Михалыч у нас рыбак знатный. Без улова домой, некогда не приходит. А уж, какую рыбу ловит, длины рук не хватает, что бы показать. Вот и недавно с ним история приключилась.
Пошел Михалыч как-то на ночную рыбалку, эму в этом плане хорошо, жены нет, и некто не пилит, что ночью где-то шатается. А он ходил там с собачкой своей Шариком...
Сидит значит, рыбу ловит, а тут вдруг собачка эго уши нашорошила, поднялась и вдоль бережка побежала. Михалыч сначала вниманию не предал, потому что весь в азарте был, как раз у него клевало тогда.
А тут вдруг слышит Шарик, где-то в 500 метрах лаять начал. Михалыч Шарика зовет, а он знай себе, лает, что-то там сильно эго внимание привлекло. Ну, Михалыч подумал, может, что неладное стряслось, зверь, какой дикий еще чего доброго разорвет, собачонка ведь маленькая, даром что отважная. Подходит он значит ближе, слышит, что-то в воде плещется, как будто рыба большая из воды выпрыгивает. Присмотрелся он, глядь, а в воде, что-то белеет, как будто человек какой в воде барахтается. Ну, Михалыч тут смекнул, что, наверное, кто напился да и купаться полез. Ну, думает: "Спасать человека надо".
Скинул он кирзовые сапоги, штаны, рубаху, да и прыгнув в воду. Подплыл, он значит ближе, смотрит как будто, девушка в сетях рыбацких запуталась. От этих браконьеров то вообще спасу нет, сам Михалыч то ни сетью, ни еще какими примочками не пользуется. Только, правда, чего ведь ночью в реке купаться?
Ну, вот подплыл, значит Михалыч начал выпутывать с сетей ту девушку, да и подплыл с ней к берегу, да и вытаскивать стал, а она упираться стала, что-то кричит, кусается, но Михалыч мужик крепкий, на отмели, на руки взял ее, да и на берег вынес.
Глядь, а девка голая до половины, а от другой половины нижней хвост рыбий чешуей в лунном свете сверкает, стало быть, русалка в сети попалась. Ну, дело понятное ведь здесь у нас земли заповедные, поэтому природа в первозданном виде, человеком почти не тронутая...
Ну, Михалыч конечно не смутился, посадил ее на землю, стоит, смотрит.
Она, значит, говорит эму: - Чего смотришь, баб голых, не видел что ли?
Михалыч ей: - Ну чего же не видел, но только у них вроде как ноги были...Да могла бы и спасибо сказать...
А она опять свое завела, я мол выносить себя на берег не просила да и мол вообще спасать не просила, ну что с ней возьмешь, баба она всегда бабой остается, хоть с хвостом, хоть с ногами...
Михалыч уж думал обратно ее в реку стащить, но она вдруг возражать стала, мол, им русалкам, с людьми общаться нельзя и когда остальные узнают, то они ее назад не примут, а то и вообще убьют, так, что назад ей ходу нет.
Пришлось Михалычу с собой ее забрать, хорошо, что жил он недалеко, а то видь, пришлось на спине ее нести, ведь идти то она не могла.
А звали ее значит Марья. И как день настал, разглядел ее Михалыч, то диву дивился, волосы у нее длиннющее, густые с зеленоватым оттенком и глаза тоже темно-зеленого цвета. В общем красавицей она была, по крайней мере, людская часть. Правда что бледной слишком была. Но, то Михалыч быстро исправил, откормил ее и с каждым днем ее щеки все больше наливались румянцем.
Ох, сколько он намучался ей воды с колодца таскать. Она без воды какое время может быть, но так чтобы надолго, то нет. Ночью, когда зной дневной спадал, она себя получше чувствовала.
Она по первах капризной была, никак привыкнуть к нашему миру не могла. Да потом и свыкаться стала.
Смастерил ей Михалыч костыли, чтобы она по дому передвигаться могла, а то у нее ползать выходило. И начал ее Михалыч учить, как еду варить, стирать, убирать, да по хозяйству помогать. Не все у нее сразу выходило, тело ее на земле неуклюжим было, она, то тарелку уронит, то щи недосолит. Ведь соли то она вообще не переносит, ведь она воду в себя вбирает. Она поначалу как бы неодетая была, но Михалыч ей вещей кое-каких женских раздобыл, она и приодеваться стала, хотя и так его не стеснялась.
Она стала даже во двор выходить, начали ее люди замечать. Поползли по селу слухи, дескать, Михалыч с девицей сожительствует, только она калека с детства ноги у нее плохи совсем. Она ведь в платье долгом была, никто и не видел, что у нее там хвост под ним.
Вот время шло да шло, а Михалыч мужик молодой еще был, да и девица больно красивой была. Начали у него у него к ней чувства нежные проявляются, сначала он думал, что это как бы отцовские, да потом понял, что все гораздо серьезнее.
Да и спать они вместе стали, оно, конечно, неприятно поначалу было, хвост холодный, мокрый, скользкий, потом весь день чешую с ног отдираешь. Но когда любишь, то видь со всяким свыкнуться сможешь, чего уж там, хвост, да хвост, зато, если одеялом до половины прикрыть, очень, даже нечего смотреться.
![[]](/img/b/bondar_b_w/obychnajaistorija/original.jpg)