Насмешка чья-то с верху, разделившая людей 
На мусульман, буддистов, христьянинов. 
И в этой каше вер, бурлящих, пенистых страстей 
Всегда найдётся место для сатиры. 
Здесь почва плодородная, богатый урожай 
Сатиры бог примерно собирает. 
Лгунов и фарисеев плодородит дивный край, 
Цари ту ложь прилежно умножают. 
Но вот в стране затейников прошёлся ветром слух, 
Завёлся, мол, смутьян один, бездельник. 
Он всех богов послал, вогнав жрецов в большой испуг, 
Что воскрешает мёртвых рукодельник. 
Мамаша из кочевников, папаша солдафон 
Служивший где-то в римском легионе. 
Всё детство наставления, пустыни серый фон 
У старика, ремесленника в доме. 
От этой жизни праведной и сам начьнёшь чудить, 
Тоску в вине и водке утоляя, 
Но он в Тибет отправился и Йогу стал учить, 
И душу, и здоровье поправляя. 
Вернувшись на каникулы, спустившись с горных мест, 
От удивленья, толи от испуга, 
Кричал он:-"Люди глупые, ведь вас попутал бес, 
Вы что же тут изводите друг друга". 
Кричал до помутнения:-"Нельзя же так друзья, 
Зачем вы издеваетесь над богом. 
Наставили вон идолов, уже пройти нельзя. 
Ох, вылезет вам, черти, это боком". 
Решивши успокоиться, немного отдохнуть, 
Пришол для медитаций в синагогу. 
Но там базар и мёртвому, ей богу, не заснуть 
И он их всех отделал понемногу. 
От этих приключений всех совсем он обалдел, 
Глядит, в гробу несут ещё живого. 
Он после бурных праздников проспал дней, эдак семь, 
Решили все, так лучьше для больного. 
Он разогнал толпу, кричит:-"А ну, мужик, вставй!" 
Все удивились, вот ведь странный случай. 
"А ну-ка, чуда нового ещё нам подавай. 
Не хочишь? Ну тогда тебя замучим." 
Нашлися люди добрые, соорудили крест, 
На чудака всем скопом навалились. 
И что-бы не сбежал наглец из тёплых этих мест, 
Немножечко к столбу его прибили. 
Уселись в круг и радостно все ждут, когда же он 
Чудес всем новых снова заварганит. 
От ожиданий долгих шутники со всех сторон 
Камнями по лицу ему кидали. 
От чувств больших к сородичам, взывал, как только мог. 
"Да что-ж вы, гады! Мне ведь правда больно!" 
Но слышать из-за матеров его никто не мог 
И впал он в безсознание невольно. 
Все испугались, помер ведь и стыдно стало всем, 
Опять лишьку немного прихватили. 
От мертвяка избавиться и скрыть следы совсем 
"Вон! В грот его!" И камнем привалили. 
Очнулся от беспамятства, к тому-ж в кромешной тьме. 
"Ну вот скоты, живьём замуровали!" 
От страха одурев, крича:-"Откройте двери мне!" 
Три дня он в камень, бедный, барабанил. 
Но жить захочишь, правда, не такое сотворишь, 
От страха он подвинул каменюгу 
И выбравшись наружу, укрепить что-б свой престиж, 
"Ну, я вам отплачу!...Ну, гадом буду!" 
Так сидя в позе лотоса на камне у ручья, 
Обдумывая план своей, он, мести, 
Увидел бабу местную, что за водою шла 
И грубо ей сказал, уже без лести. 
"А ну-ка, девка, быстренько покличь ко мне народ. 
Они хотели чуда-будет чудо! 
Прочту сначало лекцию, затем начну полёт, 
Как над столом летает с пловом блюдо!" 
Вопя от страха бедная:-"Ой бабы, чур меня!" 
Рванула девка прямо к огородам. 
"Мертвяк ожил, видала я! Сидит возле ручья 
И хочет говорить со всем народом!" 
Лопаты побросали все, закрыли все лотки, 
Несуться все глядеть на это чудо. 
Кузнец один, на всякие, попрятал молотки. 
Не вышло что-б чего ещё, не худо. 
Бегут все, спотыкаются, уселись дружно в ряд. 
Дивятся, как же он сумел так выжить? 
И начал то что думал он, причём о всех подряд, 
О них повествовать "тепло и пышно". 
Он вспомнил всех их прадедов, и всехней их родне, 
И то-что он видал их всех... где надо. 
Так сорок дней без умолку он в праведном огне, 
Всех причащал без жалоб и пощады. 
Но наконец он выдохся, глядит, народ молчит 
И камни всё в руках перебирает. 
Он понял, приготовились опять его мочить. 
Не первый раз ребята убивают. 
И что-бы напряжение убавить в головах, 
Решил он разыграть их верной шуткой. 
Известно всем, что йоги все, летают на коврах, 
Вот так вот избежал он кары жуткой. 
Он вдоволь насмеявшись над безграмотной толпой, 
Удачно завершивши старый фокус, 
Вновь удалился в горы обретя души покой, 
Закончив с приключениями отпуск. 
Не думал он нечаянно, что шуткою своей 
Он изменил теченье мирной жизни. 
Хотел как лучьше праведник, старался для людей, 
А вышло- как всегда, как свет в той призме.