Всю ночь мы провели возле дома Зои Гурдампас. Спали по очереди, боясь упустить еще и ее. Правда, мне, как женщине, времени для сна отводилось чуть больше. Виктор не торопился будить меня, когда по уговору наступало мое время нести вахту. Но мой организм, натренированный на легкий подъем, реагировал в самый нужный момент, и я открывала глаза. Уговоры Виктора "поспать еще" я тут же отметала. Я ведь могла выспаться и потом, а вот ему засыпать за рулем никак нельзя, поэтому надо использовать любую возможность и давать себе отдыхать. Короче говоря, спорить со мной на эту тему было бесполезно.
Ночь постепенно отступала. Темень была уже не такой густой. Машина остыла. Утренний холод начал пробираться под куртку. Будить Виктора было еще рано, да и жалко, он только-только задремал и спал, безмятежно закинув руки за голову на разложенном до горизонтального положения сидении.
Очень аккуратно, чтобы не хлопнуть дверцей, я вышла из машины. Хотелось немного размять затекшие ноги, подвигаться, согреться. Чтобы не привлекать к себе внимание жильцов, случайно решивших выглянуть в окно в такую рань, я подошла к подъезду соседнего дома и встала под козырек. Только я собралась заняться зарядкой, как заметила свет фар, а затем и машину тихо, словно крадучись, въезжающую во двор. Проявляя осторожность, я шагнула за перегородку. В узкий просвет видела, как машина остановилась возле подъезда дома, где жила Зоя. Какое-то время никто не выходил из нее. Желая разглядеть марку автомобиля, я напрягла зрение и ахнула. Это была машина малыгинских мордоворотов. Словно в подтверждение этому, из машины вышли Сява и Колян. О чем-то тихо переговариваясь, они направились к подъезду Зои. Никаких сомнений не оставалось - они шли к ней. Двигались уверенно, из чего я сделала вывод, что они здесь не впервые. Похоже, Зоя не ждала гостей, домофон долго не отзывался. Наконец, хозяйка откликнулась, на что Колян очень грубо ответил:
- Кто-кто? Конь в пальто.
Как ни странно, ответ Зою вполне устроил, железная дверь почти бесшумно открылась.
Я металась в своем укрытии, не зная, то ли бежать будить Виктора, то ли идти за Сявой и Коляном. До Зоиного подъезда было ближе, поэтому я метнулась к нему. Но в это время дверь захлопнулась прямо у меня перед носом. Несколько мгновений я топталась на месте, обдумывая следующий шаг. Собралась, уж было, кинуться к машине Виктора, как услышала характерное попискивание. В следующую секунду дверь открылась, и из нее вышел пожилой мужчина с крохотным скотч терьером на руках. Все правильно - время как раз самое подходящее для выгула собак, отметила я про себя. Очень вовремя ты, дядечка, вышел! Я отступила на шаг, дала ему возможность пройти, а сама быстро шмыгнула в закрывающуюся дверь. В подъезде было очень тихо, только мерное гудение лифта нарушало тишину. Я бегом стала подниматься наверх.
"Вот тебе и зарядка, - хихикнул внутренний голос, - теперь точно согреешься. Смотри не вспотей!"
Вспотеть было от чего. Все-таки предстояло подняться на восемнадцатый этаж. Не могла же я себе позволить приехать на лифте. Вдруг братки окажутся бдительными и захотят проверить того, кто следом за ними поднимается на лифте в столь ранний час.
До пятого этажа я добежала легко, затем подъем становился все трудней. К двенадцатому этажу я уже плелась еле-еле. На пятнадцатом пришлось делать вынужденный привал. Я села на ступеньки и отдышалась. Когда дыхание кое-как восстановилось, сделала последний рывок и, наконец, оказалась на восемнадцатом этаже. Прислушалась. На первый взгляд показалось все тихо. Но только на первый. На лестничной клетке было всего две двери и обе железные сейф-двери. Не удивительно, что из-за них ничего не было слышно. Осмелев настолько, чтобы приблизиться к квартире Гурдампас, я приложилась ухом к двери и прислушалась. Вот тут я убедилась, что первое впечатления зачастую обманчиво. В квартире Зои явно что-то происходило. Я слышала женские крики, которые внезапно прерывались, но вскоре возобновлялись, переходя в визг. Слышались и мужские голоса. Но слов разобрать невозможно, оставалось лишь догадываться о том, что там происходило.
На какое-то время все стихло. Потом женских криков уже не было слышно совсем. Сява с Коляном тоже говорили спокойнее. Один из них, по голосу вроде Сява, наверное, вышел в прихожую и, судя по обрывкам фраз, разговаривал с кем-то по телефону. Рискуя быть застигнутой, я все же не отошла от двери, а наоборот, еще сильнее навострила уши.
- Че с ней делать-то? - жаловался кому-то Сява, - Визжит, как резаная...Да не били мы ее, но она ж врет нагло...Скоро весь дом на уши поставит.. Че делать-то?
Выслушав ответ собеседника, Сява словно обрадовался.
- Ага, все понял... доставим в лучшем виде. А руки ей можно связать, а то она, сучка, царапается как пантера? Лады... Без базара... Ты Гоге-то сам сообщишь?.. Все ясно... понял.
Закончив говорить по телефону, он обратился к Коляну:
- Зойку забираем с собой. Малыга велел ее к нему везти.
Понимая, что после этих слов бандиты будут выходить из квартиры, я, надеясь, что им не придет в голову подниматься вверх, бегом поднялась на этаж выше. Вскоре из квартиры вышли братки, а с ними и слабо сопротивляющаяся Зоя. Она не кричала, не дралась и не царапалась. Она только жалобно скулила:
- Я вам правду говорю! Костя умер. Вы же видели телеграмму.
- Ага, труп мы тоже видели, - зло отозвался Колян, - мы только денег почему-то не увидели.
- Я тут ни при чем, - выла женщина так натурально, что, если бы я о ней ничего не знала, обязательно бы поверила.
А вот братки ей не верили и, наверное, правильно делали. Но зато они ее не били, как, например, меня. Синяки все еще до конца не прошли. Я автоматически пощупала лицо, словно проверяя, все ли на месте. И тут меня обожгла одна догадка. Гога! Сява упоминал Гогу? Он спрашивал у Малыги, надо ли сообщить Гоге о Зое. Я припомнила рассказ Подгорнова о жизни мадам Гурдампас. Меня уже тогда что-то насторожило, но я не могла понять что именно. А сейчас поняла: Зоя - бывшая жена уголовного авторитета Георгия Гурдампас, а попросту Гоги. Тот, со слов Сявы, имеет общие дела с Малыгой. Так вот отчего к Зое Николаевне такое трепетное отношение со стороны бандитов?! Теперь у меня появилась твердая уверенность в том, что ко всему, что произошло в Димкином вагоне в этот злополучный рейс, Зоя имеет самое непосредственное отношение. Ай, да, Зоинька?
Между тем троица уехала вниз на лифте, а мне опять предстояло шагать пешком.
Я спустилась на этаж ниже и тут заметила, что дверь квартиры Гурдампас не закрыта. Несколько секунд я колебалась, опасаясь неизвестно чего, а потом вдруг услышала какое-то отчаянное мычание и, не мешкая, вошла внутрь. Квартира выглядела как после погрома: зеркало в прихожей разбито, повсюду осколки фарфора, часть мебели опрокинута. Это называется "мы ее не били", ехидно скривилась я. Верно, Зою, может, и не били, разбивали эксклюзивную мебель и посуду. А потом я увидела Веру - домработницу Зои. С ней тоже, видать, не церемонились. Она сидела на стуле в ночной рубашке, забрызганной кровью. Голова безвольно наклонилась на грудь, жидкие седые волосы растрепаны, лица не видно. Руки связаны сзади, за спинкой стула.
Ошеломленная увиденным, я застыла на месте. И тут у меня зазвонил телефон. Вера подняла голову и вновь замычала. Ее рот был заклеен скотчем.
- Анька, ты где? - раздался испуганный голос Виктора в телефоне, - Тут такое...
- Я знаю, - не дала договорить, - двое бандитов ведут Зою.
- Точно! Откуда знаешь? Ты где?
- Я в ее квартире. Здесь Вера связанная.
Пришлось вкратце объяснить суть дела. Чертыхаясь, он принялся, было, меня ругать за то, что не разбудила.
- Витя, нам некогда выяснять отношения. Я должна Веру развязать
- Мне-то что делать? - словно ребенок, досадно воскликнул он, - За бандитами ехать?
- Погоди, не торопись, - урезонила я, - Куда везут Зою, мы и так знаем. Лучше наблюдай за домом, а я попробую с Верой поговорить.
Положив телефон в карман, я поспешила на помощь домработнице. В глазах пожилой женщины горел страх. Но меня она сразу узнала, хотя сейчас я была без темных очков.
- Вы ведь из милиции? - с надеждой спросила она, как только я сорвала скотч с ее лица.
- Да, конечно, - не стала я ее разочаровывать, - Что здесь произошло?
- Я ничего не поняла, - растеряно заговорила женщина, - Мы с Зоей спали. Вдруг пришли эти... Я не хотела их впускать. Зоя говорит, открой. Я и открыла. Они как вошли в квартиру, так и давай все крушить, что под руку попадалось, Будем, говорят, рушить все, пока не скажешь, где брательник. Мы им с Зоей твердим, мол, нет его больше, умер он, вот телеграмма. А один из них телеграмму у меня из рук выхватил, порвал, а потом на меня накинулся. Бил, пинал ногами, потом вот к стулу привязал. Сволочь!
- Зою Николаевну тоже били?
- Вроде, нет, - после секундного раздумья ответила Вера, - она сама на них набрасывалась. Одному даже морду расцарапала. Молодец, баба!
- Раньше они здесь бывали?
- Я не видала, а вот Зоя, вроде как, знает их.
- Они ее друзья?
- Не думаю, высказала сомнение домработница, уж больно высокомерно по началу Зоя с ними разговаривала. Потом, правда, малость присмирела.
- Чего конкретно они хотели?
- Так, кабы я знала! Я вообще не понимаю, что происходит в последние дни!
- А что происходит? - насторожилась я.
- Что? - она задумалась. Я много не понимаю. Вот гляди, вчерась, когда вы телеграмму принесли, а вскоре сама Зоя появилась и сказала, будто она уже знает о том, что Костик умер. Ей, якобы еще накануне соседка Костина позвонила. Так ведь накануне Костик был у нас.
- Вы его видели? - усомнилась я.
- Нет, его самого я не видела, я в тот день выходной брала, к дочери ездила, - мотнула она головой и, схватившись за голову, болезненно сморщилась, - Я его запах учуяла, - очень серьезно заявила она.
- Он что, как-то по-особенному пахнет?
Женщина явно была не в себе, но я решила ее выслушать.
- Да нет же! Сам он обычно пахнет. А вот сигареты курит самые дешевые и вонючие.
- Так вы унюхали запах табака?
- Да, точно.
- Так, наверное, это еще кто-нибудь был в гостях у Зои Николаевны.
- Ты меня, дочка, не путай. Я хоть и старая, но запахи хорошо распознаю. У Зои бывают разные люди. И почти каждого я могу узнать по запаху духов или одеколона. И сигареты все курят разные. Зоя, например, курит дамские, ароматизированные. Леонид, любовник ее последний, курил только Кемел.
- Что? Кемел? - не поняла я, о чем она говорит.
- Такие сигареты импортные, верблюд на пачке нарисован, - уточнила Вера.
- А, Кэмэл, - догадалась я.
- Ну, Кэмэл, - легко согласилась домработница, - я в названиях не сильна, а вот запах сразу узнаю. Так вот, Костя курил только дешевые сигареты без фильтра. Как в тюрьме приучился к ним, так и не смог отвыкнуть. Вонючие, жуть!
- Ну, ну, ясно. Вы не волнуйтесь.
- Вот я и говорю, накануне вашего визита, вся квартира Костиными сигаретами провоняла.
Домработница начинала нервничать, видя, что я ей не очень-то верю.
- Я еще что-нибудь странное происходило?
- А как же! Зойка эти дни сама не своя. Нервная, дерганая. Как Ленька, проходимец, бросил ее, так она извелась вся.
- Ленька - это кто?
- Любовник ее бывший. Молодой парень. Лет на пятнадцать моложе Зойки. Она в нем души не чаяла. Млела при его появлении, словно кошка. Он, конечно парень видный: высокий, симпатичный. Только уж больно молодой. А Зое, конечно, льстило. Но ведь, как ни молодись, а от себя не убежишь.
- Чем занимался этот Леонид?
- Кто его знает. Как-то Зоя обмолвилась, будто он ее компаньон. Они и правда часто какие-то дела обсуждали, я никогда не прислушивалась. Но вот недели две назад все будто с ног на голову перевернулось. Зоя просто неистовствовала. "Он меня бросил! Он меня кинул!". Я с горем пополам поняла, о ком она говорит. Принялась ее успокаивать. Она на меня набросилась. Ты, говорит, старая дура, ничего не понимаешь, так уж не лезь не в свое дело. Ну, я уж, конечно, больше не встревала. Зоя потом, конечно, извинилась и даже премию выдала щедрую. Да я и не в обиде. С кем не бывает?
Вера хотела еще что-то сказать, но у меня зазвонил телефон. Виктору, вероятно, надоело сидеть на месте, и он решил напомнить о себе, мелькнула у меня мысль. Не успела я поднести трубку к уху, как услышала его взволнованную речь:
- Аня, будь осторожна, к вам на этаж поднялся какой-то мужик. Слышишь меня?..
Я встрепенулась, взглянула на Веру. У нее было какое-то странное выражение лица. Глаза расширены то ли от ужаса, то ли от удивления. Она смотрела мимо меня. Проследив за ее взглядом, я обернулась. Позади меня стоял мужчина, лицо которого было смутно знакомо. Не успела я понять, что передо мной стоит бывший пассажир, как он сам подсказал мне это:
- Проводница? Вот так встреча! Что ты здесь делаешь? Разве тебя еще не грохнули? Жаль! Одной проблемой было бы меньше.
От такого наглого заявления я потеряла дар речи.
- Вера, где Зойка? - не обращая внимания на меня, строго спросил он у домработницы.
Вера скороговоркой изложила суть произошедшего. А потом вдруг закатила глаза, обмякла и беззвучно свалилась в обморок. Вошедший лишь криво усмехнулся. Но было очевидно - рассказ домработницы ему явно не понравился.
- Чего ты здесь вынюхиваешь? - злобно прошипел он, обращаясь ко мне.
Не в силах ответить на его вопрос, я лишь беззвучно глотала воздух.
- Ну, и дурра, же ты, проводница! Теперь придется тебя убить...
С этими словами он стал приближаться ко мне. Я в ужасе отступила назад, но, сделав несколько шагов, запнулась за что-то мягкое и повалилась. Упала я прямо на Веру, до сих пор лежавшую без чувств. Я скатилась с нее и попыталась спешно встать на ноги. Но мой бывший пассажир тут же набросился на меня и стал душить.
Я сопротивлялась, сколько могла. Но очень быстро силы меня покинули, глаза заволокло огненно-красной пеленой, в голове зашумело. Наверное, еще чуть-чуть, и мне бы пришел конец. Я уже ничего не слышала и не могла видеть, как в квартиру вбежал Виктор. Я только почувствовала, как ослабла хватка убийцы, и в мои легкие ворвался воздух, разнося дикую боль по всей груди. Глаза увидели белый свет. Преодолевая боль, я сильно закашлялась. Горло страшно болело.
Между тем в квартире происходила настоящая схватка. Мужчины бились не на жизнь. Они хватали друг друга за грудки, валили на пол, потом вскакивали, делая при этом стремительные выпады то рукой, то ногой. Я видела это все как в тумане не в силах различить и понять кто из них кто. Слышала лишь их хрипение и тяжелое дыхание. И вот в очередной раз мужчины оказались на полу. Они перекатывались то в одну, то в другую сторону. Но вот один из них оказался чуть проворнее, и занял более выгодную позицию сверху. Он душил своего соперника, как несколько минут назад душил меня. Тольку тут я поняла, что Виктор внизу и отчаянно пытается сопротивляться. Ужас и паника одновременно овладели мной. Преодолевая свою собственную боль, я бросилась на выручку Виктору. Я налетела на убийцу в надежде оттолкнуть его. Но он словно железными клещами вцепился в Виктора и все ближе подбирался к его горлу. После первой неудачной попытки я предприняла другую, и впилась зубами в его руку. Обидчик взвыл от боли, на секунду отпустился от Виктора и наотмашь ударил меня так, что я отлетела в сторону и больно ударилась затылком об какой-то шкаф. Не преувеличу, если скажу, что из глаз посыпались разноцветные искры. Тем не менее, я была очень довольна собой, потому что той секунды, пока противник отбивался от меня, Виктору хватило, чтобы вывернуться и сбросить с себя убийцу. Борьба продолжилась.
Я сидела возле стены и пыталась сконцентрировать взгляд. Когда предметы в комнате перестали кружиться, и я смогла их различить, новая волна страха охватила меня. В руках бандита я увидела нож. Рука, державшая его, побелела от напряжения. Мужчины, тяжело дыша, стояли друг против друга. Один явно собирался нападать, второй готовился отразить удар. Затаив дыхание, я смотрела на происходящее, готовая, теперь уже от страха, потерять сознание.
И вот, когда напряжение уже достигло своего апогея, и я еле сдерживалась, чтобы не завизжать, убийца вдруг вздрогнул, как-то изумленно уставился на Виктора, затем закатил глаза, а в следующую секунду кулем рухнул на пол.
Несколько секунд я, не понимая, что произошло, пялилась на обездвиженное тело. Потом с трудом перевела взгляд вверх и увидела Веру. Она стояла над поверженным телом, сжимая в руках тяжелую малахитовую пепельницу. Только тут до меня дошло, кому мы обязаны таким неожиданным исходом битвы.
- Спасибо, Вера! - первым опомнился Виктор, - Я уж не знал, какому богу молиться. Такие поединки, знаете ли, не моя профессия.
- Костя! - жалобно пискнула женщина, - Прости, Костя, я не хотела, но ты.., - она зашлась причитаниями, совершенно не слушая слова благодарности Виктора.
- Все нормально, он живой, - успокоил он женщину, - скоро придет в себя. Надо его связать.
- Ой, ой, ой, что же это творится, господи!
Не в силах успокоиться, заплакала домработница и схватилась за сердце. Я помогла ей сесть в кресло и кинулась на помощь Виктору.