Русское общество переживает глубокий кризис: вся дореволюционная " интеллигентская идеология" потрясена в основаниях своих или окончательно рушилась: для того чтобы выйти из тупика, в который завела Россию неудавшаяся революция, надо старые устои идеологии заменить новыми - такова тема талантливых очерков П.Б.Струве, напечатанных недавно в " Русской мысли". В последнем из них, озаглавленном " Великая Россия", он пытается подвести эти новые устои и в краеугольный камень кладёт идею " государственной мощи".
" Великая Россия для своего создания, - говорит Струве, - требует от всего народа, и прежде всего от его образованных классов, признания идеи государственной мощи."
Этот идеал должен образовать " железный инвентарь нового политического и культурного сознания" Только государство и его мощь могут быть для настоящих патриотов путеводной звездой. Остальное - " блуждающие огни."
Верховный закон государственной мощи для Струве определяется так: " Всякое слабое государство - добыча сильного". Надо есть других, чтобы не быть съеденным, народ народу - зверь. Этот закон природного, дочеловеческого, звериного бытия есть вместе с тем будто бы и верховный закон бытия государственного.
Человек не зверь. Человек иногда не может не быть, но никогда не хочет быть зверем; не быть зверем и значит быть человеком. Уход от зверства и есть человечество. Так нам казалось, но вот оказывается, что всё это " революционная романтика", " блуждающие огни", гнилые устои почти рухнувшей идеологии. Патриотизмом " Великой России" должно отныне сделаться стремление к новому, сознательному, оправданному культурному зверству, и это стремление должно образовать "железный", может быть, не только железный, но и кровавый " инвентарь нового культурного сознания" - почему же, однако, "нового", а не древнего? почему "культурного", а не варварского?
Во всяком случае, не идеальное благообразие, а плачевное убожество человеческой действительности заключается в том, что закон зверского бытия продолжает господствовать и в бытии человеческом, но ведь уже не так безгранично, как некогда, уже его царству приходит конец, - в этом вся наша человеческая надежда, всё наше человеческое достоинство. И пусть это кажется " романтикой" : по слову короля Лира, " дай человеку только то, что нужно," что сейчас реально, - " и ты его сравняешь со зверем". Мы ещё рабы зверского бытия, особенно здесь, в политике, но мы уже бунтующие рабы, и лишь постольку мы люди поскольку бунтуем, а если прекратим бунт, покоримся окончательно, как потеряем облик человеческий и примем облик звериный....
Но....верховному закону звериного бытия противоборствует верховнейший закон бытия всечеловеческого, по которому сильные слабее слабых, слабые сильнее сильных. Несметные полчища Дария разбиты горстью греков, верикий Карфаген маленьким Римом, сонм европейских владык - " якобинской сволочью". Ни одному из всемирных насильников не прощалось то преобладание " внешней политики над внутренней", силы меча над силою духа государственной мощи над мощью культурною, в котором, по мнению Струве, заключается залг государственного величия, а по здравому инстинкту русской революционной общественности, залог государственной гибели России....
Культура из варварства, человечество из зверства, любовь из вражды - вот закон вселенского бытия, которому подчиняется всякое бытие - частное, национальное, государственное.
Как же забыл о нём Струве? И где же при подобном забвении ручательство, что любовь к " великой России" не сведётся к той - омерзительной, конечно, и для самого Струве, но именно теперь в России более чем где-либо, торжествующей - пошлости, которую Вл. Соловьёв назвал " патриотизмом зоологическим"?
Об этом забыл Струве, но вспомнил П.Н. Милюков в своей " непроизнесённой речи" о патриотизме. Предостерегая от " элементарного, почти зоологического чувства, которое создаётся инстинктом самосохранения национальной группы и делат национализм "слепым", он заключает: " Национальная мораль, ничем не просветлённая и не ограниченная, может легко выродиться в проповедь человеконенавистничества, порабощения и истребления. Сколько исторических злодеяий прикрыто от морального осуждения вывеской подобного патриотизма!"- или, прибавим, вывеской той " государственной мощи", которую хочет сделать Струве " путеводною звездою великой России".....
Я нарочно взял три столь крайние и противоположные точки - Лермонтов, Герцен, Толстой - для того, чтобы показать всю площадь противогосударственной заразы, с которою борется Струве : эта площадь так велика, что истребить заразу значит истребить едва ли не всю русскую интеллигенцию...
Ежели сейчас в России есть фантастичнейшая сказка, отвлечённейшая утопия, так это мечта о государственной мощи России как " путеводной звезде" для заблудившейся русской интеллигенции. Кажется, лучше пойдёт она к чёрту в лапы, чем в такую Россию, - не примет, подобно Красной Шапочке, волка за бабушку.