Узкие рыбацкие лодки почти бесшумно двинулись вверх по течению Невы. Ночь выдалась ветреной и очень тёмной, низкие серые облака надёжно спрятали за своими пухлыми телами звёзды и луну.
- Как бы не заблудится! - засомневался Василий Волков. - Звёзд-то нет. Как узнаем - где север, где - восток?
- Ничего, господин полковник, прорвёмся, Бог даст! - успокаивающе заявил сержант Ванька Ухов. - Ветер-то дует прямо в лицо. Знать - с юга! Вот и в лесу будем ориентироваться по ветру...
- Хватит болтать о пустом! - прервал подчинённых Егор. - Лучше повторите ещё раз слова шведские, которым Прохор Погодин учил: "Стой, кто идёт?", "Прочь с дороги!", "Молчать, скотина!", " Батогов захотел?", прочее..., - обернулся к другим своим сотрудникам, одетым в форму Александровского полка: - Грана ручные тщательней спрячьте под одежду! Вы же, если что, пленных будите изображать. Откуда у пленных могут быть гранаты? Внимательней надо быть, олухи! Не бывает мелочей в нашем многотрудном деле...
Сквозь ветви деревьев замелькали далёкие и близкие шведские костры, от которых долетал весёлый гогот, звуки протяжных и торжественных песен, изредка в воздух постреливали из ружей и пистолетов.
- Не иначе, праздник какой-то у наших варяжских приятелей, - предположил Егор. - То ли день рождение Карла Двенадцатого, то ли - очередная годовщина его вхождения на трон. Впрочем, нам это очень даже на руку....
Шведские костры остались далеко позади.
"Метров через триста-четыреста можно будет и на берег сойти, пора уж!", - решил про себя Егор и принялся тихонько шептать себе под нос один стишок, который всегда - в своей прошлой, в смысле, в будущей жизни, бормотал - в преддверии жаркой схватки:
Ночь, звёзды - кучей бесформенной высыпали.
Вдалеке - тоскливо воет собака.
За нами - по чёрной корявой улице
Смерть крадётся - на мягких лапах.
Как паскудно - воет эта собака!
Окраина городка этого, кладбище:
Свежих могил - ряд бескрайний.
Прямо-таки - моржовое лежбище,
Какой-то Большой Генерал - крайний.
Обычное - в общем - кладбище.
Дальше - серое пепелище.
Вроде - здесь была товарная станция?
А вот те развалины обгоревшие - где ветер свищет?
Не помню уже: после контузии - прострация.
И только - серое пепелище.
Я дырку в гимнастёрке - для орденка
Проковырял ещё вчера, однако.
Это мы - недавно, не спеша,
Проходили здесь - на мягких лапах.
Все готово, блин, для орденка....
- Здорово это получается у вас, господин генерал-майор! - шёпотом восхитился Иван Ухов и неожиданно сообщил. - А про этих моржей мне дядя рассказывал, мол, на севере-востоке Сибири их очень много, прямо - видимо - не видимо.... Моржи, они очень похожи на обычных тюленей балтийских, только крупнее гораздо, а ещё у них клыки длинные торчат из пастей. Весит один такой морж - как пяток самых больших свиней. Они плавают по северным морям на больших льдинах, и только так спасаются от лютых белых медведей...
- Как дядю-то твоего зову? - вежливо поинтересовался Егор. - И где это он моржей столько видел - "видимо - не видимо"?
- Зовут его - Ухов Николай, он много лет назад уезжал искать тайные земли восточные. Вместе с Семёном Дежневым и Федотом Поповым, по Указу Алексея Михайловича, отца царя нашего. Дядя Николай мне много рассказывал про то своё путешествие: про моржей, белых медведей, других диковинных и лохматых зверей - размером с каменный дом. Нет, дядя жив и здоров, у него маленькая деревушка под Можайском. Старенький уже совсем, а всё мечтает, что когда-нибудь снова отправится в те края...
Лодки пристали к низкому и болотистому берегу, члены отряда выбрались на пышный и мягкий мох и, выстроившись в цепочку, в полной темноте зашагали на северо-восток, обходя стороной позиции шведских батальонов. Егор шёл первым, выбирая направление так, чтобы ветер скользил по его правой щеке, стараясь двигаться совершенно бесшумно, что было совсем и непросто: иногда под ногами начинала предательски чавкать и хлюпать густая болотная грязь.
"Где-то совсем недалеко от этого места в двадцать первом веке будет находиться станция метро "Ладожская"!", - не преминул отметить внутренний голос. - А если резко свернуть на север, то можно выйти на то место, где некогда стоял дом, в котором ты провёл (проведёшь?), всё своё детство и юность...".
Впереди звонко и приветливо зажурчала вода.
"Скорее всего, это речка Оккервиль!", - по памяти предположил Егор. - "Ладно, через эту водную преграду переберёмся без всяких проблем. Но впереди-то у нас - Большая Охта, речка достаточно серьёзная, широкая и глубокая. Пересекать её вплавь нельзя: намокнет оружие, патроны, гранаты.... Надо будет поискать какую-нибудь надёжную переправу. Да и обычная лодка сойдёт...".
Брод через Оккервиль нашёлся почти сразу же: неожиданно в широкой прорехе облаков показался круглый жёлтый глаз луны, осветив широкий речной разлив, усеянный многочисленными крупными валунами, оставленными здесь Великим ледником - многие миллионы лет назад. Прыгая с камня на камень, все бойцы за пять-семь минут успешно перебрался на пологий северный берег.
- Туда! - скупо махнул Егор в сторону сферического холма, поросшего редким мелколесьем.
С холма открывался отменный вид: большинство шведских костров горело севернее Охты, образовав неправильную полуокружность, прижимающую Ниеншанц к Неве. Но одинокий костёр виднелся и на востоке, на берегу крутой излучины Большой Охты, в двух верстах от приметного холма.
- Там что-то есть! - высказался Василий Волков, проследив за взглядом Егора. - Может быть мост, а может, какие-то важные склады. Хотя, какой смысл устраивать склады в этих гадких болотах?
- За мной! - скомандовал Егор и торопливо зашагал на восток.
"До зари остаётся всего-то часа два с половиной!", - напомнил осторожный и раздумчивый внутренний голос. - "Надо бы, братец, поторопиться...".
Когда они вышли к самому краю молодой осиновой рощи, под правой ногой что-то громко и смачно хрустнуло, Егор торопливо нагнулся и подобрал с земли крепкую грибную шляпку.
- Осиновик, наверное, - шёпотом предположил Ухов. - Июль выдался тёплым и влажным, вот колосовики и попёрли...
До яркого прибрежного костра, мерцавшего впереди загадочным светлячком, оставалось метров восемьдесят-девяносто.
- Дожидайтесь меня здесь! - велел Егор и по-пластунски осторожно пополз на светло-оранжевый огонёк пламени.
Через пять минут всё стало окончательно ясно: это был ночной лагерь шведских артиллеристов, сплавляющих по Охте крепкие плоты, с закреплёнными на них полевыми мортирами и деревянными ящиками, в которых, очевидно, находились картечные и зажигательные гранаты.
"Смотри-ка ты, вам опять везёт!", - искренне обрадовался внутренний голос. - "Воды Охты подмыли корни у нескольких старых деревьев, те и упали в реку, перегородив её течение. Наверно, артиллеристы доплыли до этого затора уже под вечер, решили, что в темноте не стоит заниматься расчисткой русла, отложили эти непростые работы до утра.... Да, семь мортир, это не шутки! Молодцы, всё же, шведы, здорово придумали с плотами. Чем мучиться, перетаскивая это железо по топким болотам, строя надёжные и крепкие гати, куда как проще - спустить орудия по течению реки. Только вот, что же охрана несерьёзная такая? Скорее всего, они были уверены, что к ночи обязательно доберутся до основного лагеря...".
Плоты с мортирами и громоздкими ящиками дружно - один за другим - выстроились вдоль речного берега, напротив центрального плота горел высокий костёр, вокруг которого сидели три явно подвыпивших шведа, ведущих между собой степенную беседу, поминая через каждое третье слово своего молодого и храброго короля "Карлоса". По обеим сторонам от костра были разбиты три большие армейские палатки, из которых доносился громкий и раскатистый храп.
Вернувшись к своим подчинённым, Егор кратко и доходчиво обрисовал диспозицию предстоящего боя:
- Времени у нас мало, уже скоро рассвет. Поэтому действуем быстро и слаженно: подползли, умертвили всех ворогов, пушки и боеприпасы утопили в реке.... Семь плотов, на каждом из которых, я думаю, было по два человека, которые орудовали шестами да вёслами - для большего количества там уже тесновато. Три пьяненьких солдата сидят у костра, следовательно, в каждой из палаток спят по три-четыре человека. Если прозвучат несколько выстрелов, то и ничего страшного: сегодня весь шведский лагерь практикует ночную праздничную пальбу. А вот гранат взрывать не будем, нечего пугать противника.... Сегодня, господа, всё складывается в нашу пользу: ведь и шведские моряки сейчас, наверняка, на своих фрегатах расслабляются горячительным, глядишь, и не заметят, как брандер приблизится к ним в темноте....Так, сейчас разбиваемся на четыре боевые группы: я и полковник Волков берём на себя троицу у костра, все остальные чётко делят между собой палатки. Шеи сворачивать на стороны, потом - работать ножами! Пистолеты разрешаю только на крайний случай.... Раз взрывы полностью исключаются, то приказываю все гранаты оставить здесь. Сложите вон под тем кустиком орешника! Ухов, слушай сюда! Ты у нас парнишка смелый, бесстрашный и всё такое, но, не обижайся, полностью неподготовленный к ночным рукопашным схваткам. Поэтому строго приказываю: вперёд всех не лезть, сторожиться, подстраховывать товарищей! Ну, готовы? Всё - с Богом...
В такие моменты, когда до решительного соприкосновения с противником остаются считанные мгновения, нереально обостряются все чувства обоняния: зрение, слух, нос наполняется целым букетов запахом и ароматом. Вот и сейчас Егор, осторожно подползая к берегу Большой Охты, видел - в неярком лунном свете - каждую травинку и веточку на своём пути. Слышал лёгкий шорох ветра в сосновых ветках, задумчивый треск сверчка в молодых кустах черничника. Вдыхал полной грудью разные речные и лесные ароматы, самым сильным из которых был чуть горьковатый запах близкого дымного костра....
Когда до троицы шведов, продолжавших солидно и размеренно болтать между собой, оставалось метров десять-двенадцать, они с Волковым разделились, оползая костёр с разных сторон. "Раз, два, три..., семь, восемь...", - медленно считал про себя Егор: по договорённости с Василием - на счёт пятьдесят - они должны были синхронно броситься на беззаботного и расслабленного противника.
Весёлое потрескивание угольков в спокойном костре, монотонная речь на незнакомом языке.... "Сорок девять, пятьдесят, пора!". Рывок, удар, второй, мерзкий хруст, предсмертные хрипы и стоны иноземных пришельцев...
Внезапное ночное нападение на сонного и беспомощного врага - вещь непостижимо скоротечная. Раз, два, три и всё закончилось.... Сколько времени прошло на самом деле? Только сторонний наблюдатель может сказать - с некоторой степенью точности, и то, если у этого наблюдателя крепкие нервы. А непосредственные участники схватки ничего путного не скажут, будут упорно твердить о нескольких мгновениях...
Все шведские пушкари были успешно перебиты. В отряде Егора был только один легкораненый: как легко можно догадаться - сержант Ухов, не искушённый в высоком искусстве боя рукопашного. Сонный широкоплечий швед успел вмазать Ваньке по лбу рукояткой пистолета, выхваченного из-за пояса. Удар получился совсем несильным и скользящим, но кожа на голове сержанта была рассечена и щедро содрана, поэтому кровь из ранки сочилась и капала достаточно бойко.
- Ну, ты, друг Ванюша, и изгваздался! - без устали удивлялся Волков, лично бинтуя подчинённому повреждённую голову. - Царапина-то совершенно ерундовая и пустяковая, а вся грудь у тебя так щедро заляпана кровушкой, будто бы туда ядро попало пушечное, всё разворотив при этом...
Когда мортиры и ящики с боеприпасами были - не без труда - утоплены в ночных водах Большой Охты, Егор скомандовал:
- Быстро забрать из орешника и разобрать ручные гранаты! Жемов и Федькин! Вы остаётесь на этом берегу. Ставлю перед вами боевую задачу: следовать вверх по течению Большой Охты, в двух-трёх верстах найти подходящее место и устроить там засаду. Что-то мне подсказывает, что за первыми плотами могут следовать и другие.... Какое место - подходящее для засады? Думаю, обрывистый берег над глубоким речным омутом, чтобы гранаты было удобно метать на плоты с пушками, прямо на головы артиллеристов. Ждать появления шведов ровно сутки, после чего возвращаться - прежним путём - в крепость Ниеншанц. Выполнять! Всех остальных прошу немедленно приступить к переправе! Время - не ждёт...
Оставшиеся семь вёрст намеченного маршрута они преодолели за полтора часа и вышли к северным окраинам Усадьбы Одинцово, когда вокруг уже начало заметно сереть. Остановились на низеньком лесистом холме в трети версты от деревни.
- Всем отдыхать, восстанавливать дыхание, разрешаю перекусить, чуть глотнуть из походных фляг! - велел Егор, подходя к высоченной сосне. - Я пока наверх сползаю, осмотрюсь немного. Полковник Волков! Прошу составить мне компания: одна голова хорошо, а две, как известно, лучше. Тем более что данное дерево толстое и ветвистое, так что тесно не будет....
Даже в утреннем неверном сумраке открывшаяся сверху картинка была достаточно прозрачной и понятной.
- Видишь, Александр Данилыч, четыре костра выстроились дугой? - резюмировал Волков. - Они явно горят на границе деревенских земель с лесом, следовательно, охраняют подходы к какому-то важному объекту...
- Ты прав! - подтвердил Егор, отрываясь от окуляров подзорной трубы. - Тот край деревни, очевидно, "богатый". По крайней мере, часовня именно там расположена, а рядом с ней, наверняка, размещены и самые большие да просторные дома. Всё, слезаем, Василий! Минут десять у нас всего, может, пятнадцать...
Егор бежал лёгкой трусцой первым - по достаточно широкой, почти прямой тропе, натоптанной кем-то в нужном направлении.
"За грибами и клюквой, скорее всего, ходят по ней деревенские мужики и бабы - на ближайшие мшистые болота", - разумно предположил внутренний голос и вдруг взвыл - неслышно для окружающих - от нестерпимой боли в голени правой ноги: - "Мать его так! А-а-а! Больно то как...".
Судя по громкому щелчку, прозвучавшему за доли секунды до приступа острой боли, его нога попала в очень серьёзный капкан, поставленный на крупного зверя, в голень - с двух сторон - вонзились острые и безжалостные стальные зубья.
- Спокойно лежи, Данилыч! - сквозь ватную пелену в ушах прорвался успокаивающий голос Волкова. - Сейчас мы его снимем, ты уж потерпи, потерпи.... Ухов, морда кандальная, шевели руками...
Раздался ещё один громкий щелчок, но облегчения не наступило, наоборот, боль стала расползаться по всему организму с новой силой, дробясь на отдельные потоки и невидимые огненные ручейки...
- Выпей, Данилыч! - снова прозвучал успокаивающий голос, и губ Егора коснулось что-то твёрдое, очевидно, горлышко походной фляги.
Несколько глотков крепкой и ароматной медовухи, безусловно, помогли: по крайней мере, в голове снова появились разумные мысли.
- Как там, Василий? - Егор попытался изобразить на своих губах подобие беззаботной улыбки: - Жить-то буду?
- Ерунда, господин генерал-майор! - браво заверил его Волков. - Даже крови почти нет. Сейчас промоем медовухой, перевяжем...
Неожиданно по ушам ударила сильнейшая звуковая волна, на западе непредсказуемо зарозовело, словно бы там на самом деле находился восток, где солнце взошло над горизонтом непривычно ускоренными темпами...
- Это же Алёшка Бровкин - свой брандер рванул! - догадался Егор. - Быстро все вперёд! Что, сукины дети, забыли для чего мы пришли сюда? Меня здесь оставьте. Выполнять задуманное, застрелю...
- Молчать! - неожиданно повысил голос Волков. - В соответствии с полученными на такой случай инструкциями, беру командование на себя. Сержант Ухов, останешься здесь, перевяжешь господина генерал-майора, присмотришься за ним. Смотри у меня! Остальные - за мной!
Несколько секунд, и шаги товарищей, ушедших выполнять смертельно опасное задание, стихли, Егор устало прикрыл глаза.
- Сейчас, Александр Данилович, сейчас полегчает! - заверил Ухов. - Будет немного больно, ты уж потерпи. Это хорошо ещё, что капкан не медвежьим оказался: тем ногу сломало бы сразу - в нескольких местах. А эта ерундовая железка, на косулю ставленая. Любят косули шастать по тропам человеческим...
Раны на ноге начало сперва противно пощипывать, потом - значимо "припекать".
"Медовуха, родимая!", - известил внутренний голос. - "Какая-никакая, но - дезинфекция.... Эх, лишь бы перелома не было! В нашем семнадцатом веке перелом - это либо гангрена, либо - калекой хромать всю оставшуюся жизнь...".
А потом снова вернулась нестерпимая боль: это Ванька Ухов, чьи толстые мужицкие пальцы не отличались избыточной нежностью и деликатностью, приступил к перевязке повреждённой ноги.
- Господин генерал-майор, давай я тебе толстую ветку дам? Ну, чтобы зубами зажать? Отлично помогает - боль терпеть! Проверено много раз. Когда полковой кат выдаёт батогами - самое милое дело...
Егор только головой помотал отрицательно и - успешно отправился в обморок....
Когда сознание вернулось, он первым делом поинтересовался:
- Ну, как, не слышно ещё было наших? В смысле - близких гранатных взрывов?
- Тут, Александр Данилович, последние минут двадцать буквально со всех сторон громыхает, - обеспокоено доложил Ухов. - Крепостные пушки палят безостановочно, на реке - сплошной грохот, да и по берегу - сильнейшая ружейная пальба да взрывы гранатные. Ничего не понимаю, наверное, полковник Иванов решился на вылазку из крепости.... Ух, ты! Да у вас жар сильный! Нет, не закрывайте глаза, не закрывайте! Нельзя вам спать сейчас, нельзя, можно и не проснуться. Так старики учат.... Перетерпеть надо час-другой. Давайте, я вам рассказывать буду всякое, а вы слушать. Вот, ещё медовухи хлебните...
- Ты, Ваня, мне поведай о Николае, о дядьке своём, перескажи всякие истории, что он тебе рассказывал - о путешествиях в земли дальние, суровые, - оторвавшись от фляги,
попросил Егор, который ещё в отрочестве зачитывался книгами, посвящёнными освоению русского севера.
Вблизи и вдали продолжало греметь и грохотать, а Ванькин голос, то, отдаляясь, то, снова приближаясь, увлечённо рассказывал о необычных и дерзких походах простых русских мужиков по северо-восточным морям и землям. Время тянулось непривычно медленно, иногда наполняя сознание цветными и призрачными картинками из чужой героической жизни. Неуклюжие корабли под рваными парусами пробивались - сквозь льды и шторма - к неизвестным и заманчивым землям, ленивые моржи беззаботно дремали на голубоватых льдинах, тысячи и тысячи голосистых птиц кружились над остроконечными скалами только что открытых островов...
В следующий раз он вернулся к действительности из-за сильной и размеренной качки.
"Что это? Мы куда-то плывём?", - удивился внутренний голос и тут же откровенно запаниковал: - "Это тебя, братец, не иначе как взяли в плен, а теперь, понятное дело, транспортируют на шведском корабле в Стокгольм - в качестве военного трофея, на потеху королю Карлу...".
Егор, мысленно попросив внутренний голос прекратить глупые бредни, незамедлительно открыл глаза. Над ним медленно и величественно покачивались ветки различных деревьев, освещённые дневным солнцем, пахло прелой хвоёй и лесным разнотравьем, было непривычно тихо - без ружейной и пушечной канонады, только шустрые белки весело цокали, перепрыгивая с одного древесного ствола на другой...
- Что, Данилыч, может, остановимся? - спросил голос Василия Волкова и после короткой паузы скомандовал: - Всё, братцы, доходим до берега реки и делаем привал! Ухов, расстарайся с перекусом, хлеба нарежь, ветчины, чистой воды зачерпни в роднике. Эх, кипятку бы горячего! Да не будем уж рисковать - с костром...
Самодельные носилки (как уже сообразил Егор), плавно и осторожно опустились на мягкую и податливую землю. Он, переборов предательскую слабость, с трудом приподнялся на локтях, покрутив головой, огляделся по сторонам. Полковник Волков - с плотно забинтованным левым плечом, александровский сержант Ухов, охранители Злобин и Емелин. Лица у всех бледные, потные, страшно усталые...
- Что с остальными ребятами, полковник? Сколько я был без сознания? - хрипло спросил Егор, строго глядя на Волкова - И, вообще, доложи всю обстановку, полностью! Почему пальбы больше не слышно? Где мы сейчас?
Василий бесконечно медленно провёл ладонью руки по лицу, неуклюже опустился на высокий берёзовый пенёк, заговорим тусклым голосом, через каждые десять слова сглатывая предательскую слюну:
- Выполнили мы задание, Александр Данилович! Всё было, как ты и предполагал.... Страшная паника, бестолковая суета, даже почти все сторожевые посты снялись со своих мест, чем мы потом и воспользовались.... Забросали гранатами - через окна и двери - избу, где фон Круи созвал экстренный воинский совет. Он сам был там, двое англичан, шесть шведских пехотных офицеров, да один морской.... Никто из них не мог остаться в живых. Уж мы постарались.... Стали отходить. До лесу - от горящих остатков избы - метров сто пятьдесят было.... Вот троих бойцов мы и потеряли. Убитыми, ранеными? Не знаю, честное слово! Десятка два гренадёр шведских рвануло за нами. Еле затерялись в густом еловом лесу.... Пришлось ещё петлю немаленькую сделать на север, чтобы погоня случайно не нарвалась на вас с Ванькой. Потом ещё носилки эти мастерили.... Так что времени нынче - уже далеко за полдень. А мы сейчас вышли к тому месту, где ночью переплавлялись на плотах через реку.... О чём ты ещё спрашивал? А, про общую обстановку и тишину.... Нет, я и сам не в курсе. Откуда? После взрыва брандера, где-нибудь минут через двенадцать-пятнадцать, началась сильная пушечная пальба на Неве, немного позже и у Ниеншанца ружья бешено заработали, гранаты стали часто взрываться.... Только где-то часа два назад всё стихло. Так что узнаем обо всём, только когда вернёмся обратно, в Ниеншанц...
На севере опять - один за другим - прогремело восемь гранатных взрывов, послышались хлопки ружейных выстрелов.
- У Жемова с Федькиным как раз и было с собой - ровно восемь гранат, - раздумчиво сообщил Ванька Ухов. - Да и расстояние подходящее: версты две с половиной будет до тех взрывов...
- Никого ждать не будем! - решил Волков. - Ребята немаленькие, сами найдут дорогу к дому, если, конечно, останутся в живых. Поэтому быстренько заносим носилки на плот. Переправляемся на тот берег и следуем к Неве...
На невском берегу было ветрено и свежо, солнышко пряталось в сиреневых облаках, которые в любой момент могли превратиться в коварные грозовые тучи.
- Становимся здесь временным лагерем, ждём до самой темноты! Ухов, произвести осмотр акватории Невы, после осмотра - немедленно доложить! - распорядился Волков, после чего положил Егору на лоб свою ладонь и облегченно сообщил: - А жар-то, Данилыч, пропал! Лоб у тебя совершенно холодный, словно лёд зимний, значит, наверное, поправишься.... Ночью будем уже в крепости, там полковой доктор осмотрит твою ногу. Или мазями разными намажет, или - специальной пилой отпилит. Тут уж как повезёт. Главное - живым останешься...
- Господин полковник! - прервал неуклюжие успокоительные речи Василия запыхавшийся Ухов. - Там, чуть выше по течению, на якорях стоит фрегат "Луиза", а вдоль самого берега плавает гребная шлюпка. На носу той шлюпки стоит царский денщик Антон Девиер, наблюдает за нашим берегом в подзорную трубу.
Волков, ободряюще подмигнув Егору, быстро зашагал по направлению к невскому руслу. Неожиданно из берёзовой рощи раздался громкий крик удода, условный сигнал охранной Службы, обозначавший: "Ищу своих! Если кто есть рядом - отзовитесь!".
Злобин, по утвердительному кивку Егора, громко ответил - также по-птичьи. Вскоре перед Егором, которому сержант Ухов помог занять сидячее положение, прислонив спиной к шершавому и тёплому стволу сосны, вытянулся поручик Николай Злобин, невозмутимо доложил:
- Господин генерал-майор! Ещё пять шведских плотов с полевыми мортирами уничтожены, все пушки успешно затонули в реке!
- А где Емелин?
- Умер Емелин, Александр Данилович! Словил шведскую пулю в грудь, скончался на месте, я его отволок в сторону от реки и похоронил.
Егор только тяжело вздохнул и опять устало прикрыл глаза...
Примерно через двадцать пять минут вернулся Василий Волков - уже в сопровождении Антона Девиера, двух бравых александровцев и молоденькой сестры милосердия - юной княжны Антонины Буйносовой.
- Здравствуйте, господа! - вежливо кивнул Егор головой мужчинам, княжну же Буйносову поприветствовал отдельно: - Моё почтение, милая Антонина! Последний раз мы видались с вами, если я не ошибаюсь, ранней весной, под городом Дерптом? Всё странствуете по полям бранным? Так и не нашли себе жениха?
- Увы, увы! - смешливо развела руки в сторону девушка, ставя около повреждённой ноги пациента небольшой кожаный саквояж. - Не везёт мне, Александр Данилович, просто фатально: то кандидаты в мужья неприлично молоды, как вот, например, господин Девиер, то уже заняты - другими высокородными особами, - печально вздохнув, мстительно стрельнула глазами в сторону Волкова. - Господин генерал-майор, вы уж не обращайте на меня внимания, я очень осторожно обработаю мазями и перевяжу ваши раны. Общайтесь с господами, общайтесь! Извините, что вынуждена заменить доктора Фуке, но у нас нынче - очень много раненых...
- Вот как! - стараясь, чтобы его голос был тих и спокоен, проговорил Егор и в упор уставился на Девиера: - Давай, царский паж Антон, излагай! Во-первых, как ты здесь оказался, и почему шведы тут же не выслали к этому месту сторожевой отряд - надзирать за "Луизой"? Во-вторых, откуда - много раненых? Что за стрельба утром была: и на реке, и вокруг Ниеншанца? Сестра Антонина с моей ногой минут десять провозится, поэтому отвечай спокойно, подробно и доходчиво.
Девиер ещё раз продемонстрировал свою полную невозмутимость: ни один мускул не дрогнул на его лице, водянистые глаза остались полностью безразличными, фразы были - как и всегда - короткими и рубленными:
- Здесь я - по поручению Петра Алексеевича. Государь очень беспокоился за вас, господин генерал майор. Велено встретить и помочь. Если будет такая потребность. Далее, шведы выбиты со своих позиций и отошли на север. Теперь - про утренние баталии. Как только вы с отрядом отбыли, Пётр Алексеевич сразу же разработал новую диспозицию боя. Во-первых, "Луизе" предписывалось: через пятнадцать минут после отплытия брандера также снятся с якоря. Благо ветер был, как вы помните, южный. Как только мы в темноте тронулись на север, прогремел сильный взрыв. Брандер взорвался, находясь между двумя шведскими фрегатами. Оба тут же загорелись и вскоре пошли ко дну. "Луиза", пользуясь паникой шведов и тем, что речной фарватер был хорошо освещён, быстро спустился по течению и развернулась правым бортом. Открыли прицельный огонь. Удалось очень сильно повредить и все другие корабли неприятеля. Ещё один фрегат врага затонул на мелководье. Последний, сильно накренясь на левый борт, в сопровождении горящей бригантины, трусливо бежал к невскому устью. Через два часа после взрыва брандера, уже после рассвета, открылись крепостные ворота. Александровский полк - силами двух батальонов - совершил вылазку. Шведские части к этому моменту уже были деморализованы. Очевидно, прошёл слух, что уничтожены все их высшие офицеры. Но дрались они отчаянно. Только после жаркого полуторачасового боя удалось их рассеять. Противник, понеся огромные потери, спешно отошёл на север. Полная виктория! Но..., - Девиер неожиданно нахмурился и замолчал.
- Что - но? - рявкнул Егор и зажмурился от боли: видимо его громкий крик заставил дрогнуть нежные пальчики юной княжны. - Ничего, Антонина, я сам виноват. Продолжайте Антон.
- Первый батальон под командой подполковника Феодосия Бухвостова, бросился преследовать отступающего неприятеля. Батальон попал в засаду. Оказывается, вблизи финской деревни - со сложным названием - располагался шведский резерв. Подполковник был убит, в жестокой схватке пала треть батальона. Тем не менее, блокада Ниеншанца ликвидирована. Теперь можно будет заняться батальонами Кронгиорта. Переправимся на тот берег - и...
- Наши общие потери? - чуть слышно спросил Егор.
- Пока точно не посчитали. Но только убитыми будет - более трёхсот человек...
Уже когда носилки были размещены в гребной шлюпке, Егор спросил у Девиера:
- А где полковник Бровкин, отдыхает в крепости?
- Точно - к вечеру быть дождю! - сделал свой прогноз юный голландец, пристально оглядывая сиреневые облака, потом потупился и сообщил: - Алексей Иванович последним покинул брандер. Когда до шведских фрегатов оставалось - всего ничего....
- Что, погиб?!
- Когда полковника подобрали - на невской косе, то он ещё дышал. Только большая щепа, вырванная из корабельного борта, торчала из его правой глазницы...
- Вот и прогулялись - "на мягких лапах"..., - пробормотал себе под нос Егор.
- Вы что-то сказали, Александр Данилович?
- Нет, ничего, Антошка. Вели править к крепости...