Аннотация: Светлой памяти Светланы, Оксаны и Оленьки
Не думаю, что об этом будет поведано где-нибудь ещё, и этот мой рассказ станет, скорее всего, единственным письменным свидетельством далёких уже событий середины августа 97-го года. То был период моего "весёлого", - почти, поневоле, более, чем пятилетнего, с перерывами, бездомного существования в Благовещенске. Нет, дом у меня был, но он находился за многие тысячи километров от моего тогдашнего пребывания - по месту работы. Каждый день, попив с утра кофе, на неё из своего дома не походишь, поэтому мне приходилось искать временные "явки" поблизости, - они ежегодно, и не по разу, менялись, что вносило особый колорит в течение моей жизни, которое, впрочем, и без того у меня однообразным никогда не было. Таковым, впрочем, остаётся и поныне.
Некоторое время тогда я жил в общежитие, в квартире своего старого товарища Саши Михалевского, - с ним мы познакомились ровно за дюжину лет до этого на реке Брянте, аккурат накануне катастрофы, подробно описанной в рассказе "Хроника плавающего вездехода", когда он ещё жил и работал в Хабаровске, но мир ведь, как известно, тесен...
Его супруга Светлана к тому времени получила квартиру в новом доме и переехала туда с дочерьми шестнадцатилетней Оксаной и шестилетней Оленькой, а Саша ввиду некоторых стечений обстоятельств остался в общежитие в одиночестве, поэтому он любезно ненадолго предоставил мне одну из своих двух комнат.
Как-то, в уик-энд, на Сашиной белой "шестёрке" вместе с маленькой Олей мы поехали вверх по Амуру в село Бибиково, стоящее в своеобразном тупике, - дальше дорога шла только "за колючкой", и пользовались ей лишь пограничники, а "гражданская" обрывалась, уткнувшись в быструю, струящуюся в болотистых берегах речку Гуран. В этом старинном селе у Саши был дом ещё дореволюционной постройки, с громадным огородом и полусгнившими сарайчиками. В трудную пору эпохи начального капитализма в постсоветской России он помог выжить Сашиной семье, а теперь стоял нежилой и одинокий.
Сквозь калитку в заборе из колючей проволоки сходили на Амур, мы с Сашей по очереди искупались, пока Оля в своей широкополой шляпе загорала на песочке, перед этим тоже побарахтавшись на мелководье. Вечером по радио передавали рок-н-ролл и я, как умел сам, обучал девочку этому зажигательному танцу. На другой день сходили с утра за голубикой в лесок поблизости, а вечером отбыли в знойный Благовещенск, сдав Оленьку на руки маме.
Потом Саша уехал в поле, - геологическое, не сельскохозяйственное, - у меня тоже был куплен билет на поезд. В день отъезда мне нужно было ещё поработать в фондах экспедиции, откуда я сразу планировал заехать за рюкзаком и ехать на вокзал. Рюкзак, правда, нужно было ещё сложить - имею дурную привычку собираться непосредственно перед выездом, в страшной спешке (обычно что-нибудь необходимое потом обязательно забуду положить), всегда даю торжественную клятву впредь готовиться к дальней дороге заблаговременно, но подходит время это делать и ... всё повторяется.
Выйдя из здания экспедиции на июльскую жару и почувствовав необходимость восстановить водный баланс, купил в киоске "Амурского" пива (в Благовещенске многое чего "Амурское", вот и пиво тоже). Открывалки у продавца не оказалось, и я воспользовался неоднократно апробированным способом, поддевая зубчиками ключа от входной двери моего временного жилья за края пробки, сковырнул её и весьма быстро опорожнил содержимое бутылки. Абсолютно никаких видимых невооружённым глазом повреждений после такого его использования не по назначению на ключе не наблюдалось, это и Саша потом подтвердил, но когда я воткнул его в скважину, он наотрез отказался в ней проворачиваться, отодвигая запор, - ни с первой попытки, ни с двадцать пятой. Как обычно, времени у меня было в обрез, а я стоял перед закрытой дверью, мысленно и вслух ругал замок и самого себя, и шансов успеть на поезд у меня становилось всё меньше и меньше. Ломать дверь, разумеется, мне было нельзя и оставалось одно, - ехать сдавать билет и попытаться попасть в квартиру по-другому.
Безвыходных положений не бывает, - довольно быстро я вспомнил, что ещё один ключ от квартиры есть у Светланы, бывшей её хозяйки, так что эта проблема сразу отпала, осталось только быстрее сдать билет, чтобы вернуть хотя бы часть денег, купить новый, на следующий день, а уже потом ехать за ключом.
Так и сделал в соответствии с этим проектом. Оленьку встретил уже во дворе. Она играла с подружками, но, увидев меня, бросилась, радостная, со всех ног. Я взял её маленькую ладошку в свою руку, и вместе мы вошли в квартиру. Только тут с досадой вспомнил, что в суете не захватил с собой шоколадку для девочек, мысленно поклявшись сделать это в следующую встречу. Света и Оксана были дома. Вкратце рассказал о цели своего визита, получил искомый ключ, пообещав после отъезда оставить его на вахте общежития, а потом все вместе мы попили чаю у них на кухне, обклеенной новыми обоями под мелкогалечный конгломерат. Задал риторический вопрос: "Теперь-то вы, Света, наверное, в Луцк отсюда не уедете?" Дело было в том, что Саша со Светой уже делали попытку перебраться в родной город Светы за лучшей долей, но что-то у них не сложилось и они вернулись в Благовещенск. "Теперь-то уж не уедем, конечно", - сказала Света. Потом я ушёл, махнув рукой: "Увидимся!"
Всё случилось совсем по-другому - уже через месяц и Света, и Оксана, и Оленька уехали в Луцк навсегда, потому что машину, на которой они ехали в Зею, возле станции Тыгда, глухой ночью, на железнодорожном переезде сбил товарный поезд, и эта последняя наша встреча, случившаяся из-за дверного ключа, на самом деле была одновременно нашим прощанием с ними живыми, ведь следующее наше свидание произошло в широком фойе здания политпросвещения Благовещенска, но все трое они были уже не на Земле.