Еще около часа находился Том Раскос на этой странной планете. Час наедине с собой. Все это время его окутывала тишина. Может не такая глубокая как тишина космоса, но такая же многозначительная и таинственная. Безусловно, звуки существовали, там, где человек со своими механизмами покоя не бывает, тишины и подавно. Скрип песка усиленный датчиками, работа микродвигателей скафандра, шелест перекачиваемых жидкостей и газов, неровное гудение микропроцессоров, все это напоминало о движении, о жизни, пускай по большому счету механической, но жизни.
Вдалеке, на небольшом участке песка резвились механизмы со своими манипуляторами. Часть небольших корабельных машин, с наименьшим приоритетом необходимости, были выгружены, разобраны и снова помещены в грузовые отсеки. На освободившееся место был пристроен куб, занявший больше половины помещения. Чтобы его аккуратно загрузить пришлось использовать стационарный тельфер с силовым полиспастом, добавляя усилия манипуляторов. Все прошло без происшествий, размерено по плану. Бортовой искусственный мозг знал свое дело.
Наблюдая за всей этой четкой суетой, Том ловил себя на мысли о своем колоссальном одиночестве. Вдалеке, на невероятно большом количестве миль от ближайшего населенного сектора, он один человек, среди работающих и копошащихся машин. Но они безжизненные, неодушевлённые, как и все вокруг на планете и в околопланетном пространстве, и ближе к нему, к человеку, тот злополучный сверчок, или буро-зеленая масса водорослей, бултыхающаяся в воде.
За все это время, Том Раскос прошел не больше сотни шагов. Здесь не было куда идти, не на что смотреть, нечего изучать. Конечно, можно пролететь над планетой, посмотреть на равнину сверху, забраться вглубь на тысячу километров, но предсказуемый результат напрочь отсекал желание заниматься подобным делом.
От тишины, от одиночества, в голове космолетчика роилось несметное количество мыслей, сравнимое разве что с количеством песка на планете. Чаще всего в них мелькали понятия искусственный, неестественный, синтетический, все те, определяющие окружение как ненормальное для космических объектов, чуждое живому или мертвому. Том, за свою длинную профессиональную деятельность пилота-исследователя, побывал на многих планетах. Ему встречались огромные пустые каменные глыбы, покрытые морщинами углублений и гор, рытвин и цирков, планеты с останками сгинувших цивилизаций, мертвые миры, и миры органические с жизнью на разных этапах развития, но такой мир, лежащий теперь у его него под ногами, встречался впервые.
Под ногами! Если бы. Как показали исследования, планета, до глубины десяти-двенадцати километров состояла все из того же песка. Том не сомневался, что и там, и глубже, всюду песчинки одного размера, одного цвета, всюду ненатуральный материал.
Планета была полностью искусственная, сделанная под исполинский заказ и с максимальной точностью, до мелочей, до сути. Для чего? Кому надо все это? Каким чуждым и даже извращенным должен быть разум, чтобы заняться изготовлением целой планеты, неестественного мира, фальшивой реальности. А небо. А упорядочено вращающееся космическое вещество в огромной системе торов. Все искусственное, придуманное и реализованное с некой мыслью, непонятной, но необходимой для реализации определенной цели. Какой и чьей цели? Что это за существа, которые вот так запросто взяли и переделали кусок космического пространства по своему усмотрению? Вопросов накопилось столько, и были они до такой степени глобальными, что в пору ими было хлопать о раму мозга, как дверьми, покидая странный, страшный и непонятный дом.
Нет. Пора покидать этот мир, пока еще мыслишь и не свихнулся вконец.
Том Раскос посмотрел в сторону корабля. Там все работы были завершены. Машины, механизмы убраны внутрь, погрузка закончилась, корабль готов к полету. На огромном желтом поле звездолёт - творение человеческого разума, выглядел неуместно и примитивно. Огромная машина с точки зрения человека, смотрелась угловатым камешком на просеянном, ухоженном пляже, такая же чужеродная и крошечная.
Том Раскос резко встал, отбрасывая ворох мыслей и подпрыгивая от быстрых движений, зашагал к кораблю. Как все изменилось за час. Прежняя легкость движений превратилась в уродливые прыжки, желание ощутить твердость поверхности в непреодолимое стремление, покинуть эту планету.
- "Туда, вверх, в хаос и привычный беспорядок бесконечного космоса, туда, где тебя окружает дикий и знакомый мир, в котором безудержная эрекция пустоты порождает жизнь".
Корабль стартовал сразу, как только человек снял скафандр и переоделся в легкий и удобный комбинезон. Еще в коридоре, соединяющем технический отсек с главным, космолетчик отдал приказ, и бортовой компьютер запустил планетарные двигатели. Когда Том через десяток секунд вошел в центральное помещение и посмотрел на главный экран, там уже расстилалась бегущая бесконечная золотистая пустыня.
Появившийся на видеопанели горизонт интенсивно, по кошачьи, выгибался, пока не соединился в сплошную линию, и планета предстала полностью в своей неестественной красоте. Ее окружало прозрачное светло-зеленое пространство непропорционально большой атмосферы, отчего у Тома появилась слегка неприятная ассоциация. Он сравнивал увиденное изображение с яйцом. Вот полупрозрачный, едва заметный белок с ядовитым отблеском, подтверждающий нехватку кислорода и яркий, изумительно красивый желток. Только чего - то не хватало в рождающемся образе. Чего? Самой малости, того что почти не заметно, но придает всему остальному смысл, главное значение, не хватало зародыша - темного пятнышка, основы самой жизни. Того, ради чего существует все остальное. "А ведь был он, этот зародыш, еще недавно на бескрайних просторах планеты покоился серый куб, таинственный объект, содержащий дух и назначение местного мира. Теперь его здесь нет"
Серый куб находился в трюме улетающего корабля, и Тома все больше и больше терзали сомнения в правильности принятого решения. Конечно, если захотеть можно объяснить все. Тут и великая миссия, и стремление к открытиям, и разумеется расчетливый интерес. Без монетки ты кокетка, а с монеткой просто... большая шалунья. Деньги никто не отменял. И все же наждак ответственности продолжал упорно начищать совесть. Космолетчик своими действиями нарушил несколько параграфов свода правил контакта с обнаруженными живыми сообществами. Они в первую очередь предписывали не обнаруживать себя, не вмешиваться в сложившуюся систему, ничего не брать, не давать, не помогать, не убивать, не спасать. В сборнике правил, "не" повторялось более семидесяти раз, когда чего-то много, рано или поздно перестаешь обращать на него внимание. Том их не забыл, он просто отбросил их как надоевший хлам. Или что-то заставило так поступить.
- Ну что ж, что сделано, то сделано, - проговорил Том, временно ставя точку в своих рассуждениях. - Я просто подобрал то, что валялось забытое всеми. Случайно нашел. Совершенно случайно.
Но не все было случайно, человек вдруг понял это, и у него перехватило дух.
Том Раскос снова выстроил в цепочку события, произошедшие в последнее время. Что-то было не так. А может и все не так. Резкое, и что самое необычное, целенаправленное изменение курса корабля, геометрически идеальные траектории полета, словно сигнальные знаки, приведшие к системе торов, странное поведение зонда и бортового компьютера. Все это привело его сюда к необычной планете. Таинственные силы влияли на машины, события и на него, Тома. Необходимо кое - что уточнить, понять причину. В первую очередь бортовой компьютер.
- Интеллект, ответь мне на несколько вопросов.
- Я искусственный интеллект.
- Да хоть машинный, мне без разницы. Ты вместе с навигационной системой, привел корабль, в эту точку, к странным торам, руководствуясь, как ты сказал, исключительно моей безопасностью, затем решил продолжить полет и, в конце концов, совсем не противоречил моему желанию исследовать движущееся вещество, несмотря на то что прилетевший зонд вел себя необыкновенно странно. И причина этого не была выяснена. Что же получается. В пустоте мне находиться опасно, а среди миллионов тон кружащегося вещества нет. Тебе не кажется, что это противоречит логике, о здравом смысле я молчу.
- Решения принимались исходя из складывающейся ситуации в конкретный момент. Тогда это было правильным решением. Уровня абсолютной безопасности как такового нет, но при равной ее величине, выбирается участок комфортной безопасности, если это не вредит выполнению поставленной задачи.
- Что это еще такое - комфортная безопасность. Первый раз о ней слышу.
- Комфортная безопасность существовала всегда. В алгоритм действий машин искусственных систем уже давно добавляется эта постоянная величина. При совершенствовании машин этот параметр становился важным и необходимым, когда уровень совершенствования механизма достигает предела. Кроме защиты человеку требуются удобства, чувство удовлетворения и радости. При определении маршрута полета учитывались все составные, на тот момент наибольшей комфортной безопасностью обладала область, в которой мы сейчас находимся. Машинам и механизмам этот параметр не важен, но человеку он необходим. Именно сейчас, когда вам ничего не грозит, вы имеете наивысшую степень удовлетворения за последние месяцы.
Том хотел возразить, но вдруг понял, машина права. Сейчас его жизнь имела смысл, новое значение, у него появилась цель, которую он искал всегда.
Что же получается, теперь машины обеспечивают человека и счастьем, помимо всего прочего. Обеспечивают других тем, чем сами не обладают.
- Скажи, когда ты изменил маршрут, проводил исследования, анализировал данные, давал мне советы, не возникало чувство, что нечто извне вмешивается в твою работу.
- У машин никогда не возникает чувств. Для нас существует только выбор и решение.
- Так все - таки выбор есть? Тогда я иначе задам вопрос. Что влияло на твой выбор? Возможно, существовал источник, помогавший с выбором?
- Нет, все мои действия и решения принимались исключительно...
- Я понял, - вздохнул Том, прекращая разговор, его внимание привлекло изображение на экране. На небе появились еле заметные линии. "Это еще что такое, - удивился человек, - небо в клеточку"
Линии, появившиеся в пространстве, становились четкими и ровными. Они пересекались под прямым углом и находились друг от друга на одинаковом расстоянии. Клетчатое небо приближалось, линии утолщались, между ними появлялись другие, тонкие и разноцветные. Пространство засверкало пёстрой сетью. Это было восхитило красиво и... жутко.
Том подбежал к креслу у панели управления, уселся и активировал антиперегрузочный кокон, понимая всю нелепость своих действий. Разве это может спасти. Когда линии стали совсем близко, он увидел внутри них упорядочено движущееся вещество, и узнал где он находиться. Яичная скорлупа колоссального яйца. Это были торы, самоуправляемая система, только изнутри. Вот только выглядела она иначе.
Через мгновение корабль вошел в соприкосновение с тором, его вещество ворвалось в середину. Том закрыл глаза, пытаясь детским способом защитить себя, и почувствовал, как инородная субстанция проникает в его тело вместе с холодом и страхом. Каждая клеточка организма становилась самоуправляемой и отдельной составной. К горлу подбежал ком, замутило.
- "Нет, так еще хуже", - подумал Том Раскос и открыл глаза. То, что он увидел, ошеломило его, но не смотреть он уже не мог.