Милка собиралась на презентацию. Уже два часа собиралась. Бриджи от Galliano не подходили к маечке от Gabbana, поясок бледно розовый бледнил, а красный - выползал к груди. Грудь разбегалась от неудовольствия в стороны, шляпка откровенно ржала над ними. Серьги, колье, звонок свекрови - намеренно путали ее намерения выйти из дома вовремя, менялись местами, кричали, протестовали, требовали обособленного внимания. Милка измучилась.
Еще утром за завтраком она краем глаза ухватила в сегодняшнем гороскопе для водолея:
"неопознанная сущность мирозданья очертила треугольник вашего пребывания в этом мире зла!"
Кусок круассана застрял в зубах от страха. Но Милку не так-то легко сковырнуть с намеченного - свернула грудь бантиком, шляпку наказала, заперев в шкафу. Колье задребезжало от смеха, пришлось перевернуть на спину. Его замочек ловко устроился в гримасе сжатых грудей - замкнул опасение на исполнение.
Так все и пошло - наперекосяк.
- Никогда нельзя констатировать и примерять на себя предсказания, - ругала себя Милка, укладывая в пакет книжечки со стихами, они падали - она злилась.
В последнюю минуту уже у двери заметила - сумочка не в цвет туфлям и ремешку - взяла другую. Что накрашен только один глаз увидела только в машине - в зеркальце.
- Потом накрашу, успею! - успокоила она себя и рванула по кривой биссектрисе к гипотенузе набережной.
- Старшина Иванов. Как же вы это, гражданочка? По встречке?
- Когда это она стала односторонней? Я всегда здесь езжу! - вызывающе посмотрела Милка на старшину накрашенным глазом.
- Как давно? - Иванов достал калькулятор.
- С марта, как переехала на Лосинку.
- Статья 12.16. КоАП, пять тысяч штрафа, за два месяца... - он быстренько пощелкал по кальку и выдал внушительное, - триста тысяч с гаком!
- Ну, я же не каждый день на работу! - мгновенно парировала Мила.
- Резонно, - старшина с интересом посмотрел на нее, - округлим, не волнуйтесь.
- Хотя, нет... Две последние недели - каждый...
- Документы, пожалуйста! - сказал старшина уже мягче, посматривая на нее с какой-то грустью.
Грусть старшины започковалась минором еще за завтраком - три перекрестных звонка от начальства предупреждали об эпицентре сектора напряжения. Волны нагнетались к центру особенной внимательности, но старшина поступил наперекор предупреждению - устроил свой пикет подальше от центра, на периферии, там, где сужался треугольник односторонних связей.
Солнце улыбалось, погода не предвещала, на свеженьких листочках шиповника неспешно ползали гусеницы. Само собой в ушах собиралась музыка к словам, и он уже почти склепал припев, когда на дороге показался красный жучок фольксвагена. Припев развернулся поперек дороги требовательным жезлом - досадно, такую песню барышня сломала.
- Документы, пожалуйста! - повторил старшина, немного нараспев, и покрутил жезл цветочком.
Милка схватила сумочку с пассажирского сиденья, оторопело вглядывалась в нее с минуту. Там было много чего - кусачки, отвертка, пара десятков шурупов, запасные батарейки, короче, то с чем ходил вчера в гараж Димка. С ее сумкой! Документы и косметичка остались в прежней, которую она забраковала!
- Блин, как я теперь глаза докрашу?! У меня же презентация книги через полчаса!
- Не понял. У вас что, и документов нет? - он смотрел, как из ее ненакрашенного глаза одна за другой катились слезы, - хоть какой-то документ есть?
Милка сосредоточенно молчала, долго. И вдруг вся засияла:
- Ну, конечно есть! Автопортрет! - она торжественно открыла багажник и извлекла оттуда картон с пастелью в раме.
На старшину с портрета смотрела девочка с огромными глазами, внизу кривенько ютилась подпись: Сташевич Мила.
- И вот! Это вам от меня, могу подписать!
- Стихи?.. - старшина обескуражено вертел в руках брошюрку.
- Видите? Автор - Сташевич!
Милка встала в позу, как первоклассница на уроке, закатила к смеющемуся солнцу глаза и монотонно запричитала:
... и никто не знает, кто кого побеждает,
на каком этапе и вираже,
возможно, это неуловимая Рыба в неглеже
в Бермудах застряла между волнами
и плещет в нас своими словами...
- Лучше сказать, немыми словами, - качая головой в такт ее речитативу, встрял старшина.
Мила немного подумала "взбрыкнуть ли протест", но согласилась и продолжила:
- ...и...да... плещет в нас немыми словами
не попадая в тон и в цвет, плавники теребя,
ты пишешь Рыбу, пишешь стихами,
а стихи старательно пишут тебя...
Милка торжественно посмотрела на мысленно подпевающего старшину и с достоинством и опломбом выдала:
В небе отчетливо сложились из облака какие-то знаки. Трасса тринадцать к югу от Лосинки дрогнула и развалилась пополам. Некоторые секунды полосы шли параллельно, а потом стали медленно разбегаться в стороны. Сложившийся треугольник парил над парком недолго. Через час он треснул, развернулся, превратившись в ромб, а потом также медленно стал сжиматься в единую полосу.
У Иванова к вечеру полностью вызрела песня. Опознанная сущность поэта Милки вросла стройной мелодией в сложенную песню Иванова.
В этот день созвездие Водолея развернулось к Рыбе на сто пять градусов и на дорогах Лосинки не случилось ни одной аварии, а в сводках в вечернем отчете угадывалась подтекстом легкая музыка.