Там, где многоуровневые переплетения механизмов и телекоммуникационных проводов создают центр столицы, возникла девочка. Она знала, что зовут её Ева, но не знала, откуда она и зачем здесь появилась. Вначале Ева просто гуляла. Шла наугад, и везде было одно и то же: матовые серые и белые кубы, параллелепипеды и цилиндры, соединенные трубами и проводами.
В какой-то момент Ева устала ходить и почувствовала, что медленно замерзает. Пальтишко на ней было старое, с заплатами на локтях и немного мало. Между варежкой и концом рукава виднелась неприкрытая полоска кожи, порозовевшая от холода. Белая шерстяная шапка постоянно наползала на глаза, мешая смотреть, и она, время от времени встряхивала головой, чтобы забросить её повыше на лоб. Она сняла варежки и потуже затянула голубые ленты шапки, завязанные под подбородком на бантик. Из-за того, что ей приходилось вскидывать голову, желтые волосы выбились из-под шапки, обрамляя худенькое большеглазое лицо. Девочке становилось все холоднее.
В ноги ей тукнулось, что-то теплое и быстрое. Она, вздрогнув, опустила глаза. У ног вилял хвостом пес - небольшой, с пушистой белой шерстью, синими глазами, задорно сверкающими из-под волос, и черным мокрым носом. Пес на секунду замер, как показалось, хитро подмигнул, вильнул всем телом и побежал призывно оглядываясь. Девочка попыталась догнать собаку.
- Собачка, собачка, ты куда!? Не убегай собачка! Не убегай от меня, мы с тобой дружить будем. Ну, пожалуйста, не убегай, - кричала Ева и бежала следом за псом.
Пёс не понимал слов. Он был ещё очень молод. Почти щенок. Жажда движения обуяла его. Он не убегал, а просто приглашал девочку поиграть в догонялки. Ева не понимала этого. Она бежала за животным, боясь, что он, теплый и добрый, исчезнет так же внезапно, как и появился, и просила его остановиться. Слёзы накатывались на её глаза, но она крепилась. Верила, что, в конце концов, просьбы её будут услышаны.
- Фьююю, фьюююю, - засвистела она призывно, втягивая в себя воздух, надеясь, что свист подействует сильнее уговоров.
Вдруг в мерном, однообразном звуке работающих механизмов и компьютеров возник новый нарастающий шум. Собака мигом исчезла. Девочка испуганно остановилась. Из-за поворота вышел отряд техников. "Трумп", "трумп", - ритмично стучали их ботинки об обшивку пола. Гулкое эхо отдавалось под сводами серого твердого неба. Отряд прошёл мимо испуганно прижавшегося к плоскости куба ребёнка. Никто из шагающих серьёзных людей не обратил на неё внимание. Только замыкающий колонны удивленно оглянулся на девочку, но не прервал своего ритмичного шага. Инструкции не предписывали, как реагировать на ребёнка в рабочей зоне.
Когда отряд скрылся за поворотом, Еве стало так грустно и одиноко, что две большие слезинки возникли в её глазах. Капли слёз перекатились на ресницы и упали на пол. Немедленно под действием влаги пол начал, шипя плавиться, в нём образовались две маленькие воронки. Это заинтересовало девочку. Она расхотела плакать. Провела подошвой ботинка по дырочкам, возникшим от её слезинок. Даже через подошву чувствовалась гладкость оплавленных краёв. Она присела на корточки и попробовала сунуть в одну из дырочек палец. Обожглась, слабо вскрикнула и в этот момент из-за грани куба показалась хитрая морда пса. И боль ожога, и собака, никак не дающаяся в руки, всколыхнули в душе Евы обиду, и она заплакала. Тёплые слезинки, наполняя глаза, скатывались по щекам, некоторые сразу падали на пол, другие, собираясь на чуть обозначенной ямочке подбородка, на секунду зависали маленьким вопросительным знаком, прежде чем скатиться дальше. Капельки, которые достигали пола, плавили его, проедали обшивку и герметизацию главных телекоммуникационных соединений.
- Собачка, собачка, ну почему ты меня не любишь? Иди сюда, я тебе колбаски дам, - рыдающая девочка звала собачку, наклонялась и протягивала руки к ней, а та всё отбегала от ребёнка, потому, что там, где капали слёзы, пол становился горячим, и обжигал подушечки лап. Но пёсик не отбегал далеко. Он передвигался по кругу вокруг девочки. Пес знал слово "колбаска", это слово возбуждало и заставляло слюну скапывать из его рта. Слюна из пасти собаки попадала в каналы, созданные слезами и уничтожала коммуникационные кабели.
- Собачка, собачка, ну, побудь со мной хоть немножко, - тихо уговаривала Ева. В какой-то момент она перестала плакать. Пёс подбежал к ней и, извинительно виляя хвостом, провёл теплым шершавым языком по её мокрым от слёз щекам. Девочка села и положила голову пса себе на колени, стала гладить его за ушами, обещать кормить только колбаской и раздобыть где нибудь молока для него. Она чувствовала, что им надо всего лишь чуть-чуть подождать, и возникнет солнышко, зелёная травка, цветы, деревья со сладкими фруктами и колбаска для собачки. Ева знала, что так будет, и не ведала, что непобедимый мир с поврежденными главными коммуникационными системами, впервые за семнадцать тысяч лет существования остался без защитного силового поля. Девочка взглянула вверх и увидела, что серое искусственное небо стремительно растворяется в голубом безоблачном воздухе и ярком солнечном свете. Ева чувствовала изменения вокруг, не понимая, что атмосферный озон и солнечная радиация начали со скоростью взрыва превращать город и его жителей в исходные химические соединения.