Лайма Озолине родилась и выросла в Риге. Она была самой обыкновенной девочкой. В семье она росла одна. Родители работали на рижском заводе радиоаппаратуры 'Radiotehnika'. Отец работал инженером в конструкторском бюро, а мама была начальником отдела технического контроля. В конце 60-х годов завод начал готовить к выпуску новые кассетные магнитофоны со стереозвучанием. Опытная партия никак не могла пройти тестирование. Брака и отказов было много. Начальник цеха сборки начал винить конструкторов за ошибки в расчетах. Конструкторы, конечно, обвиняли сборщиков за нарушение технологии. На самом деле виноваты были как конструкторы, так и сборщики. Техника в тот период была транзисторная, и частый отказ электронных блоков мог быть связан и с перегревом транзисторов при пайке, и некачественными транзисторами, и ошибками в расчетах тепловых режимов работы этих транзисторов. В общем, дело стояло на месте. Начинался скандал. О проблемах на заводе стало известно в Москве в министерстве промышленности. Все ждали комиссию из Москвы, которая ничего хорошего в жизнь завода не принесет, но лишить премий за квартал, а то и за год вполне могла. Начальник отдела технического контроля была хоть и молодой женщиной, но принципиальной и твердой.
- Положено магнитофону выдавать такие характеристики, значит, он должен их выдавать. И меня не интересуют ваши погрешности измерений! - жестко отвечала она ходокам из конструкторского бюро.
Из конструкторского бюро решили послать самого красивого и обаятельного Валдиса Озолинс, чтобы уговорить несговорчивую начальницу. Начальницу он, конечно, уговорил, и не только смягчить требования, но и выйти за него замуж. Через год в молодой счастливой семье родилась девочка. Ее решили назвать Лаймой. Дальше все было как у всех советских детей: ясли, детский садик, школа, первая любовь, рижский политехнический институт, диплом инженера- электронщика. Дочка шла по стопам родителей. Первая любовь, конечно, запомнилась на всю жизнь, впрочем, как и у всех, испытавших это волшебное испепеляющее чувство в школьные годы. Она училась в восьмом классе, он в десятом. Она каждую перемену выбегала первой из класса, чтобы стоять в коридоре и ждать пока пройдет мимо ее душевный мучитель. Но он ее не замечал - малолетка, смотреть не на что. У девочек ее класса уже повыростали округлости, привлекающие взгляды мальчишек. А у нее все никак эти округлости не появлялись. Лайма была высокой и худенькой, ее волосы были сплетены в две косички, переплетенные между собой. После душа, она часто рассматривала свое тело в большом зеркале, поворачивалась и боком и спиной, но ничего не увеличивалось, что могло бы привлечь взгляды мальчишек. Ноги были худые и длинные. Особенно ей не нравились коленки: они, почему-то, сильно выпирали. Ключицы тоже торчали как у скелета. Она в слезах брызгала на зеркало мыльной водой и, накинув халат, выбегала из ванной комнаты. Она часто спрашивала у мамы, почему она такая худенькая и у нее ничего не вырастает.
Мама улыбалась, гладила ее по голове и говорила:
- Глупенькая ты еще, подожди немного, все мужчины будут стоять на коленях у твоих ног!
Однажды как обычно она стояла в коридоре школы и ждала когда ее возлюбленный пройдет мимо. Вскоре она увидела его. Он вышел из класса со своим другом. Проходя мимо, ее любимый сказал довольно громко своему другу:
- Ты видел, какие синие глазищи у малолетки!
Друг обернулся, смерил Лайму взглядом и длинно протянул:
- Доска-а-а-а!
- Ну, да! - подтвердил ее возлюбленный.
Лайма готова была провалиться сквозь землю. Она выбежала на улицу вся в слезах:
- Ненавижу их, всех ненавижу! Им нужно чтобы как у коровы все было!
Наступило лето. В школе прошел очередной выпускной бал. Лето пролетело быстро на хуторе у бабушки с дедушкой, куда Лайма ездила отдыхать каждый год. Следующей осенью Лайма стала девятиклассницей, а ее возлюбленный куда-то поступил и исчез из ее жизни. И в девятом и в десятом классах никаких заметных изменений во внешности Лаймы не происходило, может быть, только прыщиков на лице стало появляться меньше. После душевного потрясения, она уже не старалась нравиться мальчишкам, и жить ей стало намного легче. На дискотеки она не ходила, все больше читала книги. Любовные романы просто ненавидела. От одного вида обложки, где обнимались влюбленные, ее бросало в дрожь и в ушах появлялось протяжное 'Доска-а-а-а'. Пролетел незаметно еще год. И вот Лайма Озолине закончила школу. В аттестате были только хорошие и отличные оценки, поэтому проблем с поступлением на факультет электроники Рижского политехнического института не было. После поступления в институт Лайма как обычно уехала отдыхать на хутор к бабушке. Дедушка разводил пчел и имел с десяток ульев. Во дворе дома бегали пять взрослых коз и две маленькие козочки, которые родились этой весной. Лайма очень любила играть с маленькими козочками и часто подкармливала их пучком клевера, сорванного за забором в поле. В окружении фруктовых деревьев дом стоял посреди большого поля в какой-нибудь сотне метров от соснового леса. И вот здесь, или от козьего молока, или от меда, или от меда с молоком вместе, к которым в последнее время пристрастилась Лайма, у нее начались долгожданные изменения. Грудь день от дня увеличивалась в размерах. Шорты, которые она носила на хуторе, начиная с восьмого класса и, которые висели на ней как юбка, через месяц уже не налезали. Она с беспокойством измеряла талию, но она была такой же маленькой, как и прежде. Лайма была так счастлива, что по нескольку раз запиралась в бабушкиной бане, раздевалась и с удовлетворением разглядывала себя в большом зеркале. Больше всего она гордилась появившейся грудью, которая по форме напоминала две половинки большого апельсина. Лайма ладонями сдвигала эти половинки и появлялась ложбинка, которая как магнитом притягивает взгляды мужчин. Радости не было предела:
- 'Теперь я настоящая женщина' - думала Лайма и радостно кружилась.
Как-то вечером за ужином бабушка стала пристально разглядывать Лайму поверх очков. Лайма смущенно опустила глаза.
- А ты превратилась в настоящую принцессу, внученька. Я даже не заметила когда! - сказала бабушка и погладила ее по голове.
Лайма счастливо улыбалась. К середине августа Лайма настолько изменилась, что, разглядывая себя в зеркале, не верила своим глазам. Ждать конца августа она уже не хотела. Ей не терпелось вернуться в Ригу. Приехав в Ригу, она подбежала к маме, которая сразу все заметила. Лайма бросилась маме на шею:
- Мама, я такая счастливая. Теперь я настоящая женщина!
- Да еще какая! - похвалила мама.
Вечером пришел отец с работы и увидел совсем другую дочь:
- Ого! Вот это да! - восхищенно произнес отец, - Как в сказке про гадкого утенка. Теперь настоящая царевна-лебедь!
Лайма решилась в первый раз самостоятельно поехать на море. До двенадцати лет она часто бывала с родителями на Балтике. Но в последние годы она стеснялась раздеваться на пляже и старалась уехать в бабушке. Там никого не было во всей округе, и уйдя далеко в поле Лайма могла обнаженной загорать на большом махровом поленце, утонув в густом и сладком клевере.
Она взяла с собой пляжные тапочки, резиновую шапочку и большое полотенце. Папа дал денег на новый купальник, потому что старый стал мал. Когда она стала примерять свои платья, то оказалось, что и из них она выросла. Поэтому она попросила у мамы ситцевый сарафан с голубыми цветочками, который ей подходил под цвет глаз, но был велик. На электричке она приехала в Юрмалу. Народу было много, в августе Балтийское море хорошо прогревается и наступает бархатный сезон. До моря было минут пятнадцать ходьбы. В ближайшем магазине Лайма купила купальник-бикини и пошла искать кабинку, где можно было переодеться. Отстояв небольшую очередь, она вошла в кабинку и надела новый купальник. Он был нежно голубого цвета и хорошо подчеркивал бронзовый загар. Но чего-то в ее образе не хватало. Лайма внимательно смотрела на свое отражение в зеркале и наконец поняла: 'Волосы!'. Она быстро расплела косички, расчесала волосы и, подняв их вверх, сцепила заколкой.
- Вот! - довольно произнесла Лайма и вышла из кабинки.
- Фи-фю! - послышался свист из мужской очереди. Лайма повернула голову. Все мужчины смотрели на нее восторженными глазами. Лайма смущенно поспешила от этих взоров. Но пока она искала место, где можно постелить полотенце, везде ее сопровождали мужские взгляды и всевозможные посвистывания. Наконец она нашла место и решила здесь расположиться. Вдруг к ней подошел молодой человек. Она распрямилась и узнала своего возлюбленного из школы. Тот смущенно улыбнулся:
- Здравствуйте, вы не помните меня?
Лайма от неожиданности не знала что сказать.
Молодой человек, покраснел и опустил глаза:
- Мы с вами в одной школе...
Лайма тут же вспомнила 'Доска' и 'Ну, да', посмотрела на него свысока и ответила:
- Нет, не помню, не загораживайте солнце, пожалуйста!
Молодой человек, опустив голову, ушел. Лайме стало его жалко, но в сердце ничего не осталось. В этот день Лайме пришлось через час уехать. Мужчины просто преследовали ее по пятам: ни позагорать, ни искупаться без сопровождения не удавалось. Хотя настроение было испорчено, но внутри она чувствовала себя победительницей.