Проснувшись, я вспомнил, где мне должны денег. Не Бог весть - сорок тысяч, но на них можно было купить двадцать долларов. Да-да, ВЗПИ - тот самый всероссийский заочный политехнический, где год назад я брал материал к диплому и там же взял ещё халявную работку. Работка стоила немногих денег, и студент-дипломник для расчётов и программирования подходил как нельзя кстати. В общем, был я тогда "сосватан" одним из наших преподавателей своему другу.
Тогда таких малых научно-производственых объединений расплодилось навалом. Налоги платить никому не хотелось, и потому я попал не в штат конторы "СоЛис", а инженером на кафедру. Всё это поначалу не смущало: писал диплом, материал к нему давали те же господа: Соколов - заведующего кафедрой, и его товарищ Лисицын - мент. Когда ж обрёл я долгожданный статус, получив ромбовидный значок и диплом, вопрос о повышении зарплаты восстал передо мной самым, что ни наесть, актуальным образом.
Крутнуть хотел начальник финт ушами - меня устроить на казённый счёт, а не к себе на "фирму", но в стране свирепствовали задержки, а жить хотелось не потом. Мне в кассе так вот и сказали, что всё выплатят, но только по частям - каждый месяц по пол-оклада, начиная так же с "потом" - с пятнадцатого сентября... И того же самого первого апреля в день получки свернул по коридору я направо - в проём двери отдела кадров. Свернул и свернул - дня через три засуетился в другом месте...
С утра сегодня и настало то самое - пятнадцатое сентября.
Павла Корчагина, 24. Проходная с блестящей вертушкой - всё та же. Как и раньше вахтёр, посмотрел, что не пьян - проходи...
Этаж. По галерее до конца. Вот очередь.
-Кто последний?
-Я! - Ответ подал мне пожилой мужчина в потёртых брюках и очках. Старик отодвинул обшлаг рукава, запястье поднёс почти к самым глазам. - Ц! - воскликнул он. - А мне ещё и в другой корпус!..
-Не волнуйтесь! Здесь человек сто пятьдесят. - Взбодрил я, судя по всему, преподавателя.
-Да, назанимали многие, - сетовал препод, - и прошлый месяц не давали. - Пакет молока мне да хлеба с картошкой - вот весь мой дневной рацион... А много ли старику надо? - грустновато шутил дедушка.
-"Добрый вечер, Москва!" по телевизору смотрите? - не к месту я припомнил, как вчера по одному из телеканалов какой-то ведущий напутствовал, как лучше питаться в период безденежья. - Колбаса?.. - я как-то нетактично осведомился о рационе.
-Да, бросьте Вы! Два яйца на весь день! Лук на окне выращиваю!.. Скажете, что я перед Вами?..
В ответ я кивнул.
Мужчина взглянул на часы, поднял свой портфель и какой-то характерной для старой профессуры походкой удалился.
Я посмотрел ему во след. Под старость, обычно, все люди полнеют, подумал, но пиджак на фигуре профессора, уж стал ему великоват.
-Кто последний? - послышал я новый вопрос.
-Я! - Армейски обозначил я себя.
Весьма примечательная для очереди личность - человек с как у Ленина бородкой и толстой для безделья книжкой, не направляясь ко мне, кивнул и, опершись на стену, начал искать какую-то страницу. Взглянул он на стрелки настенных часов, и заподозрив, что я могу сейчас на время смыться, смотрел-сканировал меня.
-Очень хорошо!.. - само собой он произнёс.
-Я отойду? Немного... - сказал я.
-Разумеется!.. - произнёс этот "Ленин".
Мне времени было вагон. Погулять? - решал я. - Заскочить на кафедру?.. А что мне кафедра? Профессор хуже дворника уж стал. Сестра, вон, в школе преподаёт: и слово "многочлен" хоть из программы убирай. К тому же, семиклашки на мойках могут заработать раз в пять больше - гораздо больше, чем учитель, и деньги получить свои все сразу, и не через полгода или год. Страна гремит вся в эру недоучек, проходимцев, зазорным стало здесь учиться.
А Соколов? Что Соколов? Не осталось под его началом ни одного молодого не то, что преподавателя - молодого инженера или хотя бы лаборанта с техническим образованием. "Защитишь кандидатскую" - соблазнял патрон. Что ещё он мог сделать?!
Я шёл по коридору. На подоконниках ютилась группа человек дести заочников. Кто лихорадочно листал учебник, кто, солидный, всё равно по-студенчески глядел через плечо в тетрадь соседа. Экзамен - понял я. Замедлил шаг. Хотелось снова окунуться в атмосферу, какой теперь наверно больше не вздохну - в атмосферу волненья, удачи и страха билетов. Припомнил старое, своё и... грудь моя толкнула что-то лёгкое, большое. Успел схватить за талию девчонку. Толчок мой оказался очень сильным, и если б не реакция, то дамочка моя могла бы круто расшибиться
-Простите, засмотрелся... - как мог, я извинялся, держа её ещё в руках у пола.
Поставил. Стройна... подумал, отступив назад.
-И что сдаёшь? - как из студентов, я спросил.
-Политэкономию, - ответил мне пугливо голос.
-С ума сойти! - воскликнул я. - Эту дрянь ещё преподают?!
-Почему дрянь? - Она вскинула чёрные брови. - А впрочем, - согласилась, - действительно, дрянь. Ничего не понятно!
-И не поймёшь! Выучи и забудь, как страшный глупый сон. Не напрягайся... Как тебя зовут?
-Маша, - без паузы ответила она. - Тоже учишься?
-Я?!.. - Я воспарил от радости конца кошмаров сессий. - Я отучился, слава Богу!
-Здесь?
-Да нет, в другом месте...
-Работаешь?
-Да. - И, предвидев следующий вопрос, добавил. - По специальности.
-А я вот, даже не знаю, куда потом идти и нужно ли мне это. - В девчачем голосе мне слышалось сомненье, и достаточно искреннее.
-Что так? - пытался вникнуть я.
-Да вот электротехника и всё, что будет дальше - со следующего курса...
-Да, интересный вопрос... - Я задумался. Электротехнику любил, ей в институте полностью проникся. Да и отец мой был электрик. Всё детство только я и слышал про трансформаторы, подстанции, обрывы кабелей, аппаратуру поиска тех обрывов, автономные генераторы, двигатели, реле. Всё детство каждую неделю отец возил банки трансформаторного масла на анализ. На фига это женщине, вставал вопрос. Бывает всяко, - я подумал так же, - призванье, например, традиции. А здесь?.. - И как же тебя угораздило? - спросил я, прокрутив такие мысли.
-Не прошла на экономический - и вот, перед тобою будущий электрик.
Она перед мной немножко красовалась - руками обтянула подол юбки - хотела показать свою мне стройность.
-А меня зовут Алексей...
Мария отпустила свой подол, перестала смотреть на свои ноги как бы со стороны, выпрямилась.
-Задолдонила? - глазами глянул я на Машину тетрадь.
-Хэ! - пожала та плечами. - Кстати, - все лекции. - Похвасталась она, встряхнув тетрадку.
-У заочников, что, тоже бывают лекции?! - поднял я брови удивлённо.
-А как же! Зря, что ли дают отпуск?!
-Отпуск?!.. Ну, тогда, сдашь! - ободрил я её. - А что мы здесь стоим? - я спохватился. - Здесь шумно! Не мешает?..
В ответ она кивнула головой.
Действительно, не смелые эти заочники на первых курсах. Что рядом должен быть свободный класс никто, наверно, не подумал. Приоткрыв первую попавшуюся дверь, мы не сговариваясь зашли в никем не занятую аудиторию.
Внутри всё было вобщем-то стандартным, как и во всех институтах, в которых довелось мне побывать. Что в Горном, что в Пищевом, что в Железнодорожном - везде те же казённые парты, и если бы не полное отсутствие шкафов похоже было б и на школу.
Сравнение со школой нам придало вольность. Пахнуло сладким привкусом запрета.
-Электрик, говоришь?
-Да... - вздохнула девушка. - Подруга в Плехановке... Я даже не пробовала: не те родители.
-Вот как!? - изобразил я удивленье.
-Там - конкурс. Пошла работать и вот - здесь... - Мария, театрально раскинула руки, представляя собеседнику удручающее зрелище обшарпанной институтской аудитории.
Она стояла перед солнечны окном. Тончайшая ткань её юбки светилась. Видны были ноги почти от трусов. И ткань не мешала мне их рассмотреть. Мария подогнула шею, посмотрела, куда же упирается мой взгляд:
-Хочешь, я коленочки покажу?.. - Слова прозвучали тихонько, неброско. Я даже запнулся.
Подол поднялся выше бёдер. Она наклонилась в одну, в другую сторону, со всех сторон любуясь своим телом.
Гладкие, стройные ноги. Колени. Колени красивы. Икры - не большие, но сильные - чёткие икры, не дохлые, как у домашних девчонок.
В зрачках моих секунды в три промчалось очень много:
Красивые ноги, - Пытался незаметно проглотить слюну, - Красивей, чем у Ани?.. Ирины ножки, на окорочках всё явственнее виден был жирок - совсем уже не шли в сравненье: одного взгляда на её мать вполне хватало прослезиться от перспективы того брака. Виной была голень - казалось бы, самая сексуальная часть женской ножки, но у Екатерины Владимировны в неполные пятьдесят на голени уже спустился жир, и мне всегда хотелось поскорей уйти от Иры из гостей до возвращения её матери, будь то приезд с работы или с дачи.
Ксения?... Могла соперничать красивыми ногами: фигуристка!.. - этим всё сказано.
Так, ноги длинной, как у Ани. Я вспомнил, за неделю до ухода, мы засиделись с Аней здесь на кафедре, за полночь. Чай с кексами. И стол - самое удобное местом для её ног. Не забеременела...
Мой взгляд поднимался тихонько по бёдрам. Остановился он на отороченном машинкой подоле. Тот шовчик был, конечно, не фабричный. Конечно, платье сшито было дома. И сам грешил я иногда спортняжничать чего-нибудь себе - там, брюки обметать-подшить, заплатку-клинушек меж ног поставить; все жители тогда страны вязать умели свитера и шить одежду: страна была отсталой в этом плане, хотя уже кончалось время, и купить мало-помалу становилось возможным всё.
Беда моя была в другом: ажурный мне подол напомнил что-то, затронул что-то в памяти моей - что-то такое, о чём не хотелось вспоминать. Я сделал шаг назад и совсем отчётливо понял, в чём дело. Вот оно... Очень похожее на Машино платье висело в гардеробе дома. Платью было под сорок, - такое же воздушное, такое ж кружевное. Его носила в молодости мать. Мать звали Марией, Машей. То же Машей. И, кажется, из-за того платья родители и поженились.
Отец рассказывал, как соблазнился: Маша не просто шьёт, а кончила какие-то ещё и курсы. Значит, экономною будет хозяйкой, значит, какая-то выгода в таком браке есть. Потом началось... Совершенно разные люди. Родились дочь, сын, и безрадостное существование свело отца в могилу. Он не хотел уж делать ничего: ушёл из института, ни рисовал, и ни играл на аккордеоне, и очень не взлюбил бывать с женой в гостях.
Глупо. Конечно глупо. Но я, который минуту назад любовался всем тем, что беззастенчиво вытворяла Мария, куснув губу до боли, с вот-вот готовыми стать влажными глазами, произнёс:
-Я... удалюсь!..
Девчонка запнулась, а я, дивясь своей глупости, быстро-быстро пошёл к двери.
Глупо! Глупо! - хотелось мне крикнуть себе, но вот и хлопнула за мною дверь. И теперь, мне казалось, ничто не напомнит потерю отца.