Аннотация: Живёшь себе, бьёшься как рыба об лёд, а потом однажды ночью у тебя тырят корову. Это немного хулиганский рассказ о встрече двух разумов.
Чудовище
Часть первая: Аномалия
Гудит, буйствует в ночной темноте зимний ледяной ветер. Сотрясается под его ударами вершина высокого холма, что словно могучая сторожевая башня вознесся над бескрайним лесом. А в лесу - Ужас! Мчится сквозь пургу перепуганный до кончиков копыт кабан. Ужас! Нет спасенья! Почему он не заяц? Почему не мышка? Сейчас бы нырнул в норку и этот кошмар прекратился. Почему он такой большой! Бежать, бежать! По какому-то наитию, он, обезумев от страха, бросился в густой молодой ельник. Промчался через него, мимо затаившейся волчьей стаи. С треском вломился в осинник. Перепугал ночевавших там лосей. Споткнулся о торчащую из глубокого снега корягу. И влетел в огромный сугроб, по случаю оказавшийся медвежьей берлогой. Как ни странно, это его спасло. А медведь, тот даже не проснулся. Только, что-то проворчал сквозь сон, когда парализованный страхом кабан, мягко въехал ему рылом в бок.
Меж тем, пяток волков, что пережидали непогоду под укрытием молодого ельника, и так некстати оказавшиеся на пути перепуганного до смерти кабана, уже давно почувствовал неладное в лесу. Поэтому их страх был ни чуть не меньше, промчавшегося мимо них скоростным болидом, ошалевшего от ужаса кабана. От отчаяния им хотелось поджать хвост и, скуля, что есть сил, бросится следом. Только природный ум, жизненный опыт и железная дисциплина стаи удержали их на месте. Инстинкт подсказывал, что здесь они в безопасности - в этой пурге, под прикрытием ельника их просто так не найти. Но одно дело знать, как правильно поступать. Другое дело чувствовать этот Ужас! Всю неправильность превращения охотника, в возможную добычу. Того, чему и названия нет, лишь только ужас присутствия. Поэтому волки просто закрыли глаза. Глупо, конечно. Как-то по собачьи, но зато не так страшно, как с открытыми. Ты ни кого не видишь, и тебя, вроде как, ни кто не видит. А этот Ужас, может пойти, поискать другую добычу, а их не найдет! Нет, их он не поймает! Они спрятались!
И это было такое безопасное чувство, что ни один из них не взвизгнул, не побежал, когда Ужас приблизился и казалось заполнил весь мир. Правда, это длилось не долго. Он сразу же направился в сторону болота к осиннику, где часто кормились лоси. Затаившиеся волки, так и пролежали в ельнике до утра, когда метель закончилась, и поднявшееся солнце прогнало из леса страх.
В ту же ночь в осиннике, на берегу бездонной трясины дремал старый лось. Много он повидал на своем веку: волчьи зубы, пули охотников, да все и не вспомнишь. Но всегда выходил живым из передряг. Поэтому если чего и боялся, то не сильно. Когда сквозь завывания ночной пурги раздался шум и треск, летящего по лесу, не замечая дороги, и визжащего от страха кабана. Лось не удивился и почти спокойно потрусил в сторону темнеющей вдали трясины. Надо сказать, что это болото зимой не замерзало. Трясина была теплой, всегда в движении. И от этого особенно опасной. Но для лося созданного жить среди болот и топей, она что дом родной. Самое безопасное место. Ни один охотник его там не смог бы достать, что с двумя ногами, что с четырьмя - без разницы. Поэтому когда старый лось почувствовал позади себя приближающийся Ужас, он лишь слегка прибавил скорость. Старик хотел увести его подальше от остального стада. Бежал неспеша, как бы показывая свою слабость. Он не рассуждал по этому поводу. Лось не человек, чтобы тратить драгоценное время на столь бесполезное занятие. Он просто знал, что любой хищник инстинктивно реагирует на такую приманку. Получилось и в этот раз. Старику не надо было даже оборачиваться, чтобы почувствовать настигающий его с огромной скоростью Ужас. И голод! Жуткий голод. Кто-то мысленно, уже рвал его плоть.
Нет, старый лось не умел читать мыслей, и вряд ли другие животные это умеют, но в этот раз он просто знал. И знание было настолько жутким, что, не смотря на все свое самообладание, он затрясся от страха и рванул, что есть мочи. Прибавил и охотник. Ужас уже нависал, когда лось достиг топи. Еще мгновение и все будет кончено. Старый лось, конечно, любил раньше такие игры со смертью, они заметно разнообразили вялое, монотонное течение его жизни. Особенно если получалось заманить охотника в ловушку. Тогда он чувствовал себя победителем, и это надолго улучшало его настроение. Хотелось жить и жить. Однако в этот раз происходило что-то из ряда вон выходящее. Любая, самая малая ошибка могла привести его жизнь к катастрофе. Поэтому когда настало "пора", лось незамедлительно отпрыгнул далеко в сторону. И все, также, не оборачиваясь, помчался сквозь метель вглубь лесной чащобы. Позади раздался оглушающий "плюх". Это промахнувшийся охотник со всего маху влетел в центр бездонной топи. Но старого лося это уже не интересовало. Объятый небывалым страхом, прижав уши, он мчался сквозь буйство ночной метели, пока не затерялся вдали среди снежных вихрей.
Немногим ранее
В сгущающихся вечерних тенях, по зимней дороге, подпрыгивая на ухабах, куда-то в сторону дальнюю, мчалась Газель-фургон. В тесном салоне водитель и экспедитор, вели бесконечный разговор ни о чём.
- Для кого, как. Некоторые, я скажу, шибко грамотные, смотрят на карте, что дорога прямая - значит самая короткая. Так, оно конечно так, но это, как посмотреть. Земля она, ведь круглая. На карте дорога прямая, а на самом деле кривее не найти. Вот и получается, что по нашей кривой дороге, мы приедем гораздо раньше. А почему, Карась? - седоусый ветеран российских дорог по прозвищу - Аксакал, спросил сидящего рядом с ним в кабине грузовика щуплого парнишку. Тот лишь вяло пожал плечами и отвернулся к окну, где, перегоняя друг друга, бежали назад, в сторону покинутой им столицы, отдельные деревья, придорожные кусты, камни, вообще все окружающее рвалось к Москве. И только они, одни на всей дороге, упорно гнали на север, поближе к вечно серому и мокрому Питеру.
- Не знаешь Карась? - сидевший за баранкой грузовика ветеран, со знанием дела, топил дорожную скуку в бесконечных разговорах - А ты подумай, хорошенько подумай. Вспомни, чему тебя в школе учили.
- Водку пить, курить и матом ругаться - съязвил, изнывающий от той же скуки парнишка - И вообще, хватит называть меня Карасем.
- Ишь, обиделся он. Отслужишь как положено, тогда и звать будут по-другому. Пока, же набирайся уму-разуму и слушай старших. Меня, например. А я тебе говорю, что кривая на карте дорога, на самом деле самая наипримейшая. Потому мы по ней и едем. И будем в Питере, часа на два раньше, чем, если бы ехали по федеральной.
На, что Карась, которого на самом деле звали Ромкой, только недоверчиво хмыкнул. Аксакал его совсем достал. Пристал со своей дорогой, нет, чтобы просто смотреть на пробегающий мимо ландшафт, придорожные деревеньки и городки. Смотреть и молчать каждый о своем. Так он надоел со своими разговорами.
Ромка в фирму устроился недавно и это был его первый рейс. Вообще-то каких-то полгода назад, у него были совершенно иные планы по поводу нынешней зимы. Но в институт провалился, от стыда решил домой не возвращаться, а через год накопить денег и поступить на платный факультет. Несколько месяцев помыкался на временных работах и тут подвернулся удачный случай устроиться в, казалось бы, приличную фирму на приемлемые деньги.
Офис у фирмы был шикарный, Ромку сразу сразили, длинноногие секретарши: Нина, Оля и Алина. Но куда им было до бухгалтерши Полины - соломенная коса, платье в обтяжку, а бездонные, синие как море глаза, где в самый раз утонуть! Ромка, даже вздохнул, когда сейчас ее вспомнил - разведенка, без детей. Э-эх, предел мечтаний его мальчишеской души. Вот, бы с ней, да в кафешку, потом в клуб, а там...
Но если честно по поводу этого "там..." у Ромки были лишь теоретические представления, не подкрепленные практикой - пока не подкрепленные. Правда, очень сильно мешала работа, она оставляла минимум времени для общения с женским полом. Но с этим приходилось мириться - на девушек нужны были деньги, которые проще всего было получить, или занять на работе. О будущей учебе, на платном факультете уже и не думал. Какое там, не до того. Вот и сейчас, он мысленно вел в клуб Полину, хотя нет - по слухам она предпочитала ресторан, а Ромка себе такого пока не мог позволить. Нет, он вел в клуб Нину, или Олю, но, скорее всего Алину, а возможно, другую, еще не знакомую ему девушку.
Под эти мечты Роман и задремал. Снилась ему - да какая разница, что он там делал во сне и с кем. Главное, что сон внезапно прервали и весьма резко.
Его сильно тряхнуло, приложило головой обо что-то твёрдое, и в уши ворвался громкий, многоэтажный русский мат.
Это Аксакал выражал всю меру своего возмущения несправедливостью судьбы. Весьма громко выражался, даже громче воющего от чрезмерного усилия движка. Однако не это было главным. А то, что они стояли. Стояли, вопреки работающему двигателю, вопреки жмущему на газ Аксакалу, вопреки тому, что уже сегодня им надо было быть в Питере.
- Что за невезуха - промелькнуло в голове уже проснувшегося Ромки. Меж тем, напарник его, видимо устав насиловать движок несчастной ГАЗели, выключил зажигание. Тупо посмотрел на приборную доску, пошевелил усами - видимо продолжая произносить про себя что-то матерное. Потом взглянул на Ромку совершенно безумными глазами и произнёс
- Вот мы и попали. Деньги есть?
- Не-а - сказал Ромка и кивнул в смысле, что есть. Хотя, на самом деле, сейчас он не смог бы внятно ответить есть ли они у него вообще.
- Понятно - задумчиво молвил Аксакал. Потом открыл со своей стороны дверь и, буркнув напоследок
- Посиди здесь, а я сбегаю за подмогой - исчез в начинающеёся метели.
Ни чего так и не понявший Ромка, закрыв за ним дверцу, чтобы не залетал в кабину снег - и так холодно, принялся ждать. Время тянулось, уже заметно стемнело, а метель разыгралась не на шутку. И в стёклах была видна лишь серая движущаяся муть. Вновь уснуть не получалось и от скуки Ромка начал думать. Если честно, то он сразу же об этом пожалел. Слишком уж думы были не весёлые. Получалось, что сегодня до места назначения они не доедут, а если и доберутся, то не раньше утра. И то лишь в том случае если произойдёт чудо. А в чудеса он не верил. Значит срыв заказа, а заказ срочный. Аксакалу - что? Да ничего - он же сам Аксакал! А он? Явно ему придётся быть крайним - грустно. Вот под такие мысли о вселенской несправедливости, Ромка таки задремал.
В это время, среди круговерти не на шутку разыгравшейся метели, Аксакал пробирался по заметённой снегом дороге. Всё вверх и вверх. Здесь недалеко, как он знал, на краю обрывистого склона высокого холма, что с незапамятных времён звался Маячным, стояла небольшая деревушка Красный маяк. Всего несколько дворов, да развалины коровника советских времен. Одним словом забытая богом и властью российская глубинка - "медвежий угол". Только, вот рядом с этой деревней пролегала кратчайшая дорога из Питера в Москву. Надо сказать, известно об этом было лишь небольшому кругу лиц имеющих права на вождение автотранспортного средства. К числу, таких как раз и относился Аксакал. Сама дорога была прескверная - старая, разбитая лесовозами грунтовка, не каждый мог по ней проехать, а к тому же перевезти груз. И все же, коммерсанты-перевозчики ей пользовались часто. Но не это было главной опасностью. Плохих дорог в России полно. Не даром говориться, что дорог в России нет, а есть направления и места, по которым ездят. Дело было в том, что дорога проходила через аномальную зону, вернее пятно. Наука об этой аномальной зоне не знала, да особо и знать не хотела, поскольку та не вписывалась стройную схему созданного наукой мироздания.
Только знающие люди говорили, что как раз у подножия Маячного холма и расположено это пятно. Ничего в сущности особенного, но дорога здесь иногда становилась непроходимой. В другое время ямы, да колдобины вели себя прилично, и движение практически не прекращалось. Но если машина попадала на время активности зоны, то все. Без посторонней помощи выбраться ей было невозможно. Поскольку четкого графика времени активизации вредоносных свойств зоны не существовало, то не было дня, чтобы какая-нибудь, груженая ультрамодными вещами или скоропортящимся товаром, типа майонеза, машина не застревала в ее ухабах.
Нынче добычей аномалии стала "Газель" Аксакала. Вот по этому поводу он и спешил через метель, мысленно присчитывая имеющуюся у него наличность. Хорошо, что не потратил вчерашние халтурные деньги, а то пришлось бы туго. Путь Аксакала лежал в крайний, стоявший немного на отшибе у самого леса, дом. Здесь жил Касьян. Некоторые звали его Касьян - спаситель ты наш, другие втихаря обзывали мироедом и крохобором. Но это отношение не меняло ничего в том, что визит к Касьяну давал реальный шанс продолжить своё путешествие. Поскольку только у него в ближайшей, а также и дальней округе, имелся танковый тягач. И ничем другим машину из аномалии вытянуть было нельзя - не хватало мощности. На вопросы типа - а откуда такое чудо, Касьян только ухмылялся в усы. Ну не будешь ведь рассказывать, как выиграл эту кучу списанных деталей в карты. Ну да, сначала в карты, потом поил всю эту компашку собственным самогоном. Так они в начале хотели танк отдать. А зачем, спрашивается крестьянину списанный танк? Сошлись на тягаче и бочках с соляркой. Только об этом Касьян никому не рассказывал, даже жене.
За свои услуги Касьян брал хорошо, ну так ведь не силой. Не хочешь, не отдавай, так и стой на дороге пока не надоест. Поэтому, хотя Аксакал и знал таксу, денег вроде хватало, но на задворках сознания занозой сидело некоторое сомнение - хватит ли. Немного волнуясь он постучал в ворота.
Ромку разбудил бьющий в стекло через завесу метели свет мощной фары и лязг тяжелой гусеничной машины. Потом в свете фары появился какой-то мужик, с Аксакалом вместе они тащили здоровенный трос. Ромке, хотевшему было вылезти, махнули рукой, мол сиди в машине и не мешай. Минут через двадцать борьбы с тросом и беготни туда-сюда, Аксакал заскочил в кабину.
- Ну, чего грустный такой, поехали ведь - он радостно сообщил сонному Ромке.
Трос натянулся и Газель потихоньку, словно нехотя сдвинулась с места. Аномалия их отпустила!
Часть вторая: Явление
Касьян спал и сон ему снился просто замечательный - он летал. Это было так здорово. Он летел в ночи, под ним были знакомые места. Вот Маячный холм, а вон там вдалеке та невезучая Газель, что он вечером вытаскивал с Заколдованного места. И захотелось тогда Касьяну посмотреть её поближе. Легко, всего лишь пару раз махнуть крыльями.
Эх, хорошо во сне, там нет бушующего в ночи снежного бурана. А он буянил не только в лесу, но и в деревне. Сейчас заметаемые снегом дома походили более всего на большие сугробы, нежели на человеческое жилище. Но неистовому ветру этого было мало. Завывая зверем, он продолжал обрушивать на деревеньку снежные шквалы, один за другим. От дикого напора ветра стены домов поскрипывали, но держались. Лишь кое-где дребезжали стекла темных окон. Ну и погода, прямо светопреставление. С какой-то крыши сорвало лист шифера. И он плавно спикировал во двор, вонзившись со звоном в снег возле самой собачьей будки. Прятавшийся там от непогоды пес не только не залаял, но даже нос из будки не показал. Больно надо - пускай хозяин сам в такую метель лает! Поворчав немного, для порядка, он продолжил свое путешествие среди незримых пространств своего сна. Спали и люди в домах, или, по крайней мере, старались спать. Да и что, скажите, делать еще нормальному человеку ночью, особенно зимой, в такую жуткую погоду. Когда за окнами ничего не видно кроме снежной круговерти, а стены твоего жилища содрогаются под ударами вконец озверевшей стихии. Единственное верное средство, это забраться поглубже в пушистое забытье безмятежного сна. И оставаться там, как можно дольше. Пусть бесится за окном, в темноте реальности, злобная стихия и летят по небу страшные тени, здесь за защитным кругом сновидений, человеку хорошо и безопасно.
Вот, только не всем было дано в ту ночь спать. Жене Касьяна не спалось. Какая-то неясная тревога не давала успокоиться. Она лежала в кровати, прислушиваясь к бушевавшей за окном буре, и все пыталась понять причину своего беспокойства. Рядом, сном младенца, похрапывал муж и ничего его не беспокоило. От этого женщина начинала еще больше злиться и нервничать. Да, как он смеет, спокойно спать, когда ей так тревожно на душе! А тут еще, сквозь завывания ветра, слышен какой-то посторонний звук. Сон все равно не шел и женщина стала размышлять о том, что это мог быть за звук. Просто так с открытыми глазами лежать скучно. Больше всего звук напоминал мышиную возню, но был глухим, словно исходил со двора. Нет, это не мыши, решила женщина. Что же тогда? Вдруг как вспышка, в сознание ворвалась мысль - Зорька, корова! Единственная ценность в их небогатом хозяйстве, почти родное существо. С ней что-то неладное!
- Касьян, а Касьян. Ну проснись же - жена толкнула мужа в бок.
- Проснись, в хлеву шум какой-то. Сходи, посмотри - я боюсь.
После очередного тычка, муж, наконец открыл глаза. О, как ему не хотелось вставать! Идти в морозную зимнюю, вьюжную темень. А ради чего? Лишь для того, чтобы в очередной раз убедиться, что бабы - дуры! Видите ли, у нее слуховые галлюцинации! Что-то там ей почудилось! Да, корова это, рога об стену почесала! Но кто, скажите, может выдержать это нескончаемое зудение - сходи, да сходи?
- Сейчас - пробормотал Касьян, и уже вновь было, решил уснуть, как тут со двора раздался громкий треск ломающегося дерева. Сон как рукой сняло. Какой уж тут сон, когда такое творится. Здесь, уж не до шуток. Это тебе, не бабьи, причитания. Во дворе на самом деле происходило что-то серьезное. Настолько, что требовалось его немедленное вмешательство! И тут в голове Касьяна молнией проскочила тревожная мысль - это ворота ломают, хотят его тягач угнать. И эта догадка, словно какую пружину в нем освободила. Так действует детонатор, пробуждая ото сна взрывную мощь бомбы. И Касьян сдетонировал. Пулей взлетел с кровати. Откуда и силы такие в сорокалетнем, битым жизнью мужике, взялись. Прямо, как был в трусах и майке, помчался спасать дорогую сердцу технику. Хорошо ума хватило обуть сапоги, да на бегу накинуть фуфайку. Зима ж на дворе! Миг и он скрылся в темноте дверного проема.
Позади осталась, перепуганная насмерть, жена. Таким мужа она видела впервые за все двадцать с лишним лет совместной жизни. Он столь кардинально преобразился за эти мгновения, что женщину это напугало еще больше, чем какие-то посторонние шумы во дворе. Да, бог с ними. О судьбе коровы она уже и не думала. Тут с мужем неладное. Вместо обычно покладистого Касьяна по темной горнице словно демон, какой бегал. При этом дико ругаясь матом. Все искал свои сапоги.
- А чего было их искать, как оставил он их с вечера, так сапоги и валялись у двери. Ах, говорила мама не выходи за этого бестолкового. Всю жизнь тебе испортит. Ах, так и вышло. Детей у них нет, а тут еще и с ума сошел. Ах, и за что ей такое наказание. Всего грехов, что пару раз, или около того спуталась с проезжими мужиками. Так это не ее вина - жизнь такая. Да и не велик грех. Это ж любопытство, столь свойственное женской породе. Свидетель Господь - она это делала лишь из любопытства. Каждый раз. Да, как еще может быть, если муж бестолковый. Другие мужики, кто на машине, кто в лесу деньги делают. Конечно, бьются, спины, руки, ноги ломают. Зато при деле. А этот, все бы только с железяками возиться, да свой несносный агрегат чинить. Весь двор соляркой испоганил. Все говорит - заработаем, да заработаем. Ей уже тридцать стукнуло, пять лет назад, а он все еще зарабатывает лучшую долю. А теперь, видимо, совсем уж с ума сошел. Да кто ж ее - старуху теперь возьмет, кто ж пожалеет! - переживала женщина.
Эх, не знал Касьян всех мыслей жены, к счастью не знал. А то бы не случилась эта история, зато произошло бы уголовно наказуемое деяние при отягчающих обстоятельствах. Которое, еще долго бы обсуждали деревенские кумушки.
Спроси Касьяна кто-нибудь в тот момент, что он собственно собирается делать, он, вряд ли смог бы членораздельно объяснить. Если честно, то он этого не знал. Уже в сенях, сам собой, откуда ни возьмись, в руку прыгнул топор. Э-эх, понеслась судьба по кочкам! В глазах красно, в душе тесно. Ну, попадись кто! Убью-у-у!
Надо сказать, Касьян не зря беспокоился по поводу своей техники. Марфа - жена, конечно не знала, но буквально за день до этой ночи, ему дали понять, что хорошо бы отдать его тягач в "более надежные руки". И это пришло не от кого-нибудь, а от людей самого Мухтара. Словом, было от чего потерять внутреннее равновесие. Потому, что Мухтар был чем-то вроде неофициального лидера этого забытого богом и властью "медвежьего угла". Собственно говоря, звали его Махаммат, но местные жители перекрестили его в Мухтара. Откуда он родом, и какой нации, было неизвестно. Просто однажды он взял и появился в этих краях. Покрутился немного среди местных, да и осел в соседней с Маяком большой деревне Дергуши. Это селение лежало как раз у подножия Маячного холма на берегу речки Дрягвы. Посреди него на деревенской площади стоял дом Мухтара - бывший колхозный Дом культуры, а до того, еще при царе, там жил местный помещик. Рядом стояла продуктовая лавка Мухтара, единственная в деревне. За околицей, в бывших мастерских леспромхоза, день и ночь работала лесопилка Мухтара. Там же располагался Пункт приема цветных и других металлов, принадлежащий все тому же Мухтару. Жаждущие местные жители, желающие остудить сгорающую душу, опять же шли к Мухтару. У него во дворе наливали всем желающим по сходной цене и даже в долг. Самогон был препаршивый и вонял чем-то техническим, но зато всегда, хоть днем, хоть ночью. А поскольку работы в деревне не было, не было ее и в соседних деревнях, то большая часть местных мужиков ходила у Мухтара в должниках. Единственным способом отдать долг, было его отработать. То же самое касалось и продуктовой лавки. Там тоже можно было брать в долг. Должники записывались в особую книгу и согласно этим записям должны были отрабатывать Мухтару свой долг. Каждое утро на площади возле дома Мухтара собирались должники, чтобы отработать свой долг. Сам хозяин лично распределял людей по работам: кого разгружать товар в лавку, кого грузить металл на отправку, а кое-кто удостаивался высшего благоволения, его отправляли на лесопилку. За всем в деревне приглядывали родственники Мухтара. На вид, точно такие же, как он: чернявые, смуглые и самодовольно-тупые. Они были везде. Куда ни пойдешь в деревне, всегда встретишь нескольких. Порой казалось, что скрыться от их нагло-безразличных взглядов, практически невозможно, и что их намного больше, чем жителей в деревне, но это было не так. На самом деле Мухтар их привез с собой не много, всего десяток другой. Просто у его людей было свойство, всегда оказываться в большинстве. Делать они ни чего не делали - зачем, если для этого есть местные мужички. Просто слонялись по деревне, дурили, зубоскалили, да приставали к молодым девушкам и женщинам из местных. Словом всячески утверждали власть Мухтара. Тот мог быть довольным. В прошлом изгой, человек у которого не было ни кола, ни двора, он стал хозяином всех окрестных земель. Пусть неофициальным, номинально власть принадлежала другим, но все же властителем. Вся округа была опутана паутиной его власти. Единственно, что портило общую радужную картину, это расположенная выше по холму, соседняя деревенька Маяк.
Там власть Мухтара не признавали. Конечно, с ним считались, но не более того. Особенно нервировал его тягач Касьяна. Знать, видеть ежедневно, как Касьян зарабатывает хлеб насущный без его Мухтара, но то дозволения, было выше его сил. И Касьян об этом знал, как решают такие вопросы люди вроде Мухтара, он тоже занал.
Пушечным выстрелом отлетела в сторону входная дверь. Миг, и следом из внутренней темноты дома, раскаленным ядром вылетел Касьян. В развевающейся на ветру фуфайке, горящими дикой яростью глазами и топором в руке - он был страшен. Словно, сам древний бог войны, давно забытый людьми, восстал из небытия. Он летел по воздуху и взор его метал молнии. А на лезвии топора отсвечивала запредельной истиной нездешняя тьма. Запнувшись в смущении, сник ветер-буян. Метель, до того, считавшая себя полновластной хозяйкой ночи, вдруг куда-то пропала, незаметно удалившись со сцены реальности. И сквозь разрывы в облаках, впервые за ночь, выглянули звезды. Взглянули вниз, на заметенную снегом землю и поразились. Сколь велик был в то мгновение Касьян, столь же ничтожен он стал в следующее. В этом вся сущность загадки людей. Поднявшись до небес, они там не задерживаются, будто не сидится им на одном месте - сразу же падают вниз. Упал и Касьян. В темноте, впопыхах он совсем забыл про порог. Когда подбегал к двери, споткнулся об него и полетел на улицу. Все произошло так быстро, что Касьян не понял этого и не успел осознать произошедшего. Клокотавшая в нем огненная ярость на проклятых похитителей чужой техники, и в особенности на то, что его разбудили раньше положенного времени, не позволяла адекватно оценивать реальность происходящего. Он просто бежал и, вдруг взлетел. Его ноги внезапно потеряли твердую опору и он впервые, за все сорок лет жизни, ощутил себя кирпичом, летящим в неизвестность. При этом один сапог случайно соскочил с ноги и видимо, испугавшись содеянного, теперь скакал за улетевшей ногой по ступенькам крыльца, стараясь хоть как-то исправить ситуацию. Но это не помогло. Как ни старался сапог, но на третьей по счету ступеньке он выдохся и завалился на бок. К тому времени его хозяин, уже завершил свой полет. Он лежал раскинувшись на снегу двора.
Падение с крыльца в снег несколько охладило пыл Касьяна, заставив его вернуться к присущему от природы трезвомыслию - хотя бы отчасти.
Он приподнялся на четвереньки и по волчьи оглядел двор. Тягач накрытый брезентом стоял там где ему и положено. Ворота были на месте и даже целые.
Тогда, где же трещало? Касьян ещё раз более пристально окинул двор взглядом. В свете поднимающейся, светившей сквозь разрывы в облаках, ущербной луны, двор выглядел загадочно и странно. Словно это и не его двор, а какое-то незнакомое и возможно очень опасное место. По спине пробежал неприятный холодок. Тени на снегу странно колыхались и казалось, тянулись к нему - к Касьяну. А в их угольной глубине, словно марево какое! Не бывает зимой марева! Это все глюки! Человек тряхнул головой и мир, вроде прояснился. По крайней мере, стал заметен дико задранный угол крыши.
- Так и есть крыша на хлеву сворочена. Интересно, какой это пакостник, такое сотворил. Хотел, ведь укрепить крышу железными скобами - вот и укрепил. Ох, поймаю... Пока руки - ноги не оторву этому вредителю, ведь не успокоюсь - резонно подумал Касьян. Однако, тут его размышления на тему компенсации морального ущерба внезапно прервали. Из хлева донеслось какое-то бульканье, не громкое, но сейчас, в ночной тишине, отчетливо слышимое.
- Ага, значит вор, или воры все еще здесь - Касьян поудобнее взял топор и осторожно подошел к двери хлева. Снег возле нее белел девственной чистотой.
- Хм - засов на месте, что ж этот пакостник через крышу залез? Да он еще и ненормальный! Это ж до чего додумался! Ну да ладно. Поймаю, тогда и поговорим, как ему такое взбрело в голову.
Касьян, медленно, стараясь не шуметь, отодвинул засов и резко открыл дверь.
То, что час назад было коровой Зорькой, пусть взбалмашной, но все ж кормилицей семьи Касьяна, теперь бесформенной тушей лежало в луже крови. На ней восседало нечто большое и явно не совсем поместившееся в хлев. Оно отрывало куски мяса и заглатывало их не жуя. Картина была настолько невероятна, что Касьяна от удивления, вроде как паралич разбил. Он стоял и тупо смотрел на происходящее.
Тем временем, существо проглотив очередную порцию бывшей Зорьки, соизволило обратить внимание на человека. Из полутьмы на Касьяна уставились огромные с кошачьими зрачками глаза. Как описать этот взгляд? Много позднее Касьян пытался сформулировать в одной фразе свои ощущения, но так и не смог толком это сделать. В конце-концов у него получилось что-то непечатное. Уж слишком странен был взгляд существа - явно нечеловеческий и в то же время какой-то близкий, понятный. Было в нем и любопытство, интерес произведенным на человека впечатлением, но в то же время холодная отстраненность. И через этот взгляд Касьян понимал, если не мысли, то эмоции существа. А у существа были эмоции. Да, еще какие. Они походили на яростное, бушующее, но холодное пламя. Существо просто пылало эмоциями: мощными, неведомыми и чуждыми человеку. Словно океанский прибой это пламя накатывалось на него, проникая во все потаенные уголки разума, о которых даже сам Касьян не догадывался. Сминало и швыряло будто щепку в такие дали, о которых нормальному человеку, даже помыслить страшно. А потом пламя, словно волна уходило. Лишь для того чтобы нахлынуть с новой силой. Человек был полностью во власти пылающей стихии чуждых эмоций. Казалось, это длится вечность и будет длиться вечность.
Очнулся Касьян от мощного пинка под зад. Существу он был уже не нужен. Его выбросили как надоевшую некчемную вещь. Для существа он бы неинтересен, даже как добыча, как еда. "Совершенно бесполезен" светилось в его мозгу. Позади со скрипом захлопнулась дверца хлева. Существо вернулось к своей трапезе, давая ясно понять, что мешать ему в этом не стоит.
Человек поднялся с колен и грустно подумал: "Лучше бы убило, чем так".
Касьян ворвался в дом, мелькнули испуганные глаза жены за занавеской
- Ну, что там?
- Марфа, где ружье?! - взревел Касьян. И не ожидая реакции жены бросился искать отцов ствол. Загремела посуда, полетели вещи - жилье не было особо обихожено. Хронический ремонт, который Касьян затеял сразу же после женитьбы за прошедшие восемнадцать лет, был еще далек от своего завершения. Поэтому кое-где в доме вещи были свалены просто в кучу. Минут десять Касьян изображал собою извергающийся вулкан. По дому летали платья Марфы, штаны, книги и инструменты Касьяна. Жена ничего не говорила, только смотрела на творящийся погром и все больше убеждалась, что с психикой мужа твориться что-то неладное. Наконец ружье нашлось - в нежилой комнате, под старым проеденным молью ватником. Схватив ствол, Касьян выскочил во двор. Жена проводила его настороженным взглядом. Она лихорадочно соображала, как незаметнее проскочить до соседей, чтобы вызвать с центральной усадьбы неотложку. Поскольку заболевание мужа, явно переходило в буйную фазу.
Метель закончилась и Касьяна встретила ясная морозная ночь. Свежий снежок вспыхивал искрами, а воздух был словно колодезная вода, такой же холодный и густой. Давешнее существо было очень занято. Оно, урча, как-то по кошачьи вытаскивало остатки туши из под крыши. И Касьян наконец-то смог рассмотреть существо как следует.
Раза в два крупнее взрослого человека, оно балансировало на краю сруба, уцепившись за него когтями задних лап и удерживая равновесие длинным, мощным хвостом с утолщением на конце, больше всего похожем на булаву. Передними длинными лапами и зубами оно тянуло тушу несчастной коровы. Его голова напоминала лошадиную, но короче, от головы шел длинный изогнутый рог, два других, создавая подобие бровей расходились по сторонам. Все три очень напоминали корону. Голова заканчивалась длинной могучей шеей. На спине у чудища колыхались какие-то складки. Это всего лишь грубые слова и они не могут передать истинный облик этого существа. А оно было прекрасно! И в то же время точные грациозные движения исполненные неимоверной силы, выдавали в нём смертельно опасного хищника.
Касьян медленно поднял ружьё, прицелился и выстрелил. Разумеется, не попал. В краткий миг до выстрела, существо вдруг размылось в ночи, и заряд ушёл в никуда. Через секунду до оторопевшего человека дошёл звук упавших останков коровы. Существа не было ни где в пределах видимости.
Облака разошлись, и луна прекрасно освещала двор, делая тени густыми и непрозрачными. Касьян повёл стволом. Мельком подумав, что тени как тогда во время разгрузки в Капустином яру. Тогда, в армии, один из их экипажа провалился в такую тень, оказавшуюся щелью между платформами с техникой. Вот и сейчас казалось, что только ступи в тень и провалишься невесть куда.
Касьян осторожно крался по двору, поводя стволом ружья, стараясь близко не подходить к теням. Сердце стучало как у загнанного зайца. Мысль о том, что это не он охотится, а на него всё более и более утверждалась в голове человека. Это можно назвать шестым чувством, но Касьян вдруг понял, что он напоминает пловца на поверхности вокруг которого кругами ходит акула. Стараясь не дать шанса нарастающей панике, он начал отходить к крыльцу. Главное быть на свету, поскольку в тенях то здесь, то там чувствовалось мимолётное, но движение.
Позади раздался скрип снега, и когтистая, цвета ночи лапа упала ему на плечо, вторая вырвала из рук оружие. Его повернули. Всё. Он был пойман, сразу ушла куда-то вся ярость и негодование. Воля улетучилась напрочь, он даже не сопротивлялся. Просто сегодня у него невезучий день, он окончательно проиграл. Он - добыча, которую сейчас оприходуют. Собственная жизнь ему стала безразлична, просто как в замедленной съемке констатировал события. Существо победило и взгляд Касьяна, сам по себе, в ожидании неизбежного скорого конца, безразлично осматривал морду чудища. Оно было аспидно-черно. По морде расходились белесые, расплывчатые фосфоресцирующие полосы. Придавая ей жуткий вид лошадиного черепа. Огромные кошачьи глаза чудовища явно смеялись над Касьяном. Он и вместе с ним весь род людской, род царей природы, был повергнут, сброшен с выдуманного человеком пьедестала, просто так мимоходом. Покоряясь судьбе Касьян опустил глаза.
Внезапно на Касьяна навалилась огромная тяжесть и существо исчезло. По легкому шуму сзади он понял, что оно его перепрыгнуло. Не убило и не съело, а перепрыгнуло. Существо явно валяло дурака, пользуясь своей полной безнаказанностью.
Оно подпрыгнуло в воздух и внезапно сделалось огромным. Это раскрылись, словно паруса его крылья. Неся в передних лапах тушу коровы и поджав мощные задние, оно полетело, совершенно не по птичьи.
-Да, это же дракон - охнул Касьян, да так и сел прямо в снег.