- Поедем в Невер! Там медвервольф на вертеле целиком, и фаршированный буролесский червь, и грифонятина в меду. А! Там ещё тролли с "Хромым балаганчиком". Съездим? Или куда? Снова в Еремайе к братьям?
Борин поморщился, покачал гладкой макушкой, но не ответил. Жена подождала, скептически щурясь на широкую спину супруга, пытаясь по её движению угадать направление его мыслей, как некроманты по полёту своих воронов предсказывают недомогания и погоду. Но муж схитрил и никакого знака не подал.
Выбирать он ненавидел с детства. Мать спрашивала: "Отрезать тебе свежей булки или моего вчерашнего пирога?" - "Булки", - отвечал Борин с тревогой, понимая, что дёшево не отделается. "А почему не пирога? Не понравился?" - "Ну давай пирога", - уступал сын, внутренне содрогаясь и корчась. "Нет, зачем же, бери, бери булку! - горько поджимала губы мать, воплощение беспредельного разочарования. - Ты мужчина, не так ли? Тебе решать!" "Давай пирог сейчас, а булку вечером?" - пытался ещё спасти остатки душевного равновесия, предлагал Борин. Мать не отвечала, отходила в сторону, тихо вздыхая, едва не всхлипывая. Сын шёл на кухню и, давясь, пожирал булку вместе с пирогом.
Плотником стать, как дед, или рыбаком, как дядьки, материны братья? Борин выучился и тому, и другому ремеслу, ловил задумчивую плотву и ехидных ершей в окрестностях Михина, выходя в Запретноводье на лодке, сделанной своими руками. В правом кармане у него лежали рогалики, испечённые женой, в левом - серая ароматная краюха, просунутая в окошко матерью. Каждое утро, ещё засветло, сын, проходя мимо, стучал в ставень, тот отворялся как раз на ладонь, появлялся свежий хлеб в чистом платке.
Да что там хлеб! Даже когда пришло время выбирать между рыжей Лиленкой, кругленькой смешливой дочкой соседа, и строгой высокой Руффой, оборачивающейся голодной демоницей под старым причалом, готовой на что угодно, на как угодно, выдвигая единственное нелепейшее требование: чтобы платье оставалось на ней... Борин женился на одной, а вторую зачаровал-заморочил, уговорил на редкие вечера, шепотки за спиной и чёрный жемчуг.
В Михине рыбака уважали: звали к бургомистру на блины - но и к главе Ключниковой Гильдии, бывшего с городскими властями не в ладах. К несчастью, оба жили по соседству, а потому, возвращаясь домой, всякий раз приходилось стоять на развилке и мучиться: в гору лезть, но короче - или долгим скучным переулком брести? Навестить родню по пути или лучше уж на будущей неделе, зато не с пустыми руками? В подарок троюродной кузинке по прозвищу Хвостик Борин приносил бусики и ножик в костяных ножнах, потому что не мог решить, чему малышка больше обрадуется. Семья полушутя предполагала, что родич не может запомнить, девочка Хвостик или мальчик.
Шло время, и груз сомнений всё тяжелее гнул Борина к земле. Или это была вечно растущая ноша несделанных выборов, заставляющая брать вдвое больше, чем возможно унести? Хлам уже не помещался в карманах, хотя ему то и дело пришивали новые. Рыбачья лодка хлебала воду и обещала пойти ко дну вместе с уловом. Ехидные рыбы почуяли такую забавную особенность их преследователя, и теперь являлись неизменно парами с разных сторон. Случалось, что рыбак разрывался на части, пытаясь схватить обеих хитрюг одновременно, и в результате возвращался совсем пустым.
Однажды Борин уже не смог подняться на ноги, когда свалился - может, выходя из кабака, или от женщины, а скорее всего, просто так, по пути с Рыбьего базара, с двумя сумками на плечах. Он и сам не понял, как оно получилось. Вот только что ещё нёс добытое в дом, покорял морские просторы, и вдруг заметил, что качается по перволёдью у самого берега, и борта лодки уже почти вмёрзли в ледяное крошево. Пошевелиться не получалось, сколько Борин не тужился. Разве что скосить глаз, чтобы убедиться, что превратился в белую статую.
"Старею, - подумал он удручённо, неспособный даже испугаться по-настоящему, - становлюсь этаким дедом... морозом..."
- Нет, - сказали ему. - Дед Мороз - это я.
Со стороны залива незаметно подошёл горбатый дядька в белом и синем. Типичный снежный чародей, только почему-то явился он не из Внешнего Пустозема, а прямо по замерзающей воде, скользя к берегу.
"Ты откуда?" - говорить не получалось, но незнакомец понимал, что думают люди в таком безнадёжном положении.
- Оттуда, - махнул пришелец толстым пушистым рукавом на вялый плеск воды. - Рыбье дерево проведать ходил, на котором лещи растут и плотвички. А ты как думал, - сварливо уточнил дед у рыбака, - откуда новая рыба берётся взамен выловленной? Не будь дерева, всю уже повытаскал бы. Что, не так? Жадный ты. Аж подняться не можешь!
"Я не жадный, - подумал Борин. - Я добрый"
- Ах вот оно как! - удивился дед и присел на корточки, рассматривая замёрзшего собеседника. - Добро, значит, книзу тянет. Ну, это дело поправимое.
Снежный чародей ловко извернулся и снял с спины горб... Нет, не горб, а большой мешок. Покопался, развязал, раскрыл навстречу рыбаку, словно широкую улыбку.
"Это зачем? - удивился Борин. - Я туда не влезу".
- Ещё чего не хватало, - нахмурился дед, но не всерьёз, усмешку в белую бороду спрятал. - Тебя со всею ношей и Морской Змей не утащит. Бросай ненужное, говорю. Найду ему у людей применение.
"Ненужное? Которое тут - ненужное?"
- Ты швыряй, швыряй, сам заметишь. Больно станет, если по живому отдирать станешь.
А сам уже сумки прибрал. Обе. Только хотел рассердиться рыбак, как чует - ногам легче стало, руки согрелись. Стал по карманам искать... Чего там только нет! Сушёные гоблины, обереги-проводники по болотам и трясинам, которых в Михине отродясь не было, рыбачьи приманки - от зачарованных лакомств до амулетиков-признаний в любви, съедобное и несъедобное. Всё оно споро переселилось в дедов мешок. Борин наблюдал с любопытством, вежливо не вмешиваясь в чужое колдовство.
- Спасибо, - попробовал выговорить он, и получилось на диво искренне и легко.
- Отмёрз? - доброжелательно уточнил дед. - Здорово! Для того и Новый Год. Без передышки тяготы носить - не поднимешься. Перемена человеку нужна, не то примёрзнет навсегда к ненужному и пойдёт ко дну.
- Ты-то как по воде с этаким мешком бегаешь?
- Так я же не со своим. Ещё до рассвета всё раздам. Ну так что, ещё посидим или домой пойдёшь?
- Домой пойду, - выбор не составил труда.
- Здорово! Ну, с Новым Годом!
И оба отправились по своим делам.
Родной Михин поднимался навстречу чистым, искрящимся, новым, как будто только что выдуманным. Борин побывал ещё по пути у двух женщин, там его сердце окончательно оттаяло, хотя обе по окончании беседы выставили рыбака за порог.
- Гуся с яблоками будешь? - спросила любимая, отряхивая ему снег с плеч. - Или, может...