Аннотация: Так надо. Так вставляет. (Marvel, Deadpool|Loki)
- Не сегодня. - нежный поцелуй в уголок губ. Банально.
- Почему? - тут же заныл он. Устал.
- Мир захватить надо, наверное. - коварная ухмылка.
- Опять? - поджатые губы на лице смотрелись особенно смешно.
- Да. Минусы работы суперзлодеем. - в зелёных глазах пробежал огонёк, чарующий, затягивающий.
- Но я тоже злодей. - засунув руку под тяжёлую диванную подушку и вынув пистолет, он покрутил им, будто доказывая.
- А как же твои размышления об антигероях? - рука прошлась по мускулистому плечу, обтянутому в вечный красный костюм.
- Слишком много дерьма в жизни. - усмешка.
- Не могу не согласиться. - довёл кистью до плеча, нежно, чутко, но в то же время грубо, оставляя небольшие следы от острых ногтей.
- Так что? Возьмёшь меня с собой? - надежда во взгляде, нетерпение, предвкушение. И, разве что, ещё немного безумия, но оно присутствовало всегда.
- Ну не знаю... - протянул, картинно растягивая гласные. Мучает, проверяет, получает удовольствие.
- А если так? - заговорчески притянул к себе, увлекая в поцелуй. Жаркий, мягкий, влажный, такой, какой всегда и какой каждый раз становится неимоверно чувственным, приятным до невозможности.
Он стоит, целует, притягивает сидящего за шею сильнее, углубляет. И уже не важно, что за соседним окном может сидеть странный дедок с тростью и подозрительной меткостью. Никогда не было, не считается таковым и не будет приниматься за что-то действительно имеющее хоть какое-то значение.
- Может и сойдёт за доказательство, но не такое убедительное. - отрывается, с усилием, но всё же. Выдыхает горячий воздух, всё так же ухмыляясь. Смотрит прямо в глаза. Последнее слово произносит глубже, гортаннее, намекая.
- Знаешь же, что у меня есть сверхчеловеческая выносливость? - вгибается, приподнимается выше, чтобы оказаться на одной линии, может даже выше.
- В курсе. - облизывает нижнюю губу.
- А регенерация? - расстояния уже почти нет, сущие сантиметры, только напряжение, только накал эмоций, только надрыв всего этого.
- Уже успел изучить. - немного прикусывает её. Ждёт. Выжидает. Нет, не медлит, не надеется. Знает. Затаивается.
- Вот и хорошо. - окончательно сокращает ту небольшую дистанцию. Опять целует. Опять притягивает за шею. Меняет курс. За талию, за руку: тянет на себя, заваливается на потрёпанный жизнью диван, утягивает за собой, спокойно, собранно, восхитительно, как он любит.
И тот ложится поверх, всё же нависая, проводит руками. Вверх, по животу. Дальше, по плечам. Ещё дальше, щёки. Царапает, вдавливая кровь, алую, красивую, лишь каплями, понемногу, но вытекающую. Тут же рана затягивается и он царапает ещё раз. Изощрённое удовольствие, но наслаждение... несоизмеримо ни с чем другим. Поцелуй не прерывается. Ни на минуту, ни на секунду, ни на единый момент. Он становится всё плотнее, всё рванее. Одежда начинает давить, не давая высвободится всему. Прикосновениям, телам, душе. Всему.
- Стой. - он на секунду прервался.
- Что такое? - раздражённо.
- А как же твой захват мира? - с издёвкой.
- Ради всего для тебя святого, - закатывает глаза он, шипя, но тут же переводит угол зрения обратно. - Заткнись. - уже шепчет, сначала склоняясь, проникновенно взглянув на него, а затем сам подаётся вперёд, затыкая поцелуем. Тем самым, чувственным, жарким, влажным. И так должно быть. Так надо. Так вставляет.