- А куда идёт поезд? - человек в помятом пиджаке присел на край полосатого матраса.
Миша попытался вспомнить пункт назначения, но не смог. Он посмотрел за окно - там вторые сутки мелькали берёзки и болота, только вдалеке безучастно дымили серые трубы заводов, похожие на шеи полинялых жирафов-курильщиков.
- Не знаю я. Идёт куда-то... Спросите, может, у проводника?
Человек в пиджаке бегло осмотрел коридор, и сказал:
- Так ведь нету проводника. Сошёл он.
- Как сошёл? Где?
- А-а-а... да в Малых Ебенях, - человек в пиджаке махнул рукой за плечо.
- Что еще за Малые Ебеня? Разве есть такой город?
- Есть, - человек в пиджаке добродушно улыбнулся, но тут же изменился в лице, помрачнел и добавил шёпотом, прислонившись к самому уху Миши: - Был я проездом в этом аду - лютый, мрачный, дьявольски не уютный город...
- Но какие эпические там ебеня! - сосед с верхней полки бесцеремонно встрял в разговор. - Я, знаете ли, вижу красоту во всех этих старых покосившихся зданиях. Мы как-то гуляли там ночью с женой, зашли в какой-то подъезд, поднялись наверх и смотрели на звёзды сквозь дыру в крыше.
- А вы не знаете, случайно, куда мы едем? - спросил человек в пиджаке.
Сосед сверху ответил не сразу. Он протянул руку за бутылкой минералки на столике и, сделав жадный глоток, сказал с гордостью:
- Знать не знаю!
Человек в пиджаке опустил голову и почесал в затылке.
- Да вы не переживайте так, - сказал сосед с верхней полки, - Давайте, лучше, рассуждать логически. По идее, из Малых Ебеней мы должны приехать в Ебеня Большие, или даже очень большие. А куда вам, собственно, надо?
- Да мне бы куда-нибудь, кроме Ебеней. Устал я от них, - в голосе человека в пиджаке звучала отчётливая нота тоски. - И от больших, и от маленьких.
- Знаете, а ведь всё дело в отношении, - завёлся сосед с верхней полки, - Один сойдёт на перрон, посмотрит на город, скажет: "Фу, дрянь какая!". А другой прослезится от умиления и красоты. Вы просто закостенели, нет у вас душевной чуткости! Красота, знаете ли, в глазах смотрящего.
Миша смотрел в окно. Там мелькали крыши прибитых к земле домов, ржавые гаражи, какой-то ангар выплыл из тумана, а за ним и жестяная овощебаза с ярким рекламным плакатом. На мгновение появился полустанок Красные Мхи с акварельными лужами на перроне, а затем снова пошли знакомые болота и берёзки.
В коридор вышел худощавый старик в гимнастёрке и порыжевших трико с оттянутыми коленями. В руке он сжимал пустой стакан с ложечкой. Шёл он медленно, придерживаясь за поручни свободной рукой. Колени его всё время тряслись и в такт им позвякивала ложечка в стакане. Видно, он подслушал часть нашей беседы и счёл нужным прояснить:
- Проводник сошёл ночью в Серебряной Подкове, а в Малых Ебенях не было остановки.
- Ах, вот оно что! - воскликнул сосед сверху.
- Серебряная подкова, наверное, красивое место, - вздохнул человек в пиджаке,- А я проспал.
- Скажешь тоже - красивое! - возмутился старик. - Промзона. Те ещё ебеня!
- Извините, - не унимался сосед с верхней полки, - Но кто дал вам право судить, что - ебеня, а что - нет?
- Да что я - ебеней не видел? - обиделся старик и зашелестел тапками по коридору.
- Скажите, а куда едет поезд? - крикнул ему вдогонку человек в пиджаке.
- Кто бы знал? - ответил старик, не обернувшись. - Едет, и на том спасибо...
Поезд мчался, покачиваясь на рельсах, и в этом покачивании было что-то первобытное, необъяснимое, вечное. Сосед сверху вскоре уснул, а человек в пиджаке достал папиросу, заложил её за ухо и попрощался с Мишей. Он вышел на безымянной станции где-то между полустанком Красные Мхи и туманным будущим.