Бондарев Александр Иванович : другие произведения.

Юнга Северного флота

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.05*19  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История о попаданце нашего времени в ВОВ. Наш попаданец, но в нашу ли реальность он попал или может быть эта другая реальность?

  Бондарев Александр Иванович
  
  Юнга северного флота
  
  Аннотация: История о попаданце нашего времени в ВОВ. Наш попаданец, но в нашу ли реальность он попал или может быть эта другая реальность?
  
  
  Эпизод 1
  
  Голова болела, тяжелый переход не прошел бесследно для Ваника да и тело, которое ему досталось, скорее всего, было на грани смерти. Даже если она придет Ваник ее не боялся. Просто будет очередное перерождение души, в новое тело, но уже в другом временном пространстве и в другой точке космоса, таковы реальности и это перерождение было не первым и не десятым, Ваник уже давно сбился со счета. Все его действия были сделаны на автомате, он уже давно действовал по уже отработанной методике, влив в ослабевшее тело всю манну до которой успел дотянуться, заодно бросив на себя плетение среднего исцеления.
  Тело тоже не хотело умирать, сопротивляясь изо всех сил, вливание силы всегда помогало, если не было сильных ран, а плетение среднего исцеления всегда приводило доставшееся тело достаточно быстро в порядок. Ран не было, по крайней мере, первое что почувствовал Ваник был холод, сам он лежал в небольшой выемке упершись в что-то твердое. Зрение почти восстановилось, подняв руки, Ваник стал ощупывать себя сверху вниз, проверяя доставшееся ему тело, сгибаться в поясе, чтобы проверить ноги было еще больно. Тело просто почти не слушалось из-за холода, похоже, паренёк просто сдался и решил умереть здесь в яме. То, что ему в этот раз досталось тело мальчишки, лет 14-15 он определил сразу, опыт был. Одето тело было в старые штаны чуть большего размера, чем надо из тёмной грубой тканины, заправленные в поношенные сапоги, по всей видимости, перенёсшие свои лучшие годы очень давно. Серая рубаха с небольшим стоячим воротником, фуфайка с кепкой дополняли прикид тела.
  - Поживём, - подумал Ваник, за время своих перерождений он давно смирился с тем, какие тела ему доставались.
  В этом, не было ни какой, закономерности, рулетка - что попадет, а вот приспосабливаться к новому телу надо как можно быстрее, это не раз спасало ему жизнь.
  В это время включился звук, так тоже было всегда, сначала он видел, потом через некоторое время приходил звук, всё зависело от вновь обретённого тела, если оно было молодое, звук приходил быстро, если более старое с чуть заметным опозданием. Вместе со звуком пришло понимание того, что он находиться в лесу.
  Подняв голову, зрение показало, что вокруг лес, в основном сосновый, но также во взгляд попались и другие деревья берёзы, осина и несколько небольших дубов, множественные кусты на переднем плане показали, что он находиться в неглубокой около полуметра яме. А вот небольшое количество листьев на деревьях и их золотистый с различными оттенками цвет показывал, что сейчас осень вступила в свои права. Поглядев по сторонам, понял, что прислонилось тело к большому слоистому с прожилками трещин камню.
  Надо вставать - подумал Ваник, судя по положению светила, которое выглядывало из-за низких туч, день был в разгаре. Дел много, очень хотелось, есть, но мысли о еде были удачно задавлены в зародыше. Надо определяться куда идти, от сидения еды не прибавиться. Проверив карманы и убедившись в их пустоте, определил ближайшее место повыше, с подходящим по высоте деревом с низкими ветками направился к нему.
  За несколько минут вскарабкался более чем на середину дерева и огляделся. Горами окружающий пейзаж назвать было нельзя, - скорее сопки, мысленно оценил он, на верху дул пронзительный ветер - бриз, значит где-то рядом, большие объёмы води.
  Опыт не пропьёшь, - мысленно усмехнулся Ваник. Тело, доставшееся ему, ещё надо было корректировать, - не сейчас, потом, - подумал Ваник. В это время с правой стороны послышался все нарастающий гул, через полминуты он увидел небольшой серый летающий аппарат с пропеллером впереди.
   - Самолет, - сходу определил Ваник, - уже хорошо, значит, есть технический прогресс. Отличительные знаки на нём не были видны из-за большого расстояния. Глазами, отслеживая, куда он летит, когда самолёт скрылся из виду, начал спускаться. Направление движения уже есть, значит, пора идти, спуск не занял много времени, спрыгнув с последних нижних веток, Ваник бодро зашагал на север, оставляя за своей спиной солнце, уже скрывшееся в облаках.
  Тело, постепенно приходило в норму, разогревая до этого окоченевшие мышцы. И наконец, пройдя на вершину следующей сопки, он увидел протекающую между сопками речку, шириной около 15 метров.
  Отлично, еда будет, - подумал Ваник бодро зашагал по прямой к речке. Так как препятствий на пути не было добрался быстро минут за десять. Река вдоль всего берега была усыпана галькой, а так же попадались и довольно большие валуны. Течение было довольно сильное, а вода что неслась мимо Ваника, была мутноватой, вдоль берега было много выкинутых сильным течением веток, коряг и другой древесины.
  Под одним из валунов я разделся, сняв сапоги с портянками, штаны, трусы, скинув ватник с рубахой, и голым полез в воду, наложив на себя слабенькое заклинание тёплого тела. Вода была очень холодной, но заклятие вполне купировало холод, а вот течение было слишком быстрым, так что лезть слишком далеко не стоило, такое лёгкое тело вполне может и снести. Запустив под воду руки начал медленно водить ими. Через некоторое время, почувствовав небольшой толчок, быстро схватил то, что попалось под руку, выкидывая из воды первую рыбину на берег. Пять минут мне хватило, чтобы на берег было выкинуто около десятка рыбин по 200-300 грамм каждая.
  - Хватит, - подумал Ваник, вылезая из воды на берег, отряхиваясь, как собака и растирая тело рубахой, быстро одеваясь. Небольшой камень узковатый и довольно острый с одной стороны был примечен заранее и поднят, оставлен на валуне. На том же валуне разделал всю рыбу, которую поймал, заодно попытался почистить от шелухи, как мог. Промыв всю рыбу, немного вернувшись назад, отломал приличную ветку с ближайшего куста и на неё нанизал весь улов.
  Чтобы окончательно согреться пробежался по правой стороне, впереди метров через 300 было сильное сужение реки с небольшим порогом. Подобрав приличной длинны палку, в пару приёмов, перебрался на другой берег, помог большой валун, который оказался посередине реки. Здесь перед самым подъёмом в десятке метрах от реки была группа больших и средних валунов, образовывая небольшое укрытие от ветра. На сбор сухих дров и обкладку кострища небольшими камнями ушло не более 20 минут. Сорванная с правой руки молния зажгла сухой мох и дрова. Пока дрова прогорали, принёс с пяток ровных веток, на которые насадил рыбу, которую принёс с собой. Хоть рыба и готовиться быстро, но слюной едва не подавился от умопомрачительного запаха. Первый пяток рыбин просто проглотил, обжигая руки, последние ел с наслаждением, немного растягивая удовольствие от теплоты и наполнения желудка.
  Идти дальше было легко, по ходу движения подобрал подходящую по размеру палку, крутанув ею несколько раз.
   - Пойдёт, - подумал Ваник, по прежним перевоплощениям он, неплохо владел техникой её применения. Часа через, три и двух сопок, после очередного подъёма перед ним открылся вид на величавую реку с размахом русла на несколько километров. Большие реки всегда были судоходны и их берега обживались в первую очередь, а значит и до обжитых мест осталось идти не далеко. День - два и он выйдет к людям. А там посмотрим, понаблюдаем, Ваник никогда не торопился, куда приводит торопливость, он знал из своих прошлых жизней. Опыта у него было не просто много, а очень много.
  Спускаться к реке он не стал, а просто пошёл, в сторону, куда она текла. Каково же было его удивление, когда через примерно два часа за очередной сопкой он перед собой увидел довольно большой город и бухту, охватывающим её подковой.
  В бухте стояло около двух десятков средних и малых судов, в том числе и военные, судя по классу несколько эсминцев, тральщиков и морских охотников или торпедных катеров ещё была парочка пароходов, на которых были установлены полевые орудия незначительного калибра. Только теперь можно было рассмотреть, что все суда имели флаги красного цвета.
  Город имел в основном одно или двух этажные дома деревянной постройки, из нескольких кирпичных высоких труб, валил серый дым, а рядом стоящие коробки кирпичных зданий указывали на то, что эти дома ограждённые заборами относятся к каким-то, всё ещё работающим предприятиям. Над некоторыми зданиями так же развивались красные флаги, различного объёма.
  Улицы не имели асфальтированного покрытия, хотя по некоторым из них двигались какие-то грузовые авто, а по одной из них, которая вела в порт даже ехала и чёрный легковой автомобиль, не больших размеров. Но и в то же время улицы имели и гужевой транспорт - лошадей, в основном по одной были запряжены в какие-то телеги перевозившие грузы.
  - Ну, вот и цивилизация, - подумал Ваник, - добрался, наконец. Как только показался город с бухтой, Ваник сразу же присел за ближайшим деревом, - привычка - вторая натура, не раз спасала его во время скитаний по мирам. Понаблюдав ещё некоторое время за городом и бухтой, определив где ближайшие дороги или тропинки к городу, Ваник отполз назад за сопку а потом, встав, отправился к примеченному недалеко распадку для обустройства на ночёвку, входить на ночь, глядя в посёлок, он не собирался.
  Речка, вдоль которой он шёл, недалеко от места его ночёвки имела небольшую бухточку.
  - Самое то, что надо, течений нет, рыба есть, подумал Ваник, раздеваясь на берегу и накладывая на тело уже привычное слабенькое заклинание тёплого тела, а так же заклинание видимости в темноте. Уйдя под воду с головой и осмотревшись, нырнул поглубже. В этот раз ему повезло, помимо двух десятков окуней и плотвы попался так же сом кило на четыре, а также три рыбины под кило веса. Эти подпустили его к себе, хотя были и рыбины больших размеров, но подплыть к ним не удалось, да остроги не было. Разделка производилась всё тем же камнем, который он положил в карман фуфайки, на ближайшем "разделочном" камне подходящих размеров.
  Обустроив и здесь по привычке кострище, натаскал с берега сухих дров, которых было в достатке, с запасом, распалил костёр, ожидая, когда прогорят дрова, и можно будет жарить рыбу, думал.
   По всей видимости, попал я в век пара, угля и мазута. Начало эпохи индустриализации, бывать в этих временах мне ещё не приходилось. До того был, после тоже, в каменном веке был, был в веке меча, магии, космическом веке тоже да вообще лучше сказать где не был. Планеты попадались разные с разными условиями жизни, - на земле, под водой, в воздухе, пришлось так же попутешествовать и между планетами, на космических кораблях, порталами - всякое бывало. Тела тоже были разные - молодые, старые, мужского, женского рода в разных вариациях. Накопленный опыт, навыки, знания никуда не пропадали, всегда были со мною. Как при работе компьютера - всегда можно было достать любые знания; накопленный опыт, навыки - в зависимости от попавшего тела вышеперечисленного. Старуху к примеру, никогда не научишь сражаться на мечах, саблях. А тщедушное подростковое тело вряд ли победит в борьбе без оружия, разве что в результате применения магии.
  Нанизанные рыбины удобно устроились над прогоревшими дровами, а размышления пошли на второй круг.
  Специальностей у него было десятка два, после очередного попадания в очередное тело, он старался освоить или выучить очередную специальность, а некоторых, таких ходовых как военный у него было много. Начиная от мечника, стрелка из лука и заканчивая командованием бригадой тяжелых автоматизированных роботов, имеющих персональные компьютеры, способные реагировать за доли секунды, проработав тысячи комбинаций и выбрать оптимальный и таких, у него было две сотни. В бою он управлял ими одновременно, так как человеческий ресурс на некоторых планетах не бесконечен, особенно после нескольких столетий беспрерывных войн. Его там ценили, дослужился он в космической империи Церион до звания бригадного генерала. Тогда он сам вызвался прикрывать отход флота, осознано став смертником, создав на последней планете системы Краско пяти-узловой район обороны и держал там оборону четыре дня, стянув к себе все силы нападающих реплоидов в той системе, они тогда поверили, что планету будут оборонять до последнего солдата, сбросив туда весь свой десант. Когда у него осталось всего десять роботов, он подорвал "термобарический нуль-заряд" большой мощности, отправив как минимум несколько тысяч реплоидов которые находились на планете и половину флота реплоидов в системе в преисподню. По его предположению "нуль-заряд" должен уничтожить не только планету, но и пол системы, мощности вполне хватало.
  Наконец вся рыба прожарилась, убрав её остывать на плоский камень для этого приготовленный и докинув ещё дров, Ваник не спеша начал, есть думая, что завтра он поест какую-нибудь похлебку.
  После полного насыщения, прежде чем лечь спать раскинул магическую систему охраны, двух сотен метров вполне хватало для принятия решения, если будут гости.
  Гостей за ночь не было, поэтому, как только рассвело, сняв движением руки охранный модуль, умывшись и доев холодную рыбу, отправился до ближайшей дороги в раскинувшийся перед ним город, которую он заметил вчера.
  Обычная грунтовка, ещё не испорченная дождями осени, через минут двадцать привела его к первым домам. Подходить сразу к ним он не стал, а стал наблюдать, устроившись в небольшой копне сена. Обычный пригород, просыпался быстро, особенно когда от бухты проревела первый раз сирена, на улицу начали выходить люди, только после рёва второй раз сирены, все они били различных возрастов, а так же дети - ну это понятно - в школу, все двигались или в направлении центра города или в сторону бухты.
  Пацаны его возраста, а таких он видел трое ничем, в одежде от него не отличались, даже отсюда он слышал их говор, к своей радости он понял, что знает и понимает этот почти забытый язык.
  Русский, - с удивлением подумал Ваник, - давненько я его не слышал. После этого он решил всё же пройтись по улицам города, да и до бухты дойти не мешало бы, посмотреть что там и как.
  Улицы, дома, косые заборы - такие он видел не раз, ни о каких красивых квадратах кварталов, здесь речи ни шло, засунув руки в карманы, Ваник неспешной походкой направился к центру города. Ничем не примечательный пока город, в центре имел довольно ухоженную улицу, застроенную одно, двух, трёх этажными домами, попадалось много домов из кирпича, на центральной площади стояло и несколько домов в четыре этажа.
  "Мурманский обком ВКП(б)", "Мурманский исполком", "Мурманское областное управление НКВД", "Муромский облпотребсоюз" - читал на вывесках Ваник, всё как обычно, номенклатура всегда на лучших местах. Но и теперь понятно, куда он попал, благодаря очередному выверту судьбы. Значит за полярный круг, где-то восточное побережье Кольского залива Баренцева моря. В, попавшиеся на пути магазины не заходил, денег всё равно нет, так что и смотреть нечего.
   Чуть в стороне от центра, ближе к порту раскинулся довольно большой рынок, вот к нему и направился Ваник, для начала понаблюдал со стороны, устроившись на скамеечке возле двухэтажного деревянного дома, целью его наблюдений были специфические люди из воровской среды. За двадцать минут наблюдений, таких было замечено трое.
  - Для начала достаточно, - подумал Ваник, пусть работают, ещё не обед, пока стоит пройтись в порт, посмотреть что там и как.
  От базара к порту вела почти прямая улица, народу было много, но движение было внешне довольно упорядоченное. Попадалось много моряков, как шедших строем, так и по одному - двое, почти все были вооружены, офицеры, как правило, имели кобуры на поясе, у одного из них он даже заметил знаменитый "Маузер" судя по болтающейся деревянной кобуре, матросы носили винтовки, скорее всего мосинки, автоматического оружия было очень мало.
  Порт никто не охранял явно, по нему сновало много гражданских, военных моряков было на порядок больше, особенно в её центральной части. Все стоянки судов, которые были пришвартованы к пирсам, на входе имели охрану в виде матроса вооружённого винтовкой и имеющего белую повязку. Малые корабли типа тральных катеров, имели за стоянку отдельный пирс и вход на него, тоже охранял матрос с винтовкой и повязкой.
  В порту было несколько гражданских пароходов, имеющих на вооружении по две, три пушек калибром 45 мм., несколько пулемётов "Максим" они стояли под загрузкой, на них одновременно загружали сетками мешки четыре портовых крана, по два на каждый, вокруг суетились бригады грузчиков.
  Усевшись на стоящие в стороне штабеля шпал, Ваник окинул взглядом входящие в акваторию порт два довольно больших, сухогруза на которых реяли флаги Великой Британии, под охраной трёх военных малых катеров с красными флагами.
  В этот момент по всему порту взвыли сирены. Не понимая, что случилось, Ваник вскочил с места, на двух больших военных суднах - скорее всего миноносцах, стали спешно отдавать швартовы, из труб усиленно повалил дым, было видно, как на кораблях матросы занимали свои места по боевому расписанию. На остальных военных и гражданских судах так же матросы занимали свои посты. По поворотам зенитных орудий и пулемётов, Ваник увидел и понял, что случилось. По небу на высоте около 5 километров к посёлку и порту приближалась девятка самолётов.
  Первыми по ним открыли огонь имеющие в наличии на кораблях зенитные пушки. Было хорошо видны шапки разрывов, которые вставали вокруг самолётов. Не доходя до порта, самолёты начали выстраиваться в круг.
  - Ну вот, сейчас будут бомбить, - мгновенно, пронеслось в голове Ваника, - первые, цели, судя по всему, входящие сухогрузы, потом как бомбы лягут, но как обычно приоритет, крупные военные суда. Окинув взглядом всю картину порта в целом, взгляд упёрся в стоящий в 100 метрах у пирса, с правой стороны, сторожевой катер, по всей видимости, малый охотник длинной чуть меньше 30 метров. До этого, как Ваник сел на шпалы, он заметил, что с него сошёл на пирс и колонной ушёл, экипаж, оставив на катере всего несколько матросов, в качестве дежурной смены. Сейчас она, а так же дежурный, который стоял у трапа, суетились около зенитной пушки, заряжая её, того было сразу заметно по не снятой белой повязке, его ненужная в этом деле винтовка аккуратно была положена на настил катера. Но не это привлекло внимание Ваника, сзади рубки были два крупнокалиберных пулемёта ДШК, с уже заправленными лентами.
  - Это лучший вариант, - подумал Ваник, начав забег к сторожевому катеру. Никто, не обратил внимание, на бегущего паренька, все и так бежали непонятно куда, особенно гражданские, сирены не переставали выть, внося свою лепту в неразбериху.
  Когда первый самолёт с неубирающимися шасси свалился на правое крыло, стал падать в низ включив свою воющую сирену, я уже добежал до катера, и не останавливаясь прыгнул на него. Расстояние между пирсом и пулемётами на катере было около 4,5 метров. С таким как у меня худым подростковым не тренированным телом, я его преодолеть не мог, поэтому пришлось подправить полёт заклинанием малой левитации.
  Ещё до того как ноги встали на палубу катера, руки ухватились за ручки пулемёта. Действуя на автомате, снял с предохранителя и передёрнул затвор пулемёта, взгляд через прицел впился в падающий в пике самолёт. Накладка на себя заклинания зоркого глаза заняла считанные мгновения. С этим заклинанием зрение у него обострилось до зрения горных орлов.
   Стрелять он умел и за все его перерождения стрелял из большого количества наименования оружия, основной принцип стрельбы он знал и свои действия доводил до автоматизма. В последних своих перерождениях стрельбу он возвёл в культ, стреляя, в основном интуитивно и интуиция его никогда не подводила. И сейчас доверившись своей интуиции при наведении, открыл огонь экономными, пяти - десяти патронными очередями. Самолёт - пикирующий бомбардировщик, уже был на высоте около двух километров, что вполне допустимая дистанция для тяжёлого пулемёта с пулей 12,7 мм., попадания я добился со второй - третьей очереди. В третью очередь, уже на высоте менее километра, я вложил большее количество патронов. Было видно, как от него отрываются куски обшивки.
  - Этот готов, - констатировал Ваник, с него начали в беспорядки падать оставшиеся бомбы, кстати, первая его бомба попала в один из входящих сухогрузов, что шёл первым и на нём был сильный пожар. В момент его выхода из пике, когда скорость его замедлилась, дал по нему длинную очередь, стараясь, что бы пулемёт стрелял в одну точку, отмечая несколько крупных отваливающих кусков. Самолёт из пике не вышел, воткнувшись в водную гладь, в 200 метрах от горящего сухогруза.
  Второй самолёт, уже перешёл барьер в полтора километра и свою первую бомбу ещё не скинул, на уши продолжало действовать воющая сирена самолёта, но для меня это не имело ни какого значения. Я уже приноровился к стрельбе и выпустил очередную десяти патронную очередь. Какие были попадания, я не заметил визуально, но они были, так как лётчику они не понравились и бомбы с подвески посыпались вниз все сразу. Около первого сухогруза, левее встал лес взрывов. Самолёт же, за те мгновения преодолел километровый барьер и замедляя скорость стал выходить из пике. Очередная десяти патронная очередь встретила его именно в этот момент, это было хорошо заметно, по трассирующей пули, которые были вставлены в ленту одна через пять. Из мотора самолёта вырвался дым. Это заметили на всех кораблях и сосредоточили на нём огонь зенитных средств. После ещё двух попаданий - попадания шли от отошедших от пирса двух миноносцев имеющих на борту по несколько скорострельных крупнокалиберных пулемётов, самолёт резко пошёл вниз, свалившись на крыло опять. От него отделилась фигурка пилота и вскоре все уже могли наблюдать купол парашюта, которого сносило в сторону порта.
  Я знал, что на ДШК были ленты с 50 патронами, стандартные ленты и за этим пулемётом скоро кончаться патроны.
  Третий самолёт давно вышедший из круга пикировал к кораблям выходя на полтора километровый рубеж высоты. Отвратительный вой сирены продолжал давить на уши. Очередная пяти, десяти патронная очередь ушла к самолёту, уже приноровившись к стрельбе, выпустил оставшиеся в патронной ленте патроны, больше в ленте патронов не было.
  - Опыт не пропьёшь, - мелькнули мысли в голове, от самолёта отвалилось крыло и он начал беспорядочно падать, не давая пилоту покинуть кабину.
  Отмечая этот факт, я переместился ко второму зенитному пулемёту, снимая его с предохранителя и передёргивая затвор пулемёта, готовясь к стрельбе. Следующий самолёт пикируя прошёл двух километровую высоту продолжая наращивать скорость пикирования.
  -Суки достали со своим воем, зарою всех, - ожесточённо мелькнуло в голове. Дождавшись когда самолёт пройдёт километровый рубеж дал сразу десяти патронную очередь, ещё до того как было произведено бомбометание. Мгновенная поправка наводки и очередная без перерыва десяти патронная очередь. Эффект был неожиданный, самолёт взорвался, огненный шар стоял несколько мгновений, а потом во все стороны полетели обломки.
  Следующий самолёт вошёл чуть в стороне от нас, но его косое пике заканчивалось над нами.
  - Этот идёт на нас, - мелькнуло в голове, пока он был немного в стороне и по нему, можно было стрелять, дал сразу пятнадцати патронную очередь, по ходу стрельбы корректируя наводку.
  - Хоть с пяток, но попаданий должно быть, - отрешённо подумал, но попаданий, сколько их не было, по всей видимости, хватило для пилота, чтобы он покинул самолёт. Его фигурку я наблюдал отчётливо. В воду пикирующий бомбардировщик, вошёл метрах, в 300 от катера, от удара об воду произошла детонация какой то из бомб, меньшего калибра, грохот взрыва ударил по ушам, разлёт обломков самолёта и бомб был не менее 400 метров. Катер накрыла дробь осколков, от удара в правое плечо меня отбросило к рубке катера, приложив, головой об металл. Отключения сознания не было, хотя в голове звенело сильно. Волна бросила катер о пирс и если бы не резина старых скатов пирса, приложило бы его хорошо.
  По всей видимости, гибель этого самолёта была последней каплей, пилоты самолётов оставшихся в воздухе вывалили свой бомбовой груз куда попало, и повернули назад, на полной скорости покинув воздушное пространство столь не гостеприимного порта.
  В это время, из-за рубки появился моряк с нашивками старшины, без головного убора, его округлившиеся от удивления глаза, когда он увидел меня, красноречиво говорили мне, что сейчас мне будут задавать ненужные вопросы.
  Действуя на опережение, я, зажимая левой рукой правое плечо просипел первое что пришло в голову:
  - Вот не хрена себе сходил в магазин за хлебушком, оторвал левую руку от плеча пошарил ей вокруг себя, сказал, - Всего на минуту оставил авоську с хлебом, уже спёрли, гады.
  В этом месте чтобы у старшины не возникли вопросы, а что бы он начал действовать, я просто выключил своё сознание.
  Старшина 1 статьи Кобызев был в прострации. До последнего момента, он стрелял из полуавтоматической универсальной пушки 21-К, установленной перед рубкой морского охотника номер 163, работая за наводчика. Весь экипаж морского охотника за номером 163, убыл в баню, на помывку, на катере осталось всего три краснофлотца вместе с ним для дежурства. Из них один дежурил около трапа. Во время налёта он организовал стрельбу из пушки, поставив краснофлотцев Малышева и Смирнова на подачу снарядов к пушки, а старшего краснофлотца Лукова на зарядку пушки снарядами. Стрельбу из крупнокалиберных пулемётов он слышал, но думал, что до них добежал кто-то из экипажа. Иначе и быть не могло, а смотреть, кто прибежал было не когда, о том, что это стрелявший из ДШК приземлял самолёты один за другим, он видел и радовался за своих товарищей, думая, что, это скорее всего его друг, командир катера, лейтенант Корнейчук Василий Петрович, славившийся своей отличной стрельбой из калибров, что покрупнее стоявших на малых кораблях. От упавшего рядом юнкерса приложило всех, по всей видимости, у Малышева и Смирнова были лёгкие ранения от осколков, Луков не пострадал особо, его отбросило к рубке катера в момент взрыва самолёта, чудом избежав осколков, он отделался лёгкими ушибами и сразу же бросился на помощь своим пострадавшим товарищам. Сам же старшина Кобызев был опытным не первый год проходившим службу на флоте, поэтому он в момент взрыва, повалился за обратную сторону от взрыва тумбы - хоть какое-то укрытие.
  Каково же было его удивление, когда он увидел вместо командира катера у борта катера худого мальчишку зажимающего правое плечо. Его слова:
  - Вот не хрена себе сходил в магазин за хлебушком, всего на минуту оставил авоську с хлебом, уже спёрли, гады. Вообще повергли старшину в шок. Воровство у них на катере, да ещё во время налета, когда все были у него на глазах, не укладывалось у него в голове. Такого быть не могло. В этот момент, по сходам, на катер первым ворвался командир катера лейтенант Корнейчук. Его прерывистое дыхание с надрывом говорило о том, что он, от бани очень быстро бежал всю дорогу, до катера. Следом за ним громыхали сапоги остального экипажа.
  - Что случилось, доклад - сорванным от быстрого бега голосом, с остановками после каждого слова, приказал Петрович.
  - Сбили пятерых из зенитных пулемётов, - доложил старшина.
  - Кто стоял за пулемётами, - опять с надрывом спросил Петрович, ещё не отойдя от бега. Ответ его удивил.
  - Скорее всего, этот пацан, - кивнув на скорчившую фигуру у борта катера, - как он оказался на катере я не знаю. Помолчав немного, добавил подробность, - у него хлеб украли где-то здесь. Ещё помолчав, добавил - он, кажется ранен.
  Корнейчук, только сейчас обратил внимание, что у рубки катера лежит небольшая фигура, молча махнув в сторону мальчишки стоящим рядом краснофлотцам. Двое из них сразу же бросились вперёд.
  Перевернув его один из них бросил, - ранен в плечо, в этот момент к ним протиснулся внештатный санитар из экипажа, опустившийся рядом на колени и сдёргивая с плеча большую сумку с красным крестом на брезенте сбоку.
  Провозившись несколько минут, сказал, - его надо отправлять в госпиталь, осколок застрял в правом плече, необходима операция по его извлечению.
  Лейтенант Корнейчук, уже оправившись от бега, начал раздавать указания о перемещении всех пострадавших, от атаки самолётов противника, в госпиталь, а так же об обслуживании стрелявшей пушки и пулемётов ДШК, проверки катера на предмет наличия повреждений. Его команды дублировали старшина Кобызев и боцман катера Кашкаров.
  Когда мальчишку выносили с катера, а так же вели Малышева и Смирнова к катеру подходил командир дивизиона капитан-лейтенант Ледяев.
  
  Эпизод 2
  
  Капитан-лейтенант Ледяев Игорь Викторович, пребывал в тихой ярости, он занимал должность командира дивизиона морских охотников. Всего пять минут прошло, когда закончилось совещание у командира Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулина Руслана Габбасовича, он находился в курилке около штаба, вспоминая как оно проходило, а заодно выпуская пар, от эмоций которые его переполняли. Одним из вопросов, на совещании, был вопрос, о боевой подготовки и готовности на вверенном ему дивизионе. В общем-то, к нему и дивизиону в целом у командира Мурманской базы претензий не было, пока слово не взял заступник командира Мурманской базы по политической части, батальонный комиссар Чернов. Батальонный комиссар Чернов представлял, на взгляд Ледяева, собою толстого с залысинами низкого роста, с постоянно бегающими, злыми глазами человека. Военная форма на нём, сидела всегда мешковато, любителя поесть с большим красным, вечно шмыгающим носом.
  Его выступление больше было эмоциональным чем конструктивным, начав с того, что партия и правительство направляет все усилия на борьбу с фашизмом, а вот некоторые командиры - кивок и направление руки в сторону Ледяева, не делают ничего на вверенных ему катерах, так к примеру на морском охотнике номер 163 к понедельнику не был выпущен боевой листок, а на морском охотнике номер 161 так не было проведено комсомольское собрание, на морском охотнике номер 162 коммунисты во главе с командиром Бабкиным, не принимают экстренных мер по ликвидации вышедшего из строя правого двигателя. На морском охотнике номер 111 краснофлотцы Уськов и Рябов не выполняют свои, прямые обязанности, так как положено в военное время. И именно, поэтому необходимо принимать экстренные меры к командиру дивизиона морских охотников капитан-лейтенанту Ледяеву.
   После такого выступления даже командир Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулин, поморщился.
  - Разрешите по существу, - встал, одёргивая китель, капитан-лейтенант Ледяев, вопросительно смотря на командира базы.
  - Говорите, - разрешил Гизатулин.
  - Товарищ капитана второго ранга, по поводу 163, он в тот день, только к 12 часам прибыл из патрулирования, боевой листок был выпущен к 18.00, после выполнения технического обслуживания техники. По поводу 161 всего лишь вчера прибыл после выполнения задачи по высадке разведчиков в тылу немцев, а так же сопровождения каравана судов, прибывших из Архангельска перед этим. По поводу 162 я вам докладывал персонально ещё вчера утром, как только узнал, что прибыли запчасти к мотору, самолётом, что прибыл из Москвы. Сейчас, продолжаются роботы и как заверил командир катера Бабкин до завтрашнего утра ремонт закончат, корабль будет введён в строй и экипаж готов выполнить поставленные перед ним задачи. По поводу краснофлотцев Уськова и Рябова с 111-го, я уже писал рапорт на их замену. У Уськова зрение минус 0,5, а Рябов не может подымать тяжёлое из-за ранения руки, в настоящее время оба заменены из резерва базы.
  - Вот видите товарищи, у капитан-лейтенанта Ледяева как всегда отговорки, а нет реальной роботы с людьми, - тут же вставил Чернов, - может пора принимать меры?
  Гизатулин сморщился ещё раз, - я сам сегодня же разберусь по фактам, товарищи у кого ещё есть вопросы?
  - Вопросов нет, тогда по рабочим местам, - проговорил он.
  Стычки с Черновым у Ледяева пошли ещё два месяца назад, когда Чернова назначили заместителем командира базы по политической части, и он прибыл к месту службы. Началось всё с того, что Ледяев отказался выделять людей из дивизиона на проведения митинга на морремзаводе в портовой зоне. Единственный экипаж, что был на тот момент в порту, закончил ремонт катера, которому случайно досталось во время авиа налёта от недалеко упавшей бомбы, и проводился два дня без перерывов и сна, тогда Ледяев выделил им всего четыре чеса для сна, боевые задачи с него никто не снимал. А батальонный комиссар, не принимал ни каких возражений, требовал выделения людей, для митинга в промышленной зоне морремзавода. Тогда он его просто послал куда подальше. С тех пор Чернов затаил злобу и начал доставать не только его, Ледяева, а доставалось и его командирам катеров. Тот всегда раздувал любой маломальский случай, если он случался в его дивизионе.
  Вот же ж, - со злостью подумал Ледяев, дальнейший полёт его мысли, прервали сирены на кораблях и в порту, - опять авиа налёт, как же не вовремя. Со своего места он, видел, как в порт входило два сухогруза под британскими флагами, с охраной из морского охотника и двух мотоботов. По небу на 5 километровой высоте приближалась девятка юнекрсов.
  - "Юнкерс-87", "Штука", - мгновенно определил Ледяев тип самолётов, из-за неубирающихся шасси. Девятка медленно подлетала к порту и начала выстраиваться в круг, для атаки. Со своего места Ледяев, хорошо видел всю акваторию порта, ему сразу же было понятно, что атаке в первую очередь подвергнуться входящие военные транспорты союзников, переделанные из сухогрузов. К "Штукам" уже потянулись шапки разрывов от полуавтоматических пушек, а так же зенитных орудий миноносцев и орудий зенитной батареи прикрывающей порт.
  Первый самолёт, упав на правое крыло, устремился вниз включилась сирена установленная на самолёте с увеличением скорости падения "штуки" усиливался вой сирены.
  На высоте около двух километров по нему открыли огонь крупнокалиберные пулемёты ДШК, которые имелись в наличии на кораблях и пароходах. Где-то на высоте около полутора километров в него пошли попадания с 163, хотя с катера стрелял один пулемёт, то что, попадания были с 163, было видно, по росчеркам трассирующих пуль от самолёта отвалилось несколько небольших кусков. Самолёт, продолжал упорно лететь к сухогрузу и его первая бомба, упала точно в корму сухогруза, на котором тут же вспыхнул пожар, но на этом успех "штуки" и закончился, в точке выхода из пике, его настигла очередь из того же 163, на этот раз полетели крупные куски обшивки и самолёт не выходя из пике, нырнул в холодные воды мурманского порта, рядом с горящим сухогрузом.
   - Попали, - обрадовано подумал Ледяев. Но действо продолжалось, следующая "Штука" уже пикировала под увеличивающийся вой сирены, пройдя полутора километровый рубеж и ещё не сбросив бомбу, как в него опять с 163 попала очередь, по всей видимости, что-то случилось с самолётом, так как он начал спешно высыпать все имеющие в наличии бомбы. После ещё нескольких попаданий, попадания уже шли с миноносцев, самолёт задымил, и пилот пока была хоть и небольшая высота, выпрыгнул с парашютом. Так как ветер дул в северном направлении, то и парашютиста стало сносить на северную часть порта, да и пилот не горел желанием приземляться в холодные воды, осень же.
  - Отлично, Корнейчук уже одного сбил, другого подбил, - обрадовано подумал Ледяев, радуясь за своего подчинённого. Но налёт на этом не закончился. Третья "штука" с всё увеличивающимся завыванием пикировала на всё те же сухогрузы. Опять же на высоте всё тех же полутора километрах, когда ещё не был произведён сброс, с всё того же 163 ударила длинная очередь. По трассирующим пулям были видны попадания в "штуку". Наверняка вся очередь попала в "штуку", так как от него отвалилось целое крыло, переведя самолёт из управляемого пике, в неуправляемый штопор, пилот так и не смог покинуть кабину самолёта.
  Ледяев, испытывал чуть ли не экстаз, от такой стрельбы своего подчинённого, ещё никогда его подчинённые не сбивали подряд ДВА, ДВА самолёта противника.
  В тоже время на цели всё те же сухогрузы пикировал с всё усиливающимся завыванием четвёртый по счёту пикирующий бомбардировщик. На этот раз огонь из крупнокалиберного пулемёта 163 открыл на рубеже одного километра, сразу выпустив несколько длинных очередей, обе очереди с большей долей вероятности попали в самолёт. Ледяев очень жалел, что у него не было с собою морского бинокля, смотреть в приближении как крупнокалиберные пули рвут дюраль самолёта - это ещё то, зрелище. Через буквально секунду самолёт просто взорвался, подорвался и весь запас бомб на подвесках, огненный шар на несколько десятков метров в диаметре не оставил пилоту ни малейшего шанса.
   Да-а, от такой стрельбы он Ледяев, получил истинное, ни с чем не сравнимое удовольствие, все проблемы с Черновым тут же ушли на второй план. Надо обязательно написать представление на стоящего у ДШК, а он это выяснит зразу же, как закончится налёт. Хотя уже можно идти к 163, что он тут же и сделал.
  Но налёт на этом не закончился, пятый самолёт, чуть подправив полёт, пикировал на неподвижно стоящий у причала морской охотник, по всей видимости, решив разобраться с ним и поквитаться за своих комрадов.
  Как точно кидают бомбы пикирующие бомбардировщики, Ледяев знал не по наслышке, да и видеть приходилось, поэтому сердце его сжалось от нехорошего предчувствия.
  На охотнике так же оценили ту опасность, которая ему угрожала и ответил сразу длинной очередью, всё это было прекрасно видно Ледяеву, по трассирующим пулям, вставленным в пулемётную ленту. Видимых повреждений у самолёта с такого расстояния Ледяев во время быстрой ходьбы и без бинокля не наблюдал, но стрелок попал куда-то в крайне важную точку, это стало понятно от отделившейся точки пилота и раскрывшемуся над ним парашюту. Самолёт же, завершил свою траекторию, около всё того же охотника, за номером 163, вошёл в воду. Во время вхождения произошла детонация бомб на подвесках, на большой радиус от взрыва полетели осколки и куски самолёта. Накрыло и 163 охотник, он стоял ближе всех к эпицентру взрыва, это было видно по тому, как его приложило о пирс взрывной волной.
  - Если надо будет, то и до командующего Северным флотом дойду, но награду герой свою получит и у Чернова затереть данный факт не получиться, всё-таки четыре самолёта сбили, - думал на ходу Ледяев, - вот и реальная проверка готовности экипажей дивизиона. Всё наглядно видно. И придраться не к чему.
  Ещё до того как он дошёл до катера, он увидел как к нему бежит почти полный экипаж, впереди всех бежал его командир лейтенант Корнейчук Василий Петрович, его лучший друг, здесь в Мурманске.
  - Кто же тогда стрелял, - тут же подумал Ледяев, видя как весь экипаж, подымается по сходам, на катер.
  Когда он подходил к катеру, с него вынесли носилки, с них торчала только голова, тело было аккуратно укрыто одеялом, почему-то рядом с головой лежала обыкновенная кепка. За ними сходили два краснофлотца, Смирнов сам хромая, аккуратно поддерживал Малышева. Здесь же находился командир катера морской охотник номер 163 лейтенант Корнейчук, увидев подходящего начальника дивизиона, Корнейчук подал команду "Смирно" находящимся на пирсе краснофлотцам и строевым шагом подошёл к Ледяеву с докладом:
  - Товарищ командир дивизиона, дежурная смена 163 только, что участвовала в отбитии атаки самолётов противника, расход снарядов к 21-К 65 штук, к пулемётам ДШК две ленты 100 патронов. В результате налёта ранены краснофлотцы: Малышев - нуждается в госпитализации и легко ранен краснофлотец Смирнов по касательной в ногу. А так же на катере после налёта обнаружен мальчишка, его плечо пробито осколком, которое нужно удалять, пацан находится в бессознательном состоянии, мною принято решение отправить его в госпиталь. Личный состав экипажа во время налёта находился в бане, согласно распорядка дня дивизиона при нахождении в порту катеров и очерёдности, командир морского охотника номер 163 лейтенант Корнейчук.
  - Кто стрелял из пулемётов? - задал мучавший его вопрос Ледяев.
  Командир морского охотника замялся буквально на несколько секунд, потом посмотрев на командира дивизиона, своего друга честно ответил, пожав плечами:
  - Не знаю, никто не видел, кто стоял у пулемётов, старшина Кобызев во время налёта стоял за наводчика, стреляя из полуавтоматической универсальной пушки 21-К, установленной перед рубкой Смирнов и Малышев были на подачи снарядов, а дежурившего у трапа старшего краснофлотца Лукова, Кобызев приставил к зарядке пушки. Около борта катера лежал этот раненый парнишка, больше никого рядом не было, когда после атаки старшина Кобызев прибежал к пулемётам.
  Делаа, - подумал Ледяев и что, тогда докладывать командиру базы Гизатулину?
  
  Эпизод 3
  В сознание я пришёл ближе к вечеру, по привычке не открывая глаз, сквозь чуть приоткрытые веки осмотрелся, лежал я на кровати, около выхода, судя по всему комнаты-палаты. В ней стояло ещё шесть коек все они были заняты, на всех лежали или седели одетые в пижамы различного возраста молодые и постарше мужчины. Плечо просто ломило от боли. Скорее всего, я и пришёл в себя из-за боли, аккуратно перемещая левую руку, дошёл до плотной повязки на правом плече и наложил на себя заклинание среднего исцеления.
  Боль сразу же начала отступать.
  Двое, сидящих на кровати вели беседу с лежащим у окна парнем. Тот лежал на животе, повернув в их сторону голову и рассказывал:
  - Значит, старшина поставил нас с Серёгой Смирновым на подачу снарядов, а Лукова который дежурил у трапа катера, поставил на подачу снарядов в приёмник пушки, нам и смотреть то вверх было не когда, мы только слышали, один готов, второй готов, третий готов, про четвёртый мы и сами услышали, он взорвался на высоте, потом Кобызев прокричал пятый готов и тут нас со Смирновым приложило сначала взрывной волной, ну а потом осколками, Серёгу легко по касательной в ногу, а мене по спине прошлось осколками, правда, не большими.
  В это время лежащий с другой стороны от рассказчика больной, заметил, что я открыл глаза и так же слушаю.
  - О, наш герой очнулся, - сказал он, кивая на меня, все кто лежал в палате повернули головы в мою сторону.
  Решив приколоться, я ответил:
  - Нее, я не хер Рой, я Ваник. Хера Роя я не знаю, первый раз слышу.
  Два молодых краснофлотца, загнулись с улыбками на лицах, прокашливаясь.
  - Ваня значит, - сказал ещё один пожилой мужчина, лежащий на кровати и до этого не участвовавший в разговоре.
  - Не, - поправил я его, - я Ваник.
  - Ну, Ваник, так Ваник, - тут же согласился он и скомандовал, одному из седевших на кровати, - ну-ка Петя, сообщи на пост, что, мальчишка пришёл в себя.
  Голос, которым он отдал команду, мне понравился, боцман или старшина не ниже, - подумал я. В, последствии я узнал, что он входил в экипаж малого охотника за номером 161, служил там действительно в должности боцмана катера и отзывался на отчество Сергеич.
  Тот, кого он назвал Петром, сразу же подорвался с места и выскочил в коридор, через десять секунд появился снова и доложил:
  - Сообщил дежурной медсестре на пост, при этом опустившись на свою кровать.
  В это время я прислушивался к своим ощущениям, закрыл глаза, диагностируя своё тело, кроме раны на плече, впрочем, с уже удалённым осколком он ничего больше не болело.
  - Через полчаса брошу ещё одно заклинание среднего исцеления, - подумал я, и на сегодня достаточно, открыв глаза.
  В это время у палаты, раздались многочисленные шаги, и в палату вошла небольшая делегация, все в белых халатах, во главе с небольшого роста старичком, с аккуратной бородкой (профессиональный типаж докторов Айболитов, пронеслось у меня в голове), и очками в виде пенсне.
  - Ну с герой, как себя чувствуешь, - произнёс негромко "Айболит" и вместе со своей свитой состоящей из четырёх девушек посмотрел на меня.
  Решившись приколоться по новой, я быстро нагнулся и заглянул под кровать, так же быстро вернулся в исходное положение, покачивая в стороны головой, сообщил:
  - Там никого нет, - сделав как можно более укоризненное лицо, посмотрел на "Айболита".
  Тот от такого демарша, даже поперхнулся.
  - Молодой человек, вам несколько часов назад сделали операцию, а вы ведёте себя как, как, - он старался подобрать подходящее слово, его свита так же неодобрительно смотрела на меня.
  - Мальчик, - подсказал я, - а я и есть пацан, продолжал очевидную истину. А за рану не волнуйтесь через три дня даже рубца не останется. Вот только ... - я на мгновение замолчал, а "Айболит" тут же вклинился: - Что?
  - Да ничего, - пожал плечами я, - есть надо много, вот и всё.
  - И что всё само пройдёт? - с явным неверием спросил "Айболит".
  - Чё говорить сами через пару дней увидите, - опять пожал я плечами.
  - Хорошо, посмотрим, - всё ещё с скептическим неверием произнёс "Айболит", - а как же тогда звать такого продвинутого в медицине организма?
  - Ваник - коротко ответил я.
  - Ваник, а дальше - продолжал допрос "Айболит", - фамилия у Ваника есть?
  - Ещё не заработал, - нехотя ответил я, - вот по обвыкнусь немного, может и заработаю. Хорошую фамилию нужно заслужить.
  - Ну-ну молодой человек, может вы и правы, - глубокомысленно сказал "Айболит", - жалобы на здоровье?
  - Да нет, - ответил я, опять потянуло приколоться, - разве, что организму калорий не хватает, а так всё норма.
  - Да понял я, - ответил "Айболит", сейчас принесут, - Вероника Павловна, голубушка, распорядитесь, пожалуйста, - обратился он к блондинистой девушке из своей свиты. Та молча кивнула головой.
  После этого "Айболит" со своей свитой покинул палату.
  За время нашего с "Айболитом" диалога, вся палата молча таращилась на нашу пикировку.
  - Ну ты... - боцман Сергеич, больше не нашёл в своем лексиконе подходящих слов, чтобы выразить свои мысли, наверное у него все остальные слова были из большого или малого боцманского загиба.
  - Да всё нормально, я сам по себе через пару дней выздоровею, даже рубцов не останется, сами увидите, - сообщил я.
  - И как же? - со скепсисом произнёс Сергеич.
  - Да всё просто, - с энтузиазмом сообщил я, - у меня бабушка шаманкой в седьмом поколении была, вот и научила, как самому лечиться, в тайге-лесу докторов на пятьсот километров нет и близко, или сам выкручивайся или умирай. Уже привык выкручиваться, не первый раз.
  В этот момент санитарка принесла мне поздний, если так можно, выразится, ужин: кусок хлеба, тарелку каши перловой и стакан чая. Всё это я проглотил буквально за минуту.
  - Куда посуду относить, - поинтересовался я.
  - Да вон пусть Петя отнесёт, он ходящий, а у тебя даже тапок нет, - произнёс Сергеич, посмотрев на Петю, тот сразу же сорвался с места, по всей видимости, Сергеич имел среди больных весомый авторитет.
  - Спасибо Петя, с меня должок, - произнёс я, отдавая ему посуду после ужина.
   -Ты лучше скажи Ваник, - тут же вставил своё веское слово Сергеич, - это ты у ДШК на 163 стоял при авиа налёте сегодня.
  Лежащий на животе Малышев, впрочем, как и все другие с интересам посмотрели на меня.
  Ну и чё им отвечать, чтобы не обидеть, - подумал я, - завалить сразу четыре самолёта, кто поверит, что их завалил мальчишка. А была, не была, буду так и говорить.
  - А вы сами верите, что мальчишка, может завалить в один заход четыре самолёта, потратив всего пару лент, - наконец выдал я свои мысли вслух. Вроде бы не сказал ни да, но и нет не сказал.
  - В тайге-лесу нормальный охотник, к примеру, из якутов один выстрел - одна цель, - продолжил я мысль, - один промах - одна жизнь в минус. Так что жить захочешь, будешь хорошо стрелять.
  - А самолёты, - я немного помолчал и продолжил, - пусть экипаж катера на свой счёт запишет, на одного или нескольких краснофлотцев на усмотрение командира, - при этом я посмотрел сначала на Малышева, а потом на Сергеича, уяснили ли они, что я сказал им.
  - А мне, если экипаж подарит хороший нож, то я только спасибо скажу, - закончил этот разговор я.
  - Зачем тебе нож, - удивился один из молодых, лежащих на кровати, до этого не участвовавший в разговоре.
  - А в лесу без него не выжить, - сказал я, немного подумав, добавил, - не выжить, конечно, можно, но будет очень, очень тяжело.
  - А ты, стало быть, в леса уйдёшь, - тут же поддержал разговор Малышев.
  - Нет, - с улыбкой сказал я, - едите вы плохо, а в лесу этого добра вагон и тележка, да и в речках и море рыбы валом, я пока сюда добирался, в этом убедился, прошлось два раза рыбачить, а из снастей всего лишь одни руки. А рыбка ничего попалась.
  - Дык осень сейчас, - снова встрял Малышев, - в воде за два десятка минут окачуришся ежели не вытащат.
  - Вот выйдешь из госпиталя сходим, проверим, - ответил я, - заодно и самолёты, упавшие можно проверить на предмет полезного в хозяйстве барахла, я засёк, где они упали.
  - Нож говоришь, - в раздумье протянул Сергеич, - ну-ка Петя подай ему ножик. Достав из тумбочки мешок, Сергеич, вынул оттуда ножны с ножом.
  Петро быстро выполнил указание Сергеича. Все с дальнейшим интересом уставились на меня.
  Взяв нож, а это была обычная финка, крутанул его в левой руке, проверяя балансировку.
  - Ну что могу сказать, - сказал я, уж что, что, а с ножами мне дело иметь приходилось довольно часто, - чуть утяжелена ручка, если нужна точная балансировка, могу сделать. Для разделки рыбы и дичи самое то.
  Повернувшись к двери, сказал, - над окном сучок посередине, - не поворачиваясь с левой руки, метнул финку за спину, в сторону окна. Когда она попала туда, куда я и планировал, неспешно босиком подошёл к окну и выдернул её. Вдев в чехол, протянул Сергеичу.
  - Нет, - замахал, тот руками, - оставь себе, подарок, за самолёты.
  - Спасибо, - прижав ножны с финкой к груди, пообещал, - через неделю, когда выйдешь из госпиталя, если будет опять авиа налёт, нескольких с вашего катера приземлю, - засмеявшись, добавил, - если пустите на катер.
  - А пустим, - сказал Сергеич, - и посмотрим, как приземляешь самолёты. Ну, всё народ, перекур, в туалет и отбой, пора на боковую.
  Утром следующего дня, проснувшись в шесть часов, первым делом сбегал в туалет, выпросив тапки у лежащего Малышева. Пока не наступило время завтрака, наложил на себя опять заклинание среднего исцеления.
  После завтрака, как и принято, в лечебных заведениях, прошёл обход больных. В нашу палату обход попал часов в одиннадцать. Так как я лежал у входа в палату, то ко мне подошли в последнюю очередь.
  "Айболит" сказал, чтобы до его подхода ко мне, сняли временную повязку с меня, для осмотра. Повязку снимала всё та же блондинистая Вероника Павловна, после снятия последнего слоя бинтов, с широко открытыми глазами уставилась на то место, где в плечо вошёл осколок. На том месте, вместо кровянистой ещё не зажившей зашитой раны, находился красный рубец.
  - Анатолий Павлович, - осипшим голосом позвала она, "Айболита", который занимался осмотром спины Малышева, - идите сюда.
  - Ну что, там ещё - недовольным голосом произнёс Анатолий Павлович, которого я окрестил как "Айболит", но всё же отрываясь от Малышева и подходя ко мне.
  Уставившись на моё плечо, тот даже от удивления, снял и протёр свои пенсне, но картинка и после этого не поменялась.
  - Ни чего не понимаю, - растеряно произнёс он, - я же его оперировал вчера, осколок вынул, а тут рубец, да вот же нитки, не может быть, - подняв с табуретки Веронику Павловну, он сам сел на табурет и всё ещё не веря своим глазам, принялся ощупывать своими руками моё плечо.
  - Как так молодой человек? - произнёс "Айболит", уставившись на меня.
  Пожав голыми худыми плечами, я сказал, - Я же вам вчера говорил, за три дня даже рубца не будет.
  - Но как, - всё ещё непонимающе, произнёс "Айболит". Остальные его помощницы столпились за его спиной, так же, не понимающе, смотрели на меня.
  - С научной точки зрения, объяснить не могу, - сообщил я глядя на него.
  - А, с не научной, - тут же добавил он.
  - У меня бабушка шаманкой, в седьмом поколении была, меня и научила. В лесу по другому ни как, докторов то, нет там, а лечиться надо, - сообщил я.
  - И что и другие так могут? - задал очередной вопрос "Айболит".
  - Может и могут, - согласился я, - только здесь никого нет, кто так сможет.
  Помолчав, добавил, - по крайней мере, я не встречал.
  - А покажешь, как ты это сделал, - снова спросил он.
  - Показать то можно, - ответил я, - да только после этого, я в отключке бессознательной буду примерно неделю, а это мне чёт, не очень хочется. Мал я, ресурсов организма, у меня мало.
  Ага, понятно, - понимающе кивнул "Айболит", - организм ещё растёт и что шрама даже не будет?
  - Будет, - сообщил я, - но очень малозаметный. Меня можно уже завтра выписывать, нитки сняв. Чё мне тут делать?
  - Посмотрим, посмотрим, - задумчиво проговорил "Айболит", вставая с табуретки и выходя из палаты.
  До обеда больше ничего не происходило, а после обеда Малышева навестил его друг Смирнов, пришедший в госпиталь на перевязку. О чём они разговаривали, я не знаю, так как по собственной инициативе начал выполнять обязанности самого младшего по палате, то есть, по-простому был на подхвате у всех больных-раненых палаты, если в этом была необходимость. На что одобрительно смотрел на меня Сергеич, как самый старший в палате.
  Вечером ко мне в гости пришли лейтенант Корнейчук с капитан-лейтенантом Ледяевым. Меня расспрашивали досконально, видать, предварительно переговорив с Сергеичем и Малышевым. Договорились о том, что я недельку побуду на 163 у Корнейчука, так сказать до первого налёта, заодно рассказали, в какой прострации были немецкие лётчики, когда их допрашивали. Так как фамилии у меня не было, то Корнейчук предложил взять фамилию Северный, как-то проводить меня по бумагам надо было.
  Фамилия как фамилия, - подумал я, согласительно кивнув головой.
  Через день меня выписали, ещё до моего ухода из госпиталя, я по очереди незаметно наложил малые исцеления на Сергеича, у которого вырезали аппендицит, Малышеву на район спины, Петрухи на левую руку, он служил на малом охотнике номер 162 и две недели лежал в госпитале с ранением левой руки.
  - Куда дальше путь держишь, - поинтересовался Сергеич, когда я стал переодеваться в свою одежду, полученную у старшины госпиталя в его каптёрке.
  - Корнейчук со 163, приглашал погостить, блины поесть, - скаламбурил я, одеваясь, - конечно до первого авиа налёта. Так что, погостюю у него пока.
  - Смотри там, поосторожнее с заступником начальника Мурманской базы по политической части, батальонным комиссаром Черновым, плохой человечишка, - шепнул на ухо мне Сергеич, когда я пожимал ему руку на прощание.
  Через, полчаса я уже был на морском охотнике номер 163, меня Корнейчук, сразу же отправил в кубрик, где меня переодели, подобрав самую маленькую по размерам морскую форму. После чего я облазил весь катер, перезнакомившись со всем экипажем катера, который состоял из 15 человек, из командиров был только Корнейчук Василий Петрович. Младший комсостав представляли: старшина 1 статьи, Кобызев Виктор Викторович, отвечающий на катере за артиллерию (состоящую из 2-х 45-мм полуавтоматических универсальных пушек 21-К, а так же 2-х крупнокалиберных пулемётов ДШК под патрон 12,7х108 мм.) и одновременно являющийся замом Корнейчука. Мичман Икулов Игорь Юрьевич (отвечающий за силовые установки, включающие 3 бензиновых двигателя ГАМ-34БС по 850 л.с. каждый, а так же за энергетическую систему, включающую в себя две динамо-машины постоянного тока ПН-28,5 мощностью по 2 кВт); старшина 2 статьи Кашкаров Виктор Османович - боцман катера (отвечал за минное вооружение катера состоящее из двух бомбосбрасывателей для глубинных бомб, восемь больших глубинных бомб ББ-1 и 24 малых БМ-1).
  Катер за номером 163, относился к классу морских охотников МО-4, его корпус был гладкопалубный, деревянный. Катер имел трёхслойную обшивку с прокладками из перкаля. Надстройка состояла из боевой рубки и открытого ходового мостика.
  
  
  Непотопляемость обеспечивалась делением корпуса водонепроницаемыми переборками на 9 отсеков. В которых, имелись следующие помещения
  • Форпик;
  • Камбуз, котёл для обогрева жилых помещений;
  • Кубрик No1 на 4 человека;
  • Кубрик No2 на 8 человек, коридор No1, санузел;
  • Топливные цистерны;
  • Машинное отделение No1;
  • Машинное отделение No2;
  • Кают-компания, коридор No2;
  • Ахтерпик
  
  Про отсеки катера, мне рассказал и показал боцман катера Кашкаров.
  Поселил он меня в 4-х местный кубрик, на верхнее место.
  Пока я валялся в госпитале, был ещё один авиа налёт, досталось обоим сухогрузам, стоявшим под разгрузкой, была также потоплена одна баржа стоящая рядом с одним из разгружавшихся сухогрузов. Немцы отделались всего одним задымившим пикировщиком, который сразу же повернул в сторону, откуда прилетел. Граница фронта проходила километрах, в 40 от Мурманска. И это всё мне рассказал боцман Кашкаров.
  Следующий авиа налёт произошёл на следующий день ближе к вечеру, часов в пять, не за долго до окончания светового дня. О том, что произойдёт налёт, я узнал по включившимся на кораблях сиренах громкого боя и сирене воздушной тревоги, которая включилась в порту. Я всё это время находился в кубрике катера, подгоняя выданную форму под себя, а так же изучая силуэты немецких самолётов всех типов, тем более Корнейчук сказал, чтобы я не отсвечивал на палубе катера, решение вопроса о моём нахождении на катере зависло до налёта немцев.
  После объявления тревоги матросы заняли свои места, согласно, штатного расписания, я, не мешая экипажу, выбрался на палубу последним. Просительно посмотрев на Кобызева, стоящего около 45-мм пушки на баке катера, после его кивка головой занял место матроса стоящего около правого пулемёта. Накладка на себя заклинания зоркого глаза, снял пулемёт с предохранителя, передёрнул затвор, принялся ждать.
  Девятка всё тех же "штук" с неубирающимися шасси на высоте тех же 5 километров, на крейсерской скорости около 350 километров в час приближались к порту Мурманска. Построившись в круг, первый самолёт с всё увеличивающим завыванием, начал пикировать на порт. Британские сухогрузы уже не было в порту, ушли ещё за темно утром в сопровождении своего эскорта. Поэтому, командир "штук", выбрал беспроигрышный вариант - своей целью он выбрал три стоящих под загрузкой у причала баржи, неподвижные цели, прекрасно подходили под бомбардировку.
  Первыми начали работать 45-мм пушки катера, по самолётам стреляли все какие можно зенитные орудия кораблей и зенитной батареи порта. Дождавшись, когда самолёт пройдёт километровый рубеж, дал первую длинную очередь на десять патронов. К стрельбе из ДШК я уже приноровился. По договорённости с Кобызевым, в лентах зарядка патронов шла следующим образом четыре обычных, трассирующий, два бронебойных. Подправлять очередь пришлось самую малость, хорошее усиленное зрение, плюс трассирующие пули поставленные чаще. У пикирующей "штуки", первой же очередью оторвало хвост, её пикирование тут же превратилось в неуправляемое падение. Пилот покинуть кабину самолёта из-за сильного вращения не смог, стрелок так же остался в самолёте. Самолёт врезался в воду чуть ли не посередине акватории порта. На этот раз детонации бомб по какой-то причине не произошло.
  - Давай их, - закричал с высоты рубки смотревший в бинокль лейтенант Корнейчук, размахивая правой рукой, его внешний вид говорил, что он сильно возбудился от первого сбитого самолёта.
  Вторая "штука" уже пикировала и находилась на высоте около четырёх километров.
  - Ещё рано, - мелькнула мысль в голове у меня, при этом я сопровождал "штуку" через прицел пулемёта. Дождавшись, когда он спустится ниже километра, дал по нему сразу две длинные, по пятнадцать патронов очереди. Итог - развал самолёта в воздухе на несколько крупных кусков. Куполов пилота и стрелка радиста, я не видел, не судьба - подумал я.
  Сзади, что-то орал Корнейчук с высоты рубки, что конкретно было плохо слышно из-за очередного пикирования "штуки".
  Находящийся рядом со мной краснофлотец, стоящий до меня за пулемётом, и уступивший мне место, сноровисто перезарядил пулемёт, вставив в него ленту с патронами.
  Пикирующая третьей, "штука" прошла шести километровый рубеж и с продолжающимся ускорением шла к своей цели у причала. Дождавшись, когда она приблизилась к километровому рубежу, открыл огонь. Снова дал сразу же две очереди, одну за другой корректируя стрельбу по трассирующим пулям. От самолёта во все стороны полетели куски, в этот раз самолёт выдержал, не выдержал пилот, а может быть отказал мотор, но пилот покинул самолёт, следом за ним выпрыгнул и стрелок. Их купола чётко просматривались.
  От эйфории, по-моему, орал весь экипаж катера. Но моя чуйка просто верещала, что сейчас что-то будет плохое, поэтому бросив почти разряженный пулемёт.
  Крикнув стоящему рядом краснофлотцу - "бегом заряжай", переместился к левому пулемёту. По указанию Кобызева, со второго пулемёта стоящий матрос не стрелял, но стрельбе он, уже был готов. Четвёртая "штука" находилась пике с увеличивающимся воем сирены, но я интуитивно развернул ствол пулемёта в сторону города, почти в то же мгновение из-за сопки вынырнули две тени самолётов.
  Мессершмитт -110 - по силуэту узнал я двухмоторный тяжёлый истребитель, расстояние до них стремительно сокращалось, огонь я открыл примерно с километрового расстояния, всадив в ведущего пары патронов двадцать. Отчётливо наблюдая по трассерам попадания в самолёт.
  Ведущий тут же резко нырнул к земле. Ведомый пары мгновенно сориентировавшись сделал левый разворот, отворачивая от порта назад, именно в этот момент я и прошёлся из ДШК по всему самолёту, Самолёт выдержал попадания, но один из движков задымил и из него помимо дыма показался огонь. Больше заниматься им, у меня не было времени.
  - Уйдёт, так уйдёт, - подумал я, разворачиваясь стволом пулемёта в сторону порта.
  "Штука", уже скинула бомбу и очень удачно - было прямой попадание, в стоящую у причала баржу, судя по небольшой детонации, пол баржи взорвалось сразу, остальная половина медленно опускалась на дно на месте стоянки.
  "Штука" же удачно попав, начала набирать высоту, приближаясь к километровому барьеру.
  - Врёшь, не уйдёшь, - проорав я, открывая огонь по ней. По трассирующим патронам я видел, как длинная патронов на двенадцать очередь, приблизившись, и буквально последней парой патронов прошила самолёт в районе мотора, были ли последние патроны бронебойными или нет, я не знаю, но за самолётом пошёл еле заметный дымок.
  Больше никто из "штук" не пикировал, они просто сбрасывали с высоты свой груз бомб на город, вызывая многочисленные взрывы и пожары.
  Стрелять по подбитой "штуке" уже не было смысла, она больше чем на четырёх километрах, да и патроны в ленте ДШК закончились. Поэтому я, просто опустится, на настил палубы катера - сказалось сильное напряжение, руки просто ломились от усталости. Но сесть на палубу мне не дали, несколько сильных рук, тут же подхватили меня.
  - Что случилось, - первым, с вопросом ко мне подскочил Кобызев.
  - Устал стрелять, утомился, - осипшим голосом проговорил я, - мне бы воды попить.
  Кобызев только посмотрел на стоящего рядом краснофлотца, как тот сорвался к люку. Через полминуты я уже пил воду жадными глотками, оторвался от фляжки только когда высосал почти всю.
  К тому моменту около меня стоял не только старшина Кобызев, но и лейтенант Корнейчук и старшина Кашкаров, сзади них пристроился, только что, вылезший из люка мичман Икулов.
  - Ну, ты дал копоти немцам, - произнёс восхищённо Корнейчук, - будут теперь репу чухать, что это было.
  - Нормально у них было, - произнёс я, - то есть спланировали они нормально. Эти сто десятые были на подстраховки, как раз на такой случай. Как только четвёртая "Штука" спикировала, с высоты скоординировали подход сто десятых, чтобы наверняка и одновременно. Если бы я стрелял по "штуке", сто десятые расстреляли нас из пушек, их по нашим трассерам навели бы сверху.
  - Поесть бы чего, да и устал я, - произнёс я, сидя на палубе, протирая ладонями глаза, - откат от заклинания зоркого глаза, - и отдохнуть, не помешало бы. Такое ощущение, что весь день вагоны с цементом разгружал.
  - Смирнов, Горностуев, - скомандовал Корнейчук, - проводить юнгу, до кубрика, - Виктор Османович, обратился, он до Кашкарова, организуй, что ни будь на перекус.
  Меня подхватили с двух сторон названные краснофлотцы, осторожно подняли с палубы и потащили к люку катера.
  Съев банку тушёнки, выданную коком катера Серёгой Марочкиным, по указанию Кашкарова, запив всё это крепким чаем, я завалился спать.
  
  Эпизод 4
  
  Проснулся утром, часов в пять по привычке. Организм уже восстановился, сбегал в гальюн, умылся и отправился на камбуз к Марочкину отрабатывать банку тушёнки, которую съел вчера. Ещё по предыдущим жизням я очень любил поесть да и готовить любил. В одной из перевоплощений, мне даже пришлось работать на кухне в харчевне, кстати, довольно успешно, харчевня была знаменита своей кухней в этой части города, сюда не брезговали заходить даже очень богатые люди. Серёга тоже только встал, спал он в том же кубрике и тоже сверху. Для готовки завтрака, просмотрев, что есть на камбузе, предложил приготовить плов. Все ингредиенты были в наличии, плов я готовить умел на оценку "отлично". Поэтому предложил Серёге посидеть в сторонке и не мешать принялся "колдовать" на камбузе. На готовку мне хватило полтора часа, вполне успели до завтрака.
  Плов, приготовленный по моему рецепту, экипаж катера заценил, так как его подавал Марочкин, то и все похвалы были адресованы ему, я тоже хвалил его, при этом хитро подмигивая, тот естественно первый снял пробу, прежде чем давать его экипажу. С ним, я сразу же договорился, что готовил его он, я же только помогал, иначе помощи впоследствии ему не будет
  Командиру катера лейтенанту Корнейчуку завтрак оставили, так как его на катере не было, его рано утром вызвали к начальнику Мурманской базы, вместе с командиром дивизиона.
  К девяти часам, Корнейчук прибыл на катер вместе с командиром дивизиона капитан-лейтенантом Ледяевым, после завтрака по распоряжению командира было объявлено об общем построении. На построении после доклада Корнейчука Ледяеву, последний довел, что морской охотник 163 будет сопровождать буксир и две баржи с продуктами и боеприпасами, а так же военным имуществом из Мурманска до полуострова Рыбачий и Средний. Командование фронтом планирует со временем, оборудовать на них отдельный оборонительный район. Выход планируется после обеда. Экипаж довольным гулом отреагировал на выход катера, на задание. По поводу меня, Ледяев объявил, что подписан рапорт у командира Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулина и что теперь я, Ваник Северный, официально вхожу в экипаж 163, в ранге юнги, что вызвало довольное гудение экипажа.
  Умолчали командиры только, о ложке дёгтя в бочке с мёдом, о чём я выяснил гораздо позже. В кабинете командира Мурманской базы, присутствовал батальонный комиссар Чернов, когда Корнейчук заговорил о том, что я сделал и что достоин награды, что подтвердил и находящийся здесь командир дивизиона морских охотников капитан-лейтенант Ледяев. Чернов, сначала чуть ли не брызгая слюной, с присущей только ему вдохновением, говорил минут пять как весь советский народ во главе с товарищем Сталиным, с доблестной Рабоче-крестьянской Красной армией, а так же с Рабоче-крестьянским красным флотом изнемогает от полчищ немецких захватчиков. А в это самое время, на севере пытаются награждать мальчишек ещё и не в форме, не понятно за какие заслуги. При его последних словах, скривился капитан второго ранга Гизатулин, кто-кто, а он знал, что говорили как первые сбитые пилоты люфтваффе, так и вторые сбитые. Об этом ему доложил особист базы капитан Соловьёв Игорь Александрович.
  Тогда, Гизатулин, молча, взял рапорт Корнейчука о включении меня в экипаж морского охотника номер 163 и постановки на все виды довольствия, на котором была уже наложена виза "Не возражаю", командира дивизиона капитан-лейтенанта Ледяева, наложил свою визу и передал рапорт обратно, на уже Ледяеву.
  Весь экипаж, деятельно принял участие в подготовке к походу, доставляя на борт катера боеприпасы, запасы воды и продовольствия, проверяя штатное вооружение и другую технику.
  Обед, я тоже помогал готовить коку Серёги, меня не привлекали к работам по техническому обслуживанию, а так же по переноске всего необходимого для похода. Я попросил Серёгу чтобы, он через Кашкарова, определил на период подготовки к походу меня к нему в помощь. Тем более продукты и воду на катер получал боцман старшина Кашкаров и кок Марочкин. На обед я приготовил гороховый суп с мясом, на второе пшеничную кашу и традиционно компот. Экипаж, а также присутствовавший на нём Ледяев, съели всё до дна, нахваливая кока Марочкина.
  Выход из порта караван судов состоялся в пятнадцать часов, первым шёл морской охотник, за ним в кильватере выбрасывая шапку чёрного дыма, шёл буксир "Герой", натружено таща одну за другой две баржи.
  На вооружении буксира стоял всего лишь один пулемёт, "Максим", установленный на вертлюге.
  На каждой из барж разместилось по взводу солдат пехоты, пополнение обороняющим войскам полковника Васильчикова. Это всё, что могли выделить Карельский фронт для укрепления обороны полуостровов как Рыбачьего, так и Среднего.
  До места разгрузки добирались три дня, подстраиваясь под ход буксира.
  Никаких происшествий за время движения каравана не произошло.
  Во время пути я большее время провёл, в камбузе помогая Серёге готовить, а то и занимаясь готовкой сам. У боцмана Кашкарова выпросил леску и крючки и раз в день с утра пораньше ловил рыбу бросая леску за борт, навыки в ловли рыбы были да и что творилось под водой я знал, бросая при рыбалке заклинание рыбака, - оказывается, есть и такое и я ему был обучен. Поэтому рацион питания экипажа, тоже существенно увеличился.
  Кроме того по вечерам рассказывал много разных историй из жизни лесных, озёрных и городских невидимых и видимых обитателей не человеческого происхождения. По первости краснофлотцы смеялись, но слушали, потом начали слушать с интересом, я во время рассказа давал такие подробности, что сам рассказ или повествование приобретали особый шарм. А через некоторое время, меня начали зазывать в большой кубрик, куда набивались все остальные, чтобы послушать что-нибудь интересное, рассказывать я умел и делал это с большой охотой. Слушать приходили даже мичман Икулов и боцман Кашкаров.
  Наконец мы караваном добрались до места разгрузки.
  Я рассматривал с кормы берег с причалами, когда подошёл старшина Кобызев.
  - Ну что приплыли, - проговорил я, - что дальше?
  - Очень хорошо, что мы добрались до точки разгрузки ближе к вечеру, - проговорил, старшина Кобызев, на мой вопрос - почему, ответил, что до немцев тут не так далеко и те стараются с утра держать один самолёт в воздухе, совершая облёт полуострова Рыбачий. У них есть время до утра разгрузить основное с барж, так как те точно будут бомбить. И предупреждая, мой следующий вопрос сказал, - высота обычно не ниже пяти тысяч.
  - Надо бы переговорить отдельно с командиром, - сказал я, - в вашем присутствии, вопросительно посмотрев на Кобызева.
  - Решаемо, - проговорил он, - заодно и чайку попьём. Тащи кипяток к нам в каюту.
  Лейтенант Корнейчук и старшина Кобызев обитали в одной из кают для комсостава катера. Во второй из кают комсостава жили Икулов с Кашкаровым.
  Каюта была небольшого размера, но разместится втроём, там было можно. После того как все расселись и хлебнули чаю на меня уставились Корнейчук и Кобызев, ожидая, что я им сообщу.
  - Ну что можно сказать, - начал я, - если хотите добиться успеха, стреляя из пушек, их надо менять, обе, посудите сами. Углы возвышения составляют от -10 до +85 градусов, а скорость наведения всего 10 и 20 градусов в секунду. Вопрос как попасть в пикирующий бомбардировщик, если при пикировании та же "штука" разгоняется до 600 километров?
  На что согласно со мной, кивнул Кобызев.
  -Идём далее, продолжил я, - номенклатура боеприпасов хорошая, но. Здесь я акцентировал внимание командиров на то что, - у всех выпускающихся снарядов отсутствует дистанционный детонатор. Если бы он был, то его подрыв около самолёта приводил к его поражению или уничтожению. Отсюда вывод: самолёт можно сбить, если попасть в него прямым попаданием и ни как иначе.
  Завтра если самолёт появится, сбить его попробую, но, - тут я пожал плечами, отпевая очередной глоток чая, - никакой гарантии, разве что он, спустится пониже хотя бы на километр, два, тогда и с ДШК достанем.
  По поводу пушек нужно менять в первую очередь на 20-мм "Эрликон" или на худой конец 40-мм "Бофорс". Но лучше на "Эрликон".
  - Что за звери такие? - тут же спросил Кобызев.
  - По моему на сухогрузах стояли, ответил я, - добавив, "Эрликон" как я уже говорил 20-мм автоматическая зенитная пушка, устойчивая высота стрельбы до трёх километров, по дальности до 4,4 километра, 450 выстрелов в минуту, снаряд 120 граммов. Хороший аппарат. Подпорок палубы не надо её вес всего 68 килограмм.
  - А "Бофорс"? - тут же спросил Кобызев.
  - "Бофорс" 40-мм автоматическая зенитная пушка, полное название "Бофорс" 40-мм L/60, хотя ствол длинной всего 56 калибров, а не 60, как заявлено в названии. Темп стрельбы 80 - 100 выстрелов в минуту и более, если орудие ведёт огонь с небольших углов возвышения. Увеличение количества выстрелов в минуту связано с силой тяжести подачи механизма боеприпаса. А если короче, то собственный вес помогает в работе механизма перезарядки. Фугасный снаряд 900 грамм весом. Заряд пушки обоймами по четыре патрона. Вставляются обоймы в ручном режиме. Потолок стрельбы около четырёх километров. По наземным целям до семи километров. Но мое мнение, пушка так себе.
  - Ну и где мы их возьмем? - с улыбкой спросил Корнейчук.
  Отпив чая, сказал, - у союзников конечно.
  - Они нам сразу же по приходу в Мурманск их дадут, - снова вставил свои три копейки Корнейчук.
  Но на сухогрузах же были, - вполне резонно сказал я, - а вот заинтересовать владельцев судов в продаже, это другое дело. Боеприпасы у них же есть.
  Судя по задумчивому виду Кобызева, я зацепил его своим предложением.
  - Ну и чем же ты их заинтересуешь? - голос Корнейчука исходил ехидством.
  - Золотом конечно, - спокойно ответил я, - если им будет выгодно, снимут по одной пушке как пить дать, важно одно - сколько предложить им.
  Корнейчук демонстративно залез в карманы штанов, вывернул их, посмотрел на меня, сказал со вздохом, - и здесь нет золота.
  На что, я спокойно ответил, - и у меня нет, но у меня здесь, есть друзья, хорошие друзья, попрошу у них, здесь самое главное, чтобы вы и руководство согласилось. А дальше я сам всё прокручу. Скоро на самых верхах нашей страны и Британии, а так же со штатами, будет заключено соглашение, о поставках вооружения, в том числе и "Эрликонов" и "Бофорсов". А те свой флот, в том числе и торговый, вооружают ими уже сейчас.
  - Ну, насчёт нашего согласия и согласия руководства, считай, ты его имеешь. Так что, крутись, если сможешь, - высказался Корнейчук, - кстати, можешь, если мы без начальства называть меня по имени и отчеству - Василий Петрович.
  - Тогда Петрович, - с улыбкой сказал я, - так и авторитетней будет.
  - Идёт, - ответил Петрович.
  - А по поводу завтра, конечно, попробую, - протянул я, - но за результат не ручаюсь, если с трёх раз не попаду, больше стрелять не буду, нечего просто так переводить снаряды.
  - Ничего, - сказал Кобызев, - снарядов у нас хватает.
  А как же анекдот про патроны в военное время, - ехидно спросил я.
  - Ну-ка, ну-ка, - заинтересовано спросил Кобызев.
  Во время войны для солдата патронов или очень мало, или просто мало, или больше не унести, - произнёс я.
  Судя по довольным улыбкам, мой анекдот оценили.
  - Кстати, - вспомнив, что-то произнёс Петрович, - что-то нас в последнее время кок кормить стал как в ресторане. И вновь на меня уставились оба находящихся в каюте командира.
  - Да всё нормально, - ответил я, махнув рукой, - объяснение тут простое, сам поесть люблю, да и в общем готовить могу на приличном уровне.
  - Вот, - обличающее ткнул в меня Петрович, под ехидный смешок Кобызева, - тогда будешь помогать коку на постоянной основе, если не стоишь у пулемёта.
  - Без проблем, - заверил я, - только Османовича предупредите сами.
  - Да он сам к нам уже подходил, - со смехом сказал Петрович, - по этому вопросу и от имени экипажа.
  С ужином я Серёге помог, делали его вместе. Но мыл он всю посуду, сегодня сам.
  После ужина, отправился на боковую, всё равно на дежурства меня не привлекали.
  Проснулся я как обычно рано утром, вместе с Серёгой Марочкиным. Дальше всё пошло штатно по расписанию.
  Немец прилетел ровно в восемь пятнадцать. - Хоть часы сверяй, - сказал стоящий на мостике Петрович с биноклем.
  Приноравливаясь к пушке, с уже наложенным заклинанием зоркого глаза, взяв упреждение, сделал первый выстрел. Свободные от вахты, высыпали на палубу катера, не мешая, однако работающим у пушки матросам. Разрыв снаряда был выше и левее, его я прекрасно видел со своим зрением. Небольшая корректировка и снова выстрел. На этот раз, снаряд прошёл рядом с самолётом, но разорвался опять выше. Третий снаряд ушёл к всё, тому же самолёту, и опять - мимо, даже со своим зрением, я был не в состоянии попасть без хорошей оптики в такую цель. Снаряды шли рядом - это сколько надо выстрелить снарядов, чтобы попасть даже по теории вероятности.
  Повернувшись к мостику, я покачал головой, давая понять, что не попаду.
  - Ну нет так нет, сказал, - сказал стоящий рядом со мной старшина Кобызев.
  В это время немец, даже не сбросив со своей высоты бомбы, на стоящие у причала баржи, улетел в сторону Норвегии.
  - Однако напугал ты его точно, - сказал, свесившись с мостика Петрович. От чего, все кто был на катере, заулыбались.
  В это время обе баржи разгружались, разгрузкой занимались оба взвода которые на них прибыли. По всей видимости, местное командование посчитало, что три дня им было достаточно для отдыха. Ближе к обеду мы так же, караваном вышли обратно. Кроме несколько десятков раненых, да сопровождающей их медсестры, на баржах никого не было.
  Назад мы добрались за двое суток, из-за возросшей скорости тащившего пустые баржи буксира.
  Всё это время, я, помогал Марочкину на камбузе или он мне - это как сказать. О том, что экипаж стал лучше питаться, можно было судить, по их довольным лицам, когда они выползали после очередного приёма пищи из кают-компании.
  
  Эпизод 5
  
  В порту Мурманск на пирсе нас встречал командир дивизиона морских охотников капитан-лейтенант Ледяев Игорь Викторович, а так же выписавшийся из госпиталя раньше срока краснофлотец Малышев, в том, что у него всё зажило гораздо быстрее, я не сомневался. Как не сомневался, о выписке из госпиталя и боцмана Сергеича из 161 и Петрухи, из морского охотника номер 162.
  Потом потекли серые будни, перемешанные немногими событиями, о которых я сейчас расскажу.
  Первое я припомнил Малышеву, о своём обещании осмотреть упавшие в районе порта самолёты и попросил его договориться с боцманом Кашкаровым. Тот с боцманом договорился, но боцман почему-то решил так же поучаствовать в это мероприятии, им была организована поездка на шлюпки имеющийся в наличии на борту катера, за вёсла он посадил четверых краснофлотцев, сам же сел рулить рулевым веслом.
  Но перед этим, что бы Кашкаров не особо волновался, мне пришлось нырнуть рядом с катером и немного обследовать дно рядом с пирсом. Применив кроме заклинания тёплого тела ещё и заклинание видимости в темноте, заклинание дыханья под водой, а так же заклинание поиска предметов из золота, так на всякий случай. Под водой я мог находиться около получаса за раз, не более. И мне сразу же повезло, я услышал слабый звуковой сигнал на золото. В течении небольшого времени копания руками в мулу мне попалось небольшое колечко из золота. Что я продемонстрировал Кашкарову, сказав, что больше ничего интересного тут нет. На того, даже такой успех произвёл неизгладимое впечатление.
   Прежде чем нырять я пристроил на ноге свою финку в чехле, а так же надел через плечо довольно вместительную сумку. На первом месте самолёт я нашёл довольно быстро, первым делом обследовал летчика, освобождая его от предметов, которые представляли ценность. Кобуру с пистолетом "Парабеллум" снял вместе с ремнём, с пальца правой руки снято золотое кольцо, забрал также лётные очки, шлемофон и кожаную утеплённую куртку пилота, планшетку с размокшей картой, из карманов галифе был извлечён серебряный портсигар с каким-то вензелем. С кителя я снял железный крест, какую-то медаль, аккуратно срезал погоны, из бокового кармана дослал небольшой пистолет Вальтер. Эта модель П-38 - подумал я, засовывая его в сумку. Никакого дискомфорта я не испытывал обирая утопленника. Кое-как, отцепив парашют от лётчика, начал подниматься наверх, вынырнул около самой шлюпки. Отдав сумку с парашютом, нырнул опять, в этот раз раздел стрелка радиста. Сняв с него утеплённую куртку, лётные очки, шлемофон, планшетку, снял пояс с кобурой, отцепил парашют, снял с крепления пулемёт MG-81 с лентой, забрал несколько запасных лент и стал всплывать к шлюпке, вынырнув рядом с ней. Меня тут же выдернули сразу несколько сильных краснофлотских рук из воды, попутно прихватив и парашют из рук, и пулемёт, запасные ленты к нему. Кашкаров накинул на мои плечи одеяло, которое заблаговременно прихватил с катера.
  Вывалив из сумки свой хабар, отжал пустую сумку, сказал, чтобы плыли к другой точке, показав направление куда плыть.
  Второй самолёт искать пришлось немного дольше минут на пять, но и его нашёл всё-таки, вскрыв кабину, занялся мародёркой. В принципе всё тоже самое: у пилота шлемофон, лётные очки, кожаная утеплённая куртка, кобура с пистолетом и поясным ремнём, планшетка с размокшей картой, из наград - на шее у него был крест, орден на кителе, но зато из нагрудного кармана была извлечена небольшая плоская фляжка так же серебряная. В боковом кармане нашёлся небольшой футляр - очки, наверное, - подумал я, засовывая в сумку. Прихватив в конце парашют, поплыл к шлюпке наверх. Выгрузив в неё всё добытое ушёл опять к самолёту в кабине остался стрелок радист, с него снял утеплённую куртку, лётные очки, ремень с кобурой, планшетку, шлемофон, снял с крепления пулемёт с лентой, забрал несколько запасных лент и стал всплывать к шлюпке, вынырнув рядом с ней.
  Меня так же быстро освободили от груза, втащили в шлюпку, укутали в одеяло, поверх которого, боцман Кашкаров накинул дополнительно взятый краснофлотский бушлат.
  - На сегодня хватит, - сказал я, - можно домой на катер.
  По команде боцмана, - Вёсла на воду, - краснофлотцы налегли на вёсла, уже через пятнадцать минут, шлюпка подошла к борту нашего морского охотника. Когда шлюпка только начала движение, у меня сработало заклинание поиска предметов из золота, причём выдало очень сильный звуковой сигнал на золото. Запомнив это место, я не стал останавливать шлюпку, всё же под водой я пробыл больше получаса.
  К тому времени я уже успел одеться, накинув свой бушлат, отжал сумку и сложил туда всю мелочёвку.
  Нас заинтересованно встречал весь экипаж, во главе с оставшимся комсоставом. Рядом с Петровичем стоял и капитан-лейтенант Ледяев.
  Все заинтересованно смотрели, как из шлюпки выгрузили парашюты, а так же две кожаные на меху куртки, два шлемофона и сумку.
  Из выжатой сумки я вытащил первую кобуру с пистолетом и протянув его командиру дивизиона морских охотников капитан-лейтенанту Ледяеву, - вам презент.
  - Чего, - переспросил тот, не поняв, что я сказал.
  - Презент, - это на английском дословно переводиться как - "подарок, подношение", - пояснил я, - вам в подарок пистолет пилота с кобурой, только его в порядок привести надо, - почистить.
  Вытащив из сумки вторую кобуру, с пистолетом протянул её Петровичу со словами, - это вам презент, вам же будет одна куртка, когда приведу её в порядок.
  Следующим вытащил из сумки пистолет Вальтер П-38, протянул его старшине Кобызеву, - со словами, - ваш презент, но без запасной обоймы. Вам кстати и пулемёты немецкие MG-81, их только почистить и готовы к применению, запасные ленты выгреб все.
  Потом из сумки появилась серебряная небольшая плоская фляжка, поболтав ею и убедившись, что там что-то есть, протянул её боцману Кашкарову, со словами, - ваш презент.
  Серебряный портсигар с вензелем достался мичману Икулову, - я точно знал, что он курит, а портсигара у него не было.
  Две планшетки пошли Ледяеву и Петровичу.
  Выгреб из сумки награды - два креста и две медали, сказал, чтобы все слышали, - это экипажу презент, думаю пристроить в самом хорошем месте, сделал паузу, чтобы все осознали, добавил, - гальюне, рядом с толчком им там самое место. Ответом мне был дружный хохот всего экипажа катера.
  Футляр, а там действительно находились очки в тонкой серебряной оправе, отдал единственному очкарику на катере, который работал с шумопеленгаторной станцией "Посейдон".
  - Всё остальное парашюты, лётные очки, шлемофоны, ремни передал хозяйственному боцману Кашкарову, со словами, - найти им применение, на что тот понимающе кивнул. Себе оставил только куртку и ремень с кобурой и пистолет "Люгер".
  Петрович пригласил Ледяева на чай, в свою каюту сказав, коку, чтобы принёс кипяток, махнув мне, чтобы я шёл за ними. В каюте за небольшим столом устроились на единственном стуле Ледяев, остальные: Петрович, Кобызев и я на кровати.
  Пока чай заваривался, командиры принялись рассматривать полученные от меня в подарок пистолеты, за те несколько суток, что они пробыли в воде, с ними ничего те случилось, но высушить кобуры и почистить их не помешало бы.
  - Спасибо за подарки, - сказал первым Петрович, - мы переговорили с капитан-лейтенантом Ледяевым Игорем Викторовичем, пока вы плавали с боцманом, он тоже согласен, но хочет знать, как будет всё это реализовываться.
  Достав из кармана и выложив их на стол - два золотых кольца, одно небольшое найденное около пирса, другое более основательное снятое с пальца пилота.
  Вот, - произнёс я, - это всего лишь за час роботы моей под водой, кстати, с самолётов можно снять ещё пушки, хоть это и будет трудновато, но возможно. Но вопрос встанет с боеприпасами.
  - А по делу, - тут я задумался, как это всё преподнести командирам, понял, что надо выкручиваться, так чтобы они не поверили, но был результат, потому замялся, но всё же сказал, - начну издалека.
  Мне большую часть своей жизни пришлось провести в лесу, так сказать в медвежьем углу, места у нас глухие, только есть рядом довольно большое озеро. В этом озере главный был водяной, после этой фразы весь комсостав заулыбался.
  - Сначала у нас с ним была вражда, но после одного случая, не буду уточнять какого мы стали друзьями. Так вот когда я уходил сюда, он попросил передать весточку своему дружбану детства, который живёт здесь, его просьбу я выполнил и у меня здесь появился тоже друг. А как вы знаете, друг моего друга, мне друг тоже. Так вот подхожу к нашей проблеме, - сделав паузу, отпил чай из своего стакана, продолжил, - я попросил его мне помочь с золотом и он согласился. Чтобы вы знали оно для них не главное, но не в этом суть. Сегодня, когда я нырял договорился на завтра, чтобы он мне что-нибудь приготовил. Хочу завтра, если получиться сплавать к ещё двум самолётам и заодно посмотреть что он мне приготовил, но нужна небольшая лодка, на несколько человек, для так сказать уменьшения круга посвящённых.
  Если до этого на лицах всех присутствующих были скептические выражения, то при произнесении последней фразы, они уже серьёзно закивали головами. Всё-таки, вещественные доказательства посещения самолётов лежали сейчас перед ними. Попросив Петровича убрать в сейф кольца, сказал, что пора отдыхать начались откаты от применения заклинаний, в особенности пошло сильное раздражение на глаза, которые я начал усиленно тереть.
  Добрался до своей койки, тут же вырубился. Мой организм ещё не набрал достаточного количества энергии, и сбоил, ещё, но не сильно, что уже приятно.
  Серёге пришлось готовить самому, я ему не помогал, проспал до самого утра. Утром встал как обычно вместе с Марочкиным и отправился на кухню помогать готовить завтрак. На этот раз готовил я, Серёга только помогал мне, решил приготовить макароны по-флотски, как положено в Италии готовить "Pasta Fiottarini", всё это объяснял по мере приготовления Серёги. Экипаж это оценил, оценил это и командир дивизиона морских охотников капитан-лейтенант Ледяев, которому как своему другу, Петрович предложил столоваться у нас, на катере, когда мы находимся в порту Мурманска.
  Часа в три, командир дивизиона, подогнал нам небольшой ялик на четверых, на вёсла сели Кобызев и Икулов, решивший немного размяться и вспомнить молодость, правил яликом боцман Кашкаров, меня посадили на нос, откуда я и командовал куда плыть.
  В этот раз обчистили три самолёта, места которых я знал. Набор, в общем-то, был стандартный, помимо этого мне досталось ещё два золотых кольца, ещё один серебряный портсигар, две цепочки с католическими золотыми крестиками, один из которых был довольно большим, ещё одна серебряная плоская фляжка. Так же, неожиданно из одной кабин самолёта, мне достался маузер С-96, в автоматичной версии 1936 года, находившийся в деревянной, приставной приклад-кобуре. Все немецкие пулемёты MG-81, я снял как забрал и все запасные ленты к ним.
  Только, после трёх самолётов. Я направился к месту где был сильный звуковой сигал на золото. Искать его долго необходимости не было, всё увеличивающийся звуковой сигнал вывел меня на еле просматривающийся борт древнего корабля, на глаз я определил, что этот корабль был, скорее всего, коч или как говорили раньше кочмара. Перед входом в кормовое помещение стоял большой сундук, от которого и шёл фоном сигнал. Хоть и сделан он был добротно, но вскрыл его финкой, я быстро. Наполнен он, был многими мешочками из моржовой кожи, но меня заинтересовал его отдельный маленький отсек всего с шестью мешочками. Срезав завязки на одном из них, более тяжёлом, я увидел золотые монеты, горсть золотых монет бросил поверх остальных монет, отправил тяжёленький мешочек в сумку, туда же отправил и остальные пять мешочков. Остальные мешочки трогать не стал. Больше мне здесь делать было не чего, поэтому начал быстро подыматься наверх, к ялику.
  Вынырнув около борта, скомандовал, - сумку осторожно взяли, - понятливый Кобызев мгновенно схватил сумку и перекинул её через борт, следом вытянули и меня, боцман накинул на меня, как и вчера, одеяло и сверху бушлат.
  В этот заплыв, я попросил, чтобы взяли две сумки, в одну из них я набил оружие, и сложил мелочёвку, другая была уже занята, но туда же пошли и золотые и серебряные изделия.
  У катера ждали как Петрович и Ледяев, все вещи мгновенно переместили на палубу катера. Боцман Кашкаров тут же организовал перегон ялика назад, где его брали и скомандовал, что забирать, парашюты кожаные меховые куртки. На виду у всех, кто был на палубе, я вынимая из одного мешка, передал ему все очки пилотов, шлемофоны, а так же передал и очередные награды для гальюна катера, под очередной хохот краснофлотцев. Они уже все оценили немецкие награды, опущенные ниже плинтуса, как выразился один из них, кажется Луков.
  Немецкие пулемёты пошли введенье Кобызева, я посоветовал такое барахло раздать на остальные катера дивизиона, чтоб не пропали в качестве дополнительных зенитных средств.
  Далее две сумки Кобызев, сам оттащил в каюту, которую занимал он и Петрович.
  Пистолеты в кобурах я передал Петровичу, так же на стол легли два золотых кольца, ещё один серебряный портсигар, две цепочки с католическими золотыми крестиками. Серебряный портсигар тут же передали в пользование Ледяеву, который курит - ему нужнее. Планшетки решили отдать Икулову, Кобызеву и Кашкарову. Золото пристроили к уже имеющемуся в сейф командира.
  Наконец я вытащил из сумки первый развязанный мешочек и показал золото в нём, высыпав для демонстрации себе на руку горсть.
  Всего в пяти мешочках оказалось двухсот сорок монет золотом. А в последнем мешочке были камни: алмазы двенадцать штук, рубины шесть штук, изумрудов семь штук, сапфира четыре штуки. Каждые камни лежали в маленьких мешочках.
  - Ну что, - насмешливо спросил я, - хватит на две пушки и боеприпасы?
  Округлые глаза и отвисшие челюсти были мне ответом.
  - Даа, - проронил, более старший Кобызев, - если бы не видел, не поверил бы.
  - Товарищ капитан-лейтенант не подскажите когда следующие сухогрузы под флагами штатов или Британии прибудут в порт Мурманска, - спросил я у Ледяева.
  Тот оторвал задумчивый взгляд от камней и золота произнёс, - по расчётам командования, где-то, через неделю, может и раньше точно не известно.
  - Тогда всё в сейф. Будем ждать прибытия, потом и всё провернём, ещё и на будущее договоримся о поставках.
  - Пора спать, однако, - я уже усиленно тёр глаза, начались откаты от применения заклинаний.
  - Да-да, - подтвердил Петрович, отправляя меня на отдых, - до завтра отдыхай.
  Проснулся я как всегда рано утром, поднимая своего напарника Серёгу Марочкина, пора идти готовить на весь экипаж.
  Не долго, думая, приготовил гречневой каши с добавкой мяса в виде подливы, так как Серёга ужин готовил без моей помощи. То как закивал головой Серёга, сняв её пробу, понял, каша удалась.
  После завтрака экипаж принялся за текущие роботы в основном обслуживали технику и вооружение, которое требовало особого ухода при применении на севере.
  И тут я познакомился с до этого мне неведомым батальонным комиссаром Черновым, его же высокие ноты, я услышал ещё от пирса, когда он ещё не попал даже на борт катера. По угрюмым лицам понял, что сейчас всех здесь будут строить.
  Быстро высунувшись из-за рубки катера, увидел как какой-то колобок, в сидевшей на нём форме как на корове седло, начал восхождение по трапу на катер. На его покрасневшим, от крика лице, застыла маска злобы, по всей видимости, её вызвал стоящий на пирсе Петрович, Кобызев или дежурный краснофлотец с катера.
  Не долго, думая кинул в него заклинание среднего кулака. Того как ветром сдуло с трапа в студёную воду.
  - Тут же раздался крик дежурного, - "человек за бортом", раздался топот ног и стоящий у рубки катера Малышев, сорвав с рубки спасательный круг, бросил его за борт. Выглянув за борт, я тут же подправил круг ещё в полёте и он, приводнился прямиком на голову, которая вынырнула из воды, отправив её обратно под воду. Решив проявить инициативу, крикнул Малышеву, - бросай второй круг, - что тот и исполнил. В этот раз круг упал рядом и ухватившегося за него Чернова потащили к борту катера, как только тот показался из воды по пояс, я телекинезом, расстояние небольшое, отстегнул у него кобуру и вытащил пистолет системы Наган, тут же отпустив его, тот сразу же исчез под водой.
  Как только Чернов оказался на палубе, то начал верещать ещё больше, - что этого он так не оставит без последствий. К тому моменту на палубе катера находился весь комсостав катера во главе с Петровичем. Ухватив за рукав, стоящего рядом боцмана Кашкарова, сказал ему, - а где его пистолет? Когда Кашкаров повернулся ко мне, подмигнул ему и ткнул в сторону Чернова. Тот понял с полуслова - утеря оружия в военное время в тылу была чревато для всех.
  Быстро выдвинувшись вперёд, Кашкаров произнёс,- а где ваше оружие, товарищ батальонный комиссар.
  Чернов уже поднявшийся на ноги, но всё продолжавший грозить всему комсоставу катера, замолчал и схватился за расстегнутую кобуру, открыв её. Она, как все видели, была пуста.
  Даа, - произнёс Петрович, - о происшествии необходимо докладывать по команде.
  В этот момент краснофлотец Смирнов принёс два одеяла, которые накинул на мокрого Чернова.
  - Прошу Вас товарищ батальонный комиссар, - произнёс Петрович, - спуститесь в каюту комсостава, вам найдут сухую одежду.
  - Старшина Кашкаров, - тут же отдал он указание боцману, - проводите батальонного комиссара к себе в каюту и организуйте сухую одежду и горячий чай.
  - Старшина Кобызев, остаётесь за меня старшим на катера, я на доклад к командиру дивизиона, - продолжил командовать Петрович.
  
  Эпизод 6
  
  Капитан-лейтенант Ледяев, находился на морском охотнике номер 162, в каюте командира лейтенанта Бабкина, ставил ему задачу на охрану водного района, когда в дверь постучали.
  После разрешения войти, в каюту вошёл, лейтенант Корнейчук, с которым они расстались не далее как два часа назад.
  Встав в строевую стойку Корнейчук, доложил о прибытии на борт катера заступника командира Мурманской базы по политической части, батальонного комиссара Чернова, а так же о замечаниях, которые тот сделал, при этом поморщился не только Ледяев, но и лейтенант Бабкин, Чернов своими придирками, достал всех командиров катеров в дивизионе, без исключения.
  Махнув рукой, чтобы Корнейчук присаживался рядом с Бабкиным, Ледяев сказал, - достал уже всех.
  На что Корнейчук, улыбнулся и продолжил, - это ещё не весь доклад, батальонный комиссар, когда, поднимался, на катер, упал в воду. Увидев улыбающихся заинтересованных в дальнейшем продолжении слушателей, не разочаровал их, добавил, - не, спасали со всей ответственностью. Бросили два круга, вытащили, кричал он много, да умолк, когда боцман Кашкаров, спросил у него, где его пистолет. А пистолета то тю-тю, нема, исчез под водой в военное время то. Вот я и с докладом о происшествии, сразу же к вышестоящему начальству. Чтобы оно в курсе было.
  Только сейчас до Ледяева дошло что случилось, если бы кто-то из его подчинённых утерял оружие, батальонный комиссар ходатайствовал бы за трибунал и добился бы передачи дела в него, военное время как-никак сейчас, а тут он сам теряет оружие. А так же зная о большой "любви", к Чернову, командира Мурманской базы, капитана второго ранга Гизатулина, то просто необходимо делать доклад о происшествии Гизатулину, причём немедленно, пока политработники не замяли это дело.
  - Я понял тебя, - подымаясь, сказал Ледяев, - что ж происшествие есть, необходимо доложить по команде, и обратившись к лейтенанту Бабкину, сказал, - скоро буду, дождитесь меня.
  - Может, уберут, - с надеждой произнёс Бабкин, когда за Ледяевым закрылась дверь, за последнее время он получил от Чернова уже два взыскания.
  - Утерю оружия видели все находящиеся на катера, замять, недолжны, - сказал Корнейчук, - а если и замнут вверху, то уж Гизатулин, это дело так не оставит здесь, однозначно уберут.
  Как только Чернова увёл боцман Кашкаров в свою каюту, я сказал стоящему рядом старшине Кобызеву, - не переживай я сейчас, скинул с себя всё, наложил заклинание тёплого тела и заклинание видимости в темноте, нырнул с борта катера прямо по носу. В этот раз дежурный ничего не кричал, увидев отрицательное покачивание головой старшины. На поиски Нагана ушло всего три минуты, так как глубина у пирса здесь была небольшая, а куда он упал, по отношению катера я знал. Вынырнув, так же по носу был поднят Смирновым и Малышевым, сунув Наган Кобызеву, сказал, - спрячь куда-нибудь.
  Нырнул в люк, ведущий в кубрики экипажа, заскочил в гальюн, выжал трусы и стал поспешно одеваться.
  Добравшись до подушки, вырубился сразу.
  Батальонного комиссара Чернова мы больше не видели, Ледяев, потом рассказал, что тот сильно простыл и его вывезли в госпиталь Архангельска.
  Последующие несколько дней не принесли ни каких событий, за исключением того, что сходил на рынок в центр города, упросив Петровича отпустить со мной боцмана Кашкарова. Сказал, что необходимо прикупить приправ из травок на камбуз, да и так кое-что по мелочи прикупить.
  Около рынка договорился с Кашкаровым, о встрече через три часа и каждый из нас разбежался по своим делам.
  Меня ещё с первого посещения заинтересовали несколько парней со специфическими воровскими навыками. На рынок я попал как раз после обеда. Замеченных ранее парней вычислил сразу же, тем более они ошивались, на рынке все вместе. Через пятнадцать минут наблюдений увидел, как они вполне профессионально облапошили очередного мужика, который хотел что-то продать из-под полы. Один из них, после дела подошел, к неприметному пожилому мужику в пенсне, барской наружности, держащим на коленях большой объёмистый портфель. Что-то ему быстро и незаметно сунул. Дальше за шестёрками я уже не следил. Я наблюдал издалека за мужиком. К нему ещё два раза подходили неприметные личности и что-то быстро ему скидывали. Всё что к нему попало, он после их ухода, через некоторое время, переправлял в свой портфель.
  - Есть, бригадир или скорее всего судя по виду бухгалтер, - подумал я, осталось его немного провести, когда он пойдёт. Тот встал со скамейки через полчаса. Направился он вглубь города, за ним я сразу не пошёл, стараясь вычислить его охрану. В охране, оказался здоровый рыжий бугай, деревенской наружности, который двигался за ним не торопясь, даже вразвалочку наблюдая, только за своим подопечным и держа его впереди в 50 метрах. Его я убрал заклинанием сонного удара, затащив в небольшой проулок, быстро обхлопал, извлекая из карманов наличные деньги, револьвер марки "Наган", а так же хороший выкидной нож. Через полминуты я нагнал ничего не подозревающего бухгалтера, найдя впереди небольшое ответвление похожее на проход между домами быстро догнал его так же вырубил заклинанием сонного удара забрал портфель, который сунул в сидор взятый для покупок, туда же пошёл ещё один пистолет, только в этот раз наш ТТ, с запасной обоймой, увесистое портмоне. Оставив отдыхать и этого клиента, нырнул дальше по проходу, и пройдя через несколько дворов оказался на параллельной улице. Пройдя по ней назад в сторону базара, заметил что, рядом с домом, за ним в глубине стоит туалет типа сортир, изменив направление, направился к нему. Зайдя в кабинку, закрыл за собой дверь и начал разбираться, что мне досталось.
  Досталось мне много чего, это было и золото: один браслет, несколько колец, три цепочки, одна подвеска, а так же золотые женские часики. Было и оружие один Наган, один ТТ и один "walther РР". Кроме того, было несколько пачек денег, их не считая, засунул в карман бушлата. Портфель после его тщательного осмотра на скрытости полетел в очко туалета, туда же полетели и два бумажника оказавшиеся во всё том же портфели, и бумажники моих "клиентов", после их просмотра.
  На базаре я пробыл около часа, за это время успел скупить ещё один сидор, двадцать пачек чая, восемь килограмм сахара, из-под полы приобрёл десять банок тушёнки, набрал, сколько можно приправ и душистых трав для травяного чая. Кроме того нашёл две банки кофе, два брикета с кофе (всё что было у продавца), а так же купил для курильщиков с килограмм махорки и десять килограмм свежо засоленного сала. Денег ещё оставалось много.
  К месту, где мы должны были встретиться, я подошёл заранее минут за десять, но Кашкаров уже был там, подхватив у меня один из сидоров, тот, что тяжелее, мы направились в порт на катер.
  На катере я отдал махорку боцману, - он сам определит, сколько выдать курящим. Всё остальное затащил на камбуз к Серёге, тот как увидел всё это богатство, тут же подскочил мне помогать раскладывать всё на камбузе. Оставив на дне сидора только оружие и деньги, приготовил кофе по бразильскому рецепту, положил несколько кусков сахара отдельно и понёс всё в каюту Петровича.
  - Кофе заказывали, открывая двери в каюту, - сказал я. Петрович, вместе с Кобызевым, что-то прикидывали по карте, лежащей на столе. Запах кофе тут же распространился по всей каюте.
  - Заходи, чего уж там, - проговорил Петрович, носом вдыхая аромат кофе.
  На место убранной карты выгрузил поднос с кофе, сахаром.
  - Давно не пил кофе, - произнёс Петрович, делая первый глоток.
  - Так кто не даёт, пей хоть каждое утро, - пожав плечами, сказал я, - если надо буду приносить в постель в полшестого утра.
  - Где взял, - включился в разговор Кобызев.
  - Дак ить на рынок ходил что ли, - прикинулся чайником я, - попросил мне и дали немного, на два месяца пить и ещё чая добавили.
  Петрович в этот момент, делавший глоток кофе, чуть не подавился глотком, закашлял.
  - Ну ты и юморист, - сказал он вытирая платком выступившие слёзы на глазах.
  - Что есть, то есть, - философски сказал я, - надо кое, что положить в сейф. Оба командира опять уставились на меня, - поэтому я и зашёл, кофе это так, причина.
  После чего начал выкладывать на стол, добытый за сегодня арсенал.
  - Куда это девать, скоро на катере свободного места не будет, - произнёс молчавший до этого Кобызев.
  - Вот, - обличающее, ткнул в него пальцем я, - поэтому принимайте меры, немного помолчав, добавил, - оружие в одно место надо определить, в дальнейшем оно нам очень пригодиться скоро.
  А это на продукты для экипажа, на паперти церкви пожертвовали, - положил на стол увесистые пачки с деньгами. С ними мы по крайней мере, лучше экипаж кормить будем.
  Выдвинув из-под кровати небольшой ящик, Кобызев сложил туда всё вываленное на стол оружие. А Петрович убрал в сейф лежащие на столе деньги.
  Всё так же молча, я вывалил на стол золото: один браслет, несколько колец, три цепочки, одна подвеска, а так же золотые женские часики.
  Даа, - опять протянул Петрович, - тебя и на пять минут нельзя оставить без надзора и как только умудряешься и главное где, всё это доставать.
  - Да вот другом в городе обзавёлся, - сказал я, - потомственный домовой, вот выделил от щедрот своих.
  Петрович, пивший кофе мелкими глотками, опять чуть не подавился, прокашлявшись, выдал, - ну ты и даешь со своими баснями, не надоело ещё?
  - Пока нет, - сказал, усмехнувшись, я.
  - Кстати пришла информация, Ледяев передал, - продолжил Петрович, - что завтра здесь будут два сухогруза, встанут на сутки двое под разгрузку, из северного конвоя, вроде бы флаги штатов.
  - Так это очень хорошо, - обрадовано сказал я,- у меня всё готово, думаю, хоть с одним из капитанов договоримся.
  - Ну-ну, - задумчиво произнёс Петрович, - вот завтра и посмотрим.
  Моё утро началось как обычно, с раннего подъёма, растолкав Марочкина, отправились на камбуз готовить завтрак, приготовили овсянку, заправив её несколькими банками тушёнки. А так же заварили настоящий крепкий чай. Для любителей кофе приготовил его отдельно по-турецки. Применив, вместо турки, небольшую кастрюльку.
  После завтрака, как только личный состав катера поднялся на построение, в порт под охраной эсминца и двух военных малых катеров входили два больших военных транспортных судна под флагами штатов.
  Погода как сейчас, так и всю прошедшую неделю была не лётной, с низкими облаками, из которых, постоянно моросил мелкий холодный дождик. Поэтому авиа налётов не предвиделось, не очень-то полетаешь при низкой облачности, да ещё и между сопок.
  Транспортные судна под разгрузку встали у пирсов. Попросив, у оставшегося на ходовом мостике после построения Кобызева, бинокль стал рассматривать суда.
  - Бинго, - произнёс я довольный увиденным.
  - Чего, - вытянулось лицо стоящего рядом Кобызева.
  - Всё нормально, есть и "Эрликоны" и "Бофорсы" по три на каждом транспорте, - сказал я, отдавая бинокль назад Кобызеву.
  
  Эпизод 7
  Наконец-то добрались до Мурманска, - с облегчением подумал стоящий на ходовом мостике капитан судна, мистер Генри Джеймс, он же владелец большого военного транспорта "Виктория" с портом приписки Бостон, штат Массачусетс. Генри Джеймсу было всего 37 лет, он был достаточно молодым и успешным бизнесменом, начинал с третьего помощника капитана среднего транспортного суда. Свою быструю карьеру, он сделал за пятнадцать лет, работая на износ, но своего добился, став владельцем большого военного транспорта "Виктория" всего пять лет назад. Для покупки транспорта ему пришлось брать кредит в банке, ему не хватало половины суммы, но он решил рискнуть и не прогадал. За четыре с половиной года он рассчитался с банком полностью и уже работал на прибыль, за этот контракт с военным ведомством он рассчитывал получить сумму кратную 25% стоимости своего транспорта.
  Пока была нелётная погода, он рассчитывал за сутки разгрузиться здесь и через несколько суток быть в Архангельске. Конвой, с которым он прибыл в Архангельск к тому времени должен разгрузиться полностью и они сразу же уйдут назад в штаты.
  К обеду, а времени осталось немного всего несколько часов, он занесёт в управление порта, всю сопроводительную документацию на доставленный груз военного назначения. Разгрузка транспорта уже началась, не дожидаясь подачи документов. Чему он был несказанно рад, оставаться даже лишний час в зоне военных действий, а особенно авиации противника, он не хотел.
  Осталось только разгрузиться и домой, назад плыть будет не так страшно - кому они нужны пустые. А за доставку хорошо заплатило министерство обороны, ещё бы сделать несколько таких удачных рейсов в составе военного конвоя и он станет достаточно обеспеченным джентльменом. Тогда можно будет серьёзно подумать о покупке своего дома в Бостоне и расширении своего дела. Возможно, он зарегистрирует свою транспортную компанию, прикупив ещё один транспорт.
  Наконец разобравшись с документацией, сложив всё в объёмистый портфель, отправился в управление порта, уже на ходу отдав последние указания по очерёдности разгрузки судна своему помощнику.
  Два часа у него ушло на передачу-сверку всей документации на доставленный военный груз, в основном груз состоял из грузовых автомобилей Studebaker US6, грузоподъёмностью 2,5 тонны, поставленные по программе Ленд-лизу, а так же большого количества продовольствия в основном в виде тушёнки, но и других продуктов длительного хранения так же хватало.
  Наконец и с документацией было покончено, и мистер Генри Джеймс, покинул здание администрации порта. Глубоко вздохнув свежий, холодный воздух осени, он хотел идти на свой транспорт, где его уже ожидал обед, когда за его спиной раздался молодой голос. На безупречном английском языке было произнесено, -
  Не уделит ли мистер Джеймс, мне пятнадцать минут, для приватного разговора.
  Обернувшись Генри, увидел рядом с собой среднего роста паренька, одетого почему-то в военно-морскую форму советов. Судя по его возрасту, он явно не подходил под определение - новобранец, но всё же был одет в форму.
  - Я понимаю, что у джентльмена время - деньги, поэтому, - произнёс паренёк, протягивая в его сторону руку, - это уже ваше, только за выделенное мне время для разговора. В его руке лежало массивное золотое кольцо со вставленным сапфиром, - мгновенно определил Генри.
  - Ну что ж, молодой человек, - беря кольцо, сказал Генри, - я, пожалуй, уделю вам пятнадцать минут времени, если вы не будете предлагать мне, что-либо противозаконное.
  - Что вы, что вы, - замахал руками паренёк, - просто у меня к вам, как к деловому человеку, есть деловое предложение, а то и несколько, если ударим по рукам.
  - Что же за предложения такие, - произнёс мистер Джеймс, - предлагайте.
  На вашем транспорте для обороны с воздуха установлено по три "Эрликона" и "Бофорса" как и на транспорте вашего коллеги? - произнёс паренёк.
  - Ну да стоят и что, - ответил Генри, ещё не понимая, куда клонит паренёк.
  - А если вы уступите, к примеру, по две из них, мне к примеру, - тут паренёк задумался ненадолго, и продолжил, - к примеру, за семь "Эрликоны" и десять "Бофорсы", вот таких кругляшей.
  На глазах у Генри, паренёк как нечто обычное, вытащил из кармана бушлата, средних размеров кисет и высыпал на свою ладонь горсть золотых монет старой чеканки.
  Нет, - тут же ответил Генри, - не меньше чем за двадцать пять за "Эрликоны" и сорок за "Бофорсы".
  - Десять и пятнадцать соответственно, - но сегодня вечером, ответил, паренёк, вопросительно посмотрев на Генри.
  В итоге споров сошлись на восемнадцати и тридцати соответственно, сюда же входили тумбы к ним. За 100 % боеприпасов к ним договорились за двадцать пять золотых монет.
  - Итого, - подвёл итог паренёк, - вы вечером мне два "Эрликона" и два "Бофорса" плюс 100 % боеприпасов к ним я вам 61 золотую монету сразу по подъёму на ваш транспорт, после перегрузке ещё 60. Идёт, всё правильно?
  - Согласен, - без всякого выражения на лице произнёс Генри, хотя его душа ликовала, он практически получил прибыль один к трём, плюс ещё кольцо с сапфиром, то и к четырём, - во сколько?
  - Думою в двадцать ноль-ноль, - вам пойдёт? - ответил я.
  - Согласен, - ответил Генри, - пойду дам указания на демонтаж.
  - Если договоритесь с капитаном другого транспорта, на два плюс два и половину боеприпасов, готов выложить ещё сто десять монет - закинул ещё одну удочку я.
  - Попробую договориться с ним, - согласился Генри, - думаю, я смогу его уговорить, готовьте монеты.
  - Если вам нужна аргументация, - сказал я, - то ответьте ему, что, погода стоит не лётная, а завтра вечером, вы пойдёте назад в Архангельск, за несколько дней будете там, а дальше уже в составе конвоя.
  На что, американец кивнул ему головой. На том они расстались да вечера, демонтаж был несложный, а боеприпасы сложить на поддоны, можно было и за час. Осталось договориться с капитаном соседнего военного транспорта "Гаргона", мистером Чарли Райном, с которым он был хорошо знаком, чтобы тот уступил пулемёты и пушки за двойную цену. С ним он рассчитывал рассчитаться наличными, из своего сейфа, денег должно хватить, ещё и останется немного.
  Ровно в двадцать ноль-ноль, к борту большого военного транспорта "Виктория", стоящего под разгрузкой у пирса подошло небольшое военное судно, по спущенному трапу на транспорт забрался паренёк, с которым мистер Генри Джеймс после обеда вёл удачную беседу. Ещё раз, поздоровавшись с Джеймсом, он передал ему небольшой мешочек и попросил его пересчитать, что и сделал Генри: ровно шестьдесят одна монета золотом.
  Отдав команду на перегрузку пулемётов и пушек, а так же боеприпасов, своему помощнику, Генри предложил отойти в сторону, "чтобы не мешать работать".
  Когда мы отошли, Генри сказал, что договорённость с Чарли Райном, капитаном военного транспорта "Гаргона" есть. Но все расчёты будут производиться с ним, а он рассчитается с Чарли Райном сам.
  Я, молча, кивнул головой, в знак согласия.
   На перегрузку пушек, пулемётов и боеприпасов на палубу морского охотника ушло всего пятьдесят минут.
  По окончании я протянул ещё один мешочек с шестьюдесятью золотыми монетами Генри Джеймсу, сказав, чтобы он пересчитал их.
  - Деньги любят счёт, - добавил я.
  - Всё верно, - через полминуты сказал Джеймс, - ну что переходим на "Гаргону"?
  - Согласен, сказал я, махнув рукой стоящему, на ходовом мостике морского охотника номер 163 Петровичу, подняв руку со знаком "виктория" вверх. Тот, кивнув головой, отвалил от борта транспорта.
  Я отдал ещё один мешочек Генри, в котором находилось 55 монет золотом.
  Через десять минут мы были на борту военного транспорта "Гаргона", и операция повторилась снова, за исключением того, что к борту "Гаргоны" подошёл морской охотник номер 161.
  Через ещё пятьдесят минут я передал ещё один мешочек с 55 золотыми монетами.
  Хитрый Генри Джеймс, уже рассчитался с Чарли Райном, заранее подойдя к нему. Тот получил деньги в двойном размере, был очень доволен. По приходу домой, он за свой счёт восстановит количество зенитных средств, положив себе в карман ещё столько же, - хорошая прибавка к жалованью капитана.
  Генри Джеймс, был доволен в двойне, и тут он сделал гешефт, прибыли за сегодняшний день просто зашкаливали.
  Когда он прощался с странным пареньком в морской форме, то сказал ему:
  - Хорошая сделка, если что надо, можешь, смело обращаться ко мне.
  И тут паренёк опять выдал, нет не так, ВЫДАЛ. Засунув руку в карман своего бушлата, он вытащил и показал Генри на своей ладони настоящие бриллианты: это были алмазы и крупные и средние, обработанные и не обработанные, затем сказал:
  - Уже обращаюсь, - проговорил он, - мне нужно, чтобы вы, к следующему прибытию купили мне один средний, очень быстроходный военный транспорт, десяток "Бофорсов" и два десятка "Эрликонов", по пять комплектов боеприпасов к ним. А так же два морских охотника тип РС-461, они вполне войдут в трюмы вашего транспорта. И что-то из хорошей артиллерийской оптики - десяток дальномеров и прицелов. И во сколько вы всё это оцените?
   Голова Генри лихорадочно работала, он понимал, что это, его звёздный шанс. Такого гешефта, он упустить не мог, паренёк реально был миллионером, но и не прекращать дальнейшее выгодное сотрудничество, он тоже не хотел.
   - Думаю, что пять таких камней будет нормальная цена за ВАШИ запросы - произнёс Генри, выделив слово ВАШИ, чтобы этот странный паренёк проникся пониманием, после этого, посмотрел на паренька. Тот кивнул головой.
  - Но у меня нет таких наличных денег, чтобы быстро и главное без вопросов приобрести всё вам нужно, - добавил тут же Генри. На что парнишка понимающе кивнул головой и передал ему два самых крупных алмаза из тех, что у него были.
  - Ещё три средних по завершении сделки, - произнёс он. На что, уже согласно, закивал Генри, - от продажи даже одного из алмазов плюс реализации золотых монет, плюс выплаты министерства обороны за контракт, денег хватит на покупку всего, что заказал паренёк, ещё и останется один алмаз. Он уже был в колоссальной прибыли и дальнейшее сотрудничество не хотел прерывать. Если эта сделка пройдёт удачно, а в этом Генри не сомневался, он сможет, не напрягаясь приобрести ТРИ транспорта к тому, что имел. У него были хорошие связи на нескольких судостроительных фирмах, купить заказанные два морских охотника типа РС-461, было вполне возможно. А вот найти, один средний да ещё, очень быстроходный военный транспорт сейчас, по подходящей цене, надо было постараться.
   На следующий день оба два больших транспортных судна под флагами штатов, под охраной всё тех же: эсминца и двух военных малых катеров входили в обратный путь на Архангельск.
  
  Эпизод 8
  
  Очень довольный провернувшийся сделкой, после прощания с мистером Генри Джеймсом, я уже в темноте быстро добрался до своего катера. Рядом с нашим охотником, стоял и 161, ещё от трапа нашего, я слышал, как на 161, командует мой знакомец по госпиталю, боцман Сергеич. На обоих катерах, горело освещение, никто из экипажа не спал, все работали, проходил демонтаж 45-мм орудий. Дежуривший у трапа Смирнов, сказал мне, что меня давно ждут в каюте командира, куда я прошёл сразу же. В каюте у Петровича находился как Ледяев, так и командир 161 лейтенант Миронов все с удовольствием пили горячее кофе. Кобызев командовал на палубе работами по демонтажу пушек, всё-таки артиллерия катера это его епархия.
  - Вот и юнга Северный, собственной персоной, - прокомментировал Миронову Ледяев. Ещё когда они были с Петровичем в госпитале, мы договорились, что фамилия у меня будет Северный.
  - Ну что ещё скажешь, - произнёс Игорь Викторович, отпивая из кружке кофе.
  - Ничего, - пожал плечами я, добавив, - нашёл нашему командиру, подходящий на замену кораблик. Делавший как раз глоток кофе, Ледяев, подавился кофе, глубоко, закашлявшись. Петрович, уже прошедший через это, заблаговременно отхлебнул из своей кружки, когда я зашёл.
  - Что ещё за корабль, - произнёс, откашлявшись, Ледяев.
  - Я и вам подходящий нашёл, - не ответив на его вопрос, сказал я.
  Я отчетливо видел умственную роботу Ледяева, но он всё же не мог понять, где я возьму сразу же два корабля.
  - Может и для меня, найдёшь, - произнёс сидевший на кровати лейтенант Миронов с улыбкой. Петрович, знавший, что я слова на ветер не бросаю, смотрел на меня серьёзно.
  - Договорились, - согласился с Мироновым я, - будет и тебе тоже корабль.
  - Когда? - не скрываясь, смеялся Миронов.
  - Примерно через два-три месяца, потерпишь пока? - глянув на него, сказал я.
  - Что за корабли, марка, тип, - серьёзно произнёс Петрович, уставившись на меня, он видел, что я не шучу.
  - будет два морских охотника тип РС-461, для капитан-лейтенанта Ледяева - средний очень быстроходный военный транспорт, переоборудуем его, установим на него эти четыре 45-мм орудия, что снимаем с охотников, плюс пяток "Бофорсов" и десяток "Эрликонов" - получиться, этакий кусачий лидер. Нужно создать малую эскадру в составе лидера, двух морских охотников тип РС-461, двух морских охотников тип МО-4. К этому есть предпосылки, по моим данным летом в Киркенес прибыла флотилия эскадренных миноносцев кригсмарине, в составе пяти эсминцев, это помимо прочей прибывшей мелочи в пятнадцать торпедных катеров и морских охотников. Любой наш катер это практически добыча для любого из эсминцев. А если правильно всё спланировать, то мы можем, как минимум уменьшить в половину, флотилию эсминцев, да и остальную мелочь проредить хорошо.
  - Откуда знаешь о прибытии эскадренных миноносцев, - Ледяев, даже подался вперёд.
  - Друзья сообщили, - с усмешкой сказал я.
  - А-а, ну да, ну да, - вернул усмешку Ледяев.
  - Что за тип РС-461? - серьёзно взялся за меня Петрович.
  - Водоизмещение под 320 тонн в полной загрузке, длинна 52 метра, ширина 6 метров, осадка более 2-х метров, энергетическая установка состоит из двух дизелей, дальность плавания 3000 миль, скорость в пределах 20 узлов, экипаж 65 человек, в том числе 4 комсостав. Из вооружения 76-мм универсальное орудие Мк-22, один "Бофорс", три "Эрликона", два счетверённых бомбомёта два просто бомбомёта, где-то так. Можно добавить вооружение дополнительно.
  Миронов непонимающе уставился сначала на Ледяева, потом на Петровича.
  - Говоришь, через два-три месяца будут, - задумчиво произнёс Ледяев, думая о своём.
  - Будут, - кивком головы, подтвердил я.
  - Вот тогда и поговорим, - произнёс Ледяев.
  - Хорошо поговорим потом, - покладисто согласился я, - только надо сделать так, чтобы к этим восьми: 21-К 45-мм пушкам и ДШК 12,7-мм., ноги кто-нибудь не приделал.
  - Сделаем, - согласился Ледяев.
  На том наш разговор и закончился, аврал по демонтажу 45-мм пушек и установку новых "Бофорсов", а так же дополнительно установку на каждый катер, двух "Эрликонов", мы с Петровичем и Кобызевым, обговорили заранее.
  Меня никуда больше не задействовали, отправив спать, сказали, чтобы завтра был с утра хороший завтрак.
  Экипажи двух катеров проработали всю ночь, но к утру все "Бофорсы" и "Эрликоны" были установлены, 45-мм пушек на палубах катеров не было.
  По настоянию командиров катеров 163 и 161, под руководством капитан-лейтенанта Ледяева, после обеда, были запланированы боевые стрельбы для адаптации расчётов пушек.
  В экипажи морских охотников было добавлено по четыре матроса из личного состава Мурманской базы, капитан-лейтенант Ледяев, успел не только провести всё документально, через командира Мурманской базы, капитана второго ранга Гизатулина, но организовать прибытие матросов на катера.
  Как ни странно, на их катер попал давнишний знакомый Ваника по госпиталю краснофлотец Петруха, пока он валялся в госпитале, на его место поставили другого краснофлотца.
  Отстрел "Бофорсов" и "Эрликонов" показал их хорошую эффективность по сравнению с 21-К. Да и увеличивающую огневую мощь катеров нельзя было сбрасывать со счетов.
  Последующие несколько дней не принесли никаких событий.
  Правда на вечерних посиделках под чай или кофе в каюте у Петровича, которые стали традицией. Ваник узнал, что в связи с поступлением его информации о прибытии большой группы военных кораблей в Киркенес, командир их дивизиона морских охотников, принял решение о направлении, на охрану водного бассейна в зоне их ответственности, только 163 и 161. Из-за возросшей их огневой мощи у них был больший шанс или уйти или отбиться.
  Так что, им через несколько дней, был запланирован выход их катера, на замену 162 лейтенанта Бабкина. Дежурить нам предстояло семь-десять дней - зона нашей ответственности район полуостровов Рыбачий и Средний ближе к норвежской границе.
  Экипаж деятельно принялся готовиться к выходу: получалось продовольствие, боеприпасы, проверялись механизмы, моторы и вооружение катера.
  В связи с выходом катера в предпоследний день, я вместе с боцманом Кашкаровым сходил на рынок и растратив часть оставшихся деньги набрал тушенки, сала, кофе, чая, сахара, табака. Всё взятое мы с Кашкаровым, еле дотащили до катера в четырёх сидорах, всё я брал с запасом. Заодно увидел, те же трое парней работали там же, а бухгалтер сидел на своей скамеечке и щёлкал семечки, только его охраняли в этот раз двое знакомый рыжий верзила и ещё один худой парнишка с бегающими глазами.
  - Ну, ну, пусть поработают и не много успокоятся, - подумал я, разглядывая их из далека.
  На следующий день, после плотного завтрака, было построение личного состава экипажа на палубе катера, где командиром дивизиона морских охотников капитан-лейтенантом Ледяевым был доведён приказ по дивизиону о выходе на боевое патрулирование морского охотника за номером 163, на замену 162, лейтенанта Бабкина.
  В этот раз мы добрались до водного района дежурства за сутки, Смена произошла буднично, на прощание экипаж 162, пожелал нам удачи и отбыл на базу в Мурманск.
  Первые два дня прошли баз происшествий, а вот на третий день после обеда, когда мы приблизились близко к Норвегии, примерно в пятнадцать часов дежурный наблюдатель доложил, что со стороны фьорда Петсамовуоно в нашу сторону идёт судно среднего тоннажа.
  Рассмотрев его в бинокль, вызванный на мостик Петрович, сообщил, что это, по всей видимости, вооружённый пароход и скорее всего это финны. Так как, огневая мощь катера значительно возросла, на борт могли стрелять уже три автоматические пушки и один пулемёт ДШК, а финны об этом не знали, считая, что катер вооружён стандартно, Петрович решил проверить новое вооружение в бою. Сделав вид, что мы его не замечаем. Финны со скоростью 17 узлов, прямиком пёрли на катер.
  По курсу движения с парохода могли стрелять три пушки, Всё это я рассмотрел в бинокль, выпрошенный у Кобызева. На мой вопрос о том, сколько у него всего орудий по борту, Кобызев задумчиво сказал не более четырёх, а то и три.
  Тут я громко, чтобы слышали все, произнёс:
  - Ну что братцы, "Сарынь на кичку", как говорили наши предки, там финны, а те до последнего драться не будут, тем более на этом сарае, что плывёт по недоразумению, больше полусотни бакланов не будет, нам на один зуб.
  - Посмотрим, - задумчиво произнёс Петрович, стоявший па мостике боевой рубки.
  - По низу судна не стреляем, - громко, чтобы слышали все, снова прокричал я, - стараемся попасть по пушкам, пулемётам, рубке судна и вообще где скученность народу. "Сарынь на кичку".
  Я стоял у "Эрликона" на правом борте, у второго "Эрликона" левого борта ни кого не было. Я убедил как Петровича и Кобызева, что лучше быстрее перезаряжать "Бофорсы" для их высокой скорострельности. А мне достаточно двух матросов, для быстрой перезарядки, а стрелять одновременно с двух "Эрликонов" с одного борта не получиться, с чем они согласились.
  Когда дистанция между нами сократилась до шести километров, финны начали стрелять, пристреливаясь по нашему катеру. Пока разрывы снарядов ложились в несколько кабельтовых. Темп стрельбы был не большой, 10 выстрелов в минуту.
  Катер постоянно маневрировал, выписывая дуги на различных скоростях, сбивая прицелы наводчиков пушек, но на полную скорость не выходил.
  Но вот, наконец, расстояние сократилось примерно, до пяти километров катер под управлением Петрович резко увеличил ход, до максимума, заложив крен на правый борт, и Кобызев прокричал "огонь".
  Как только финны начали стрелять по нам, я наложил на себя заклинания зоркого глаза, ещё одно бросил на наводчика стоящего у "Бофорса" расположенного на корме катера и стал отслеживать приближение парохода через прицел.
  После команды Кобызева "огонь", нажал на гашетку, отправив в пушку стоящую на носу парохода первую 20-ти патронную очередь. Мне было хорошо видно, как разрывы точно ударили где-то в районе орудия, уже на второй очереди после коррекции стрельбы все фигурки людей исчезли возле него, стрелять оно перестало. Перенеся огонь на правое орудие, прошёлся по нему огненной метлой, сметая и там всех матросов как кегли. Досталось и надстройкам парохода, в районе орудия, от них полетели какие-то куски. В это время в пароход попало несколько снарядов из "Бофорса" - это "золотое попадание", по его рубке, и сделал его наводчик кормового орудия.
  Из рубки парохода во все стороны полетели стёкла и дерево, крыша рубки на пароходе приподнялась на несколько метров крупными осколками, а потом просела обратно.
  Пушка, стоящая по левому борту мне уже была не доступна, поэтому прошёлся хорошей очередью по всем верхним надстройкам парохода, сметая фигурки расчётов, стоящих там, у двух крупнокалиберных пулемётах.
  В это время наводчик кормового орудия так же эффективно разобрался с расчётом кормовой пушки парохода, вогнав в то место, где она стояла снаряда три. На корме что-то горело, дым стелился за пароходом, который рыскал по курсу.
  В это время я прошёлся со стороны кормы по надстройкам судна и сосредоточился на антеннах парохода, дав снова 30 патронную очередь.
  В живых па пароходе никого не было видно, расстояние до него было около 2 кабельтов.
  - Прекратить огонь, - командует Кобызев.
  В это время Петрович в рупор кричал, чтобы сдавались.
  - Ты лучше прокричи, что если не сдадутся, то никого в плен брать не будем, всех утопим, - посоветовал ему я.
  - Это не законно, - посмотрев на меня, произнёс Петрович, - мы ж не фашисты, - добавил он.
  - Так они не знают, что мы их не утопим, но бояться будут, - пожав плечами, сказал я, не отрывая взгляда от парохода, движения на нём не было.
  Петрович кивнув мне, начал кричать в рупор, что если в течении, пяти минут не сдадут судно, то мы их утопим и никого спасать не будем.
  Через минуту из одного рубочного люка показалась, белая простынь.
  - Кричи, чтобы все живые выходили на корму с поднятыми руками и без оружия, иначе стреляем на поражение, - посоветовал я Петровичу. Что тот и сделал.
  Когда на корме появилось около двадцати человек матросов, некоторых сразу же начало выворачивать, от вида покрошенных в мелкий фарш остатков расчёта кормовой пушки, мы подошли ближе со стороны, которую хорошо обработали до того.
  Но, по всей видимости, ни о каком сопротивлении, не было и речи. Все оставшиеся были под впечатлением, увиденного на корме.
  Посоветовав раздать матросам все наличные пистолеты, на десяток должно хватить, а больше абордажной команды, мы выделить не могли.
  Через три минуты, после подхода нашего катера к борту парохода, Кобызев шедший старшим команды доложил - это все кто остался в живых.
  Дизеля парохода в норме, только рубка разгромлена полностью, но пароходом можно управлять голосом.
  Заперев около пятнадцати моряков в одной из кают приставив к двери и окну по часовому, остальных шесть человек, что работали в моторном отсеке, отправили для запуска, двух двигателей парохода под контролем нескольких человек нашего экипажа.
  Еще через десяток минут, бывший торгово-пассажирский пароход "Лейна" водоизмещением 3,5 тис. тонн, дал ход и на скорости 15-17 узлов направился в сторону полуострова Рыбачий.
  По прохождении мыса Кекурский, Петрович связался с полковником Васильчиковым, попросив его узнать, у командира Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулина о дальнейших действиях 163. Через полчаса пришёл приказ сопроводить торгово-пассажирский пароход "Лейна" до Мурманска, на замену 163 уже вышел 161 лейтенанта Миронова.
  До Мурманска шли, чуть больше суток, ход "Лейны" позволял. Вход в Мурманский порт был триумфальный, на пирсе бывший торговый пароход встречали, как командир дивизиона морских охотников капитан-лейтенант Ледяев, так командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин, ещё какой-то пожилой, но подтянутый военный, в форме батальонного комиссара, особист капитан Соловьёв. Присутствовал сержант в форме войск НКВД, в сопровождении пяти бойцов. Помимо них, так же были представители управления порта и ещё несколько представительно одетых в гражданскую одежду человек, по всей видимости, представители партийной номенклатуры.
  После доклада лейтенанта Корнейчука вышестоящему начальству о боевом столкновении с вооруженным кораблём под флагом Финляндии, все прибывшие поднялись на борт захваченного парохода.
  Торгово-пассажирский пароход "Лейна", водоизмещением 3,5 тис. тонн, был произведён на верфях Осло, три года назад в 1938 году, имел в качестве энергетической установки два дизеля способных разгонять пароход до 22 узлов при полной загрузки, дальность плавания до 1000 миль, загрузить в свои трюмы до 1000 тонн грузов, и имел палубу с каютами 1 и 2 класса, и палубу с каютами эконом класса.
  После боя весь верхний ярус: с каютами 1 и 2 класса, кают компания, камбуз, рубка управления, узел связи, труба парохода представляли сплошное сито. Вооружение парохода состояло из двух старых 76-мм пушек, четырёх 47-мм пушек, а так же четырёх пулемётов Мадсена стоящих на креплениях. "Эрликон" своими патронами и "Бофорсы" своими снарядами, не дали ни единого шанса находящимся там матросам, их остатки были во время пути выкинуты за борт, туда же пошли мелкие и крупные обломки. Находящийся за старшего, на пароходе, старшина Кобызев, с тёмными кругами под глазами от недосыпания, доложил о захваченных двадцати двух моряках. За время перехода никто из краснофлотцев, не спал, неся службу на различных постах.
  Захваченных моряков передали представителям особого отдела и войск НКВД. Которые сразу же убыли в областное управление НКВД.
   Пожилой, военный, в форме батальонного комиссара, оказался новым заступником командира Мурманской базы по политической части, Будько Павел Васильевич, из потомственных рабочих.
   Руководство порта и морремзавода, сразу же стали определять объём робот, по восстановлению парохода для дальнейшей эксплуатации. Один из матросов, ещё во время пути в Мурманск, закрасил название "Лейна" и сделал надпись "Мурманск". На что прибывшее начальство косилось, но ничего не говорило.
  Перед прибытием в Мурманск Петрович, сделал двух часовую остановку. Во время которой, Кобызев собрал и передал на 163 все пистолеты, матросов вооружили штатными тремя Мосинками, а также снятыми с креплений четырьмя Мадсенами. На 163 было передано несколько пистолетов, два бинокля, которые нашли в развороченной рубке управления, хозяйственный Кашкаров, перетащил не только всё продовольствие, но и набор посуды для камбуза, необходимое имущество для кают-компании 163, много хороших новых матрасов для кубриков матросов, много других полезных в хозяйстве вещей, инструмента, морских карт и другого уцелевшего имущества парохода.
  Через два часа, мы, наконец, сдали пароход и капитан-лейтенант Ледяев, выделил для личного состава катера, 12 часов на отдых.
  Я, в это время, стараясь не отсвечивать, помогал коку Марочкину готовить обед.
  На следующий день, нам дали время до вечера, на приведения катера в порядок, проверку работоспособности двигателей и вооружения. Ледяев боясь, что немцы и финны не придумали нам ответку, приказал готовиться нашему экипажу для усиления 161 лейтенанта Миронова.
  Ушли мы, на ночь, пополнив боеприпасы. Через сутки без происшествий пришли в водный район, где нёс службу морской охотник номер 161 лейтенанта Миронова.
  В районе дежурства всё было спокойно. Так продолжалось три дня а на четвёртый мы увидели приближение корабля со стороны всё того же фьорда Петсамовуоно.
  На этот раз приближался, миноносец со скоростью не менее 24 узлов.
  - Это из линейки новых норвежских миноносцев кто-то типа "Титер", "Пантер", "Леопард", "Лоу" - произнёс, опуская бинокль Петрович.
  161 лежал в дрейфе, рядом с нашим катером 163, расстояние было ещё большое и было время подумать, что делать дальше, бежать или принимать бой.
  - По скорости он быстрее нас, уйти не даст, а вот по вооружению мы вдвоём его делаем, у него всего одна 105-мм пушка, две спаренных 20-мм пушек, и одна 37 пушка. Надо только выработать тактику.
  - А чё тут думать, - встрял я, - идём на него, за пять километров расходимся и атакуем с двух сторон, сближаясь. У нас автоматы и это наше преимущество, а когда сблизимся, в дело пойдут крупняки и алес капут фашистам. Одновременно они не смогут, стрелять по нам, тут главное на директрису, своего не влезть идти надо под углами к нему, а не под 90 градусов.
  - А что идея здравая, - произнёс Кобызев задумчиво, может получиться.
  - Могу добавить, - снова влез я, - можно перед основным планом в поддавки поиграть, если, влепим по 105-мм пушке, тогда разворот все вдруг. Могу поработать за "Бофорсом" попадания на пяти километрах гарантирую.
  - Вариантов нет, - решительно произнёс Петрович, взяв рупор, начал доводить её до обоих экипажей, заранее обговаривая сигналы.
  Подождав некоторое время, катера стали расходиться, держа дистанцию между собой около двух кабельтов.
  Миноносец под военно-морским флагом Германии, прибавил скорость до 30 узлов, рванул вперёд, догоняя наши катера. Наконец орудие, установленное на носу миноносца, сделало первый выстрел на дистанции более 8 километров.
  Первый выстрел был с недолётом. Немцы почему-то выбрали наш катер для обстрела. Петрович тут же сбросил скорость, второй упал с перелётом. На этот раз Петрович сбросил скорость до минимума. Расстояние уменьшилось до приемлемых шести километров.
  Привычно кинув на себя заклинания зоркого глаза, начал наводить прицел "Бофорса" на миноносец. Как только снаряд миноносца упал в кабельтове от катера, крикнул Петровичу "Ровно", выпустил всю обойму по миноносцу, корректируя выстрелы. Снова мой крик "Маневр". Петрович рванул катер в правую сторону.
  По правую сторону и чуть позади от миноносца взлетели фонтаны попаданий от снарядов.
  - Первый блин комом, - прокомментировал я свой выстрел.
  - Готово, - донеся крик заряжающего краснофлотца, вставившего в приёмник обойму.
  Миноносец постепенно сокращал расстояние между ним и нашими катерами.
  С 161 удалось сделать почти накрытие, рядом с миноносцем упал один из снарядов, что уже можно было считать попаданием.
  С проклятого миноносца, досталось следующим выстрелом и нам, снаряд разорвался в пяти метрах от катера, у носового "Бофорса" появились первые раненые.
  - Вот гад, достал, - сквозь зубы прошептал я, и на выкрике заряжающего "Готово", наконец влепил все четыре снаряда в проклятый миноносец.
  Попадания пришлись в доставшую нас башню 105-мм. В орудие первым снарядом, следующие легли за ним в районе боевой рубки и трубы миноносца.
  - Пора, - прокричал Петрович и боцман Кашкаров, стоящий наготове дал сигнал, выстрелив из ракетницы красной ракетой.
  Все находящиеся на палубе катера матросы вцепились, кто во что смог.
  Петрович заложил вираж катером, развернув его на 180 градусов. На полной скорости катер понёсся на миноносец, расстояние между кораблями быстро стало сокращаться.
  - Теперь сами, - крикнул я, стоящему рядом со мной наводчику "Бофорса", сам переместился к правому "Эрликону", начал лихорадочно наводить на миноносец прицел пушки, беря упреждение, на скорость.
  Выпустил сразу длинную очередь патронов на двадцать, попав последними шестью в надстройку миноносца. Тут же поправился и начал садить, во всё возрастающий в прицеле миноносец, очередями, патронов на десять. Стараясь попасть по рубке, или 20-мм пушке миноносца. Миноносец начал заваливаться на лево, в сторону катера лейтенанта Миронова. Как только в моём прицеле появилась корма, я начал бить все очереди по десять патронов в срез у воды, чтобы вывести из строя ход миноносца.
  Через три очереди ход миноносца начал падать, кто-то из нашего носового орудия попал в надстройку со стороны кормы. С миноносца уже стреляло, только 20-мм пушка со стороны 161, и таки добилась попаданий в катер, попав в рубку 161. В этот момент мы с носовым "Бофорсом" попали в стреляющую пушку одновременно. Живых там точно не осталось. Но на корме несколько матросов пытались развернуть в нашу сторону торпедный аппарат, я это хорошо видел и сразу же дал туда очередь. В разные стороны полетели кровавые ошмётки, от тех, кто наводил ТА. В это же время на корме раздался взрыв, от попадания одного из снарядов "Бофорса" вдобавок ко всему произошла детонация двух торпед, и мин расположенных на корме. Взрыв оторвал около шести метров кормы миноносца, дальше он двигался только по инерции.
  В это время у меня кончились патроны в барабане пушки.
  Перезарядка заняла минуту, но дальше торопиться было уже не куда, со стороны миноносца не стреляли, он просел на корму, из рубки шёл дым, трубы как таковой на миноносце не было, от попадания ее просто снесло в воду. У корабля начал выходить из воды нос, всё более и более принимая вертикальное положение, уходя кормой под воду всё быстрее и быстрее. Через минуту волны скрыли его полностью.
  Мой взгляд упал на 161, - на нём практически не было боевой рубки, многие, кто находился на палубе катера, были или убиты или ранены, раненых было очень мало. Петрович подводил наш катер к 161.
  Краснофлотцы, оторвавшись от орудий, под руководством боцмана Кашкарова, соединяли между собой два катера.
  Как только стало возможным, я перепрыгнул на 161. Картина вблизи была ещё не радостней, убитых было шесть, остальные раненые, кто легко кто тяжело.
  Лейтенанта Миронова взрывом отбросило назад с мостика боевой рубки к стоящему кормовому "Бофорсу". Если бы он в печатался, в орудие, к его ранениям добавились ещё и переломы, смотря как бы он приложился, на его счастье он всем телом попал в заряжающего краснофлотца. К нему я и бросился в первую очередь, в него изначально попало около четырёх осколков, он лежал весь в крови. Сосредоточившись, водя руками на местах осколков, начал вытаскивать их обратно, бросая заклинание малого исцеления, на место каждого вытащенного осколка. Минуты через три сосредоточенных действий, с Мироновым я закончил - потерю крови можно будет компенсировать потом.
  Переходя от одного краснофлотца, до другого стал, вытаскивать осколки, укрепляя места ранений, заклинаниями малого исцеления. Перескочивший на 161 Петрович, видя, что я делаю, приказал своим краснофлотцам подносить ко мне раненых, а после обработки опускать в кубрики экипажа.
  Закончил я за час, валясь от усталости, находясь в предобморочном состоянии, там же на палубе и отключился.
  
  Эпизод 9
  
  Очнувшись, я обнаружил, себя лежащим в своём кубрике, но на нижней полке, наш катер, судя по болтанке и работающим движкам, куда-то плыл, еле поднялся - слабость давала о себе знать вместе с откатами, поплёлся в гальюн.
  - О, очнулся, - сказала голова Малышева, заглядывающая, через люк катера, тут же исчезла, заорав сверху на палубе, - Ваник очнулся.
  Не успел я добраться до своего места, как нарисовались Петрович, Кашкаров и Икулов.
  - Ну что выспался, - сказал Петрович, присаживаясь на кровать.
  - Вроде бы, - сказал я, немного помолчав, добавил, - есть хочется.
  Кашкаров понимающе кивнул, выскочив на минуту из кубрика.
  - Как там все, - я замолчал, - посматривая на сидящих, рядом со мной.
  Ответил Икулов, - ты всех раненых вытянул, а так многих бы не довезли, даже до Рыбачьего.
  - Им сейчас много пить давать надо, - сказал я, - особенно сладкий чай, для восстановления крови.
  - Сделаем, - кивнув головой, сказал Петрович.
  В это время появился Кашкаров, с миской дымящегося варева и хлебом и банкой кофе под мышкой правой руки, следом за ним в кубрике появился Марочкин, принёсший чайник с кипятком кружки и сахар.
  У меня в желудке при виде пищи заурчало.
  - Ну да, больше суток провалялся, - понимающе сказал Петрович, передавая мне миску.
  Пока я торопливо ел, комсостав катера потягивал кофе.
  - Добавки? - спросил Марочкин, забирая у меня, пустую миску, увидев мой положительный кивок, тут же исчез, появившись через несколько минут с полной миской и здоровым куском хлеба.
  Ещё через несколько минут, я наконец, передал Марочкину пустую миску и взял кружку с кофе.
  Кофе благодаря мне Серёга варить научился замечательно, особенно по-турецки.
  - Куда сейчас плывём, - для затравки спросил я, все уже кофе выпили кроме меня.
  - На базу конечно, в Мурманск, через пару часов будем там, - ответил Петрович, - оттуда уже вышел 162, для нашей замены. А нам через полковника Васильчикова, приказали привести 161, там больше половины раненых, во главе с Мироновим, мы перекинули часть матросов со своего, Кобызев там старшим. Катер хоть и идёт своим ходом, но на ремонт встанет минимум на полмесяца.
  По прибытию в порт Мурманска, на месте стоянки 163 нас встречали Ледяев, Гизатулин и Будько. К швартовавшемуся, рядом 161-му, подъехала полуторка с крестами на бортах, из которой выпрыгнули несколько санитаров, а из кабины вышла, конечно же, блондинка Вероника Павловна.
  После доклада Петровича, о бое с миноносцем противника, потерях и раненых своих и с 161, перед строем экипажа выступил капитан второго ранга Гизатулин. Сказав, что за заслуги перед Родиной, а также захват вооружённого парохода противника, лейтенанту Корнейчуку Василию Петровичу присвоено очередное звание "Старший лейтенант", старшине 1-й статьи Кобызеву, присвоить воинское звание "главный старшина".
  После него выступил батальонный комиссар Будько. Похвалив экипаж катера за захват вооружённого парохода противника, за бой с миноносцем и его потопление, сказал, что на наш экипаж, теперь держат равнение все экипажи Мурманской базы.
  Уже после построения, я заметил как Петровича и Ледяева, отвёл в сторону Гизатулин, тот был очень удивлён наличием на катерах как "Эрликонов" так и "Бофорсов" вместо, положенных 21-К.
  Ледяев пояснил, что у юнги катера, нашёлся очень хороший знакомый, Генри Джеймс - владелец большого военного транспорта "Виктория", который был недавно в порту Мурманска, у него был какой-то долг, по прежнему пребыванию в Архангельске, его он погасил, дав нам ДОБРОВОЛЬНО "Эрликоны" и "Бофорсы" и боеприпасы к ним.
  - Ну-ну, добровольно, - повторил Гизатулин, но больше не возражал, усиление Мурманской базы при скудном выделении всего необходимого, его всё же радовало. Вооружённый торговый пароход "Мурманск", - ему утвердили это название, водоизмещением 3,5 тис. тонн, способный после ремонта, комфортно перевозить как людей, так и груз 1000 тонн, при скорости 17-20 узлов был очень востребован. Его ремонт морремзавод Мурманска ещё не закончил, а экипаж, во главе с командиром, вновь назначенным, уже приступили к своим обязанностям, активно помогая в ремонте судна.
  Сообщение об уничтожении миноносца, хоть и 1-го класса противника, ещё больше подняло настроение капитана второго ранга Гизатулина, да и пополнила копилку побед, вверенной ему базы. После последних событий ему было, что докладывать на верх, а если прибавить, к уже выше перечисленному, ещё и сбитые, - десяток самолётов, то получается совсем прекрасно.
  161, после того как с него забрали всех раненых и убитых, переставили к пароходу "Мурманск" стоящему у причала ремзавода.
  Наш катер на своей стоянке простоял ещё четыре дня, за это время был один авиа налёт, который успешно был отбит. После потери двух пикирующих бомбардировщиков, остальные поспешно скинув бомбы на город, повернули назад. Тем более, что в этот раз снаряды с "Бофорсов" стали ложиться всё ближе и ближе к летящим на высоте самолётам.
  К двум упавшим, с которых, никто не прыгал, я с боцманом Кашкаровым, сплавали в тот же день, не дожидаясь захода солнца.
  Привезли стандартный набор: парашюты, утеплённые куртки, лётные очки, планшеты с картами в более, менее хорошем состоянии, ремни с кобурами, пистолеты - два Вальтера П-38, одно золотое кольцо и как всегда серебряный портсигар, а так же серебряные круглые часы на цепочке, два пулемёта MG-81 с запасными лентами.
  Ещё через день наш 163 ушёл на замену 162 для охраны всё того же водного района. Добрались до района патрулирования, без происшествий и боевых столкновений. Пожелав нам удачи, ушёл на базу в Мурманск 162, лейтенанта Бабкина.
  Несколько дней ничего не происходило, не считая пролёта на высоте немецкого разведчика. Сидеть без дела надоело и мне и экипажу. Экипаж катера и старшего лейтенанта Корнейчука, я понемногу приучил к активности, а простое ничего не деланье стало уже надоедать им. Поэтому я предложил Петровичу на наших вечерних посиделках за чаем, посмотреть на затонувший норвежский миноносец. Тем более район затопления был отмечен в боевом журнале нашего катера. Глубины там не совсем большие в пределах 50 метров, я предварительно посмотрел на карте.
  На следующий день туда мы и выдвинулись, перед тем как нырять договорился с Петровичем, что если будет нужна мой экстренный подъём, то они выстрелят в воду несколько раз, вполне услышу.
  Миноносец я нашёл на втором погружении, он лежал на глубине 37 метров, на правом боку. Меня интересовала рубка и другие верхние помещения. Но, тем не менее, передохнув пару часов, набравшись сил, ушёл под воду третий раз. Поверхностный осмотр миноносца принёс первые удачи, я нашёл и снял два дальномера производства "Карл Цейсс" с этой добычей сразу же пошёл наверх. После очередного посещения миноносца моей добычей стали два бинокля, так же производства "Карл Цейсс", один барометр, несколько хороших хронометров, три пистолета с кобурами,- всё это мне удалось найти в боевой рубке. На прощание заглянул в кормовую башню вход, в которую был гостеприимно открыт, и снял оптику с 105-мм пушки. После этого начал всплывать.
  На верху, всё было спокойно, у меня всё приняли и отправили в кубрик отдыхать. Больше всего радовались Петрович с Кобызевым, - так как оптика была превосходной, привести её в порядок брался Кобызев, за результаты он ручался.
  Ещё несколько дней всё было спокойно, а вот за день до нашей смены к обеду на меня напала ощущение опасности, ничего, не понимая, я выбрался на палубу катера и осмотрелся, служба неслась, как положено, наблюдатели осматривали свои сектора обзора. Увидев мою нервозность, ко мне подошёл старший смены, боцман Кашкаров, - спросив, что случилось?
  - Что-то тревожно мне, - всё ещё не видя причины для беспокойства, произнёс я. Сам не знаю почему, будто кто-то смотрит что ли, - неуверенно закончил я, озираясь.
  Боцман отнёсся к моим опасениям очень серьёзно, приказав вызвать Петровича и усиление смены.
  Наверх, поднялся не только Петрович, но и Кобызев. В это время я всё же догадался бросить заклинание кругового поиска, каково же было моё удивление, когда я обнаружил по левому борту отметки множества людей - под полсотни человек.
  Тут до меня дошло, я заорал - подводная лодка, по левому борту, удаление десять кабельтов.
  Ударил колокол громкого боя. Из люков начали появляться краснофлотцы, занимая свои места по боевому расчёту.
  Катер уже разворачивался носом к предполагаемому месту похождения подводной лодки, стал набирать ход.
  - Атака подводной лодки! Большая серия! Глубина взрывов пятнадцать метров! Товсь!, - немедленно начал командовать Петрович.
  - Наблюдаю, перископ подводной лодки, немного правее по курсу, дистанция восемь кабельтов, - закричал стоящий на рубке наблюдатель, всматриваясь в бинокль.
  - Василий Петрович, - закричал я, с палубы катера, Петровичу, стоящему на мостике боевой рубки, - разрешите более точно навести на неё катер, я знаю, где она и мне будут подсказывать, куда она повернёт и её глубину.
  Петрович сверху махнул мне рукой, чтобы я поднимался к нему.
  - Перископ исчез, лодка прямо по курсу, дистанция пять кабельтов, дистанция сокращается, - выкрикнул, наблюдатель.
  - Неужели уйдёт, - сказал поднявшийся на мостик вместе со мной старшина Кобызев.
  - У них сегодня неудачный день, - скаламбурил я, - здесь не наливают, здесь пинают, закрыв глаза, начал командовать: лодка поворачивает вправо глубина до двадцати метров. До лодки 100 метров, 50 метров, десять метров. Сброс.
  - Бомба!.. Бомба!.. Бомба!.. - тут же скомандовал Петрович.
  - Стоп сброс, - скомандовал я.
  - Стоп сброс, - повторил Петрович, позади катера раздалась серия взрывов, особенно выделился второй по счёту.
  - Лодка опускается на грунт, мы её прошли, - всё ещё с закрытыми глазами комментировал я.
  - Есть попадание, - громким голосом, комментировал боцман Кашкаров, - на поверхности воды позади катера, образовался большой воздушный пузырь, есть мазутное пятно, всплывает мусор. Буквально через миг на поверхности появились два мёртвых тела.
  Катер на медленном ходу повернул, назад сделав небольшую по диаметру дугу. Стоящие на носу матросы Малышев и Смирнов баграми быстро и спорно выловили оба трупа. Смирнов так же выловил фуражку, которую носили офицеры кригсмарине.
  Когда Петрович с Кобызевым и мною спустились с мостика боевой рубки и подошли к Смирнову и Малышеву, те перевернули трупы вверх лицом.
   Oberbootsmannsmaat, - прочитал я нашивку на фирменном морском кителе кригсмарине,
   на левой груди первого, тут же перевёл, - обер-боцманмат.
   Matrosenhauptgefreiter - прочитал я следующую нашивку на левой груди второго, перевёл, - матрос-гаупт-ефрейтор.
  Стоящий рядом с Кобызевым Смирнов протянул Петровичу выловленную фуражку, причём показывая её изнанку.
  Внутри фуражки на ободке химическим карандашом аккуратно было выведено U-461.
  - Кажись, лодку завалили, - произнёс ошарашено Кобызев, повернувшись к Петровичу.
  - Надо бы это дело обмыть, - настроение у меня, пошло вверх, - можно даже чашечкой кофе.
  - Отбой тревоги, - отдал указания Петрович, погода не располагала к тому, чтобы все находились на палубе, - кроме смены все вниз.
  - Как ты её почувствовал, - спросил Петрович, когда мы уже сидели в каюте и пили кофе, к нам присоединился Икулов, Кашкаров нёс вахту наверху.
  - Да чёрт его знает, не спокойно на душе было, - пожав плечами, сказал я, - такое ощущение, что на тебя смотрят со стороны, если бы был в лесу, сказал бы что смотрит хищник, а здесь вода, быстро не сообразил. Они, наверное, хотели дождаться в стороне ночи, а потом спокойно подойти к нам на кабельтов и выпустить торпеду.
  Ещё одни сутки прошли спокойно, а потом пришла смена в виде всё того же 162 лейтенанта Бабкина.
  На базе в порту Мурманска, на пирсе, где постоянно стоял наш катер, его встречал, теперь уже капитан третьего ранга Ледяев. Ему, звание дали, немного позже, другим приказом по Северному флот. После доклада ему Петровичем, и после предоставления фуражки офицера кригсмарине, тот убежал на доклад к начальнику Мурманской базы.
  Я так же заметил, рядом с нашей стоянкой стояло ещё два морских охотника, правда двойки за номерами 123 лейтенанта Лозовского и 121 лейтенанта Демидова, как пояснил Петрович это катера нашего дивизиона. Они прибыли сюда незадолго до сезона штормов из Архангельска. 122 старшего лейтенанта Гущина, находиться у пирса ремзавода, ему меняют один из движков.
  Ещё через несколько дней после нашего прибытия на базу пришли шторма. Через ещё сутки пришёл с дежурства 162 лейтенанта Бабкина. Весь дивизион собрался на Мурманской базе, чтобы спокойно пережить сезон штормов.
  Быстро пролетели дни до конца ноября, когда в порт вошли три военных больших транспорта, переделанных из грузовых судов, два наших старых знакомых "Виктория" и "Гаргона" и ещё один средний военный транспорт, всё та же переделка из грузового судна, под полосатым флагом штатов с громким названием "Winner" - "Победитель". Их сопровождали СКР: "Гроза", два тральщика: Т-890 "Пламя", Т-891 "Патрон".
  - Ну, вот и мистер Генри Джеймс, пожаловал за своим, - прокомментировал я, стоящему рядом Петровичу, его мы уже ждали с нетерпением, и договорились заранее, что будем заказывать дальше, на что ещё было.
  Суда как обычно встали у пирсов порта под разгрузку. Прибыли они в этот раз, подгадав время ближе к вечеру, чтобы основное успеть выгрузить за ночь и последующий световой день.
  
   Эпизод 10
  
  Как только прибывшие суда пришвартовались к причалам порта Мурманск, Генри Джеймс, наконец, расслабился - и эти несколько суматошных месяцев закончились благополучно. Осталось совсем немного, сдать весь груз, который он доставил в Мурманск, встретится с этим странным юношей, передать ему среднее грузовое судно, переделанное в военный транспорт, выгрузить из трюмов "Виктории" и "Гаргоны" по одному заказанному морскому охотнику и получить своё - алмазы. После этого, он станет обеспеченным человеком, может вообще ничего не делать и жить в своё удовольствие. Подчиняясь своему внутреннему чутью, которое его не раз выручало, он заранее знал, что сделка пройдёт нормально. И поэтому, заказав к себе в каюту ранний ужин, занялся документами на доставленный груз.
  Их надо будет ещё вечером предоставить в управление портом для сверки и проверки выгружаемого груза. На этот раз, он загрузился пушками и ещё несколько трюмов, были загружены заказанными правительством Советов снарядами и патронами различных калибров, было и несколько заводов "под ключ". В одном из трюмов стоял заказанный морской охотник, другой морской охотник, он загрузил в "Гаргону", договорившись с капитаном судна Чарли Райном, забрав у него весь груз снарядов предназначенных для пушек, по десять комплектов на каждую. Тот тоже в загрузке имел гаубицы и оборудование на несколько патронных заводов под ключ. Все боеприпасы были загружены на "Победитель", который он приобрёл согласно договорённости. Это было торгово-пассажирское судно, спущенное в 1939 году, в том же Бостоне, где у него были хорошие связи среди портовых чиновников. Стоящие на нём новейшие дизельные установки позволяли ему идти в загрузке со скоростью 21 узел, что для 1941 года было хорошим показателем. В каютах свободно размещалось до 80 пассажиров, судно имело большую комфортную кают-кампанию, помещение для принятия пищи, большой камбуз, современную радиостанцию. В его трюмы помещалось до 3 тис. тонн груза. За всё это ему пришлось переплатить 10 % от суммы на которую, он рассчитывал первоначально потратиться при покупке судна, но оно того стоило, на 20 % больше оговоренной суммы он надеялся получить у этого странного юноши, деньги у того были, Генри это чувствовал всеми фибрами своей души. У него было обострённое чутьё на такие вещи.
  Поев у себя в каюте, прихватив всю документацию на груз, он направился в управление порта. Там его обслужили довольно быстро, всего за два часа он всё сдал, получил необходимые подписи в актах приёмки. С этим здесь проблем не было, главное чтобы сошлось общее количество, а за это он ручался. Администрация порта, помимо быстрой разгрузки судов, преследовало ещё и другие свои, шкурные интересы. Если не дай бог судно из Арктического конвоя, потопят у пирса порта, то выводы вышестоящее руководство, сделает быстро, а учитывая военное время, то такое попахивало как вредительство, со всеми вытекающими обстоятельствами, этого никто не хотел. Всем хотелось, побыстрее, выпроводить грузовые корабли под штатовскими флагами за территорию порта, где за них уже отвечали корабли конвоя, прибывшие с ними.
  На выходе из здания управления порта, его уже ждал тот, кого он больше всего хотел видеть - странный молодой паренёк в морской форме.
  Поздоровавшись с ним на безупречном английском языке, тот сразу же поинтересовался, - как у них идут общие дела.
  - Всё нормально, ваш заказ выполнен, - произнёс Генри, вежливо пригласил его на корабль для дальнейшего обсуждения, на что тот согласился.
  Ещё по пути в свою каюту он распорядился, чтобы им подали, он вопросительно посмотрел на собеседника.
  Кофе, - ответил тот.
  В каюте Генри предложил ему устраиваться, удобнее в кресле, в это время стюард принёс заказанное кофе.
  Далее Генри по деловому, без лишних слов, описал покупки, которые заказывал покупатель, сидевший перед ним. В конце лишь добавив, что цена за грузовое судно "Победитель" возросла, из-за его востребованности и комфортности на 20 %.
  На что паренёк лишь кивнул головой соглашаясь.
  Генри Джеймс предполагал, что данное судно будет переоборудовано во вспомогательный крейсер, а за дополнительное вооружение в виде четырёх дальнобойных морских орудий, он хотел дополнительно получить, со своего заказчика. О чём он ему и сообщил.
  Странный юноша, достал из кармана три средних, но хорошо ограненных алмаза и передал их Генри, сказав, - это лишь аванс, 50 % предоплаты, за доставленное. Ещё два больших, по окончании сделки, он забирает всё. Тут же предложил за ещё дополнительные деньги, опять снять "Эрликоны" и "Бофорсы" с обоих судов, а так же боеприпасы к ним. На что Генри с радостью согласился, в уме подчитывая свои прибыли. Ещё три средних, но не ограненных алмаза, переместились к Генри. Договорились, о передаче в конце сделки, двух больших и двух средних не ограненных алмазов, согласовав время передачи, на раннее утро - 4 часа, а перерегистрацию "Победителя" на 8 часов утра - к этому времени всё уже должно быть перегружено. Четыре дальнобойных орудия, будут перегружены на палубу "Победителя", в местах их монтажа. Четыре "Бофорса" и три "Эрликона", помимо тех, что я заказал, уже были смонтированы на судне.
   После этого странный паренёк убыл с судна, Генри проводил заказчика до трапа, предварительно показав, морского охотника типа РС-461 за номером 513, номер 514 находился на "Гаргоне".
  
   Эпизод 11
  
  На 163 меня уже ждали, дежурный краснофлотец у трапа предупредил, чтобы я сразу же шёл в кают-компанию.
  В кают-компании за столом сидели: капитан третьего ранга Ледяев, старший лейтенант Корнейчук, уже выписавшийся из госпиталя уже старший лейтенант Миронов со 161, лейтенант Бабкин со 162, а так же командиры недавно прибывших МО-2: лейтенант Демидов со 121, старший лейтенант Гущин со 122 и лейтенант Лозовский со 123.
  Все прихлёбывали, кто кофе, кто чай из кружек.
  - Ух ты, весь состав дивизиона, во главе с Ледяевым, сидит, - подумал я, здороваясь и присаживаясь за стол.
  - Для тех, кто не знает, - произнёс Ледяев, наливая мне кофе, из отдельного чайника, - это Ванник Северный, юнга с 163, талисман удачи нашего дивизиона.
  - Давай рассказывай, что у нас далее, - продолжил Игорь Викторович.
  - А далее у нас, бессонная ночь и куча роботы, - ответил я, прихлёбывая из кружки, - как и на ближайшие несколько дней. А как только кончаться шторма, то немцы будут плакать горькими слезами.
  - А точнее, - потребовал Ледяев. Он, уже привык, к стилю моего общения, в неформальной обстановки. Вновь прибывшие командиры, молча смотрели на меня.
  - У нас есть вспомогательный крейсер, - сделал сообщение я, - судно, которое прибыло под названием "Winner" - "Победитель" если по-русски, завтра с утра в 8 часов его владелец мистер Генри Джеймс передаёт в наше распоряжение, думаю, будет правильно, если его оформят на капитана третьего ранга Ледяева. Видя не понимающие взгляды сидящих, за столом, добавил, - ну не на меня же оформлять, я же несовершеннолетний.
  Тут до всех дошло, они понимающе закипали головами.
  - Идём далее, - говорил не торопясь я, - это торгово-пассажирское судно, спущенное на воду в 1939 году в Бостоне, силовая установка - современные дизеля, способные выдавать в полной загрузке скорость 21 узел. Загрузка 3000 тис. тонн, комфортные каюты на 80 человек, большая кают-кампания, зал для приёма пищи, большой камбуз, на борту установлена современная радиостанция. На вооружении уже есть установленные четыре "Бофорса", и три "Эрликона".
  Сделав паузу, я продолжил, отпив из своей кружки, - но не они главные, на него будут перегружены четыре дальнобойных морских пушек с боеприпасами.
  - Ого, это уже серьёзно, - протянул Ледяев, - какое то кусачее судно получается.
  - Крейсер, - ответил я, - хоть и вспомогательный, но скоростной крейсер, калибра пушек я не уточнял, но всё равно берём, не думаю что пушки старьё.
  - Кроме того - продолжал своё повествование я, - у нас есть ещё с десяток "Бофорсов" и двух десятков "Эрликонов", к ним новейшие артиллерийские дальномеры и прицелы для орудий. Всего этого должно хватить для переоборудования всех катеров дивизиона.
  - И как вишенка в торту, - тут я весело посмотрел на сидящих командиров катеров, - два новейших морских охотника типа РС-461 за номерами 513 и 514 - эти по круче наших мошек будут. А мы на них ещё дополнительно, установим пушки, жильё для экипажа позволяет, заменим крупнокалиберные пулемёты 12,7-мм на "Эрликоны".
  Вновь прибывшие командиры Демидов, Гущин и Лозовский слушали, обалдевая от услышанного.
  - Ты мне новый катер обещал, - тут же напомнил мне моё обещание старший лейтенант Миронов.
  - Твой выбор после Корнейчука, - вернул ему ответку я, - выгрузка охотников в 4 часа утра, перегруз "Бофорсов" и "Эрликонов" с непосредственно транспортов, лучше сразу на охотники, 45-мм пушки К-21 позже после демонтажа перегрузим в трюм "Победителя".
  Ледяев, уже проходивший через это, принялся раздавать указания, кто, когда и за кем из командиров, становится под загрузку.
  Немного выждав время после начальственных указаний, я спросил, у Ледяева, про начальника Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулина, - что за человек?
  - Отличный начальник, знающий командир, - охарактеризовал тот его.
  - Может, решим с ним вопрос об отдельном соединении: вспомогательный скоростной крейсер, прекрасно вооружённый, два охотника типа РС- 461, два охотника типа МО-4, получиться хорошая небольшая эскадра. Кстати на "Победителе" можно смонтировать и К-21 их у нас с десяток есть. Бортовой залп будет впечатляющий. Опять же дальномеры есть.
  - Да, согласен, будем решать, с утра и поговорю, - согласился Петрович и высказал возникшую мысль, - этак и с парой эсминцев потягаться можно. Но экипаж будет, как и у военного крейсера.
  - Об этом я и говорю, - согласился я, - остановим перевозки никеля из Петсамо, и подвоз боеприпасов и пополнения немцев. Тамошние бывшие норвежские миноносцы, нам не соперники. А формирование экипажа, это проблемы капитана второго ранга Гизатулина.
  На этом и разошлись, у всех предстояла бессонная ночь. Я же завалился спать до 4-х часов утра, попросив Кашкарова разбудить меня.
  Утром всё прошло как по маслу, правда, при выгрузке катеров пришлось немного поволноваться, но всё обошлось.
  Корнейчук выбрал катер за номером 513, а Миронову достался за номером 514.
  Экипажи 121, 122, 123 работали во всю, демонтируя свои К-21, взамен них устанавливали "Бофорсы", дополнительно устанавливались и "Эрликоны", на которые, пользуясь, случаем менялись и все ДШК катеров. Всё "лишнее" вооружение готовили к складированию в трюм ВК.
  В 8 часов утра, я сопровождая капитана третьего ранга Ледяева и мистера Генри Джеймса посетили управление порта города Мурманска. Где, мистер Генри Джеймс, официально передал все права на торгово-пассажирское судно "Winner" Ледяеву, о чём и было сделано соответствующие записи, где они и расписались.
  На входе в здание управления порта они распрощались. Ледяев побежал к командиру Мурманской базы, для решения текущих вопросов.
  Я там же передал Генри Джеймсу то, что оговаривалось - алмазы. Тот заверил меня, что экипаж "Победителя", перейдёт на "Викторию" на протяжении часа. Те были в курсе, и после разгрузки сидели "на чемоданах".
  Спросил Джеймса о дальнейшем нашем сотрудничестве на этом же поприще.
  - Тот тут же ответил положительным согласием, если рассчитываться с ним будут так же, посмотрев на меня.
  Ответил ему согласным кивком.
  - Что ещё надо? - уточнил мистер Генри Джеймс.
  - Всё, тоже самое, что вы привезли, увеличенное раза в три, и много боеприпасов к ним. Как можно больше зенитных автоматов, вообще артиллерии морской возьмём, сколько привезёшь. Дальномеры хотя бы десяток. И во сколько вы оцениваете всё.
  - Двенадцать средних алмазов, можно не обработанных, - подумав, ответил тот.
  - Частично алмазы, остальное другими драгоценными камнями, есть рубины, алмазы, сапфиры все не обработанные. Такие, пойдут в оплату? Вынув из кармана горсть различных драгоценных камней как обработанных, так и нет, показал ему.
  - Вполне, - заверил Генри, - всё приму в уплату, заказ принял, но доставка будет не раньше весны. На камнях он хорошо поднялся, особенно крупных. А тут ещё заказ и то, что у паренька есть чем оплачивать, тоже видел.
  - Чтобы быстрее выполнить заказ, нужна хоть небольшая предоплата, - Генри вопросительно посмотрел на меня.
  - Столько пойдёт, - я протянул ему четыре средних рубина.
  - Вполне, - довольно произнёс тот, прикидывая во сколько же раз, он подымится благодаря этому пареньку. Ещё одна поездка и всё, можно жить в своё удовольствие. На него будет работать транспортная компания судов пять, восемь зарабатывая ему не маленькие деньги, а он уже, будучи с как минимум миллионом на банковском счету будет отдыхать и жить с молодой женой как хочет. Ещё один рейс и всё.
  Ледяев заранее попросил, выделить из экипажа Миронова краснофлотцев, для охраны "Победителя" и для замены флага на корабле, на наш военно-морской.
  На пирсе около нашего катера, был пришвартован РС-513, на который перетаскивали своё имущество матросы экипажа под управлением боцмана Кашкарова. Кобызев вместе с расчётами орудий, к уже смонтированным 76-мм пушкам рядом с ними монтировал "Бофорсы", пулемёты 12,7-мм тоже успели демонтировать, вместо них уже стояли "Эрликоны", ещё два "Эрликона" необходимо было смонтировать дополнительно.
  161 старшего лейтенанта Миронова, стоял рядом, к нему был пришвартован РС-514. Там тоже делались аналогичные операции.
  На морской охотник 163, переходил экипаж старшего лейтенанта Гущина, с 122, на морской охотник 161, экипаж лейтенанта Лозовского с 123. Лейтенант Демидов оставался на 121, ему я обещал передать первый РС, который прибудет весною, второй Бабкину.
  На катера 122 и 123, ещё предстояло набирать экипажи, но и их, пока была возможность, перевооружали по полной схеме с установкой дополнительных орудий и демонтажем ДШК, на более совершенные "Эрликоны", этим занимались уже бывшие экипажи.
  Не прошло и часа, как у катеров появился Ледяев, сопровождавший командира Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулина, с батальонным комиссаром Будько.
  На морских охотниках РС-513 и РС-514 развивались военно-морские флаги РРКФ.
  Морские охотники РС впечатляли: 270 тонн водоизмещением, они достигали в длину почти 52 метра. Имели более длинную боевую рубку, по сравнению с МО-4, с трубой в конце. На рубке были оборудованы два места под установку крупнокалиберных пулемётов, за рубкой имелось довольно много свободного места, куда была возможность установки дополнительно по два "Бофорса". Оба морских охотника РС, были оборудованы радиостанциями.
  После доклада старшего лейтенанта Корнейчука, РС-513 был тщательно осмотрен.
  После этого, начальство убыло на осмотр вспомогательного крейсера "Победитель", с которого уже выбрался экипаж, на нём так же гордо реял военно-морской флаг РККФ, у входа на который, был выставлен вооружённый дежурный.
  Ледяев, почему то приказал мне следовать за ними. Осмотр судна впечатлил, особенно когда они увидели, что в трюм перегружены четыре корабельных орудия.
  Спустившись к ним Гизатулин определил, что это американские орудия тип Mk-6, которые те устанавливали на подводных лодках или лёгких крейсерах.
  - Вполне подходящие орудия, для установки на вспомогательный крейсер, - высказался капитан второго ранга Гизатулин.
  Судно было осмотрено основательно, были осмотрены все помещения, спустились даже к дизелям.
  Осмотр занял часа два, после этого начальство проследовало в кают-кампанию, расположившись в удобных креслах, наконец, обратило на меня своё внимание.
  - Ну, товарищ юнга, - обратился ко мне первым батальонный комиссар Будько, - расскажите руководству Мурманской базы, про свои отношения с капиталистами из штатов? Мы вас внимательно слушаем.
  - Это что, он меня на понт берёт, что ли, - подумал я, - ну что ж, получите и распишитесь.
  - Видите ли, товарищ батальонный комиссар, вообще то, моя Родина ведёт войну с фашисткой Германией и для этого принимает любую помощь от других государств, вот я и убедил одного из судовладельцев помочь нам в этом деле. Конкретно нашему дивизиону. Вы сейчас и видите результат этого убеждения. Хотя убеждать это конечно Ваша робота, но почему то и вы и Ваш предшественник, об этом забыли как то.
  Смотрю на батальонного комиссара, стараясь изобразить как можно более доверчивый взгляд. Тот в это время налил себе в стакан воды и хотел выпить, после моего спича, но всей видимости чуть не подавился, начав кашлять. Отдышавшись немного, произнёс - так это что я, по-твоему, виноват в этих безобразиях?
  - Конечно, - авторитетно кивнул головой я, - что может юнга с катера, по сравнению с заместителем командира Базы?
  - Вы мне зубы не заговаривайте, товарищ юнга, - продолжил гнуть свою линию Будько, - отвечайте по существу, какие у вас отношения с мистером Генри Джеймсом?
  - Дружеские, ровные, - тут же ввернул я, - как и подобает быть с нашими союзниками, или вы против наших союзников, если вам не подходят корабли, которые он нам отдал, можно их затопить и пушки туда же отправить.
  - Ну, хватит, - пристукнул по столу Гизатулин, - ты Павел Васильевич, не переиграешь юнгу на этом поле, можешь не стараться.
  Повернувшись ко мне, спросил, - ещё что-то будет из поставок?
  - Весной с очередным арктическим конвоем, прибудут ещё три скоростных судна и три морских охотника тот же тип РС-461 плюс артиллерия, боеприпасы, артиллерийская оптика, - ответил я.
  - Очень хорошо, - удовлетворённо произнёс Гизатулин, - значит так, вызывай сюда сейчас всех командиров катеров.
  Сказать, что Руслан Габбасович был доволен, было бы не совсем правильно, он был ОЧЕНЬ доволен. Сформировать малую эскадру в составе вспомогательного крейсера, двух морских охотников тип РС, практически не уступающих по артиллерии миноносцу, двух МО-4, с усиленной артиллерией, уже показавших себя и уничтожении миноносца, хоть и 1 класса, это уже мощь.
  Командиров и матросов он найдёт, - база, госпиталь, и вновь прибывающее пополнение, - вполне хватит для корабельного состава. Пока не прибыли командиры катеров, он со своим заместителем и Ледяевим, начал прикидывать, о штатном переформировании дивизиона морских охотников, в бригаду охраны водного района. Тем более, сюда же можно включить и вооружённый пароход "Мурманск". После всех изменений, статус Мурманской базы будет, так же повышен, это же очевидно.
  
  Эпизод 12
  
  - Ну вот, наконец, то расшевелил это болото, - подумал я, бегая от катера к катеру и передавая указания руководства о сборе командного состава на борту "Победителя". Да и поесть не помешало бы, завтрак был пропущен по понятным причинам.
  Совещание проходило часа три, на котором решали основные организационные вопросы, по формированию бригады охраны водного района. Всё это мне вечером за чаем рассказал Петрович. А аврал на катерах, не прекращался до самого вечера, экипажи катеров старались по максимуму перевооружиться, все прекрасно понимали, что это может спасти им жизни в бою.
  Соответственно произошли и штатные изменения, командиром бригады охраны водного района назначен капитан третьего ранга Ледяев Игорь Викторович, его заместителем был назначен капитан-лейтенант Оточин Валерий Андреевич, выписавшийся из госпиталя, до этого служа в должности командира СКР "Туман".
  На должность командира дивизиона морских охотников тип РС назначен старший лейтенант Корнейчук Василий Петрович, одновременно выполняя обязанности командира морского охотника РС-513. У него в подчинении находился ещё один РС-514 старшего лейтенанта Миронова. Как только весной прибудут ещё два катера этой же серии, он становиться чисто командиром дивизиона морских охотников, сдав должность командира катера. На этом настоял Ледяев на совещании.
  На должность командира дивизиона морских охотников тип МО был назначен капитан-лейтенант Арбузов Александр Владимирович, до этого выполнявший обязанности начальника штаба Мурманской базы.
  На вспомогательный крейсер "Победитель", командиром был назначен капитан-лейтенант Валишев Валерий Романович, до теперешнего момента занимавший должность командира вооружённого парохода "Мурманск". Заместителем на вспомогательный крейсер перевели командира батареи зенитных пушек лейтенанта Горностаева Сергея Михайловича, что стояла на охране порта Мурманска. Ему даже, Гизатулин разрешил забрать половину личного состава батареи. Горностаев же и отвечал на "Победителе", за всю артиллерию. На "Победитель" перевели за последующие несколько дней, из личного состава базы ещё, около 50 человек. На морские охотники прибыло на пополнение тоже человек 25 краснофлотцев.
  На вооружённом пароходе "Мурманск", остался командиром, заместитель Валишева лейтенант Никифоров Роберт Анатольевич, якут по национальности.
  Гизатулин отдал распоряжение начальнику госпиталя о направлении большинства выписавшихся, на пополнение бригады охраны водного района.
  Но всё равно не хватало около 200 человек, командиров и краснофлотцев для её окончательной укомплектованности.
  С командованием Северного флота капитан второго ранга Гизатулин вышел на связь в тот же день, после обеда. На имя начальника штаба Северного флота контр-адмирала Кучерова С.Г. была направлена шифр телеграмма, в которой ставился вопрос о формировании в составе Мурманской базы "бригады охраны водного района" и выделении 200 человек, командиров и краснофлотцев для её доукомплектовании.
  Решение вопроса не заняло много времени, тот так же шифр телеграммой пообещал в ближайшее время, выделить необходимое количество, чтобы полностью укомплектовать бригаду охраны водного района. После уточнения, по поводу появления новых кораблей, начальнику штаба ещё предстояло докладывать по поводу бригады, командующему флотом. Решили, что для быстрого формирования бригады, Гизатулин направит, вместе с штатовскими судами, уже разгрузившимися, и их охраной, вооружённый пароход "Мурманск". А до времени прибытия их в Архангельск, Кучеров даст указание кадровикам, подобрать как командный состав, так и выделить необходимое количество краснофлотцев, по возможности артиллеристов, дизелистов и пятерых радистов.
  Указание на выход из Мурманска в Архангельск, вновь назначенному командиру вооружённого парохода "Мурманск" лейтенанту Никифорову, было отдано незамедлительно через командира, вновь формируемой бригады.
   Прибытие, которого, мы и дождались через десять дней. Он привёз сто восемьдесят краснофлотцев и старшин, одного капитан-лейтенант, одного старшего лейтенанта, а так же десять командиров в звании лейтенант или мичман.
  Все прибывшие в тот же день получили назначения на корабли бригады.
  Я же, в основном, помогал Сергею Марочкину, осваиваться на новом камбузе и готовил, под настроение, заменяя его.
  Экипаж усиленно тренировался, осваивая новую для него технику, оборудование, вооружение, был укомплектован полностью согласно, новых штатов с учётом дополнительного вооружения - 33 старшины и краснофлотца, вместе со мною. К комсоставу в виде Корнейчука и Икулова, добавился ещё прибывший лейтенант Репин Виктор Петрович, который стал заместителем Корнейчука, на него же повесили и всё вооружение катера.
  В конце января после месячного сидения в Мурманском порту мы, наконец, получили новую боевую задачу. С нашего катера нам предстояло высадить разведгруппу в тылу немецких войск как можно ближе к мысу Ристи-Ниеми. Мы же и должны были забрать её после задания.
  Перед отправлением, на борт нашего катера, поднялось шестеро разведчиков во главе с сержантом, один из разведчиков, нёс немецкую радиостанцию.
  Их проводили в низ, разместив в одном из кубриков. До места высадки дошли за сутки, ещё ждали вечера, чтобы высадить, незаметно в темноте.
  Пока шли до точки ожидания, разведчики отсыпались на перёд и отъедались, что им очень понравилось. Тем более готовил я сам, Серёга мне помогал.
  - Как в до военные времена, в ресторане кормили, - сказал один из них, облизывая свою ложку. На чай и кофе, приготовленные Серёгой, по моим рецептам они тоже налегали хорошо, тем более зима и большая влажность. Я и так каждый день ходил между матросами, проверяя их здоровье, и если надо подправлял. Кстати так же незаметно подлечил и их сержанта, который имел ещё не зажившую рану, бросив в него заклинание среднего исцеления, им бегать дня три, пять по сопкам.
  Высадка прошла, как и планировали после середины ночи, без происшествий и стрельб, рядом никого не было, это я контролировал, как и по воде, так и на суше. В момент высадки я стоял за правым "Эрликоном" на рубке катера.
  Высаживали нашей шлюпкой, там руководил боцман Кашкаров, он и доложил Петровичу, что она прошла нормально.
  После этого катер ушёл в точку ожидания. Потянулись дни ожидания, кроме дежурной смены, круглосуточно дежурили и радисты. Для получения опыта и организации 24 часового дежурства с нами вышел радист с РС-514. Мы с Серёгой только успевали в течении суток разносить горячий чай и кофе всем дежурившим, а так же еду во время приёма пищи.
  Наконец на пятый день, радист доложил, что есть условный сигнал, от абонента с указанием забора группы по времени. Забрать не представляло сложности, по времени это была полночь.
  При подходе к точке забора группы, по воде я почувствовал, что чуть в стороне, кабельтов в 20 кто-то есть, но не стал на это обращать внимание комсостава катера, хотя там было достаточно людей, я чувствовал за два десятка.
  Забор и подъем разведгруппы на борт катера прошёл тихо, без стрельбы их сразу же отправили вниз для обогрева и отдыха. За это время я успел более тщательно просканировать направление, накинуть на себя заклинания видимости в темноте и зоркого глаза. Пока на катер подымали шлюпку, я подошёл к находившемуся на боевой рубке Петровичу и Репину, потянув Петровича за рукав, тихо сказал, -
  Мне только что передали, что тут рядом есть небольшое, но скоростное судно, там людей не больше двух десятков.
  Репин даже в темноте, а мне это было видно, удивлённо смотрел на меня. То что, я необычный юнга, тот понял давно, это помимо нашего традиционного чаепития вечером, там он уже оценил мой юмор, знал, как отлично я готовлю, периодически появляясь в камбузе, из рассказов других знал о моей феноменальной меткости. Знал даже о том, что я могу долгое время держаться на воде и под водой даже зимой.
  Но сейчас он ни чего, не понимал.
  Мои слова насторожили не только Петровича, но и подошедшего с докладом Кашкарова.
  Тот даже не доложив, повернувшись ко мне, спросил озабочено, опередив на секунду Петровича,
  - Тревоги нет? - ожидая моего ответа.
  - Нет, и они нас не видят, и о нас не знают, это, по всей видимости, торпедный катер, так как очень скоростной, у нас по сравнению с ними козырей несколько, первый большая огневая мощь, вторая - разведгруппа. Там всего на верху, смена из нескольких человек, два при пушках, пара наблюдатели. С этой стороны мы к ним сами приплывём, снесёт. На подходе я их снесу из своего автомата. А как пристыкуемся правым бортом, наверх они не выйдут, мы сами к ним нырнём, так что "Сарынь на кичку" актуально, я думаю, на верху, помогут разведчики. А в низ, пойдут наши краснофлотцы с пистолетами, разведчики как захотят. Пистолетов на такой случай у Кобызева хватает, да и пулемёты сверху убийственный аргумент.
  После всего сказанного, я помолчал, потом продолжил, - да и чуйка вещает, что всё будет хорошо, не их сегодня ночь. На них я выведу точно, а там только согласованные действия.
  Немного подумав, Петрович, сказал,- стоим на месте, весь командный состав, кроме Икулова вниз, надо посоветоваться.
   О том, что наша разведгруппа забрана на борт катера, в штаб Мурманской базы ушла радиограмма.
  На совещании в кают-компании присутствовали весь комсостав катера и пригласили всех разведчиков, пришло пятеро, радист легкораненый остался в каюте.
  Ещё раз внимательно заслушали мою диспозицию, по действиям каждого из командного состава, а так же их подчинённых, прикинули, кто пойдёт вниз, кто страхует наверху. Уточнили сколько у нас пистолетов и кому они пойдут, при этом глаза разведчиков очень округлились. На вопрос их сержанта, - откуда столько? Им сказали, что это не первое судно в захвате, которого они принимали участие. Нами захваченное, плавает под нашим флагом и называется вооружённый пароход "Мурманск". Который, кстати входит в нашу бригаду охраны водного района.
  Разведчики согласились поучаствовать в деле. На что я шутейно бросил, - за мзду малую.
  К подготовке приступили, деятельно выдавая кому надо пистолеты, доводя до каждого его действия.
  Ко мне подошёл сержант разведчиков и спросил, - как хорошо я стреляю?
  На что оказавшийся рядом боцман Кашкаров, ответил, - на его счету девять самолётов, один миноносец, правда, первого класса, но всё же. Из любого оружия, в особенности из пушек стреляет, феноменально точно, и на большие расстояния, а на малые.., - фраза была не закончена и глядя на монументальную фигуру боцмана, в его слова можно было верить.
   Так как торпедный катер стоял при не работающих движках, то и мы медленно подплывали подхватившим нас течением, я комментировал расстояние до катера и просто выводил его прямо на них. Стоял я на верху боевой рубки, около прожектора направляя его на катер в темноте, когда до него осталось сто метров, я переместился к своей правой установки "Эрликона".
  По команде Петровича, был включен прожектор, который упёрся в освещённый торпедный катер, тут же я со своего и одновременно с левого борта заработали "Эрликоны". В первую очередь я срезал ближайшего пулемётчика, который разворачивал в нашу сторону 20-мм зенитный автомат. За ним переключился на следующего пулемётчика стоящего так же за 20-мм зенитным автоматом. Расстояние до катера сократилось до 50 метров, и продолжало быстро сокращаться, мы уже шли на движках, на малых оборотах. Именно в этот момент подключились разведчики, расстреливая наблюдателей. Ещё несколько секунд и наш катер был в нескольких метрах от торпедного и с боевой палубы нашего катера я его весь видел.
  Не упуская момента, выделенные краснофлотцы кинули две кошки и в четыре руки состыковали наши катера. Буквально в эти секунды люки на катере начали распахиваться и из их выскакивали матросы экипажа катера, которые тут же и ложились на палубу. На катер в мгновение перескочили выделенные краснофлотцы и разведчики и в люки полетели гранаты, кроме конечно моторного отсека, об этом все были предупреждены заранее. Не успели отгреметь взрывы, как в люки стали нырять наши краснофлотцы и пятеро разведчиков, стреляя во всех живых и быстро разбегаясь по катеру. Приказ был однозначный, никого в плен не брать, на этом настоял я, сказав, что хитрые немцы могут устроить кровавую баню, с кучей трупов, о чём подтвердил сержант, разведчик, видимо сталкивался уже.
  Через несколько минут торпедный катер был полностью захвачен. С нашей стороны убитых не было, сыграл фактор внезапности, но раненые были: как всегда Малышев, - он и тут отделался лёгким ранением в ногу, а вот старший краснофлотец Луков, поймал пулю от офицера в живот. Наклонившись над Луковым, я приложил к ране руки начал вытаскивать пулю обратно, как только она появилась, быстро выхватил её, бросив сразу заклинание среднего исцеления. Из раны пошла кровь, но постепенно переставая идти, через пять минут, на месте раны появился розовый рубец, прождав ещё десять минут, кинул заклинание малого исцеления.
  - Можете уносить, - проговорил я, повернувшись к боцману Кашкарову, который стоял рядом со Смирновым и терпеливо ждал, пока я закончу, - скажи всем, что чистую форму с немцев снимали пригодиться, ведение мне было. Но что тот кивнул головой, имея серьёзный вид.
  Для чего я сказал про форму, я и сам не знал. Немцев по мере осмотра, подымали наверх и опускали в море, на что понадобилось ещё десять минут.
  Я же перебрался на свой охотник и занял свой место у правого "Эрликона" на боевой рубке. Кинув круговое заклинание обнаружения, ничего подозрительного не обнаружил, успокоился окончательно.
  Петрович, во всю командуя, сортировал экипаж, определяя кому переходить на торпедный катер, командиром туда перешёл лейтенант Репин.
  Пока шло определение, я сбегал вниз к разведчикам и бросил на их радиста заклинание малого исцеления, сказав, чтобы тот много пил сладкого чая.
  В последний момент перешёл на торпедный катер, сказав Петровичу, что там не кому готовить, что было правдой, на нашем катере, есть то кок Марочкин.
  Уже через десять минут, на торпедном катере заработали двигатели, и он, набирая за нами скорость, пошёл в кильватере нашего катера, на нём развивался резервный флаг с нашего катера, немецкий я унёс в каюту капитана. Петрович, увеличил скорость до максимума, стараясь быстрее выйти, из зоны действия немцев. Утро нас застало в нашем тылу, мы проходили полуостров Рыбачий.
  На очередном сеансе связи сообщили, что идём домой с трофеем.
  В качестве трофея нам в этот раз достался торпедный катер или на немецком "шнелльбот" за номером S-23 под командой обер-лейтенанта Кристиансена построенный на верфи "Люрсен" ("Lürssen") в Веге, в 1939 году. Полное водоизмещение 105 тонн, длинна 34, 6 метра, осадка - 1,7 метра, силовая установка состояла из трёх дизелей мощностью 6 тысяч л. с., максимальная скорость почти 40 узлов, дальность плаванья 700 миль, экипаж 23 человека. Вооружение катера состояло из 2х1 20-мм зенитных автомата, 2х1 - 533-мм торпедных аппарата, 4 торпеды.
  Всё это я, узнал, нагло расположившись в каюте капитана катера, найдя документы и необходимую документацию, лейтенанту Репину, всё равно не до отдыха, это его первый поход в качестве командира катера.
  Ну и об обязанностях, взятых, на себя я не забывал, только приходилось бегать на корму в камбуз катера для готовки.
  На следующий день после обеда два наших катера входили в акваторию порта Мурманска.
  Нас там встречали, на всех катерах и кораблях бригады выстроился личный состав, приветствуя наш приход с немецким трофеем, всё-таки 35 метров трофея впечатляли. Лейтенант Репин, не спавший за это время совсем, и сидевший всё это время на кофе и чае, сиял как новый пятак. Со стороны казалось, что это он один, захватил катер. На месте нашей стоянки нас ждало как руководство бригады, так и руководство Мурманской базы, здесь же присутствовал и представитель разведки, он провожал разведчиков до посадки на катер.
  Немецкий трофей мы поставили к борту нашего морского охотника. После доклада Петровича, всё руководство, как бригады, так и базы, перебралось на S-23, здесь на правах командира катера, докладывал лейтенант Репин. Я стоял самый последний на катере, затесавшись за рослым матросом, который прибыл к нам на катер с Архангельска.
  Всё начальство после доклада полезло осматривать немецкий катер.
  Петрович по устоявшейся традиции за два часа до прибытия в порт сделал стоянку, с немца перенесли, всё, что посчитали нужным наши начальники и я, а так же выгребли все продукты.
  Разведчики перебрались на пирс, но уходить не спешили. Мне, на борту немца, делать было уже нечего, поэтому, я перескочил на наш РС, в это время, меня окликнул Петрович. Я с удивлением увидел, что тот, беседует с разведкой.
  - Юнга Северный, по вашему приказанию прибыл, - официально доложил я. При посторонних всегда так поступал, не подставляя комсостав катера.
  Заговорил первым сержант разведчиков, - я до конца не верил, что получиться с захватом катера, а стрельба - высший класс, по нескольку патронов с дистанции 100 метров из крупника и оба в цель.
  - Я сам видел, как разрывались тела от попаданий, - всё это он, комментировал своему начальнику из разведки, - мне сказали, что и в лесу, ты как дома у себя, это правда?
  - Ну да, как у себя на камбузе, - подтвердил я.
  - Как далеко стрелял из винтовки? - задал вопрос представитель разведки в звании капитана.
  - Это чтобы попасть? - уточнил я у него, после его утвердительного кивка, задумался.
  - Наверное, чуть меньше полутора километров, - сказал я, уточнив - без оптики, очень надо было, - добавил подробность, - попал лосю в голову, иначе ушёл бы.
  - Переходи к нам, - предложил сержант.
  - Нее, - ответил я с улыбкой, - я на кораблях, здесь камбуз рядом, а у меня молодой растущий организм. Немного помолчал, добавив, - может позже, разок схожу, посмотрю, что там и как, вам мастер-класс не помешает показать.
  - Что, что? - не понял капитан разведчик.
  - Мастер-класс, - смотря на него, сказал я, - это по-английски, дословно это оригинальный метод обучения и конкретное занятие, по совершенствованию практического мастерства, проводимое специалистом, для лиц достигших достаточного уровня профессионализма в своей сфере деятельности.
  По мере того как я говорил лицо капитана вытягивалось всё больше и больше, а глаза округлялись.
  - Ловлю на слове, - смеясь, сказал сержант разведчик, - будешь в Архангельске заходи, спросишь отдельный разведывательный отряд Северного флота, я сержант Виктор Леонов.
  Опаньки, - ошарашено подумал я, - так это же легенда Севера, а я, даже раньше не спросил, как его зовут.
  В тот момент я не думал, Что его слова будут пророческими, мы с ним ещё встретимся.
  - Ну, нет, так нет, - легко согласился капитан, на этом наша беседа была закончена, меня отпустили на катер.
  
  Эпизод 13
  
  На немецкий торпедный катер Ледяев назначил командиром, как я и думал, конечно же, с подачи Петровича - лейтенанта Репина Виктора Петровича. Катер подчинили командиру дивизиона морских охотников тип РС, старшему лейтенанту Корнейчуку Василию Петровичу, у него в дивизионе всего два катера было, стало три, по размерам, тот больше подходил нам в дивизион.
  Теперь катер официально именовался: большой торпедный катер С-23, дивизиона морских охотников тип РС.
  На вечернем чаепитии, я предложил сидевшим в каюте Ледяеву, Петровичу, Кобызеву, не закрашивать немецкие символики на катере и не трогать форму немцев с флагом. Просто залепить, символикой РККФ.
  На вопрос, - почему? - заданный Ледяевым, а так же вопросительный взгляд Петровича, ответил:
  - Давайте немного отвлечёмся и представим такую реальную картину, вы, кивнув на Ледяева и Петровича, начальники группы кораблей нашей бригады, получили указание встретить и сопроводить от Арктического конвоя три транспорта в порт Мурманска.
  - Такое, может быть? - спросил я, у них попивая свой чай.
  - Может, - ответил Ледяев, Петрович подтвердил кивком головы.
  Отпив ещё глоток чая, не торопясь продолжил, специально оттягивая время, чтобы они призабыли начало нашего разговора.
  - Вы встретили конвой, ведёте три транспорта в Мурманск, находясь в Баренцевом море, примерно за восемьдесят миль, вы видите дымы. Через некоторое время, в бинокль вы можете рассмотреть, что это наш катер, морской охотник, дымя, уходит от погони в вашу сторону. За ним идут, к примеру, два эсминца и три торпедных катера немцев.
  Немного помолчав, спросил, - ваши действия в этой ситуации, как начальников конвоя?
  Ледяев ни секунду не думая, начал говорить: - даю команду под охраной одного катера, чтобы транспорты уходили в сторону Мурманска, сам выдвигаю корабли охраны в сторону немцев, прикрываю морской охотник, вступаю в бой с немецкой эскадрой.
  Я вопросительно посмотрел на Петровича. Тот подтвердил, добавив, что если немцы увидят транспорты они всё равно пойдут уничтожать их, без вариантов, бросив даже недобитый катер, транспорты противника приоритетная цель.
  Вот, - подняв указательный палец вверх, сказал я, - что и требовалось доказать.
  - И немецкие моряки, так же поступят, при сопровождении тех же, трёх транспортов в сторону Петсамо, к примеру с порта Нарвика. Пропустят свой подбитый торпедный катер, сами вступив в бой. И ничего страшного, что проходя мимо, самого сильного противника, тот с пистолетного выстрела, выпустит по нему торпеду, а то и две.
  Только сейчас до Ледяева и Петровича дошло, что я им предлагал и почему нельзя трогать символику немцев на катере, а так же флаг и форму немцев с катера.
  Вывести из строя или утопить, самый сильный военный корабль в охране конвоя, в начале боя, когда он ещё не начался - это многое значит. В том числе и потрясённое состояние немцев, дававших им ещё одну фору - время.
  - Ну, ты и голова, - Ледяев, дальше просто не знал, как выразить свои мысли словами, - немцев, из их же, немецкого катера потопить.
  - Только такой вариант прокатит один раз, - предостерегающе сказал я,- потом он не пройдёт. Пройдёт другой вариант.
  - Это понятно, - прокомментировал Петрович.
  - Виктор Викторович, - обратился Ледяев к Кобызеву, - я попрошу вас сходить и передать немедленно командиру торпедного катера лейтенанту Репину, чтобы символику не трогал, форму немцев и их флаг положил на хранение где-нибудь на катере. Символику пусть чем-нибудь заклеят. Номера на катере не трогать.
  - Уже иду, - Кобызев, поставил свою кружку и вышел из каюты.
  - Какой другой вариант, - переспросил Ледяев.
  - Сначала этот провернём, - ответил я, - потом за другой думать будем. Осталось, только подловить немцев и быть готовым провернуть, эту операцию, - сказал я, а мы не готовы пока.
  - Почему? - спросил Ледяев, - все морские охотники, "Победитель", и даже "Мурманск" укомплектованы и довооружены.
  Я уже знал, что пока нас не было, Ледяев не терял время даром, на ремзаводе, за день усилили все места на "Победителе" и "Мурманске", где должны стоять дополнительные орудия. ВК "Победитель" на вооружении теперь имел 4х1 Mk-6, 4х1 "Бофорс", 3х1 "Эрликон", 10х1 К-21, 6х1 12,7-мм. 9 пушек в бортовом залпе, по носу 5 пушек.
  На "Мурманске" установили снятые с мошек тумбы с К-21, а так же с РС 12,7-мм пулемёты, добрав экипаж. Помимо этого нашли своё место и дальномеры, оптические прицелы, привезённые Генри Джеймсом их равномерно распределили по бригаде, не забыв и нас.
  - Торпедный катер не готов, - произнёс я.
  - Не проблема, - беспечно махнул рукою Ледяев, - среди экипажей бригады, есть те, кто служил на торпедных катерах, их то, завтра и переведём на катер. День, два и тот так же будет готов.
  - Вот и планируйте операцию, пока немцы не очухались, - проговорил я, - их надо постоянно держать в тонусе.
  - В чём? - не понял Ледяев.
  - В тонусе, - повторил я, - другими словами они, немцы, должны быть постоянно в напряге, все 24 часа в день, и так каждый месяц. А не от случая к случаю. Продумайте каждую мелочь, типа того, что с торпедного катера, матросы радостно приветствуют своих камрадов, размахивая головными уборами. В какой корабль стрелять, и сколько тратить торпед. И действия каждого корабля, его маневры, чем он должен заниматься в бою. И только после этого эскадра будет готова. Продумать, как получить информацию о выходе конвоя. Да и вообще новый год скоро. Как немцев без подарков оставить. Наше вышестоящее руководство подходит к этому мероприятию серьёзно.
  Здесь так же серьёзно надо преподнести свою, роботу, - продолжал я, - вот как вы, - доложите наверх о бое?
  Ледяев пожал плечами и сказал, - что там докладывать: группа кораблей с Мурманской базы ...
  Я его прервал, - Стоп, согласен? - я выжидающие посмотрел на Петровича. Тот согласно закивал головой, соглашаясь с Ледяевым.
  Узко мыслите, - недовольно покачал головой я, - хотя по вашим знанием пройдёт.
  - А что не так, - не понимал Ледяев.
  - А как вам, то же самое, но сказанной по другому. - ответил я, - Например: рейдовое соединение, бригады охраны водного района, в результате столкновения с немцами, ну и так далее по тексту.
  - Ну да, - согласился Ледяев, - так звучит очень, очень солидно. Петрович, тоже закивал согласительно головой.
  - Оно будет звучать ещё солиднее, и на него начнут делать ставки, в штабе Северного флота, после передачи нам ещё трёх скоростных суден. Мы сформируем два рейдовых соединения к примеру: "Л" и "К".
  В результате согласованной атаки, рейдовых соединений "Л" и "К" бригады охраны водного района, уничтожен конвой противника, ну и так далее.
  Командиры переваривали мою информацию, о том, как правильно подавать свои действия.
  Ледяев задумчиво кивал головой, видимо запоминая, Петрович смотрел на меня удивлённо, видать его больше удивили мои знания.
  На том и посиделки закончились.
  Несколько дней мы восстанавливались от похода, обслуживали технику, вооружение - оно находилось на открытой палубе и чистить его приходилось чаще.
  Командиров кораблей собрали на совещание в просторной кают-компании "Победителя" перед самым новым годом.
  Меня, Ледяев поставил в дверях, чтобы некого не пускал, а заодно и слушал, может потом вечером, ещё, что-то дельное скажу.
  В предстоящей операции брали участь: вспомогательный крейсер "Победитель", весь дивизион морских охотников тип РС, РС-513, РС-514, большой торпедный катер С-23, из дивизиона морских охотников тип МО были МО-4 163 и 161. Капитан третьего ранга Ледяев возглавлял операцию, он шёл ВК "Победитель".
  Основная роль отводилась лейтенанту Репину и его С-23. Роль загонщиков предстояло играть РС-513, РС-514, остальные шли за ними во главе с ВК "Победитель".
  О выходе конвоя из Киркенеса в сторону Петсамо, сообщит подводная лодка Щ-421, в настоящее время дежурившая в районе Киркенеса, её командир Лунин Николай Александрович предупреждён, командованием бригады подводных лодок Северного флота. Точка ожидания за мысом Немецкий, полуострова Рыбачий, в районе залива Губа Вайда. На ближайшие две недели, синоптики дают низкую облачность, ожидается нелётная погода, что нам тоже на руку. Выход эскадры назначен на завтра, все вопросы выхода согласованы с руководством Мурманской базы.
  
  Эпизод 14
  Только что, прибегал посыльный из штаба флотилии - его вызывал к себе в кабинет командующий флотилией капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс.
  - Значат, опять будет выход, - подумал, со злостью фрегаттен-капитан Ганс фон Дэвидсон. Он и так, не любил Север, с её пронзительными холодными ветрами. А их 6-ю флотилию эскадренных миноносцев кригсмарине, как назло полгода назад, перекинули не просто на Север, а на самый крайний Север - полярное побережье Норвегии, в самую её задницу, а точнее в Киркенес.
  Не успели они прибыть сюда, как его "Рихард Байцен", совместно с эсминцами "Карл Гальстер", "Герман Шёман", "Ганс Лоди" и "Фридрих Экольдт" отправили в Баренцево море, где им попался советский сторожевой корабль "Пассат", его они успешно потопили.
  На базе в Киркенесе им дали отдохнуть всего лишь неделю, потом опять выгнали в Баренцево море но без "Ганса Лоди", в конце плаванья им удачно попалось ещё одно советское гидрографическое судно "Меридиан", оно так же было потоплено.
  Ещё через неделю после прихода на базу, его "Рихард Байцен", "Ганс Лоди", "Фридрих Экольдт" снова вышел в Баренцево море, где им пришлось идти почти до входа в Кольский залив. И только там им попался советский сторожевой корабль "Туман" и его они потопили. Но после прихода на базу пришлось встать на три месяца на ремонт, не только его кораблю, но и "Гансу Лоди", который и до сих пор не вышел из него. Как же повезло его командиру Вернеру Пфейферу, по крайней мере, его "Ганс Лоди" выйдет с ремонта не раньше весны.
  А теперь ещё этот вызов в кабинет Альфреда Шульце-Хинрихс, несёт только одно, очередной выход, да ещё в самый лютый месяц зимы. Но деваться не куда придётся идти.
  Подойдя к зеркалу, он ещё раз посмотрел на себя внимательно, всё ли на нём в порядке и только после этого покинул свою каюту, на эскадренном миноносце.
  Через двадцать минут он сидел в приёмной командующего флотилией. Здесь он был не один, рядом с ним сидел корветтен-капитан Генрих Виттиг, командир эскадренного миноносца "Герман Шёман" их же флотилии. По всей видимости, их вызвали для постановки одной задачи.
  Через десять минут его и Генриха Виттига пригласили в кабинет командующего.
  Когда они заходили в кабинет он успел заметить, как капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс положил трубку телефона.
  Прокричав от входа принятое приветствие, они по приглашающему жесту начальника сели за письменный стол.
  - В ближайшие несколько месяцев, по решению Фюрера в направлении Мурманска, до которого остаётся всего 30 километров, планируется нанесение удара, войсками горно-стрелкового корпуса "Норвегия", под командованием генерала горно-пехотных войск Эдуарда Дитль. В целях усиления корпуса перед наступательной операцией, для него перебрасывается отведённый на отдых в ноябре прошлого года, 136-й горно-пехотный полк 2 горно-пехотной дивизии. Из Нарвика завтра, прибывают четыре транспорта с личным составом и имуществом этого полка. Ваша задача сопроводить транспорты до Петсамо. Для усиления охраны конвоя в дополнение к вашим эсминцам придаются, два торпедных катера 8-й флотилии и четыре охотника за подводными лодками. Прикрытия со стороны люфтваффе не будет, из-за слишком низкой облачности, синоптики выдают нелётную погоду. Старшим конвоя я назначаю фрегаттен-капитана Ганса фон Дэвидсона.
  - По приходу конвоя быть готовым сразу же выйти на Петсамо. Соответствующие приказы по флотилиям, получить в канцелярии, фрегаттен-капитану Гансу фон Дэвидсону.
  - Ну, хоть на этот раз, задача всего не несколько дней, - обрадовано подумал фрегаттен-капитан, - потом будет отдых не менее недели, всегда так было.
  Дождавшись конвоя из Нарвика, сформировали свой. Место в построении командирам кораблей определял он сам, Ганс фон Дэвидсон. На выходе из Киркенеса, один из охотников за подводными лодками обнаружил лодку противника, прошёлся по ней глубинными бомбами, попал или нет не узнали, Лодки противника дежурили здесь на выходе входе в Киркенес часто, как советов так и англичан. Базами как для одних, так и других были Мурманск или Архангельск. Ганс как старший конвоя дал команду охотнику через полчаса догонять караван.
  За ночь ничего не случилось, хотя он больше всего опасался нападения лодок именно в ночное время. О нападении авиации противника, в основном советов, он не думал и не боялся, погода действительно выдалась нелётной, облачность была низкой
  По всей видимости, советы надеялись, что в такую погоду караванов на Петсамо, не будет. Для него главное проскочить в Петсамо без потерь транспортов, как ни как, на их бортах находится целый полк горных егерей со всем вооружением, их недавно доукомплектовали до полного штата, во время отдыха. Об этом ему поведал командир 136 полка горных егерей, ему Ганс фон Дэвидсон, предоставил гостевые апартаменты на своем эскадренном миноносце "Рихард Байцен", заверив, что это самое безопасное место в конвое.
  Утро вступало в свои права, видимость на море начала увеличиваться, 7 часов утра посмотрев на часы, фрегаттен-капитан решил, что происшествий на сегодня не будет, караван находился где-то посередине между Киркенесом и Петсамо, до вод близких к полуостровам Средний и Рыбачий, находящихся под контролем советов, идти ещё не один час. Поэтому, передав свои функции начальника конвоя и командира эсминца своему помощнику, Ганс решил прилечь на несколько часов отдохнуть.
  Спал он ровно двадцать минут, когда его разбудил посыльный матрос, помощник докладывал, что на встречном курсе, вдалеке видны корабли, ведущие бой, на запрос в штабе флотилии сказали, что наших судов здесь нет, радист передаёт, что никаких вызовов по радио на их волнах нет.
  Поняв, что поспать не удастся, Ганс стал одеваться, сказав, что будет в боевой рубке за несколько минут.
  Прибытие в боевую рубку, ясности не принесло, до кораблей было пока большое расстояние, которое постепенно сокращалось. И только через десять минут и внимательного осмотра стало ясно, что случилось впереди.
  А впереди они видели следующее, на скорости чуть больше 20 узлов, в их сторону летел "шнелльбот", во всю отстреливаясь от преследующих его кораблей советов. Их было четыре штуки, два были впереди, видать более быстроходные, два других тип МО-4 по всей видимости не могли успевать за своими собратьями, не хватало скорости, ещё дальше МО-4 шло какое-то вооружённое грузовое судно.
   "Шнелльбот" в состоянии развить скорость около 40 узлов в час, сделать этого не мог, имея попадание, о чём свидетельствовал дым стелящийся за катером, по всей видимости, удачное попадание советов вывело из строя один движок или винт.
  Несмотря на то, что в охране каравана было два полноценных боевых эсминца, два торпедных катера и четыре охотника за подводными лодками, советы не пытались уходить, а продолжали гнать "шнелльбот", даже чуть сократив расстояние.
  Тот же увидев, идущий караван, со всех сил шёл в их сторону целенаправленно, надеясь на их защиту.
  - Советы, что, совсем спятили, даже не пытаются уходить, - выразил общее мнение находящихся в боевой рубке офицеров обер-лейтенант Вальтер Норд, помощник Ганса, - им, что жить надоело.
  - А сейчас и проверим, - проговорил Ганс фон Дэвидсон, - по конвою боевая тревога. Передайте Генриху на "Шёман", чтобы вставал нам на правую раковину, мы атакуем. Остальным прикрывать транспорты, если кто-то прорвётся. Его последние слова были встречены понимающими улыбками. При такой вооружённости двух эсминцев, прорваться вряд ли кто сможет.
  Два эсминца рванули на максимальной скорости в сторону приближающихся кораблей, артиллеристы эсминцев, начали пристрелку из носовых орудий. Два малых охотника казалось, только сейчас увидели, что на них, паровым катком накатывают два эсминца, начали расходится в стороны, увеличивая между собой дистанцию, перенеся огонь на эсминцы, причём с каждого начало стрелять не менее пяти скорострельных орудий. С правого охотника с первых же выстрелов, пошли попадания в "Герман Шёман" причём досталось сразу и носовому орудию и боевой рубке, об этом последовали доклады наблюдателей.
  Тут события пошли так быстро, что никто на эсминцах не ожидал. "Шнелльбот", который, наконец, достиг эсминцев, начал обходить их с левой стороны всего лишь в кабельтове. Из боевой рубки "Рихарда Байцена", было прекрасно видно, как некоторые, не занятые матросы катера от радости махали головными уборами, уже поравнявшись с носом эсминца, торпедный катер вильнул в их сторону и выпустил торпеду.
  Этого никто не ожидал, все казалось, застыли на миг, в этот момент торпеда ударила в борт эсминца, взрыв был такой силы, что его подбросило вверх, почти все попадали на пол, который всё больше увеличивал угол наклона в сторону кормы.
  - Это конец, - последнее, что пришло в голову Гансу фон Дэвидсону, - мы уходим под воду.
  Торпедный катер проскочив головной эсминец, поравнявшись с следующим эсминцем проделал аналогичную операцию. В момент выпуска второй торпеды, первая достигла "Рихарда Байцена", взорвалась, как раз за первой трубой эсминца. От взрыва эсминец разорвало на две части, затонувшие в течении трёх минут, задрав как нос, так и корму. Вторая торпеда попала, в не ожидающего, такой подлости "Герман Шёман" сразу за второй трубой, разрыва эсминца не последовало, тем не менее, его это не спасло. Взрыв снёс около четырёх метров борта, сделав значительные разрушения внутри, эсминец начал очень быстро проседать кормой, увеличивая крен на подбитый борт, очень быстро корма вся скрылась в воде, тяня за собой и весь корабль, носовые орудия стрелять перестали. Стало видно, как экипаж пытается спешно покинуть тонущий эсминец, спустить шлюпки в условиях, когда корабль быстро погружается, да ещё под наклоном не получилось, а доплыть до береговой черты находящейся в пяти километрах - утопия.
  Дальнейшие действия на море не закончились, большой торпедный катер С-23, во главе с Репиным, прекрасно сделав своё дело. Выпустив две торпеды и два раза попав, в два же эсминца, один из которых уже ушёл на дно со всем своим экипажем 325 человек, второй потонет в течении десятка минут, на скорости 40 узлов по дуге уходил в сторону открытого моря. В дальнейшем сражении он пока не участвовал, его экипаж лихорадочно перезаряжал свои торпедные аппараты, оставшимися двумя торпедами.
  Разошедшиеся в разные стороны, РС-513 и РС-514 на максимальной скорости, рванули к транспортам. Те, продолжали иди, в их сторону, под охраной двух больших торпедных катеров, шедших впереди. Но капитаны транспортов, только сейчас поняли, что случило, но не приняли ещё никаких дальнейших решений. Шедшее на них грузовое вооружённое судно, по всей видимости, вспомогательный крейсер, открыло огонь первые же разрывы легли вблизи транспортов, попаданий пока не было, но разрывы говорили о том, что стреляли достаточно крупным калибром.
  Командиры немецких больших торпедных катеров, поняв, что сейчас произойдёт, посчитали вспомогательный крейсер главной угрозой транспортам, увеличив скорость, до максимума, разделившись, пошли на него с разных сторон.
  Идти им до начало торпедной атаки не менее нескольких минут, но тут, на их пути встали два морских охотника. Работа их автоматических пушек, да ещё в таком количестве, "приятно" удивила немецких командиров катеров. В один из них шли сплошные попадания, пока, очередной снаряд, по всей видимости из "Эрликона" не попал в торпедный аппарат катера. Взрыв не оставил никого из экипажа в живых.
  Стрельба главным калибром, вспомогательного крейсера, начала приносить свои плоды, пошли накрытия головного транспорта, остальные видя такое дело, попытались свернуть в сторону береговой линии. На что ВК, шедший на скорости более 20 узлов, чуть довернув в сторону береговой линии, открыл огонь всем бортом, при этом работало три из четырёх длинноствольных орудий. Стреляло, в общем, не менее десятка пушек и крупнокалиберных пулемётов.
  Первый транспорт уже горел, сильно осев бортами. Артиллеристы ВК, перенесли огонь на следующий, из-за сократившегося расстояния, в транспорт шли сплошные попадания.
  Ответной стрельбы не было, уцелевший немецкий большой торпедный катер уходил на скорости 40 узлов в сторону Киркенеса, его преследовал С-23, на котором, установили ещё две пушки - "Бофорс" и "Эрликон".
  Все морские охотники преследовали посильную для них добычу, охотников за подводными лодками, не были в состоянии, развить скорость, какую давали катера типа РС или МО-4.
  Из четырёх охотников за подводными лодками, один был уже потоплен, второй пылал стоя без движения, его добивал МО-161.
  Трое катеров быстро догоняли своих противников. Прямое попадание из "Бофорса" лишило хода ещё один катер, шедший за ним РС-513, двумя "Эрликонами" сносил любые попытки экипажа прорваться к кормовому орудию или крупнокалиберным пулемётам, увеличивая их потери. Последний далеко не ушёл охваченный пожаром, начал сбрасывать ход на нем начали спускать флаг.
  Морской охотник МО-4, номер 161, добив своего противника, спешил к нам на помощь.
  Вспомогательный крейсер, встав так, чтобы суда были в секторах обстрела, стрелял на поражение из всего своего вооружения, каким мог дотянуться до транспортов.
  Первый транспорт ушёл под воду, в две шлюпки набилось много народу, около сотни плавало в холодных водах Баренцева моря, количество голов уменьшалось с каждым мгновением.
  Второй транспорт медленно уходил под воду, спустить с него шлюпки не успели. Оставшиеся в живых копошились стараясь подняться повыше. Когда оставшееся, корма транспорта пошла под воду, она утянула всех кто был в воде и на ней.
  Третий транспорт пылал как факел, огонь поедал как кормовые помещения, так и помещения которые располагались до рубки транспорта. Вопрос его ухода под воду был вопросом времени - получаса.
  Четвёртый транспорт, не дошёл до береговой линии 300 метров, когда стал погружаться, ВК продолжал обстреливать, как четвёртый, так и третий транспорт до тех пор, пока они не скрылись под водой.
   После утопления всех транспортов, на месте их уничтожения, оставалось всего три шлюпки, когда к ним подходил ВК, с одной из шлюпок раздались выстрелы из винтовок, взбешённые артиллеристы открыли огонь на поражение, стреляли до тех пор, пока шлюпки и наполнившие их матросы и солдаты не ушли под воду.
  Со всего конвоя спасся только большой торпедный катер, ему удалось уйти на скорости.
  Два последних охотника, за подводными лодками удалось отстоять. В том числе и последний обгоревший. из их экипажей, в живых, осталось только 17 матросов, и то в основном с последнего, на предпоследним сопротивлялись почти до последнего, взять удалось только несколько раненых. Их всех передали на "Победитель".
  Уходили максимальным ходом, каким можно было тащить два охотника за подводными лодками, их тащили два катера РС 513 и 514. Скорость хода была всего 15 узлов, но Ледяев не хотел терять свои трофеи, тем более надвигалась ночь, а к утру корабли должны были обогнуть полуостров Рыбачий.
  Так оно и получилось.
  
   Эпизод 15
  
  Всё это время, пока шло ожидание сообщения, я пробыл на камбузе, помогая Серёге готовить на экипаж. Наконец пришло долгожданное сообщение от Щ-421, Лунин сообщал, что из Киркенеса вышел усиленный конвой, в составе четырёх транспортов, в сопровождении были: два немецких эсминца, несколько торпедных катеров, а так же охотники за подводными лодками. Ему подойти на расстояние пуска торпед не удалось.
  Наша небольшая эскадра, сразу же вышла конвою на встречу. Встреча состоялась, как и планировали, утром. Дальше начали разыгрывать пьесу "догони меня маленького", основная роль выпала лейтенанту Репину и его С-23, который вместе с экипажем сыграл её блестяще, нацепив для антуражу, зимнюю форму командира катера, найденную в каюте, а экипаж, который был на верху соответственно морскую форму кригсмарине, не забыли и про флаг. Роль загонщиков выпала нам - нашему катеру и катеру старшего лейтенанта Миронова, которую мы и отыграли, азартно стреляя, стараясь не зацепить вихляющего Репина.
  Немцы повелись, как и планировалось, вперёд пошли две кувалды - два немецких эскадренных миноносца. Остальные остались прикрывать транспорты.
  Мы подыграли немцам, когда они открыли огонь из носовых орудий, я так же отметился, влепив, в один из эсминцев, сразу же с первого выстрела, вот что значит хорошая оптика - дальномер и прицелы, которые мы установили у себя. Пока не начались основные действия, я встал у носового "Бофорса" за наводчика, когда Репин отстрелял первую торпеду, я закончил обрабатывать носовые орудия и переключился на боевую рубку, попадания в неё я видел прекрасно. Но огонь пришлось прекратить, лейтенант Репин всадил в борт и этого эсминца вторую торпеду. Потом вперёд пошли немецкие торпедные катера, решившие разобраться с нашим вспомогательным крейсером, к своему я пристрелялся, быстро перейдя на его поражение. Так как стрелял по носу катера, чтобы замедлить его ход, случайно попал в торпедный аппарат со снаряжённой торпедой а стрелял из того же носового "Бофорса" - всё таки 40-мм, от катера ничего не осталось, - ещё и благодаря детонации остальных трёх. Второй большой торпедный катер, видя как лихо разделались, с его напарником отвернул в сторону моря, по дуге уходя в сторону Киркенеса.
  Дальше подключился наш "Победитель" его основной калибр вполне позволял стрелять на такие расстояния, стреляя по первому в колонне транспорту.
  Нам же было не до транспортов, - это дело "Победителя", наше же дело, чтобы из мелочи никто не ушёл. Ход набрали мы за 20 узлов шли равномерно, поэтому по первому охотнику за подводными лодками пристрелялся быстро, тут все четыре охотника решили уходить назад, видимо их впечатлила стрельба нашего вспомогательного крейсера. Поэтому они начали разворот все вдруг, именно тогда я и подловил "свой" охотник, впечатав в него практически на уровни ватерлинии, все четыре снаряда. Этого вполне ему хватило, чтобы он быстро перевернулся и ушёл на дно.
  В это же время пошли устойчивые попадания, наших артиллеристов с "Победителя" в первый транспорт, тот уже горел, имея крен, по не многу погружаясь в воды Баренцева моря.
  Ещё одному охотнику с моего собрата РС-514, досталось попадание по корме, те уже легли на обратный курс. Это попадание повредило винт или винты катера, который потерял ход. Его оставили добивать МО-4 номер 161.
  Оставшиеся два охотника не ушли далеко, у одно я сумел сбить ход, приближаясь к нему, перешёл за свой любимый "Эрликон", - с высоты боевой рубки, стал отстреливать всех нациков, которые с маниакальной упорностью лезли к вооружению охотника, чтобы дать отпор нам, как преследователям. Я же сбивал их одного за другим, тем более расстояние между нами быстро сокращалось. Петрович, по всей видимости, решил притащить его на базу в Мурманск. Тем более к нам на помощь спешил утопивший своего противника, МО-4 за номером 161. Что мы и сделали с ним совместно. Краснофлотцы нашего катера имели в этом большой опыт.
  Пока мы с ним возились наш напарник РС-514, удачно попал в своего противника и тот горел во всю, стрелять с него, было не кому, а вот трупов было много, когда на него высадились матросы с РС-514 и МО-4 номер 163.
  В это время наш вспомогательный крейсер добивал транспорты один за другим, второй транспорт весь разбитый, постепенно с убыстрением погружался. Третий пылал факелом от кормы до рубки, принимая, в себя снаряды с вспомогательного крейсера, другим бортом тот расстреливал оставшийся на ходу четвёртый транспорт, тот не дошёл до береговой черты метров 300. Всё же попадания сделали своё дело, разрывая его борта и сокрушая всё, и всех, кто пытался выбраться на верхние палубы. Если кто и смог доплыть до берега эти 300 метром и вылезти. То это были настоящие счастливчики, вытянувшие выигрышный билет в лотерею.
  Репин своего противника не догнал и вернулся назад через полчаса, после своего забега.
  Когда он подошёл к нам и докладывал Петровичу про погоню, смысл доклада сводился к одному - "ушёл гад", я не выдержал и влез со своим предложением.
  - Ну, так кто вам мешает пробежаться за ним, в сам Киркенес, с вашей скоростью, аккурат к утру там будешь, насрёшь немцам на две, - тут я сделал паузу, - торпеды и ффють на 40 узлах назад, пока мы до Мурманска эти корыта дотащим, ты нас и догонишь.
  Видя, как разгорелись у лейтенанта Репина глаза, и задумчивый взгляд у Петровича, предложил, - я тоже с ними прокачусь, я ж талисман нашего дивизиона, да на обратном пути подстрахую, если кто сверху или снизу достать попытается.
  - Как говорят в народе, куй железо, не отходя от пирса, - поучительно махая указательным пальцем, сказал я.
  Петрович решительно перескочил на большой торпедный катер С-23, махнув мне попутно рукой. Не долго, думая я последовал за ним.
  То, что мне везёт постоянно, знал не только Петрович, весь наш экипаж, но и очень сильно догадывался, командир бригады охраны водного района, капитан третьего ранга Ледяев. Последние события шли как снежная лавина, по нарастающей, увеличиваясь к тому же в размерах. Все мои предложения проходили на ура и шли как по маслу. Поэтому, когда к нему прибыли старший лейтенант Корнейчук и лейтенант Репин со своим предложением, и видя, как из-за Репина выглядывал на него юнга катера РС-513 Ваник Северный. Игорь Викторович, понял, откуда росли ноги у этого предложения. Впрочем, командир дивизиона РС его бригады, этого и не скрывал от начальника.
  И это предложение, его так же, заинтересовало, немцы не должны ждать с нашей стороны такой наглости, тем более он помнил мои слова, о держании немцев тонусе. И это дело, как раз ложилось в эту канву.
  Мой довод, участия в этой авантюре, - что в случае чего, прикрою как с воздуха, так и з под воды, убедил, что моё участие в этом обязательное.
  Лейтенант Репин сиял как новый пятак, на ярмарке, уничтожение двух эсминцев немцев, и возможность тут же снова нагадить им по полной, всё-таки у него есть ещё две торпеды, а при умелой возможности, это ещё две цели. А тут были варианты, оценить которые, он сможет, только как прибудет на место в порт Киркенес. Тем более, что за последние дни, он почувствовал себя настоящим командиром корабля. В нём росла уверенность в своих силах и возможностях.
  Как работает Ваник с любым вооружением, он знал не по наслышке, а запредельная его стрельба, и здесь могла пригодиться, особенно после проведения операции, отходить им предстояло днём и с территории противника. Поэтому, он был не против присутствия юнги Ваника на С-23, может тот выдаст ещё какую-нибудь идею в процессе проведения операции. Да и готовку еды Ваником в камбузе, он тоже успел оценить, так что, везде одни плюсы.
  Быстро дозаправив свой С-23 до полных баков, подойдя под борт "Победителя", ближе к корме. Большой торпедный катер С-23 сорвался в сторону Киркенеса со скоростью 39 узлов.
  Идти им предстояло ещё не один час, поэтому я, спустился в камбуз и принялся ваять обед из того что там имелось в наличии. Получился борщ по-украински на первое, на второе приготовил казахское блюдо бешбармак, в качестве питья, приготовил традиционный компот из сухофруктов. Пообедав с экипажем катера, - обед пошёл на ура, завалился отсыпаться про запас, попросив разбудить перед приготовлением ужина.
  На ужин приготовил плов по-узбекски, правда, не из баранины как надо, а из свинины. После ужина завалился спать, кто знает, дадут, поспать завтра или нет.
  Проснулся, когда до меня дотронулся рукой краснофлотец, - за полтора часа будет Киркенес, сказал он.
  Приведя себя в порядок, одев, как и все сверху немецкую непромокаемую накидку поднялся наверх.
  - Как будешь идти до города? - задал вопрос Репину.
  - А как бы ты сделал? - вопросом на вопрос, ответил тот, вопросительно смотря на меня.
  - По началу поберегу, но тихо и на цыпочках, перед городом, в открытую, как будто после всех проверок, не таясь, - проговорил я, - и сразу к самому большому и вкусному куску. На насколько кабельтов, выстрел, чёткий поворот на другую цель, выстрел и сразу, делать ноги, как можно быстрее.
  - Там слишком много средств, с большим калибром, помедлим, решето сделают, - пояснил свою мысль.
  Репин, находясь в такой же, как и у меня, непромокаемой накидке, задумчиво поправил немецкую фуражку, которую нацепил на себя, немного подумал и сказал, - я приблизительно так же и думал. Поэтому так и сделаем.
  - Ещё, до самого последнего момента пока не пустили первую торпеду, я бы оставил на верху, как можно меньше народу, особенно около пушки и пулемёта, а то там вообще никого, ведь мы пришли к себе домой, - добавил я.
  - Принимается, чтобы не спугнуть самых бдительных, - согласился Репин.
   Линия охраны входа в водный бассейн, была, я своевременно замечал их и говорил Репину как на малом ходу обойти их. На охране находились два тральщика и один миноносец 1 класса, по всей видимости, из конфиската у Норвегии. Они были без огней, впрочем, как и мы, и тоже слушали и смотрели по сторонам. Больше никого перед городом Киркенесом и портом не было, поэтому мы заблаговременно включив все положенные огни, пошли средним ходом в открытую, в порт.
  Картина, открывшаяся нам, от просмотра порта понравилась Репину, порт работал, это было видно ещё издали.
  Ни каких крейсеров, пусть и лёгких там не было, не было там и эсминцев типа Z, как попавшиеся нам два ранее. Из всех целей, что там были, в приоритете, было несколько.
  Первая, - на одном из мест у пирса стоял транспорт, к нему пришвартовались, два как у нас больших торпедных катера.
  - По всей видимости, база для торпедных катеров, - комментировал Репин.
  Целью для второй торпеды были: подводная лодка с большим номером на рубке U-552, что хорошо было видно в бинокль, пришвартованная к пирсу, миноносец 1 класса, несколько военных кораблей эскорта различного класса, два гражданских транспорта 3 и 5 тыс. тонн, скорее всего рудовозы, и несколько военных судов, по всей видимости, штабные.
  Как по мне так это база для торпедных катеров и подводная лодка, - высказал своё мнение я, - могу обосновать.
  - Ну-ка давай, - согласился Репин, время ещё было.
  - На базе, скорее всего, хранятся торпеды, рванут - мало не покажется, особенно пришвартованным катерам, сразу плюс три. Но тут стрелять надо с кабельтов двух, трёх. Подводная лодка - это уже, не потопленные транспорта, в Северной Атлантике, может быть те, что предназначены именно нам.
  - Согласен, - решительно сказал Репин, - что ж, начнём.
  Сам, встав к управлению катера, он направил его в сторону базы, что со стороны было логично, торпедный катер прибыл на базу торпедных катеров.
  Когда до базы оставалось четыре кабельтова, Репин скомандовал долгожданное: - Пли.
  Первая торпеда с шипением ушла к цели, катер тут же довернул в сторону подводной лодки, убедившись в правильности наводки Репин, повторно скомандовал: - Пли.
  Вторая торпеда уже выскочила из торпедного аппарата, но не вошла в воду, как раздался взрыв огромной силы, вверх взметнулся огненный протуберанец.
  Как я и предполагал, на грузопассажирском корабле, используемым как база для торпедных катеров, помимо цистерн, с топливом, хранились и торпеды. От взрыва корабль, казалось, испарился, а так же испарились два больших торпедных катера, стоящих у его борта.
  По всему порту взревели сирены воздушного боя.
  В этот момент, как раз под рубкой лодки с номером U-552, раздался второй взрыв, по мощности, он был значительно слабее, чем первый, но лодке этого было достаточно, она разделилась на две и стала погружаться прямо у пирса.
  Это я наблюдал, вместе с Репиным, в бинокль, а катер на полном ходу уходил по фиорду в сторону моря.
  Немного погодя, я встал у пушки Bofors L60, скоро должна состояться встреча с кораблями охранения. Проходить их я предложил Репину со стороны, самого слабого - тральщика, миноносец оставить в противоположенной стороне, пусть потом догоняет, легче с ним будет разбираться.
  На тральщике, конечно, всё поняли или им сообщили из порта, но его пушка не отличались хорошей скорострельностью, а стрелять на значительные расстояния из 20-мм, это всё равно, что "куда-то туда", а на проходе я успел, влепить ему несколько очередей из своей пушки. Для него не смертельно, но прыти ему это поубавило.
  Миноносец, как сказал Репин, что то из 1935-го, скоростными качествами не располагал, да и в силу их применения в бытность, его пушка располагалась сзади рубки.
  Больше нам никто не мешал уходить.
  - Плохо, что погода улучшается, - сокрушённо сказал Репин, - облачность всё выше и выше. Самолёты могут летать.
  - Прорвёмся, - успокоил его я, - не в первой, если надо потанцуем.
  - Чего, - лицо Репина вытянулось от удивления, на меня удивлённо покосился стоящий у штурвала краснофлотец.
  - Потанцуем,- повторил я, - если прилетят гости, вот для них будем танцевать на катере, а они пусть спускаются к нам, чтобы поучаствовать, мы их встретим от всей широты русской души.
  После проведённой операции, пошёл откат, заливисто смеялись все, кто был наверху.
  Так как до ближайшего аэродрома Хебуктен (расположенного недалеко от Киркенеса), То первый самолёт со свастикой появился через минут сорок, сделал попытку догнать нас, и пройтись из своего мощного пушечного вооружения. Четыре пушки и два пулемёта по курсу - это серьёзный аргумент. Пилот не учёл одно малюсенькое обстоятельство. А именно, расстояние между нами. Я попросил Репина, чтобы он не менял курса, как шёл, так пусть и идёт. Как только оно сократилось до трёх километров, я открыл огонь из Bofors L60. Корректировать ничего было не надо, первая очередь, из солидного калибра пушки, сделали своё дело. Самолёт, по дуге, вошёл в воды Баренцево море по своему курсу.
  - Первый акт Марлезонского балета прошёл успешно, - прокомментировал я, - ждём второй части.
  Второй самолёт появился через полтора часа и его пилот, так же решил покончить с нашим катером, догоняя нас сзади. Итог тот же.
  Третий появился через четыре часа. Я уже прилёг отдохнуть, на этот раз пилот попался очень опытный, как только я выстрелил, он успел вильнуть в сторону. В самолёт я попал, но только в крыло, визуально этого не было видно. Но пилот не стал испытывать дальнейшую судьбу. Ушёл в сторону береговой черты, до которой было не меньше двадцати километров.
  
  Эпизод 16
  После разгрома конвоя, Ледяев, от руки написал текст радиограммы следующего содержания:
  "По сообщению командира подводной лодки Щ-421 Лунина из Киркенеса в сторону Петсамо утром 4 января 1942 года вышел конвой в составе 4-х транспортных судов, под охраной двух эсминцев тип Z, двух больших торпедных катеров тип "Шнелльбот S", и четырёх охотников за подводными лодками. Рейдовое соединение из состава бригады охраны водного района, 5 января 1942 года, в 09.07 часов утра, недалеко от мыса Румис-Ниеми, встретило конвой, произошло боевое столкновение. В результате боя часть кораблей охраны уничтожена, в частности: два эсминца Z-4 "Рихард Байцен", Z-7 "Герман Шёман", большой торпедный катер "Шнелльбот тип S" - с эсминцев и катера живых нет, два охотника за подводными лодками - живых нет, часть захвачена, в частности, два охотника за подводными лодками UJ-1111, UJ-1107, в живых в плен попало, 17 матросов. Ушёл только большой торпедный катер, за счёт своей скорости. Все четыре транспорта уничтожены. На транспортах находился 136-й горно-пехотный полк 2 горно-пехотной дивизии с полным вооружением. Уничтожен, до последнего солдата. Командир рейдового соединения, командир бригады охраны водного района, капитан третьего ранга Ледяев".
  Вызвав радиста, дал ему текст, чтобы отправил телеграмму в штаб Мурманской базы
  Радист "Победителя", через три часа, принёс телеграмму со штаба Мурманской базы за подписью Гизатулина:
   "Прошу уточнить потери в кораблях и личном составе".
  Ответ отправили через час, следующего содержания:
  "Потерь по рейдовому соединению сообщить не можем, ждём сообщения от большого торпедного катера С-23, потери среди личного состава 3 матроса убито, 5 ранено. Командир рейдового соединения, командир бригады охраны водного района капитан третьего ранга Ледяев".
  Полученную первую телеграмму после прочтения довольный командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин, дословно переправил её в штаб Северного флота.
  Контр-адмирал Степан Григорьевич Кучеров, работал с документами присланными из Москвы, кроме того на его столе лежали ещё две папки требующие, внимательного изучения, когда в двери кабинета постучали. После разрешения, в кабинет вошёл, дежурный офицер шифровального отдела, доложив:
  - Получена шифр телеграмма с Мурманска, Мурманской базы.
  - Давайте, - протянул руку Кучеров. После его росписи в получении, ему передали листок с шифр телеграммой, читая текст, до него не дошло с первого раза её содержание. Только мысленно отрешившись от документов, с которыми он работал, до него дошло, что он читает:
  "Командование Мурманской базы, докладывает о боевом столкновении рейдового соединения бригады охраны водного района с конвоем противника, 5 января 1942 года, в 09.07 часов утра, недалеко от мыса Румис-Ниеми. В результате встречного боя, часть кораблей охраны уничтожена, в частности: два эсминца Z-4 "Рихард Байцен", Z-7 "Герман Шёман", большой торпедный катер "Шнелльбот тип S" - с эсминцев и катера живых нет, два охотника за подводными лодками - живых нет; часть захвачена, в частности два охотника за подводными лодками UJ-1111, UJ-1107, в живых в плен взято 17 матросов. Ушёл только большой торпедный катер за счёт своей скорости. Все четыре транспорта уничтожены. На транспортах находился 136-й горно-пехотный полк 2 горно-пехотной дивизии с полным вооружением. Уничтожен, до последнего солдата. Командир рейдового соединения, командир бригады охраны водного района, капитан третьего ранга Ледяев. Командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин".
  Разгром конвоя немцев, уничтожение кораблей противника, да ещё двух новейших эскадренных миноносцев, которые так досаждали им, плюс 1000 моряков с них. К уничтоженным четырём транспортам добавился целый полк в полном составе. Такого разгрома немцы на Арктическом Севере не имели ещё.
  - Отправьте от моего имени, телеграмму, пусть уточнят детали проведения боя, а так же наши потери в кораблях, - отдал указание Кучеров, дежурному офицеру шифровального отдела, - ответ немедленно ко мне.
  Ответ пришёл через два часа, шифр телеграмма содержала следующее:
  "Уточнённые данные по потерям как корабельного, так и личного состава, предоставим 6 января после 9.00 часов, после окончания рейда, в настоящий момент, до утра не будет данных по атаки на порт Киркенеса. По разгрому конвоя, по сообщению командира рейдового соединения, командира бригады охраны водного района, капитана третьего ранга Ледяева потерь корабельного состава нет, личного: 3 убитых 5 раненых. Командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин".
  Степан Григорьевич не понимал, того, что творилось на Севере Норвегии, разгром конвоя, уничтожено два сильнейших эсминца, до ещё без потерь, чем же их уничтожали. По военной науки, по ним должен был пройтись как минимум тяжёлый крейсер, а у сил, которыми располагал Северный флот в Мурманске такового не было. И тут ещё атака Киркенеса, какими силами?
  Хотя, тут он припомнил переговоры с командиром Мурманской базы капитаном второго ранга Гизатулином, о переформировании дивизиона морских охотников в бригаду охраны водного района и вхождении в него захваченного ранее бывшего торгового парохода "Лейна" водоизмещением 3,5 тис. тонн, переделки его во вспомогательный крейсер "Мурманск", а так же привлечении переданного американцем другого торгово-пассажирского судна под названием "Winner" - "Победитель" если по-русски, его так же, переоборудовали под вспомогательный крейсер, он даже помог, дал команду выделить матросов и командный состав несколько месяцев назад. Но чтобы двумя ВК завалить два современных эсминца, это перебор. Он не понимал, не понимал и того, чем будут атаковать Киркенес, силами двух ВК?
  До утра время терпит, выясним всё и доложим контр-адмиралу Головко после 9 утра, хотя нет уничтожение целого полка, это уже серьёзно надо докладывать сейчас...
  Арсений Григорьевич Головко, принял своего начальника штаба контр-адмирала Кучерова, сразу же, как тот, попросился на приём. Друг друга они знали давно и сработались в одной связке на отлично, понимая друг, друга с полуслова.
  - Арсений Григорьевич, - начал Кучеров, - у нас что то, непонятное происходит на Севере Норвегии, благодаря нашему Мурманску, а точнее Мурманской базы.
  Но начну по порядку, несколько месяцев назад, когда Вас вызывали в Москву по совещание к Кузнецову, ко мне обратился командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин, о переформировании дивизиона морских охотников который там дислоцируется, в бригаду охраны водного района, мотивировка - захваченный ранее торговый пароход "Лейна" водоизмещением 3,5 тис. тонн, после переделки его стал вспомогательным крейсером "Мурманск", американцы во время пребывания в Мурманске, передали официально всё за документировав, торгово-пассажирское судно под названием "Winner" - "Победитель", если по-русски, его они так же, переоборудовали под вспомогательный крейсер "Победитель" мы поддержали их инициативу выделив необходимые людские ресурсы.
  На что Головко, понимающе кивнул головой, здесь всё понятно.
  Сегодня к нам пришла из Мурманска шифр телеграмма, вот почитай, - протянул бланк шифр телеграммы Головко.
   Тот её внимательно перечитал, несколько раз, отложил в сторону, спросил, - сколько мы потеряли кораблей?
  На что, Кучеров, передал ему бланк другой шифр телеграммы.
  - Вообще ничего не понимаю как это возможно? Уничтожение целого полка? Кто, как, когда подготовил? Ничего не понятно. И чем они атакуют Киркенес?
  - Вот и мне непонятно ничего, - произнёс Кучеров. Но тут, они написали, что сообщат утром до 9.00. Предлагаю подождать до утра и посмотреть, что они пришлют, а потом делать выводы, главное не торопиться. Но если подтвердиться... Они там сообщили, что есть 17 пленных матросов. Он не докончил, и так было понятно, что это грандиозный успех. Не часто топят полк пехоты с вооружением за раз, плюс к ним, не менее 1000 матросов с кораблями.
  - Хорошо, - произнёс Арсений Григорьевич, - торопиться не будем, завтра и посмотрим, что и как. Может это дезинформация? Завтра с утра, сразу же, ко мне.
  Утром 6 января 1942 года ровно в 9.00, контр-адмирал Кучеров, вошёл в кабинет командующего Северным флотом.
  - Ну, что там? - произнёс нетерпеливо, после приветствия Головко. На что пришедший контр-адмирал Кучеров, протянул ему очередной бланк шифр телеграммы, следующего содержания:
  "6 января 1942 года в 5.00 утра был атакован порт Киркенес, в результате атаки потоплено судно противника, выполняющее роль базы для торпедных катеров, два больших торпедных катера "Шнелльбот тип S", а так же уничтожена, прямым попаданием торпеды, подводная лодка с номером U-552. Атаку на порт Киркенеса осуществил большой торпедный катер С-23 (бывший Шнелльбот тип S). Командир рейдового соединения, командир бригады охраны водного района, капитан третьего ранга Ледяев. Командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин".
  - Но как, - помотал головой Головко, - я всё равно не понимаю. Значит так, завтра с утра самолётом вылетаешь в Мурманск, на месте, разберешься и доложишь.
  На что Кучеров, соглашающее замахал головой, сказав, - я сам, хотел предложить этот вариант, не успел, но всё же интересно как они провернули это, мне не понятно.
  
  Эпизод 17
  
  Больше нас никто не атаковал, поэтому мы уходили на максимальной скорости, в сторону полуостровов Средний и Рыбачий. Репин, не спавший несколько суток, наконец, оставив усиленную вахту, разрешил всем остальным отдыхать. Я же приготовив на ужин знаменитые макароны по-флотски, а так же чай в достаточном количестве, тоже отправился на боковую.
  К утру, мы проскочили весь полуостров Рыбачий, на полном ходу продолжали нагонять, наше рейдовое соединение. Его мы нагнали почти к 3 часам ночи, по всем раскладкам утром к 11 часам должны прибыть в порт Мурманска.
  РС-513 и РС-514, продолжали тащить за собой наши трофеи - дури, то есть мощи, на это хватало. Ледяев хотел как можно больше, усилить нашу бригаду, хотя в ремонте им находиться не меньше полумесяца, а то и больше.
  В порт Мурманска входили, как и рассчитывал Ледяев, часов в 11 дня. Все экипажи имели радостные лица, ещё бы пришли домой, а вот увиденное на пирсе мне не понравилось. Там помимо обычных: командира Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулина и батальонного комиссара Будько, капитан-лейтенанта Оточина. Нас встречал целый контр-адмирал.
  - Это начальник штаба Северного флота, Степан Григорьевич Кучеров, - сказал Петровичу, боцман Кашкаров, - я его давно знаю. После нашей встречи с рейдовым соединением, я перебрался, на привычный мне РС-513.
  - Да, этот будет трясти, - подумал я, - хоть бы наши командиры, не прокололись с ответами.
   Все ответы на возникающие вопросы, мы разобрали с Ледяевым и Корнейчуком, остальные вообще не знали ничего или мало о чём догадывались, старшие лейтенанты Гущин и Миронов были предупреждены, что говорить и как. Капитан-лейтенант Валишев, командир вспомогательный крейсер "Победитель" сам недавно назначен на эту должность, многого не знал и не догадывался.
  А вот лейтенант Репин о многом догадывался, многое знал. С ним, пока шли назад, я провёл беседу, показывая на нём самом, то, что он имеет сейчас, его перспективы, и что он может иметь в будущем, если заговорит. По тому, как тот задумался, я понял, что тот думает в правильном направлении и его надо немного подтолкнуть. Добавил ему, что это только начало действий, а вот если бригаду расформируют, вернув в первоначальное состояние, забрав все наиболее боеспособные корабли, то без инициативное прозябание, ему будет гарантировано.
  Контр-адмирал Кучеров, сразу же выделил основное, вспомогательный крейсер "Победитель", был вооружён просто заоблачно избыточно. Американские орудия тип Mk-6, которые, те устанавливали на подводных лодках, или лёгких крейсерах - четыре штуки, К-21 по пять штук с каждого борта, это кроме того, что весь вспомогательный крейсер утыкан автоматическими 40-мм пушками "Бофорсами", 20-мм пушками "Эрликон", а так же имел не меньше шести крупнокалиберных пулемётов ДШК 12,7-мм.. 100 % готовый крейсер ПВО. Другие вспомогательные крейсера, про которые он знал, по сравнению с ним выглядели откровенно слабо. Наличие в составе рейдового соединения двух морских охотников тип РС-461 к тому же довооружённых, как и все корабли этой бригады на новейшие автоматические 40-мм пушки "Бофорс", крупнокалиберные пулемёты ДШК, были заменены на "Эрликоны" и их количество увеличено вдвое. По РС-461, только начались переговоры о поставках с союзниками, а тут их использовали по полной. А так же наличие в корабельном составе большого торпедного катера способного разгоняться до 42 узлов, как и все, имеющий автоматическую 40-мм пушку "Бофорс", и два "Эрликона".
  Да что там говорить все морские охотники как МО-2, так МО-4, были полностью перевооружёны на "Бофорсы", и "Эрликоны". Откуда всё это? Вместе с тем, он понимал насколько, усилилась Мурманская база. Да что и говорить, даже тот же вспомогательный крейсер "Мурманск" имел в достаточно количестве, те же К-21 и ДШК, к своим старым орудиям.
  Как только вспомогательный крейсер "Победитель", пришвартовался, на него поднялся контр-адмирал Кучеров, командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин и батальонный комиссар Будько у входного трапа к нему с докладами подошли командир бригады охраны водного района, капитан третьего ранга Ледяев Игорь Викторович. После него Валишев, капитан-лейтенант, командир вспомогательного крейсера "Победитель". По внешнему виду корабль не имел явных повреждений, Хотя все морские охотники имели незначительные следы от попаданий.
  Осмотрев вспомогательный крейсер, Степану Григорьевичу показали пленных матросов с морских охотников, захваченных во время боя. После, все прошли в большую кают-компанию корабля, по предложению Ледяева, туда должны были подойти, все командиры кораблей, как участников рейда, так и те, которые не участвовали, но были на базе из состава бригады охраны водного района.
  Пока все собирались, Кучеров предложил Ледяеву, более подробно доложить о рейде. Что, тот и сделал со всеми подробностями, и дополнениями, в виде пришедшей идеи, атаки порта Киркенеса. По поводу атаки на Киркенес, предложил доклад сделать командиру С-23 лейтенанту Репину, который прибыл один из первых.
  Репина Кучеров выслушал, не перебивая, особенно его заинтересовали бои с авиацией противника, двое сбитых, из трёх возможных.
  На что, доложил капитан третьего ранга Ледяев, за пушками в момент атаки стоял юнга Ванник Северный, с морского охотника РС-513.
  На заданный закономерный вопрос, почему юнга с другого катера, после боя, пошёл на Киркенес на торпедном катере, ответил Ледяев, сказав, что юнга, самый лучший стрелок на Северном флоте, расстояние в несколько километров для него не имеет значение, хоть стрелять в противника по воздуху, хоть по воде. Кроме того, они неоднократно убедились, что на каком бы не находился корабле юнга, тому всегда везёт. На что, кивали головами, уже убедившиеся в этом, некоторые командиры бригады. А тут везение очень надо было, сбегать в Киркенес и благополучно уйти оттуда, это ещё та задача.
  - Что действительно самый лучший стрелок? - уточнил Кучеров, посматривая на комсостав бригады, с улыбкой.
  Ледяев, с серьёзным лицом сказал, - считайте сами: лично видел, как он приземлил три юнкерса, уничтожил расчёты как минимум трёх пушек, на торговом пароходе "Лейна", после чего попал ей в боевую рубку, уничтожив всех, кто там находился. Уничтожение норвежского миноносца, кто-то типа "Титер", "Пантер", "Леопард", "Лоу", хоть и 1 класс, но миноносец. У него он снёс всю орудийную прислугу с запредельного расстояния, а потом расстреливал матросов, у остальных скорострельных пушек. Далее при захвате немецкого торпедного катера после включения прожектора за несколько секунд с расстояния 100 метров двумя точными выстрелами сбил двух пулемётчиков. Подтвердить это, могут ваши разведчики из отдельного, разведывательного отряд Северного флота, в частности сержант Леонов. Захват одного морского охотника за подводными лодками, тоже заслуга юнги, он, стоя у 20-мм "Эрликона" сметал его экипаж, который хотел прорваться к вооружению катера, но не мог.
  По мере перечисления фактов, с лица контр-адмирала, сходила снисходительная улыбка.
  - Он, на катер попал, за своё умение точно стрелять из всего, на любое разумное расстояние, - добавил старший лейтенант Корнейчук умолк, улыбнулся и добавил, - и за его умение готовить на камбузе, как в лучших ресторанах.
  - Ценный юнга, - согласился Кучеров, - таких бы на каждый катер, с ним я позже переговорю.
  О том, что в экипаже РС-513, есть юнга, сообщил батальонный комиссар Будько, при этом сказал, что тот слишком много говорит, что все вокруг ему в рот заглядывают.
   Кучеров, имеющий большой опыт роботы с комсоставом, поочерёдно дал слово всем командирам катеров, участвующих в атаке на конвой, а так же более внимательно выслушал командира вспомогательного крейсера "Победитель" капитан-лейтенанта Валишева. Быстрое потопление транспортов гарантировало хорошая скорость ВК, большое количество пушек и уменьшающиеся, расстояние.
  Лейтенант Репин доложил второй раз, на этот раз об атаке эсминцев противника.
  -Чья идея такой комбинации, кто придумал, - выспрашивал Кучеров.
  В этот раз докладывал командир дивизиона морских охотников тип РС старший лейтенант Корнейчук, выполняющий обязанности ещё и командира РС-513.
  Видите ли, товарищ контр-адмирал, на РС-513, есть традиция после ужина собираться в каюте командира и под чай или кофе, говорить так, сказать, про жизнь. Ну, вот и там и всплыло предложение использовать бывший немецкий большой катер "Шнелльбот" тип S по назначению. А так как в тот момент у меня были, капитан третьего ранга Ледяев, то мы стразу же утроили мозговой штурм, разработав там же всю операцию.
  - Какой штурм, - не понял Кучеров.
  - Мозговой, - ответил Корнейчук, - начали все вместе вертеть идеей и смотреть на неё, со всех сторон, как лучше её реализовать.
  Командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин, сидевший здесь же, так же внимательно слушал ещё большие подробности операции.
  - Так кто же, всё-таки первый сказал? - давил Кучеров.
  - Юнга катера РС-513 Ваник Северный, находившийся там, - произнёс Корнейчук, Ледяев подтвердил кивком головы слова Корнейчука.
  - Кстати, идея "Сарынь на кичку", по захвату торгового парохода "Лейна" тоже его - юнги.
  - "Сарынь на кичку", - медленно повторил контр-адмирал Кучеров, - давно я таких слов не слышал.
  На совещании так же выступил и заступник Ледяева, капитан-лейтенант Оточин, он, оставаясь в Мурманске, организовал заполнение экипажей особенно на МО-2 121, 122,123, а так же их тренировки.
  Здесь же Гизатулин и Оточин решили вопрос, с ремонтом двух охотников за подводными лодками, разговор с портовым начальством и начальством морремзавода, на себя взял Гизатулин.
  На этом совещание на борту у вспомогательного крейсера "Победитель", было закончено.
  Настроение у Степана Григорьевича было хорошее, всё подтвердилось, как разгром конвоя, так и нападение на Киркенес. Есть пленные матросы, которых допрашивают как НКВД, так военная разведка, есть два морских охотника за подводными лодками, правда повреждённых, но ремонт, это вопрос времени месяца, двух. Хорошая плюха кригсмарине Германии, есть, что докладывать, наверх.
  Его так же заинтересовал юнга, - слишком серьёзно воспринимали, все из руководства бригады, его слова, а так же всё валили на него же, особенно по вооружению. Надо, надо с ним переговорить. Кстати, можно и сейчас не откладывая, хотя нет, пойду ка я пройдусь заодно посмотрю на тип РС-461 внутри, сделаю своё мнение о нём. Заодно и перекушу на РС-513, там и поговорю.
  - Игорь Викторович, Василий Петрович, - обратился он к Ледяеву и Корнейчуку, - не покажете ли, свой 513, на таком ещё не был, да и пообедать на нём можно, тем более хвалили вы юнгу как кока.
  На что, капитан третьего ранга Ледяев сделал, приглашающий жест, - прошу всегда рады.
  До катера под номером РС-513 от "Победителя" добрались за пять минут неспешной ходьбы, с Ледяевым и Корнейчуком, Оточиным остальных сопровождающих Кучеров, отпустил заниматься своими текущими делами.
  На РС-513, шла чистка вооружения катера, где командовал главный старшина Кобызев, который подал команду "Смирно", доложил, что экипаж катера занимается профилактикой вооружения.
  Вооружение катера, было больше штатного, всего было носовое и кормовое - 76-мм орудие, два 40-мм "Бофорса", четыре 20-мм "Эрликона", а так же было им замечено ещё два дополнительных съёмных места для установки крупнокалиберных пулемётов, скорее всего 12,7-мм. Это подтвердил и старший лейтенант Корнейчук.
  Из обычного катера, он по мощности вооружения не уступал миноносцу 1 класса, а то и превышал.
  На вопрос об его собрате, Корнейчук подтвердил, что его вооружение такое же.
  - Это, что, получается, - думал Кучеров, - ВК в исполнении крейсера ПВО, два катера - миноносцы, ещё два МО-4 с усиленным вооружением почти миноносцы, плюс большой торпедный катер, со скоростью 42 узла. Это же малая эскадра получается, и напасть и отбиться, смогут, и не в какие расклады не входят. Хотя им расклады не нужны ещё один-два выхода и у немцев ничего здесь не останется. Они всё правильно делают, - точно разыгрывая этот козырь. Но и нам его учитывать уже можно, при необходимости.
  Осмотром катера остался довольный, хороший современный морской охотник получился у американцев. Жаль, что только два, их пока.
  Обед ему тоже очень понравился, он был приготовлен со вкусом, качественно, даже тот же традиционный компот, и то имел свою, изюминку в приготовлении имея неповторимый смак.
  
  Эпизод 18
  
  Я сразу понял, что начальник штаба Северного флота, захочет посетить, наш морской охотник, эта серия ещё не дошла сюда пока, да и на обед, скорее всего, останется, поэтому сказал коку Серёге, что сегодня обед, мой. А вот, послеобеденное кофе и бублики его.
  Как в воду смотрел, после обеда, меня вызвали в кают-компанию катера к Петровичу.
  Там находились Кучеров, Ледяев, его зам Оточин, Петрович, расположившись на стульях.
  - Юнга Ваник Северный, по вашему приказанию прибыл, - доложил я, сразу же после моего доклада, в двери каюты постучали.
  - Разрешите, - в двери просунулся в белом колпаке кок Марочкин. На разрешающий жест Петровича, тот притащил поднос, на котором, из кофейного сервиза стояли несколько чашек, сахарница, а так же кофейник, на отдельном блюдце были горкой наложены ещё горячие бублики с маком.
  По каюте поплыли запахи, нет, не так, ЗАПАХИ от ароматного кофе по-турецки и свежее испечённых булочек.
  Давно уже Степан Григорьевич, не пил такого кофе, то, что это кофе по-турецки, он сразу прочувствовал по первому глотку, а булочки так и таяли во рту.
  - Да, теперь я понимаю, про какую традицию, вы говорили, - обратился Кучеров к Петровичу, после нескольких глотков, - замечательное кофе.
  Мне, после моего доклада предложили присаживаться рядом с Петровичем.
  - Ну что, может, устроим мозговой штурм, - предложил контр-адмирал, по его глазам пробежали весёлые искорки, - может ещё, что придумаем вместе, как немцев достать.
  - Уже, - прокомментировал я.
  - Что уже, - не понял Кучеров.
  - Уже разработали, - прокомментировал я. Следующим, будет нападение на порт Лиинахамари, надо пока немцы дают возможность, ещё раз им навешать, вот и надо навешать. Но в последний раз, больше лафа не пройдёт.
  - Почему? - заинтересованно спросил Кучеров.
  - Вопросом на вопрос, - ответил я, - почему вы сюда прибыли срочно, что здесь не так? Я думаю, что Мурманская база, по результативности, наверное, впереди всех. А вы примчались сюда? Почему? Что начальнику штаба Северного флота делать нечего. Вот после своего ответа, вы сами поймёте, почему последний раз.
  - Анализировать может сходу, смотрит в саму суть, - подумал контр-адмирал, - немцы усилят это направление, непонятки они пугают. Может даже вышлют, что-то крупное сюда поближе, в тот же Киркенес.
  - Вот и я так же думаю, что что-то тяжёлое, пришлют, - читая его мысли, сказал юнга, - а нам, ещё думать надо, как это тяжёлое, тут у нас мочить. Кто ж кроме нас?
  - Он что, - удивлённо подумал контр-адмирал, - мысли читать умеет? В слух же, спросил: - ну и как тяжёлое, если тяжёлый крейсер, пришлют, мочить его будите?
  - Замочим, не волнуйтесь, товарищ контр-адмирал, есть несколько вариантов, - попивая кофе и думая, о своём произнёс юнга.
  - Интересно было бы послушать, как, - спросил Кучеров, у него на уме, не было ни единого варианта пока.
  Всё зависит от конечного результата, - какой ценой, это будет сделано и будет ли у нас время, или не будет.
  - А если буде, - заинтересованно спросил Кучеров.
  Ледяев и Корнейчук, пока в разговор не лезли, попивая своё кофе.
  - Человечество ничего нового не придумало, всё придумано давно, вот например, вы в курсе как добывают охотники медведя? - поинтересовался я у него.
  - Конечно, - кивнул головой Кучеров, - обкладывают со всех сторон собаками, потом охотник с безопасного расстояния стреляет.
  - А кто нам это сделать не даёт? - спросил я у него, - главное всё хорошо организовать, если у нас будет время, месяца два и вы поможете людскими ресурсами.
  - Это как, - всё ещё не понимал Кучеров
  - Делаем к уже имеющему рейдовому соединению "К", ещё одно, но намного сильнее в артиллерийском плане, рейдовое соединение "Л". Немцы об этом знать не должны. Их разработанный план сведётся к одному или даже двум задачам. Первая выманить нас, скорее всего на живца - думаю, будут два транспорта с батальоном на усиление корпуса генерала Дитля. Их пошлют как приманку, ну и с целью проводки. Следом тяжёлый крейсер думаю, что это будет тяжёлый крейсер типа "Дойчланд", "Лютцов" который находится в Нарвике, или прибудет "Адмирал Шеер", ну может быть и "Принц Ойген". Лёгких крейсеров у кригсмарине здесь нет, и не будет. Как только мы нарисуемся, тот даст полный ход, уйти мы не сможем, на это всё и рассчитано, но тут есть нюанс.
  - Какой же, - заинтересованно спросил Кучеров, отпивая кофе. Ледяев и Корнейчук слушали внимательно, - им же выполнять.
  - А что бы вы, сделали, когда почти догнав уходящие корабли, которые, кстати, развернулись на вас, получили вопящие сигналы о расстреле конвоя? - я вопросительно посмотрел на Кучерова.
  Кучеров, задумался, потом ответил, - рванул по-прямой, назад на помощь конвою.
  - На развороте получили бы порцию снарядов, и возможно пропустили бы торпеды в борт от двух подлодок, которые ждали этого маневра, с одной стороны и отвлекающий со стороны торпедного катера в это время.
  Лихо придумано, почему "К" и "Л"? И как будете комплектовать корабельным составом?
  - Он прибудет за месяц, полтора, у нас должны быть готовы экипажи на них, примерно около 700 человек с командным составом, на три судна, на них должна быть длинноствольная артиллерия как минимум по шесть пушек на каждый. Будут несколько катеров тип РС-461, хотя эти катера обещаны экипажам морских охотников, те уже знают, что делать и как их использовать по назначению, а скомплектовать МО-2, можно не торопясь, чуть позже. Почему "К" и "Л"? А пусть немцы головы поломают, правильно товарищи Корнейчук и Ледяев, кстати, вы же их будите возглавлять.
  - Теперь понятно, значит, будут ещё поставки суден, - выловил основную суть Кучеров.
  - Будут, но последние, или предпоследние, - согласился я, - или вы думаете, их за бесплатно дают?
  - За какие средства? - тут же последовал вопрос от Кучерова.
  - Товарищ контр-адмирал, а вам не говорили, что чрезмерные знания вредны.
  - Вот даже как, - задумчиво проговорил Кучеров.
  - Корабельный состав передаётся на баланс Северного флота, в частности Мурманской базы, БЕЗВОЗДМЕЗНО, закрепление прав за Ледяевым, чистая формальность капиталистов. Так в чём проблема, вам не надо наращивать корабельный состав? Или надо.
  - А что там с нападением на порт Лиинахамари? - продолжил Кучеров.
  - Тут тоже всё просто, как пять копеек, удар по порту только ночью, необходимо уничтожить батарею 150-мм орудий (4 орудия) и захватить батарею 88-мм зенитных орудий противовоздушной обороны, оборудованных для стрельбы по наземным и морским целям на мысе Крестовый (Ристиниеми). Эти батареи держит под обстрелом весь залив Петсамовуоно и гавань порта Линахамари, расстояние от входа в фиорд до входа в гавань порта всего 18 миль, пока катера пройдут их, пока ворвутся в порт, а нам надо всё там переломать и взорвать и ходу. Хотя можно и высадить десант для вывода порта из строя полностью за несколько часов не более, почему сами понимаете, но тогда и корабли, что там будут все забрать, кроме рудовозов. Ещё и несколько мин кинуть на выходе в гавань и в фарватере фиорда, может второпях, кто-то поймает.
  По тому, как сделалось задумчивым лицо Ледяева и Петровича, я понял, что попал в точку. Захват суден будет однозначно, значит, будет и десант. Ледяев всеми силами пытался укрупнить бригаду, не останавливаясь ни перед чем.
  - На десант надо то, всего пару усиленных рот морской пехоты и именно её, те знают, что надо делать при захвате батарей на мысе Крестовый (Ристиниеми), в порту и взвод сапёров - продолжал я. На обратном пути будут массовые налёты авиации противника, поэтому и нужен такой "Победитель" - как крейсер ПВО и доставщик народу. Да и "Мурманск" с его трюмами пригодится, пока порт ночью громить будем можно из него, ещё что-нибудь прихватить - например батарею ПВО, что его охраняют.
  - А две роты хватит? - с хитринкой спросил Кучеров.
  - Это в час ночи, пока проснуться, соберутся, сориентируются, кто-то, ещё должен взять командование на себя, а это время, - продолжал я. Вот, к примеру, если немцы в час ночи атакуют Мурманск. Через, сколько времени здесь очухаются, а начнут давать сдачи? Через два часа минимум.
  По задумчивым лицам, начальников, понял, что внутренне они согласны, но не произносят это вслух.
  - Кстати их надо по максимуму вооружить автоматическим оружием, в этом случае плотность огня увеличиться значительно.
  - Ну и конечно разведка - сколько военных кораблей охраняет залив Петсамовуоно, на каком расстоянии, в ночь перед атакой - сколько будет чего в порту и где конкретно находится, система охраны батареи расположенной на мысе Крестовый (Ристиниеми). А Ледяев и Оточин пока дойдут на вспомогательных крейсерах, согласуют кого, куда и сколько. Кстати с МО-2 можно взять по половине экипажей на РС и С-23 в кубрики в момент ночной атаки, в качестве перегонных экипажей для каких-нибудь подходящих посудин. В гавани порта Лиинахамари, на многих вспомогательных суднах находятся не немцы, а норвежцы и финны.
  Это наше последнее нападение на порт Лиинахамари. После него, я бы на месте немцев усилил до безобразия все 18 миль залива Петсамовуоно. Порт Лиинахамари стратегически важен для немцев, так как, это хороший выход в Баренцево и Норвежские моря, ну а за добычу никеля в Петсамо, я молчу.
  Ледяев и Петрович закивали головами соглашаясь, я был уверен, что заберут и с оставшихся, МО-4-х.
  - В общем, операцию надо ПРОРАБАТЫВАТЬ, по всем направлениям и детально, в различных вариантах, а лучше провести несколько КШУ.
  - Что, что? - не понял Кучеров, а так же вопросительно на меня смотрел Оточин.
  - КШУ, - проговорил я, делая глоток кофе, - это командно-штабные учения, в которых участвуют все командиры и отрабатывают свои действия, в тех или иных ситуациях по времени, которые могут возникнуть, при проигрывании тех или иных вариантов. В соседней комнате кто-то из нашего руководства играет за немцев, вернее их начальников, к примеру, вы Степан Григорьевич, Гизатулин и Арбузов, исходя из их возможностей и тоже, строго по времени, по минутам.
  - А почему не я? - задал закономерный вопрос капитан-лейтенант Оточин.
  - А вы, - с усмешкой, ответил я, - будете разрабатывать план нападения, в подробностях. Но для этого вам Степан Григорьевич, необходимо будет прилететь ещё раз перед операцией за неделю, на КШУ, по возможности можете прихватить кого-нибудь, из оперативного отдела. По идее операцию лучше возглавить вам, тогда может и нашей авиацией помогут, к примеру, одновременным нанесением удара под утро по аэродромам немцев Хебуктен и Банак, да и несколько подводных лодок можно поставить за Киркенесом, если оттуда кого-то пошлют, может, поймаем по пути кого-нибудь. Вот и много ходовка появилась во всей красе.
  - Это как? - не понял Оточин.
  - Согласованные по времени, поэтапные удары с нескольких сторон,- ответил я, наконец, добравшись до булочек Марочкина.
  - Кстати, - продолжил я, отпивая своё кофе, - опять нужны люди, уже сейчас, как на два охотника за подводными лодками, так и на ещё несколько для резерва. Что-то часто бригаде, стали нужны во всё большем количестве люди. Если в порту Лиинахамари, всё получиться, перед вами Степан Григорьевич, с командующим Северного флота, встанет вопрос о переформировании Мурманской базы, в Мурманскую флотилию.
  - Вот после операции и подумаем, - кивнул начальник штаба Северного флота, - план операции принимается в целом. Сегодня же отправлю шифровку, вызову из оперативного отдела флота несколько человек, чтобы помогли и в кадры насчёт выделения комсостава и краснофлотцев человек 150 это с резервом. На эту операцию вам будет выделено три роты морской пехоты и взвод сапёров это на мне, пришлёте "Мурманск" в Архангельск для их доставки перед операцией.
  - Ну что мозговой штурм получился? - ехидно спросил я у Кучерова.
  - По чаще бы их проводить, да ещё с положительными результатами - улыбнулся тот на мою ремарку.
  - А вы почаще, в гости к нам заглядывайте, может совместно ещё чего придумаем, - согласился я, - задумок то, много есть, к весне можно и подлодки кригсмарине "покошмарить" в районе проводки Северных конвоев, в нашей зоне ответственности конечно.
  - Это как? - явно заинтересованно произнёс Степан Григорьевич, я знал, что это больной вопрос Северного флота.
  - Вот после операции и подумаем, - ответил я, словами начальника штаба, - сейчас приоритет порт Лиинахамари.
  - Я позже напомню об этом, - задумчиво произнёс Кучеров - Думаю на сегодня достаточно. Приятно было познакомиться юнга Северного флота.
  
  Эпизод 19
  
  На этом разговор на нашем катере закончился.
  Потянулись серые будни, за неделю ничего существенного не произошло, если не считать одного налёта авиации немцев, итог закономерный три сбитых пикирующих бомбардировщика. Отличился наш "Победитель", сбил-таки один, один сбил я, ещё один сбила батарея ПВО порта, хотя я тут немного помог, попав куда-то в мотор.
  Капитан третьего ранга Ледяев, капитан-лейтенанты Оточин и Арбузов, вместе с Петровичем, а так же два командира во главе с начальником оперативного отдела штаба Северного флота Румянцевым Александром Михайловичем, капитаном 1 ранга, прибывшими самолётом из Архангельска, большую часть времени пропадали на "Победителе", в кают-компании. Именно там прорабатывая план операции, по разгрому порта Лиинахамари, уничтожения и захвата батарей на мысе Крестовый (Ристиниеми). Им так же помогали капитан-лейтенант Валишев и лейтенант Горностаев. Частным гостем там был и капитан второго ранга Гизатулин. Меня пока не привлекали, достаточно того что на вечерних посиделках меня, основательно потрошили на все мелочи по операции, тут к Ледяеву подключился и Оточин.
  Я ещё раз разложил всё по полочкам:
  Первое, разведка от самого входа в залив Петсамовуоно, ведущий к порту Лиинахамари и до самой гавани порта, разведка порта перед нападением, - можно издалека через бинокль, где кто стоит, сколько суден, какие, охрана, расположение артиллерийских и зенитных орудий в порту и городе. Сколько охраняемых суден выделено на охрану перед входом в залив Петсамовуоно. Как и где будут высажены десант для захвата батарей на мысе Крестовый (Ристиниеми).
  Второе, сколько планируется задействовать экипажей катеров и какие пойдут ВК, сколько и где будут расположены дополнительно краснофлотцев из бригады и морской пехоты, сапёров. Про мой вопрос о том, какие судна будут захватываться, я увидел единодушное мнение всех, что надо брать всё, что будет, вплоть до катеров, по возможности, особенно крупные и средние, все военные способные ходить на расстояние до Мурманска.
  Третье, действие в порту и городе, кто как куда, на чём уходят.
  Четвёртое, согласование вопроса с выделением подводных лодок, для пресечения перехвата хотя бы, до полуострова Рыбачьего со стороны Киркенеса.
  Пятое, очень ранняя атака аэродромов немцев Хебуктен и Банак, где базируются торпедоносцы и пикирующие бомбардировщики, с целью нанесения бомбового удара по готовящимся, к взлёту самолётам.
  Шестое, где должны быть ВК и катера при отходе. Может, есть необходимость демонтировать батарею 88-мм зенитных орудий на мысе Крестовый, как её грузить и перевозить?
  Четвёртый и пятый пункты было решено перекинуть на командира Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулина, пусть согласовывает с штабом Северного флота.
  Ещё неделю готовились к выдвижению, за морской пехотой и сапёрами был отправлен ВК "Мурманск", он более вместителен по людям.
  За это время пришёл приказ командующего Северного флота, за уничтожение конвоя, очередные звания получили: Гизатулин - капитана первого ранга, Ледяев стал капитаном второго ранга, Петровичу присвоили капитан-лейтенанта, Оточин и Валишев получили капитана третьего ранга, Репин и Горностаев стали старшими лейтенантами, Кобызеву дали младшего лейтенанта, он приказом по бригаде, стал командиром РС-513. Было у нас и двое награждённых наградили капитана третьего ранга Валишева, орденом Ленина за уничтожение полка горных егерей вместе с четырьмя транспортами, а так же был награждён старший лейтенант Репин орденом Красной Звезды, за уничтожение двух эсминцев, подводной лодки, двух торпедных катеров и базы снабжения.
  Наконец через две недели прибыл десант из штаба Северного флота, прилетело около десятка командиров во главе с начальником штаба контр-адмиралом Кучеровым.
  КШУ проходили, всё на том же "Победителе", в разных помещениях, не всегда проходили гладко, как хотелось бы Ледяеву и Оточину, на второй-третий день стали привлекать комсостав, кто участвует в операции. Краснофлотцев с катеров прогнали по действиям при захвате: как двигаться тройками, где последний краснофлотец двигался с автоматом, а первые два с пистолетами. Для наглядности в качестве учебного пособия привлекли ВК "Мурманск" и РС-514.
  Для захвата батарей на мысе Крестовый решили высадить десант с трёх МО-4 в заливе Пунайнен-лахт, в нескольких десятках километров от цели и с соблюдением тщательной маскировки те совершат скрытый пеший переход к цели.
  Репину на С-23 нашли четыре торпеды под немецкий стандарт, его катер играл и здесь одну из решающих ролей.
  Кучеров привлёк к проведению операции 2-й гвардейский смешанный авиационный полк ВВС СФ, а так же подводные лодки Щ-401, Щ-402, Щ-421 и К-22.
  На вечерних посиделках за чаем, я настоял на том, что при обратном отходе, при налёте особое внимание уделить на уничтожении пилотов, которые выпрыгнут с парашютами.
  Кучеров присутствующий, на вечернем чаепитии, тут же спросил с недоумением, - Но почему?
  - Тут несколько аспектов проблемы, - ответил я,- первая и самая главная это то, что немцы обидятся всерьёз, поэтому и возьмутся так же всерьёз, а достать нас можно только с воздуха. Поэтому и атаки будут с ожесточением. Второй аспект, это то, что немецкие лётчики профессионалы - и чем больше мы их ПОКАЗАТЕЛЬНО уничтожим, тем быстрее они от нас отцепятся. В-третьих, - психологическая составляющая, когда самолёты один за другим сбивают, а лётчиков расстреливают ещё в воздухе демонстративно, это не способствует поднятию боевого духа.
  Увидев возмущённые лица присутствующих, пожал плечами и добавил, - в-четвёртых, в плен мы их брать конечно будем, но и они пусть стараются попасть туда, на подлёте заранее предупреждая, что сдаются, при опускании на парашюте, руки держат поднятыми, выбрасывая всё оружие. Тогда и только тогда, берём. В противном случае уничтожаем.
  Увидев суровое несогласное лицо начальника штаба СФ, добавил, - Степан Григорьевич, у вас, что есть большие запасы продовольствия, незанятые краснофлотцы? - то давайте нам, продовольствие мы распределим среди детей Мурманска, а краснофлотцев, так как военное время используем по назначению, в окопах или на кораблях.
  Несогласие на лице у начальника штаба СФ, было написано, поэтому я спросил, - Степан Григорьевич, вы хоть знаете, сколько готовят лётчиков у нас и в Германии. Для сравнения у нас налёт перед отправкой на фронт молодых пилотов, не более 10-20 часов. У немцев в десятки раз больше, в настоящий момент немцы имеют более 100 лётчиков истребителей, которые, сбили каждый более 100 самолётов. А у нас, за 10-15 подтверждённых сбитых дают Героя. Вопрос первый как подтверждать? Вопрос второй много ли вы знаете трижды, четырежды Героев? Я ни одного. Поэтому выбывание профессионалов ПРИОРИТЕТ, и именно УНИЧТОЖЕНИЕ, показательное.
  Задумчивые лица всех сидящих в кают-компании мне были ответом. Чтобы добить их окончательно, я спросил всех сидящих в кают-компании, кто из них знает, сколько положено продовольствия пленным и сколько выдают населению, к примеру, здесь в Мурманске? Поинтересуйтесь и вы очень и очень удивитесь. С такой точки зрения никто вопрос не рассматривал.
  - Кстати тоже касается и моряков кригсмарине, - продолжал я, - при уничтожении конвоя, погибло около 1000 моряков с кораблей, плюс 200 в Киркенесе, это профессионалы и они не будут результативно стрелять в нас. Технику, к примеру, катер МО-4, при наличии всех комплектующих можно собрать за месяц, а экипаж сделать слаженным, за месяц получиться? Поймите простую истину, не мы должны героически умирать в этой войне, а немцы, пришедшие к нам, должны умирать за своего фюрера, и чем больше, тем лучше. Профессионалов надо готовить очень долго, например зенитчиков, какая у нас результативность?
  Я повернулся к Ледяеву и Кучерову. Ответа не последовало, итак всё было ясно.
  - В порту Лиинахамари, - я продолжал говорить, - действовать так же, немцев уничтожать, финнов, норвежцев, если сдаются брать в плен и передавать на "Победитель" или "Мурманск", а там для них уже должны быть подготовлены "КОМФОРТНЫЕ" большие каюты желательно в трюмах. Здесь так же нужно собрать со всей бригады и базы пистолеты с ними удобнее действовать в узких коридорах катеров и суден или получить их дополнительно со складов.
  На что, соглашаясь со мною, кивал головой Оточин, так же находившийся здесь.
  - Идём дальше, - продолжал я, - слабое место в плане это, проход без боя до порта Лиинахамари 18 миль. Я бы на месте немецкого старшего морского начальника поступил бы следующим образом, перед Печенгским заливом на охране поставил бы какой-нибудь ВК, а непосредственно перед портом Лиинахамари, на дежурство определил бы торпедный катер или сторожевой катер, но с радио на борту, как и у ВК.
  Кучеров, Ледяев, Оточин, согласно закивали головами.
  Поэтому ВК, получает от С-23 торпеды в борт, я наведу, не сомневайтесь. А с катерами надо по-другому, там только захват, но тихий без звука и это, тоже за мной. Сделаю, как не спрашивайте, просто примите на веру. А вот дальше это уже, ваша, слаженная робота.
  Наконец выстраиваясь в походный ордер, 20 февраля 1042 года рейдовое соединение нашей бригады, в составе ВК ПВО "Победитель", ВК "Мурманск", РС-513, РС-514,С-23, МО-4 за номерами 161, 162, 163 начало выдвигаться из порта Мурманска. Здесь оставались на всякий случай три МО-2 нашей бригады и один из морских охотников на подводные лодки (получивший название "Блистательный"), вошедший в состав нашей бригады после ремонта. Ими остался руководить Виктор Яковлев, старший политрук, назначенный недавно в нашу бригаду заместителем Ледяева по политической части.
  
   Эпизод 20
  
  До полуострова Рыбачий, а точнее до Губы Вайда дошли за сутки без приключений и происшествий, я как обычно помогал коку Серёге на кухне готовить, в остальное время отсыпался про запас, в кубрике на своей второй полке. До момента, когда после трёх начинает темнеть оставалось ещё полчаса, но я не став ждать перешёл на борт С-23 к Репину, вместе с 25 краснофлотцами во главе с мичманом.
  Потихоньку набирая скорость, рейдовое соединение двинулось к заливу Петсамовуоно, наш же катер на скорости 40 узлов рванул вперёд, до подхода соединения мы должны были разобраться с охраной залива Петсамовуоно, где фиорд через 18 миль приводил нас к гавани порта под названием Лиинахамари, ещё дальше располагался городок с названием Петсамо.
  Мои предварительные выводы по охране, оказались правильными, перед подходом к заливу, уже в темноте я заметил, включив свое ночное зрение судно средней тоннажности, которое на малой скорости, почти на цыпочках по дуге мы и обошли, зайдя ему на правый борт. По моей просьбе, к которой старший лейтенант Репин прислушался, шли мы на одном дизеле на малых оборотах, торпедные аппараты были готовы к стрельбе, около них стояли четыре краснофлотца во главе со старшиной катера.
  На рубеже 4-х кабельтовых я скомандовал: "огонь". Команду продублировал Репин, так как судно было без движения, лежало в дрейфе с соблюдением светомаскировки, и что бы было лучше слушать в ночи звуки. Репин принял решение стрелять одной торпедой с углублением два метра. Хлопок от сжатого воздуха, наверное, услышали на судне, но сделать ничего уже не смогли, торпеде чтобы преодолеть 4 кабельтова со скоростью более 30 узлов, понадобилось не так много времени. Столб воды вырос как раз перед дымовой трубой. Заряда хватило, даже его оказалось много, судно от такого удара разломилось на две половинки и затонуло за считанные минуты.
  Всё это время Репин стоял с биноклем в руках и наблюдал за ним, рядом с ним стоял и мичман, держа свой бинокль. Мы подождали минут пять после взрыва, заглушив свой дизель. Но сколько ни вслушивались, а я не всматривался, в разные стороны, никого поблизости не было. Наконец Репин принял решение двигаться далее в сторону залива Петсамовуоно, предварительно спустившись вниз и доложив по радио о потоплении ВК противника.
  Преодолев 8 миль, мы подошли к заливу Пунайнен-лахт, где идущие за мной тройка МО-4, должна высадить десант для взятия батарей на мысе Крестовый (Ристиниеми).
  Здесь нам предстояло ждать несколько часов пока морские пехотинцы подойдут до мыса Крестовый. Атака на гавань планировалась одновременно с нападением на мыс.
  И тут я оказался прав на входе в порт, в трёх милях дежурил небольшой катер. Как позже выяснили, это был небольшой тральщик "Sarki" ("плотва"), что относился к типу катерного тральщика "Ahven", был он небольшого водоизмещения всего 17 тонн, его длинна, составляла 17,2 метра, имел на вооружении всего один зенитный пулемёт, экипаж насчитывал всего 8 человек, силовая установка состояла из одного дизеля 65 л.с., скорость была чуть больше 10 узлов.
  Как только его рассмотрел, сказал, чтобы глушили двигатели и ложились в дрейф, что и продублировал Репин.
  Теперь был мой выход, к нему я подготовился заранее, всем необходимым меня снабдил, боцман Кашкаров, а это прочная тонкая верёвка с кошкой на конце и двое ножей в чехлах. Наложив на себя заклинание тёплого тела и видимости в темноте, не торопясь раздевшись, продел через голову и правую руку верёвку с кошкой, нацепив на ногу и руку по одному ножу, махнув на прощание головой Репину, мичман стоял рядом с ним выпучив от удивления глаза и открыв рот, что мне было прекрасно видно, прыгнул в воду в направлении катера.
  Плыть было чуть меньше километра, что для меня было нормальной дистанцией, поэтому набрав приличную скорость, поплыл, загребая руками в сторону катера, к катеру подплывал минут через двадцать - двадцать пять. Запас нахождения в воде ещё есть минут пятнадцать. На палубе катера никого не было, все, по всей видимости, находились в рубке катера, ночь и плохая погода не располагали к тщательному дежурству на свежем воздухе. Когда весь катер обрисовался, бросил в его сторону заклинание сонного удара. Кошку закинул с первого раза, было не очень высоко.
  Двадцать секунд и уже был на палубе катера, дойдя до дверей в рубку, открыл её. Как я и предполагал в рубке спали три человека, достав нож с узким лезвием, принялся за дело. На катере всего было восемь человек, три в рубке, четыре в кубрике и один в одиночной каюте, по всей видимости, командир катера.
  Покончив с этим делом, нашёл в рубке фонарь, мигнул четыре раза в сторону лежащего в дрейфе С-23, как и договаривались с Репиным. Мне было видно как тот, дав небольшой ход, пошёл в мою сторону. На подходе подсветил ещё раз, выйдя из рубки, поймал брошенный не толстый канат, привязать его не успел. С катера начали перескакивать краснофлотцы, один из них забрал у меня канат и ловко привязал его к специальному креплению. Мне на плечи кто-то накинул бушлат. Краснофлотцы ныряли внутрь катера. Подошедшему Репину и мичману я сказал, что на борту всего было восемь моряков, всех уже можно отправлять за борт. На катере достаточно оставить старшину и пять краснофлотцев, должны справиться. На что кивнул головой мичман, всё ещё обалдело, смотря на меня.
  Я же отправился на торпедный катер, здесь мне уже делать было нечего. Нужно переодеться и ждать подхода рейдового соединения, те должны подойти через час, полтора по времени. Репин пошёл со мной, ему надо было сделать доклад о захвате катера и то, что путь в гавань порта Лиинахамари открыт.
  По времени мы укладывались очень хорошо, 23.30 - сказал Репин, - идём по графику, даже с опережением.
  К нам РС-513 подошёл через час десять минут, забрав меня. Нас со стороны батареи противника было не видно, мы находились практически у противоположенного берега. Ещё на его подходе за час, мы через каждые пять минут, включали красный цвет в сторону залива Петсамовуоно, на десять - пятнадцать секунд.
  Наконец нам передали сигнал о начале атаки на мыс Крестовый (Ристиниеми).
  С-23 сразу же рванул в сторону порта Лиинахамари, туда он должен зайти первый из нас. Оба его торпедных аппарата были готовы к стрельбе, решительный Репин был настроен использовать их, если будут подходящие цели в порту.
  За ним шли все морские охотники и последними на удалении двух миль на предельной скорости шли два вспомогательных крейсера "Победитель" и "Мурманск". Перед встречей с С-23 с ВК на морские охотники перешли почти все морские пехотинцы и краснофлотцы, которых наше командование буквально выгребло со всей Мурманской базы, ныряя в кубрики и коридоры катеров, чтобы не мешать краснофлотцам на палубах. На палубах оставили только пулемётные расчёты, которыми были усилены роты. На нашем катере разместилось около тридцати краснофлотцев из резервного экипажа нашей бригады и взвод морской пехоты с одним ручным пулемётом ДП, а как сказал Кобызев на РС-514 перешёл полностью экипаж сформированные для стоящего на ремонте морского охотника за подводными лодками и тоже взвод морской пехоты.
  Нашему катеру идущему фронтом с РС-514 оставалось считанные мгновения до входа в порт, когда прогремел взрыв от торпеды, пущенной, с С-23 (Как позже выяснилось, Репину удалось попасть в стоящую у причала подводную лодку U-585). Я как всегда стоял у правого "Эрликона" на рубке катера, там же находился Кобызев, с высоты рубки мне было хорошо видно, что взрыв пришёлся около пирса порта почему-то низкому, на фоне взрыва мелькнул катер Репина и исчез в темноте, стремительно приближаясь к стоящему у пирса военному кораблю. "Миноносец", - определил я, когда тот притёрся к нему.
  В порту взвыли сирены громкого боя, в этот момент мы вошли в акваторию порта, думать стало не когда. Позади тоже звучали выстрелы, на мысе Крестовый (Ристиниеми) разгорался бой у самых орудий. Кобызев направил наш катер к довольно большому судну, по длине превышающим наш катер раза в два, начав торможение катера в последний момент.
  Видя как на пирсе порта, в нашу сторону разворачивают дула пушек фигурки, снующие около них, я открыл огонь из своего "Эрликона" дав сразу несколько длинных очередей по такой великолепной цели.
  Через полминуты мы были около своего судна. Кашкаров снизу командовал минёрами, которые ловко закинули заранее приготовленные кошки и стянули наши катер с кораблём, на который начали перескакивать, вооружённые краснофлотцы резервного экипажа нашей бригады и морские пехотинцы.
  Как выяснилось через некоторое время, нашему катеру достался ледокол "Tarmo". Корабль был построен на британской верфи "Sir WG Armstrong, Whitworth & Co Ltd" и принят в строй в 1908 г. водоизмещение стандартное - 1,6 тыс. т.; полное - 2,4 тыс.т.; длина - 65,7 м, ширина 14,1 м, осадка - 6 м; силовая установка - 2 паровые машины и 6 паровых котлов; мощность - 3,9 тыс. л.с.; скорость - 14 узлов; запас топлива - 450 т. угля; дальность плавания - 1,5 тыс. миль; экипаж составлял - 43 человека. Вооружение: 2х2 - 120-мм и 1х1 - 47-мм орудия; 2х1 - 40-мм и 2х1 - 20-мм зенитных автомата.
  Здесь нам больше делать было нечего, поэтому после выгрузки всех краснофлотцев и морских пехотинцев, как и было, оговорено ранее, наш катер расстыковался с ледоколом и на малом ходу двинулся вдоль пирса.
  Не на всех кораблях что стояли у пирса в порту были наши катера, "бесхозными" оказались два катерных тральщика из того же типа "Ahven", из близ стоящих. У их зенитных пулемётов уже стояли штатные пулемётчики, разворачивая их в сторону входящих в порт наших ВК, медлить было нельзя, я открыл огонь, на поражение, стараясь стрелять экономными очередями выбивая стоящих на открытых палубах перед рубками пулемётчиков. Кобызев направил к ним наш катер, по команде боцмана Кашкарова, на один из них перебрался он сам и с ним четверо краснофлотцев из его минной команды, туда же в последний перескочил с длинными ножами и кок катера Марочкин. Пока не подошли ко второму катеру я держал его рубку под прицелом, видя два трупа матросов у зенитного пулемёта. На него перескочили трое из обслуги "Бофорса" во главе с мичманом Икуловым, который прихватил из своей моторной группы ещё двоих.
  Как потом выяснилось, это действительно были катерные тральщики типа "Ahven", имели название "Kuore" (корюшка) и "Muikku" (ряпушка).
  Весь порт озарялся всполохами выстрелов из ручного и автоматичного оружия, все морские пехотинцы уже сошли с катеров и штурмовали ближайшие здания, расстреливая всех, кто оказывал им сопротивление.
  Наши ВК становились к бортам двух таких же вспомогательных крейсеров под немецкими флагами стоящих у причала. Все скорострельные пушки и пулемёты, установленные на крыше и верхних палубах "Победителя" и "Мурманска", стреляли в ещё не подавленные очаги сопротивления, до которых могли дотянуться.
  Но и так уже было видно, что немцы, а так же их союзники финны, норвежцы не ожидали столь наглого нападения среди ночи, в тылу у своих войск. Давая нашим краснофлотцам и морской пехоте, те минуты, для захвата ключевых точек в порту и контроля над судами, которые стояли у пирса и причалах в порту.
  Бесхозными не остались и два грузовых корабля стоящих под загрузкой, никелевой руды, которую сюда доставляли по узкоколейке из того же Петсамо, около их притёрлись два МО-4, с них на корабли бежали по десятку вооружённых мосинками краснофлотцев во главе со старшинами.
  Стрельба в порту начала постепенно уходить вглубь порта, в сторону городка.
  Уже можно было видеть, как краснофлотцы быстро и сноровисто, вытаскивали на причалы и пирсы всех захваченных в плен матросов и под охраной конвоировали их в сторону ВК "Победителя", именно на нём в трюме, были оборудованы временные камеры для содержания пленных. Краснофлотцы из экипажа "Победителя" образовав через захваченный, им ВК немцев, коридор по одному цепочкой начали переправлять пленных к себе в трюм.
  Как позже выяснилось "Победителю" досталась плавбаза подводных лодок "Sisu". Этот корабль имел ещё, и другое назначение его использовали как ледокол. Корабль был введён в строй перед самой войной в 1939 году. Имел водоизмещение в 2 тысячи тонн, длину 64,2 метра, при ширине 14,3 метра, с осадкой 5,1 метра. В качестве силовой установки на нём было использовано 2 дизель-электрические установки мощностью 4 тысячи л.с., развивал скорость до 16 узлов, его вооружение состояло из 2х1 -102-мм орудий, 3х1 - 20-мм зенитных автомата.
  "Мурманску" достался во время захвата ледокол "Tarmo", на который мы уже высадили краснофлотцев.
  Примерно через полчаса всех пленных переправили на "Победитель". ВК "Победитель", а за ним "Sisu" и "Tarmo" уже под флагами РККФ начали движение в сторону выхода их порта. Им всем надо было пройти 18 миль, чтобы выйти из залива Петсамовуоно. За ними потянулись и остальные трофейные корабли, различного тоннажа, в том числе и два трофейных грузовых корабля. Ещё через полчаса, у пирса остался только ВК "Мурманск", на который в авральном порядке догружали захваченные на пирсе в порту зенитные пушки, наши два РС, торпедный катер С-23 и трофейный миноносец ("Снёгг", водоизмещение стандартное - 220 т.; полное - 256 т.; длина - 53 м, ширина 5,5 м, осадка - 1,8 м; силовая установка - 2 котла, вертикальные паровые машины тройного расширения, мощностью 3500 л.с., скорость хода 25 узлов, вооружение 2х1 76-мм орудия, минно-торпедное вооружение которого состояло из 2х2 поворотных 475-мм ТА), на котором развивался флаг РККФ
  Со стороны ВК "Мурманск" взвились сразу три красные ракеты, он начал отход от пирса и убыстряясь по дуге пошёл на выход из порта.
  Сигнал на отход для морских пехотинцев, сапёры и так уже полчаса, как взрывали все важные объекты в порту: грузовые краны, склады, подстанцию, несколько маневренных паровозов на узкоколейке, все здания минировались и готовились к взрывам.
  Морские пехотинцы, отходили быстро - этот маневр они так же отрабатывали в Мурманске в порту, как только прекратили появляться фигуры наших матросов в чёрной форме, раздались сильные взрывы, многие здания в порту начали разваливаться или рушиться, клубы дыма и огня и так стояли на территории всего порта.
  Появление немцев на всех катерах встретили огнём как "Эрликонов" так и "Бофорсов". Морские пехотинцы со всей быстротой подымались по трапам на катера и миноносец, неся с собой раненых. Как только последний пехотинец подымался на борт, катер тут же отваливал от пирса, не прекращая обстрел порта. Через пять минут, последние катера вытянулись из гавани, взяв курс на выход из залива Петсамовуоно (18 миль), до полуострова Рыбачий было плыть, ещё не один час.
  Во главе нашей колонны шёл миноносец, за ним фронтом два РС и замыкал колонну С-23. Большинство морских пехотинцев разместились в кубриках и коридорах катера, заняли даже помещение камбуза и боевой рубки, пока не было необходимости, Кобызев убрал с палубы всех лишних краснофлотцев в тепло катера, февраль, хоть и конец месяца.
  Скорость нашей колонны около 20 узлов, рейдовое соединение мы нагнали около четырёх часов утра, до рассвета оставалось ещё часа три-четыре. Соединение шло со скоростью 8-9 узлов, все МО-4 стояли по бокам в охранении, впереди фронтом шли три катерных тральщика типа "Ahven", - "Sarki", "Kuore", "Muikku". За ними так же фронтом ВК "Победитель", "Мурманск", сзади них в кильватере ледокол "Tarmo", плавбаза подводных лодок "Sisu". Ещё дальше два грузовых корабля, за ними шли три охотника за подводными лодками UJ-1102, UJ-1214 ("Pay V"), UJ-1210 ("Зеебрюгге"), тральщик тип "Rautu" Т-1 ("Рауту"), тральщик тип "Viipuri" ("Виипури") с номером 763, катерный тральщик тип SM-2, два вспомогательных тральщика DR-2, DR-11. А так же две быстроходные десантные баржи БДБ, артиллерийская БДБ AF-25 (F-429) 350т и БДБ F-223А (220т).
  Корабли нашей колонны стали замыкающими в ордере рейдового соединения.
  Пока было время до рассвета, меня Кобызев отправил спать к себе в каюту.
  Подняли меня около десяти утра.
  - Над нами прошёл разведчик, - сообщил мне Кобызев, - скоро пожалуют по нашу душу.
  - Встретим, не впервой, - зевая, проговорил я, - такой плюхи немцы не выдержат, захотят ответить, единственный способ - это налёт авиации. Сейчас сообщат в штаб, там примут решение, пока подымут, пока долетят ещё час пройдёт не меньше. На мой взгляд, больше штаффеля не пришлют.
  - Это сколько? - переспросил Кобызев.
  - По-разному: не менее 12, но и не более 50, это точно - осматривая небо, сообщил я.
  - Ну, ты и обрадовал, - погрустнел Кобызев, - как нам от такой толпы отбываться?
  - Ногами, ногами, - с ухмылкой проговорил я, - да ещё по-мордасам со всей силы, чтобы знали. Предлагаю у второго "Эрликона" на боевой рубке, наводчика не оставлять, буду работать за двоих, главное чтобы быстрее перезаряжали, так толка больше будет.
  - Принимается, - кивая головой, произнёс Кобызев, - значит ждём?
  - Ждём, - подтвердил я, - поговори с Ледяевым, для нас самыми опасными будут, если будут - торпедоносцы, те могут одновременно со всех сторон, заходить. Основное прикрыть два ледокола и два ВК и хорошо маневрировать на скорости. Если в кого попадут, пусть сосредоточатся на нём, чтобы не ушёл.
  - Сейчас переговорю, - сообщил Кобызев, - думаю, Петрович тоже прислушается.
  К этому моменту всех морских пехотинцев с катеров переправили на ледокол "Tarmo" там нужна была помощь у паровых котлов в качестве кочегаров, и на обе БДБ, пулемётчики обосновались на артиллерийской БДБ AF-25 (F-429).
  Прилёт немецких самолётов зафиксировали через час десять, это были всё те же пикирующие бомбардировщики "Юнкерс-87", в первый заход прилетело всего двенадцать самолётов, чему я обрадовался, накидывая на себя заклинание зоркого глаза.
  На удивлённый вопрос Кобызева, - почему? Сообщил, что бить по частям это хорошо, чем выдержать налёт полсотни одновременно.
  Установленные на "Эрликонах", прицелы позволяли стрелять по высоте 5 тысяч метров с хорошей результативностью. Что и было продемонстрировано пилотам, когда они начали вставать в круг, взяв на прицел ведущего штаффеля начал через прицел долбить короткими беспрерывными очередями, терпение у немца закончилось на четвёртой, он просто взорвался, раскидав во все стороны огненные осколки самолёта.
  Это очень не понравилось остальным, разозлил я их сильно. Этот штаффель, по всей видимости, ещё не посещал Мурманск с налётами, иначе такой расклад их бы насторожил, этих не насторожил. Даже когда у ещё одного оторвалось крыло, и он пошёл вниз, штопором пытаясь пробить воздух.
  Третий, наконец включив сирену, завалился на крыло и с нарастающей скоростью пошёл вниз, на ВК "Победитель", но чего немцы не ожидали, что здесь нарвутся на крейсер хоть и вспомогательный но ПВО, когда высота стала менее 3000 метров с него ударило около тридцати стволов в общей сложности, ставя как я и учил заградительный огонь по курсу его падения. Это помимо того, что ещё большее количество стреляло со всех кораблей соединения. От третьей "Штуки" начали отваливаться части самолёта, из пике он не вышел, так по дуге и воткнувшись в воды Баренцево моря.
  Четвёртый самолёт преодолел рубеж 4000 метров, я же перешёл от правого "Эрликона" к левому, а мой правый краснофлотцы стали спешно перезаряжать. Стрелять я начал с десяти патронных очередей, делая упреждение по мере ускорения пикирования самолёта. Кто в него попал я или кто-то другой я не заметил, но и этой "штуке" оказалось достаточно, попали куда-то в мотор, который мгновенно загорелся. От самолёта, пока ещё было возможно, отделились фигурки экипажа пилот и стрелок радист, на них, тут же сосредоточили огонь несколько крупнокалиберных пулемётов, фигурки разлетелись на части как впрочем, и парашют.
  По всей видимости, сбитые самолёты вселили уверенность, во всех, кто наводил зенитные установки и стрелял из них. В пятый самолёт попали ещё на высоте 3500 метров, кто попал было уже не важно, но попал этот кто-то, на до гоне в результате которого, у пикирующего бомбардировщика просто отвалился хвост. Из пике он не вышел, как и не смог по какой-то причине, выпрыгнуть экипаж самолёта.
   А вот дальше было самое интересное, в пике входило одновременно два самолёта, я такого ещё не видел, возможно, это был какой-то совместный трюк, но и он не прошёл, всё же зенитных средств у нас было около семи десятков. В одного попал точно я, из него выпрыгнул пилот или стрелок радист, за самолётом, потянулся шлейф дыма, что-то горело всё сильнее и сильнее. Я же перенёс огонь на седьмую "штуку", на ней же сосредоточились и все остальные, кто опять в неё попал было не понятно, всё же убийственный огонь одновременно не возможно, отследить. Одновременно с самолётом расстреляли в воздухе и его экипаж, опускавшийся на парашютах.
  Терпение немецких пилотов, наконец, закончилось, остальные стали сбрасывать беспорядочно бомбы, разворачиваясь на обратный курс. Я же, перейдя за свой правый "Эрликон", на отходе попал в ещё один самолёт, хоть он и не потерял пока высоты, но за ним пошла тоненькая струйка еле заметного дыма. А учитывая, сколько ему ещё лететь хотя бы до норвежского берега, можно с уверенностью предположить, что и этот самолёт немцы потеряют.
  Второй налёт состоялся сразу же после обеда, на этот раз немцы подготовились получше, прилетело двадцать один "Юнкерс-87", все пикирующие бомбардировщики "Юнкерс-87". И тактику они выбрали другую - в пикирование одновременно заходило по четыре самолёта. Целью они выбрали все ВК.
  Но и я, так как РС-513 шёл последним, решил стрелять наверняка, начиная от двух с половиной километров до километра. Немцы начинали пикировать всё же не синхронно, а с небольшими задержками. Остальные зенитчики открывали огонь с трёх километров. Основное усилие я сделал на защиту нашего ВК "Победитель" и на трофейные ледоколы.
  Стрелял я в этот раз, практически непрерывными очередями, делая корректировку по ходу пикирующего самолёта, всё-таки заклинание зоркого глаза на близких расстояниях давало и больший эффект.
  Начал я с того, что зашёл на ледокол "Tarmo", что бы попасть в пикирующий самолёт, у меня было не больше чем четверть минуты. Своего я таки достал, развалив ему крыло, и сразу же пере нацелился в следующий, который пикировал на плавбазу "Sisu". Эти корабли были более уязвимы из-за своей неповоротливости по сравнению с нашим ВК "Победителем", который без конца менял направления движения, к тому же, то замедляясь, то ускоряясь. На него сбросили две бомбы, которые легли позади ВК. Самолёт после сброса бомб, стал замедляться для того чтобы, опять уйти ввысь, 500 метров это уже нормальная, дистанция для такого количества зенитных средств, кто-то попал в него по всей видимости пройдясь, по его кабине.
  В штуку которая пикировала на "Sisu", я попал когда она начала уже подыматься, что у него было повреждено я уже не смотрел, было достаточно того что он подъём прекратил и его нос опустился вниз. Свою бомбу "штука", положила практически с бортом корабля, какие повреждения у него были, я не успел заметить.
  Попали ли в "Мурманск" я не заметил, но "штука" уходила, понемногу набирая высоту, самолёт плохо слушался рулей, рыская по сторонам.
  Все зенитные средства сосредоточили огонь на следующей четвёрки, которая пикировала и была в зоне уверенного обстрела. Я быстро переместился к левому "Эрликону". Правый, два краснофлотца начали спорно перезаряжать.
  Немцам в этот раз и повезло и не повезло, одновременно.
  Повезло, что у них было два попадания, попали они в ВК "Мурманск", от чего, он нещадно стал дымить, и попадание пришлось в плавбазу подводных лодок "Sisu", ей попали прямо в стоящее на носу 102-мм орудие, выведя его из строя.
  Не повезло, что было сбито три "штуки", одна взорвалась в воздухе, с двоих успели выпрыгнуть экипажи, но их сразу же расстреляли демонстративно и из крупнокалиберных пулемётов, одной всё же после попадания в ВК "Мурманск" удалось уйти неповреждённой.
  Третий заход у немцев вышел самый результативный, им удалось попасть во всё тот же ВК "Мурманск" - половину корабля закрывал густой дым, он заметно снизил скорость. Плавбаза подводных лодок "Sisu", после попадания в корму одной из бомб, вперёд шла только по инерции, так же дымя кормой. Один немецкий пилот схитрил, атаковав не ВК "Победитель" а сбросив две бомбы на один из двух грузовых кораблей, попав обоими, сейчас грузовой корабль и так загруженный, дымя, медленно заваливался на левый бок.
  Но и из этой четвёрки, два самолёта были сбиты, а два набирали высоту, один из них оставлял за собой пока едва заметную полоску дыма.
  На остальных пилотов это произвело впечатление, они сбрасывали бомбы с пяти километровой высоты и разворачивались назад на Норвегию.
  Переместившись к своему правому "Эрликону", я открыл огонь по неповреждённой "штуке", которая набирала высоту, ведя огонь короткими очередями. Хоть самолёт и прекратил набор высоты и продолжал лететь, но, по всей видимости, куда-то я ему всё же попал.
  - Ещё один такой налёт и они нас таки добьют, - опуская бинокль, медленно проговорил Кобызев.
  - А вот и нет, - провожая взглядом улетающие "штуки" проговорил я, - скольких они не досчитали за два захода?
  - Пятнадцать сбитых, три повреждённых, - ответил стоящий рядом Кобызев.
  - Четыре повреждённых, - поправил его я, - из них не долетит как минимум два, итого семнадцать из тридцати одного, больше половины. А теперь представь, что прилетит ещё штук двадцать пять и из них уйдёт половина.
  - Но и нам достанется неслабо, - проговорил Кобызев.
  - Достанется, - охотно подтвердил я, - но ты не так считаешь, надо считать по-другому и смотреть на это по-другому.
  - Это как? - повернулся ко мне Кобызев.
  - Допустим, прошёл третий налёт, - проговорил я, - что имеем мы. А имеем мы уничтоженную авиагруппу немцев, полноценную, а это около тридцати самолётов. Что теряем мы, по максимуму два ледокола, ещё одно грузовое судно, ну и пусть тот же ВК "Мурманск". В общем итоге у немцев разгромлен порт, они потеряли около двадцати судов, авиагруппу, потоплена подводная лодка, ВК, мы потеряли один ВК, приобрели тринадцать кораблей, как такой расклад, а?
  - Ну, с такой точки зрения это да, очень удачно, получается, - согласился Кобызев.
  - Так-так и надо рассматривать, - ответил я, - теперь если и атакуют нас, то только в порту Мурманска, или перед ним на подходе. Надо, чтобы нас прикрыли истребители или были готовы взлететь, немцы ещё больше самолётов потеряют, по крайней мере, наши добьют всех подбитых ну и парочку собьют. Сообщишь Ледяеву?
  - Уже пошёл, - согласился Кобызев.
  За это время грузовой корабль уже затонул, подошедшие несколько катеров успели снять, кого было можно. На ВК "Мурманске" успешно тушили пожар, корабль переставал гореть. К плавбазе подводных лодок "Sisu", которая, стояла неподвижно, подошла БДБ, с неё высаживались морские пехотинцы, чтобы помочь в тушении пожаров. К ней так же приближался ледокол "Tarmo", чтобы взять ее на буксировку, на обоих кораблях суетились краснофлотцы, заводя на повреждённое судно буксировочный трос.
   До Мурманска оставалось идти день пути.
  - Аккурат к вечеру 23 доберёмся, - подумал я.
  
  Эпизод 21
  
  Вице-адмирал Отто Шенк, занимал в кригсмарине, должность командующего адмирала на Полярном побережье Норвегии (kommandierender Admiral der norwegischen Polarkuste), в его зоне ответственности находилось побережье Норвегии от Бодё до Петсамо.
  Своей работой он был не доволен, все его усилия направленные последнее время, на организацию нормальной роботы, как портов, так и охраны побережья Норвегии давали особенно на севере, в районе Киркенес - Петсамо практически отрицательные результаты. Пропадали корабли охраны водных районов, подводные лодки. Советы полностью разгромили конвой: уничтожив помимо полка горных егерей с вооружением, все корабли сопровождения, в том числе два новейших немецких эсминца. Ничем ответить на это он не смог, помимо нелётной погоды, русские в отвлечение от ответных мер, атаковали порт Киркенес, потопив базу торпедных катеров, два торпедных катера и подводную лодку.
  На тот момент все его усилия были направлены на защиту портов, особенно северных: Петсамо и Лиинахамари, Киркенес.
  И вот сейчас его подняли в два часа ночи, чтобы сообщить об атаке советами порта и города Лиинахамари. Русские не только атаковали порт, но высадив десант, начали планомерный захват города, где практически не было войсковых подразделений вермахта, кроме нескольких полицейских.
  Он так же понимал, что в этот раз, если советы полностью разгромят стратегически важный для Германии порт Лиинахамари, его снимут с должности, генерал-адмирал Герман Бём, занимающий должность командующего адмирала в Норвегии (kommandierender admiral norwegen), не простит такой плюхи кригсмарине.
  Он лично позвонил полковнику Нильсену который возглавлял авиасоединение "Киркенес", приказав поднять в воздух, с самого утра пикирующую авиацию, для полного разгрома кораблей коммунистов, с Петсамо направить в порт Лиинахамари, для усиления часть боевых кораблей.
  Утро после его раннего прибытия к себе в кабинет, ему подали шифровку. Порт Лиинахамари был полностью разгромлен, советы взорвали портовые здания, склады, портовые краны, разрушили железнодорожные пути, несколько паровозов. Все суда находящиеся в порту были или уничтожены или захвачены коммунистами.
  В воздух была поднята вся группа пикирующих бомбардировщиков IV/StG-1, все "Юнкерс-87" - двенадцать готовых самолётов. Ещё через несколько часов выяснилось, что успеха они не достигли, потеряв больше половины самолётов.
  Вторично, в воздух было поднято одновременно всё, что было готово - четыре эскадрильи, двадцать один самолёт (остатки: эскадрилья пикирующих бомбардировщиков IV/StG-1, две эскадрильи из состава истребительной группы IV/JG-77, а так же всё что могла выделить Z/JG-77). Назад вернулось опять менее половины. Удалось по докладам пилотов, потопить несколько суден, несколько повредить.
  Это был провал, полный провал.
  Через несколько дней вице-адмирал Отто Шенк, был снят с должности и отправлен в отставку. На его место назначили вице-адмирала Гейнца Нордмана.
  
  Эпизод 22
  
  Как только корабли рейдового соединения вытянулись из порта Лиинахамари, построились в походную колонну, капитан второго ранга Ледяев, написал на вырванном листке бумаги шифровку для начальника Мурманской базы: " Рейдовое соединение бригады охраны водного района Мурманской базы в ночь с 21 на 22 февраля атаковало порт Лиинахамари. В результате атаки уничтожено: один вспомогательный крейсер, одна подводная лодка U-585 противника. Захвачены следующие корабли противника: три катерных тральщика типа "Ahven", - "Sarki", "Kuore", "Muikku", ледокол "Tarmo", плавбаза подводных лодок "Sisu", миноносец "Снёгг", два грузовых корабля, три охотника за подводными лодками UJ-1102, UJ-1214 ("Pay V"), UJ-1210 ("Зеебрюгге"), тральщик тип "Rautu" Т-1 ("Рауту"), тральщик тип "Viipuri" ("Виипури") с номером 763, катерный тральщик тип SM-2, два вспомогательных тральщика DR-2, DR-11, две быстроходные десантные баржи БДБ, артиллерийская БДБ AF-25 (F-429) 350т и БДБ F-223А (220т). В плен взято около 200 моряков кригсмарине. В настоящий момент рейдовое соединение отходит в направлении полуострова Рыбачий. К утру ожидаем налёт авиации противника. Командир рейдового соединения бригады охраны водного района капитан второго ранга Ледяев".
  Отдав для отправки листок с содержанием шифровки вызванному на мостик радисту. Принялся ждать подхода остальных кораблей соединения, которые остались, чтобы забрать морских пехотинцев в конце операции.
  Оставшиеся корабли подошли через два с половиной часа, только тогда Ледяев вздохнул с облегчением.
  Первый налет был отбит очень удачно из двенадцати пикирующих бомбардировщиков "Юнкерс-87", уйти смогли неповреждёнными только четыре самолёта, один ушёл подбитый, дотянет или нет до Норвегии это ещё вопрос.
  Второй налёт рейдовое соединение хоть и пережило с потерей грузового судна, и большими повреждениями плавбазы подводных лодок "Sisu", ее сейчас тащил на буксире ледокол "Tarmo", обширными повреждениями и потерями шести краснофлотцев отделался ВК "Мурманск". Но и немцам досталось из двадцати одного "Юнкерс-87", уйти смогли только тринадцать, из которых три было подбито. Сбито было восемь "Юнкерс-87. Следующая шифровка в адрес начальника Мурманской базы ушла следующего содержания "Отбили два авиа налёта противника из тридцати трёх "Юнкерс-87" сбито пятнадцать, повреждёнными ушли четыре самолёта. У нас уничтожено прямыми попаданиями грузовое судно, имеют повреждения ВК "Мурманск", плавбаза подводных лодок "Sisu". Командир рейдового соединения бригады охраны водного района капитан второго ранга Ледяев".
  Несколько позже по совету Кобызева, Ледяев отбил ещё одну шифровку "Следующий авиа налёт ждём при прибытии или до прибытия на подходе в порт Мурманска. Желательно прикрыть с воздуха самолётами истребителями, хотя бы в момент отхода противника. Командир рейдового соединения бригады охраны водного района капитан второго ранга Ледяев".
  Налёт третий по счёту произошёл, когда до порта Мурманск оставалось всего ничего около тридцати километров, после обеда, 23 февраля.
  То, что он будет в ближайший час, Ледяев понял по прошедшему на большой высоте высотному разведчику "Дорнье Do-17" немцев. На кораблях шла серьёзная подготовка к встрече. В колонне при подходе к Мурманску отсутствовали плавбаза подводных лодок "Sisu", ледокол "Tarmo", они под охраной двух МО-4 шли позади нас в пятнадцати километрах.
  На этот раз прилетело восемнадцать "Юнкерс-87", в сопровождении восьмёрки истребителей Ме-109.
  Как только они показались в дали, в Мурманск сразу же ушла шифровка.
  То, что на неё отреагируют, Ледяев не сомневался, их встречал сам начальник штаба СФ контр-адмирал Кучеров Степан Григорьевич, который специально прилетел в Мурманск с командой штаба СФ, помимо этого на четырёх самолётах транспортной авиацией СФ, было перекинуто около двух сотен краснофлотцев и двадцать командиров РККФ. Всё это ему сообщил шифровкой капитан первого ранга Гизатулин.
  Эти "Юнкерсы-87" ещё и не начали вставать в круг, как я открыл огонь из своего правого "Эрликона". Шли они плотной группой, чем я и воспользовался, стреляя короткими очередями непрерывно выбрав замыкающую девятку. Взрыв разметал не только одну "штуку" но и повредив ещё две идущие рядом с ним. С них начали беспорядочно сбрасывать бомбовой груз, чтобы облегчить самолёты. Первая же девятка одна за другой пошли на пикирование с интервалом секунд, пятнадцать, объектом атаки они выбрали ВК "Победитель" и грузовое судно, как самое большое по тоннажности.
  Самый первый пилот немецкого пикирующего бомбардировщика "Юнкерс-87", был очень удивлён, когда на нём был сосредоточен огонь всех зенитных средств, в него стреляло порядка шестидесяти стволов. Продержался он до полтора километровой высоты. Самолёт развалился от обилия попаданий, в него попало одновременно из нескольких зенитных пулемётов. Экипаж, не смог выпрыгнуть.
  Во второго я попал, когда он достиг двух с половиной километров, куда я попал, мне некогда было смотреть, с этого самолёта успел выпрыгнуть кто-то один.
  Третий шёл за вторым с разницей по высоте, метров восемьсот, это восемь секунд времени. Мне хватило перейти за левый "Эрликон", правый бросились заряжать, всё те же два краснофлотца. Но моей помощи не понадобилось и в этот уже попали, не знаю чем, но разворотили ему не только левое крыло, но и частично фюзеляж за кабиной пилота. У экипажа не было возможности даже выпрыгнуть.
  Четвёртый и пятый "Юнкерсы-87" уже упали на крыло и пикировали, а вот остальные пилоты самолётов, видя ситуацию в целом, начали беспорядочно сбрасывать бомбы с подвесок самолётов.
  Четвёрка истребителей сопровождения, что крутилась около своих пикирующих бомбардировщиков, так же стали пикировать на корабли соединения, думая помочь своим камрадам, из имеющихся пушек и пулемётов, тем более что попадания из них, для тех же катерных тральщиков типа "Ahven", было бы очень и очень чувствительным, вплоть до летального (потопление) исхода.
  По обоим "штукам" стреляли все зенитные средства, я же сосредоточился на Ме-109-х, зацепив таки на высоте восьмисот метров один из них, пилот успел покинуть самолёт.
  За это время одной, - второй "штуке" не повезло, взорвалась в воздухе, не успев сбросить бомбы. Первая всё же отбомбилась, очень удачно попав в грузовое судно которое начало постепенно погружаться кормой, задирая нос корабля всё выше и выше, с судна прыгали краснофлотцы, выскакивающие из рубки корабля.
  Во вторую попали, но она всё же упорно поднималась вверх, рыская из стороны в сторону.
  Пилоты немецких истребителей, видя такой расклад, прекратили снижение, и ушли вверх нагоняя "Юнкерсы", которые уже повернули в сторону фронта.
  Пока у меня оставались патроны в "Эрликоне" я стрелял в догон Ме-109, один хоть и не потерял скорость набора высоты, но уходил с белесой полосой за самолётом.
  Именно в этот момент появилась восьмёрка наших истребителей, которые с ходу вступили с немцами в бой, даже притом, что на них пикировала с высоты, находившаяся там четвёрка Ме-109-х.
  Но тут подошло ещё четыре наших истребителя во второй волне и ситуация в корне поменялась, немцы пытались уйти за линию фронта, наши же связывали их боем, видят такой расклад Ме-109, на скорости ушли вниз бросив своих бомбардировщиков. Сколько тех добралось до линии фронта, мы не узнали, но на наших глазах было сбито три "Юнкерс-87".
  Эпизод 23
  Ледяев тут же распорядился отправить на ледоколы, сообщение об увеличении скорости. Остальные корабли и баржи дожидались их на месте, приходя в себя, после авиа налёта немцев, проводя на зенитных средствах регламенты и готовя их для дальнейшего применения. С захваченных кораблей, на свои родные перетаскивали, заранее присмотренное имущество и продовольствие.
  Уже почти стемнело когда, наше соединение входило в порт Мурманска, в полном составе, дождавшись ледоколов.
  Огни на пирсе говорили о том, что нас там давно ждут, ВК "Мурманск", который хоть и дошёл своим ходом, но нуждался в ремонте, сразу же направился к пирсу морремзавода, туда же подтащили и плавбазу подводных лодок "Sisu", на ремонт. О том, что на "Мурманске" есть четыре 88-мм зенитных орудия 8,8 cm FlaK 18/36/37, и четыре 20-мм автоматических зенитных орудия 2.0 cm FlaK 30/38 с комплектами боеприпасов, а так же три детектора звука, шесть 150-см прожекторов в комплекте с дизель-генератором. Я предложил Ледяеву не докладывать, а разгрузить их потом, в тихую, самим пригодятся для комплектования вспомогательных крейсеров.
  На ВК "Победитель" как флагман соединения, после его швартовки поднялся контр-адмирал Кучеров, с несколькими командирами, прибывшими с ним, а так же в сопровождении капитана первого ранга Гизатулина, батальонного комиссара Будько. Капитан Соловьёв особист базы, с ещё одним командиром в звании капитан-лейтенант, терпеливо ждали своей очереди подняться на борт ВК, их сопровождали два десятка краснофлотцев со взвода охраны базы, здесь же были представители НКВД: лейтенант и десять бойцов в форме войск НКВД. Как особисты, так и НКВД, прибыли за пленными, которых было больше 200 моряков. Всех их, после ухода Кучерова со свитой в кают-компанию ВК, цепочкой выводили из трюма на пирс под охрану краснофлотцев и бойцов НКВД.
  На катера и корабли, которые были захвачены, перемещались вновь прибывшие командиры и краснофлотцы, здесь вовсю командовал капитан третьего ранга Оточин. До командиров и краснофлотцев уже довели, где они будут проходить службу. Оточин выгреб всех, кто был в резервном экипаже, а так же в резерве Мурманской базы, забрав так же половину личного состава из батареи, которая обороняла порт Мурманска, бойцы батареи, перебирались на артиллерийскую БДБ AF-25 (F-429).
  По мере передачи захваченных кораблей и катеров, на катера и корабли бригады стали возвращаться перегонные команды.
  Всех командиров катеров и кораблей, которые были в походе, вызвали на ВК "Победитель", для более подробного доклада по действиям каждого.
  Зная чем всё это закончиться, я заранее перебрался в камбуз, где принялся готовить ужин с запасом, последние несколько суток я работал за сбежавшего на захват катера, кока Марочкина. Тот перед приходом в Мурманск все же перебрался назад на РС, и сейчас помогал мне готовить, помогая нарезать овощи, одновременно выпекал булочки и готовил своё фирменное блюдо - кофе по-турецки. Я просветил его, чем закончиться "доклад и разборы полётов" нашего выхода.
  Так оно и оказалось, на ужин к нам прибыл "узкий круг": Кучеров, Ледяев, Петрович, Оточин ну и "хозяин" катера Кобызев. Меня направил в кают-компанию по указанию Кобызева, краснофлотец Малышев. Кок Серёга уже давно таскал в неё судаки с ужином, которые готовил ему я. Так что, прихватив термос с кофе и чайник с кипятком, я в сопровождении кока Серёги, который нёс поднос с булочками и сахар направился в кают-компанию. Войдя туда, доложил, как положено, что юнга Северный, - прибыл по вашему приказанию.
  Мне сказали присаживаться за стол.
  Кучеров поинтересовался у меня, ел ли я сам, узнав, что нет, предложил перед разговором сначала поесть. Что и мы проделали за минут за десять, перейдя к горячительным напиткам по желанию. Я тоже выбрал кофе по-турецки, притянув к себе сразу две булочки, а то пока буду говорить, их все успеют съесть.
  Для затравки разговора, спросил у Кучерова, - Сколько кораблей командование СФ заберёт у нас помимо ледокола "Tarmo", плавбазы подводных лодок "Sisu"?
  От такой постановки вопроса Ледяев, который как раз откусил половину ещё горячей булочки, слега подавился, закашлявшись, смотрел на нас с Кучеровым. Его взгляд говорил: это что, правда?
  Кучеров не торопясь, отпив маленький глоток кофе, поставил кружку на стол. Посмотрел на меня, ответил, - ты сам знаешь ответ на свой вопрос, по-другому, здесь и не может быть речи. В таких судах как ледоколы, мы сейчас остро нуждаемся.
  - Что ещё, кроме ледоколов, - я посмотрел на Кучерова, - нам надо планировать наши действия, исходя из того что мы будем иметь.
  Отвернувшись к стене Кучеров начал перечислять: пять охотников на подводные лодки все UJ, две быстроходные десантные баржи, миноносец "Снёгг", вспомогательный крейсер ПВО "Победитель", торпедный катер С-23, тральщик тип "Rautu" Т-1 ("Рауту"), тральщик тип "Viipuri" ("Виипури") с номером 763.
  По мере перечисления, того, что у нас будут забирать, лицо Ледяева мрачнело всё больше и больше. Нам фактически оставляли весь хлам, способный нести только патрульную службу около порта и на охране водного района.
  - И как нам отбиваться от немцев, если они пришлют сюда что-то тяжёлое? - задал вопрос я, попивая свое кофе, не забывая о булочках, которые прихватил из общего подноса.
  - Мы будем контролировать обстановку в этом районе, своевременно предупредим вас, если немцы перекинут сюда тяжёлый крейсер, - повернувшись ко мне произнёс начальник штаба СФ, - ты пойми, что сейчас для нас самое важное, это проводка северных конвоев, с которыми поступает в Советский Союз всё необходимое для войны.
  - Да понимаю, что всё отберёте лучшее, - задумчиво сказал я, - но здесь есть ещё и морально-этичный флотский аспект и политический аспект, особенно в переговорном процессе с британцами.
  Теперь на меня непонимающе уставился не только наш комсостав, присутствующий в кают-компании, но и удивлённый Кучеров.
  - Пояснить или сами догадались, - уточнил я у Кучерова.
  - Говори, - произнёс тот.
  - Начну с самого простого, - проговорил я, поворачивая к нему голову, - вот вы командир конвоя, на вас напала подводная лодка или "стая". Как вы будете использовать по назначению торпедный катер С-23?
  Ответил сам себе, - НИКАК, идём дальше, к конвою подошёл тяжёлый крейсер немцев, - пошлёте в последний бой С-23, чтобы он героически погиб. У вас не будет другой альтернативы. Идём ещё дальше - налёт авиации, - тут да есть, какой-то шанс попасть из зенитного пулемёта в самолёт, но какой тут процент попаданий? Вот и ВСЁ.
  Теперь рассмотрим этот же вопрос с другой стороны, торпедный катер С-23 остался у нас. Обернёмся назад и посмотрим, что он сделал, за то время, что был захвачен. Потопил: две подводные лодки, два эсминца немцев, два торпедных катера, базу для торпедных катеров, вспомогательный крейсер, захватил миноносец противника. Мало? Сбито два самолёта "Юнкерс-87". Я думаю, что всё это для Репина, уже тянет на звание Героя. А у вас, он ПРОСТО обычный командир катера. Согласны?
  Кучеров, задумчиво, согласительно закивал головой.
  С-23 остаётся у нас, а с вас после ещё одной афёры с немцами - Репину звание Героя. Идёт?
  - Что за афёра? - вполне резонно задал вопрос Кучеров.
  - Об этом поговорим позже, - ответил ему я, - а сейчас идём дальше ВК ПВО "Победитель". Для начала всё, то же самое. Подводные лодки, - ВК для них лакомая цель, не более, со стороны ВК - НИЧЕГО. Авиа налёт немцев. Тут он конечно красава, около тридцати стволов, только есть одно НО. Скажите сколько у немцев действующих авианосцев? НИ ОДНОГО ГОТОВОГО. Кто будет налетать в районах проводки Северных конвоев? Идём дальше тяжёлый крейсер немцев, - наш ВК ПВО - ни уйти, ни отбиться, судьба - только героически погибнуть. Но это не наш путь. Тогда вопрос: для чего у нас отбирают ФЛАГМАН бригады? Ответ один - ЧТОБ БЫЛ. Других нет.
  Теперь рассмотрим этот же вопрос когда он у нас. Как только он стал выходить, в составе нашего соединения, есть результат. Потопил: четыре транспорта противника - с полком егерей на бортах. Захватил плавбазу подводных лодок, являющуюся одновременно и ледоколом "Sisu", хоть она нуждается в ремонте, но думаю, через несколько месяцев, она войдёт в строй кораблей СФ. Мало? Сбил - не знаю, сколько самолётов противника. Но тут вам надо к капитану третьего ранга Валишеву, тот точно знает сколько.
  У нас на очереди тяжёлый крейсер немцев, - я думаю, это будет их достойная ответка нам. И мы её примет и тут выплывает политический аспект. И в него очень гармонично вплетается ВК "Победитель".
  До всех кто был в кают-компании ещё не доходил смысл того куда я клоню. Тот же Кучеров, никак не мог сообразить, каким боком ВК "Победитель" вплетался в политику.
  Как вы знаете, Советский Союз сейчас воюет с Германией, с Германией воюют и союзники это штаты и британцы, ежели коротко. Многие грузы со штатов идут через британцев и далее сюда к нам на Север. Сейчас Дальний восток и другие регионы трогать не будем, сейчас рассмотрим вариант штаты - Британия - мы (через Север).
  На Севере есть один очень убедительный для британцев аргумент, чтобы быстро перекрыть нам самый короткий путь доставки, и звать его "Ти́рпиц" (Tirpitz), одним своим видом и главное нахождением на Севере, допустим где-то в районе Тронхейма. На сколько мне известно сейчас формат союза это штаты, Британия И Союз, которые постепенно трансформируется в штаты, Союз И Британия. Улавливаете разницу, Британцы улавливают и скорее всего под предлогом вышеперечисленного аргумента откажутся от доставки по короткому пути. Для них это означает, что формат штаты, Британия И Союз остаётся.
  Теперь каким боком здесь ВК ПВО "Победитель", а вот каким - уничтожение тяжёлого крейсера будет представлено как бой его, с рейдовым соединением нашей бригады, с малюсеньким уточнением НОЧНОЙ. Его результат потопление тяжёлого крейсера немцев. За это, кстати, и должен будет награждён Героем Репин, но об этом должно знать как можно меньше людей. Крейсер потопил ВК ПВО "Победитель" и точка. Даже если ему помогали несколько других кораблей нашего соединения. Теперь понятно? Нет. Хорошо продолжаю. На все аргументы британцев, мы говорим, что у нас ВК топят тяжёлые крейсера противника, в догон к этому, приведём аргумент РЕАЛЬНЫЙ - это разгром конвоя уничтожение четырёх транспортов с полком егерей и всех кораблей охранения в том числе и ДВУХ ЭСМИНЦЕВ немцев этим же ВК. Было? Было. Это и у нас надо так проводить.
  А то, как на самом деле мы уничтожим крейсер, им знать, не обязательно.
  - А как мы его уничтожим, - с хитринкой в голосе произнёс Кучеров. Остальной комсостав, весь превратился в одно сплошное ухо.
  - Проще пареной репы, - что нужно: один С-23 и один ДБ-3Ф с лётчиком способным летать ночью и всё. С-23 или Репин садится ему на хвост в отдалении, водит его до ночи и находится где-то рядом. Наводит - примерный район, ДБ-3Ф с торпедой, а дальше пилот по моим указаниям проводит пуск торпеды в слепую, после попадания, находим катер Репина, я подскажу где он, выпрыгиваю с парашютом и с катера в слепую, на большом удалении всаживаем в него две торпеды, для гарантии, не с первого так со второго раза. Вызываем "Победитель" и они подбирают всех спасшихся с крейсера. Удар в слепую ночью можно проверить, если вам не жалко одной торпеды и какой-нибудь лоханки. Как я вижу ночью, лучше спросите Репина, тот знает, он пускал торпеду вслепую у входа в фиорд Петсамовуоно, потопил ВК, что там дежурил, правда тот в дрейфе лежал, но всё же. Мне в принципе всё равно, что день, что ночь. Немцы днём видят хорошо, а вот ночью плохо, особенно на расстоянии.
  - Поэтому нам нужны и ВК ПВО "Победитель" и большой торпедный катер С-23 Репина. Убедил? - спросил я Кучерова, - остальные можете забирать.
  Кучеров просчитывал мои слова, и думал о том, что я сказал. Все остальные так и молчали. О чае и кофе все забыли, оно уже давно остыло.
  - Убедил, - наконец произнёс Кучеров, всё-таки завалить тяжёлый крейсер немцев, очень хотелось, да и нос сопливый британцам утереть тоже очень хотелось.
  - Кстати, напоминаю тебе наш разговор, - продолжил Кучеров, - ты обещал после порта Лиинахамари, подумать, как это, - "покошмарить", подводные лодки кригсмарине в районе проводки Северных конвоев? Как с этим?
  - Ждём моего друга Генри Джеймса, - ответил я, - берём у него то, что он нам притащит, делаем ещё несколько вспомогательных крейсеров, только в этот раз артиллерийских, маскируем их под обычные транспорты. Пускаем их как конвой, под охраной нескольких катеров РС и С-23, ну и другие. Специально передаём по радио что-то, чтобы нас засекли, и к нам устремились подводные лодки или ещё лучше "стая". Их топим, как - пусть объяснит Корнейчук, одну мы уже с ним потопили, РЕАЛЬНО - главное их не подпускать на пуск торпеды, и топить по одной. Их всех я буду видеть. Как-то так. Лишь бы мин хватило.
  На этом наши посиделки и были закончены.
  Кучеров в сопровождении Ледяева и Оточина, убыл куда-то по своим делам.
  Я же, отправился спать, день и так был слишком насыщенный.
  
  Эпизод 24
  
  Наутро была сформирована колонна, которая убывала в Архангельск. В неё вошли ледокол "Tarmo", миноносец "Снёгг", пять охотников за подводными лодками UJ-1102, UJ-1111, UJ-1107, UJ-1214 ("Pay V"), UJ-1210 ("Зеебрюгге"), тральщик тип "Rautu" Т-1 ("Рауту"), тральщик тип "Viipuri" ("Виипури") с номером 763, две быстроходные десантные баржи БДБ: артиллерийская БДБ AF-25 (F-429) и БДБ F-223А. Их экипажи формировали в первую очередь. Кучеров улетал самолётом, кто из командиров вёл колонну, мне было безразлично. Перед его отлётом я напомнил ему, об обещании уже его, о выделении 700 краснофлотцев с командным составом на три вспомогательных крейсера. К колонне, убывающей в Архангельск, добавили ВК "Мурманск", для доставки пополнения для нашей бригады, хоть с трудом, но разместить там 700 человек можно было.
   У нас же начались серые будни, бригаду в который раз переформировали, добавили ещё один дивизион тральщиков, куда попали: три катерных тральщика типа "Ahven", - "Sarki" (назван КТ-1 "катерный тральщик"), "Kuore" (назван КТ-2 "катерный тральщик"), "Muikku" (назван КТ-3 "катерный тральщик"), катерный тральщик тип SM-2 (назван КТ-4 "катерный тральщик"), два вспомогательных тральщика DR-2 (ВТ-1 "вспомогательный тральщик"), DR-11 (ВТ-2 "вспомогательный тральщик").
  Сидение и ничего не деланье меня не устраивали и на первых же посиделках вечером, я предложил смотаться к порту Лиинахамари и вообще посмотреть, что твориться перед Печенгским заливом, идти на С-23, а сзади вдогон на РС-513 и РС-514, на каждом разместить дополнительно по пятнадцать краснофлотцев с одним командиром.
  - План такой, - говорил я, сидевшим в кают-компании командирам Ледяеву, Оточину, Корнейчуку, Кобызеву, Валишеву, Репину и Арбузову, и с некоторых пор сюда зачастил и капитан Соловьёв. С-23, я на нём, уходим вперёд, РС-513 и РС-514 идут позади. Если мы на С-23 уйдём под утро, то к вечеру дойдём, все наши действия будут только в ночи. Поэтому мы на С-23 успеваем смотаться к фиорду Петсамовуоно. Я навожу Репина на все суда, что попадутся, их торпедируем, если попадётся что-то интересное в виде большого торпедного катера типа "шнелльбот", пытаемся захватить, но это по обстоятельствам к утру отходим к полуострову Рыбачий, а точнее до Губы Вайда, где будут базироваться оба РС, с резервом. Кроме того на них можно взять дополнительно топливо для С-23, на одном, на другом две торпеды опять же для С-23. Почему будет действовать только С-23? Потому, что у него скорость. Если будет необходимо, по радио вызовем вас на подмогу. Как то так.
  Кстати вы Валерий Андреевич, - обратился я к Оточину, - не хотите развеяться с нами, ваш начальник в этот раз остаётся всё равно на хозяйстве. Петрович может пойти с Кобызевым, уже есть два командира, по десятку, полтора краснофлотцев возьмём с МО-4, всего по не многу, ещё осталось найти одного командира и закроем вопрос. Как вам моё предложение?
  Оточину предложение очень понравилось, Петрович тоже был не против, Репин уже порывался бежать, готовится к выходу. Валишев сказал, что может выделить мне лейтенанта Горностаева, своего зама по артиллерии.
  По всей видимости, недовольным остался только Ледяев, его оставляли в Мурманске, но он так же понимал, что кому то надо находиться и руководить здесь, одновременно он был доволен, что они опять действовали, а не сидели без дела.
  - Утверждаю, - проговорил Ледяев, как только Репин будешь готов выходи краснофлотцев возьми с МО-163, ну Оточин проконтролирует. Петровичу поручили подготовить РС: загрузить на них дополнительно топливо и торпеды соответственно.
  На этом посиделки закончились, все разошлись готовится к выходу, первым как всегда умчался Репин на свой С-23. Через полчаса я был уже на С-23, где мне как старому знакомому, боцман катера выделил свою полку, сказав, что завтрак и обед за мной, потом мне спать перед работой вечером.
  Утром по привычке встал рано в пять привёл себя в порядок и отправился на камбуз помогать готовить завтрак коку.
  Катер на полной скорости узлов под 40 шёл в сторону полуострова Рыбачий. Репин поделил вахты с Оточиным, чтобы один отдыхал в каюте командира, до обеда была его вахта, после обеда Оточина.
  После завтрака меня отправили отдыхать до двенадцати, что я и сделал, перед обедом помог коку, после обеда опять отправился отдыхать перед вечерней работой. Ужин кок сказал, что приготовит без моей помощи.
  С Репиным мы переговорили ещё утром, я предложил дождаться вечера, предупредить дежуривший в этом районе морской охотник МО-4 номер 161, самим выдвигаться к фиорду Петсамовуоно и начинать с него, прощупать немцев от него до Киркенеса, если они дадут нам возможность. Репин думал недолго и согласился, что немцев в первую очередь необходимо прощупать в этом районе.
  До вечера происшествий не было, мы обогнули на скорости полуостров Рыбачий и шли в сторону фиорду Петсамовуоно. Погода нам помогала, облачность была низкой, а значит, самолёты как наши, так и немцев не летали.
  К фиорду Петсамовуоно, мы приближались, дав небольшую дугу со стороны береговой линии. Я хотел посмотреть какая охрана сейчас на входе в фиорд. Ночное зрение с помощью заклинания видимости в темноте, позволило рассмотреть и заранее обойти на значительном расстоянии, не приближаясь близко.
  Его охранял дежуривший вспомогательный крейсер водоизмещением 2500 тонн. Всё это я комментировал стоящим рядам Репину и Оточину.
  Отошли в сторону Киркенеса на миль 40 и стали ждать, кого нам пошлёт или не пошлёт сегодняшняя ночь, через час я приметил, что на нас идёт кто то. Из-за пока большого расстояния, я не мог более чётко рассмотреть, кто движется впереди. Постепенно мы рассмотрели кто к нам пожаловал, вскоре стало ясно, что на нас идут две БДБ.
  - Впереди на расстоянии 3-4 кабельтов движутся две быстроходные десантные баржи, разные по размерам. Спереди, по всей видимости, на 350 тонн, за ней поменьше тонн на 220, - сообщил я стоявшим рядом со мной Репину и Оточину, - для начала хороший улов, на передней стоит, что то крупное не пойму что, - кажется танк или танкетка, рядом два бронетранспортёра.
  - Надо топить, - произнёс Репин и посмотрел на Оточина, - тот кивнул головой.
  - Первую топить однозначно, вторую нет, - категорично заявил я, - первая, тяжело груженная техникой, углубление у неё максимальное, у второй торпеда может пройти под днищем, это смотря как груженная.
  - И, - Оточин посмотрел на меня.
  - Заходим ближе к берегу, ждём, под углом 90 градусов торпедируем первую, углубление хода торпеды минимальное. Ждём, не выдавая себя. Вторая сбрасывает, ход чтобы разобраться что случилось, может, попала на донную мину, останавливается, чтобы спасти уцелевших. На ней не более 20 экипаж, если будет ещё солдаты, отпускаем, не выдавая себя, если нет, атакуем на захват.
  - Принимается, - подвёл итоги Оточин как старший по званию, - действуем. По команде Репина, боцман с краснофлотцами начали готовить торпеды к пуску, заранее выставляя на одной минимальное углубление хода. Один краснофлотец нырнул вниз, чтобы предупредить остальных о готовности к действию, я встал к "Эрликону", комментируя, куда плыть и кто, где находится.
  Через пять минут мы были готовы к пуску торпеды. Я негромко отчитывал расстояние до пуска, наконец, последовала команда "Пуск". Расстояние до баржи было не очень большое, кабельтова два. Торпеда попала чуть дальше середины, её движение я комментировал, Репин готов был стрелять ещё одной, в случае промаха. Не понадобилось, БДБ ушла под воду меньше чем за минуту. Вторая, так как никто не стрелял и никого они не видели, подошла к месту взрыва там плавали и кричали, по всей видимости, несколько выживших моряков.
  К этому моменту мы сместились за корму второй БДБ. Она застопорила ход, для спасения оставшихся в живых. По слабой освещённости БДБ было видно, что матросов было не так много. Репин решился, дав команду на её захват. Взвыв моторами, наш торпедный катер рванул к БДБ, уже можно было не скрываться. Я начал стрелять по всему движущемуся на её корме, а так же при подходе к ней и по тем, кого видел. В момент, когда мы поравнялись с ней боцман катера, и ещё один краснофлотец забросили кошки и стянули нас к борту БДБ. Готовые к захвату краснофлотцы в тот же момент начали перескакивать на неё. Я стрелять не прекращал до тех пор, пока видел фигуры немецких матросов, заодно пройдясь по рубке баржи.
  Через пять минут всё было кончено, немцы сопротивлялись до последнего, хоть из оружия у них практически ничего не было, но и наши краснофлотцы, особо не рвались брать кого-то в плен. Всех находившихся, на палубе БДБ, а это был практически весь экипаж баржи и экипажи бронетранспортёров, просто расстреливали из пистолетов или автоматов.
  После захвата и проверки БДБ, на наличие живых немцев, на ней погасили все, какие можно было огни.
  Оточин уже там командовал, он один из первых перепрыгнул на неё. Всех убитых выкидывали за борт. На передней аппарели стояли три бронетранспортёра их проверили в первую очередь, расстреливая оказавшихся там водителей. К пулемётам, которые были на них, я никого не подпускал, внимательно отслеживая ситуацию около них.
  По договорённости с Оточиным, Репин сразу же пошёл назад к входу в фиорд Петсамовуоно, где дежурил вспомогательный крейсер, а тот двигался за нами, как только мог вдоль береговой линии. ВК немцев я увидел через час полного хода, за это время боцман с помощью краснофлотцев, зарядил опустевший торпедный аппарат запасной торпедой. На ВК, скорее всего не слышали взрыв и двигались змейкой от одного берега до другого.
  Заблаговременно подойдя практически, к самому берегу, напротив места разворота, к которому двигался ВК, мы стали ждать его приближение, я монотонно проговаривал расстояние до него, как только он попал в зону стрельбы торпедой, Репин продублировал мою команду "Пуск". Движение её я комментировал Репину, тот уже был готов стрелять ещё одной.
  Заметить пенистый след в темноте было практически невозможно, пока он не приблизится к борту, а там делать, что то было уже поздно. Взрыв подкинул не грузовое судно немного вверх, после чего оно стало заваливаться на левый бок, именно туда пришёлся взрыв. Торпеда попала в точку борта, где начиналась рубка корабля.
  Для судна, которое было спущено на воду в начале века, одной торпеды было вполне достаточно. Через десять минут судно затонуло. В это время Репин дал полный ход, идя на встречу идущей БДБ Оточина.
  - Ничего так повеселились за ночь, - прокомментировал я Репину, после того как наш катер и БДБ встретились и обменялись сигналами. Отвернув от береговой черты, мы пошли в сторону полуострова Рыбачий. За нами на скорости 9 узлов тащилась БДБ, - хорошо погода позволяет дотащить это корыто до полуострова Рыбачий, а там видно будет, как дальше его тащить. Кстати бронетранспортёры можно презентовать полковнику Васильчикову, да и нам будет его легче тащить, а тот будет нам должен.
  К утру мы ещё не дошли до полуострова Рыбачий, около него нас должен был ждать РС-513, с Петровичем на борту, - конечной точкой у нас был залив Губы Вайда, где мы решили базироваться.
  Наконец ещё через несколько часов показался полуостров Рыбачий, где нас ждал РС-513, с него на БДБ перешло ещё пять краснофлотцев, для пополнения экипажа. Пока они переходили мы с Репиным предложили Оточину, связаться с полковником Васильчиковым и передать тому все три бронетранспортёра, которых у того вообще не было. Тогда и идти БДБ будет немного быстрее. Предложение было принято, Петрович от имени заместителя командира бригады охраны водного района, капитана третьего ранга Оточина, направил тому телеграмму.
  Ещё через несколько часов, мы в заливе разгружали БДБ, пригнав её к берегу, и опустив аппарель, водителей нашёл Васильчиков, к нам он прибыл лично, чтобы поблагодарить флот за такой подарок. Наша бригада и так помогала ему, чем могла, наши РС, придя сюда, подвезли некоторое количество боеприпасов и продовольствия. МО во время дежурства так же шли сюда загруженными, или подвозили небольшое пополнение до десятка солдат и забирали раненых в Мурманск, если была необходимость.
  После выгрузки командование над БДБ до Мурманска принял лейтенант Горностаев с двенадцатью нашими краснофлотцами с РС-514, он должен будет перегнать её в Мурманск, Оточин перешёл со своей командой опять на наш большой торпедный катер С-23.
  На С-23, вовсю кипела робота с вставших по обе стороны РС, шла перегрузка, как топлива, так и двух торпед. Пустые бочки перегружали на опустевшую БДБ. После чего Репин отправил весь экипаж на отдых, а взамен их на вахту встали краснофлотцы из резерва во главе с Оточиным. Когда катер пойдёт опять к берегам Норвегии, экипаж займёт свои места, а резерв и Оточин, будут отдыхать внизу в кубрике. Этот вопрос был решён заранее и все кто был на корабле, смогут полноценно отдохнуть перед очередным налётом на немцев.
  В этот раз решили идти вдоль береговой линии в сторону Киркенеса, на шесть, семь часов хода, движение там довольно интенсивное, может за ночь кто-то ещё попадётся, чтобы к утру быть опять в районе полуострова Рыбачий.
  Пока шла перегрузка топлива и торпед на совещание в кают-компании РС-513 собрались весь комсостав катеров, а именно Кобызев и Миронов, Репин, а так же Оточин и Петрович, Горностаев, сюда же вызвали и меня.
  Вышли, перед тем как начало темнеть, чтобы захватить дневное время для хотя бы половины пути до берегов Норвегии.
  До береговой линии Норвегии дошли без происшествий, меня подняли за час до подхода. Наложив на себя заклинание видимости в темноте, я внимательно осматривал море по ходу движения катера, но нам не везло, море было пустынным.
  И только через пять часов хода, наконец то, нам повезло, впереди далеко, что-то шло нам навстречу. Наверх был вызван Оточин. Ещё через минут пятнадцать стало понятно, навстречу нам идёт транспорт водоизмещением под 5000 тонн. В его охране было всего три корабля, скорее всего сторожевой корабль и что-то, поменьше вроде катеров. Впереди и сзади судна шли сторожевые катера, а сторожевой корабль прикрывал судно со стороны моря, от берега прикрытия не было. Всё это, я проговаривал, по мере рассмотрения.
   - Ваше решение, - проговорил я, - я бы атаковал со стороны берега, потом после пуска торпеды, пошёл в сторону замыкающего катера, в него я из скорострелки попаду точно, потом быстро уходим в море, пока сторожевой корабль разворачивается. Мы даём большую дугу и на малом ходу возвращаемся к месту. Если поймаем сторожевой корабль со спущенными штанами - это когда он остановится, чтобы спасти своих товарищей стреляем в него второй торпедой. У первой глубина хода 3 метра, второй минимальная.
   - Подходит, - вынес вердикт Оточин, на что согласно закивал головой Репин. После этого на катере закипела робота под руководством боцмана катера, краснофлотцы готовили к стрельбе торпеды. Резервный экипаж привели в готовность, особенно предупредили тех, кто имел автоматическое оружие.
  Торпедный катер начал смещаться в сторону береговой черты, я стоя у руля помогал выбрать позицию для пуска торпеды. Наконец подготовка была завершена, я проговаривал расстояние до транспорта, мимо уже прошёл сторожевой катер. Как заметил я, у него был установлен зенитный пулемёт спереди рубки, сзади пулемёта не было.
  Наконец прозвучала долгожданная команда "Пуск". В момент пуска торпеды транспорт полностью перекрыл собою сторожевой корабль. Мне было хорошо видно, что тот был загружен по полной, чем то тяжёлым. Не дожидаясь, когда торпеда дойдёт до цели, наш торпедный катер рванул на скорости 40 узлов в сторону замыкающего катера, на нём ещё не начали соображать, что произошло. Я открыл огонь из зенитного пулемёта, расстояние позволяло практически не корректировать стрельбу, огонь прошёлся по фигуркам стоящим у зенитного пулемёта и заодно по рубке катера. В этот момент раздался взрыв, столб воды поднялся в районе дымовой трубы, где-то посередине судна, ну может ближе к корме. Разрыва судна не произошло, тем не менее, он, идя ещё вперёд по инерции, начал заваливаться на правый борт.
  Я же не прекращал обстреливать концевой катер, как раз мимо него мы и проскочили в двухстах метрах. Ночь, хорошо прикрыла нас, хотя запоздалая стрельба со сторожевого корабля была открыта нам вдогон.
  На нашем катере, в это время кипела робота, под руководством боцмана краснофлотцы перезаряжали разряженный торпедный аппарат. Уйдя на достаточное расстояние в море, катер сбросил скорость и развернулся в сторону берега. Я слегка подкорректировал направление движения, чтобы точно вывести нас к месту торпедирования транспорта.
  К месту потопления транспорта (как позже выяснилось, что это был шведский транспорт "Аргонавт" год постройки 1921, водоизмещением 4575 тонн), мы подошли через десять минут, сторожевой корабль стоял без движения, включив прожектора, подбирал уцелевших из воды.
  Не зная попадём ли мы, в такую маленькую цель с расстояния 3 кабельтов, предложил Репину стрелять двумя торпедами. Тот тоже понимал, что попасть с такого расстояния в небольшую цель будет не так-то просто и дал команду на "Пуск" сразу для двух торпед, попала одна. Но для сторожевого корабля длинной 50 метров и шириной чуть меньше чем семь, этого оказалось достаточно, он переломился на две половинки и за считанные минуты ушёл ко дну.
  Репин видя, наше попадание, дал команду "Вперёд". Из двух сторожевых катеров, один - тот в который мы стреляли, стоял недалеко от места потопления транспорта и сторожевого корабля (как позже выяснилось, что это был бывший наш сторожевой корабль русского флота тип "Водорез" - "Чирок", достроенный для финского флота под названием "Turunmaa"). Находился он в полу затопленном состоянии. Второй сторожевой катер, а это был портовой буксир, находился около его борта и занимался спасением своего собрата.
  То, что мы решимся атаковать вторично, они, по всей видимости, от нас не ожидали, на момент взрыва, у зенитного пулемёта никого не было, а потом было поздно, я просто отстреливал всех, кто к нему рвался, не забыв пройтись по рубке. Этого оказалось достаточно.
  Оточин со своей командой был готов, к такому повороту событий, как только мы приблизились к сцепке катеров, с нашего катера полетело несколько кошек, а так же раздались выстрелы из ручного оружия. Натасканные краснофлотцы не дали ни одного шанса немцам, перепрыгивая на буксир противника. Тем более немцы не были готовы к такому, никто из них (за исключением командиров катеров) не имел ручного оружия.
  Через пять минут катера были зачищены и краснофлотцы начали выкидывать за борт немецких матросов. Меня же привлекло, то, что на палубе затопленного катера находилось два торпедных аппарата.
  Когда я указал Репину на них, тот сказал, - это старьё торпеды калибра 450-мм, образца 1910-1915 года, у нас на вооружении состояли после 1017 года. Их после Первой мировой много осталось, вот и используют их кто не лень и где не лень, ставя в качестве вооружения на такие катера.
  - Нам и такие пригодятся, - заявил я, - тем более торпеды должны быть у нас. Поэтому надо срочно переставлять наш С-23, но другой борт этой тонущей галоши, и срочно перегружаем сюда и торпедные аппараты, и все торпеды, можно ещё демонтировать зенитную пушку с него. На сцепке между нами продержится, пока всё демонтируем.
  Репин пригласил к своему борту Оточина, обоих боцманов (один был с МО-4 номер 163) и пояснил, что прежде чем отойти от полузатопленного катера, с него мы снимем торпедные аппараты, заберём все торпеды и демонтируем зенитную 40-мм пушку с тумбой. Можно так же забрать всё, до чего дотянутся загребущие руки двух боцманов. Тем такое заявление очень понравилось, особенно по зачистке катера.
  Пока кипела работа, я осматривался, чтобы нас не застали врасплох. На всё про всё, у нас был всего лишь час времени, потом в путь. Боцманы вынесли и перегрузили всё вплоть до продовольствия, боеприпасов и другого полезного в хозяйстве имущества. На особом контроле, у них было личное оружие особенно пистолеты и автоматы.
  Назад шли не пять, а восемь часов постепенно забирая подальше от Норвежского берега. Всё время я контролировал окружающее пространство, в том числе, под утро и то, что творилось под водой. Об своих успехах мы докладывали наверх, в штаб бригады и базы, а так же держали в курсе Корнейчука на случай оказания нам помощи. Тот перед рассветом вышел двумя катерами нам на встречу, с рассветом, если будет погода, можно было ожидать авиацию противника. Нам и тут повезло, с утра погода была нелётной.
  К месту стоянки, в залив Губы Вайда мы попали, когда утро уже полностью вступило в свои права. Дальше всё шло по накатанному, на портовой буксир перешёл Корнейчук со своей командой, на БДБ перегрузили лишнее имущество - два торпедных аппарата, торпеды, тумбу с зенитной 40-мм пушкой, оставили на буксире, её Оточин решил оставить на буксире, в качестве дополнительного вооружения, как наиболее слабо вооружённое судно.
  Пока шёл перегруз, в кают-компании РС-513, по традиции собрались весь комсостав, для обсуждения дальнейших планов. Мне, так же сказал присутствовать Оточин (как я узнал позже от Петровича, тот УЖЕ уверовал в то, что ему говорил Репин - что мне везёт, что везёт тем, у кого я нахожусь).
  Вопрос был один - наши дальнейшие действия. Репин предложил сбегать на катере всё же до Петсамо.
  Петрович, переглянувшись с Оточиным, повернулся ко мне и спросил, - что я думаю о дальнейших действиях, стоит ли лезть в фиорд Петсамовуоно?
  - Не стоит, - однозначно ответил я, - немцы и так стоят на ушах, а после потери ещё одного маленького конвоя, вообще начнут тут воду рыть носами. Но есть одна неплохая идея.
  Я ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, потом начал говорить, - первое, это то, что у Репина осталась всего лишь одна торпеда, остальные расстреляны. Второе, перед уходом отсюда надо громко хлопнуть дверью. Третье, немцы настороже и попробуют нас достать, но где мы появимся, они не знают. Четвёртое, у нас есть цель для С-23, на одну торпеду, - судно или суда, которые охраняют вход в узкий фьорд Петсамовуоно, где в 18 милях от входа расположен порт Лиинахамари, ночью - хорошая цель для атаки. Пятое, можно попробовать опять подловить немцев на до гоне. Как? Всё просто, как пять копеек, идём втроём, на подходе расходимся, диспозиция следующая, мы на С-23, аккуратно подкрадываемся как можно ближе, и стреляем последней торпедой. Дальше два варианта: первый, попали - начинаем стрелять в оставшиеся судно, одновременно, с трёх сторон. Второе, не попали - отходим, сосредоточив всё внимание на суднах, стреляя по ним - лучше всего, с ближней дистанции. По количеству стволов у нас перевес. Как-то так.
  Сидящий, за столом Оточин, начал проговаривать эту комбинацию, в различных вариантах в зависимости от ситуации. К обсуждению подключились и Петрович, с Горностаевым. Наконец окончательно выработали стратегию, кто, что и как в зависимости от сложившейся ситуации. На том и порешили. БДБ и буксир, решили оставить тут под общим руководством Горностаева и боцмана с МО-4 номер 163, Петрович, шёл с Кобызевым на РС-513, а Оточин перед выходом перейдёт на РС-514, краснофлотцев распределили равномерно на оба катера.
  Дальше по устоявшейся схеме Репин и экипаж С-23, отдыхать до вечера, Оточин на вахте, с резервными краснофлотцами. На РС, штатное дежурство, согласно боевого расписания.
  Атаку на охранные суда решили не затягивать, а сделать часов в восемь, девять вечера, что бы было время не только смыться в случае чего, но и вообще уйти в Мурманск, с тихоходными трофеями ещё до рассвета.
  Так оно и получилось, к входу в фиорд Петсамовуоно подходили часов в восемь вечера, вход в фиорд Петсамовуоно, на этот раз охраняли миноносец и катер-тральщик. Об этом я говорил, стоящим рядом, Репину и Оточину, наблюдая их с помощью заклинания ночного зрения.
  В дальнейшем мигнув красным светом, в сторону идущих за нами в кильватере, РС-513 и РС-514. Начали аккуратно приближаться к миноносцу на дистанцию пуска торпеды. Приблизиться удалось на 3 кабельтова, Репин решил не рисковать и скомандовал "Пуск", торпеда с шипением ушла к своей цели, оставалось только ждать, заметить след от торпеды на значительном расстоянии было не возможно.
  В этот раз немцы решили схитрить и изменили схему охраны входа в фиорд Петсамовуоно. На этот раз "раумбот", - а это был он, нёс все положенные огни на мачте, и двигался перед портом, постоянно меняя как скорость, так и направление. А вот миноносец, стоял в стороне без движения и положенных огней, отслеживая обстановку вокруг, со стороны выходило, что охрану нёс только катер-тральщик и всё.
  - Нам же лучше, - произнёс я поясняя обстановку вокруг входа в порт Репину и Оточину.
  Наконец раздался долгожданный взрыв, торпеда попала миноносцу в корму, разломив его на две части, которые начали стремительно погружаться в воду (как впоследствии удалось выяснить, это был миноносец типа "Ravn", какой из них выяснить не удалось).
  Я же выдав себя начал стрелять (неприцельно) из "Эрликона" по катеру, до него было около 5 кабельтов, наш катер медленно отходил в Баренцево море, в противоположенную сторону от входа в фиорд. Стрелял я один, больше никто не стрелял, это тоже было оговорено, нам надо было сделать у командира "раумбота" впечатление, что миноносец взорвал торпедный катер, такой же, как и он.
  Командир "раумбота" купился на наш трюк. Тот, на полной скорости, пошёл на перехват нашего катера, расстояние между нашими катерами стало сокращаться. Чтобы не получить от него прямых попаданий, я начал прицельный обстрел, стараясь попасть по его скорострелке стоящей на носу катера, попадая так же по рубке. От такого точного огня передняя скорострелка замолчала, стреляла только та, которая была установлена на рубке.
  В этот момент неожиданно по немецкому катеру ударили из шести стволов РС, когда он только прошёл между ними, включив прожектора на рубках катеров. По его кормовым орудиям и экипажу там стоящему прошёлся шквал огня, изрешетив всё, что находилось над палубой и всю рубку катера. Одновременно оба РС набирая ход, подходили к нему с правой и левой раковины, догоняя его. К моменту их приближения на палубе и ходовой рубке, никого стоящего не было, были только лежащие на ней. По отработанной методике с каждого, были заброшены кошки и когда краснофлотцы с катеров, начали подтягивать катера к "раумботу" (как выяснилось позже "раумбот", за номером R-27, произведён в 1938 году, его водоизмещение 110 тонн, силовая установка двухвальная, 1836 л.с., на вооружении состояло 4х1 20-мм зенитных автомата, 2 бомбосбрасывателя с шестью глубинными бомбами WBF (масса - 139 кг), либо WBG (масса - 180 кг), скорость хода 21 узел) на него перескочили краснофлотцы резервного экипажа во главе с Оточиным с одной стороны и Петровичем с другой. Стреляя во всех, кто ещё был жив и шевелился на палубе. Постепенно ныряя во все люки на катере.
  Как только наши катера начали стрелять, я прекратил стрельбу, и стал помогать Репину на скорости по дуге обойти их и прикрыть захват со стороны порта. Оттуда немцам могла подойти помощь, как всегда в самый неподходящий момент.
  Всё обошлось и через минут пять катера были расцеплены и в кильватере во главе с РС-513, пошли в сторону полуострова Рыбачий, всё это я комментировал Репину, не забывая посматривать в сторону входа в порт. Лишь когда мы отошли примерно на десять миль, я заметил что что-то выходит из порта, но мы уже растворились в ночи, немного погодя наш катер, увеличив скорость, догнал замыкающий РС-514 и пристроился за ним, нам тот подсвечивал красным светом, чтобы мы не потерялись.
  Дошли до Рыбачьего под утро, а к шести были в заливе Губы Вайда, где нас с нетерпением ждали оставленные краснофлотцы во главе с Горностаевым. На буксир перешёл Петрович и наш отряд кораблей, увеличенный вдвое, ходом в 9 узлов пошёл в сторону Мурманска, огибая весь полуостров Рыбачий.
  В штаб бригады и базы ушли шифровки об окончании похода отряда кораблей.
  Из штаба Мурманской базы, в штаб СФ на имя начальника штаба контр-адмирала Кучерова ушла шифр телеграмма со следующим содержанием.
  "Отряд кораблей бригады охраны водного района, Мурманской база в составе морских охотников РС-513 и РС-514, а так же большого торпедного катера С-23, в период с 1 марта по 6 марта провёл рейд к берегам Норвегии. В результате которого, были уничтожены: немецкий конвой в составе транспорта 4500 тонн, сторожевого корабля, сторожевого катера, захвачен портовой буксир. Уничтожены БДБ 350 тонн, вспомогательный крейсер, миноносец 2 класса (по всей видимости, норвежский из серий 1900-1910 годов), захвачены БДБ 220 тонн, "раумбот" за номером R-27. Командир Мурманской базы капитан первого ранга Гизатулин".
  
  Эпизод 25
  
  - Разрешите, - в дверях кабинета Арсения Григорьевича Головко, командующего Северным флотом, стоял его начальник штаба Кучеров.
  - Проходите, проходите, Степан Григорьевич, - приветливо пригласил своего друга командующий, - что у вас, есть новости?
  - Есть хорошие новости Арсений Григорьевич, - сказал Кучеров, протягивая бланк шифр телеграммы Головко.
  Взяв шифр телеграмму, тот внимательно прочитал её, положил на стол и посмотрел на своего начальника штаба, зная его хорошо, он ждал продолжения.
  - Дальше тянуть, не получиться, - сказал Кучеров, - надо преобразовывать Мурманскую базу в Мурманскую военную флотилию, усилив её как только можно, особенно личным составом, там скоро пойдут значительные события на мой взгляд, да и немцы после таких поражений не оставят этот район без своего внимания. Считаю правильным поручить мне формирования флотилии. По этому вопросу стоит звонить непосредственно Кузнецову уже сейчас. Время дорого, уже пришла весна, немцы захотят усилить натиск на Мурманском направлении, а доставка на Север Норвегии грузов и людей возможна только морем и именно там будут происходить основные события 1942 года.
  Немного помолчав, Кучеров добавил, - я тебе уже рассказывал о появлении в бригаде охраны водного района юнги Ваника Северного, он служит на одном из морских охотников. Как только тот появился там, все события начали происходить по нарастающей, как снежный ком, во время спуска. Многие командиры бригады верят, что тот везучий от бога, везёт так же всем, кто находится непосредственно рядом с ним. Все, я подчёркиваю, все операции бригады в этом районе планировал он, остальные их просто дорабатывали. Откуда он, как его настоящая фамилия, никто не знает. На планах в бригаде, то есть в планах юнги - будем говорить прямо, ловля на живца немецких подводных лодок и уничтожение немецкого тяжёлого крейсера, если немцы его туда перекинут. И надо сказать планы у него хорошие, нам от них одна польза. И если хочешь знать моё мнение, эти планы сбудутся, если тот будет в них участвовать, поэтому я хочу туда и хочу участвовать в тех грандиозных, на мой взгляд, событиях непосредственно. Прошу ходатайствовать о назначении меня, на должность командующего Мурманской военной флотилии.
  Головко, ничего не говоря встал из-за стола, подошёл к окну, смотря, что делается за окном, потом повернулся, сказал, - мы с тобою хорошо сработались, а кого пришлют взамен, я не знаю, но отпущу. Кузнецову буду звонить уже сейчас. Готовь приказ по флоту о формировании Мурманской военной флотилии. Структура, люди ну ты всё знаешь, подпишу. Думаю что и на верху, одобрят нашу инициативу. Подбери людей кого возьмёшь с собой на первое время. На всё, про всё, у тебя есть неделя, на сдачу дел и должности, если Кузнецов утвердит это решение.
  Уже до конца дня начальник штаба знал, что решение об организации Мурманской военной флотилии было согласовано с Кузнецовым, тот дал добро на её формирование. Временно дела и должность Степан Григорьевич сдавал своему заместителю (На его должность через месяц был назначен капитан первого ранга Фёдоров Михаил Иванович, одновременно ему было присвоено звание "контр-адмирал", до этого несколько месяцев как принял должность начальника штаба Волжской военной флотилии).
  Через два дня пришёл подписанный Кузнецовым, народным комиссаром Военно-морского флота СССР, приказ от 13 марта 1942 года по Северному флоту "О формировании Мурманской военной флотилии". Согласно, полученного приказа, командующим Мурманской военной флотилии, был назначен контр-адмирал Кучеров Степан Григорьевич, начальником штаба капитан первого ранга Гизатулин Руслана Габбасович.
  14 марта контр-адмирал Кучеров Степан Григорьевич, командующий Мурманской военной флотилией, отлетал в Мурманск для принятия дел и должности.
  
  Эпизод 26
  
  6 марта утром, мы, наконец, дошли всем составом отряда до Мурманска. Я помогал на камбузе готовить коку Серёге, в остальное время отсыпался, лишь по вечерам в кубрике травил свои сказки краснофлотцам, которых знал превеликое множество, те слушали со вниманием, так как делать кроме вахты, больше было нечего. Вечерние посиделки комсостава не проводились, так как все командиры были при деле - руководили на кораблях отряда.
  В порту Мурманска нас встречали начальник Мурманской базы капитан первого ранга Гизатулин, начальник бригады охраны водного района капитан второго ранга Ледяев, его заместитель по политической части старший политрук Яковлев, командир дивизиона морских охотников тип МО капитан-лейтенант Арбузов, особист Мурманской базы капитан Соловьёв. В общем, набежали "все заинтересованные лица", стоящий рядом со мной на рубке катера Кобызев, улыбнулся моим комментариям, как впрочем, и все кто находился рядом. Мы пришли домой.
  Ещё при входе в порт на всех кораблях бригады выстроились экипажи, для приветствия нашего отряда. Мы возвращались в порт приписки, с победой, нет, не так с ПОБЕДОЙ, и это, все в бригаде знали.
   После швартовки на пирс, первым сошёл капитан третьего ранга Оточин, он доложил начальнику Мурманской базы, о результатах похода. После этого все внимательно осмотрели захваченные корабли, начиная от портового буксира (ему в последствии присвоили номер ПБС-1 "портовый буксир средний"), БДБ (её назвали в последствии БДБ "Ударник") и заканчивая "раумботом" за номером R-27 (ему в последствии присвоили новый номер С-27). После этого, все по традиции собрались на флагмане бригады, ВК ПВО "Победителе" в большой кают-компании, для более подробного доклада о ходе операции, где слово предоставлялось всем командирам, которые участвовали в походе отряда.
  По окончании разбора похода Гизатулин, сообщил, что в Мурманской базе, будет очередная, но возможно не последняя реорганизация. Так помимо бригады охраны водного района, подразделений портовых служб, зенитной батареи, в её состав войдёт отряд вспомогательных крейсеров и бригада "траления".
  Бригада "охраны водного района" (командиром остался капитан второго ранга Ледяев) включала в себя: дивизион морских охотников тип МО (куда входили все МО-2 и МО-4), дивизион морских охотников тип РС (входили РС-513 и РС-514), дивизион торпедных катеров (входили большой торпедный катер С-23 и катер-тральщик С-27).
  Бригада "траления" (командиром бригады был назначен капитан третьего ранга Оточин) включала в себя: дивизион тральщиков, куда попали: четыре катерных тральщика КТ-1, КТ-2, КТ-3, КТ-4 и дивизион вспомогательных тральщиков куда попали: два вспомогательных тральщика ВТ-1, ВТ-2 и ПБС-1.
  Отряд вспомогательных крейсеров (командиром отряда был назначен капитан третьего ранга Валишев, он же пока оставался и командиром ВК ПВО "Победитель") включал в себя: флагман ВК ПВО "Победитель", ВК "Мурманск" и к нему временно приписали БДБ "Ударник".
  Ледяев, заранее за сутки, знал состав нашего отряда и вместе со своим заместителем по политической части старшим политруком Виктором Яковлевым, ударными темпами подготовили экипажи для приёма трёх кораблей остающихся в штате Мурманской базы. Пока шло совещание командиры вновь назначенных кораблей, с выделенными на корабли краснофлотцами осуществляли приёмку суден. По мере передачи кораблей временные экипажи переходили на свои корабли.
  Ажиотаж стоял ещё несколько суток, когда на кораблях как прибывших, так и других происходили ротации не только командного состава, но и краснофлотцев назначенных на старшинские и боцманские должности.
  С БДБ "Ударник" Оточин уже выгрузил торпедные аппараты с торпедами, для установки на два вспомогательных тральщика ВТ-1, ВТ-2.
  Казалось бы, что всё наживается, как прибежавший к нам на катер где обитал и Петрович (по старой памяти), Ледяев, принёс очередную новость, на подходе к порту Мурманска, корабли из состава Северного конвоя.
  - Вот и новый виток в истории нашей базы, - прокомментировал я, прибытие кораблей Северного конвоя, - по всей видимости, это прибывает наш друг, Генри Джеймс. Что нового он нам привезёт, мы пока не знаем.
   Через сутки, уже по темноте в гавань порта начали входить военные транспорты конвоя, всего прибыло шесть транспортов, в двоих из которых мы с Ледяевым, Петровичем, Кобызевым опознали наши старые знакомые "Викторию" и "Гаргону".
  - Значит опять, прибыли наши знакомые Генри Джеймс и Чарли Райн, - прокомментировал я очевидное, ну что ж надо вечером посетить Генри Джеймса, интересно, что он нам привёз в этот раз.
  
  Эпизод 27
   Всё происходило, как и в предыдущий раз Генри Джеймс привёл на продажу четыре военных транспорта. Ими были грузопассажирские судна, "AMERICAN" (водоизмещением 4846 тонн, длинна 123,4 метра), "MELVIN H.BAKER" (водоизмещением 5000 тонн, длинна 122,3 метра), "ALCOA CADET" (водоизмещением 4823 тонн, длинна 118 метра) и грузовое судно "TILLE LYKES" (водоизмещение стандартное 2572 тонн, длинна 78,9 метров). Кроме того в трюмах его кораблей стояло ещё три морских охотника тип РС-461, торпедный катер серии 78- ft "РТ-197". А один из трюмов грузового судна "TILLE LYKES" был забит американскими 127-мм корабельными орудиями Mark 12 5″/38, всего их было закуплено 30 штук, у всех вариант исполнения был один - "универсальный" с открытым щитом, открытым сзади. Орудия были предназначены для установки в одно орудийных установках. Кроме того были привезены "Бофорсы" 25 штук, "Эрликоны" 50 штук. Дальномеров было пятнадцать штук. Один трюм MELVIN H.BAKER был забитый полностью боеприпасами к орудиям привезённым, доставленным ранее и зенитным пушкам и автоматам.
  За всё доставленное Генри рассчитывал получить тройную цену, ещё больше увеличив свой капитал. Орудийные системы Mark 12 5″/38 и боеприпасы к ним, были его головной болью, кто бы знал, как ему удалось их получить и загрузить на транспорты, ему пришлось переплачивать вдвое от их цены, поэтому он считал справедливой увеличение цены как минимум вдвое, а то и втрое.
  Как только "Виктория" пришвартовалась к пирсу для разгрузки, он был готов с грузовыми документами в портфеле, как можно быстрее сдать их в управлении порта, к разгрузке приступили сразу же, его помощник был проинструктирован заранее, как впрочем и остальные капитаны его суден, нанятые для перегона транспортов только в один конец. Сам же Генри Джеймс не теряя времени направился в управление порта. Обслуживали его быстро - за несколько часов он предоставил, а потом передал все необходимые транспортные документы. Основной его груз в этот раз был - станки. Пять заводов под ключ, находились в его трюмах. Три из них патронных с полностью готовыми линиями по производству патронов, один для производства бронеавтомобилей и ещё оборудование для открытия нефтеперегонного завода. Несколько трюмов были забиты продовольствием в основном консервами с тушёнкой, рыбой, кашами. Одно судно было забито артиллерийскими боеприпасами для 45-мм, 76-мм 120-мм 152-мм орудий. На одном были загружены танки лёгкие "Стюарт", а так же английские "Матильды". Ещё одно судно было забито артиллерийским парком для вооружения нескольких полков: американскими полевыми гаубицами 155-мм Howitzer М114 и 105-мм Howitzer М101.
  Наконец процедура передачи была закончена, русские были предупредительно вежливые, постоянно присутствовал переводчик, все необходимые бумаги подписывались быстро и без проволочек с их стороны. Как он и рассчитывал русские попросили в первую очередь разгрузить транспорты с боеприпасами и танками, потом с артиллерийскими системами, потом заводы и в конце с продовольствием.
  Налёты на Мурманск не прекращались, поэтому перегрузка шла сразу же на железнодорожные платформы и вывозилась за пределы порта.
  Как только Генри вышел на крыльцо управления порта то сразу же увидел того кого больше всего хотел видеть сейчас. Паренёк в морской форме как всегда поджидал его недалеко от входа в здание. Встретившись взглядами с ним, тот как всегда на безупречном английском поздоровался с ним:
  - Здравствуйте мистер Генри Джеймс, как ваши дела? - поинтересовался он, немного помолчав, добавил, - и как наши общие дела?
  Уже по внешнему его виду, Генри понял, что и эта сделка будет осуществлена, своё он возьмёт.
  - Благодарю вас, всё нормально, - произнёс он, - наши дела тоже идут хорошо. Может быть, пройдём ко мне на корабль и всё обсудим более подробно?
  - С удовольствием, - улыбнувшись, проговорил паренёк, - обсудим более подробно.
  Уже поднявшись по трапу на свою "Викторию", - Генри пропустил вперёд паренька и отдал указание дожидавшемуся здесь стюарду принести в его каюту две чашечки кофе.
  Как только они удобно расположились в креслах в его каюте, он начал подробно рассказывать о том, что прибыло на кораблях, для него попутно говоря, сколько это будет стоить, прервались они только тогда, когда постучавший стюард, принёс заказанное кофе.
  Так же молча паренёк достал из своего кармана несколько крупных алмазов, четыре сапфира, два средних изумруда и отдал их Генри.
  - Аванс, к авансу уже выданному, - проговорил паренёк, - остальное потом, после передачи суден, согласны?
  Генри, рассматривая в своих руках лежащие там камни, они уже полностью окупали с прибылью, все его вложения, согласно закивал головой.
  Про разгрузку морских охотников и торпедного катера, договорились на раннее утро 4 часа, остальное артиллерийское вооружение и боеприпасы и так находились на судах, которые будут передаваться. Подписывать документы решили как всегда в 8 утра, всё как всегда передавалось и оформлялось на Ледяева.
  На том и расстались до 4 часов утра.
  Генри проводил паренька до самого трапа. Перед трапом кроме дежурного стоял с двумя мешками и стюард.
  - Презент, - улыбнувшись, произнёс Генри, - бразильское кофе, индийский чай.
  Ещё у входа на катер, дежуривший там краснофлотец Малышев, сразу же предупредил, чтобы я шёл в кают-компанию, меня там уже ждали. За столом сидели Ледяев, Оточин, Петрович, Валишев, Кобызев, Репин, Арбузов.
  - Не томи, - не выдержал, первым заговорил Ледяев. Все остальные хоть и сидели с кружками чая, но пить перестали, все заинтересованно смотрели на меня.
  Взяв протянутую Кобызевым кружку, с ещё горячим дымящимся чаем, отхлебнув из неё, поставил на стол и сказал, - расслабьтесь, всё нормально. Больше всех повезло Валишеву, ну и остальным перепадёт.
  - Подробнее, - всё так же нетерпеливо произнёс Ледяев.
  - Четыре пришедших сюда транспорта после разгрузки передаются нам, как и тогда в 8 часов утра. С вас, - я посмотрел на Валишева, - после 8 утра, как только будут подписаны документы организация охраны судов. Мы забираем следующие транспорты: грузопассажирские судна, "AMERICAN" (водоизмещением 4846 тонн, длинна 123,4 метра), "MELVIN H.BAKER" (водоизмещением 5000 тонн, длинна 122,3 метра), "ALCOA CADET" (водоизмещением 4823 тонн, длинна 118 метра) и грузовое судно "TILLE LYKES" (водоизмещение 2572 тонн, длинна 78,9 метров).
  - Кроме того для нас прибыло и будут выгружаться в 4 часа утра, - тут я посмотрел сначала на Петровича, потом на Репина, - три РС тип, тот же РС-461 и один торпедный катер серии 78- ft "РТ-197".
  Что за серия, - нетерпеливо спросил Репин, - характеристики?
  - Водоизмещение полное - 48 т.; длина - 23,9 м.: ширина - 6,1 м.; осадка - 1,6 м.; силовая установка - 3 бензиновых двигателя, мощность - 4,1 - 4,5 тыс. л.с.; максимальная скорость - 41 узлов; запас топлива - 10,8 тыс. т. бензина; дальность плавания - 500 миль; экипаж - 17 человек. Вооружение: 2х1 - 20-мм или 1х1 - 40-мм зенитный автомат и 2х2 - 12,7-мм пулемета; 4х1 - 533-мм торпедных аппарата; 2 бомбосбрасывателя; 8 глубинных бомб.
  По мере моего перечисления Репин удовлетворённо кивал головой.
  - Ещё что-то есть? - уточнил Оточин.
  - Есть американские 127-мм корабельные орудия Mark 12 5″/38, всего 30 штук, у всех вариант исполнения один - "универсальный" с открытым щитом, открытым сзади. Орудия были предназначены для установки в одно орудийных установках. Кроме того, есть: "Бофорсы" 25 штук, "Эрликоны" 50 штук. Ну и полный трюм боеприпасов.
  Я думаю, - произнёс я, - что всё американские 127-мм корабельные орудия пойдут на транспорты, плюс туда же половина "Бофорсов" и "Эрликонов". Туда же пойдут немецкие четыре 88-мм зенитных орудия 8,8 cm FlaK 18/36/37, и четыре 20-мм автоматических зенитных орудия 2.0 cm FlaK 30/38 с комплектами боеприпасов, к примеру, на тот же "TILLE LYKES", чтобы вооружение было однотипным. А три детектора звука, шесть 150-см прожекторов в комплекте с дизель-генератором, передаём на батарею, которая прикрывает порт. Остальное на усиление бригады Оточина.
  Валишев и Оточин кивали головами как заведённые, ещё бы и тот и этот, усиливались основательно.
  - У Валишева теперь в общей сложности семь судов, тянет на бригаду ВК, можно уже сейчас подымать этот вопрос. Кстати экипажи на ВК есть? Обратился я к Валишеву.
  - Привезли из Архангельска, - сказал Валишев, человек под сто на каждый будет, мало конечно, но постараюсь ещё выбить по столько же.
  - А на катера? - уточнил я.
  - По тридцать в экипаж будет, - покивал головой Ледяев, Петрович с ним согласился.
  - Я до 4-х часов утра спать, - сказал я, - с 4 часов утра разгрузим катера, перепишем транспорты, а дальше ваша работа. Как-то так.
  - Кстати, - вспомнил я, - необходимо переименовать корабли, думаю, никто против не будет если тип РС получит следующие номера РС-515, РС-516, РС517, а торпедный катер С-25?
  Все сидящие в кают-компании закивали головами в знак согласия.
  - А грузопассажирские: "AMERICAN" в "Песец", "MELVIN H.BAKER" в "Полярный лис", "ALCOA CADET" в "Полярная лиса" и грузовое судно "TILLE LYKES" в "Арктическая лиса", как вам названия?
  А в чём прикол? - зная меня очень хорошо, спросил Петрович.
  - Тут кто-то понимает по-немецки? - спросил я.
  - Я знаю, - ответил Оточин.
  - И я немного, - сказал Репин.
  - А вы названия, что я сказал, переведите на немецкий, - попросил я их.
  Первым начал хохотать Репин, потом дошло до Оточина, тот его поддержал. Остальные были в недоумении.
  Репин сквозь приступы хохота, с трудом пояснил, - Polarfuchs, все они имеют одно название по-немецки, - Polarfuchs. Все четыре названия.
  Смеяться начали все, до всех, наконец, дошёл смысл названия.
  - Принимается, - сквозь смех сказал Валишев, - переименуем и именно так, костьми лягу за такие названия.
  - Ну я пошёл, - встав из за стола сказал я, - мне ещё на камбуз мешки тащить.
  - А что там? - поинтересовался Кобызев.
  - Чай и кофе, - ответил я, - презент от Генри Джеймса, за удачную сделку. Надо же чем-то хорошим, спаивать комсостав в вечернее время.
  В 4 утра я был около транспорта "Виктория", где меня уже ждал Генри Джеймс, с транспортов всю ночь разгружали в первую очередь боеприпасы, потом выгружали танки. До остального ещё не дошли. Выгрузка катеров произошла за три с половиной часа. К 8 утра мы с Ледяевым, как раз подходили к управлению порта. Там нас уже ждал мистер Генри Джеймс.
  Оформление бумаг не заняло много времени, за час управились, Ледяев поспешил к стоянке нашего дивизиона морских охотников тип РС, там вовсю работали краснофлотцы, принимая на катерах технику и вооружение, монтируя дополнительно новое вооружение, в виде всё тех же "Бофорсов" и "Эрликонов".
  Когда мы остались одни я отдал оставшиеся камни - сапфиры, изумруды, рубины, мистеру Джеймсу, говоря, - в расчёте?
  - В расчёте, - проговорил мистер Генри Джеймс, проверяя камни, останавливаясь на особо крупных экземплярах. Пожав друг другу руки, мы разошлись по своим делам. Мистер Джеймс, направился в сторону своей "Виктории", он уже мысленно подчитывал барыши, от получившийся сделки, и молил бога, чтобы тот помог добраться ему до Америки благополучно (Бог как раз в этот момент, на что-то отвлёкся, и не услышал его молитвы. На подходе к Англии примерно за 100 миль до неё, военный транспорт "Виктория" находящийся в составе Арктического конвоя был торпедирован немецкой подводной лодкой. Одновременное попадание в него двух торпед, не дало ему ни каких шансов. Английский противолодочный корабль, подошедший для спасения оставшихся в живых, среди спасённых, капитана и владельца судна мистера Генри Джеймса, не обнаружил).
  Петрович был там же и не покидал дивизион, подсказывая вновь назначенным командирам катеров, объёмы работ по монтажу вооружения, выписывая накладные на получение, как боеприпасов, так и продовольствия.
  Тем же самым занимался командир дивизиона торпедных катеров, старший лейтенант Репин, разрываясь между С-25 и С-27.
  Около всех судов, которые передавались нам, капитан третьего ранга Валишев выставил усиленные наряды. Через несколько часов с них начали сходить гражданские экипажи, переходя на "Викторию", на борт тут же начали подыматься командиры и краснофлотцы, назначенные в экипажи кораблей, и занялись, приёмкой судна, в первую очередь, поднимая военно-морские флаги РККФ. К обеду на всех транспортах уже развивались флаги РККФ, у трапов стояли вооружённые дежурные краснофлотцы.
  Пока экипажи принимали суда, Валишев используя БДБ "Ударник", сходил на ней, до морремзавода и перегрузил на неё часть листов металла, предназначенных для усиления палубы кораблей, в местах установки орудийных систем.
  
  Эпизод 28
  
  14 марта 1942 года, в 9 часов утра капитан первого ранга Гизатулин был на военном аэродроме Мурманска. Через полчаса на него, должен приземлиться, транспортный самолёт с сопровождением. В Мурманск прилетал начальник штаба СФ контр-адмирал Кучеров. Какие вопросы в этот раз будут решать начальник штаба СФ, Гизатулин не знал, но извещённый шифр телеграммой прибыл на легковой машине заранее, пригнав ещё и автобус из гаража Мурманского обкома.
  Самолёт приземлился в 9.40 утра, дождавшись, когда контр-адмирал Кучеров спустится по трапу, Гизатулин доложил ему, о состоянии дел Мурманской базы. Пожав руку, ему Кучеров, предложил проехать в штаб базы. Когда все расселись по машинам и тронулись, сидевший на заднем сиденье Кучеров повернулся к рядом сидевшему Гизатулину и сказал:
  - Нет, больше Мурманской базы, с 13 марта 1942 года, есть приказ подписанный Кузнецовым, народным комиссаром Военно-морского флота СССР о расформировании Мурманской базы, - ненадолго замолчал, посматривая на Гизатулина. Тот от такого сообщения казалось, впал в ступор, - вы сняты с должности начальника Мурманской базы, лицо Гизатулина, ещё сильнее осунулось от такой новости, и добавил он, - назначены на новую должность.
  - Готов служить куда пошлют, - твёрдым голосом произнёс Гизатулин, - в любой должности.
  - Знаю, - кивнул головой Кучеров, - будете служить на должности начальника штаба Мурманской флотилии, меня, кстати, назначили этим же приказом её командующим.
  Протянув руку Гизатулину, Кучеров сказал, - ну что будем работать вместе.
  - Будем, - пожав руку, ответил Гизатулин, - я уже начал работать.
  - Это когда вы успели начать работать? - с улыбкой спросил Кучеров.
  - Несколько дней назад, - ответил Гизатулин, рассказывая о преобразованиях которые происходили здесь на базе, несколько дней назад.
   - Очень интересно, - произнёс Кучеров, - главное своевременно и в нужный момент, приедем, на месте всё ещё раз обсудим, вместе с начальниками. Заодно сообщим им, о преобразовании Мурманской базы в Мурманскую флотилию. Думаю к 12 дня собрать всех начальников подразделений и соединений для совещания. Но после того как заедим в Мурманский обком, там тоже необходимо решить несколько вопросов.
  В обкоме задержались на три часа, решая организационные вопросы по формированию Мурманской флотилии, заодно и пообедали с первым секретарём обкома.
  Как только прибыли к зданию штаба Мурманской базы, пришлось отложить совещание на несколько часов. На доклад в кабинет начальника Мурманской базы, где расположился Кучеров, прибыл начальник особого отдела капитан Соловьёв. Доклад его, был о том, что оба начальника пропустили с утра. Сообщение заставило Кучерова и Гизатулина направится в порт к кораблям теперь уже их флотилии.
  Все корабли располагались строго по своим подразделениям и соединениям.
  Бригада охраны водного района капитана второго ранга Ледяева в составе: дивизиона морских охотников тип МО капитан-лейтенанта Арбузова в одном месте, дивизиона морских охотников тип РС капитан-лейтенанта Корнейчука тоже в одном месте. Все корабли бригады "траления" капитана третьего ранга Оточина, расположились один около другого.
  Корабли отряда ВК капитана третьего ранга Валишева, стояли у причалов один за другим, занимая довольно много места. Около каждого стояли вооружённые дежурные краснофлотцы с белыми повязками.
  Кучерова и Гизатулина в первую очередь интересовали грузопассажирские корабли. Как только они подошли до них по трапу сбежал капитан третьего ранга Валишев, с докладом о ходе приёмке переданных кораблей, их вооружению уже установленному, а так же о наличии артиллерийских систем, которые будут монтироваться на них.
  - Почему не доложили сразу в штаб базы? - поинтересовался Кучеров у Валишева.
  - Был в штабе, начальника Мурманской базы, не было, дежурный сказал, что будет после обеда, выехал встречать Вас, - доложил Валишев.
  Оба начальника поднялись на борт сначала "AMERICAN" краснофлотцы закрашивали старые названия и уже начали наносить новое - "ПЕСЕЦ".
  - Почему "Песец"? - спросил Кучеров, Гизатулин тоже вопросительно уставился на Валишева.
  - Все судна будут переименованы, например "AMERICAN" в "Песец", "MELVIN H.BAKER" в "Полярный лис", "ALCOA CADET" в "Полярная лиса", "TILLE LYKES" в "Арктическая лиса". Почему именно в эти названия, вы поймёте, когда вам переведут их названия на немецкий язык.
  - Ты знаешь, - спросил Кучеров, после утвердительного кивка Валишева, - переведи.
  - Для всех четырёх перевод ОДИН - "POLARFUCHS", - ответил Валишев, улыбаясь, - нам в море так будет удобно работать в эфире, а немцы пусть переводят и ломают голову.
  Кучеров и Гизатулин так же заулыбались, когда до них дошёл смысл сказанного Валишевым.
  - Ну, командир приглашай смотреть, ваше приобретение, - сказал Кучеров.
  На корабле он с Гизатулиным, обошли всё помещения, спустились к силовым установкам, осмотрели ещё не установленные американские 127-мм корабельные орудия Mark 12 5″/38.
  - Mark 12 5″/38 - американское 127-мм корабельное орудие, - пояснял Валишев, по ходу их осмотра, - 5″ - калибр орудия в дюймах, 38 - длина ствола в калибрах. Вариант исполнения - "универсальный" с открытым щитом, открытым сзади. Орудия предназначены для установки в одно орудийных установках. Подача снарядов в универсальном варианте осуществляется до угла подъёма ствола в 85№. В отличии от "не универсального", там подача снарядов осуществляется при угле подъёма ствола до 35№. Масса 1.810 килограмм, заряжание раздельное, скорострельность 15 выстрелов в минуту.
  - На каждое из трёх ВК, что будут переделаны из грузопассажирских кораблей, - сообщил Валишев, - планируем установить по восемь орудий. По курсу будут работать три орудия, по борту четыре орудия. Кроме того на них устанавливаются по четыре "Бофорсов" и шесть "Эрликонов" к уже имеющимся шести, на верхних палубах. Всего планируется установить восемнадцать орудий, к шести имеющимся. Если будет позже возможность установим ещё и ДШК хотя бы по четыре, шесть штук.
  - А на ВК что грузовой, "Арктическая лиса", кажется, - уточнил Кучеров.
  - Там расклад другой, на него будут установлены немецкие четыре 88-мм зенитных орудия 8,8 cm FlaK 18/36/37, и четыре 20-мм автоматических зенитных орудия 2.0 cm FlaK 30/38, взятые как трофей, в порту Лиинахамари, кроме того добавим ещё по четыре "Бофорса" и четыре "Эрликона" к шести имеющимся. Так будем соблюдать унификацию артиллерийских систем, что очень удобно.
  - Откуда столько дополнительных "Бофорсов" и "Эрликонов"? - наконец уловил ускользающую мысль Кучеров.
  - Так капиталисты подарили, товарищ контр-адмирал, - пожимая плечами, ответил Валишев, сделав тупое лицо, - а нам всё в тему.
  - И много подарили? - уточнил Кучеров.
  - Я не знаю, - тут же отморозился Валишев, - я восемнадцать "Бофорсов" и двадцать четыре "Эрликона" взял. Остальные забрали Оточин, Корнейчук, Арбузов, Репин на свои подразделения.
  - Понятно, - проговорил Кучеров, - пошли дальше на "Полярный лис", "Полярную лису", "Арктическую лису", посмотрим, что там и как, чтобы ориентироваться в дальнейшем.
  Осмотр ещё трёх ВК прошёл быстро, занял часа два, на всех шла работа полным ходом. Когда они уже собирались уходить с последнего ВК "Арктической лисы", по порту раздались звуки сирен воздушной тревоги.
  К городу и порту приближались около тридцати "Юнкерс-87" под защитой восьмёрки "Ме-109".
  Но в этот раз им не повезло, притом это случилось с утра. Так как, пока не подвезли листы металла под усиление палубы в местах размещения Mark 12 5″/38, Валишев отдал распоряжение об установке всех "Бофорсов", "Эрликонов" в первую очередь, опасаясь, налёта авиации противника, до фронта было около 35 километров. Их то, как раз и успели установить, по не опробовать, а тут как раз подвернулся авиа налёт. За это время в бригаде охраны водного района и бригаде "траления", так же успели смонтировать оставшиеся "Бофорсы", "Эрликоны", к уже имевшимся зенитным средствам.
  В общем, когда случился авиа налёт, немцев встретило не сотня зенитных стволов, а две сотни, увеличивая процент попаданий в два раза.
  Меня, сирена воздушной тревоги застала на камбузе, мы с коком Серёгой только начали приготовления к готовке на ужин. Срывая с себя, белый фартук и цилиндрическую белую шапочку, в которой постоянно работал на кухне, рванул на выход.
  Весь экипаж занимал свои места согласно, боевого расписания. Кобызев с биноклем находился на боевой рубке катера и смотрел ещё подлетающие самолёты.
  - Может попробовать достать их из "Бофорса"? - спросил я у него, - высота, подходящая около 5 километров.
  - Ну, попробуй, - согласился тот, - может, что и получится ещё до пикирования.
  О том, как я стреляю, знал весь экипаж и видел это не раз. Поэтому когда я сказал наводчику у носового "Бофорса", - я попробую достать их на высоте, тот молча, без возмущений уступил мне место, взяв бинокль, в дальнейшем корректируя мой огонь. Все прекрасно понимали, что главное, чтобы поменьше отсюда их улетело. Накинув на себя заклинание зоркого глаза, примерился к летящим самолётам через прицел орудия. К порту приближались три девятки "Юнкерс-87", в сопровождении четвёрки "Ме-109", ещё четвёрка "Ме-109" находилась с превышением по высоте на два километра.
  Выдохнув, открыл огонь, предупредив наводчика-корректировщика, что стреляю по последней девятке. Выпуская за раз все четыре снаряда магазина.
  Стоящий рядом наводчик орудия, тут же выкрикивал результат моей стрельбы.
  На пятом магазине всё же удалось попасть-таки в ведущий девятку самолёт.
  - Оторвали ему два метра хвоста, - прокомментировал стоящий рядом с биноклем наводчик, - начал неуправляемо падать, пилот выпрыгнул.
  - Есть один, - прокричал сверху боевой рубки Кобызев, не отрывая глаз от бинокля.
  К тому моменту по подлетевшим "штукам" стреляло около пятидесяти стволов калибром не менее 40-мм, а то и более. Кто попал в "Ме-109" - один из четырёх которые непосредственно сопровождали "Юнкерс-87", было непонятно, но тот просто взорвался, раскидывая обломки, впрочем в никого не попавшие.
  Видя, что сейчас пикирующие бомбардировщики начнут пикировать, даже не встав в круг, я, сказав наводчику, чтобы стрелял в замыкающие самолёты, побежал к своему "Эрликону". Немецкие лётчики и в этот раз, решили изменить тактику, в пике стали заходить одновременно сразу три ведущих самолёта первой девятки. По всей видимости, они решили взять нас за счёт своего напора и мастерства, но не учли одного - дождавшись, когда самолёты пройдут трёх километровый рубеж, по ним ударили ещё полторы сотни зенитных стволов.
  Плотность огня была настолько высокой, что во все три самолёта, пикирующие с воем включённой сирены, почти одновременно начались попадания. Один из них взорвался огненным шаром, раскидывая вокруг себя осколки самолёта. От остальных двух начали, отваливаться части самолётов, большие и маленькие. Их экипажы предпочли покинуть самолёты.
  Дальнейший плотный огонь, был перенесён на следующую пикирующую тройку "Юнкерс-87", как только они прошли рубеж в три километра. В этот раз не повезло, двоим, они взорвались, так и не достигнув рубежа сброса бомб, на стоящие у пирса корабли отряда ВК нашей базы. Ещё с одного, кто-то один успел выпрыгнуть, как только от самолёта отвалилось пол крыла, и тот перешёл из управляемого пикирования в неуправляемый штопор.
  Следующая тройка ещё не прошла четыре километра, как со стороны аэродрома Мурманска показалась шестёрка самолётов с красными звёздами на крыльях.
  Тут терпение оставшихся пилотов закончилось, они начали сбрасывать с пяти километровой высоты, бомбовой груз куда придётся, в основном удар пришёлся по районам города Мурманска. Два их самолёта уже имели попадания, заранее сбросив бомбы, они уходили со шлейфами дыма за собой.
  Ещё один самолёт, взорвался от попаданий во время пикирования, преодолев двух километровый рубеж, от одного шёл шлейф дыма, его пилот в экстренном порядке сбрасывал бомбовой груз куда придётся, чтобы попробовать уйти в сторону фронта. Ещё один продолжал пикировать, несмотря на немногочисленные попадания, из пикирования он не вышел, по всей видимости, кто-то попал по кабине, убив пилота, в воду порта он попытался войти в пятнадцати метрах, от борта американского военного транспорта "Гаргона", от удара об воду произошла детонация бомб. Какие повреждения понёс военный транспорт, с места стоянки нашего катера не было видно. На последним третьим, из пикирующих бомбардировщиков, в результате попаданий образовались какие-то неисправности, пилот начал досрочный сброс бомб, как в него кто-то попал из крупного калибра, самолёт взорвался в воздухе.
  Но на этом, бой в воздухе не кончился, самолёты с красными звёздами "И-16" в просторечии "ишаки", с ходу атаковали немцев, то, что на них падала сверху четвёрка "Ме-109", они видели, поэтому вовсю использовали свои возможности в горизонтальном маневре и атаках.
  Наблюдать за тем как крутились "ишаки", я не стал, а бросив свой "Эрликон", вновь побежал к "Бофорсу" стоящему перед рубкой катера. У меня ещё было время достать по расстоянию, хоть один самолёт немцев, к этому времени как я встал за прицел орудия, за ещё одним "Юнкерс-87" шёл шлейф дыма, а один падал вниз и с него выпрыгнул экипаж.
  Немецкие пилоты истребители, используя большую скорость своих истребителей, связали боем наши "ишаки", оттягивая их в сторону от "штук". Тем самым дали нашей зенитной артиллерии 40-мм и более, возможность попасть в ещё один самолёт, уходили немцы плотной группой, чтобы в случае чего отогнать прорвавшиеся краснозвёздные истребители. Наше последнее попадание в "штуку", для той, было фатальным, всё же калибр снаряда 40-мм и более, это не крупнокалиберный патрон 12,7-мм, самолёт резко пошёл вниз, разваливаясь на куски, пилот и стрелок радист успели выпрыгнуть из него.
  На этом воздушный бой закончился, немецкие истребители, оттянув, "ишаки" в сторону, не стали продолжать бой с ними, а по вертикали на скорости ушли вдогонку за своими бомбардировщиками.
  
  Эпизод 29
  
  Кучеров и Гизатулин наблюдали бой, стоя на пирсе около ВК "Арктическая лиса". Только теперь, новый командующий Мурманской флотилией, понял, почему юнга тащил так много зенитных средств на корабли. Из прилетевших на налёт тридцати семи самолётов, одиннадцать было сбито, а четыре повреждено, и ещё, не известно дотянут ли они до своего аэродрома или нет. Плотность огня по самолётам была настолько высокой, что такую он даже не видел при налёте, на Архангельск, а там помогали зенитные средства, установленные на кораблях охраны Северного конвоя, в том числе и на английском крейсере ПВО.
  Все ВК, которые имелись в Мурманской флотилии, имели зенитных средств больше чем на английском крейсере ПВО каждый, да и с других кораблей флотилии стреляло очень значительное количество зенитных средств.
  Совещание состоялось через два часа в восемнадцать часов, на него были вызваны все командиры кораблей и катеров, а так же начальники всех служб и подразделений находящиеся в порту.
  Собирались в кают-компании ВК ПВО "Победитель", на котором в первую очередь был зачитан приказ о формировании на базе Мурманской базы Мурманской флотилии, о назначении её командующим контр-адмирала Кучерова Степана Григорьевича, начальником штаба флотилии был назначен капитан первого ранга Гизатулин Руслан Габбасович. В ближайшее время будет назначены начальник Политотдела флотилии и Члены Военного совета флотилии.
  По составу флотилии: было принято решение о сформировании из отряда ВК, бригады ВК в составе трёх дивизионов: дивизион ПВО ВК (ВК "Победитель", ВК "Арктический лис"), дивизион ВК артиллерийский (ВК "Песец", ВК "Полярный лис", ВК "Полярная лиса") и дивизион ВК (ВК "Мурманск", и БДБ "Ударник").
  Возглавил бригаду ВК капитан третьего ранга Валишев.
  Когда Валишеву дали слово он доложил, что для быстрого ввода в строй ВК необходимо максимальное содействие морремзавода Мурманска, для подкрепления металлом мест, где будут устанавливаться артиллерийские орудия, а так же необходимо ещё 400 краснофлотцев и около 20 командиров комсостава на корабли, людей просто не хватает. В настоящий момент установлено только четыре артиллерийских орудия на ВК "Песец".
  После него выступил Ледяев, тот тоже сказал, о нехватке людей привёл, в качестве примера, что на морских охотниках тип РС экипажи состоят из 30-33 человек, а надо по штатному расписанию этого типа катеров 53-54 при трёх командирах. Это при том, что на всех катерах усилено вооружение в лучшую сторону, и оно требует дополнительные людские ресурсы.
  После первого совещания Мурманской флотилии, Кучеров был вынужден ехать опять в Мурманский обком ВКП(б), только там в кабинете секретаря обкома, был телефон ВЧ, по которому он связался напрямую с Командующим СФ Головко. Ему он сообщил о том, что произошло здесь за последнее время, а точнее сутки, Мурманская флотилия за это время пополнилась четырьмя ВК и тремя морскими охотниками тип РС и одним торпедным катером серии 78- ft, и здесь срочно необходимо как минимум человек 200 краснофлотцев 30 командиров для их комплектования. В основном из хозяйства Начальника ПВО СФ генерал-майора артиллерии Пименова Алексея Фёдоровича. Попросил уже завтра к обеду перекинуть транспортной авиацией сюда в Мурманск.
  К вечерним посиделкам на РС-513 он успел вовремя, заодно и перекусил на нём, готовили там вкусно и разнообразно, только непонятно где брали.
  Там уже присутствовали Ледяев, Оточин, Корнейчук, Репин, Соловьёв, Валишев, и Кобызев как начальник катера, - Северного вызвали после его прихода, когда все перешли на кофе и чай.
  Тот нисколько не стесняясь, сразу же предложил, очень неплохую идею. За завтрашний день довооружить артиллерийский ВК "Песец" и ВК ПВО "Арктическая лиса", и укомплектовать их до полного штата. Завтра же подготовить из краснофлотцев наземных служб и желающих с кораблей всего около роты (человек 100), морской отряд особого назначения, предназначенный исключительно для захвата кораблей противника.
  - По новому морскому отряду особого назначения, - Ваник посмотрел на особиста Соловьёва, теперь уже начальника отдела при Мурманской флотилии, - здесь критерий подбора такой. Брать самых шустрых и подвижных из экипажей, у которых шило в одном месте, и которым не сидится на месте, а хочется постоянно двигаться, вот те как раз идеально пойдут в отряд. Им объяснить, чем они будут заниматься и что риск у них будет запредельный. Такие из экипажей сами вызовутся.
  При действии около Норвегии поменять тактику, - по возможности захватывать ТОЛЬКО транспортные или грузовые суда с грузами, а вот военные корабли сопровождения, уничтожать или брать по возможности, как получиться.
  Информацию о прохождении со стороны Киркенеса в сторону Петсамо, можно получать через подводные лодки которые дежурили в том районе, с Северным флотом это согласовать нетрудно, чтобы от них эта информация могла поступать не только в авиацию флота, но и сюда во флотилию.
  Сформировать "малую эскадру ПЕРЕМЕННОГО состава", флотилии в составе: флагман - артиллерийский ВК "Песец", ВК ПВО "Победитель", ВК ПВО "Арктическая лиса", морские охотники РС-513, РС-514, РС-515, торпедные катера С-23 и С-25, С-27, а так же морской отряд особого назначения. Эта эскадра уже завтра уходит к берегам Норвегии, для роботы в ночное время в течении нескольких дней.
  На вопрос Ледяева, - почему эскадра переменного состава? Ответил, что корабли через операцию будут проводить ротацию. То есть периодически меняться составом, для отдыха и наработки навыков, так же менять место своей роботы - районы, можно в конце попробовать атаковать конвои и днём, снижая численность авиации противника до минимальной.
  - Всё это должно сработать в течении недели - двух. Потом немцы будут вынуждены притащить сюда что-то тяжёлое, - ради чего это и затевается, - проговорил я, - тут уже действовать, как говорилось ранее один, два торпедных катера плюс один ДБ-3Ф, остальные на подхвате. Как то так, ну пусть оперативный отдел флотилии прорабатывает конкретно, в зависимости от того кого сюда притащат немцы.
  - А что есть разница? - спросил Кучеров.
  - Есть разница, - ответил я, - а если это будет финский броненосец береговой обороны "Vainamoinen", или, к примеру, зенитные плавбатареи "Thetis" и "Nimphe" (норвежские броненосцы береговой обороны "Harald Haardfagre" и "Tordenskjold") или немецкие: тяжёлый крейсер типа "Дойчланд", "Лютцов" или прибудет "Адмирал Шеер", "Принц Ойген". Вы их технические характеристики знаете, есть ли разница или нет? Хотя бы по той же скорости хода?
  Каждый из сидящих в кают-компании, продумывал ответы на мои вопросы, по всей видимости, большинство пришло к одному и тому же мнению - разница есть, особенно если это будут тяжёлые крейсера немцев.
  Кучеров, обдумывал предложенную комбинацию, прокручивая её со всех сторон. И она ему всё больше и больше нравилась. Она заставляла их действовать уже сейчас, несмотря ни на что, а не через некоторое время, как он думал ранее. Да и решение о захвате именно транспортов с грузами у противника ему было по душе. Как говорил юнга: у них минус один, у нас плюс один, в итоге вместе уже два.
  Юнга, настолько быстро прорабатывал все варианты, и выдавал решения, что только можно, уже сейчас фактически работая за весь оперативный отдел, который ещё надо было создавать.
  Поэтому приняв положительное решение, Кучеров посмотрел на Валишева.
  - Перекиньте с других кораблей до половины экипажей, но корабли ВК "Песец", ВК ПВО "Арктическая лиса", укомплектуйте полностью, даже с запасом, перекинете со складов базы продовольствие и всё необходимое, особенно боеприпасы, дальномеры есть?
  - По два на каждом ВК, - сообщил Валишев, - с утра пораньше подвезём листы металла, и к обеду думаю закончить на этих кораблях монтаж всех артиллерийских систем, к вечеру эти корабли будут готовы. Кто возглавит малую эскадру?
  Немного подумав, Кучеров произнёс, - думаю, что возглавит её Ледяев, у него есть опыт атаки конвоев.
  - Кто из нас пойдёт с эскадрой? - спросил Корнейчук.
  - Репин однозначно, ну и наверное Оточин, у Валишева и Корнейчука с кораблями много роботы, может ещё вы Игорь Александрович? - обратился к Соловьёву Кучеров.
  - Пойду 100%, - ответил Соловьёв, - морской отряд особого назначения сформируем на базе взвода охраны, только просьба поделится пистолетами и автоматами, хотя бы немного подкиньте, у бригады Оточина выгребу всё. Кстати Арбузов рвался с кораблями выходить на операцию, думаю с РС идти ему в самый раз, заодно и командира РС-516 из его бывших МО-2, подстрахует.
  Командующий Мурманской флотилией, одобрительно кивнул головой, - значит так и решим, по действиям на завтра. Думаю готовность к выходу на 16.00, Гизатулин подготовит приказ на выход кораблей в составе эскадры. Вы, первую очередь занимаетесь кораблями, которые выходят.
  По выходу эскадры, первые две ночи работаете у побережья Норвегии ночью, на третий день днём для разведки подключу авиацию, эскадра ждёт в Баренцевом море в 20-ти, 30-ти милях от берега, по сообщению - отрытая атака конвоя. В этот день с раннего утра попрошу сделать налёт на аэродромы у Киркенеса Хебуктен и около Лаксельвен Банак. Может хоть этим, вам немного помогу. Но налёт будете отбивать сами, всё-таки у вас дивизион ВК ПВО будет.
  На этом все разошлись по своим кораблям и катерам, следующий день обещал быть напряжённым для всех.
  С утра проснулся, как всегда в пять утра, разбудил Марочкина, и после утренних процедур, вместе отправились на камбуз для готовки завтрака для экипажа. На этот раз приготовили пшеничную кашу с добавками в виде нескольких банок тушёнки, чай с добавками трав мяты и ромашки, для любителей приготовили кастрюльку кофе по-турецки, ну этим занимался кок Серёга Марочкин, он же приготовил около полусотни булочек для чая-кофе.
  Утро после завтрака в порту Мурманска напоминало разворошенный муравейник, ударно работали не только краснофлотцы на кораблях и катерах, но и остальные службы тыла уже флотилии - шёл постоянный подвоз на корабли и катера продовольствия и боеприпасов. На ВК "Песец", ВК ПВО "Арктическая лиса" работали не только экипажи, но прибыли бригады с морремзавода, для оказания помощи в монтаже корабельной артиллерии.
  В штаб флотилии пришла шиф телеграмма о прилёте в обед на аэродром Мурманска четырёх самолётов транспортной авиации, на них должны прибыть 150 краснофлотцев и 20 командиров для пополнения экипажей кораблей. На одном из них прибывал и начальник ПВО СФ генерал-майор артиллерии Пименов Алексей Фёдорович, который хотел лично проконтролировать, зачем у него забирают 80 человек из двух батарей (почти по половине) во вновь формируемую Мурманскую флотилию. Прибывшими Кучеров поручил заниматься своему начальнику штаба капитану первого ранга Гизатулину, выделив ему на обеденное время три полуторки и единственную легковую машину во флотилии, кроме того с гаража обкома партии временно взяли автобус для прибывающего комсостава, все таки аэродром находился в двадцати километрах от города.
  Самолёты прибыли в 14.10 под охраной четвёрки "И-16". На посадку первыми заходили транспортные самолёты, охрана садилась парами после полной остановки прибывших транспортных самолётов.
  С первого из них первым спустился по трапу, опущенному борттехником начальник ПВО СФ генерал-майор артиллерии Пименов, к нему с докладом тут же подскочил Гизатулин, рядом стоял командир авиационного полка, и полковой особист в звании лейтенанта.
  Для выгрузки и загрузки в выделенные машины хватило полчаса времени, и колонна машин тронулась в сторону Мурманска. Когда до него оставались буквально считанные метры до первых домов. Со стороны порта раздался вой сирены воздушной тревоги. Почему именно послеобеденное время, немцы выбирали последнее время для налётов на город и в основном на порт, никто не знал, но Гизатулин сказал вышедшему из машины генералу - начальнику ПВО Пименову, что, по всей видимости, этот налёт немцы решили сделать, чтобы реабилитироваться за вчерашний.
  К городу приближалось около пятидесяти немецких самолётов на высоте 5 километров.
  - А что было вчера, что за налёт и что случилось, - живо спросил Алексей Фёдорович.
  - Вчера был авиа налёт на город и порт, в нём участвовало тридцать семь самолётов противника, в том числе восемь истребителей прикрытия, за бой было сбито в пределах города одиннадцать, четыре повреждено, отбить атаку в конце налёта помогла наша авиация шесть "И-16".
  - Сколько было сбыто, - не поверил в услышанному, начальник ПВО.
  - Одиннадцать, четыре было подбито, - повторил Гизатулин, - да вы сейчас сами всё увидите.
  Армада самолётов, приближалась к городу, как только они вошли в зону уверенного поражения зенитной артиллерии 40-мм и более по ним ударили около сорока - шестидесяти орудий.
  - Ого, как много стволов бьют, - произнёс задумчиво начальник ПВО, рассматривая подлетающие самолёты. В это время у тех появились первые потери, из-за плотного построения, попадание в один из самолётов, который взорвался с детонацией бомб имеющихся у него на внешних подвесках. Были повреждены как минимум ещё два самолёта, с них начали беспорядочный сброс бомб и они пошли со снижением в сторону фронта.
  На подлёте к порту был подбит ещё один самолёт, который так же торопливо вывалил свой груз куда придётся и повернув в сторону фронта.
  Пять девяток "Юнкерс-87" и восьмёрка истребителей "Ме-109" в прикрытии, - подсчитал сходу количество самолётов противника Пименов, - порту однозначно достанется, там "штуки" всё перетопят вплоть до барж и катеров.
  Но события развивались не по сценарию, о котором подумал Пименов, - первая девятка начала заваливаться в пике включив, свои воющие сирены для устрашения, когда они прошли, рубеж трёх километров по ним стали бить около полутора сотен зенитных автоматов. Такого количества зенитных средств, начальник ПВО СФ здесь в Мурманске увидеть не ожидал, - огненный ливень обрушился на пикирующие самолёты, плотность огня была настолько высокой, что самолёты разваливались в воздухе один за другим, Пименов, не успевал их считать. До точки сброса дошёл всего лишь один самолёт, остальные огненными осколками летели вниз, из них успели выскочить лишь два экипажа, но и их расстреливали в воздухе из крупнокалиберных пулемётов. Самолёт до точки сброса дошёл, но пройдя её пошёл дальше не скидывая бомбы, стало понятно что пилот или убит или тяжело ранен. Самолёт упал в акватории порта, ближе к стоящим у причала кораблям, не долетев до них двести метров, детонации бомб не произошло.
  Всё это происходило на глазах Пименова, за какие то, секунд десять, пятнадцать. Потери немцев уже были десяток самолётов, тем более ещё несколько из них на высоте уходили в сторону фронта, имея за собой шлейфы дыма, а один с явным снижением.
  Всё это не остановило остальных, в пикировании была следующая девятка юнкерсов, они уже прошли четырёх километровый рубеж и постепенно приближались к трёх километровому.
  - Под полторы сотни зенитных средств, - подумал Пименов, - когда по следующей девятке ударили зенитные средства. Нет, они стреляли и раньше, заставив один самолёт, развалится в воздухе, а другой торопливо сбрасывал бомбы, куда попало с дымовым шлейфом пытался со снижением уходить в сторону фронта.
  - Не дотянет тут до неё больше тридцати километров, - просчитывал его действия Алексей Фёдорович.
  Самолёты превращались в огненные шары один за другим, или разваливались на куски большие и маленькие, что не добавляло комфорта их пилотам - выпрыгивали единицы, остальные не смогли.
  До рубежа скидывания бомб долетел всего один самолёт, но и тот после точного попадания в судно, стоящее у причала порта, не смог набрать высоту - не дали, достав в самой нижней точки, прошив из зенитного автомата весь фюзеляж. Этого хватило для падения в одно из зданий порта, то полыхнуло, из всех окон вылетели стёкла, крыша вся просела за самолётом. Попадание бомбы пришлось в самую середину судна, уничтожив на нём дымовую трубу и вызвав пожары на двух палубах.
  - Уничтожили две девятки полностью, - с восторгом думал начальник ПВО, - плюс ещё несколько на высоте и четвёрку подбили, вот это результат.
  Немецкие пилоты, наконец, осознали, что ни один их самолёт не поднялся после пикирования, все приводнились или приземлились. Остальные не решились на атаку порта, сбрасывая бомбы на беззащитный город, который стал затягиваться дымом от пожаров. Но пока они развернулись и легли на обратный курс, ещё один развалился в воздухе и за одним шёл шлейф дыма.
  - Итого двадцать сбито и шесть подбито, - подвёл итоги подсчета авиа налёта, стоящий рядом Гизатулин, - удалось-таки гадам, попасть в один из ВК, какой отсюда не вижу. Со вчерашними, тридцать один сбили и десять повредили, дотянут пяток до линии фронта, уже хорошо. Нам пора ехать дел в порту много, там как раз нужны люди, что прибыли с вами.
  - Да, да пора ехать, - согласился с ним генерал-майор артиллерии, - не ожидал такого увидеть собственными глазами.
  До порта, где находился штаб флотилии доехали за пятнадцать, двадцать минут. Тут стало ясно, что попадание пришлось в ВК "Полярный лис", пожар ещё тушили, не загасив его полностью, здание, куда рухнул самолёт, ещё тоже горело, выкидывая клубы дыма.
  - Вот так и живём тут под постоянными бомбёжками, зенитные средства есть, а ставить за них было не кого, сами видели и видите, что в экипажах нехватка людей, - проговорил Гизатулин, когда они выбрались из машины у штаба флотилии. Сейчас думаю, собьём прыть с немцев, поубавят они свой энтузиазм - пилотов то живых нет, и не будет в дальнейшем.
  - Почему? - уточнил Пименов.
  - А зачем они нам, вы же сами видели, что они сбрасывают бомбы на город - так и мы им в ответку расстрел на месте, это не первая бомбёжка города, там за последний месяц под три сотни жителей погибло, пусть остальные боятся летать сюда.
  Кучерова на месте не было, дежурный доложил, что тот у ВК "Полярный лис", уточняет потери в людях и узнаёт о других повреждениях кораблей и катеров флотилии, непосредственно от командиров подразделений.
  Стоящие у пирсов корабли, сразу же привлекли внимание Пименова, тем, что на них стояло избыточное количество зенитных средств, - стволов под тридцать, а то и более.
  Но больше всего его добил доклад командира бригады, капитана третьего ранга Валишева, который посетовал на их МАЛОЕ количество, из-за нехватки расчётов зенитных средств, были бы краснофлотцы, добавил ещё бы с десяток зенитных пулемётов ДШК или 21-К на каждый ВК бригады, проговорил он.
  - Но у вас их и так слишком много, - резонно заметил Пименов, - на других военных судах и в половину, меньше, а то и в четверть.
  - Ну, вы же сами видите, что было мало на столько самолётов, - прокомментировал Валишев, - вы главное людей дайте, а остальное мы найдём. Тем более что у нас есть дивизион вспомогательных крейсеров ПВО, куда входят два ВК: ВК ПВО "Победитель", ВК ПВО "Арктическая лиса". Немцы через несколько дней проверят их возможности днём у берегов Норвегии, а там процент укомплектованности 80.
  - Будут вам, комбриг люди до полного штата, пришлю, как вернусь в Архангельск ещё полсотни краснофлотцев и несколько командиров, - пообещал начальник ПВО СФ генерал-майор артиллерии Пименов.
  
  Эпизод 30
  
  К выдвижению малая эскадра была готова, как и запланировали к 16.00 16 марта 1942 года. Корабли эскадры стали выдвигаться из акватории порта, когда начало темнеть. На ВК ПВО "Арктическая лиса" были загружены грузы для полковника Васильчиковым в основном боеприпасы, продовольствие, топливо, медикаменты, на него по трапу взошло пополнение в количестве двух взводов.
  До полуострова Рыбачий добирались полтора дня, то что за нас взялись немцы всерьёз это уже стало видно на середине пути, почувствовав смутную тревогу, выскочил на палубу катера, наш катер шёл прикрывая ВК эскадры со стороны Баренцево моря, в смене на верху был боцман катера Кашкаров, сказав ему, что мне тревожно бросил заклинание кругового поиска, тут же была обнаружена шедшая чуть в стороне подводная лодка.
  - Подводная лодка по правому борту одиннадцать кабельтов, - закричал я.
  Реакция Кашкарова была молниеносной:
  - Боевая тревога, атака подводной лодки! - немедленно начал командовать он, - катер на правый борт, скорость полная.
  Экипаж катера по колоколу громкого боя, стал быстро и спорно занимать свои места по расчёту.
  Выскочивший Кобызев, продолжил командовать, - большая серия! Глубина взрывов пятнадцать метров! Товсь!
  - Подводная лодка, перископ прямо по курсу, восемь кабельтов, - прокричал наблюдатель с биноклем.
  - Перископ лодки исчез, лодка пошла на погружение, расстояние шесть кабельтов, продолжал выдавать наблюдатель.
  Кобызев, вскинул свой бинокль к глазам.
  - Лодка приняла вправо, - комментировал я, - глубина 10 метров, 15 метров, глубина 20 метров, до лодки два кабельтова
  Я по мере приближения к ней корректировал движение и ход катера.
  Выведя катер прямо на лодку сообщал расстояние до неё, 100 метров, 50 метров, лодка на глубине 25 метров, до лодки 20 метров.
  - Бомба!.. Бомба!.. Бомба!.. - командовал Кобызев.
  Кашкаров со своими краснофлотцами стоя у бомбосбрасывателей и бомбомётов, выполнял указания командира катера.
  - Отставить сброс, - сказал я.
  - Отставить сброс, - продублировал Кобызев, смотря на меня. За катером раздавались взрывы мин. Третья и четвёртая мины, взрывались точно над подводной лодкой, лодка стала быстро опускаться на дно, выкидывая на поверхность огромный пузырь воздуха.
  - Наблюдаю визуально большой пузырь воздуха, - докладывал боцман Кашкаров, - имеет место разлив мазуты и соляры, есть мусор.
  - Лодка быстро опускается на дно, - подтверждал я, - корма лодки значительно ниже носа лодки, удар о грунт, лодка заваливается на левый бок.
  Кобызев через бинокль осматривал место затопления подводной лодки.
  - Запрос с флагмана: что случилось? - докладывает наблюдатель на рубке катера.
  - Передать на флагман, заметили и атаковали подводную лодку противника, лодка потоплена, - проговорил Кобызев, не отрываясь от бинокля, - отбой боевой тревоги.
  Больше до залива Губа Вайда, происшествий не было, туда мы доплыли к обеду, 18 марта 1942 года. Разгрузка ВК ПВО "Арктическая лиса", началась сразу же. К его борту подошла небольшая баржа длинной метров двадцать, постройки начала века и имеющая бензиновый движок небольшой мощности. За три ходки перегрузили весь груз, на его погрузку определили по традиции, бойцов одного из взводов, на разгрузку на берегу бойцов другого взвода.
  Груз принимал лично прибывший полковник Васильчиков, радуясь каждому ящику с боеприпасами или мешку с продовольствием, топливо доставили в сто литровых металлических бочках. Через четыре часа разгрузка закончилась, корабли эскадры взяли курс на норвежский берег. Стараясь попасть к норвежскому берегу как раз посередине между Киркенесом и портом Лиинахамари.
  К месту роботы - норвежскому берегу подошли в районе 21.00, не доходя до берега 10 миль, эскадра легла в дрейф. Перейдя на катер С-25 к Репину, вышли поближе к берегу, нам нужен был караван судов - любой с любым охранением, чем больше, тем лучше. Ждали мы часа четыре, пять ближе к часу ночи со стороны Киркенеса показался караван судов. Чтобы уточнить, что нам попалось, предложил Репину, пойти ему навстречу только мористее, заметить нас с такого расстояния - три, четыре мили было проблематично. Я же со своим ночным зрением разглядел караван судов в составе: три транспорта по 3 - 5 тысяч тонн, один средний танкер, три БДБ и пять кораблей охранения. Всё это я проговаривал Репину, тот записывал на бумаге.
  Построение каравана было следующее: впереди шёл эсминец, длинной под 70 метров, за ним три транспорта, танкер, три БДБ. Со стороны Баренцево моря конвой прикрывали два охотника за подводными лодками, со стороны берега шёл один тральщик, замыкал караван эсминец, длинной так же около 70 метров с мощным вооружением: состоящим из пяти шести пушек, и многочисленных зенитных пулемётов. Скорость каравана не превышала 5-6 узлов. Все суда имели в наличии световые фонари на мачтах, для избегания столкновения.
  Репин нырнул вглубь катера к радисту, для доклада на эскадру.
  Через минуту он вынырнул обратно, и сказал: мы атакуем с захватом транспортов и танкера, как только наши подойдут на близкое расстояние мы торпедируем замыкающий эсминец, это будет началом атаки. ВК ПВО "Победитель" атакует два охотника за подводными лодками, ВК ПВО "Арктическая лиса", идущий за ним в левой раковине атакует три БДБ и в случае если мы не попали торпедами, кормовыми орудиями помогает нам, артиллерийский ВК "Песец" атакует эсминец, идущий во главе каравана. РС с одним из торпедных катеров, куда перебрались краснофлотцы отряда особого назначения, идут на захват транспортов и танкера, один торпедный катер противовес тральщику со стороны берега. Если на каком-то транспорте будут много людей, то его торпедируем или огонь на поражение с ВК.
  - Понятно, - кивнул я, - для нас главное попасть в эсминец, иначе будет очень и очень больно, кому-то из нас. Больно эсминец зубастый попался.
  - Как будем стрелять: одной или двумя торпедами? - спросил я у Репина.
  - Двумя, - уверенно ответил тот.
  - Нам главное попасть хоть одной, а дальше добьём как-нибудь, - проговорил я, - а сейчас тихой сапой идём за эсминцем, мористее, чтобы на подходе наших кораблей, успеть зайти ему чуть вперёд и отстреляться торпедами.
  Репин согласительно закивал головой, отдал распоряжение на выставление заглубления торпед стоящему рядом с ним боцману, тот кивнув головой, пошёл выставлять заглубление торпед лично, пока есть время, к каждому торпедному аппарату было приставлено по два краснофлотца торпедиста.
  Осталось только ждать подхода нашей малой эскадры, тех я увидел минут через пятнадцать и стал тихо проговаривать Репину расстояния, до них и наше, до эсминца.
  Репин сам встал за штурвал катера, выводя его для торпедной атаки.
  Наконец раздалось его долгожданное: "Пли".
  - Торпеда вышла штатно, - последовали доклады от краснофлотцев торпедистов, правого и левого борта.
  - Обе торпеды вышли штатно, - продублировал, доложил боцман катера.
  На эсминце наблюдатель, по всей видимости, услышал пуск торпед, но доложить в сжатые сроки, в боевую рубку эсминца не успели.
  Одна из торпед попала в носовую часть эсминца, его сначала подкинуло вверх, а потом эсминец начал ввинчиваться носовой оторванной частью (оторвало как раз, за башней носового орудия) в воды Баренцево моря, корма начала быстро приподыматься из воды и очень скоро я наблюдал его быстро оборотистые винты. Его боевая рубка уже наполовину ушла под воду. (Как позднее мы узнали от пленных с транспорта, что это был бывший норвежский эсминец "Troll", в 1940 году захвачен немецкими войсками).
  - Не жилец, - произнёс я Репину, - критичный случай, такое не лечиться.
  Сам же переместился за свой любимый "Эрликон". Боцман и краснофлотцы торпедисты с лёгкими матерками перезаряжали один из двух торпедных аппаратов.
  После взрыва на эсминце, корабли нашей эскадры открыли огонь по заранее выбранным кораблям.
  Опытные артиллеристы с ВК ПВО "Победитель" с первых же залпов смогли сделать накрытие одного из охотников за подводными лодками, тот горел и имел крен левый борт. После ещё нескольких попаданий и он ушёл на дно (Как позднее мы узнали от пленных с транспорта, что это был UJ-1202 ("Франц Денкворт")). После чего, сосредоточились на другом охотнике за подводными лодками. Он поймал несколько попаданий от артиллеристов ВК, сам сумел попасть только один раз. Но и нескольких попаданий ему хватило для его 50-ти метрового корпуса, тем более одно из них пришлось в кормовую часть судна, другое уничтожило носовое орудие.
  Артиллеристы ВК "Песец" состязались с эсминцем, что шёл во главе каравана. Навыков у них было мало пока попаданий не было, в отличии от того что в ответ они получили два попадания. Но количество орудий дало о себе знать, сначала было почти попадания, два снаряда легли рядом с бортом, что уже можно считать накрытием, какие были повреждения на эсминце, не было видно. Но в этот момент отличились наводчики с "Бофорсов", кто из них попал было не понятно, но вся очередь пришлась по эсминцу, его накрыло четырьмя разрывами. В воду полетела дымовая труба, прямое попадание, в верх боевой рубки, хоть и не достигло своей цели, но смело с её верхнеё части, около десятка матросов. Наконец кто-то из артиллеристов попал из американского 127-мм корабельного орудия в эсминец, проделав в его корпусе отверстие снаряд разорвался внутри эсминца, по всей видимости пробив борт с противоположенной стороны. Тот в ответ из носового орудия засадил снаряд в ВК, выкосив прислугу носового американского 127-мм корабельного орудия, было ли выведено из строя орудие, из-за расстояния я не видел.
  Точку в противостоянии артиллерийского ВК "Песец" и головного эсминца каравана поставил торпедный катер С-27, тот пока шла артиллерийская дуэль, подошёл к эсминцу на 3 кабельтова и выпустил две торпеды. Попала одна, но и её хватило с головой, от попадания эсминец, не переломился, попадание пришлось в переборку корпуса, но полученная пробоина мгновенно затопила сразу два отсека. Эсминец имел большой крен на подбойный борт, в довесок он получил ещё один 127-мм снаряд от приблизившегося ВК, в носовое орудие, вызвав подрыв нескольких снарядов около орудия, взрыв ушёл под палубу эсминца, что ещё больше увеличило его крен. Корабль, не выдержав такого издевательства, лёг на подорванный борт. (Как позднее мы узнали от пленных с транспорта, что это был эсминец "Gyller" в 1940 г. захваченный германскими войсками и служил под наименованием "Lowe").
  ВК ПВО "Арктическая лиса", единственный из трёх ВК, участвовавший в атаке не имел попаданий и сам довольно успешно стрелял на поражение. Его немецкие же 88-мм зенитные орудия 8,8 cm FlaK 18/36/37, и 20-мм автоматических зенитных орудия 2.0 cm FlaK 30/38 совместно с 40-мм "Бофорсами" вполне успешно справлялся с БДБ. На его удачу, его первые попадания из 88-мм зенитного орудия, пришлись в артиллерийскую БДБ AF-57 (F116A), такие попадания, всегда считались "золотыми". Один из снарядов попал в выложенные ящики со снарядами, к всё тем же зенитным орудиям 8,8 cm FlaK 18/36/37, их детонация превратила БДБ в тонущую лоханку, уничтожив всё на поверхности палубы БДБ, от личного состава батареи в живых на палубе осталось несколько человек. От близкого расположения многие орудия оказались выведенные из строя. Артиллерийская БДБ AF-57 (F116A), медленно погружалась в воды Баренцево моря.
  Две другие БДБ были гружены боеприпасами и снарядами для артиллерии горного корпуса "Норвегия". Корпусу в ближайшее время, предстояло наступление в направлении Мурманска.
  Попадания в обе БДБ, последние не выдержали, взрывались, раскидывая остатки быстроходных десантных барж во все стороны.
  Последний из сторожевых кораблей охраны каравана, являлся тральщиком "Kamerun" (бывшим норвежским тральщиком "Rauma", захваченным в 1940 году германскими войсками. ТТХ корабля: водоизмещение стандартное - 243 т., полное - 275 т; длина - 40 м, ширина - 6,5 м; осадка - 2,2 м; скорость - 14 узл.; энергетические установки - 2 дизель-генератора и электромотор; мощность - 830 л.с.; запас топлива - 30 т. соляра; дальность плавания - 3,2 тыс.миль; экипаж - 28 человек. Вооружение: 1х1- 76-мм орудие; 1х1 - 20-мм зенитный автомат; 4х1 - 12,7-мм пулемета; 12 глубинных бомб). Был атакован торпедным катером С-27, подходящим со стороны берега. Экипаж тральщика в это время стрелял по ВК напавшим на конвой и пропустил момент подхода С-27. Его автоматическая пушка "Бофорс" с близкого расстояния прошлась прицельной стрельбой по корме и надстройкам. В живых там оставалось мало. В то время как "Эрликон" почти в упор расстрелял расчёт 76-мм носового орудия и добавив по надстройкам и боевой рубки корабля. Перезарядив "Бофорс" добавили по рубке корабля и надстройкам. С другой стороны к кораблю приблизился С-25, по приказу Репина на борт тральщика перескочили боцман катера и краснофлотцы торпедисты, мы с Репиным успели сунуть им в руки по паре пистолетов, у боцмана был свой. С С-27 так же на борт корабля перескочили ещё шесть краснофлотцев во главе с боцманом. Оставшиеся в живых немцы внизу корабля не имели оружия, и зачистить корабль удалось быстро.
  Три катера РС, а именно: РС-513, РС-514, РС-515, а так же С-23, выделенные, для захвата транспортов и танкера на момент атаки, не тратя времени, выдвинулись каждый к своему кораблю, определённому для захвата.
  Для захвата транспортов и танкера разработали план захвата который заключался в подходе к кораблям со стороны кормы к любому из бортов, уравнивания хода и заброс кошек для притягивания к кораблю который будет захвачен. Ещё в Мурманске были взяты с запасом скаты для вывешивания за борта катеров, чтобы не было повреждений катеров во время захвата.
  Сейчас у экипажей катеров была возможность продемонстрировать свои умения и навыки на практики. Что и было подтверждено опытными и слаженными экипажами РС-513, РС-514 и С-23, которые проделали состыковку кораблей с первого раза. У РС-515 экипаж хоть и был слаженный, но это был первый выход на боевое задание, проделал это только со второго раза, при этом, помяв немного борт катера.
  Дальнейшее происходило одинаково - наверх по верёвке взбирался самый шустрый краснофлотец, втягивал верёвку наверх и закреплял верёвочный трап. Уже по нему происходил подъём остальных, после чего все разбегались по строго определённым именно им направлениям - рубка управления, машинное отделение, захват верхних палуб при сопротивлении - стрелять на поражение без задержек.
  Экипажи транспортов, как правило, не превышали 30 - 50 членов, невооружённых, за исключением разве что нескольких пулемётов и пистолетов.
  Всех членов экипажа выгоняли на корму, где они находились под контролем десятка краснофлотцев, с ручным автоматическим оружием, в наличии был даже один ручной пулемёт.
  Я больше всего переживал за захват танкера идущего в составе каравана, но мои опасения оказались напрасными. Его экипаж состоял всего из 27 гражданских матросов. Вооружённым оказался только капитан и его первый помощник. Как захватывать капитанов и их помощников краснофлотцы были проинструктированы и действовали согласно инструкциям.
  Всех пленных осматривали на предмет наличия оружия и ножей и только после этого замирали в одном большом изолированном помещении с приставлением к нему вооружённой охраны, в том числе и у иллюминаторов, если таковы были. Для личных потреб оставляли несколько вёдер или подходящих ёмкостей.
  В районе полуострова Рыбачий, их должны перевести на ВК ПВО "Арктическая лиса", где были подготовлены "места" для их содержания.
  Назад шли следующим порядком: впереди два торпедных катера, за ними двумя колоннами шли: в одной ВК, за ними тральщик "Kamerun"; в другой захваченные транспорты немцев, за транспортами танкер. По бокам колонны по одному РС замыкал караван РС-513 и С-25 с Репиным.
  На момент ухода эскадры, я перескочил на свой РС-513, заняв своё штатное место у правого "Эрликона". Сейчас наша эскадра, увеличенная на пять кораблей, шла со скоростью 7-9 узлов в сторону полуострова Рыбачий.
  Периодично бросая взгляды в сторону, где находился норвежский берег, а так же осматривая море вокруг эскадры, на предмет наличия подводных лодок. Стоящий рядом Кобызев, пытался осматривать Баренцево море, остающееся за нами, периодически спрашивая у меня, - всё ли вокруг нормально?
  - Пока нормально, - отвечал я, - после наступления утра будет, уже нет, немцы бросят в первую очередь авиацию, а в дальнейшем здесь будут дежурить их подводные лодки. Хорошо, что взяли два ВК ПВО, а то туго придётся, буду по возможности прикрывать танкер, как самый важный, на нём авиационный бензин и бензин для автомобилей. Уже его захватом, мы отбили все затраты и обосновали, наличие морского отряда особого назначения в составе флотилии.
  - Это точно, - подтвердил Кобызев, - значит, ждём утра.
  Немецкий высотный самолёт разведчик обнаружил нас в 09.30 утра.
  Через час можно ждать прилёта, - сказал я Кобызеву, который оставался всю ночь старшим смены. Большую часть краснофлотцев, как только ночь начала уступать дню, он отправил в кубрики отогреваться и отсыпаться. Между нами периодично появлялся Марочкин, обеспечивая всех желающих чаем или кофеем, то же касалось и остального экипажа катера.
  - Хороший кофе презентовал мистер Генри Джеймс, крепкое, - подумалось я выпивая очередную кружку, вместе с Кобызевым.
  Налёт авиации произошёл в 10.37, к моменту подлёта к эскадре, командиры кораблей увеличили дистанцию между судами. В этот раз по нашу душу прилетели всего две девятки "Юнкерс Ju 88", под охраной четвёрки "Ме-110", к нам они пришли на 7000 метрах.
  - Чёт мало пожаловало, - проговорил я, - или пакость, какую задумали?
  Я не знал, что по просьбе командующего Мурманской флотилии контр-адмирала Кучерова, сегодня утром произошёл налёт на аэродром Киркенеса Хебуктен, на нём как раз собирались взлетать пять девяток "Юнкерс Ju 88", после налёта взлететь смогли только две девятки. Во время налёта наши авиаторы потеряли три самолёта, ещё два экипажа смогли перелететь линию фронта, но сесть на свой аэродром, дотянув, не смогли.
  Я, так же не мог знать о том, что командование люфтваффе, на Севере Норвегии было в тихой панике. Командир бомбардировочного крыла Rampfgeschwader 30 (KG30) oberstleutnant Эрих Бледорн просто не знал что делать, за последние полгода, его крыло потеряло здесь около 150 самолётов, но даже это было не самое главное, главное то, что они безвозвратно потеряли 110 хорошо подготовленных пилотов, стрелков-радистов вообще никто не считал. Основные потери они несли от налётов на Мурманск, именно от туда не возвращалось около половины самолётов. Количество зенитных средств, там просто зашкаливало, а именно там начали происходить основные события. Притом по сообщениям возвратившихся лётчиков, - выпрыгнувших из самолётов их камрадов, расстреливали ещё в воздухе из крупнокалиберных пулемётов. После нескольких таких налётов на Мурманск, многие лётчики не желали лететь туда. За последние два налёта в течении двух дней, на Мурманск, пришлось принимать срочные меры по переформированию целой бомбардировочной группы II/KG30, именно с этого направления, они потеряли половину своего состава. А Мурманское направление, на Севере Норвегии считалось главным.
  И вот сегодня утром 19 марта 1942 года, пришёл доклад о разгроме конвоя на переходе с порта Киркенеса в порт Лиинахамари, причём конвой - крупный, был уничтожен полностью. В 08.00 на поиски коммунистов вылетел высотный самолёт разведчик двухмоторный "Дорнье Do-17" из состава 124-й разведывательной группы (I.(F)/124), с аэродрома базирования в Рованиеми.
  Каково же было удивление его пилотов и всего немецкого командования после их доклада, когда те обнаружили эскадру Советов в районе полуострова Рыбачий. Те спокойно шли к себе в порт Мурманска, вместе с ними шли и все транспортные корабли и танкер, шедшие в составе немецкого конвоя, но уже под флагами Советского Союза.
  Немецкое командование не поверило в сообщения пилотов, но те привезли неопровержимые доказательства фотосъёмку шедшей 10 узловым ходом эскадры Советов, в составе которой были видны немецкие транспорты и танкер, на снимках так же своим ходом шёл и тральщик, бывший в составе немецкого конвоя. Командование кригсмарине, даже после показа им снимков эскадры Советов, не поверило в происходящее.
  На снимках были видны три вспомогательных крейсера Советов несколько торпедных катеров и катеров морских охотников, причём повреждений на них не было, все корабли в составе эскадры шли своим ходом.
  На потопление эскадры была выделена последняя группа пикирующих бомбардировщиков IV/StG-1 на вооружении которой были "Junkers Ju 88А". Больше в резерве немецкого командования во всей Норвегии не было. Как только самолёты были готовы к вылету, на аэродром Киркенеса был совершён налёт авиации Советов. Группа в результате налёта потеряла восемнадцать самолётов, такие большие потери были из-за того, что самолёты с уже подвешенными бомбами были готовы к взлёту и построились для старта. При налёте, самолёты с подвешенными на пилоны бомбами и полными баками не только хорошо взрывались, поражая всё вокруг, но и хорошо горели из-за залитого под пробки авиационного бензина.
  На запланированный налёт, вместо пяти девяток вылетело две, остальные самолёты нужно было приводить в течении дня в лётное состояние.
  За время прошедшее после обнаружения советская эскадра прошла не так далеко, от места обнаружения. Все пилоты бомбардировочной группы горели желанием отомстить за своих камрадов, многих пилотов в этой группе буквально несколько дней как перебросили вместе с самолётами с аэродрома Нарвик, на аэродром Киркенеса Хебуктен.
  
  Эпизод 31
  
  - Ну что, пожалуй, начнём, - сказал я, повернув голову, в сторону боевой рубки, на которой находился Кобызев, - уже могу достать.
  - Давай, - утвердительно проговорил Кобызев с биноклем в руках.
  Рядом со мной стоял краснофлотец, наводчик 40-мм орудия "Бофорс", установленного перед рубкой, в руках у него появился бинокль. Он как всегда, будет корректировать мою стрельбу, на дальнюю дистанцию, когда я стреляю за него. Привычно накинув на себя заклинание зоркого глаза, через прицел стал рассматривать подлетающие самолёты немцев.
  - Стреляю по первой девятке, - предупредил стоящего рядом корректировщика, накидывая на себя заклинание зоркого глаза, дав первую очередь на четыре снаряда.
  В орудие тут же было вставлен следующий магазин на четыре снаряда.
  - Кучно в середине девятки, - комментировал стрельбу наводчик орудия.
  Следующая очередь легла ещё ближе к ведущему девятки. Попадание пришлось на седьмом магазине, когда ведущий девятки, собирался уже пикировать. Всё-таки 40-мм есть 40-мм, это даже не 12,7-мм, попадание очереди пришлось в фюзеляж самолёта. Его 15 метров не выдержали такого издевательства, да ещё имея бомбовой груз, оба крыла, размах которых достигал 20 метров, отвалились, как будто они были бумажные, самолёт пошёл торпедой вниз от фюзеляжа отваливались большие куски, все четыре члена экипажа покинуть самолёт не успели.
  - Позитива, развал самолёта немецким пилотам не добавил, - комментировал я стрельбу стоящим рядам краснофлотцам. Которые, спорно перезаряжали 40-мм орудие. Второй самолёт подловил на высоте трёх километров, попав ему в правое крыло, мотор, стоящий на крыле разлетелся на куски, уродуя близлежащую обшивку. Из экипажа успели выпрыгнуть только двое.
  Мой взгляд зацепился за то, что два звена последней девятки отделились и пошли в разные стороны со снижением.
  - Виктор Викторович, - закричал я Кобызеву, - передайте на открытой волне на корабли эскадры, что тут два звена по три самолёта - торпедоносцы. Пусть не дают им прорваться понизу до кораблей ВК и захваченных транспортов. Основное внимание им.
   Тот проникся тем, что я ему сказал и бросился вниз к радисту катера.
  - Слушай сюда, - начал кричать я, - всем наводчикам, после снижения сосредоточить огонь по торпедоносцам их всего шесть самолётов. Наблюдателям следить за этим особо.
  Меня тут же продублировал боцман Кашкаров, прокричав с высоты рубки на корму об обстреле в первую очередь, атакующих торпедоносцев.
  Пока торпедоносцы расходились и снижались, чтобы заходить с разных сторон, остальные самолёты опустились до высоты 5000 метров.
  Кроме меня по ним уже стреляли со всей эскадры больше тридцати орудий 40-мм. и крупнее.
  Один "Юнкерс Ju 88", в который, по всей видимости, попали или разрыв снаряда был близким, уходил в сторону Норвегии, имея за собой белесый след от потери топлива.
  - Два в минусе, осталось всего шестнадцать, - подумал я, непрерывно стреляя из 40-мм пушки после перезарядки. Следующего попадания удалось добиться уже после двенадцатой перезарядке, попадание пришлось в носовую часть самолёта, где находился экипаж. Дальше самолёт без экипажа лететь не стал и пошёл вниз, как только мог.
  - Ещё один в минусе, - злорадно подумал я, в это время торпедоносцы разошлись на достаточные расстояния и опустились в стороне от эскадры до полукилометровой высоты. Координация их действий, по всей видимости, шла от одного из "Юнкерс Ju 88", находящегося в верхнем эшелоне.
  Пора, подумал я, - стреляй только по торпедоносцам, сказал я наводчику орудия. Сам бросился к своему правому "Эрликону" на боевой рубке катера.
  Кобызев уже давно был там, сообщение о торпедоносцах ушло на все корабли эскадры. В принципе я не боялся за ВК ПВО "Победитель" там Горностаев, толковый артиллерийский командир. Да и Ледяев, Арбузов сообразят, что к чему, после сообщения. Я же прикрою от атаки самый нужный и взрывоопасный объект - танкер.
  - Виктор Викторович, - обратился я к Кобызеву, - подойдите поближе к танкеру сзади, будем его защищать по мере возможности. Контролируйте, с Кашкаровым подходы к нему со всех сторон, в случае чего, пере направляйте работу наводчиков на опасные направления, ну и за пикировщиками присматривайте. Я буду работать один за двумя "Эрликонами".
  Летчики рассчитали всё правильно, атака на эскадру началась одновременно со всех сторон и сверху.
  Вот только они не просчитали, что падать сверху быстрее, чем подлетать со всех сторон, да и на то, что здесь были два ВК ПВО. Да и на остальных катерах зенитных средств, хватало, с переизбытком.
  Поэтому, я сосредоточился на самолёте, который пикировал сверху, открыв огонь как только он, оказался на трёх километрах, эти самолёты в отличии от "Юнкерс-87" были значительно больше по габаритам и имели два мотора. По всем самолётам одновременно со мной ударило ещё около сотни стволов зенитной артиллерии. Развал самолёта пошёл через несколько секунд после моей стрельбы, но кто попал в него, было не ясно.
  Пока следующий самолёт, вошедший в пике, не достиг высоты трёх километров, я бросил взгляды по сторонам.
  Торпедоносец, который заходил с левой стороны, по ходу движения подходил с опережением остальных, секунд на десять, пятнадцать.
  Поэтому быстро переместился к левому ""Эрликону", разворот автомата в сторону приближающегося торпедоносца, как только самолёт попал в прицел автомата, дал по нему одну за другой три очереди, делая поправки по мере стрельбы. Тот, шедший всего на уровне 50 метров, был на удалении четырёх километров, на третьей очереди нырнул в холодное Баренцево море. Быстро переместился к правому автомату, бросив взгляд в право, по подходившему с той стороны торпедоносцу, стреляло до десяти зенитных автоматов, в том числе и несколько пулемётов ДШК с катеров, попадания в него шли, но тот упорно летел к своей цели - первому из идущих транспортов. Но выдержал он не долго, по всей видимости, попадание пришлось в один из моторов, качнув самолёт на девяносто градусов, выпрямить его на такой высоте, да ещё с торпедою под фюзеляжем тот не смог, уйдя на максимальной скорости под воду.
  Самолёт, который пикировал сверху, тоже обстреливали не менее двадцати стволов, в какой-то степени попадая в него, но тот пока держался, не сходя с траектории выхода для бомбометания, для цели он выбрал ВК ПВО "Победитель". Не повезёт ему, - подумал я.
  Крик Кашкарова,- торпедоносец сзади, - заставил меня мгновенно развернуть автомат на сто восемьдесят градусов. Сзади подходило два торпедоносца, как они рассчитывали попасть с такого неудобного ракурса, я не знал, на внутренне чутьё подсказывало мне, что тут что-то не так, как кажется, на самом деле и надо стрелять.
  Огонь открыл по тому, который шёл впереди, играя роль лидера. Торпедоносцы уже приблизились к трёхкилометровой отметки, до кораблей эскадры. Стрелял я непрерывными короткими очередями, пока на нём не взорвалась одна из торпед, предназначенных для пуска. Взрыв получился впечатляющий, всё же в боевой части двух торпед в общей сложности было около 1.000 килограмм взрывчатых веществ из 1.500 тонн.
  На второй торпедоносец это произвело впечатление, он не стал рисковать идти поближе и сбросил обе торпеды по цели - танкеру.
  - Торпедоносец сбросил торпеды, - стал кричать я, не переставая стрелять по выпустившему торпеды самолёту, - все стреляют по торпедам. Катер ставить правым боком.
  Торпедоносец после сброса торпед, ушёл вправо вверх на этом движении я его и подловил - подыматься было по времени дольше. Попадания пришлись в правый мотор, огонь мгновенно охватил крыло самолёта.
  Ещё два торпедоносца заходили спереди под углом 45 градусов к двигающимся кораблям эскадры. По всей видимости, наши усилия произвели на них впечатление и они сбросили с двух самолётов четыре торпеды.
  Всё это я просчитал за доли секунд, не отворачивая ствол автомата от приближающихся сзади торпед.
  Эффективный огонь оказался на расстоянии 500 метров, после попадания одна торпеда, нырнула на глубину, вторая продолжала идти на танкер. Наводчики двух "Бофорсов" поставили на её пути заслон из восьми снарядов, которые при соприкосновении в водой взрывались. Хоть попасть в торпеду они не сумели, но отклонить торпеду всё же смогли. Теперь торпеда шла не на танкер, а стала забирать правее, на скорости делая полукруг. Скорее всего, один из 40-мм снарядов, своим взрывом рядом повредил ей стабилизатор.
  - Не опасна, - мелькнуло у меня в голове, быстрым взглядом окинул общую картину боя с самолётами противника.
  Все корабли эскадры, и захваченные стали забирать правее ближе к береговой линии, чтобы пропустить чуть в стороне выпущенные торпеды.
  Один из торпедоносцев, кто-то поймал на подъёме, когда ещё он не набрал скорость, и за ним шёл заметный шлейф дыма, хотя набор высоты тот не прекратил.
  Остальные пикирующие бомбардировщики "Юнкерс Ju 88" продолжали упорно прорываться к эскадре, одному удалось вполне удачно положить одну бомбу в ВК ПВО "Арктическая лиса", какие у него были повреждения, я со своего места не видел, но ход тот не снижал, за ним шёл большой шлейф дыма.
  Вот и последняя тройка пикирующих бомбардировщиков пошла в пике, причём сделали они это одновременно начав пикировать на разные корабли.
  Из своего автомата я стал прикрывать, шедший передо мною танкер, на него пикировал последний из тройки самолёт. Пилот самолёта не стал рисковать и опускаться до самого нижней точки сброса, а сбросил свой груз с трёх километров не прицельно, и после этого сразу же пошёл на набор высоты, тем более что шёл он уже на одном моторе, во второй я, всё-таки попал.
  Остальные два самолёта отбомбились так же с высоты трёх километров, опускаться ниже никто из них не решился. Один из них решил отбомбится, в уже имеющего попадание ВК ПВО "Арктическая лиса", не попал точно в корабль но положил бомбы очень близко к борту корабля - на нём были какие то повреждения, но какие с моего места было не видно, "Арктическая лиса" так же, не осталась в долгу и на подъёме, таки достала своего обидчика попав ему в крыло, самолёт начал рыскать по курсу, пилот самолёта посчитал что дальше лететь на нём он не сможет и вместе с стрелком радистом выпрыгнул с него.
  Последний из пикирующих бомбардировщиков положил свои бомбы точно в цель - второй из транспортных кораблей в колонне, корабль хоть и прекратил движение весь окутался дымом пожаров, имел крен на правый борт, но тонуть пока не собирался.
  Бомбардировщик так удачно, положивший свои бомбы подняться и догнать своих камрадов не сумел, в него попал кто-то из "Бофорса", снаряд разделил фюзеляж самолёта на две части. Экипаж успел покинуть самолёт.
  - Ну, вот как то так, - сказал я стоящему рядом Кобызеву, - танкер отстоять успели, теперь нашим самолётам будет, на чём летать.
  К бывшему немецкому транспорту, который ещё дымил, горел имел наклон, но тонуть не желал подходил артиллерийский ВК "Песец", с него на борт транспорта перешло ещё два десятка краснофлотцев. Они спорно начали помогать тушить пожар и ликвидировать последствия попадания бомбы с пикировщика, на корабле была пробоина, экипаж судна заводил под неё парусину, чтобы хоть немного остановить поступление воды. Полным ходом шла откачка поступившей воды из одного трюма, с "Песца" так же передали несколько ручных и одну электрическую помпы, краснофлотцы хотели отстоять с таким трудом захваченное судно от затопления. С того же "Песца" стали заводить на повреждённое судно трос для его буксировки.
   На ВК ПВО "Арктическая лиса" тоже успешно боролись с пожарами, как только кончился налёт авиации, на спасение своего корабля бросилось около половины экипажа.
  Ход эскадры после налёта ещё больше уменьшился, до 5-6 узлов, но бросать повреждённый корабль никто не хотел.
  До Мурманска добирались не сутки как планировали, а почти двое. Больше налётов авиации не было.
  - И не будет, - сказал я Кобызеву.
  На его вопрос - почему?
  Я ответил, - ответ тут простой, просто посчитай сколько, за последний месяц немцы потеряли самолётов во время налётов? У них они просто закончились, а если и остались, то в основном истребители. Больше навряд ли прилетят. Слишком хорошо получили по мордасам.
  В порт Мурманска мы входили почти через двое суток. Кучеров выслал нам на встречу к входу в Кольский залив ПБС-1 "портовый буксир средний" в сопровождении одного МО-2, для оказания помощи в буксировке транспорта, которого мы всё-таки дотащили до порта Мурманска.
  Все пришедшие транспорты и танкер встали под разгрузку, командование фронта и ВВС на Мурманском направлении собрало к прибытию нас в порт, все топливозаправщики и подогнало пустые цистерны, чтобы как можно быстрее перелить с него всё топливо, как авиационный бензин, так и обычный бензин, солярку с танкера. С транспортов так же выгружали всё то имущество, которое было отправлено в адрес усиленного корпуса генерала Дитлья для весенне-летнего наступления на Мурманск.
  А прислали тому много чего, начиная от десятка лёгких танков Pz Kpfw II, и пятёрки чешских LT vz.35, кроме того выгрузили несколько противотанковых батарей - всего двадцать четыре 37-мм пушки Рак 35/36, где в качестве тяги шли легкие трехосные автомобили "Крупп" "Протце".
  Один транспорт был забит снарядами, минами, патронами, гранатами, его начали разгружать так же в первую очередь. Всё перегружалось, на выделенный авто транспорт фронтом, так и после вывоза противотанковых батарей за город, эти же машины -автомобили "Круппа" "Протце", использовались для выгрузки боеприпасов.
  Танки перегружали на железнодорожные платформы и сразу же вывозились, к ним командование фронта, уже искало экипажи для формирования механизированного батальона.
  На повреждённом транспорте находилось инженерное имущество, а так же имущество для немецкой авиации два десятка разобранных истребителей "Ме-109" в ящиках, несколько разобранных бомбардировщиков "Юнкерс Ju 88" в вариантах торпедоносцев. А так же три десятка моторов истребителям. В наличии оказалось и 50 штук 100 литровых бочек, в них находилось масло для самолётов. Отдельно в ящиках было четыре разобранных небольших самолёта Физелер Fi-156 "Шторьх". Представитель от авиации, был просто в восторге от таких немецких подарков. Все ящики были перегружены на открытые платформы и под охраной вывезены из порта.
  Когда на следующий день с транспортов было всё выгружено, пришёл приказ от командующего СФ, о перегоне транспортов и танкера, в Архангельск, для их перегона командование прислало транспортной авиацией ещё 100 моряков. Охрану во время перегона была возложено на Мурманскую флотилию.
  Кучеров для перегона выделил тральщики: КТ-1, КТ-2, КТ-3, два катера РС: РС-516 и РС-517, два МО-2 за номерами 121, 122 и один МО-4 161. Кроме того помимо транспортов и танкера перегонялась и плавбаза для подводных лодок, ледокол "Sisu", которой ударными темпами сделали ремонт, для возможности перегона в Архангельск, где для неё ещё была робота по проводке караванов судов Северных конвоев. Старшим был назначен приказом по флотилии капитан третьего ранга Оточин.
  25 марта 1942 колонна судов начала вытягиваться с акватории порта Мурманска. Обратно конвойные суда должны были привести несколько транспортов из состава Северного конвоя.
  Назад мы их ждали не позднее 5 апреля.
  За налёт на конвой немцев и захват, столь значительных трофеев. Капитану второго ранга Ледяеву дали капитана первого ранга, капитану Соловьёву присвоили звание майора, Арбузову и Корнейчуку дали капитана третьего ранга, Репину и Горностаеву дали капитан-лейтенанта, Кобызеву присвоили лейтенанта. Из наших, катерных Кашкаров получил младшего лейтенанта и стал заместителем Кобызева на катере. Лукову присвоили старшину 2 статьи, и назначили боцманом катера.
  Вечерние чаепития на катере продолжились, на них почти всегда присутствовал и Кучеров, для него у кока Серёги всегда было готово кофе и булочки. За мукой пришлось сходить на базар, заодно вместе с Кашкаровым закупили и сахар, тушёнку, чай, табак, сало, травы для чая.
  Я на одном из них, высказал мысль, ещё раз сгонять к норвежскому берегу, на этот раз днём атаковать если попадётся конвой днём, упирая на то, что немцы теперь поостерегутся пускать большие конвои ночью. Идея была такая, два артиллерийских ВК, один ВК ПВО (на ВК ПВО "Арктическая лиса" ещё шли ремонтные роботы, ему за налёты досталось хорошо), два РС и дивизион торпедных катеров, а так же морской отряд особого назначения (МООН). К норвежскому берегу выдвигаются Баренцевым морем, на подходе мористее берега идёт самолёт разведчик, если засекает конвой, не подлетая к нему, передаёт по нему данные на эскадру, чтобы не спугнуть дичь.
  Если она нам по зубам - атакуем. Подход перед атакой имитируем в "составе конвоя". Предварительно впереди идут два "немецкие торпедные катера, под их флагами в их форме". Пусть даже с первого торпедного катера что-то потребуют от немцев "световым кодом". Они же и первыми приблизятся к конвою, если удачно сложится, может, кого до нашего подхода торпедируют из охраны конвоя, для дезориентации немцев можно потопить один из транспортов, если их будет много и кто-то подвернётся. Так же целесообразно радистам, забить частоты немцев в момент подхода и атаки. Авиаторы нас поддержат, после того что им перепало, и если сказать им что, и им может что обломится, если будет захват транспортов.
  Сидящие Кучеров и Ледяев, тут же выпали из разговора, просчитывали варианты операции.
  Чтобы добавить им драйва сказал, - по тому, как летает авиация немцев, можно уже сделать выводы о том, что они испытывают в ней недостаток. Сколько нам досталось разобранных самолётов? А, нам это сейчас на руку. Если по пути попадутся подводные лодки немцев, тоже в тему будут, исчезнут без следа в Баренцевом море, а то, что они там есть, я был уверен. Меньше на конвои будут нападать, если всё удастся, то они ещё и сюда в Баренцево море к полуострову Рыбачий ещё несколько перекинут, опять же всё меньше на конвои пойдут.
  Мои последние доводы, по всей видимости, перевесили весы в пользу проведения операции. Ледяев по внешнему виду и так был готов к этой операции. Кучеров, наконец, дал добро на проведение операции, стал раздавать указания Валишеву, Корнейчуку, Репину на подготовку и выход эскадры переменного состава.
  В её состав сообща включили два ВК артиллерийских: ВК "Песец", ВК "Полярный лис", один ВК ПВО "Победитель", три РС: РС-513, РС-514, РС-515, все три торпедных катера С23, С-25, С-27, морской отряд особого назначения (МООН). Старшим был назначен капитан первого ранга Ледяев (шёл на ВК "Песец"), с ним Валишев (ВК "Полярный лис"), Корнейчук (шёл на РС-515), Репин (шёл на С-27).
  На флагмане флотилии ВК ПВО "Победитель" и так был опытный командир, вновь назначенный капитан-лейтенант Горностаев. Майор Соловьев, вместе со своими краснофлотцами особого назначения, должны были разместится, на флагмане флотилии ВК ПВО "Победитель".
  С утра как обычно, началась суета по готовности к выходу, который был назначен на утро 1 апреля 1942 года, то есть через сутки. Оружие приводилось в порядок, дополучались боеприпасы, продовольствие, проверялись механизмы и состояние кораблей и катеров. Начальник штаба флотилии подготовил приказ на выход эскадры переменного состава.
  Я же продолжал помогать готовить Марочкину, и кроме того провёл занятия на артиллерийских ВК "Песец", ВК "Полярный лис" с наводчиками зенитных орудий, автоматов и крупнокалиберных пулемётов ДШК.
  Наконец наступило утро 1 апреля и наша эскадра переменного состава, в составе девяти вымпелов, покинула акваторию порта Мурманск, и экономичным 15 узловым ходом пошла Кольским заливом, чтобы из него попасть Баренцевым морем, на конечность полуострова Рыбачий, точки броска нашей эскадры. К ней мы должны подойти к утру 2 апреля.
  Пока шли до выхода в Баренцево море, я отсыпался, сказав Кобызеву, что всю ночь буду дежурить со сменой - есть опасность встречи с немецкими подводными лодками в Баренцевом море. Кобызев тоже посчитал, что его будет ночная смена и передал управление катера Кашкарову, сам тоже пошёл спать.
  
   Эпизод 32
  
  Рассчитал я всё точно, на выходе в Баренцево море нас ждало две подводные лодки немцев, их я засёк, ещё, когда до входа-выхода в Кольский залив было около 3 миль, по моей просьбе наш катер вместе с РС-514 вырвался несколько вперёд на пяток миль.
  Так как была ночь немецкие подводные лодки были в надводном положении и по всей видимости вели наблюдение за выходом из Кольского залива в Баренцево море. Наше командование в лице начальника Мурманской военной флотилии контр-адмирала Кучерова предупредило нас, что наших подводных лодок в момент нашего следования до района охоты не должно быть. Тем более в количестве двух штук. Они находились друг от друга на расстоянии около пяти-восьми миль, для более качественного контроля за входом в залив.
  Об обнаружении подводных лодок я доложил Кобызеву, тот принял решение атаковать их сначала из артиллерийского вооружения катеров, подойдя к ним поближе.
  Когда до подводной лодки, лежащей в дрейфе справа, оставалось 3 мили, я открыл огонь из носового 76-мм орудия. Как я вижу ночь. Кобызев знал не по наслышке, поэтому на мою просьбу попробовать пострелять из носового орудия сейчас, он, посмотрел положительно. Накинув на себя заклинание зоркого глаза и видимости в темноте, встал к орудию за наводчика. Расчёт орудия был заранее предупреждён, что стрелять будем в высоком темпе, поэтому наводчик орудия встал на подачу снарядов. Накрытие лодки произошло на седьмом выстреле, когда лодка готова уже была нырнуть. Попадание пришлось в районе орудия установленного перед рубкой. Лодка, по всей видимости, уже не могла нырнуть из-за пробития корпуса. Из люка на рубке начали выскакивать матросы, первые из них бросились к орудию, именно в этот момент я не знаю каким снарядом (стрельба велась в очень быстром темпе) попал в саму рубку лодки. Под накрытие попали и цепочка матросов, которые выстроились для подачи снарядов из самой лодки и несколько человек на самой рубке, скорее всего офицеры с лодки.
   Наш РС-513, вместе с РС-514, в это время шёл на полной скорости к самой лодке, расстояние до неё сокращалось стремительно, уже можно было стрелять из всего вооружения катера, а оно и стреляло. Отличился наводчик "Бофорса" установленного перед рубкой, попав в лодку всеми четырьмя снарядами. Два из них пришлось в район рубки, откуда за десяток секунд до этого начали стрельбу из зенитных автоматов, после попаданий стрельба прекратилась.
  То, что подводная лодка U-639 (а этот номер был виден уже всем на катерах) тонет, никто не сомневался, слишком много пошло попаданий в неё по мере быстрого приближения к ней с двух катеров. Тем более, что подходящий к лодке РС-514 немного довернул в сторону и задействовал ещё и кормовое орудие катера.
  Я же уступив место наводчику орудия, быстро поднялся на рубку катера, встав около Кобызева, который смотрел на обстрел лодки в бинокль. Закрыв глаза бросил заклинание кругового поиска. Вторая подводная лодка уже погрузилась под воду и находилась кабельтовых в шести с правой стороны.
  Прекратить стрельбу, - услышал я рядом с собою голос Кашкарова, - пробанить орудия, дозарядить автоматы.
  Открыв глаза, я увидел, что стрелять по лодке уже прекратили, передо мною как раз мелькнул уходящий под воду верхний срез рубки лодки.
  - Где вторая, - проговорил Кобызев, смотря на меня, опустив на грудь бинокль. Рядом с ним на меня так же внимательно смотрел Кашкаров.
  - Примерно в шести кабельтовых, по правую сторону глубина 25 метров и продолжает увеличиваться, - ответил я, - дайте малый вперёд, я буду наводить на неё.
  - Малый вперёд, - тут же выдал Кобызев команду рулевому, - атака подводной лодки! Большая серия! Глубина взрывов тридцать метров! Товсь!
  Команду командира тут же продублировал боцман катера Луков, краснофлотцы команды боцмана уже стояли у бомбосбрасывателей, принялись спорно и быстро выставлять на больших бомбах, нужную глубину. Катер на средней скорости пошёл ко второй нашей цели.
  Закрыв глаза, я монотонно стал проговаривать местонахождение подводной лодки и её глубину, по мере приближения к ней нашего катера.
  Кобызев, дублировал мои команды для рулевого, а Кашкаров громким голосом для боцмана Лукова находящегося на корме катера у бомбосбрасывателей.
  Наконец последовала заключительная команда - Сброс, сброс.
  Серия из четырёх больших бомб, ушла под воду прямо на находящуюся внизу подводную лодку.
  Тут через некоторое время, после их сброса случилось неожиданное для всех находящихся на катере. Третий по счёту подводный взрыв за кормой был в десяток, а то и больше раз сильнее, чем остальные. От этого взрыва наш катер, как мне показалось, даже подпрыгнул вверх метра на полтора, это при том, что его вес был под 330 тонн в загрузке.
  - Что это было? - спросил обалдевший от такой неожиданности Кашкаров, вцепившись в край рубки катера.
  - Подводная лодка развалилась на части, от мощного взрыва, по всей видимости детонировали торпеды в носовом отсеке, весь нос исчез от взрыва, - прокомментировал я, - обломки опускаются на дно моря, сейчас будет всплывать оставшийся мусор с лодки.
  В этот момент на месте сильного взрыва лопнул большой пузырь воздуха и на волнах остался мусор с лодки, место было сильно загажено соляркой вперемежку с маслом, что было прекрасно видно мне моим ночным зрением.
  - Лодка на дне, в виде двух отдельных кусков, - доложил я, - нам здесь больше делать нечего, больше лодок под водой нет. Можете докладывать Ледяеву о расстреле одной и потоплении другой подводных лодок. Тот, кивнув головой, скрылся в недрах катера, направившись к радисту для доклада.
  Через несколько минут Кобызев появился вновь на рубке катера довольный как кот объевшийся сметаной.
  - Ледяев объявил благодарность обоим экипажам за уничтожение двух подводных лодок, - сообщил он всем, кто присутствовал на рубке катера.
  В это время капитан первого ранга Ледяев, находившийся на артиллерийском ВК "Песец" в рубке управления кораблём, заканчивал дописывать в блокноте телеграмму в штаб флотилии.
  "На выходе из Кольского залива в Баренцево море было обнаружено две подводные лодки противника. Одна U-639 была уничтожена на поверхности моря артиллерией катеров РС-513 и РС-514. Другая потоплена глубинными бомбами. От взрыва одной из глубинных бомб на подводной лодке произошла детонация торпед, по всей видимости, носового отсека, визуально зафиксировали взрыв, по мощности превосходящий взрыв глубинной бомбы в десять раз. Командир эскадры Мурманской флотилии капитан первого ранга Ледяев".
  Вырвав листок из блокнота, отдал дежурному краснофлотцу со словами, - радисту срочно передать в штаб флотилии, выполняйте.
  Утром 2 апреля 1942 года как только контр-адмирал Кучеров Степан Григорьевич, прибыл в на службу в двери его кабинета постучавшись, вошёл капитан первого ранга Гизатулин.
  - Доброе утро Руслан Габбасович, - произнёс Кучеров, - что у нас новенького произошло за ночь?
  Гизатулин передал ему бланк шифр телеграммы со словами, - поступила ночью, ничего срочного, но как мы и ожидали.
  Кучеров внимательно перечитал текст шифр телеграммы.
  - Да, опять Северный был прав, на выходе в Баренцево море их ждали, - подумал Кучеров, - и тут его прогнозы оправдались. Значит, через недельку другую немцы будут вынуждены прислать ещё несколько подводных лодок к Кольскому заливу. Интересная комбинация получится, особенно после прихода назад эскадры флотилии.
  В слух же сказал, - молодец Ледяев, всё правильно рассчитал, что на выходе из Кольского залива его будут ждать. Хоть бы немцы с лодок не успели передать сообщение о выходе эскадры, тогда их будут ждать у берегов Норвегии. Хотя пролёт разведчика всё покажет завтра.
  Руслан Габбасович, - добавил Кучеров, - передайте в штаб Северного флота о потоплении подводных лодок.
  - Отправлю шифровку в течении часа, - заверил Гизатулин.
  Помимо работы у берегов Норвегии, на ВК эскадры были загружены грузы для обороняющих полуостров Рыбачий и Средний, для полковника Васильчикова. Притом в связи с тем, что туда шло три корабля имеющих обширные трюмы, загрузили их плотно, в том числе перекинув батарею пушек 45-мм с расчётами орудий, несколько машин - полуторок и много горючего для техники.
  Всё это мы должны были разгрузить 2 апреля ночью, чтобы к утру быть в районе поиска у берегов Норвегии.
  До места разгрузки, как и планировали мы дошли до ночи 2-го апреля. Выгрузка происходила уже по темноте при включенных прожекторах, управились часов за шесть, перегрузив на берег всё что привезли.
  К берегам Норвегии наша эскадра вышла под утро, с таким расчётом, чтобы быть там к светлому времени утром. Так оно и получилось - до береговой линии было около двадцати миль, когда наступил рассвет.
  К берегу ушёл весь дивизион торпедных катеров капитан-лейтенанта Репина, все три катера. В этот раз я остался на своём РС-513. Днём и так была видимость в море бесконечность на бесконечность. Тем более нам в этот раз должны помогать в обследовании береговой линии наши самолёты-разведчики.
  И как я и думал первое сообщение пришло от них. С самолёта-разведчика доложили о конвое немцев. В сорока милях от нашей эскадры была замечена группа кораблей, идущая со стороны порта Лиинахамари в сторону порта Киркенес. Четыре транспорта в сопровождении эскорта: в составе двух миноносцев, трёх кораблей ПЛО, двух тральщиков, трёх патрульных катеров.
  Наша добыча, - сказал я, Кобызеву и Кашкарову, как только принесли и Кобызев зачитал сообщение, - нам точно съесть хватит, думаю, и Ледяев думает так же.
   В это время показался весь наш дивизион торпедных катеров, на полной скорости, идущий нам на встречу.
  На катера эскадры, как только она подошла к зоне действия у берегов Норвегии, перешли краснофлотцы морского отряда особого назначения (МООН). К моменту выхода эскадры к берегам Норвегии МООН начитывал в своём составе чуть больше чем 180 человек, был разбит на четыре взвода по 40 краснофлотцев, командирам взводов помогали по одному мичману и четыре старшины. В составе каждого взвода были по четыре ручных пулемёта MG 34 (Maschinengewehr 34), майору Соловьёву ещё после захвата судов удалось отжать найденные на них двадцать пулемётов MG 34, а так же перегрузить на ВК значительное количество боеприпасов к ним, большое количество гранат. Кроме того, все краснофлотцы были вооружены автоматами, каждый имел как минимум один пистолет и несколько гранат. По всей видимости, впечатлённые успехами отряда, вышестоящее командование Соловьёва в лице НКВД, изыскало дополнительно как людей, так и вооружение для них.
  В настоящий момент на катера, в том числе и торпедные, перешло 120 краснофлотцев. По 20 осталось на ВК эскадры.
  Ледяев как я и думал, принял решение атаковать конвой. Сейчас наша эскадра полным 20 узловым ходом шла на сближение с приближающимся к нам конвоем. Чтобы по первости не спугнуть немцев, корабли эскадры перестроились изображая конвой. Вперёд выдвинулись торпедные катера все три фронтом, за ними в колонне три ВК, по бокам и сзади по одному РС. На двух "бывших" торпедных катерах спешно стали снимать нашу символику, которая прикрывала немецкую, менять флаги, и надевать немецкую морскую форму. Согласно диспозиции на штурм транспортов были нацелены все торпедные катера и РС-515. Наш катер и РС-514, где были наиболее опытные экипажи, принимали участие непосредственно в боестолкновении и отвлечении кораблей охраны от транспортных кораблей.
  Вот, наконец, показались из-за горизонта сначала дымы, а потом и сами корабли конвоя. Конвой шёл в пяти милях от береговой черты 5-8 узловым ходом в сторону Киркенеса, когда расстояние до конвоя сократилось до 10 миль, на кораблях конвоя проявили беспокойство, выразившее в перестроении походного ордера конвоя. Теперь со стороны нашего приближения находились два миноносца и три корабля ПЛО, тральщики заняли позиции позади конвоя, а впереди шли два патрульных катера и один патрульный катер шёл со стороны береговой линии.
  Два наших торпедных катера С-23 и С-27 под "немецкой символикой" рванули к показавшемуся конвою на полной 40 узловой скорости, оставив во главе конвоя своего собрата С-25.
  По мере приближения к конвою, Репин начал грузить немцев, семафоря прожектором катера, те позволили подойти к себе на близкое расстояние. Оба торпедных катера по согласованным заранее жестам сумели осуществить синхронный пуск торпед. Одновременно начав обстрел миноносцев конвоя из своих зенитных средств. Из четырёх выпущенных торпед попала только одна, от попадания торпеды в один из двух миноносцев (взрыв пришёлся в район начала рубки), тот медленно начал погружаться, и уже не мог в полной мере поучаствовать в стрельбе по своим обидчикам.
  Выстрелив торпеды, оба катера рванули к транспортам, заходя за них и имея всего одного противника со стороны берега - патрульный катер. В этот же момент открыли огонь и наши ВК, заранее довернув, чтобы не мешать стрельбе по носу друг другу. Открыли огонь и мы с РС. Наше построение стало распадаться, все корабли эскадры старались занять позиции развёрнутым фронтом. На не торпедированный миноносец и три корабля противолодочной обороны обрушился огонь как минимум девяти орудий ВК и многочисленных зенитных орудий "Бофорс" и "Эрликон", свою лепту вносили стрельбой и наш РС-513 и РС-514.
   Хоть и миноносец и три корабля ПЛО не стояли на месте, а энергично маневрировали ведя ответную стрельбу и даже попадали, я зафиксировал несколько попаданий в ВК "Песец" и ВК "Победитель", попаданий с нашей стороны было больше, миноносец уже дымил, имея как минимум два прямых попадания, один корабль ПЛО уже тонул (в этот корабль я усел засадить из "Бофорса" как минимум два снаряда из четырёх из первых пяти обойм, и одну обойму полностью из следующих десяти, кроме того в него попал ещё кто-то из ВК более крупным калибром), второй дымил и имел пожар рубки и кормы (UJ-1209 (830 т.), UJ-1217 (307 т.)).
  В это время Репин самым решительным образом разобрался с патрульным катером (имел на вооружении: один 20-мм автомата "Рейнметалл" С/30 в установке L/30 на носовой площадке, и один переносной 7,92-мм пулемет MG 34, на кормовой площадке), который прикрывал транспорты с береговой стороны.
  "Эрликоны" и "Бофорсы" торпедных катеров оказались более эффективными, патрульный катер, оставляя за собой шлейф дыма, пытался отойти к береговой линии, при этом постепенно погружаясь и уже шёл в сторону берега, только по инерции. Через несколько минут потеряв ход совсем, для затопления ему хватило 15 минут.
  Торпедные катера не обращая больше внимание на патрульный катер, рванули к немецким транспортам, зайдя на первые из двух шедших со стороны кормы, расстреливая всех, кто высовывался с видимой стороны борта. Вверх полетели тонкие верёвки с якорями для зацепа. По которым, спорно полезли наверх краснофлотцы МООН.
  Видя такую картину, что происходит с идущими впереди двумя транспортами, два остальных отвернули в сторону берега, в момент их разворота с С-27 который был ближе к ним, ударили из зенитного пулемёта по рубке ближайшего. У его борта стали появляться фигурки в мышиного цвета шинелях ведя по торпедному катеру ответный огонь из автоматического оружия. В этот момент нарисовался РС-515, который подключился к обстрелу транспорта из всего своего артиллерийского вооружения.
  Как только с катера на борт транспорта перешли все бойцы МООН, Репин отдал команду на торпедирование третьего транспорта, только что закончили перезарядку одного торпедного аппарата. Торпеды было достаточно, транспорт и так был тяжело груженный, спасать с него никого не стали в отместку за стрельбу.
  К замыкающему транспорту уже давно подошёл С-25, высадив бойцов МООН.
  Два замыкающих караван тральщика, видя полнейшее превосходство противника, попытались уйти. Один в сторону норвежского берега не дошёл до береговоё черты 1 милю затонул от потери хода и многочисленных попаданий с ВК "Победитель" (от пленных с транспортных кораблей в последствии узнали, что это был T107). В сторону порта Лиинахамари пошёл ещё один тральщик, с более высокой скоростью за 25 узлов. За ним погнались торпедные катера С-25 и С-27, отойти от места нападения на караван, он успел аж на 5 миль, после многочисленных попаданий из "Бофорсов" и "Эрликонов" был потоплен (от пленных с транспортных кораблей узнали, что это был T196). Два последних патрульных катера, имеющие незначительный ход до 17 узлов и слабое вооружение так же попытались прорваться к береговой линии - были потоплены в ходе преследования РС-515, и С-23.
  К этому моменту затонул и второй миноносец, успевший таки, всадить ещё несколько снарядов в ВК "Песец", поэтому на нём активно тушили несколько очагов возгорания.
  ВК "Полярный лис" имел всего одно попадание, сам отстрелялся на "отлично", добив третий корабль ПЛО немцев (V-5916 (860 т.)) и помогая "дожать" своими орудиями второй миноносец.
  Все три захваченных транспорта имели максимальный ход 7 узлов, именно с такой скоростью наша эскадра, не имевшая потерь в корабельном составе, двигалась в сторону полуострова Рыбачий.
  На адрес командующего Мурманской флотилией ушла шифр телеграмма следующего содержания: "Рейдовая эскадра Мурманской флотилии 3 апреля 1942 года в 07.35 утра в 40 милях от порта Лиинахамари обнаружила немецкий транспортный конвой в составе четырёх транспортов и десяти кораблей охранения. В результате боевого столкновения уничтожено: два миноносца Т107 и Т196, три корабля ПЛО UJ-1209, UJ-1217, V-5916, два тральщика и три патрульных катера и один транспорт "Штенсаас", захвачены транспорты "Асунцион", "Куритиба", "Акка". Командир эскадры капитан первого ранга Ледяев"
  
  Эпизод 33
  
  Вице-адмирал Гейнц Нордман занимал в кригсмарине, должность командующего адмирала на Полярном побережье Норвегии (kommandierender Admiral der norwegischen Polarkuste), сменив на этом посту вице-адмирала Отто Шенка, буквально месяц назад. Его предшественника снял с занимаемой должности за слишком большие потери, потерю управления, налёт Советов на стратегически важный для командования порт Лиинахамари сам генерал-адмирал Герман Бём, командующий адмирал в Норвегии, не став дожидаться указания из Берлина. Причём Отто Шенк был отправлен на пенсию, предварительно разжалован до матроса, такой судьбы Гейнц Нордман для себя не хотел.
  Поэтому он по принятию дел и должности принялся в первую очередь, за восстановление порта Лиинахамари перекидывая туда все резервы и усиливая его оборону. За последние десять дней ему звонили каждый день, то из Осло, то из Берлина, требуя от него, чтобы он как можно скорее восстановил снабжение Германии стратегически важным сырьём - никелевой рудой.
  Для этого в порт Лиинахамари пригнали четыре транспорта, последний из которых только что 2 апреля был загружен. Для охраны каравана он выделил всё что мог: два миноносца типа 1935 года, три корабля ПЛО, два тральщика, три патрульных катера. Вполне как считал он, достаточно, чтобы к кораблям не прорвались подводные лодки противника, а охрана каравана смогла отогнать любой корабль или группу катеров к нему приблизившиеся.
  По здравому размышлению, он пришёл к выводу, что за последнее время все нападения Советы совершали в ночное время, а в дневное, их не было кроме атак подводных лодок, что не так смертельно, если усилить конвой транспортных судов противолодочными кораблями эскорта. Именно поэтому он принял решение об отправке конвоя рано утром 3 апреля. Утром же 3 апреля, караван тяжело груженных транспортных судов был отправлен в порт Киркенеса и далее в сторону Европы. Самое главное, чтобы корабли прошли нормально его зону ответственности до Бодё. А дальше, он за них не отвечает.
  Об отправке конвоя, он доложил по команде в штаб ВМС в Норвегии Осло, не сразу после их отправки, а дождавшись девяти часов утра.
  Необходимая отработка документов как поступивших, так и нуждающихся в отправке заняла у него два часа. Ещё час он потратил на принятие своих подчинённых по текущим вопросам и постановка им задач на рабочий день.
  К 12 часам проголодавшись решил поехать перекусить, что-либо на обед, адъютант уже вызвал для него легковую машину, его опель-адмирал. Сообщив дежурному по штабу, в каком он будет ресторане завтракать, Гейнц Нордман убыл из штаба адмирала на Полярном побережье Норвегии.
  В небольшом уютном "Surf & Turf Restaurant" Гейнц бывал не единожды ему нравилось, расположение ресторана и открывающийся вид из окна на набережную городка да и кухня здесь была отличная в основном морепродукты и скандинавские блюда. Решив что плотный обед ему не помешает Гейнц, заказал официанту суп из лосося на первое и языки трески на второе, стейк из мяса кита он уже пробовал, но мясо ему не понравилось, уж очень было специфично на любителя, до этого он ел треску, обёрнутую в бекон и арктический charr - очень понравился. Пробовал блюда из скандинавской кухни очень вкусно, ему понравилось особенно оленина с брусничным соусом, стейк северного оленя.
  Заказ ещё не принесли, как в дверях ресторана появился его адъютант, его тревожное лицо не располагало к хорошим новостям.
  - Отправленный утром конвой из порта Лиинахамари, был атакован Советами, один транспорт потоплен, три захвачены, корабли охраны были все уничтожены, - доложил адъютант встав перед адмиралом по стойке смирно. В настоящий момент захваченные транспорты и эскадра Советов движутся в сторону полуострова Рыбачий со скоростью 7 узлов в час. Их обнаружил наш разведчик из состава 124-й разведывательной группы (I.(F)/124), с аэродрома базирования в Рованиеми. Какие будут указания?
  - Сколько самолётов штурмовой авиации в готовности на аэродроме Хебуктен, что говорит Oberst Нильсен по готовности авиасоединения "Киркенес"?
  - На настоящий момент в готовности к старту одна девятка из состава группы пикирующих бомбардировщиков IV/StG-1, одна девятка бомбардировочной группы II/KG-30, звено многоцелевых истребителей-бомбардировщиков из состава Z/JG-77. Всего двадцать машин, - доложил адъютант.
  - В штаб, - коротко сказал Гейнц Нордман, - нужно срочно подымать в воздух, авиацию или Советы опять уйдут безнаказанно. Махнув рукой официанту, что он отменяет заказ.
  Через сорок минут в воздух с аэродрома Хебуктен поднялось двадцать машин, взяв направление на полуостров Рыбачий.
  
  Эпизод 34
  
  - Ну, вот теперь осталось ждать только час и стервятники будут здесь, - опустив бинокль, сообщил Кобызев, стоящим на рубке катера Кашкарову и Лукову, - как раз успеем пообедать.
  В своём предположении Кобызев ошибся на 15 минут - группа немецких самолётов появилась через час 15 минут. К этому времени на эскадре успели подготовиться к встрече. Краснофлотцы из отряда МООН, которые ещё находились на катерах, все перешли на ВК, для оказания помощи в отражении налёта. Они дополнительно встали на подачу снарядов и пополнили команды из состава экипажа, которые отвечали за противопожарную безопасность корабля. Корабельный состав эскадры немного изменил свой ордер, сделав расстояние между кораблями чуть большими, чтобы было больше возможности для манёвра.
  Немецкие пилоты в этот раз учли, что все корабли имеют хорошее зенитное прикрытие и в этот раз старались сбрасывать бомбы с высоты до трёх километров, стараясь попасть в первую очередь по тяжелогруженым транспортам, на которых сразу же после захвата вывесили флаги Советского Союза.
  Результата они добились, после налёта одно транспортное судно "Куритиба" тонуло после попадания в него трёх бомб, другое "Асунцион" стояло без движения имея сильный крен на левый борт дымя многочисленными пожарами. Последний транспорт "Акка", хоть и имел одно попадание, дымил, но хода не потерял. Немцы потеряли три самолёта, и два ушли в сторону Норвегии, имея повреждения. В катера никто не попал, а вот одна из бомб, таки досталась артиллерийскому ВК "Полярный лис", причём бомба попала прямо по центру корабля за дымовой трубой, две трети которой, корабль потерял, на нём же и были самые большие потери из-за налёта 36 человек убитых и раненых.
  Ледяев после налёта принял решение добить из артиллерии "Асунцион", предварительно сняв всех и бойцов МООН и бывший экипаж, всё равно его бы не дотащили до Мурманска. Для этого к "Асунциону" подошли РС-514 и РС-515. Всех снятых переместили на ВК ПВО "Победитель", - там было больше места.
   К моменту, когда эскадра снова тронулась, пожары на транспорте "Акка" и ВК "Полярный лис" успели ликвидировать.
  В Мурманск эскадра пришла 5 апреля утром без транспорта "Акка".
  Из штаба флотилии пришёл приказ об отправке транспорта "Акка", без захода в Мурманск на Архангельск. Для его сопровождения, на встречу эскадры, к выходу из Кольского залива в Баренцево море были направлены два морских охотника МО-4 161 и 163, два катерных тральщика КТ-3 и КТ-4, ПБС-1 и ВК "Мурманск". Старшим конвоя приказом по флотилии был назначен капитан третьего ранга Оточин. На "Мурманске" находился перегонный экипаж для транспорта "Акка", на нём же назад должны были забрать пополнение для флотилии около 100 краснофлотцев и десяток комсостава и переправить в Архангельск захваченных моряков с транспортных судов, для этого оставляли на "Мурманске" 20 краснофлотцев во главе с мичманом для охраны из состава МООН.
  Три дня все прибывшие корабли флотилии, никто не трогал, на них занимались текущим обслуживанием вооружения и механизмов кораблей. Артиллерийский ВК "Полярный лис" встал на ремонт к морремзаводу, досталось ему сильно, его экипаж всё последнее время перехода до Мурманского порта работал в авральном режиме, устраняя по возможности все полученные неисправности и течи в корпусе корабля. Да и другим вспомогательным крейсерам: "Песцу" и "Победителю", тоже досталось во время боя.
  Всего на кораблях прибывшей эскадры убитыми и ранеными за поход было 97 краснофлотец и комсостав. Это были наши самые большие потери за последний год войны, на кораблях, базирующихся в порту Мурманска. Но всё-таки уничтожение немецкого конвоя, потопление кораблей охраны и транспортов, на которых в общей сложности находилось чуть больше 400 моряков кригсмарине, да на первом потопленном транспорте было около роты солдат вермахта. И это не считая пленных моряков с транспортов ещё порядка 80 человек (в основном в экипажах транспортных кораблей были норвежцы и финны) и 100 моряков из экипажей потопленных двух подводных лодок.
  О чём, я высказался на очередных вечерних посиделках за чаем и кофе, когда все посетовали на очень большие потери во время рейда. В таком случае получались потери один к восьми примерно, а это для нас вполне приемлемо, а если учесть, что раненные вернуться через некоторое время в строй, то и вообще отлично.
  - Если с такой точки зрения, то да потери по сравнению с немцами незначительные, - высказал общее мнение Ледяев. За "отлично" проведённую операцию (по мнению руководства Северного флота) по уничтожению конвоя противника, он стал по представлению Командующего Мурманской флотилией контр-адмирала Кучерова, его заместителем, с одновременным выполнением обязанностей командира Временной эскадры Муромской флотилии, - должность, кстати контр-адмирала.
  Кучеров высказал мысль о том, что немцы, по всей видимости, направят к входу-выходу Кольского залива ещё одну или две подводные лодки, а мы ждём подхода где-то через трое суток в Мурманск, кораблей нашей флотилии из Архангельска, которые так же сопровождают два транспорта союзников с грузами для Северного фронта.
  - Можно попробовать поймать их на живца, - предложил я, - если они не отправят, свои подводные лодки вдоль береговой черты Кольского полуострова, так сказать ответка нам на потопление их каравана судов.
  - Чёрт, я о таком варианте событий не подумал, - мысленно чертыхнулся Кучеров, - а решение очевидное, поставить в цепочку две-три подводные лодки от выхода Кольского залива в сторону Архангельска. При обнаружении конвоя, передав заранее сообщение, о появлении целей, спокойно поджидать подхода конвоя (Как показало время Кучеров, ошибался, здорово ошибался, немцы сюрприз подготовили, но не тот который ожидало командование Мурманской флотилии).
  - Значит так, - Кучеров резко повернулся к Корнейчуку, - вы Василий Петрович должны быть готовы к выходу из порта Мурманска через два часа, выходите в составе: 513 и 514, так же с вами идут торпедные катера С-23 и С-27, Репин идёшь тоже, слышал? Старший отряда кораблей прикрытия капитан третьего ранга Корнейчук, его заместитель капитан-лейтенант Репин. Получить запас продовольствия на неделю. Под утро как раз будете на выходе из Кольского залива. Ваша основная задача не допустить прорыва до транспортов конвоя подводных лодок немцев. Желательно чтобы и они исчезли в Баренцевом море без следа. Перед выходом кораблей получите последние данные о движении наших подводных лодок у начальника штаба флотилии капитана первого ранга Газатулина, и поставишь роспись на приказе по флотилии о выходе отряда кораблей прикрытия флотилии.
  На этом наши вечерние посиделки, начавшие десять минут назад тут же и закончились. Командование в лице двух командиров дивизионов Корнейчука и Репина, рьяно принялось за подготовку к выходу кораблей отряда, времени до выхода отряда оставалось совсем мало.
  Ровно через два часа отряд кораблей прикрытия Мурманской флотилии в составе РС-513, РС-514, С-23, С-27 начал вытягиваться из акватории порта Мурманска.
  Ночь ещё не закончилась когда корабли отряда прикрытия подошли к выходу из Кольского залива. На выходе в Баренцево море я не наблюдал никакого присутствия подводных лодок, к тому времени мои возможности слегка увеличились и заклинание кругового поиска я смог бросить уже миль на 7-8. Море вокруг было пустынным.
  О чём, я и сообщил стоящим рядом, на рубке катера: Корнейчуку, Кобызеву, Кашкарову, - подводных лодок тут нет.
  Для более точного прогноза отошли мористее на 10 миль, никого я не обнаружил, после чего Корнейчук принял решение о выдвижении в сторону Архангельска вдоль побережья Кольского полуострова, на расстоянии 10-15 миль от береговой черты. Тем более что так мы должны были действовать, согласно приказа по флотилии.
  Наш конвой мы встретили через два дня в районе Губы Орловка, так и не встретив ни одной подводной лодки. Хотя как минимум два-три раза в день на значительной высоте проходили немецкие разведывательные самолёты, что весьма настораживало как меня, так и опытного Петровича.
  В составе конвоя были два транспорта под британскими флагами, из состава Северного конвоя, который прибыл пять дней назад в Архангельск.
  По согласованию со старшим конвоя капитаном третьего ранга Оточиным, отряд прикрытия конвоя должен двигаться параллельно конвоя мористее, прикрывая конвой со стороны Баренцево моря. Так оно и было до следующего дня 14 апреля 1942 года.
  С самого утра у меня были тревожные предчувствия, о чём я прямо сообщил Петровичу. Петрович и сам не находил себе места со вчерашнего дня, поэтому со всей серьёзностью отнёсся к моим опасениям. После небольшого совещания, им было принято решение об отправке на 15 миль вперёд двух торпедных катеров, в самый последний момент я попросился к Репину на торпедный катер, сказав, что так будет правильно поступить в настоящий момент, чуть подумав, Петрович, дал добро на мой переход на С-23.
   Вот уже четвёртый час, как мы идём мористее вдоль береговой линии в сторону Мурманска. Накинув, на себя заклинания зоркого глаза и заклинание кругового поиска, я сканировал всё вокруг стоя рядом с Репиным, море вокруг было чисто, в том числе и под водой, о чём я периодически сообщал Репину.
  Тем не менее, мрачные предчувствия не давали мне покоя, 13.57 на грани моего восприятия что-то мелькнуло мористее в Баренцевом море. Сосредоточившись на этом что-то, я, наконец, через несколько минут понял, что это. Такого от немцев, я не ожидал.
  - Со стороны, - я указал конкретно рукой направление, - приближается группа быстроходных, скорее всего военных кораблей.
  Репин сориентировался мгновенно, отдав, приказ на разворот катеров в сторону приближающейся группы и дал полный 42-х узловой ход. Кроме того он написал записку для передачи на РС-513 Корнейчуку и ВК "Мурманск" Оточину.
  Уже через 15 минут полного хода стало ясно, что навстречу нам идёт отряд военных кораблей.
  - Кто-то из серии типа 1934, - сообщил Репин, опустив бинокль упавшим голосом, - это чисто немецкие эскадренные миноносцы, из той же серии что мы уже завалили. В этот раз так близко подойти они нам не дадут. Нам и пары на наш конвой хватит, а тут целая четвёрка.
  - Ничего, - чуть повеселевшим голосом произнёс я, опасность уже определилась, неопределённость и тревога ушли, - как говорят в управлении порта, "чем больше шкаф, тем громче падает".
  Репин хотел отправить краснофлотца вниз к радисту с запиской, о составе приближающего отряда, но я остановил краснофлотца жестом.
  - Что-то ещё? - переспросил Репин, - и в чём суть высказывания?
  - Допиши в записке Корнейчуку просьбу, чтобы наши торпедные катера действовали отдельным отрядом, припиши, что я просил об этом, - попросил я смотря на Репина.
  Тот немного подумал и мою просьбу выполнил, дописав мою просьбу в конце записки. Краснофлотец с врученной запиской быстро исчез в недрах катера.
  - Наша задача до начала боя не привлекать внимание к себе, - сообщил я Репину, канву нашего участия в бое, - тихой сапой находится недалеко от отряда немцев, а когда бой начнётся, и немцы в него втянуться под шумок боя, в самый подходящий момент торпедировать один-два эсминца. Как думаешь, что будут делать немцы, если у них будет один-два сильно повреждённых эсминца? Будут ли они продолжать бой и лезть к транспортам или нет?
  Репин ненадолго задумался, переваривая мою информацию,- думаю, будут выходить из боя, чтобы спасти своих товарищей.
  - Тут до Норвегии путь не близкий, - подтвердив, согласился я с ним, - быстро немцам помощь не подойдет, а к нам вполне - из Мурманска уже сегодня временная эскадра выйдет в составе бригады ВК с усилением и в полном составе, уж что-что, а один-два коллективно завалят хоть и с потерями со своей стороны.
  Только тут я увидел понимание на лице Репина, тот понял, что немцам после боя придётся пройти мимо нашей временной эскадры, которая непременно выйдет в Баренцево море. А наводить их на немцев ... В общем и так понятно что кроме него Репина и его дивизиона торпедных катеров, никто за немцами из этого состава не пойдёт. Ему было только жаль, что он не настоял и не взял с собой ещё и С-25, тот ему сейчас был бы в кстати. Впрочем, временной эскадре флотилии быстроходный разведчик тоже нужен.
   Репин так же быстро написал ещё одну записку, как только из люка показалась голова краснофлотца, передал её ему со словами - для радиста, передать срочно. Тот, взяв вырванный листок с текстом, опять нырнул вниз катера.
  Наконец появилась определённость, Корнейчук быстро выхватил протянутую записку от радиста с текстом: "В вашу сторону со скоростью 25 узлов, приближается отряд быстроходных военных кораблей, предварительно опознаны как эсминцы тип 1934, количество 4 (четыре). Прошу разрешения действовать отдельным отрядом (убедительная просьба юнги Северного). Репин".
  - Пусть радист ответит Репину, - дал указание принёсшему краснофлотцу Корнейчук, - действовать отдельным отрядом разрешаю. Корнейчук ни на миг не сомневался, что Репин и в этот раз, нанесёт торпедный удар в самый подходящий для нас момент. Минут пятнадцать у нас до подхода немцев на расстояние, когда они задействуют свою артиллерию, ещё есть.
  - На кораблях боевая тревога, - крикнул Корнейчук, а смотревшим на него Кобызеву, Кашкарову и Лукову сказал, - к нам приближается четыре немецких эсминца тип 1934. Передать на РС-514 мы выдвигаемся навстречу немцам.
  Получав, от радиста переданное Репиным сообщение: "В вашу сторону со скоростью 25 узлов, приближается отряд быстроходных военных кораблей, предварительно опознаны как эсминцы тип 1934, количество 4 (четыре). Прошу разрешения действовать отдельным отрядом (убедительная просьба юнги Северного). Репин". Оточин, находящийся в рубке ВК "Мурманск", задумался лишь на мгновение.
  - Передайте Репину, - сказал Оточин, - действовать отдельным отрядом, разрешаю. Повернувшись к командиру ВК "Мурманск" лейтенанту Никифорову Роберту Анатольевичу и его заместителю, которые находились там же, сказал - по конвою Боевая тревога. К нам приближается отряд быстроходных военных кораблей, предварительно опознаны как немецкие эсминцы тип 1934, всего четыре корабля. Выдвигаемся в их сторону, с нами идут морские охотники 161 и 163. Передать на транспорты, чтобы приняли как можно ближе к береговой черте, в охране остаются два катерных тральщика КТ-3 и КТ-4 и ПБС-1. Старший группы охраны командир ПБС-1. Всех краснофлотцев и комсостав, который, мы перевозим на усиление расчётов орудий и зенитных средств.
  Как только командир ВК и его заместитель бросились выполнять его указания, Оточин написал записку для передачи в штаб флотилии: "14 апреля 1942 года. Время 14.00. К конвою приближается отряд быстроходных военных кораблей, предварительно опознаны как немецкие эсминцы тип 1934, всего четыре корабля. Координаты конвоя .... Принял решение о встречном бое. Командир конвоя капитан третьего ранга Оточин".
  Вырвал листок из блокнота, отдал его сигнальщику со словами, - к радисту, передать в штаб флотилии.
  Несмотря на то, что время показывало 14.10, и пора было идти на обед, командующий Мурманской флотилией контр-адмирал Кучеров, продолжал работать в кабинете с документами, рассчитывая затратить ещё двадцать минут на них, когда в двери постучали.
  - Войдите, - разрешил Кучеров, - в дверях появился начальник штаба флотилии капитан первого ранга Гизатулин, по тому, что его лицо выражало тревогу, Кучеров понял, что что-то произошло.
   - Что случилось Руслан Габбасович? - вопросительно посмотрел на своего начальника штаба Кучеров.
  Тот, молча, протянул ему лист шифр телеграммы. Текст её гласил :"14 апреля 1942 года. Время 14.00. К конвою приближается отряд быстроходных военных кораблей, предварительно опознаны как немецкие эсминцы тип 1934, всего четыре корабля. Координаты конвоя .... Принял решение о встречном бое. Командир конвоя капитан третьего ранга Оточин".
  Немцы таки обыграли их, - мгновенно пронеслось в голове у Кучерова, осмысление полученной информации. - Четыре немецких эсминца типа 1934, на конвой этого было вполне достаточно чтобы уничтожить его полностью, ещё и потопив все корабли сопровождения, которые разве что нанесут им небольшие повреждения не влияющие на их боевые возможности. А то, что его подчинённые будут драться до последнего он, Кучеров не сомневался. Немцам нанести какие-то повреждения было возможно, если они подпустят корабли охранения к себе слишком близко.
  Где Ледяев? - произнёс Кучеров, посмотрев на Гизатулина.
  - В приёмной, там же Валишев, Арбузов, Соловьёв, - сообщил Гизатулин, - Звать в кабинет?
  - Давай приглашай, проведём совещание флотилии, - согласился, Кучеров, в очередной раз, убеждаясь, что ему повезло, что у него такой начальник штаба. А больше и приглашать было не кого - Оточин, Корнейчук и Репин были на кораблях в составе атакованного конвоя.
  Как только за его столом расселись все находящиеся в его приёмной, Кучеров зачитал шифр телеграмму от начальника конвоя капитана третьего ранга Оточина, положил её на стол перед собой и только тогда, вопросительно посмотрел на своих подчинённых.
  Ледяев, - кто бы сомневался, хоть и был его заместителем и старшим по званию (кроме Гизатулина), выступил первым и высказал общее мнение, за всех. Что тут думать: бригада ВК в полном состава - готовность к выходу, для её сопровождения остатки дивизиона РС, часть дивизиона МО и последний торпедный катер С-25 дивизиона Репина - готовое рейдовое соединение для перехвата немецких эсминцев. По орудиям мы на равных, а там, куда кривая выведет, но упускать их из нашего сектора ответственности точно не стоит. Даже если будет размен один на один мы в плюсе. Надо идти наперехват немцев, однозначно. Артиллерийский ВК "Полярный лис" только что от морремзавода пришёл на свою стоянку.
  На последние его слова Валишев, кивнул головой, подтверждая сказанное.
  - Значит так, - прихлопнув правой рукой по столу, произнёс командующей флотилией, - это мнение всех?
   Все сидящие за столом закивали головами в знак согласия.
  - Тогда готовимся к выходу на перехват отряда немецких эсминцев, - принял решение Кучеров, - во временную эскадру войдут все ВК артиллерийские "Песец", "Полярная лиса", "Полярный лис", два ВК ПВО "Победитель", "Арктический лис", два РС РС-515 и РС-516 три морских охотника МО-4 162, МО-2 121 и 122 и торпедный катер С-25. Старшим эскадры идёт капитан первого ранга Ледяев. С ним капитаны третьего ранга Валишев, Арбузов. Начальнику штаба подготовить приказ по флотилии. Ледяеву уточнить перед выходом о перемещении наших подводных лодок, и надводных кораблей. Выход назначаю на 20.00, как раз к утру будите у выхода из Кольского залива.
  
  Эпизод 35
  Генерал-адмирал Герман Бём - командующий адмирал в Норвегии (kommandierender admiral norwegen), был в бешенстве, только что полчаса назад ему доложили о потоплении конвоя, следующего из порта Лиинахамари, в порт Киркенес и далее в Германию через Бодё. Движение этого конвоя было на контроле в Берлине, а тут потопление не просто одного транспорта, а захват ещё трёх, корабли охраны были уничтожены все, до единого. В результате принятых мер - налёт бомбардировочной авиации, удалось потопить ещё одно, другое сильно повреждённое и обездвиженное, русские сами потопили, в итоге Советам достался всего один транспорт, а не три.
  Волновало генерал-адмирала другое - этот уничтоженный конвой был не первый и не второй, за полярным кругом, вот это-то и волновало его больше всего. Тем более, что один конвой был уничтожен не смотря на то, что в охрану его входило два сильных немецких эсминца типа 1934. Тем более что Советы потерь в корабельном составе в результате этой операции не имели. Он точно знал, что у Советов в этом районе нет ни одного военного корабля крупнее эсминца. А так быстро по времени, разобраться с конвоем, без потерь со своей стороны могли только лёгкие крейсера или один тяжёлый.
  И вот этот-то момент и его напрягал больше всего. Неужели союзники передали Советам тяжёлый крейсер или несколько лёгких? Разведка на его такой вопрос ответила однозначно, что Советам никаких военных кораблей союзники не передавали, это известно точно.
  И он не понимал, как Советам удалось так блестяще провернуть операцию по захвату и последующему уничтожению важного для кригсмарине порта Лиинахамари, опять же без потерь со своей стороны в корабельном составе.
  А этот проклятый Мурманский порт? Сколько самолётов бомбардировочной и истребительной авиации потерял люфтваффе за последние месяца. Руководство люфтваффе в настоящий момент было в тихой панике, от таких потерь.
  А захват одного из конвоев, привёл здесь на Севере, за полярным кругом, вообще к катастрофичным последствиям. Генерал Дитль заявил Гитлеру, что по вине флота сорвано весеннее наступлении на Мурманск, до которого оставалось всего-то каких-то 40 километров.
  С этим всем надо было что-то делать. Поэтому он, дал указание оперативному отделу, разработать и представить ему, на рассмотрение, "первый этап" операции "Rösselsprung" (рус. Ход конём). Целью, которой было бы уничтожение одного из конвоев русских, в районе Кольского полуострова. "Первый этап" операции был тщательно проработан и подан ему на утверждение.
  По плану были задействованы 4 эскадренных миноносца тип 1934: Z-5 "Пауль Якоби" (нем. Z-5 "Paul Jacobi"), Z-6 "Теодор Ридель" (нем. Z-6 "Theodor Riedel"), Z-10 "Ганс Лоди" (нем. Z-10 "Hans Lody"), Z-16 "Фридрих Экольдт" (нем. Z-16 "Friedrich Eckoldt"). Которые, после получения разведывательных данных о выходе конвоя из Архангельска в Мурманск, должны были уничтожить конвой полностью. Как правило, конвой в Мурманск из Архангельска, сопровождали морские охотники, тральщики или катера.
  12 апреля 1942 года из порта Киркенес, вышел отряд эсминцев под брейд-вымпелом командующего 6-й флотилией капитан-цур-зее Альфреда Шульце-Хинрихса. Флагманом отряда тот выбрал Z-5 "Пауль Якоби" (с командиром Z-5 фрегаттен-капитаном Германом Шлипером, он был знаком с ещё своей юности). В район поиска, отряд должен был прибыть 14 апреля 1942 года утром. В дальнейшем капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс должен был учитывать разведданные, которые должны были предоставлять разведчики из состава 124-й разведывательной группы (I.(F)/124).
   До района поиска отряд эсминцев добрался, как и планировали к утру 14 апреля. К 10.00 поступила информация о конвое, который двигался в сторону Мурманска. Конвой состоял из трёх транспортов и пяти кораблей охраны, два из которых были морские охотники, два - катера и буксир (Пилоты-наблюдатели разведывательного самолёта, ВК "Мурманск" посчитали за обычный транспорт, а проходящий мористее отряд скоростных катеров посчитали за отдельный отряд, "идущий по своим делам", отдельно от конвоя).
   Получив свежие разведданные, о конвое идущим в сторону Мурманска, капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс, на основании их, принял решение о нападении на конвой. Расчётной точкой нападения на конвой по времени их подхода было 14.00.
  Осложнений при нападении командующий 6-й не предвидел, - быстрый подход расстрел транспортов и кораблей охранения и такой же быстрый уход из этого водного района, проход мимо входа в Кольский залив, если и там будут достойные цели - потопление их и уход к берегам Норвегии, на всё-про-всё у отряда эсминцев было шесть-семь дней. После этого отряд должен возвратиться в порт базирования Киркенес, последнее время прихода это 17-18 апреля.
  14.00 14 апреля 1942 года отряд немецких эсминцев на скорости 35 узлов устремился к конвою Советов, шедшему им на встречу 7-8 узловым ходом. После этого дальнейшие события пошли не совсем, так как планировали немцы.
  Во-первых, не доходя до конвоя, на их пути оказались два морских охотника, которые, не смущаясь количеством эсминцев, открыли по ним огонь из четырёх орудий (Корнейчук спланировал заранее, что при стрельбе положение катеров было таким, что позволяло задействовать 76-мм орудия не только носовые, но и кормовые) с расстояния 9 километров.
   Ответный огонь немцы, конечно, открыли, но как понял капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс, внезапность нападения они утратили. По мере сближения, пошли попадания с обеих сторон, но на удивление немцев, первые удачные попадания были у Советов.
  Первому досталось Z-10 "Гансу Лоди", прилетевший снаряд разорвался в районе первой дымовой трубы, значительно повредив её (за борт улетело только верхняя часть трубы). Помимо трубы досталось и мачте, установленной за боевой рубкой, две трети её, так же рухнуло за борт, оставив эсминец без связи, помимо этого было убито четыре матроса и три ранено.
  Вторым пострадал Z-6 "Теодор Ридель", ему прямым попаданием вынесло 127-мм орудие (реальный калибр орудия составлял 128 мм) установленное перед боевой рубкой, заодно убив и покалечив 10 матросов расчёта установки.
  А вот третье, почти попадание было от немцев. Взрыв снаряда пришёлся в шести метрах от маневрирующего морского охотника РС-514. В результате взрыва этого снаряда на катере было ранено и убито двенадцать человек. Катер пошёл по непредсказуемой траектории, пока за штурвал вместо убитого краснофлотца встал, прибежавший с кормы боцман катера. Но и немцы не смогли закрепить свой успех, все их снаряды ложились с большим разбросом по расстоянию из-за всё той же непредсказуемой траектории.
  Альфред Шульце-Хинрихс понимал, что если они вцепятся в оба морских охотника, то сумеют их утопить, из-за малой скорости, те не сумеют уйти от эсминцев, но на это уйдёт время, а сколько он не знал сам. А решение о том, идти ли на караван или всё же сначала добивать морских охотников он ещё не принял.
  Тем не менее ситуация стремительно менялась, как только расстояние между эсминцами и морскими охотниками сократилось до 2,5 миль, с морских охотников начали стрелять ещё по два орудия "Бофорс".
  - Транспорт прямо по курсу, - крик сигнальщика, заставил капитан-цур-зее Альфреда Шульце-Хинрихса вскинуть к глазам бинокль. Впрочем, смотрел не только он, в бинокль так же смотрели и фрегаттен-капитан Герман Шлипер, его старший офицер эсминца, артиллерийский офицер эсминца.
   В бинокль хорошо было видно, что встречным курсом в направлении отряда эсминца идёт транспорт в сопровождении ещё двух морских охотников. Это-то и определило дальнейшее решение командующего 6-й флотилией капитан-цур-зее Альфреда Шульце-Хинрихса.
  - Мы и Z-6 атакуем транспорт, передайте на "Теодор Ридель" фрегаттен-капитану Вальтеру Риде. Z-10 и Z-16 пусть разберутся с этими двумя настырными охотниками, - определил задачи эсминцам командующего 6-й флотилией.
  Z-16 "Фридрих Экольдт", получив задачу по радио, первым развернулся в сторону морских охотников РС. Z-10 "Ганс Лоди", сделал поворот с запозданием на пять минут. Корветтен-капитан Вернер Пфейфер, командир Z-10 "Ганс Лоди", был добросовестным офицером кригсмарине, но буквально за несколько минут до этого попавший в его эсминец снаряд, ко всему, сбил мачту с установленными антеннами связи. Поэтому, команду для Z-10 дублировали ещё и семафором. К тому времени, когда Z-10, повернул в сторону морских охотников, Z-16 ушёл вперёд на несколько миль.
  Поэтому последние пять минут для РС-513 и РС-514 особую опасность представлял шедший на них паровым катком Z-16 "Фридрих Экольдт", на борту которого красовался номер 32. И именно на нём, сосредоточили огонь всех своих средств морские охотники, подключив к стрельбе ещё и "Эрликоны".
  Попадания и накрытия шли с обоих сторон, в связи с сокращением расстояния между кораблями. Если морские охотники в итоге, имели большее количество попаданий, из-за своей более быстрой скорострельности. То "Фридрих Экольдт" взял перевес в противостоянии прямым накрытием РС-514 в носовую конечность катера из 127 АУ SK C/34 (реальный калибр орудия, как я уже отмечал, составлял 128 мм), что для морского охотника оказалось достаточным, чтобы тот прекратил движение и стал медленно тонуть. Более быстрее тонуть, его заставил и второй такой же снаряд, попавший в него снаряд через минуту.
  Тонущий военный корабль, всегда сосредотачивал на себе внимание и радость тех, кто его победил. Немецкие моряки, были не исключением, - все взоры были направлены на почти уже погрузившийся в воды Баренцево моря, военный корабль. Когда раздался истощённый крик сигнальщика: - Торпедные катера, по правому борту. Пуск торпед в сторону эсминца.
  - Лево на борт, - мгновенно отреагировал, исполняющий обязанности командира эсминца корветтен-капитан Лютц Герштунг. В момент поворота эсминца, по его правому борту пришлась серия взрывов снарядов малого калибра, сами по себе они бы не смогли нанести непоправимый ущерб эсминцу, если не одно НО - взрывы двух снарядов пришлись как раз по одному из четырёхтрубных 533-мм ТА. Эсминец находился в боевом походе и оба четырёхтрубных 533-мм ТА были снаряжены торпедами. Вот детонация четырёх торпед одновременно для эсминца имела катастрофичные последствия, по месту установки ТА и произошёл разрыв эсминца на две части.
  Выпущенные по нему две торпеды - по одной с каждого торпедного катера (С-23 и С-27), прошли в результате детонации торпед в ТА, мимо двух частей эсминца.
  Z-10 "Ганс Лоди", уже набрал полный ход, вслед за ушедшим вперёд эсминцем Z-16 "Фридрих Экольдт", когда раздался крик одного из наблюдателей: на "Фридрих Экольдт" торпедная атака с правого борта. Корветтен-капитан Вернер Пфейфер, командир Z-10 "Ганс Лоди", а так же стоящие рядом с ним офицеры вскинули бинокли к глазам, смотря в указанном направлении, именно в этот момент над эсминцем Z-16 "Фридрих Экольдт" вырос столб огня и тут же раздался звук сильнейшего взрыва.
  - Попадание в Z-16 "Фридрих Экольдт" одновременно нескольких торпед, эсминец разорвало пополам, - раздался повторный крик одного из наблюдателей.
  Вернер Пфейфер, не верил своим глазам - два торпедных катера, среди белого дня, спокойно сделали современный немецкий эскадренный миноносец. Как такое могло произойти? Чтобы быстроходный эсминец не смог уклониться сразу от нескольких торпед, ведь залп двух торпедных катеров это четыре торпеды. Всего четыре торпеды. "Фридрих Экольдт" после взрыва затонул быстро, после такого обычно живых оставалось не много, а здесь за полярным кругом, пока они подойдут к месту гибели, спустят шлюпки, подгребут к месту трагедии и начнут спасать пройдёт 10-15 минут, столько здесь на воде за бортом никто не продержится. Все эти мысли мгновенно пронеслись в голове у Вернера Пфейфер.
  - Пусть радисты натянут временную антенну и передадут на Z-5 "Пауль Якоби", командующему 6-й флотилией капитану-цур-зее Альфреду Шульце-Хинрихсу, в результате торпедной атаки потоплен Z-16 "Фридрих Экольдт" - попадание нескольких торпед.
  - Два торпедных катера, по дуге идут в торпедную атаку на нас, - опустив бинокль, сообщил артиллерийский офицер эсминца, повернувшись в сторону стоящего рядом Вернера Пфейфера.
  - Время перезарядки торпедных аппаратов не менее 15 минут, - с раздражением сказал Вернер, своему подчинённому артиллерийскому офицеру эсминца, - не уж-то вы думаете, что они выстрелили по одной торпеде, каждый вместо двух? Как бы поступили на их месте Вы? Русские блефуют.
  Артиллерийский офицер эсминца конфузливо опустил голову к полу. Он бы точно выстрелил из обоих торпедных аппаратов, этим сразу же увеличив процент попадания на 50 %.
   - Пусть сами подходят под наши орудия, как можно ближе, не упустите свой и наш шанс поквитаться за "Фридрих Экольдт" с обоими торпедными катерами, - смотря на своего подчинённого чеканя каждое слово, произнёс Вернер Пфейфер.
  - Так точно, потопим обоих, - выкрикнул артиллерийский офицер эсминца, бросившись к своему рабочему месту, где принялся энергично управлять своими подчинёнными. Весь огонь с эсминца "Ганс Лоди" был сосредоточен по приближавшимся двум торпедным катерам.
  РС-513 оставаясь без "пристального внимания" со стороны эсминца, тут же немного сбавил ход, идя по прямой, развил максимальную скорострельность из своего кормового 76-мм орудия, его поддержал и два "Бофорса" катера, вслед за ними - расстояние позволило, открыли огонь и два "Эрликона" установленных на рубке.
  Шедшие попадания в эсминец, тот не смог проигнорировать, перенаправив огонь носовых орудий на морской охотник.
  В этот момент торпедные катера, подошедшие на приемлемое расстояние сделали пуск торпед с каждого по одной. О чём прокричал сигнальщик, - пуск торпед с торпедных катеров, выпущено две торпеды.
  - Лево на борт, - отдал приказ корветтен-капитан Вернер Пфейфер до конца веривший что русские блефуют, сам быстро переместился к боковой смотровой амбразуре, чтобы визуально отслеживать ход торпед и вовремя реагировать на их ход, пока эсминец будет поворачивать.
  Все его дальнейшие команды шли на автомате, он продолжал осмысливать гибель Z-16 "Фридрих Экольдт" что-то ускользало от его внимания, а вот что? Только через минуту до него дошло что. Русские пустили в эсминец "Фридрих Экольдт" всего две торпеды и попали обоими практически в одну точку. Как такое может быть? Ставя себя на место русских, он стал прорабатывать все варианты ответов на этот вопрос. И ответ, который он нашёл, ему очень не понравился. Русские, применили какие-то новые, скорее всего самонаводящиеся торпеды. Этот ответ очень хорошо и объяснял быстрое потопление так же Z-4 "Рихард Байцен" (нем. Z-4 "Richard Beitzen") и Z-7 "Герман Шёман" (нем. "Z-7 Hermann Schoemann").
  Рулевой "Ганса Лоди" ещё только начал крутить штурвал, как в левую скулу корабля пришёлся удар 76-мм снарядом на расстоянии двух метров от носовой части эсминца, причём удар пришёлся как раз по ватерлинии, проделав значительную дыру в ней, вся сила удара ушла вглубь корабля. Резкий поворот в левую сторону, да ещё на скорости, привёл к тому, что в пробоину хлынула вода.
  Эсминцу, хоть и потерявшему свой быстрый ход, удалось уклониться от выпущенных торпед, благодаря умелому руководству со стороны корветтен-капитана Вернера Пфейфер. Вдобавок ко всему на отходе торпедных катеров, один из них (С-27) поймал-таки снаряд с эсминца, продолжавшего стрелять им вдогон. Потеряв значительно ход, подбитый торпедный катер стал отползать в сторону.
  По докладам старшего офицера эсминца, командир Z-10 "Ганс Лоди", понял, что для его эсминца поход закончен, им пора вставать на ремонт минимум на три-четыре месяца. Кроме того он понимал, что торпедные катера отойдя недалеко, в спокойной обстановке перезарядят свои ТА, и могут попытаться атаковать снова, а его эсминец и так принял много воды в носовую часть и развить большую скорость из-за пробоины и поступления воды не сможет.
  - Идём на соединение с кораблями отряда Z-5 и Z-6, - отдал приказ Вернер Пфейфер, - передать на флагман, имеем повреждение корабля ниже ватерлинии, прекращаем преследование, идём на соединение с отрядом.
  - Добивать торпедный катер не будем? - удивился его старший офицер, - мы за десять минут управимся. Артиллерийский офицер тоже с удивлением смотрел на своего командира.
  - Конечно, управитесь, - с раздражением согласился корветтен-капитан Вернер Пфейфер, - второй торпедный катер к тому времени тоже перезарядит свои торпедные аппараты, а потом атакует нас и потопит. Вы что не поняли? Два торпедных катера выпустили среди бела дня по одной торпеде в эсминец Z-16 "Фридрих Экольдт", и попали обоими в корабль почти одновременно в одно место. Недавно Советы полностью разгромили конвой, в охране его были Z-4 "Рихард Байцен" и Z-7 "Герман Шёман", разгромили днём, быстро и сами не имели потерь. Так же как сейчас, наверное, это вам ни о чём не говорит?
  Задумчивые выражения на лицах подчинённых, были ответом ему на заданный вопрос.
  Когда командующему 6-й флотилией капитану-цур-зее Альфреду Шульце-Хинрихсу, принесли первую телеграмму с Z-10 "Ганс Лоди", о гибели Z-16 "Фридрих Экольдт" в результате торпедной атаки и попадании в него нескольких торпед, он не понял как такое, может быть?
  К тому моменту Z-5 и Z-6 неоднократно отметились попаданиями в ВК "Мурманск", но и сами получили по несколько попаданий каждый. Русские, сблизившись, на пять миль, открыли огонь по эсминцам, по мере сближения подключая к обстрелу дополнительно зенитные средства, которых у них было на удивление много. Но и Z-5 и Z-6 не остались в долгу, попаданий с их стороны было вдвое больше, ещё немного и они дожмут, как оказалось, этот вспомогательный крейсер, а не транспорт. Тот уже имел многочисленные дымы и разрушения от попаданий, крен на левый борт. Ко всему немцам удалось поставить под накрытие один из морских охотников, который затонул в течении нескольких минут (это не повезло МО-161, с него не выжил никто).
  Следующая телеграмма с Z-10 "Ганс Лоди": "Имеем повреждение корабля ниже ватерлинии, прекращаем преследование, идём на соединение с отрядом. Корветтен-капитан Вернер Пфейфер", означала одно - необходимо прекращать операцию и идти назад в Норвегию, в Киркенес.
  - Передать на "Теодор Ридель" фрегаттен-капитану Вальтеру Риде, мы прекращаем операцию, идём на соединение с Z-10 "Ганс Лоди". Z-16 "Фридрих Экольдт" потоплен русскими торпедными катерами. Z-10 "Ганс Лоди" имеет повреждение ниже ватерлинии, идёт в нашу сторону.
  У командира Z-5, фрегаттен-капитана Германа Шлипера, от таких новостей вытянулось лицо от удивления, - как среди бела дня, возможно, потопить современный быстроходный эсминец, способный ходить со скоростью более 35 узлов, откуда здесь торпедные катера? Сколько их? Приближается ночь, а если русские здесь имеют дивизион, тогда ночью могут быть потери.
  
  Эпизод 36
  
  На ВК "Мурманск", наконец-то получили передышку, два немецких эсминца под номерами 21 и 22 (как выяснилось позже, это были немецкие эсминцы тип 1934 Z-5 "Пауль Якоби" и Z-6 "Теодор Ридель") неожиданно сделали одновременно разворот на 180 градусов и своим 35 узловым ходом устремились прочь. Но "Мурманск" уже было не спасти, он медленно погружался, работающие на полную мощность помпы не справлялись с поступающей водой.
  Об этом капитану третьего ранга Оточину, доложил командир "Мурманска" лейтенант Никифоров, - максимум продержимся несколько часов.
  Подумав немного, Оточин принял решение, о возвращении назад к ним транспортов и кораблей охраны, о чём пусть радист корабля передаст сообщение немедленно с указанием их координат. Пока же всем необходимо подготовиться к эвакуации с корабля, подготовить шлюпки, ещё целые, на морской охотник переправить всех раненых и тот должен быть рядом с ними. В этот момент от радиста принесли сообщение, что к ним выдвигаются ещё один морской охотник РС-513 и торпедный катер С-27. Репин на С-23, идёт в отдалении за отрядом немецких эсминцев и будет готов навести на них, как авиацию, так корабли флотилии, как только те выдут из Мурманска.
  "Мурманск" продержался менее 2-х часов, а если точнее, то час сорок. Транспорты и корабли охранения подошли через час десять. За оставшиеся полчаса лейтенант Никифоров успел перегрузить, на вставший рядом транспорт, не только все зенитные средства с тумбами "Мурманска". Были перегружены устаревшие пушки, и все снаряды (их заблаговременно перенесли на палубу), а так же демонтирована радиостанция. Потери в составе экипажа и сотни, бывших на её борту краснофлотцев, были не просто большие, а очень большие: 83 убитых и раненых. Оставшихся краснофлотцев разместили по кораблям охраны, тем более что на морском охотнике МО-4 163 и торпедном катере С-27, пришедшем с РС-513 были так же убитые и много раненых.
  Не дожидаясь окончания погружения "Мурманска", Оточин перешедший на МО-4 163, отдал команду на выдвижение в сторону Мурманска.
  Репину радист уже передал сообщение о потерях по кораблям охранения конвоя и более подробное сообщение с С-27 о повреждениях катера и количестве убитых и раненых. Видя, как потемнело его лицо от волнения и гнева, я, находясь рядом с ним, попытался его успокоить.
  - Ничего скоро наступит ночь, вот тогда мы и отыграемся на немцах, - стараясь придать голосу как можно больше уверенности, проговорил я, - а сейчас пусть побудут в напряге ещё несколько часов, упустить их мы не упустим, это я обещаю.
  Заклинание зоркого глаза и видимости в темноте, пришлось накладывать на себя, как только начало темнеть, чтобы не упустить немецкий отряд быстроходных эсминцев, наш торпедный катер шёл всё-таки, на значительном удалении от них. Как только ночь полностью накрыла всё Баренцево море, мы приблизились к отряду, на расстояние полторы две мили двигались параллельно с правой стороны.
  С Репиным мы уже решили, что торпедную атаку будем проводить, как только стемнеет через несколько часов, чтобы немцам потом было идти как можно дальше до берегов Норвегии. При этом, пытаясь вывести из строя хотя бы, ещё один эсминец.
  Немецкий отряд эсминцев двигался со скоростью 12-15 узлов, подстраиваясь под максимальную скорость повреждённого эсминца.
  Часа через полтора, как только ночь полностью укрыла море, Репин решил, что пришла пора атаковать. Погода выдалась как раз подходящей для атаки, море плавно перекатывало холодные волны Баренцево моря, луны не было видно - укрылась за тёмными тучами ещё с вечера, ко всему пошёл моросящий снег с дождём.
  В тихую, подняли по тревоге экипаж, были проверены торпедные аппараты, торпеды. Репин приказал боцману катера лично выставить на оставшихся торпедах глубину хода 3 метра и наконец, наш торпедный катер, шедший параллельно с отрядом эсминцев пошёл в атаку, выбрав за цель головной эсминец (повреждённый эсминец и так шёл последний).
  По мере приближения к головному эсминцу я монотонно проговаривая расстояние до него, как только достигли точки, Репин отдал долгожданный приказ "Пуск". Стрелять решили двумя торпедами сразу для большей вероятности попадания.
  Доклады краснофлотцев, стоящих по двое около каждого торпедного аппарата - Торпеды вышли штатно, - так же продублировал и боцман катера. Оставалось только ждать, пока торпеды преодолеют расстояние между нашим катером и эсминцем. Вместо долгожданных двух взрывов, произошёл всего один, но и ему все на катере радовались, было произнесено всего лишь одно слово "Попали", для немецкого эсминца (впоследствии выяснилось, что это был эсминец Z-6 "Теодор Ридель") и одной торпеды было достаточно, чтобы если не потопить, то сделать из корабля инвалида.
  Шедшие следом за головным эсминцы, открыли огонь, "куда-то в нашу сторону", видимо надеясь случайно попасть. Накрапывающий снег с дождём не позволял немцам использовать прожектора эсминцев, более чем на несколько кабельтов, после нескольких минут стрельбы в никуда немцы прекратили стрелять, направив прожектора на торпедированный эсминец.
  - Ещё немного и вторая торпеда прошла бы мимо, - комментировал увиденное я, стоящему рядом Репину, тот всё пытался рассмотреть в бинокль результат попадания торпеды, - вторая торпеда ещё какие-то секунда-две и тоже прошла бы за кормой, а так попала буквально в самый конец кормы. Потопить его мы не потопили, но дело сделали, теперь пусть немцы лоб морщат, что им делать дальше - один полноценный калека и кажется, в данных условиях не сможет двигаться совсем, хотя и утонуть не утонет. От такого взрыва, скорее всего, повреждены винты или от взрыва деформировались валы на винты. Корма просела на полтора-два метра, не критично, по всей видимости, залито водой несколько кормовых отсеков, подвести пластырь под дыру, тут не получиться - корма. Другой покалеченный не сможет набрать ход более 15 узлов.
  - Даа, - в раздумье протянул Репин, - попались немцы хорошо, уже не уйдут.
  - Один, так и так уйдёт, - не согласился я, - а вот два подранка, эт на вряд ли, мы как только эскадра нашей флотилии выйдет в Баренцево море будем их наводить, как раз приползут поближе ко входу в Кольский залив. Слишком далеко от береговой черты им тоже с подранками не резон уходить. До обеда 15-го в аккурат управимся, потом домой. Кстати можно с С-25 перегрузить две торпеды на наш катер, всё-таки атаковать двумя торпедными катерами лучше, чем одним, да и четыре торпеды в пуске с двух катеров, это лучше, чем с одного двумя.
  Репин задумался ненадолго, потом придя к какому-то выводу, кивнул головой в знак согласия.
  Далее почти до утра мы наблюдали за несколько хаотичным, перемещением двух эсминцев около стоящего неподвижно. Наконец приняв решение, немцы уже под утро завели трос на неподвижный эсминец, тянуть его взялся как мы, и предполагали эсминец, так же имеющий повреждения. Ход немецкого отряда упал ещё больше до 7-8 узлов.
  Практически сразу же пришла шифр телеграмма за подписью капитана первого ранга Ледяева, где нам вменялось выходить на связь каждые полчаса с информацией о передвижении немецкого отряда кораблей и координатами где они находятся.
  К этому времени эскадра нашей флотилии вышла в Баренцево море и шла наперехват немецкого отряда.
  После обмена шифр телеграммами в семь часов утра и взаимного уточнения нахождения, стало ясно, что до столкновения осталось меньше часа, Репин попросил отправить им на встречу торпедный катер С-25, к тому моменту наш катер находился за восемь-десять миль впереди левее, ближе к береговой черте от немецкого отряда.
  Вскоре мною был обнаружен идущий нам на встречу С-25, Репин заранее обозначил себя узконаправленным семафором, так чтобы не привлекать лишнего внимания, особенно со стороны немцев.
  Отойдя ещё на милю в сторону, оба катера состыковали и две боцманские команды, начали спорно перегружать две торпеды в торпедные аппараты на наш катер. Закончили через десять минут, пропустив вперёд немцев. Нагнать их ничего не стоило, но мы не спешили, на горизонте уже показались корабли нашей эскадры.
  Немцы, не подозревая подвоха стали забирать ещё круче на север, но корабли неумолимо накатывали именно на этот отряд.
  Наконец поняв, что на них идут не боевые корабли, а транспортные, немцы приняли решение выдвинуть вперёд два своих эсминца и разобраться, таким образом, с возникшей проблемой. Тем более за этим они сюда и пришли. Быстро выбрав трос, которым буксировали повреждённый эсминец, два немецких эсминца, один из которых имел номер на борту 22, устремились в атаку на приближающиеся корабли.
  Стрельбу немцы начали, приблизившись на 7-8 миль, стараясь с первых выстрелов сделать накрытия. Ледяев к тому моменту, развернул все ВК по фронту, поставив на края ВК ПВО, а артиллерийские поставив по центру фронта. За ВК чуть отстав от них, шли так же фронтом морские охотники.
  Через несколько минут сближения. Наши ВК стали пристреливаться по немецким эсминцам. К тому моменту немцы уже добились нескольких попаданий в шедшие по центру артиллерийские ВК "Песец" и "Полярную лису". Встречный бой, по всей видимости, немцы представляли несколько иначе, особенно не с боевыми кораблями, а с транспортными, пусть и переоборудованными во вспомогательные. Но действительность превзошла их ожидания, те стали отвечать не меньшим калибром, а вот количество орудий было значительно больше и увеличилось по мере сближения, подключались 76-мм орудия с РС, а так же "Бофорсы" со всех кораблей.
  Попадания пошли не только в транспортные корабли русских, но и стало доставаться и немцам и всё больше и больше. Хотя та же "Полярная лиса" уже почти вся пылала, просела от поступления воды, но продолжала огрызаться, хотя и из одной своей артиллерийской установки.
  ВК ПВО, стоящие по флангам и до сих пор мало обстреливаемые, во время стрельбы отличились большим количеством попаданий из своих орудий, всё-таки у них была большая практика стрельбы. А немецкие же скорострельные орудия, установленные на "Арктическом лисе", вообще делали попадание за попаданием в эсминец за номером 22.
  Немцы наконец стали понимать, что с сближением кораблей, у их противников начали стрелять и менее дальнобойные орудия, их количество всё увеличивалось и увеличивалось.
  "Полярная лиса" уже имела значительный крен на борт и со стороны, казалось, что пылал весь корабль полностью, целиком. Многочисленные очаги возгорания от попаданий имел "Песец". Горел так же и "Полярный лис", его носовая часть уже имела более низкую посадку, орудие, установленное в носовой части было выведено из строя прямым попаданием.
  Но и немцам доставалось с каждой минутой всё сильнее и сильнее, в их корабли шли попадания за попаданием, особенно мелкокалиберными снарядами от "Бофорсов" и "Эрликонов", 127-мм корабельными орудиями им прилетало периодически.
   Не выдержали избиения первыми немцы, понимая, что даже размен два на три-четыре будет выгоден в первую очередь русским. Их эсминцы стали делать разворот на 180 градусов, именно тогда в один из них (позже выяснилось, что это был эсминец Z-10 "Ганс Лоди", итак имевший пробоину по ватерлинии), с небольшим разрывом по времени прилетело два 88-мм снаряда с "Арктической лисы".
  Один из них попал во всю ту, же многострадальную дымовую трубу практически не оставив от неё ничего, из строя были выведены часть вентиляторов приточной вентиляции корабля, уничтожено один зенитный пулемёт с его расчётом, вторично была выведена из строя временная антенна эсминца.
  Второй же снаряд попал в левый борт корабля ниже ватерлинии на полметра, от удара об борт произошла детонация снаряда - в борту образовалась значительная дыра. Энергии взрыва хватило на то, чтобы вынести находящуюся напротив её борта дверь, по несчастливой случайности именно в этом помещении хранилось имущество сигнальной службы эсминца. В частности, в нескольких ящиках находились дымовые шашки, а так же осветительные патроны для ракетниц, вот они-то лежащие на верхней полке и подверглись возгоранию, как и многочисленные флажки, лежащие рядом, пустив во все отсеки корабля свой чадящий дым.
   Устранить быстро поступление холодной воды, входящей во внутрь корабля, не представлялось ни какой возможности - дым разъедающий глаза и вызывающий слезотечение, в купе с быстро поступающей холодной водой не давал такой возможности. Для принятия мер по спасению корабля необходимо было сбрасывать ход, до полной остановки, а это-то сейчас было сделать невозможно, из-за сильного обстрела русских.
  Эсминец постепенно набирал воду всё больше и больше, что делало его всё менее подвижным.
  
  Эпизод 37
  
  Командующий 6-й флотилией капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс, понимал, что это разгром его отряда, не смотря на то, что, по всей видимости, русские потеряют два-три вспомогательных крейсера, но и он потеряет здесь два своих эсминца, плюс ещё один потерян в предыдущие сутки. Чтобы не потерять последний эсминец надо уходить полным ходом, в этот момент раздался тревожный крик сигнальщика - лево по борту торпедные катера.
  Альфред Шульце-Хинрихс и Германа Шлипер быстро переместились к смотровым щелям левого борта, в торпедную атаку шли два торпедных катера, стремительно сближаясь с эсминцем.
  - Отражение торпедной атаки с левого борта, - немедленно отдал команду командир Z-5, - внимательно осматривать другие направления, могут быть ещё торпедные катера.
  По торпедным катерам открыли огонь все средства Z-5, прекратив стрелять по вспомогательным крейсерам, даже из орудий кормовых башен.
  Заградительный огонь был такой плотности, что торпедные катера вынуждены сделать пуски торпед с почти максимальной дистанции хода торпед.
  - Отслеживать ход выпущенных торпед, - отдал новый приказ Герман Шлипер, - огонь по торпедным катерам не прекращать пока они в зоне уверенного поражения.
  - "Ганс Лоди" теряет ход, - очередной крик сигнальщика, заставил капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс, выскочить на ходовой мостик эсминца, с левой стороны, чтобы своими глазами увидеть, что происходит с эсминцем его отряда и флотилии Z-10.
  Эсминец Z-10 "Ганс Лоди", мало того, что терял ход, он ещё имел заметный крен на левый борт, носовая часть эсминца уже давно просела примерно на метр. Это не смотря на то, что моряки эсминца за ночь сумели-таки, на ходу, на малой скорости завести пластырь на пробоину в носовой части и укрепить её ещё изнутри. Теоретически эсминец мог спокойно дойти до Киркенеса, но это теоретически, а вот практически во время всё ещё идущего боя, один из мелкокалиберных снарядов попал в туже самую, заделанную носовую часть и она была вновь открыта для холодных вод Баренцево моря.
  Командир Z-5, фрегаттен-капитан Герман Шлипер, остался в рубке, чтобы руководить маневрированием после пуска торпед. Все четыре торпеды прошли мимо цели, и это закономерно - при хорошей видимости и при наличии высокой скорости эсминца, а так же заградительной стрельбе по торпеде из тех же зенитных средств, попасть в него было проблематично.
  - Надо было не отходить от Z-6, его тащить дальше и отбиваться от этой кусачей своры, всё же три эсминца, это три эсминца, а не два и не один, - думал капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс. А сейчас, выход только один, уходить полным ходом, иначе и этот эсминец стреножат, даже путём потопления ещё нескольких вспомогательных крейсеров русских.
  Z-5, имел не один десяток попаданий, половина его артиллерии уже вышла из строя, но при всём при этом, хода он не потерял и сейчас, это было его преимущество, перед русскими, за исключением разве что, торпедных катеров. Но у русских, судя по всему было всего два торпедных катера и те уже отстрелялись.
  Зайдя опять в боевую рубку эсминца, Альфред Шульце-Хинрихс приказал командиру Z-5, фрегаттен-капитану Герману Шлиперу, - мы уходим полным ходом, если мы останемся и примем бой, то и Z-6 и Z-10 не спасём и сами погибнем. Погибнет весь отряд, а так спасём хоть Z-5. Знаю это провал, хотя можем успеть снять экипаж с Z-6, а эсминец торпедировать.
  - Z-10 "Ганс Лоди", тонет, - крик сигнальщика, донёсся до боевой рубки, - у русских один вспомогательный крейсер так же тонет, ещё один потерял ход.
  - Уже не успеем снять экипаж с Z-6, - смотря на Германа Шлипера, произнёс Альфред Шульце-Хинрихс, - русские нам это сделать не дадут.
  Герман Шлипер колебался не долго.
  - Полный ход, курс North-West, около Z-6 не останавливаемся, - приказал он. Он, как и Альфред Шульце-Хинрихс понимал, что так они сохранят эсминец для кригсмарине, хоть и с дальнейшей карьерой им обоим придётся распрощаться.
  Оба капитан-цур-зее Альфред Шульце-Хинрихс и фрегаттен-капитан Герман Шлипер вышли на ходовой мостик, чтобы в последний раз посмотреть на Z-10 "Ганс Лоди". Тот тонул и при этом отстреливался до конца, пока его пушки могли стрелять. Русские вспомогательные крейсера приблизились практически на пистолетную дистанцию до одной или менее мили и били из всего, что было можно. Через несколько минут всё было кончено, последний раз мелькнула чуть задранная корма и Z-10 "Ганс Лоди" с тяжёлым шумом, как будто живое морское млекопитающее гигантских размеров с ускорением ушёл полностью под воду, оставляя за собой всего лишь несколько десятков человеческих фигурок, большинство из которых утянуло в образовавшийся водоворот.
  Три русских вспомогательных крейсера, а так же свора морских охотников, не останавливаясь и не прекращая стрелять, а наоборот, усиливая движение, шли за Z-5. Вперёд в этот раз вырвались практически не пострадавшие морские охотники, дугой охватив уходящий на более высокой скорости немецкий эсминец, который пока держал направление на ещё один эсминец, который стоял без движения - Z-6 "Теодор Ридель". До того оставалось ещё каких-то пять миль, русским же семь-восемь. Но русские, так и не прекращали стрельбы именно по Z-5, не обращяя внимание, на стоящий неподвижно эсминец.
  Наконец немецкий эсминец, с бортовым номером 21, приблизился к стоящему без движения эсминцу, так же имеющему германский военно-морской флаг кригсмарине, не снижая набранной скорости, прошёл мимо него, по дуге уходя всё дальше и дальше на северо-запад.
  Русские же вспомогательные крейсера и морские охотники, начали охватывать стоящий без движения эсминец. С одного из русских ВК, семафором начали передачу целенаправленно на стоящий без движения эсминец.
  Вот полный текст сообщения, переданного на немецком языке, на немецкий эсминец "Так как вас, бросили ваши товарищи, предлагаю сдать без боя корабль, гарантирую плен, даю на размышление три минуты, если с корабля откроют огонь или корабль будет взорван, брать пленных не будем. Командир эскадры Ледяев. Время пошло".
  Как только началась передача на немецкий эсминец, русские корабли прекратили движение.
  Ровно через две минуты на эсминце пополз вниз военно-морской флаг Германии.
  Немецкий эсминец, Z-6 "Теодор Ридель" сдавался.
  
  Эпизод 38
  
  Время на часах приближалось к полудню, а если точнее то было 11.52.
  Ровно в 12.00 капитан первого ранга Ледяев передал вырванный листок из блокнота, дежурному краснофлотцу экипажа, для передачи радисту со словами, - передать в штаб флотилии.
  Вот её содержание "В 07.37 15 апреля 1942 года, произошла встреча с немецким отрядом быстроходных эсминцев, три эсминца тип 1934. В результате боя один немецкий эсминец Z-10 "Ганс Лоди" потоплен. Другой Z-6 "Теодор Ридель" имеющий бортовой номер 22, захвачен повреждённым - не может дать ход из за повреждений. Третьему эсминцу Z-5 "Пауль Якоби", удалось уйти, имея многочисленные повреждения, но сумевшему сохранить ход. Наши потери в корабельном составе уничтожен артиллерийский ВК ""Полярная лиса", сильно повреждён артиллерийский ВК "Песец". Потери в личном составе убитыми и ранеными по эскадре составили 59. Командир эскадры Мурманской флотилии капитан первого ранга Ледяев".
  К 16.00 закончили перемещение немецких моряков, на флагман эскадры ВК ПВО "Победитель", который для быстроты был пришвартован к эсминцу, на нём ещё оставались в трюмах комфортабельные закрытые камеры-каюты ещё с захвата порта и города Лиинахамари.
  На повреждённый эсминец, перешёл экипаж, с затонувшего артиллерийского ВК "Полярная лиса". До этого он был размещён равномерно на морских охотниках.
  К моменту, когда начало темнеть ВК ПВО "Арктический лис", тащил за собой немецкий эсминец, а стоящий без движения артиллерийский ВК "Песец", взял на буксир и тащил его собрат ВК "Полярный лис". На флагмане эскадры ВК ПВО "Победитель" всех артиллеристов и часть зенитчиков, а так же боцманскую команду в полном составе бросили на охрану немецких моряков, разделив их три вахты. Впереди, в авангарде эскадры шли три торпедных катера, по бокам катера МО, а замыкали уходящие корабли Мурманской флотилии катера РС.
  На входе в Кольский залив, я так и шедший на С-23 немецких подводных лодок не обнаружил. Хотя к их нахождению там мы были готовы.
  Ещё на подходе к Кольскому заливу поступила шифр телеграмма о том, что немецкий эсминец должен быть доставлен на ремонт в Архангельск, как и немецкий экипаж.
  Нас у входа в Кольский залив уже ждали корабли конвоя: мой родной РС-513, на который я и перешёл, два катерных тральщика КТ-3 и КТ-4, ПБС-1 на который возложили обязанность тащить немецкий эсминец Z-6 "Теодор Ридель" в Архангельск. В состав конвоя так же были включены, флагман эскадры ВК ПВО "Победитель" - именно на нём находились немецкие матросы с эсминца, и РС-516 и РС-517.
  Старшим конвоя в этот раз был назначен капитан третьего ранга Корнейчук находящийся, конечно же, на РС-513.
  Для охраны немецких матросов на время перехода до Архангельска был выделен целый взвод из состава МООН майора Соловьёва, чтобы не отвлекать от своих обязанностей краснофлотцев из экипажа.
  Переход до Архангельска прошёл, без каких либо происшествий. 19 апреля 1942 года утром, мы, только что прибывшие в Архангельск преступили к передаче как дотащенного немецкого эсминца Z-6 "Теодор Ридель", так и его экипажа в количестве 307 матросов при десяти офицерах. Немецкий экипаж на пирсе встречала рота охраны во главе с пятью командирами. Немецкий эсминец встречал уже назначенный приказом по СФ новый командир, судя по знакам различия, капитан третьего ранга. В штат нового эсминца СФ уже были забиты более 60 членов экипажа, которые так же дожидались своей очереди, чтобы попасть на свой корабль.
  Первыми, конечно же, передали пленных, тех уже через час увели длинной колонной, под усиленной охраной, немецких офицеров уводили отдельно.
  В аккурат, к обеду, нам удалось передать и немецкий эсминец. Капитан третьего ранга Корнейчук как старший конвоя, наконец-то подписал все составленные на него документы.
  Пока наш комсостав, с помощью краснофлотцев сдавал немецких моряков и передавал эсминец, я взялся за готовку обеда. Приготовил на первое украинский борщ, на второе пармантье с тунцом из французской кухни, благо наш набег на продуктовые запасы эсминца с боцманом Луковым, прошёл удачно, было из чего делать, на третье приготовили совместно с коком Марочкиным отличное какао.
  Отправка кораблей конвоя должна состояться завтра после обеда, нам в нагрузку до Мурманска выделили два наших транспорта, на которые были загружены боеприпасы, инженерное имущество, продовольствие для Северного фронта.
  Оставшееся время я решил использовать для посещения, как и обещал ранее Виктору Леонову, из отдельного разведывательного отряда Северного флота. Для этого выпросив увольнительную у Корнейчука с 12.00 до 22.00.
  Найти где размещается разведывательный отряд СФ, удалось почти сразу за час, тот находился не очень далеко от порта Архангельска. Сержант Виктор Леонов тоже оказался на месте, его вызвал дежурный по отряду.
  - Вот обещал, если буду в ваших краях, загляну, - здороваясь, сообщил я тому, Леонов меня узнал сразу, - а это вам, лишь бы считалось что с подарками. При этом передал упакованный под завязку солдатский сидор. Тот слегка звякнул, когда я его передавал.
  - Что там? - уточнил Виктор.
  - Да так, всего по не многу, несколько хороших немецких карт, районы разные, два отличных немецких морских бинокля, пару "Люгеров" (Люгер, Парабеллум; нем. P08, Parabellum, Borchardt-Luger), несколько сот патронов к ним, с пяток бутылок французского коньяка "Альбер Монтобер" 1938 года ("Albert de Montaubert"), две бутылки коньяка Деламен (Cognac "DELAMAIN") 1935 года; голландские, французские консервы, пару оптических прицелов ZF-41 на винтовки из тех, что похуже.
  По мере моего перечисления, брови его лезли вверх, а глаза всё больше округлялись.
  - Это откуда такое? - его удивлению не было предела.
  - Да так знакомые немцы отдарились, - сообщил я ему тихим шёпотом, - в нагрузку к своему неисправному эсминцу, чтобы мы слишком сильно не возмущались. Вот притащили того бедолагу сюда в Архангельск.
  - Так вы опять отличились, - воскликнул Леонов.
  - Какое отличились, - махнул рукой я, - не наказали бы, и то хорошо было бы.
  - Так за что наказывать? - недоумённо уставился на меня, Леонов, к тому моменту мы прошли в отведённое довольно просторное помещение, выделенное для его разведчиков.
  - Так один же ушёл, бросив этого бедолагу, - сообщил я Виктору, добавив, - их всего четыре было. А мы к тому же два своих вспомогательных крейсера потеряли и несколько катеров.
  - Размен два на два плюс несколько катеров, при учёте, что с их стороны два военных корабля, а у нас два практически транспорта, - недоумённо произнёс Виктор, - так это же хороший размен.
  - Ну да, - почесав затылок, ответил я, - но мы то, потеряли свои кровные, вдобавок и этого калеку, у нас отобрали.
  К нашему разговору прислушивались все находящиеся в комнате краснофлотцы.
  Всё содержимое сидора Виктор выкладывал на стол, стоящий по центру комнаты.
  По мере опустошения содержимого сидора, раздавался всё усиливающийся одобрительный гул от находящихся, в помещении.
  - Ну, вина брать не стал, - сообщил я, всем, - всё равно не оцените.
  - Коньяк конечно хорошо, - согласился со мной Виктор, при этом рассматривая этикетку на бутылке, - да и за прицелы спасибо, себе хоть оставил что?
  - Себе оставлено лучшее,- пристроившись на стул, сообщил я, - имею оптический прицел Carl Zeiss Zielvier ZF39 4х39, мне он больше нравиться, особенно в сочетании со снайперской винтовкой "Zf. Kar. 98k", как-то, попробовал стрелять, вышло очень и очень прилично. Да и ножи имею, два хороших ножа люфтваффе Waffen-Loesche, нож кукри.
  - А что за нож кукри? - тут же спросил один из разведчиков, подошедший к столу.
  - Да хрен его знает, где его немцы взяли, - пожав плечами, ответил я, - но этот нож из государства Непал. Очень хороший ножик, его, если мне память не изменяет, используют уже более 1500 лет.
  - А из винтовки на какое расстояние стрелял? - спросил вошедший в комнату командир в форме со знаками различия капитана, тот, что встречал разведчиков в порту Мурманска.
  - А, - махнул рукой я, - патронов было жалко, их хороших у меня мало, отстрелял всего лишь десяток на полтора-два километра, но кучность неплохая, все попадания в пределах метра.
  - И это ты считаешь не плохо? - удивился капитан.
  - Меня бы мой отец или ещё хуже дед, за такую стрельбу выпороли бы ремнём, - сообщил я ему, - а, винтовка не пристрелена на большие расстояния, тут надо не менее 50 патронов на пристрелку, а у меня их всего 100 штук осталось
  - Что за патроны? - переспросил тот.
  - 7,92х57мм, но в исполнении IR, - ответил я.
  - Ну, этих патронов у нас полно, дадим хоть ящик, - сообщил капитан.
  - А какое исполнение, небось, S.S или I.S, - у меня таких хватает, а мне надо именно в исполнении IR, - покачал головой я, - это специальные в изготовлении.
  - Ты кстати мастер-класс нам обещал, - вспомнил капитан, как насчёт того чтобы показать?
  - За город надо, - сообщил я, - если и ехать то сейчас, через три-четыре часа стемнеет, да и на катер заскочить надо за винтовкой.
  - Едем сейчас, - сообщил капитан, - Леонов, Захаров и Лодочкин с ними, Захаров сядешь за руль, до темноты успеем. Коньяк убрали до вечера, Леонов проследи, и захвати оба бинокля.
  За городом мы уже были через час десять, успев заехать в порт, с катера я прихватил винтовку и три десятка патронов.
  Чтобы не терять времени предложил поиграть в игру "Найди того кто спрятался", ограничивая тех кто спрятался 100 метрами округи, а поиски всего минутой.
  Как только разведчики повернулись лицом к легковой машине, капитан засёк время по часам, я мгновенно тихо переместился к ближайшему дереву, встал около него, накинув на себя заклинание невидимости.
  Через минуту, команда разведчиков повернулась и удивлённо стала рассматривать всё вокруг, деревья в этой местности стояли с большим разбросом по расстоянию, между собой, и видимость была отличной. Не помогло и разведчикам небольшая пробежка по кругу. Они просто не видели меня. Капитан смотрел не только на окружавшее его пространство, но и на свои часы. Когда до окончания времени оставалось десять секунд, я переместился за спину капитана.
  - Время вышло, - сообщил тот, подымая, взгляд от часов. Тут же около его шеи материализовался нож кукри.
  - Убит, - сообщил я.
  Повтор ничего нового не принёс. На третий раз немного изменили правила, капитан, по всей видимости, захотел узнать, как это у меня получается и отошёл чуть в сторону, повесив на сучок стоящего рядом дерева свою фуражку.
  - Время пошло, - сказал капитан, не выпуская меня из своего поля зору, но и при этом смотря на часы.
  Отскочив от капитана на десяток метров, я метнул в его же сторону свой кукри. Который и попал куда я и метил ровно в центр фуражки, пригвоздив её к дереву. Капитан видел, как я метнул свой нож в его сторону и тот пролетел рядом с ним, он отвлёкся на нож, буквально на секунду другую. Мне этого времени хватило, чтобы исчезнуть.
  В этот раз и разведчики поступили по другому они встали треугольником так, чтобы видеть всю округу на 360 градусов, разбив её на три сектора, в центре которой находился капитан, к нему они встали спиной. Как только время, отведённое на поиски, стало заканчиваться, я бесшумным стелящим шагом переместился, опять-таки за спину капитана пройдя мимо двоих разведчиках.
  - Время, - громко сообщил капитан, в тоже мгновение около его шеи материализовался ещё один из моих ножей, второй прошёлся по спинам разведчиков.
  - Но как? - удивлению капитана не было предела.
  - У меня бабушка шаманкой была в седьмом поколении, - с усмешкой сообщил я, - показала несколько трюков мне, вот и умею, правда, не думал, что могут когда-то пригодиться.
  - Но как? - продолжал допытываться капитан, требовательно смотря на меня.
  - Обычный отвод взгляда, - пожал плечами я, - вы бы и лошадь не заметили, если она рядом была бы. Обычные шаманские штучки, когда им надо показать свою значимость, эффективно. Предупреждая следующий ваш вопрос - ответ "нет". Нет у вас дара к этому, потому и бесполезно не научитесь.
  Согласительно кивнув головой, капитан предложил пострелять из винтовки, с таким в прядки играть бесполезно, только время терять. На что увидел мою понимающую подтверждающую улыбку.
  - Как будем стрелять? - уточнил я у капитана.
  - Лёжа на дальность, - сообщил тот, - к примеру, вон в то дерево он махнул в сторону сопки, на которых хватало много высоких деревьев.
  - Возьмите бинокли, - предложил я капитану и Леонову, - и ищите.
  - Что искать то, - не понял Виктор, капитан тоже недоумённо уставился на меня.
  - Цели ищите, - ответил я, удобно устраиваясь на земле, подкладывая под винтовку, захваченный из багажника сидор водителя, - желательно живые.
  Через прицел винтовки стал рассматривать деревья на вершине сопки, кинув заклинание зоркого глаза на себя.
  Через минуту обнаружив искомое, сообщил, - есть цель - на два часа на вершине сопки дерево с раздвоенной кроной, правая сторона, тетерев видите?
  Через некоторое время, получив подтверждение от обоих разведчиков, выстрелил. Винтовка, которую я имел, была мною уже давно пристреляна на большие расстояния, поэтому стрелять я не боялся. Через несколько секунд, пуля, выпущенная из винтовки, попала точно в цель, куда я целился. Тетерев полетел с дерева вниз.
  - Вот и дополнение к ужину, осталось только сбегать забрать, - сообщил я капитану, - разрешите?
  - А давай, - согласился тот.
  Времени забег долго не занял, все разведчики с любопытством рассматривали притащенного мною тетерева, в этом случае попался как раз крупный экземпляр. Пуля пробила его на вылет и улетела дальше. Что было видно по двум отверстиям на теле птицы.
  
  Эпизод 39
  
  Во время обратного возвращения капитан, всё агитировал меня переходить к ним, в разведывательный отряд. Я ответил категоричным отказом.
  - Могу сходить с вашими один раз и то, если с моё руководство официально "добро" даст, - проговорил я глядя на капитана, - и то на короткий срок, мне же потом до Мурманска ещё надо как-то добираться надо будет.
  - Тут как раз не проблема, - сообщил тот, - посадим на первый же, транспортный самолёт до Мурманска. А с твоим руководством я думою, моё как-нибудь, договориться. Но за фронт с тобой сходят ребята Леонова, тем более что есть решение отправить разведгруппу на поиск в тыл немцам.
  Повернувшись к Леонову он добавил, - что-то подозрительно немцы зашевелились на нашем фронте, скорее всего на них давят из Берлина по поводу весенне-летнего наступления на Мурманск. Это же видно по тем грузам, что ваша флотилия захватила у немцев. Поэтому и выход твоей группы Виктор назначен на 22 апреля - ровно через три дня. Состав группы на твоё усмотрение, но не более 5-8 человек. На всё про всё у вас всего пять дней не более, 27 должны выйти на нашу сторону. У нас тут тоже планируется наступательная операция. Всё понятно. Что-то ещё?
  Капитан вопросительно посмотрел на нас, мы с Леоновым сидели вместе на заднем сидении.
  Леонов пожал плечами, надо так надо, сходим.
  - Надо заехать в порт, забрать с катера патроны, - сказал я, - ещё кое-что по мелочам, да и к таким выходам надо готовиться, по серьёзней, чем за несколько дней.
  Капитан недоумённо уставился на меня.
  - У вас глушители оружейные, на пистолеты или винтовки есть? - уточнил я у капитана, - или, к примеру, маскхалаты, компактная взрывчатка, чем пользуетесь при отрыве от преследования при наличии собак, наверное, табаком? Как будете сбрасывать преследование? Быстрым бегом, пока не свалитесь? Эвакуация самолётом даже не рассматривается, наверное, максимум катером, а если попался ценный пленный то, тогда как?
  Я вопрошающе уставился на капитана. Тот с округлыми глазами переглядывался с Леоновым. Виктор тоже выглядел обалденным от моего напора.
  Посмотрев на сидящего рядом Виктора, спросил его, - как преследование сбрасываете, небось засадами, подставляясь сами?
  - А как иначе? - тот смотрел на меня удивлённо, - только так.
  - Село, - я не скрывал своего разочарования, - а с виду как бы и городские.
  Капитан и сидящий рядом со мною Виктор, опять обалдело уставились на меня, не понимая к чему, я сказал это.
  - Ну да я из города, - осторожно сказал капитан, - да и сержант Леонов, тоже вроде бы городской. На что тот подтверждающее кивнул головой.
  - Оно и видно, - сказал я, - для разведки что главное?
  - Что, - переспросил капитан.
  - Тихо прийти, тихо уйти и чтобы никто не видел и не слышал, - сказал я, - это при том, что дело, которое им поручили, они выполнили, вот это и есть разведка. А громкое хлопанье дверьми, в этом процессе, это уже должны делать другие военные, специально к этому готовые, по научному их называют диверсанты. Вот для тех, чем громче, тем лучше. Но разведка и диверсанты должны уметь быстро и качественно отрываться от преследований, это их объединяет.
  - А разве это не одно, и тоже, - прервал меня капитан.
  - Ну да одно и тоже, - я согласительно закивал головой, - как, к примеру, авиация и артиллерия, и там и там пушки, а ведомства разные и разные задачи и способы их выполнения.
  В этот момент легковая машина въехала на территорию порта. Ещё через несколько минут мы подъехали к пирсу, у которого стояли корабли нашей флотилии компактной группой, во главе с ВК ПВО "Победителем".
   Быстро сбегав на свой катер, забрал свой сидор, попутно кинув в него несколько пистолетов, с пачками патронов к ним, немного продуктов, а так же с десяток гранат Ф-1, не забыл и патроны к своей винтовке.
  На пирсе рядом с капитаном стоял наш Петрович и Кобызев.
  Что там им наговорил капитан, я не слышал. Подойдя к командирам, доложил им о готовности к выходу на разведку.
  Петрович, скептическим взглядом окинул мою фигуру, как будто видел её первый раз и деловым тоном сообщил мне, что я, временно на неделю прикомандирован к отряду разведки СФ.
  - Только туда и обратно, - сказал он уже в конце своей речи, добавив, сверкнув своими озорными глазами, - много там не стреляй, помни про патроны, юнга.
  На не понимающие взгляды капитана разведчиков и Леонова, рассказал им анекдот про солдат и патроны.
  На прощание капитан подтвердил, что завтра с утра он лично привезёт приказ по штабу СФ об откомандировании меня юнги Ваника Северного приписанного к Мурманской флотилии в распоряжение разведотдела СФ.
  Оставшиеся три дня до выхода прошли как одно мгновение, по крайней мере, для меня. Я разрывался между пошивочной мастерской, Архангельским морремзаводом, аптеками Архангельска, морским училищем, где мне нашли химическую лабораторию.
  В пошивочной мастерской я рисовал эскизы маскировочных халатов, со всевозможными пояснениями, как для чего и в каких местах, а так же их расцветки под весеннюю пору года.
  На Архангельском морремзаводе рисовал чертежи всё того же оружейного глушителя, что-то типа прибора "Брамит", братьев Митиных, отдельно как для винтовки, так и для пистолетов.
  В аптеках закупал необходимые компоненты для приготовления смеси для отпугивания собак, перепаковал несколько десятков брусков с взрывчаткой, усилив её свойства, раз в пять, а то и более. Отдельно приготовил несколько пробирок с ядом - так на всякий случай, может, пригодятся.
  У старшины разведотряда, выпросил с пяток кусков тонкой проволоки метров по пятнадцать каждый, на вопрос ходившего следом за мной и всё записывающего Леонова, сказал, что так надо.
   21 апреля 1942 года к вечеру, наконец, доставили пошитые по моим эскизам маскхалаты и привезли всего пяток глушителей, четыре на немецкий пистолет "Люгер" (отдавали пистолеты, два моих и два дал Леонов, для переделки), один удлинённый на стрельбу из моей снайперской винтовки "Zf. Kar. 98k", её тоже переделывали - для того чтобы можно было навинчивать глушитель.
   Из двух десятков брусков капитан забрал два на испытание, которое прошло успешно за городом, привлекли нескольких специалистов, из сапёрного подразделения, дислоцированного в городе. Те просто были в шоке от взрывной мощности одного бруска.
  Для выхода готовились кроме Леонова ещё три краснофлотца, я был пятый.
  В тылы немцев, Виктор решил пройти через одно из озёр, под утро. Что и произошло 22 апреля примерно в два часа ночи, на небольшой лодке, как раз для четверых.
  Описывать свои бега по горам в течении четырёх дней не буду. В принципе три дня прошли нормально, тихо пришли, тихо ушли, что надо отметили на картах. А вот четвёртый день, начался вроде бы удачно, мы как раз приблизились к населённому пункту Большая Западная Лица. До самого населённого пункта мы близко не подходили, хватало того, что расположились на самом срезе сопки, с которой открывался прекрасный вид на сам населённый пункт. В три имеющиеся в группе, бинокля начали рассматривать как сам посёлок, так и расположение в нём немцев. В самом посёлке располагалось около батальона горных егерей, несколько зенитных батарей, которые дополнительно, прикрывали все подходы к пункту, в том числе и подъездные пути - дороги. В нём же находился крупный немецкий штаб, мы наблюдали значительное количество транспортных средств, в том числе и около десятка легковых автомобилей. Штаб расположился в большом трёхэтажном здании центральной улицы, находился под усиленной охраной, кроме того вдоль улицы постоянно ходили два патруля по три егеря во главе с унтер-офицером, проверка документов была обязательна для всех в том числе и офицеров.
  - Только у тех, кого знают в лицо, документы не проверяют, - прокомментировал я увиденное. В этот момент у меня сработала моя чуйка и я резко посмотрел на дорогу, которая подходила к посёлку с западной стороны. В тот момент на ней вдали показалась большая колонна машин, во главе колонны шёл танк, впереди за сто метров ехали три мотоцикла с колясками.
  Толкнув в бок лежащего рядом Виктора, я негромко сказал, - смотри западное направление.
  - Panzerkampfwagen I (Pz.Kpfw.I, Pz.I; "Панцеркампфваген I") - германский лёгкий танк 1930-х годов, - тут же прокомментировал увиденное Виктор, - за ним три немецких лёгких бронеавтомобиля (Sd Kfz 221), четыре легковых автомобиля, за ними два бронетранспортёра Ганомаг (Немецкий бронетранспортер Sd Kfz 251/20 "Hanomag"), один немецкий связной бронеавтомобиль (лёгкий бронеавтомобиль Sd Kfz 223), три грузовых автомобиля, скорее всего с пехотой. После них ещё два мотоцикла с колясками. Колонна направляется прямиком в посёлок.
  В тот момент, я уже не смотрел на колонну, которая подходила к посёлку, а смотрел в бинокль на подходы к зданию перед штабом. Само здание находилось на небольшой площади и место перед ним было, по всей видимости, заранее освобождено от машин. К самому зданию вели ступеньки, десять штук, видимость была хорошая.
  - А расстояние до здания штаба от нас, в аккурат, чуть меньше двух километров, - негромко проговорил я, но так чтобы услышал Виктор.
  Тот с удивлением посмотрел на меня, опуская свой бинокль.
  - Ты что, задумал стрелять? - его лицо выражало удивление.
  - А почему бы и нет, - ответил я, - тут даже можно без глушителя, да и какая разница одним-двумя немецкими генералами, меньше или больше, никто и не заметит на фоне войны.
  - Попадёшь? - проговорил Виктор в полголоса, - сам сказал, что расстояние чуть менее двух километров.
  - Кого-то убью, кого-то раню, но три минуты интенсивной стрельбы я им гарантирую, - произнёс я, готовясь стрелять, раскладывая около себя с десяток обойм, - ты лучше скажи Лодочкину, чтобы помог мне - быстрее перезаряжал обоймы для винтовки. А сам с Захаровым посматривай по сторонам да сзади скажи Руслану, чтобы тоже повнимательней смотрел.
  - Скорее всего, не стоит стрелять, - немного подумав, сказал Виктор, - уйти будет тяжело, а нам надо передать собранные разведданные и карту с пометками.
  Я повернулся к Виктору, - а ты подумал, что за несколько дней будет наступление, а мы тут выведем из строя с пяток высших офицеров? Судя по легковым машинам у штаба, тут намечается совещание, прибывающих, выйдут встречать все высшие офицеры, судя по охране, прибывает кто-то, не ниже генерала. Такой момент выпадает очень редко, тут надо стрелять, фора по времени у нас есть. Никто из немцев не подумает о том, что стрельба будет вестись с запредельного расстояния. В пользу стрельбы говорит наше удачное месторасположение, от нас, очень прекрасный обзор на место перед штабом. А уйти, так мы прорвёмся не впервой. Кстати если хотите быстрей уходить отсюда, можете уже стартовать, я вас за десять минут догоню, сам знаешь.
  Леонов недобро посмотрел на меня, особенно после последних слов. Он прекрасно знал, что догнать их мне не составит труда, последние три дня это показали. Но и уходить не всей группой он не хотел.
  Немного подумав, он нехотя сказал, - стреляй уже, уходить будем все вместе, группой. Лодочкин, под правую руку юнги, будешь перезаряжать магазины.
  К этому моменту, колонна немцев, втянулась в посёлок, на въезде их даже не останавливали. По всей видимости, на посту знали, кто прибыл, когда мимо поста проходила колонна, старший поста отдал честь сидящим в легковых машинах. Всё это я фиксировал, не прекращая разговора с Виктором.
   К стрельбе я был готов, все необходимые манипуляции с прицелом я уже выполнил, осталось только ждать, меньше минуты.
  Наконец легковые автомобили подъехали к зданию, охрана убралась чуть в сторону, не доезжая до штаба метров пятьдесят.
  - Смотри ты, - удивлённо проговорил смотрящий в бинокль Виктор, - а на крыльцо штаба выскочил целый генерал, даже лампасы отсюда видно прекрасно и свита за ним выскочила человек с десять. Это кто же сюда пожаловал?
  - Наш звёздный час пожаловал, - пробурчал я, не отрываясь от прицела, я почти не сомневался, что в зону нашей видимости пожаловал самый желанный для меня, как снайпера военный, а именно генерал-лейтенант Эдуард Вольрат Кристиан Дитль, собственной персоной.
  - Это твоё первое командирское звание приехало и орден на грудь. Правда уходить теперь будет тяжело, эт точно.
  - КТО ПРИЕХАЛ, - Виктор, чеканя слова, спросил, оторвавшись от бинокля, посмотрел на меня.
  - Генерал горно-пехотных войск Эдуард Дитль, - сказал, не отрываясь от прицела я, добавив, - скорее всего. Всё не мешай мне.
  Встречавший генерал быстро начал спускаться, к уже вышедшим из машины, на верх подымались всего два военных, остальная группа военных, собравшись в группу, следовала за двумя военными чуть ниже, соблюдая дистанцию метров пять-восемь.
  Я чуть медлил с выстрелом, мне надо было точно определить, кто из этих двоих главный. С встречающим их генералом они встретились ровно на половине подъёма к зданию. Как ни странно, но я не смог определить, кто из них генерал Дитль, но доверяя своей интуиции, решил стрелять сначала в военного, что подымался по сходам и был несколько худее, чем второй военный (из истории моего времени помнил, что генерал Дитль был худощавый подтянутый чуть выше среднего роста).
  Как только встречающий генерал начал докладывать, я сделал первый выстрел, быстро передёрнув затвор, тут же выстрелил второй раз во второго военного, первый начал только заваливаться, третий выстрел сделал по встречающему генералу (через некоторое время, нашей разведки удалось выяснить, что под мою раздачу попали в порядке выстрелов генерал-лейтенант горно-пехотных войск Эдуард Дитль (нем. Eduard Wohlrath Christian Dietl), генерал-полковник Никола́ус фон Фа́лькенхорст (нем. Nikolaus von Falkenhorst) и командир 2-й горно-пехотной дивизии генерал-лейтенант Георг Риттер фон Хенгль).
  В дальнейшем после образовавшейся паники, от падения сразу трёх генералов, стал сначала стрелять по группе, которая подымалась, максимально усилив темп стрельбы, группа подымалась компактно, и пули всё равно находили свои цели, даже пробивая несколько целей навылет. Поняв, через несколько мгновений, что их попросту убивают, вся группа бросилась в разные стороны. В то время группа встречающих бросилась к упавшим генералам, пытаясь им помочь. На них-то я и перенёс свою стрельбу, отстреливая уже третью обойму. Выдать себя звуком я не боялся, после первых выстрелов, разгоралась стрельба и из посёлка "куда-то в сторону сопок".
  Дальнейшие несколько минут стрелял в оставшихся в живых офицеров в районе штаба.
  - Время уходить, - произнёс лежащий рядом Виктор, - все быстро назад.
  Шустро развернувшись, мы дружно стали отползать назад за склон сопки. После чего наша группа рванула на пределе возможной скорости в сторону к западному берегу бухты Западная Лица.
  
  Эпизод 40
  
  - Ну, никак не пойму, чего они в нас вцепились, - возмущённо проговорил я, подымая, свои натруженные ноги, на поваленное дерево, - ну подумаешь, постреляли маленько, и что после этого устаивать на нас такую масштабную облаву, как с цепи сорвались. Все три моих подарка поймали, а успокоится, не могут.
  - Ты хоть, что за подарки им оставил, - лениво спросил Леонов, - а то последний твой рванул так сильно, что даже я присел.
  - Да нормальные подарки, первые два по одной Ф-1, последний третий как снаряд 152-мм, - также лениво ответил я.
  - Снаряд 152-мм? - Леонов, даже привстал от удивления, - да где же ты его взял здесь в лесу.
  Остальные трое бойцов группы тоже удивлённо уставились на меня.
  - Я же сказал КАК, - ответил я, - чё, я дурной таскать почти 50 килограмм (снаряд 152 мм: масса снаряда - 49 кг; масса ВВ - 6,5 - 7 кг), у меня вот компактный заменитель есть.
  В моей руке как будто из воздуха материализовался небольшой 100 граммовый брусок.
  - А в сочетании с Ф-1 у него поразительный эффект, - добавил я, - почти, такой как у 152-мм снаряда. Ничего пусть дальше за нами побегают, я им ещё два таких подарка оставил. Я вот думаю командир, что если они на ещё одной подорвутся, то надо в корне менять концепцию, движения. Тут уже недолго осталось ждать с десяток минут.
  - Что за концепция движения такая? - смотрел на меня Леонов, да и вся группа тоже.
  - А вот рванёт ещё раз, тогда и поговорим, - ответил я, - а то, может быть и не полезут, дальше.
  В это же время западнее 11 километров от нахождения советской разведгруппы.
  Обер-лейтенант Клаус Дювелль, командир роты разведки, 11 разведывательного батальона 2 горно-пехотной дивизии с тоской посмотрел на остатки того что у него осталось от 2-х взводов разведки - 14 человек, собак они потеряли три, осталась последняя овчарка.
  Всего лишь месяц назад, ему был вручен Рыцарский крест Железного креста (нем. Ritterkreuz des Eisernen Kreuzes), - "за отвагу на поле боя". После этого его перевели с командира 12 роты 137-го горно-пехотного полка в 11 разведывательный батальон.
  Казалось бы, что наконец-то, у него появилась перспектива продвижения по службе. До сегодняшнего дня он в это верил, но после того как сегодня в 12 часов дня, командир батальона поставил ему задачу по уничтожению советской разведгруппы, всё пошло не так как должно быть. Они даже не смогли близко подойти к ней, после непонятного первого подрыва у него в группе появились трое убитых и шестеро раненых. Через два километра после очередного взрыва было пятеро убитых и восемь раненых. Но добил его только что прозвучавший взрыв не похожий на два предыдущих, казалось, что рядом взорвалась не просто граната, а рванул настоящий снаряд крупного калибра, хотя свиста снаряда никто не слышал. Потери в его команде были просто ужасающие, одиннадцать человек убито и семь ранено.
  Всего за три часа погони у него выбыло из строя 40 человек, плюс с ранеными он оставил ещё восемь. И здесь надо будет оставлять троих для ухода за ранеными. Из двух офицеров, командиров взводов и четырёх унтер-офицеров, в строю у него остался один офицер и один унтер-офицер, ещё два унтер-офицера были ранены. Подмогу, по радио он уже вызвал, но она будет только через час. Машинами перекинут ещё два его взвода роты, на перекрёсток впереди в 8 километрах, но проклятая разведгруппа резко поменяла направление ещё двадцать минут назад.
  Передав в штаб разведывательного батальона о третьих потерях и о смене направления движения разведгруппы противника, оставив с ранеными, ещё троих солдат, с остальными он двинулся по следам дальше. Но буквально через десять минут бега, все следы просто пропали. Овчарка не могла их найти по запаху. Развернув солдат в цепь, стали прочёсывать всю округу. В его группе оставались ещё несколько опытных матёрых егерей, которые через минут пять нашли, таки следы, но как оказалось ненадолго.
  Очередной взрыв произошёл через десять минут, притом он был такой же по мощности, как и предыдущий. Но в этот раз они отделались можно сказать легко, был всего лишь один убитый и два легкораненых. Они уже поняли, что надо двигаться немного в стороне, а не идти по маршруту советской разведгруппы.
  Ещё один взрыв произошёл буквально через минуту с начала движения, погиб один солдат, один солдат был ранен.
  Все эти обстоятельства привели в бешенство обер-лейтенанта Клауса Дювеллье, он решил идти до конца, его внутреннее чутьё говорило о том, что эта советская группа где-то рядом, они их почти догнали. Но следующие полчаса погони показали, что их противники резко поменяли направление на противоположенное. Ещё через десять минут к Клаусу подошёл унтер-офицер, тот высказал предположение, что русские идут назад к населённому пункту Большая Западная Лица и идут практически назад по своим следам или рядом с ними.
  Здесь звериное чутьё Клауса просто кричало об опасности для его подчинённых, оставленных ранее.
   Когда Клаус вышел на поляну рядом с третьим местом подрыва. Его взгляду открылась ужасающая картина, помимо убитых взрывом одиннадцати человек, лежащих рядком чуть в стороне, где они их сложили, все десять его подчинённых лежали по всей поляне в живописных позах. Смерть застала их, по всей видимости, неожиданно, хотя судя по свежим следам, это произошло минут пятнадцать назад, при этом никто даже за оружие взяться не смог. Как такое могло быть, они не слышали ни одного выстрела впереди, а в своих людях Клаус был уверен, те без боя бы не сдались.
  В этот момент на поляне начали взрываться наступательные гранаты, после серии взрывов, к тому времени Клаус имел несколько ранений осколками от гранат, раздались негромкие щелчки и все ещё оставшиеся в живых егеря, начали падать один за другим. Что-то тупое сильно ударило Клауса в грудь, и его сознание навсегда померкло.
  - Ну вот, как-то так, - произнёс Ваник, обращаясь к Леонову, который вслед за ним вышел на поляну, при этом делая контрольные выстрелы лежащим егерям, в голову всем, кто ещё минуту назад был живой - зато проблема решена, на некоторое время.
   - Да кто бы раньше сказал, не поверил бы, - произнёс Виктор, он, как и юнга в каждой руке держал по пистолету с глушителем.
  - Сейчас я тут немного поработаю, и уходим назад, - произнёс Ваник. На вопрошающий взгляд Виктора сообщил, - оставлю несколько сильных сюрпризов в качестве подарков егерям, по времени займёт минут пять. Только ты ничего вообще не трогай здесь и не топчись особо сильно, а то эти прохвосты егеря сразу же заподозрят неладное.
  Минировать я стал убитого офицера группы, судя по погонам обер-лейтенанта, подложив под него помимо двух гранат Ф-1 ещё и два бруска взрывчатки. После этого прикинув, откуда будет подъезжать машина, на которую будут грузить трупы, заминировал и этот подъездной путь.
  После этого наша разведгруппа три бойца, которой находились чуть в стороне, быстрым шагом, чередуемым с бегом, по дуге, направилась в сторону всё той же бухты Западная Лица.
  К западному берегу бухты Западная Лица мы подходили, когда уже ночь вступила в свои права.
  На восточном берегу бухты уже находились наши войска, осталось всего ничего, добраться до них, на это у нас была всего лишь эта ночь. К самому берегу мы близко не подходили, расположившись на склоне сопки. У немецких егерей здесь не было сплошной обороны, а оборона была организована с помощью взводных узлов обороны и секретов, которые своими секторами обороны перекрывали все подходы к берегу, ко всему же вся береговая черта, с самыми удобными подходами, наверняка была минирована, да ещё, скорее всего несколькими минными полями.
  Пока группа отдыхала после продолжительного бега, я, закрыв глаза, сканировал окружающее пространство. Уйти здесь, я бы сам со своими способностями смог бы, но только один, всей группой это было не реально.
  - Здесь нам не прорваться даже к воде, - проговорил я, - да и если сюда вызвать катер, тот и не сможет подойти к берегу, и скорее всего и уйти не сможет. Надо не останавливаясь идти далее, может дальше повезёт больше, время ещё есть.
  - Время ещё есть, - согласился со мной Леонов, - значит, двигаемся далее.
  К утру мы отмотали ещё более двадцати километров, но никаких подходящих вариантов я не нашёл, да и Леонов не видел, сказал что благодаря новым маскхалатам, мы продержимся до следующей ночи, а там поищем выход далее.
  На днёвку группа расположилась в небольшом распадке, просматриваемом или с вершин сопок или с воздуха. Проспав несколько часов и восстановив свои силы, попросился у Леонова выдвинуться на срез распадка, чтобы понаблюдать за видимой частью береговой черты этого берега и водами бухты Западная Лица.
  Через три часа ко мне подполз Леонов, хотя мы договорились, что смена будет через четыре часа. Расположившись рядом, тот сообщил, что не спится что-то. Принялся, как и я, осторожно осматривать открывшуюся местность в бинокль.
  В зоне нашей видимости был только один укреплённый опорный пункт егерей, расположенный на вершине небольшой возвышенности, которая уступом выступала на сотню метров в бухту и находилась ниже и правее нас метрах в трёхсот пятидесяти. И состояла из нескольких дзотов, блиндажей, ходов сообщения между ними. Внизу, с нашей стороны от выступа, находился небольшой деревянный пирс, рядом с ним, в отрытой на склоне ниши и прикрытой маскировочной сеткой, стояли с десяток бочек. От пирса, наверх вела тропинка. К центру укрепрайона вела, грунтовая дорога, проложенная специально к моменту постройки, недалеко от неё были вырыты три капонира, прикрытые маскировочными сетями, два были пусты, а в третьем капонире стоял мотоцикл с коляской.
  - А капониры на что? - спросил Леонов, - это ж чего немцам стоило их выкопать здесь.
  - По всей видимости, - ответил я, - если именно здесь будет высадка десанта, то капониры предназначены для мобильной передвижной батареи, какого-то там калибра, которая будет прибывать сюда, скорее всего по звонку. Меня больше всего интересуют бочки закрытые сеткой рядом с пирсом.
  - Да бочки вижу, - сообщил Леонов, - скорее всего с них заправляют катера, которые патрулируют воды бухты.
  - Это для заправки катеров надо было притащить сюда десяток 200 литровых бочек, - с сомнением сказал я, - это две тонны получается, это на сколько, же катеров эта заправка рассчитана?
  - Не знаю на сколько, но это же очевидно, - произнёс Леонов.
  Как оказалось, через шесть с половиной часов, неочевидно.
  Сначала мы услышали отдалённый гул самолёта, потом и уже нам стал, виден гидросамолёт с немецкими опознавательными знаками, он сходу пошёл на снижение (экипаж самолёта, по всей видимости, не первый раз здесь приземлялся) приводнившись в 100 метрах, после чего подрулил к пирсу.
  Встречать самолёт выскочило с десяток егерей, которые помогли пришвартовать его к пирсу, длинна пирса как раз позволяла.
  Из самолёта очень осторожно вывели несколько человек в куртках, которые носили пилоты люфтваффе, которых тут же подхватили под руки егеря, потащившие их наверх в тепло блиндажей. После чего так же вывели два пилота в зимней форме принятой на севере у лётчиков ВВС РККА и РККФ, их по указанию лётчика офицера, отконвоировали к находившийся здесь же недалеко яме. Сняв с них куртки и заставив снять ватные штаны, их затолкали в яму, прикрытую сверху решёткой, на задвижку которой повесили амбарный замок, недалеко от неё устроился один из егерей.
  Остальные пять егерей, вместе с четырьмя членами экипажа самолёта стали заправлять самолёт, качая ручной помпой топливо и заливая его в бак самолёта с помощью вёдер, передавая их по цепочке.
  Отдельно стояли два лётчика, вместе с егерем офицером, куря сигареты, разговаривая, при этом, не забывая контролировать своих подчинённых, которые производили заправку самолёта в ручную.
  - Ну, вот и наше транспортное средство приехало, - сказал я, повернувшись к Леонову, тот продолжал внимательно наблюдать за гидросамолётом.
  - Ты чё и самолётом управлять можешь? - тот, с ехидством посмотрел на меня.
  - Нет, конечно, - помотал я головой, - куда мне убогому, просто на такие случаи, у меня персональные лётчики припасены.
  - Это, какие же персональные, - Леонов удивлённо посмотрел на меня, - где же они, уж не Лодочкин же за штурвал сядет или может быть Захаров? Нет, не угадал, точно, у нас Руслан в своём ауле летал, наверное.
  Отойдя от удивления, Виктор просто стебался с меня, хлопнув находящегося рядом с ним Руслана.
  - Да меня устроят и эти два пилота за штурвалом, что сидят в яме, - проговорил я, - я думаю, что они с удовольствием и энтузиазмом полетят с нами. Даже если и не сможем взлететь, то глиссировать, на восточный конец бухты их умений вполне хватит.
  Посмотрев на Леонова, я увидел его вытаращенные от удивления глаза.
   - Да надоело уже ползать по этим сопкам, - проговорил я, - пора уже и домой, а мне ещё и с комфортом охота, если пилоты потянут, как раз до Архангельска и долетим. Радио в таких самолётах есть, своих на подходах предупредим, чтобы не сбили. А немцы пусть качают всё топливо, как раз в аккурат к ночи и закончат.
  До него только теперь дошло, что я задумал действительно уйти отсюда к нашим прихватив с собой гидросамолёт.
  Немцы закончили заправку за полтора часа. Оставив около самолёта ещё одного егеря для охраны, оставшиеся егеря с членами экипажа, направились по тропинке вверх к тёплым блиндажам.
  - Ну, вот через час будет уже темно, можно будет и работать, ну как командир принимается или нет? - спросил я у Леонова.
  - Как будем действовать? - вместо ответа спросил Леонов.
  - Да по простому варианту, - сказал я, - как только стемнеет и я, уйду, выждете полчаса, и выдвигаетесь к дороге, ведущей на узел обороны. По ней проходите к самому узлу и метров за сто сидите на обочине и ждёте меня, близко не подходите там у них пост есть, чтоб не засёк вас. Я с ним в последнюю очередь разберусь. Сначала решу с помощью глушителей на пистолетах, все вопросы у пирса, потом за вами к дороге. На всё про всё у меня будет полчаса времени, вполне хватит. Заодно и у дзотов посмотрю наверху, что можно сделать, чтобы немцы не стреляли, когда взлетать будем. Не тащить же взрывчатку и гранаты назад к своим.
  - Принимается, - вынес решение Леонов, - так и действуем, только может быть тебе помощь всё-таки там нужна будет?
  - Вы мне мешать только будете, - проговорил я, - да и так, я быстрее вправлюсь.
  За полчаса я и управился, на всякий случай, накинув на себя заклинание видимости в темноте, зоркого глаза, и невидимости первым осторожно спустился к дороге, что вела к узлу обороны. Прошёл по ней до тропинки спуска к пирсу. Сидящие в дозоре с этой стороны пара егерей и несколько наблюдателей за бухтой, которые находились чуть дальше в траншеи, не обратили на меня никакого внимания.
  Спуск вниз не занял много времени. Егеря, которых оставили сторожить как пленных, так и охранять самолёт, закономерно несли службу вместе, ко всему же пыхтя сигаретами, им отсюда было прекрасно видно, как подходы по тропинке сверху, так и находящуюся рядом решётку тюрьмы, а так де стоящий на поплавках гидросамолёт, притянутый к пирсу тремя канатами.
  С расстояния пяти метров я сделал два быстрых выстрела, после приблизившись, ещё два контрольных в голову.
  Звуки выстрелов были не очень слышны, на фоне плескания воды, что даже пленные в яме, на вряд ли их расслышали.
  Наверху за несколько минут, ничего не поменялось. Зная пунктуальность немцев в несении караульной службы, смена постов должна будет, происходить в 20.00 то есть, примерно через полтора часа.
  Следующими егерями были двое, что несли службу по охране, подходов со стороны дороги опять два выстрела, подход к окопу, контроль в голову ещё два выстрела.
  Следующие на очереди были двое наблюдателей, расположившихся на самом срезе по центру выступа, в окопе. С ними тоже проблем и неожиданностей не было, потратив и там ещё четыре выстрела, забрав там два хороших морских бинокля.
  Когда мы с Леоновым рассматривали расположение ходов сообщения на узле обороны, то установили, что всего было два дзота. Вот к ним я и направился, как я и ожидал со стороны бухты, те имели по три амбразуры каждый, прикрытые, из-за холодов деревянными щитами, которые убирались в случае необходимости во внутрь. Установив на каждый из дзотов, на две амбразуры, ближайшие, в сторону пирса, по гранате Ф-1, с примотанными шашками, направился к дороге, ещё издалека определив своих товарищей, которые только подходили к ней.
  - Долго же вы ползёте. - проговорил я тихо, когда они оказались в трёх шагах от меня, скидывая перед словами невидимость, - я уже заждался вас, домой что ли не хотите?
  - Ну, ты жук, - проговорил идущий впереди Леонов, - я чуть в штаны не наложил, вот как ты, так шутить можешь со своими товарищами?
  - Да не шучу я, - тихо проговорил я, - я уже домой на катер хочу, к коку Серёге Марочкину на камбуз.
  Через минуты мы всей разведгруппой, находились около пирса, подойдя к яме с решёткой, я тихо позвал, - Эй славяне, живые есть?
   Сначала там было тихое шевеление, потом простуженный с хрипотцой голос поинтересовался, - Кто спрашивает?
  - Разведка Северного флота, - сказал оказавшийся рядом со мной Леонов, - вы как седеть будете или с нами домой?
  - С вами, - проговорил всё тот же простуженный голос.
  - Сейчас вытащим, - проговорил я, присаживаясь около замка, - только, чур, уговор, вы за руль этой колымаги, что у пирса стоит, сами сядете. Договорились? А то с нас пилоты, как с вас подводники.
  - Договорились, - произнёс всё тот же простуженный голос, - вытаскивайте.
  Разобраться с допотопным, амбарным замком было минутным делом, крышку помог откинуть Леонов, протянув вниз руку, он один за другим вытащил двух командиров в лётной форме.
  - Подполковник Сафонов Борис Феоктистович, - представился простуженным голосом, один из командиров, - командир 2-го гвардейского смешанного авиационного полка Северный Флот (В реальной истории подполковник Сафонов Б.Ф. будучи уже командиром 2-го гвардейского смешанного авиационного полка ВВС СФ, вылетел 30 мая 1942 года во главе звена истребителей на прикрытие каравана судов PQ-16 идущих к Мурманску. Во время боя с превосходящими силами противника звено распалось и Сафонов Б.Ф. остался в одиночестве. Он передал по радио, что сбил три бомбардировщика Ю-88, после чего связь с ним оборвалась. Последними его словами были "Мотор подбит иду на вынужденную". Точная причина гибели Сафонова неизвестна.). А это лейтенант Иволгин, из моего полка. Подобрали немецкие спасатели, после боя и отказа движка самолёта, при охране каравана судов PQ-15. Лейтенант Иволгин был подбит ранее, его немцы спасли, со своим пилотом.
  - Сержант Леонов, командир разведгруппы, разведотряд Северного Флота.
  - Ну, так что, разберётесь с этим корытом, - влез в разговор я, кивнув на стоящий рядом гидросамолёт, для меня сейчас было важно побыстрее убраться с этого берега, - если не сможете, взлететь, то нам достаточно чтобы вы глиссировали хотя бы, до восточного берега, там наши.
  - Взлетим, - заверил Сафонов, - ничего сложного там нет.
  - Ну, тогда вперёд, - проговорил я, - а то у егерей пересмена часовых скоро, как бы на неприятности не нарваться.
  Через несколько минут мы все загрузились в гидросамолёт (впоследствии узнали, что это был "Do-24Т" 50-й спасательный отряд, - большая трёхмоторная цельнометаллическая летающая лодка, спасательный гидросамолёт для люфтваффе с двигателями Bramo 323R-2, 1000л.с., экипаж 6 человек), предварительно отвязав швартовые канаты. Лётчики сразу же полезли в кабину пилотов, я же полез к пушке установленной как раз посередине самолёта. Развернув пушку (это оказалась немецкая 20-мм пушка MG 151/20) вверх, в сторону начала тропинки, стал ждать.
  Вот взревели один за другим все три двигателя и гидросамолёт медленно начал разбег. В этот момент произошли взрывы заложенных гранат с брусками взрывчатки, а в начале тропинки показались фигурки егерей. Мои первые снаряды, легли как раз среди этих фигурок, раскидав их как кегли.
  Со стороны дзотов в сторону нашего гидросамолёта никто не стрелял, а через минуту мы уже оторвались от водной глади и начали набирать высоту, через 20 минут наш гидросамолёт набрал высоту порядка 7 километров и уже летел над нашей территорией. Покинув кабину стрелка, пробрался в кабину пилотов.
  - Нам бы срочно попасть в Архангельск, у нас свежие разведданные по противнику, а наши будут наступать в течении суток, сейчас идёт интенсивная подготовка, - проговорил я, обращаясь к Сафонову.
  - По топливу нам хватит, - сообщил тот, посмотрев на датчики, - за спасение можно и подкинуть до Архангельска, тут лёту час не более.
  - Где будете садиться? - уточнил я у Сафонова.
  - Да на входе в порт и сядем, - сообщил тот.
  - Сейчас пойду, попробуем связаться с нашими на выделенной частоте, - сообщил я, - чтобы не сбили случайно.
  Вместе с Виктором Леоновым, который выдал частоты для связи и наши позывные, отстроил кое-как бортовую радиостанцию на немецкой летающей лодке и стал вызывать на открытой частоте абонента.
  - Один, Один, я Икар, прошу на связь, прошу на связь, - монотонно проговаривал я вызов на связь радиста разведотдела штаба СФ на дежурной частоте.
  На исходе второй минуты мне ответили, - что Один слушает Икара.
  Тут я передал микрофон Леонову и тот стал говорить, - я Икар в настоящий момент разведгруппа на немецком гидросамолёте в течении часа, будем садиться в районе входа в порт Архангельска. Прошу обеспечить безопасность посадки, имеем свежие сведенья по расположению немецких войск в полосе Северного фронта. Как поняли меня Один?
  - Я, Один вас понял Икар, вас будут ждать на входе в порт Архангельска в течении часа, безопасность посадки гарантируем.
  - Ну, вот и всё скоро будем на месте, - сообщил всему составу разведгруппы Леонов, - кто бы сказал, что такое возможно за один выход, не поверил бы, а такой комфортный переход из вражеского тыла к своим, вообще что-то запредельное. Везучий ты сукин сын, юнга, просто фантастическое везение у тебя, и на моей памяти уже второй раз. И как-то всё у тебя так просто получается и само собой, просто фантастика.
  
  Эпизод 41
  
  Разведотдел штаба СФ, за отведённое ему время, развил кипучую деятельность, его сотрудники прибыли в порт, на выход из порта были направлены два катера, все батареи ПВО, были предупреждены о посадке немецкого гидросамолёта на входе в порт. Один из эсминцев СФ встал в акватории порта так, чтобы в начале посадки подсветить место посадки своими прожекторами.
   Через час и семь минут в небе раздался гул одиночного самолёта, по согласованию с воздуха были включены два прожектора эсминца, освещая полосу, куда можно было садиться, катера за территорией порта контролировали, чтобы случайно какой-нибудь корабль не столкнулся с садящейся летающей лодкой.
  По нарастающему гулу моторов было понятно, что садиться самолёт именно на воду, на полосу света, наконец, длинная туша летающей лодки с немецкими крестами на бортах, коснулась водной поверхности, постепенно сбавляя обороты работы моторов, встав с кильватер одному из катеров, поплыла к пирсу. Где уже стояла группа командиров в морской форме.
   Выскочивший из люка лодки Захаров, быстро и сноровисто подал канаты, для удержания гидросамолёта у пирса. Сафонов, один за другим выключал моторы и наконец, их гул стих. Из недр гидросамолёта сначала один за другим показались все члены разведгруппы, я выходил последним, поддерживая подполковника Сафонова с одной стороны, лейтенант Иволгин с другой. На пирсе мгновенно засуетились два командира помогая поднять Сафонова на пирс.
  - Кто это с вами? - спросил подскочивший капитан, начальник Леонова.
  - Подполковник Сафонов Борис Феоктистович, - ответил за меня стоящий рядом Леонов, - командир 2-го гвардейского смешанного авиационного полка Северный Флот с ним лейтенант Иволгин из того же полка. Сопровождали караван судов PQ-15 идущих к Мурманску, подобрали немецкие спасатели.
  - Их в госпиталь нужно, - проговорил я, - простыли они в холодной воде. Сам я уже дважды накидывал на Сафонова заклятие среднего исцеления. Кстати самолёт бы пристроить во 2-й гвардейский смешанный авиационный полк. Всё-таки они его у немцев угнали, заодно и спасатель у них в полку появиться, это сколько жизней спасти лётчиков сможет.
  Подошедший к нам подполковник из отдела разведки, услышав мои слова, кивнул головой, сказав, - можно и во 2-й, решаемо, угнали самолёт, то пусть им и будет, - повернувшись, распорядился, чтобы выставили охрану самолёта, из состава роты охраны порта, до особого распоряжения начальника штаба СФ, которое поступит завтра в управление порта.
  Нашу разведгруппу, как и Сафонова с Иволгиным разместили в полуторке, отправив её по маршруту госпиталь - расположение отряда разведки СФ. Леонова с картой его начальник капитан забрал с собой в одну из легковых машин, которые прибыли в порт.
  Отсыпаться в расположении отряда нам разрешили до обеда, я же проснулся по привычке, рано утром сбегав в туалет и умывшись, от нечего делать, принялся за чистку своего оружия винтовки и двух пистолетов, как раз успел до завтрака вычистить только два пистолета, после завтрака занялся винтовкой. Закончил к 10 утра, ещё через десять минут пришёл Леонов и забрал меня, как и остальных из разведгруппы. В отделе разведки штаба СФ нас заставили подробно расписать по часам, всё наше пребывание в тылу, некоторые моменты, читающий мои листы капитан заставлял меня переписывать по несколько раз, писали мы как раз до обеда.
  На выходе из кабинета я столкнулся с майором Соловьёвым, который проходил мимо с папкой под мышкой. Увидев меня, тот остановился от удивления.
  - Так, - проговорил он, - а ты что здесь делаешь?
  Вытянувшись я чётко доложил, - неделю назад был откомандирован в распоряжение отдела разведки штаба СФ, есть приказ по штабу СФ, сейчас командировка закончилась, буду ехать домой в Мурманск на катер.
  - Поедешь со мной, - отдал указание Соловьёв, - у меня ещё здесь дела на час, а потом через два часа будет транспортный самолёт на Мурманск им, и полетим вместе.
  Но дороге на аэродром, Соловьёв, рассказал, что МООН не меняя названия, укрупняется. В Москве приняли решение о разворачивании его роты в полноценный батальон. Он везёт приказ о разворачивании. На всё про всё ему дан срок - один месяц, потом от него ждут результат, только какой ему не сказали.
  - Да результат это мелочи, - проговорил я, думая о своём, - а как они собираются комплектовать батальон? Его же ещё обучить надо.
  - Да вот с этим как раз нет проблем, - смотря на меня, сообщил Соловьёв, - люди 300 человек, с том числе и комсостав, уже выделены, - завтра в Архангельск прибывает наш ВК ПВО "Победитель", он заберёт людей и некоторое вооружение для батальона. Планы подготовки уже пишутся и к приходу нашего ВК ПВО "Победитель" в Мурманск будут готовы, как и места дислокации для батальона. А вот про результат, - это который мелочь, попрошу рассказать поподробнее.
  - А чё, результат, - пожал плечами я, - это что проблема? Да хотя бы тот же, порт Лиинахамари, если на него опять набег сделать, да ещё в составе вашего батальона, то там многое можно наворотить, это помимо кораблей что там будут, можно и город прошерстить хорошо. Выведение из строя порта Лиинахамари, и городской инфраструктуры, это гарантированный срыв наступлений до осени немцев в сторону Мурманска, - вот вам и результат, который, устроит любое начальство. А если его хорошо продумать, то его итоги уже оправдают создание вашего батальона. Немцы хоть и не дураки, но и им в кошмарном сне не привидится несколько нападений на порт подряд.
  После моих слов майор Соловьёв завис на несколько минут, переваривая то, что я сказал. Я же добавил ему ещё больше информации к размышлению.
  - Если вам не сказали, какой результат ждут от вас, - проговорил я, - значит, они надеются, что вы выдадите его им по максимуму, - порт Лиинахамари, что и требовалось доказать. Да и Кучеров вас поддержит, в этот раз навряд ли, что перепадёт Архангельску из военных кораблей.
  Я же поняв что хотел от Соловьёва, попросил того коротко просветить меня, по поводу НКВД, хотя бы, кто были его начальники до сегодняшнего момента.
  - Да это все знают, - на автомате ответил мне Соловьёв, продолжая обдумывать мою идею, - Дзержинский Феликс Эдмундович, Менжинский Вячеслав Рудольфович, его сменил генеральный комиссар государственной безопасности Берия Лаврентий Павлович.
  После его слов, завис уже я, обдумывая его информацию, зная, что до Берии были ещё Генрих Ягода и Николай Ежов.
  - Ещё раз уточните, кто до Берии возглавлял НКВД? - осторожно проговорил я.
  - Менжинский Вячеслав Рудольфович, после его смерти Лаврентий Павлович Берия, - Соловьёв удивлённо, наконец, посмотрел на меня.
  - А в каком году стал Берия? - уточнил я.
  - В 1938, - ответил Соловьёв, всё ещё удивлённо смотря на меня.
  - Значит, Менжинский умер в 1938? - переспросил я.
  - Да, я тебе об этом и говорю, - закивал головой Соловьёв, - чем болел точно, сказать не могу, не знаю, но год 1938.
  - Что-то здохло в Датском королевстве, - тихо произнёс я, переваривая информацию, которую выдал мне Соловьёв. Значит всё-таки альтернативная реальность, знал же изначально, что никогда не попаду обратно в свой мир.
  - Чего? - удивлению Соловьёва не было предела, - что здохло, в каком королевстве?
  - Да я это о своём, о женском, - отмахнулся я от Соловьёва.
  - Вот, тебя опять не понять совсем, - Соловьёв укоризненно смотрел на меня, - вроде и говоришь по-русски, а понять ничего не могу.
  - Не заморачивайтесь, - проговорил я, обдумывая его информацию, - вы лучше скажите следующее, вам такие фамилии как Генрих Ягода и Николай Ежов, о чём-то говорят?
  - Генрих Ягода, возглавлял Народный комиссариат внешней торговли, где-то лет 10 назад, точно не скажу, был арестован и расстрелян за махинации с лесом, что-то связанное с продажей за рубеж, скорее всего в Канаду. А Николай Ежов, если мне не изменяет память, был сначала заместителем, а потом где-то с 30-х годах нарком земледелия СССР по настоящий момент. А что за интерес к ним?
  - Да так к слову пришлось, - проговорил я, - а кто у нас в РККА командует, если не секрет?
  - Да нет, не секрет, Сталин Иосиф Виссарионович, до него Тимошенко Семён Константинович, до него Ворошилов Климент Ефремович, - проговорил Соловьёв, - я вот никак не пойму, то ты такими знаниями обладаешь, что и генерал о таком не знает, то самых элементарных вещей не знаешь, которые каждый школьник знает.
  - Так я же в школу не ходил, - проговорил я, улыбнувшись, - так что мне простительно не знать.
  К моменту окончания разговора наша легковая машина, предоставленная в отделе разведки, подъехала к аэродрому.
  Ещё через час мы, загрузившись вместе с одиннадцатью военными-попутчиками, а так же различными грузами, в военный транспортный самолёт Дуглас DC-2, взлетели в направлении Мурманска, где благополучно приземлились через два часа лёту.
  Успешно сев в полуторку, попутную машину, идущую в сторону Мурманска, мы ещё через полтора часа тряски, наконец, попали в город. До порта добирались пешком, когда уже стемнело, майору Соловьёву так же надо было попасть в порт, его МООН квартировал здесь же в порту, занимая целых два этажа в здании, рядом со штабом флотилии, ещё один этаж занимал взвод охраны порта и несколько служб нашей флотилии. На прощание тот передал мне немного уже смолотого кофе.
  - Для вечерних посиделок, - сообщил тот.
  Я же прямиком направился к причалу, где стояли катера нашего дивизиона. На моё счастье родной РС-513, находился на своём законном месте. Первым делом доложил командиру катера Кобызеву, о прибытии из командировки. Определил в арсенал катера свою винтовку, закинув на свою полку тощий вещмешок (Леонов, Лодочкин и Захаров попытались загрузить в него продукты, но я категорически отказался, взяв только несколько кругов колбасы и пачку чая, сказав, что уже вечером буду на месте, а там первым делом на камбуз). С собой я, от разведчиков прихватил маскхалат, всё равно он был изготовлен под мой размер, а так же два глушителя на пистолеты и один на свою винтовку.
  После чего отправился с колбасой и чаем, на камбуз помогать Марочкину, готовить ужин, такому помощнику как я, тот, конечно же, обрадовался.
  
  Эпизод 42
  
  С утра хотел помочь в готовке завтрака Серёге Марочкину, но увидев, что есть хороший кусок конины, тут же решил приготовить "нарын из конины" из узбекской кухни, вроде все ингредиенты были в наличии, а вместо "казы", решил использовать привезённую с собой колбасу.
  Завтрак всему экипажу понравился. Все высказывали свои похвалы в сторону Марочкина, при этом хитро посматривая на меня. Хорошему чаю все так же обрадовались, а Марочкин к тому времени, очень хорошо научился готовить не только кофе, но и чай, добавляя туда в качестве усиления смаковых качеств или ромашку или мяту. А булочки у него получались просто ароматно вкусные.
  После утреннего построения, я решил осмотреть все скорострельные пушки установленные на рубке катера, занявшись их обслуживанием: чисткой, смазкой. Провозился до самого вечера, заодно проверив и боеприпасы к ним.
  На ужин пошёл помогать Марочкину на кухню, заметив одобрительный взгляд боцмана Лукова, который сегодня постоянно за всеми работами на верхней палубе наблюдал.
  Сказав Серёге, чтобы напёк булочек и приготовил своё знаменитое кофе по-турецки, для вечерних посиделок.
  Посыльный от командира катера Кобызева, прибежал на камбуз в районе 20.00 вечера, к тому моменту мы уже успели не только приготовить кофе и чай с булочками, но и перемыть всё на камбузе.
  - Разрешите, - я, просунув голову в помещение кают-компании, вопросительно посмотрел на Кучерова, как старшого, по званию, тот разрешающе кивнул головой, вслед за мною в кают-компанию, прошёл и Марочкин, занеся поднос с небольшим чайником, кофейником и свежее испечёнными булочками. Кружки в наборе, как чайные, так и кофейные уже были в комплекте кают-компании (забраны после набега боцмана и кока на немецкий эсминец Z-6 "Теодор Ридель).
   - Ну, давай рассказывай, как там опять отличился, - произнёс Кучеров, когда я устроился, как и все за столом, а Марочкин, в это время разливал по кружкам из наборов чай и кофе по желанию сидевших.
  За столом помимо Кучерова присутствовали Гизатулин, Ледяев, Корнейчук, Оточин, Соловьёв, Арбузов, Валишев, Кобызев.
  - А чё там рассказывать, побегали по горам несколько дней и домой, как можно быстрее, - пожав плечами, произнёс я, - так ничего интересного на было.
  - Ага, не было, - ехидно произнёс Соловьёв, - побегали немного, постреляли немного, убив трёх генералов и кучу полковников и старших офицеров, чтобы оторваться положили ещё с полсотни егерей из поисковиков, на последок разнесли опорный пункт на берегу Западная Лица. Сколько там положили народу, никто кроме немцев точно не знает, прихватили у них спасатель-гидросамолёт, кстати, один из современных, до кучи прихватили двух наших пленных с собой. Один из них подполковник Сафонов Борис Феоктистович, командир 2-го гвардейского смешанного авиационного полка нашего Северного Флота, Герой Советского Союза.
  - И это так прошли по тылам немцев, прогулялись, - произнёс с изумлением на лице Ледяев, - "ничего интересного".
  - Кого хоть убили из генералов, - поинтересовался Кучеров.
  - Да вроде подставились генерал горно-пехотных войск Эдуард Дитль, командир дивизии и ещё кто-то из приезжих, - неохотно проговорил я, при этом, не забывая про булочки Марочкина.
  - По нашим разведданным, - проговорил Соловьёв, - немцы ещё с начала года начали преобразовывать стоящую против нас армию "Норвегия", в армию "Лапландия", которую должен возглавить генерал Дитль, приняв командование у генерал-полковника Фа́лькенхорста, а третьим генералом, мы думаем, был действительно командир 2-й горно-пехотной дивизии генерал-лейтенант Хенгль. Остальные штабные офицеры с обоих сторон, как от армии так и от дивизии. Там ещё человек восемь было убито и куча раненых.
  - Мой начальник разведки СФ, когда мне говорил всё это, был так же в шоке от выхода разведгруппы, - проговорил Соловьёв, - там уже приключенческий роман можно писать. На командира разведгруппы подали документы на присвоения звания командного состава и направили представление на орден, ты надеюсь не против?
  Соловьёв повернулся ко мне.
  - Да пусть растёт на здоровьё, - произнёс я пожав плечами, - всё равно такой начальник далеко пойдёт, это же видно по его авантюрной жилке.
  - То есть, ты тут не причём, - всё ещё ехидно проговорил Соловьёв, - и всё это Леонов сам провернул, кстати, расскажешь подробно, где глушители делали и все схемы нарисуешь, а те, что у тебя есть, я забираю, вместе с оружием, они нам лучше пригодятся, чем тебе около пушек.
  - Конечно, Леонов виноват, - проговорил я, - он же командир, а мы так в стороне лежали, ну советы давали, так все их дают. Пистолеты отдам только после того как найдёте такие же, винтовку, так и быть дарю от широты души своей с глушителем.
  Кстати про взрывчатку не забудь мне напомнить, - проговорил Соловьёв, - я химика уж как-нибудь здесь в Мурманске найду.
  - А что за взрывчатка, - тут же вклинился Петрович, - а снаряды ей переснарядить можно?
  Первым ответил Соловьёв, - что-то очень, убойное, по крайней мере, в десятки раз точно.
   - Наверное, можно, - ответил Петровичу я, - тут надо всё опытным путём пробовать и сначала на берегу, потом в море
  Кучеров, отхлёбывая из своей кофейной кружки кофе, задумчиво сказал, обращаясь к своему начальнику штаба Гизатулину, - Руслан Габбасович вы поищите так же хороших химиков из состава нашей флотилии и в городе посмотрите, может, кого найдёте. Идея хорошая, надо попробовать реализовать.
  - Так говоришь, хорошо повеселились у немцев в тылу, - Ледяев прихлебнул из своей кружки чай, - а самолёт, тоже ты у немцев увёл?
  - Не, - помотал головой я, - это с пленными лётчиками договорились, чтобы они нас вывезли с комфортом, заодно им же спасатель и будет. Тем более как комполка бросать, подполковника, Героя Советского Союза?
  Остальные согласительно покивали головой, прихлёбывая из своих стаканов.
  - А что ты там говорил насчёт порта Лиинахамари? - продолжил Кучеров, - опять "Сарынь на кичку".
  - А что немцы ждут нас там? - я удивлённо приподнял брови, - или нам не нужны суда для флотилии? Тут задержка не в нас, а в Соловьёве.
  Тот, услышав свою фамилию, отпивая чай из своей кружи, от неожиданности закашлялся, потом с трагедией в голосе произнёс, - Ну вот и я ещё виноват оказался.
  - Конечно, виноват, - подтвердил я, - у вас же не готов батальон к высадке в порту или уже готов?
  - Ну да, - обречённо сказал Соловьёв, - не готов, на него же, мне приказ довели день назад всего.
  - Значит, пока прорабатываем операцию на бумаге, начало операции недели через три, с учётом в наличии у нас МООН в составе батальона, - Кучеров внимательно посмотрел на своего начальника штаба и Ледяева, оба кивнули головами, - но в этот раз постараемся вывезти из порта всё что можно и не можно. И взорвать там тоже, всё, до чего дотянемся.
  - А вот тут можно помочь, - проговорил я, - сделаем килограмм двадцать компактной взрывчатки, как на 200 килограмм обычной потянет.
  - А больше? - с надеждой спросил Соловьёв.
  - Нужные запасы химии, в таких количествах, в аптеках Мурманска, нет - отрезал я.
  - Понятно, - согласился Кучеров, - тогда основное внимание за эти три недели сосредоточим на проводке Северных конвоев, сюда один прибыл - PQ-15, его ещё надо будет после разгрузке отправить назад, до зоны ответственности англичан. Старшим охраны конвоя пойдёт Ледяев, корабли эскорта можешь уже подбирать.
  - Тут можно попробовать ловить на живца на обратном пути немецкие лодки, - встрял в разговор я, - придумать, что такого важного могут вести наши ВК в Мурманск, и аккуратно известить об этом немцев, на открытой волне, как бы невзначай.
  - А справитесь, если волчьей стаей навалятся? - уточнил Кучеров.
  - Да чем больше, тем лучше, - ответил я, - на крайней случай: быстрый ход и противолодочный зигзаг.
  - А вот с этого места поподробнее,- проявил живой интерес Ледяев.
  - На штабных учениях отработаете, - махнул рукой я, - потом в море на выходе потренируетесь несколько раз и всех делов. Главное глубинных бомб, бы хватило на кораблях эскорта
  
  
  Эпизод 43
  
  Герман Бём, командующий адмирал в Норвегии, генерал-адмирал смотрел на шифровку, которая только что пришла из Берлина, его вызывали в столицу, ни чем хорошим это закончиться не могло. Герман знал, что на поддержку главнокомандующего кригсмарине гросс-адмирала Эриха Редера, он может не рассчитывать. Скорее всего, его уберут с этого театра военных действий, из-за слишком больших потерь.
  Этот кретин Шульце-Хинрихс, полностью провалил "первый этап" операции "Rösselsprung" (рус. Ход конём), потеряв при этом, три эсминца из четырёх. При этом один эсминец был захвачен русскими. И ладно было бы, если у него был бой с эсминцами русских, так нет же, были только вспомогательные крейсера русских. А предыдущая потеря двух эсминцев из той же 6 флотилии эскадренных миноносцев, ставил крест на этом формировании. Из шести эсминцев остался только один, да и тот встал на длительное время на ремонт.
  У них сейчас практически не было на севере Норвегии, ни каких лёгких сил для маневра. На авиацию рассчитывать так же нечего, из-за их колоссальных потерь. На подводные лодки флота тоже можно не рассчитывать. Флотилия подводных лодок, дислоцирующая на севере Норвегии, так же потеряла половину лодок.
  То же, что кригсмарине выгребли в Норвегии после её захвата, так же подходило к концу. Русские за последнее время, резко активизировали свои действия на морском театре на севере Норвегии. Это и уничтожение порта Лиинахамари, атака на порт Киркенес, захват и уничтожение нескольких конвоев. Причём корабли эскорта уничтожались или захватывались. Трудности уже возникли с обычными транспортами для перевозки никелевой руды.
  Как об этом докладывать в ставке Бём не знал, его там, на верху, не поймут. Разве что, тут Герман задумался, вспоминая листы допроса Шульце-Хинрихса, бывшего командира эсминца Z-5, фрегаттен-капитана, Германа Шлипера, а так же радиста эсминца.
  Когда Z-10 "Ганс Лоди", отстреливаясь, начал тонуть, его командир корветтен-капитан Вернер Пфейфер, приказал радисту передавать сообщение, в котором подробно описал гибель Z-16 "Фридрих Экольдт", а так же свои выводы, при этом упомянул гибель Z-4 "Рихард Байцен" и Z-7 "Герман Шёман". Герман Бём и сам подозревал, что их потоплением что-то не так. Как можно среди бела дня потопить быстро и одновременно два современных быстроходных эсминца, не имеющих повреждений?
  Если к этому добавить то, как Советы стали оборонять стратегически важный для них Мурманск, насытив его просто громадным количеством зенитных средств. К тому же, в том районе пропали уже четыре подводные лодки, что тоже довольно подозрительно.
  Вывод, корветтен-капитана Вернера Пфейфера, о применении русскими новых самонаводящихся торпед имел право на жизнь. А что если русские использовали север Норвегии для своих экспериментов с новыми самонаводящимися торпедами?
  Тогда картина вырисовывается уже другая. Его вины тут нет, а есть недоработка разведки. А если русские, массово запустят в производство такие торпеды не только для торпедных катеров, но и для торпедоносцев и своих подводных лодок? Какие выводы тогда сделают в ставке, он не знал, но точно знал, что в этом случае, в его сторону смотреть уже не будут.
  Решено, все листы допросов, он возьмет с собой в Берлин. Приняв такое решение, Герман Бём, вызвал адъютанта, которому отдал указание о подготовке своего транспортного самолёта с сопровождением, для срочного вылета в Берлин.
  1 мая 1942 года на этом же самолёте в Норвегию прилетел новый командующий адмирал в Норвегии, вице-адмирал Отто Цилиакс (нем. Otto Ciliax), Герман Бём был уволен в отставку.
  После того, как вице-адмирал Отто Цилиакс, принял дела и должность, до него, наконец дошло то, о чём пытался говорить Герман Бём в Берлине. Положение кригсмарине здесь, особенно на севере Норвегии, было просто критическим. И это касалось всего как кораблей флота, так и самолётов и подводных лодок. Не хватало даже солдат и матросов.
  Ему, как и его штабу стоило неимоверных усилий в течении двух недель, перераспределить со всего побережья Норвегии и даже Финляндии, как корабли эскорта, так и обычные транспорты, выбить в люфтваффе дополнительные самолёты бомбардировочной, истребительной авиации и несколько звеньев торпедоносцев.
  Одно налаживание вывоза никелевой руды в Германию, чего стоило, её в порту Лиинахамари скопилось столько, что хватило бы на три-четыре крупных конвоя. Первый из которых был отправлен 13 мая 1942 года. Для восстановления в порту Лиинахамари всей инфраструктуры, а так же для быстрого ввода в строй порта, пришлось даже пригонять сюда плавучий кран и ледокол; плавбаза, а так же плавмастерская уже были пригнаны в порт ранее.
  И тут случилось то, о чём никто из немецкого командования кригсмарине, подумать не мог. И всё это на фоне других потерь, причём катастрофических.
  Первым пришло сообщение с Норвежского моря о пропаже волчьей стаи.
  5 мая 1942 года было перехвачено сообщение радиоразведкой, о советском конвое, на который с британских военных кораблей были перегружены несколько тысяч новейших артиллерийских и снайперских прицелов, а так же несколько локационных станций, для кораблей СФ. После получения сообщения о выходе русской станции на открытой волне (впрочем шиф телеграмма тоже была), болтали несколько старых друзей-радистов, из которой и удалось узнать о грузе. На перехват конвоя бросили "волчью стаю", а так же все подводные лодки, что находились в портах за Полярным кругом, на севере Норвегии и успевали к перехвату. Всего на перехват было брошено пять лодок, три (U-626, U-612, U-649) и так были уже были в море, действуя на коммуникациях в Норвежском и Баренцевом морях. Так и две (U-272, U-232), которые находились по одной в портах Лиинахамари и Киркенес.
  К 8 маю стало понятно, что ни одна из пяти лодок назад не вернётся. Никаких сообщений с них после встречи с конвоем не было.
  А 15 мая поступило второе тревожное сообщение об уничтожении крупного конвоя шедшего из Киркенеса в порт Лиинахамари. В составе конвоя было пять крупных транспортных судов и девять в охранении. В тот же день выяснилось, что русским удалось захватить три транспортных судна и два судна из охраны, это было видно на плёнке после пролёта разведчика.
  Брошенная авиация смогла уничтожить одно транспортное судно и значительно повредить один ВК русских, при налёте русские уничтожили шесть бомбардировщиков, ещё двоим, удалось дотянуть до своих аэродромов. Ко второму налёту на отбитые русскими транспорта, русские подготовились основательно, сделав налёты на два аэродрома Хебуктен и Банак, а через некоторое время и на аэродром Рованиеми. При налёте русские потеряли пять бомбардировщиков, а потери на трёх аэродромах составили двадцать один самолёт. В том числе на аэродроме Рованиеми, было уничтожено два и повреждён ещё один высотные самолёты разведчики из состава 124-й разведывательной группы (I. (F)/124).
  В ночь с 20 на 21 мая 1942 года, русские вновь атаковали порт Лиинахамари.
  
  Эпизод 44
  1 мая, часть Арктического конвоя QP-10 в составе восьми грузовых судов и одного танкера, уже полностью разгрузился в Мурманске и была готова следовать назад в Англию, Ждали похода ещё шестнадцати грузовых судов из состава конвоя, которые разгружались в Архангельске. Встреча кораблей Арктического конвоя QP-10, должна состояться 2 мая в Баренцевом море. До зоны ответственности ВМС Англии острова Медвежий, судам необходимо было идти пять дней, Часть охраны конвоя QP-10 была возложена на нашу Мурманскую флотилию.
  Контр-адмирал Кучеров, совместно с Гизатулиным и Ледяевым приняли решение о кораблях, которые войдут с состав охраны конвоя. В состав конвоя вошли два ВК ПВО "Победитель" и "Арктический лис", четыре катера РС с номерами 513, 515, 516, 517, два МО-4 162, 163, три торпедных катера С-23, С-25, С-27, а так же портовой буксир ПБС-1.
  На выходе из Кольского залива в Баренцево море никаких "случайностей" в виде подводных лодок немцев не было. В точке встречи с остальными грузовыми судами тоже не было ни одной лодки и только когда мы приблизились к острову Медвежий, попалась первая.
  Начиная с выхода Кольского залива в Баренцево море, я активно сканировал всё пространство вокруг кораблей, для этого пришлось забираться на РС-513, чуть вперёд Арктического конвоя QP-10. Только на подходе к острову Медвежий, за 50 миль, мною прямо по курсу была обнаружена первая подводная лодка.
  Находившийся здесь же командир дивизиона Корнейчук, тут же отдал команду, на её уничтожение. По ходу движения катера я корректировал курс, направляя его на подводную лодку идущую нам на встречу. Выдавая как курс её движения, так и её глубину.
  Наконец раздалась долгожданная команда от Кобызева, - Бомба!.. Бомба!.. Бомба!..
  Вниз за корму катера полетели большие глубинные бомбы.
  - Стоп сброс, - скомандовал я.
  - Стоп сброс, - продублировал тут же Кобызев, его команды на корме дублировал боцман катера Луков.
  На лодку пришлось делать три захода, так как погода не очень располагала к прицельному бомбометанию.
  При последнем третьим заходе на подводную лодку из трёх больших глубинных бомб попала только одна, но попала по центру лодки, упав на лодку практически перед самой рубкой, силы взрыва хватило чтобы нанести серьёзные повреждения корпусу лодки, вскрыв не только его, но и повредив цистерны лодки расположенные как справа, так и слева. Лодка медленно опускалась на дно, выбрасывая вверх оставшийся кислород из повреждённого центрального отсека. Судя по глубине под лодкой, для её экипажа, сама лодка стала и их общим гробом.
  По мере погружения лодки я комментировал её глубину, прекратив, как только она перевалила за 160 метров.
  Вторая подводная лодка была замечена мною уже после того как Советское командование в лице командира дивизиона эсминцев, капитана первого ранга Колчина Павла Ивановича, передало Арктический конвой QP-10 английским эскортным кораблям.
  К тому моменту мы с Корнейчуком, переместились на другой РС за номером 515, на РС-513 осталась всего одна большая глубинная бомба. При выходе на сопровождение Арктического конвоя QP-10, по моему совету на каждый морской охотник как РС так и МО, было взято по десять больших глубинных бомб, малых глубинных бомб, вообще не брали. Кроме того дополнительно на два торпедных катера С-25 и С-27 было так же загружено по шесть больших глубинных бомб.
  Для сопровождения Арктического конвоя QP-10 английское адмиралтейство выделило 16 эскортных кораблей, которые и заняли свои места. Конвой прикрывала эскадра из 4 крейсеров и 3 эсминцев. Возглавлял эскадру контр-адмирал С.С. Бонхэм-Картер, его флаг развивался над крейсером "Эдинбург".
  Третью подводную лодку я обнаружил спустя два часа после потопления второй, к тому моменту мы уже взяли курс, в сторону Кольского полуострова, наша задумка с выходом на открытой волне "как бы случайно", с хвастовством одного "как бы молодого радиста" о том что мы везём обратно в Мурманск "несколько тысяч снайперских и артиллерийских прицелов, а так же с десяток локационных станций для всех эсминцев СФ", была уже запущена. Осталось только ждать нападения немецких подводных лодок, к нашему разочарованию за три последующих дня их было всего только две, и их мы так же потопили, хотя погода не совсем нам благоприятствовала.
  13 мая 1942 года, ровно через неделю после прибытия в порт Мурманска, наша небольшая эскадра опять же в том же составе, за исключением портового буксира ПБС-1, вышла в сторону Норвежского берега на охоту за конвоями противника. Кроме того на кораблях нашей эскадры было размещено порядка трёх рот краснофлотцев из состава МООН. Майор Соловьёв, к тому моменту не только сумел сформировать свой батальон, но и сумел кое-чему научить своих подчинённых, они целыми днями учились брать на абордаж транспортные суда и высаживаться в акватории порта. Все старослужащие краснофлотцы, которые уже имели такой опыт, были равномерно распределены по всему батальону, большинство из них уже имели лычки младшего комсостава, а особо отличившиеся командиры были повышены в званиях, что только добавляло им рвения.
  После моего выхода с разведчиками, Северный фронт в районе Мурманска предпринял наступление с целью отбросить немцев как можно дальше от областного центра.
  По сравнению с моей реальностью, здесь и сейчас были достигнуты успехи хоть и не значительные, но они были. Немцы только оборонялись, у них уже сказывалась нехватка всего, как людских ресурсов, топлива, так и боеприпасов. Всё это могло быть доставлено только по Баренцеву морю вдоль береговой черты Норвегии.
  Поэтому, нашей Мурманской флотилии была поставлена задача, постараться максимально перекрыть этот канал поставки на Севере Норвегии за Полярным кругом.
  Чтобы застать врасплох конвой противника, Ледяев, принял решение атаковать конвой под утро 15-го мая, но на этот раз как можно ближе к Киркенесу. Немцы выводили конвои из Киркенеса ещё в ночное время, чтобы в течении дня у них была возможность прикрывать их с воздуха, а заодно вести разведку впереди и со стороны Баренцево моря, заранее принимая меры к их отражению.
  Никто из немецких моряков не ожидал, что нападение кораблей будет так далеко в тылу. О планировании выхода очередного конвоя в сторону порта Лиинахамари на 15-16-е мая мы узнали от разведки СФ, когда он ещё подходил к порту Киркенеса со стороны Трамсё. Этот конвой состоял из пяти транспортов и девяти кораблей охранения: двух миноносцев, четырёх кораблей ПЛО, двух сторожевых кораблей и одного тральщика. В самом порту Киркенес, к этому конвою добавили ещё две БДБ и одну самоходную баржу.
  Вот этот-то конвой и был отправлен немцами в порт Лиинахамари. 15-го мая 1942 года, в 3 часа утра, он начал своё движение, с тем, чтобы под утро встретится в Баренцевом море, у берегов Норвегии, в районе мыса Хольменгранес с нашей эскадрой.
  Ещё ранее я, находясь на торпедном катере С-23 с Репиным, рассматривал подходящие корабли конвоя. Заранее наложенное заклинание видимости в темноте и заклинание зоркого глаза позволяло подойти на относительно близкое расстояние. Заблаговременно обнаружив конвой, сосчитав и рассмотрев его построение. Все данные были немедленно переданы на эскадру, которая находилась впереди и в десятке миль от берегов Норвегии. Опасности со стороны миноносцев я особо не видел, вооружение у них было для нас откровенно слабое, по одной пушке и три зенитных пулемёта, о чём и высказал своё мнение Репину, ещё я сказал, что эти миноносцы были единственными кораблями конвоя, которые могли уйти от нас на скорости. Репин довёл моё мнение до командования эскадрой.
  Немцы из охраны конвоя построили из кораблей охранения типовую защиту. Все пять транспортов двигались одной колонной, друг за другом с дистанцией полтора два кабельтова, рядом, со стороны берега в колонне параллельно с третьим транспортом шла самоходная баржа, за ней две БДБ. Корабли охранения разместились следующим образом, впереди конвоя шли два сторожевых корабля, один корабль ПЛО. Со стороны Баренцево моря конвой прикрывали два миноносца и один корабль ПЛО, сзади конвой прикрывали тральщик и корабль ПЛО, со стороны берега шёл один корабль ПЛО. До береговой черты было около восьми миль.
  У Ледяева, до подхода эскадры было время, и он заранее спланировал атаку на конвой, распределив корабли эскадры, так чтобы атака осуществлялась с трёх сторон. Сзади конвой атаковали три торпедных катера дивизиона Репина, в лоб атаковали конвой ВК ПВО "Победитель", МО-4 162, 163, а так же РС-517, со стороны Баренцево моря ВК ПВО "Арктический лис", РС-513, РС-515, РС-516.
  Все краснофлотцы МООН были равномерно расположены на всех охотниках и торпедных катерах, на ВК ПВО были оставлено по одному взводу. На каждый катер получилось впихнуть по 25 человек, так что на захват транспортов и кораблей охранения мог идти любой катер.
  По времени атака началась около 6.40 утра. Только-только ночь уступала свои права утру, хотя до окончательного прихода утра было ещё далеко.
  Немецкие моряки, надо отдать им должное обнаружили атаку конвоя ещё на дальних подступах, всё-таки два наших ВК ПВО имели значительные габариты по сравнению с остальными кораблями эскадры. Но, тем не менее определить с такого расстояния кто к ним подходит, военный корабль или ВК они не смогли. Радиоэфир разорвали тревожные крики и шифровки, но тут же они были забиты нашими радистами, Ледяев об этом побеспокоился заранее.
  Открыли огонь первыми тоже немцы, как только позволили их орудия. По предварительной договорённости огонь мы должны были открыть, только как подойдем на расстояние менее трёх миль, тем более немцы на таком расстоянии ещё не видели остальные катера эскадры, поэтому огонь они сосредоточили на наших ВК.
  С нашей стороны первыми открыли огонь наши скоростные торпедные катера. Послушавшись своего внутреннего голоса, я попросил Репина зайти на конвой не сзади, а чуть немного со стороны берега, по дуге выходя на голову конвоя. Тот немедленно отдал указание рулевому краснофлотцу. На всё это с удивлением смотрел стоящий рядом с Репиным лейтенант МООНец, я же, в это время кинулся к стоящему спереди "Эрликону", по договорённости с Репиным он был закреплён за мной. Ближайший ко мне был замыкающий тральщик, по нему я и не долго думая, открыл огонь. Попадания пошли уже на третьей, четвёртой короткой очереди, к концу ленты от тральщика уже шёл дым, перезарядка заняла немного времени, за это время торпедный катер С-23 значительно сократил с ним расстояние, забирая по дуге всё ближе к береговой черте. Так как тральщик представлял собой построенный ещё в начале века и не представлял особой ценности, то я с ним особо не церемонился, положив в него почти всю следующую ленту. После неё тральщик уже не имел хода, вовсю дымил, имел крен на правый борт, который всё больше увеличивался, ходовая рубка представляла собой друшлаг с дырками диаметром в несколько десятков сантиметров, в живых на палубе никого не наблюдалось. То что он затонет в течении пяти минут, у меня уже не вызывало сомнений (в последствии от пленных моряков мы узнали что это был тральщик М-252). После второй перезарядки я обратил свой взгляд вперёд катера.
  Немцы уже поняли, что им не выкрутится из этой ситуации и стали поворачивать в сторону, транспорты в сторону береговой черты. Быстрее сообразили, что к чему на самоходной барже и БДБ, став отворачивать к береговой черте. Метнувшись к Репину, я прокричал ему, - наша цель крупная самоходная баржа, с техникой на борту, показывая направление, куда нам надо двигаться.
  Тот согласительно махнув головой, задал новый курс на самоходную баржу, стал объяснять цель для стоящего рядом лейтенанта МООН. Тот понятливо махнул головой и бросился к люку катера, откуда торчала голова его подчинённого, как раз на такой случай.
  Всё это я уловил боковым зрением, разворачивая в сторону, баржи зенитный автомат. Самоходная баржа и БДБ своими действиями и поворотом в сторону береговой линии перекрыли директрису огня для орудия корабля ПЛО, который осуществлял охрану конвоя со стороны береговой линии и находился впереди и ближе к береговой линии.
  Репин мастерски воспользовался этим обстоятельством, прикрываясь БДБ, для подхода самоходной барже.
  Я же активно работал по зенитным пулемётам, которые были установлены на БДБ и самоходной барже, при этом, не забывая и о ходовых рубках БДБ. К тому моменту, когда наш торпедный катер подскочил к борту, самоходной баржи его зенитный пулемёт был выведен из строя, стоящие на палубе торпедного катера краснофлотцы вооружённые автоматами и ручными пулемётами, тут же открыли огонь по всему что двигалось на барже. Боцман катера и несколько его подчинённых, заранее свесили за борт катера старые шины и ловко метнули кошки, тут же спорно стали притягивать катер к барже, впоследствии было выяснено, что нам попалась самоходная баржа "Аллаг" (1000 т). Как только расстояние между катером и баржей, стало около полутора-двух метров, на баржу начали перескакивать краснофлотцы взвода МООН, которые располагались до этого внутри катера. Данная процедура у них была отработана на "отлично". Но первым на баржу перескочил лейтенант, стреляя из пистолета ТТ, куда-то в сторону рубки. Выгрузка краснофлотцев МООН заняла не более полуминуты, всё это время я контролировал технику, которая стояла на барже, в несколько рядов.
  Там было несколько бронетранспортёров Ганомаг (немецкий бронетранспортер Sd Kfz 251/20 "Hanomag"), два немецких лёгких бронеавтомобиля (Sd Kfz 221), один германский лёгкий танк 1930-х годов - Panzerkampfwagen I (Pz.Kpfw.I, Pz.I; "Панцеркампфваген I"), а так же грузовые машины марки Крупп (Krupp L3H163) и Mercedes L3000A.
  К тому моменту, два торпедных катера разобрались с кораблём ПЛО, который прикрывал конвой с сзади, тот уже скрылся под водой больше чем на половину, при этом отчаянно дымя (впоследствии от пленных мы узнали, что это был корабль ПЛО UJ-302).
  Торпедный катер С-27, уже подходил к последнему из немецких транспортов с правой раковины, для его абордажа. Его собрат, С-25 ввязался в бой с кораблём ПЛО который, прикрывал конвой со стороны береговой линии, при этом периодически постреливая со второго зенитного автомата, в сторону двух БДБ, одна, уже тонула, а другая упорно шла к береговой линии. По второй же БДБ, которая уходила в сторону береговой линии, стрелял, второй наш зенитный автомат "Эрликон".
  Хоть ещё и не рассвело и было, довольно темно, но я смог понять, что и это сражение мы выиграли, корабли охранения не смогли ничего противопоставить нашим многочисленным орудиям и зенитным автоматам, и большинство из них уже добивали.
  Брошенный взгляд на транспорты, показывал, что они повернули в сторону береговой линии и больше всего мне не понравились первые два транспорта. На первом слишком много было людей, а со второго ко всему стреляли из орудий.
  Подскочив к Репину, схватил его за рукав, привлекая его внимание.
  - Виктор Петрович, - прокричал я, - на первом транспорте слишком много людей, а со второго слишком активно стреляют из орудий, установленных на палубе.
  Тот понимающе кивнул головой, перекрывая стрельбу из зенитного автомата и канонаду боя, громким голосом объявил, - торпедная атака, подготовить торпеды к пуску, глубина хода торпед 3 метра. Передать по радио на С-27, об торпедной атаке второго транспорта и на корабли эскадры об атаке первых двух транспортов. Стоящий рядом с ним краснофлотец тут же нырнул вглубь катера, выполнят команду командира дивизиона (на С-23, до сих пор не было командира и его обязанности выполнял Репин).
  Команду Репина, о торпедной атаке, тут же продублировал боцман катера, бросившись готовить торпеды к пуску вместе со своими подчинёнными.
  Торпедный катер С-23, набирая максимальную скорость, буквально рванул в атаку на передний транспорт.
  Репин по ранней договорённости, не стал рисковать, а выстрелил сразу двумя торпедами и как оказалось, сделал правильно. В транспорт попала всего одна торпеда куда-то в корму, но и этого было достаточно, чтобы тот стал быстро тонуть (из показаний пленных позже удалось узнать, что это был теплоход Кольмар ("Colmar") - бывший советский "Волголес", 1932/3992 брт., перевозивший 400 егерей, пополнения для армии "Лапландия").
  В течении трёх минут был торпедирован С-27 и второй транспорт, в него попали обе торпеды, от одного из попаданий тот переломился, и стал быстро тонуть, сказывалась максимальная загрузка транспорта (из показаний пленных позже удалось узнать, что это был военный транспорт RO-20 Вольсум ("Wolsum", 3668 брт.), перевозивший артиллерийские орудия и боеприпасы, продовольствие).
  К тому моменту на оставшиеся два транспорта, уже сноровисто забирались краснофлотцы МООН с РС-515 и РС-516. Мой же РС-513 стоял сцепленный с одним из миноносцев (как позже выяснилось, это был миноносец Т-5 1938 года, 940 т.). Второй миноносец (как позже выяснилось, это был миноносец Т-3 1938 года, 940 т.), был потоплен ВК ПВО "Победитель". Все остальные корабли охранения, были потоплены (корабли ПЛО: UJ-1764 (КФК-216), UJ-305 (КФК-541), UJ-303 (КФК-547), два сторожевых корабля V-6112 "Фриз" - "Friese" (бывший рыболовный траулер "Брадман" - "Bradman", 452 брт.), V-6102 "Кельн" - "Köln" (бывший рыболовный траулер PG-496, 472 брт.)).
  К тому моменту, одна из БДБ (из показаний пленных позже удалось узнать, что это была F-317A, 220 т.), уже успешно затонула. Ко второй БДБ, стоящей без движения, дымившийся, подходили два МО- 4, за номерами 162, 163 (это была БДБ F-1065А, 239 т.).
  Как только бой закончился капитан первого ранга Ледяев отправил шифровку в штаб Мурманской флотилии о разгроме крупного конвоя немцев.
  Шифртелеграмма содержала следующий текст: "15 мая 1942 года в 06.40 утра Временная эскадра Мурманской флотилии у берегов Норвегии в районе мыса Хольменгранес перехватила крупный немецкий конвой в составе пяти транспортов, двух БДБ, одной самоходной баржи в сопровождении девяти кораблей охранения. В результате боя два транспорта потоплено, а так же потоплена одна БДБ восемь кораблей охранения. Потопленные корабли охранения: один миноносец, четыре корабля ПЛО, два сторожевых корабля, один тральщик. Удалось захватить три транспорта, одну БДБ, самоходную баржу, один миноносец. Самую ценность представляет гидроавиатранспорт "Фризенланд", имеющий, на своём борту десять одномоторных военных гидросамолётов-разведчиков Arado Ar 196 A-3. Командир временной эскадры Мурманской флотилии капитан первого ранга Ледяев."
  На обратный курс, в сторону Кольского залива, эскадра Мурманской флотилии, двинулась через час, когда уже рассвет вступил в свои права. Впереди шли морские охотники РС-513 и РС-515, за ними двумя колоннами шли: ВК ПВО "Победитель" и "Арктический лис", следом три захваченных транспорта, один из которых был гидроавиатранспорт LAT-14 "Фризенланд" - "Friesenland" (1937/5434 брт.), транспорт "Иоганн Фаульбамс" - "Johann Faulbaums" (1907/2944 брт.) и транспорт "Петер Борнхофен" - "Peter Bornhofen" (1919/1349 брт.) тащил трофейный миноносец Т-5, за ними шла самоходная баржа "Аллаг", за ней РС-517 тащивший на буксире БДБ F-1065А.
  Сзади эскадру прикрывали торпедные катера С-23 и С-27. В боковом охранении шли МО-4 162 и 163, РС-516, С-25. Скорость эскадры была в пределах 7 узлов, предел для самоходной баржи "Аллаг".
  К моменту, когда эскадра набрала ход, я перебрался на РС-513.
  - Ну и что нам ждать от немцев, - для затравки разговора бросил Петрович, стоящий на верху боевой рубки вместе с Кобызевым, Кашкаровым, экипаж в это время в две смены принимал пищу, на палубе катера было минимум народа.
  - Да, в общем, тоже самое, что они нам могут противопоставить сейчас, - смотря в небо Баренцево моря проговорил я, - максимум, что может выйти из Киркенеса на перехват и догнать нас это пара миноносцев старьё и пара торпедных катеров, на вряд ли в порту есть подводные лодки, которые могут нас догнать и перехватить. До этого мы их хорошо проредили. Ещё пара миноносцев и торпедных катеров может быть в порту Лиинахамари. Навряд ли они смогут действовать совместно, разные отряды. А вот авиацию я ожидаю, это более реально бросить на нас, тем более после таких потерь за последние месяцы её наверняка усилили. До тридцати самолётов не более, более у них будет не готово. Думаю, ещё час в запасе у нас есть, сумеем спокойно позавтракать.
  Немного подумав, я продолжил, - тут надо вот что передать Ледяеву, я думаю во время налёта надо не только разойтись, чтобы иметь в запасе не только скорость, но маневр. Но и определить нашим ВК ПВО какой из транспортов они будут прикрывать конкретно, мы же возьмем на себя вместе с ещё двумя РС прикрытие гидроавиатранспорта "Фризенланд", как самого важного среди захваченных, особенно если он будет в последствии прикрывать наши Северные конвои и использовать имеющие на его борту гидросамолёты для разведки вокруг конвоя и поиска подводных лодок.
   Кивнув головой Корнейчук, достал из планшетки тетрадь, быстро написал текст сообщения для радиста.
  - Виктор Османович, - обратился Петрович к Кашкарову, - передайте радисту, да и сами примите пищу, потом нас замените на ходовой рубке.
  К 10.20 утра 15 мая 1942 года был первый и последний налёт на нашу эскадру. Немцы бросили 21 пикирующий бомбардировщик "Юнкерс-87", всё, что у них было готово, и они могли выставить немедленно.
  Кобызев к тому времени приказал дополнительно установить ещё два ДШК на съёмные места для установки крупнокалиберных пулемётов ДШК.
  Немцам всё же удалось попасть в один из транспортов, а точнее в самый старый "Иоганн Фаульбамс" - "Johann Faulbaums", тот имел обширное возгорание, просел ещё больше, но всё же оставался на плаву. Ему повезло в том, что попадание авиабомбы пришлось по центру корабля, точно в стоявший там бронетранспортёр, который своими бортами и днищем принял на себя разрыв авиабомбы. От бронетранспортёра не осталось ничего, но свою миссию он выполнил, приняв на себя большую часть разлетающихся осколков, ослабив тем самым их воздействие на сам транспорт. Если бы бомба легла рядом с бронетранспортёром, пробив палубу, то тогда спасти корабль, мы бы не смогли. Но при всём при этом от этой бомбы мы потеряли восемь краснофлотцев МООНцев, ещё несколько получили значительные ожоги при спасении корабля.
  Транспорт "Иоганн Фаульбамс" - "Johann Faulbaums" взял на буксир наш ВК ПВО "Победитель" и эскадра продолжила свой путь, чтобы 17 мая войти в порт Мурманска, без потерь в корабельном составе.
  Нашу эскадру уже ждали на входе в Кольский залив, Кучеров прислал нам навстречу ПБС-1, для оказания помощи в буксировки повреждённого транспорта "Иоганн Фаульбамс".
  На транспорте "Иоганн Фаульбамс" - "Johann Faulbaums" (1907/2944 брт.), было загружено четыре лёгких танка 1930-х годов - Panzerkampfwagen I (Pz.Kpfw.I, Pz.I; "Панцеркампфваген I"), пять бронетранспортёров Ганомаг (немецкий бронетранспортер Sd Kfz 251/20 "Hanomag") помимо уничтоженного прямым попаданием авиабомбы, два немецких лёгких бронеавтомобиля (Sd Kfz 221) официальное наименование было Leichter Panzerspähwagen Sd.Kfz.221 - лёгкий разведывательный бронированный автомобиль специального назначения 221, два немецких связных бронеавтомобиля (лёгкий бронеавтомобиль Sd Kfz 223), три легковых автомобиля VW Typ 82 собирательное название Kübelwagen, один легковой автомобиль Horch 901, один Volkswagen Typ 166 (Schwimmwagen), что дословно означало "плавающий автомобиль", а так же десяток грузовых автомобилей марки Крупп (Krupp L3H163). Кроме того в двух его трюмах находилось имущество двух миномётных батарей, пулемётной роты и инженерно-сапёрного батальона.
  Всё это имущество было с начало выгружено на причал порта, а потом транспорт "Иоганн Фаульбамс" - "Johann Faulbaums" был отбуксирован к стенкам морремзавода.
  Транспорт "Петер Борнхофен" - "Peter Bornhofen", был загружен боеприпасами и продовольствием, кроме того в связи с нехваткой танкеров на него были загружены 500 штук 200 литровых бочек с бензином в том числе 300 бочек с авиационным, он так же встал под разгрузку у причала порта, рядом разгружалась самоходная баржа "Аллаг".
  Командование Мурманской флотилией приняло решение о передаче всех лёгких танков и бронетранспортёров Ганомаг, а так же два немецких связных бронеавтомобиля и десяток грузовых автомобилей марки Крупп сухопутному командованию Северного фронта, те тут же приняли решение о формировании нового моторизованного батальона. Так же Северному фронту досталось частично имущество инженерно-сапёрного батальона, вооружение и имущество одной миномётной батареи.
  Уже пришло решение штаба Северного флота о включении трофейного миноносца Т-5, БДБ и самоходной баржи в состав Мурманской флотилии.
  Гидроавиатранспорта LAT-14 "Фризенланд" - "Friesenland", транспорт "Петер Борнхофен" - "Peter Bornhofen" передавались в пользование Северного флота и под охраной эскортных судов Мурманской флотилии подлежали отправки в Архангельск как можно быстрее. В Архангельске уже формировалась команды на них, в том числе и лётный состав на гидроавиатранспорт. Транспорт "Иоганн Фаульбамс" - "Johann Faulbaums" после ремонта, так же передавался Северному флоту и подлежал отправке в Архангельск.
  
  Эпизод 45
  
  Прибывшим с похода кораблям, были предоставлены только сутки на профилактику судовых механизмов и вооружения, а так же на подготовку к выходу для повторного нападения на порт Лиинахамари. Кроме того в её корабельный состав включались артиллерийский ВК "Песец", уже вышедший из ремонта, ПБС-1 и один МО-4 163, два МО-2 122 и 123. МООН майора Соловьёва выходил на операцию в полном составе.
  17 мая на вечерних посиделках на РС-513, после начала кофе-чае пития, были затронуты вопросы ремонта и до вооружения трофейного миноносца и использования БДБ и самоходной баржи в интересах Муромской флотилии, Кучеров неожиданно поинтересовался у меня насчёт повторного нападения на порт Лиинахамари.
  - Какой я ожидаю, процент успеха от операции, - проговорил он, - и почему?
  Я же, в это время, обдумывая не, сколько ремонт миноносца, сколько его перевооружение, на автомате ответил командующему флотилии, что - операция спланирована не правильно.
  В тот же момент в кают-компании установилась звенящая тишина, и не выдержавший Ледяев поинтересовался, - почему операция спланирована не правильно?
  Все сидящие за столом уставились на меня в ожидании, что я им скажу.
  Поняв, что опять прокололся, со своим ответом, я, помедлив, спросил у Ледяева, - какая задача стоит в общем, в связи с наступлением Северного фронта на участке под Мурманском перед Мурманской флотилией?
  - Максимально содействовать продвижению наших войск здесь на Севере в районе наступательной операции в Мурманской области, перехватывать инициативу у противника, не давать возможность подвоза по морю подкреплений и вооружений, - не раздумывая, проговорил Ледяев строчки из приказа по Северному флоту.
  - Вот, - обличающее, я ткнул в Ледяева пальцем, - ты сам и ответил на свой вопрос или не согласен?
  - Сказал правильно, - ответил Ледяев, - но ответа на свой вопрос в своём высказывании не вижу.
  - Кто видит? - задал очередной вопрос я всем сидящим за столом.
  Никто из сидящих, в кают-компании не понимали меня, даже Петрович вопросительно смотрел на меня.
  - Перехватывать инициативу у противника, не давать возможность подвоза по морю подкреплений и вооружений, - медленно проговорил я.
  Кучеров так же не понимал, что я хочу сказать этим выражением.
  - Ну, так наша операция как раз направлена на срыв подвоза по морю через порт Лиинахамари, подкреплений и вооружений, - непонимающе проговорил Ледяев, - уничтожение порта и его инфраструктуры - эта и есть наша теперешняя цель, ты сам нам об этом говорил. А теперь, что нет?
  - Я об этом говорил, но прошло время и обстановка поменялась, - проговорил я, - теперь я поставлю вопрос по-другому, если вы не понимаете. Что надо сделать, чтобы вообще прервать поставки подкреплений и вооружений для немцев?
  На лице Кучерова пришло понимание, что надо сделать, но он молчал, так же поглядывая на своих подчинённых с интересом, догадаются, ли они или нет.
  Первым, как ни странно сообразил Петрович.
  - Нужно не уничтожать порт Лиинахамари, а захватить и удерживать его, - проговорил Корнейчук, - немцы окажутся на голодном пайке и долго не продержаться. Тут два пути или они отступают или сделают всё, чтобы захватить назад стратегически важный для них порт Лиинахамари.
  Всё правильно, - кивнув, проговорил я, - во втором варианте они должны снять не меньше двух полков с фронта, чтобы атаковать захваченный порт и город. Но и это ещё не всё.
  - Стоп, - сказал Кучеров, поднимая правую руку, - Виктор Викторович, обратился он к Кобызеву, вызовите сюда срочно начальника штаба флотилии капитана первого ранга Гизатулина Руслана Габбасовича.
  - Теперь продолжай, - проговорил Степан Григорьевич, обращаясь ко мне.
  - Как Вы уже поняли, удара должно быть два, а не один, - проговорил я в первую очередь смотря на Кучерова, - первый, порт и город Лиинахамари, второй, порт и город Петсамо. Для двух ударов, нам хватит нашего батальона МООН и корабельного состава нашей Мурманской флотилии. А вот для удержания порта и города Лиинахамари двух рот будет не достаточно, нам не хватает как минимум ещё одного батальона морской пехоты. Хотя ...
  Я задумчиво уставился в тёмный иллюминатор, - должно хватить, если...
  Я продолжал крутить появившуюся идею со всех сторон, - хватит, но желательно всё же привлечь ещё один батальон морской пехоты, перекинув его сюда самолётами транспортной авиации. Далее на наших машинах вечером перебросить сюда в порт и сразу же погрузить на наши три ВК, в последствии на следующий день днём, перераспределить наш МООН на все корабли нашей эскадры равномерно с учётом поставленных перед ними задач в операции. Они хорошо натасканы и потому будут идти впереди, а вот за ними в порту и городе Лиинахамари будут идти морские пехотинцы и решать все вопросы силовым методом и своей массой.
  Кроме того необходимо перебросить сюда как минимум звено истребителей, организовав полевой аэродром подскока, для немецких лётчиков бомбардировочной авиации это будет сравнимо с бомбой большого калибра точно попавшей с цель. Аэродромную обслугу с их приблудами можно доставить сюда самоходной баржей или БДБ. В том числе и несколько резервных самолётов в разобранном виде, за сутки соберут.
  По мере моего перечисления Степан Григорьевич, кивал головой, по всей видимости, наши с ним мысли совпали.
   В этот момент в кают-компании появился начальник штаба Мурманской флотилии капитан первого ранга Гизатулин.
  - Руслан Габбасович, - обратился к нему Кучеров, - мы в корне меняем план операции по порту и городу Лиинахамари, вот послушайте, что надо сделать срочно.
  Мне пришлось повторить всё то, что я сказал ранее.
  - С командующим Северного флота я договорюсь, думаю через час, - продолжил Степан Григорьевич, - завтра к вечеру я думаю, у нас будет дополнительный батальон морской пехоты, для обороны порта и города Лиинахамари. А после того как мы угоним у немцев всё что можно будет из портов Лиинахамари и Петсамо и доставим сюда в порт Мурманска, на одном из ВК, скорее всего "Победителе" вернём бойцов МООН, осуществляющих перегон кораблей назад в Лиинахамари, за сутки пути туда они прекрасно выспятся.
  Гизатулин по мере того, о чём говорил Кучеров, кивал головой в знак согласия с ним.
  - Вам надо, - говорил Кучеров, - перераспределить, поделив наши силы МООН и корабельного состава эскадры ровно на два. При этом, я разрешаю выгрести всех кого можно, с корабельного состава флотилии, что у нас остаются в Мурманске, а так же всех кого можно с порта и половину личного состава с двух наших батарей ПВО охраны порта. На все изменения в плане операции у Вас есть сегодняшняя ночь. Утром весь командный состав в 8.00 на совещании, совещание в кают-компании ВК ПВО "Победитель". К тому моменту готов рассмотреть все встречные пожелания по улучшению проведения операции. Всё можно расходиться.
  Как только, командный состав начал расходиться, я подошёл к уже поднявшемуся Кучерову.
  - Товарищ контр-адмирал, - проговорил я, вытянувшись перед Командующим флотилией, - разрешите Вас проводить на пирс, надо бы переговорить.
  - Проводишь до штаба, заодно на ходу и поговорим, - тот вместе с Гизатулиным направились на выход с катера.
  - Что хотел сказать? - уже выйдя на причал, проговорил Кучеров.
  - Вы же понимаете, - проговорил я, - что немцы не оставят без внимания нашу операцию, я имею в виду командование кригсмарине.
  - И, - Кучеров, вопрошающе посмотрел на меня.
  - Скорее всего, после числа 25 мая, - продолжил я, - сюда пожалует кто-то из больших дядей, для разбирательства и применения силы в отношении нашей флотилии, творящей здесь, по их мнению, форменное непотребство.
  - Я тоже так думаю, - задумчиво согласительно проговорил командующий флотилией.
  - К тому моменту мы должны быть готовы их встретить, - продолжил говорить я, - а это как минимум несколько подводных лодок чуть мористее залива Петсамовуоно, чуть ближе занавеса из торпедных катеров, думаю этого, вполне хватит. Готовность одного торпедоносца на аэродроме, желательно здесь же на полевом, для него будет достаточно нескольких заранее завезённых торпед.
  - Сначала проведём захват портов и городов, а потом продумаем, как встретить тяжёлые корабли немцев, - согласился со мной Кучеров.
  В эту ночь спать не ложился, наверное, ни один командир из всех, что входили в состав флотилии. Для проведения операции отбирались краснофлотцы и командный состав, вооружение, получалось продовольствие и боеприпасы, проводился инструктаж по действиям каждого при проведении операции.
  К 8.00 утра в кают-компании ВК ПВО "Победитель" собрался весь командный состав флотилии, на нём присутствовали так же командиры кораблей и катеров.
  Открыв совещание Кучеров, первое слово предоставил своему начальнику штаба капитану первого ранга Гизатулину.
  Тот сначала раскрыл суть операции, потом прошёлся по ней, разбив её на несколько этапов, начиная от выдвижения флотилии - построение корабельного состава, скорость передвижения, перераспределение в районе полуострова Рыбачий, а точнее в районе Губы Вайда. Время выход на операцию, опять построение корабельного состава, точка ожидания результатов уничтожения охранных кораблей в Печенгском заливе, порядок и корабли эскадры, которые идут в первой волне, во второй волне и в третьей волне. Нахождение бойцов МООНа на кораблях эскадры, место дислокации вновь прибывающего батальона морской пехоты. А так же порядок взаимодействия при захвате батареи немцев на всё том же мысе Крестовый (Ристиниеми).
  Во второй волне решили отправить только отряд катеров на порт и город Петсамо, на них же находились полторы роты краснофлотцев из МООН и несколько групп в качестве перегонных команд, если будет что угонять.
  В третьей волне на порт и город Лиинахамари шли наши три ВК ПВО "Победитель", ВК ПВО "Арктический лис", артиллерийский ВК "Песец", ПБС-1. Прибывающий батальон морской пехоты было принято решение разместить на артиллерийском ВК "Песец". Кроме того на нем же были загружены два бронеавтомобиля в пушечном варианте, захваченные ранее.
  Время выхода флотилии из порта Мурманска было назначено на 18.00 вечера 18 мая 1942 года. Общее командование операцией взял на себя контр-адмирал Кучеров, он со штабом находился на ВК ПВО "Победителе".
  
  Эпизод 46
  
  За прошедшие полтора суток ничего значительного не произошло, я помогал готовить на камбузе Марочкину, и только в момент отхода флотилии из залива Губа Вайда перешёл на торпедный катер С-23 к Репину, дальше как всегда основная роль отводилась Репину и его торпедным катерам, которые должны проложить прямой путь сначала к порту Лиинахамари а потом к Петсамо.
  Вот, что меня поражало в немцах, так это их маниакальная педантичность, это касалось всего. Так и в этот раз они не придумали ничего нового, всё по старым шаблонам.
  Вход в залив Петсамовуоно, охраняло два судна, они оба по разным сторонам входа в залив стояли неподвижно, но так чтобы наблюдать один за другим. По всей видимости, у немцев уже сказывалась нехватка всего, в том числе и топлива, поэтому они и выбрали такую тактику.
  Одно судно представляло, охранный корабль, переделанный из скорее всего рыболовецкого траулера и не имело ни какой ценности, другое судно было миноносцем довольно таки с мощным вооружением, как минимум три орудия, одно перед рубкой два в кормовой части.
  Обо всём этом я докладывал стоящему рядом Репину и Соловьёву.
  - На носу миноносца две буквы, - продолжал я, - "К" и "О".
  Что они обозначают Репин не знал, но у него под рукой был довольно большой справочник по немецким кораблям выпущенный ещё до войны и находившийся в каюте командира торпедного катера при его захвате, вот его он и листал, пытаясь определить что же нам попалось.
  - Стоп, - остановил я Репина, - пролистни на два листка назад. Так, точно он.
  Я ткнул в справочник указательным пальцем правой руки.
  - Кондор - "Kondor" читал тот по справочнику, подсвечивая небольшим фонариком, - пятый из серии миноносцев тип 1923, скорось 32 узла, так, так, так, вот, экипаж 120 человек, ну что ж, нам такой миноносец тоже пойдёт.
  - Особенно если, он будет, - я сделал паузу, чтобы Репин осознал то, что я ему скажу, - флагманом дивизиона торпедных катеров
  - Как будем действовать? - лицо Репина уже светилось пониманием той идеи, что я ему этими словами подкинул.
  - Да, наверное, по простому, - пожав плечами, ответил ему я, - со стороны кормы подходят два торпедных катера на очень, очень малом ходу, чтоб не заметили до последнего момента, высаживают два взвода, а мы торпедируем другой сторожевой корабль, тот, что скорее рыболовный траулер, как то так.
  - Пойдёт, - кивнул Репин, - я сейчас переговорю с остальными командирами катеров по радио и начинаем действовать. Ты же наведёшь наш катер на этот траулер, стрелять будем двумя торпедами, с углублением хода 1 метр.
  Так оно и получилось, с помощью удлинённого шнура на гарнитуру к радиостанции, я медленно, но верно вывел два наших торпедных катера на корму стоящего неподвижно миноносца, увидев который, те в конце сделали рывок на малом ходу, открыв огонь из носовых зенитных пулемётов. Как только они открыли огонь, мы выпустили в рыболовецкий траулер две торпеды. Попали одной, но и этого вполне хватило для потопления сторожевого корабля длинной всего около 60 метров. После чего Репин по дуге пошёл на миноносец.
  Но и там захват произошёл очень быстро, а как иначе, против 120 человек экипажа почти обезоруженных высадилось 50 вооружённых и имеющих понятие как надо действовать при захвате корабля. Миноносец продержался всего 17 минут, после чего убитых стали выкидывать за борт, предварительно пересчитывая их количество, чтобы потом не было никаких неожиданностей. Потери при захвате миноносца всё же были: двое убитыми и трое ранеными, один из них тяжело.
  Репин доложил по радио о захвате миноносца противника на ВК ПВО "Победитель". Назад пришла квитанция, что к нам уже идут катера первой и второй волны, на миноносец перейдёт резервный экипаж 25 краснофлотцев во главе с мичманом, его позже перегонят в залив Губа Вайда.
  Ждать пока краснофлотцы МООН перейдут снова на торпедные катера, мы не стали. Наш торпедный катер встал во главе отряда катеров МО-4 с номерами 162 и 163 на которых, находился десант для взятия батареи на мысе Крестовый (Ристиниеми), всего с двух катеров во всё том же заливе Пунайнен-лахт через 8 миль мы высадили 70 краснофлотцев МООН. Для подхода к батареи на мысе Крестовый (Ристиниеми) было выделено всё тех же два часа. Среди краснофлотцев, которые шли в десант было с десяток человек, которые уже участвовали в захвате батареи ранее и они хорошо помнили подходы к батареи, расположение орудий батареи, блиндажей, укрытий, траншей. Позднее по плану, к ним должны добавится, артиллеристы с одной батареи ПВО порта, на случай если придётся стрелять из орудий вдоль залива.
  Пока же мы крались вдоль правого берега, чтобы вовремя засечь те судна, что охраняли порт Лиинахамари. Каково же было наше удивление, когда мы увидели, что охрану входа в порт осуществляет всего лишь одно судно.
  - Довольно неплохое судно, где то под 400 тонн и около 50 метров в длину с номером 33, так же лежит в дрейфе, с соблюдением светомаскировки, больше судов не вижу, - прокомментировал я Репину и Соловьёву, которые, стояли рядом. Репин принялся опять листать справочник, но ничего подходящего по силуэту и номеру мы не обнаружили.
  - Как будем брать? - Репин вопросительно смотрел на меня.
  - Так же как и раньше, вплавь, - ответил я на вопрос. В этот раз я подготовился к ожидаемому заплыву, изготовив из пробковых спасательных жилетов и небольшой лёгкой доски, что-то вроде устойчивой площадки, способной выдерживать практически мой вес, пойдёт за место доски для серфинга.
  Раздевшись и разувшись, аккуратно сложил свою одежду и обувь в водонепромокаемый мешок, закинул его за спину, прикрепив два ножа в ножнах, а так же надев через плечё верёвку с кошкой, кинул на себя заклинание тёплого тела, взяв свою доску прыгнул за борт и поплыл в сторону лежащего в дрейфе судна охраны порта.
  В этот раз заплыв прошёл так же за минут двадцать пять, но плыть пришлось более километра. Как только до судна оставалось метров 300, бросил в его сторону заклинание сонного удара.
  Забрался на борт быстро и первым делом проскочил в рубку судна, вахта судна состояло из пяти человек. У них долго не задерживался, только чтобы, одеть свою одежду и обувь вынул табельное оружие из кобуры старшего смены. Направился в нижние помещения судна, заклинание кругового поиска помогало ориентироваться на остальных матросов судна. Экипаж судна составлял всего 25 человек, на то чтобы разобраться с ними мне хватило десяти минут, тем более что большинство из них отдыхало в двух кубриках и нескольких каютах.
  После чего вернулся рубку, нашёл фонарик, выйдя на палубу, узким лучом мигнул четыре и немного позже ещё два раза, как было условлено в сторону торпедного катера.
  Пока тот подошёл к борту, от нечего делать стал просматривать документацию и вахтенный журнал судна (Из просматриваемых журналов узнал, что нам достался тральщик HNoMS "Раума" - "Rauma" построен в 1939 году для Королевского норвежского военно-морского флота. Захваченный немцами в 1940, во время вторжения в Норвегию и переименованный в "Kamerun": водоизмещением 355 тонн, длинна 51 метр, скорость 15 узлов (27,78 км/ч), экипаж 25 человек, вооружение 2 76-мм пушки, 2х2 см (0,79 дюйма) С/30 зенитки, 2 пулемёта, морские мины).
  С подошедшего катера на борт сноровисто стали перепрыгивать краснофлотцы быстро и согласно установки на захват судна растекаться по всем помещениям. В рубку зашли Репин, Соловьёв и мичман из команды МООН.
  - Спешу Вас обрадовать - сказал я развалившись в кресле капитана судна и обращаясь к вошедшим, - Вам достался тральщик "Kamerun" или ранее "Раума" построенный для Королевского норвежского военно-морского флота в 1939 году и захваченный в 1940 году немцами, водоизмещением 355 тонн, длинна 51 метр, скорость 15 узлов (27,78 км/ч), экипаж 25 человек, вооружение 2 76-мм пушки, 2х2 см (0,79 дюйма) С/30 зенитки, 2 пулемёта, морские мины. В общем-то, хороший кораблик и довольно таки новый. Не повреждённый, за исключением личного состава экипажа, те, увы, мертвы все. При этом кивнул на лежащие в рубки трупы.
  - И как у тебя всё просто выходит, - завёл старую шарманку Соловьёв, - как будто само собой разумеющиеся.
  - Ага, - подтвердил я, соглашаясь с Соловьёвым, - как два пальца об асфальт.
  - Ну вот, - с укоризной проговорил тот, - опять говоришь вроде по-русски, но ничего не понятно.
  - Значит, - я поднял указательный палец вверх, - верьте своим глазам.
  - Игорь Александрович, - обратился к Соловьёву Репин, чтобы прервать нашу с нам дискуссию,- я думаю, что тут нужно, оставлять не более десятка краснофлотцев с мичманом во главе, этого будет, вполне достаточно для перегона. Пусть отходят к входу в залив, к трофейному миноносцу и с ним уже к Рыбачьему. Я передам о захвате тральщика на "Победитель" в штаб флотилии.
  Соловьёв согласительно кивнул головой, повернувшись к мичману, сказал, - остаёшься старшим на тральщике, с тобой отделение Юркевича - десять краснофлотцев, судно вдоль этого берега гонишь к входу в залив, своих мы предупредим, там действуешь в соответствии с указаниями из штаба флотилии на "Победители", тебе сообщат.
  После этого я, Репин и Соловьёв, перебрались с остальными краснофлотцами из взвода МООН, назад на торпедный катер Репина.
  Теперь нам предстояло ждать около часа, когда на исходные позиции для атаки на батарею мысе Крестовый (Ристиниеми) выйдет десант, нам должны по радио передать условный сигнал и только после этого мы должны начать атаку на порт и город Лиинахамари.
  К нам потихоньку подтягивались катера первой и второй волны с десантом на борту.
  Наконец в 22.05 такой сигнал поступил, наши катера начали выдвижение к порту Лиинахамари до входа, в который было несколько миль.
  Первыми как всегда шли торпедные катера дивизиона Репина, за ними дивизион Корнейчука, далее дивизион Арбузова.
  Первые выстрелы немцы сделали, только через пять минут после того как в порт ворвались торпедные катера, к тому моменту те уже подошли вплотную к причалам порта, а в порт входили остальные катера дивизионов РС и МО.
  За счёт трофейного имущества пулемётной роты, находившийся на захваченном транспорте "Иоганн Фаульбамс", майор Соловьёв, имел в каждом взводе по четыре, пять пулемётов, фактически в каждом отделении. Вот эти то, пулемёты и открыли дополнительный огонь по немцам из зенитной батареи на причале и другим огневым точкам на кораблях расположенных в порту, пока краснофлотцы десанта выгружались из катеров и растекались по порту и кораблям которые стояли у причалов и пирсов.
  С каждой минутой с прибывших в порт катеров флотилии, высаживалось всё больше и больше краснофлотцев десанта первой и второй волны, каждое подразделение до отделения включительно знало, что им конкретно делать здесь на месте.
  Огонь постепенно всё больше откатывался за черту порта в городские районы, да и на кораблях стоящих в порту стрельба практически прекратилась, перейдя во внутренние помещения кораблей.
  Я всё время атаки на порт стоял у зенитного автомата "Эрликон", установленного в носовой части торпедного катера. И с момента входа в порт в первую очередь контролировал зенитную батарею, стоящую по центру порта, к её орудиям уже выдвигались фигурки расчётов. Вот по ним я и вёл огонь в первую очередь. Лишь несколько раз, пройдясь по орудийной прислуге подводной лодки, стоящей у причала и её зенитным автоматам, как только экипаж попытался развернуть стволы в сторону входящих катеров, всё таки подводники находились ближе всех к своим стволам, да и нормативы по разворачиванию орудий и зенитных пулемётов у них были слишком маленькие.
  Ещё во время приближения катера к причалу порта в 100 метрах от лодки я прекрасно видел её номер на рубке U-446 (впоследствии выяснилось, что это была подводная лодка типа VIIC спущена на воду 11 апреля 1942 года, только вчера прибыла в порт, официально введена в состав 8 флотилии подводных лодок 10 дней назад, раньше срока на почти полтора месяца, это был её первый и последний для немцев, поход на Север Норвегии).
  Через некоторое время в порт вошли наши три ВК и ПБС-1, с них на причал порта стали выгружаться морские пехотинцы из приданного нам батальона. Выгружали так же и два бронеавтомобиля экипаж, которых уже ждал машины на причале.
  У зенитной батареи уже вовсю распоряжался капитан с одной из батарей ПВО порта Мурманска, половину бойцов своей батареи, которую он должен был выделить, тот решил, возглавит сам.
  Окинув взглядом, порт я понял, что общая картина в порту вполне удовлетворительная, немцев уже окончательно отжали в город. Все суда, которые были в порту, находились под полным контролем с нашей стороны, в порту уже вовсю, распоряжался Гизатулин, хотя из-за темноты его не было видно, но его специфический голос был узнаваем всеми.
  А судов в порту было достаточно много, кроме упомянутой мною подводной лодки U-446, у причалов порта находились ледокольный пароход под названием "Войма" (фин. "Voima" - "Сила", пароход был заложенный в Российской империи под названием "Малыгин" и достроенный в Финляндии). Кроме того имелась в наличии плавмастерская ВМС HSH3 Зюйдмеер ("SÜDMEER", 1902/8133 брт.), плавбаза катерных тральщиков MRS-26 ("Pиo-V", 1941/4010 брт.), транспорт "Сольвикейн" ("Solviken", 1910/3502 брт.), транспорт "Муанса" ("MUANSA", 1911/5472 брт.) небольшой транспорт "Герта" ("Herta", 717 брт.). Два из трёх транспортов были уже загружены рудой, третий стоял под загрузкой. Тральщик с номером М-31 (780 брт.), буксир с номером С-16S (199 брт.), корабль ПЛО UJ-1219 ("Ньюбау-287", 830 брт.), сторожевой корабль V-6111 "Мазурен" (бывший рыболовный траулер НС-304, 1937/435 брт).
  У причала рядом с портовым краном, стояла пришедшая буквально перед нашим нападением БДБ F-317A (220 т), имеющая на своём борту 100 бочек с соляркой (как выяснилось позже, соляра была предназначена для кораблей, которые находились в порту).
  Кроме того, к одному из пирсов было пришвартовано судно обеспечения полётов авиации "Karl Meyer" (1940/1157 т., 78x10,8x3,7 м; 4 дизеля, 8800 л.с.; 21,5 уз.; экипаж 66 человек, вооружение 3x1 - 20-мм/65,). На борту которого находился дальний гидросамолёт разведчик Blohm&Voss BV-138. Там же рядом находился и катер FLB-528 принадлежащий люфтваффе (65 т), из спасательной службы подчинённый Seenotdienstführer (Nord) 5 и который, по всей видимости, сопровождал "Karl Meyer".
  
  Эпизод 47
  
  Через три часа, когда всех немногочисленных пленных определи на всё тот же ВК ПВО "Победитель", два корабля нашей эскадры ВК ПВО "Победитель" и артиллерийский ВК "Песец", стали выдвигаться из акватории порта Лиинахамари. За ними стали выходить остальные трофейные суда немцев, командование флотилии, ещё ранее приняло решение забрать все суда, в том числе и повреждённые без исключения.
  Командующий флотилией контр-адмирал Кучеров уводил трофейные суда, в том числе и подводную лодку в Мурманск. В порту и городе Лиинахамари старшим обороны оставался начальник штаба флотилии капитан первого ранга Гизатулин.
  Для обороны порта от налёта авиации противника оставался (кроме пушек зенитной батареи 8,8-см орудий захваченных у противника) и наш ВК ПВО "Арктический лис".
  После ухода трофейных кораблей с Кучеровым, через час должен был уходить отряд катеров в сторону Петсамо, старшим отряда был назначен капитан первого ранга Ледяев. В его отряд входили два дивизиона флотилии, РС и торпедных катеров. Корнейчук и Репин так же шли со своими подразделениями.
  Два МО-4 должны были охранять вход в порт и в залив Петсамовуоно, на тот случай если какое-либо немецкое судно будет идти в порт Лиинахамари. Эти морские охотники были радиофицированы и могли при необходимости, связаться с нашим ВК ПВО "Арктический лис".
  Наконец и наш отряд катеров около часа ночи тронулся по заливу Петсамовуоно в сторону Петсамо. Скорость нашего отряда была около 15 узлов, помимо всего мы с Репиным шли впереди и осматривали залив на предмет нахождения плавающих средств. К самому Петсамо мы по плану должны были подходить к трём-четырём часам, рассчитывая на ослабленное внимание патрульных суден в районе охраны порта Петсамо.
  Но немцы, по всей видимости, уже передали по радио о захвате порта и бое в самом городе Лиинахамари. Но при предыдущем нападении на порт и город Лиинахамари русские не предпринимали никаких попыток проникновения вглубь залива Петсамовуоно, патрульное судно на подходе к порту несло службу, как и положено, но при этом особенно не усердствуя. Оно совершало маневры, стараясь контролировать одновременно всю ширину залива.
  - Сторожевое судно, - говорил я стоящим рядом Репину и Соловьёву, - одно, примерно 300 тонн, длинной около 30 метров, вооружённое двумя пушками, установленными на носу и на корме, кроме того на нём должны быть ещё как минимум два зенитных пулемёта. Расстояние до него около мили.
  - Что делаем дальше, - Репин вопросительно посмотрел на меня, хотя и так было понятно, что шуметь раньше времени никто не хотел.
  - Можно попробовать, - с сомнением в голосе произнёс я, - но плыть далеко придётся, а ближе подходить нельзя, да и движется он постоянно.
  Посмотрев на Репина, на того умоляющие глаза, решительно сказал , - плыву, никуда не дёргайтесь в течении часа, ещё через двадцать минут можете делать что хотите. Катера отряда пусть ближе не подходят.
  Репин согласительно, кивнул головой, стал набрасывать сообщение Ледяеву.
  Я же по уже, за этот день отработанной процедуре стал раздеваться и готовиться к заплыву, одновременно накидывая на себя заклятие тёплого тела и кругового поиска для ориентира.
  Плыл в этот раз я минут сорок, размеренно работая руками, в конце стараясь попасть к повороту корабля от берега и встрече его примерно на середине залива. Бросив за несколько кабельтовых на корабль заклятие сонного удара. У меня была всего лишь одна попытка попасть на корабль, или тот вылетал на противоположенный берег, одно успокаивало, что двигался тот на очень малом ходу, равномерно.
  После сонного удара корабль закономерно вильнул в сторону, забирая в правую сторону, я рванул на пределе возможностей ему на встречу, как только рядом со мной поравнялся нос корабля я закинул кошку, стараясь чтобы она зацепилась за орудие установленное на носу судна. Так оно и получилось, перебирал руками, пока не стукнулся об борт корабля. Если бы это происходило полгода назад, то забраться с таким телом точно не смог бы, а так сил хватило, но если честно, то под впритык. С трудом поднявшись на ноги, бросился в рубку корабля, останавливая корабль, а чтобы по инерции он не выехал на берег, крутанул штурвал в сторону торпедного катера. Осмотревшись по сторонам, нашёл фонарик на стене, быстро сорвал его, выскочил на палубу, мигнув как условленно четыре раза в сторону нашего катера.
   Пока катер подходил, начал планомерно уничтожать всех матросов. К моменту, когда к кораблю пристал наш катер, в живых оставалось всего два человека, которые были закрыты в одной из кают.
  Как только в коридоре появились первые бойцы команды захвата, прокричал им, что впереди свои.
  Около меня мгновенно материализовалось тройка бойцов из МООН, указав на двери каюты, сказал, что там двое живых, но они спят. Меня тут же оттёрли в сторону и один из краснофлотцев, своим плечом выбил двери в каюту, ворвавшись внутрь в первую очередь сбросил с верхней полки спящего, заломил ему руки и начал вязать, со вторым происходила та же процедура. После чего их поволокли, ещё набежавшие МООНовцы, на верхнюю палубу, а я стал не спеша одеваться и обуваться.
  Когда я вышел одетый на палубу, двоих пленных окатывали забортной водой, приводя в чувство, очнувшись те ещё несколько минут въезжали в то, что от них хочет командир советов, не понимая как советские матросы оказались на борту их судна.
  Подойдя к одному из них и присев на корточки, со всей силы влепил ему несколько пощёчин, добившись его осмысленного взгляда на меня, достал один из своих ножей поднёс его к глазу пленного и коротко бросил по-немецки, - воинское звание, фамилия, должность.
  - Leutnant zur See Otto Prien (лейтенант цур зее Отто Прин) помощник капитана тральщика 763 (как позже выяснилось, водоизмещение тральщика полное - 335 т.; длина - 31,6 м, ширина - 7,5 м; осадка - 4 м; скорость - 10 узлов; энергетические установки - паровая машина и паровой котел; мощность - 370 л.с., экипаж 32 человека. Вооружение: 2х1 - 45-мм орудия; 2х1 - 12,7-мм пулемета.).
  - Сколько и какие корабли находятся в порту Петсамо? - задал я следующий вопрос, помощнику капитана, не убирая нож от его глаза.
  - Семь кораблей, - быстро затараторил тот, - и две БДБ, одна из них артиллерийская. Три транспорта, норвежский транспорт "Банко", транспорт "Дикси", транспорт "Лумме", норвежский мотобот "Таня", несколько кораблей ПЛО.
  - Какова охрана порта, - тут же вклинился в допрос Соловьёв по-немецки, - что есть из ПВО?
  - Две роты охраны, - отвечал тот, - батарея 8,8-см орудий и батарея 20-мм автоматических зенитных орудий.
  - Дополнительные части, расположенные в порту или рядом с портом, - продолжал задавать вопросы Соловьёв.
  - Недалеко от порта расположен батальон горных егерей, - быстро отвечал помощник капитана, - авторота и какое-то подразделение тыла. Рядом с портом находится и комендатура Петсамо.
  - Увести, - распорядился Соловьёв.
  - Надо бы глянуть издалека на порт, - я вопросительно посмотрел на Репина, - хотя бы одним глазком, а то всё идёт слишком гладко.
  Тот согласительно кивнул головой, повернувшись к Соловьёву, сказал, - здесь думаю тоже, будет достаточно десять краснофлотцев со старшиной, остальные на борт катера, тот кивнул головой, соглашаясь с Репиным.
  - Отделение Яковлева, - принялся отдавать распоряжение Соловьёв, - где Яковлев. Через несколько секунд перед ним появился, краснофлотец, который внизу оттеснив меня, выбил двери каюты.
  - Старшина второй статьи Яковлев, - козырнул тот Соловьёву.
  - Яковлев, - начал отдавать указания Соловьёв, - тральщик в твоём распоряжении, вместе со своим отделением остаётесь на нём, людей распределяй сам, погоните его навстречу нашему отряду, Ледяева мы предупредим, что к ним идёт тральщик, пусть идёт восьми узловым ходом в порт Лиинахамари, мы его догоним.
  Когда остальные краснофлотцы перебрались на торпедный катер и были отданы швартовы, наш торпедный катер, развернувшись на малом ходу, пошёл в сторону порта Петсамо.
  Как только впереди на горизонте проступил город с портом Петсамо, я понял, в чём дело. Нас в порту ждали и по всей видимости приготовили "торжественную" встречу.
  - Остановить движение, - проговорил я поворачиваясь к Репину и Соловьёву, мою команду продублировал Репин.
  - Нас там ждут, - медленно проговорил я, - и по всей видимости приготовили нам встречу. Слишком много в порту людей, больше полтысячи точно будет, а может и вся тысяча. Что будем делать?
  Вопрос был из разряда риторических, перед нами стояла задача по уничтожению порта Петсамо, и эту задачу нам никто не отменял.
  Видя затруднения на лицах командиров, предложил, - давайте пойдём назад и посоветуемся с Ледяевым, что нам делать дальше.
  Со мной согласились как Репин, так и Соловьёв, всё таки Ледяев был старшим отряда кораблей, да и опыта у него было побольше.
  Догнав тральщик 763, мы вместе с ним подошли к отряду кораблей, который находился милях в десяти от границы порта Петсамо.
  Ледяев выслушал доклад Репина о ситуации вокруг порта Петсамо, и как мне показалось, тоже был в затруднении с принятием решения, никто не снимал с нас задачу нападения на порт, а вот как это сделать ни у кого не было никаких идей.
  - Чё тут думать, - влез я в раздумья командиров, - никто ничего лучше наших предков не придумал, а посему как говорил дедушка, "удивить противника значит победить".
  - Это сказал Суворов, - тут же вмешался Соловьёв.
  - Значит по содержанию, возражений нет? - уточнил я.
  - Что предлагаешь? - Ледяев смотрел на меня.
  - Немцы знают, что мы на быстроходных катерах врываемся в акваторию порта, а потом всё и вся расстреливаем и захватываем, если, получается, так было раньше? - я вопросительно посмотрел на Ледяева.
  Тот согласительно кивнул головой.
  - Внимание вопрос, - я посмотрел на командиров, которые были рядом: Ледяева, Корнейчука, Репина и Соловьёва, Кобызева, - как бы вы действовали, зная, что мы нападём на порт?
  - Подпустил бы как можно ближе катера, - потом накрыл огнём артиллерии и пулемётами, - тут же первым высказался Ледяев, Петрович и Репин кивнули головой, что поступили так же.
  - Вот и немцы поступят так же, - согласился я с Ледяевым, - теперь вопрос ещё, что в такой ситуации сделаем мы?
  Командиры задумались, над своими действиями.
  - Предлагаю не заходить в сам порт, а с максимальной дистанции выпустить торпеды, по транспортам, что там находятся, а потом на скорости уйти в сторону Лиинахамари, - я хитро посмотрел на командиров, продолжил дальше, - отойдя, примерно на пять миль, перезарядить торпедные аппараты, и подождать несколько часов, атаковать вновь порт.
  - А если они пойдут за нами вдогон? - произнёс Кобызев.
  - Это на чём они за нами пойдут? - спросил Ледяев, уже уловив мою мысль, - на кораблях ПЛО? Это, которые, являются каким-нибудь переделанным траулером? Да мы их в два счёта завалим или захватим, и что у них тут останется мотобот? А торпеды даже если попадут в причал, то там где-то вблизи должны прятаться егеря, и им достанется точно.
  - То есть, - заметил я, - мы свою задачу выполним полностью, уничтожив всё в порту.
  - Так и сделаем, - решил Ледяев, - дивизион РС с трофеем остаётся здесь, а дивизион торпедных катеров Репина с максимальной дистанции выпускает торпеды и назад к нам. Потом ждём час-два и атака порта.
  - Предварительно разведав, что там и как, - добавил я, - а то немцы какие-нибудь, упёртые попадутся и будут ждать нас до утра, да катера всё же могут отправить, а нам надо будет их быть готовым встречать.
  - Принято, - кивнул головой Ледяев.
  Немцы в порту, что смогли сделать, так это только стрелять вслед уходившим торпедным катерам из всех орудий, которые были в порту.
  В этот раз нам попался наиболее маниакальный морской начальник порта Петсамо, через полчаса вышло три корабля ПЛО. Германские противолодочные корабли представляли собой универсальные катера типа KFK (Kriegsfischkutter - "военный рыболовный катер") разработан в конце 1941 г. на базе рыболовного сейнера.
  Вот эти три универсальных катера KFK и шли нам вдогон, а может быть, им была поставлена задача, убедится, что наш отряд кораблей всё же ушёл в порт Лиинахамари.
  Дождавшись, когда три корабля ПЛО отойдут на десяток миль от порта Петсамо, мы атаковали их сразу с двух сторон, так чтобы не перекрывать директрисы огня друг друга.
  В результате боя два корабля ПЛО были потоплены, а один повреждённый удалось захватить, им оказался корабль ПЛО UJ1220 (катер имел следующие технические характеристики: тоннаж 110 брт., длина-20,57/24, ширина 6,4, осадка 2,75 м; 1 дизель мощность 175 л.с., скорость 12 узлов, 6-7 тонн соляра, 1200 (7) миль, экипаж 17 человек, вооружение 1 - 37-мм/83, 1 - 6 - 20-мм/65), во время захвата больше половины экипажа погибла, захватить удалось только 5 матросов.
  После этого боя Ледяев принял решение отходить к порту Лиинахамари.
  Повреждённый корабль ПЛО, взял на буксир тральщик 763, скорость нашего отряда была по самому тихоходному, т.е. тральщику 763 - 8-9 узлов.
  К 8.00 утра удалось добраться до порта. Ещё издалека на подходе к порту было видно, как над городом и портом кружиться высотный самолёт-разведчик. Покружив ещё минут, пять тот улетел в сторону полуострова Рыбачий.
  - Уже наверное докладывает, - сказал я обрадовано, стоящим рядом командирам, - что порт пуст за исключением нескольких кораблей и у немцев есть возможность реабилитироваться.
  - Это как реабилитироваться? - не понял Соловьёв, моей радости.
  - Всё очень просто, - радостно сообщил я, - разведчик засёк только один наш ВК в порту, думаю, немцы клюнут и попытаются потопить его, он же один. А тут незадача - мы нарисовались, а у нас, сколько зенитных средств на бортах катеров. Да если ещё Вы если захотите помочь, своими пулемётами раскидав их по всему порту, то вообще красота будет.
  - Обязательно поможем, - Соловьёв уловил мою мысль, об отражении атаки авиации с их помощью.
  Налёт состоялся почти в 10.00. прилетело три девятки "Юнкерс-87". ВК ПВО "Арктический лис" уже отошёл от причала, чтобы иметь больше маневра в акватории порта, катера отряда Ледяев рассредоточил по всему порту и за его пределами на подходе, дав приказ на установку дополнительно ДШК на катерах.
  Майор Соловьёв после высадки, МООНцев с катеров, развил бурную деятельность, давая указания на рассредоточение пулемётчиков и их вторых номеров, по всему порту. Пулемётчикам было дано только одно указание стрелять, на опережение, как только пикирующие самолёты опустятся на высоту ниже километра.
  - Явились, не запылились, - прокомментировал прилёт юнкерсов Кашкаров, стоящий на рубке рядом с Кобызевым.
  Прилетевшие самолёты неторопливо выстроились в круг и ведущий первой девятки положив самолёт на крыло стал пикировать на наш ВК ПВО. За ним с разницей в секунд, двадцать последовали самолёты его девятки, не забыв включить свои воющие сирены.
  Первыми открыли огонь на поражение ещё на подлёте, бывшая немецкая зенитная батарея порта, затем подключились имеющие на кораблях "Бофорсы", за ними "Эрликоны", на последок ниже километра, ударили ДШК и МГ.
   Всё-таки значительное количество зенитных средств и сейчас сыграло свою роль, тем более, что у стоящих за ними краснофлотцев, был уже значительный опыт в такой стрельбе.
  Попадания пошли почти сразу, но кто попал было трудно определить из-за значительного количества зенитных средств.
  Основной целью налёта как мы и предполагали, был наш ВК ПВО, тот продолжал энергично маневрировать в акватории порта, стреляя из всех своих орудий и пулемётов.
  Из первой девятки удалось уйти только двум самолётам, и то они сбросили свои бомбы с большой высоты из-за попаданий, оставляя шлейфы дыма, они устремились прочь от города и порта в сторону своего аэродрома.
  Но и ВК ПВО "Арктическому лису", таки досталась одна бомба в корму, из-за чего тот сильно дымил, имел уже значительный крен на борт и скорее всего, потерял свою подвижность.
  Вторая девятка "Юнкерс-87", самолёт, за самолётом упав на крыло с разницей по времени, пошла на уничтожение столь ненавистного вспомогательного крейсера ПВО. Но тот, казалось бы в последний момент, сделал несколько неожиданных рывков, уходя из под накрытия падающих бомб, при этом самим самолётам доставалось по полной, они то взрывались в воздухе ещё не сбросив бомбы, то попадали под такой град выстрелов с самой нижней точки выхода из пике. Уйти после такого удалось только трём самолётам и то, два из них сильно дымили, судя по всему до аэродрома, на вряд ли дотянули.
  Третья девятка была в замешательстве, что делать? Ведь, от первых двух девяток, осталось всего пять самолётов, которые вышли из под обстрела, и то, не факт, что они все, дотянут до аэродрома.
  Драйва, им в минуты замешательства, добавил один из разрывов всё той же бывшей немецкой батареи ПВО, который пришёлся около одного из самолётов оставшийся девятки. Самолёт просто исчез в облаке взрыва, повредив идущие рядом с ним два самолёта, с которых начали вываливать бомбы, куда попало, лишь бы, побыстрее уйти на свой аэродром.
  Оставшиеся самолеты стали разворачиваться на обратный курс, вываливая бомбы, куда придётся, то есть в основном на город Лиинахамари.
  Всё это время я стоял за своим "Эрликоном", ведя стрельбу короткими очередями, за время налёта, использовав, четыре ленты.
  - Ну, всё до обеда налётов точно не будет, - вытирая выступивший пот, сказал я, кинув взгляд на наш вспомогательный крейсер, тому хватило и одной бомбы, но точно положенной в корму. Он успел в последний момент подойти к причалу. Его экипаж боролся за корабль, но по всему было видно, что если его и спасут, то ремонт длительное время ему гарантирован.
  Весь командный состав катера, что находился на рубке, так же смотрел на ВК ПВО "Арктический лис".
  - И это только первый налёт в первый день, - тихо сказал Кашкаров, наклонив голову к боцману Лукову.
  - Ничего, - ответил я, так же смотря на "Арктический лис", - это хороший размен с немцами, они ним взамен целые миноносец и два тральщика, несколько кораблей ПЛО, плюс ещё один миноносец, который в ремонте. В плюс нам так же вся артиллерия с вспомогательного крейсера.
  - Так-то да, - согласительно сказал Кашкаров, - такой размен нам выгоден, ещё и этот кораблик можно восстановить, если дотащим до Мурманска.
  - Через день-два, - уже тихо проговорил я, - здесь будет размен нашего хорошо подготовленного батальона МООН и батальона морских пехотинцев на несколько полков егерей, вот это уже страшно.
  Мне никто из командного состава катера не ответил.
  Немцы смогли только через два дня перекинуть к городу свои части.
  
  Эпизод 48
  
  23 мая 1942 года к городу подступили передовые разведывательные подразделения немецких егерей. В первую очередь, командование подходивших частей, попытались вернуть город с ходу, развернув за несколько часов подходящие части.
  Морские пехотинцы батальона и наши краснофлотцы МООН, за эти несколько дней форы сумели подготовить свои позиции для обороны, построив оборону в несколько эшелонов.
  Я же, ещё ранее в разговоре с Соловьёвым, предложил тому не отсиживаться в обороне, а самим активно нападать и выделить несколько групп краснофлотцев МООН, для действий в тылу у егерей, сказав, что бесшумное оружие как раз и подходит для таких действий. Особое внимание при действии таких групп обратил, на артиллерийские, танковые подразделения, склады и штабы противника. И судя по разгоревшимся глазам того, мои слова будут реализованы. В распоряжении Соловьёва, уже было несколько десятков пистолетов с глушителями.
  Немцам в первую очередь, устроили несколько ловушек на подходе к городу за десятки километров, уничтожив несколько моторизованных групп разведки и заставив развернуться части вермахта заблаговременно, до подхода к городу.
  Первые атаки были отбиты, используя только свои два броневика и ещё несколько захваченных броневиков и бронетранспортёров, создавая у немцев впечатление о том, что артиллерии тут нет.
  Установив, места, где начинается наша оборона города, немцы стали накапливать войска, изредка прощупывая оборону стрельбой из артиллерии, экономя боеприпасы.
  Так продолжалось до вечера, а вот когда на землю опустилась ночь, начали действовать наши диверсионные группы, всего на территории занимаемой немцами работало три группы по десять человек.
  К утру, командир 143-го горнопехотного полка полковник Радзи, который был направлен к городу и порту Лиинахамари для его возвращения не досчитался, батареи лёгких пехотных орудий 7,5 cm leIG 18, все орудия батареи были приведены в негодность. Вооружения тяжёлой пулемётной роты - двенадцать станковых пулемётов и четыре миномёта - три лёгких и один батальонный - были разобраны. А так же было уничтожено шесть грузовых машин во втором батальоне полка.
  Не задалось и само утро, после завтрака, и выдвижения на исходные позиции, неожиданно по их позициям ударила советская артиллерия и миномёты, обстрел продолжался около получаса. Вызванная авиация, наткнулась на хорошо организованную оборону ПВО, потеряла два самолёта сбитыми и один самолёт, улетел, имея повреждения. Люфтваффе, задачу по отысканию и уничтожению артиллерии противника не выполнила.
  Попытка быстрого удара по позициям русских с использованием бронетехники, на одном из направлений, провалилась. Были потеряны несколько лёгких танков и четыре бронетранспортёра. Русские массировано применяли немецкие же универсальные пулемёты не жалея патронов, по танкам и бронетехники отстрелялись хорошо укрытые противотанковые орудия, так же немецкого производства, которые после окончания атаки, сменили позиции. Прилёт люфтваффе опять ничего не дал кроме очередных потерь, был сбит один самолёт, ещё два ушли с повреждениями.
  После такого отпора немцы принялись обустраивать свои позиции, всё это делалось под непрерывным пулемётным огнём советов, на попытки подавления пулемётных гнёзд, тут же по обнаруженным позициям артиллерии открывался огонь или миномётный или артиллерийский. При всём том, что советы совсем не жалели боеприпасов. Всё это заставило задуматься немецкое командование, как при таких обстоятельствах действовать дальше. Русские своими действиями совсем разрывали шаблон, по которому до сих пор действовали войска вермахта против противника.
  Кстати при последнем налёте люфтваффе, советы стреляли по самолётам, приспособив для этого свои многочисленные пулемёты.
  Уже когда начало темнеть советы после незначительного артиллерийского обстрела сами неожиданно перешли в атаку, применив в атаке несколько немецких бронетранспортёров и броневиков в пушечном варианте и захватив передовые позиции на ширине нескольких километров. При этом потеряли несколько бронетранспортёров "Ганомаг". При атаке использовалось большое количество ручного автоматического оружия.
  Попытка контратаки захваченных позиций закончилась плачевно, советы активно использовали не только фланговый обстрел из пулемётов, но и не считаясь с боеприпасами использовали большое количество гранат. Потери только от контратаки, были более 50 егерей.
  За ночь было вырезано несколько взводов пехоты, а так же взорвано несколько грузовых машин, но самое страшное - было уничтожено большое, голов в 60 стадо коней. Попытки пройти по следам диверсантов закончились потерей ещё 40 егерей, подрывы мин происходили в самых неожиданных местах на путях отхода диверсантов.
  Командир роты 112 горного разведывательного батальона, был полон решимости найти, до такой степени обнаглевших русских, отправив назад раненых в сопровождении отделения солдат, он бросился вперёд по оставленным следам, но уже через минуты три услышал сильные взрывы в стороне, куда двинулись его раненые в сопровождении отделения солдат. Повернув назад он через пять минут достиг места подрыва. Все его восемнадцать солдат были разбросаны возле нескольких воронок от взрывов. Как только его остатки роты 37 егерей, приблизились к убитым солдатам, с двух сторон по ним ударили хорошо замаскированные немецкие пулемёты МГ-34, одновременно с этим начали взрываться брошенные гранаты. После трёх минут интенсивной стрельбы в живых от роты никого не осталось. Заминировав убитых и пополнив патронами свои запасы разведгруппа растворилась в окружающей горной местности.
  На утро 8.00 25 мая 1942 года полковник Радзи собрал совещание командиров частей, которые выдвигались к городу Лиинахамари.
  Командир 6 горнопехотной дивизии генерал-лейтенант Кристиан Филипп, для возврата города и порта Лиинахамари, смог выделить следующие части: 143-й горнопехотный полк (нем. 143. Gebirgsjäger-Regiment), 112-й горный разведывательный батальон (нем. 112. Gebirgs-Aufklärungs-Abteilung), 68-й горный велосипедный батальон, 91-й горный полевой запасной батальон (нем. 91. Gebirgsjäger-Feld-Ersatz-Bataillon).
   На совещании присутствовали все командиры батальонов как его 143-го горнопехотного полка, так и приданных батальонов.
  Понимая, что захватить город и порт Лиинахамари быстро, такими силами навряд ли получится, полковник Радзи приказал, окапаться вокруг города отрыв окопы полного профиля, на ночь выставлять усиленные посты охраны, как в тылу, так и передовой, а с завтрашнего утра 26 мая пробовать на разных направлениях оборону русских. Кроме того командиру 112-го горного разведывательного батальона уже этой ночью, вменялось в обязанность, отправить несколько групп, для захвата пленных, чтобы выяснить какими силами располагают советы при обороне города. Карлу Рюфу, майору, командиру 3-го батальона 143-го горнопехотного полка, ставилась задача отбить выгодные позиции, которые советы захватили 24 мая вечером, с этой возвышенности открывался хороший вид не только на город, но и на порт.
  Как это не удивительно, но позиции немцам удалось вернуть очень быстро, ещё до 12.00, советы с неохотой их оставили, не разрушив ничего ни блиндажи, ни укрытия, ни окопы. Проверка ничего подозрительного не выявила. В дальнейшем в течении дня были вялотекущие обстрелы с обоих сторон, ночь почти до самого утра так же прошла спокойно, без всяких нападений со стороны советов, но так было до 6.00 утра 26 мая. Хотя стоит сказать, что и немецким разведчикам не удалось приблизиться к позициям советских войск, их обнаруживали и обстреливали на отходе. Да и немцы не рвались, вперёд стараясь в первую очередь сохранить свои жизни.
   А вот в 6.00 утра 26 мая начали одновременно взрываться блиндажи, укрытия, взлетать в воздух от взрывов стрелковые ячейки. В этот момент русские открыли артиллерийский огонь и атаковали позиции немцев снова.
  Потери от взрывов у немцев были значительные, на ночь в блиндажи и укрытия набилось много народу, да и взрывы мест в которых, были установлены пулемёты с дежурными расчётами, вывели тех их строя. Только от взрывов погибло около сотни егерей. Карл Рюф, как только сориентировался, бросил в качестве подкрепления резервную 6-ю роту. Но советы уже к тому времени заняли окопы и были готовы встречать их в ходах сообщений, установив дополнительно на флангах по нескольку пулемётов, потеряв ещё полсотни, немцы были вынуждены отступить.
  Ко всему же к утру стали раздаваться взрывы далеко в тылу немцев. Через час с небольшим, на позиции немцев вышел ефрейтор Хельмут Фальтинер, командир разведывательного патруля 1-й роты 143-го горнопехотного полка. Тот сообщил командованию, что советы в тылу уничтожили колонну машин с продовольствием и боеприпасами, при этом был уничтожен и их разведывательный патруль в полном составе. Советы использовали при нападении не менее полуроты своих пехотинцев, активно используя немецкие пулемёты МГ-34, не меньше шести штук. Вырваться из той бойни удалось только ему одному.
  Наличие в тылу возможно, значительного пехотного подразделения противника, заставило полковника Радзи, направить во все возможные стороны моторизованные и велосипедные патрули. Половина из них, назад к обеду не вернулась.
  
  Эпизод 49
  
  Рано утром 23 мая 1942 года, на оборудованную около города Лиинахамари площадку, приземлилась эскадрилья истребителей И-16, имевшая в своём составе восемь самолётов, и немцы в тот же день это прочувствовали, делая до обеда очередной налёт на порт и город Лиинахамари в попытке добить наш ВК ПВО "Арктический лис" стоявший у причала порта.
  Хоть и две девятки Ю-87 и сопровождало четыре истребителя Ме-109, но появление в воздухе восьми истребителей И-16 для них было полнейшей неожиданностью, про налёт на порт немецкие лётчики уже и не думали. В итоге боя был сбит один наш истребитель, немцы не досчитались двух своих истребителей, а пикирующие бомбардировщики не досчитались шести самолётов, ещё два, из оставшихся ушли со значительными повреждениями и задымлениями. Плюсом боя было ещё и то, что свой бомбовый груз немецкие лётчики экстренно сбросили на ближние тылы своих же войск, одной из бомб даже куда-то попав, вызвав значительный взрыв и большое облако дыма. Всех тех немецких лётчиков, кто сумел выскочить не так далеко от города, посбивали ещё в воздухе из пулемётов бойцы батальона МООН.
  Зная о мстительности немцев, наше сухопутное командование, предложило перекинуть на аэродром подскока ещё восемь истребителей, всего лишь на одни сутки. Так сказать для отбития ещё нескольких атак авиации и продления у немцев эффекта неожиданности. Что и было сделано рано утром 24 мая, к 9 часам утра, на аэродром подскока приземлились ещё восемь истребителей И-16.
  Немецкие самолёта появились к 10.30 часам утра 24-го мая, тремя девятками пикирующих бомбардировщиков в сопровождении четырёх пар истребителей прикрытия. Три пары охраняли подлетающие пикировщики непосредственно, а ещё одна пара осуществляла прикрытие на высоте около 8 километров.
  На отражение налёта взлетели все пятнадцать истребителей. Три пары ишаков связали прикрытие пикировщиков, а девять истребителей накинулись на пикировщиков. В этот раз немецким лётчикам так же пришлось вываливать весь свой бомбовой груз на опять же ближайшие немецкие тылы. Итогом часового воздушного боя стал девять сбитых Ю-87, ещё четыре ушли с повреждениями, был так же сбит один Ме-109, наши лётчики отделались серьёзным повреждением одного самолёта. Немецкие лётчики-истребители, не хотели воевать один на один, поэтому почти сразу бросили своих комрадов. Так же удалось расстрелять несколько экипажей бомбардировщиков.
   Больше налётов в этот день не было. По-видимому, немецкое воздушное командование взяло тайм-аут для переваривания потерь за последние три дня воздушных боёв в районе города и порта Лиинахамари. Советское же воздушное командование, в лице командира авиационной дивизии, над успехами воздушных боёв над Лиинахамари, думало не долго, и перекинуло к 9.00 утра 25 мая на аэродром подскока весь авиационный полк. То есть, ещё одну эскадрилью и четыре транспортных самолёта, на которых прибыли технические специалисты, а так же небольшой запас авиабензина. Причина такой щедрости командира авиадивизии выяснилась только 26 мая, после прихода в порт кораблей Мурманской флотилии.
  25 мая 1942 года немецкое авиационное командование предприняло ещё одну попытку реабилитации, ближе к обеду в небе над Лиинахамари появилось девять пикировщиков под охраной двух десятков истребителей. И этому прилёту сопутствовали ещё две пары истребителей Ме-109, для расчистки воздушного пространства над городом.
  В воздух был поднят весь наш авиационный полк в полном составе. Бой длился более часа, потери с нашей стороны стало три самолёта И-16, одному подбитому И-16 удалось приземлиться на аэродроме, немцы потеряли шесть Ме-109, и три пикировщика, ещё два самолёта ушли со шлейфами дыма.
  26 мая 1942 года ранним утром, в акваторию порта Лиинахамари стали втягиваться военные корабли Мурманской флотилии, а точнее ВК ПВО "Победитель", артиллерийский ВК "Песец", бывшее грузовое судно "Герта", на котором уже, впрочем красовалось новое название "Надежда", бывший миноносец "Кондор" на носу которого красовалось новое название "Полярный", за ним шёл бывший миноносец Т-5 имевший так же новое название "Североморск". Кроме них назад прибыли так же самоходная баржа "Аллаг" переименованная в "Колу", тральщик "Камерун" переименованный в "Шонгуй", тральщик М-31 переименованный в "Заозёрск", корабль ПЛО UJ-1219 переименованный в "Туманный".
  Но удивительным было не прибытие в порт Лиинахамари военных кораблей Мурманской флотилии (за исключением транспорта "Надежда"), а то, что они доставили в порт целую бригаду и пехотный полк, несколько артиллерийских батарей, а так же ещё один батальон морской пехоты. Кроме того на борту самоходной баржи "Кола", находились четыре самолёта И-16 с лётчиками и обслуживающим персоналом для них, запасом авиабензина и боеприпасами к авиационным пулемётам.
  Разгрузка закончилась ещё до наступления рассвета и корабли Мурманской флотилии, не задерживаясь, ушли назад в Мурманск, оставив вместо ВК ПВО "Арктический лис", артиллерийский ВК "Песец". Повреждённый и не имеющий хода "Арктический лис", тащил на буксире "Победитель". Кроме того были забраны и все морские охотники тип МО-2, а были оставлены в качестве усиления оба миноносца "Полярный" и "Североморск".
  Как впоследствии мне удалось узнать от Ледяева, побывавшего на совещании в 12.00, на котором присутствовали и армейские чины, командование сухопутным фронтом совместно с командованием Северным флотом приняло решение о нанесении удара по немцам ещё и со стороны порта Лиинахамари. Для разгрома немецкой группировки около города и порта Лиинахамари данных войск вполне хватало. Далее планировалось наступление в тыл немецкой группировки армии "Лапландия", у немцев не будет выхода кроме отвода войск от Мурманского направления, притом на значительное расстояние до 200-250 километров, если только они не захотят драться в окружении в тылу советских войск.
  Ледяева, как и меня впрочем, больше всего волновало, что предпримут немцы здесь на морском театре военных действий.
  С 22 мая помимо боевого дежурства на входе в залив Петсамовуоно двух катеров РС или МО, далеко на подходах к нему, примерно в 50 милях помимо всего дежурила ещё и пара торпедных катеров. Северный флот, ежедневно отправлял на разведку прибрежной зоны и морской зоны побережья Норвегии, шириной до 50 миль в Баренцево моря самолёты-разведчики, для обнаружения выхода в море тяжёлых кораблей противника.
  После 26 мая на выход на боевое дежурство в залив Петсамовуоно, Ледяев стал привлекать и миноносцы флотилии. На них, усилили вооружение, за счёт, частично снятого с серьёзно повреждённого "Арктического лиса". Тому, всё равно предстоял длительный ремонт.
  Высадившиеся войска, атаковали немцев этим же вечером 26-го мая. Одновременно ударили и с тыла немцев, хорошо подготовленные к таким действиям разведгруппы МООН Соловьёва, выведя из строя несколько батарей противника, которые были заранее разведаны. Немцы не имея возможности использовать авиацию в тёмное время суток, да ещё потеряв несколько артиллерийских батарей прикрытия, начали планомерный отход от города, бросая при этом технику, не имея возможности её вывезти, не было ни бензина, ни гужевого транспорта. Отход от города, дался немцам тяжело, в самых неожиданных местах оказалось много мин, как на дорогах, так и на обочинах.
  29 мая около 11 часов всех командиров подразделений, вызвал на совещание начальник штаба Мурманской флотилии капитан первого ранга Гизатулин. Я получил вызов на совещание персонально, что говорило о том, что немцы решились на выступление в сторону порта Лиинахамари, по всей видимости, небольшой эскадры. С этим выводом согласился идущий рядом Петрович, на совещании так же присутствовали Ледяев, Соловьёв, Корнейчук, Арбузов, Репин.
  Мне сразу же не понравились задумчивые выражения лица наших начальников Гизатулина и Ледяева.
  В первую очередь, Гизатулин зачитал приказ главкома РККФ Кузнецова о присвоении внеочередных воинских званий по нашей Мурманской флотилии.
  За успешный захват порта и города Лиинахамари очередное звание "вице-адмирал" было присвоено командующему Мурманской флотилией Кучерову, звание "контр-адмирал" получили Гизатулин и Ледяев, звание "капитан второго ранга" получили из находившихся на совещании Корнейчук, Валишев, Арбузов, звание "капитан третьего ранга" получил Репин, звание "старший лейтенант" присвоили Кобызеву. Кашкарову этим же приказом присвоили звание "лейтенант" ну и далее по списку.
  Как следовало, этот приказ главкома вызвал заметное оживление среди начальников. Но сразу же после выступления Гизатулина, выступил Ледяев, тот довёл до всех находящихся на совещании, что по сообщению командира подводной лодки "К-22" капитана 2 ранга Котельникова, лодка которого дежурила в районе выхода из Киркенеса, в порт Киркенес вошла немецкая эскадра в составе четырёх тяжёлых кораблей и четырёх эсминцев, на сопровождении шли торпедные катера. Это означало только одно, прибытие тяжёлых немецких кораблей по нашу душу, но их состав ... Сразу же стало понятно плохое настроение Гизатулина и Ледяева. Да и у остальных командиров лица вытянулись и побледнели от такого сообщения, все прекрасно поняли, зачем эта эскадра прибыла Север Норвегии.
  Противопоставить такой мощи у нас здесь и сейчас, просто было нечего.
  Дальше опять выступил Гизатулин, сказав, что - В этот район боевых действий командование Северного флота направляет четыре подводных лодки, три эскадренных миноносца в сопровождении четырёх торпедных катеров, а так же подойдут три подводные лодки, но прибытие их ожидается не ранее чем, через три-пять дней.
  - До их прихода мы должны держаться, - тут же вставил Ледяев, - от плана мы отходить не будем, в связи с четырьмя тяжёлыми кораблями противника сюда на аэродром перебрасывают три самолёта-торпедоносца, как и было, оговорено ранее. Кроме оговоренного, сюда к завтрашнему утру, так же перебрасывают эскадрилью бомбардировщиков с полным штатом. На подходе к нам ВК "Победитель", тральщики "Шонгуй", "Заозёрск", корабль ПЛО "Туманный", грузовое судно "Надежда", самоходная баржа "Кола", а так же две БДБ одна из которых артиллерийская. На них прибудут несколько полноценных батарей, полк пехоты, авиабензин, торпеды для торпедоносцев и торпедных катеров, боеприпасы для кораблей нашей флотилии, авиации и группировки сухопутных войск. Как вы поняли командование, как нашего флота, так и фронта, сделало ставку на удар от нас в тыл немецкой группировки. Наша задача удержать как город, так и порт Лиинахамари, любой ценой. Удержим, значит, мы победили здесь на Севере, за Полярным кругом.
   - Хотелось бы выслушать ваше мнение о дальнейших наших действиях, - добавил Гизатулин, - может быть будут какие-то предложения по действиям.
  - Ага, - тут же подумалось мне, - "... Мы тут посоветовались с вами, и я решил ...", тут надо действовать тоньше и филиграней.
  - Разрешите, - тут же поднял руку я, - так сказать как самый младший из присутствующих.
  Гизатулин и Ледяев синхронно кивнули головами, давая разрешение.
  - Ну, во-первых, чем их больше, тем нам лучше, - начал я, поднявшись со стула, - не надо за ними бегать далеко. Хотя проблемка для меня вырисовывается только одна, - где мы такую толпу немцев хоронить будем? Там же под тысяч десять народу будет, не менее, а то и более.
  Сидящие рядом со мной Корнейчук и Кобызев, а так же Репин сразу же заулыбались моим словам, понимая, что я этим хотел сказать - кого в море можно хоронить? Вопрос чисто риторический.
  Видя их улыбки я с серьёзным лицом продолжил, - и, тем не менее, чем больше будет у них кораблей, тем меньше таковых надо выпускать отсюда. Во-вторых, как и говорили ранее, действуем только ночью, как только они войдут в радиус действия торпедоносцев, погода при этом значения не имеет, для нас главное выйти на них и не потерять из виду. Приоритет при этом тяжёлые корабли немцев. Репин со своей тройкой катеров будет постоянно крутиться рядом с ними, его основная задача не потерять в ночи немецкую эскадру, наводить нас и в случае чего добивать подранков или тут же торпедировать те эсминцы, которые будут оставаться для оказания помощи, торпедированным кораблям немцев. Оставляя для этого по одному катеру. По торпедоносцам, - первое, все три в постоянной готовности, второе, всю ночь летаем с одним и тем же экипажем, меняем только самолёты, сразу же по прилёту.
  - Почему? - тут же влез Ледяев, а Гизатулин, с таким же немым вопросом уставился на меня.
  - На всё, про всё, у нас, будет всего одна ночь, - ответил я, - это первое, второе, не будете же вы утверждать что вам, - я посмотрел на Ледяева как задавшего вопрос, - комфортно, быстро, удобно и главное РЕЗУЛЬТАТИВНО работать каждый день с разными начальниками штабов, к примеру, флотилии, при проведении одной из операций?
  Ледяев кивнул головой, что принял и понял мои аргументы, как впрочем, и согласительный кивок Гизатулина.
  - Идём далее, - продолжил я, - третье, в идеале нам необходимо торпедировать как можно более кораблей противника, одна торпеда - один корабль, но это в идеале. В четвёртых необходимо спланировать так чтобы за ночь успели сделать как минимум четыре самолетовылета, а лучше пять. Это что по немцам, теперь по нам. На ночь из тех кораблей, что здесь присутствуют, выходят только ВК ПВО "Победитель", артиллерийский ВК "Песец", и два миноносца "Полярный" и "Североморск". Объяснять, почему или не надо? - уточнил я.
  Ледяев, быстро сообразивший, тут же сказал - нет.
  - Почему? - задал вопрос, не сообразивший Арбузов.
  - Количество стволов, на первых, скорость и торпеды на вторых, - пояснил я Арбузову, - на самый плохой случай у нас, это размен наших ВК на боевые корабли немцев, миноносцы уйдут из-за запаса скорости, а в лучшем случае уничтожение артиллерией и минами подбитых кораблей немцев.
  Седевшие рядом со мной Корнейчук и Репин согласительно закивали головами как впрочем, и некоторые другие из сидевших здесь же начальников.
  - Приблизительно так, - проговорил я, - ну и само собой усилить здесь патрулирование, да чуть было не забыл, ещё необходимо согласовать частоты для работы, как самолётов, так и всех наших кораблей. А эскадрилья бомбардировщиков это наш резервный вариант на самый крайний случай.
  - Почему? - тут же задал вопрос уже Репин.
  - Потери среди них будут, большие, а результаты мизерные - неохотно пояснил я, и видя продолжающее непонимание Репина, добавил - слишком устаревшие самолёты, не соответствуют требованиям времени - нет соответствующей скорости, бомбовой нагрузки, точности бомбометания, плохая защищенность. Но что имеем, то имеем.
  Других дельных предложений на совещании не поступило, далее обговорили текущие вопросы и вопросы взаимодействия. С Репиным решили отправить Корнейчука так сказать для подстраховки. Старшим нашей эскадры был назначен Ледяев - шёл на флагмане эскадры ВК ПВО "Победитель", с ним так же шёл Валишев на артиллерийском ВК "Песец", а на миноносце "Североморск" выходил Арбузов.
  На том совещание и было закончено.
  Торпедные катера Репина вышли в Баренцево море, по окончанию совещания и полным ходом устремились в сторону Киркенеса.
  На аэродром после обеда меня отвёз лично Гизатулин, предварительно переодевшись в новую форму соответствующую его статусу. Ледяев остался встречать подходившие корабли флотилии и одновременно готовить корабли к выходу в море.
  На аэродроме наша легковая машина сразу же подрулила к трём стоявшим в стороне самолётам-торпедоносцам, а именно ДБ-3Ф как мне потом объяснили.
  Подошедший к нам высокий военный, приложив руку к шапке, представился - капитан Гарбуз, командир звена 6-й минно-торпедной эскадрильи 2-го гвардейского смешанного авиационного полка, для удобства пройдёмте в землянку.
  Уже в землянке, он садясь за стол сказал, - меня наш командир полка очень-очень попросил, чтобы я оказал вам максимальное содействие.
  - Как там ваш Феоктистович, уже оклемался после госпиталя? - задал я вопрос капитану, когда и мы с Гизатулиным устроились за столом в землянке.
  - Откуда его знаешь? - как бы мимоходом, поинтересовался капитан Гарбуз.
  - Да недавно пришлось его и лейтенанта Иволгина вытаскивать из плена, - пожав плечами, сообщил я, - я тогда был прикомандирован к разведгруппе сержанта Леонова из отдельного разведывательного отряда Северного флота, на период выхода. Заодно у немцев спасатель угнали.
  - Так это был ты? - у капитана Гарбуза, казалось, от удивления вылезут глаза из орбит, - Ваник Северный, юнга нашего Северного флота?
  - Юнга, - согласительно кивнул головой я, подтвердив, - из экипажа РС-513, Мурманская флотилия, Северный флот.
  - Борис Феоктистович, вместе с лейтенантом Иволгиным после госпиталя заезжали к разведчикам поблагодарить за свое спасение, так Леонов и его командир такое им по рассказывали, что мы просто не верили, - проговорил Гарбуз, - но наш особист - хороший мужик, всю информацию подтвердил. Так что за спасение Феоктистовича тебе большое персональное спасибо, от всего полка. Да и спасатель здорово помогает уже троих лётчиков спас.
  Всё время во время нашего разговора Гизатулин молчал, отдавая инициативу разговора в мои руки, как мы с ним договорились заранее.
  - Ладно, это дела давно минувших дней, - проговорил я, - как у вас с полётами и успехами на этом поприще в качестве торпедоносцев?
  - Пока особо похвастаться нечем кроме постановок авиамин, - пожав плечами, ответил капитан Гарбуз, - всё-таки, плохая погода и метеоусловия за зиму, не давали особо летать, да и эффективность, от этого тоже маленькая. Звено прибыло на Север с Балтики 9 сентября 1941 года, и до конца года совершило 36 боевых вылетов. Характер боевой роботы, первоначально заключался в бомбёжке ближайших фронтовых тылов, портов и изредка аэродромов противника.
  - Так, пока всё понятно, - проговорил я, барабаня руки по столу, - сколько вы можете взять бомбовой нагрузки?
  - 2500 если в перегрузочном варианте и малом радиусе действий, - не задумываясь, проговорил Гарбуз.
  - А если, торпеда и две бомбы по 500, - спросил я, - потяните?
  - Должны потянуть, - кивнул капитан.
  - Экипаж три или четыре человека? - уточнил я.
  - Четыре - я, штурман, два стрелка, - сообщил Гарбуз.
  Я, молча на листке бумаги, написал "через час, торпеда плюс две 500-ки, минус два стрелка, один самолёт" протянув бумагу Гизатулину.
  Тот, поняв, что теперь его выход, посмотрел на капитана и произнёс приказным командирским голосом, - капитан Гарбуз.
  Подобравшийся капитан, мгновенно вскочил из за стола, приняв строевую стойку, смотрел на контр-адмирала.
  - Вам ставится боевая задача, налёт на порт Киркенеса, по сведеньям поступившим командованию Северного флота в порт Киркенеса прибыла немецкая эскадра, в составе четырёх тяжёлых кораблей под охраной четырёх эсминцев. С вероятностью 100%, завтра утром она выйдет сюда к городу и порту Лиинахамари. В этот раз ваш вылет будет несколько необычный. Первое, в загрузку берёте торпеду и две бомбы про 500 килограмм, второе с вами летит только штурман, и вот юнга, которого вы сейчас переоденете. В случае чего он вам заменит стрелков, в мире нет стрелка из пулемётов лучше, чем он. В полёте старший - юнга, если надо он выведет вас на порт, сброс торпеды и авиабомб делать, так как он вам скажет, в слепую и с высоты. Последнее, я не смог привести вас к нам, или привести сюда два десятка старших офицеров флотилии для того, чтобы они подтвердили возможности данного юнги. Время военное, поэтому просто поверьте в то, что вам говорит контр-адмирал сейчас. Остальные самолёты вашего звена в готовности на земле, если будет необходимость поменять торпеду на авиабомбы, вы сообщите нам по радио заранее. По прилёту сюда у вас снова старт в том же составе и снова на порт Киркенес, но уже на другом самолёте вашего звена. В таком режиме будете работать всю ночь. Так надо для победы здесь и сейчас. Капитан вы поняли приказ?
  - Так точно, - капитан Гарбуз, с сомнением посмотрел на меня.
  - Главное, чтобы ваши самолёты не подвели, а в порту мы справимся, - я ободряюще посмотрел на капитана, - мне пойдёт любой самый малый комплект зимнего обмундирования, любого из ваших стрелков.
  В соседней земляке переоделся. Утеплённую лётную форму мне отдал старшина Вышинский, из экипажа Гарбуза, за что я тому тут же подарил отличный немецкий бинокль, один из добытых с немецкого эсминца Z-6 "Теодор Ридель". Штурману экипажа презентовал чертёжный набор с всё того же эсминца и несколько немецких морских карт.
  
  Эпизод 50
  
   В 16.30 ДБ-3Ф под управлением капитана Гарбуза начал разбег для взлёта, имея помимо торпеды 45-36-АН, ещё две авиабомбы весом по 250 килограмм.
  На высоту 5000 метров карабкались минут двадцать, а то и чуть более, со штурманом экипажа старшим лейтенантом Лариным, мы договорились ещё в землянке, о том, что вести самолёт мы будем вдоль береговой линии. Так для меня было значительно проще осуществлять ориентировку на местности, а Ларину было всё равно, как лететь по прямой или вдоль береговой линии погода не способствовала полёту от слова вообще. А если проще, при взлёте нижняя кромка облаков была на высоте около 300 метров, моросил мелкий дождь с боковым ветром.
  С такой высоты пристроившись рядом со штурманом, я своим зрением с помощью заклинания кругового поиска, прекрасно различал береговую линию, помимо всего контролируя обстановку в воздухе.
  Пока летели до Киркенеса, успел обговорить порядок атаки в порту, в первую очередь торпедой, потом авиабомбами, по одной за заход.
  В успехе торпедной атаки капитан Гарбуз сомневался, так как немцы дураками не были и на такой случай просто обязаны были перестраховаться, постановкой противоминных сетей, разве что сети в тот момент были сняты перед движением кораблей.
  Так оно и было, я точно вывел самолёт на порт, выбрал самую жирную цель - с большим количеством засветок жизни, выдавая по внутренней связи точное удалении и высоту нашего самолёта.
  Над портом Киркенеса облачность была низкой, с всё с тем же моросящим дождём и так же боковым ветром со стороны Баренцево моря
  Капитан Гарбуз отработал просто ювелирно, сбросив торпеду с высоты 30 метров на скорости 300 км. за полтора километра до цели. Торпеда хоть и взорвалась, но приблизительно за сто метром до борта корабля. О чём я добросовестно сообщил по внутренней связи. Стрельбу зенитными средствами немцы хоть и открыли, но стреляли просто куда-то вверх на звук самолёта.
  По дальнейшей договорённости, сделали следующий заход на всё ту же цель для бомбометания 250 килограммовой авиабомбой, в этот раз, осуществляя заход вдоль корабля, с кормы судя по берегу и пирсу. Сброс авиабомбы осуществили с высоты 350-400 метров по моей наводке. В этот раз авиабомба легла в цель. В последствии выяснилось, что попадание было в тяжёлый крейсер "Адмирал Хиппер" (нем. "Admiral Hipper"). Авиабомба, пробив палубу, попала в отсек 3, ближе к правому борту взорвавшись, разворотила с десяток помещений и вырвала около шести-восьми метров квадратных правого борта, из них несколько ниже ватерлинии. Хотя экипажу удалось локализовать поступление вода, и потушить сильный пожар, крейсер имел крен на правый борт и принимать участие в операции уже не смог (В нашей истории в декабре 1942 года, тяжёлый крейсер "Адмирал Хиппер", принял участие в проведении операции "Регенбоген", где во время боя с крейсером "Sheffield" получил три попадания 152 мм снарядов, попадание второго снаряда, было как раз в третий отсек корабля, которое вызвало уничтожение нескольких помещений и вызвало сильный пожар).
  Следующий заход я сделал на точку, имеющую, на мой взгляд, наибольшее количество засветок жизни, находящееся так же возле пирса. Сброс авиабомбы на цель решил осуществлять с всё той же дистанции, но чуть раньше, надеясь попасть ближе к корме или носовой части. С удовлетворением отметив пока про себя, что бомба, попала в какую то конечность корабля и собираясь сообщить об этом капитану Гарбузу и старшему лейтенанту Ларину, но не успел. Точка куда попала авиабомба, расцвела громадным ярким белым цветом и тут же, в уши ударил грохот взрыва, волна воздушного удара настигла даже наш самолёт, слегка тряхнув его. По радостным крикам членов экипаж было понятно уже и им, что мы попали и попали хорошо, Ларин орал, что, по всей видимости, детонировало хранилище артиллерийских снарядов крупного калибра либо носовой, либо кормовой башни (в последствии выяснилось, что авиабомба попала в кормовую башню эскадренного миноносца Z-20 "Карл Галстер", пробив её взорвалась, силой взрыва, действительно добравшись до хранилища артиллерийских снарядов, который и с детонировал, из экипажа выжило всего 17 человек).
  - Вот этот покатался на самолёте в ночное время, - произнёс я по внутренней связи, когда Гарбуз и Ларин немного успокоили свои эмоции, - чуть задницу, не оторвали, вместе со всем что сзади меня, это у вас всегда такие вылеты?
  Оба командира принялись хохотать по новой, снимая стресс, отсмеявшись, Ларин прокомментировал, - да нет, это в первый раз у нас.
  - Вот теперь я верю, - добавил Гарбуз, - что у тебя юнга везение в крови, как впрочем везти начинает и всем кто рядом с тобой, это ваш контр-адмирал по секрету мне перед стартом сказал.
  Я попросил Ларина вести самолёт пока я не восстановлю своё внутренне зрение минут десять-пятнадцать. Мне надо было немного времени, чтобы восстановить свой внутренний баланс, для чего я накинул на себя ещё и заклинание среднего исцеления.
  Через полчаса окончательно придя в себя, я принялся помогать экипажу выйти на наш аэродром, что и было сделано в 19.45. Для более лучшей ориентировки, на подходе я попросил зажечь заранее подготовленные костры, в количестве восьми штук вдоль посадочной полосы. Посадку по моим подсказкам капитан Гарбуз сделал ювелирно точно.
  Следующий ДБ-3Ф уже прогревал двигатели, а техники, согласно нашим указаниям с воздуха, к нашей посадке успели снять торпеду с самолёта и подвесить вместо неё ещё две 500 килограммовые авиабомбы к уже имеющим двум пятисоткам.
  Весь экипаж на пять минут пригласили в землянку к контр-адмиралу Гизатулину, Там же находились, командиры экипажей из звена Гарбуза, два старших лейтенанта Громов и Хорев.
  Докладывал первым капитан Гарбуз.
  - На порт Киркенеса вышли быстро, - начал доклад Гарбуз, - взрыв торпеды слышали, но по сообщению юнги торпеда взорвалась за сто метров до корабля, второй заход сделали на этот же корабль, но авиабомбой, заход был успешный, авиабомба по сообщению юнги попала примерно в середину корабля, вторая авиабомба в другой корабль, тоже попала, это мы со штурманом подтверждаем, так как корабль взорвался, даже до самолёта дошла взрывная волна, помимо сильной вспышки и грохота взрыва.
  Гизатулин вопросительно посмотрел на меня.
  - Так всё и было, - подтвердил я, - по моим ощущениям на первом корабле было около полутора тысяч человек, на втором который взорвался, где то около трёхсот. По вылету получаются эффективные авиабомбы. Ночь, низкая облачность, моросящий дождь - самое то, для бомбардировок. А если пятисоткой попали, корабль гарантированно не выйдет из порта, сейчас в минусе как минимум два корабля из состава немецкой эскадры, а если ещё четыре бомбы хорошо положим, то от эскадры вообще ничего не останется. Если же у остальных нервы не выдержат и они попробуют вырваться, то на выходе их будет ждать Репин, а у того ночью есть шансы не промахнуться, опять же, если их увидит.
  Лица Громова и Хорева светились счастьем и радостной улыбкой, если по линии разведки придёт подтверждение, то это первый успех их звена, уничтожение крупного военного корабля немцев.
  В этот момент в землянку занесли термос с чаем, по кружке которого все находящиеся в землянке и выпили.
  Второй старт состоялся в 20.27, после старта и набора высоты по моим указаниям, самолёт на крейсерской скорости пошёл вдоль береговой линии в сторону порта Киркенес.
  К порту Киркенеса мы вышли 21.52, к тому моменту на порт опустился туман. На первом заходе, при бомбометании взрыва от авиабомбы мы не услышали, хотя я точно мог сказать, что авиабомба попала (Впоследствии узнали, что авиабомба попала в Z-24, один из пятнадцати эсминцев, типа 1936А. Пробив носовую котельную и взорвалась, на дне гавани. На эсминец начала поступать вода, откачка которой была затруднена из-за неспособности использовать свои насосы - оказались неисправны линии подвода питания, пока не были подключены к береговому источнику питания). О попадании в цель, я всё же сообщил Гарбузу и Ларину, пока делали заход на следующий корабль.
  Следующая авиабомба легла буквально в нескольких метрах от борта (Впоследствии узнали, что это был эсминец Z-14 "Фридрих Ин", который отделался "лёгким испугом"), взорвалась коснувшись дна. Хотя тогда, я всё же надеялся, что тот получил какие-то повреждения от взрывной волны.
  Третья по счёту авиабомба легла, практически по центру корабля и взорвалась внутри корабля, пробыв прикрытую металлом палубу. О чём я и известил членов экипажа (Впоследствии узнали, что эта авиабомба попала в немецкую зенитную плавбатарею "Nimphe" - бывший норвежский броненосец береговой обороны "Tordenskjold". Авиабомба пробила палубу, взорвалась внутри, попав точно во второй котёл корабля, работающий на внутренние потребности корабля во время стоянки, разорвав его. Левый борт был разорван полностью, были уничтожены многие внутренние помещения, хотя правый борт просто выгнулся. Зенитная плавбатарея опустилась на дно около пирса. Потери среди экипажа составили - 76 убитых, 17 раненых).
  Четвёртый заход самолёта, как сброс авиабомбы прошёл удачно. Я точно был уверен, что авиабомба попала, хотя взрыв и произошёл на глубине под кораблём. Так и было сообщено экипажу (Впоследствии узнали, что авиабомба попала в тяжёлый крейсер "Лютцов", бывший "Дойчланд". Пробив носовую часть и успешно взорвалась на дне гавани, в пяти метрах от киля, корабль принял 800 тонн воды. Имел незначительный дифферент на нос, тонуть не собирался, но его дальнейшее использование в операциях, на Севере, без ремонта было не возможным).
  То, что зенитные батареи и орудия, как порта Киркенес, так и немецких военных кораблей находящихся в порту стреляли, было видно ещё по первому налёту, но вся стрельба велась просто куда-то вверх в надеже зацепить столь ненавистный самолёт, бомбивший порт. Использование прожекторов хоть они и были включены, как в порту, так и на кораблях, не давало никакого эффекта из-за тумана, низкой облачности и моросящего дождя.
  Обратный полёт прошёл под бесконечные разговоры и разбор каждого сброса бомб. Гарбуз и Ларин были ещё под впечатлениями от атаки порта, у них в кровь продолжали поступать от организма гормоны, которые отвечали за возбуждение и возможность действовать, всё это я видел по их аурам, внутренним обзорным взором, они продолжали, выпытывали мельчайшие подробности, задавая бесконечные "а как..." и "почему ...".
  На посадку наш ДБ-3Ф пошёл, когда часы показывали 23.43, в этот раз Гарбуз, более быстро и с большей уверенностью посадил самолёт, ориентируясь на мои подсказки, у самой земли уже и визуально наблюдая костры. Постепенно тормозя и сбрасывая скорость, подвёл самолёт к стоянке своего звена, где начал запуск двигателей, следующий подготовленный самолёт.
  Гизатулин встречал экипаж около самолёта, видя подсвеченные двумя фонариками довольные лица Гарбуза и Ларина, пригласил всех в землянку, с нами зашли и командиры экипажей звена Гарбуза.
  Уже в землянке Гарбуз подробно доложил о налёте на порт Киркенеса, о каждом сбросе авиабомб.
  Контр-адмирал вопросительно посмотрел на меня.
  - В три точно было попадание, - подтвердил я, - хотя ни один из них не взорвался, но навряд ли, все они смогут в ближайшее время выйти в море.
  Ещё на подлёте к аэродрому мы попросили, чтобы нам организовали перекус, и сейчас сидя за столом, и поедая банку тушёнки, я понял, что такой же зверский аппетит не у меня одного, а и Гарбуза и Ларина тоже.
  Когда самолёт оторвался от земли и стал набирать высоту, я глянул на часы 00.26. первые полчаса-час полёта, прошли в разговорах ни о чём с Лариным, к нам в разговор изредка вмешивался капитан Гарбуз, я постоянно отслеживал по своей виртуальной карте в голове береговую линию. Когда до выхода на порт Киркенеса оставалось примерно полчаса, я почувствовал необъяснимую тревогу, которая стала нарастать с каждой минутой. Такое со мной за время скитаний по мирам было не раз, означало оно только одно, что если я не сверну сейчас в сторону со своего пути, то меня ждёт очередное перерождение. И это было не чувство тревоги или опасности, как было при потоплении первой подводной лодки немцев ранее, это было нечто большее, которое невозможно описать словами.
   Отступать от своих принципов и разворачивать самолёт, только потому, что мне "что-то показалось" я и не думал.
  Перерождение так перерождение, не первый и не последний раз, - подумал я, усмехаясь про себя, вспоминая как это было последний раз, а боль во время неё можно и перетерпеть - всего-то минут десять.
  - Внимание, значит так, - начал говорить я, - то, что я вам сейчас скажу, я воспринимаю очень серьёзно, и это касается нашей дальнейшей роботы в порту Киркенес, поэтому отнеситесь к моим словам очень серьёзно. Первое, у меня очень нехорошие предчувствия, а своим предчувствиям я доверяю и они меня ещё не подводили. От вас я ничего не скрываю, но скорее всего это наш последний вылет, поэтому хочу у вас спросить - идём до конца и возьмём по максимуму или будь, что будет, а там посмотрим? От вашего ответа зависит, как мы будем действовать, лично я готов идти до конца по максимуму.
  - Что ты имеешь в виду - идём до конца и возьмём по максимуму? - тут же спросил Гарбуз.
  - Немцы хоть и стреляют вслепую, но у них есть шанс всё-таки попасть в нас, в таком случае я считаю правильным не пытаться спастись, а используя обстановку направить самолёт на ближайший корабль, такой размен мне больше подходит - взять с немцев по максимуму.
  - А второй вариант - "а там посмотрим?" - тут же уточнил Ларин, - не думай ничего плохого, но пока есть время хотелось бы рассмотреть все варианты.
  - А второй вариант, как раз покидаем самолёт и надеемся, что немцы будут к нам лояльны после нашей "ПРОДУКТИВНОЙ" (слово выделил интонацией, со смешком), за ночь роботы - ответил я, - как-то так.
  - Мда, - задумчиво произнёс Ларин, - нарисовал ты перспективы, чёт мне всё больше и больше охота отказаться от гостеприимства немцев, как-то первый вариант выглядит более приличный.
  - Я тоже поддерживаю, - сообщил Гарбуз, - чёт не хочется проверять гостеприимство немцев.
  - Тогда, действуем так, - подвёл итоги разговора я, - работаем как обычно, если возникнет экстренная ситуация - направляем самолёт в ближайший корабль, я буду рядом с Гарбузом, за спинкой его кресла, если надо подправлю, куда надо вслепую.
  - Будем надеяться, что немцы дадут нам возможность сбросить хотя бы пару авиабомб, - добавил Ларин.
  На этом разговор прекратился, экипаж по всей видимости стал обдумывать мои слова.
  Ну вот, наконец, согласно, моей внутренней в голове визуальной карты, показался порт Киркенеса, первый заход мы сделали на один из двух кораблей, которые до этого не подвергались бомбёжке, согласно засветкам количества жизней на моей внутренней визуальной карте. В него мы попали, но авиабомба пробив корму, взорвалась от удара о грунт (впоследствии выяснилось, что попадание пришлось в эсминец Z-15 "Эрих Стейнбринк", удар авиабомбы пришёлся в корму корабля за несколько метров до кормового орудия, она пробила своим весом корабль насквозь, сорвала один из винтов и взорвалась от удара о грунт, корабль принял более 500 тонн воды, просел на корму, но тонуть не собирался).
  Во время пролёта над кораблём в нас таки попали из зенитного орудия в правый мотор, выведя его из строя, загруженный в тот момент ещё тремя авиабомбами, самолёт сильно повело вправо со снижением, всё, что мы смогли сделать с капитаном Гарбузом, так это подправить подбитый самолёт в ближайший корабль. Это оказался тяжёлый крейсер "Лютцов", удар самолёта пришёлся в борт сразу же за носовой башней. Взрыву самолёта сопутствовала и детонация трёх оставшихся авиабомб, этого вполне хватило, чтобы взрыв добрался до артиллерийского погреба носовой башни. Подрыв, которого разнёс весь корабль, при всём этом большая часть мачты корабля, пролетев по воздуху метров 200, приземлилась как раз на Z-24, на котором, только что экипаж закончил латание дыр от предыдущего налёта и откачку воды.
  
  Эпизод 51
  
  18 мая 1942 года вице-адмирал Оскар Кумметц (нем. Oskar Kummetz), в 10.50 находился в приёмной вице-адмирала Отто Цилиакса, командующего адмирала в Норвегии (kommandierender admiral norwegen).
  Причину, неожиданного вызова он не знал, хотя, скорее всего по его разумению, этот вызов был связан с событиями, происходившими на Севере Норвегии, а точнее между Киркенесом и Петсамо. События там, нарастали за последние полгода как снежный ком, и всё не в лучшую сторону для них.
  Громадные потери кригсмарине понесло за последние полгода - как в кораблях, так и в подводных лодках, квалифицированных экипажах. Постоянные захваты транспортных, да и чего греха таить и боевых кораблей приводило командование кригсмарине здесь, на Севере в бешенство, за это были сняты с занимаемой должности не только вице-адмирал Отто Шенк (вместо него на должность командующего адмирала на Полярном побережье Норвегии назначен вице-адмирал Гейнц Нордман), но и генерал-адмирал Герман Бём,
  Люфтваффе на Севере Норвегии, так же имело колоссальные потери, как самолётов, так и опытных пилотов. Да и вермахт понёс большие потери при перекидывании войск морем, одно уничтожение 136-го горно-пехотного полка 2 горно-пехотной дивизии принесло столько проблем кригсмарине, здесь на Севере.
  А теперь ещё и вторично захват города и порта Лиинахамари, в котором кригсмарине снова потеряло несколько десятков боевых кораблей с экипажами, вернее даже не потеряло, а практически передало Советам.
  А сейчас в приёмной у командующего адмирала в Норвегии, начали собираться и другие значимые лица кригсмарине в Норвегии. Сразу же за ним, в приёмную командующего вошёл капитан-цур-зее Готфрид Пёниц (нем. Kapitän zur See Pönitz), который возглавлял 8-ю флотилию эскадренных миноносцев "Нарвик" и почти сразу же в приёмную вошёл вице-адмирал Гейнц Нордман - командующий адмирал на Полярном побережье Норвегии.
  Адъютант вице-адмирала Отто Цилиакса, тут же пригласил всех присутствующих в приёмной пройти в кабинет командующего.
  Через полчаса, выходя из здания штаба, Оскар подумал, о том, что и в этот раз он угадал, задача, которая была поставлена ему Отто Цилиаксом, была направлена на возврат под контроль Германией города и порта Лиинахамари. Для этого в его распоряжение были переданы два тяжёлых крейсера "Лютцов", бывший "Дойчланд" и "Адмирал Хиппер", кроме того в качестве усиления были приданы две зенитные плавбатареи "Thetis" и "Nimphe" (бывшие норвежские броненосцы береговой обороны "Harald Haardfagre" и "Tordenskjold"), а так же для сопровождения и поддержки четыре эскадренных миноносца - Z-14 "Фридрих Ин" (нем. "Friedrich Ihn"), Z-15 "Эрих Стейнбринк" (нем. "Erich Steinbrinck"), Z-20 "Карл Галстер" (нем. "Karl Galster"), Z-24 кроме этого их эскадру должны были сопровождать 11-я флотилия охотников за подводными лодками (11-я UJ-Flottille), остатки 8-ой флотилии торпедных катеров (8 Schnellbootflottille командир - капитан-лейтенант Георг Штур Кристиансен) и 23-я сапёр флотилия (23-я Minesweeper flotilla Kriegsmarine), два батальона десанта.
  Точкой выхода на операцию был определён порт Киркенес, куда он Оскар Кумметц, должен был привести тяжёлые корабли эскадры в сопровождении эсминцев из другого порта Норвегии Тромсё. Эсминцы сопровождения возглавил командующий 8-й флотилии эскадренных миноносцев кригсмарине "Нарвик" капитан-цур-зее Готфрид Пёниц.
  В качестве отвлечения от переброски эскадры в Киркенес, британцам была слита информация, что эскадра выходит на перехват арктического конвоя PQ-16 (в этой реальности, арктический конвой PQ-16 вышел из Рейкьявика не 21 мая, а через 5 дней 26 мая 1942 года, в Мурманске он должен быть соответственно не 30 мая, а 4 июня 1942 года). Британцы к сообщению подошли очень серьёзно, усилив эскадру прикрытия конвоя линкором "Дюк оф Йорк" (англ. "Duke of York" - "Герцог Йоркский") и тяжёлым крейсером "Бервик" (англ. "Berwick"), а так же тремя эсминцами сопровождения.
  На вице-адмирала Гейнца Нордмана, была возложена задача по подготовке флотилий сопровождения и подготовке двух батальонов десанта непосредственно в порту Киркенеса, до прихода туда кораблей вице-адмирала Оскара Кумметца.
  Совместный выход должен состояться утром 30 мая 1942 года. По планам оперативного отдела командующего адмирала в Норвегии, корабли эскадры должны были разделиться на две группы.
  Первая группа в составе двух зенитные плавбатарей "Thetis" и "Nimphe" и кораблей сопровождения - 11-я флотилия охотников за подводными лодками, а так же 23-я сапёр флотилия должны были принять десант в составе двух батальонов егерей и идти вдоль побережья Норвегии на удалении 20 миль.
  Прикрывая первую группу кораблей, сзади и на удалении 30-40 миль от береговой черты, двигалась вторая группа прикрытия - два тяжёлых крейсера "Лютцов" и "Адмирал Хиппер", в сопровождении четырёх эсминцев и части 8-ой флотилии торпедных катеров.
  Такое распределение было не случайно, зенитные плавбатарей "Thetis" и "Nimphe" имели скорость чуть более 16 узлов, и с начала Второй мировой войны после их захвата у Норвегии были переоборудованы из броненосцев береговой обороны в плавучие батареи ПВО. В случае их потерь, при проведении операции по захвату и возвращению города и порта Лиинахамари, не нанесли особого удара по кригсмарине здесь на Севере Норвегии. Их малая скорость хода не позволяла использовать их в операциях против проводки арктических конвоев британцами и советами. А вот использовать при проведении операции в прибережье Норвегии для отбития города и порта Лиинахамари используя их орудия крупного калибра самое то.
  Сейчас на него было возложен первый этап операции - проведение двух тяжёлых крейсеров "Лютцов" и "Адмирал Хиппер", а так же двух зенитных плавбатарей "Thetis", "Nimphe", четырёх эсминцев, части 8-ой флотилии торпедных катеров, из Тромсё в Киркенес. Их выход из Тромсё был назначен на 27 мая 1943 года.
  На подготовку эскадры к выходу ему дали всего чуть больше недели, вице-адмирал Отто Цилиакс не скрывал от собравшихся в его кабинете, что на него давят из Берлина, начиная от гросс-адмирала Эриха Редера, ставки Гитлера и заканчивая звонком А́льберта Шпеера, который возглавлял министерство вооружения и боеприпасов Германии. Все требовали как можно быстрее освободить город и порт Лиинахамари и таким образом обеспечить поставку никеля в метрополию. Удержание стратегически важного города и порта Лиинахамари советами, ещё в течении месяца, было катастрофой и для армии вермахта "Лапландия" - все поставки в армию велись морем вдоль норвежского побережья через всё тот же город и порт Лиинахамари.
  Именно поэтому с выходом эскадры торопили все как сам Отто Цилиакс, командование кригсмарине, так и сам Берлин.
  Попытка освобождения города с портом Лиинахамари, со стороны вермахта - армии "Лапландия", провалилась с большими потерями, на дальнейшие попытки отбить город и порт у армии уже не было ни сил, ни средств.
  Подготовка к выходу эскадры на протяжении оставшихся до 27 мая дней, отобрала все силы у вице-адмирала Оскара Кумметца. За эти дни было проделано большой объём робот, как и им самим, в плане проработки операции, так и его подчинённых. На корабли эскадры было загружено продовольствие, боеприпасы, топливо, было проведено техническое обслуживание всех механизмов, вооружения кораблей эскадры.
  Точно в 12.00 27 мая 1942 года эскадра, как и планировалось, вышла в море для перехода в Киркенес. Флагманом эскадры вице-адмирал Оскар Кумметц выбрал тяжёлый крейсер "Адмирал Хиппер", на котором и поднял свой флаг командующего эскадрой. Уже на выходе из порта кораблями эскорта была обнаружена подводная лодка, которую загнали под воду. Сам переход в Киркенес, хоть и занял несколько дней, прошёл спокойно, без поломок механизмов кораблей и происшествий. Погода хоть и была нелётной, но, тем не менее, позволила эскадре в полном составе 29 мая войти в порт Киркенеса. На подходе к Киркенесу были обнаружены две подводные лодки, которых так же загнали под воду, не давая выйти в торпедную атаку на корабли эскадры. Как доложил после прибытия в порт Киркенес, капитан-лейтенант Кристиансен - командир 8-ой флотилии торпедных катеров, одну из подводных лодок удалось повредить, во время сброса глубинных мин.
   Вице-адмирал Гейнц Нордман, свою часть роботы сделал на "отлично", флотилии сопровождения - 11-я флотилия охотников за подводными лодками, а так же 23-я сапёр флотилия были подготовлены к операции, в порту в готовности для погрузки на них находились оба батальона егерей. Их посадка, на корабли должна произойти за два-три часа до выхода на операцию, как и планировалось.
  Вновь прибывшие корабли должны были за 12 часов, пополнить свои запасы топлива и после 09.00 30 мая выдвигаться вдоль береговой линии Норвегии в сторону порта Лиинахамари.
  В первую очередь для пополнения топлива были определены тяжёлые крейсера, далее эскадренные миноносцы, после шли плавбатареи и в конце топливом пополнялись торпедные корабли 8-ой флотилии.
  Сигнал воздушной тревоги в порту раздался, когда стрелки часов перевалили за шесть часов вечера. Сразу же стали слышны многочисленные выстрелы зенитной артиллерии как установленной на кораблях, так и в порту Киркенеса.
  Оскар Кумметц в это время работал с офицерами штаба над операцией по освобождению порта и города Лиинахамари. Ещё через час на флагмане должны были собраться командиры всех флотилий, командиры тяжёлых крейсеров и эскадренных миноносцев, для постановки дальнейших задач.
  Недоумённо подняв голову, Оскар подумал, - какая бомбардировка - облачность 300 метров, моросящий дождь, уже давно взяла свои права ночь.
  В этот момент недалеко от борта корабля раздался оглушительный взрыв. Оскар понял, что, скорее всего, было попадание торпедой в противоминную сеть, сила взрыва была более полу тонны взрывчатки. Такие взрывы он слышал и видел не раз за время своей службы на флоте.
  Надо подняться на мостик корабля, - решил вице-адмирал, - отдав распоряжение на перерыв в работе штаба, на 15 минут. Двинулся к вешалке, на которой находился его зимний утеплённый плащ, подбитый мехом.
  Именно в этот момент весь тяжёлый крейсер содрогнулся от попадания, корабль весом более 18 000 тонн, подбросило вверх. Многих офицеров бросило на пол, Оскар успел уцепиться за край стола, оставшись на ногах. Погасло освещение, вместо него с небольшой задержкой включилось дежурное - неяркая, тусклая лампочка над входной дверью.
  Вывели из строя, - с ужасом подумал Оскар, - самый сильный корабль эскадры, сколько же самолётов участвует в налёте? Уже был заметен крен на правый борт корабля. Натягивая плащ на ходу, бросился по коридору к трапу. Через минуту был в рубке крейсера. Хоть и все находящиеся в ней были заняты своими делами, но находившийся в ней командир крейсера капитан-цур-зее Ганс Хартманн увидев своего адмирала, подал команду и бросился к нему с докладом.
  Оборвав его на полуслове, Оскар спросил, - Ганс что с кораблём?
  Ответить командир тяжёлого крейсера "Адмирал Хиппер" капитан-цур-зее Ганс Хартманн не успел. В этот момент раздался сильнейший грохот взрыва, от которого даже в рубке крейсера у всех заложило уши, как будто в нескольких метрах выстрелило орудие крупного калибра. Следом за взрывом дошла ударная волна, сильно качнув тяжёлый крейсер.
  - взорвался эскадренный миноносец Z-20 "Карл Галстер", - криком доложил наблюдатель, видимо так же оглохнув от взрыва, - сброшенная авиабомба попала в кормовую башню, вызвав детонацию снарядов.
  Оскар Кумметц вместе с командиром тяжёлого крейсера "Адмирал Хиппер" бросились к амбразурам, чтобы увидеть всё своими глазами. Буквально через полминуты остатки эскадренного миноносца Z-20 "Карл Галстер", скрылись под водой, вместе с практически всем экипажем, на воде оставался с десяток - чуть больше барахтавшихся тел, которым бросали спасательные круги, к месту катастрофы подходило несколько катеров, чтобы выловить оставшихся в живых.
  В этот момент командира крейсера Ганса Хартманна позвали к телефону. Положив трубку тот доложил смотревшему на него вице-адмиралу Оскару Кумметцу,- авиабомба попала в крейсер, пробила палубу, попав в отсек 3, ближе к правому борту взорвалась, разворотила, уничтожив всё в более десяти помещений, вырвано шесть-восемь метров квадратных правого борта, несколько метров ниже ватерлинии. Поступление воды удалось локализовать, пожар на борту крейсера в результате попадания авиабомбы практически потушен. Крейсер принял около 1200 тонн воды. Крен на правый борт, сейчас пытаются минимизировать с помощью контрзатопления. Участвовать в операции крейсер "Адмирал Хиппер" из-за полученного повреждения не сможет.
  - Налёт на порт совершил, судя по шумам и по докладам наблюдателей, всего один бомбардировщик-торпедоносец, - доложил вахтенный офицер крейсера, - уже прошёл сигнал отбоя воздушной тревоги.
  - Один бомбардировщик за один налёт взорвал эсминец и нанёс повреждение тяжёлому крейсеру, который попадёт в ремонт, судя по всему на полгода минимум, - мелькнуло в голове Оскара, приказал соединить с вице-адмиралом Отто Цилиаксом, для доклада о последствиях налёта.
  Доклад Командующему адмиралу в Норвегии, не отменил проведение операции, требования вице-адмирала Отто Цилиакса были прежние - взять за несколько дней порт и город Лиинахамари.
  Попить нормально кофе не дал прибывший с докладом капитан-цур-зее Готфрид Пёниц командир 8-ой флотилии эскадренных миноносцев "Нарвик", имевший бледный вид. По его докладу с эскадренного миноносца Z-20 "Карл Галстер", удалось спасти всего 17 человек экипажа, погибло более 300 человек. Удалось спасти контуженного имеющего многочисленные переломы командира эсминца корветтен-капитана Теодора Фрайхерра фон Махенхайма, который в момент атаки бомбардировщика, находился на ходовом мостике эсминца. Он подтвердил, что взрыв авиабомбы попавшей в кормовую башню, вызвал детонацию снарядов башни в артиллерийском хранилище.
  К 20.00 вице-адмирал Оскар Кумметц принял решение о переходе на тяжёлый крейсер "Лютцов", вместе со своим штабом, совещание командиров соединений было перенесено на 21.00. На нём было доведена диспозиция по атаке порта и города Лиинахамари, а так же порядок выдвижения рано утром 30 мая в 09.00, двумя группами в его сторону.
  Совещание закончилось в 21.45, командир тяжёлого крейсера "Лютцов" капитан-цур-зее Рудольф Штенге, предложил командующему эскадрой вице-адмиралу Оскару Кумметцу, а так же капитан-цур-зее Готфриду Пёницу, капитан-лейтенант Кристиансену и командирам эскадренных миноносцев, поздний ужин в кают-компании крейсера.
  Не успели офицеры кригсмарине дойти до кают-компании, как по всему порту опять включились сигналы воздушной тревоги. Все командиры эсминцев, как и командиры соединений, тут же бросились к трапу, ведущему наверх, на выход на палубу корабля.
  Вице-адмирал Оскар Кумметцу, вместе с командиром тяжёлого крейсера "Лютцов" капитан-цур-зее Рудольфом Штенге, поспешил так же на мостик перед боевой рубкой крейсера. Уже на выходе из рубки крейсера Оскара Кумметца охватили смутные подозрения, что и этот налёт бомбардировщиков будет для них таким же фатальным, как и предыдущий.
  Зенитные пушки и автоматы, как кораблей, так и батарей порта уже стреляли не смотря на то, что на порт Киркенеса помимо ночи, мелкого моросящего дождя опустился ещё и туман.
  Первая авиабомба взорвалась глухим взрывом, ударившись о дно, в районе эсминца Z-24, о чём сообщили находящиеся выше наблюдатели. Через минуту поступило сообщение с Z-24, о том что авиабомба попала в эсминец - была пробита палуба, в районе носовой котельной, авиабомба, не разорвавшись, образовала пробоину в днище, взорвалась, ударившись о грунт. Эсминец принимает через пробоину воду, откачка воды затруднена из-за неспособности использовать, свои насосы - оказались неисправны линии подвода питания, экипаж в настоящий момент подключает линии к береговому источнику питания, прокидывая резервный кабель питания.
  В этот момент опять раздался глухой взрыв авиабомбы.
  - Подводный взрыв авиабомбы в районе эсминца Z-14 "Фридрих Ин", - тут же поступило сообщение от наблюдателей. Через минуту они же сообщили, что поступило сообщение с эсминец Z-14 "Фридрих Ин" - авиабомба, упала в нескольких метрах за бортом эсминца, взорвалась ударившись о грунт, эсминец повреждений от взрыва не имеет.
  - Может, пронесёт и дальше, - подумал Оскар, молясь, чтобы и дальнейшие авиабомбы легли в стороне от крупных кораблей эскадры.
  Третья авиабомба дала о себе знать довольно громким взрывом.
  - Не ужто не повезло, - с тоской подумал вице-адмирал.
  - Попадание в плавбатарею "Nimphe", - тут же закричали наблюдатели, сильнейший взрыв внутри корабля. Через минуту пришло сообщение с эсминца Z-14 "Фридрих Ин".
  - Авиабомба попала в зенитную плавбатарею "Nimphe", - читал наблюдатель, - пробив палубу, взорвалась внутри, скорее всего, взорвался один из котлов корабля, есть заметный разрыв вдоль борта. Плавбатарея опустилась на грунт, около пирса, корпус корабля весь скрылся под водой.
  Вцепившись в поручни ограждения, Оскар Кумметц неотрывно смотрел в сторону подрыва корабля его эскадры.
  Именно в этот момент стал слышен свист падающей авиабомбы и через мгновение последовал сильный удар по носу корабля, от чего Оскара Кумметца, Рудольфа Штенге и стоящих рядом с ним двух офицеров крейсера бросило силой удара на палубу. Оскару Кумметцу удалось остаться на ногах, в отличии от офицеров стоящих рядом с ним - он один держался за поручни. Один из офицеров даже приложился головой о броню боевой рубки.
  В это же мгновение раздался подводный взрыв такой силы, что тяжёлый крейсер слегка приподнялся носовой конечностью и тут же опустил назад.
  - Попадание авиабомбы в носовую часть корабля, - тут же прокричал сверху наблюдатель, - взрыв авиабомбы при ударе о грунт. В налёте участвует всего один самолёт.
  - Это конец операции, - тоскливо подумал Оскар Кумметц, отмечая как нос корабля понемногу опускается, имея дифферент, - два налёта всего одним самолётом и итог - два боевых корабля уничтожены и два корабля имеют повреждения, все боевые корабли из основного состава эскадры. К тому же у советов ещё впереди полночи, за которую, у них уничтожат и остальные боевые корабли основного состава.
  Поднявшийся на ноги капитан-цур-зее Рудольфом Штенге, уже отдавал указания о проверке носовых отсеков крейсера.
  Через несколько минут по порту раздался сигнал отбоя воздушной тревоги.
  Вице-адмирал Оскар Кумметц, все эти несколько минут стоял, вцепившись в поручни ограждения, пытавшись понять, как советы смогли вслепую поразить авиабомбами столько кораблей его эскадры, притом бомбы ложились или рядом или попадая, только в крупные боевые корабли.
  В это время прибежавший помощник капитан-цур-зее Рудольфом Штенге докладывал, что авиабомба, попавшая в носовую часть корабля, пробила её насквозь и взорвалась, ударившись о грунт. В настоящее время идёт заделка пробоины в днище, с одновременной откачкой воды из носовой части корабля. Крейсер уже принял около 800 тонн воды и из-за пробоины именно в носовой части крейсера его дальнейшее использование в операции невозможно. Необходимый ремонт с постановкой в сухой док для ремонта.
  Отцепившись от поручня, Оскар Кумметц нетвёрдой походкой направился в боевую рубку крейсера. Зайдя в боевую рубку, приказал соединить его с вице-адмиралом Отто Цилиаксом.
  Его доклад Командующему адмиралу в Норвегии был краток - гораздо более долгое время он выслушивал то, что кричал ему в трубку вице-адмирал Отто Цилиакс.
  - Командующий адмирал в Норвегии, вице-адмирал Отто Цилиакс, завтра утром будет в Киркенесе, - довёл информацию в 23.10 29 мая 1942 года Оскар Кумметц, до вновь собравшихся на совещание командиров флотилий и командиров тяжёлых кораблей и эсминцев. Ему только что, доложили о потерях на Z-24, плавбатареи "Nimphe", а так же на тяжёлых крейсерах "Лютцов" и "Адмирал Хиппер" и на взорванном Z-20 "Карл Галстер". А так же о готовности остальных кораблей эскадры к выдвижению.
  - Прошу подготовить вверенные корабли и экипажи к приезду Командующего адмирала вице-адмирала Отто Цилиакса, - добавил командующий эскадрой, - или быть готовым прибыть для доклада к нему лично.
  После совещания, пройдя в свою каюту, достал из бара запечатанную бутылку коньяка марки Hine Family Reserve 1928 года, налил себе полную рюмку, продолжая анализировать все свои действия и действия своих подчинённых за этот вечер.
  Третий сигнал воздушной тревоги в порту прозвучал в 01.27 ночи, нисколько не удивив Оскара Кумметца, - этого следовало ожидать, советы сегодня возьмут по максимуму, у них просто нет другого выхода. Быстро одевшись, Оскар, прошёл на мостик перед боевой рубкой крейсера, чтобы самому видеть последствия третьего по счёту налёта за ночь.
  Зенитные орудия и автоматы, как кораблей эскадры, так и батарей охраны порта уже открыли огонь на звук самолёта.
  Именно в этот момент произошёл первый глухой взрыв авиабомбы.
  - Подводный взрыв авиабомбы в районе эсминца Z-15 "Эрих Стейнбринк", тут же прокричал сверху наблюдатель.
  В этот раз дождаться сообщения с эсминца Z-15 "Эрих Стейнбринк" не удалось, буквально через полминуты-минуту, рядом с тяжёлым крейсером "Лютцов", раздался сильнейший взрыв, как раз на том месте, где стоял тяжёлый крейсер "Адмирал Хиппер". Взрывная волна вместе со звуком тут же обрушилась на стоявшего на мостике вице-адмирала Оскара Кумметца, успевшего вцепиться в поручни ограждения, как впрочем в этот раз успел вцепиться и стоящий рядом с ним командир тяжёлого крейсера "Лютцов" капитан-цур-зее Рудольфом Штенге.
  - Взрыв в борту "Адмирал Хиппер", - прокричал сверху наблюдатель, - "Адмирал Хиппер" взорвался. В него врезался двух моторный самолёт-бомбардировщик, бомбы на бомбардировщике взорвались в момент удара в борт крейсера.
  - Вот и финиш за эту ночь, - тут же подумал Оскар Кумметц, - ещё уничтожен тяжёлый крейсер "Адмирал Хиппер".
  - С эсминца Z-15 "Эрих Стейнбринк" передают, - снова прокричал наблюдатель, - удар авиабомбы пришёлся в корму корабля, авиабомба пробила своим весом корабль насквозь, сорвала один из винтов и взорвалась от удара о грунт. Пробоину в днище заделывают, эсминец принял около 500 тонн воды, имеет дифферент на корму, экипаж эсминца откачивает воду из кормовых помещений.
  - Для проведения операции у нас уже нет тяжёлых кораблей, - подумал Оскар Кумметц, - осталось дождаться сообщений о количестве погибших на тяжёлом крейсере "Адмирал Хиппер" и эскадренном миноносце Z-15 "Эрих Стейнбринк". Оставшиеся от эскадры плавбатарея "Thetis" и эскадренный миноносец Z-14 "Фридрих Ин" погоды в предстоящей операции не сделают, а остальную мелочь разгонят довольно быстро, если к советам подойдут хотя бы пара эсминцев во главе с лидером. На карьере можно ставить крест, и сделали его советы всего лишь одним самолётом-бомбардировщиком за три налёта.
  Через полтора часа в каюте, которую занимал вице-адмирал Оскар Кумметц, раздался выстрел.
  
  Эпизод 52
  
  В голове опять поселилась острая боль, казалось, что кто-то изуверски вкручивает в неё громадный шуруп, при этом, не давая измученному и истощённому телу умереть. Разум ещё не взял под контроль тело, которое ему досталось. Ну, вот очередное перерождение души и как всегда новое тело.
  - Интересно, а какое тело ему досталось на этот раз? - на фоне чуточку уменьшенной боли в голове, пронеслась первая мысль в обновленном теле.
  В этот самый момент включились чувствительность тела, - его, что бросили на сковородку что ли? - нестерпимый жар окутал всё его тело.
  Именно в этот момент он смог чуточку приподнять правую руку, - движусь, значит живой, - острая боль в голове, потихоньку начала ослаблять свою хватку.
  Воспользовавшись этим, я тут же потянулся к манне разлитой вокруг меня, всё, что удалось собрать вокруг, влил в доставшееся мне ослабевшее тело.
  Слегка полегчало. Бросил на себя плетение среднего исцеления. Через полминуты почувствовал, что могу, хоть и медленно двигать руками и ногами. Пока зрение не восстановилось, подняв руки, стал ощупывать себя сверху вниз, проверяя доставшееся ему тело, согнувшись в поясе, проверил ноги.
  По предварительным прикидкам, ему досталось тело уже взрослого мужчины за 30 лет, на голове небольшой с сантиметр ёжик волос без залысин, из одежды на нём была лишь набедренная повязка.
  - Не густо, - мелькнуло в голове.
  Тут же включилось зрение.
  Его коричневатое от загара тело, лежало посреди саванны, покрытой невысокой до 20 сантиметров травой.
  Что сразу же бросалось в глаза - земля имела коричневатый цвет, а вот небо над ним было ослепительно голубым, без единого облачка. Местное светило имело как минимум двойную окружность по сравнению с Солнцем, а вот Лун было две, причём одна была большей в размере другой как минимум раза в три. По всему телу гулял не просто жаркий, а очень, очень жаркий ветерок.
  Поворачивая голову, огляделся вокруг, везде, куда не бросал взгляд был один и тот же пейзаж, без всяких исключений.
  Нигде не было видно ни единого живого существа, как ни в небе, так и на земле.
  Его набедренная повязка представляла собой кусок грубой ткани неопределённого цвета
  Шершавым обезвоженным языком провёл по растрескавшимся губам.
  - Пора вставать, и двигаться, - второй раз подумал Ваник, - движение это жизнь.
  В этот момент включился и звук.
  - Как обычно слегка с опозданием, - мелькнуло в голове, боли в голове, уже находились в том секторе, когда про них говорили одним словом - терпимо.
  - Ну что пора идти в новую жизнь.
  
  
  Конец книги
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 6.05*19  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"