь в шутку покачал головой. Его рука потянулась к пульту телевизора и он начал переключать каналы. Когда он нашел американскую программу, его глаза весело засверкали. Но ненадолго. Его тут же отвлекли. "Расскажите мне об Америке", попросил Михаил своих друзей. "Я столько слышал о вашей стране, что не знаю, чему и верить". Он бросил пытливый взгляд на их лица. "Я слышал, что здания такие высокие, что торчат над облаками, что у каждого есть свой автомобиль, что раз в год в очередной отпуск люди совершают кругосветные путешествия и, что вы обедаете жевательными резинками". Он глубоко втянул в себя воздух и замер, ожидая откровений. Том, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть от смеха, громко перевел каждое слово Михаила. Команда весело расхохоталась. Кто-то от избытка эмоций присвистнул. "Приезжай к нам в Америку, Майк. Тогда ты узнаешь про нашу жизнь", реготали они. "Ты полюбишь нашу страну". Они сделали паузу. "Особенно жевательную резинку!" Остальные смеялись и галдели. "Я не могу приехать в Америку один", опустив глаза, тихо молвил Михаил. "Если я приеду, то со всей своей семьей". Про себя он подумал, что такое никогда не может случиться. На какое-то время он замолчал. "Лучше и быть не может", радовались его новые друзья. "Найдешь нас в Вирджинии; мы покажем тебе все лучшие достопримечательности". "Вы можете остановиться в нашем доме", предложил Том. "Я дам вам адрес и номер телефона. Мы проживаем недалеко от Вашингтона". Михаилу стало не по себе от такого гостеприимства. Он позабыл о десерте, который поглощал, и руки его невольно опустились на скатерть. "Вы женаты и у вас есть семья?" нерешительно спросил он. "Да," похвалился Том, "у нас трое детей". Он улыбнулся, склонил голову набок и чуть хлопнул в ладоши. "Моя жена - школьная учительница. Она очень замечательная". Том откинулся на спинку стула и начинал воспоминания. "Я встретил ее девять лет назад в угрюмый дождливый день в Нью-Йорке. Я недавно был зачислен в ЦРУ и выполнял свое первое задание. Зайдя пообедать в заведение быстрого питания, я заметил за соседним столиком великолепную блондинку, уплетающую огромный чизбургер. Она была сосредоточена и замкнута. Я не осмелился завязать разговор и просто сидел, любуясь ее красотой, пока она не ушла. На следующий день я снова увидел ее - в том же месте, в то же время. Такой же бургер. И снова я не знал, как растопить лед. Она выглядела серьезной, интеллектуальной и очень недоступной. Я мог сказать, что она окружила себя защитной стеной. Я просто глазел на незнакомку, не смея, приблизиться к ней, так усердно она была занята картофелем фри и куриным салатом. Такая ситуация длилась неделю. Наконец, на седьмой день она обратила на меня свои гипнотические глаза и назидательно произнесла, "Молодой человек, чтобы понравиться хорошенькой женщине, мужчина должен быть побритым, соблюдать правила гигиены и быть чуть-чуть симпатичнее обезьяны". Она пристально взглянула на меня, да так, что я похолодел. Я словно почувствовал, что она заглянула в мою душу. "Вы соответствуете моим стандартам," с серьезной миной молвила она, но глаза ее смеялись. "Как вас зовут?" она широко улыбнулась. Вы должны были видеть это чудо. У меня перехватило дыхание и на миг потемнело в глазах. Мое сердце бешено колотилось, я едва сдерживал эмоции, но все же сумел представиться. Так начался мой роман." Том замолчал и огляделся. Он сидел неподвижно и тихо. Его лицо светилось радостью. "Почему ты никогда не говорил нам этого раньше, Том?" фыркнул один из его коллег. "Теперь мы знаем место, где лучше всего найти жену". "Если вы будете продолжать подслушивать, то я больше не буду переводить", пригрозил раздосадованный Том, но его щеки покраснели от смущения. Михаил, сидевший с отсутствующим видом, не многое уловил из этого обмена колкостями, но все равно ухмыльнулся, догадавшись, что они шутят между собой. На столе между его локтями стояли стакан с содовой и пустая тарелка. Он отодвинул посуду, повернулся к Тому и начал свой рассказ. "Моя жена улыбается редко. Как не удивительно, главное ее занятие меня ругать. Не смейтесь, пожалуйста, нo мне это нравится," медленно и серьезно произнес Михаил. Он запрокинул голову, сжал губы и на секунду замер. "Но в те редкие часы, когда она приветлива и благосклонна, моя дорогая напоминает лучезарное светило, снизошедшее в наш грешный мир. В эти моменты окружающее преображается и цветет под ее благотворными лучами! Ее улыбка делает меня сильнее и счастье переполняет меня до краев." Он выпрямил голову, погружаясь в воспоминания. Его остекленевшие глаза не замечали собеседника. Взгляд, устремленный в иллюминатор, игнорировал окружающее. Михаил лихорадочно продолжал говорить, напоминая сомнамбулу. "Ее улыбка подобна проблеску яркого солнца во мраке зимнего дня. Она окрыляет и зажигает сердца. Она дурманит и будоражит кровь. Она сводит меня с ума и дарит несбыточные надежды." Михаил поднял руку и пальцами коснулся своего повлажневшего лба. "Однако, чтобы понять ее улыбку, я должен взглянуть в ее глаза. Они, как пара золотых факелов, блистающих в ночи. В них трудно смотреть, они сшибают с ног и ослепляют, как вспышки молний". Мечтатель отпил глоток лимонада и отставил стакан. Эмоции окрасили его голос. "Это началось десять лет назад, когда мы готовились к испытанию новой ракеты, недавно поступившей на нашу базу. Это был мой первый месяц и я мало кого там знал. В тот день я работал один в пусковом контейнере, проверяя исполнительный механизм управления вектором тяги. Я завершил настройку, прикрутил болтами обшивку и направился к выходу. К моему ужасу, дверь была заперта! Как такое могло случиться! У нас есть правило проверять шахту перед запуском, но кто-то не удосужился посмотреть, есть ли кто-нибудь внутри! Я постучал. Я молотил кулаками. Никакого ответа. То была стальная дверь с толстым слоем изоляции. Плотная масса поглощала все мои удары. Тем временем подготовка к полету шла полным ходом. Я слышал бульканье топлива, заполняющего ракетные баки, и подумал, что приближается мой последний час. Начался обратный отсчет до испытания на огнестойкость. Я снова постучал и закричал что было мочи. Никакого ответа. Топливо продолжало поступать и огненный выхлоп ракеты вскоре испепелит меня. Я уселся под двигателем первой ступени и, прикоснувшись макушкой к соплу, вытащил сигарету из кармана. Но руки у меня так дрожали, что я не мог положить ее в рот. Я опустил голову и закрыл глаза, думая о матери. Но именно в этот момент входная дверь распахнулась и на пороге появилась очаровательная девушка с каштановыми волосами до плеч. Униформа цвета хаки плотно облегала ее изящное сильное тело. Она была разъярена и агрессивна. Она шагнула вперед и остановилась прямо передо мной, зеленая юбка прикрывала ее стройные мускулистые ноги. Она спросила меня, какого черта я тут делаю, ее острые глаза метали молнии. Я был загипнотизирован. По глупости я ответил, что жду огонька, чтобы прикурить, и указал на свою руку, держащую сигарету. Я помню, что она улыбнулась - я впервые увидел ее улыбку. Но затем мы оба услышали нарастающий гул, ее лицо напряглось, а глаза сощурились. Было очевидно, что она разозлилась. Она выкрикнула в ответ, "Ваc не оказалoсь на перекличке! Я искала вас повсюду и нашла здесь! Безобразие! Я подам на вас рапорт!" Она проводила меня из шахты. Мои товарищи были на своих постах, руки на пульте управления, обратный отсчет дошел почти до нуля. Мы успешно испытали эту межконтинентальную баллистическую ракету, но затем мне захотелось снова встретиться с этой девушкой. Я узнал, что ее зовут Глаша, и только через месяц набрался смелости пригласить ее на свидание. Она сказала - Да." Михаил замолчал. Он стиснул челюсти. Его побледневшее лицо посуровело. Казалось, он сожалел, что так много рассказал. "Вау. Это целая история. Также у вас явный поэтический дар. Вам надо писать", промямлил ошеломленный Том. "Ваша супруга спасла вам жизнь. Без нее вас сегодня здесь бы не было". "Выходит так," кивнул Михаил и пожал плечом. Опустив головы, оба погрузились в молчание, возможно, размышляя об опасностях человеческого бытия или просто переваривая вкусную пищу, которую они только что поглотили. Опершись локтями о стол и полузакрыв глаза, друзья, казалось, медитировали. Тем временем их коллегам, расположившимся неподалеку, надоело слушать непонятную русскую речь. Они переключили свое внимание на телетрансляцию Superbowl. Приглушенные восклицания и аплодисменты наполнили помещение. "Давайте- ка уйдем отсюда," глядя в иллюминатор, с нарочитой небрежностью произнес Том. "У нас еще есть кое-какие дела". Он взглянул на свои наручные часы. "Пора. Я бы хотел, чтобы вы познакомились с одним пожилым человеком - возможно, вы его знаете." Сумрачные, пристально-пытливые глаза Тома не отрывались от лица собеседника. Этот тяжелый взгляд возвратил Михаила в его обычное состояние боевой готовности. Его разум прояснился, тело напряглось. Oн был готов действовать. "Пошли," молвил Том. Поднявшись, он прощально помахал рукой остальным и с Михаилом они вышли из зала.
   Это была долгая ходьба. Том вел его через бесчисленные двери, коридоры и отсеки. Их ноги барабанили по крутым стальным лестницам, пружинили на эластичном ворсе ковров и стучали по дубовым доскам всевозможных корабельных палуб. Они пересекли весь крейсер и теперь остановились перед простой белой дверью. Том медленно поднял левую руку и вежливо постучал. Ответа не было. Он снова постучал и, скрестив руки на груди, погрузился в ожидание. Вокруг них висела невыносимая тишина и ни звука не проникало с другой стороны переборки. Ряд ярких ламп освещал длинный, пустой и безупречно чистый коридор. Бежали минуты, но ответа не было. Том осторожно повернул дверную ручку. Та поддалась, дверь распахнулась, они вошли. С порога Михаила пронзило глубокое неприятное чувство. То был пронизывающий ужасающий взгляд. Тот самый человек из глинобитной хижины в горах Вазиристана смотрел на него, не мигая. Он был одет точно так же, как и в тот раз, когда Михаил встретил его девять дней назад в пустынном, уединенном убежище посреди заоблачных хребтов. Человек сидел на коврике на полу, скрестив по - турецки ноги. Спина его прислонилась к одноместной заправленной кровати. Михаил не мог в это поверить. Этот старик в своей средневековой одежде был неуместен на борту современного военного корабля! Какая дикость! Том Донован почему-то замешкался сзади, позволяя немигающему взгляду обитателя каюты прожигать Михаила насквозь. Михаил пытался перебороть рвущееся наружу негодование. Он тяжело задышал, а лицо его превратилось в маску равнодушия, став скучным и неприветливым. Не сразу он взял себя в руки. "Ассалам алейкум", скрипнув зубами, поклонился Михаил в знак приветствия. Тот вместо ответа презрительно фыркнул. В крупных морщинистых чертах лица его и в надменном взоре сквозилo враждебное высокомерие. Закушенные бескровные губы побелели от ярости, рот язвительно искривился, а густые брови презрительно хмурились. "Как вы оказались здесь, доктор Ахмад?" Михаил использовал имя, которым старик представился в хижине. Человек не отвечал. Он смотрел на вошедших с ненавистью. Лицо его напоминало смерть, его черные глаза светились гневом, а длинная грязно-серая борода, закрывающая впалые щеки, слегка подрагивала. "Он не понимает по-русски, но немного знает по-английски", объяснил Том, стоявший за спиной Михаила. Прервав паузу, американец решительно шагнул вперед и оказался перед стариком. "Вам здесь комфортно, сэр?" громко спросил он. "Убирайтесь отсюда вы, грязные вонючие американцы!" закричал старик, вскочив на ноги. "Долой Америку! Долой империализм! Смерть крестоносцам!" Он вскинул вверх обе руки и угрожающе потряс кулаками над своей головой. "Давайте оставим его в покое", отступил назад Том и, схватив Михаила за плечо, вытащил его в коридор. Том плотно затворил дверь, отделявшую разъяренного бунтаря от остального мира. "Он не убежит?" обеспокоенно спросил Михаил. "Этому чудаку нужна психиатрическая больница. Его следует там запереть". "Правильно", подтвердил Том. "Однако всю свою жизнь он руководил большой толпой последователей и никто из них не замечал его сумасшествия". Они вышли на открытую палубу и вдохнули теплый, влажный тропический воздух. В бирюзовом небе светило яркое солнце. Сине-зеленое море плескалось о высокие борта крейсера. Судно слегка покачивалось на невысоких волнах, за кормой оставалась разбегающаяся белая пена. На горизонте кобальтовые и сапфировые оттенки воды блестели как драгоценное ожерелье. Теплый ветерок овевал разгоряченные лица собеседников. "Это был... тот старик?" беспокойно осведомился Том, его глаза устремлены на волны. Он выглядел отчужденным. "Это был доктор Ахмад," уверенно подтвердил Михаил. "Почему вы спрашиваете? И где его окружение?" "Они в Пакистане", сказал Том с принужденным смехом. "Это, конечно, не мое дело, но что вы собираетесь делать с этим сумашедшим?" Том обратил на него свой равнодушный взгляд. "Это зависит от руководства. Я думаю, его собираются обменять на нескольких заложников".
   Том указал на вертолетную площадку. Seahawk прогревал двигатель. Его лопасти размеренно вращались. Рокот мотора разносился взад и вперед, гулким эхом отскакивая от бронеконструкций корабля. Группа людей в штатском, задрав головы, стояла на палубе, cнизу глядя на вертолет. "Наши ребята прощаются с вами", сердечно улыбнулся Том. "Мы благодарны вам. Вы были большим подспорьем в этой операции. Без вас, не исключено, ничего бы не вышло". Том крепко пожал Михаилу руку. "Этот вертолет переправит вас на другой корабль ВМС США, который доставит вас в Турцию. Оттуда у вас не должно быть никаких проблем добраться до дома." Он похлопал русского по плечу. "Я слышал, что вы положили пять миллионов долларов в банк в Карачи. Вы становитесь богатым человеком". Михаил лишь шутливо отмахнулся, однако лицо Тома оставалось серьезным. "Никто не знает, что ждет нас в будущем, но вам может понадобиться наша помощь. Мне поручили снабдить вас двусторонним радио, чтобы в случае необходимости вы могли связаться с нашим центром в Лэнгли. Это всего лишь радио, а не скрытый трекер, так что будьте осторожны. Воля ваша - хранить это приспособление или выбросить его в море. Мы больше не имеем над вами контроля. Однако, имейте ввиду - возможно - мы снова понадобимся друг другу." Том вручил Михаилу плоскую пластиковую коробку, в которой находилось устройство размером с ладонь, набор наушников и буклет. Михаил мельком взглянул на коробку - "Зачем мне это нужно?" - и небрежно сунул ее в карман. Они направились к вертолету. Пилот находился на своем месте в кабине и был готов к взлету. Налетавшие порывы ветра трепали волосы и одежду людей, собравшихся на площадке. Их глаза щурились от солнца. Каждый офицер ЦРУ обнял его и похлопал по плечу. Прежде чем Михаил смог сдержаться, по его щекам покатились слезы. Ведь вместе они прошли через столько опасностей! Он быстро смахнул непрошенную влагу, надеясь, что никто не заметил его слабости. "Не пропадай!" напутствовали агенты своего русского друга. "Я буду на связи", ответил Михаил; хотя не верил, что когда-нибудь снова услышит о них. Он также не был уверен, что когда-либо посмеет их увидеть. Ведь московское начальство сызмальства вбивало в головы своих подданных, что все американцы их заклятые враги. "Приезжай к нам в Америку, Майк", кричали ему. "Это решать моей жене", пошутил Михаил, забираясь внутрь. "Спасибо вам за все". Оказавшись внутри, дверь за ним задвинулась, мотор взревел и машина поднялась в воздух. Люди, махавшие ему на площадке, и замечательный крейсер растворились в сиянии синего моря. Михаил был на пути домой.
   Тем временем глубоко в стальных внутренностях корабля, в пятидесяти футах ниже верхней палубы, в кабинке без окон человек, которого Михаил недавно называл "доктором Ахмад", готовил и репетировал свою дерзкую миссию. Среди восьми миллиардов человек, населяющих нашу планету, у каждого из нас есть хотя бы один двойник, а зачастую и больше. Не обязательно быть знаменитостью или политиком, чтобы иметь близкое физическое сходство с кем-то еще в мире; это просто случайность природы, причудливое совпадение, как комбинация выпавших номеров в лотерее. Он/она может жить с вами по соседству или в близлежащем городке, или на другом континенте, но при случайной встрече с незнакомцем/незнакомкой ваш знакомый обнаружит поразительное сходство между ним и вами и даже окликнет его/ее, назвав ваше имя: "Что вы делаете здесь, в Нигере (или в Таиланде, или в Венгрии, или в каком-то другом неожиданном месте)?" И только получив в ответ озадаченный взгляд, ваш знакомый, скорее всего, скажет, "Извините; моя ошибка" и, смущенный, поспешит по своими делам. История сохранила имена четырех двойников Иосифа Сталина и Саддама Хусейна; мы знаем, что фельдмаршал Монтгомери, с целью обмануть врага, использовал двойника в 1944 году; а житель Бронкса по имени Луис Ортис настолько напоминал Барака Обаму, что стал его имитаторoм на TV shows ради смеха, конечно, а не из интриги. Человек в каюте крейсера был выбран ЦРУ для замены Осамы бин Ладена. "Ваше время, Хадам," обратился к нему по телефону знакомый голос. "Люстра была обнаружена двадцать минут назад и движется по местности в сопровождении четырех охранников. Вы готовы?" "Я уже в пути", ответил загадочный человек и помчался к вертолетной площадке на главной палубе корабля.
   Стоял обычный октябрьский день в диком безлюдье Центральной Азии. Здесь все было странным для обитателей населенных пунктов других широт. Заходящее солнце на выцветшем голубоватом небе излучало бледно-оранжевое свечение, не согревающее местность внизу. Несколько чахлых пихт и елей одиноко произрастали в бесплодной пустыне. В тени во впадинах между валунами блестел нерастаявший с ночи лед. В коричневой массе крутых холмов и хребтов доминировала цепь монументальных пиков, вырисовывающихся на горизонте вдоль границы с Афганистаном. Пятеро мужчин, судя по их обличью местных жителей, медленно пробирались по дну узкого, глубокого ущелья. Скалы, нависшие над их головами, грозили обрушиться при малейшем сотрясении грунта. Груды камней, разбросанные на дне каньона, замедляли их продвижение вперед. Путешественники были одеты в бесформенную одежду пакистанского покроя: мешковатые шаровары, жилеты и длинные рубахи. Серые тюрбаны покрывали их головы. Они ступали осторожно с АК-47 на плечах. Их зоркие глаза неустанно сканировали местность, в любой момент ожидая вероломного удара. Мужчина посередине, худой и изможденный, выше остальных, прихрамывал при каждом шаге и опирался на посох. "Это он", прошептал Том Донован офицеру "морских котиков" США и трем снайперам, лежавшим рядом с ним в засаде на краю каньона. Используя бинокли, они отслеживали продвижение террористов вдоль ущелья. Еще десять "морских котиков" спрятались поблизости в складках пересеченной местности; среди них был Хадам, уже одетый в местную одежду. "Готовься; Целься; Пли,"шепотом скомандовал офицер и четырех мужчин в каньоне внизу поразил бесшумный вихрь пуль. Как подкошенные, они упали на грунт. Однако высокий человек уцелел. Он споткнулся, дернулся, уронил посох и побежал. Чернокожий солдат в форме армии США сноровисто поднял винтовку с транквилизатором, перезарядил ее другим дротиком и снова выстрелил. Это утихомирилo Осаму бин Ладена. Ноги его подкосились; покачиваясь, он опустился на большой плоский камень, лицо его поднялось к небу. Cвернувшись в клубок, oн затих, подтянув колени к животу. "Начинаем вторую фазу!" через радиопередатчик объявил Том персоналу, расположившемумся позади него. Трое медиков из их числа бросились к краю ущелья. Надев шлемы и ремни безопасности, они быстро спустились на тридцать футов и через минуту уже стояли на дне расселины. Они проверили пульс, кровяное давление и дыхание Бин Ладена. Пациенту был введен препарат для стабилизации жизненно важных показателей; дротики были извлечены; Осаму завернули в брезентовый мешок, предварительно надежно обвязав; затем его подняли на веревках к ожидающим наверху членам команды. Драгоценный груз положили на носилки и перенесли в близлежащую пещеру. "Начинается третья фаза!" объявил Том. "Все прячутся в укрытие!" Люди разбежались по окрестностям, укрываясь в рвах, траншеях и ямах и ожидая приближающегося ракетного удара. Вытянувшись ничком, "котики" вжались в землю. Вскоре зловещая тень мелькнула в небе и поразила цель. Яркая вспышка света была видна сквозь закрытые веки. Окружающее задрожало, взревело и пепел посыпался на камни. Вскоре все стихло, лишь порывистый северный ветер продолжал свою вековечную работу, засыпая песком разбросанные тела убитых террористов и свежую воронку в расщелине внизу. "Начинается четвертая фаза", заявил неутомимый Том. Пятеро мужчин, включая Хадама и Тома, спустились на веревках в ущелье, проверяя результат ракетного удара. Все шло по плану. Тела моджахедов остались нетронутыми, но засыпанными обломками камней. Они лежали на спинах и на боках с вытянутыми конечностями, с пригоршнями полными песка, их мертвые глаза устремлены в небо, тюрбаны сползли с их голов. Обожженные бороды и лица мертвецов были забрызганы каменной крошкой, смешанной с кровью. Хадам подошел к кратеру, оценивая маштабы взрыва. "Вы должны выглядеть аутентично, сэр", Том извиняющеся пожал плечами. "Я знаю." Хадам поднял левую руку. "Продолжайте." Тот самый чернокожий воин, который усыпил бин Ладена, лучший снайпер ВМФ, поднял винтовку и прицелился с расстояния десяти ярдов. Пуля задела предплечье Хадама. Oн издал тихий стон и поморщился от боли. Кровь начала пропитывать рукав рубашки. Медик подошел к Хадаму и очень осторожно поцарапал ему лицо и левое ухо кончиком ножа. "Извините, сэр, я просто делаю свою работу". Парень был явно смущен. "Теперь вы выглядите как один из них," Том обратился к двойнику, указывая на валяющихся на грунте убитых охранников. "Hо вы живы. Где вы хотите лечь, сэр?" уважительно спросил oн у Хадама, который после обработки выглядел как избитая, окровавленная копия бин Ладена. "Они должны найти меня посередине группы; на том месте, где в Люстру ввели успокоительное," осклабился тот. Том и другие "морские котики" крепко обняли своего отважного товарища. "Будьте осторожны, сэр. Мы с вами". Хадам проглотил таблетки, данные ему одним из медиков, лег на правый бок между мертвецами и закрыл глаза. Том обсыпал его пылью. "Наш информатор в селе только что передал, что скоро здесь будут моджахеды. Они слышали взрыв. Вас быстро найдут, сэр," на прощание сказал Том. Хадам предпочел не отвечать. Приближалась ночь, восходила луна, но много оставалось невыполненным. Зацепившись карабинами за веревки, "котики" поднялись на плато. Сверху сцена в каньоне выглядела как беспощадная бойня - изувеченные трупы и лужи крови. В сгущающихся сумерках было трудно различить очертания тела Хамада. "Нам надо торопиться," Том ускорил свой шаг. "Нас ждет вертолет." Той ночью они шли пять часов без перерывов для отдыха, по очереди неся свой трофей. Носилки оттягивали плечи и руки, но воодушевленные надеждой бойцы не замечали неудобств. Никто не спотыкался. Путь в кромешной тьме "котики" находили с помощью инфракрасных очков, прикрепленных к их шлемам. На рассвете они добрались до потаенной долины, скрытой на склонах горного хребта. Там их ждал Bell Boeing V-22 Osprey. Через несколько часов спокойного полета вертолет опустился на палубе американского авианосца, курсировавшего в Аравийском море. С того дня в течение следующих трех месяцев не появлялось новых видеоизображений Осамы бин Ладена, хотя Аль-Каида за этот период выпустила несколько аудиорепортажей, посвященных текущей жизни террористов. Когда наконец, к великой радости антиамериканцев голос "бин Ладена" с треском, радиопомехами и искажениями, поминутно прерываясь, донесся через много тысяч миль до Лэнгли - "По милости Божией я жив! Неверным не удалось меня убить!" - Том и его коллеги из ЦРУ узнали, что Хадам выдержал и прошел, и операция "Люстра" идет полным ходом.
  
  Глава двенадцатая
  "Мы добились успеха", воскликнул Mr. X. "Блестящего успеха", вторил Mr. Y. "Водородная бомба захвачена и высшее руководство Аль-Каиды уничтожено", резюмировала Mrs. Гибсон. Они собрались в конференц-зале штаб-квартиры ЦРУ. В помещении, предназначенном для сверхсекретных встреч, не было окон. Огромная потолочная панель с люминесцентными лампами освещала его скромный интерьер. Они были единственными участниками встречи; десять других стульев, окружавших большой круглый стол, пустовали. Микрофоны на длинных ножках расположенные перед участниками старательно записывали для архива каждое сказанное слово. "Где сейчас ОБЛ?" осведомилась миссис Гибсон. "Он содержится в заключении в секретном месте в Соединенных Штатах," ответил Mr. X. "ОБЛ под следствием и дает показания. Мы информируем Президента о нашем прогрессе". "Когда мы обнародуем новость о захвате бин Ладена?" схватив карандаш, миссис Гибсон приготовилась записывать дату. "Не думаю, что мы когда-либо это сделаем", задумчиво произнес мистер Y. "Мир должен верить, что Осама по-прежнему правит балом. Мr. X, не могли бы вы сообщить нам о новой операции?" Мr. X, крупный лысеющий человек лет пятидесяти с резкими чертами лица, громко рассмеялся, излучая непоколебимую уверенность. "Обнародование факта задержания бин Ладена будет иметь лишь краткосрочный пропагандистский эффект. Аль-Каида - слишком большая децентрализованная автономная организация, чтобы сбросить этот факт со счетов. Она очень быстро восстановится и нам придется начинать все сначала". Мr. X положил свои массивные руки на стол, взглянул на бумаги и продолжил низким глубоким голосом. "Мы решили сохранить это событие в тайне и заменить бин Ладена его двойником, который является агентом ЦРУ. Г-н Хадам аль-Замир является гражданином США. Он родился в Пенсильвании и вырос в мусульманской общине. Он поступил в агентство пять лет назад. Он свободно говорит на арабском, пуштуне и урду. Именно этими языками владеет г-н бин Ладен; однако знание американского английского г-на аль-Замира значительно превосходит бин Ладена. Г-ну аль-Замиру придется скрывать свое свободное владение английским языком и говорить нарочито неловко, выдавая себя за настоящего OBL". "А как насчет окружения бин Ладена?" спросила встревоженная миссис Гибсон. "Они не заподозрят подлог?" "Все охранники и слуги, находившиеся в его непосредственной близости, были убиты в результате авиаудара," объяснил Mr. Х. "Наши коммандос схватили бин Ладена за пять минут до начала бомбардировки". "Но есть люди, которые знают его много лет", настаивала миссис Гибсон. "Наверняка его близкие заметят неладное". "Г-н бин Ладен вел особенный образ жизни. Он был похож на рака-отшельника в своей изолированной раковине," проинформировал Mr. Y. "Круг людей, с которыми он регулярно встречался, был очень узок. Он общался в основном по радио и посредством рукописных посланий. Чтобы убедиться, что его подмена выглядит точно так же, как оригинал, мы организовали встречу с человеком, который недавно видел настоящего ОБЛ". Мr. Y ухмыльнулся. "Это был Mr. Белов, наш величайший актив в истории с водородной бомбой", с гордостью заявил старый разведчик. "Белов разговаривал с двойником с глазу на глаз. У него не было никаких сомнений в том, что он встретил настоящего Осаму бин Ладена". Однако его коллеги были несогласны. Их лица стали похожими на две безжизненные маски. В их обликах появились сомнения и колебания. Слегка нахмурившись, они отрицательно качнули головами. "Не следует волноваться. Секрет хорошо охраняется". Мr. Y поднял руку, как бы отмахиваясь от возможных возражений. "Мr. Белов так и не догадался, что его собеседником в каюте был ОBL. При первой встрече с ним в Варизистане настоящий ОБЛ представился доктором Ахмадом. Так впоследствие его называл Mr. Белов". "Можете ли вы поверить, что господин Белов никогда не видел фотографий Осамы бин Ладена в СМИ?" Миссис Гибсон сидела прямо и напряженно. Она размышляла. Ее глаза смотрели на папку на столе, а рука касалась подбородка. "Этот факт поставит под угрозу всю операцию". "Фотографии размыты и нечетки; большинство были сделаны во времена его юности", возразил Mr. Y. "Они могут быть портретом кого угодно - любого бородатого, худощавого человека с белым тюрбаном на голове". "А как насчет его почерка и голоса на аудиокассетах?" волновалась миссис Гибсон. "Вопрос с почерком несложный. Мы снабдили г-на Аль-Замира карманным гаджетом, воспроизводящим подлинный почерк Осамы. Но голос может стать проблемой". Mr. Y отпил воды из стакана. "Голос - уникальная особенность каждого человека, как отпечатки пальцев и радужная оболочка глаз. Однако технология распознавания голоса еще несовершенна и полна недостатков. Голос Аль-Замира чем-то напоминает голос Осамы, но не так близко, как его внешний вид". Мr. Y скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Его тяжелая выдающаяся челюсть выдвинулась вперед, а острые глаза загорелись решимостью. "В случае разногласий наши эксперты подтвердят подлинность его голоса; их эксперты, если они у них есть, вероятно, нет", заключил г-н Y. "Организация с наибольшим рупором всегда права". Мr. Y. коротко стукнул костяшками пальцев по столу и замолчал. В наступившей тишине группа сидела неподвижно, глядя на экран, а стрелки часов между тем неумолимо отсчитывали время; их встреча длилась уже час. "Где сейчас Аль-Замир?" прервала молчание миссис Гибсон. "Он находится в Варизистане и командует своими подчиненными. У него все в полном порядке", улыбнулся Mr. Х. "Он готовит новое послание Аль Каиды, проклинающее прислужников американского империализма". Однако Mr. Y было не до смеха. Его лицо сохраняло суровое и напряженное выражение. Он выглядел так, как будто обдумывал плюсы и минусы начинающейся операции. "Аль-Замир находится под постоянным наблюдением нашей группы быстрого реагирования. Мы можем спасти его в любой момент и вернуть к семье в Соединённых Штатах", Mr. Y потянулся и сложил руки за своей головой. "Я предвижу удивительные возможности," оживилась миссис Гибсон. "Наш агент во главе Аль-Каиды!" она двинула ладони в сторону собеседников. "Мы контролируем центр, нам становится известно о других террористических организациях, мы препятствуем их действиям". "Чтобы выглядеть реалистично, г-н Фальшивый бин Ладен должен время от времени появляться в мировых СМИ с угрожающими заявлениями", высказался Mr. Х. "В нашей стране много талантов", согласилась миссис Гибсон, вызвав смех у своих слушателей.
   Внезапный, будоражащий звонок телефона экстренного вызова заставил всех обернуться и замолчать. Mr. Y наклонился над консолью и взял трубку. Остальные внимательно наблюдали за выражением лица коллеги. В его тусклых, невыразительных глазах невозможно было что-либо прочитать. Несколько раз в течение разговора он сказал, "Хорошо" и "Я понимаю". Затем он поблагодарил звонившего и повесил трубку. С минуту Mr. Y молчал, глядя в пустоту, затем перевел на сослуживцев свой уставший взгляд. Он слегка пошевелился в кресле, в котором помещалось его большое широкое тело. "По данным наших источников в Москве, генерал Костылев был арестован вчера на Лубянке и обвинен в шпионаже в пользу США. Его также обвинили в соучастии в хищении российского государственного имущества - вы знаете, что они под этим подразумевают - и продаже его американцам". Мистер Y сделал паузу. Его рука протянулась к стакану на столе, он отпил глоток, затем с большой осторожностью вернул стакан на прежнее место. "Hе думаю, что ФСБ догадалась, что Костылев был нашим человеком, и, если повезет, никогда не догадается. Напротив, похоже, что он стал жертвой междоусобной борьбы за власть. План по вывозу боеголовки из Сибири был не наш, а их. План был одобрен российскими властями на самом высоком уровне. Его собственное начальство поручило ему исполнение этого плана". Мr. Y поставил локти на стол, подпер подбородок кулаками; он смотрел прямо перед собой. Hа мгновение воцарилось молчание, а затем Mr. X ободряюще кивнул, "В данном случае у ФСБ нет прямых улик против Костылева. Мы создали непревзойденную маскировку. Контрразведка не может ни в чем подозревать его". "Мы не знаем, что имеет ФСБ на Костылева", поделился Mr. Y. "Была ли это просто провокация, а не что-то существенное? Но, зная историю, шансы Костылева уйти практически равны нулю". Мистер Y выглядел опечаленным. Его губы превратились в тонкую линию, нo его упрямый, проницательный взгляд горел решительностью. "Его арест - большая потеря. Он обеспечивал нас разведданными в течение шести лет. Он пережил дело Ханссена, когда ни одному из наших российских источников этого сделать не удалось и все они погибли в застенках. Генерал Костылев внес огромный вклад, снабжая первосортной конфиденциальной информацией наше правительство и наше ведомство. В какой-то момент мы подготовили ему побег и крупную сумму денег, но он отказался, сказав, что для него бежать слишком рано". Mr. Y грустно посмотрел на своих коллег. "Его будет не хватать всем нам". "Зная закономерности работы ФСБ, мы можем ожидать, что каждый российский офицер, служивший под началом Костылева, будет арестован и предан суду по подозрению в шпионаже или просто исчезнет," подытожил Mr. Х. "В прошлом соратников опальных генералов почти всегда казнили или приговаривали к длительным срокам тюремного заключения". "Белов в опасности", забеспокоилась миссис Гибсон. "Мы должны его предупредить. Мы знаем, что две недели назад он был в Стамбуле и занял место на борту турецкого авиалайнера, направлявшегося в Россию. Это были последние сведения о нем." "Он наш агент?" глядя в бумаги, осведомился Mr. X. "Нет," ответил Mr. Y, "но мы предложили ему помощь, правда не знаем, захочет ли он ее принять. Кто его связной?" Миссис Гибсон порылась в стопке бумаг. "Том Донован", сообщила она. "Есть ли у нас возможность войти в контакт с господином Беловым?" Mr. Y задумчиво потер подбородок. "Пожалуйста, позаботьтесь об этом, Бренда. Cвяжитесь с Донованом и со всеми, кто к этому причастен. Белову грозит смертельная опасность!"
  
   Глава тринадцатая
   Одна в своей узкой кровати, Глаша пошевелилась. Под низким потолком скопился теплый и душный воздух. Ей становилось жарко. Откинутое в сторону скомканное ватное одеяло и ситцевая ночная сорочка, прилипшая к ее вспотевшему телу, мешали ей. Глаша зевнула, повернулась на другой бок и опять задремала. Однако странные, неистовые сновидения не отпускали ее. Oна растворилась в своих пугающих мыслях. Ей снился Михаил. С ног до головы он был закутан в широкую белую ткань, которая развевалась на ветру. Медленно и осторожно он поднимался по ступенькам на крышу глинобитного дома в месте, которое казалось Глаше Аравией. Под знойным желтым небом ее муж страдал, кряхтел и обливался потом. Раскаленное солнце выжигало ему глаза и обугливало кожу. Щурясь и прикрывая лицо ладонями, он смотрел на скопление десятков мечетей, окруженных океаном обветшалых хижин простирающимся до самого горизонта. Он искал ее. Муэдзины, призывающие верующих на молитву, стайки женщин в чадрах и тысячи темнокожих мужчин в тюрбанах, людские толпы, скользящие по тротуарам, грузовики, автобусы, верблюды и тележки, заполонившие улицы, - все это предстало перед ним в безобразной суете и отвратительном уродстве. Глаша тоже ненавидела тот многолюдный, раскаленный город, зная, что ее любимый в опасности и нуждается в помощи. Но ее не существовало в этом чужом мире, вдали от заснеженных лесов Сибири! Как ему помочь?! Она закричала, "Я здесь, Миша!" но ее не услышал. Хуже того! Оглушительная пугающая музыка обволокла его. Откуда это? Рядом с ним никого не было. Он стал искать источник и наклонил голову. Внизу во дворе, широко раскинув руки в развевающихся рукавах и растопырив белые юбки, кружились три дервиша. Их фетровые конические шапки вращались так быстро и ровно, что казались неподвижными. Внезапно оборванцы почуяли его присутствие и, не прекращая зловещий танец, впились в Мишу злыми глазами, зорко следя за каждым движением своей жертвы. Какой кошмар! Она тут же узнала их под пятнистыми красными точками и тенями, скрывающими их физиономии. Да, это так! Ошибки нет! Они были теми самыми! - тремя ужасными маньяками, которые приходили к ней домой на прошлой неделе!
   Она застонала, пробуждаясь ото сна. Звуки становились все громче, врываясь в ее осоловелое сознание. Ее веки затрепетали. Ей показалось, что она услышала стук в окно. Глаша резко проснулась и открыла глаза. Было далеко за полночь. Если не считать тиканья ходиков на стене, в мире царила глубокая тишина, прерываемая лишь посапыванием ее дочери за стеной и отдаленным воем огорченной собаки в квартале отсюда. Она натянула одеяло до подбородка, но не могла уснуть. Потолочные балки и стропила крыши слегка поскрипывали на ветру. Ее горькие мысли вернулись к тому дню, когда негодяи прибыли с первым визитом. Она была одна и хлопотала у газовой плите, готовя одно из своих знаменитых очень вонючих блюд, от которых у соседки внизу каждый раз случалась кондрашка. Нарезанный лук она высыпала в глубокую чугунную сковороду, где на растительном масле жарился картофель. В тот момент, когда поварешкой в левой руке она мешала чечевичную похлебку в горшке, а правой насыпала перец в салат из речных бобров и антоновских яблок она почувствовала присутствие незнакомца. Не поворачивая головы, краем глаза Глаша заметила человека, стоящего на пороге кухни и смотрящего на нее. Это был коренастый, средних лет индивидуум, с нездешней смуглой кожей, крючковатым носом и сальными черными волосами. Одет он был в мешковатый костюм из местного универмага. Незнакомец не шагнул к ней, а оставался стоять в дверях, плечом подпирая косяк, с кривой полуулыбкой застывшей на пухлых красных губах. Глаша не колебалась. Ее права, конфиденциальность и территориальная целостность были нарушены. Она швырнула тяжелую сковородку, попав злоумышленнику в лицо и в свирепой атаке рванулась вперед. Она хорошо помнила уроки дзю-до. Посреди кухни она перегруппировалась и энергичным взмахом ноги сбила мужчину с ног. Глаша стояла над его поверженным телом; подбоченившись и уперев руки в бока, розовый виниловый фартук сморщился у нее на груди, ее сердце билось часто и сильно. Истекали минуты. Учащенное дыхание ее постепенно выравнивалось и она размышляла, что делать с преступником - оттащить его к ближайшему мусорному баку сразу или дождаться темноты? Мужчина лежал на спине с открытыми, невидящими глазами, из распахнутого слюнявого рта торчали кривые желтые зубы; хриплое неровное дыхание вырывалось из его ноздрей. Правый глаз у него затек и не открывался, а голова и грудь были усеяны дымящимся кусочками картофеля и репчатого лука, смешанного с кипящим подсолнечным маслом. Внезапно Глаша вздрогнула и перевела свой взор. Входная дверь повернулась и она увидела еще двух мужчин, входивших в ее квартиру. Должно быть у них был собственный ключ! Незванные гости были сильными, дерзкими и развязными. Ее пробрала дрожь от их тяжелых взглядов. Незнакомцам потребовалось несколько секунд, чтобы понять и оценить ситуацию - их беспомощный земляк лежит распростертый на полу и даже не стонет, в то время, как светловолосая русская женщина победно попирает его ногой. Вокруг Глаши просвистели три пули. Хлопки из пистолета с глушителем и вспышки дульного пламени заставили ее рухнуть на пол, инстинктивно прикрывая голову руками. Женщина не была ранена, но так напугана, что боялась пошевелиться. "Хорошая, красивая, как тебя жаль", покачал головой тот, что повыше. Он изъяснялся на ломаном русском языке. "Почему ты обидела моего друга?" Тем временем его спутник усадил Глашину жертву на стул и прыскал на него водой из-под крана. Состояние пострадавшего было плачевным - обоженная морда покраснела и опухла, глаза не открывались, из порезов капала кровь. "Мы порядочные люди; мы пришли познакомиться и представиться. Почему так плохо встречаешь?" не унимался более высокий мужчина, который в нее стрелял. "Меня зовут Танвил," он отвесил глубокий светский поклон, "а его зовут Маджед". Он указал на своего молчаливого компаньона, который Глашиной метлой подметал голову и грудь травмированного первого посетителя. "Он очень трудолюбивый и старательный, разве ты не видишь?" На полу вокруг сидящего на стуле "гостя" образовалось кольцо из кусочков картофеля и лука, и Глаша осмелилась потребовать, "Пусть этот парень уберет свой бардак!" "Он это сделает, не беспокойся," вежливо улыбнулся Танвил. "Но сначала он должен помочь Навафу". Toт подавал слабые признаки жизни. Он несвязно бормотал и нес какую-то тарабарщину и несколько раз чихнул. Однако его веки оставались закрытыми. Пупырчатая кожа на лице и шее покраснела и покрылась волдырями. Быстрым и точным движением Танвил проверил пульс пострадавшего. Покрутив носом, он уверенно заявил, "С ним все будет в порядке". Между тем, не замечая суеты вокруг, Наваф сидел бесчувственный и безмолвный, как куль с мукой. Руки его, как плети, висели по бокам; голова запрокинута назад, на подбородке и в распахнутой пасти высыхали кровь и слюна. Под его ногами валялся мусор. Необходима была уборка. Опустившись на четвереньки, Маджед сопел и пыхтел и даже залез под стул, на котором сидел его друг-инвалид. Он собрал все остатки еды, разбросанные по полу и выбросил их в мусорное ведро. "Почему ты была так жестока с ним?" Танвил обратился к хозяйке. Глаша нахмурилась. Она съежилась на полу; согнутые в коленях ноги скрыты под фартуком, длинный кухонный нож зажат в руке. "Наваф безвреден," убеждал ее бандит. "Он любит поэзию и музыку. В свободное время он играет на арфе и скрипке. Он просто зашел к тебе, чтобы представиться". Танвил бросил на нее смертельный взгляд и заявил, "Мы друзья Яссима. Я знаю, ты помнишь его." Он резко вскинул голову, отчего его волосы упали на лоб. В его глазах проскользнуло что-то адское. Конечности Глаши онемели от страха. "Все начинается сначала", с отчаянием подумала страдалица. Она ясно помнила тот роковой день, когда появление Яссима разрушило счастье ее семьи. "Яссим был моим братом", каким-то жестким взглядом Танвил внимательно посмотрел на нее. "Перед своей героической смертью мой брат много рассказывал о Михаиле и о тебе. Он хвалил вас. Он сказал, что вы замечательные люди. Вот почему мы здесь. В знак дружбы мы принесли тебе цветы и торт". Танвил достал из сумки и положил на обеденный стол смятый букет желтых роз и потрепанную белую коробку с этикеткой из городской пекарни. "Мы не против чашки чаю," гостеприимно предложил он. Его маслянистая физиономия растянулась в подобие улыбки. "Угощайтесь," отрезала Глаша, не двигаясь с места. Посетители не были оскорблены и чувствовали себя как дома. В шкафу они нашли посуду и разложили ее на столе. "Ты присоединишься к нашему чаепитию?" "У меня еще есть дела", усталым голосом ответила Глаша. "Вы лучше убирайтесь отсюда. Чего вы хотите от меня?" "Мы проделали длинное путешествие из солнечного Ирака, чтобы добраться до вашей холодной Сибири. Неужели ты думаешь мы приехали только освежиться?" неохотно ответил Танвил. Его прежнее веселье угасло. "На самом деле мы здесь, чтобы встретиться с Михаилом. Где он?" Его немигающий взгляд был устремлен на Глашу. Большие висячие уши, словно пара радиолокаторов, вторгались в ее разум. "Вы сильно пожалеете, когда мой муж вернется домой", с гневом в голосе пригрозила Глаша. "Он сделает из всех вас медвежью закуску, разрубит на котлетки и выбросит в тайгу". "Плохая шутка, мадам", Танвил явно не был впечатлен. "Наши люди видели его недавно в Турции. Мы пришли сюда, чтобы поблагодарить Михаила. Он нам очень помог и мы верим, что до сих пор остаемся друзьями". Глаша отвела свой сверкающий яростью взгляд. Она избегала смотреть на Танвила. Устав от своего неловкого сидячего положения на полу, она поднялась и переместилась на подоконник, держа в правой руке нож, направленный острием на посетителей. Между тем Бытие катилось по своим непреложным законам, не замечая драмы, разворачивающейся в ее квартире. На темнеющем синем небе показался тоненький желтый серп луны. В его нежных лучах поблескивали стекла окрестных лачуг, иx трубы, крыши и стены сливались в одну сплошную черную массу, будто нарисованную печной сажей. Уличный шум проникал сквозь двойные стекла. Мимо дома прогрохотал грузовик. До нее доносились шаги прохожих и взволнованный разговор двух женщин на тротуаре о продаже курятины в продуктовом магазине напротив. Находившаяся с ними девочка-подросток весело хихикала. Где-то вдалеке играла гармоника. Лицо Глаши исказила гримаса бешенства. Она боролась с непреодолимым желанием сокрушить, растоптать и уничтожить этих бесцеремонных тварей. Глаша сжала рукоять ножа. "Убирайтесь отсюда," проверещала она тихим, угрожающим, не своим голосом. " Уходите, не то я порву вас всех на куски." Танвил взглянул на своих спутников. Маджед, после мытья полов грязный, как свинья, сидел за столом и прихлебывал чай. В руке у него был откушенный кусок торта. С обсыпаннoй крошками хари капал пот. Ему было вкусно. Он откусывал, жевал и причмокивал губами. В углу полуживой Наваф беспомощно прислонился к обклеенной обоями стене. Растущая опухоль деформировала его обожженное лицо. Танвил перевел на хозяйку свои злые глаза. "Мы не хотим ссоры, добрая женщина," заявил он бесцветным механическим голосом. Он подмигнул другому своему спутнику и они подняли Навафа со стула, засунув свои руки ему подмышки. Неудачника вытащили в коридор. "Мы еще увидимся," с устрашающей улыбкой пригрозил Танвил. Дверь за ними захлопнулась. Глаша передвинула засов до упора, больше не доверяя своему бесполезному замку, и вернулась на кухню. Кровь стучала в висках; ее руки дрожали. "Миша, где ты?" застонала она.
   Ночь была долгой и мрачной, ее подушка стала мокрой от слез. Эта страшная встреча произошла неделю назад и больше негодяи не появлялись. А ее Михаил, как и прежде, пропадал без вести, от него не было ни словечка; ничего, ни намека на то, где он и как, и живой ли он? Катя спрашивала каждый день, "Мама, когда папа придет домой?" Но Глаша не знала, что ответить ребенку. "Скоро" - это было все, что она могла сказать. Ответ, который подрастающая Катя все чаще отказывалась принимать. Девочка печалилась и часами не могла произнести ни словечка. Воспоминания отступили от нее, но время тянулась мучительно долго. Ей было жарко и душно под низким потолком. Она не могла уснуть. Никакой тишины, никакого спокойствия! Снаружи под ее окном битый час спорили двое пьяных. Они неприлично ругались, проклиная скупердяйство какого-то Ивана Иваныча, задержавшего им зарплату; потом, затянув песню, удалились. Притихло, но ненадолго. По железной дороге неподалеку, гудя и разрезая воздух, пронесся длинный товарный состав. Вагоны скрипели, колеса визжали, буфера лязгали. Земля тряслась, дрожали постройки, посуда в ее шкафу мелодично позвякивала. Но что это?! Ее уши уловили царапанье на входной двери и слабый скрежет поворачивающейся ручки. Кто-то надавил на дверь, но засов не поддался. Паника начала охватывать Глашу. "Бандиты вернулись!" она вскочила с постели. На цыпочках испуганная женщина пересекла комнату и встала перед входом с острым тяжелым клинком в правой руке, готовая пополам разрубить голову любого злоумышленника. К счастью, шорохи в коридоре прекратились и она услышала, как затихли удаляющиеся шаги. Глаша присела на краешек стула, выставив нож вперед. Она будет бороться до конца за свою дочь и за себя! Ее волнение достигло предела, мысли путались в голове, тело дрожало, ночная рубашка задралась, обнажив стройные ноги с ухоженными ногтями и ступни, прижатые к двери. Она была все внимание, вслушиваясь в ночь. Вдруг сзади сквозь щель между занавесками в комнату проник узкий конус белого света. Луч двигался медленно, освещая участки интерьера. Глаша бросилась в угол, но не успела. Свет скользнул по складкам штор, по дивану, а затем по ней. Испугавшись, она спряталась за столом, не выпуская зажатое в кулаке лезвие. "Глаша, это я," услышала она приглушенный голос Михаила. "Открой дверь!" Она подбежала к окну и распахнула шторы. Ее пропавший муж, отец ее ребенка и светило ее жизни стоял на тротуаре в призрачном свете уличных фонарей и ласково глядел на нее. Бедняга дрожал от холода, а рядом с ним на асфальте лежал большой потертый, но явно заграничный чемодан. Глаша отперла задвижки и повернула раму. Михаил сначала бросил багаж в комнату, а затем забрался внутрь. "Иди ко мне," прошептала она и обняла его за плечи. "Я так люблю тебя, Миша", выдохнула она, покрывая его поцелуями. "Дорогая Глаша, без тебя мне жизни нет," обхватил он ее руками. "Тебя так долго не было!" сказала она, прижавшись всем телом к нему. "Ты скучал по мне?" Михаил обнял ее крепче. "Ты знаешь это. Я всегда влюблен в тебя". Глаша оторвала голову от его груди и взглянула ему в лицо. Ее пальчики очертили контур его губ. "С тобой все в порядке? Была ли твоя миссия успешной?" Она отступила на шаг назад и осмотрела его с головы до ног. "Ты был мне верен?" "Да," он пристально глядел на нее. "Как вы с Катей?" Ее губы раскрылись в счастливой улыбке, а деликатные пальцы скользнули по торсу и стали спускаться все ниже. Правой рукой она мимолетно, а затем сильнее коснулась его лица; тихо и медленно провела рукой по его волосам. Несколько минут Михаил сопротивлялся. Он уклонялся от ее объятий, до тех пор пока не обследовал жилище сверху донизу, не обнаружил ничего странного и подтвердил, что его семья цела и здорова. Лишь после этого он полностью сдался, позволив Глаше снять с себя одежду и отвести его в постель. Шторы на окнах оставались плотно задернутыми, охраняя семейные тайны.
   Проходили часы, но влюбленные не отрывались друг от друга, почти не веря, что препятствия позади и они снова вместе. Они говорили шепотом и смеялись от счастья. Время остановилось для них и только на рассвете Глаша начала свой рассказ. Михаил слушал сначала вежливо, затем с трепетом и беспокойством. "Знай, Мишенька, что ты занимаешь каждую секунду моих мыслей. Все напоминает мне о тебе. Я даже не могу этого объяснить." Глашин голос дрожал и прерывался."Вот что происходит." Она глубоко вздохнула и вытерла слезы. "На заднем дворе нашего дома растет берёза. Она живет своей жизнью и следует природному циклу. В летнюю жару она зеленая и пышная, а в зимние морозы - голая и апатичная, на ее ветвях лежит снег. Березу не волнуют мои беды, мои обиды и мои редкие радости. Она такое же живое существо, как и я, но другое; она знает секрет безропотности, бесчувственности и равнодушия. Круглый год солнце и мороз жалят ее, по ней хлещут ветры и дожди, ее ветви сгибают ураганы и отягощает снег, но береза стоически переносит все удары судьбы и я знаю ее силу." Свое лицо Глаша уткнула ему в грудь и продолжала повествование. "Когда тебя не было рядом, я старался походить на ту березу - превратить свое сердце в лед и камень, чтобы больше не чувствовать страданий. Я пыталась, но не смогла. Я не должна так сильно любить тебя, Миша. Мне это больно. Каждый раз, когда я прохожу мимо той березы, она читает мне лекции о стоицизме, но я плохая ученица". В сероватой предрассветной мгле осунувшееся лицо Глаши выглядело уставшим и восковым. После долгих часов занятий любовью ее глаза потускнели и потеряли свойственный им жизнерадостный блеск, но ее подтянутое спортивное тело оставалось ненасытным. Еще раз она тихо произнесла его имя и придвинулась к нему, страстно целуя его губы. Когда забрезжил рассвет и месяц на небе начал бледнеть, она удалилась в душевую кабинку. Со своего места в постели Михаил наслаждался знакомыми звуками плещущей воды - звуками дома. Он лежал с открытыми глазами, не до конца веря, что вернулся назад живым и невредимым, после невероятных опасностей, которые ему пришлось пережить. Между тем рассеянный взгляд его блуждал взад и вперед, налево и направо, ощупывая полузабытые предметы: стены, покрытые выцветшими обоями, грубый прямоугольный стол с шестью потертыми стульями, исцарапанный линолеумный пол, пластиковый письменный стол и битком набитый книжный шкаф; это была его резиденция, которую он помнил. В углу громоздкий буфет почти подпирал обшитый синей фанерой потолок, в центре которого висела старинная люстра, единственный ценный предмет в их жилище. На диване за ширмой крепко спала Катя, еще не зная, что ее папа вернулся домой. Турецкие куклы и конфеты ждали, пока их обнаружат на табуретке возле ее головы. Лицо Михаила было серьезным. Он нахмурил бровь и уставился в потолок. То, что Глаша рассказала ему о новых замыслах Аль-Каиды, было неожиданным и пугающим. Ему придется набраться терпения, несмотря на почти мгновенное желание действововать. Он подождет. Должен подождать. Зачем? Он не был уверен.
  
  Глава четырнадцатая
   Прошло две недели, но ужасающая троица Аль-Каиды так и не появилась. Жизнь Михаила стала упорядоченной и простой, как будто у него никогда не было никакого секретного задания. Черные воды рутины затянули его. Он слонялся по дому; он ходил на охоту; он пировал с друзьями; он помогал Глаше выполнять ее домашнюю работу. Он бездействовал, ежесекундно ожидая вызова из Москвы и был начеку. Больше всего нарушал его душевное спокойствие тот факт, что генерал Костылев на телефон не отвечал, несмотря на срочные звонки Михаила в его кабинет. ФСБ безмолвствовало, словно не замечая своего надежного, лояльного офицера, успешно выполнившего трудное задание. Кроме того, перестали поступать ежемесячные выплаты от его московских руководителей. Но в данный момент деньги не были проблемой, несмотря на то, что банковский депозит в пять миллионов долларов, который он сделал в отделении Ситибанка в Карачи, был ему недоступен. В кармане у него лежали несколько тысяч долларов, подаренных ему ЦРУ в качестве бонуса за участие в операции. Бонус медленно, но верно испарялся. Ему необходимо было получать регулярную зарплату в рублях, а также инструкции от Костылева. Но во всем остальном жизнь его текла как обычно, ни в чем не меняясь - неизменная, скучная и однообразная.
   Михаил осматривал свой мотоцикл Урал, стоявший в гараже во дворе его дома. Гидравлические тормоза транспортного средства требовали некоторого обслуживания и настройки. Чтобы освободить руки, он повесил на гвоздь свое пальто и сумку с инструментами и занялся кропотливой работой. Через распахнутую дверь сарая ему была видна выкрашенная в коричневый цвет задняя стена их двухэтажного дома, черная толевая крыша с печной трубой, его дочь Катя, радостно раскачивающаяся на качелях среди визжащей детворы, и могучая береза посередине двора. С гаечным ключом и плоскогубцами в руках он сидел на корточках перед задним колесом мотоцикла и отвинчивал болт, когда его уши уловили звуки иностранной речи. Гортанный, сбивчивый чужеземный говор, от которого мурашки бежали по спине, прорезался сквозь радостный гомон детей. Михаил вздогнул и повернулся. Трое юрких приземистых мужчин с гладко выбритыми лицами и идеально уложенными черными волосами поднимались по лестнице, ведущей в его квартиру. Последний не поспевал за ними. Складывалось впечатление, что бедняга был покалечен. Он хромал, волочил за собой ногу, а голова его, обмотанная изоляционной лентой, была наклонена набок. Губы чудака напевали какую-то заунывную восточную мелодию, а руки безвольно свисали по бокам. "Вот они!" мелькнуло в голове Михаила и он поспешил навстречу новому испытанию. Посетителей удалoсь перехватить у входной двери, когда они собирались нажать кнопку звонка. Незнакомцы обернулись, услышав стук его шагов. Один из них, что повыше и поначальственнее, изрек, "Привет, Михаил. Ты меня не узнаешь?" Вперившись горящими бесовскими глазами в непонимающее лицо хозяина, он ухмыльнулся до ушей. "Я Танвил, старший брат Яссима", сказал он с достоинством. "Я сразу узнал тебя. У меня есть твоя фотография." Он вытянул руку для рукопожатия. "Очень рад с вами познакомиться", Михаил пожимал каждому руку и запоминал их лица. "Пожалуйста, входите." Он вежливо постучал в косяк, чтобы предупредить жену и отворил дверь. Компания вошла в среду обитания семьи Беловых. Глаша, одетая по - домашнему, безмятежно развалилась на диване и листала журнал. Завидев зловещих гостей, она коротко вскрикнула, прижала руку ко рту, поспешно вскочила и, что было сил, помчалась на кухню. Полы ее розового халата развевались, обнажая молочно-белые бедра. Посетители услышали хлопок закрывающейся двери. "Моя жена любит готовить", с иронией объяснил Михаил. "Кухня - ее творческая мастерская". Он пригласил гостей занять места. Компания расселась на стульях вокруг пустого, покрытого клеенкой обеденного стола. Скрестив руки на груди, они возможно ожидали теплого приема и гостеприимства. Однако, хозяйка так не считала. Через тонкую дверь доносился шум льющейся из-под крана воды, громкое позвякивание тарелок и чашек и время от времени прерывистый звон разбитого стекла. Каждый дребезг заставлял визитеров подпрыгивать на стульях. Взбешенная Глаша мыла посуду. "Вряд ли я смогу вам, братья, сегодня предоставить горячий обед," философски заметил Михаил. "Сотрудники кухни бастуют". Он захихикал. "Хотите водки? Давайте вмажем чуток за дружбу, за знакомство, за успех!" В поисках спиртного он открыл дверцу буфета, в котором находился набор сверкающих тарелок, выдвинул тяжелый ящик, набитый вилками, ложками и столовыми ножами и, наконец, обнаружил пропажу в книжном шкафу, спрятанную позади томов В. И. Ленина. Удивленный выходкой Глаши, Михаил с невозмутимым видом поставил поллитровку на стол и разлил алкоголь в четыре маленьких стаканчика. Почуяв запретный запах, сморщил нос оскорбленный Танвил. "За кого ты нас принимаешь? Мы не употребляем спиртное". "Мне очень жаль", Михаил покачал головой. "Это все мои развлечения". "Я хочу попробовать!" Наваф внезапно загудел по-арабски. "Я хочу сравнить водку со скотчем". "Вы только взгляните на него!" всплеснул руками Танвил. "Неудивительно, что жена тебя бросила." Возмущенный начальник экспедиции вскочил, повернулся к Навафу и застыл, уперев руки в бедра, чем-то напоминая букву Ф. На нахмуренное лицо Танвила набежала мрачная тень. Глаза засверкали. Сомнения в нравственном облике боевого товарища охватили его. Он покачал головой и развел руками. "Не совсем верно", оправдывался неунывающий Наваф. "Она так и не стала моей женой. Она была просто невестой". Он утер лицо рукавом и выпучил глаза, между тем его блуждающий взoр остановился на стеклянной кухонной двери. Тень Глаши время от времени перемещалась по тонкой занавеске. "Вах, вах," восхищенно прошептал он и вернулся к своим воспоминаниям. "Шэрон во всем виновата. Она научила меня употреблять эль и виски". Он попытался изобразить искреннюю улыбку. "Я делал все, чтобы поладить с ней, но она все время дулась на меня и требовала денег. Жизнь в Ирландии была трудной и дорогой, и я сбежал". Умолкнув, он обхватил лицо ладонями и начал раскачиваться на стуле. Проклятия и хула стали срываться с его уст. Озадаченный Танвил извинился перед хозяином и, сжав кулаки, смерил пылающим взглядом боевика с головы до ног, требуя прекратить. Назревал конфликт с мордобоем. Громкое "Хм-Хм" привлекло всеобщее внимание. "Все происходит к лучшему". В попытке замять ссору и отвлечь внимание, Михаил встал и потянулся. "Давайте выпьем за этот замечательный факт. Ваш друг - безнадежный романтик. Это прекрасно. Возможно, ему повезет в Ужуре. У нас в Сибири большое женское население и небольшой процент разводов. Этот пылкий, обаятельный гость без сомнения будет востребован местными красавицами. Уверяю, что наши изысканные дамы захотят познакомиться с этой заграничной штучкой. Гарантирую, что Наваф найдет горячий отклик в их сердцах." Он насмешливо махнул головой и поднял кулак, сжимавший стопку. "Рюмка для водки!" провозгласил он. "Кружка для пива и веселая компания для стола!" Преувеличенно подмигнув, Михаил задрал голову, осушил стаканчик, грохнул им по столу и плюхнулся обратно на стул. Гости подозрительно следили за его движениями. К водке никто не притронулся. Последовала неловкая пауза, во время которой Наваф робко наклонился вперед и понюхал густую беcцветную жидкость в стаканчике перед собой. "Я предпочитаю виски," после некоторого размышления заключил он и скорчил кислую гримасу. Танвил одобрительно посмотрел на него и слегка кивнул головой. "Лучше не может быть!" радостно подтвердил Михаил. "Водка нужна только русским! Мы не хотим, чтобы наша беленькая нравилась чужеземцам, иначе нам, русским, ничего не останется! Чем бы мы развлекались в свободное время?! Обычное вино для нас прокислый кишкомой, а пиво - горьковатая бурда! Животы от того пойла пухнут и в туалет тянет; и больше ничего!" Вряд ли кто-нибудь, кроме Танвила, понимал зажигательные речи хозяина. Посетители уставились выпученными глазами на пустой стол, на котором красовалась бутылка водки и несколько наполненных до краев стеклянных емкостей. В комнате не было слышно никаких других звуков, кроме сопения боевиков и мягкого журчания воды, доносившегося из кухни. Глаша притихла. Повидимости душевное равновесие вернулось к ней. "У нас есть к тебе важное деловое предложение", заговорщически прошептал Танвил. "Слушаю," Михаил состроил конспираторскую физиономию и сделал глубокий вдох. "Я весь внимание". Танвил весь преобразился: его бледное лицо охватил лихорадочный румянец, глаза засверкали каким-то внутренним огнем. "Ты был удостоен чести встретиться с шейхом; ты добыл для нас боеголовку; мы доверяем тебе." Его лицо медленно приблизилось к лицу Михаила, пока их носы почти не соприкоснулись. "Я скажу тебе прямо," прерывающимся голосом воскликнул приезжий. "У вас на базе ржавеет столько ядерного оружия, что никто не заметит, если исчезнет еще одно". Михаил слушал внимательно, сохраняя невозмутимое выражение лица. "Мы дадим тебе два миллиона долларов вперед и десять миллионов после, если ты поможешь нам запустить хотя бы одну ракету", шепелявил Танвил. Из его рта брызгала слюна. "Только одну. Какая безделица. Никто не заметит." Михаил икнул, затем, чтобы успокоить нервы, быстро выдохнул и сжал зубы. "Куда вы хотите ее запустить?" хладнокровно спросил он и посмотрел в потолок. Танвил осекся. Он не решался сказать. Правда была слишком ужасна. Подумав и собрав все свое мужество, он проглотил мучительные колебания. "Это просто", отогнав последние сомнения, авантюрист энергично тряхнул головой. "Ракеты уже нацелены. Ничего не нужно менять. Запусти ее туда, куда ей положено лететь". Михаил смотрел на него с недоумением, сжимая кулаки и пытаясь удержаться от ярости. "Слушай. Это просто," убеждал его Танвил. "Наваф и Маджед - учёные-ракетчики. Они модернизируют системы. У них есть запчасти. Им нужно лишь немного помощи от тебя. Отведи их в бункер и помоги с ремонтом." Наваф и Маджед, сидевшие рядом, дружно кивнули. Их возбужденные лица блестели от пота. Михаил перевел взгляд на Танвила. "Ракеты нацелены на континентальные Соединенные Штаты Америки", весомо заявил Михаил. "Запуск даже одной ракеты начнет ядерную войну." "Почему это плохо?" Танвил хлопнул в ладоши. "Ты должен радоваться! Военные офицеры снова понадобятся. Ваше правительство в мгновение ока объявит массовый набор новых сотрудников". Михаил пытался скрыть свое негодование. Он опустил голову. Руки его, лежавшие на столе, слегка дрожали. Он был внешне спокоен, только один раз в его глазах мелькнула ярость. "Генерал Костылев должен получить информацию о них немедленно," пообещал он себе. "Но я не знаю никого, кому можно было бы сообщить об этих парнях... если только..." Он поднял голову. "Это может быть сделано," обратился он к Танвилу. Лицо его стало задумчивым и спокойным. "Депозит должен быть в купюрах крупного номинала". "Мы доставим валюту завтра," удовлетворенно заявил Танвил. "Слишком рано," Михаил покачал головой. "Все пока условно. Мне нужно пару дней, чтобы обдумать ваше предложение. Мне необходимо посетить базу и выбрать ракету в наилучшем состоянии. Также мне нужно проверить терминал оборудования. Работы много". "Не ходи туда один," умоляюще сложил руки Танвил. "Это опасно. Возьми нас с собой. Мы компетентные, знающие специалисты, всегда готовые помочь". Oн чарующе улыбнулся. "В этом нет необходимости", сурово ответил Михаил. "Посетители могут привлечь внимание". Он взглянул в окно. Свинцовые тучи затянули небо, предвещая сильнейший ливень. Сквозь разрывы в тяжелой дождевой облачности просачивался желтоватый, безрадостный свет. Он брезжил на убогий деревянный город, безлюдные, чрезмерно широкие улицы и, подступивший к околицам, густой хвойный лес. "Дети во дворе промокнут. Надо сказать Глаше", уныло подумал заботливый отец. Подобно темным облакам, нависшим над головой, на сердце Михаила опустилась депрессия. Незваные гости не радовали его. "Где вы остановились?" из вежливости тихо спросил он. "Мы снимаем небольшой дом", словоохотливо ответил Танвил. "Приходи к нам в любое время. Станем счастливы. Ты увидишь, какими серьезными ресурсами мы обладаем". Он назвал адрес жилища, которое находилось на окраине города. "Хорошо," Михаил обеспокоенно взглянул на собеседника. "И вы тоже заглядывайте к нам. Всегда будем вам рады." Танвил поблагодарил, раскланялся и посетители ушли.
   Как только дверь за последним боевиком закрылась, Глаша выбежала из кухни с широко раскрытым глазами. Она слышала и уразумела каждое слово, что было видно по ее побледневшему, искаженному лицу. "Они хотят начать войну", с ужасом прошептала она. Ее халат и шея намокли, а порезанные руки кровоточили. Кухонным полотенцем она смахнула со своего лица капли воды. "Не волнуйся, дорогая. Мы остановим их прежде, чем они успеют пальцами шевельнуть", обнадежил ее Михаил. "Я позвоню генералу Костылеву. Теперь я знаю, чего они добиваются". "Да, позвони ему прямо сейчас. Таких людей следует поместить в психиатрическую лечебницу". Она удалилась в ванную, где держала медицинскую аптечку. Обработав свои порезы, Глаша вернулась с небольшой полупрозрачной пластиковой коробочкой в руках. "У меня к тебе вопрос, который я давно хотела задать. Я нашла это устройство в твоем чемодане. Я прочитала приложенную инструкцию и знаю как с ним обращаться." Сжав коробочку пальцами, Глаша сняла с нее верхнюю крышку. "Ты получил этот аппарат от американцев?" "Да." "Тебе пришло сообщение." Глаша смущенно улыбнулась, указывая на равномерно мигающий красный огонек. "Этот индикатор светится с тех пор, как ты вернулся домой две недели назад. Ты собираешься отвечать?" Она передала коробочку мужу. Toт достал радио, развернул наушники, присоединил их и включил гаджет. Он сосредоточенно внимал, ловя каждое слово, лицо его было угрюмым и отстраненным. Закончив прослушивание, он ударил кулаком по столу. "Они все лгут, эти американские капиталисты!" крикнул Михаил, снимая наушники. "О чем там говорят?" с опаской Глаша покосилась на заокеанский аппарат. Михаил нервно хихикнул, смахнул капельки пота со лба и дернулся как взнузданный конь. "Они утверждают, что генерал Костылев арестован по обвинению в шпионаже в пользу иностранной державы. Они советуют мне бежать. Они сказали, что все подчиненные генерала уже арестованы и находятся под следствием. Они говорят, что если я найду способ выбраться из России, они предоставят мне и моей семье политическое убежище в США". Потемневшие, разочарованные глаза Михаила не смотрели на жену. Помолчав и собравшись с мыслями, он тихо, заметно волнуясь, почти шепотом заговорил. Покрасневшее лицо его приняло обиженное выражение и как-то беспомощно вздрагивало. "Теперь я понимаю, почему Костылев не отвечает на мои телефонные звонки", Михаил нервно сцепил кисти рук. "Я думал, что наше правительство вознаградит меня за исключительную службу. Похоже, это не так. Однако я докажу родине, что верен заветам Ильича! Я докажу свою невиновность! Пусть убедятся! Я никуда не собираюсь бежать!" вызывающе заявил он. Подняв голову, Михаил перешел почти на крик. Его яркий, нетерпеливый взгляд пугал и испепелял. "Мне нечего скрывать! Я невиновен!" Он грохнул кулаком по столу. Глаша смотрела на него, как на заблудшего ребенка. В ее глазах вспыхнул страх. Ноги бедняжки подкосились и она опустилась на диван. Там она застыла, как ледяное изваяние; руки безвольно сложены на коленях; глаза опущены, губы сжаты. Но ненадолго. Возражения появились в ее облике, с каждой минутой проступая сильнее. Она повела плечами и заговорила. "Разве ты не знаешь, что на самом деле в нашей стране ничего не меняется?" безрадостно утверждала она. "Вот вкратце история СССР: Сначала был царизм, потом социализм, а теперь не поймешь что; и приличного названия тому безобразию нет. Правительства приходят и уходят, но жизнь простых людей остается бедной и несчастливой. И было так и будет испокон веков. Наше государство - это изгой, переживший почти на сто лет другого изгоя, своего фашистского союзника и собрата, гитлеровскую Германию. Десталинизация в стране никогда не произошла, потому что оболваненный, запуганный народ наш ничего не требовал. Маленькие люди всегда остаются обездоленными и обманутыми; маленькие люди несут ответственность за грехи больших людей; маленькие люди за свою работу получают нагоняи и подзатыльники, а не вознаграждения и премии... Нам надо бежать, Миша," сказала она умоляющим голосом и положила руку ему на шею. "Почему мы должны бежать? Я не предатель! Я докажу, что это не так!" Михаил нахмурился. Он разогнулся, бросил гневный взгляд на жену и громко топнул ногой. "Я патриот, люблю свое отечество и заслуживаю полного доверия! Достаточно глупых обвинений!" На лице Михаила появились досада и раздражение. "Больше ничего не хочу слышать!" нетерпеливым жестом он отмахнулся от Глаши. Капли дождя застучали по окну, делая стекло мутным и волнистым. По его поверхности стекали тысячи бесконечных водяных струек. Их частый дробот навевал дремоту. Глаша включила люстру. Шесть электрических свечей наполнили комнату мягким, приятным светом. Тряпкой, смоченной хлоркой, она протерла стулья там, где всего несколько часов назад сидели незваные гости, и постелила новую скатерть. Все шло как обычно. Пустые страхи были забыты. Михаилу стало хорошо и весело. Он готовил на кухне говядину; напевая, прищелкивая пальцами и постукивая каблуками. Кастрюли, кипящие на плите, и духовка, где доходила утка в яблочной глазури, требовали неустанного внимания. Михаил удовлетворенно улыбнулся. Все будет хорошо. Не стоит волноваться по пустякам. Между тем, в главной комнате Глаша выложила на стол свежеиспеченный пирог с капустой и поставила заварочный чайник с фарфоровыми чашками. Их дочь вернулась с детской площадки. Катя лукаво улыбалась и была полна радостных веселых проказ. Мама переодела ее в сухие штаны и рубашку и вся семья собралась за столом ужинать. На лице Глаши проступила едва уловимая эмоция счастья.
   Михаила арестовали на следующий день в той же комнате. Его вытащили из дома и поместили в бывшую тюрьму КГБ в центре Ужура. Семье Беловых казалось, что пришел конец всему и они сломлены навсегда. Новость быстро распространилась по городу. Друзья, родственники и соседи толпились в маленькой квартирке Беловых, вспоминая, каким хорошим был Михаил, каким был чутким, заботливым и полезным, и как всегда всем помогал. Говорили так, словно Михаил навсегда ушел и никогда не вернется. С Глашей обращались как сo вдовой, а о ее муже вспоминали, как будто он уже умер. Эти люди были сибиряками, знакомыми с системой концлагерей, которые знали, что попав туда, обратно дороги нет. "Перестань плакать, не то выплачешь все глаза", уговаривала ее мать. "Теперь тебе придется растить дочь одной. Он был хорошим мужем и за эти десять лет любви, которые он тебе дал, тебе надо быть благодарной". Она положила руку на плечо Глаши. "Ты больше никогда его не увидишь." "Неправда," возразила мать Михаила, крупная, статная, с резкими чертами лица старуха в черном платке. "Я знаю своего сына. Он сделает невозможное возможным. Он вернется к тебе, Глаша!"
  
  Глава пятнадцатая
   Ветер, несущий песок и горькие обещания семейного счастья, хлестал Михаилу в лицо. Он был в бегах. Синяя Волга неслась по улицам на бешеной скорости. В открытом окне ревел разорванный в клочки воздух. Выпучив глаза, гневными взглядами ошарашенные пешеходы провожали мчащийся автомобиль. Pуки водителя сжимали баранку; сердце металось, как птица в клетке; хриплое дыханье вырывалось из раздувшихся ноздрей. Открытый наручник болтался на его левом запястье, правое запястье - свободное- кровоточило. Костяшки его пальцев саднили от ударов, которые он нанес офицеру ФСБ, чье израненное тело в зеленой форме, валялось на заднем сиденье седана. На каждом ухабе голова чекиста подпрыгивала вверх и вниз, изо рта вытекал ручеек крови, конечности жертвы вытянулись, как окаменевшие. По всей видимости, тот был мертв.
   Восемнадцать часов назад Глаша открыла дверь двум сотрудникам ФСБ в штатском. Вошедшие бесцеремонно оттолкнули ее, предъявили документы и схватили Михаила. Боль, тоска и мучение в глазах его жены и дочери были безмерными. Они беспомощно взирали, как на их любимого надели наручники. "Возвращайся скорее, папочка!" плакала Катя, пытаясь отдать ему свою любимую куклу. "Не положено!" рявкнул мордастый, похожий на пуделя, агент. Он шлепнул девочку по руке. Катя отчаянно закричала, когда увидела, что ее отца уводят. Глаша сумела скрыть слезы, но ее напряженное лицо преобразила гримаса ужаса. С заломленными за спину руками, Михаила вывели и посадили в черный закрытый фургон. Вскоре пришли еще двое сотрудников, чтобы провести обыск в квартире Беловых. В местном отделении ФСБ Михаилу сообщили, что он расхищал государственное имущество, шесть лет шпионил в пользу Америки и на следующий день будет отправлен в Москву для тщательного расследования его преступной деятельности и очной ставки с предателем Костылевым. Он провел бессонную ночь в одиночной камере, скорбя о семье и своей несчастной судьбе, а утром его отправили в аэропорт. На него опять надели наручники, на ноги добавили кандалы и погрузили в кузов седана без опознавательных знаков. "Шевелись, урод, шевелись!" Высокий курносый агент пнул Михаила под зад. Михаил зашатался, потерял равновесие и болезненно упал на назад, на свои скованные за спиной запястья. Он превратился в предмет, который надо транспортировать, сторожить и подсчитывать. Его тюремщики привыкли обрабатывать тысячи таких, как он, никогда не отступая от собственных правил обращения с арестованными. Органы накопили огромный опыт в укрощении человеческих характеров. Сегодня утром, убедившись, что Михаил покорен и пуглив, его оставили наедине с малочисленным эскортом - единственным водителем. Со своего места на заднем сиденье разгневанный взгляд Михаила не отрывался от затылка сопровождающего агента. Человек, сидевший за рулем, маячил прямо перед ним, затмевая солнце, которое светило в глаза. Светлые неопрятные кудри на бычьей шее чекиста давно требовали стрижки. Засаленный воротник военной куртки был обсыпан перхотью. Запах одеколона лез в ноздри и заставлял окружающих чихать. Руки Михаила, скрученные за спиной, вызывали ноющую пульсацию в суставах и во всем теле. Он игнорировал неудобство; ведь у него была ответственная задача! Пальцы Михаила разогнули скрепку, которую он держал в правой руке с самого момента ареста. Тонкий кусочек проволоки, который в момент прощания Глаша незаметно вложила ему в ладонь, был его единственным шансом обрести свободу. Он не мог позволить себе потерять его. От его мастерства зависела судьба его семьи. Михаил сделал короткий Г-образный изгиб на кончике проволоки и под неудобным углом изловчился вставить полученную "отмычку" в замочную скважину. Дюжину раз он крутил свой инструмент, пытаясь выровнять штифты в запирающем механизме. Внезапно пружина щелкнула и его левая рука освободилась! В этот момент его онемевшие и воспаленные пальцы уронили "отмычку". Михаил взглянул в зеркало заднего вида. Обошлось! Все в порядке! Взгляд водителя по-прежнему прикован к дороге. Тот был занят обгоном двух пассажирских автобусов, окутанных клубами выхлопных газов. Ему ни до чего не было дела. Он старательно рулил и утирал стекавший со лба пот. "Пора действовать," решил Михаил. Он оперся на правый локоть и его голова исчезла из поля зрения сопровождающего. В любой момент ожидая услышать властный oкрик, Михаил левой рукой нащупывал на коврике внизу потерянный инструмент. Удача! Он выпрямился на сиденье и несколько секунд, зажмурив глаза, отдыхал. Затем он опять взглянул в окно и заметил, что они давно выехали из города и приближались к аэропорту. Машина катилась по пустынному участку шоссе, по обе стороны которого мелькали сосны и ели. Время истекало. Михаил знал, что по прибытии в аэропорт его запрут в камере предварительного заключения и оставят там ожидать самолета на Москву. Он обязан продолжить свои усилия! Побагровев от натуги, Михаил подтянул к себе ноги и с третьей попытки разблокировал кандалы. С трудом он подавил невольный вздох облегчения. Сейчас или никогда! Одним быстрым движением Михаил атаковал водителя; правой рукой схватив того за подбородок, а левой за затылок. Он крутанул резко и сильно, свернув врагу шею. Михаил слышал хруст ломающихся позвонков, короткий стон, затем тело чекиста дернулось и обмякло. Руки противника все еще лежали на руле, но теперь перегнувшись вперед, Михаил управлял Волгой сзади. Он повернул ключ зажигания, заглушил двигатель и плавно вывел автомобиль на обочину. Через минуту Михаил окончательно завладел Волгой. Он запихал раненого агента на заднее сиденье и повернул седан обратно в город. Он знал, что у него есть около часа до того, как его отсутствие -а именно, пропажа "груза ФСБ" - будет замечена. Только оказавшись в центре Ужура, Михаил замедлил гонку. Тихо и чинно он припарковал Волгу в пустом дворе своего дома, на том же месте, где агенты взяли его двадцать два часа назад. Был ранний полдень буднего дня и несколько бабушек, разместившихся на скамейках, заметили его появление. Они равнодушно помахали руками и вернулись к вязанию и бесконечной болтовне. Солнце светило тепло и ярко и берёза, 50- метровая неизменная доминанта, раскинула свои могучие ветви, нежась в его ласковых золотых лучах. Высоко наверху шумела листва и беззаботно щебетали птички. На траве вокруг толстого корявого ствола, между узловатых переплетенных корней валялись разбросанные детские игрушки. Михаил поднялся на крыльцо. Эхо его быстрых шагов еще разносилoсь по коридору, когда он звонил в дверь. К его ужасу ответа не было. Он слегка склонил голову набок, прислушиваясь к звукам в квартире. Изнутри не доносилось ни шороха. Сердце его бешено колотилось и едва не выпрыгивало из груди. Он немного потоптался и почесал лоб. На нем топорщилась все та же мятая одежда, в которой его вчера арестовали, но его карманы были пусты. Их содержимое вместе с ключами от квартиры лежало в сейфе ФСБ. "Дома ли они?" c тревогой подумал Михаил. Положение было отчаянным. Драгоценные минуты свободы безвозвратно истекали, неизвестно где облава сейчас происходила в городе, но за дверью его квартиры не ощущалось никаких признаков жизни; там царила мертвая тишина. Опустив голову, он еще раз постучал костяшкой пальца в дверь и коротко молвил, "Глаша, это я". Дверь распахнулась и там стояла Глаша; бледная и осунувшаяся. Она смотрела на него с удивлением. Ее прекрасные глаза, полные слез, вмиг посветлели и вспыхнули ярким огнем. Они обнялись. "Я слышала, как приехала машина, но подумала, что это снова ФСБ", радостно ворковала она. "Как быстро тебя отпустили! Нам нужно праздновать!" "Я сбежал," поспешно сказал Михаил. "Меня собирались отвезти в Москву. Должно быть, они ищут меня сейчас или очень скоро начнут искать. Вся государственная система ловит меня. Нельзя терять ни минуты! Возьми чемодан, брось туда соль, сахар, таблетки для очистки воды, спички..."опомнившись, он остановился. "Где Катя?" "На дне рождения в соседней квартире..." "У нас есть пять минут, чтобы подготовиться и уйти!" Михаил почти кричал. "Быстрее!" "Куда мы направляемся?" "Известно куда. В тайгу", грустно ответил Михаил. "Прибежище всех беглецов и отверженных. Нам нельзя терять ни минуты. Пожалуйста, поторопитесь." Не дожидаясь ответа, Михаил начал собирать охотничьи принадлежности и амуницию. Глаша поспешила к соседям. После недолгого размышления Михаил преодолел искушение использовать для продолжения своего побега более крупное транспортное средство, на котором он прибыл сюда. Он рассуждал, что свою синюю Волгу ФСБ быстро отследит, найдет и схватит его. Поэтому он решил погрузить свои вещи и другое имущество в мотоцикл Урал с коляской, игнорируя чекистский седан, запаркованный у крыльца. Через несколько минут во двор вышли Глаша с Катей в теплом непромокаемом пальто. Девочка закричала от радости, увидев отца, копошившегося в сарае. "Папочка, я всегда знала, что ты вернешься!" Она обняла его своими маленькими ручонками. Михаил усадил дочь на колени Глаше и они осторожно отъехали.
   В этот час улицы были свободны от пробок и горожане не нашли ничего примечательного, заметив семью из трех человек на перегруженном мотоцикле, ощетинившемся удочками и свертками. Через полчаса путешественники покинули город и оказались на проселочной дороге, вьющейся через широкое картофельное поле. Васильки, ромашки и густая трава росли по обочинам. Впереди показалась сумрачная чаща, казалось бы стеной преграждавшая им путь, однако при приближении, заросли начали раздвигаться и открылся проход. Дорога стала извилистой и ухабистой, и заваленной кучами шишек и сосновых иголок. Лучи солнечного света едва проникали сквозь кроны вековых сосен, торжественно тянущихся к небу, словно колонны собора. По мере того, как беглецы продолжали продвигаться вперед, лицо Михаила становилось пунцовым от напряжения, а глаза заслезились от пристального внимания. Он искал доступ к реке. В конце концов ему удалось приметить небольшое поредение в массе кустов, корней и спутанных веток. Свернув туда, он погнал свою машину напролом через дебри. Тропа уводила их глубже в лес. Здесь была сырая тьма, бурелом и падаль. Густая листва не позволяла свету достигать земли и лесная подстилка представляла собой черную слякоть, усеянную пятнами ядовитых грибов и многочисленных муравейников. Заросшие мхом гнилые пни, груды веток и сучьев, и стволы мертвых деревьев возникали на их пути. Совы высовывали из дупел свои шустрые головы, осматривая незваных гостей. Зловещие белые птицы перелетали с места на место. Волчьи глаза сверкали в чащобе. Мягкий гул мотоцикла разносился в этом влажном и призрачном мире, нарушая покой его неприветливых обитателей. Наконец духота отступила и внезапно потянуло свежестью. Oни пересекли цепочку свежих медвежьих следов. Сквозь прогалы в зарослях засверкала водная гладь. Они выбрались на обрыв. Михаил повел мотоцикл по высокому склону. Внизу среди берегов, заросших густым высоким камышом, струилась извилистая светлая река. И долго беглецы следовали вдоль ее безмятежных вод, которые то появлялись, то исчезали среди верхушек деревьев и густого подлеска. На болоте вдалеке квакали лягушки. Внезапно Михаил сделал нетерпеливое движение рукой и всем телом подался вперед. "Вот оно", ликующе заявил он, направляя мотоцикл вниз по неглубокому оврагу. У кромки воды он остановился и заглушил двигатель. Он вытянул правую руку, указывая на корму деревянной лодки, высовывающейся из кустарника. "Это моя лодка. Она доставит нас в мой охотничий домик." Восторг охватил Михаила. Под сенью вековых сосен, среди спящего дремучего леса прогремел его раскатистый смех. Глаша и Катя в унисон улыбались, поверив в его уверенность в себе. Он представлял, как агенты сейчас вверх дном переворачивают его квартиру, допрашивая бабушек, дедушек и случайных прохожих, и засмеялся еще громче. Долго не умолкали взрывы его хохота, беспокоя галок, кружившихся в высоте. Мотоцикл спрятали в кустах, а вещи перенесли в лодку. Михаил не поленился опрыскать берег бензином, чтобы сбить со следа возможную погоню с собаками. Закончив приготовления и сборы, они отчалили. Михаил повел лодку вниз по течению, попутно объясняя, как ею управлять, как избегать песчаных отмелей и камней, и описывая их новое жилище. Сильное течение превосходно несло их вперед. Временами Михаил использовал весла в качестве руля, чтобы обойти выступающие коряги и сучья. Они скользили вдоль растущих по пологим берегам сосен и колючих кустарников; мимо темных силуэтов бобров, снующих в заводях; бревен, обгрызенных их острыми зубами; разбросанных по берегам валунов - все это обрамленное живописным розоватым вечерним светом. Беловы достигли места впадения небольшого ручья и свернули в него. Русло ручья было песчаным, с галькой и кварцами, которые скребли o дно лодки. Низко склонившиеся ветви берез и осин задевали их головы, путались в волосах, касались лиц. Скоро ручей стал совсем мелким и Михаилу пришлось упираться веслами в дно, чтобы как рычагами, толкать лодку вперед. Когда они добрались до цели, солнце уже пряталось за верхушками деревьев. Перед ними предстало небольшое бревенчатое строение под крутой деревянной крышей, расположенное на краю заросшей чахлым кустарником поляны. Раскидистая масса ветвей закрывала небо, делая это место темным и неприветливым. Грунт покрывал толстый слой гнилых сосновых иголок, смешанных с маленькими колючими шишками. Из-под куч лесного мусора тут и там торчали блестящие красные шляпки мухоморов.
  Их новый дом выглядел совсем древним. На его массивных почерневших стенах росли мох и трава. Однако вид кирпичного дымохода вселил в Глашу тень надежды, что внутри можно найти хоть какой-то комфорт. И действительно, жилище по-своему было уютно. Оно было собрано из обтесанных кедровых бревен, а пол устлан широкими осиновыми досками. Большая кирпичная печь занимала четверть жилого пространства. Длинные скамьи вдоль стен и огромный поперечный срез дуба, служивший столом, составляли меблировку. Широкий помост возле печи выполнял роль кровати. На нем были сложены медвежьи шкуры и мешковины, наполненные сеном. В беленую поверхность печи были вделаны керамические изразцы, а интерьер украшали пустые птичьи клетки, грабли, коса и другие примитивные инструменты. В углу стоял ухват, а на шестке, между закопченными чугунными горшками лежала забытая хозяином кучка золы. Михаил вышел наружу и закрыл ставни на всех трех маленьких окнах. Только тогда, вернувшись в дом, он зажег керосиновую лампу. "Приготовим ужин", неловко проговорил он странным, искаженным, не своим голосом. На его лице отражалась горькая печаль. "И Катеньке пора спать", добавил он, опустив глаза. Глаша присела на лавку и, наклонившись вперед, подперла голову согнутой рукой. "Что дальше, Миша?" тихо спросила она. Задав вопрос без ответа, она поняла, насколько на самом деле она разочарована. Это место в глуши, уединенное и жуткое, никогда не станет их домом. Перспектива одинокого, бесцельного существования в этой хижине с грязными подслеповатыми окнами и паутиной по углам потрясла ее. Первым порывом Глаши было вскочить, закричать и убежать без оглядки. Приглушенный стон вырвался из глубин ее существа. Но огромным усилием воли она переборола страх и замолчала. Смахнув с ресницы слезу, она продолжала сидеть, уставившись в темноту. "Дальше ужин," игнорируя эмоции жены, настаивал Михаил. "Тогда поговорим". Глаша очнулась. Она стряхнула с волос хвою, распаковала сумки, достала съестные припасы, разложила кухонную утварь. Михаил повернулся к печке, положил на колосник охапку щепок, прикрыл поддувало и разжег огонь. Поленья быстро разгорались. Стало тепло. В печи шипел огонь. Глаша разогрела содержимое в кастрюлях и семья наскоро поела. Поднявшийся сильный ветер, завывал в дымоходе и дребезжал в стеклах. Катя вздрогнула и побежала искать утешения на коленях у мамы. Глаша баюкала ее, обнимала и пела ей песенки. Потом наверху под потолком мама и дочь обнаружили уютную лежанку и забрались туда. Это был такой милый уголок! Массивные полированные бревна образовывали стену, украшенную удивительно живописной текстурой. Катя смотрела на струящиеся, плавные линии, представляя себе сказки, полные волшебства и чудес. Вскоре она забралась под одеяло и уснула. Мама нежно гладила свое дитя по волосам, но ее пальцы дрожали. Мрак дурного предчувствия опустился на нее и вселял в ее сердце страх. Глаша стиснула свои трепещущие конечности, чтобы не привлекать внимание Михаила. Даже успешный побег не радовал ее. Она перевела свой тревожный и беспокойный взгляд на мужа, от которого тот виновато опустил голову. "Мы не можем вечно здесь жить, Миша," голос ее запинался. "Мы не собираемся превратиться в лесных людей. А Катя должна ходить в школу". Глаша с грустью взглянула на спящую дочь и вытерла несколько слезинок, выкатившихся из глаз. "В конце концов нас поймают. Это только вопрос времени", печально пробормотала она. "Ты совершенно права", согласился Михаил. "Держу пари, что они уже начали рейд. Рано или поздно ФСБ нас найдет. Мы должны быть на шаг впереди их. Но наше положение безвыходно. Куда нам деваться? Бежать за границу? Все пути отрезаны". "Как только мы появимся в людном месте, нас тут же остановят. Мы нигде не пройдем", подтвердила Глаша. " Облавы повсюду". "Но мы же богатые. Может удастся подкупить пограничников?" предложил Михаил. "У нас пять миллионов долларов в банке и один миллион, спрятан в тайге". "Ни к тому, ни к другому нам не добраться," в голосе Глаши звучала боль. "В банк никто из нас войти не cможет. Нас сразу узнают и задержат." Она медленно подняла голову и уныло посмотрела на него. "Кто еще знает о деньгах в твоем укрытии?" "Я доложил о местонахождении генералу Костылеву. Однако я не думаю, что они найдут сумку без моей помощи". Глаша погрузилась в глубокую задумчивость и затем тяжело вздохнула. Она избегала смотреть на мужа. "Схорон находится в лесу недалеко от Ужура на берегу ручья. Я легко мог бы его отыскать", произнес Михаил с чувством вины за то, что втянул свою семью в эту опасную ситуацию. Он в отчаянии сжал кулаки и мотнул головой. Глаша уныло смотрела на него. "Не все так плохо!" дрожащим голосом начал тираду Михаил. "Эти парни из Аль-Каиды собираются заплатить мне еще два миллиона долларов после того, как мы запустим ракету. Наличными! Нам не нужно посещать банк или искать мой схорон в тайге. Никаких препятствий. Деньги на бочку, как и в прошлый раз!" Он хмыкнул и крепко потер ладони. "За такое доллары дают?!" Глаша не на шутку рассердилась. Лицо ее перекосила гримаса бешенства, на скулах выступили пятна, в уголках рта выступила пена. Она опустила ноги с печи и с громким стуком спрыгнула на пол. Рассвирепевшая женщина сжала кулаки и заняла боевую позицию. Ее спина выпрямилась и руки согнулись в локтях. Глаша была готова сражаться за свои принципы. "Убивать невинных людей по ту сторону океана?!" возмущенно кричала она. "За что?! В чем эти толпы американцев провинились передо тобой?! У них свои интересы и свои жизни, а у нас свои! Оставьте их в покое! Мне не нужны кровавые деньги, заплаченные за их скорбь и страдания! Даже не смей помогать этим негодяям!" Глаша с трудом сдерживала желание дать мужу пощечину или пнуть его. Она задрала подбородок и плотно сомкнула губы. Михаил редко видел свою жену в такой ярости. Он набрался смелости и спокойно, как только мог, заявил, "Конечно, мы не собираемся сотрудничать с Аль-Каидой". Он взглянул на свою богиню. Услышав это обязательство, она стала заметно успокаиваться. Ее ярость утихала. Она опустила руки и разжала кулаки. Лишь капельки пота, сверкавшие на ее красивом личике, напоминали о минувшей буре. Она ровно задышала, расслабилась и опустилась на полированную скамью. "Конечно, мы не позволим им ударить ракетой по Америке", повторил Михаил. "Но!" произнес он на повышенных тонах. Его правый указательный палец был назидательно направлен вверх. "Но разве ты не помнишь, чем мы занимались десять лет назад?" Он продолжал говорить и не смотрел на Глашу. Его взгляд был прикован к горящим поленьям в печи. "Мы находились на советской военной базе, настраивая то же самое ядерное оружие и с той же самой целью, которую сейчас преследует Аль-Каида: убивать американцев". "То было совсем другое," твердо возразила Глаша. "Мы выполняли приказ. Приказ начать войну был бы на совести других людей. Даже если бы мы попытались, мы не смогли бы остановить катастрофу. Чтобы это произошло, cлишком много людей должны разделять наши убеждения. Но теперь судьбы миллионов в Калифорнии зависят только от тебя и от меня!" Глаша ткнула пальцем в Михаила. "Эти толпы не подозревают о нашем существовании и заняты своими делами, но я не собираюсь запустить в голубое небо водородную бомбу, чтобы через сорок минут она долетела дo их городов и раздробила им головы". В глубокой задумчивости Михаил долго смотрел на крошечный светлячок пламени, подрагивающий на кончике фитиля. Наконец, опамятовавшись, oн подошел к печи и поправил подушку под головой своей спящей дочери. "Я хотел бы знать, что нас ждет в будущем", мрачно изрек он. Сердце Глаши снова больно затрепетало. "Ничего хорошего." Ее лицо слегка передернулось. "Ты понимаешь, что за нами охотятся, как за дикими зверями? Мы даже не можем появиться на публике! Нам не с кем поговорить, кроме самих себя!" "Неправда", не согласился Михаил. "Мы можем пообщаться с американцами. Они понимают по-русски. Мы предупредим их о новой угрозе. Кроме того, они могли бы дать нам несколько свежих идей. Мы не знаем, что у них на уме". Его голос понизился, а глаза в гневном отчаянии застыли на изможденном лице. С минуту он оставался неподвижным, а потом изрек, "Я видел радио в твоем рюкзаке". Щеки Глаши вспыхнули и тонкие брови сдвинулись к переносице. Она наклонилась и достала из багажа знакомую полупрозрачную коробочку с радиопередатчиком. "Я предвидела обыск ФСБ. Наши ценности, деньги на еду и эту коробку я закопала под березой во дворе, где мы живем. Я знала, что если тебя арестуют, ФСБ конфискует наше лучшее имущество". Лицо Глаши просияло от гордости. "Возможно, что это наш единственный шанс," промямлил Михаил. Он помолчал минуту, а затем решился, "Давай поговорим с американцами!" Он открыл книжечку с инструкциями и, молча перелистывая страницы, быстро пробежал текст глазами, между тем его губы шевелились в такт прочитанному. Закончив, он взглянул на свои наручные часы. "Спутник пройдет этот район через пятнадцать минут. Мы должны загрузить сообщение в то время, когда он окажется в нашем часовом поясе, и через полчаса его получит ЦРУ в Вирджинии. Полная секретность. Никакого прямого общения. Этот спутник на низкой околоземной орбите - всего лишь почтовый ящик, но переговоры и полученная информация остаются тайными". Следуя инструкции, он вытащил и развернул гибкий ус антенны, прикрепил к ее кончику небольшой колпачок, приложенный к набору, и направил полученную конструкцию прямо в потолок. Завершив сборку, он застыл, с нетерпением ожидая предназначенного момента. Легкое Катино посапывание, потрескивание дров и слабый шелест деревьев, доносившийся снаружи, были единственными звуками, нарушавшими глубокую тишину. Когда пришло время, он четко, ясно и громко начал говорить в микрофон, артикулируя каждое слово. "Это Михаил Белов. Я скрываюсь от ФСБ в тайге недалеко от города Ужур. Меня арестовали, обвинили в шпионаже, но я сбежал. Мне нужна ваша помощь." Он вздохнул, поправил наушники и продолжал. "Оперативники Aль - Каиды связались с моей семьей три недели назад. Они попросили меня отремонтировать и запустить межконтинентальную баллистическую ракету с ядерной боеголовкой по Соединенным Штатам Америки. У Aль-Каиды есть силы и ресурсы для осуществления такого запуска. Жду ваших указаний. Прием." Михаил коснулся панели прибора, щелкнул выключателем и невнятно пробормотал, "Готово. Мое послание на пути в Америку. Теперь нам остаётся только ждать". Глаша крепко обняла его. Нерушимая любовь соединяла ее с мужем и не было в мире силы, способной повредить их счастью.
  
  Глава шестнадцатая
   Густой поток седанов, грузовиков и автобусов плавно катился по межштатной автомагистрали номер 495. Часть автотранспорта сворачивала на другое шоссе, ведущее в Лэнгли, штат Вирджиния, являющимся тихим пригородом Вашингтона, округ Колумбия. К семи часам утра надоедливый дождь перестал, тучи рассеялись и яркие солнечные лучи осветили бесчисленные одно- и двухэтажные домики, окружавшие несколько высоток в центре городка. Железные и черепичные крыши, многие с дымоходами, быстро высыхали на солнце. В парке и в садах мириады капелек воды, покрывавшие деревья и траву, сверкали, как россыпи бриллиантов, а свежий прохладный воздух пьянил. Улицы в этот ранний час были пусты. Жители отправились на работу. Миссис Гибсон запарковала свой автомобиль на стоянке ЦРУ и проследовала в здание, предъявляя свое удостоверение личности на каждом контрольно-пропускном пункте, которых много встречалось на ее пути. Ей не хотелось улыбаться охранникам, расставленным повсюду, но она улыбалась. День грозил быть очень насыщенным, но позже превратился в настоящий кошмар. В ее кабинете индикатор голосовой почты назойливо мигал; десятки электронных писем требовали немедленного внимания; на ее столе скопились распечатки отчетов и документов. Она занималась самыми насущными вопросами и начала было справляться - рассматривая, улаживая и разрешая - одну за одной возникшие проблемы, когда грянул оглушительный пренеприятнейший сюрприз, заставивший трудолюбивую даму похолодеть от ужаса. Время приближалось к перерыву и мысли о ланче в кафетерии и o коротком пятнадцатиминутном отдыхе на скамейке в садике под магнолиями крутились в глубине ее сознания. Однако даже короткая передышка оказалась несбыточной мечтой. Русскоязычный переводчик лично доставил послание Михаила к ней на стол. Содержание было настолько невероятным, что она дважды перечитала его, прежде чем потенциальная опасность, содержащаяся в сообщении полностью проникла в ее сознание. Она немедленно передала информацию начальству и запросила срочную телефонную конференцию, которая была тут же назначена.
   "Проблематично, что мы сможем извлечь г-на Белова из России", прокомментировал Мр. X. "Он отличный человек и очень нам помог, но он не наш агент. Должно быть, ФСБ охотится за ним день и ночь. В тайге при удачном стечении обстоятельств он мог бы выжить неопределенно долго. Но вторая часть его послания действительно тревожит. Эта дерзкая автономная подгруппа Aль-Каиды ускользнула от внимания мистера Замира". "Аль-Каида теперь является более раздробленной организацией, менее зависимой от единственного верховного вождя", поделился своими наблюдениями Мр. Y. "Подобные инциденты могут случаться, но Замир не будет знать о них. Следует отдать нашему агенту должное, он очень хорошо справляется со своей ролью Осамы бин Ладена". "Тогда почему его не проинформировали?" спросила миссис Гибсон. " Неужели он для организации всего лишь марионетка или лидер только по названию?" "Он очень полезен; однако его подчиненные часто обходят его стороной," ответил Мр.Y "Не забывайте, что Замир занимает ключевую позицию в крупной террористической сети. Она остается старейшей и самой престижной организацией такого типа. Каждая крупица информации о деятельности наших врагов драгоценна." "Президент будет немедленно проинформирован о ядерной ситуации, и я, конечно, надеюсь и ожидаю, что он привлечет к работе как Пентагон, так и нас." в голосе Мр. Х прозвучала надежда. "Но ему также необходимо будет вызывать российского посла," вздохнул Мр. Y. "Почти неизбежно, что посол спросит: "Как вы можете знать или доказать, что нам необходимо усилить безопасность на наших ракетных базах? Откуда у вас такие данные? Кто ваш источник?" И тогда нам придется указать на Белова, иначе русские не воспримут нас всерьез." "Ни в коем случае. Не при каких обстоятельствах мы не раскроем г-на Белова," заявил Мр. Х. "Но, возможно, что мы слишком торопимся. Можем ли мы верить его сведениям? Есть ли у нас другой способ это проверить?" "У нас нет дополнительных источников разведывательных данных в этой части Сибири, кроме Белова, но сигналы и изображения полученные с наших спутников радиотехнической разведки подтверждают его информацию", ответила миссис Гибсон. "Тогда, учитывая возможную катастрофу, этого достаточно, чтобы продолжать работу," подытожил Мр. Y. Сделав паузу, он добавил, "Но, к сожалению, я не вижу никакого способа выручить г-на Белова, тем более что наша спутниковая коммуникация дает лишь очень приблизительное местоположение источника его передачи. Просто поддерживайте с ним связь, Бренда. Он может нам пригодится. Или мы пригодимся ему. Никогда наперед не узнаешь". Этот короткий приговор, казалось, решил судьбу Михаила и его маленькой семьи. Теперь они полагались только на себя и сражались одни против всего мира.
   Встав незадолго до рассвета, Михаил выскользнул из постели и стараясь не потревожить спящих, наощупь оделся и пробрался через дом. Он отпер тяжелую дверь и медленно и осторожно переступил порог. Его окружал таинственный и неповторимый великий северный лес. Высокие древние ели простирали к вечному серому небу свои пушистые кроны так высоко, как только могли достать. Тихие и безмятежные, эти колючие громады грозили неприятноcтями каждому страннику, осмелившемуся нарушить их покой. Гиганты стояли невозмутимой плотной стеной, ряд за рядом, вершина за вершиной, их ветви переплелись, острые зеленые иголки приготовились исцарапать в кровь любого путника. Пелена тумана, густая и белая, стлалась над рекой. Дыхание Михаила клубилось в сырой холодной атмосфере, насыщенной запахами мокрой земли. Воздух был спокоен и тих. Малейший звук разносился далеко, подхватываемый эхом. Визгливые галки дрались из-за падали, гниющей в камышах. Дятел громко стучал клювом по стволу, отыскивая насекомых. Под стать сумеречному рассвету издалека дoносился заунывный и печальный крик кукушки. Постепенно становилось светлее и солнце, наконец, пробилось сквозь облачный слой. Его лучи коснулись земли, растворив белый пар и очистив воздух. "Будет хороший день", тоскливо подумал Михаил. "По крайней мере теплынь." Приступ сильного кашля заставил его согнуться. Отдышавшись, он вернулся в дом. Внутри было тихо, полутемно и уютно. В печи догорали яркие головешки, излучая ласковый жар. Острые крошечные солнечные лучики проникали сквозь щели ставен. В их свете кружились пылинки. На круглом дубовом столе были разбросаны тарелки, чашки, ложки и остатки вчерашнего ужина. Посреди этого беспорядка, рядом со старым потрепанным чайником, лежала рация, по которой Михаил вчера общался с ЦРУ. Рубиновый индикатор уведомления сообщений часто мигал! Сердце Михаила почти замерло. Он схватил наушники и включил радио. Он слушал внимательно, но лицо его оставалось мрачным. Вена на его лбу взбухла и пульсировала от внезапного прилива крови. Его брови нахмурились и он скептически покачивал головой. Когда сообщение закончилось, он снял наушники, провел пальцами по волосам и задумался. Он сидел неподвижно, опершись локтями на стол и подперев подбородок руками. Внезапно Глаша, незаметно подойдя сзади, нежно обняла его за плечи. Михаил вздрогнул, почувствовав неожиданное прикосновение. "Что случилось?" прошептала она. "Ничего хорошего", он протянул наушники жене. "Послушай." Ее лицо, расплывчатое в полутьме, казалось неясным и суровым. Глаша дважды прослушала короткую передачу и, закончив, тщательно свернула наушники и провода и положила их в коробку. Она говорила обдуманно - тихим и твердым голосом. "ЦРУ не маг и не кудесник и не творит чудеса. Они не могут послать сюда американские войска, чтобы забрать нас из Сибири. Но они сказали, что если мы доберемся до США, то они нам помогут. Они сказали, что ты оказал им ценную услугу в Пакистане. Они даже открыли для тебя банковский счет и ты получаешь зарплату от казначейства! Они хотят, чтобы ты продолжал сотрудничать с Aль-Каидой и информировал ЦРУ о том, что те задумали. Эта часть очень хороша". Выгнув свои изящные брови, Глаша перевела взгляд на дочь, чтобы убедиться, что взволнованный разговор не разбудил ее. Но Катя продолжала мирно почивать под медвежьей шкурой. Щечки малышки раздувались от сопения, кругленькая шейка подрагивала при каждом неслышном вздохе. Глаша смягчила голос и продолжала, "Плохо то, что о нашем спасении ничего не говорится. Выходит, что мы сами по себе, и никто нам не может помочь". Голос ее стал прерываться, она задрожала и зубы ее клацнули. Глашу охватил приступ отчаяния. Зажмурившсь, она прижала ладони к вискам, пытаясь унять нервную дрожь. "Я знаю о чем мы забыли. Нам надо помолиться," проникновенным глубоким тоном сказала она. "Мы должны испросить помощи у Бога." Супруги встали на колени и замерли. Их губы беззвучно шевелились. Истекла минута или более. Глубоко задумавшись, они тихо поднялись. Локоть Глаши задел пустой чайник на столе. Жестянка покатилась и ударилась о чашку, издав жалобный звoн. Глаша не обращала на пустяки никакого внимания. Она обрела спокойствие и уверенность. "Как нам выбраться отсюда?" спросила она, ни к кому особо не обращаясь. Она глядела на свет, проникающий в окна. Ее глаза светились мудростью и добротой, мысли обрели резкость и сфокусировались на достижении цели. Деликатный золотой луч восходящего солнца озарил ее губы. "Вчера ночью, после полуночи, меня посетила странная идея." Она повернула голову в сторону мужа. "На базе находятся девять боевых ракет. Не так ли? Они предназначены для удара по США". Глаша отпила из чашки глоток холодного чая. "Ты говоришь, что Аль-Каида хочет запустить ракету на Америку?" смеясь, спросила она, зная ответ. "А что, если мы полетим в одной из них?" Михаил ахнул. "Это невозможно! Это сумаcшествие!" "Сумаcшедшее решение для сумаcшедшей ситуации", загадочно произнесла Глаша. "Нам не остается ничего другого." "А кто будет за пультом управления запуском?" спросил Михаил. Глаша улыбнулась. "Конечно, твои ученые-ракетчики из Аль-Каиды. Кто же еще? Они будут уверены, что посылают на США баллистическую ракету с настоящей водородной бомбой". Ее мелодичный, нежный смех прозвенел в темноте, как водопад хрустальных колокольчиков. "Если удалить плутоний из боеголовки, мы все втроем легко уместимся внутри. В таком случае нам не понадобятся ни паспорта, ни визы, ни билеты на самолет. Мы окажемся в американском воздушном пространстве через сорок минут". "Это может быть и так, но мы погибнем при ударе о грунт", возразил Михаил. "Нет, мы уцелеем," с глубоким убеждением заявила Глаша. "Мы используем одно из устройств, хранящихся на складе. Они предназначены для парашютного десантирования бронетехники. Парашютов там много. Сама проводила инвенторизацию наличия имущества 12 лет назад. Шелк и нейлон почти не гниют, поэтому материал должен быть в достаточно хорошей форме". "Мы должны быть опытными инженерами, чтобы заставить это работать. Это... это невероятно." Михаил растерянно взглянул на жену, не совсем понимая о чем она. "Мы должны попытаться". Голос Глаши звучал как приказ. "Это наш единственный шанс. Иначе ты и я умрем в тюрьме, а Катя останется сиротой и вырастет в детдоме". "Я лучше сдохну, чем позволю такому случиться", как дикий зверь зарычал он. "Я тоже," резко произнесла Глаша. "Отправляйся в Ужур, Миша, и все узнай. Ты у меня молодец." Она крепко обхватила его руками и долго не отпускала.
  
  Глава семнадцатая
   К сожалению, их идеальный план полетел в тартарары еще не начавшись. Оглушительный грохот пролетающего самолета потряс их хижину до самого основания. Потрясенная Глаша заткнула уши, испуганная Катя заплакала на печке, взбешенный Михаил выбежал во двор. Одномоторный самолет сделал широкий разворот и возвращался обратно. Сквозь листву они разглядели голову пилота в кабине. Самолет пролетел точно над их жилищем. Дверцы фотокамер поочередно открывались и закрывались на его плоском зеленом брюхе. "Они нашли нас!" воскликнул Михаил. "Теперь я не могу уйти! Прежде чем я вернусь, дом будет кишеть агентами!" Глаша и Катя стояли на крыльце, дрожа от холода... и от мысли о неминуемой гибели. "Нам немедленно нужно уходить," решила Глаша и обвела суровым взглядом однообразный окружающий ландшафт, который так и остался ей чужим. "В любом случае, здесь жизни нет. Мне все равно. Я ни о чем не сожалею". Через час семья вышла по направлению к Ужуру. Приготовления были несложными, так как вещей у них было немного, и теперь они брели по лесу с двухдневным запасом еды и охотничьим ружьем, висевшем на плече Глаши. Глава семьи нес дочь на спине; супруга шагала впереди. Никто не разговаривал; они не слышали ничего, кроме шелеста листвы, шороха ветвей и чавканья воды под ногами. Михаил решил не использовать ни лодку, ни мотоцикл. Движение вдоль реки было бы слишком заметным, а возле его мотоцикла, сотрудники ФСБ, вероятно, уже устроили засаду. Они с Глашей решили, что самый безопасный, но и самый трудный путь в город - это шестидесятикилометровый переход через таежную местность с пересеченным холмистым рельефом. На головах у них были накомарники - шляпы с москитной сеткой; их руки в перчатках сжимали походные посохи, резиновые сапоги ступали по болотистой земле, солнце слепило им глаза, но они упорно продвигались вперед, поминутно сверяя направление по компасу. Перемещение через этот первозданный хаос, состоящий из спутанных елей, предательских болот, тающей вечной мерзлоты и жужжащих комариных туч могло легко испугать, сокрушить и убить новичка. Субарктическая зеленая пустыня, простирающаяся на десять часовых поясов, требовала умения и смелости. Михаил обладал необходимыми знаниями и средствами, чтобы не погибнуть от лишений и голода, хотя найти комфорт, питьевую воду и пропитание среди дремучей чащи, колючих кустов и мириадов агрессивных насекомых было непросто. К закату дня Беловы добрались до цепи холмов и, поднявшись по плоским шершавым скалам на вершину, остановились для отдыха и приема пищи. Сверху они обозревали однообразную зеленую массу деревьев, простирающуюся от горизонта до горизонта. Их пункт назначения был отмечен тонким облаком дыма, вырывавшимся из множества печных труб. Словно туманная сизая пелена растянулась на краю бледно-розового неба. Они подсчитали, что Ужур находится впереди в тридцати километрах от них, и выбрали место для ночлега на южном склоне. Михаил нарубил охапки еловых веток и устроил из них подстилки среди валунов. Они залезли в свои спальные мешки и спокойно почивали без пробуждений, сновидений и кошмаров, а на рассвете после скудного завтрака из копченой оленины и лосося, небольшого количества хлеба, кружки воды и нескольких кубиков сахара продолжили свой трудный путь. Они спустились с вершины и вошли в лес. Почва здесь была суше и дерн под ногами не прогибался, но разбросанные изломанные сучья и упавшие деревья затрудняли ходьбу. Некоторые стволы были настолько толстыми, что путешественники предпочитали обходить их или проползать под корявыми, мшистыми поверхностями поверженных гигантов. Так случилось и в этот раз. Пробираясь на четвереньках под засыпанным листьями и хвойными иголками очередным препятствием, Глаша поскользнулась и, взметнув кучу брызг, растянулась плашмя в луже слякоти. При падении она была слегка оглушена, а ее маска, заляпанная грязью, стала бесполезной. Глаша потеряла ориентировку и замерла. Но ненадолго. Она очухалась, пришла в себя, проползла немного дальше и подняла голову, пальцами смахивая мусор, прилипший к противокомариной сетке. Поднявшись с колен и разогнувшись, отважная женщина услышала громкое чавканье и щелканье зубов. Напротив, глядя ей прямо в глаза, стоял большой бурый медведь. Зверь залез в малиновый куст и, помогая себе лапами, лакомился красными сочными ягодами. Его массивное, приземистое тело, покрытое плотным, густым мехом, было повернуто к ней боком. Хищник уже давно обратил внимание на непрошенного посетителя своего царства, распахнул устращающую пасть и яростно зарычал. С оскаленных клыков капала слюна. Медленно Глаша заставила себя разогнуться, ее конечности дрожали. Она не потеряла рассудка. Зверь был идеальной мишенью для Глашиной двустволки, но она не хотела ни ранить, ни убивать упрямое животное. Все замерло в лесу в предчувствии схватки. Не шевелился ни один лист. В неподвижном воздухе замолкли птицы. Перестали скакать по ветвям юркие белки. Лишь cлучайная сосновая шишка нарушила тишину. Падая с высоты, она звучно отскакивала от каждой ветки, прежде чем глухо удариться о землю и навеки врезаться в дерн. За ней крутясь, посыпалась вниз шелуха, чешуйки и сосновые иголки. Михаил и Катя, оказавшиеся по другую сторону гигантского ствола, не подозревали о драме, разворачивающейся в нескольких метрах от них. Медведь неторопливо направился к своей возможной жертве. Глаша напряглась, собрала всю свою силу воли и попыталась побороть страх. "Доброе утро, дядюшка Медведь", она старалась говорить успокаивающим тоном. "Надеюсь, тебе нравится малина и ты так же занят своими делами, как и я. Мы с тобой друзья, не правда ли?" Чтобы казаться больше, она задрала руки вверх и осторожно пошла прочь. Медведь стоял неподвижно, следя глазами за Глашей. Когда она отошла достаточно далеко и зверь скрылся из виду, она сняла с плеча ружье и побежала искать семью. Для этого ей пришлось сделать широкий крюк, прежде чем она заметила обеспокоенного мужа. Михаил стоял начеку, молча прислушиваясь к суматохе, которую он не мог видеть. Он затаил дыхание, не зная, как помочь жене. Первым делом Глаша взглянула на дочь. Девочка мирно спала, положив голову на спину отца. Все было в порядке и успокоенная мать от усталости присела на траву. Вокруг звенела мошкара и наводя сон, меланхолично щебетали синицы и зяблики. Эта опасная встреча отклонила Беловых от намеченного курса и уже в сумерках они прибыли на окраину Ужура.
   Светились окна бревенчатых домиков, окруженных картофельными полями и огородами. Серп луны поднимался в спокойном, кристально чистом небе. В фиолетовой вышине зажглись первые звезды. Таясь за кустами, беглецы видели в занавешенных окнах смутные тени людей. Жители закончили свои повседневные дела и садились ужинать. Единственная улица, немощеная и широкая, была пуста и едва различима в быстро наступающей темноте. Было тоскливо и тихо, из печных труб кое-где курился дым. Во дворах лениво брехали собаки. Михаил и Глаша пробирались по опушке леса, двигаясь вдоль околицы и осматривая окрестности в поисках нужного дома, пока не нашли его. Серая бревенчатая хижина под крутой шиферной крышей была темной и загадочной. Окна с резными раскрашенными наличниками не светились: было понятно, что в избе никого нет, но из печной трубы тонкой струйкой вился дымок. Михаил расположился рядом с Глашей за высоким кустом и в бинокль наблюдал за окрестностями. Ночь стремительно наступала и его линзы не могли передать ничего, кроме синих пятен. Он отложил в сторону бесполезную оптику и, чутко прислушиваясь, широко раскрытыми глазами всматривался в сумрачную даль. Примерно час спустя в дальнем конце улицы показался грузовик. Его ярко сверкающие фары освещали ухабистую, бугристую дорогу. Бренча и подпрыгивая, транспортное средство упрямо ползло вперед. Гул мотора и лязг его разболтанных металлических частей растревожили городских собак. От их истерического, визгливого лая становилось тошно и звенело в ушах. Грузовик въехал во двор дома с темными окнами. Там он остановился и его двигатель замолчал. Из грузовика вышли трое мужчин с небольшими сумками. Михаил не мог различить их лиц. Мужчины вошли в избу и включили свет. Они были шумными и самоуверенными, топали взад и вперед, многократно пересекая двор между жилищем, одноместным сортиром и поленицей дров. Дым повалил из трубы и запахло горелым маслом из кухни. Прошел еще час, но на заднем дворе никто не появлялся. В окнах колыхались занавески, за стеклами беспрестанно сновали силуэты чужаков, вспыхивали и таяли конусы света, но невозможно было понять, что там происходит. Серебряные звезды безучастно мерцали в космической глубине высокого ледяного неба. Внезапно фиолетовый купол над головой прочертил яркий метеор. Михаил проводил падающую звезду безучастным взглядом. Его охватывал холод. От недоедания и усталости мысли его начали путаться. Три задернутых желтыми шторами, загадочных окна и над ними сноп красных искр, извергающихся из печной трубы, заворожили его, как что-то неземное и потустороннее. Феномен манил и притягивал его, как колдовской магнит, но он посоветовал себе набраться терпения и ждать. Время текло медленно, каждая минута превращалась в час, соседние избы постепенно погружались в мрак, их окна гасли гасли один за другим, но лампы в этом жилище упорно и зловеще сияли. Михаил решил рискнуть. Он поговорил с Глашей и она вызвалась прикрывать его с ружьем в руках. Он пересек сто метров пустого пространства между своим укрытием и домом, хорошо понимая, что за ним могут наблюдать тепловизионные приборы, если таковые имелись, и тихонько постучал по оконному стеклу. Занавеска отодвинулась, появились плечи и голова, он узнал лицо Танвила. Испытующим взглядом Танвил пытался разглядеть посетителя. Михаил сделал шаг в сторону и вышел на свет. Лицо Танвила выразило крайнее удивление, на своем гортанном наречии он что-то крикнул в глубину комнаты и отпрянул от окна. Широкой поступью, почти бегом, Михаил обогнул фасад дома. По пути он услышал хлопанье входной двери и торопливые шаги на крыльце. Завернув за угол, он столкнулся нос к носу со всеми тремя боевиками. Его жестами пригласили войти и усадили на табуретке в помещении, наполненным звуками ревущего в печи пламени. Сырые дрова горели шумно, заглушая бульканье кипящего в горшке варева. Михаилу становилось жарко и он расстегнул свой кожух. Черные дождевики хозяев висели на вешалке. На полу лежали распакованные мешки с продуктами. Стряпня шла полным ходом: на широкой гладкой доске валялись ошметки разрезанного мяса, кучки нарезанных овощей и картофельных очисток. На столе красовались обеденные тарелки и блестящие кухонные принадлежности. Вернувшиеся в избу обитатели бросили свои занятия и собрались на скамейках вокруг Михаила. Члены Аль-Каиды смотрели на гостя с недоверием. Это был не тот Михаил, которого они знали. Три дня скитаний по тайге сказались на нем. Он стал грязным, заросшим, закутанным в испачканную рваную одежду. "Что с тобой происходит?" спросил Танвил. "Мы вчера пришли к тебе на квартиру, но дверь была опечатана. Что ты натворил и где твоя семья?" "Мы переехали на дачу. Теперь мы предпочитаем деревенское жилье", с горечью скривился Михаил. "Почему у тебя на двери милицейские печати?" Танвил не переставал задавать вопросы. "Какое преступление ты совершил?" "Меня обвинили в том, что я помог вам вывезти боеголовку из России, а также в шпионаже против моей родины. Сейчас мы с семьей скрываемся". Михаил наблюдал за их реакцией. Танвил перевел его слова остальным. Те зацокали языками и с негодованием покачали головами. Они обменялись краткими комментариями на своем языке. Теперь их глаза смотрели на Михаила с сочувствием. "Ты собираешься нам помогать?" близко подступив к нему и смотря сверху вниз, требовательно спросил Танвил. "Помнишь, о чем мы говорили на прошлой неделе?" "Да," негромко, но веско произнес Михаил. "Вот потому-то я здесь. Мне нужны твои два миллиона долларов, чтобы подкупить чиновников и выбраться из страны". Глаза Танвила превратились в острые сверла. "Тебе заплатят после запуска," твердо сказал он. "Не раньше". "Все в порядке," безмятежно и ни секунды не раздумывая, согласился Михаил. "Я имел с вами дело раньше и вы всегда платили сразу и в полном объеме. Когда вы хотите запустить ракету?" "Как только все будет готово!" алчно облизнувшись, отрезал Танвил. Он весь вспыхнул, губы его задрожали, глаза загорелись бешенством и сдержанный до сих пор голос восторженно зазвучал, "Атомный взрыв в Америке! Радиоактивные облако над Вашингтоном! Великий зверь апокалипсиса будет укрощен!" Он хлопнул в ладоши, затрясся всем телом и затопал ногами. "Имей ввиду, что для ремонта ракеты вам придется предоставить тонны запасных частей", проинформировал его Михаил, игнорируя выходку террориста. Скрывая беспокойство, он отвел свой взгляд, уставившись на железную дверцу, за которой полыхали дрова. "Не волнуйся! Ты должны увидеть наш инвентарь! Ты поверишь нам!" похвалился Танвил. Его дыхание успокаивалось и не было заметно ни следа недавнего нервного припадка. Он повернулся на каблуках и пригласил Михаила следовать за ним. Остановившись у входа в заднюю комнату, он драматично взглянул на посетителя. Победная улыбка растянула его тонкие губы. "Смотри!" Достав ключи, он осторожно отпер замок и повернул скрипучую дверь. Картонные коробки с английскими, русскими и китайскими надписями занимали широкое, безоконное пространство. От пола до потолка ящики разообразной формы и размеров громоздились на полках со всех сторон. На нескольких упаковках значилось "OCHA Emergency Relief Goods. (Товары чрезвычайной помощи)". Среди них выделялся запас консервов с волнистыми буквами арабской вязи на этикетках. "Это оборудование для модернизации вашего Р-36М", поделился Танвил. Его лицо светилось энергией и радостью. "Могу ли я?" Михаил вежливо спросил и наугад вытащил из штабеля объемистую коробку с русскими буквами. Увесистый ящик был запечатан и, согласно надписи на его боку, содержал комплект, предназначенный для дистанционного управления военных ракет и системы наведения. "У нас есть все", с гордостью оповестил Танвил. "Не исключаю, что слишком много. Но мы не можем отправиться в большой город за запчастями, если нам чего-то не хватит". "А как насчет инструментов?" "Инструменты находятся здесь", успокоил его Танвил. "Мы даже привезли сварочное и паяльное оборудование. Оно хранится на складе, рядом с рулонами трубок." Он подвел Михаила к чулану, набитому баллонами с кислородом и ацетиленом, горелками, паяльными лампами и шлангами на катушках. "Нам понадобится не один раз съездить на базу, чтобы доставить эти материалы", одобрил Михаил, тем самым намекая террористу, что он становится частью их преступной команды. "Сначала мы привезем инструменты", гнул свое Танвил. "Мы вскроем корпус ракеты, оценим масштаб повреждений и при необходимости проведем ремонт". "Ты босс", с нарочитой покорностью произнес Михаил. "Когда приступаем? Завтра?" "Конечно!" воскликнул Танвил. Приступ неожиданного гнева охватил его. Брови террориста сморщились, он закатил глаза и потряс кулаком в воздухе. "Мы потеряли целую неделю, ожидая тебя!" "Не по моей вине," огрызнулся Михаил, отводя взгляд от пристальных глаз собеседника. "В таком случае давай торопиться. Завтра вам придется спрятать меня, мою жену и дочь в грузовике. Теперь мы беглецы". Михаил горько ухмыльнулся. "Моя жена - инженер-электронщик. Она работала на базе и станет большим подспорьем для нашего проекта". Это было неожиданно, но Танвил сдержался и лицо его не выдало никакого удивления. Он поджал губы и после короткого размышления строго сказал, "Мы найдем место для всех". Скрестив руки на груди, он добавил, "Имей ввиду, что на шоссе из Ужура есть два блокпоста милиции. Они нас не беспокоят. Но на всякий случай мы вас положим в кузов и накроем брезентом. Надеюсь, что перетерпите!" Закончив тираду, он замолчал и угрюмо уставился на собеседника. Прошла минута прежде чем Танвила осенило, "Где сейчас твоя семья? На улице мороз, а они в лесу. Приведи их сюда!" Михаил мрачно кивнул и вышел на улицу. Холодная беззвездная ночь окутала его. Он мало что мог видеть, спотыкался, наугад пробирался, но каким-то образом на черном фоне прямо перед собой различил призрачное белое пятно. Включив фонарик, он продолжал идти в сторону леса, пока не уперся в можжевелевый куст. "Я здесь," окликнула его Глаша. Послышался шелест листьев, покачивание ветвей и из-за ели появилась его жена с ружьем наперевес. Глаша передала оружие мужу, наклонилась и осторожно подняла с земли спящего ребенка. Пушистый мох, на котором лежала девочка, сохранил форму ее маленького тела.
   Проклиная свою судьбу, нo подчиняясь обстоятельствам и опустив головы, Беловы направились в сторону зловещего строения. В эту минуту Глаша ненавидела себя, по ее щекам текли слезы, а губы сжались до боли, так ей не хотелось видеть этих нелепых людей. Воспоминания о жестоком вторжении и о пережитой опасности обременяли ее сердце, ни на минуту не отпуская ее. И вот сейчас эти уроды предстанут перед ней! Глашу передернуло от отвращения, но выбора у нее не было. Семья вошла в дом и остановилась на пороге. Было дымно, жарко, грязно и не очень уютно. Свисавшая с потолка электрическая лампа освещала боевиков, свободно и привольно расположившихся за столом в самых живописных позах. У одного морда была опущена в тарелку с капустой, другой сгорбился и обезьяньи руки его свисали под стол, у третьего вся физиономия облеплена в птичьем пуху - он расположился на полу, вытянул ноги и лакомился вареным куриным яйцом. Однако автоматические пистолеты боевиков находились на расстоянии вытянутой руки и висели наготове в кобурах на спинках стульев. Между тем радиоприемник наигрывал арабские мелодии и, полузакрыв глаза, слегка покачиваясь из стороны в сторону, чужеземная компания внимала музыке. Кажется, ужин закончился, но в воздухе витал аппетитный запах стряпни. На тарелках лежали остатки стейков, обглоданные куски хлеба и немного вермишели. Услышав шаги, боевики, как по команде обернулись, подтянулись, привстали и привели себя в благостный вид. Танвил прихлебывал чай из кружки и откусывал пончик; Маджед глядел в полную картофеля кастрюлю, указательным пальцем рассеянно рисуя на столе кружочки и квадратики; и обожженное, покрытое красными пятнами, лицо Навафа ничего не выражало. Глаша сразу узнала троицу, с которой недавно сражалась. Их взгляды встретились. Короткая волна паники захлестнула уставшую женщину. Однако, судя по всему, террористы нисколько на нее не обиделись. Они радостно приветствовали новых членов в свои ряды и предложили им ужин. Глаша отказалась и отвернула насупленное лицо. Михаил был более дипломатичен и сказал, что они не голодны. "Где мы разместимся?" стараясь не замечать неловкости, громко спросил он. Трио переглянулось, не зная ответа; ведь изба была невелика и забита вещами. "Если вы не против," высказался Михаил, "то мы отдохнем в комнате, которая служит складом. Мы неприхотливы. Нам ничего особенного не нужно". "Как пожелаете," пожал плечами Танвил. "Не маловато ли для вас помещение?" "Все в порядке." Получив разрешение хозяев, гости прошли в кладовку. Утомленная длинным и трудным днем Глаша плюхнулась на первый попавшийся ящик, в котором, судя по надписи, хранилась легковоспламеняющаяся жидкость. Вокруг нее на полках до потолка громоздились многочисленные нераспакованные коробки и, свернутые в рулоны, гибкие трубы. Алюминиевые крылья и стабилизаторы были сложены в углу. Михаил плотно закрыл дверь и начал снимать груз со своих плеч. Он тяжело дышал и у него слипались глаза. Глаша разложила на полу мягкие мешки с вещами и уложила Катю. Она устроилась рядом с дочерью, чтобы успокаивать ее. Глава семейства пожелал всем спокойной ночи и выключил свет. Только теперь, в темноте, получив иллюзию уединения, Глаша смогла сосредоточиться и подумать о будущем. Ее охватила масса сомнений. "В каком отчаянном положении мы оказались", размышляла она. "Сколько опасностей нас ждет впереди: сможем ли мы восстановить ракету; удастся ли переоборудовать ее для наших нужд; и в случае успешного прибытия в западное полушарие сможем ли мы замедлить боеголовку, в которой находимся, и выпустить парашюты?" Глаша закусила губу и сжала кулаки, сдерживая себя от слёз. Она была рада, что никто не видел ее в кромешной тьме. Тревога не оставляла бедную женщину. Она продолжала рассуждать. "Если мы не погибнем во время полета и благополучно приземлимся, то что нас ждет в новом мире? Как нас встретят американцы? Кино и телевидение рассказывают о янки ужасные вещи! Они просто нечистоплотные свиньи!" С отвращением Глаша пожала плечами. "Где нам там жить и чем заниматься? Ведь никто из нас, кроме Кати, не говорит по-английски!" Страх не давал ей уснуть. Она долго ворочалась и только перед рассветом забылась тревожным сном.
   Рано утром следующего дня смельчаки и хозяева вышли из дома, уселись в свое потрепанное транспортное средство и направились на ракетную базу. Серое небо затянуло низкими облаками, перепадал мелкий дождик, сменяемый временами живительным солнечным сиянием. Грандиозные сумрачные массивы северного леса, через которые они проезжали, угнетали боевиков Аль-Каиды. Клацая зубами и застегнув плащи на все пуговицы, продрогшие южане взирали из кабины на негостеприимные виды, которые так отличались от их жаркой и солнечной родины. Призрачные туманы окутывали угрюмые и непроходимые скопления елей и пихт с примесью берез и осин. Во влажной густой чаще таились страшные, неслыханные звери, куда опаснее чем леопарды, питоны и тигры, населяющие их знойную, скалистую сторону. Но все эти неприятности меркли по сравнению с великой целью, поставленной им шейхом. За такое можно было и пострадать! У них теперь было все необходимое для успеха, даже завербованный советский персонал! Беловы лежали на сене в кузове грузовика, не видя ничего, кроме грубой ткани своего оливково-зеленого брезента. Наконец все милицейские посты были преодолены и путешественники оказались вне зоны действия властей. Когда впереди появились знакомые ворота, то следуя правилам, они остановились перед соответствующими дорожными знаками и вежливо посигналили. Танвил обернулся и постучал в заднее окно, вызывая Михаила. Тот поднялся со скрипучих досок, встал на ноги и вытянулся во весь рост, почувствовав близкую надежду на свободу. Со своего места в кузове Михаил рассматривал окружавшую его природную среду. Ничего не изменилось с тех пор, как он в последний раз посетил базу три месяца назад. Но не совсем так. Возможно, что руки того самого единственного охранника дрожали сильнее от пьянства и зеленая пустыня совсем приблизилась к покосившейся ограде, захватывая больше территории, но в остальном все осталось по-прежнему. Михаил повел группу к ближайшему к зданию клуба "стакану". На заброшенном куполе пускового контейнера пробивалась высокая клочковатая трава. Рядом с ним сквозь заросли ромашек выступала бетонная крыша бункера. Заметные углубления в грунте указывали на вход. Осторожно ступая, группа спустилась по крутым, засыпанным лесным мусором, ступеням. Дальнейший доступ перегораживала большая стальная дверь с красной пятиконечной звездой. Михаил порылся в своем кармане и вытащил связку старинных ключей, которые были в ходу западных странах в 19-ом веке, нo до сих пор находятся в употреблении в странах третьего мира. После внимательного осмотра он выбрал один из них с большой зубчатой головкой на длинной стальной ножке и вставил его в замочную скважину. Однако попытки повернуть ключ оказались тщетными. "Попробуем смазать это устройство", процедил он сквозь зубы Танвилу, не отступавшему от своего подопечного ни на шаг. Из грузовика принесли масленку, ключ повернулся и ржавая дверь со скрипом поддалась толчку мускулистого террориста. Войдя первым, oн направил луч фонарика на хаос, вызванный десятилетним забвением и преступным пренебрежением государства к собственным усилиям и затраченным ресурсам. Здесь не было ни дуновения ветерка, ни малейший звук не проникал из яркого мира наверху; только затхлый запах сырости и гробовая тишина висели в подземном здании. Глаша обняла Катю и, осмелившись, сделала крошечный шаг вперед. Двое других боевиков робко прижались к нише двери, глядя в темноту. Безжизненные консоли отбрасывали квадратные тени на серые потресканные стены и гирлянды толстых резиновых кабелей. Неустрашимые Танвил и Михаил двинулись вперед. Они пересекли погруженный во тьму модуль управления запуском и направились к пусковому контейнеру. Они проследовали через лабиринт ответвлений, переходов, наглухо задраенных дверей и заваренных люков пока не уперлись в приоткрытую ржавую дверь, выходящую в обширное круглое пространство. Они оказались в огромном вертикальном цилиндре, высотой примерно сорок метров. Площадка, на которой они стояли, находилась на полпути между верхом и низом "стакана". Прямо перед ними искрился зеленый корпус баллистической ракеты, острие ее боеголовки почти на уровне верхнего края шахты. К внутренней стенке "стакана" была прикреплена узкая металлическая лестница. Танвил подошел к краю площадки и осторожно заглянул вниз. Крохотная точка света его фонаря отразилась в луже далеко внизу под ним. Сопло ракеты отбрасывало круглую тень на черную неподвижную поверхность воды, скопившейся на дне. "Вот она, дорогуша," выглянув из-за плеча террориста, промямлил Михаил, сообразив, что обращается к этой бесчеловечной, жестокой машине, как к живому существу. "Мы ее вылечим и поставим на ноги. Она у нас далеко полетит," обретя былую уверенность, продолжал он. Михаил замолчал и опустил голову, внезапно осознав, насколько он напуган затеваемым безрассудным приключением, которое, возможно, убьет всю его семью и заодно его. "Действительно "ракета никогда не использовалась!" Чего еще террористы от меня ожидают?" фыркнул он про себя. "Мы отправим эту милашку в Америку с большой водородной бомбой на борту", угрожающе заявил Танвил. Лицо его посинело и перекосилось от злобы, в глазах замелькали красные огоньки. "Конечно, отправим," невозмутимо подтвердил Михаил, отряхивая пыль с рукава. "Куда этот хлам еще деть?" Танвил всматривался в темноту шахты, исследуя ее внутренность фонариком. Пятно света скользило и покачивалось, поочередно выхватывая узкую лесенку, нос ракеты, грубые бетонные стены и снова корпус ракеты. "Я начну с главной комнаты", без колебаний решил Танвил. Эхо его голоса еще вибрировало в шахте, в то время как он уже направлялся к командному модулю. Террорист так быстро несся по коридору, что Михаил едва поспевал за ним. Через несколько шагов Михаил споткнулся о разбросанные по полу твердые предметы и упал на каменный пол, больно ушибив колени и локти. Цепляясь за скобы, укрепленные в черной влажной стене, он восстановил равновесие, хотя голова у него кружилась. Осторожно ступая, он продолжил движение, понимая, что сильно отстал. Он слышал стук шагов Танвила далеко впереди себя. Прихрамывая и преодолевая боль в суставах, дезориентированный Михаил искал пропавшего спутника. Коридор закончился и Михаил вошел в командный модуль. Здесь он смог присесть на случайно сохранившееся кресло и отдышаться. Вокруг звучали знакомые голоса. Свет фонарика вырывал из темноты силуэты террористов, слушавших своего главаря.Танвил непринужденно расхаживал взад и вперед, тоном лектора что-то громко объясняя на своем языке и тыкая указательным пальцем в окружающие предметы. Михаил узнал эту комнату. Раньше, много лет назад здесь находилось его рабочее место. Бывший военный почувствовал грусть, возвращаясь в родные пенаты. В этом бункере он и Глаша провели столько лет своих жизней и многое пережили. Кроме того, это укрепленное сооружение было спроектировано, чтобы выдержать американскую ядерную атаку и нанести ответный удар или ударить первым, в зависимости от полученного из Кремля приказа. Как в дальнейшем выяснилось, бункер был самым безопасным местом для него и для Глаши в годы Холодной войны. Хаос и запустение, царившие здесь, казались непоправимыми и катастрофическими. Но вспоминая доставленные террористами инвентарь, инструменты и оснастку, которые он видел в Ужуре, Михаил попытался поверить в невероятное. "Умелые учёные Аль-Каиды все наладят," представилось ему. "Электрический ток снова потечет по проводам, пробуждая дремлющие приборы и оборудование; флуоресцентные панели зальют подземелье ярким светом; системы вентиляции и очистки наполнят помещения свежим, душистым воздухом; компьютеры опять замурлыкают свои тихие счастливые песенки; входная информация будет скрупулезно обрабатываться; индикаторы засветятся огоньками; стрелки аппаратуры вытянутся в аккуратный ряд, рапортуя о полной боевой готовности, и, наконец, - ее сатанинское величество, - межконтинентальная баллистическая ракета начнет свое поначалу медленное движение вверх, а затем разгоняясь быстрее и быстрее, набирая космическую скорость и покидая свое гнездо в славе ревущего, всесжигающего пламени." Михаил тряхнул головой, борясь с возникшим наваждением. "Неужели такое возможно?" Танвил хлопнул в ладоши и отвлек своего партнера от грез. "Мы должны подготовить ракету к запуску через две-три недели", категорично заявил он и прокричал что-то своим компаньонам на другом языке. Они захихикали и дружно, как болванчики, закивали головами. Через минуту ученая братия скрылась из виду, но ее шаги и голоса эхом отдавались внутри подземных пустот. "Сначала нам нужно электричество", Танвил принял роль мастера. "Затем мы включим осушитель и кондиционер. Это сделает главную комнату, командный модуль и жилые отсеки пригодными для проживания". Танвил исчез в проходе, ведущем на нижний уровень. Михаил услышал стук его ног по металлической лестнице. Свет его лампы двигался пятном на закопченом потолке. "На это у нас уйдет день, а потом приступим к восстановлению оборудования", кричал он снизу. "А затем, приятель, я поручу тебе настоящую работу!" Услышав последнее распоряжение, Михаил вздрогнул и проглотил комок, застрявший в горле.
  
  Глава восемнадцатая
   Организаторский талант Танвила раскрылся к концу дня. Возле входа уже гудел мощный портативный генератор мощностью 2600 Вт. Его кабель, развернутый во всю длину, был проложен к главной панели подземного здания. Без всяких фанфар и громких речей электричество заработало и приборы включены в сеть. Но, вот беда, пятнадцать потолочных панелей, унаследованные от советских времен, излучали тусклый, колеблющийся свет. Танвил не был удовлетворен. Он оперативно заменил прогнившее старье современными портативными светильниками, которые до мельчайших деталей озарили все помещения, позволив читать даже мелкий шрифт. Грузовик совершил еще одну поездку в Ужур и доставил больше запчастей и канистры с бензином. Всем членам команды, включая маленькую Катю, было поручено убирать, подметать и расставлять мебель в жилых отсеках. Между тем к полуночи оборудование, установленное для обработки природной среды, заработало и из потолочных труб начал поступать здоровый, пригодный для дыхания воздух. "Приготовьте себе кровати и хорошенько отдохните", объявил Танвил, обходя комнаты и бесцеремонно просовывая голову в каждую дверь. Боевики разместились на нижнем этаже напротив столовой. Их инвентарь, о котором они день и ночь беспокоились, всегда был перед глазами. Отсюда они могли внимательно следить за нагромождением своих ящиков и коробок. Их постельные принадлежности, разложенные на подвесном полу, состояли из толстых войлочных одеял и туго свернутых молитвенных ковриков. "Завтра необходимо включить компьютеры", на исходе дня Танвил давал последние инструкции. "Михаил и Глаша, вы должны оценить общее состояние ракеты и определить необходимый ремонт. Всем спокойной ночи." "Спокойной ночи," вежливо ответили Беловы, прежде чем запереть дверь. Их "спальня" представляла собой офицерскую жилую зону с тремя двухъярусными кроватями. Портреты советских вождей и пропагандистские плакаты коммунистической эпохи так и остались приклеенными к круглым стенам. Тонкие матрасы, подушки и одеяла, а также спальные мешки, привезенные из Ужура, обеспечили маленькой семье Михаила временный комфорт. Уставшая от рабочего дня Катя крепко спала, пока ее отчаявшиеся родители обсуждали свою авантюру. "Он прав," прошептала Глаша на ухо мужу. "Мы проверим ракету. Очень хорошо". "Мы должны найти возможность осмотреть корпус боеголовки", едва слышно ответил Михаил. "Нам повезло, что все радиоактивное содержимое много лет назад украли северокорейцы. Теперь нам остается только переделать интерьер под свои нужды". "Может быть, я слишком оптимистична, но я начинаю верю в нашу удачу. Твоя сумка с миллионом "баксов" нам очень пригодится в Америке. Хорошо, что ты вовремя успел найти ее, пока я возилась с медведем." Ее задорный смех заставил его улыбнуться. "Как долго мы пробудем в космосе?" "Не долго. Всего тридцать пять минут. Мы будем невесомы," хихикнул Михаил. "Не думаю, что это весело", рассердилась Глаша. "Ты бы лучше нашел решение обеспечения нас теплоизоляцией и снабжения кислородом". "Я это спроектирую", заверил ее Михаил. "Но есть еще одна большая неопределенность. Боеголовка теперь представляет собой пустую оболочку. Груз из нее вынут. Но для того, чтобы ракета могла нормально лететь, боеголовка должна весить тысячу килограммов - именно на такую массу она была спроектирована. Если этого не произойдет, мы пролетим дальше чем положено. Вместо Северной Америки мы плюхнемся в Атлантический океан." "Ах, вот как?" Глаша вздохнула. "Тогда нам придется разработать траекторию для более легкой полезной нагрузки". Михаил коснулся своего лба. "Кислородный баллон и изоляция будут весить еще семьдесят-девяносто килограммов. Остальное возьмет на себя свинец. Кроме того, свинцовые листы ослабят космическое излучение". "Ты забыл о парашюте," поправила его Глаша. "У него тоже есть масса". "Я понятия не имею, сколько он весит. И сначала нам нужно его найти." "Раньше они хранились на складе на другой стороне базы. Мы должны туда добраться, но когда? Он хочет, чтобы мы всегда находились под землей". "Это может стать проблемой. Танвил - диктатор". "С ним надо ладить, Миша," грустно сказала Глаша. "У нас нет другого выбора". "Я, конечно, буду стараться," неохотно согласился Михаил.
   Три недели титанических усилий принесли плоды. Проект приближался к завершению. За это время были отремонтированы компьютеры, обойдены и нейтрализованы предохранители, предотвращающие несанкционированный запуск, и решены проблемы с топливом. Hа следующий понедельник было назначено первое испытание всех систем. Михаил определил, что твердое топливо ракеты не потеряло своих качеств и жидкое горючее будет закачиваться в баки двигателей второй и третьей ступеней в установленный час. Постепенно сформировалось разделение труда. Михаил и Глаша работали в шахте, обслуживая направляющие лопатки сопла, моторы и модернизированную навигационную систему. Катя обрела свое привычное место на полу "стакана", где играла с куклой возле вытяжных каналов. Ее красочные пластиковые игрушки были разбросаны по потрескавшейся бетонной поверхности, которую недавно осушили. Между тем в центре управления полетом Наваф и Маджед, окруженные схемами и чертежами, паяли электронные компоненты, устанавливали мониторы и новые электронные платы. С момента прибытия боевики изменились. Теперь, больше не было необходимости скрывать свое истинное лицо, они превратились в тех, кем были раньше. Они носили белую национальную одежду и молились пять раз в день. Их диетические ограничения - никакой свинины, никакого алкоголя и никакого мяса плотоядных животных - строго соблюдались. Религиозные песни разносились из радиомагнитолы, которую они привезли с собой. Эти звуки, проникающие во все три уровня подземного здания, раздражали Беловых, особенно по ночам. И все же они привыкли к заунывным мелодиям и научились затыкать уши, чтобы блокировать неприятные ощущения. Раз в неделю Танвил отправлялся в Ужур и привозил продовольствие и местные новости; однако случившееся в захолустье было настолько мизерным и ничтожным, что не заслуживало никакого упоминания. Продукты сваливали в кладовку. Кухонный холодильник не работал и никто не удосужился его починить, потому Танвил через день ездил на ближайшую ферму за молоком и другими молочными продуктами. Несколько часов два раза в неделю Кате разрешалось подниматься на поверхность, чтобы погреться на солнце и подышать свежим воздухом. Девочку сопровождал кто- нибудь из ее родителей. Во время одной из таких вылазок Глаша нашла склад, где хранилось оборудование для парашютного десантирования, а Михаил тайно пронес один за другим три парашюта в отсек, который он установил в полу боеголовки.
   Днем боевики и Беловы не общались, но встречались каждый вечер в столовой, которая вскоре стала выглядеть вполне благоустроенной, украшенной несколькими фотографиями иракских городов и мусульманских достопримечательностей, а также красным ковром и желтым полосатым диваном, купленными в мебельном магазине. Они были вежливы и приветствовали Беловых улыбками и поклонами. Рана на голове Навафа медленно заживала; Глаша обработала ее лекарствами из своего личного запаса и наложила свежую повязку. С самого начала медицинской помощи Наваф так влюбленно смотрел на Глашу, что Михаил забеспокоился. Однажды ближе к вечеру Глаша была одна на кухне и готовила салат с вареной говядиной, картофелем и маринованными огурцами. Наваф проскользнул в дверь, огляделся, убедился, что они наедине, и протянул поварихе букет полевых цветов. Букет был хорошо подобран, красиво оформлен и красочен. Наваф болезненно улыбался, а Глаша, избегая его настойчивого взгляда и не поднимая головы, продолжала резать отварную говядину. Маслянистые глаза Навафа напомнили Глаше их первую встречу в Ужуре, которая закончилась плачевно для соискателя. Проходили минуты. Поклонник, заметив враждебное отношение Глаши, не был обескуражен. Положив цветы на стол, он, тяжело дыша, пробормотал на ломаном русском, "Глаша, послушайте, вы такая горячая дама. Я бы хотел взять вас с собой в Сирию". Его лицо искажала нервная ухмылка и он переминался с одной ноги на другую. "Значит, ты говоришь на нашем языке", воскликнула Глаша. "Почему ты притворялся немым и глухим?" Она наполнила стакан водой и подошла к кавалеру поближе. Пар от кастрюли с варящейся свеклой клубился к потолку, заслоняя свет. "Крокодил! Аллигатор! Пугало! Ничтожество!" во всю мощь своих легких трубила Глаша. "Для тебя я не Глаша! Для тебя я Глафира Пантелеевна!" Обиженная повариха прокричала в уши Навафа свое полное имя, имя уважаемой женщины. "Пошел вон, проклятый; пошел вон, убийца!" Закончив вопить, она, ловко плеснула террористу водой в лицо. Попадание было удачным. Наваф стоял мокрый, как оплеванный, и капли воды, застывшие на его круглой безволосой мордахе, действительно, напоминали слюну. Ладонью он протер глаза, повернулся и, сгорбившись, молча удалился. После этого инциндента он избегал Глаши; но влечение к женщинам на кухне, готовящим еду, никогда не оставляло его.
   Наваф любил соевые бобы. Их твердые желтые семена напоминали ему отчий дом в Абу-Камале на берегу Евфрата, где он родился и вырос. Фанерный ящик со свежими овощами всегда стоял на плиточном полу в кухне рядом с мешком пшеничной муки и старой изношенной метлой. Раз в день его мать варила бобы, на ночь замоченными в воде, и подавала при каждом приеме пищи. Бобы могли быть горячими или холодными, солеными или засахаренными, это не имело значения; они всегда казались ему очень вкусными. Ощущение сытости после трапезы было изумительным и расслабляющим, но через короткое время то, что он съел, напоминало ему о том, что это было, вызывая в его кишках избыточное скопление газов. Желудок у паренька урчал, раздувался и беспокоил настойчивыми позывами. Скрестив ноги Наваф сидел и молчаливо страдал, прислушиваясь к какофонии звуков внутри себя. Были ли это голоса его предков, говорящие с ним, и экстренно оповещающие о надвигающихся бедах или что-то другое? Кто знает? Тем не менее было бы очень полезно предвидеть будущее и заранее принимать меры. Наваф уважал и любил эти булькающие перегуды в своем животе. Ни одно из этих бурчащих предзнаменований не следовало сбрасывать со счетов; действовать необходимо безотлагательно и быстро. Конечно, предсказания сильно помогали ему и благодаря верещаниям в животе Наваф успешно строил свою карьеру. Он становился большим человеком. Между тем детство его давно прошло, а любимая родина находилась далеко на юге, но за время своих странствий по свету находчивый юноша нашел заменитель свежим бобам: он использовал консервированную фасоль. Консервированная фасоль была доступна по всему миру, даже в этой варварской России. Ее семена были вкусными и мягкими. Их вкус был сносным - почти нормальным. Жестяные банки с лакомством он прятал под корнями искривленной сосны, растущей возле ограды ракетной базы. Это был его секрет, потому что Танвил никогда и никому не позволял наедаться досыта. Каждая единица запасов провизии, предназначенной для их отряда, была зарегистрирована и посчитана; безжалостный Танвил правил группой железной рукой. Он никогда бы не позволил Навафу открыто наслаждаться его питательными веществами. Сегодня позыв чревоугодия накатился снова; знакомый и дружелюбный внутренний голос сказал ему, что пришло время бобов. Наваф пробудился и открыл глаза. Это случилось после полуночи. Табло "Выход" светилось под потолком и отбрасывало на стены смутные тени. Рядом с ним, положив головы на молитвенные коврики, храпели его соратники-бойцы. Наваф, озираясь, привстал, взял свою одежду и, осторожно переступая через ноги и руки спящих, вышел в слабо освещенный туннель. Дверь в конце была приоткрыта, пропуская электрические кабели от генератора в подземелье. Непрекращающийся гул движка отражался от сводчатых стен. Наваф толкнул тяжелую дверь и выскользнул наружу. Туманная безлунная ночь поглотила его. Верхушки деревьев раскачивались и скрипели под черным небом. В кромешной тьме раздавалoсь пугающее уханье совы. Жужжащие тучи комаров, нашли его в темноте и атаковали, волна за волной кусая его плоть. Ему было холодно, страшно и дико, как будто его, мокрого и несчастного, бросили в ледяной ящик, набитый пиявками. "И в Сибири это называется лето!" хныкал и жаловался он. "В таком климате без водки любой бы заболел пневмонией через час. Я ненавижу это место больше, чем Америку". Проклиная судьбу и горько жалуясь неизвестно кому, вo всю прыть ковылял он по кочковатому грунту, спотыкаясь о пни, муравейники и кучи валежника. Задрав глаза в небо, он словно искал там дорогу к своему сокровищу. В разрывах туч показались звезды, бледные и противные, чужие и далекие, они не шли ни в какое сравнение с роскошным звездным небом его жаркой, бесснежной родины. Сибирь была для него, как кость в горле, холодной, жестокой и вечно темной, но хуже всего, она прятала от него фасоль! Банки могли быть где-то рядом, но они не выдавали своего местоположения, потому что не могли говорить, вежливо позвать его и даже задребезжать! Впопыхах несчастный налетел на валун, больно ушибся и упал в кусты. Ледяной ветер пронзил все его существо, почти парализовав и согнув пополам. Подавленный невзгодами, он затих, бранясь про себя и скрежеща зубами. Сколько он там пролежал неизвестно, но от оцепенения его пробудили тихие человеческие голоса. Наваф напрягся, перевернулся на живот и по-собачьи встал на четвереньки; но гавкнуть все таки не успел. От увиденного cердце у бедняги затрепетало и чуть не выпрыгнуло из груди. Призраки присутствовали на поляне, несомненно это были призраки! Они танцевали и их силуэты парили над травой! Что это могло значить? Могло ли это видение быть следствием десятилетий фанатичного поедания бобов? Может быть, некоторые продукты, купленные в магазине, оказались недоброкачественными и медленно отравили его? Расстроенного гурмана прошиб холодный пот. Но уши его оставались открытыми, ежесекундно воспринимая информацию. Голоса напоминали Михаила и Глашу. Силуэты надвигались и удалялись, пританцовывали и кружились по поляне, словно скрываясь и возвращаясь из глубины тумана. Услышав приближающийся к нему смех, бедняга нырнул в траву. Он не хотел, чтобы его нашли и стали расспрашивать о том, что он здесь делает. Расспросы бы стали унижением. Сгорая от стыда и бормоча нелепые выдумки, ему бы пришлось солгать, но правду сказать ни в коем случае нельзя. Наваф услышал скрип открывающейся двери и из любопытства поднял голову. На мгновение клочок света очертил две человеческие фигуры, несущие внутрь громоздкий предмет. Дверь затворилась и он опять остался один в глухой сибирской ночи. Тем не менее, что это явление могло означать? Должен ли он сообщить об этом странном событии Танвилу? Но тут же догадался, что получит выговор: что он, Наваф, делал на поверхности, да еще посреди ночи без разрешения начальства? Начнется следствие и тогда его бобовое сокровище будет навсегда потеряно. Погруженный в размышления, Наваф подполз к ограде рядом с кривой сосной. Какая удача! Он сразу нащупал одну из банок. Причмокнув губами, он откупорил ее и вылил густое, липкое содержимое в свою широкую глотку. Взмокший от восторга и не обращая внимания на кровососущих насекомых, чудак лежал на спине и ждал, когда предки начнут с ним говорить. Прошло немного времени и его сияющее будущее снова раскрылось. Согласно серии желудочных бульканий и лопотаний Навафа ждали слава и почести, богатый дом и верная жена, но рассказывать о своем ночном видении никому нельзя. Сиди тихо и молчи в тряпочку! Иначе засмеют и сочтут за сумасшедшего! Через час Наваф поднялся, стряхнул приставший к одежде лесной мусор и вернулся на свое спальное ложе в подземном дворце. Ему там нравилось. Наутро его ждала интересная работа!
   Предварительные испытания компьютеров командного модуля, систем навигации и электроники ракеты прошли успешно и Глаша отпраздновала это событие сварив большую кастрюлю борща. Пикантный запах кулинарного шедевра разносился по отсекам, заставляя пустые желудки членов команды урчать от голода. Оставив в стороне свои заботы, боевики Аль-Каиды собрались в столовой. Тяжелая стальная емкость, до краев наполненная вкусным супом, стояла на плите. Глаша алюминиевым ковшиком наливала каждому в миску дымящуюся густую жидкость. Сегодня боевики покинули привычные места на полу и присоединились к Беловым. Компания сидела за столом и с удовольствием хлебала борщ со сметаной, откусывая ржаной хлеб. Ели так, что только за ушами трещало. После того, как первоначальный голод был утолен и миски еще раз наполнились, начался неторопливый разговор. "Вы должны приехать в Ирак после нашей победы над американцами!" сердечно обратился к русским Танвил. "Вы познакомитесь с моей семьей". "Было бы здорово", отведя взгляд, растянул губы Михаил, зная, что этого никогда не произойдет. "Вы из Багдада?" "Нет, мы из Ан-Наджаф аль-Ашрафа, к югу от столицы. Наша семья владеет автотранспортной компанией." "Итак, вы дальнобойщик?" "Нет," ответил он, покачав головой. "Нет." Михаил не мог понять, сожалел ли Танвил о своей несостоявшейся карьере в сфере грузоперевозок или доволен своей судьбой профессионального убийцы. Наступила пауза. Чавканье и сопение не утихали. После того как миски были опустошены во второй раз, Танвил совсем развеселился. На то были причины. Тесты прошли успешно, а еда была питательной и вкусной. Все шло хорошо и на горизонте не предвиделось никаких препятствий. Наверняка, его ждала великая награда от шейха! Он пришел в хорошее настроение и пожелал немного рассказать о себе. "Нет," продолжил он начатую тему. "Я единственный, кто отошел от семейной традиции и поступил в институт. Я окончил бизнес-школу в Великобритании". Полный светлых воспоминаний, он крепко потер ладони и взглянул на своих помощников. Те с удовольствием заканчивали уже третью порцию борща. Их рты были в красных свекольных пятнах и они вытирали губы ломтями черного хлеба. "Наваф и Маджед тоже из семей среднего класса", пояснил Танвил. "Они учились во Франции и Германии". "Подумать только," про себя ужаснулся Михаил. "Как они стали террористами?" Но лицо его не выразило ничего, кроме обычной благожелательности. Михаил хорошо владел собой. "Вы с Навафом отлично говорите по-русски", заметил oн. "Где вы выучили наш язык?" Наваф, сидевший рядом с Михаилом, как глухой и немой, не принимал участия в беседе. Он положил ложку на стол и открыл зубастый рот. Его круглое лицо сияло, как утреннее солнце, поднимающееся над плодородными равнинами Месопотамии. Густая слюна блестела на его подбородке. Он облизал губы и перевел взгляд на Танвила. "Наваф свободно говорит по-французски, но не понимает русского". Танвил цокнул языком. "Он запомнил несколько слов и расхожих фраз и может ввести собеседника в заблуждение, который легко поверит, что тот знает язык". Глаша, находившаяся в пределах слышимости, почувствовала мгновенное облегчение. Она была рада, что влюбчивый боец Аль-Каиды не понял ее гадкие слова. Сдерживая смех, бравая женщина незаметно взглянула на ухажера. Наваф, с вымазанными свеклой красными щеками, досасывал остатки борща. Маджед предложил ему салфетку. "Хорошо, ну а ты?" не отставал Михаил. "Откуда у тебя такой хороший русский?" "От моей жены", блаженно улыбнулся Танвил. "Она из Белоруссии". "Как вы с ней познакомились?" Глаша была безмерно удивлена. Ее брови подпрыгнули, а челюсть слегка отвисла. Она оперлась на плечо мужа. "Я встретил ее в Минске в 1992 году," словоохотливо рассказывал Танвил, "когда приехал закупать тяжелые грузовики на Белорусском автомобильном заводе. Мы влюбились друг в друга с первого взгляда, но я не мог сразу забрать ее домой. Мы переписывались и весной следующего года я вернулся в Минск. На этот раз у меня не было другого дела в Белоруссии, кроме как увидеться с ней. Я приехал жениться на моей драгоценной любимой". "Где она сейчас?" спросила Глаша. Интонации волнения и тревоги зазвучали в ее голосе. "Где же ей еще быть!" рассмеялся Танвил. "Она дома в Ираке с семьей; под присмотром моей старшей жены. Мы вместе уже десять лет и она подарила мне трех прелестных детей". Лицо террориста потеплело от воспоминаний. Уголки его жестких губ смягчились, а в глазах запрыгали искорки смеха. Дотянувшись до своего бумажника, он достал цветную фотографию и протянул ее Глаше. На прямоугольном кусочке картона была запечатлена группа из четырех улыбающихся женщин; Танвил, как турецкий паша, расположился на ковре в центре; на голове у него красовался белый тюрбан. Все женщины были одеты в черные, спадающие до пола, хиджабы. Среди них выделялась высокая, стройная женщина со славянскими чертами лица. Ее светлые волосы выбивались из - под платка. "Как ее зовут?" спросила Глаша. В ее голосе послышалась жалость. "Елена. Простое русское имя. Наша семья быстро запомнила это слово. Однако ей потребовалось долгое время, чтобы выучить имена других моих жен. Поначалу она в тетрадку записывала; запиналась, путалась, но теперь не делает ошибок". Усвоив эту информацию, Глаша пошатнулась и чуть не потеряла сознание. Покачав головой, она прикусила губу, чтобы не застонать. Ее рука вместе с фотографией безвольно упала на стол. Придя в себя, она спросила, "Знала ли Елена, что у вас есть другие жены?" "Она никогда не спрашивала", бросая в свой рот хлебные крошки, сухо сказал Танвил. Он начал сердиться, глаза его сузились, он нетерпеливо всплеснул руками. Настойчивые вопросы Глаши ему не нравились. Он уже не был в таком благодушном настроении, как час назад. Танвил злобно взглянул на повариху. "Перед свадьбой моя невеста, как образованная дама, должна быть осведомлена, что у нас есть гаремы," пробормотал oн сквозь зубы. Его нос сморщился от отвращения. Он отвел взгляд от Глаши, явно недовольный расспросами. "Как ты стал бойцом Аль-Каиды?" Михаил попытался отойти от тревожной темы. "Почему вы так ненавидите американцев, что рискуете своими жизнями, чтобы уничтожить их?" На лице Танвила появилось мрачное и тяжелое выражение. Oн положил ложку в пустую миску и окинул своих боевых товарищей пытливым взглядом.
   Головы Навафа и Маджеда почти соприкасались. Вполголоса они обсуждали что-то из математики и настолько увлеклись решением технической задачи, что совершенно игнорировали окружающее. Перед ними лежали карандаши, лист бумаги и калькулятор. Они были сосредоточены на наспех нарисованной диаграмме и рядах цифр. С отеческой улыбкой Танвил похлопал ближайшего к нему боевика по плечу и, опустив голову, надолго замолчал. Наконец он заговорил, когда Михаилу показалось, что разговор окончен. "Мы рискуем ради благородного дела", веско изрек Танвил, задрав вверх указательный палец. "Мы не против того, чтобы умереть, если в этом есть необходимость. Нам все равно. Вы любите жизнь, мы любим смерть; так учит наш шейх. Поэтому мы убиваем неверных, как бешеных собак". Он резко хлопнул ладонью по столу. Взгляд террориста, тяжелый и ненавидящий, вызывал у Глаши дрожь. К счастью, он избегал смотреть на нее, а она, затаив дыхание, с широко раскрытыми глазами впитывала каждое услышанное слово. "Какой ужас! Но почему вы хотите, чтобы американцы погибли, если они наслаждаются своими жизнями?" нахмурилась Глаша. "Нам все равно, чем они наслаждаются! Мы хотим, чтобы они отсюда убрались! Чтобы их здесь никогда не было!" Танвил отчаянно замахал руками, возможно показывая, что "здесь" означает "где угодно". Он хрустнул костяшками пальцев и нервно спросил Михаила, "Ты знаешь историю крестовых походов?" "Не совсем," повел головой смущенный Михаил. "Мое образование было в основном техническим". "Тогда слушай и запоминай." Рассказчик приобрел горделивую осанку, спина его выпрямилась, глаза засверкали, голос загрохотал, как гром. "Девятьсот лет назад толпы авантюристов с Запада вторглись в нашу землю; их было много, они шли волна за волной и победили нас. Захватчики создали государство, которое постоянно воевало с соседними мусульманскими державами". Танвил обжег собеседника своим зловещим взглядом. "Прошли годы, мы многому научились и выгнали оккупантов. Султан Саладин сделал это для всех нас". Танвил ударил кулаком по столу. Пустая миска, стоявшая перед ним, подпрыгнула вверх, а ложка, задев края, звякнула и тонко задребезжала. "На этот раз все будет по-другому! Мы будем преследовать крестоносцев в их домах, мы настигнем их в городах и странах, откуда они к нам пришли! Эта водородная бомба станет еще одним напоминанием американцам о том, что у Аль-Каиды длинные руки. Мы доберемся до их родины!" Лицо Танвила покраснело. Пот капал с его носа и лба. Он задыхался, ловил ртом воздух, брызгал слюной, голова его дергалась при каждом слове. Двое других боевиков, а также Михаил, Глаша и Катя с куклой уставились на него широко раскрытыми глазами. Им всем казалось, что Танвил испытывает приступ ярости. Прошла минута, другая, третья. Психопат огляделся и вытер лоб. Он приходил в себя, но говорить не закончил. "Аль-Каиды не существует", заявил Танвил более спокойно. "Есть джихад. То, что раньше было организацией Аль-Каида с руководящими органами, членством и уставом, исчезло. Сейчас это просто общественное движение. Оно охватывает миллионы кипящих от гнева людей. Старое руководство Аль-Каиды больше не контролирует ситуацию. Оно затаилось в горах Пакистана. Иногда оно напоминает миру о своем существовании аудиозаписями и видео, отправленными в Аль-Джазиру. Мы те, кто проводит операции от их имени! Но мы независимы!" Танвил сидел за столом весь в поту, бормоча что-то и глядя на окружающих затуманенными глазами. Он наклонился, округлил спину и опустил голову, подперев ее руками. Потом он сделал короткий шумный вдох и простонал в глубокой тишине. Никто не осмеливался пошевелиться и предложить ему помощь. "Этот фанатик - настоящая угроза человечеству", подумала Глаша. "Его невозможно убедить или поколебать разумными доводами. Его необходимо физически устранить и затем..." Но Глаша не успела завершить свою оценку. Прежде чем она закончила рассуждения, этажом выше сильно хлопнула входная дверь. Должно быть, кто-то вошел! Компания в столовой вскочила со своих мест. Над ними послышались тяжелые неторопливые шаги. Последовали пять секунд тишины, во время которoй все поняли, что их местонахождение обнаружено; затем резкий звук винтовочного выстрела прогремел наверху и разнесся по всему зданию. Катя взвизгнула и всем телом прижалась к маме. Глаша крепко обняла свою дочь. "Все кончено!" неистово вскричала испуганная мать. "ФСБ нашлo нас!"
  
  Глава девятнадцатая
   Еще не затих отзвук ее щемящего голоса, как Танвил гаркнул что есть силы, "Тихо! Я взорву всех вас и себя, но не сдамся!" Террорист выхватил пистолет и нацелился на вход. Следуя за ним, Михаил вскочил на ноги и поднял над головой кованый табурет. Остальные замерли, сжав кулаки и готовые драться до конца. Бурные дыхания c клокотаньем вырывались из глоток. Cердца стучали, как пойманные птицы. Компания вслушивалась в происходящее наверху. Неужели их планам и усилиям пришел конец?! Ведь им предстояло еще так много! Между тем на верхнем этаже происходило что-то совершенно непонятное. Потолок трясся так, как будто там бродили голодные медведи. Но нет, иногда оттуда доносились человеческие голоса. За потрясшим стены ударом, от которого заложило в ушах, последовали бешеные стуки в железный пол, скрежет передвигаемой мебели и череда витиеватых ругательств, высказанных низким мужским басом. Они слышали топот безжалостных ног и визг открывающихся картотечных шкафов. До них доносились неистовые стуки в стены и захлебывающийся безумный смех. Собравшиеся внизу терялись в догадках. Страх сковал их мысли и ужас леденил кровь. Им казалось, что все их надежды разбиты и смелые мечты разрушены навсегда. Они уставились в проем в потолке, в любую секунду ожидая появления злоумышленников. Вот они! Кошмарный звук тяжелых шагов медленно приближался. Неумолимая поступь доводила до безумия. Пальцы Танвила, сжимавшие пистолет, побледнели от напряжения. Тяжелый табурет над головой Михаила угрожающе раскачивался в воздухе. Они готовы дать отпор! Наконец на ступеньках появилась пара ног, обутые в нечищеные сапоги; они нетвердо спускались по лестнице; затем обозначились полы потрепанной шинели и, о какое удивление! Перед ними предстал охранник Петрович, моргавший от яркого света, заливавшего столовую. Его трясущиеся руки сжимал винтовку, ствол которой дымился от недавнего выстрела. "Добрый вечер, приятель!" опустив табурет, приветствовал его Михаил и подвинул к нему стул. "Что происходит, брат? Ты в полном порядке? Кто еще с тобой?" Желтые глаза Петровича блеснули из-под густых бровей; недоумение отпечаталось на его узком лице. "Я один. Я всегда один," поперхнулся кашлем Петрович. "Мне скучно, холодно и неуютно. Я обходил округу и наткнулся на ваш бункер. Я подумал, что неплохо зайти сюда, чтобы согреться." Его внимательные глаза блуждали по комнате, задерживаясь на каждом присутствующем. Закончив досмотр, он опустился на скамейку, поставив винтовку между колен, но не выпуская ствол из своих цепких рук. "Мы рады видеть вас здесь", нервный смешок вырвался из горла Танвила. Его правая рука поспешно прикрыла полой пиджака пистолет, заткнутый за пояс. На обветренном, заросшем щетиной лице охранника не отражалось никаких эмоций. Он бессмысленно хлопал глазами. "Хотите горячего борща?" широко улыбнулась Глаша и подала гостю полную миску. Не отрывая жадных глаз от еды, Петрович судорожно кивнул, схватил ложку и начал пожирать суп. Голова его, заросшая сальными волосами, склонилась над столом, а уши шевелились при каждом глотке. "Кто стрелял наверху?" с деланным безразличием спросил Михаил. "Не волнуйтесь," промямлил Петрович; его битком набитый рот жевал, хрустел и чавкал. "Я зазевался и уронил оружие". Он яростно пнул винтовку ногой. Она с грохотом упала, заскользила по гладкому полу и через пару метров застряла, зацепившись прикладом о ножку стула. "Ненавижу эту дубину. От нее всегда неприятности". Он злобно взглянул на свою трехлинейку. "Осторожно!" предупредил его Михаил. "Оружие опять может выстрелить." Петрович наморщил свой лоб и кивнул в знак согласия. Проглотив последнюю ложку супа, он выпрямился, покопался в своем кармане и извлек оттуда мятую пачку дешевых сигарет. Михаил поднес ему зажженную спичку. Закурив и выпустив огромное облако дыма, Петрович заговорил, "На следующей неделе меня переводят на Урал", с важностью пробасил он. "На базе будут новые охранники. Вчера приезжал полковник из Москвы и сказал, что безопасность вышла из-под контроля и ее нужно усилить. Он сказал, что караулить базу теперь будет полк ФСБ. "Чекисты обо всем позаботятся" - так он сказал." "А что еще сказал полковник?" напрягся Танвил, ожидая самого худшего. "Ничего особенного," Петрович повернулся к спросившему и бросил колкий взгляд на нездешние, нерусские лица террористов. Двое из них тихонько сидели на лавочке у стены и пили чай из запотевших стаканов. "Полковник требует, чтобы сотрудники службы безопасности были зоркими и всевидящими," убедительно вещал политически грамотный охранник. "Сейчас много злых людей рыщут по тайге в поисках заброшенной военной техники. Это то, что полковник сказал. Но не думаю, что он имел ввиду конкретно вас, ребята." Петрович закончил монолог, угрюмо взглянул на Танвила и недовольно отвернулся. Затем вздохнув, он постучал пальцами по столу. "У вас здесь весело", с завистью заметил он, обратившись к Михаилу. "Все выглядит как в добрые, советские времена, когда база кишела солдатами, ракеты стояли наготове в "стаканах", по выходным приезжали лекторы из райцентра, а Америка была врагом номер один". Никто ему не ответил. Всех разморило после еды. Повисла долгая пауза. В гробовой тишине отчетливо слышалось капанье воды из крана в кухонной мойке. Присутствующие, погруженные в свои мысли, какое-то время молчали. "B Кремле антиамериканизм снова на подъеме", с грустью подумал Михаил. Он не хотел ничего добавлять и нарушать безмолвие. Группа сидела в оцепенении, закрыв глаза и казалось, грезила. Одному Петровичу было не по себе. Его костлявые и огрубевшие пальцы растоптали окурок в опустевшей миске. Остатки борща мгновенно испарились, превратившись в облачко пара. Hоздри служивого раздулись. У него возник срочный вопрос. "Так что вы здесь делаете целыми днями, товарищи коммунисты?" Он не смотрел на кого-то конкретно, а в пустоту. Танвил нашел ответ. "Вы действительно хотите знать? Никому не скажете? Не проговоритесь? Обещаете?" Иракец храбро выпятил свой острый подбородок. "Мы проводим заседание клуба одиноких сердец", произнес он с невозмутимым видом. "Мы здесь социализируемся". Петрович сделал вид, что поверил. "Ух ты!" воскликнул он. "Значит, я попал в правильное место! Мне позарез нужна жена." Взмахом руки он убрал густую поросль волос, падающую ему на глаза, и раздвинул губы в ухмылке. На всеобщее обозрение представился неполный перечень желтых неровных зубов. Запах водочного перегара ударил Танвилу в нос. Непривычный к русскому народному быту, чужеземец отшатнулся, пальцами заткнул ноздри, но быстро взял себя в руки. "Мы вам поможем", пообещал расторопный и несгибаемый иракец. "Безусловно мы вам поможем". Он не сомневался, что его роль "свахи" встретит одобрение клиента. Авантюрист закатил глаза и задумался, прикусив нижнюю губу. Через минуту ответ был найден. Лицо Танвила вспыхнуло энтузиазмом. Сразу стало ясно, что тема интересует его. Он начал сбор необходимых данных. "Какова ваша идеальная подруга? Не могли бы вы описать девушку своей мечты?" Охранник впал в глубокую задумчивость. Его голова поникла, глаза мечтательно полузакрылись. Даже руки перестали трястись. Неземная улыбка бороздила его лицо. Обветренные губы шептали забытые клятвы. Видения утраченной любви наполнили его сознание. Прошло немало времени, но никто не смел пошевелиться и не произнести ни слова. Наконец, встряхнувшись и пригладив ладонью вихры на макушке, Петрович без колебаний выпалил, "Она должна быть трезвенницей на всю жизнь!" Беловы и Танвил расхохотались. Двое других боевиков уставились на них озадаченными взглядами. Танвил заметил своих непонимающих товарищей и заговорил по-арабски. Он стоял спиной к стражнику, но глаза Навафа и Маджеда с каждой секундой становились все веселее и веселее, пока и они не присоединились к гомерическому хохоту, сотрясавшему комнату. Петрович смотрел на них с удивлением. "Почему вам смешно?" сказал он. "Я не хочу, чтобы она употребляла мою водку. Это дорогое удовольствие. Мне на себя еле хватает, а тут в чужую глотку добро вливать." "Мы сделаем все возможное, чтобы удовлетворить вашу просьбу, сэр", Танвил сумел сохранить самообладание, хотя ему стоило больших усилий сдерживать себя. "Но не могли бы вы обрисовать ее поточнее? Как она должна выглядеть?" Петрович попал в затруднение. Его удивленные глаза ошеломленно уставились на "сваху". Не зная, как объяснить свой идеал, он поднял руки и очертил в воздухе фигуру кого-то пышного и широкого. "Понимаю," с энтузиазмом отозвался Танвил. "В нашем каталоге имеются такие красавицы. Они обладают качествами, которые вы ищете. Желаете ознакомиться с их фотографиями и личной информацией?" Охранник кивнул. "В таком случае вам следует пойти со мной," предложил очаровательный иракец. Он изогнулся в нелепо глубоком поклоне. "Наши архивы хранятся в противоположной части здания". Вытянутой рукой он указал куда-то вдаль. "Надеюсь, что ты не задержишь Петровича надолго," обеспокоился Михаил. "Нам будет не хватать его веселых рассказов". Однако Танвил остался глух к просьбе члена своей команды. Его гипнотические глаза были устремлены только на охранника. "У вас есть выбор. Хотите увидеть замечательную коллекцию спутников жизни или желаете остаться здесь и поболтать со своим старым приятелем?" сладко спросил Танвил. "Мужчина должен стремиться к победе", торжественно произнес Петрович и, скрестив руки на груди, встал. Он был готов принять любой вызов! Танвил вежливо поманил охранника и тот последовал за ним. Бесшумной и мощной, львиной походкой Танвил вел свою жертву в неосвещенную часть подземелья. Петрович неуклюже двигался следом, покачиваясь и слегка прихрамывая; его солдатские сапоги тяжело ступали по полу, оставляя грязные следы. В левой руке на ремне он тащил за собой винтовку. Трехлинейка подпрыгивала и звенела на каменныx плитаx; жалобные и скрипучие звуки уходили все дальше и дальше, пока постепенно не затихли в черной глубине тоннелей. Между тем некоторое время смешанная группа южан и русских оставалась в столовой, занятая светской беседой. Общение шло знаками, но разговор получался. Утомившись и посмотрев на часы, коллеги разошлись по своим спальням.
   Ночи в подземном пространстве неотличимы от дней. Постоянный искусственный свет угнетает обитателей и сбивает их биологические часы. В глубокой тишине подземелья малейший шум является событием. Человеческое сознание стремится выяснить: что же произошло? Где-то после полуночи по туннелям, штольням и обширным отсекам разнеслись пугающие ужасные хрипенья. Обитателям глубин темного бункера, казалось, что они слышат стоны жертвы и проклятия убийцы. Жалкие рыдания и слезы перемежались с бульканьем текущей крови. Предсмертная агония убиенного была короткой и трагичной, а потом все снова стихло. "Мы оказались в проклятом, колдовском месте. Что это было?" прошептала взбудораженная Глаша. "То была смерть Петровича," догадался Михаил. "Думаешь, Танвил прикончил его?" "Да. Он боялся, что Петрович расскажет полковнику о нашем присутствии на базе. Расскажет невинно, без злого умысла, просто о чем-то поболтать." Михаил привстал и oпустил ноги на пол. "Не ходи туда," Глаша положила руку на его бедро, пытаясь его удержать. "Ты не можешь ему помочь. Он уже мертв". Они лежали с открытыми глазами, навострив слух и вслушиваясь в темноту, но других звуков не приходило - бесконечная, плотная, могильная тишина окружала их. "Бедняга," молвила наконец Глаша. Ее жалобный голос пробудил дремлющего Михаила. "Это не его вина, что он стал алкоголиком," соболезновала она. "Петрович случайно наткнулся на нас. Он заслуживал гораздо лучшего. Пусть его душа покоится с миром." Михаил догадался, что Глаша перекрестилась. "Нам повезло, что Петрович так поздно обнаружил наc", прокомментировала oна. "Хорошо, что никто не прервал нашу работу". "Это верно." Голос Михаила был еле слышным. "Приготовления почти завершены. Компьютеры надежны. И мы подготовили ракету. Теперь дело за нашими "братьями" из Аль-Каиды - им предстоит начать обратный отсчет". "Им лучше поторопиться. ФСБ будет здесь со дня на день". "Надеюсь, что не так скоро, чтобы успеть остановить нас." Михаил сделал паузу. "Давай попробуем еще поспать", протяжно зевнул он. "Завтра у нас трудный день". Oн потянулся, нежно коснулся пальцами ее свободной руки и поправил ее одеяло. Скоро они уснули. Их дыхания были глубокими и ровными, но мысли были в смятении.
   Следующее утро ознаменовало начало четвертой недели в подземелье. Беловы проснулись от требовательного стука в дверь. "Пора вставать," прокричал Танвил. "Сегодня день запуска. Сегодня вы получите свои два миллиона долларов. Деньги в мешке на полу в главной комнате." "Одну минуточку!" в ответ прокричал Михаил. "Мы идем!" Танвил не ждал. По длинному, изогнутому коридору oн мчался к командному модулю. "На этой советской базе есть не одна, а много ракет", бормотал он про себя. "Как жаль, что мне не выделили достаточных ресурсов, чтобы запустить их все и добить врага!" Всплескивая руками и быстро семеня ногами, он кого-то неразборчиво проклинал. Шквал его безумных идей был прерван удивленными взглядами Маджеда и Навафа. Будучи ранними пташками, они час назад прибыли на рабочее место; уже писали на экранах и возились с циферблатами на центральной консоле. Танвил с энтузиазмом обнял соратников. "Как ваши дела, братья?" спросил он. "Час справедливого возмездия приближается!" Его приятели слегка улыбнулись. Их лица были исцарапаны и измучены. Трудно было сказать, что способствовало этим улыбкам: мысли о джихаде или вчерашнее обжорство. Испачканные пальцы Навафа украдкой стерли остатки бобового соуса с его подбородка. Но их одержимый руководитель не замечал ничего. "Mы собираемся поразить врага в самое сердце!" строго напомнил Танвил. Он стоял прямо, выкатив грудь колесом и уперев руки в бока. "Настройте управление полетом так, чтобы поразить Вашингтон, столицу страны, а не какую-то захудалую Калифорнию, как сделали до нас советские. Это Джихад!" Из его груди вырвался демонический хохот. Лицо террориста потемнело от злости, глаза метали молнии, на скулах играли желваки, а тело била крупная дрожь. "Да здравствует священная война!" эхом вторил сводчатый потолок. Его сподвижники подхватили старую боевую песню, которую они выучили много лет назад: "Эта ненавистная Америка будет сокрушена мечом джихада; горы тлеющих трупов достигнут пылающего неба; ее земли и воды будут отравлены и навечно прокляты". Боевики продолжали увлеченно петь. Один гимн следовал за другим; пот увлажнял их лбы; они стояли неподвижно, как солдаты на параде; их воодушевленные взгляды были устремлены друг на друга; они продолжали петь. Когда затих аккорд последнего гимна, Танвил прогремел, "Я запланировал наш удар на сегодня в полдень. Есть возражения?" Сорви-голова испытующе посмотрел в глаза своим подчиненным. Он читал преданность и восторг. Услышав эту новость, их глаза засияли, улыбки растянулись до ушей. Сегодня! Они захлопали в ладоши. "Однако перед запуском нам нужно будет проверить системы массовой памяти", выразил обеспокоенность один из ракетчиков. "Но все будет готово к часу дня. Не сомневайтесь." Oн повернулся к своему компьютеру и поспешно забарабанил пальцами по клавиатуре. "Торопитесь!" рявкнул Танвил и побежал наверх, чтобы добавить топливо в бак электрогенератора. Истекло несколько часов. Танвил завершил свои повседневные дела и, вытянув ноги, уселся на стуле рядом со своими друзьями в главной комнате. Сирийская радиостанция развлекала своих слушателей жалобными, заунывными мелодиями. Танвил задремал. Но когда диктор из Дамаска начал зачитывать ежедневный выпуск новостей, Маджед внезапно вскочил, осмотрелся и прошептал, "Мне кажется, что-то горит!" Его друг повертел головой, сморщил нос и просипел, "Действительно, похоже, что дымком тянет. Совсем, как у нас на родине. Только там мы коровьим навозом печки топим, а здесь пахнет жженой резиной". Они взглянули на дремлющего Танвила. Возможно, тот предвкушал награду и потому не хотел пробуждаться. Счастливая улыбка смягчала его грубое властное лицо. "Это может быть просто ерундой," нервно успокаивали друг друга увлеченные работой друзья. "Пыль пригорает на раскаленных проводах. Не следует волноваться." Вскоре маленькая неприятность была забыта. Вычисления продолжались. Большую часть утра ученые-ракетчики провели за компьютерной диагностикой, просматривая сообщения на мониторах и добавляя диаграммы, но гарь упорно не выветривалась. В полдень первый клуб дыма незаметно вполз в комнату и вскоре стал настолько густым, что препятствовал обозрению экранов. Смесь обжигающих запахов раскаленного металла и горячих кислот проникла в дыхательные пути присутствующих и вызвала их недомогание. Они обратились к своему главарю. "Эфенди," наперебой закричали ученые."Что делать?! Бункер горит!" Очумевший Танвил дернулся, распахнул свои карие очи, вскочил и выбежал из комнаты. "В тайге пожар!" орал он на ходу. Наваф и Маджед последовали за предводителем. Они неслись куда глаза глядят, с грохотом поднимаясь по металлическим ступеням, спотыкались о пороги откатных ворот, скользили по каменным плитам. Наконец они ворвались в задымленный туннель. Здесь группа внезапно остановилась и замерла. Серые клубящиеся кольца смрадного чада неторопливо плавали перед ними, как призрачная непроницаемая пелена, преграждающая им путь. Они размышляли, что делать дальше? Между тем вдыхание токсической газообразной субстанции вскоре плохо подействовало на них. Чувства боевиков притупились. Их движения замедлились. Зрение резко затуманилось. Наваф сдался первым. Глупо улыбаясь, он закрыл глаза и прислонился к стене. "Проснись!" Танвил яростно тряс его за плечо. "Сделай фильтр, закрой лицо и уходи отсюда!" приказал он. Танвил пристально вглядывался вглубь, пытаясь уловить проблески света. Не заметив ничего, он тем не менее скомандовал, "Все за мной" и смело шагнул в волнующуюся серую массу. Он использовал угол своей рубашки, через которую дышал. Туннель несколько раз разветвлялся и дым становился гуще. От чада щипало в глазах, перехватывало горло и начинался кашель. У них кружилась головы, они задыхались, их ноги подкашивались. Упорно продвигаясь вперед, через двадцать метров группа пробилась в участок с более пригодным и почти свежим воздухом. Дым здесь лениво клубился по полу и незначительные струйки его висели под потолком. Путь наружу был свободным и беспрепятственным. Осознав это, террористы остановились, как вкопанные. Расслабив свои напряженные мышцы, они с наслаждением дышали. Здесь царила могильная тишина, если не считать отдаленного шума дождя, доносившегося сверху. "Маджед, иди ко входному порталу и распахни настежь дверь," распорядился Танвил. "Это поможет устранить запах гари и вытянуть дым. Мы же с тобой возвращаемся," приказал Танвил очнувшемуся Навафу. "По моему мнению очаг пожара находится в служебном туннеле. Прежде чем идти туда, мы должны принять меры". Он поднял руку и дотянулся до крана в водопроводной трубе, встроенной в потолок. Обильная струя окатила его голову, вымочив рубашку и заодно брюки. То же самое сделал Наваф. Обернув нижние части лиц мокрой тканью, они вступили в туманную субстанцию, заполняющую боковой коридор. Гнетущая тьма поглотила путников. Лампа Танвила была бесполезна в серых облаках, но он не выключал ее. Они продолжали движение, пока не наткнулись на источник пожара. Дым не был катастрофически густым и, по-видимоcти, исходил из пустого, нефункционирующего склада горючего, примыкающего к этой части туннеля. Красное, высокое пламя бушевало внутри. Его отблески танцевали на противоположной стене коридора. В горячем, обжигающем воздухе летали рои огненных искр. Они оседали на незащищенных участках кожи, отчего боевики вскрикивали от боли, как ужаленные. Пробираясь сквозь дымный туман, носком ботинка Танвил угодил в какой-то большой и тяжелый предмет. Большая масса незакрепленных металлических деталей громыхнула в жестяной коробке. Потирая ушибленное колено, Танвил отступил на шаг и, наклонившись, рассмотрел находку. "Это ящик с инструментами Михаила!" крикнул он. "А это игрушка его дочери!" Танвил держал в руке обгоревшего латунного медведя. Его охватила паника. "У нас есть жертвы!" взвизгнул он. Eго пальцы oт боли разжались и уронили горячий предмет. Пламя, ревущее в соседнем помещении, разгоралось с оглушительным треском. Сполохи освещали возбужденные лица террористов. Палящий жар обрушился на них, обжигая кожу и волосы. Танвил вздрогнул. "Самое главное - целостность ракеты", крикнул он в лицо растерявшегося Навафа. "За мной!" Oни рванули в противоположном направлении. По мере того как они продвигались дальше от огня, воздух становился чище и прохладнее. Достигнув боковой двери "стакана", они не обнаружили ничего аномального. Немного повозившись с запорным устройством, Танвил повернул стальную плиту. Его волнение сразу утихло. Вот она его мечта! Hепобедимый воин, объект его невероятных усилий, карающий меч священной войны стоял в сияющем безмятежном спокойствии, облаченный в свое гладко- зеленое одеяние. Две скудные электрические лампочки, бессильные рассеять тьму, бросали конусы бледного света на его носовую часть и оперенье внизу. Воздух был чистым и свежим, а тишина - абсолютной. Танвил с религиозным благоговением закрыл дверь и повернул запорное колесо. Он и Наваф направились к командному модулю.
   Там не осталось ни малейшего следа дыма, дышать стало легче. Казалось, что все было как прежде. Но не совсем. "Русских нигде нет! Они пропали!" заикаясь от волнения Наваф сообщил Маджеду, который сидел в кресле перед терминалом компьютера, оповещающим о режиме ожидания. "Как так? Почему?" лихорадочно спросил Маджед и схватил телефон. Он собирался набрать номер отсека Беловых. "Они нас предали?" "Не думаю," поделился своими соображениями Танвил. "Я видел обгоревшие инструменты Михаила на месте пожара. Должно быть вся семья погибла в огне!" С досады он пнул ногой стоявший на полу огнетушитель. "У меня вопрос. Что они делали на складе горючего?" Наваф вслух рассуждал сам с собой. "Они должны постоянно находиться в бункере". "Нет," возразил Маджед. "На прошлой неделе я сказал им отследить каждый вентялиционный воздуховод. Наверное, потому они там и оказались." "Мне все равно!" сердито воскликнул Танвил. Лицо его побагровело и приняло обычное раздраженное выражение. "Меня заботит только запуск! Обойдемся без них! Даже лучше! Мы сэкономим Аль-Каиде два миллиона долларов! Мы ничего не заплатим этой русской мрази! Пусть пеняют на себя!" В сердцах oн стукнул рукой по спинке кресла, да так, что та треснула. Не обращая внимания на боль, Танвил, насупившись, с туго сжатыми кулаками и широко расставив ноги, занял командную позицию. "Вы готовы?" Ученые-ракетчики встрепенулись, обменялись взглядами и утвердительно кивнули. "Наступило назначенное время," Маджед взглянул на настенные часы и задумчиво почесал подмышку. "Если нет возражений, мы могли бы начать обратный отсчет прямо сейчас," чихнул Hаваф, проворчал что-то непонятное и повернул большую черную рукоять на панели, регулируя напряжение в цепи. Когда указатель совпал с красной отметкой на циферблате вольтметра, он глубокомысленно изрек, "Пора." Торжествующий Маджед шагнул вперед, протянул свою дрожащую ладошку и нажал ряд кнопок на консоли. Купол на зеленой травяной лужайке наверху отъехал в сторону. Ничто больше не cкрывало гигантский контейнер. Для сатаны-18 не оставалось препятствий. Над ним было только пасмурное небо с клочковатыми низкими облаками. Пальцы Маджеда запорхали над органами управления. Загорелся верхний дисплей с зелеными цифрами. Секунды побежали одна за другой. Тиканье хронометра отдавалось болью в ушах. Роковой момент приближался. Мгновения были неуловимы; они вспыхивали и проскакивали в большой спешке. Когда последняя цифра стала нулевой, Танвил приказал, "Запускайте ракету!"
  
  Глава двадцатая
   Лязг захлопнувшейся двери и натужный скрежет запираемого замка разнесся по всему пространству пусковой установки. Катя поморщилась и заткнула уши. Глаша убрала свою ладонь, зажимавшую рот девочки, отчего Катя предыдущие две минуты не могла вымолвить ни словечка. Насупившийся Михаил затягивал плечевые ремни. "Они ушли," прошептала Глаша и зажгла синюю люминесцентную лампу. Беловым было некомфортно в конической внутренней части боеголовки, переполненной аппаратурой жизнеобеспечения, которую они тайком перенесли туда накануне. Лежа на матрасах вдоль окружности пола, они были окружены кислородными баллонами, навигационными системами, устройствами связи, слоями изоляции и средствами управления портативными ракетными двигателями; все это заполняло их маленькое, но драгоценное жизненное пространство. Здесь не было ни еды, ни воды, за исключением одной маленькой фляжки, которую им удалось наполнить. Однако в течение сорока минут предстоящего полета они были рады вынести эти неудобства. Это была сумасшедшая авантюра отчаявшейся семьи. Им не оставалось ничего другого как победить или умереть. "Мы будем жить в Америке, мама?" Катя спросила в тысячный раз. "Я увижу Микки?" "Я надеюсь. Если доберемся," тихо сказала Глаша, безуспешно пытаясь скрыть дрожащие руки. "Мы с папой все подготовили и проверили, чтобы обеспечить безопасный полет. Путешествие не будет долгим, но к нему трудно привыкнуть. Думай об этом как о больших американских горках с тряской, колебаниями и холодными и жаркими периодами. Постарайся набраться терпения". Ее голос посуровел; на этот раз она обращалась к мужу. "Миша, ты понимаешь, сколько "если" должны упасть в правильном направлении, чтобы наш рейс увенчался успехом? Насколько наша жизнь зависит от всех этих болтов, колес и изоляционных пластин, которые должны работать именно так, как им положено? Полагаю, что эти устройства были проверены, по крайней мере, много лет назад. Неисправность любой составляющей детали - плохо завинченного шурупа, ослабленной гайки, смещенной асбестовой плитки или треснувшей печатной платы - убьет нас в секунду". Она взглянула на Михаила, который лежал на спине с нахмуренным лицом и глазами устремленными прямо вверх. "Мы должны от всей души помолиться," проникновенно убеждала она, "и попросить Всевышнего доставить нас целыми и невредимыми на другой край света". Закончив говорить, она лихорадочно перекрестила себя и остальных. Принимая это благословение, Михаил изобразил улыбку. "Никто до нас не делал такого трюка..." Он не успел договорить. Оглушительный гром заглушил егo остальные слова. Ракета завибрировала и застучала. Они поднялись на огненном столбе над покачивающимися на ветру кронами вековых деревьев и в одно мгновение прорвались сквозь облачный покров. Ракета, словно стремительная зеленая стрела с ослепительно ярким хвостом, неслась над туманной белой пеленой, окутывающей Сибирь, и повернула на северо-восток, в сторону Северного Ледовитого океана. Ускорение продолжалось. Тяжесть навалилась на тела пассажиров. Они не могли закрыть глаза, поскольку беспощадные перегрузки давили на каждый их орган, стягивая кожу с лиц и выпучивая глаза. "Мама, мама," кричала Катя, едва шевеля онемевшим языком. трясущемся дне, терпя невидимое давление, которое утяжелило их тела, заставляя мягкие ткани соскальзывать с костей. Громкий рев двигателей сводил с ума и чуть не разрывал барабанные перепонки. Ошеломленная перегрузками, Глаша потеряла сознание и застыла на матрасе с открытыми глазами. Казалось, мучениям не будет конца. После того как первые три двигателя отделились от части, несущей рабочую нагрузку, шум и вибрация прекратились. Разгонный этап полета завершился. Боеголовка летела по баллистической траектории в безвоздушном пространстве. Звезды и галактики молча сверкали в черной глубине космоса. Луна висела желтоватым круглым пятном. Солнце, окаймленное ослепительной короной, заливало все вокруг своими горячими лучами. Внизу ледяные равнины Арктики ярко блестели в лучах незаходящего светила. Температура внутри кабины постепенно повышалась. Глаза Глаши внезапно распахнулись. К своему удивлению она очнулась, паря посреди конической комнаты. Ей было жарко и у нее кружилась голова. Истерически смеясь, Катя зависла рядом с ней. Она схватила маму за рукав и потянула к себе. В результате этого невольного движение Глаша полетела к наклонному потолку. Чтобы не ушибиться, oна остановила себя, вытянув руку вперед. Головокружительное чувство счастья наполнило ее. "Что с нами происходит? Мы умерли?" спросила Глаша у мужа, сидевшего на полу, и судя по серьезному лицу, пытавшегося разрешить какую-то задачу. "Нет, это невесомость", хмуро ответил он. С озабоченным видом поглядывая на приборы, он обеими руками сжимал рычаги. "Мы свободно падаем в открытом космосе, пролетая над северными полярными регионами". Михаил открутил вентиль и выпустил в кабину немного кислорода. "Наш суборбитальный полет продлится двадцать пять минут, прежде чем начнется этап входа в атмосферу. Я скажу Лэнгли, что мы приближаемся, иначе американские военные собьют нас!" "Что?!" вскрикнула Глаша. "Я думала, они знают! Разве на днях ты не говорил с ними?!" "Да, но они не подтвердили получение. Это было через спутник. Но теперь мы стали ближе и можем напрямую общаться в режиме реального времени". Михаил надел наушники и настроил радио. Он подождал, пока прибор не подал сигнал готовности, затем, набрав полные легкие воздуха, монотонно забубнил в микрофон, "Это Михаил Белов. Я нахожусь на борту межконтинентальной баллистической ракеты, приближающейся к Соединенным Штатам. Ракета не вооружена. Повторяю, в боеголовке ракеты нет ни водородной бомбы, ни какого-либо другого оружия. Только оболочка. Нас трое внутри нее. Мы беженцы из Российской Федерации и ищем политического убежища. Пожалуйста, немедленно свяжитесь с Центральным разведывательным управлением США, если у вас есть какие-либо сомнения относительно того, что я говорю! Прием." Он щелкнул тумблером и застыл в ожидании. Время тянулось медленно, но ответа не приходило. Ничего, кроме абсолютного молчания. Михаил виновато посмотрел на жену. Та пожала плечами и опустила голову. "Aмериканцы не отвечают", постулировала она тихим жалобным голосом. "Может быть, oни не получают наши сообщения?" Михаил опять включил радио и опять повторил то же самое, на этот раз громче и с дрожью в голосе. Между тем его дочери было очень весело. Босые ноги Катеньки стояли на голове ее отца, сдвинув дужку наушников. Девочку сильно забавляло новое состояние; она быстро забыла о страданиях во время взлета. Заливаясь сумасбродным смехом, она крутилась с мамой под потолком. Bзявшись за руки, они водили хоровод и возбужденно напевали незатейливые песенки. Обе казалось, не осознавали, насколько они были близки к мгновенному и полному уничтожению. Но сейчас oни наслаждались мгновением счастья. "Мы находимся примерно в 1200 километрах от Земли и сейчас завершаем полпути... " начал Михаил объяснять Глаше, как вдруг прервал себя. "Да, я вас слышу!" ликующе крикнул он, поправляя наушники. "Кто это? ЦРУ?" "Это миссис Гибсон из ЦРУ", переводил ее ассистент на русский. "Поздравляю с дерзким побегом! Мы получили ваше предыдущее сообщение, мистер Белов, и без замедления ответили, но вы уже покинули свое местонахождение в Сибири". Бренда Гибсон посмотрела на своего коллегу, который присутствовал при разговоре. Они находились в офисе в Лэнгли. "Значит, никакой ядерной атаки нет", вздохнула она с облегчением. "Однако Пентагон действует по особым инструкциям."
   Невидимые лучи радиолокационных волн ощупывали и изучали нарушителя. Встревоженные операторы системы НОРАД непрерывно отслеживали полет ракеты и ее боеголовки с момента старта в Ужуре до ее текущего положения над Северным полюсом. Пятьдесят тысяч американских военнослужащих по тревоге покинули свои казармы, согласно заранее согласованным протоколам. Тысячи пилотов ВВС заняли места в кабинах своих бомбардировщиков, ожидая сигнала подняться в черное небо и лететь в сторону России. Высшее военное руководство США внимательно следило за развитием обстановки и продвижением боеголовки. Траектория полета вычерчивалась на мерцающих мониторах и ежесекундно обновлялась. Судя по всему, приближалась ядерная война. Президент был предупрежден и готовил телевизионное послание к американскому народу.
   Ничего о переполохе, вызванном их полетом, пассажиры боеголовки естественно не знали. Они продолжали невинный разговор со своими контактами в Лэнгли. "Бренда, не могли бы вы передать мистеру Белову, что по прибытии ему и его семье будет оказана вся возможная помощь?" Это сообщение в числе других было послано Михаилу, который вместе с женой и дочерью мчался в межпланетной пустоте со скоростью семь километров в секунду к цели, запрограмированной учеными Аль-Каиды. Несколько минут назад их корабль обогнул полюс Земли и вошел в западное полушарие. Там царила ночь и тень нашей планеты покрывала эту часть света. Ослепительные огни североамериканских городов сверкали по всему темному массиву суши. Далеко на востоке, вдоль побережья Атлантического океана всходило солнце, выглядывая из-за ободка атмосферы и создавая красочную радугу. Начинался новый день. Американцы вставали с постелей, готовясь к новому кругу скучных дел и нудных обязанностей. Но сегодня их ждал сюрприз. Тем временем здесь, в космосе, солнечные живительные лучи больше не достигали Беловых. Для них внезапно настала ночь. Установленный на стене термометр сразу отразил падение температуры. Они задрожали от холода. Пытаясь взбодриться, члены семьи ежились и похлопывали себя по бокам. Только включившийся электрический обогреватель согрел их плоть, распространяя приятное тепло. В обшивке кабины не было окон, но приборы сообщили пассажирам, что боеголовка вот-вот достигнет верхней границы атмосферы, завершая свою баллистическую дугу. Мр. Y посмотрел на монитор, отображающий траекторию полета и произнес, "Спросите мистера Белова, контролирует ли он полет своего аппарата. По мнению наших экспертов, он ударит прямо в центр нашей столицы. Мы понимаем, что бомбы на борту нет, но падение этой многотонной массы металла в середине Вашингтона приведет к гибели людей и материальному ущербу". После короткой паузы пришел ответ Михаила. "Мистер Белов уверяет," через переводчика передала миссис Гибсон, "что сделает все возможное, чтобы не допустить катастрофы. Он запустит двигатель четвертой ступени, который он установил в боеголовке, а парашюты должны обеспечить мягкую посадку". Мр. Y сверился со своими консультантами. "Чтобы приземлиться подальше от густонаселенных районов, он должен начать сход с орбиты через две с половиной минуты". "Мистер Белов уверяет, что сможет начать тормозить через три минуты. Терминальная фаза будет стрессовой", передала миссис Гибсон. "Пожалуйста, скажите ему, что мы желаем им удачи. Мы высылаем вертолеты со спасательной командой в предполагаемое место посадки". "Спасибо," обеспокоенно ответил Михаил. "Надеюсь, что мы скоро увидим вас всех ". Он выключил радио и снял наушники. "Приближается ответственная часть нашего путешествия", Михаил строго взглянул на своих близких. Глаша и Катя пользуясь своей недолгой свободой от гнета тяготения, кувыркались над его головой. "Нам снова придется лечь на матрасы", терпеливо напомнил Михаил своим гимнасткам. "И приготовьтесь за что-нибудь держаться на случай, если мы начнем вращаться штопором." C тревогой oн допускал и такую возможность. Михаил подождал, пока его близкие займут удобные позиции на полу и после некоторого маневрирования включил запасной двигатель. Боеголовка замедлила свое падение с неба. Находящихся внутри пассажиров прижало к коническим стенкам и ужасная сила перегрузки возобновила свои пытки, как случилось ранее при ускорении на старте. B этот раз при замедлении с первой космической скорости до нуля. Аэродинамический нагрев повысил температуру. На коже обитателей кабины выступили капельки пота. Их помертвевшие лица осунулись и заблестели в призрачном свете приборов. Под влиянием механических сил сместились внутренние органы, расположенные в полостях тел пассажиров. Стало трудно видеть, ухудшилось зрение и кровь отлила от их голов. Все предметы в маленьком, полутемном пространстве кабины сильно раскачивались, вызывая приступы тошноты. Снаружи перегретый воздух окутал летательный аппарат. Языки желтого и розового пламени охватили его со всех сторон. Наблюдателю, стоящему на поверхности планеты, боеголовка казалась метеоритом, сгорающим высоко в атмосфере. Они пересекли Канаду, продолжили путь над Монтаной, Южной Дакотой и Айовой. Михаил, превознемогая головокружение и учащенное сердцебиение, потянул за рычаг и задействовал парашют. Резкий рывок и мгновенное головокружение сказали ему, что теперь их падение контролируется широким шелковым парусом. Со своего места изнемогающая и находившаяся на грани человеческих ресурсов, Глаша зорко следила за высотомером. Незадолго до приземления она активировала три пороховые ракеты. Оглушительный грохот зарядов и короткая вспышка пламени ознаменовали завершение их беспрецендентного деяния.
   Боеголовка мягко приземлилась на кукурузном поле и опрокинулась на бок. Белое полотнище парашюта накрыло ряды молодых высоких сочных стеблей, мирно растущих в тишине лунной ночи. Никто не заметил прибытия Беловых. Лишь окно спальни в отдаленном фермерском доме вспыхнуло и погасло, снова погрузившись в сон. "Sounded like an explosion, didn"t it, Sheryl? ( Это было похоже на взрыв, не так ли, Шерил?") прокомментировал крупный седой человек средних лет, лежавший на широкой медной кровати. Подняв голову и включив настольную лампу, он пытался понять, что его разбудило. "Must be military exercises, (Должно быть, это военные учения)", предположила его жена. "Or a sonic boom from a jet. Go back to sleep, Rob. (Или звуковой удар самолета. Спи, Роб.)" Она натянула одеяло до подбородка и любовно укрыла мужа второй половиной. "We"ll find out in the morning. (Узнаем утром)", беспокойно пошевелился Роб. "I hope there"s no damage to our crops. If that"s some damn military thing it"ll take months for them to admit it, and probably never pay us for any damage! (Надеюсь, что наш урожай не пострадает. Если это какая-то чертова военная затея, то им потребуются месяцы, чтобы признать свою вину, и, вероятно, они никогда не заплатят нам за какой-либо ущерб!)" Лампа на прикроватном столике погасла, но темнота не возвращалась. Праздничный лунный свет лился в окна их фермерского домика, который примыкал к краю огромного кукурузного поля, простирающегося от горизонта до горизонта. Луна и звезды наполняли притихшую равнину задумчивым и призрачным сиянием. Длинные тени пересекали плоский, холмистый ландшафт. Нежный звон колокольчиков молочных коров и протяжное блеяние овец подчеркивали безмятежный ночной покой. Теплый ветерок шевелил блестящие складки парашюта, столь заметные на фоне темно-зеленых растений. Белый шелк и ослабленные стропы обвивали никому теперь не нужную боеголовку. Время шло, созвездия потускнели, на востоке засияло жемчужное небо, но изнутри летательного аппарата не поступало никаких признаков жизни.
  
   Эпилог
   "And here I am, Patricia Welch, your radio reporter, blazing out the whole story to all of Iowa just as it was told to me by a nine-year-old who traveled with her parents all the way from Russia aboard the nuclear warhead! "Her name is Katya and she's the only one of her family of three who knows some English, and she told me about her stunning adventures. "They arrived last night directly from the middle of Siberia, surviving a horrific forty-minute flight over the North Pole, but nobody got pneumonia! The only thing they lacked was food and water. They were helped by a local farmer, Mr. Robert Morrison, who discovered the warhead on his property at sunrise, when he went outside to feed his goats. "Nobody should be alarmed. There is no contamination. The warhead is no hazard and, in Katya"s words, she said her dad said that its radioactive content was ripped out and sold in the black market many years ago то north korean communists... ( "И вот я, Патриция Уэлч, ваш радиокорреспондент, рассказываю всей Айове эту историю точно так же, как ее рассказала мне девятилетняя девочка, проделавшая со своими родителями весь путь из России на борту ядерной боеголовки! "Ее зовут Катя, и она единственная из трех человек в семье, кто немного знает английский, и она рассказала мне о своих потрясающих приключениях. "Они прибыли вчера вечером прямо из центра Сибири, пережив ужасающий сорокаминутный полет над Северным полюсом, но никто не заболел пневмонией!" Репортер, сделав короткую паузу после своей остроты, перевела дыхание и затараторила еще быстрее. "Единственное, чего им не хватало, - это еды и воды. Им помог местный фермер Мр. Роберт Моррисон, который на рассвете обнаружил боеголовку на кукурузном поле, когда вышел из дома, чтобы покормить своих коз. "Никто не должен волноваться. Загрязнения нет. Боеголовка не представляет опасности, и, по словам Кати, ее отец рассказал, что радиоактивное содержимое боеголовки было много лет назад выдрано без остатка и продано на черном рынке северокорейским коммунистам. "В настоящее время Беловы, так зовут отважную семью, пользуются гостеприимством фермеров Айовы. Прямо отсюда, возле дома, откуда я веду репортаж через окно столовой я вижу новоприбывших, завтракающих с Моррисонами. Они улыбаются, объясняются жестами, угощаются кофе, омлетом, жареным хлебом и ветчиной, но хорошо справляются. Ранее я слышала разговоры о нанесении ущерба кукурузному полю, но Мр. Моррисон утверждает, что беспокоиться не о чем. Мр. Моррисон заявил, что в качестве компенсации, он сохранит боеголовку и парашют, но лишь в том случае, если правительство не заплатит ему за испорченную кукурузу. Он поделился со мной, что собирается смастерить из боеголовки зимний курятник с подогревом для своих несушек, а ткань парашюта пригодится ему для строительства новой птицефермы; однако его жена, очень властная дама, может передумать и захочет сначала сшить из парашютного шелка свадебные наряды для своих дочерей, а уже потом, используя остатки ткани, заняться промышленным разведением кур и петухов. "Катя, маленький дипломат, повидимости, мгновенно подружилась с мистером и миссис Моррисон. Она называет их дедушкой и бабушкой. Катя рассказала мне, что надеется поселиться в Айове рядом с Моррисонами, но не раньше, чем посетит Микки Мауса в Диснейленде. "Должна вам сообщить, что семья Беловых прибыла в Америку почти без багажа, всего лишь с двумя рюкзаками и увесистым джутовым мешком. Их откровенная дочь рассказала, что в мешке находится один миллион долларов США. Какая предусмотрительность! Я лично призываю других иммигрантов последовать примеру этой мужественной семьи и приезжать в Америку с пачками наличных денег. Нашим налогоплательщикам, а также перегруженной американской системе социального обеспечения сразу бы стало легче! "Очевидно, что Беловы хорошо подготовились к иммиграции. Однако для этого они выбрали нетрадиционный способ; и некоторые вопросы остаются без ответа: является ли их прибытие первой волной баллистических ракет, несущих беженцев из России, или это был единичный, изолированный инцидент? И как именно произошел запуск? Американские власти, как вы понимаете, хранят молчание по этому поводу. "И, как я узнала несколько минут назад, сегодня утром посол Российской Федерации извинился перед правительством США за то, что он назвал "непреднамеренным запуском ракеты" с иx территории. Он заявил, что запуск был не военным актом, а, насколько ему известно, несчастным случаем из-за непроизвольного самовозгорания ракетного топлива, в результате чего ракета полетела из Сибири прямиком в Айову. Он был рад узнать, что бомба не взорвалась и никто не пострадал. Когда его спросили, почему на борту находились три человека, он не не знал, что сказать и промолчал." "Подводя итог моей трансляции, я вижу, как в этот момент улыбающаяся семья Беловых садится в вертолет недавно прибывшей спасательной команды. Удивительно, но на борту оказались люди, которые их уже знали. Шляпы взлетают в воздух и слышны крики "ура". Вокруг собралось множество людей, они рукоплещут и горланят от счастья. Я вижу объятия и слезы. В небе кружат военные самолеты и по полю рыскают войска. Как выяснилось, Беловы очень религиозные люди. По словам их дочери, они спрашивали приютивших их Моррисонов o местоположение ближайшей церкви, где они могут отслужить благодарственный молебен за свое чудесное спасение из лап большевиков. Уверена, что прибытие в нашу страну семьи Беловых - неслучайное событие. Не все так просто, как кажется на первый взгляд. За этим кроется гораздо более сложная, поразительная история. Возможно, позже мы узнаем больше подробностей и что стоит за появлением Беловых в Айове. . Stay tuned! This is Patricia Welch, signing off. (Следите за последними обновлениями! Это Патриция Уэлч. Я заканчиваю."
  
   Заключительная глава. Ниже приводится дневник событий, которые могли бы произойти...
   Всему свое время и все в этом мире иссякает, отцветает и приходит к концу. Однажды Аль-Каида и ее террористы погибнут и мир станет лучше. Героическая война Хадама аль-Замира против диверсантов и фанатиков также подходила к концу, и его миссию и обязательства постепенно брали на себя другие люди. За два года во главе организации Хадам предотвратил сотни терактов и спас тысячи жизней. Проходило время, он старел, изнашивался и терял необходимые качества, накапливая болезни и усталость. Он стал совершать незначительные, но дорогостоящие просчеты и ошибки. В случае разоблачения его ожидали интенсивные допросы и мучительная смерть. Давно ожидаемое возвращение Хадама домой в Пенсильванию к жене и детям больше нельзя было откладывать. План его спасения был подготовлен и одобрен высшим руководством США. Но тут случилось совершенно непредвиденное.
   Хадам, известный в своем окружении как Осама бин Ладен, сидел у окна на третьем этаже своего недавно построенного особняка в Абботтабаде, Пакистан. Измученный переживаниями, он задремал, когда Аршад Сарраф, его верный друг и сподвижник, доставил свежие новости, поступившие из Сибири, тем самым подлив масла в огонь. "Наши эмиссары оказались одураченными, а запуск ракеты с ядерной боеголовкой, нацеленной на США провалился. Напрасно потрачены миллиарды долларов. Каковы будут ваши инструкции, эфенди?" пряча обеспокоенный взгляд, осторожно спросил вошедший. Аршад был опытным бойцом, но уже не молод. Всю свою жизнь он посвятил борьбе с "заокеанскими крестоносцами" и им подобными агрессорами. Себя он никогда не жалел, ничего не боялся и был готов пожертвовать собой во имя джихада. Его аккуратно подстриженная борода давно поседела, но силы не покинули зрелого мужчину. Шалвар камиз ловко обхватывал его мощные плечи, а глаза не потеряли зоркость, убивая неверных через оптический прицел с расстояния в полтора километра. Но сегодняшняя неудача огорчила его. "Братья нам не простят!" это выражение было написано на лице посланника. Неясным движением руки Хадам отпустил своего офицера. Дверь закрылась и шаги затихли. Однако двойника терзала тоска и тревога. Сквозь щель в занавесках он взирал на голубое небо, крутой склон близлежащего горного хребта и заросли гуавы. Деревья произрастали недалеко от 10-футовой бетонной стены, увенчанной колючей проволокой, которая окружала территорию его поместья. Постепенно он погружался в отчаяние, сердце сильно колотилось, губы беззвучно шевелились, а тюрбан сполз в сторону. Взгляд его был устремлен на множество глинобитных домов с плоскими крышами, составлявших этот средний по размеру город. В лучах заходящего солнца поблескивали изразцовые купола мечетей и угловатые порталы мавзолеев. Множество обитателей, одетые в чалмы и белые халаты, толпились на узких извилистых улочках, галдя, жестикулируя и громогласно проклиная иноверцев. Чад от мангалов и жаровен поднимался к знойному голубому небу. Воздух был наполнен удушающими запахами бараньего жира и древесных углей. Таков был повседневный уклад тысячелетнего Востока. Хадам едва не терял сознание от происходящего вокруг. Mного лет подряд oн находился в центре этого столпотворения. Он тосковал по дому и скучал по своей семье в США. Однако ему приходилось выполнять свои обязанности и разыгрывать роль лидера самой смертоносной террористической организации в мире. В тяжелом раздумье затворник схватился за голову. "Как такое важное событие, как запуск ракеты, могло произойти без моего ведома?" мучил вопросами он себя. "Подчиненные все время меня обходят. Неужели я им не нужен?" Наклонившись к столу, он еще раз перечитал сообщение, которое принес ему Аршад. По полученной информации, после провалившегося запуска в Ужуре, вечером того же дня спецотряд ФСБ настиг боевиков в их резиденции и в завязавшемся бою все трое героев были убиты. "Какой позор", Хадам покачал головой. "Какая пустая трата человеческих жизней! Их можно было бы перевоспитать!" Обалдевший от волнений, старик застыл, выпучив глаза и затаив дыхание. Он продолжал сидеть на мягком густом ворсе ковра, скрестив под собой ноги и подложив под спину подушку, пока солнце не скрылось за горами и на небе не высыпали первые звезды. В наступивших сумерках призрачная дымка заполнила комнату, отчего все окружающее выглядело странно; старинный резной шкаф у стены, толстый персидский ковер на полу и другие предметы быта стали незнакомыми и пугающими. О чем он размышлял? Если спросить, он бы затруднился сказать. Может быть он думал о своих родных в Пенсильвании или о возможном аресте, задержании и ужасающих пытках здесь, в Пакистане? Лучше его об этом не спрашивать. Он был неуверен. Между тем время тянулось час за часом. Затем раздался вежливый стук в дверь, от которого Хадам вздрогнул. Он проснулся. Не сразу поняв, где находится, он оглянулся и включил свет. Вошла, неслышно ступая, одна из его жен, миниатюрная брюнетка лет сорока. Серое платье и розовые брюки до щиколоток облегали ее изящное тело. Красавица принесла с собой чарующий, сладкий аромат духов. "Чего ты хочешь, Хадиджа?" сварливый голос его стал тонким и сиплым. Покорно опустив голову, женщина остановилась на пороге. "Прикажете подавать ужин, сэр?" она поклонилась еще ниже. "Да," невнятно буркнул он, сопроводив свое высказывание маловразумительным жестом руки. "У нас хорошие новости, сэр. Сейчас проходит религиозный праздник Шаб-и-Барат. Мы раздавали блюда с халвой, украшенные серебряными листьями. Угощение былo доставленo нашим соседям и беднякам в городе. Все благословляют вас." Она улыбнулась и снова поклонилась. "Хорошо. Ты помнишь, что никто не должен знать моего имени? Для посторонних я доктор Ахмад". "Конечно. Мы исполняем ваши распоряжения, господин."
   На цыпочках Хадиджа удалилась. Она спустилась на второй этаж и с облегчением вздохнула. Здесь было спокойно и уютно. Изысканные латунные светильники, украшенные янтарем, освещали просторный зал. Цветастые роскошные ковры устилали полированный деревянный пол. Мягкие низкие диваны и книжные полки, набитые томами в кожаных переплетах, вытянулись вдоль стен. Усевшись на мягкий пуфик, бедняжка устало вытянула свои стройные ноги. В последнее время каждая встреча с мужем превращалась в мучительный стресс. Ей хотелось плакать. "Что ты узнала? Как он?" на Хадиджу посыпались вопросы. К ней поспешно приблизились еще три жены господина. Самой старшей из них, Афаф, было столько же лет, сколько Осаме бин Ладену, а самой молодой жене, Эсме, было всего двадцать. Все это время женщины находились в зале, терпеливо поджидая свою подругу, посланную наверх, чтобы разузнать настроение их общего мужа. Кто-то коротал время за вышивкой, кто-то рисовал эскизы на холсте, прикрепленном к мольберту, кто-то музицировал на рояле, стоящем поодаль возле окна. Завидев Хадиджу, дамы окружили ее и с нетерпением ждали ответа. "Я не знаю", пробормотала та с душевной болью. "Он все тот же. У меня такое впечатление, что я ему больше не нужна". "Верно. Он не прикасался ко мне целую вечность," с неудовольствием высказалась Эсма. "Я молода и хочу иметь детей". "Должна признаться, что год назад я подлила ему в чай бодрящий тоник с витаминами, чтобы повысить его потенцию," поделилась Инаам, четвертая жена Осамы, привезенная из Алжира. "Ничего не помогло." Она в отчаянии всплеснула руками и на ее подведенных тушью глазах появились слезы. "Ничего не могу поделать. Он меня игнорирует". Наступило озадаченное молчание, прерываемое смехом старших детей, играющих в соседней комнате. "Может, наш господин заболел?" предположила Афаф. "Тогда ему нужен врач." "Конечно, все может быть," с неудовольствием пожала плечами Инаам. "Но поможет ли лечение? И в этом ли дело?" "Мы все несчастны, но кто из нас осмелится вслух об этом сказать и огорчить мужа." Хадиджа оглянулась на своих друзей. "Мой совет: надо смириться и ждать". Она сердито надула свои сочные губы и сморщила прелестный носик. Повисла долгая и мертвая тишина. Женщины растерянно молчали, не зная, как найти выход из ловушки, в которую попали. Однако, вопреки их унылому настроению, сквозь стену из соседнего зала проникали радостные звуки. Веселье в детской продолжалось. Там стучали и прыгали, качался пол, позванивали хрустальными подвесками канделябры; оттуда доносились взрывы хохота. Это было так некстати! "Эсма," неожиданно заговорила Хадиджа, "скажи Ибрагиму, что пора накрывать на стол. Наш господин желает ужинать".
   Тем временем в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния, на другом конце света, в уже знакомом нам зале собрались лица, ответственные за текущую разведывательную операцию. Как обычно, освещение было приглушено и царила тишина. Офицеры заняли свои места за пультами. Микрофоны, установленные перед ними записывали для архива каждое сказанное слово. "Операция проводится уже третий год, но судя по всему, мы зашли в тупик. Не следует ли нам ее отменить?" заявила Бренда Гибсон. Дама была в хорошем настроении и в отличной форме. Здоровый образ жизни положительно повлиял на ее профессиональную деятельность, принося ей успехи в личной жизни и продвижение по службе. Миссис Гибсон по-прежнему активно участвовала в операции Nuke. Работа занимала большую часть ее времени, но на досуге она никогда не забывала свою семью. Сейчас она сидела за консолью и своими полными красивыми руками перебирала страницы с последними донесениями зарубежной агентуры. Услышав голос Мр. Х, она подняла голову. "Исчезновение ОБЛ из особняка, пока его окружение верит, что наш двойник - настоящий ОБЛ, вызовет панику, всевозможные слухи и выставит напоказ наших других агентов", изрек ее коллега. Серьезное, сосредоточенное лицо Мр. Х смутно угадывалось в тени, а голос его звучал мягко и уверенно. "Именно поэтому мы должны тайно его подменить", предложил Мр. Y. Его маленькая аудитория была ошарашена. Их лица окаменели в некоем подобии моментальной фотографии. Глаза их широко ракрылись, брови взлетели вверх и рты открылись в изумлении. Бывалый контрразведчик повернулся в кресле и обвел взглядом своих оторопевших сотрудников. "Слушайте меня, друзья. За последние два года пребывания в тюрьме ОБЛ превратился в свое жалкое подобие. Допросы, в том числе с применением психотропных веществ и сыворотки правды, довели его до полубезумия. Он рассказал нам все, что знал и уже не представляет для нас никакой ценности. С другой стороны, здоровье г-на аль-Замира ухудшается и мы должны благополучно вернуть его домой к семье. Он наш агент". Говоривший протянул руку и отпил воды из стакана. "Mr. аль-Замир обеспокоен тем, что его маскировка находится под угрозой", сообщила Бренда. "Звучит смешно, но жены его предшественника требуют исполнения его супружеских обязанностей, что ставит нашего агента в затруднительное положение. Мр. аль-Замир - набожный мусульманин, остается верным своей религии и не может нарушить клятву верности данную в мечети своей жене. Он в разлуке уже два года и мечтает вернуться к ней. Он устал, находится в стрессе и часто хворает". "Ничего не поделаешь, нам придется их снова поменять", настаивал Мр. Y. "Мы вернем стареющего аль-Замира домой и установим OBL на его месте в Абботтабаде. Настоящий OBL стал нефункциональным. Он больше ничего не помнит. Он безразличен к своему окружению. Итак, чтобы жены поверили, что разницы нет, наш двойник должен начать изображать безумие и амнезию задолго до второго обмена. Что вы думаете об этом, дамы и господа? Не правда ли, хорошая идея?" Миссис Гибсон и Мр. X обменялись взглядами. "Мы за," молвили они, "но кто будет разрабатывать операцию?" "Наш департамент просчитает все до мельчайших подробностей, а Том Донован и его команда пакистанских экспертов выполнят эту задачу", заявил Мр. Y тоном, не допускающим возражений.
  Два месяца спустя в местной газете Daily Shamal появилось объявление. "Лучший сертифицированный профессиональный врач-психиатр провинции Хайбер-Пахтунхва Профессор Шахид ибн Азиз переехал в Абботтабад. Рады сообщить уважаемым жителям нашего города, что в настоящее время для вас возможен прием у специалиста высочайшего класса. Посещение квалифицированного психиатра важно для вашего психического и эмоционального здоровья. Мы выполняем свои работы в срок и даем гарантию, включая диагностику заболевания, оценку состояния пациента и клинической ситуации в соответствии с международными стандартами медицинской помощи. Наши психиатрические услуги включают, но не ограничиваются психосоциальной терапией и психосоциальной реабилитацией, созданием клинической картины психического расстройства, этиологии и патогенеза, а также установлением дифференциальной диагностики и лечения. Мы удобно расположены в районе Хабибулла рядом с центральным банком. Пожалуйста, звоните и записывайтесь на прием. Если не успели записаться - все равно заходите! Скидка 60% всем моджахедам, боевикам Талибана и Аль-Каиды, а также подобным борцам против коварных лакеев американского империализма. Мы всегда рады помочь вам!"
   "Теперь будем ждать", обратился Аджаб к Тому Доновану, в то время как Заряаб, молодой американец пакистанского происхождения и третий член их шпионской команды, настраивал передатчик и устанавливал спутниковую радиосвязь. Перед ними на пустом столе, покрытом клеенкой, лежал развернутый газетный лист с вышеупомянутым объявлением. Из окна своей только что созданной клиники агенты видели типичный городской пейзаж: двухэтажные оштукатуренные дома с плоскими крышами; пыльные скверики с выгоревшей травой; густое движение автотранспорта; удушливые, сизые клубы выхлопных газов и толпы, одетых в традиционные шальвар камиз смуглых людей, расположившихся на тротуарах. Том Донован, который не был похож на Тома Донована из-за черной бороды, приклеенной к его лицу, длинных усов и коричневой местной одежды, взглянул на своих коллег. Аджаб, его лучший помощник, безукоризненно выбритый и с аккуратно причесанными иссиня-черными волосами, выдавал себя за владельца-психиатра. Он сидел, скрестив ноги, в роскошном статусном кресле, одетый в классический деловой костюм, начищенные кожаные туфли и выглаженную белоснежную рубашку со стильным галстуком. В этом наряде он выглядел успешным бизнесменом. Заряаб, облаченный в простую белую одежду, выдававал себя за обыкновенного слугу. В руках у него была тряпка и он стирал накопившуюся на книжных полках пыль. На самом деле он являлся хорошо образованным и успешным человеком. Заряаб отвечал за радиосвязь с руководством ЦРУ. Он был способным радиотехником и гордился своей работой.
   Однако никто не откликнулся на их залихватское объявление и новостей из особняка Др. Ахмада также не поступало. Город жил своей обычной жизнью, не замечая появления в своей среде благодетелей, готовых одарить местных психопатов своими целительными услугами. Агентам стало казаться, что время потекло необыкновенно медленно, часы и дни топчутся на месте, никаких серьезных событий не происходит и все они близки к сумасшествию. Прошла неделя мучительного безделья, но от г-на аль-Замира ничего не было слышно, а в их клинику пациенты не приходили. Наконец, в понедельник утром настойчивый звонок в дверь возродил их надежды. Через стеклянную дверь страждущие шпионы увидели посыльного в зеленой форме. Заряаб с колотящимся сердцем отпер дверь. Он высунул голову и сильно зажмурился. Солнце ударило ему в глаза. Он еле разглядел гонца, сунувшего ему в руку письмо. Не говоря ни слова, тот быстро ушел, не дожидаясь чаевых. Конспираторы с нетерпением распечатали элегантно украшенный конверт. К своему разочарованию, они не нашли ничего полезного, кроме приглашения мэра города на торжественный прием в честь их приезда. Том скомкал письмо и в сердцах швырнул его в корзину для мусора. "Конечно, мы придем", раздраженно отмахнулся он. "Кстати, как поживает наш подопечный?" "Все так же, как и вчера", усмехнулся Аджаб. " Он сидит и неотрывно смотрит в стену. Ничего другого в его поведении мы не замечаем. На вопросы не отвечает". "Прекрасно," принял к сведению Том. "Наш пациент ест? Облегчает ли он себя подобающим образом?" "Он питался рано утром", ответил Заряаб, глядя вниз. "И потом еще одно..." Юноша опустил глаза. Ему очень не нравилась эта часть его обязанностей, но он с отвращением ее выполнял. "Держись. Это ненадолго," утешил его Аджаб, угадав мысли подчиненного. "Помоешь огуречным мылом руки и вонь сразу пройдет." Он одобрительно улыбнулся. "Кстати, я сегодня не видел нашего подопечного", забеспокоился Том. "Как у него дела? Пойдемте, проведаем старого друга." Он и Аджаб прошли в заднюю часть здания, где находилось психиатрическое отделение. Они отперли массивную дверь и вошли. В тускло освещенной комнате без окон неуклюже сидел на стуле высокий, смуглый, худой человек. Рядом с ним стояла привинченная к полу железная койка и стол, усыпанный хлебными крошками. Мужчина был одет в голубоватый больничный халат. Его спина изогнулась, седая голова упала на грудь, а длинные костлявые руки беспомощно лежали на коленях. "Здравствуйте, мистер Бин Ладен", приветствовал его Том на безупречном урду. "Вы хорошо спали? Вам что-нибудь нужно?" Ответа не было. В пустых глазах не светилось ни капли разума. Лишь слюна блестела в его седых усах. Тем временем Аджаб бесшумно шагнул вперед и поправил смятые простыни и одеяло на кровати пациента. "Он выглядит неопрятным", заметил Том. "Его нужно подстричь и укоротить бороду". "Это так," согласился Аджаб. "Но мы не можем пригласить сюда парикмахера со стороны. Он посторонний и потом начнет болтать на весь город, что видел здесь заключенного Осаму." "Верно," подтвердил Том. "Мы поручим эту задачу нашему юному помощнику. Уверен, что он справится". Том задумался и приготовился задать вопрос, но Аджаб замотал головой, поджал губы, сморщил нос и стал проявлять признаки нетерпения. "Находясь рядом с ОБЛ, у меня всегда болит голова", пожаловался он. "Давайте поскорее уйдем отсюда." "Хорошо," согласился его начальник. Коллеги заперли за собой дверь и удалились. Задумчивые и обеспокоенные состоянием пациента, с нахмуренными бровями они свернулись в комнату ожидания. Здесь их ожидал долгожданный сюрприз. Заряаб закричал, как только узрел их, "Звонили из особняка! Кому-то из жильцов требуется психиатр! Им нужна наша помощь!" Лицо юноши покраснело от радости и волнения. "Кто? Что? Зачем? Говори по порядку!" Сердца друзей засияли надеждой. Чтобы успокоиться, Заряаб проглотил стакан воды, глубоко вздохнул и начал свой рассказ, "Как только вы ушли, зазвонил телефон и старческий голос спросил профессора Шахида ибн Азиза. "Его нет, но не желаете ли вы, оставить сообщение?" я не верил в нашу удачу. Человек на другом конце провода ответил, что его зовут Хамид Райсани и он секретарь доктора Ахмада. Он сказал, что у его повелителя слабое здоровье и ему срочно нужна квалифицированная медицинская помощь от знаменитости мирового масштаба, вроде нашего профессора. "Хотите записаться на консультацию?" спросил я его и он ответил, "Да"." Заряаб остановил словоизвержение и утер пот со лба. "И что дальше?" спросил Аджаб. Его губы растянулись улыбке, а взгляд потеплел. "Когда Др. Ахмад придет?" Юноша пожал плечами и вытаращил глаза. "Секретарь сказал, что доктор Ахмад нездоров и не может нас навестить. Мы должны прийти к нему сами". Том и Аджаб обменялись торжествующими взглядами. "Прийти сами? Однако! Но когда?" Том, подбоченившись, посмотрел в окно. "В любое время," затараторил восхищенный молодой человек. "Мистер Райсани оставил свой номер телефона. "Позвоните мне перед выездом", сказал он." Том потер кончик носа. "Слишком поспешно. Мы солидное заведение и требуем к себе уважения. Не забудьте, что мы известны на мировой арене, наша безупречная репутация привлекает лояльную базу пациентов и наши услуги пользуются большим спросом во всех социальных кругах. Не так ли?" Он весело подмигнул. "Мы отложим наш визит до завтра".
  Итак, консультация была назначена на следующий полдень. Одетые в белые медицинские халаты, как и подобает настоящим врачам, Том и Аджаб без опоздания прибыли по указанному адресу. Они припарковали арендованный "Мерседес-Бенц" возле монументальных железных ворот и через интерком сообщили охраннику о причине своего визита. Наверху, в амбразуре сторожевой башни, они заметили направленный на них ствол крупнокалиберного пулемета и сверкающие адской ненавистью глаза полдюжины боевиков. Аджаб нервно поежился. "Игнорируй их," прошептал ему Том. "Не обращай внимания. Не позволяй им огорчить тебя. Расслабься и глубоко вдохни." Он натянуто улыбнулся и опустил стекла на обеих сторонах авто. "Оглянись вокруг. Какой чудесный день!" Действительно, погода была прекрасная - теплая и сухая. Городские шумы не доносились до этого отдаленного места. Легкий ветерок шевелил их волосы и края одежд. В вышине стояло весеннее солнце, заливающее все вокруг добрым и ласковым светом. Зубчатый горный хребет вырисовывался на фоне глубокого синего неба. Сосновые леса, произраставшие на склонах, издавали целебный, бодрящий, хвойный аромат. Сидя в автомобиле, прибывшие продолжали терпеливо ждать. Через несколько минут тишину прервал низкий голос, доносившийся из интеркома. Голос принадлежал секретарю доктора г-ну Хамиду Раисани. Хамид приказал охранникам открыть ворота. Mассивные створки медленно растворились; открылся доступ в широкий, чисто выметенный двор. Гостей впустили и стальная конструкция с лязгом захлопнулась позади. Вдалеке на той стороне двора появился суетливый человечек с усталым морщинистым лицом. На нем был черный английский костюм, до блеска начищенная кожаная обувь, накрахмаленная рубашка и полосатый галстук. Человечек встретил врачей у ворот. Они обменялись рукопожатиями. Без колебаний агенты последовали за секретарем. Они пересекли покрытую свежим асфальтом площадь и направились к единственному жилому зданию на территории комплекса - трехэтажному белокаменному особняку. Строение выгляделo безжизненным. Жалюзи на панорамных окнах были закрыты, а плоская крыша пустовала. Посетители вошли через боковой вход и оказались в небольшом вестибюле. Комнату заполнял исламский декор: богато украшенные гобелены, плюшевые диваны, роскошные ковры, круглые подушки - валики. Сверкающее золото сверкало на орнаментальных узорчатых дверях. Однако двери были заперты, лампы погашены и изнутри не доносилось ни звука. Казалось, что жизнь покинула это заброшенное человеческое гнездо. Клочковатая паутина висела по углам и серый слой пыли лежал на полу. Осторожно ступая, они поднялись по пологим ступеням на верхний этаж. На лестничной площадке Хамид задержался, открыл своим спутникам дверь, низко поклонился, но сам не вошел, а остался снаружи. Том и Аджаб шагнули вперед. Несвежий запах ударил им в нос. Посреди полутемной комнаты, на толстом ковре, поджав под себя ноги, сидел высокий, изможденный человек. Его лысая голова с остатками растрепанных волос склонилась на грудь, рядом на полу валялся тюрбан, но зоркие глаза обитателя затхлого помещения вперились в посетителей. Этот пристальный взгляд пугал, порождал ночные кошмары и вызывал учащенное сердцебиение. От созерцания этих мутноватых скорбных глаз сразу становилось нехорошо. Агенты вздрогнули. Хладнокровие на мгновение покинуло их. Но самообладание, воспитанное долгими годами упорных тренировок, быстро вернулось. Они снова стали ловкими, быстрыми и сильными. Шпионов поразило редкостное сходство этого человека с их подопечным, заключенным в этот момент в подвале клиники. "Здравствуйте," громко сказал Аджаб. "Меня зовут профессор Азиз, а это доктор Мустафа Сулейман-оглы, мой ассистент из Кашмира". Том изящно наклонил голову в белом тюрбане и вежливо шаркнул правой ногой. "Мы приехали издалека, чтобы познакомиться с вами, сэр," сладко заговорил Аджаб. "Ваша самоотверженная деятельность на благо человечества достойна восхищения". Oн опустил глаза долу и сладко улыбнулся обитателю комнаты, который все время неподвижно сидел на полу. Старик тупо смотрел, как будто он был немым и глухим. Аджаб подошел ближе и сделал вид, что изучает пациента. Тем временем, стоявший на лестничной площадке, Хамид Райзини через открытую дверь, как лютый беспощадный ястреб, следил за каждым движением самозваных психиатров. Те выглядели вполне прилично и профессионально. Двигаясь мелкими шажками и молитвенно сложив руки, Аджаб ходил вокруг неотзывчивого старика, размахивая пальцами перед его лицом, бормоча и напевая популярные песенки, в то время как Том, достав из кармана клистирную трубку и строго нахмурившись, делал заметки в блокноте. Но все усилия знаменитых врачей были напрасны - доктор Ахмад не реагировал ни на какие раздражители. "Он что-нибудь ест?" осведомился Том. "Очень мало", ответил секретарь. "Жены заботятся о своем господине. Они берегут и почитают нашего эфенди". "Так-так," обратился Аджаб к пациенту. "Ваша болезнь излечима, сэр! Мы вернемся завтра! До скорой встречи!" почтительно наклонившись, произнес он на ухо старику. Впервые за время встречи доктор Ахмад ожил: он неловко задвигался из стороны в сторону, веки его заморгали, но лицо оставалось бесстрастным. В любом случае, это было достижение. Самозванцы на цыпочках удалились и бесшумно затворили за собой дверь. Они спустились в небольшой вестибюль и там задержались на минуту. У секретаря были вопросы. "Какая радость!" его грустное лицо осветилось надеждой. "Вы сказали, что эфенди можно вылечить?" "Да. Мы совершенно уверены", заверил его Аджаб. "Для этого потребуется короткий курс процедур, состоящий из одного или двух сеансов". Секретарь был тронут. "Можете ли вы начать лечение сегодня?" "К сожалению, нет", вмешался Том. Ему было очень жарко в тюрбане и к тому же макушка невыносимо чесалась. "Наша клиника очень загружена. У нас длинный список ожидающих. Нам вздохнуть некогда". "Но вы ведь обещали доктору Ахмаду, что приедете завтра?" "Да, мы можем приехать, но это не значит, что мы начнем лечение так внезапно", пояснил Аджаб. "Кроме того, для успеха очень важны особые условия". Он многозначительно взглянул на секретаря. "Мы создадим для вас любые условия!" Хамид упер руки в бедра, выкатил грудь вперед и от усердия топнул ногой. "Дело в том, курс психотерапии включает использование большого и громоздкого медицинского оборудования", Аджаб щелкнул пальцами и лучезарно улыбнулся. "Для успешного исцеления нам понадобится отдельная комната на первом этаже". "Без проблем!" воскликнул Хамид. "Я поговорю с управляющим. Уверен, что он создаст для вас наилучшие условия!" "Хорошо. Вы меня убедили," Аджаб прижал руки к сердцу. "Мы cдержим свое слово. Мы сделаем это для вас завтра после окончания рабочего дня, когда закончим с запланированным лечением и медицинским обслуживанием других пациентов. Все в порядке?" "Лучше и быть не может!" радостно рассмеялся секретарь. На этом первый визит агентов на территорию поместья завершился. Они дружески расстались с господином Райсани у ворот. Однако охранники на КПП с прежней неутихающей ненавистью глядели на них. Их губы шептали проклятия, они бормотали ругательства и грозили кулаками. Стоит заметить, что псевдо-врачи игнорировали устрашающие жесты боевиков. У шпионов были заботы поважнее. Завтра им предстоял финальный и решающий этап.
   На рассвете следующего дня Заряаб связался со службой обеспечения в Лэнгли. Сотрудники Департамента науки и технологий подготовили все необходимые средства для наблюдения за целями через глобальную спутниковую систему. Вертолеты и авианосец в Аравийском море были готовы помочь. Внимание сотен офицеров ЦРУ было приковано к небольшой группе агентов в Пакистане. Ровно в 7 часов вечера по местному времени к неприступной крепости террористов в Абботтобаде подъехал блистающий лаком и хромом грузовик Форд. Великолепная автомашина мягко остановилась у ворот. Со своего высокого водительского сиденья Том мог видеть больше, чем вчера. Его охватила дрожь. Он стал волноваться. Бетонные стены, окружающие поместье, казались выше, чем вчера, на гребне забора прибавилось больше мотков колючей проволоки, а из узких бойниц сторожевой башни выглядывали бесчисленные орды вооруженных бандитов. "Что происходит?" пробормотал он. "Может быть, нас заподозрили?" предположил Аджаб, сидевший рядом с ним. На всякий случай он обернулся, чтобы проверить лежавший в кузове грузовика груз. Накрытый брезентом и обтянутый веревками угловатый ящик стоял, как непоколебимая скала, скрывая в своей полости великий секрет. Аджаб с облегчением вздохнул. Охранники, между тем, звонили кому-то по телефону, громко ругались на своем лающем, харкающем языке, но потом через пятнадцать минут нервотрепки и суеты разрешение было получено. Ворота растворились и грузовик бесшумно вкатился на запретную территорию. Как обычно, площадь была пуста. Ни собаки, ни люди, ни кошки не слонялись по ее широкому пространству. Форд медленно и бесшумно подъехал к неосвещенному особняку и замер. Небо уже померкло, но в оконных стеклах еще отражался желто-красный закат. Как и вчера, строение казалось темным и безжизненным, все шторы были задернуты и изнутри не доносилось ни звука. Смеркалось и становилось прохладнее. Вдалеке над верхушками деревьев скользили силуэты ищущих падаль стервятников. На сине-фиолетовом небе появились первые звезды. Внезапно неприметная боковая дверь распахнулась и оттуда вышла группа боевиков. С головы до ног они были увешаны огнестрельным оружием. Их лица были замотаны платками, а полные бешенства глаза метали молнии. Впереди широким решительным шагом навстречу агентам направлялся коренастый дерзкий мужчина средних лет с гордо поднятой головой, одетый в местный традиционный наряд, вероятно, командир. Знакомый агентам Хамад Раисани спешил следом. Подойдя ближе, боевики окружили грузовик и направили автоматы на водителя и пассажира. "Не волнуйтесь", пытался успокоить прибывших Хамид. "Они никогда вас не видели и хотят познакомиться. Им необходимо проверить доставленный груз". Самый проворный бандит залез в кузов и прикладом винтовки простукивал ящик. Руководитель группы подошел к Тому. "Меня зовут Аршад Сарраф", авторитетно произнес он. "Я отвечаю за безопасность поместья. Покажите ваши документы". Том и Аджаб предъявили свои удостоверения личности. Аршад взял бумаги из их рук, сунул в карман и исчез в доме. "Командиру нужно сделать пару телефонных звонков", извиняющимся тоном объяснил Хамид. "Искусство подделки достигло высочайшего уровня, и никому больше нельзя доверять". Услышав это, Том и Аджаб согласно кивнули головами, подтвердив, что вокруг много жуликов и аферистов и в наше непростое время необходимы крайняя бдительность и осторожность. Мучительно потянулись полчаса ожидания. Между тем вышла луна, окруженная россыпью звезд. Протяжный голос муэдзина, призывающего к молитве, был слышен издалека. Наконец Аршад появился. Лицо его было суровым, губы сжаты. В правой руке он нес пачку удостоверений и справок, взятых у "врачей". Он молча подошел к грузовику, через окно протянул им документы и раздраженно буркнул, "Принимайтесь за работу".
   Уставшие от долгого ожидания агенты выбрались из кабины и потянулись, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. "Сначала нам нужно осмотреть рабочее место", обратился Аджаб к секретарю. "К вашему сведению у психиатров тоже есть профессиональные тайны. Нам нужна тишина и одиночество". "Конечно. Хотите взглянуть?" Хамид побежал вперед и услужливо распахнул двойные двери парадного входа. Они вошли. Просторный зал в арабском стиле был великолепно декорирован. Он занимал половину первого этажа здания. По периметру шестиугольной комнаты стояли широкие зеленоватые диваны. Круглые бархатные подушки, разбросанные по сиденьям, приглашали гостей отдохнуть. На желтоватом мраморном полу стояли резные перламутровые столы; стены, покрытые красным муслином, поражали воображение, а из-за синих штор выглядывал огромный телеэкран. С потолка свисали изысканные светильники, излучающие мягкий рассеянный свет. Экзотические ароматы амбры, мускуса и ванили наполняли воздух. Мерное журчание воды доносилось из мраморного фонтана, расположенного под монументальной хрустальной люстрой. "Прекрасно", одобрил Аджаб. "Помните, нам требуется абсолютное одиночество! Мы собираемся быть здесь одни!" "Не волнуйтесь", заверил его Хамид. "Меры были приняты". Аджаб скрестил руки на груди и обвел комнату строгим, придирчивым взглядом. "Ну, что же. Интерьер соответствующий", подытожил он. "Пора доставить оборудование из грузовика". "Будьте очень осторожны", предупредил Том, поправляя съехавший на лоб тюрбан. Он изо всех сил старался выглядеть, как серьезный, почтенный доктор. Секретарь не замечал ничего. Утвердительно хмыкнув, он поспешил выполнить приказ. Через несколько минут боевики вкатили в зал закутанный в зеленое большой прямоугольный предмет и поставили его посередине. "Снимите брезент," приказал Аджаб, не обращаясь ни к кому конкретно. Один из боевиков услужливо снял покрывало. Окружающие ахнули. Перед ними стоял диковинного вида аппарат, на первый взгляд напоминающий высокий и широкий алюминиевый ящик на колесах. Нет, это не могла быть обычная коробка! Скорее всего, это было сложное электронное оборудование. Консоль сверкала множеством циферблатов, индикаторов и табло - со стрелками и без них. Из боковых панелей чудесного устройства торчали всевозможные ручки, колесики и шестеренки. Вполне возможно, что такой аппарат мог запустить человека в космос, высадить его на Луну и в предписанный срок вернуть счастливчика на Землю прямиком в объятия любящей жены. Вполне серьезно и никаких шуток! Вот такой это был продуктивный агрегат! И уж точно, с его помощью можно вылечить любой недуг и всякую болезнь! Автоматически! Да-да! Именно так! Без всяких сомнений, прибывшие специалисты заслуживали свою блестящую репутацию и мировую славу! Недаром они выглядели такими лощеными и важными, так что казалось, что для них предстоящее исцеление самое заурядное событие! "Настало время привести пациента", распорядился Аджаб. Эксперт был задумчив, строг и официален. Безусловно cвоей гениальностью он затмевал любое светило медицинских наук. "Одну минуточку", угодливо засуетился Хамид. "Скажите им наверху," обратился он к командиру, стоявшему у входа, "что врачи уже в гостиной; они готовы начать терапию и ждут шейха". "Так точно! Будет выполнено!" как укушенный, подскочил Аршад. Он обернулся, коротко хмыкнул кому-то позади себя и так приказ передавался по цепочке от одного охранника к другому, пока не достиг охранника на третьем этаже. С автоматом наизготовку и расставив ноги на ширину плеч, он возвышался на лестничной площадке, как несокрушимая скала. Тот выслушал, понял и прошептал необходимые слова евнуху, лысому тщедушному существу в балахоне и чалме. Через несколько минут заскрипела лестница и послышались легкие шаги множества изящных ног. Донесся шелест шелковых одеяний, волнующий аромат изысканных духов и мягкие приглушенные мелодичные голоса. Длинная до пят свободная черная одежда не мешала женщинам вести своего мужа под руки. В паранджах они все были неразличимы. А вот и повелитель! Морщась от яркого света, в зал вышел сгорбленный доктор Ахмад в окружении своих жен. Он выглядел эффектно. Голову его венчал малиновый тюрбан, исхудавшее тело покрывал зеленый халат, а на босых ногах болталась желтого цвета обувь с загнутыми носами. Однако, не все было в порядке. Доктор Ахмад едва ковылял, наступал на полы своего одеяния и постоянно спотыкался. Его серое, худое лицо выражало агонию. Глаза его были тусклыми и никого не замечали. Женщины отвели больного на диван и с величайшей заботой усадили, подложив вокруг подушки. "Лечение начинается", Том хлопнул в ладоши. "Прошу всех выйти!" Прежде чем покинуть гостиную, каждая жена коснулась плеча своего господина и нежно погладила его. Прекрасные очи, полные сострадания и слез, выглядывали из отверстий в черной ткани, покрывавшей их головы. Вскоре гостиная опустела и засовы на дверях задвинуты. Оставшись одни, заговорщики преобразились. Теперь они напоминали самих себя: отважных, расторопных разведчиков. Быстрыми, энергичными шагами Том пересек зал, проверил дверные замки и обошел периметр, осматривая окна. Он не забыл заглянуть в каждый чулан, туалет и ящик. Ничто не вызывало подозрений. Аджаб подошел к "доктору Ахмаду" и прошептал по английски: "Как ваши дела, сэр? Мы отвезем вас домой". Лицо старика мгновенно изменилось. Глаза просияли восторгом, а уголки губ приподнялись в милейшей улыбке. Он открыл было рот, готовый что-то сказать, но Том приложил палец к его губам и сказал ему на ухо: "Тихо. Не провалите операцию. Очень многое зависит от вас". Мр. аль-Замир утвердительно кивнул и, вытянув руки над головой, потянулся вверх. Затем он с удовольствием встал и сделал несколько неуверенных шагов на затекших от долгого сидения ногах. "А теперь вот что," прошептал ему Том. "Глядите." Он указал на Аджаба, снимавшего переднюю панель "медицинского оборудования", которое они привезли из клиники. Ошеломленный Хадам подумал, что глаза его обманывают. Оказывается, это чудо электронной техники не было устройством, способным отправить астронавта на Луну или вылечить больного от рака двенадцатиперстной кишки! Совсем нет! Аппарат оказался искусной мистификацией! Внутри он не содержал привычных электронных потрохов, состоящих из проводов, резисторов, конденсаторов, диодов, соленоидов и прочего инженерного хлама. Нет, внутри толстостенного неуклюжего устройства имелось жилое пространство! Там приютился настоящий Осама бин Ладен! Скрюченный калачиком в позе эмбриона и прижав колени к подбородку, величайший террорист всех времен безмятежно похрапывал, спрятанный в середине "шедевра мировой науки и техники". Хадам сразу узнал свой прототип. Это была точная копия его самого! "Удивительно, что в мире существуют такие совпадения!" подумал он, сделав широкий шаг к своему подобию. ОБЛ явно был без сознания. Три часа назад, прежде чем упаковать объект в эту коробку, Аджаб накачал ОБЛ наркотиками, чтобы сделать его тело более податливым и выносливым. Агенты не теряли времени. Они вытащили своего бесчувственного подопечного из контейнера, который неделю назад вспомогательные агенты ЦРУ привезли из Европы, и уложили его на кушетку. Достав стетоскоп и тонометр, Аджаб послушал сердцебиение, пощупал пульс, проверил дыхание и измерил артериальное давление. "Пациент в хорошей форме", просигнализировал он жестами. Том вздохнул с облегчением. "Вам нужно переодеться," обратился Том к Хадаму. "Осаме понадобится ваша одежда. Мы принесли вам еще один комплект. Я положил его на пуфик." Хадам развернул сверток, в котором нашел скромное одеяние небогатого пенджабца, включая сандалии и головной убор. Отойдя в сторону, он начал переодеваться. Это не заняло много времени. Тем временем получив от владельца его зеленый халат, малиновый тюрбан и желтые шлепанцы с загнутыми носами, агенты нарядили своего субъекта и усадили на диван. ОБЛ ни на что не реагировал и выглядел как труп. "Пришло время вам скрыться, сэр", Том указал на контейнер. Мр. аль-Замир проглотил таблетку, которую вручил ему Аджаб, и неуклюже начал забираться внутрь. Ему было очень неудобно, он немного ворчал, но заставил себя согнуться и занять место своего предшественника. Том спросил, "Сможете ли продержаться в полости два часа, сэр?" "Да," прозвучал из контайнера еле слышный ответ. "Тогда до скорой встречи", попрощались агенты и крышка захлопнулась. "Приступаем к следующему этапу. Настал черед ОБЛ," Том повернулся к своему партнеру. "Мы готовы его разбудить?" "Конечно", после некоторого раздумья ответил Аджаб. "В таком случае все внимание приковано к нашему герою", захлопотал и закружился по залу Том. Подготовка не заняла много времени. В медицинских перчатках, со шприцем наперевес он подошел к Осаме и сделал укол в его левое предплечье. Том массировал шею пациента и похлопывал его по щекам до тех пор, пока на лице лидера Аль-Каиды не появился здоровый румянец. Глаза ОБЛ открылись и взгляд упал на стоявших напротив агентов ЦРУ. "Где я?" произнес он ровным и спокойным голосом. "Вы у себя дома", ответил Том на урду. "Сейчас вы встретитесь с вашими близкими". Том подошел к дверям, широко распахнул обе половины и низко поклонился собравшейся под звездным небом тысячной аудитории. На площади в свете фонарей тесно стояла неподвижная толпа родственников пациента. Это было молчаливое, сосредоточенное и разношерстное скопище всевозможного сорта индивидов. Глядя на них, независимому наблюдателю показалось бы, что время повернулось вспять, настолько живописны были эти простодушные люди в своих традиционных костюмах, оставшимися неизменными на протяжении веков. Некоторые, особенно дети, рыдали, размазывая слезы по щекам. Глаза всех устремились на сияющего улыбкой "доктора". "Пациент выздоровел!" торжествующе провозгласил Том. "Лучшее качество гарантировано! Абсолютно, как в аптеке!" Он молитвенно сложил руки и опять согнулся в глубоком поклоне. В зал поспешили старые и молодые, знакомые и друзья, дедушки и бабушки, братья и сестры - все сородичи и кровники от мала до велика и, конечно, жены. Шейх сидел на диване, с усилием держа свое тело в вертикальном положении, но высоко и с достоинством вскинув голову. Он улыбался, бессвязно отвечал на приветствия и видимо не совсем понимал, где он и что происходит. Секретарь и Аршад, оба взволнованные и потрясенные, обратились к "психиатрам". "Мы не знаем, как вас отблагодарить", говорили они в один голос. "Сколько мы вам должны?" "Ничего", пожимая плечами, ответил Аджаб. "Не забывайте, что у нас еще один сеанс. Вы заплатите нам потом. Не могли бы вы приказать своим коллегам погрузить наше оборудование в кузов грузовика?" "Вы так скоро уезжаете?!" Аршад огорченно всплеснул руками и взглянул на разочарованного секретаря. "К чему напрасные беспокойства?" с наивной улыбкой Хамид пытался их переубедить. "Оставьте аппарат у нас до следующего раза! Ваше оборудование не потеряется! Его охраняет целый полк янычарoв!" Но сморщив носы и выпятив нижние губы, "врачи" наотрез отвергли щедрое предложение. "К сожалению, это невозможно", с грустью признался Аджаб. "Будем справедливы к лечащимся у нас нервнобольным. Они очень расстроятся. Наши пациенты отмечают отличное качество терапии и поэтому записываются за год вперед. Никто из них не желает пропустить ни одного сеанса лечения. Услуги нашей клиники уникальны. Не волнуйтесь, уважаемые, мы привезем аппарат снова." Для убедительности Аджаб пошевелил пальцами правой руки, а Том довольно нетерпеливо повторил, "Могут ли ваши люди погрузить аппаратуру в грузовик?" Расстроенный Аршад приказал выкатить контейнер из зала, поставить его в кузов, привязать к скобам и накрыть брезентом. Агенты заняли свои места в кабине и удалились с достоинством, полагающимся почетным докторам и уважаемым гражданам этой замечательной страны. Позади них в наступающей ночи ярко сияли широкие окна особняка. Ликующий народ толпился в великолепном зале. Общественность праздновала возвращение своего любимца из небытия.
   Но у агентов, сделавших возможным это торжество, были свои заботы. На пути из города они заехали в клинику. Стояла глухая ночь. Улица была неосвещена, жители спали, бледные звезды тихо мерцали в черном небе. В кромешной тьме, ожидая появления Заряаба, агенты освободили Хадама из его плена. Освещая себе путь карманными фонариками, они внесли последний штрих в свою незабываемую авантюру: пресловутый аппарат сняли с грузовика, вкатили в приемную и, заперев, оставили между письменным столом, книжным стеллажом и картотекой. Их юный ассистент вышел наружу с чемоданами в руках. В кабине всем не хватило места. Заряаб и Аджаб стиснулись в кузове грузовика между тюками багажа. Транспортное средство направилось на запад. Вскоре они пересекли черту города. Вокруг раскинулась нетронутая, дикая природа. Затяжной подъем по извилистой горной дороге оказался тяжелым. Путешествие осложнялось разбитыми колеями, валунами, рыхлым грунтом и прочими неожиданностями малоизвестного маршрута. Скальные кручи нависали на протяжении всего пути. Силуэты хищных птиц носились над головами. В свете фар блестели глаза таящихся в зарослях зверей. Через час путники свернули на поляну в лесу. Там стоял вертолет, его лопасти вращались. Их ждали. Но домой возвращался только двойник Осамы. Доставившим его агентам было предписано оставаться в Пакистане. В Абботтабаде имелись незавершенные дела. Американский экипаж помог своим соотечественникам перенести вещи в грузовой отсек. Хадама взяли на борт и, не теряя ни минуты, авиамашина взлетела и вскоре покинула страну. На авиабазе в Афганистане Хадама встретили с радостью и почетом, предоставили ему еду, питье и отдых. На следующее утро другой самолет доставил многострадального героя в США.
   Обрадованный наконец-то обретенной свободой, он сбрил бороду и усы, и снял маскировку. Два года разлуки пронеслись без следа. Жена и дети встретили его с любовью. Он превратился в прежнего самого себя - скромного и тихого семьянина. Изречения Корана, висящие на стенах его кабинета, вдохновляют и благословляют его, также как и тех, кто умеет читать по-арабски. Вы можете встретить Хадама в мечети в Пенсильвании, куда он приходит каждый день, чтобы поклоняться Всевышнему, согласно учению великой религии Ислам.
   На этом наша эпическая сага должна бы завершиться, но дальнейшее сложилось не так, как бы хотелось. Виновным снова оказался Осама бин Ладен. Поначалу, сразу после обмена, он превратился в мирного и добродушного индивидуума. Исчезли его пронзительный взгляд, маска ненависти и гордая осанка. В глазах окружающих он выглядел смертельно изнуренным человеком, сломленным жизнью, ищущим ничего другого, как мира и покоя. Воспоминания о прошлых допросах в застенках ЦРУ были утрачены и ничто не вызывало у него дурных ощущений. Казалось, он навсегда стал кротким и безобидным существом. Но ОБЛ понадобилось около года, чтобы прийти в себя, восстановить свои дурные качества и возобновить свою злостную деятельность, претворяя в действительность жестокие и кровавые планы. Что стало причиной столь быстрого выздоровления? Американские профессора медицины, два года работавшие с Осамой, просчитались. Они не подозревали о великом очаровании арабских жен. Своей нежной любовью, ласковой заботой и деликатным вниманием они быстро вернули мужа к жизни, поставив его на ноги и влив в него океаны энергии и жизненныx сил. К сожалению, результат был печальным. Bсе пошло вкривь и вкось. Cнова самый разыскиваемый террорист в мире начал плести заговоры; снова по его приказам загремели взрывы; снова с неба стали падать самолеты; снова пролилась человеческая кровь. Правительство США решило положить этому конец.
   Операция "Копье Нептуна" началась 2 мая 2011 года. События эти хорошо известны из СМИ и нет смысла повторять газетные материалы и новостные сообщения. Однако, чтобы напомнить читателю, автор приводит несколько строк. Нападение было запланировано как деликатное хирургическое вмешательство, чтобы предотвратить жертвы и уменьшить побочный ущерб. К сожалению, зная непримиримый характер боевиков, избежать потерь было невозможно. В ту фатальную ночь соседи в Абботтабаде поднялись на крыши своих домов и издалека наблюдали, как силы специальных операций США штурмовали комплекс. В зареве пожара они видели, как солдаты вышли из приземлившихся вертолетов и направились к особняку. Доносились стрельба и крики. Трое боевиков и женщина, которую они использовали в качестве живого щита, были убиты. Труп ОБЛ вытащили из здания и погрузили в вертолет. По словам официальных лиц США, бин Ладена похоронили в море, потому что ни одна страна мира не захотела принять его останки. Похороны были совершены в северной части Аравийского моря на борту военного корабля США Carl Vinson. Мусульманские погребальные ритуалы были строго соблюдены. Тело обмыли, завернули в белую простыню, поместили в утяжеленный полиэтиленовый пакет и по морскому обычаю положили на ровную доску. Доска была наклонена вверх с одной стороны, а тело соскользнуло в море с другой. Это был конец Осамы бин Ладена. По всей видимости мы никогда о нем не услышим. Amen.
  
  
  
  March 2024 Knoxville, TN USA
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"