Где-то вверху или внизу, за обшивкой космического корабля молча грохотала вселенная. Со скрежетом поворачивались спирали галактик, скрипели метеоритные потоки, занудно гудели орбиты, войдя в резонанс с движениями небесных тел. Космос изначально полон звуков. И не важно, что человек не слышит их, мироздание звучит для себя и в себе.
Другое дело пилотный отсек. Здесь звучит все для всего. Шелестят тысячи микропереключателей, гудят под нагрузкой блоки вычислительных машин, даже вибрация работающих силовых машин ощущается не только подошвами, уши всегда улавливают вибрацию воздуха, фиксируют его изменение, особенно в моменты смены нагрузок. Том Раскос в первые пять минут после исчезновения зонда не слышал ничего. Происшедшее настолько поразило его, что звук, свет, движение исчезли, перестали существовать для органов осязания. Остался только вопрос, яркими буквами высветившийся в мозгу. Что произошло? Как мог вполне реальный объект исчезнуть вот так, ни оставив никакого следа. Быть может это неполадки космического корабля или его навигационных систем, но все остальное на своих местах, даже эта странная карусель.
Конечно, никто ничего не видел. На таком расстоянии в космосе наблюдать объекты нельзя, это не фильм и не виртуальная моделизация. Даже иллюминаторы и огромный экран у пилотного пульта просто бутафория. Это простые экраны, на которые изображение внешнего мира передается с наружных видео датчиков и космолётчики только представляют себе привычные предметы на стенах космических аппаратов, что бы крыша от клаустрофобии не поехала. Нет окон и иллюминаторов в космических аппаратах. Незачем они. Хотя одно все же есть. Большое, настоящее, за пилотным псевдо экраном, но оно прочно закрыто мощными защитными пластинами и используется только перед взлетом или посадкой на планеты.
Не видел Том исчезновение зонда наяву, но то, что отмечал его мозг, соприкасаясь с фактическим материалом, было ещё хуже. На смоделированном изучаемом участке зонд выглядел крохотным, но вполне реальным. И вот он исчез. При многократном увеличении и брадипраксии удалось увидеть, что исчезал аппарат ненормально, постепенно, соприкасаясь с веществом торов третьего порядка. Его корпус словно стирал невидимый ластик, сначала оставляя внутренние механизмы в виде скелета, затем исчезли и они. Последним пропал силовой двигатель зонда, повторяя судьбу улыбки чеширского кота. Вместе с исчезновением аппарата и его отдельных частей, на экране накопителя уменьшалось количество столбцов данных принимаемых от зонда, и в конце он стал совершенно пуст. Информационный поток исчез.
Через пять минут, когда закончилась обработка последней партии данных, бортовой компьютер подытожил результаты, нарушив непривычную тишину.
- Физические и химические свойства исследованного участка в норме, излучений с необычными характеристиками нет.
- Ничего необычного, кроме движения, это все равно, что считать самостоятельно скачущие мячи в корзину самым заурядным и привычным делом. - Проговорил Том. - Неужели ничего особенного, странного, тогда куда исчез зонд? Где он сейчас? Существует ли вообще.
- Сейчас узнать месторасположение зонда невозможно. Его не может обнаружить ни одна система корабля. Кроме того исчез аппарат странно, растворившись в пространстве слой за слоем. Удалось зафиксировать только одно необычное свойство колец - они движутся самопроизвольно. В них самостоятельно вырабатывается энергия обеспечивающая движение, в них возникают возбуждения, которые задают ритм и стабильность направлений, это автоматическая система, которая самостоятельно себя программирует и следит за выполнением программы.
- Таким образом, объекта, видимый он или нет, контролирующего движение системы не существует?
- Данных, полностью подтверждающих настоящую гипотезу нет, но факты указывают именно на это. Кроме того автоматизм колец неодинаков. Убывание его градиента направлено от первого тора внутрь, именно тор первого порядка определяет стабильность системы, все остальные строго подчиняются ему, обладая, тем не менее, своими центрами управления. Каждый уровень, подчиняется общему, но их предназначение различно.
- Почему?
- Потому что их свойства по-разному воздействовали на вещество пропавшего зонда, которое, не разрушаясь, преобразовывалось.
- Возможно, вещество зонда рассеялось в кольцах, иначе не прекратилась бы передача данных. Нашего исследователя мы больше не увидим. Его нет. Жаль, я уверен, он видел и знает больше нас, и смог бы многое прояснить. А теперь? Ну что ж, второго аппарата у нас нет, или есть?
- Нет, зонд на борту был один.
- Тогда в путь. Хватит ломать головы и зонды. Рисковать кораблем и собой у меня нет особого желания. Исследовать нечем и незачем. Приближаться к кольцам не будем, кто его знает что там.
- Там зонд.
- Что?
- Система фиксирует появление вещества нашего аппарата. В данный момент появились некоторые его составные. Посмотрите на экран.
Том замер, уставившись на упорядоченное движение надоевших торов.
- Но я ни крошки не вижу. Где детали, механизмы и прочие признаки искусственного объекта? Я согласен их увидеть частями, обломками, хоть чем-то.
- Да, ничего, привычного для нас, не видно, но обратите внимание на данные поступающие от субстанаторов. Левая колонка восьмого монитора.
Том закрыл глаза и сильно сжал зубы от злости. Начиналась следующая демонстрация превосходства машины над человеком. Он вспомнил недавнее объяснение строения торов. Махать руками, кричать не было сил, поэтому Том просто кивнул и с безысходностью в голосе проговорил.
- Ну и что? Что тут удивительного? Все в норме. Кроме отсутствия зонда.
- Данные, начиная с сто сорок шестой строчки, демонстрируют наличие вещества отличного от окружающего в точке исчезновения. Во внутреннем пространстве торов на микрокомпозиционном уровне появляются сплавы, материалы и композиционные материалы, состав которых идентичен некоторым деталям пропавшего зонда.
- Что тут удивительного. Обломки нашего злополучного исследователя рассеиваются во вселенной.
- Удивительно то, что они как раз не рассеиваются, а наоборот - группируются. Кроме того, еще несколько минут назад их не было в этой точке. Вот посмотрите, теперь уже визуально видно, что из сплавов возникают отдельные детали.
Том наклонился и внимательно присмотрелся к пространственному участку, многократно увеличенному на экране, и охнул. На его глазах между упорядоченно движущимися частицами возникал статичный объект. Сначала это было просто темное пятно, но очень быстро оно превратилось в реле заслонки двигателя, деталь которую Том Раскос хорошо знал, как и все другие космолетчики. Реле появлялось из ничего и, бред какой-то, по затылку побежали мурашки, оно работало. Без двигателя и зонда, реле управляло невидимой заслонкой.
- Чтоб я сдох, - вырвалось у человека так непроизвольно, что он от неожиданности прикрыл рот рукой. Когда появилась заслонка, а потом и весь двигатель слова закончились.
В тишине отсека, на мониторах, и в такой же тишине только в космосе возрождался зонд как птица феникс или мильхам, уничтоженные и возрожденные
В то время как Том Раскос смотрел на эту завораживающую картину возрождения, зонд полностью приобрел свой прежний вид и поднялся из глубин вращающегося вещества на поверхность тора, развернувшись в крутом вираже, он направился к кораблю с возрастающей скоростью.
Все это время пока покров безмолвия окутывал внутренне и внешнее пространство корабля, существовала третья тишина, значительно странная и жуткая. Молчал зонд. Ни единого сигнала, ни единого привычного потока частот. Ничего что указывало на его искусственность. Эта была серая масса вещества блуждающая в пространстве.
Нет, не блуждающая. Зонд стремительно приближался к кораблю.