– Что вы здесь делаете? – спросил у Экса командир группы на пути к ангару, и тут же смутился. Было ясно, что он не привык к дипломатическим тонкостям, и неудачно сформулировал вопрос который вертелся у него языке во время обсуждения плана операции. Попробовал пояснить другими словами: – Я имею в виду – для чего лично летите с ударной группой?
– Меня заботит что обнаружится в районе этой базы, – ровным голосом отозвался Экс. После небольшой паузы добавил: – Если бы я мог предугадать на какие именно детали следует обратить внимание, то остался бы за своим рабочим столом. Но некоторым образом я сам не знаю что искать.
Он мог бы добавить, что предпочел не вовлекать дополнительных участников, и стремился сократить обмен любыми сообщениями до минимума, но командир уже опустил забрало шлема и начал отдавать приказы, для невоенного звучавшие как скороговорки из кодовых слов и малопонятных сокращений. О том что минимум в одной из тактических единиц был агент Конторы, упоминать не стоило. Во время совещания от Экса не укрылось, что кожа на лице командира был недавно регенерирована – судя по складкам на веках, не более года назад; Экс поинтересовался: "Штурм Агбоны?" Тот ответил отрывистым кивком.
После набора высоты пришло подтверждение: авангард их десанта обнаружен на расстоянии и встречен плотным огнем. Узлы обороны противника определены, орбитальная платформа получила указание на несколько кинетических ударов. Командир передал по общей связи: "КинУд через пятьсот. Группе атаки приготовиться к баллистичекому прыжку. Тактическим единицам держать периметр. ТакЕд-четыре: в вашем секторе через восемьсот. Группам поддержки соблюдать молчание. Пилот, выполняйте." Мерный вой турбин сменился нарастающим ревом, после рывка включившегося прямоточного двигателя стала быстро нарастать перегрузка.
Лихорадочную пляску вспышек среди горящих кратеров временами почти полностью скрывали клубы дыма. Орудия оборонявшихся были подавлены, но огонь по снижающимся машинам не прекращался. Прошло оповещение: "ТакЕд-три: нет связи", почти сразу последовал взрыв. Из-за дальней оконечности развалин веером поднялись несколько дымов – обернувшись летательными аппаратами, устремились прочь от боя расходящимися курсами. Истребители сопровождения десанта ринулись в погоню, пытающиеся скрыться машины стали превращаться в огненные шары разрывов. Кроме одной: легкая капсула, потеряв крылья, упала на мелководье и, оставив след из обломков, застыла в образовавшейся воронке среди клубов пара. Экс указал на нее.
Из покореженной кабины извлекли тела. Один из убитых, без защитного костюма, выделялся большим ростом и мраморно-белой кожей. Тяжелый длинный плащ, сбившийся складками, был в расплывающихся пятнах крови и какой-то синей жидкости. Голова почти полностью под капюшоном, на белый лоб упала светлая челка. Один из солдат потянул, стаскивая, капюшон убитого, из-под него рассыпалась копна длинных волос зеленого цвета. Кто-то присвистнул. Командир пробурчал:
– Что еще за персонаж?
***
Неделей раньше, дождливым вечером, Эксель Бланк получил новое назначение. Директор начал с вопроса:
– Сколько у вас горячих дел?
– Ни одного.
– Есть какие-то что ваш заместитель не сможет вести сам в ближайшие недели?
– На пару недель – нет. После...
– Неважно. Отложите абсолютно все. С этой минуты поступаете в распоряжение Маррос, она свяжется в вами. Дайте знать если почувствуете что можете влипнуть, я постараюсь вас вытащить. Желаю успеха!
Экс принялся рассматривать хлещущие за окном потоки воды. За завесой дождя темные башни Центра казались заброшенными монументами которые вот-вот поглотит подступивший вплотную мокрый лес. Не было заметно ни огней, ни летающих платформ.
София Маррос вышла на связь через семь минут.
– Все мои группы занимаются оппонентом. Если начну перемещать персонал – от оппонента это не укроется. Гельбер вышел из игры: его тема передается вам.
Экс смотрел на нее без выражения. В локонах сильная седина, признак статуса: в ее положении молодость или привлекательность демонстрировать не требовалось. Резкие складки у рта, впалые щеки, очерченный подбородок: образ непреклонной решимости. Официально она числилась главой департамента в какой-то контрольной инстанции, но в Конторе старожилы за глаза звали ее Стальной Бабой, и ей самой это было прекрасно известно.
– Суть дела – в одной периферийной структуре. Оппонент планировал задействовать их против нас. Но, похоже – передумал. Или по-прежнему собирается использовать, но не как военную силу. Противодействие тайным организациям – ваш профиль. В конце концов, возможность мобилизовать экспертов из смежных отделов как подкрепление сверх уже задействованных сил – это одно из наших преимуществ над неприятелем.
Термин "неприятель" был заимствован у военных, в Конторе говорили "оппонент". На уровне Маррос военные и контрразведка начинали общаться с политиками и друг с другом, перенимая принятые обороты. Экс выдержал паузу и задал два вопроса:
– Что с Гельбером?
– Попал в книгу.
– Ресурсы его группы могут быть использованы?
– Получите все материалы. Много первичной информации, мало аналитики. О людях: паре человек нужно остыть, я их передвинула. Заместитель Гельбера, Сарканс – остается. Он был в фокусе внимания еще до назначения к Гельберу, и с ним вроде все чисто. Данные направляю вам. Обсудим завтра, связь – обычным порядком.
"Попасть в книгу" означало кончину агента. Сводку о выбывших – новую страницу мемориальной книги – оглашали один раз в два года. Так проще было сохранять в тайне: кто погиб и на каком задании. То, что Гельбер погиб при исполнении, следовало из факта перевода его сотрудников. Дополнительных сведений Эксу не требовалось, даже если бы Маррос пришло в голову ими делиться: для аналитика он неплохо разбирался в принятых в Конторе порядках, для администратора – был квалифицированным аналитиком. Коллеги считали Экса редким гибридом бюрократа и технократа. Сарканс не был отстранен потому что попал под колпак еще не приступив к делу, ставшему последним для его шефа.
***
Больше всего Янис Сарканс напоминал хорошо отлаженный, пристреляный браунинг: небольшой, холодно-аккуратный, смертельно опасный. Заместитель начальника группы был безукоризненно одет и выговаривал гладкие фразы негромким приятным баритоном, чуть щуря проницательные серые глаза. Причина пристального внимания к нему со стороны начальства оказалась очевидной. Он был новичком, после редкого карьерного поворота – до поступления в Контору Сарканс был военным. Продвижению вверх в иерархии вооруженных сил помешала не столько привычка думать, сколько ее несчастливое следствие: склонность к обсуждению приказов командования. Такой же белой вороной ему, человеку действия, суждено было оставаться и в кресле аналитика. Впрочем, оставалась оперативная работа.
– Ясно, что база на острове – под контролем местных формирований, регулярных сил противника там нет. Прослеживается деятельность интересующей нас организации, – Сарканс показал схемы информационных потоков и перемещения материальных объектов. – Удачная возможность посмотреть на этих парней поближе, не начиная еще одной локальной войны. Как видите, оппонент прекратил снабжать их, свернул поддержку. Подозрительно, да? Хотя мы видим подобное не первый раз. Сантиментов они не разводят, если какая-нибудь банда или секта перестает быть полезной – пускают в расход.
– Воздержитесь от не относящихся к делу подробностей.
– Слушаюсь. База укреплена, нужна военная операция. В штабе Третьего Флота планы захвата этого острова были разработаны давно, их только скорректировали. Армейские развернули тактическую сеть, мы разместили наши средства и совершали облет по максимальному радиусу, когда Гельбер на первой машине напоролся на патруль. Майор на наблюдательном пункте орал так, что, наверное, в штабе было слышно безо всякой аппаратуры. И он не был, вобщем-то, так уж неправ. Аналитическая работа в области проникновения в системы обороны не гарантирует неуязвимости когда такая оборона начинает по тебе работать...
– Повторяю: пожалуйста, без ненужных подробностей.
Сарканс ответил кивком и вернулся к отчету, который Экс прочел уже накануне. Выводы представлялись верными: другой возможности захвата базы, которую использовала таинственная организация, могло не представиться. Что-то подсказывало Эксу что анализ Гельбера был правилен: оппонент по неизвестным причинам начал спешно ликвидировать бывших подопечных. От тех – кем бы те ни были – можно было ожидать смены покровителя, переход на сторону противника. Однако этого не происходило. Организация, или тайная община – однозначных сведений было немного – казалось, стремилась вообще скрыться из виду. Полностью исчезнуть целой структуре из тысяч участников было невозможно, однако онм явно старались пропасть со всех радаров, раствориться.
Старик-Учитель говорил: обращай внимание на то, что видно, но следи еще пристальнее за тем, что оказалось отсутствующим. Запомнился приведенный им на лекции пример из давнего прошлого: во Вторую Мировую о работе над атомными проектами стало ясно именно по тому, что пропали все публикации по соответствующей тематике.
Сарканс продолжил:
– Наверное, никому в Конторе архипелаг не знаком так, как мне. Я ведь еще мальчишкой там рос. Так бы и пропал там, малышом: не упомню даже – сколько было мне лет, когда тонул.
Экс открыл было рот, но смолчал, и казалось, смотрел немного в сторону, когда тот продолжал вспоминать:
– Играл в прибое, попал в сильное течение, тащившее прочь от берега, на глубину. Яркое было солнце, и волны вокруг: хлебнул воды... с пеной и пузырями. А потом – вытащили меня. Вы, быть может, слышали – про морских дев? Их там называли – Юллнар, или Юлланар...
На прямой вопрос Экс отозвался:
– Это – наяды, русалки? Дочери реки из легенд, припоминаю.
Сарканс покачал головой:
– Совсем нет. Вы говорите о женщинах из сказок, с хвостами как у рыб. А эти Юллнар жили в селении, там раньше был порт, и у них были обыкновенные человеческие ноги. В одну из прошлых войн их община пострадала от бомбежек; кажется, они со временем вымерли. Но до того – они ныряли в старый затопленный город, ведь он был построен еще прежде чем наступило море. Так вот они, по рассказам, могли подолгу оставаться под водой без дыхательных аппаратов – не было у них никаких аппаратов, конечно. Я думаю, что были они необыкновенно красивы, с волосами как морская трава. Врезалось в память на всю жизнь, как они меня вытащили... Еще мой старший брат бегал к ним, мать на него сердилась, ругала: "Водишься с Дагоновым отродьем". Они умирали совсем молодыми – или старшие нас этим просто пугали... Сколько же мне было лет?
Экс нашел возможным ответить:
– Вам выпадет случай снова посетить места молодости. Рейд на остров переносить не будем, операция через четыре дня.
***
За три дня до налета Экс закончил чтение рапортов о гибели прежнего начальника группы и ознакомился с ходом военного расследования. Византийские сложности отношений секретной службы и военных были обычным делом, стремление штаба флота представить действия Конторы авантюрой и опасными махинациями было понятным. Непосредственная ответственность за потери лежала на военных, но обвинение в безответственной инициативе указывало на Гельбера и его начальство: военные были заинтересованы в том, чтобы загнать секретную службу в угол и по возможности ограничить. Реакция Конторы была предсказуемой: по представлению незнакомого Эксу прокуриста все командование сектора было помещено под наблюдение. То, что неформально называли "Печатью Асмодея" сосредоточило все системы слежки и сбора данных на командных и штабных структурах. Представление было визировано рекетмейстером на ограниченный срок – комплекс "Асмодей" и стаи демонов сбора и анализа информации под его управлением требовали колоссальных ресурсов, но на протяжении нескольких дней каждое движение военных в секторе фиксировалось и сохранялось. Экс бегло просмотрел текущие повестки штаба флота: сдерживание неприятеля, реагирование на перемещение вражеских формаций, замена части парка ударных сил, внеочередные ремонты, отказы защиты на крейсерах, конвоирование транспорта на Марс. Переброской ресурсов на Марс занимался очень серьезный контрактор – "Глобал Харвест", у которого средств было не меньше чем у всего Третьего Флота, а дело было поставлено намного эффективнее. Экс ознакомился с корреспонденцией где отдел НИОКР компании буквально раздавал распоряжения единицам флота. Глава исследовательского отдела, в прошлом харизматический гений и изобретатель по имени Габриэль Сандовал, ныне миллионер и визионер освоения Марса, направлял штабу флота рекомендации которые мало отличались от приказов. Реакции военных по контрасту казались заторможенными и нескоординированными.
Сохранение неповоротливости и неэффективности в жизненно важных системах оставалось ключевым элементом их защиты. Старик на лекциях говорил: "Что проще угнать: идеально работающую машину с интуитивно простым управлением – или капризный агрегат, что может завести только хозяин, который один знает – в какое место пнуть? Не забывайте пример "Валькирии": план борьбы с заговором был успешно изменен и использован самими заговорщиками! Чем эффективнее система – тем легче оппоненту взять ее под контроль."
Сейчас, по прошествии многих лет, Эксу очень не хватало Учителя. Он сам воспитал и обучил не одно поколение аналитиков, продолжал совершенствовать курс по противодействию заговорам и конспирациям, но по-прежнему пересматривал записи лекций Старика снова и снова. Собирал и систематизировал глубокие мысли, словно маленький философ или великий бухгалтер. А Старик (он в свое время благоволил Эксу, порою даже хвалил) давно бросил преподавание и исчез из виду. Годы назад Экс слыхал: тот ушел в теоретический анализ синхронизма по Юнгу-Паули, но публикаций не было. Так называемые "случайности" всегда интересовали Учителя. Он усмехался: "Случайностей не бывает. Все вокруг нас происходит случайно и единственное на что можем опереться – это худшая половина статистики. Почему половина? Мы знаем только статистику прошлую. А будущую не знаем! Вот происходит ряд случайностей, и актуализируется цепочка событий. Оглядываемся на связи – видимые только в свете последствий, смотрим: как расположилась реальность? И видим: все было не просто так."
Некоторое время Экс размышлял о совпадениях. Один раз – просто случайность, два раза – как бы совпадение, три раза – работа оппонента, известно всем. Должно ли это означать, что первые два раза, еще до третьего – случайность была только кажущейся? Но это становится ясно лишь позже, в свете происшедшего. Действительно ли Сарканс лучше всех в Конторе знаком с этими островами и местными обитателями? Можно ли считать это простым совпадением?
***
За два дня до налета на остров Экс решил обсудить одну из рабочих гипотез Гельбера с доктором Бруни. Гельбер привлек эксперта по дивергенции человеческого генотипа к анализу идеи, которую не успел представить группе – включая Сарканса. Ксавье Бруни давно оставил профессуру (его воззрения считались слишком радикальными) и работал с Конторой в качестве специалиста. (Его инициалы, такие же как у Экса, были подлинными – тогда как Экс приобрел свои только при поступлении на службу: заполняя данные, указал крестик, Х, как имя, и умудрился поставить знак пробела как фамилию – и уже всю последующую карьеру звался Экс Бланк). Гипотеза Гельбера была в том, что ядро тайной организации, к ликвидации которой приступил оппонент, составляла изолированная этническая группа.
– Да, убедительно: соотношения численности перевезенных лиц к расходу топлива, статистика смертей, прочие данные – все указывает на то, что среди них были не только совершеннолетние, но также подростки и даже дети. Заметьте: все-таки не видно ни стариков, ни пожилых. Верно, непропорционально много младенческих летальных исходов: тут скорее гражданское население, или бойцы с многодетными семьями, подверженными болезням, или линия клонирования с отбраковкой. Либо действуют другие факторы повышенной смертности – но откуда следует этническая однородность?
Экс указал на запросы островного госпиталя на поставку доз переливания крови – вся кровь одной группы; короткий, лишенный разнообразия список ввезенного сырья; графики расхода энергии на котором не отмечалось ни недельного цикла, ни праздничных дней. В перехватах излучений, шумов, сообщений не было указаний на следование каким-либо известным религиозным или культурным обрядам. Бруни пожал плечами:
– Однозначных выводов не получится. Нет образцов ДНК – все остается гаданием.
– Возможно, через два-три дня... Еще вопрос: в интересующих нас местах – есть какие-то группы с исключительными способностями к пребыванию под водой?
– Конечно. Сама-Баджо, "морские цыгане". Cелезенка в два раза больше чем у нас с вами. Но кому это может быть в наше время полезно – ведь в аквалангах недостатка пока нет? Разве что их способность к эффективной вазоконстрикции... Но давайте все-таки начнем с ДНК?
***
За день до рейда Экс лично встретился с Билькис Мави. Как всегда, ей удалось узнать от него больше, чем ему от нее. Она приобрела всемирную известность победами на конкурсах красоты, затем вела популярный канал новостей и дискуссий, после – участвовала в мирных конференциях; и все годы была идеалом соблазнительности и элегантности, образцом независимости. Для широкой публики – почти небожительницей. Последние годы она входила в советы по глобальному диалогу и проблемам человечества. Экс был знаком с нею еще со времен переговоров о спасении населения гибнущих земель, и не питал иллюзий: для нее он был ушами и голосом Конторы – иначе зачем ей было его видеть? Внешний антураж был соблюден безукоризненно. Встреча в кулуарах очередого конгресса, после завершившегося овацией выступления Габриэля Сандовала об освоении Марса. В перерыве: "Привет, Белькыс!" – Экс в поклоне поднес к губам ее гладкую руку с длинными изящными пальцами. Обмен сувенирами: сапфировая брошь с подвижными голограммами, галстук с красными прожилками – Экс заверил дарительницу, что это гармонирует с его цветом глаз. Билькис просияла ослепительной улыбкой и опустила длинные ресницы, на секунду скрыв дружеский взгляд; на нежных щеках показался жаркий румянец. Они подняли бокалы.
Дальше Экс нарочно говорил о разном, хотя и был уверен: он нее не укрылось что его интересует по-настоящему, а чего он касается лишь для отвода глаз. Какому-нибудь Умному Гансу до ее способностей было далеко.
– Согласись, общими усилиями – и твоими тоже – глобальное противостояние переходит в холодную стадию. Можно отойти от скоропалительного размена мелкими фигурами, прекратить использование каких-то третьих сторон, например – автономных общин – друг против друга.
– Ваша сторона, похоже, уверена: от упрощения картины ваши шансы только улучшатся?
– Пожалуй, – осторожно согласился Экс – Зачем нам риск? Вот другая сторона может попробовать переломить ситуацию, ставя на темных лошадок. Которых, по-хорошему, следовало бы предоставить самих себе.
– Ваши стратеги продолжают готовиться к прошлой войне, – Билькис, казалось, забавлялась: – Су́дите о будущем, наблюдая прошлое. Экстраполируете тренды не желая понимать, что будущее будет другим. Прислушайтесь-ка лучше к тому, что говорят Сандовал и такие, как он. Мир не стоит на месте, а все вы – включая и ваших "вероятных противников" – остались в прошлом. А главное: этот корабль тонет. И спасется не тот, кто борется с себе подобными, а кто способен разглядеть ростки будущего.
– То, что корабль тонет, и все мы умрем – повторяют в каждом поколении последние пять тысяч лет, или больше. Ничего нового под солнцем.
– Так говорят однодневки, когда один летний день сменяет другой. Пока не настает зима.
Экс смолчал. Учитель говорил: "Самое ужасное: человек приспосабливается ко всему. Величайшая пластичность, способность продолжать жить при беззаконии, геноциде. Представьте себе любые ужасы – действительность все равно будет хуже, но человечество приспособится". Экс внимательно смотрел на Билькис. В ясных топазах ее больших глаз сияли искры. Вернув взгляд, она с улыбкой чуть облизнула мягкие яркие губы.
***
– Что за персонаж? – повторил лейтенант с нашивками медика. Бой закончился, часть тактических единиц переключилась на локализацию пожаров, истребители барражировали над морем в охранных формациях. – Я бы сказал, что этот, и еще несколько изжарившихся под башнями – гражданские. Собираем, замораживаем – места хватит. Отправляем в стационар, пусть исследуют.
Лейтенант выразительно указал глазами на стоящих неподалеку представителя военной прокуратуры и корреспондента информационного канала. Экс подойдя поближе, кивнул:
– Забирайте всех, кого отыщете, и благоволите составить детальную сводку в соответствии с криминалистическим протоколом. Наш персонал будет направлен в лабораторию.
Расположившись спиной к медику, наклонился к телу на носилках. Грубые на вид волосы зеленого оттенка скрывали уши и шею убитого наподобие гривы и, казалось, потускнели. Кровь запеклась вокруг рта и на груди, почти заполнила один глаз, пропитала одежду и плащ. Из рваной раны внизу шеи продолжала сочиться голубая лимфа. Экс подхватил свесившуюся мертвую руку и, уложив ее вдоль тела убитого, повернулся к медику. Тот, сузив глаза, уточнил:
– Получите доступ установленным порядком. Через тридцать часов, или сорок – решать не мне. Думаю, вы видели достаточно.
Экс отсалютовал и направился к дымящимся руинам. Левая перчатка неслышно пискнула: соскобы кожных тканей сохранены. Возможно, лейтенант ничего не видел.
***
– Их лимфа переносит гемоцианин! Получается вторичный контур снабжения тканей кислородом, вдобавок иммунная система насыщена защитным агентом, поэтому она синего цвета; это, по сути – цианолимфа! – Экс никогда не видел эксперта по дивергенции генома в таком возбуждении: эспаньолка и усы Бруни топорщились в стороны. Тот тряхнул головой, и с жаром продолжил: – И представьте себе, мы почти наверняка знаем генезис этой удивительной мутации! Поколения назад, после Огненного Цунами, во время перемирия, совместная экспедиция пыталась спасти миллионы людей с отказавшей иммунной системой: тогда пробовали любые режимы, самые невообразимые комбинации – альтернатив не было... В том числе комплексы с гемоцианином: над этим работали Соколов и Лёвенталь. Потом совместные работы закрыли, материалы пропали, как и не бывало. Архив Соколова исчез где-то под Вологдой, но когда я был еще стажером – общался с одним из ветеранов Института, он давным-давно был ассистентом Ханны Левенталь. Так вот: они полагали, что мутаций было несколько: пациенты с неработающей иммунной системой переставали подавлять гемоцианин, вдобавок у каких-то девочек вилочковая железа, тимус, не атрофировалась; продолжала действовать, и перекачивала цианолимфу почти как вторичное сердце! За счет сокращений грудной артерии...
– У скольких же пациентов?.. – подал голос внимательно слушавший Экс.
– Напрасно думаете о нескольких. Вам известно, что все голубоглазые люди произошли от одного предка, то есть появились в результате единственной мутации? Тут речь идет о единичном наложении нескольких мутаций на огромной выборке: по меньшей мере миллионы индивидов. Я утверждаю: эволюция человека только ускоряется, и многократно, в силу по меньшей мере трех причин. Во-первых, мутагенов из-за пошедшей в разнос технологии стало неизмеримо больше: радиация, полимеры... Во-вторых, с многомиллиардным населением у нас огромные количественные выборки, а с Большими Числами шутить – сами знаете. И самое главное: благодаря современной медицине выживают и приносят потомство организмы с невероятными отклонениями: все статистические распределения продолжают расплываться в стороны. Но как же этот гемоцианин у них синтезируется, как он оксидируется? Когда ваши люди будут допущены в лабораторию военного стационара?
– Я незамедлительно дам вам знать, доктор.
Экс, распрощавшись, вспомнил Учителя: "Будем оптимистами – человек приспосабливается ко всему. Человечество остается частью природы. А жизнь всегда находит способ уцелеть и продолжить развиваться". Рассеянно наблюдая в окно за соснами: ветви качал крепнущий ветер – Экс некоторое время побарабанил пальцами, затем направил запись Саркансу. Выпил очередную чашку кофе, как лекарство, и вызвал специалиста по эволюции идей, доктора Курокаву.
***
– Рассмотрим две группы людей. Разница в образе жизни порождает разницу во взглядах и ценностях, и наоборот: обе тенденции усиливают друг друга, получаем ситуацию яйца и курицы, – Курокава вежливо улыбался, по контрасту с мрачным тоном: – Это применимо и для этнических групп, но в случае дивергентных биологических видов станет первичным фактором. "Мы – или они" – сильнейший мотиватор, а если это будут виды, занимающую одну и ту же нишу обитания... Кошки и собаки, да? Только намного, намного хуже. С обеих сторон будут мессианские мотивы: "Будущее за нами", и желание повергнуть, сокрушить другую сторону: Рагнарек, Армагеддон, Апокалипсис...
– Ваша тема, доктор.
– Да. Не знаете, возможна ли гибридизация? Впрочем, войны насмерть все равно не избежать, если не найдутся непересекающиеся ниши. Война на уничтожение означает что тут начнется настоящая эсхатология. Будет колоссальное стремление к искуплению и очищению: "Покайтесь и обратитесь от преступлений ваших, отвергните от себя грехи, сотворите себе новое сердце и новый дух..."
Упоминание о новом сердце неприятно поразило Экса. Он спросил:
– По вашему мнению, подобные коллизии происходят как бы случайно?
– Нет конечно. Такие вещи – это неминуемое наказание, кара Божья.
– За что же?
– За нарушение закона. Идущий против воли Бога встречает неотвратимый конец. Подумайте об определении Бога, данном Спинозой: сумма вселенских законов, правил сущего. Представляете, к чему приводит пренебрежение законом Всемирного тяготения? То же – с законами статистики: эволюцию никто не отменял! С Богом Спинозы не шутят...
Экс бегло просмотрел последние сообщения. "Глобал Харвест" перенес отправку на Марс своего флагмана "Колумбус" на несколько дней раньше намеченного. Груз – сверхмощный реактор для базы в Ацидалии, синтезаторы, оборудование для оранжерей, огромный список. Сотни имен в манифесте. Уточненное время встречи с военным эскортом на орбите лунного транзита – менее чем через сорок часов. Экс вызвал куратора марсианских перевозок.
– Я направил вам сведения по "Колумбусу". Проверьте, заодно оцените – смогут ли они разместить там что-нибудь сверх декларированного?
– Они это делают постоянно. Сандовал продолжает строить свое маленькое марсианское королевство, как говорят у нас. Но какого рода контрабанда, и в каких количествах? Помимо "Колумбуса" и прочих гигантов у них есть регулярные рейсы – только сегодня отправилась "Нае Аша": по гомановской орбите, будет на месте через восемь месяцев. Что нас интересует?
– Например, несколько тысяч человек, всех возрастов. Если угодно – небольшое переселение одного затерянного колена.
– Ого, нечто новое. Надо посчитать, но для их флагмана – ничего невозможного. Сандовал решил стать новым Моисеем? Можем досмотреть их до пересечения лунной орбиты, если сумеем обосновать представление к ордеру.
– Понято. А сегодняшний грузовик – он для этого подходит?
– Пожалуйста, пару минут: проверю манифест.
– Жду.
Экс без выражения следил как глаза собеседника метались по строкам и схемам. Через некоторое время тот шумно выдохнул и обратился к Эксу:
– Невозможно. Недостаточно кислорода. Экипаж восемь человек, такой избыток кислорода не скрыть. То есть там указаны биоматериалы, не растения... и даже много, причем подробности в реестре приведены минимальные, но для регенерации никак не годятся – по крайней мере, без переработки. Которую на борту им не осуществить.
– Вода? Окислитель для двигателей?
– Воды там немного – только в этих контейнерах с биологическими объектами; на Марс воду не возят, ее там достаточно. Окислитель не нужен. "Нае Аша" – атомная, на Америции-242. Если вы подозреваете Сандовала в перевозке зайцев – сосредоточимся на "Колумбусе". Подготовлю варианты с допусками, но нужно обоснование на внешних уликах.
– Направлю когда будет готово. Спасибо.
Экс некоторое время массировал виски, тер глаза, затем вздохнул и отправился под душ. Ничто не происходит просто так и само по себе. Для переноса отправления транспорта должна была быть причина. Учитель говорил: "Все внимание на неожиданное, необычное и нелогичное. Это – колебание паутины, даже один рывок – сигнал. Насколько обычен проезд пломбированного вагона через территорию врага? Очень необычен, зато вполне логичен, если принять во внимание мотивы одного из игроков. Прослеживая такие скачки́ невероятности, мы можем угадать движение невидимой руки." Обреченно крякнув, Экс взял еще один кофе, и вернулся к сводкам.
***
Сарканс объявился секунда в секунду, Бруни и Курокава – с минутным опозданием и извинениями. Экс сообщил, что группа в лаборатории приступит к работе через шесть часов, затем обратился к заместителю:
– Какие-нибудь следы этих Юллнар – если это они, конечно? Остров эвакуировали минимум за сорок часов до рейда. Наши оппоненты их сжечь, судя по всему, тоже не успели? Суверенные территории – пусто. Остаются глобальные корпорации, организации – что-нибудь обнаружилось?
– Да, это Юллнар, – Сарканс покраснел еще больше, продолжил: – Они действительно могли рассредоточиться, но все полеты людей на коммерческих линиях отслеживаются детально. Остаются перемещения грузов. Подходящих операторов несколько, но скорее всего – это "Глобал Харвест", учитывая их взаимодействие с нашим Флотом. Все-таки неясно – для чего им скрываться?
– "Харвест" – то есть сам Сандовал, конечно – может переправить их на Марс. Там они будут вне нашей досягаемости, но по-прежнему у него в кармане. Он – спаситель целого народа, заодно – их полновластный господин.
– Сандовал и ему подобные полагают что корабль тонет, – заметил Курокава. – Юллнар могут стать человечеством будущего... с ним во главе.
– Считаете, что военные прослезятся от умиления и дадут им отчалить? И заодно забрать с собою тераваттный реактор? Прямо в светлое далёко.
– Не могу представить, чтобы они позволили конкурирующей породе людей отбыть подобру-поздорову, – Бруни мрачнел с каждой минутой. – Наши оппоненты возились с этими Юллнар – пока не осознали потенциальной опасности. С нашей стороны готовности к риску будет наверняка даже меньше.
– Если Сандовал сдаст их военным, в полном комплекте и упакованными – ему только выгода. В любом случае он не в накладе. Если штабные поймут что стоит на карте...
– Кстати, кто их известит?
Вопрос Курокавы повис в воздухе. Все трое повернулись к Эксу. Он некоторое время молчал, затем без выражения ответил:
– Наше начальство: София Маррос ведет переговоры с командованием Флота в секторе. Сарканс, срочно вылетайте к месту встречи "Колумбуса" с кораблями эскорта.
***
Напоследок Бруни пробормотал: "Неандертальцы против кроманьонцев... С современной технологией – сил больше, чем у чертей и ангелов вместе взятых – но вот понимания нет никакого."
Курокава парировал: "Осквернена Земля живущими на ней, ибо они преступили законы. За то – проклятие пожрет Землю, понесут наказание живущие на ней, сожжены будут ее обитатели и немного останется людей."
И Экс остался один.
Последующие часы он просматривал сводки, останавливался задумавшись и глядя в пространство, затем снова возвращался к чтению. Доказательств пребывания Юллнар на "Колумбусе" все еще не было. Его не отпускало ощущение, что где-то за пределами слуха распространяется и нарастает шум щелкающей волны падающих костяшек домино, неостановимое трещание толкающих друг друга звеньев. Какая-то неподдающаяся пониманию цепная реакция продолжала развиваться, невидимые связи приходили в действие и приводили к неясным последствиям; оставалось гадать – откуда ждать удара? Учитель говорил: "Человек приспосабливается ко всему – это и плохо, и хорошо; это – просто данность. Поэтому возможно всё, и надо быть готовым ко всему. Но готовым ко всему быть невозможно. По-настоящему опасные вещи – это то, к чему опыт неприменим. Только когда все кончено, мы видим что – к чему. Если повезло остаться в живых." А Экс думал: "Эволюция – вне морали. Но я-то не вне морали. Прогресс – сам по себе, а я – сам по себе. И нет никакого прогресса, это просто идея позитивистов. Есть законы Вселенной, и грех небрежения этими законами, и – неотвратимые его последствия".
В очередной раз пересмотрев новые сообщения, он на какое-то время застыл неподвижно, затем отдал директиву перенаправить "Печать Асмодея" на "Колумбус". Система начала сбор данных с транспорта, сближающегося с военными кораблями. Сандовал и руководство компании были на борту. Юллнар на транспорте не оказалось.
На связь вышел Сарканс:
– У точки рандеву. Установил связь с командованием сектора на головном корабле.
– На транспорте Юллнар нет. Повторяю: нет.
– Он выдал их военным! Они уже на кораблях?
– Никак нет. Разумеется, нет!.. Сарканс?
Связь прервалась.
Экс вздохнул и задумался. Наперекор многолетней привычке – замедлиться, тщательно все взвесить – приходилось решать быстро. Он вызвал диспетчера сектора.
– Ведёте Сарканса? Он отвечает? Дайте изображение.
– Вызываю... Нет ответа.
– Отключите ему декодеры. Деактивируйте системы наведения. Вызывайте напрямую. Когда и как его можно захватить?
– Девять минут, плюс-минус...
– Отставить. Вызовите один раз: если не ответит – сбивайте.
Сердце где-то в горле стучало быстрее и быстрее. Оператор дал несколько картинок, на трех из них – борт Сарканса, на других – положение кораблей идущих на сближение с транспортом, десяток вспомогательных бортов, в отдалении – посторонние аппараты. Изображение легкого корабля задрожало, словно его прошила молния: он привел в действие нейтронную пушку. Экс нахмурился, ничего не понимая, и услышал возглас диспетчера. На месте "Колумбуса" вспыхнула сине-белая звезда термоядерной реакции, распускаясь в дивный цветок с ярко-алой серединой – взрыв основного груза: заправленной тераваттной установки...
Человек действия, думая о спасении Юллнар любой ценой, Сарканс хотел бить по командованию сектора в головном корабле, и использовал для наведения азимут сигнала "Асмодея": декодирования для этого не требовалось. Скорее всего, он так и не понял, что фокус системы был на транспорте. С ничтожным запозданием вспыхнул борт самого Сарканса – диспетчеру не хватило считанных мгновений.
Срочный вызов: доктор Бруни.
– Слушаю.
– Новости из лаборатории. Гемоцианин оксидируется в их гривах. Они – зеленые, поскольку содержат хлоропласты! Фотосинтез, понимаете? Скорее всего, при достаточном освещении они расщепляют углекислоту. Хотел бы я знать, как замыкается этот цикл, и с каким энергохимическим балансом. Восемь месяцев...
– Как вы сказали?
– Они наверняка на том грузовике, "Нае Аша"! Где он сейчас?
Эксу показалось, что немеют пальцы и шумит в ушах. Перечел данные.
– Уже за орбитой Луны. Давайте подумаем, как опубликовать максимум сведений.
А про себя подумал: остается надеяться, что ниши обитания пересекутся нескоро.