Болдырева Ольга Михайловна : другие произведения.

Цена вечности

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Небольшая зарисовка на старую тему о цене бессмертия. Может быть грустно, скорее - обычно.
    Написанно для темы "Бессмертие: Вампиры и Эльфы". Более-менее вычитано 30.01.10

Цена вечности

  

Не надо лжи и наивных слез.
Вечность - это печать, клеймо на душе.
Без потерь... приговор...
Ведь если всерьёз -
Всё, что мы могли, потеряли уже.*

   Охотиться удобнее всего было на окраинах. В каких-нибудь лесопарках. Подождать парочку влюблённых, - хотя них она нападать не любила, слишком уж шаткими были в этом мире отношения между людьми. Хорошим вариантом для удачной охоты могла стать и праздная компания, а ещё лучше - одинокий прохожий. Особенно хорошо было охотиться летом. Прогуливаясь по нешироким аллеям долгими тёплыми вечерами, можно было немного отвлечься от тяжелых и липких мыслей, которые с каждым не-прожитым годом приходили всё чаще и чаще, прочно завладевая её сознанием. Зимы она не любила. Даже боялась. Вовсе не от холода, которого в общем-то и не чувствовала, но была вынуждена надевать на себя громоздкую тёплую одежду, что делая её неповоротливой и в тоже время позволяла не выделяться из толпы. Нет, она не любила зимнее солнце. Ведь солнце должно согревать, нести жизнь. Но зимой светило, несмотря на свою яркость, было мёртвым. И прикосновения его лучей к коже казались ей неприятными. Странно - ведь подобные ей всегда страшились этих лучей, а она нет...
   Солнца перестала бояться после третьего столетия. До сих пор в памяти острым лезвием отчаянья был чётко вырезан тот шаг из тени на яркий-яркий свет - тогда это ей показалось самым простым решением всех проблем - стать горсткой праха. И слишком часто теперь в коротких снах она вспоминала ту боль... последнюю боль не-мёртвого тела. Видимо где-то наверху решили, что она не достойна ни светлых пределов, ни сумрачных - оставили гнить здесь. Какими уж грехами это заслужила, где перебежала дорожку богам - наверное, не знал никто: ни она, ни он, ни сами боги.
   Устроившись на кособокой лавочке под сенью одно из дубов, она подставила лицо теплому ветру, что гулял по полупустым аллеям, тихо шурша уже приготовившейся к осени листвой. Лениво наблюдала из-под опущенных ресниц за насторожившейся белкой, которая пристально смотрела на странную посетительницу парка. Белка устроилась на нижней ветке, и смешно принюхивалась, пытаясь понять, почему пришелица не пахнет. Запах ушел вместе со смертью - он бы только мешал не-мёртвой во время охоты или бегства от охотников, - а ведь как много подобных моментов осталось в прошлом. Пьянящая сознание погоня, когда жертва и загонщик сменялись ролями, а кровь преследователей оказывалась как никогда вкусной. Запах ушёл вместе с болью, частью чего-то очень важного, что когда-то делало её человеком, и памятью - теми короткими годами, когда она ещё умела дышать и наслаждаться нормальной пищей и водой. Может так оно и правильнее? - забыть, кем она была, как её звали... лица родителей и друзей, любимого человека - если он конечно, у неё был. Вот что она хотела вспомнить, так это любила ли она когда-нибудь, и была ли любима. Но без памяти было спокойнее - в новой жизни оказалось и без того много всего, что являлось ей в кошмарах. Так хотя бы не видела лиц тех, кто остался там, в прошлой жизни, куда уже никогда не будет дороги.
   Даже после настоящей смерти.
  
   Впереди раздался шум, и теперь принюхалась уже она сама, тонкие ноздри шевельнулись. Белка тоже уловила чужое присутствие, и ещё раз посмотрев на странную женщину, убежала вверх по стволу, скрывшись в густой кроне. Она проводила белку долгим задумчивым взглядом и покачала головой. Кровью животных можно было питаться. На самом деле это ничуть не менее питательно, чем людская кровь, и чувство удовольствия не хуже. Только вот убивать - а ведь животных ей бы пришлось именно убивать, - было откровенно жаль.
   Спустя несколько минут мимо лавочки прошла весело смеющаяся парочка. На неё посмотрела только девушка. Мазнула взглядом по затвердевшим чертам лица и тут же повернулась к своему спутнику. Такие беспечные молодые... Нет, она вовсе не собиралась убивать их, - чтобы насытиться достаточно небольшого количества крови... к тому же их двое - после такой охоты можно пять дней не выбираться в город. Целых пять дней блаженства в их маленьком домике, который они купили и перестроили по своему вкусу в Подмосковье из-за одинаковой нелюбви к шуму и пыли большого города, но все же, как можно ближе к нему. Ведь охотиться удобнее именно в таких шумных и многолюдных городах - ещё удобнее в столицах. Тут не будут волноваться из-за странных обмороков - даже несколько убийств не заметят. Вот в небольших городках, где все друг друга знают и ещё сохраняют теплоту настоящих дружеских отношений... - нет, там даже просто поохотиться не получится, не то, что труп спрятать.
   А ведь если она всё-таки убьёт, выпьет жертву до конца - сможет получить две недели отсрочки,... целых две недели не будет чувствовать жажду, не придётся все время ездить в город, тратя время в трясущейся электричке. Хотя, что значит тратить время для той, часы жизни которой давно остановились, отмеряя вечность. И всё-таки иногда этой вечности почему-то не хватало, так и хотелось сделать небольшую передышку. Только ведь Лель не любит, когда она убивает. Сразу почувствует, что от неё пахнет смертью - как всегда станет дуться, запрётся в библиотеке... И она почему-то почувствует себя очень виноватой...
   Воспоминание о Леле, заставило отпустить парочку по своим делам - кто знает, вдруг очнувшись после непродолжительного обморока, они поссорятся? - она не хотела стать причиной их разлуки. Пусть уж сами решают, что им нужно. Если не расстанутся - у них будут замечательные дети. Дети...
   А она поохотится на кого-нибудь другого. Благо чуткий слух уже уловил неровные шаги слегка подвыпившего человека. Идеальная добыча.
   Она поднялась с лавочки, потянулась и, посмотрев на заходящее солнце, направилась навстречу своему ужину. А потом сразу на станцию. Возможно, она ещё успеет на следующую электричку и прибыть домой не поздно, чтобы в маленьком магазинчике купить любимый яблочный пирог Леля.
  

***

  
   Он поставил на место последнюю книжку из той большой стопки, что с утра привёз курьер. Полка для ещё непрочитанных книг оказалась заполненной, но он знал, что они это быстро исправят со своей маниакальной страстью к печатному тексту и бумажным приключениям. Пестрые переплёты притягивали взгляд. Провёл тонким пальцем по корешкам, читая названия и думая, что же ему выбрать. Впрочем, он ещё не дочитал предыдущую книгу и, зная Лит, мог с уверенностью сказать, что какую бы не выбрал - она именно её и заберёт. Так всегда происходит.
   Ещё раз посмотрел на ровные стеллажи, заполненные всевозможными томами, которые они бережно собирали по всему миру долгие годы. Когда их число начало переходить все границы, новые книги уже некуда было ставить, - комната и так уже была забита высокими шкафами, - пришлось переместить их личную библиотеку на чердак. В помещении царил уютный сумрак, только в щель из-за неплотно прикрытой двери просачивался свет заходящего солнца и шелест молодых яблонь - напротив лестницы располагалось небольшое окошко. Он улыбнулся и, забрав с трёхногого табурета открытую на середине книгу, направился из библиотеки вниз. Теперь можно было выйти на улицу и, устроившись в гамаке, дождаться прихода Лит. Сама лестница была узенькой, шаткой и ужасно скрипучей, - они решили, что чердаку больше и не надо, а теперь каждый раз, когда курьер привозил новые книги, оказывалось, что затаскивать их наверх ох как непросто. Только лестницу на чердак все равно не переделывали.
   Третий этаж представлял одну большую, светлую комнату и был любимым местом его работы в плохую погоду - обычно он любил устраиваться в небольшой плетёной беседке, где и думалось и дышалось свободнее и легче. Здесь же они и спали - на огромном раскладном диване при желании могли свободно разместиться четыре человека. У дальней стены примостились несколько шкафов с одеждой и теми мелочами, которые должны находиться под рукой, два столика: один - заваленный его распечатками и второй низенький, плетёный, тумбочка с телевизором, кресло и разбросанные везде подушки - Лит предпочитала устраиваться с книгой на тёплом полу.
   Он открыл окна, чтобы выгнать застоявшуюся за день духоту, проверил тихо жужжащий ноутбук - закачались ли те фильмы, которые его попросила найти Лит, или вдруг кто из знакомых решил письмо написать? - нет, только спам, который был немедленно уделён, хотя подобные письма его забавляли.
   Второй этаж предназначался для редких гостей и посиделок на большом увитом диким виноградом балконе. На первом же располагались: просторная кухня, занимающая большую часть этажа, удобства и чулан, куда они скидывали все, что было не нужным, но выбрасывать не хотелось. Прихватив из холодильника бутылку с квасом и достав с полки последний чистый стакан, - остальная посуда угрожающей горой выглядывала из мойки, - вышел на высокое крыльцо.
   - А, Андрей! Опять Лену на работу гоняешь, а сам дома сидишь? Нехорошо! - из-за невысокого деревянного заборчика на него, прищурившись, смотрела соседка Лидия Витальевна.
   Он машинально проверил, надежно ли уши скрыты разлохматившимися за день волосами. Короткие пряди - только-только острые кончики ушей прикрыть, - непонятного цвета никак не желали больше расти после того, как он одним движением кривого кинжала отрезал длинную косу, последнее, что у него оставалось от прошлого.
   - Так я её разве насильно на работу выпихиваю? Сама хочет - даже машину не берёт, электрички любит. Да и я не все время бездельничаю, - улыбнулся мужчина, слушая, как соседка в который раз заступается за Лит, будто не знает, какой у неё характер. Только вот работа была всего лишь прикрытием.
   Пожилая женщина покачала головой и снова согнулась над грядками с морковью, что-то тихо напевая себе под нос. Мужчина же направился к гамаку, который был устроен меж двух яблонь.
   Участок у них был небольшой, и выращивали на нём они исключительно сорняки - для них даже был отведён специальный маленький кусочек рядом с баней. Остальное пространство заполняла ровно подстриженная травка, одна клумба с ирисами, шесть яблонь и вишня. Последние сажал сам Лель. Он мог существовать с позором, - короткими волосами, - из-за которого в их мире его сородичи кончали жизнь самоубийством, но без родового дерева яблони - нет. Лит была к деревьям равнодушна, разве что упросила для себя посадить одну тоненькую вишню - больно цветение нравилось.
   Так и жили.
  
   Книга оказалась интересной, - как всегда на диво наивной, но в тоже время обладала внутренним огнём, который вложил в неё автор. Наверное, именно поэтому он не отложил её, как делал почти со всеми произведениями подобного жанра, зачем-то продолжая скупать всевозможные серии. Почему люди считают, что чем дольше живёт существо, тем серьёзнее и мудрее оно должно быть? И вести себя нужно как-то по-другому? Глупости... Хотя кроме этих предположений у людей больше ничего не было - так что ошибку можно было легко простить смертному племени. Ведь их старшие особи действительно с возрастом все меньше и меньшее улыбаются и совершают милые глупости, свойственные детёнышам. Других примеров у людей из этого мира нет, и не будет.
   Там, откуда пришли они с Лит - развитие личности подобных им существ было кольцеобразным. До какого-то момента они не отличаются от людей - живут, с интересом смотря на мир и желая узнать все-все-все на свете. Но чем больше прибавляется знаний - тем тяжелее становится груз - ведь нельзя видеть только хорошее и доброе, а грязь и злоба прибивают к земле, заставляют больше думать, чем делать и улыбаться. Потом, когда смертный век проходит, а в зеркале отражается то же лицо, ни капли не постаревшее - разве что глаза возраст выдают, - вот тогда просыпается первое отчаянье. В голову начинают приходить мысли обо всем проходящем. О том, что теперь твой удел - хоронить случайных друзей и любимых, оставаясь по-прежнему молодым. И сколько их - лучших друзей и единственных любимых - будет бесконечном пути? Дни начинают казаться серыми и одинаковыми... скучными. Проходит и это. Неожиданно оказывается, что ты не один такой - вечный, - вот твоя семья, вот твой род. Да и других рас достаточно. В мире придумываются все новые и новые диковинки - надо осваивать. А сколько ещё не истоптанных дорог? Устаешь быть мрачным и серьёзным - начинаешь больше улыбаться, ведь солнце светит по-прежнему ясно, а оно куда старше. Круг, ещё круг... отчаянье, интерес - в конце концов, заканчивается и это, - приходит стабильность. Память милосердна. Нельзя знать и помнить всё - что-то забывается, что-то блекнет, а что-то остаётся до конца. В общем, когда вокруг столько всего нового скучать невозможно, да и не хочется. Оказывается, что вечная жизнь - это не так уж и плохо.
   Только вот...
  

***

  
   Полупустой автобус задержался около остановки и, выпустив облачко вонючего дыма из выхлопной трубы, отправился дальше по маршруту. Ничего удивительного в этом не было - большая часть тех, кто собирался сегодня отправиться за город уже уехали на ранних электричках, остальные поедут позже. Женщина проводила взглядом автобус, подумав о том, что ей хочется прокатиться до конечной остановки маршрута, - сделала зарубку в памяти, чтобы в следующий раз обязательно прокатиться. Может быть, даже Леля с собой вытащит - хотя он не любит транспорт. После чего Лит направилась в обратную сторону - автобус после поворота сильно протягивал вперёд, оставляя станцию позади. Впереди бодро семенила сгорбленная бабушка, везя за собой тележку, которая смешно подпрыгивала на неровностях тротуара. Женщина посмотрела на часы - до электрички оставалось всего десять минут, - и свернула к высокой ограде, решив сегодня пренебречь подземным переходом - ей бояться за свою жизнь нечего, правда и внимание привлекать не хотелось, но нужно было успеть купить билет. Несколько людей, стоящих на платформе посмотрели на нарушительницу крайне неодобрительно.
   Она легко могла обмануть контролёра - всего лишь взглянуть в глаза, подчинив сознание, или дотронувшись ладонью до холодного метала валидатора заставить его пропустить женщину. Но всё-таки Лит предпочитала платить за билет - даже покупать на несколько станций дальше, словно таким образом пыталась извиниться за всех тех, кто предпочитал ездить "зайцами". А почему нет? Со средствами проблем никаких нет, не было и не будет - так почему нельзя сделать доброе дело? Хоть небольшое. Из мелочей складывается вся жизнь, и если она сегодня поможет кому-то, может быть завтра с её души, упадёт камешек - крошечная часть огромного валуна её прошлого. Этот мир был добр к ней, позволяя дёнь за днём оставлять кошмары где-то там, в другой реальности. И она старалась приносить добро ему.
   - До Малоярославца и обратно, пожалуйста, - попросила она усталую женщину с тёмными кругами под глазами. Та кивнула, взяла деньги, протянула билет, с удивлением посмотрела в след странной пассажирке, которая запрыгнула в подошедшую нарскую электричку.
   А вот мест было не так много. Лит с неудовольствием оглядела вагон и направилась к тому купе, где была только молодая пара. Только сев напротив них, и положив на сиденье маленькую сумочку, она поняла, что ошиблась. Ей ни в коем случае не стоило садиться сюда - молодая женщина была беременна. Наверное, Лит стоило пересесть на другое, пусть менее удобное место, но она не привыкла бегать. Особенно от своих страхов. Осталось только достать из маленького кармашка mp3 плеер, включить как можно громче музыку и закрыть глаза, надеясь, что пара скоро выйдет. Нет ничего больнее - смотреть на чужое счастье, которое тебе недоступно.
   Кажется, она даже уснула, где-то на подсознательном уровне отмечая остановки и шустрых продавцов, что сновали туда-сюда, спеша впихнуть пассажирам ту ненужную гадость, которую ни одни человек в нормальное время не купит - но трясясь в вагоне с хлопающей дверью и удушающим запахом дешёвого табака и тамбура, ничего другого не остаётся.
   Пара вышла на станции "Толстопальцево" и её место заняла весело галдящая компания подвыпивших парней. На одинокую попутчицу внимания они не обращали: немолодая - нестарая, не особо красивая, с незапоминающейся внешностью в простой тёмной одежде. Что к такой приставать? Женщину такое отношение полностью устраивало. Время, когда ей хотелось нравиться всем - давно прошло, так и не наступив. Были, правда, несколько лет, когда она неожиданно по-настоящему почувствовала своё бессмертие и силу - безнаказанность. Но это длилось недолго - Лель вытянул с того дна, куда она упала. Напомнил, что власть - это не то к чему она стремилась всю свою не-жизнь.
   А вот и конечная станция - скоро будет дома, хорошо маршрутки часто ходят. Женщина улыбнулась своим мыслям, думая, что завтра можно будет съездить в Нару в какое-нибудь кафе - погулять. Или посвятить все свободное время тем фильмам, что ей Лель обещал найти и скачать - устроиться в мягком кресле с ноутбуком с чашкой черного кофе и сидеть так до самого вечера. А рядом тихо стуча клавишами, Лель будет дописывать очередной роман. Хорошо бы ночью пошёл дождь - это так здорово лежать на диване под тёплым одеялом, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в плечо Леля, чувствовать его запах, слушать дыхание и сердцебиение под тихую дробь дождевых капель.
   И можно будет забыть о случайно паре в вагоне.
  

***

  
   От чтения его отвлёк детский смех. На крыльцо соседнего дома выбежал внук Лидии Витальевны и, увидев "дядю Андрея", помахал ему маленькой ручкой. Соседка была, что ни говори, богатой бабушкой - целых шесть внуков дети подарили - четырех парней и двух девчонок. Старшие - страшные хулиганы целое лето только и делали, что выводили их спокойную линию из себя и подбивали соседских детей на всякие авантюры. Младшего Витю с ними пока не отпускали, а Наташа, ещё не справившая первую зиму, приезжала с родителями только по выходным. Лелю нравилось смотреть, как морщинистое лицо соседки светлеет, стоит только заговорить о драгоценных и безумно любимых внуках.
   - А я утром у тети Лены зубы видел! Острые! - картавя и путая слова, по секрету признался Витя через забор мужчине.
   - Не боись, не укусит, если будешь себя вести хорошо, - ответил он, откладывая на траву книгу и внимательно разглядывая мальчика.
   Тут же словно из-под земли возникла соседка и, схватив внука на руки, принялась извиняться.
   - Извини, Андрей - это мои опять понапривозили всяких страшилок, детей теперь от телевизора не оторвать - вчера весь вечер про вампиров смотрели, вот теперь мерещиться невесть, что. Ох, как неудобно! Витя, смотри такое тёте Лене не скажи! - заохала женщина, отчитывая внука.
   - Да ладно, Лит не обидится, - улыбнулся мужчина, тут же заработав неодобрительный взгляд, - соседка очень не любила странные прозвища.
   Кто виноват, что им пришлось взять себе характерные и распространённые для этой страны имена, но привыкать к ним ни он, ни Лит не собирались? Все равно уже лет через пятнадцать - двадцать придётся думать, куда перебираться дальше. И до этого, где они только не жили со всевозможными именами и фамилиями. Одно было хорошо - внешний вид позволял им оставаться на одном месте максимально возможный для этого мира срок. Дети меняются быстро, старики тоже. А вот начиная лет с тридцати и до пятидесяти уже сложнее понять - сколько же конкретно лет человеку. Многие люди долго не стареют, хотя и быстро умирают. Так что Лель считал - им очень повезло, остановиться внешностью именно на этих годах.
   Только вот опять Лит не сдержалась. Мужчина прекрасно понимал, почему она так плохо реагирует на детей. Но всё равно испытывал глухое раздражение, каждый раз, когда при взгляде на чужого ребёнка в глазах не-мёртвой появлялись красные отсветы. Он корил себя за это, но так за все столетия не смог смириться с сущностью Лит. Когда она возвращалась домой, от неё пахло чужой кровью - ведь не-мёртвая кровь женщины, так же как и она сама потеряла свой запах. Он с трудом удерживался и не допускал на лицо гримасу отвращения. Хотя женщина и не требовала от него смирения. Возвращаясь, шла ополаскиваться, чтобы сбить запах крови - это было просто. Не говорила с ним о прошедшей охоте, или жажде, иногда даже ела вместе с ним нормальную пищу. Лель знал, что и Лит не нравились многие особенности его расы и привычки - подобные им чаще становились врагами, чем спутниками. И поэтому также старался лишний раз не раздражать женщину неудачной шуткой или фразой... Они просто привыкли друг к другу.
   Куда легче было понять боль женщины, когда она смотрела на детей.
  
   Калитка тоненько скрипнула, - специально сказать о приходе его спутницы, ведь подобные ей существа умеют ходить бесшумно. Лит громко поздоровалась с соседкой, спросив про здоровье и настроение, после чего посмеялась над тем, что Витя всё-таки не выдержал и опять ляпнул про зубы. Натянутость в её смехе услышал только Лель.
   - Эх, Лена, когда ж ты своему мужу ребёнка подаришь? Смотри - не упусти момент, поздно станет, не воротишь время, - покачала головой пожилая женщина.
   - Не знаю, Лилия Витальевна, не знаю, - ответила Лит, и, не поздоровавшись с Лелем, юркнула в дом. С каждый разом удерживать на языке злое: "никогда" становилось всё труднее.
   Иногда люди случайно и совсем не желая этого - могут сделать очень больно, даже не-мёртвой. И не только ей. Мужчина поднялся из гамака и направился к концу участка, скрывшись в тени яблонь. Это была его особенность - сливаться с природой, когда он хотел побыть один. С природой... с чертовой природой, которая по понятным только её законам решала: кому быть счастливыми, а кому нет.
   В воздухе был разлит запах вечерней свежести, где-то поблизости на одном из участков развели костёр и жарили шашлыки, - слышался весёлый смех отдыхающих людей. Мужчина провёл ладонью по теплому стволу, чувствуя, как дерево приветствует его. В этом году яблок не было - молодые деревца плохо плодоносили, впрочем, что от них и не требовалось. Даже наоборот, этим они напоминали мужчине его самого.
   Люди смертны... они пишут книги, музыку, картины... что-то ещё, пытаясь передать через поколения свои чувства и мысли - память о себе. Но настоящая память живёт в потомках. Собранные знания, желания... - в их детях. Преемственность поколений - всё, что есть у смертного племени. Они так быстро угасают, что нельзя понять, как всё-таки успевают передавать части своих душ дальше по цепочке, чтобы возродиться в ком-то из своих правнуков. Неважно - как и чем: родинкой на шее, цветом глаз, мечтами, любовь к тем же произведениям, схожим вкусом и взглядом на мир.
   А зачем передавать часть себя, если ты и так будешь жить вечно? Если через триста-четыреста лет ты будешь таким же, каким являешься сейчас - может только взгляд чуточку изменится. Наоборот, так драгоценные воспоминания и опыт не потеряются - только умножаться и улучшаться.
   Только вот это служило слабым утешением. В его народе у некоторых ещё была надежда - из пяти сотен сородичей у одного мог обнаружиться дар продолжить род. У существ подобных Лит - не было и такой надежды. Откуда они появились и кем были до этого - никто не знал, но детей у них никогда не рождалось.
   А так хотелось...
  
   Его плеча коснулась холодная ладонь. Лит всегда могла отыскать его среди теней. В руках женщина держала именно ту книгу, которую Лель приметил для себя. Что и следовало ожидать.
   - Пойдём, я поставила чайник. И успела купить по дороге твой любимый пирог.
   Её пальцы убрали несколько непослушных прядей с его лба, заправив за острые уши. Широко улыбнулась, не боясь показать маленькие клыки. Сейчас в темноте их никто не видел, и можно было стать теми, кем они и являлись. Такие разные, что невозможно было представить - что же их свело на бесконечно-длинной дороге жизни, связав два пути. Раве что эта жестокая цена, за право узнать и успеть сделать всё, что захочется.
   Войны, погони, вражда и ссоры, смерти друзей - это осталось где-то там, в прошлом, - за долгую жизнь им хватило этого до тошноты. Стабильность и спокойствие то, к чему они тянулись и всё-таки отыскали. Круг... возможно, когда-нибудь они устанут просыпаться под шелест яблонь, зная, что не придётся оставаться один на один с болью. Надоест тихая размеренная жизнь,... что ж пройдёт и это.
   Всё когда-нибудь пройдёт и закончится.
   - Пойдём же...
   Мужчина кивнул, позволяя женщине увести себя из темного маленького сада на светлую кухню, где довольно фырчал включенный чайник, и пахло ароматной заваркой. В доме напротив тоже зажегся свет, и если хорошо прислушаться, можно было услышать недовольные детские голоса, спорящие - какой фильм смотреть им сегодня.
   А ночью начался дождь, приветствуя приближающуюся осень...
  

***

  
   * мой стих
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"