Бондарь Олег Никитович : другие произведения.

Третья ночь полнолуния

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Возвращаясь из командировки, Игорь соглашается подвести случайно повстречавшуюся на дороге девушку. Сворачивает на проселок и оказывается непонятно где.

ТЕТЬЯ НОЧЬ ПОЛНОЛУНИЯ

  
  

Глава первая

   Близилось к шести. Солнце клонилось к закату, но сумерками еще не пахло. Это давало призрачную надежду добраться домой засветло. Призрачную, потому что отмахать предстояло еще добрую сотню километров, а при моих водительских навыках загадывать что-то наперед было слишком самонадеянным занятием.
   И все же настроение было чудесным.
   Я отлично справился с заданием, даже быстрее, чем рассчитывал, пустынное шоссе гарантировало отсутствие неприятных неожиданностей, неновая "Таврия" работала без сбоев и казалась на удивление послушной в моих неопытных руках. Правда, особо я ее не напрягал и даже при полном отсутствии встречного транспорта не рисковал ехать больше шестидесяти километров в час. Но для меня и такая скорость казалась, чуть ли не сверхзвуковой. Все-таки, первая самостоятельная поездка на столь дальнее расстояние.
   Машину мне подогнали два месяца назад, лишь только я оформился собственным корреспондентом одной из центральных газет. Раньше на ней ездил мой предшественник. Его уволили, точно не знаю, за что, но, должен заметить, с техникой он обращался аккуратно. Несмотря на пятилетний возраст, "Таврия" выглядела почти новой и работала, как часики.
   С правами проблем не было. Даже сдавать ничего не пришлось. По указанию главы облгосадминистрации начальник ГАИ собственноручно выдал мне их в готовом виде. А, учитывая, что раньше с автомобилями я сталкивался лишь в качестве пассажира, приставил ко мне сержанта, который за три дня преподал мне краткий курс вождения и подарил на прощанье брошюру с правилами дорожного движения, заметив, что, коль я - человек грамотный, то как-нибудь и сам разберусь.
   Пришлось попотеть и выучить брошюру чуть ли не наизусть. Только, теория теорией... Практики она не заменит. Ведь прежде, чем выполнить то, что указано на дорожном знаке, его нужно, как минимум, заметить. Мое же внимание первое время было полностью сосредоточено на руле и педалях. Даже в окно смотреть было некогда... И тому, что я ни разу не попал в серьезную аварию, прежде всего нужно благодарить других водителей за их опыт и пешеходов за осторожность. А права у меня до сих пор не отобрали лишь из-за уважения к журналистскому удостоверению.
   Не скажу, чтобы вождение доставляло мне удовольствие. Есть люди, которые рождены для техники, я к таким, по-видимому, не отношусь. Поначалу все казалось романтичным и интересным, но... Я никак не мог заставить себя расслабиться за рулем и очень быстро уставал.
   Однако работа есть работа. При нынешнем автобусном сообщении собкору без автомобиля не обойтись. И мне приходилось мириться с тем, что любой другой счел бы за благо...
   Первая же поездка на дальнее расстояние показала, что я совершенно не приспособлен для езды в качестве шофера. От обилия зелени на обочине рябило в глазах, асфальтовая полоса шоссе то и дело расплывалась перед глазами, и я через каждые полчаса останавливался, чтобы отдохнуть. Однако, то, что я самостоятельно сумел преодолеть двести сорок километров (правда, понадобилось мне для этого вдвое больше времени, чем для любого другого водителя), придало мне немалую дозу оптимизма. Я был доволен собой и искренне гордился собственным достижением. Я ощущал себя, чуть ли ассом автомобилевождения...
   С работой в отдаленном райцентре я справился на удивление быстро. Принадлежность к центральной прессе дает неоспоримое преимущество перед собратьями по перу из периферийных изданий. Я сам до недавнего времени принадлежал к их числу, а потому можете мне поверить. Местное начальство прям таки из кожи лезло, желая угодить мне. А по той причине, что в мои планы не входило делать скандального материала (мне нужен был рядовой репортаж о жизни тружеников села), меня вкусно покормили в местном ресторанчике и предложили обширную культурную программу на вечер с шашлыками и прочими излишествами. Я вежливо отказался, мечтая как, можно скорее добраться домой. Замечу, что отказаться было непросто. Глава районной администрации не желал слушать никаких доводов и его смог убедить лишь тот аргумент, что утром мне необходимо отправить в газету готовый материал. А так, как в статье должна была упоминаться его фамилия и даже цитироваться несколько его умных фраз о проблемах сельской глубинки, он, в конце концов, вынужден был смириться. Деланно посочувствовал моему усердию. Посетовал, что знаком с трудностями журналистского ремесла (самому частенько приходится выступать в районной газете, а однажды у него даже брал интервью корреспондент областного радио), пожелал счастливого пути и, осушив традиционный "на посошок" (я к своей рюмке с коньяком по известной причине едва прикоснулся), наконец-то, выпустил меня из кабинета.
   Когда я завел двигатель и собирался выруливать из райисполкомовского двора, кто-то из начальнических "шестерок" сунул на заднее сидение увесистый сверток. Я не возражал. Продукты в городе дорогие, а зарплата, даже собкора центральной газеты, оставляет желать лучшего.
   И вот половина пути позади...
   Должен заметить, ехать обратно оказалось значительно легче. Наверное, постепенно набирался опыта. Я даже несколько раз закурил, не останавливая машины.
   Небольшой, на первый взгляд, успех существенно поднял мое настроение. И, когда впереди у развилки показалась одинокая женская фигурка, я пребывал в наипрекраснейшем расположении духа.
   Она не поднимала руку, не просила остановиться, но все же я решил притормозить. Почему не сделать доброе дело, если оно не требует особых затрат и усилий? Да и, если откровенно, мне хотелось, чтобы еще кто-то оценил мое водительское мастерство.
   -- Далеко? - спросил я, открывая правую дверцу.
   До сих пор у меня не было возможности толком рассмотреть женщину. Все мое внимание целиком поглощала дорога. Теперь же я с удовольствием отметил, что ей не больше двадцати, и она весьма недурна собою.
   Черные густые с завитушками волосы спадали ниже плеч и создавали приятный контраст бледноватому, не успевшему загореть, лицу. Светлая широкая блузка свободно развевалась под дуновением несильного ветерка и, попадая под косые лучи заходящего солнца, просвечивалась насквозь, открывая моим глазам аккуратные бугорки спрятанных в тесном бюстгальтере полушарий грудей. Черные эластичные "лосины" лишь подчеркивали заветные места в анатомическом строении девушки, которые, по идее, должны были скрывать. В общем, зрелище оказалось приятным, возбуждающим, и я не лишил себя удовольствия вдоволь им налюбоваться.
   -- Тебя подвезти? - спросил я у девушки, продолжая бесстыдно ее рассматривать. Придерживая дверцу, я почти лежал на переднем пассажирском сидении, и моя голова находилась как раз на уровне ее колен. Очень удобное положение, чтобы ничего стоящего внимания не укрылось от глаз
   Девушка подозрительно покосилась на меня, затем окинула растерянным взглядом пустынное шоссе и снова повернулась в мою сторону. Должен заметить, в ее растерянно-испуганном виде была своя, особая, прелесть. В наше время такие чувства настолько чужды представительницам слабого пола, что, наверное, близок тот час, когда красавиц, не разучившихся краснеть, на выставке достижений народного хозяйства экспонировать будут.
   -- Я, вообще-то, уже почти дома...
   Голосок ничуть не разочаровал: приятный, грудной с нежной эротической хрипотцой. От его звука сердце мое затрепетало в груди, а на лбу выступила предательская испарина.
   -- Почти, не считается... -- стараясь, чтобы голос не дрожал, молвил я. - Далеко идти?
   -- Нет, не очень. Часа два...
   -- Километров восемь-десять, -- подсчитал я. - Садись!
   Вам не по пути, -- пробовала возразить девушка, но я не сдавался. Мне начинало нравиться неожиданное приключение. Встреча с девушкой на пустынном шоссе казалась особым знаком, посланным с небес, и так просто отступать я не собирался.
   -- Чего уж там... -- пробормотал смиренно, но настойчиво.
   Она посмотрела на меня, как на полоумного, от чего образ невинного дитяти, несколько поколебался. Невинные девушки так не смотрят...
   -- Ну, если настаиваешь...
   Она небрежно бросила сумку на заднее сидение, примостилась рядом со мной и громко хлопнула дверцей.
   -- Поехали, коль сам напросился...
   -- А не страшно с незнакомым?
   Она оценивающе осмотрела меня с ног до головы, тряхнула своими волшебными волосами и неожиданно развеселилась.
   -- Чем же ты меня так сильно напугать можешь?
   Я не нашел, что ответить.
   Девушка, между тем, достала из моей пачки "Кэмела" сигарету, щелкнула моей зажигалкой и с наслаждением затянулась.
   Я включил первую передачу, отпустил педаль сцепления и свернул на неровную брусчатку, почти под прямым углом уходящую от основного шоссе...
  
   Глава вторая
   Сказать, что дорога - никудышная, все равно, что ничего не сказать. Вымощенные еще, наверное, при царе Горохе булыжники были основательно разбитыми гусеницами тракторов и прочими монстрами недавней индустриализации. Проезжая часть могла показаться удобоваримой, а может даже и комфортабельной для новинки отечественного военно-промышленного комплекса танка Т-90, но уж никак не годилась для элегантных колес моей, замечу, не очень прихотливой "Таврии". Камни располагались слишком далеко один от другого, а выбоины между ними были катастрофически глубокими.
   Уже после первой сотни метров тряски по адскому пути я взмок от пота. Руки мои судорожно сжимали непослушный руль, строптиво вырывающийся и готовый свернуть куда угодно с этой, без преувеличения, полосы препятствий. Машина тряслась, стонала, визжала, дребезжала всеми своими составными частями, во весь голос, протестуя против подобного над собою издевательства.
   Думаю, не стоит и говорить, что о девушке я позабыл напрочь. Вернее даже, не позабыл, просто у меня не было возможности собрать воедино разлетающиеся с каждым новым ухабом мысли. К тому же, я боялся хоть на мгновение отвлечься от жуткой полосы, гордо именуемой проезжей частью. И, когда попутчица подала голос, я даже вздрогнул от неожиданности.
   -- Ты что украл автомобиль? - невинным голосом спросила девушка, и я опешил от столь странного предположения.
   -- С чего ты взяла? - спросил, когда дар речи вернулся.
   -- Со своими вещами так жестоко не обращаются...
   -- Как же иначе по такой дороге?
   Она ухмыльнулась. Естественно, я этого не увидел, но раздавшийся сбоку ехидный смешок был весьма красноречивым.
   -- А немножко левее принять нельзя?
   Я осторожно скосил глаза в указанном направлении и понял, что девушка абсолютно права. Рядом с разбитой брусчаткой бежала ровнехонькая идеально укатанная грунтовка.
   -- Мда-а-а...
   Я слишком резко повернул руль. Переднее колесо угодило в очередную яму, и резкий толчок подбросил меня и мою спутницу едва ли не до потолка.
   -- Самоубийца! - не замедлила прокомментировать девушка, а я вздохнул с облегчением, потому что машина уже легко и плавно катилась по хорошо утрамбованной колеи.
   Контраст с недавней, вытряхивающей душу, болтанкой был разительный. Можно было и руль не держать. Колеса сами находили нужное направление, уверенно повторяя плавные изгибы грунтовой дороги.
   Блаженство, наверное, уж слишком явно нарисовалось на моем изможденном от напряжения лице, потому что попутчица не задержалась с очередным едким уколом.
   -- Трудно быть бестолковым, не правда ли?
   Меня ее вредность начинала раздражать. Верно говорят мудрые люди: сделай доброе дело, еще и виноватым останешься...
   Хотя, винить то мне по большому счету некого. Сам напросился...
   -- Не всем гениями рождаться... -- проворчал я и потянулся правой рукой за сигаретой. Левая оставалась на руле. И она, естественно, потянулась следом. Автомобиль вильнул в сторону и, подпрыгнув, выскочил из наезженной колеи. Переднее колесо налетело на очередной булыжник. Машину тряхнуло и отбросило обратно. С перепугу я нажал одновременно на газ и на тормоз. "Таврия" посунулась боком, мотор надрывно взвыл, словно моля о пощаде, и заглох.
   Воцарилась мертвая тишина.
   Побледневшая девушка мертвой хваткой вцепилась в передний щиток. Даже костяшки на ее пальцах побелели. Да и сам я, наверное, выглядел не лучше. К тому же, мне было ужасно стыдно. Надо же так оплошать. И именно тогда, когда все вроде бы стало налаживаться...
   Бесясь от бессильной злости, я в очередной раз мысленно проклял тот момент, когда решил подобрать вредную девчонку.
   -- Испугалась? - спросил после нескольких безуспешных попыток добыть огонь из до сих пор безотказно работающей зажигалки.
   Попутчица вырвала у меня зажигалку, подкурила две сигареты и одну из них сунула мне в рот.
   -- Одно из двух, -- заметила она при этом, -- или ты пьян... -- девушка вплотную приблизилась ко мне и глубоко втянула воздух. - Нет, не похоже. Или сегодня впервые увидел автомобиль...
   -- Второе - вернее, -- чистосердечно признался я.
   -- Я так и думала. Права купил, если они, конечно, у тебя вообще имеются, машину кто-то потерял на улице, а ты по простоте душевной решил ее подобрать? Правильно я угадала?
   -- Нет. С машиной как раз все в порядке. Хоть она и не совсем моя собственность, вожу я ее на законных основаниях.
   -- Странно. И долго водишь?
   -- С месяц, не больше.
   -- За такое время можно и обезьяну научить ездить...
   -- Если каждый день тренироваться... - попробовал перевести разговор на шутку, хотя на душе по-прежнему было очень неприятно.
   -- Может, познакомимся? - предложил.
   -- Света.
   -- Игорь.
   Мы, как водится, легонько пожали друг другу руки.
   -- И далеко тебе ехать? - спросила Света.
   Я сказал.
   -- Не хило. А тарантайка выдержит?
   -- Надеюсь. Сюда же выдержала...
   Девушка ухмыльнулась.
   -- Дальше ты со мной, наверное, побоишься ехать?
   Света, в который уже раз, внимательно меня осмотрела.
   -- Разве ты не заметил, что надвигается ночь? - спросила ни с того, ни с сего.
   Действительно, солнце успело скрыться за полоской леса, которая смутно просматривалась далеко впереди, почти у самого горизонта, небо приобрело грязновато-серый оттенок. В общем, все вокруг предвещало скорое наступление сумерек.
   -- Тебе еще километров пять осталось. Не так много. За час-полтора доберешься. Правда, сумка, наверное, тяжелая?
   -- Я не об этом... -- И куда только подевалась ее недавняя язвительность. - Ты ведь мне от чистого сердца помочь хотел. Как же я тебя теперь смогу бросить? Куда ты на ночь поедешь, если и при дневном свете дороги не видишь? Нет уж... Поедем вместе к моему дедушке. Заночуешь, а утречком, как говорится, вольному воля... И тебе лучше, и мне спокойнее...
   На такие аргументы трудно было что-то возразить. Я молча повернул ключ зажигания, и мы со скоростью среднестатистического пешехода покатили навстречу быстро надвигающейся ночи.
   Странно, после небольшой передышки у меня снова все отлично получалось. Машина послушно и безропотно подчинялась каждому моему движению. Куда-то подевалось сковывающее до сих пор напряжение. Я даже мог поддерживать разговор со Светланой, которая из язвительной зануды вновь превратилась в приятную симпатичную девчонку...
  
   Глава третья
   Светлана рассказала, что она - студентка педагогического института, перешла на третий курс филфака и сейчас едет навестить дедушку, которого, по ее словам, лет сто не видела. Я тоже поведал кое-что о себе, пока мы уверенным черепашьим шагом ползли к небольшому зеленому леску, за которым, как уверяла девушка, до деревни было рукой подать.
   Брусчатка неровной дугой огибала густой кустарник, предшествующий лесу, а грунтовка, по которой мы двигались, сворачивала в его гущу и терялась среди плотно растущих деревьев.
   По извилистой колее очень медленно, почти на ощупь, я ввел машину под кроны деревьев. В наступивших сумерках зелень утратила дневную свежесть и приобрела мрачновато-серый окрас.
   -- Жутковато... -- заметила Светлана, когда я включил дальний свет и под мощными прожекторами нарисовались причудливо фантастические контуры деревьев. Но лишь в узкой полоске, захваченной светом. По сторонам все тонуло в плотной, теперь уже почти идеально черной темноте.
   Лесная дорога петляла в самых непредсказуемых местах, огибала деревья, овраги, еще что-то. Иногда свет фар упирался в нагромождение кустов и лишь благодаря интуиции, я угадывал направление, в котором исчезала непослушная, словно издевающаяся надо мною, колея.
   -- Долго еще? - уловив небольшой относительно ровный участок дороги, спросил у попутчицы.
   -- При такой скорости - полчаса, как минимум.
   Я смахнул пот, заливающий глаза, и еще крепче вцепился в норовящий ускользнуть из рук руль.
   -- У тебя магнитофон работает? - спросила Светлана.
   -- Да, конечно, -- ответил я, не решаясь оторвать глаз от узкого туннеля, проложенного светом фар.
   -- Где-то у меня в сумке была кассета...
   Она перегнулась через спинку сиденья, потом забралась на него с коленами. Легкая ткань блузки скользнула по моей щеке, пьянящий аромат духов вскружил голову.
   Удержаться, чтобы не взглянуть на девушку, оказалось выше моих сил. Я повернулся, и в бледном отблеске отражающегося от листьев света моему взору предстала симпатичная попка, туго обтянутая плотными лосинами. Оторваться от, волнующей кровь, картинки было невозможно.
   Что произошло дальше, представить нетрудно.
   -- Вот, нашла! - радостно воскликнула девушка, и в тот же миг, заглушая ее голос, раздался скрежет металла и треск ломающихся веток.
   Автомобиль тряхнуло, он резко наклонился на левый бок, некоторое время в таком положении скользил вниз и, наконец, наткнувшись на преграду, остановился. От последнего толчка Светлана влетела в мои объятия, а я больно соприкоснулся головой со стеклом на дверце. К счастью, ни стекло, ни голова не пострадали.
   -- Кажись все... Приехали... -- смущенно пробормотал я, продолжая сжимать в руках что-то мягкое и приятное на ощупь.
   -- Может, отпустишь меня?
   Я открыл глаза и понял, что держу не что иное, как ту симпатичную попку, которая, в общем-то, и стала причиной аварии.
   -- Прости... -- виновато выдавил из себя и отпустил девушку.
   Мотор продолжал работать, нога моя по-прежнему давила на газ, но колеса, не находя соприкосновения с почвой, крутились вхолостую.
   Снаружи что-то разглядеть было невозможно. Стекла оказались плотно залепленными то ли листьями кустарника, то ли высокой травой.
   Я выключил зажигание и, чтобы не садить аккумулятор, потушил бесполезные в данной ситуации фары.
   -- И что теперь делать? - спросил, скорей у самого себя, не надеясь услышать обнадеживающий совет.
   -- А ты разве не знаешь? - в голосе девушки сквозили не то истерические, не то насмешливые нотки. -- Я должна была догадаться, что ты - настоящий маньяк! - таки истерика. -- Завез меня в глушь, сейчас изнасилуешь, потом расчленишь мое несчастное, лишенное сил тело и по частям закопаешь в разных уголках леса... Кстати, лопата у тебя есть?
   Я успокоился. Истеричные женщины так себя не ведут, а насмешки я уж как-нибудь стерплю.
   -- Перспектива - заманчива, -- сказал. - Беда лишь в том, что я представления не имею, как потом отсюда выбраться. Засели мы, похоже, капитально...
   Я закурил, достал из бардачка миниатюрный фонарик на пальчиковых батарейках и открыл дверцу. В салоне вспыхнула лампочка, но снаружи царил мрак.
   Ступив на землю, я споткнулся о корягу и кубарем скатился в овраг, заросший чем-то колючим и неприятным. Фонарик погас, вывалился из руки, и пропал.
   Исцарапанный и злой, как черт, я с трудом вскарабкался обратно к автомобилю, который не сполз на дно оврага лишь потому, что застрял между деревьями.
   Светлана с безразличным видом уставилась в приборную панель и курила сигарету.
   -- Что новенького? - с уже привычной ехидцей в голосе спросила она, едва я уселся на свое место.
   -- Ничего хорошего. Ты, как хочешь, а мне, до утра в этой дыре сидеть.
   -- Может, вместе к дедушке пойдем?
   -- Ну, уж нет... Я машину не брошу. Она - государственная собственность, а я - лицо материально ответственное. Случись что, ввек не рассчитаюсь...
   -- Кому она нужна? Тут и людей почти нету...
   -- Мало ли чего...
   -- Как хочешь...
   Она достала сумку и выскользнула из автомобиля.
   По оставленному "Таврией" следу мы выбрались на дорогу и распрощались.
   -- Может, передумаешь? - спросила Светлана.
   Я решительно отказался.
   Скоро девушка растворилась в ночной темноте. Перед этим она пообещала сходить утром в тракторную бригаду и прислать кого-нибудь на помощь. Мне оставалось только надеяться, что она не забудет о своем обещании.
   Хорошенькое получилось романтическое приключение, ничего не скажешь...
   Грустно, обидно...
   Я сплюнул себе под ноги и стал пробираться через успевшие распрямиться кусты к автомобилю. Сквозь плотные кроны за мною внимательно наблюдала пока еще белая, но уже начинающая наливаться золотом громадная и совершенно круглая луна.
  
   Глава пятая
   Зажглись первые звезды, но небо еще не было черным. Летом ночь наступает поздно. На открытом пространстве еще в карты резаться можно. А здесь, в глуши, и среди белого дня без фонарика не обойтись.
   Со стороны дороги автомобиль надежно укрывали успевшие выпрямиться кусты. И хотя маскировка была мне не нужна, более того, я был заинтересован, чтобы меня как можно скорее увидели и помогли выбраться, я обрадовался. Забрался в машину, как можно тише, захлопнул дверцу и, зачем-то, вдавил штырьки внутренних запоров.
   Мелькнула мысль - перекусить. Слабая и неубедительная. Потому я ограничился лишь холодным чаем из пластиковой бутылки и закурил очередную сигарету.
   Чтобы выпустить дым пришлось опустить стекло. Щелочка была крохотной, но она, откупорила раковину, в которой я прятался от ночных страхов, и соприкосновение с внешним миром с его разноликими непонятными звуками выдало новую порцию труднообъяснимого, почти мистического, страха. Подчиняясь ему, я быстренько докурил сигарету, затушил окурок в пепельнице и снова плотно закупорил окно.
   Сквозь стекла ничего нельзя было разглядеть. От этого становилось еще тоскливее. Не на шутку разыгралась фантазия. Мерещились страшные физиономии, смотрящие на меня огненными глазами, а непонятные шорохи и трение веток о корпус автомобиля трансформировались в крадущиеся шаги и еще, черт знает, во что...
   Раньше я никогда не считал себя трусом, разве что иногда был в меру осторожным. Но, чтобы так откровенно бояться темноты... Обычно ведь люди страшатся чего-то определенного, реального, что угрожает непосредственной опасностью...
   Я родился и вырос в городе и никогда настоящей темноты не видел. С детства был приучен к иным звукам, нежели те, которые окружали сейчас. Ночью я слышал шум автомобилей, шаги и слова запоздалых прохожих... Огоньки окон и фонари на улицах сформировали иной стереотип ночи. И то, естественное, что окружало меня сейчас, отвергалось сознанием, воспринималось им, как нечто неестественное, таящее угрозу.
   Я ощущал себя единственным человеком во всей Вселенной. Позабытым, покинутым и совершенно беззащитным. Меня полностью сковал первобытный страх, тот страх, который когда-то, очень давно, вынудил наших предков выдумать кучу разных богов и поклоняться им, вымаливая защиту от их самих же...
   Выдумать?..
   Слово какое-то неубедительное. Да я нутром чувствовал всех этих духов: русалок, леших и прочую, не знаю даже, как ее назвать, лесную живность. Вся она сгрудилась вокруг машины, таращится на меня пустыми безумными глазами и только ждет удобного момента, чтобы навалиться всем скопищем...
   Чем их ублажить, как убедить, что я - хороший, что ничего против них не имею, просто случайно оказался в их владениях?
   Как вымолить прощение?
   Не знаю...
   Оставалось лишь втиснуться в спинку сидения и молить Бога, дабы смилостивился надо мною, защитил от нечисти или, хотя бы, отодвинул по возможности мой последний час...
   "Так недолго и с ума сдвинуться..." - проблескивала иногда искорка разума, только она была слишком слабой и неспособной разогнать глубокую тьму, укутывающую мой начавший мутиться разум.
   В какой-то момент я включил приемник, отыскал на средних волнах станцию, передающую джазовую музыку, и сразу же выключил его. Мне показалось, что звук еще сильнее привлекает ко мне внимание лесной нечисти...
  
   Глава шестая
   Наверное, я уснул. Не помню, видел ли что-то во сне, но проснулся резко, словно бы от толчка. Понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, где я нахожусь, и что со мною произошло. Однако, причины столь резкого пробуждения отыскать не смог.
   Но она была.
   В этом я не сомневался.
   Не зря же сердце колотится, как ненормальное и кровь так громко и ощутимо пульсирует в висках...
   Был некий знак...
   Только, что он обозначал?
   Опасность?
   Я больше не ощущал страха, который недавно буквально парализовал меня....
   Стоп!
   Когда это было?
   Часы на приборной панели показывали половину одиннадцатого.
   Может, остановились?
   Нет, фосфорная стрелка на моих "Командирских" беспристрастно дублировала время.
   Снаружи не было темно. Невидимая луна обильно заливала ярким светом окрестности, листья кустов переливались сверкающими бликами.
   Что же, все-таки, вынудило меня проснуться?
   Я закурил сигарету и уже смело, почти до половины, опустил стекло.
   Свежий ночной воздух мощной струей ворвался в салон. Пугающие раньше звуки исчезли. Природа словно замерла. Ни шороха, ни ветерка...
   Я опустил голову на руль и попробовал снова отключиться. Проще было откинуть спинку сидения и уснуть по-человечески, но мне казалось, что так я буду более защищенным.
   От чего?
   Кто его знает...
   Казалось, и все...
   Закрыл глаза, но задремать не успел. Далекий, едва различимый звук снова заставил насторожиться.
   Несомненно, то, что я услышал (или мне показалось, что услышал?) не вписывалось в гармонию ночных звуков. Тех, естественных звуков, которые через некоторое время вообще перестают восприниматься. Он диссонировал им, был чуждым и потому, даже, несмотря на свою слабость, резко выделялся и приковывал к себе внимание.
   Что он обозначал?
   Мне показалось, что где-то, очень далеко, кричит человек.
   Возможно ли такое?
   Ведь я почти уверовал, что остался одинешенек на всей планете?
   Желательно ли сейчас для меня присутствие постороннего человека?
   Что оно мне принесет?
   Помощь?
   Душевное спокойствие?
   А, может, новую, уже реальную, опасность?
   Ведь, с точки зрения материалиста, человек воплощает собой большую угрозу, нежели вся мистическая нечисть вместе взятая...
   Такие мысли бурлили в моем, возбужденном до предела мозгу. Наверное, нечто подобное ощущал Робинзон Крузо, когда увидел на песчаном берегу отпечаток человеческой ноги и осознал, что он - не единственный человек на, казалось бы, необитаемом острове.
   Вскоре крик повторился, и уже значительно ближе. Он заставил меня встрепенуться. До боли знакомым показался голос. Более того, я почти был уверен, что расслышал собственное имя...
  
   Глава седьмая
   Лунная дорожка, пробившись сквозь кроны деревьев, узкой полоской пересекала колею и терялась где-то в глубине лесных зарослей. Но даже этого скудноватого света оказалось достаточно, чтобы различать окружающие предметы на расстоянии нескольких шагов.
   Я стоял посреди лесной дороги и ожидал, когда крик повторится, чтобы сориентироваться в направлении.
   Очень долго ничего не было слышно. Я уже отчаялся, подумал, не приснилось ли мне все, когда рядом, несомненно, знакомый голос отчетливо прокричал мое имя.
   Вместо того чтобы отозваться, я, не разбирая дороги, то и дело, натыкаясь на деревья и кусты, бросился к источнику звука.
   Пробежал несколько десятков метров и снова оказался на дороге. Бег по пересеченной местности, частые падения, ушибы, хлесткие удары веток по лицу порядочно меня измотали. Но самым большим разочарованием оказалось то, что на дороге никого я никого не увидел. Подобно старику из известной сказки, я оказался у разбитого корыта.
   "Может, меня леший водит?" - вспомнились бабушкины рассказы и прочитанные в детстве книжки.
   От таких мыслей снова дрожь пробежала по телу. Я пожалел, что опрометчиво покинул уютный и безопасный автомобиль. Захотелось, как можно скорее вернуться обратно.
   И все же, пересиливая страх, я постоял еще некоторое время, ожидая, не повторится ли зовущий меня голос?
   Нет, вокруг было тихо и спокойно.
   На то, чтобы возвращаться через чащу у меня не хватило ни сил, ни храбрости. И я двинулся по утрамбованной колесами дороге. Избранный путь, хотя и был длиннее, казался менее страшным.
   Светлана сидела на своей спортивной сумке посреди колеи почти на том самом месте, откуда я, услышав ее голос, ринулся на поиски. Лунная дорожка пробегала по ее волосам, от чего они казались блестящими, словно отлитыми из драгоценного металла. Девушка низко склонила голову и обхватила ее руками, как будто таким образом пыталась отгородиться от всего вокруг. Ее плечи содрогались от едва слышных рыданий.
   Бедняжка!
   Мне ли не понять ее состояние?..
   Остаться одной темной ночью в чужом незнакомом лесу...
   Увидев меня, Светлана вскочила на ноги и с радостным криком бросилась мне на шею.
   -- Игорь! Игорюнька! Игорешечек...
   Давно меня никто так не называл...
   Слезы струились из ее глаз и капали мне за воротник. Мягкие волосы приятно щекотали шею. От избытка нахлынувших чувств я едва сам не разрыдался.
   Внезапно я ощутил себя очень счастливым. Куда и подевались сводившие с ума чувства одиночества и страха. Наоборот, сейчас я ощутил себя очень сильным и смелым.
   Еще бы!
   Ведь теперь мне было о ком заботиться, и кого защищать. Я просто не имел права бояться...
  
   Глава восьмая
   -- Что случилось? Почему ты здесь? - спросил, когда Света выпила воды и успокоилась.
   -- Не знаю... Мне кажется, я заблудилась. Я долго не могла выйти из леса, хотя никуда с дороги не сворачивала. А, когда лес закончился, оказалась в совершенно незнакомой местности... Здесь нет дедушкиной деревни! Здесь вообще ничего нет! За лесом только степь, какие-то холмы...
   -- Может, мы поехали не той дорогой? - предположил я.
   -- Дорога здесь всегда была одна, сбиться с пути невозможно...
   -- Мистика... А ты уверена, что шла в нужном направлении?
   Светлана ничего не ответила. Да и мне вопрос показался глупым. Ошибись девушка, она вышла бы к брусчатке, на которой я едва не угробил автомобиль. Насколько я помню, там никаких холмов не наблюдалось. Везде - ровнехонькая степь.
   Оставалось предположить, что холмы померещились Светлане со страху. Вслух я об этом, конечно, не сказал. Зачем зря обижать и так совершенно расстроенную девушку...
   -- Знаешь, -- вдруг сказала она. - Мне, почему-то показалось, что этот лес значительно больше, чем тот, что растет возле деревни. Я в детстве часто в нем гуляла, и даже тогда он казался мне крошечным. А здесь... Я совсем вымоталась, пока выбралась из него...
   -- Утро вечера мудренее, -- молвил я. - Ложись, отдохни. Завтра взойдет солнышко и все сразу встанет на свои места. Ты поймешь, что деревня никуда не делась. Просто в темноте свернула не на ту тропинку и вышла из леса не там, где нужно...
   Мы сидели на заднем сидении. Девушка доверчиво положила голову мне на колени. Я гладил ее мягкие, пушистые волосы. В какое-то мгновение моя рука опустилась ниже и застыла на маленьком податливом бугорке. Осторожно и нежно я стал его массировать. Девушка не возражала против такой ласки и, полностью осмелев, я стал пробираться ниже.
   - Не надо... -- попросила Светлана, когда моя ладонь проскользнула под тугую резинку ее лосин.
   Было в ее голосе нечто такое, что заставило меня беспрекословно подчиниться. Больше я не пытался к ней приставать. Она так и уснула на моих коленях.
  
  

Глава девятая

   Часа в три ночи меня снова разбудил какой-то шум. Я осторожно переложил голову девушки на пакет с продуктами, которым меня любезно снабдили в райцентре, и, стараясь не шуметь, выбрался из машины. Светлана что-то пробормотала сквозь сон, но не проснулась.
   На улице было мрачно и неуютно. Лунная дорожка куда-то пропала и, вдобавок ко всему, поднялся сильный ветер. Я поспешил снова спрятаться в салоне и, едва захлопнул дверцу, небо одновременно в нескольких местах прорезали яркие вспышки молний. Сразу же тишину разорвал мощный грохот.
   В моем бедственном положении для полного счастья только грозы и не хватало. При таком раскладе я и через год отсюда не выберусь...
   К сожалению, от меня ничего не зависело. А потому я склонил голову на руль и снова уснул.
   Когда проснулся в очередной раз, начинало сереть. Струи дождя, пробившись сквозь плотную листву, с силой стегали лобовое стекло.
   Светлана не спала. Пригорюнившись, она сидела на заднем сидении и с тоской наблюдала за распоясавшейся стихией.
   -- Ну и влип ты из-за меня...
   -- От судьбы не уйдешь. Как говорится, что предназначено свыше...
   -- А ты, оказывается, фаталист?
   - В наше время трудно им не быть... -- философски заметил я и с наслаждением потянулся, распрямляя застывшие от неудобного положения члены.
   -- Что-то я проголодалась...
   Она высказала мысль, которая смутно зрела в моей голове, но еще не успела сформироваться.
   -- Да, неплохо было бы перекусить. Там возле тебя лежит пакет. Я, правда, не знаю, что в нем, но, судя по всему, должно быть что-то съедобное...
   Светлана размотала плотную серую бумагу, извлекла палку колбасы, огурцы, помидоры и общипанную, но, к сожалению, сырую курицу.
   -- От курицы сейчас проку мало. Ее готовить надо. А все остальное - весьма кстати... -- прокомментировала девушка.
   Она также порылась в своей сумке и достала из нее крошечный бутерброд.
   Мы подкрепились, запили все остававшейся в моей бутылке водой и призадумались.
   -- В такую погоду нет смысла чего-то искать... -- предположил я.
   -- Оно то, конечно, так, -- согласилась девушка, -- только, кто знает, когда дождь закончится...
   - Не будет же он лить вечно, -- резонно предположил я, надеясь, что Светлана прислушается к моим словам. Мне очень не хотелось снова остаться одному.
   -- И, все-таки, я рискну. Только переоденусь.
   Она достала из сумки спортивный костюм. Я деликатно отвернулся, хотя мне все было видно в зеркале заднего вида. Светлана заметила, что я подглядываю. Я это понял по озорной улыбке в ее глазах и по тому, как она нарочито медленно стягивала блузку. Потом она так же долго застегивала замок на олимпийке. Молча, с едкой ухмылкой, а закончилось все тем, что она показала мне язык. Правду говорят, что женщины - садистки. Любят поиздеваться над нашим братом...
   В той же сумке у Светы нашлась и ветровка с капюшоном. В общем, она довольно неплохо экипировалась.
   -- Вот только босиком придется идти. Туфли мои для таких прогулок не приспособлены...
  
   Глава десятая
   Плохая погода - слабое определение. Погода была мерзкой. Холодный пронизывающий ветер, ледяная вода... и все это в июне, после вчерашней тридцатиградусной жары...
   Мы долго блуждали извилистой лесной дорогой. Она словно издевалась над нами, извиваясь неисчислимым множеством поворотов. Иногда казалось, что мы кружим на одном месте.
   С каждым новым поворотом лицо Светланы становилось мрачнее.
   -- Я каждое лето приезжала к дедушке на каникулы, -- сказала она, -- и мы с подружками исходили этот лес вдоль и поперек. Дорога всегда была прямой и короткой. Да и лес, мне кажется, был совершенно иным...
   -- А когда ты здесь была в последний раз?
   -- Точно не помню. Наверное, лет пять назад...
   -- Вот видишь, целых пять лет прошло. За такое время могло что угодно измениться, пробовал успокоить девушку и сам с трудом верил в свои аргументы.
   -- Конечно, - согласилась Светлана, - могло измениться что угодно, и где угодно. Только не здесь. Здесь и ста лет недостаточно, чтобы что-то поменялось...
   Она была права. Несмотря на катаклизмы, происходящее в мире, село, как не странно, всегда остается неизменным, верным своим патриархальным традициям. Мне не единожды доводилось бывать в селах, жители которых до сих пор лишь понаслышке знают о том, что существует радио и электричество. И это - в центре Европы в конце девяностых годов двадцатого века. Такие села считаются неперспективными и вымирающими. Молодежь их давно покинула, и там добывают век старики и старушки, которые, прожив жизнь на одном месте, по вполне понятной причине, отказались на ее закате переселяться в более людные места. В результате, на них все и махнули рукой. Некоторые из таких сел уже и на картах обозначать перестали. А старики, хоть их и вычеркнули из жизни, продолжают существовать назло всем. Копошатся на своих огородах, пекут хлеб в печи, доят коров, коз, в общем, ведут полностью натуральное хозяйство, как их предки двести, триста, а то и пятьсот лет назад...
   Так что для сельской местности пять лет, отнюдь, не возраст.
   Когда деревья стали редеть и неохотно расступаться, мы уже промокли до нитки. Зубы выбивали бешеную дробь от холода. А дождь прекращаться не собирался.
   Светлана не ошиблась в своих наихудших предположениях. За лесом до самого горизонта простиралась холмистая, изрытая оврагами бугристая степь. Никаких признаков близлежащей деревни не наблюдалось.
   -- Что же это такое? - всхлипывала девушка. - Ведь такого не может быть...
   Что я мог ей сказать?
   Как успокоить?
   Хотя...
   Напрашивался лишь один логичный вывод.
   -- Мне кажется, с трассы мы свернули не на ту дорогу. А если так, то из этой дыры нам придется выбираться вместе. Потому что, судя по всему, рассчитывать на чью-то помощь не приходится...
  
   Глава одиннадцатая
   В автомобиле мы смогли согреться лишь, когда я запустил двигатель и включил печку. Светлане хорошо, она снова переоделась в сухое, а мне поневоле пришлось раздеться до плавок, под проливным дождем кое-как выкрутить мокрые джинсы и рубашку и, без всякой надежды на то, что они когда-нибудь высохнут, забросить на заднее сидение.
   Решили дожидаться, когда хоть немного прояснится, да и что еще оставалось делать, а потом пешком добираться до шоссе. К тому месту, где я повстречал девушку. Ведь только там была реальная возможность поймать автомобиль и просить о помощи.
   Я пытался найти что-нибудь веселенькое по приемнику, однако из динамиков доносилось только хриплое шипение.
   Перестав мучить приемник, я вставил в паз магнитофона первую попавшуюся кассету, но даже задорное пение Челлентано не смогло развеять тоски, которая прочно обосновалась в душе.
   Доели оставшуюся от завтрака колбасу, курицу снова пришлось отложить до лучших времен, и решили вздремнуть. Светлана устроилась сзади, я кое-как примостился на передних сидениях. Удобства - не то слово... У меня после первой ночи (а если еще добавить и весь день за рулем...) кости ломило. Только выбирать не приходилось. Все лучше, чем на холоде под проливным дождем...
   А под вечер разразилась настоящая гроза. Гремел гром, сверкали молнии. Начавший было выдыхаться дождь, полил с новой силой. Ничего не оставалось, как продолжать дремать дальше. Хорошенькое романтическое приключение грозило затянуться на неопределенное время.
   Под аккомпанемент, отнюдь, не радостных размышлений я, тем не менее, почти провалился в объятия сна, когда мой такой желанный и необходимый покой самым наглым образом опять что-то нарушило.
   Услышанный сквозь сон звук не был порождением разгневанной стихии, он противоречил ей, а потому мгновенно привел меня в чувство.
   Я поднял голову, приоткрыл дверцу и прислушался. Где-то, совсем недалеко, тяжело надрывался двигатель грузовика...
  
   Глава двенадцатая
   Светлана, скрутилась калачиком и мирно спала, но я бесцеремонно ее растолкал.
   -- Что? Что случилось? - никак не могла прийти в себя девушка, однако, что-то объяснять времени не было. Хорошо хоть вещи загодя сложить догадались...
   Я забросил в дорожный рюкзак мокрую одежду, свою и попутчицы, и почти силой вытащил девушку наружу. Холодные струи больно стегали мое голое тело, Светлана отчаянно сопротивлялась.
   -- Автомобиль! - единственное, что я смог вымолвить, однако, девушку мой довод ни в чем не убедил.
   -- Ну и что? - возмущалась она.
   -- Как, что? - психанул я. - Не собираешься же ты здесь год сидеть?..
   Убеждая девушку, я одновременно убеждал и себя, потому что, оказавшись под открытым небом, сразу же горько пожалел о теплом и уютном салоне родной "Таврии".
   Мы опоздали на какую-то минуту, другую. Когда я вытянул Светлану на дорогу, задний борт автомобиля виднелся уже метрах в двадцати от нас. Двигался грузовик медленно, можно было попытаться его догнать, но у меня в запасе был более надежный вариант.
   -- Бежим!
   Я схватил Светлану за руку и потащил ее в лес, тем самым маршрутом, каким прошлой ночью спешил на звук ее голоса.
   По скользкой траве бежать было трудно. Мы то и дело скатывались в овраги, цеплялись за коряги. Мокрые ветки нещадно измывались над нашими продрогшими телами.
   Путь показался значительно длиннее, чем вчера, и я уже начал сомневаться, не сбился ли с дороги?
   Светлана скоро выдохлась, и мне приходилось буквально тащить ее на себе. Прибавьте к этому мой рюкзак и ее сумку...
   В конце концов, силы начали покидать и меня. И когда мы в очередной раз скатились в овраг, я понял, что вряд ли смогу подняться.
   "Пропади оно все пропадом..." - выругался от бессилия, тесно прижался к почти не подающему признаков жизни телу девушки и приготовился умереть.
   Из состояния полной апатии вывел все тот же надрывный гул автомобиля.
  
   Глава тринадцатая
   Узкая лента лесной дороги открылась неожиданно. В сгустившихся сумерках она была почти незаметной. Две размокшие, блестящие от воды полоски земли и островок поникшей травы между ними. Казалось нереальным, что по этой раскисшей каше может что-то двигаться. Однако автомобиль рычал уже рядом. Он приближался, вселяя надежду на скорое избавление от постигших нас напастей.
   Преодолев вязкую колею, я остановился посредине проезжей части.
   Автомобиль возник внезапно. Всего в нескольких метрах от меня. Без единого огонька, словно призрак, он медленно пробивался сквозь плотную завесу дождя. Можно было лишь гадать, каким образом в темноте водителю удается придерживаться дороги? Но раздумывать было некогда. Я громко закричал, стараясь обратить на себя внимание. Только на мой зов никто не отреагировал. Скорей всего, меня просто не услышали. Рев двигателя и шум грозы надежно заглушали все вокруг.
   Наверное, и не увидели...
   Я едва успел отскочить с проезжей части.
   Не снижая скорости, длинный грузовик медленно прополз мимо.
   Комья грязи из-под его колес залепили мне лицо, но я на такие мелочи внимания не обращал.
   - Прыгай в кузов! - что есть силы, крикнул Светлане и, не дожидаясь от нее каких-либо действий, подхватил девушку на руки и забросил в машину.
   Откуда только силы взялись?
   Вслед за девушкой полетели сумка и рюкзак. Пробежав за уходящим грузовиком, я из последних сил успел ухватиться кончиками пальцем за его ускользающий борт. Мои ноги долго волочились по мокрой траве, прежде чем я сумел вскарабкаться в кузов.
   Лишь очутившись под парусиновым тентом, я почувствовал, как сильно устал и замерз.
   Светлана с отрешенным видом сидела на металлическом полу и, похоже, ничего не соображала. Я помог ей добраться до кабины, где была свалена солома, вперемешку со старой ветошью и стал что есть силы кулаками стучать в грязное и совершенно непрозрачное окошко.
   Водитель или оглох, или не хотели меня слышать...
   -- Куда мы едем? - спросила Светлана.
   - Какая разница? - зло ответил я. - Хуже все равно не будет.
   Девушка с обиженным видом забилась в угол, и я тотчас пожалел о невольно сорвавшейся грубости.
   -- Прости, я не хотел тебя обидеть...
   Я прижал девушку к себе и стал нежно поглаживать ее мокрые, взъерошенные волосы.
   -- Согрей меня... -- попросила Светлана и прижалась ко мне плотней.
   Я поцеловал ее холодные, одеревеневшие от стужи, губы. Мои руки медленно сползали с ее груди все ниже и ниже. Девушка не сопротивлялась и не возражала против моих ласк. Но последние два дня настолько меня измотали, что я отключился, так и не успев добраться до заветной цели...
  
   Глава четырнадцатая
   Утро выдалось ясным и холодным. Именно холод вынудил меня открыть глаза. В одних плавках я лежал на жесткой металлической поверхности посреди беспорядочно разбросанного хлама. Сквозь проржавевшую арматуру, виднелось по-утреннему серое небо.
   Светлана лежала рядом. Ее тесно сжатые в кулаки руки посинели от холода.
   Бедняжка...
   Я поднялся и среди окружающего мусора увидел наши вещи. С рюкзака вывалилась штанина моих брюк. Но одеваться не было смысла. Одежда еще не успела просохнуть.
   Приседания и резкие движения разогнали кровь, но не согрели. Одеревеневшими пальцами я с трудом развязал шнурок на кармашке рюкзака, достал запечатанную пачку сигарет и зажигалку.
   Лишь когда закурил, мелькнула мысль, что неплохо бы разжечь костер. Горючего материала вокруг было предостаточно.
   Когда желто-оранжевые язычки начали жадно пожирать преподносимый мною корм, в мою застуженную голову пришла еще одна дельная мысль. Она была настолько актуальной, что я даже поразился, почему она возникла только сейчас, а не сразу, лишь только я проснулся?
   "Где я?"
   Вопрос, заслуживающий самого пристального внимания. И его непосредственное продолжение:
   "Каким образом я здесь оказался?"
   Естественно, я помнил все. Только мои воспоминания безнадежно обрывались в том месте, когда я вырубился в кузове автомобиле. Сейчас же ни кузова, ни самого автомобиля и в помине не было...
   Вокруг, а различить что-то можно было лишь на пять-десять шагов, небольшая полянка с непонятным архитектурным сооружением из проржавевшего металла посредине, окруженная плотной стеной двухметровых стеблей-гигантов чертополоха. Подобно сказочным драконам со множеством огненно-красных голов, разбросав когтисто-зеленые крылья, они неправильным кругом опоясывали наше хлипкое убежище.
   Происшедшее казалось забавным, а, если отбросить нелепые выдумки о всемогущественных джинах, способных одним движением пальца перебросить кого угодно и куда угодно, то и - непонятным.
   Напрашивалось лишь одно более-менее приемлемое объяснение: водитель грузовика, обнаружив в кузове непрошеных гостей, решил пошутить и высадил нас в этой диковатой местности. Своеобразный, конечно, юмор, но со скидкой на сельскую глубинку...
   Спасибочко и за это.
   Отчаиваться нет смысла. Благо, день обещает быть погожим. Серое небо на востоке уже озарилось красными лучами восходящего солнца и, несмотря на чувствительную утреннюю прохладу, мое настроение существенно улучшилось.
  
   Глава пятнадцатая
   Я не смог дождаться, пока высохнут брюки. Подержал их над костром, чтобы согрелись, и натянул на себя влажными. Курточка внутри оказалась сухой, только ее я не стал одевать. Укрыл девушку и решил пройтись, осмотреть окрестности.
   В голове постоянно вертелась мысль о водительской шутке. Ничего более оригинального, что могло бы объяснить наше нынешнее положение, в голову не приходило, и я прокручивал ее в разных вариантах. Меня удивляло, что я не слышал, как меня поднимали, переносили, укладывали. Неужели, так крепко спал? И Светлана, судя по всему, тоже ничего не почувствовала. Иначе, разве бы она меня не разбудила? Скорей всего, шутник был не один. Самому с такой работой не справиться.
   Продираясь сквозь густые заросли сорняка, я начал сомневаться в верности своих предположений. Складывалось впечатление, что здесь давно не ступала нога человека. Правда, пока я исследовал лишь небольшой кусочек местности и, вполне возможно, с противоположной стороны приютившей нас полянки дело обстояло иначе?..
   Заросли бурьяна расступились, и передо мною открылась плоская равнина, устеленная выгоревшей на солнце коричневой травой. Ступать на нее было приятно, словно на мягкий ворсистый ковер.
   Куда не кинь оком - нетронутая целина: ровная, гладкая, с редкими островками зарослей из сорняков, идентичных тому, из которого я только что выбрался. И лишь у самого горизонта виднелась темно-зеленая зубчатая полоса, по-видимому, того самого леса, из которого мы ночью вырвались на загадочном грузовике.
   К лесу вела утрамбованная колесами, местами полностью заросшая травой колея. Несмотря на вчерашнюю грозу, дорога, как это не странно, оказалась сухой и твердой. В свободных от растительности местах, словно после очень долгой засухи, расходились замысловатые зигзаги трещин. Трава, среди которой я смог распознать лишь желтые цветы одуванчиков, изнывая от жажды, клонилась к земле...
   Наверное, сюда дождь не дошел. Странно, конечно, но вполне возможно. Прошел полосой. Рядом все намокло, а здесь, как была сушь, так и осталась...
   Я присмотрелся внимательнее и понял, что к дороге давно не прикасались шины автомобиля.
   "До чего довели глубинку, -- подумал. - Транспорт не ездит, поле - не оранное... Пустыня... Чем не тема для очерка?"
   Дорога выходила из зарослей чертополоха и я, призвав на помощь дедукцию, сообразил, что с противоположной стороны должно быть ее продолжение. А что она не сохранилась в ложбине, так, скорей всего, из-за влаги, которая в низине держится дольше, чем на продуваемой сухими ветрами равнине. Что, кстати, и привело к такому буйному разгулу дикой растительности...
   Сделав круг, я без труда нашел подтверждение собственной догадке. Извилистой лентой дорога тянулась к горизонту, где и вовсе исчезала из глаз.
   С этой стороны спуск оказался более крутым, но и, как это не парадоксально, более удобным. Растительность была реже, и я почти беспрепятственно добрался до места нашего вынужденного ночлега.
   Осторожно раздвинув колючие с острыми шипами стебли, я внезапно наткнулся на наше убежище с противоположной стороны. Железное нагромождение, назначение которого я никак не мог разгадать, теперь приобрели вполне узнаваемые очертания. Больше не оставалось сомнений, что свалка металлолома на самом деле является ни чем иным, как останками давно заброшенного автомобиля.
  
   Глава шестнадцатая
   Моим глазам открылись до половины вгрузлые в затвердевший от засухи чернозем ржавые колеса с почти полностью истлевшей резиной. Из-за сломанных рессор остов кузова лежал на толстых, рыжих от коррозии осях, а арматурная коробка оказалась каркасом для парусинового тента. Самого тента, конечно, и в помине не было. Или истлел от времени, или был прибран к рукам предприимчивыми крестьянами.
   Смутная догадка пронзила мозг. Но я сразу поспешил ее отогнать. Слишком нереальной она показалась. Не мог же я, в самом деле, уподобившись Рипу Ван Винклю, проспать столько времени?.. Ладно, если бы сам. А как же Светлана?
   Может, я сошел с ума?
   Не похоже.
   Чувствую себя вполне нормально.
   Да и, опять таки, Светлана...
   Реальная, живая...
   Отнюдь, не призрак, рожденный нездоровой фантазией...
   Я даже рассмеялся от нелепости собственных предположений. На всякий случай ущипнул себя за ногу, дабы, вдобавок ко всему, убедиться, что не сплю, и что увиденное мне не пригрезилось.
   Вроде бы, все нормально. Боль почувствовал, а вокруг, как и следовало ожидать, ничего не изменилось.
   Там, где, по идее, должна быть кабина, растительность оказалась самой буйной. Но я не стал противиться любопытству и, больно поранив руку, мужественно раздвинул колючую ширму.
   Моим глазам открылась болтающаяся на одной завесе дверца, на которой местами еще сохранились остатки темно-зеленой заводской краски.
   Я долго не решался заглянуть в средину. Словно бы какая-то сила удерживала. Снова, как тогда ночью в лесу, возникло чувство беспричинного страха. Почему-то захотелось оказаться подальше от этого места. И желание было настолько сильным, что лишь огромным усилием воли мне удалось удержать себя от панического бегства. Но отторгнуть неприятное чувство так и не удалось...
   Чтобы скорей покончить с сомнениями, я набрался решимости и резко рванул дверцу на себя. Она поддалась с натугой и громким скрипом. Взлетевшая ржавая пыль заслепила глаза.
   Когда зрение вернулось, я заглянул в кабину и застыл от ужаса. Она не была пустой. На месте водителя, цепко сжимая неприродно белыми руками остатки руля, сидел человек.
   В полумраке трудно было разглядеть что-то отчетливо. Я увидел лишь, что таинственный водитель одет в какие-то полуистлевшие ошметки, на которых поблескивали металлические пуговицы.
   В том, что водитель - мертв, сомневаться не приходилось. Однако когда мои глаза приспособились к слабому освещению, я понял, что передо мною находится даже не труп. На меня смотрели пустые глазницы застывшего в зловещем оскале белого и совершенно гладкого человеческого черепа. А то, что я поначалу принял за руки, на самом деле оказалось такими же белыми, отшлифованными временем, костяшками...
  
   Глава семнадцатая
   За время работы репортером криминальной хроники в областной газете мне довелось достаточно насмотреться на всяческих мертвецов. Это были жертвы дорожно-транспортных происшествий, обгорелые трупы на пожарищах, погибшие от рук преступников, просто умершие естественной смертью... Поначалу вид мертвецов, как и всякого нормального человека, меня шокировал. Я не мог спать ночами. А после первого визита в морг надолго лишился аппетита. Любая пища отдавала тошнотворным запахом формалина. Но человек привыкает ко всему. То, что поначалу воспринималось, как кошмар, постепенно притерлось в сознании, стало привычным и обыденным. Волновало на миг и сразу же стиралось из памяти. Наверное, таким образом срабатывает предохранитель, который защищает мозг от полного сумасшествия...
   Приходилось иметь дело и со скелетами. Когда учился в пединституте на истфаке. На археологической практике доводилось собственноручно вскрывать не одно захоронение. Да и в газетной практике случалось. Писал о перезахоронении останков жертв фашизма, об обнаруженном на месте новостроек старом еврейском кладбище...
   Только те, извлеченные из земли кости, не таили в себе ничего зловещего. Кости, как кости, что в них особенного?.. Лишь очень сильно напрягая фантазию можно было представить, что они когда-то были живыми людьми.
   Чего нельзя было сказать о скелете, который находился рядом со мной. Он словно излучал из себя волны страха.
   Смутный голос из глубины сознания подсказывал, что нужно немедленно убегать. Куда-нибудь, лишь бы подальше от страшного места. Но ноги приросли к земле и мне не подчинялись. Как зачарованный, стоял я на месте и не мог заставить себя отвести взгляд от пустых глазниц ухмыляющегося черепа.
   Оцепенение продолжалось неимоверно долго, хотя на самом деле, возможно, прошло всего несколько минут, пока, наконец, не сработал некий предохранитель в мозгу и меня, словно пружиной отбросило от страшного места.
   Лишь только мертвец скрылся из глаз, а кабина автомобиля снова спряталась за густой зеленью, я почувствовал облегчение.
   Что за чертовщина?
   Подумаешь, скелет...
   Экая невидаль...
   Всего-навсего -- куча костей...
   На любом кладбище такого добра больше, чем достаточно... Стоит ли волноваться и понапрасну себя мучить?..
   Я пытался успокоить себя. Только у меня плохо получалось. Я почему-то был абсолютно уверен, что именно этот водитель и именно на этом автомобиле доставил нас с девушкой в это гиблое место.
  
   Глава восемнадцатая
   Светлана уже проснулась. Сжавшись в комочек, она сидела возле тлеющих угольков почти потухшего костра.
   Услышав мои шаги, девушка подняла голову. В ее немом вопросе я уловил недоумение и тревогу.
   -- Где мы?
   --Хотел бы я сам знать...
   Я не собирался бередить ее душу своими фантастическими умозаключениями. Только истерики мне не хватало. Достаточно и того, что самому страшно.
   -- Наверное, водитель решил пошутить и высадил нас здесь, пока мы спали. Так что, оглянись вокруг, вспоминай родимые места...
   Поежившись от холода, девушка поднялась на ноги. Ее стройное тело, плотно обтянутое спортивным костюмом (как и я, она не стала дожидаться, пока одежда высохнет) в лучах просыпающегося солнца выглядело очень привлекательным.
   -- Думаешь, мне легко сориентироваться? Я ведь столько лет здесь не была...
   Тревога исчезла из ее глаз. Вместо нее появилась радость от предвкушения грядущего погожего дня. С улыбкой, потянувшись, Светлана двинулась сквозь сорняки уже проторенной мною дорожкой.
   Мы стояли на том самом холме, с высоты которого я недавно озирал окрестности. Сейчас, в лучах уже взошедшего солнца, картина вырисовывалась значительно привлекательнее.
   -- Честное слово, не знаю, куда идти, - созналась Светлана.
   -- В таком случае, придется исходить от нуля и снова возвращаться к лесу...
   -- Наверное, ты прав, - согласилась девушка. - Только давай сначала перекусим. Курица - не вечная, она и испортиться может...
   Несмотря на присутствие рационального зерна в ее словах, кушать мне не хотелось. Тем более, после увиденного накануне. При одной мысли о еде в желудке возникали неприятные симптомы.
   -- Может, немножечко позже? Дойдем до леса, разведем большущий костер, - почти умолял я. - Да и воду еще найти нужно...
   Светлана на удивление легко согласилась с моими неубедительными доводами. Мы вернулись к месту ночевки, собрали вещи и двинулись в путь.
  
   Глава девятнадцатая
   Добраться до леса оказалось не просто. Солнце уже зависло над нашими головами и жарило немилосердно, а мы не одолели и половины пути. Вокруг расстилалась все та же нетронутая целина, изрезанная оврагами и лишенная признаков человеческой деятельности. Иногда на нашем пути возникали холмы, заросшие пожелтевшим чертополохом. Взбираясь на них, мы всякий раз с горечью убеждались, что зубчатая стена манящего леса оставалась такой же далекой и недостижимой.
   -- У меня ощущение, что мы находимся на другой планете. И здесь никогда до нас не ступала нога человека...
   Тоже мне, открытие...
   Подобная мысль уже давно прочно засела в моей голове.
   Впрочем, девушка была недалека от истины. Если здесь когда-то и бывали люди, то от них не осталось и следа. Даже слабый отпечаток автомобильных колес, который поначалу правил нам за дорогу, безнадежно канул в небытие, оставив о себе лишь слабое воспоминание.
   Июльское солнце, несмотря на всю свою привлекательность, далеко не подарок. Особенно, если рядом нет тени, в которой можно хоть на время укрыться от его палящих лучей. Так что жара доставала неимоверно. А мощные стволы сорняков, обильно заполняющие овраги, словно насмехались над путниками, не отбрасывая спасительной тени, а только подчеркивая своим желто-коричневым цветом изнуряющий ад. Я уже с вожделением вспоминал вчерашний ливень и утреннюю прохладу.
   С каждым новым шагом идти становилось труднее. Все настойчивее возникала мысль о воде. Осознание того, что ее нет, делало жажду нетерпимой.
   - Почему не видно людей? Не может быть, чтобы на таком огромном пространстве никого не было...
   Частые "почему" начинали меня раздражать. Я едва сдерживался, чтобы не сорвалось в ответ нечто грубое и резкое. И больше всего меня злило именно то, что в словах девушки присутствовала железная логика. Только я и сам ничего не соображал, а Светлана довольно взрослая, чтобы кормить ее нелепыми сказками. Сама должна понимать, а не ныть, когда и так тошно, что дальше некуда.
   - Откуда мне знать?
   Злясь на самого себя, что не удалось полностью погасить раздражение, я ускорил шаг, хотя и чувствовал себя совершенно обессиленным.
   - Я больше не могу...
   Этого и следовало ожидать. Но разве она виновата?
   Я стыдился показать собственную слабость и продолжал, словно автомат, переставлять ноги, мучая и себя, и Светлану.
   Меня гнала вперед некая, непонятно откуда появившаяся злость. Я злился на все, что меня окружало, на все непонятное, что не укладывалось в голове, и заунывные причитания девушки лишь подливали масла в огонь.
   Я бы и сам с удовольствием задал пресловутые "почему?", если бы рядом нашелся хоть кто-нибудь, сумевший на них ответить.
  

Глава двадцатая

   До леса оставалось все так же далеко, когда местность начала понемногу меняться. Пологим склоном мы спустились в глубокую ложбину. Поначалу уклон почти не ощущался, но, чем дальше, становился круче. Внизу можно было рассмотреть коричневые качалки камыша, что вселяло надежду. Ведь там, где растет камыш, обязательно должна быть вода.
   Нам все чаще приходилось обходить вымытые дождевыми потоками овраги, земля под ногами изобиловала выступающими, словно зубья, обветренными гранитными валунами. В воздухе явственно ощущалось присутствие влаги, что сразу добавило сил и энергии.
   Мы еще не достигли дна ложбины, когда на нашем пути чудесной картинкой нарисовался быстрый ручей, весело скользящий по вымытому в камне руслу. Из-за поросшего мхом и слизью дна вода в нем казалась коричневато-зеленой, но от этого она ничуть не потеряла своей манящей привлекательности.
   Влага оказалась теплой с гниловатым привкусом, но нам ли обращать внимание на такие мелочи?
   Утолив жажду и умывшись, я, наконец-то, снова почувствовал себя человеком. Светлана, наверное, тоже. Она перестала скулить, с ее лица исчезло отрешенное выражение и на нем даже промелькнуло некое подобие улыбки.
   Мы спустились по руслу вниз и оказались у небольшого, заросшего высохшим камышом, болотца. В нем и терялся так кстати повстречавшийся ручей. А с противоположной стороны болотца манила свежей зеленью развесистая ива. Под куполом ее свисающих почти до земли веток мы и нашли временное пристанище со столь необходимой свежей прохладой.
   Светлана выглядела обессилевшей, и я сам насобирал сухих веток и развел костер.
   Курица, вопреки наихудшим предположениям, испортиться не успела. При помощи карманного ножика, с которым никогда не расставался, я вырезал два рогатика, нанизал птицу на прут и подвесил над огнем. Скоро запах жареного мяса приятно защекотал ноздри.
   Девушка ожила и подсела ближе к костру.
   - Этой местности ты тоже не узнаешь?
   - Нет. Никогда раньше я здесь не была.
   Иного ответа я от нее и не ожидал.
   Несмотря на то, что долгое время мы ничего не ели, курица пошла туговато. Мясо казалось жестким и неудобоваримым. К тому же, у нас не было ни специй, ни хлеба, ни соли. Мы с трудом сжевали несколько крохотных кусочков, а все остальное снова завернули в бумагу и спрятали в рюкзаке.
   Прохлада расслабляла. Разговаривать было лень, так же, как и думать. Мы лежали рядышком на мягкой траве. Не знаю, как Светлану, а меня сон одолел почти сразу.
  

Глава двадцать первая

   Под вечер жара спала. Листочки над головами шуршали под прохладным ветерком.
   Хотя ноги по-прежнему болели от усталости, необходимо было двигаться дальше.
   Куда?
   Об этом я старался не думать. Я почему-то очень надеялся, что, когда мы доберемся до леса, все сразу станет на свои места.
   Благодаря отдыху настроение значительно улучшилось. Злость и раздражение исчезли, будущее перестало казаться настолько беспросветным, как несколько часов назад, а происходящее снова обрело черты приятного романтического приключения.
   Мы уже с большим аппетитом подкрепились холодной курятиной, и запили ее мутноватой водой из ручья.
   - Должно же это безобразие когда-нибудь прекратиться? - то ли спросила, то ли обнадежила меня девушка, и я утвердительно кивнул головой.
   - Если бы кто-нибудь рассказал мне нечто подобное, ни за что бы не поверил...
   - Да, везунчики мы с тобой...
   Довольно быстро мы преодолели крутой подъем и взяли курс на недоступную, словно мираж, полоску леса. Правда, теперь она казалась значительно ближе. Но я бы не удивился, если бы случилось наоборот.
   Впрочем, оптимизма хватило не надолго. Усталость давала себя знать, и вскоре мы снова едва передвигали ноги.
   Когда солнце спряталось за горизонтом, и сумерки стали сгущаться, стало очевидным, что до леса нам не добраться. Необходимо было подумать о ночлеге, ибо спать под открытым небом - занятие не из приятных. На собственном горьком опыте пришлось убедиться, что даже в самую жаркую пору года ночи могут быть очень и очень холодными. А потому до наступления темноты, кровь из носу, необходимо отыскать убежище.
   Как это не странно, проблема разрешилась сама собой.
   - Что это там? - спросила Светлана, когда мы взобрались на очередной холм.
   Недалеко, метрах в двухстах от нас, виднелась потемневшая от времени шиферная кровля приземистого длинного сооружения.
   - Это - именно то, что нам сейчас больше всего нужно... - обрадовался я, и, преисполненный невесть откуда взявшимся оптимизмом, потащил девушку к столь удачно подвернувшемуся на нашем пути строению.
   Радость моя усиливалась еще тем, что это был первый признак существования человека, повстречавшийся нам на протяжении всего длинного пути.
  

Глава двадцать вторая

   Скорей всего, в здании когда-то размещалась колхозная ферма.
   Остатки деревянной ограды, почти полностью вгрузлые в землю металлические желоба для воды, полусгнившие ясли со спрессованной прелой соломой, утрамбованная копытами земля в загоне, на которой еще долго ничего не будет расти. Лишь вдоль повалившегося забора - густые заросли амброзии, такие же, как и под стенами длинного приземистого строения. Здесь, на хорошо удобренной навозом почве, был настоящий рай для дикой растительности. Амброзия достигала гигантских размеров. Сквозь ярко-зеленые и дурно пахнущие джунгли едва просматривалась шиферная крыша.
   Судя по всему, людей, так же, как и скота, здесь не было очень давно.
   Искать дверь не имело смысла. Я выломал сгнившую доску из ограды и с ее помощью проложил в густых зарослях дорожку к узкому, словно бойница, окну. Стекол, конечно, не было и в помине, так что мы легко проникли в темное, мрачное и очень неуютное помещение, в котором до сих пор преобладал насыщенный запах коровьего навоза.
   Посветив зажигалкой, я увидел, что мы находимся в некоем подобии деревянной клетки. Такие же находились рядом и напротив. Только те, что были напротив, отделялись узким проходом, который тянулся вдоль всего помещения.
   Гнилое дерево само рассыпалось под руками, и мы оказались в проходе. здесь было не так темно. Сквозь проломы в шифере виднелись куски тусклого вечернего неба. В пустые оконные проемы свободно проникал сквозной ветер. От него не защищала даже плотная стена сорняков.
   - Что-то мне здесь не очень нравится...
   - Я тоже рассчитывал на лучшее...
   По прелой соломе, вперемешку с засохшими коровьими блинами, устилающей бетонный пол мы медленно прошли весь коридор.
   Отверстие входа наполовину заслоняла громадная куча высохшего перегноя, на котором обильно произрастали уже привычные глазу джунгли амброзии.
   Здесь, возле входа, сквозняк ощущался сильнее. Но в глухом закутке у торцовой стены из грубо отесанного камня была выложена небольшая каморка. Дверь, конечно, отсутствовала, зато не было и окон, что хоть немного защищало от ветра.
   Каменный простенок не достигал потолка. Он возвышался метра на два и был покрыт сверху чудом сохранившимся дощатым настилом. Доски лежали свободно, в иные щели свободно бы пролезла голова. Из некоторых свисала слизь перегнившей соломы. В общем, отсутствовал даже намек на элементарный уют, только выбирать нам не приходилось.
   - Здесь и заночуем...
   Я чиркнул зажигалкой. В ее тусклом свете нашим глазам открылись серые каменные стены с обвалившейся штукатуркой, а также невысокий деревянный лежак, устеленный все той же прелой соломой. На полу под ногами валялись битые кирпичи, обломки досок и прочий мусор.
   - Лучшего места сегодня все равно не отыскать...
   - Разве здесь можно уснуть?
   На сон я даже и не рассчитывал. Пересидеть бы в защищенном от ветра месте и то хорошо.
   Я молча сбросил рюкзак и стал собирать щепки для костра. Когда огонь разгорелся, и желтые языки пламени озарили неровным светом наше неприветливое убежище, вышел в коридор и выломал из клеток несколько более-менее прочных досок. Примостил их наискосок на край лежака, с другой стороны подложил кирпичи. По-моему, получилось неплохо. На импровизированной скамейке при желании, если отбросить излишнюю брезгливость, можно было и вздремнуть...
  

Глава двадцать третья

   Страх подкрадывался незаметно. Сначала это был ветер, завывающий в дырах крыши. Под его мощными порывами что-то стучало, хлопало, визжало...
   А потом...
   Потом наступила полная тишина. И эта непонятная, неприродная тишина пугала сильнее всяких звуков. Словно уши ватой потыкало....
   Лишь слабое потрескивание костра, да наше испуганное неровное дыхание...
   А на улице... Как будто кто-то звук выключил...
   Почему-то, без всякой видимой причины, не покидало ощущение, что вот-вот должно нечто произойти. Неприятное, ужасное... Еще более страшное от того, что его нельзя было предугадать.
   Но сильнее всего угнетало само ожидание.
   Светлана плотно прижалась ко мне и, кажется, боялась вдохнуть. Я тоже замер, сидел сам не свой. Мне было очень страшно. Казалось, из окружающей со всех сторон темноты на меня пялятся глаза множества невидимых существ. Я нутром чувствовал их, присутствие и с ужасом ждал того мгновения, когда они всем скопом набросятся на нас, запуганных до смерти, и совершенно беззащитных.
   По-прежнему было очень тихо. Никакой посторонний звук не проникал в наше жалкое пристанище.
   Время шло, а ничего так и не происходило. Страх не исчез, но от напряженного ожидания несколько притупился.
   Внезапно я содрогнулся от мысли, что некоторое время находился словно бы в полусне, абсолютно не воспринимая окружающей реальности.
   Парализованный страхом разум стал понемногу оттаивать, и в нем медленно зашевелились подобия обрывочных несвязных мыслей.
   Я посмотрел на Светлану. Странное дело, девушка безмятежно спала. Ее голова покоилась на моих коленях, на лице застыло детское умиротворенное выражение, лишенное всяческих тревог и страхов. Блаженное забытье стерло невзгоды и усталость, которые, еще недавно казалось, должны были оставаться на нем вечно. Никакая иная картина не могла в данной ситуации подействовать на меня более успокаивающе.
   Стараясь не побеспокоить девушку, левой рукой я подбросил в костер заранее приготовленное топливо, после чего прислонился спиной к холодной каменной стене и закрыл глаза.
   Разбудил меня ужасающий крик девушки...
  

Глава двадцать четвертая

   Светлана в полный рост стояла на сооруженной мною скамейке и дико кричала. В красноватом отблеске затухающего костра ее лицо казалось мне страшным и неестественным. Круглые, выпученные глаза, широко раскрытый рот и совершенно безумное выражение на, до неузнаваемости искаженном ужасом, лице.
   - Что?.. Что случилось?
   Ответить она не могла.
   И тут я понял причину ее страха. От увиденного волосы зашевелились на моей голове.
   Бетонный пол каморки шевелился. Словно был единой живой массой. Да он и был живым. Десятки длинных отвратительных чудовищ выползали из соломенной подстилки и извивались клубками возле костра. Огонь притягивал их к себе. Все новые и новые твари появлялись из темных уголков комнатушки. Змеи совались плоскими головками в жар, испуганно отпрыгивали от костра и наползали снова. С каждой минутой их становилось все больше. Они ползали одна поверх другой. Некоторые, самые резвые, взбирались на стены.
   Что-то мерзкое и холодное скользнуло по моей ноге, и я, не в силах удержаться от отвращения и нахлынувшего ужаса, также дико заорал.
   Более страшной картины никогда раньше мне видеть не доводилось. Если и существует ад, я более, чем уверен, что он не может быть ужаснее. Ибо никакой человеческой фантазии не хватит, чтобы даже мысленно представить более мерзкую картину.
   А живой пол, между тем, поднимался выше и выше. Он уже достиг уровня нашего ненадежного убежища, и скользкая уймища обезумевших ядовитых тварей должна была вот-вот выплеснуться на нас с девушкой.
   Что им от нас нужно?
   Откуда их столько взялось?
   Ведь масса вторгнувшихся гадов уже значительно превышала массу той соломы, которая, по идее, могла служить им убежищем.
   Никакого пути к спасению я не видел. Убегать было некуда. Оставалось только уповать на судьбу, которая в этот момент нам явно не благоволила.
   Я стоял рядом с девушкой на деревянном помосте и ожидал последнего часа. Но даже в эти роковые минуты ощущение брезгливости преобладало над страхом смерти. Я представлял, как гадкие создания будут копошиться на моем безжизненном теле и слезы жалости к самому себе затмевали глаза.
   Светлана больше не кричала. Она мертвой хваткой вцепилась в мою руку и остекленевшими глазами смотрела на разверзшиеся под нами врата ада.
   Костра уже не было видно. Очередная волна блестящих тел поглотила и затушила его. Тесное помещение наполнилось тошнотворным смрадом горелой плоти.
   Возможно, именно эта вонь и привела меня в чувство.
   Когда я ощутил, что тело снова стало подвластным разуму, я достал из кармана зажигалку. Увиденное при ее слабом огоньке казалось более безрадостным, чем при свете костра. Некоторые твари уже извивались между наших ног.
   Не питая никакой надежды, я поднял глаза к потолку. Деревянное покрытие, которое находилось чуть выше вытянутой руки, изобиловало множеством широких щелей Но ни в одну из них, при всем желании, пролезть было невозможно.
   Разве что...
   Промелькнувшая мысль показалась не столь уж абсурдной. Оставалось только надеяться, что доска выдержит.
   Терять все равно было нечего. Я с трудом вырвал свою руку из мертвой хватки девушки и резко подпрыгнул. Правая рука, которой мешала зажигалка, соскользнула, оторвав большой кусок истлевшего дерева, но левая ухватилась за более прочную доску, и мне удалось повиснуть над копошащейся массой.
   Доска прогибалась и натужно скрипела, однако, можно было надеяться, что еще некоторое время она выдержит тяжесть моего тела. Зажав зажигалку в зубах, я закрепился и правой рукой, затем резко качнулся и поджатыми ногами с силой ударил по соседней доске.
   Получилось!
   Моя доска выдержала, а от той, на которую пришелся удар разлетелись гнилые обломки, открывая отверстие, достаточно широкое, чтобы в него можно было забраться.
   Оказавшись на чердаке, я лег плашмя, распределяя вес своего тела сразу на несколько досок, и высунулся насколько мог в проделанную накануне дыру. Светлана вцепилась в мою руку, как тонущие цепляются за соломинку. Я и не подозревал, что в ее тщедушном тельце скрывается такая огромная сила. Или смертельная опасность открыла некие дополнительные резервы? Как бы там ни было, я почувствовал уверенность в том, что она сможет удержаться и не сорвется вниз.
   Плохо было то, что у меня не хватало сил вытащить ее к себе. Девушка, словно маятник раскачивалась над беснующимися под ней гадами, а я с ужасом осознавал, что с каждым ее новым качком все больше сползаю вниз и, если ничего не удастся предпринять, в ближайшее время мы оба свалимся в преисподнюю.
   Светлана, наверное, также осознала безысходность нашего положения. Она сделала попытку подтянуться на моей руке, и у нее получилось. Правда, от ее резкого движения я еще больше сполз вниз. Но это уже было не важно. Носки моих кроссовок провалились в щель между досками и надежно там закрепились. Теперь я мог помогать девушке обеими руками. Она догадалась отпустить мою руку и вцепилась мне в воротник рубашки. Мне удалось обхватить ее под мышками. Светлана переместила руки на доску, и я стал отползать назад, чтобы она смогла протиснуться в щель.
   Не скажу, сколько времени заняли полностью измотавшие нас физические упражнения. Когда на кон поставлена жизнь, все остальное становится второстепенным, и на усталость мы обратили внимание лишь, когда в относительной безопасности лежали рядом на жестком дощаном настиле. Однако, долго расслабляться не пришлось. Гнилое дерево казалось слишком ненадежной опорой, и мы медленно, осторожно, по очереди, переползли к каменному перестенку.
   Лишь ощутив под собой твердую опору, я смог вздохнуть на полную грудь.
  

Глава двадцать пятая

   Громадная круглая луна словно смеялась над нами, взирая на нас сквозь неправильной формы проем в крыше и обильно орошая блеклым потусторонним светом помещение заброшенной фермы.
   Я посмотрел вниз и сразу понял, что наше чудесное избавление является всего лишь временной передышкой. Все помещение фермы было заполнено копошащейся живой массой. И не только змеями. В бледном и в то же время очень ярком свете луны были видны громадных размеров пауки, разномастные ящерицы и какие-то, совершенно отвратительные твари, о существовании которых я до сих пор и не подозревал.
   М-да-а... веселенькая картинка. Такое и в кошмарном сне не привидится. Создавалось впечатление, что существующая на нашей планете мерзость решила разделить этой ночью с нами ночлег на заброшенной ферме.
   Я вытащил сигарету, подкурил, сделал несколько глубоких затяжек и протянул ее Светлане. Рука девушки дрожала, но шок, похоже, прошел.
   - Что будем делать? - почти нормальным голосом спросила она.
   Если бы я знал, что нужно делать... И нужно ли что-то делать вообще?..
   - Можно попробовать выбраться через крышу.
   Я поднялся и встал в полный рост, дотянулся до толстой перекладины, служившей основанием деревянному каркасу, и, подтянувшись, сквозь дыру в шифере выглянул на улицу.
   Ничего хорошего нас там не ожидало. Вся местность вокруг фермы кишела сползающимися к зданию отвратительными созданиями. Прорываться через их плотный строй было равносильно самоубийству.
   Похоже, мы капитально влипли. При такой стремительности нашествия очень скоро здание окажется заполненным гадами по крышу и нам вообще некуда будет деваться.
   Единственное, что нам оставалось - как можно дольше оттягивать последний миг. А там, чем черт не шутит? Всякое может случиться. Вдруг что-то вспугнет тварей, и они оставят нас в покое? Хотя, если рассуждать по справедливости, мы им были совершенно до лампочки. Потому что, если бы орда задалась целью нас уничтожить, она легко бы это сделала. Нечто иное привлекало непрошенных визитеров в здании и, возможно, в этом заключалось наше возможное спасение.
   Выбраться на крышу. В сравнении с предыдущей акробатикой, оказалось сущим пустяком. По крутому скату мы взобрались на гребень. Пока он был самым безопасным местом, да и дальше идти было просто некуда.
   Мы сидели верхом на холодном шифере, нас безжалостно терзал кажущийся ледяным ветер, и от нас совершенно ничего не зависело. Мы могли лишь молча наблюдать за новыми и новыми полчищами, стекающимися со всех сторон.
   Стрелки на моих часах показывали половину третьего. Летом светает рано. Часа через два должно взойти солнце. Мы почему-то очень ждали его, надеялись, что яркий свет и теплые лучи сумеют разогнать окружающую нечисть.
   Дай Бог, чтобы оказалось именно так. Или, может уже, в самом деле, наступил день Страшного Суда?
  

Глава двадцать шестая

   Предчувствие нас не обмануло. Лишь только небо начало сереть, количество сбегающейся и сползающейся мрази значительно поубавилось. Сначала в сплошном черном потоке образовались небольшие бреши, которые со временем увеличивались, и довольно скоро в сплошном потоке уже можно было различать отдельные экземпляры. Наверное, напоследок остались самые ленивые.
   А когда из-за горизонта взблеснули первые лучи солнца, степь оказалась совершенно пустой. Никакого движения, ни единого шороха. Даже сомнение закралось: не привиделись ли ночные ужасы? Было ли все на самом деле? А если нет, зачем мы забрались на крышу и мерзли здесь всю ночь?
   Значит, не привиделось. И, коли так, можно считать, что нам крупно повезло. Ведь теперь путь к бегству открыт на все четыре стороны.
   Прежде, чем спуститься на землю, я все же решил заглянуть внутрь здания. Несмотря на донимающий до сих пор страх, любопытство оказалось сильнее. У меня никак не укладывалось в голове, каким образом многочисленная армада смогла поместиться в сравнительно небольшом помещении? И хотя Светлана отговаривала от безрассудного, с ее точки зрения, поступка, я все же нырнул в темное отверстие, через которое несколько часов назад мы панически убегали на крышу.
   Представьте мое изумление, когда вместо отвратительной копошащейся массы я увидел мирную, безобидную картину, давно заброшенного здания: пустой длинный проход и столь же необитаемые клети по бокам.
   Неужели недавний кошмар действительно оказался всего-навсего плодом возбужденной фантазии? Или, может, все мне только приснилось?
   Я не верил собственным глазам и уже почти не сомневался, что мой рассудок по какой-то причине дал сбой. И мне самое время отправляться в психушку.
   Вот только, в какой момент этот сбой случился? Когда мне казалось что я вижу нахлынувших гадов, или сейчас, когда я осознал, что их нет и, наверное, никогда не было?
   Рассуждая логически, вероятнее - первое.
   Как же в таком случае девушка? Ведь мы вместе спасались от нашествия. Не зря же психиатры утверждают, что даже при массовых сумасшествиях одинаковых видений никогда не бывает? Схождение с ума, по канонам - дело сугубо индивидуальное.
   А если предположить, что и Светланы, как таковой, не существует? Возможно, на каком-то этапе прогрессирующей болезни она мне всего-навсего пригрезилась?
   Используя классический способ, я ущипнул себя за лодыжку. Боль почувствовал, но вокруг совершенно ничего не изменилось.
   Я выглянул наружу и увидел девушку. Реальную, живую. Она сидела на гребне крыши в том положении, в каком я ее оставил. Испуг, застывший, словно маска, на ее бледном лице, служил неоспоримым доказательством, что не я один пережил недавний кошмар.
   Значит, твари были на самом деле? В таком случае, куда они могли подеваться? Да еще в таком количестве?
   С крыши, где мы с девушкой коротали остаток ночи, хорошо просматривались окрестности, и я мог бы поклясться, что ни одно из существ обратно из здания не выползала. Движение наблюдалось лишь в одном направлении.
   Я позвал Светлану, но она наотрез отказалась не то, чтобы спуститься ко мне, но даже заглянуть вовнутрь. Мои уговоры, мол, бояться нечего, никакого воздействия на нее не оказали. Правда, после всего пережитого, я очень сомневаюсь. Что мой голос звучал убедительно. И, честно говоря, я совсем не был уверен. Что мои глаза меня не обманывают.
   Дабы развеять сомнения, я отломил кусок шифера и сбросил его вниз. Ничего не произошло. Осколок лишь слегка потревожил кучку слежавшейся соломы.
   Тогда я осторожно двинулся по деревянной балке к каморке. Добравшись до каменного перестенка, заглянул в проломленную ночью брешь. И тоже ничего необычного не увидел. На полу виднелась сиротливая серая кучка пепла от сгоревшего костра, а на сооруженном мною лежаке ютились никем не тронутые наши рюкзак и сумка.
  

Глава двадцать седьмая

   До заветных деревьев оставалось пройти совсем немного. Под ярким светом громадной круглой луны все различалось отчетливо, до малейших деталей. Только было в этом свете что-то неприятное, неприродное. Казалось, будто свет давит, пронизывает насквозь. Так бывает морозной зимней ночью, когда свет отражается от холодного белого покрывала, а морозный, необычно прозрачный воздух вдыхается с трудом, словно застревая в горле. А все вместе взятое нагоняет тоску и безысходность.
   Но ведь сейчас не зима.
   Откуда же холод?
   Нет, не на улице, конечно.
   В душе...
   Холод и пустота.
   Я уже с трудом представлял, зачем нам куда-то нужно идти? Нам бы сейчас самое время к психиатру. Только, где его отыскать? Я вообще отчаялся людей увидеть. Нету их! Повымирала, как динозавры. Одни мы остались. И еще гадость всякая ползучая.
   Пора бы уже, наверное, привыкнуть к непонятному, но не получалось. Мысль, что этого не может быть, упорно барабанила в мозгу, и я не мог ей ничего противопоставить.
   С тех пор, как взошла луна, небо окрасилось в красновато-фиолетовый цвет и. так же, как вчера, вокруг воцарилась мертвая тишина. Ни единого живого звука: ни шороха растений, ни дуновения ветерка. Даже собственных шагов я не слышал, лишь ощущал, что таки передвигаю ноги. А голос достигал слуха, словно из очень далекого расстояния. Он казался лишенным интонаций, словно тихий, неразборчивый шепот.
   Окружающая атмосфера не располагала к общению. И мы двигались, в основном, молча. Нервные, злые, запуганные.
   Хорошо, хоть твари пока не появлялись. Второй ночи с ними я бы просто не выдержал.
   Светлана, по-видимому, уже совсем ничего не соображала. Вцепившись в мою левую руку, она, словно, автомат, обреченно плелась следом, без стонов, возражений, с полной смиренностью.
   И все же, я не переставал удивляться ее выдержке. Несмотря на пережитый вчерашней ночью кошмар, она за весь день ни разу не сорвалась. Не было ни истерик, ни срывов. И, может, только благодаря этому я мог еще себя контролировать и держать в руках.
   Также меня поражала способность хрупкого создания полностью отключаться от окружающей действительности. Девушка словно бы отгораживалась незримой стеной от происходящего, но, тем не менее, не выглядела беспомощным котенком, когда необходимо было действовать. Правда, ее действия вряд ли были осознанными. Они подчинялись инстинкту, а не разуму. И в этом, вероятно, имелся большой плюс. Ведь ничего хорошего в нашем положении разум подсказать не мог.

Глава двадцать восьмая

   Пробраться через колючие заросли оказалось не просто. Сухие, с острыми шипами ветки безжалостно рвали одежду, больно ранили тело. Но мы на такие мелочи внимания не обращали. Хотелось верить, что, стоит преодолеть заслон, исчезнет затянувшийся кошмар, и все сразу станет на свои места.
   И, когда отчаяние с новой силой овладело сознанием и казалось, конца зарослям не будет никогда, кустарник неожиданно расступился. Между деревьями, озаренное все тем же ненормальным фиолетовым оттенком, внезапно открылось обширное пространство.
   Растущие в несколько рядов деревья, опутанные густыми зарослями орешника, почти правильным прямоугольником опоясывали небольшую поляну.
   Однако, вместо ожидаемого спокойствия, при виде умиротворяющей картины, на меня навалилась очередная волна необъяснимого страха. Он брался ниоткуда. Казалось, им был пропитан сам воздух.
   Мы добрались до ближайшего холмика и в полном изнеможении повалились в густую траву. Постигшее разочарование лишило последних сил. Ведь мы оказались вовсе не там, куда так стремились. Желаемый лес растворился, словно мираж, и больше не оставалось сомнений, что мы безнадежно заблудились.
   Девушка тяжело дышала, да и я с усилием втягивал ртом тяжелый приторный аромат. В нем, вроде бы, не ощущалось ничего неприятного и в то же время чересчур концентрированный букет запахов воспринимался по особенному: расслаблял и раздражал одновременно.
   Такой запах бывает на старых заброшенных кладбищах.
   Я растянулся на траве, и моя спина наткнулась на что-то острое. Протянул руку, дабы отбросить некстати подвернувшийся камень, но, вместо ожидаемого, ладонь наткнулась на шероховатую металлическую поверхность.
   Еще не осознавая, чего я хочу, я стал быстро, с неистовством, разгребать ломкие стебли высохшего сорняка. Светлана молча наблюдала за моими действиями, и в ее взгляде не было ни удивления, ни интереса.
   Когда большая часть холмика освободилась от растительности, в бледном лунном сиянии нарисовался заржавелый контур надмогильного памятника.
  

Глава двадцать восьмая

   Такие могилы с металлической опалубкой и небольшой четырехгранной пирамидкой в изголовье были очень модными в послевоенное время. Позже им на смену пришли гранитные плиты или памятники из скрепленной бетоном мраморной крошки. Однако, в глубинке до сих пор предпочитали камню металл.
   С первого взгляда было видно, что кладбище, на котором мы оказались, давно заброшенное. Не сохранилось ни одной оградки, все вокруг заросло густой, почти в рост человека, травой. И лишь местами, где растительность была пониже, угадывались почти неразличимые холмики.
   Ну и что теперь делать?
   Логичней всего было убираться подальше от этого места. Ведь даже при нормальных обстоятельствах пребывание ночью на кладбище не сулит ничего приятного. Но... Идти дальше не было сил. Да и куда идти? Мы утратили последний ориентир, а вместе с ним испарилась и надежда.
   За целый день мы так ничего и не поели. Остатки курицы, хоть мясо и не испортилось, пришлось выбросить. После того, как по ним промчалась, возможно, всего лишь пригрезившаяся нам орда, мясо вызывало отвращение, и мы, несмотря на спазмы в желудке, так и не смогли к нему притронуться.
   Но голод волновал постольку поскольку. Гораздо больше угнетала неопределенность и невозможность осмыслить ситуацию, в которой мы оказались.
   Впрочем, наверное, я вру.
   Уже и это не волновало. Лично мне было все равно. Хотелось только прилечь и хоть на миг избавиться от окружающего кошмара.
   - Я так устала...
   Не помню, возможно, это были первые слова, произнесенные девушкой за весь день. Я верил ей. Более того, знал, что это - чистая правда, только, почему-то, реплика показалась совершенно неуместной. Тоже мне, Америку открыла! Можно подумать, я целый день прохлаждался, а она пахал, как негр на плантации...
   Да из-за кого я, вообще, влип в эту дурацкую историю?
   Если бы не Светлана со своим мифическим дедушкой, я давно бы уже был дома.
   Стоп! - щелкнуло что-то в голове.
   О чем это я?
   Откуда взялась эта. несвойственная мне, раздражительность?
   Девушка ведь не при чем. Она не напрашивалась ко мне, не пыталась остановить машину, даже отказывалась, когда я предложил помощь. На самом деле - я навязался ей на голову. И винить мне, окромя самого себя, некого.
   Грубость так и не сорвалась с моего языка. Огромным усилием воли мне удалось взять себя в руки. Вместо того, чтобы напрасно обвинять Светлану, я обнял ее за плечи, прижал к себе и нежно поцеловал в мокрую от слез щеку.
   - Я тоже очень устал...
   И сразу, вроде бы, легче стало.
   - Мне так страшно.
   - И мне тоже.
   - Не может быть. Ты такой сильный и смелый...
   Какие они глупые, девчонки. А, может, наоборот, умные. Ведь после ее слов я сразу ощутил, как ко мне возвращается утраченная сила.
   Тесно обнявшись, мы лежали на мягкой траве, и нас совершенно не смущало, что, вместо подушки, наши головы покоились на чьем-то последнем пристанище.
   - Разгадать бы, что с нами происходит?
   - Мне кажется, я знаю,- очень тихо молвила Светлана. Но для меня ее слова прозвучали, словно гром с ясного неба.
  

Глава двадцать девятая

   Можете представить мое изумление? Я тут места не нахожу, ломаю голову, пытаясь разобраться в происходящей чертовщине, а она, оказывается, знает.
   И молчит...
   - Нет, - наверное, уловив ход моих мыслей, поспешила поправиться девушка. - Для меня все, что происходит, так же странно и ужасно, как и для тебя. Я ничего не могу объяснить. Просто, нечто подобное я слышала от своего дедушки. Да и бабушка, покойная, когда я была маленькой, несколько раз рассказывала странную историю, которая произошла с ними в молодости.
   - Так не мучай меня, рассказывай! - взмолился я.
   - Это случилось в начале двадцатых голов. Дедушка с бабушкой только-только поженились. Дед тогда батрачил на мельнице. Каждый день ему нужно было добираться пешком до места работы километров пятнадцать. Работа была сезонной. Основной наплыв клиентов после уборки урожая. Заканчивали помол глубокой ночью, а очередь к мельнице выстраивалась с раннего утра. Целые вереницы груженных пшеницей возов с окрестных сел выстраивались вдоль дороги.
   Обычно, когда было много работы, а это - разгрузить, погрузить, сил, чтобы добраться домой не оставалось, и дедушка ночевал на мельнице.
   Так он хотел поступить и той ночью, но смутная тревога закралась в сердце и ни на миг не отпускала. Он не выдержал и отправился домой.
   Дедушка уже почти добрался до села, когда, неожиданно, перестал слышать. Исчезли все звуки. Он испугался, подумал, что оглох. Но это было только начало. Воздух утратил прозрачность, словно надвинулся легкий туман, дышать стало тяжело, как при сильном морозе...
   - То же самое, что чувствуем и мы...
   - Да. Потому я и вспомнила эту историю... К стати, тогда, как и сейчас, было полнолуние. И луна была настолько яркой, что без труда можно было разглядеть самую мелкую пылинку под ногами. Но только под ногами. На расстоянии нескольких шагов все было укрыто легкой полупрозрачной дымкой...
   Так вот, когда дедушка уже почти добрался до деревни, он вдруг с ужасом обнаружил, что не узнает окружающей местности. Заблудиться он не мог. Ведь он столько ходил той дорогой, что мог с закрытыми глазами дойти домой. И все же... Все вокруг казалось чужим и незнакомым. Вроде бы то же самое, только в переломленном виде, словно отражение в кривом зеркале. И расстояние не то, и расположение, и размеры...
   Нужно заметить, что дедушка в молодости любил приложиться к стакану. Работа такая: то тот нальет, то другой... Без выпивки и закуски на мельницу никто не ездил.
   В тот день дедушка тоже хлебнул изрядно. Вот и подумал поначалу, что мерещится...
   А дальше случилось такое, что думать о чем-то уже не было ни времени, ни возможности.
   Сначала дедушка увидел неясные тени, мелькающие рядом, в окружающем тумане. Потом тени материализовались, и на дедушку набросилась свора вполне реальных голодных волков.
   Он отбивался, пока мог. Но силы были неравными. Вскоре дедушка без сознания повалился на землю.
   Утром его окровавленного, в изодранной в клочья одежде, подобрали крестьяне, возвращающиеся с мельницы. Естественно, его рассказу никто не поверил. Все считали, что он с кем-то подрался. Ведь в такое время волки редко собираются в стаи, да и вообще, их давно в наших краях не видели. Над дедом стали подтрунивать все, кому не лень. В селе только дай повод...
   В результате, дедушка замкнулся в себе, перестал пить, ни с кем из сельчан не общался. Бабушка говорила, что после той ночи она впервые заметила в смолянисто-черных волосах молодого супруга первые проблески седины.
   С тех пор с дедом стало твориться неладное. Он плохо спал, часто, просыпался среди ночи от собственного крика, стал нервным, раздражительным.
   Соседка посоветовала сводить его к ворожке.
   Бабка колдунья жила в соседней деревне. Ее почему-то все боялись и недолюбливали, хотя она никогда никому ничего плохого не сделала. Наоборот, помогала всем, кто к ней обращался. Но суеверие, вопреки здравому смыслу, вынуждало людей сторониться этой дряхлой, сухонькой и совершенно безобидной старушки.
   Ворожка внимательно выслушала рассказ бабушки, что-то поколдовала с яйцом, заварила зелье из трав и дала выпить своему пациенту. А затем рассказала такую историю. Точно не помню, но суть ее заключалась в том, что недалеко от деревни в древние времена находилось место, где почитатели черных сил поклонялись своим злым демонам. Их в наших краях целая секта была, и каждый месяц, в третью ночь полнолунья они приносили своим черным властителям человеческие жертвы. С тех пор прошло много лет. Поклонники темных сил или выродились, или перебрались в иные места, но от их долгого пребывания местность оказалась сильно зараженной негативной энергией. Через определенный отрезок времени эта энергия имела свойство усиливаться. И обязательно - в полнолуние. В такие дни, практически исчезает преграда между реальным миром и нереальным. И человек, оказавшийся в таком месте, очень просто может исчезнуть навсегда, затерявшись в иных мирах. Их, по-моему, сейчас принято называть параллельными... А потому, сказала ворожка, дедушке очень повезло, что ему удалось выбраться. Объяснить это можно лишь тем, что сила, оберегающая его оказалась сильнее той, злой, которая хотела его погубить... Такая вот история...
   - Почти как в сказке... Тебе бы романы фантастические сочинять, - без всякого злорадства резюмировал я, только Светлана, похоже, обиделась. Я почувствовал. Как она вся напряглась, и поспешил исправить допущенную оплошность.
   - Никогда бы не поверил, если бы не все эти непонятки, что происходят с нами...
  

Глава тридцатая

   Сказал просто так, чтобы не расстраивать девушку, потому что даже собственный аргумент меня не убеждал. Поверить в подобный бред и при этом продолжать считать себя здравомыслящим человеком, в моем понимании, было несовместимым. Хотя, после пережитого и увиденного за последнее время, у меня были все основания считать себя сумасшедшим.
   Дурманящий приторный аромат, между тем, расслаблял и успокаивал. Еще во время рассказа девушки, я с удивлением заметил, что голос ее звучал ровно, без истерических ноток, которые преобладали раньше. Речь была спокойной и складной, да и сама Светлана больше не выглядела запуганной девчонкой, казалась умиротворенной, смирившейся со всем. Нечто подобное происходило и со мной. Неведомо куда подевались неприятные ощущения, исчезли страх и нервозность. Даже то, что глубокой ночью, незадолго до полуночи, к тому же, еще и в полнолуние, мы находимся на заброшенном сельском кладбище, воспринималось, как нечто обыденное, само собой разумеющееся.
   - Поцелуй меня, - неожиданно попросила Светлана.
   Я прижался лицом к ее нежным с дурманящим запахом волосам, и мною овладело желание. Девушку, по-видимому, будоражили те же чувства.
   Без лишних слов наши тела сжались в плотный комок. Нас почему-то совершенно не смущало, что неистовый порыв страсти настиг в совершенно неподходящем для этого месте, над чьими-то погребенными останками.
   Я не сразу обратил внимание на сначала легкие, постепенно усиливающиеся колебания почвы под нашими телами. Лишь достигнув наивысшей степени блаженства, я вдруг резко и сразу включился в окружающую реальность. И мой слух совершенно отчетливо уловил далекий бой невидимых мистических часов, ритмично и четко отбивающих полночь. Я даже не пытался считать удары. Возможно, они раздавались лишь в мозгу, но я почему-то не сомневался, что полночь наступила в самом деле.
   И, когда затих последний удар, толчок, более мощный, чем предыдущие, с громадной силой швырнул наши сплетенные в единое целое тела, и в тот же миг я почувствовал, как чьи-то цепкие костлявые пальцы вцепились мне в горло.
  

Глава тридцать первая

   Сначала я подумал, что зацепился за обыкновенную корягу: сухую, шершавую. Попробовал отодвинуться в сторону, чтобы освободиться, но пальцы, противодействуя мне, начали сжиматься.
   Я резко дернулся. Светлана с недоуменным возгласом отлетела в сторону и вскочила на ноги. Однако, инстинктивное движение не освободило меня от невидимой крепкой хватки. Тогда я дернулся сильнее. Раздался резкий треск, словно от разорвавшейся плотной ткани, и я почувствовал себя свободным. Откатился подальше. Деревяшки зацепились за ворот рубашки и, не желая отпускать, колотили меня по спине.
   Я с трудом оторвал их и хотел выбросить, когда заметил, что это вовсе не деревяшки. Я держал ссохшиеся, мумифицированные руки мертвеца. Они казались абсолютно черными. Лишь в местах разорвавшихся суставов блестели идеально белые обломки костей.
   В ужасе я разомкнул пальцы, и страшная ноша с глухим звуком шлепнулась под ноги. Я обернулся к могиле, на которой мы только что лежали.. Неведомой сил дерн оказался разбросанным в стороны, а взрыхленная земля колыхалась и пульсировала, словно живая.
   Совершенно черный холмик то поднимался, то опускался. Казалось совершенно очевидным, что некто настойчиво пытается выкарабкаться наружу.
   Светлана стояла рядом и, будто загипнотизированная, наблюдала за фантастическим действом.
   Самым очевидным в нашем положении было - бежать, куда глаза глядят и уже после рассуждать о нереальности увиденного. Только ноги, как будто приросли к земле и не желали нам подчиняться.
   Лишь, когда из темной воронки показался уродливый, обтянутый черной коркой ссохшейся кожи череп с пустыми провалами глазниц, я непроизвольно сделал шаг назад и осознал, что таки могу двигаться.
   Однако, убегать уже было поздно.
   Со всех сторон плотной стеной нас окружали неведомо откуда взявшиеся ожившие мертвецы. Они медленно приближались. С каждым их шагом свободное пространство вокруг нас становилось все меньше.
   Деваться нам было некуда. Громадная луна, отражаясь от белых зубов выходцев из ада, как будто бы насмехалась над нами.
  

Глава тридцать вторая

   Мне уже надоело бояться, как надоели и мысли обо всем происходящем. Только избавиться от них было совсем не просто. Ни о чем ином я думать просто не мог. Присутствовали мысли и сейчас, правда, были они какими-то блеклыми и невыразительными. Наверное, к этому времени мне удалось преодолеть некий невидимый барьер, за которым уже не оставалось места эмоциям. На смену им пришло полнейшее равнодушие и некая дерзкая решительность.
   Сейчас, когда строй мертвецов неумолимо смыкался вокруг нас с единственной целью, чтобы мы с девушкой пополнили их ряды, я не испытывал не то что страха, но даже и злости.
   Меня хотят убить? Ну и что? Вполне природное желание... Однако, я не хочу быть убитым, а потому вынужден защищаться...
   Я подхватил подвернувшийся под ногу булыжник и швырнул им в ближайшего из мертвецов. Бросок получился сильным и точным. Раздался хруст, и мумия, в которую угодил удар, на мгновенье скрылась в облаке пыли. Когда облако рассеялось, на месте воинственного мертвеца валялась всего лишь бесформенная груда поломанных костей
   . Но меткий бросок, отнюдь, не улучшил нашего положения. Мертвецов было слишком много, а камней больше не попадалось.
   Держась за руки, мы с девушкой вынужденно отступили к разрытой могиле.
   Внезапно Светлана громко закричала. Я обернулся. Безрукий мертвец, который уже полностью выкарабкался из могилы, но так и не смог подняться на ноги, вцепился зубами в кроссовок девушки. удар ногой рассыпал его тело в прах, но черный, обтянутый высохшей кожей череп не желал расставаться с добычей. Тогда я наступил на него. Под ногой неприятно чавкнуло, словно раздавился помидор, и девушка ощутила себя свободной.
   Отступать дальше было некуда. Позади чернела яма разрытой могилы, со всех сторон скалились уверенные в легкой победе мертвецы. Их растопыренные костлявые пальцы мелькали уже перед самыми нашими лицами, длинные черные когти зацеплялись за одежду. Сквозь приторный аромат кладбищенских цветов все явственнее пробивался сырой затхлый запах могилы. Он заполнил все вокруг, давил на нервы, принуждая безропотно смириться с неизбежным.
   Ударом ноги мне удалось свалить еще нескольких наседающих мертвецов. Но их место тут же заняли другие. Судя по всему. В ближайшее время нас ожидала весьма незавидная участь.
   Отступив еще назад, я наткнулся спиной на что-то твердое, торчащее из земли. Без особой надежды я схватился за него, как, наверное, утопающий схватился бы за соломинку. В моих руках оказался полусгнивший, рассыпающийся в труху могильный крест. Толку от такого оружия было немного. Им невозможно было защищаться. Гнилое дерево рассыпалось в руках. И все же я выдернул крест из земли и бросил его в наседающую на нас толпу.
   Результат оказался потрясающим. Лишь только могильный крест соприкоснулся с телами мертвецов, яркая вспышка взметнулась в небо. За какую-то долю секунды огонь охватил всех наших недругов, и мы оказались в центре громадного, всепожирающего костра.
  

Глава тридцать третья

   Вспышка ослепила, а могучая волна с силой отбросила нас в раскрытую воронку могилы. Не выпуская руки девушки, я катился вниз по очень наклонному скату. Однако, падение продолжалось не долго.
   Когда зрение вернулось, я увидел, что мы лежим в узкой земляной норе, наискось уходящей куда-то вниз, а прямо над нами в рваном проеме ухмылялась громадная круглая луна.
   Что-то подсказывало мне, что выбираться наверх не стоит, и я потащил девушку вглубь подземелья.
   Проход оказался довольно-таки широким. Сначала мы ползли на четвереньках, потом шли, согнувшись, а вскоре смогли встать во весь рост.
   В сыром земляном тоннеле не было темно. Мокрые, покрытые скользкой, неприятной на ощупь гадостью стены мерцали зеленоватым фосфорным светом, которого вполне хватало, чтобы видеть на несколько шагов вперед.
   Кто вырыл тоннель, оставалось лишь предполагать. Предыдущие события наталкивали на определенные выводы, но мне не хотелось зацикливаться на мыслях о загробном мире. И потому я настойчиво отгонял предположение о том, что мы оказались в самом, что ни на есть настоящем, мертвом царстве.
   Вскоре к тоннелю, по которому мы шли, начали примыкать другие, более узкие. Иногда сквозь отверстия в стенах мы видели небольшие пещерки, почти правильной прямоугольной формы. Словно комнатушки в общежитии. Как я и предполагал - могилы. Все они были пустыми. Мы не останавливались и осматривали их лишь мельком. Более внимательное изучение нам было ни к чему. Мы быстро, как могли, продвигались по основному коридору, надеясь, что где-нибудь впереди окажется выход, и мы, наконец-то, сможем избавиться от затянувшегося кошмара.
   Чем дальше мы продвигались, тем меньше попадалось боковых ответвлений. Идти становилось труднее. Сверху на наши головы вперемешку с землей то и дело сваливалась какая-то слизистая гадость. Под ногами неприятно чавкало, трупная вонь забивала легкие, глаза слезились от ядовитых испарений.
   Боязнь навсегда остаться в вонючем подземелье вынуждала нас двигаться из последних сил. И когда надежды уже почти не осталось, впереди замаячил приветливый лунный свет. Свежее дуновение ветерка наполнило легкие живительным кислородом, и мы с радостью осознали, что вот-вот вырвемся из протухлого подземного мира.
  

Глава тридцать четвертая

   Тоннель заканчивался, а, может быть, начинался (это ведь, с какой стороны посмотреть) в обрывистом высоком берегу над тихими водами широкого озера. В его спокойной глади величественно отражалась яркая и совершенно круглая луна.
   После затхлого подземелья свежий воздух показался целительным нектаром. Я дышал и не мог надышаться.
   - Как здорово! - восхищалась Светлана, наверное, ощущая то же самое.
   Когда первый прилив восторга миновал, мы осторожно спустились рыхлым, почти обрывистым берегом к воде. Она оказалась теплой и приятной на ощупь. Не сговариваясь, мы, как были в одежде, бросились в ее ласковые объятия. Чтобы снова ощутить себя полноценными людьми, нам просто необходимо было смыть с себя ту грязь и гадость, которая, казалось, намертво приросла к нашим телам.
   Вдоволь наплескавшись, мы отыскали более пологий берег, заросший мягкой вьющейся травкой, разделись, и снова, уже нагишом окунулись в озеро. После всего пережитого наготе не казалась постыдной, и мы совершенно не стеснялись друг друга.
   Вместе с грязью исчезли и отрицательные эмоции. Прошедшее казалось всего лишь нелепым кошмарным сном. Да и было ли все на самом деле? Я попытался отыскать взглядом нору, из которой мы недавно выбрались, и не смог. Может по той причине, что к этому времени обрыв скрылся в тени? Луна успела переместиться, и ее свет, зацепляясь за верхушки деревьев, не достигал искомого места. А, может, никакого подземного хода в помине не было?
   Из воды я выбрался свежим и взбодрившимся. Светлана сделала это раньше и теперь сидела на корточках, тщательно отстирывая рваные лоскутки, которые еще совсем недавно были ее платьем.
   Я пристроился рядом и также занялся стиркой.
   Ночь, в отличие от двух предыдущих, была тихой и теплой.
   Мы тщательно выкрутили одежду, и одели, не дожидаясь, пока она высохнет. Не для того, чтобы согреться, нагота вызывала внутренний дискомфорт и чувство незащищенности.
   - Неужели все страхи позади? - то ли спросила, то ли констатировала Светлана.
   - Хотелось бы верить...
   - Даже не вериться, что все было на самом деле...
   - Не знаю, - честно ответил я. - У меня такое чувство, что мы вместе пережили длинный кошмарный сон.
   - У меня - тоже... А ведь ученые светила утверждают, что с ума сходят исключительно в одиночку...
   - Странно, но я не чувствую себя сумасшедшим. Особенно сейчас...
   - В таком случае необходимо признать, что мы действительно стали свидетелями чего-то необычного.
   - Возможно. Воспоминания и впечатления слишком яркие, чтобы оказаться всего лишь сном. А ведь все равно никто нам не поверит...
   - Нужно ли кому-то об этом рассказывать? Да и сможем ли?..
   - Ты считаешь, еще не все закончилось, и нам отсюда не выбраться? - в голосе девушки снова ощущалось напряжение.
   - Нет. Просто, если мы начнем рассказывать, нас и в самом деле примут за ненормальных.
   - Да, - согласилась Светлана и призадумалась. - Как ты думаешь, почему они загорелись? - спросила неожиданно.
   - Действительно, почему? Перед глазами вновь возникла ослепительная вспышка и огненные языки, поражающие напавших на нас мертвецов.
   - Знаешь, чем я в них бросил?
   - Нет.
   - Могильным крестом. Кстати, могила, из которой я его вытащил. Не была разрытой, и оттуда никто не пытался выбраться...
   - Ты хочешь сказать, что не все мертвецы поднялись из могил на том проклятом кладбище?
   - Да, именно это я и хочу сказать, - пораженный внезапной догадкой, пробормотал я. - Я, конечно, человек не верующий... Но, после всего происшедшего, могу поверить во что угодно... И, мне кажется,, из могил поднялись лишь те покойники, которые в свое время не были преданы земле по христианскому обычаю. Они не смогли обрести покоя после смерти и превратились в зомби...
   - Но почему все произошло именно сейчас?
   - Наверное, период такой... Неведомые нам силы достигли максимальной концентрации, некая энергетика или еще что-то...
   - Ты хочешь сказать - полнолуние?
   - Полнолуние и ли что-то иное... Не знаю... Ты вспомни, на могиле, возле которой мы остановились, не было креста. Там был обелиск со звездочкой. И в ней лежал зомби. А могила под крестом осталась нетронутой. И именно соприкосновение с крестом оказалось фатальным для оживших мертвецов.
   - Мне снова кажется, что я схожу с ума, - прошептала девушка, и я замолчал, пораженный тем несусветным бредом, который из меня извергался.
   Только что казавшееся логичным, внезапно утратило всякий смысл. Да и откуда ему было взяться в сумасшедшем мире, в который так неожиданно забросила нас судьба?
   - Слава Богу, что все уже позади... - прервала затянувшееся молчание девушка.
   Увы, я в этом, почему-то, был совсем не уверен.
  

Глава тридцать пятая

   Мои попытки добыть хотя бы искорку из промокшей зажигалки не увенчались успехом, но и без костра мы свалились, как убитые.
   Ночь миновала без происшествий и неприятных сновидений. Проснулся я от сырости утреннего тумана и от обострившегося чувства голода. Пренеприятнейшее ощущение, особенно, когда знаешь, что кушать нечего и в ближайшее время не предвидится. Однако, не взирая ни на что, настроение было сносным. Я снова чувствовал себя бодрым, преисполненным энергии и оптимизма. Предыдущие неприятности как-то сами отодвинулись на задний план, от будущего хотелось лишь хорошего и приятного.
   И ожидания, похоже, не обманули. Первую приятную новость я услышал, едва открыл глаза. Светлана, судя по ее внешнему виду, она уже успела потратить немало времени на то, чтобы привести себя в порядок, поспешила поделиться радостью:
   - Ты знаешь, - сказала она, - я, конечно, боюсь ошибиться, но, мне кажется, эти места мне знакомы. Только мы находимся совсем не там, где я предполагала...
   - И то - хорошо. Я уже начал сомневаться, что мы вообще когда-нибудь выберемся отсюда.
   - Это озеро... У меня дедушка - заядлый рыбак. Он несколько раз брал меня с собой... До деревни рукой подать, всего часа два ходу...
   - Вот и здорово!
   Голод и утренняя сырость, вынуждавшая нас дрожать, словно от лихорадки, не располагали к задержке, и мы сразу двинулись в путь. Правда, сейчас наше состояние никак нельзя было сравнить со вчерашним. Ведь появилась определенная цель и, главное, надежда на скорое избавление от предыдущего ужаса.. Единственное, что меня угнетало, отсутствие курева. Сигареты со всеми вещами навеки сгинули во вчерашнем аду.
   К тому времени, когда взошло солнце, мы снова углубились в лес и медленно продвигались витиеватой тропинкой, которая то ныряла в глубокие овраги, то извилистой лентой огибала густые заросли.
   Уже совсем немного осталось, - сказала Светлана, когда мы с трудом одолели очередной крутой подъем. - Сейчас лес закончится, минуем развалины графской усадьбы, и считай. почти дома...
   Действительно, лес закончился, и нашим глазам открылась огромная, почти ровная лужайка, усеянная мягкой бархатистой светло-зеленого, почти салатного, цвета травой. Со стороны леса ее ограждал невысокий каменный забор с кирпичными столбцами, на которых провисала массивная металлическая цепь.
   "Если это - развалины, - подумал я, - то странно, что цепь до сих пор не утащили. Ведь сельские жители весьма падки на металл, да и, вообще, на все, что плохо лежит..."
   Тропинка вывела нас к широкой и хорошо сохранившейся дороге, которую словно вчера засыпали белым гравием..
   Дорога тянулась вдоль забора, и нам не оставалось ничего иного, как следовать по ней.
   С тех пор, как мы вышли из леса, девушка отчего-то сникла и больше не выглядела радостной и уверенной в себе.
   - Что-то не так? - заподозрив неладное, спросил я.
   - Все вроде бы знакомо... И местность, как будто, та же... Только забора этого я не помню, и дороги никакой здесь раньше не было... Был обыкновенный пустырь с колючими кустарниками и заросшими бурьяном ямами от выкорчеванных деревьев.
   - Сколько времени прошло с тех пор, - успокаивал я. - Приглянулось место кому-то из "новых", он и обосновался здесь...
   Белая дорога резко свернула и сквозь неширокие ворота вела прямо в усадьбу.
   - Что будем делать? - в нерешительности остановилась Светлана.
   - Если там есть люди, возможно, они нас накормят.
   Мысль о еде отогнала сомнения, и мы решительно вступили во владения неизвестных нам хозяев.
  

Глава тридцать шестая

   Миновав небольшой, хорошо ухоженный фруктовый сад, дорога снова свернула, и нашим глазам открылся роскошный фасад двухэтажного особняка с колоннами и портиком над ними. Все - в лучших традициях барского стиля позапрошлого столетия. Рядом с парадным крыльцом расположились аккуратные клумбы с цветущими на них гладиолусами и другими яркими цветами, название которых я припомнить не мог.
   Мы поднялись широкой мраморной лестницей, и я резко постучал в дверь специально приспособленным для этого бронзовым молотком. Через несколько минут дверь, несмотря на массивность, совершенно неслышно отворилась, и перед нами возник древний седовласый старец в ярко-зеленом с золотистыми блестками одеянии.
   - Милости прошу вас в дом, - елейно-угодническим, но, тем не менее, приятным голосом молвил он, и мы молча приняли его приглашение.
   За дверью оказалась прихожая с невысокой широкой каменной лестницей. Поднявшись по ней, мы миновали через еще одну дверь вошли в громадную гостиную с натертым до блеска паркетным полом. Высокие узкие окна выходили на три стороны и пропускали очень много яркого солнечного света., который только слегка затеняли прозрачные, почти невидимые, занавески. У стен возле окон разместилось несколько небольших уютных диванчиков с мягкими ворсистыми ковриками возле них. А центром композиции был старинный рояль черного цвета с откинутой верхней крышкой. Он находился посреди комнаты и прямо над ним нависала на тоненьких, отливающих золотистым блеском, цепочках гигантская люстра со множеством свечей, несколькими ярусами расположившихся вдоль ее окружности. Такие же толстые стеариновые свечи были утыканы в блестящие подсвечники по всему периметру комнаты.
   - Присаживайтесь, гости дорогие, - предложил бархатистый голос нашего поводыря и его рука, обтянутая перчаткой из тонкой, изящно выделанной, кожи указала в сторону одного из диванчиков, возле которого стоял столик, наподобие журнального, с тонкими витиеватыми ножками.
   Спасибо, - поблагодарила Светлана.
   Я молча кивнул головой, и мы одновременно с девушкой утонули в мягких подушках не такого уж маленького, как показалось на первый взгляд, дивана.
   Вы, наверное, устали с дороги и желаете подкрепиться?
   - Да, это было бы весьма кстати, - отбросив излишнюю скромность и невольно подражая замысловатому стилю речи старика, сразу же согласился я.
   Старик величественно удалился и вскоре вернулся с подносом, на котором находились две чашечки с кофе и ваза с фруктами.
   - Хотелось бы знать, кого мы должны благодарить за столь радушный прием? - осторожно поинтересовался я.
   - Как? Вы разве не знаете? Вы находитесь в родовом имении их светлости графа Новицкого.
   - И вы - граф?
   - Нет. Я его дворецкий. Их сиятельство по весьма уважительной причине пока не могут принять вас самолично. Позже вы поймете причину и, я думаю, будете снисходительны к недостатку внимания к столь дорогим гостям...
   - Простите мое невежество, - включилась в разговор Светлана. Она была умной девушкой и быстро сообразила, как следует разговаривать в этом доме. - Вы не подскажете, какое сегодня число?
   - С удовольствием, - ответил дворецкий. - Сегодня - двадцать третье июля тысяча девятьсот девяносто седьмого года от рождества Христова...
   - Странно, - изумился я. - Такое ощущение, что мы оказались, как минимум, в минувшем веке.
   - Не вижу ничего странного, - казалось, даже обиделся старик. - Просто их сиятельство пожелали, чтобы за время их вынужденного отсутствия в доме все оставалось таким, каким они привыкли видеть...
   - И давно отсутствует граф?
   - Без малого - сто лет.
   - Вы полагаете, он может вернуться?
   - Господа, придет время, и я полностью удовлетворю ваше любопытство. Сейчас вы должны подкрепиться и отдохнуть. Позже я провожу вас в отведенные для вас комнаты.
   - Разве вы знали, что мы к вам придем?
   - Да. Для меня ваше появление не было неожиданным. Только вы пришли немножко раньше, чем я думал, а потому жаркое еще не успело хорошо протушиться...
   С этими словами старик отвесил вежливый поклон и удалился из комнаты через небольшую дверцу, расположенную рядом с основным входом.
  
  

Глава тридцять седьмая

   - И что ты обо всем этом думаешь? - спросила Светлана, когда мы, плотно пообедав, оказались на втором этаже в одной из отведенных нам спален.
   - Очень смахивает на сказку... Но задумываться просто нету сил. Хочется свалиться на эту мягкую перину, укутаться с головой в одеяло и спать, спать, спать...
   Я действительно не мог ни о чем думать. После сытной трапезы меня разморило окончательно. А, так как во всем ныне происходящем не усматривалось ничего плохого и угрожающего, то я вполне резонно рассудил, что поломать голову над разрешением загадок можно будет и попозже. Тем более, что после полноценного отдыха этот процесс должен был принести больше пользы.
   Светлана выглядела задумчивой и слегка подавленной. Но все же она согласилась с моими доводами и удалилась в свою комнату. Я же с удовольствием окунулся в теплую, загодя приготовленную дворецким, ванну, после чего нырнул в белоснежную постель и мгновенно вырубился.
   Спустя некоторое время Светлана нарушила мой сон.
   - Мне страшно одной, - сказала она. - Согласись, ведь здесь что-то не так...
   - Да... - пробормотал я сквозь сон. - ложись рядом и ничего не бойся...
   Девушка тесно прижалась ко мне, но я снова провалился в глубокий сон.
   Разбудил меня непонятный звук.
   Открыв глаза, я не сразу смог сообразить, где нахожусь. Я лежал в свежей, мягкой постели, и, похоже, не один. Вокруг было совершенно темно.
   Звук повторился. После негромкого стука в противоположном конце комнаты раздался скрип отворяемой двери, и в комнату с горящей свечой в руках вошел седовласый старец. Его лицо показалось знакомым и, немного поднапряг память, я узнал в старике дворецкого мифического графа, который отбыл куда-то сто лет назад, но гостями которого мы, тем не менее, являлись..
   - Прошу прощения, что посмел нарушить ваш драгоценный покой, но время движется неумолимо быстро, и вам пора приступить к делу, ради которого вы переступили порог этого дома.
   Говоря эти слова, старик медленно обошел комнату, зажигая свечи, установленные в торчащих из стен подсвечниках..
   - Можно, конечно, воспользоваться электричеством, - заметив мой недоуменный взгляд, направленный на электрическую лампочку, висевшую под потолком, молвил дворецкий, - но, я считаю, в таких делах необходимо соблюдать некоторые правила, некие условности, ибо дань традициям в их осуществлении играет далеко не последнюю роль...
   - Вполне с вами согласен, - подыграл я старику, хотя из его бреда совершенно ничего не понял.
   - В таком случае, я жду вас внизу, где вы сможете отужинать и получить соответствующие инструкции.
   Лишь только старик удалился из спальни, Светлана выпорхнула из-под одеяла и, схватив платье, скрылась за дверью ванной комнаты.
   - Час от часу не легче... - пробормотал я. - Что еще за ребусы понапридумывал сумасшедший старик?..
   - Может, он нас с кем-нибудь перепутал? - предположила Светлана.
   - Похоже на то. Только это еще не повод, чтобы отказываться от ужина.
   Минут через десять мы с девушкой спустились широкой каменной лестницей на первый этаж, миновали уже знакомую нам большую гостиную и, войдя в узкую дверь, оказались в уютной столовой, где возле накрытого на две персоны стола нас ожидал старый дворецкий.
   Уже начало двенадцатого, - сказал он. - Времени осталось совсем немного. Следует поторопиться. А потому, если вы не возражаете,, пока вы будете кушать, я буду говорить...
   Естественно, мы не возражали. Нам очень хотелось хотя бы немного прояснить ситуацию.
  

Глава тридцать восьмая

   - Как я уже вам говорил, - начал старик, - граф ушел сто лет назад. Но ушел не совсем по своей воле. Когда ему едва исполнилось сорок лет, страшный недуг вселился в его тело и с каждым днем подтачивал силы. За несколько месяцев болезнь настолько измотала графа, что от него остались лишь кожа да кости. Ни один лекарь не мог определить, какая именно хворь являлась причиной угасания еще недавно сильного и совершенно здорового мужчины. А, можете поверить, в Петербург в то время приезжали самые именитые светила.
   Когда стало ясно, что дни графа сочтены, он приказал доставить его в это имение. Здесь он родился, здесь хотел и провести последние дни.
   Понимая, что кончина неминуемо близка, он пригласил в имение известного чернокнижника, с которым они долго что-то обсуждали. После чего граф уволил всю прислугу. Остался один я. Мне некуда было уходить.
   Когда последний обитатель, естественно, окромя нас с графом, покинул имение, колдун объехал на черной лошади вокруг его границ. После этого посторонний человек мог попасть сюда лишь через определенное время при стечении определенных обстоятельств. А точнее, врата поместья отворялись каждые десять лет, обязательно в самую жаркую пору года в третью ночь полнолунья. И проникнуть через них мог далеко не каждый. Лишь человек, наделенный мистической силой, способен пересилить запретные чары. Именно эта сила, заключенная в других людях, могла помочь графу избавиться от его недуга. А потому граф в специально оборудованном помещении в глубоком подземелье приготовил для себя последнее ложе, принял какое-то зелье, которое приготовил для него все тот же колдун, и мир для него погас вот уже на сто лет... Но, перед тем, как решиться на такой шаг, граф приказал мне ровно в полночь приводить к нему всех тех, кто сумеет переступить порог этого дома.
   - И много было таких смельчаков? - поинтересовался я.
   - Вместе с вами их будет восемь.
   - Графу, судя по всему. Это не очень помогло?
   - Увы... - с искренней горечью вздохнул старик. - К сожалению, далеко не каждые десять лет у нас бывали гости.... Однако, нужно торопиться, мои друзья! Дверь подземелья откроется ровно в полночь и всего на несколько минут...
   - А если мы откажемся? - спросила Светлана.
   Мне даже неловко стало от ее бестактности.
   - Я думаю, вы не посмеете отказать в помощи, поверьте мне, вполне достойному человеку... - смиренно произнес старик.
   - Конечно, не откажемся, - поспешил я загладить резкие слова девушки и поднялся со стула.
   До полуночи оставалось всего пять минут...
  

Глава тридцать девятая

   Вместе со стариком мы вышли из дома. Спустились с крыльца, пересекли освещенную яркой луной лужайку и остановились у небольшого приземистого строения, внешне напоминающего обыкновенный сельский погреб.
   Дворецкий открыл массивную деревянную дверь, зажег висевший у входа факел, и по обвалившимся ступеням бетонной лестницы мы спустились вниз.
   Здесь была еще одна дверь. Уже металлическая. За дверью нас ожидал узкий коридор, уходящий по наклонной еще глубже под землю. Его бетонные стены со сводчатым потолком почернели от сырости и плесени.
   Миновав коридор, мы остановились у глухой стены. Старик наклонился, раздался скрип, и под нашими ногами разверзлась широкая ляда, под которой я увидел круто уходящие вниз ступени.
   Старик спустился первым и снизу присветил нам факелом. Мы оказались в небольшой квадратной комнатушке, на удивление сухой и теплой.
   - Теперь нам остается только ждать. Дверь в усыпальницу графа откроется ровно в полночь.
   Не успел старик закончить свою речь, как раздался резкий визжащий звук и, казавшаяся монолитной, стена раздвинулась перед нами.
   - Прошу вас, господа! - старик протянул мне факел и предложил нам войти.
   Едва мы со Светланой переступили порог, стена сразу же начала двигаться обратно.
   - Как же мы отсюда выйдем? - спросила Светлана у старика, который благоразумно остался снаружи.
   - Увы, друзья мои. Если граф не проснется, вам не суждено выбраться отсюда никогда. Лишь только ему одному ведомо, как отворить дверь изнутри...
   В голосе старика звучало искреннее сочувствие, только нам от этого, увы, легче не стало.
   ВЛИПЛИ!
   Прежде, чем мы что-то успели сообразить, стена с глухим стуком сомкнулась, не оставив даже маленькой щелочки.
   Вот и помогай после этого людям...
   Дикий крик Светланы вынудил меня обернуться и, первое, на что наткнулся мой взгляд, была груда лежащих на полу тел. Стабильная температура и отсутствие сырости не позволили им сотлеть и мертвецы превратились в мумии...
   Незавидная участь досталась нашим предшественникам...
   Свет факела красноватыми отблесками отражался от гладких цементных стен и низкого потолка маленькой камеры. Судя по всему, в ней существовала вентиляция, иначе воздуха нам хватило бы совсем не надолго.
   Комнатушка, если не брать во внимание обилие трупов, была почти пустой. Лишь в центре возвышалось каменное ложе с установленным на нем мраморным саркофагом. Он был открытым, и острый кончик носа графа возвышался над его стенками.
   - И что теперь делать? - спросил я, хотя и не ожидал услышать чего-нибудь вразумительного от совершенно расстроенной девушки. Однако, она быстро совладала с негативными эмоциями.
   - Нужно думать, как отсюда выбраться...
   - Толковая мысль. Значит, графа оживлять не будем?
   - А разве ты веришь в эти сказки?
   - Когда самолично попадаешь в сказку, поневоле вынужден в нее верить. А, учитывая, что только граф знает, как отсюда выбраться, может, стоит попробовать?
   - Если ты считаешь, что у нас так много времени, чтобы тратить его на заведомо безнадежное дело...
   В словах девушки, безусловно, присутствовала логика. Та логика, которую мы привыкли воспринимать в реальном мире. Но нужно ли прислушиваться к разуму там, где его отсутствие является нормой бытия?
   Ничего не ответив на веские доводы девушки, я вплотную приблизился к последнему пристанищу пресловутого графа.
   Его тело было укутано толстым ворсистым одеялом, и я смог разглядеть лишь худощавое лицо еще не старого мужчины с редкими темными волосами, аккуратно зачесанными на пробор.
   Странное дело, у меня совершенно отсутствовало ощущения, что я нахожусь у гроба с покойником. Казалось, граф на самом деле спит и может проснуться в любое мгновенье.
   Но каким образом его разбудить?
   Ничего путного в голову не приходило. А тонкие, слегка искривленные губы его сиятельства словно издевались надо мной, застыв в какой-то злорадной, едкой ухмылке.
   Ну и как прикажешь тебя оживлять? - спросил я.
   Естественно, этот, хотя и выглядевший живым, покойник ничего мне не ответил.
   Факел, между тем, уже едва дышал и в любую минуту мог погаснуть. Оставаться в темноте ничего приятного не сулило. Поэтому я начал обходить саркофаг в поисках горючего материала. Однако ничего иного, кроме нескольких палок, всего, что осталось от факелов наших предшественников, найти не смог. Пришлось на первое время удовлетвориться этим. Я свалил деревяшки возле самого ложа графа и соорудил небольшой костер. Его вряд ли хватит надолго, но, пока будет гореть огонь, я надеялся еще что-то придумать.
   - Прежде всего, нужно установить, каким образом здесь циркулирует воздух...
   Светлана молча задрала голову и я понял. что ничего устанавливать не нужно. Под самым потолком на каждой из четырех стен виднелось по паре крошечных отверстий правильной прямоугольной формы. Размерами они едва превышали поставленный на ребро кирпич.
   - Здесь нам не выбраться...- грустно констатировала Светлана, и я вынужден был с ней согласиться.
   - Ломик бы...
   Однако, ни ломика, ни подобного ему инструмента в усыпальнице не было.
   - Если нам не удастся отыскать выход, наша смерть будет ужасной. Мы погибнем от жажды и голода...
   Могла бы и не говорить. Я сам все прекрасно понимал.
   - Прежде, чем это наступит, пройдет несколько дней. А это - уйма времени.
   - Только с каждым днем мы будем слабее и немощнее...
   - Что же ты предлагаешь? - раздраженно спросил я.
   Светлана обиженно умолкла. Но не надолго.
   - Я думаю о нас с тобой... смерть, все равно, неминуема... Мы могли бы хоть некоторое время побыть счастливыми... Вдвоем...
   Наверное, женщины все подвинуты на сексе. Хотя, может быть, она и права. Только мне не хотелось так просто сдаваться. И даже не потому, что я чувствовал себя настолько сильным, чтобы суметь разгадать совершенно неразрешимую на первый взгляд задачу. Нет, причина моей настойчивости таилась в ином. Просто я до сих пор никак не мог свыкнуться с мыслью, что все происходит с нами на самом деле, и воспринимал события, всего лишь, как сон, который, хотя и страшный сам по себе, но никакого существенного вреда, кроме, естественно, повышения адреналина, принести не мог.
   - Светочка, ты - очень хорошая девушка. - как можно нежнее молвил я, - и мы, конечно же, поживем с тобой в свое удовольствие. Может даже дольше. Чем ты думаешь. Но, пока не погас огонь, давай лучше подумаем о том, как спастись...
   - Вряд ли нам что-нибудь поможет. Посмотри на этих несчастных. Они тоже до последнего мгновения надеялись на чудо... Не лучше ли смириться сразу? Так и умирать будет проще...
   Я снова обошел саркофаг, попробовал в очередной раз простучать стены, только это ровным счетом ничего не дало. А огонь, лишившийся корма, готов был вот-вот погаснуть.
  

Глава сороковая

   Я почему-то был уверен, что вместе с огнем исчезнет последняя надежда на спасение. А потому, в полном отчаянии, заметался по бетонной клетке в поисках хоть какого-нибудь горючего материала. Но мои усилия ни к чему не привели. И тогда мой взгляд остановился на почивающем графе.
   - Простите, Ваше сиятельство, что вынужден Вас побеспокоить, - молвил я, - но, согласитесь, что своими изысканными издевательствами вы заслужили и на более жестокую участь...
   С этими словами я решительно сорвал одеяло, которым было укутано тело графа.
   Граф занимал в саркофаге совсем немного места, всего около трети огромного каменного ящика.
   Еще не совсем понимая, зачем это делаю, я подхватил покойника под мышки, он оказался значительно легче, чем можно было ожидать, и небрежно бросил его к остальным шести трупам.
   - Там тебе будет не так скучно...
   После этого я вытащил из гроба мягкую перину, под которой так кстати оказался деревянный настил из плотно подогнанных одна к другой сосновых досок. Они были не очень толстыми, и мне без труда удалось растрощить их ногой и вытащить наружу.
   Весело затрещавший огонь с новой силой озарил стены каменного склепа.
   Я снова склонился к мраморному гробу и стал выгребать из него деревянную стружку. Внезапно мои руки на ровном каменном дне наткнулись на инородную рифленую поверхность.
   Я вытащил из огня горящую щепку.
   В каменном дне графской гробницы скрывалась металлическая ляда. Не теряя времени, я ухватился пальцами за ее края и потянул на себя. С надрывным скрипом ляда поддалась. Под ней скрывалось темное отверстие с круто уходящей вниз деревянной лестницей.
   Невозможно описать радость, охватившую меня в тот момент. Ведь открывшийся ход был реальным шансом на спасение. Я уже открыл рот, чтобы позвать Светлану, когда услышал ее дрожащий от страха голос.
   - Игорь, он шевелится...
   - Кто?
   Я обернулся и увидел, что выброшенное мною тело графа странно подергивается. Сначала я подумал, что это обман зрения. Но, когда граф, выставив одну руку и опершись ею об пол, попытался присесть, сомнения исчезли.
   Граф действительно ожил. Или проснулся... Это уж, как кому угодно...
   Вполне возможно, что его душа, не выдержав глумления, которому я подверг тело его сиятельства, решила скоропостижно вернуться в бренную оболочку.
   Только у меня не было никакого желания дожидаться, пока воскреснувший покойник расскажет об истинной причине своего пробуждения. А потому, со словами:
   - Приятного пробуждения, господин граф! - я схватил Светлану за руку и потащил вслед за собой в черное отверстие обнаруженного мною хода.
  

Глава сорок первая

   Лишь только мы ступили на первую ступеньку, она с треском проломилась, и мы, с огромной скоростью понеслись вниз по совершенно гладкому и скользкому желобу. Наше стремительное движение напоминало соревнования по бобслею, лишь только с той разницей, что у нас не было санок и все происходило в полнейшей темноте. Правда, звуковое сопровождение присутствовало и соответствовало турнирам наивысшего ранга. Сзади, за нашими спинами, что-то трещало, обваливалось, взрывалось...
   Сколько длилось наше необычное путешествие, сказать трудно. Может быть, секунды, но, вполне возможно - часы. Заключительным аккордом стало то, что после очередного крутого поворота мы, вырвавшись из тесного подземелья, взлетели над землей и, пролетев некоторое расстояние, кубарем покатились по мягкой шелковистой траве. Лишь благодаря тому. Что на нашем пути не оказалось камней и других твердых предметов, все обошлось благополучно, если, конечно, не брать во внимание синяков и царапин.
   - Великолепное ощущение! - молвил я, поднимаясь на ноги.
   За то время, что мы провели в склепе, ночь успела смениться приятным солнечным днем.
   Мы находились в неглубоком овраге, больше похожем на воронку от разорвавшейся авиабомбы. Рядом было несчетное множество ему подобных.
   - Ты знаешь, - осмотревшись по сторонам, сказала Светлана, ведь именно такими я с детства помню развалины графской усадьбы.
   - Чудесно! - обрадовался я. - Значит, у нас снова появилась надежда добраться до деревни твоего дедушки.
   Боюсь загадывать, - поосторожничала девушка. - Но, если мне не изменяет память, мы должны увидеть деревню, лишь только минуем ту рощу...
   - Тогда, скорее - в путь!
   Действительно за небольшой рощицей нашему взору открылся чудесный вид на мирно расположившуюся в низине деревню.
   - Даже не верится, что все так благополучно завершилось, - восторгалась Светлана.
   - Ой, ли? - осторожно сомневался я, хотя у самого в душе все пело и ликовало.
   - Вот мы и дома...
   Светлана отворила скрипучую калитку, и мы оказались в тесноватом уютном дворике перед деревянным крыльцом дома с выбеленными известью стенами.
   Дверь оказалась незапертой и Светлана без стука вошла внутрь. Я остался дожидаться ее у крыльца. Все-таки, неприлично чужому человеку без приглашения вламываться в жилище...
   Спустя несколько минут Светлана вернулась.
   - Дедушка, наверное, куда-то вышел, - сказала она. - Но обед еще не простыл.
   Должен признаться, к этому времени я успел изрядно проголодаться. А потому, отбросив ложную скромность, последовал вслед за девушкой в дом.
   Миновав темные сени, мы оказались в кухне, где на еще теплой плите стоял чугунок с гречневой кашей. Мы вооружились ложками и отдали должное неприхотливой, но сытной и вкусной пище. Потом Светлана провела меня в комнату, и я с удовольствием растянулся на жестком топчане..
  

Глава сорок вторая

   Проснулся я глубокой ночью от ласкающего слух звука человеческих голосов. Как давно я всего этого не слышал. Какой чарующей музыкой казалась мне незамысловатая мелодия будничного разговора. Она просто умиляла. И я растрогался до слез.
   Разговор доносился из кухни. Один из голосов принадлежал Светлане, второй, вне всякого сомнения, ее дедушке.
   - Внученька, какое счастье, что ты, наконец-то, здесь...
   - Да, дедушка, я тоже очень по тебе соскучилась...
   В комнате, где я лежал, было совершенно темно. Лишь сквозь неплотно притворенную дверь на кухню просачивалась тонкая полоска электрического света.
   - Внученька, дорогая. Глазам своим не верю! Дай кА я тебя еще раз поцелую...
   - Дедушка, ты такой колючий...
   - Ты такая сладенькая...
   - Ой, дедушка, мне больно!
   - Какие вы там все нежные в городе...
   - Ты меня укусил, дедушка?
   - Тебе показалось, дорогая. У меня и зубов то почти не осталось...
   - Врешь ты все, дедушка! Остались. Да еще какие острые... Ой, ты снова меня укусил... Но мне, все равно, так приятно... Не отпускай меня, дедушка... Мне так хорошо... Я так давно тебя не видела... Я так соскучилась...
   Стараясь не шуметь, я сбросил одеяло, которым меня кто-то заботливо укрыл, тихонько подошел к двери и прильнул к щелке. Моим глазам открылось умиляющее зрелище. Древний седовласый, с огромной растрепанной бородой старик нежно гладил ладонью Светлану по ее чудным волосам и то и дело нежно касался губами к ее тоненькой белой шейке. Старческие ласки, судя по выражению лица девушки, доставляли Светлане огромное удовольствие. На ее устах застыла улыбка счастливейшего человека. Да и разве это удивительно? После всего пережитого...
   Я отошел от двери, снова нырнул под одеяло и, успокоенный, мгновенно уснул.
   - Игоречек, дорогой мой, любимый... Наконец-то, мы вместе и ничего нам не угрожает... Как хорошо, что все так чудесно закончилось...
   Теплое женское тело возбуждало. Тихий шепот, ласковые слова дивным бальзамом лились на мою душу.
   Еще была ночь. Но в комнате было светло, словно днем. Большая круглая окна приветливо заглядывала в окно.
   Мне было хорошо и спокойно.
   - Теперь ты только мой! Я тебя никому не отдам...
   Острый укус в шею вынудил меня дернуться и отпрянуть от девушки.
   - Испугался, глупышка? Ничего, это только поначалу больно, а потом - приятно. Очень приятно...
   Светлана обняла мою шею и снова приблизилась к ней губами. Но я уже почувствовал неладное. Было в ее голосе что-то такое, что вынудило меня насторожиться... Затем я увидел глаза девушки. В полумраке они сверкали неестественным красным светом. А лицо выглядело отрешенным и безумным...
   - Светочка, что с тобой? - спросил я, невольно отталкивая девушку подальше от себя.
   Только она не желала меня отпускать.
   - Милый мой... Ну, что же ты? Ведь я тебя так люблю... Ты такой молодой... Красивый... Сильный... Я хочу тебя...
   Теперь ее слова уже не казались нежными. Это был какой-то полоумный бред С таким выражением на лице ничего подобного не говорят. мне стало по-настоящему страшно.
   Я сопротивлялся, но девушка оказалась на удивление сильной. Ее острые ногти глубоко вонзились в мою спину, и я почувствовал, как по ней двумя струйками потекла кровь.
   - Ты что, очумела? Отпусти сейчас же! Мне больно!
   Однако, девушка себя уже не контролировала. Она часто со свистом вдыхала воздух, ее ноздри при этом широко раздувались, словно у хищного зверя. По подбородку из уголков рта вытекала слюна. Зрелище становилось отвратительным.
   - Отпусти! - снова закричал я, но Светлана еще сильнее прижалась ко мне.
   - Нет! Никогда! Ты - мой, и только мой!
   Ее лицо почти вплотную приблизилось к моему. Она широко открыла рот, и я не смог удержать крик ужаса. Два громадных изогнутых клыка торчали из ее верхней челюсти. Именно из них вытекала та отвратительная зловонная слюна.
   Внезапно охвативший ужас придал мне сил. Мощным рывком я оторвал девушку от себя и сбросил ее на пол. Быстро вскочил на ноги и хотел сбежать через кухню, но понял, что ничего не получится. Загораживая дверной проем, на моем пути возник Светланин дедушка. Его лицо искажала злорадная ухмылка, а по длинным, выступающим наружу, клыкам струилась такая же, как и у девушки, только скрашенная кровью и от того розовая слюна.
   Светлана снова набросилась на меня. Я схватил тяжелую деревянную табуретку и заслонился ею. Девушка с разгону налетела на табуретку, и от сильного толчка я свалился на спину.
   Теперь на меня нападали с двух сторон. Хищные глаза упырей: дедушки и внучки, мерцали, словно красные угольки.
   Я медленно отползал к стене. Табуретка по-прежнему оставалась у меня в руке и громко стучала по дощатому полу. Только толку от нее было мало. Эти творения были совершенно нечувствительны к боли.
   У меня оставался единственный шанс, и я, не медля, им воспользовался.
   Тяжелая табуретка со звоном вывалила раму окна, и я сразу же, вслед за ней, вывалился на улицу.
  

Глава сорок третья

   Я бежал, что есть сил. Но вампиры не собирались оставлять меня в покое. Вскоре к Светлане и ее дедушке присоединилась вся деревня. Еще бы, такая свежатинка ускользает...
   Из романов о графе Дракуле и прочих его сородичах я знал, что стоит вампиру попробовать чью-то кровь, как жертва сама поневоле превращается в ненасытного упыря. Именно такой казус, по-видимому, и случился с моей попутчицей, неплохой, впрочем, девчонки, к которой я успел сильно привязаться. Но, все же, не до такой степени, чтобы добровольно становиться ее жертвой. Инстинкт самосохранения подсказывал, что нужно убегать, и, чем скорее, тем лучше. И я безоговорочно ему подчинился
   Да, ну и дела творятся в этом мире...
   Разве мог я когда-либо предположить, что сказка неожиданно может превратиться в явь и сыграть со мной такую злую шутку?
   Похоже, что жители зачумленной деревни давно не вкушали свежей кровушки и силы у них явно были не те. Стоило мне миновать последние дома, они стали заметно отставать. Лучше всех держалась моя подруга со своим престарелым родственником-искусителем. Они упорно держали дистанцию и, как мне показалось, даже сумели ее сократить.
   А дыхалка моя уже ни к черту не годилась. Злоупотребления табачными изделиями давали о себе знать. Минут через двадцать бешеной гонки я стал выдыхаться, почувствовал, что силы мои на исходе, а сердце вот-вот вырвется из груди.
   Когда я уже готов был свалиться от усталости, мой слух уловил тяжелый надрывный вой автомобильного двигателя. Где-то совсем рядом на низкой скорости двигался грузовик.
   На миг я остановился и осмотрелся по сторонам.
   Вот он.
   Метрах в сорока от меня пролегала дорога, и на ней угадывался силуэт крытого фургона. Автомобиль удалялся очень медленно и если прибавить сил. Его вполне можно было догнать.
   Я успел.
   В последнем, отчаянном броске зацепился кончиками пальцев за задний борт, некоторое время безвольно тащился вслед за автомобилем, но потом все же сумел вскарабкаться в кузов.
   Светлана с дедушкой продолжали меня преследовать, хотя уже было ясно, что за грузовиком им не поспеть. Осознав это, я свалился на металлическое днище кузова и некоторое время только то и делал, что жадно хватал воздух широко открытым ртом.
   Постепенно дыхание восстановилось, силы вернулись. Я перебрался к кабине, отыскал какие-то рваные тряпки и обмотался ими. Ведь убегать пришлось в одних трусах.
   Что-то знакомое было в окружающей обстановке.
   Я разгреб солому и неожиданно в моей руке оказался некий странный предмет.
   Я тотчас бросился к заднему борту и при свете луны рассмотрел его. Это была заколка моей недавней попутчицы...
   Час от часу не легче...
   Выходит, именно на этом автомобиле той, теперь уже такой далекой ночью мы со Светланой спасались от грозы, а на следующее утро я увидел его ржавым, заброшенным с мертвым шофером в кабине.
   Но, стоит ли удивляться таким мелочам?
  

Глава сорок четвертая

   Я слишком рано обрадовался и успокоился.
   Когда я размышлял о странном автомобиле, гадая, куда он завезет меня в этот раз, резкий звук разрывающейся парусины заставил меня поднять голову.
   Сквозь разодранную ткань на меня смотрело злобное лицо моей недавней попутчицы.
   - Вот мы и снова вместе... - прорычало то, что еще совсем недавно было прелестной девушкой. - Я же говорила, что никуда ты от меня не денешься1
   Светочка, дорогая, опомнись! - пробовал воззвать к ее чувствам, но ничего человеческого в девушке уже осталось.
   - Ты будешь моим! Я дарую тебе бессмертие!
   Она резко раздвинула края разорванного тента и спрыгнула на дно кузова. Я кинулся к заднему борту. На него уже взбирался седобородый старик.
   Удар ногой по клыкастой физиономии вынудил старика разжать пальцы, но в это время сзади на меня набросилась Светлана. Мне снова пришлось ощутить чудовищную силу ее хватки.
   Девушка словно тисками сжимала шею, медленно поворачивая мою голову к своей клыкастой пасти. Начали трещать шейные позвонки. Сопротивляться дальше было бесполезно, и я поддался. Повернул голову и оказался лицом к лицу с девушкой.
   Она торжествовала. Хищная улыбка до не узнавания исказила некогда прекрасное личико. Густой непрерывной струйкой слюна стекала с клыков по подбородку и длинной нитью тянулась к полу. Я почувствовал, что меня вот-вот вырвет от отвращения.
   - Глупышка... разве я тебе не нравлюсь?
   Это больше походило на звериное рычание. Чем на человеческий голос.
   - Мы будем счастливы! Мы будем жить вечно!
   Она слегка ослабила хватку. Я воспользовался этим и попробовал резким движением вырваться, но девушка была начеку.
   - Так значит, ты не хочешь? Что ж, в таком случае я выпью из тебя всю кровь! Ты отверг меня, и у меня больше нет необходимости сдерживать себя!
   Ее острые клыки приблизились ко мне вплотную и больно сомкнулись на шее. Я понял, что все пропало. Ничто не могло помешать ей совершить задуманное.
   Спасло меня чудо. Заднее колесо провалилось в колдобину. От резкого толчка Светлана разжала руки. Я не смог удержаться на ногах, споткнулся о борт и вывалился из автомобиля.
   Падение было болезненным, но не смертельным. Я слетел с проезжей части и продолжал катиться сквозь колючий кустарник до тех пор, пока с силой не шмякнулся обо что-то твердое. Полежав немного, с трудом поднялся на ноги и с удивлением обнаружил, что нахожусь рядом со своей "Таврией".
   Открыл дверцу, забрался в салон и вдохнул на полную грудь. Правду говорят, что родные стены лечат...
   Но расслабляться не стоило. Я не сомневался, что так просто от меня не отступятся...
   Ключ зажигания находился там, где ему и положено быть. Двигатель завелся сразу и успокаивающе заурчал на холостых оборотах. С замиранием сердца включил передачу. Машина дернулась, но с места не сдвинулась. Зависшие на ветвях кустарника колеса не соприкасались с землей...
   И в этот миг в лобовом стекле я увидел страшное с растрепавшимися волосами лицо Светланы.
   Стекло выдержало мощный удар ее ладони. Слава Богу, что девчонки не приучены бить кулаками...
   Светлана обошла вокруг автомобиля, попробовала дверцы, но я догадался заблокировать их изнутри. Тогда, видно решив, что самая слабая часть в машине - задок, она так же со всей силы стукнула ладонью по заднему стеклу. Стекло выдержало, но замок соскочил, открыв девушке внутренности багажника. Кроме инструментов и прочего хлама там лежала канистра с бензином. Именно она привлекла внимание девушки. Она в ее понимании была именно тем твердым предметом, которым можно было без труда растрощить всю машину.
   Канистра за что-то зацепилась, а у обезумевшей девушки не хватило терпения вытащить ее аккуратно. Она резко рванула металлическую емкость на себя. Задок автомобиля приподнялся, передние колеса соприкоснулись с почвой, автомобиль дернулся и вылетел с оврага на проезжую часть. Лишь оказавшись там, я сообразил, что, к своему счастью, так и не успел выключить передачу и все это время не снимал ноги с педали газа..
   Резко нажав на тормоз, я включил заднюю скорость и довольно лихо. Как для меня, развернулся на узкой лесной дороге. Затем врубил дальний свет и увидел, что Светлана по-прежнему стоит с канистрой в руках, а толстая струя бензина выливается на ее грудь.
   Решение созрело само собой. Я утопил кнопку автомобильного прикуривателя и, когда она через несколько секунд со щелчком выскочила обратно, отворил дверцу и бросил кусочек раскаленного металла в nbsp;лужу под ногами у девушки.
   - Так будет лучше... И для тебя тоже...
   С этими словами я резко рванул машину с места. Под колесами жутко затрещали кости бросившегося мне наперерез старика. Яркая вспышка позади подтвердила, что все действительно кончено...
  

Глава сорок пятая

   Не помню, как я выехал из леса и проскочил неровную брусчатку. Опомнился только на шоссе. Да и то лишь потому, что из дорожных указателей понял, что еду в противоположном направлении.
   Тогда я остановился и вышел из машины. Уже светало. Дул сильный холодный ветер. Именно он вынудил меня обратить внимание на то, что я одет в одни плавки.
   Заглянул в багажник и с радостью обнаружил в нем старый спортивный костюм, который всегда возил с собой на тот случай, если придется копаться во внутренностях автомобиля.
   Оделся, снова забрался в салон и... мгновенно уснул.
   Проснулся, когда солнце стояло уже высоко над головой.
   На душе было пусто и одиноко.
   С некоторым мистическим страхом включил приемник и обрадовался, услышав вместо ожидаемого шипения нормальный человеческий голос ведущего музыкальной программы.
   Вроде бы, все становилось на свои места. А, если так, пора ехать домой...
   Странно, вождение меня больше не напрягало. Я ощущал себя опытным шофером, у меня все отлично получалось...
   Светлана стояла на развилке, на том самом месте, где я ее встретил в прошлый раз.
   Сколько же времени прошло с тех пор?
   Да и было ли все на самом деле?
   Может, только приснилось?
   И откуда я знаю, что эту девушку зовут Светланой?
   Она не поднимала руки, не просила остановиться. Более того, не обратила на мой автомобиль никакого внимания.
   Что-то подсказывало мне надавить на газ и убегать подальше от рокового места. Но нога сама надавила на тормоз.
   - Далеко? - спросил я, открывая правую дверцу.
   Девушка подозрительно покосилась на меня, окинула растерянным взглядом совершенно пустое шоссе и снова повернулась ко мне.
   - Я, вообще-то, уже почти дома.
   - Ну что ж, счастливого пути! - в последнее мгновенье отказался от мысли пригласить ее в машину.
   - И вам - тоже, - улыбнулась Светлана (а, может, и не Светлана) и помахала мне рукой.
   "Нужно вернуться!" - мелькнула шальная мысль.
   Но, нет! Достаточно приключений! Меня уже давно ждут дома...
  
   1998 г. Кировоград.
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"