Пару лет назад я, бывало, уходил в колодищанский лес, чтобы провести там ночь в полном одиночестве вдали от городской суеты. Моим любимым местом стал холм, поросший лесом, которому я дал название Кабаний Хребет (холм и вправду напоминает спину огромного хряка). Собрав охапку хвороста, я разводил небольшой костерок и мог поддерживать его до самой глубокой ночи, размышляя о своем месте в большом мире.
Прошло какое-то время, прежде чем я собрал друзей и вместе мы вырыли на Кабаньем Хребте четыре ямы, а затем установили четыре крепких столба. Они должны были стать опорой для крыши затерянного в лесу Чайного Дома с ивовыми ветками вместо стен и крышей в китайском стиле.
Не знаю, как так получилось, но наша идея не зашла дальше столбов. Просто в какой-то момент появились совсем другие заботы и было уже не до чайных домов.
Я стал много писать. Ночами сидел, свесив ноги, в распахнутом окне, пил горячий чай с сахаром, дымил сигаретой и придумывал все новые и новые фантастические истории. Мое тело находилось в бетонной коробке, но разум выбирался далеко за пределы шумного города. В то время я путешествовал по снам с Ричардом Смайлом, работал татуировщиком в волшебном салоне, доходил до края земли со старым приятелем Бродягой, ребенком терялся в дождливом городе, трубочистом стучал в двери одиноких женщин, чтобы спасти их от воспоминаний, и даже маляром уходил по стремянке в небо. В конце концов, персонажей моих новелл стало так много, что они спокойно переходили из одной истории в другую. Это был мой кошмар. Бродяга появлялся там, где ждали контрабандиста, вор ломился в лавку с писательскими цветами, волшебные татуировки появлялись у печальных вдов на самых неожиданных местах, маляр упорно лез в трубы, а трубочист спокойно пил спиртное в чужих снах. Поначалу я пытался как-то упорядочить весь этот дурдом в своей голове, но мои жалкие попытки ни к чему не привели. И тогда я вспомнил про Чайный Дом.
Я собрал все свои записи, удалил, используя ctrl+shift все электронные варианты текстов, бросил в ранец спички и сел в 31-й автобус. Не прошло и двух часов, как я добрался до Кабаньего Хребта. Но, вместо установленных когда-то четырёх столбов, я обнаружил там усыпанную палыми листьями беседку с крышей в китайском стиле. На месте стен болтались, колеблемые ветром, ивовые прутики. Похоже, друзья достроили Чайный Дом, пока я занимался своими новеллами.
Распалив костерок, я стал сжигать рукописи подобно Бродяге, что предавал огню свой дневник под старым дубом, избавляясь от груза воспоминаний. Я даже успел вскипятить воду в оставленном кем-то котелке, наблюдая, как догорает последняя новелла. Развязав мешочек, что висел под крышей беседки, я сунул в него нос и по запаху определил, что буду пить матэ "Карнавал". В этот момент за моей спиной раздались шаги. Обернувшись, я увидел бедного еврея в подранном костюме старого покроя. В руках он сжимал фетровую шляпу.
- Поезд ушел в Аушвиц, - сказал он.
Я понял, что это персонаж одной из первых моих новелл и пригласил его присесть к костру. Мы поговорили о войне, и я дал ему имя Марк, поскольку забыл это сделать, когда писал его историю. В общем, Марк оказался неплохим парнем, и, глядя на его осунувшееся лицо и печальный взгляд, я пожалел, что наделил его такой трагичной судьбой.
Вскоре вновь зашелестели листья, и из густого ельника вышел розовощекий Матвей Денисович с проржавевшей стремянкой на плече. А следом появился веселый Тимберлин в сопровождении сразу же двух женщин: Марты и Маргариты. Герои моих новелл неспешно собирались в Чайном Доме. Когда под крышей беседки стало совсем тесно, они стали устраиваться прямо на поляне. Я пожимал многочисленные руки и щедро раздавал имена. Женщин, детей и тех, кто был слишком легко одет, я старался усадить поближе к костру.
Вскоре холм стал похож на гигантский муравейник. В воздухе покачивался пришвартованный к сосне корабль, нагруженный книгами, повсюду носились дети, мои персонажи знакомились и рассказывали друг другу свои истории.
В какой-то момент я словил себя на мысли, что мне никогда не было так уютно, как здесь, в этом Чайном Доме, посреди моих оживших фантазий. Уже не помню, что было дальше. Кажется, Бродяга укрыл меня своим плащом, и я уснул у костерка под волшебные звуки флейты...
Я и по сей день иногда наведываюсь на Кабаний Хребет, к четырем столбам, бережно вкопанным в землю, чтобы с кружкой горячего чая в руках поразмышлять о своем месте в большом мире.