Ink Visitor. Дыши глубже

Дыши глубже

Воздух выдержит только тех,

Только тех, кто верит в себя...

Илья Кормильцев

Марина в нерешительности остановилась перед дверью общажной кухни. Еще раз посмотрела на экран мобильника: электронный циферблат безразлично и бесшумно отсчитывал время - минута, другая...

Гудел за спиной "общественный" допотопный "ЗиЛ", и было что-то неправильное, тревожное в этом звуке, но холодильник сейчас интересовал Марину меньше всего.

"Вадим сегодня уже не позвонит". - Она знала это наверняка.

Знала, что пора ложиться спать: пройти по ярко освещенному коридору до темной комнаты под номером пятьсот четыре, погрузиться в привычный беспорядок разбросанных вещей и недописанных конспектов... Знала, но продолжала ждать неизвестно чего, и ожидание стекало по лицу прохладными каплями.

Тихий голос донесся из-за спины:

- Эй, ты же не собираешься оттуда шагнуть? - На запястье сомкнулось кольцо чужих пальцев.

Марина обернулась.

Девушка с параллельного потока - Лена из пятьсот девятой - близоруко щурясь, смотрела на нее снизу вверх.

- Почему ты спраши... - Марина запнулась. Что-то было не так.

Они с Леной всегда были одного роста, а холодильник всегда стоял справа, а...

- Господи боже! - Марина почувствовала, как сердце проваливается в пятки.

Она стояла не перед дверью в коридор: на подоконнике, перед открытым окном.

- Спускайся, - нарочито-спокойно сказала Лена. - А то простудишься.

Марина кое-как слезла вниз, вцепившись в Ленино плечо. Ее трясло: от ноябрьского холода, от сырости, от страха.

- Поссорилась с Вадом? - спросила Лена

- Нет... То есть да, но... - растеряно пробормотала Марина. - Я не собиралась... Я думала, это дверь!

Лена захлопнула окно; от рассохшейся деревянной рамы оторвался кусок краски и, ударившись о подоконник, разлетелся на части. Самая большая поплыла в лужице занесенной ветром воды, остальные затерялись, исчезли среди пыли и грязи...

Марина осела на табурет, не чувствуя под собой ног:

- Лен, я... Я, правда, не знала. Честное слово. Честное слово, там была дверь.

- Верю. - Лена щелкнула зажигалкой, включая плиту. - Что ты ее там видела.

***

Бурчал чайник, барабанил в стекло дождь.

- Ну я же не полная дура! - В глубине души Марина сейчас в этом очень сомневалась. - С пятого этажа люди в здравом уме не прыгают: насмерть не убьешься, но поломаешься на всю жизнь. Да что за чушь, вообще ниоткуда не прыгают!

- Поломаться можно и с большей высоты. - Лена поставила на стол чашки, насыпала из банки заварки, налила кипятка. Марина обхватила чашку обеими руками, и синий цветок на фарфоре - нереально теплый в этой угрюмой, выстуженной кухне - показался ей живым. Жмущимся к ладони, как котенок. Подумать только, она могла больше никогда...

- Лен, спасибо за чай... и за...за... - прошептала она.

- Пожалуйста и не за что, - сказала Лена. - Он часто опаздывает; да просто невозможно успеть всюду.

- Он? - недоуменно переспросила Марина.

- Он. - Лена чуть слышно вздохнула. - Раз уж я сегодня за него - хочешь, расскажу тебе одну историю?

- Хочу!

- Тогда слушай.

Лена забыла очки в комнате, и в желтоватом свете кухонной лампочки были видны темные круги под глазами - отпечатки бессонных ночей и утренних пар; ярко-алые, резко выделяющаяся на белой коже маленькие ранки на руке: в пятьсот девятой, вопреки всем запретам, жила троица бывших лабораторных крыс.

Сейчас Лена выглядела намного старше своих двадцати двух, голос ее звучал тихо, по-старчески размерено. Марина слушала; иногда ей казалось, будто она спит. Спит и видит сон....

***

- "Эй, ты же не собираешься оттуда шагнуть?" - так сказал мне он. - Лена едва заметно улыбнулась. - Последнее, что помню до этих слов: как вышла из квартиры в подъезд, поднялась до площадки, выкурила сигарету, глядя на город... Очнулась я, как и ты, на подоконнике. Только этаж был пятнадцатый, и я сообразила сначала слезть, а потом уже глазеть по сторонам.

Она слабо усмехнулась, отхлебнула чаю.

- Меня окликнул мужчина в инвалидной коляске, - продолжила она. - Совершенно седой. Он стоял, вернее, сидел совсем рядом и смотрел на меня так, что мне стало не просто страшно: стыдно. "Нет, конечно же, нет", - стала оправдываться я. "А что ты тогда там делала?" - он заметно шепелявил, но в голосе слышались интонации моего научного руководителя, когда тот спрашивал, чем я занималась на лекциях по биохимии... "Не знаю" - честно сказала я ему. - "Докурила, собиралась вернуться в квартиру, и тут... ты и все вот это". Было слышно, как на трассе завывает скорая, и оставалось только радоваться, что она едет не ко мне. "Такое в последнее время случается все чаще", - сказал он. -" Поверю тебе на слово". Он вздохнул, а затем скривился в странной гримасе, в которой едва угадывалась улыбка; я поняла, что половина его лица парализована. "Ты сам когда-то... шагнул?" - спросила я. Это было, конечно, неуместно и глупо, но я чувствовала - с ним можно говорить, о чем угодно... И мне хотелось говорить. Слушать, дышать. Думаю, ты сейчас хорошо понимаешь мое тогдашнее состояние.

Марина смущенно кивнула:

- Наверное...

- Он не обиделся, - продолжила Лена. - Снова улыбнулся: "Я знал тогда, что делаю и зачем. Так что не шагнул: спрыгнул". "А теперь, значит, от случая к случаю подрабатываешь ангелом-хранителем для других летунов?" - Я, разумеется, сказала это в шутку и удивилась его ответу. "Верно: от случая к случаю", - сказал он. - "А во всех остальных случаях - стервятником при похоронном бюро. Хотя, какой из меня стервятник?"

Лена пригубила чай.

- Я помню, как он тогда опустил взгляд на подрагивающие от спастических судорог руки: "Все бы ничего, если б из-за этой чудо-повозки я постоянно не опаздывал. Так что, не советую, задумавшись, стоять у окон... А если стоишь - держись за что-нибудь. За дорогих людей, за любимое дело. Или хотя бы за подоконник". "Постараюсь", - обещала я ему. Бросила последний взгляд за окно: черный прямоугольник лесопарка, коробки зданий с перфорацией редких освещенных квартир, неспящая артерия трассы - все это выглядело нереально объёмным и ярким. И, казалось, что-то призрачное, невесомое поднималось от верхушек деревьев туда, где ядовитое дыхание промзоны сливалось с облаками...

Лена на миг прикрыла глаза.

- Только в этот момент я сообразила, что так и не поблагодарила своего спасителя; и что никогда не видела его раньше. Я спросила: "Из какой ты квартиры?" "Разве это важно? Будь осторожна...". Что-то в его голосе показалось мне странным. Я обернулась к нему - но на площадке уже никого не было.

- Как так - не было?! - опешила Марина.

- Вот так. - Лена развела руками. - А еще через минуту до меня дошло, что там нет и никогда не было пандуса. Инвалид-колясочник без посторонней помощи просто не смог бы попасть на площадку.

***

Лена встала, чтобы подлить кипятка. Марина согрелась и почти успокоилась.

- Может, это был призрак раскаявшегося самоубийцы? - предположила она. - Я как-то читала в сети про такой случай...

- Нет. Не призрак, - Лена вернулась за стол. - Тогда я убедила себя: мне всё померещилось. И он, и моя дурацкая "вахта" на подоконнике. Но через год, когда я уже училась на первом курсе, мы встретились еще раз. Знаешь высотку на углу у парка?

- Конечно.

- Неподалеку живут мои друзья, - сказала Лена. - Однажды, возвращаясь от них, я услышала крики - звали врача или хоть кого-нибудь на помощь. Но помочь там можно было только покрывалом: парнишка, как сказали потом в новостях, вышел с последнего этажа... Рядом уже собирались зеваки. Я почти прошла мимо - и тут с другой стороны улицы заметила человека в коляске. Не узнать его было невозможно. Я едва ли не бегом бросилась к нему, но он и не пытался исчезнуть - только смотрел остановившимися глазами на тело... И от этого взгляда сердце словно пропускало удары. Я разом забыла, что хотела сказать, о чем спросить; все вылетело из головы. Он заговорил первым: "Пойдем. Нам тут нечего больше делать".

Лена помолчала немного.

- Мы с ним "дошли" до самого проспекта, - наконец, продолжила она. - Коляска на ощупь была совершенно материальной: с шершавыми ручками, катилась тяжело, поскрипывая. Однако прохожие нас как будто не замечали: никто не оборачивался поглазеть, не начинал перешептываться, лишь только стоило нам отойти подальше. Даже дети, и те не замечали. Но он существовал, он жил, дышал, он не был моей галлюцинацией! Прежде, чем я пришла в себя и успела что-то спросить, он нагнулся - и я увидела, что его куртка распорота на спине. В разрезах виднелась дрожащая пушистая масса. Перья! Поломанные и свалявшиеся белые перья.

- Перья, - эхом, будто зачарованная, повторила Марина.

- Я растерялась, выпустила ручки коляскт, и он, прокатившись чуть вперед, развернулся ко мне, - сказала Лена. - "Как?.. Почему?.." - посыпались из меня слова. Он ответил вопросом на вопрос: "Думаешь, в этом воздухе можно летать?" "Но птицы же летают " - попыталась возразить я. "Разве что, птицы, но не мы и не вы... " - Голос его был полон пронзительной грусти. - "Вы не верите ни в нас, ни в себя, даже в изобретенные вами же аппараты по-настоящему не верите... Воздух здесь не держит даже моего пера, не то, что тела. Между нами легла пропасть, которую не перейти по мосту". "Но как тогда ты здесь оказался?" - спросила я. Он молчал. Его гримаса-улыбка не была ни веселой, ни грустной. Она просто была. И я вспомнила наш прошлый разговор... и поняла все. "Я знал", - скрипели несмазанные тяжёлые колеса. "Я знал, что делаю и зачем", - шуршали бесполезные, изувеченные, вдавленные в кресло крылья. "Воздух не выбирают", - сказал он мне, едва шевеля непослушными губами. - "Но мы можем выбирать, за что держаться. На чем стоять и ради чего прыгать. Дыши глубже!"

- Такое... - Марина стиснула чашку, не замечая, что костяшки пальцев стали бледнее фарфора. - Разве это справедливо?!

- Я спросила его примерно о том же. - Лена запрокинула голову к потолку. - Угадаешь, что он ответил перед тем, как исчезнуть?

- Нет.

- "В мире нет справедливости. Только закономерности. Одна из которых - "е" равняется "эм-вэ-квадрат пополам".

***

Дождь снаружи зарядил на полную катушку. Рычал и фыркал вечно голодный холодильник, бесшумно текли минуты на электронных часах.

- Лен, это совсем неправдоподобная, бредовая история, но... Марина посмотрела на подоконник: лужица воды давно высохла - как будто ничего и не было. - Но мне почему-то хочется в нее верить.

- Значит, не зря рассказывала. - Лена улыбнулась; выплеснула в раковину остывший чай и, сполоснув кружки, поставила на полку.

Марина глубоко вздохнула.

Как думаешь, если Вадик - неумное парнокопытное, но я начала первая и теперь хочу с ним помириться, закономерно будет позвонить ему самой? - смущенно спросила она.

- Почему бы нет?

- Он в это время обычно еще не спит... Только у меня на мобиле баланс глубоко в минусе, а с чужих номеров он не берет трубку. Говорю же, парнокопытное, - виновато сказала Марина. - Я бы пополнила в терминале у круглосуточного, но у вахтерши уже на меня зуб за поздние отлучки... А у тебя с ней как?

- Я знаю путь короче. - Лена усмехнулась. - Идем: спасать - так уж до конца!

***

Они все-таки вышли в окно: у Лены нашлась копия ключей от подсобки на втором этаже, оттуда было в буквальном смысле рукой подать до пожарной лестницы.

- Ну и ну! - Марина, оказавшись на земле, покачала головой. - А я всегда считала, что тебе недостает авантюризма...

- С кем поведешься, от того и наберешься, - хмыкнула Лена.

- Ты имеешь в виду?..

Лена пожала плечами:

- Ключи, на самом деле, соседские. У нас в пятьсот девятой крысы - и те дисциплиной не отличаются...

Дождь лил за шиворот, ноги в летних кроссовках промокли и замерзли, но Марине было все равно. Она втягивала через ноздри, через пошедшую пупырышками кожу странную, сумасшедшую ноябрьскую ночь и никак не могла надышаться.

- Я одного не пойму, - сказала она. - Эта дверь вместо окна - что, какой-то злой морок?

- Не знаю... Но злой морок - вряд ли. - Лена посмотрела на небо, вспоминая призрачную светлую нить, которую видела лишь однажды. - Возможно, всего лишь бездушная и беспристрастная, а потому жестокая для нас закономерность? Что, если это тот самый мост? Мост над пропастью, который пытается возникнуть... Потому что люди, так или иначе, тянутся к облакам. К иному, к новому, друг к другу, к счастью. Пусть им и не хватает веры, но... Тут, если подумать, найдутся не только закономерности, но и много чего еще.

- О чем ты?

- Конкретно сейчас - о твоем "парнокопытном". - Лена махнула в сторону дверей супермаркета, у которых они топтались уже пару минут. - Поздно трусить: пополняй свою обанкротившуюся мобилу и звони!

Марина кивнула и послушно отправилась внутрь; вскоре она вышла, уткнувшись взглядом в телефон.

- Удачи! - Лена отошла в сторону, чтобы не стоять над душой. Прислонилась спиной к старому дубу, подпиравшему небо короной из узловатых, черных от влаги веток.

Рядом за железный забор, толкнув калитку, шмыгнула собака, и Лене послышался тягучий скрип несмазанных колес. Почудилась в дрожании кустов крылатая тень, сгорбившаяся в инвалидной коляске...

- Привет. Не спишь?

(с) Екатерина Годвер aka Ink Visitor, ноябрь 2013. Ред. 09.2019

Комментарии: 34, последний от 21/07/2019. © Copyright Ink Visitor (katyarra@yandex.ru) Размещен: 27/11/2013, изменен: 10/09/2019. 15k. Статистика. Новелла: Проза, Мистика В стеклах витрин Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: 8-10е место.

Ink Visitor : другие произведения.

Дыши глубже