Аннотация: Если вы не уверены в своей психике, не читайте этот рассказ. Вполне возможно, безумие проникнет и в ваш мозг.
Дверь шлюза пшикнула и замерла на полпути. Не имея представления, что следует делать, Натан Андреевич тронул её пальцем. В голове пробежала мысль: "Стареет модуль". Чтобы закрыть шлюз, потребовалось подтолкнуть дверь плечом, и это родило другое соображенье: "Потребуется механик. С этой техникой я не справлюсь". В шлюзе Самойленко надавил кнопку "Обычная дезинфекция" и мигом отшагнул в сторону - первые струи бежали холодные, и это было неприятно, потом жидкость разогревалась. Стандартная дезинфекция длилась четыре минуты. Натан Андреевич подставил спину, повернулся боком, затем он присел и поднял руки. Присел по-гусиному, неуклюже, но было важно, чтобы раствор омыл весь комбинезон. Покончив с дезинфекцией, Самойленко вошел в лабораторию.
На стенах комнаты висели портреты Мечникова, Менделя, Павлова и Вавилова. Какое-то время назад в галерею входил портрет Луи Пастера, да его лик отклеился и завалился за шкаф. Отыскивать великого микробиолога Самойленко не стал.
В герметичном саквояже лежала партия собранных образцов. Самойленко ещё раз перепроверил этикетки на пробирках, хотя сам их наклеивал полчаса тому назад, загрузил образцы в хроматограф. Пока жужжал аппарат, учёный просмотрел отчёт газоанализатора по прошлым образцам.
Принтер пропищал минут через двадцать. Самойленко вынул из лотка лист с результатами, поправил на переносице очки.
- Ну-с! Уважаемые коллеги, - он обратился к портретам. - Докладаю! - Натан Андреевич любил коверкать это слово на мужицкий манер. Ему в этом виделся саркастический шарм. Подтрунивание над своими исследованиями и над собой.
*
Девять лет назад космический транспорт с переселенцами "Дункан" опустился на Омегу-17. Климатически эта планета идеально подходила для землян. Чтобы проверить биологическую совместимость, прилетела команда учёных. Биологи вышли из крио-сна первыми, и руководил этой группой из четырёх человек Натан Андреевич Самойленко.
Жизнь на Омеге развивалась любопытным путём: в общем схожая с Земной, она использовала вместо кальция кремний, а вместо железа - медь. Поэтому кровь местных животных отливала изумрудной зеленью, а скелет отличался прочностью и не поддавался гниению.
И при этом совершенно необъяснимая, парадоксальная непригодность местной флоры и фауны в пищу землянам.
Выяснилось эта особенность весьма драматичным способом. После положительных химических анализов было решено протестировать растительную пищу на людях. Вернее на человеке. На одном учёном - большим количеством биологи не могли рисковать. Вызвался Марк Левински - он отчаянно верил в Омегу-17.
Планета ехидно обманула. Через месяц у Марка обнаружили рак желудка и его немедленно прооперировали. Операция прошла успешно, Марк пошел на поправку, и даже настаивал на продолжении теста. Вот только через неделю его анализы показали опухоль в кишечнике. На этот раз болезнь развивалась динамичнее и в более острой форме. Однако и эту опухоль удалось вырезать. "Вместе с футом моих кишок!" - улыбался Левински, когда друзья рассказывали ему о результатах. "Теперь ты будешь бегать по большому чаще", - пошутил в ответ Руперт Андерс. Медики - люди циничные.
Умер Марк Левински от поражения поджелудочной железы. Его тело похоронили неподалёку, у водопада - он сам об этом попросил.
- Три болячки подряд, - лопаты побросали у входа в модуль, Самойленко смотрел на своих коллег. - Каково твоё мнение, Руперт?
Руперт долго не рассуждал, он всегда чтил бритву Оккама, и действовал в соответствии с этим правилом:
- Все три в желудочно-кишечном тракте. Его сгубила местная зелень, это вне сомнений.
Ли Силай согласно кивнул.
*
- Ну-с! Уважаемые коллеги! Докладаю! Образцы этого года под номерами четырнадцать, двадцать два и тридцать один погибли. - Самойленко говорил по памяти, только сверяясь с результатами хроматографа. - Работы с генами глубоководной камбалы и морского котика можно считать закрытыми, как бесперспективные. Гены пшеницы и овса деградируют во втором поколении и это направление также можно вычеркнуть. Модификация местного "молочного" дерева генами бобовых приводит к многократному снижению урожайности и вырождению в течение нескольких вегетативных периодов... Иными словами большинство наших опытов провалилось. - Натан Андреевич хитро улыбнулся. - Но не все! - Биолог сжал в руке лист бумаги и потряс им в воздухе: - Гены белой кукурузы прекрасно уживаются в местных злаках! Дают стойкое к болезням потомство, устойчивую урожайность и... и...
Говорить для портретов расхотелось - Натан Андреевич почувствовал усталость. Учёный налил в мензурку пятьдесят граммов коньяка, прикинул, что должно остаться ещё граммов двести - так и есть, - спрятал бутыль в шкаф. Алкоголь Самойленко не любил, но важно было обозначить успех, а как это сделаешь, когда ты один на целой планете?
В блокноте Самойленко черкнул пометку. Такие записи он оставлял лишь в исключительных случаях, когда недопустимо было забыть: "Тестирование проводить на имбециле, затем, в случае положительного результата, на себе. Обязательно, - он подчеркнул это слово, - запрограммировать пробуждение членов экипажа". "На случай моей letum (смерть, лат.)", - этого он писать не стал, просто подумал.
*
После гибели Левински Самойленко, Андерс и Силай составили программу биологического освоения планеты. Если эндемики ядовиты для человека, - родилось предположенье, - вполне вероятно, что гибриды будут пригодны в пищу.
- Модифицируем местные растения земными генами, - предложил Силай, - Убьём двух зайцев: получим устойчивость к болезням и вредителям, плюс урожайность и питательность.
На практике всё оказалось значительно сложнее. Омега-17 не желала родниться с Землёй. Три года ушло на разработку способа генной модификации. Целых три года. Всё это время переселенцы спали в капсулах и видели сны о своей новой, прекрасной родине. Чистой и изобильной. Биологи снов не видели, слишком много было работы, и слишком велико было давление ответственности - на сны не оставалось сил.
- Нам следует поторопиться. - На улице шел дождь, капли барабанили по тонкому пластику модуля. Руперт угрюмо смотрел в тарелку. Порцию овсяной каши в очередной раз урезали. - Мало того, что мы вынуждены есть эту шпаклёвку, так ещё приходится размазывать её по тарелке, чтоб спрятать дно.
Вообще-то он был оптимист. И прекрасный учёный. Был.
Руперт Андерс поскользнулся в лесу, скатился в овраг... Когда Самойленко и Силай прибежали на помощь он уже не дышал. Острый сук пробил грудь насквозь, вышел из спины. Глупая смерть.
От отчаянья и от беспомощной ярости, что вот так бессмысленно погиб человек, Натан Андреевич сделал операцию. Он не мог смириться, всё существо его требовало вмешаться, и он пересадил мозг Руперта местной обезьяне. Бестолковая попытка и... и лишенная малейших шансов на успех. Однако мозг прижился. Он потерял примерно треть веса, значительно понизилась активность лобных долей, и дважды в неделю требовался диализ крови. И IQ редуцировался до уровня имбецила.
Самойленко не любил вспоминать это время. Пожалуй, ту весну можно считать самой тяжелой. Дном ущелья, в которое они провалились, и лучи солнца не достигали дна.
Ли Силай сломался. Он вообще-то сомневался в успехе генных модификаций, хотя сам предложил это направление. Силай сбежал из модуля, ушел жить в лес - он не мог смотреть на имбецильного Руперта.
*
"Строго говоря, это предательство. - В углу модуля соорудили клетку из прутьев, внутри сидело животное напоминающее обезьяну или собаку, которой сильно укоротили задние лапы. Шерсть клочками покрывала бледное тело. Животное вяло шевелило передними конечностями, а более следило за Самойленко глазами. Вот только никакой мысли этот взор не содержал, слежение было скорее рефлекторным. - Ведь сгинул Силай бесполезно! Так загубить себя - это фантастическое головотяпство! Уж коли решил покончить с собой, так сделай это с пользой! Могли бы проверить на нём гибриды пятого поколения или резистивность к местным вирусам!" - Натан Андреевич досадливо махнул рукой.
Он подошел к клетке, обезьяна покорно и без требования вытянула руку. Биолог посчитал пульс, померял температуру, посветил фонариком в глаза.
- Пора делать диализ, - объявил биолог. Натан Андреевич эту процедуру недолюбливал. После чистки крови, мозг Руперта активизировался, и он начинал задавать вопросы. Точнее сказать, не задавал, а произносил вопросы - лишённые смысла, они сохранили только форму. Вопросы нервировали Самойленко, как ожившие призраки.
"Ан без него нельзя, - успокаивал себя биолог. - Завтра начнём тестирование на Руперте, а через... месяц на мне. И дай Бог, чтобы всё прошло удачно". От мыслей о еде взыгрался аппетит. Самойленко посмотрел на часы - ужинать ещё рано. "Коньяк взбодрил", - сообразил учёный и пошел на кухню.
Холодильник был пуст. Абсолютно. Пуст и стерильно чист. Самойленко удивился, потом посчитал, сколько дней прошло с последней разморозки и понял, что всё верно. Он разорвал упаковку шприца, наполнил его адреналином, посомневался и прибавил ещё один кубик. Для верности.
На "Дункане" в криокамере вспомогательного персонала Самойленко зажег свет, прошел вдоль рядов капсул. Этих переселенцев он знал поимённо. Знал истории их болезней и все генетические отклонения. По какому-то одному ему ведомому критерию, биолог выбрал капсулу, запустил процесс пробуждения. "Во сне, конечно, гуманнее, - в который раз подумал Самойленко, - только организму не прикажешь".
Минут через двадцать, из капсулы отошла антисептическая жидкость, крышка распахнулась, обнажая голого человека. Мужчину.
- Здравствуйте! - сказал биолог. - Как вы себя чувствуете? - Самойленко не понимал, к чему он задаёт эти вопросы. Так сложилось.
- Замёрз, как собака,- человек сел, огляделся по сторонам. - А вы кто?
Самойленко не ответил, он воткнул в ещё мокрое бедро шприц и быстро ввёл адреналин. Зрачки переселенца мгновенно расширились, тело скрутило судорогой. Мужчина силился что-то сказать, вцепился руками в борта капсулы.
- Чи-чи-чи-чи! - биолог тронул мужчину за плечо. - Сейчас всё пройдёт! Потерпите. Ещё миг и...
Действительно, через миг глаза переселенца потухли, он безвольно плюхнулся в капсулу, ударившись головой о край. Самойленко разложил на подвижном столике хирургические инструменты. "Печень пожарю сегодня, - решил учёный. - Можно приготовить отбивные. Всё остальное - в заморозку. Нет, пожалуй, кое-что из ливера нужно только охладить. На ближайшие дни".
*
На шестом году пребывания иссякли запасы провизии. Остался только неприкосновенный запас - без него было бы невозможно развернуть колонию.
"Что ж... будем действовать согласно обстоятельствам", - Самойленко пожал плечами и взялся просматривать медицинские карты переселенцев. Рассчитать количество мужчин и женщин, необходимое для полноценной колонии оказалось делом нетрудным.
*
Солнце светило ярко. Сквозь немытые окна оно проникало в каюту, забиралось за воротник, щекотало. Лоб покрыла испарина. Капитан "Дункана" сидел за столом, прятал в бумагах взгляд и озадаченно постукивал карандашом по столу.
- Что это?
Натан Андреевич протягивал капитану несколько листов, скрепленных проволокой - степлер куда-то затерялся. Капитан взял. Взял осторожно, чтоб не коснуться пальцев учёного.
- Это карта генетического разнообразия. В первой колонке все плодовитые женщины, во второй - половозрелые мужчины. Стрелками обозначены спаривания, и возможное потомство. Меня вы, конечно, исключите из воспроизводства, как... - Самойленко запнулся, подбирая слово, - как неблагонадёжного. Но и в этом случае у колонии есть тридцатипроцентный запас. Если по каким-то обстоятельствам этого не хватит, я сохранил семенную жидкость Руперта Андерса, она также обогатит...
Капитан поднял глаза: "Он безумен! - ужас, смешанный с брезгливостью, как волна накрыл капитана. - Лишившийся разума каннибал! Его нужно спрятать подальше, а то команда разорвёт на части!"
Натан Андреевич смотрел в окно, лёгкая улыбка пробегала по его устам. Колонисты собирали дома, мостили дороги. По полю бежал трактор, выравнивая грунт. Скоро здесь взойдёт кукурузный гибрид - Самойленко проверил его на себе. Вакцина последнего поколения позволяла людям обходиться без комбинезонов. Её он тоже протестировал. "А через несколько поколений организм приспособится, - думал Самойленко, - иммунитет сам начнёт справляться с местными болячками".
По руке ползла божья коровка. Натан Андреевич сгенерировал её из местного жука - его последняя работа, как раз перед пробуждением переселенцев. Сделал это забавы ради, и на память о Земле.