Бошетунмай : другие произведения.

Франсиско

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это больше письмо, чем стих. Но письмо, которое адресат вряд ли смог бы прочитать, поскольку языком нашего общения был немецкий или английский. Письмо другу - Пачи - Франсиско Гороспе Элизондо, по которому я и теперь скучаю.


Свобода затянулась. Мириады
каких-то паучков, светящийся туман
подводной лодки, пузыри 
сиреневой прохлады...
Кино какое-то.
Синюшный балаган.

Теперь я одиночеству подвержен
с тобой -
как можно трепетней структура естесства,
приметившая даль гусиной кожей.
Другой какой-то стиль.
И кренит космы пластик.
Так кожа моря - серая сперва
Теперь - в жилете невесомой снасти
Остыла, и устало оплыла

Теперь и люди неприметней,
и пустота опять, и сплетни
забавны. Как их не узнать,
когда разменивая деньги на карманы
курил гашиш, и багровели шрамы...
Франсиско, обещай мне написать

из Баскии, учитель разговора.
На фотографии мы смотрим в объектив,
и он - как объективный слепок красного простора,
и вы со мной - как буд-то я средь них

Твоя форель в реке -  цветок. Я вычитал из книги
(я тоже знал, как можно их читать),
что твой гамак сплели цветы
и горы - пыльные, в дорогах все, и ты
опять уехал. Так сказала мать

Твоя по телефону. Март приходит рано.
Порой мне кажется, что вечный март царит
в моей стране и в ваших с Соней странах.
Она так мало спит, но говорит,

что ей хватает.
Лоск твоей веранды -
Пейзажи сине-белые Мане -
поправь меня, когда приедешь, ладно ? -
все тени синие в небесной глубине
побеленной ограды запах моря
губителен для ностальгии. Хочешь,
я на досуге и о том припомню,
как известняк хрустит, ввергает площадь

в полуденную спячку, магазины
деревни Элизондо, 
хор и копоть,
твоя сестра идёт в компаньи зонта
из магазина,
и ребёнок тощий -
её ровесник -
мучает собаку

сосиской. Знаешь, ты давно не здешний
Ты просто любопытный чёрный знахарь -
почти незримый, и совсем безгрешный
для наблюдающих тебя икон, Гороспе.
Позволь теперь и мне купить по пиву,
и не смотри, пожалуйста, ах, брось ты
смотреть, откуда я. Вот виноград и сливы.

Ты слышал  притчу про горы -
сначала они словно горы
собой подпирали ... и дальше -
как вечно об этом врали
поэты и ... в общем, горы
сначала были горами
и подпирали заборы
своими воротниками

Потом эти горы стали -
вернее, они не стали,
а просто - ну, так писали -
горами быть перестали.

Чем только  не были горы - 
глазами, мечтами, скоро
окрестности не вспоминали
о том, что мечты их - горы.
И люди совсем забыли,
что люди горами были
и горы забыли тоже,
что ночью их сны тревожит
всего лишь воспоминанье
о сердце из тёмного камня,
о яблоке из порфира,
о подслероватых дырах,
в которых сурки ютились.
И им, словно макам, снились
причудливые картины,
сражения, паутина
абстрактных развязок судеб,
и как это снова будет
за тысячу лет до леса
за тысячу лет до друга.
Их снов-паутин завеса
туманила, и округа
забыла, что горы - горы.
Им пела молва упруго,
что горы должны законам,
что мир над законом властен,
и горы своим уклоном
обязаны - словно счастьем 
обязаны мы и люди
властителям наших судеб

Франсиско, твой горный робкий
морщинистый лоб продолжит
оранжевой татуировки
горы молодой моложе
я шёпотом объясняю
как камни цветут на стенах
дома - цветники. Куражусь,
на каменные колена
упав посреди вокзала...

Послушай, послушай дальше,
о том, как горы не стало.

На тысячу лет не стало
её бирюзовых склонов,
не стало ни опахала
из пальмовых капюшонов,
ни стройных пещер, ни криков
детей, увидавших реку,
ни сонных, цветных и диких 
стихов, что ни человеку,
ни Господу непонятны,
но сотканы для обоих.

Гора - словно краски пятна
на выгоревших обоях
Исчезла.
Гора-волшебник,
задумчивый сон-филосов
уснула в себе, под сенью
невысказанных вопросов

Гора умывалась утром,
и в зеркало улыбалась
и не доверяла трубкам,
звонкам, и - какая жалость -
она не нашла удачи
в своих городских предгорьях,
где дети от злости плачут
и радуются от горя

Гороспе, давай в автобус.
Колкость - всё та же робость.
Помнишь, мой добрый Пачи
как у меня на даче
вымерзли все тюльпаны,
и по замёрзшим грядкам
бегали горлопаны -
листья твоей тетрадки.

Старый художник Пачи,
Ты - недоносок в море
шума, солдат удачи
плавающий в кагоре...

Какая остановка? Что? Гора 
однажды изменилась без причины,
и стала - как из белого стекла 
бог сделал женщину, а из неё- мужчину -
она вдруг стала женщиной-горой,
и посмотрела в зеркало, и странно -
она заговорила не со мной,
а с кем-то, кто дырявые карманы
её плаща сравнил с дырявым дном
горы. Пещерным запахом - духами -
она усеяла свой одинокий дом
и поделилась водопадом с нами
и снами. Сердце - как росток
песчаника - расцвёл в её затылке,
и водопад зашелестел у ног,
и птица в донышке расколотой бутылки

нашла своё пшено. Как известняк
твоей деревни, тёплый от сандалей,
гора была как непонятный знак
на тыльной стороне твоих медалей.

Гора - о чудо - всем учёным вопреки,
и не стыдясь своей пятнистой кожи
легла у берега очнувшейся реки,
как мальчик падает на бархатное ложе
и засыпает, улыбаясь. Звук
его дыхания баюкает округу,
как тысяча непревзойдённых рук -
прозрачных статуй, посвящённых другу

Гора, и непонятный ей язык,
и тонкий белый шрам у подбородка -
вот музыка моих стихов, старик,
моя расшатаннная тонкая походка.

Вчера приехал поезд. Выпал снег,
под утро ставший звуками капели,
и белая гора, как человек
потягивалась в травяной постели.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"