Сразу вопрос на засыпку: почему при свете дня пугать интереснее и эффективнее, чем в светлое время суток? А вы думаете, что ночью? Массовое заблуждение! Отвечаю. Вам кажется, что во мраке все выглядит зловеще и от того еще более ужаснее. Не-ет. Совсем не так. В темноте все как раз и не так трагично - доброй половины деталей не видно. А детали как раз и играют немаловажную роль в деле доведения жертвы до инфаркта.
Ну, вот представьте: идете вы ночью по городу, ни зги не видать, черно хоть глаз выколи, так как фонари не горят. На черта они вообще ночью нужны, когда добрые люди уже должны спать, а недобрым на улице делать нечего, так как добрые сидят по домам? И вдруг на вас выскакивает нечто! Ух! И что? В лучшем случае шарахнетесь от неожиданности. А вот если вы разглядите это 'ух' в подробностях, вот тогда-то вы и проникнитесь остротой и важностью момента. Плюс можно не слабо щегольнуть талантами в области фантазии, что тоже идет в зачет. Но в данном случае народ решил обойтись минимумом.
Включаем воображение и переносимся лет на тридцать пять назад, когда о сотовых телефонах еще не знали, компьютеры занимали несколько этажей, а асфальт в маленьких городках стелили только на главных улицах, в целях экономии избегая тротуаров, чтобы коровам было удобнее щипать траву на будущих газонах.
Итак, место действия: небольшой городок в районе крайнего севера. Тихая улочка с двухэтажными деревянными домами, стоящими над узкой горбатой дорогой. Палисадники с георгинами и кустами рябинок. Дощатые, местами разобранные тротуарчики, чтобы пешеходы не расслаблялись, и мягкие травяные склоны, по которым удобно скользить летом, особенно после дождя, а зимой скатываться на санках прямо под гусеницы 'Буранов' и колеса грузовиков. Почерневшие от времени столбы с линиями электропередач, протянутыми вдоль и поперек, и березки через каждые десять метров в качестве завершающего штриха. Идиллический провинциальный пейзаж.
Время действия: суббота, июньская полночь, то есть стоят белые ночи, когда солнце на два-три часа лениво заползает за горизонт, оставляя над ним тонкий светящийся краешек, а потом бодро выскакивает обратно.
Лето тогда выдалось прекрасное: в меру дождей, много солнца, теплый ласковый ветерок, а не пронизывающий ледяной под палящими лучами щедрого светила, что чаще всего и случается. Результат такого буйства стихии проявляется на лице в первый же день в виде коричневого загара с белыми кругами от солнцезащитных очков.
При чем здесь погода? А при том, что в плохую ни один уважающий себя человек не потащится через весь город пешком в гости к подруге и уж тем более не засидится там допоздна. Так что будь благословенно теплое северное лето, предоставившее нам с мамой возможность стать свидетелями грандиозного мелкого хулиганства!
Я мужественно перенесла посиделки с традиционными песнопениями, в отличие от хозяйского сына Андрюхи с другом, слинявших при первых же звуках песни 'Ой, мороз, мороз'. Я тоже хотела тихо испариться, но была удержана железной маминой рукой, вырастившей троих детей и прекрасно знающей, чем обычно кончается беспризорное детство.
Пока взрослые упражнялись в вокале, а я развивала музыкальный слух, мальчишки не теряли времени даром: они стащили у отца катушку с рыболовной леской, из подъезда - здоровую половую тряпку и отправились на 'рыбалку'. Когда мы с мамой вышли на улицу, рыбаки уже закинули удочку и засели в подворотне, как в засаде. Мальчишки вежливо поздоровались с нами, открыли калитку и пожелали спокойной ночи. Мама приняла это как должное и похвалила, а я - насторожилась. Но за воротами нас никто не поджидал, сверху ничего не упало, тротуар под ногами - не провалился, и мне стало совсем интересно: чем это они занимались тут, пока я там, бедная, тосковала?
Внимательный осмотр окрестностей выявил наличие мокрой тряпки на середине проезжей части. И все. И все? Да быть не может! И что это она там делает? Моет асфальт? И тут тряпка пошевелилась. Оказывается, эти деятели протянули леску, перебросив ее через кабель, висящий над дорогой, и привязали к ее концу толстого жирного 'червя'. Супер! А кого ловим? Ночь же на дворе, все спят.
Как оказалось - не все. По субботам у нас проходило мероприятие под названием 'танцы'. Я тоже туда сходила, переплевавшись в первые же пять минут. Вы когда-нибудь были в зоопарке? Конечно, были. Там такие симпатичные вольерчики для животных за симпатичными высокими заграждениями, чтобы никто никого не покусал и не разбежался. Пока ты стоишь снаружи - это воспринимается нормально, но когда ты внутри, то сразу возникает очень неприятное сложное чувство: вроде бы ты еще не настолько озверел, чтобы тебя сажали в загон, но уже начинаешь подходить к этой стадии. В общем, больше я на 'танцы' не ходила, тем более что музыка была лажовая, как и танцоры, кучковавшиеся вдоль ограждения. В народе танцплощадку прозвали 'тарелкой', а я мысленно дорисовала людоеда с вилкой и ножом и больше там не появлялась.
В двенадцать ночи 'танцы' кончились, и молодежь потянулась по домам. Сразу возник больной вопрос: как притормозить маму, очень серьезную, обстоятельную и терпеть не могущую всякие глупости? Как?! Я же посмотреть хочу, раз уж не удалось поучаствовать! Неужели она даже в своем милом послевоенном детстве никого не разыгрывала? Неужели она сразу родилась взрослой и скучной?
Андрюха начал давать мне отмашку, мол, проваливайте, испортите все, мама решительно и целеустремленно взяла направление в сторону дома и в обход 'тарелки', а я заметалась в поисках выхода. О, туфелька чего-то жмет, надо поправить. О, пятка чешется! Блин, ну почему я умею разыгрывать, но плохо умею врать?! Это несправедливо!
Мальчишки начали звереть, мама удивляться и дергать меня. Да пошло оно все! И я сказала ей правду. И тут моя серьезная, обстоятельная родительница доказала, что детство у нее тоже было. Она решительно потащила меня к березке, от которой открывался великолепный вид на будущую 'сцену', и вполне профессионально занялась непринужденной светской беседой: стоят две тетки, болтают ни о чем и совершенно не обращают ни на кого внимания. Ну, кто и что на нас подумает? Вот, и я о том же.
Народ шел с танцев шеренгами на всю ширину проезжей части, тепло взявшись под ручки и весело хохоча. Двадцать метров, пятнадцать.... Что вы тащитесь, как улитки? Десять.... Нервы на пределе, наряженный палец дрожит на спусковом крючке.... Пять.... Четыре.... Три.... Два.... Один.... Пуск!
Тряпка из-под ног взмывает в воздух, экспрессивно приплясывая и извиваясь в экзотическом танце, давая разглядеть себя во всей своей красе.
И чтоб я так орала? Парни брызнули в стороны, как воробьи от кота, девчонки заплясали на месте, бодро реализуя нерастраченный запал. Вот так и надо было зажигать на 'тарелке', а не топтаться на месте.
Быстро успокоившись, жертвы начали искать виноватых и сразу увидели нас. Мы с мамой моментально соорудили непревзойденно удивленные лица, обеспечив себе солидное непробиваемое алиби. Мальчишки залегли в подворотне, не подавая признаков жизни.
Если бы сияло солнышко, то направление лески можно было отследить по блеску, но стояла глухая северная ночь. Белая, правда, но легче от этого не становилось - след лески терялся сразу после кабеля, растворяясь на фоне белесого неба.
Народ, еще немного посовещавшись, пришел к выводу, что надо как-то реабилитироваться в собственных глазах, и прогулочным шагом пошел дальше, чтобы потом спрятаться за поворотом и подсмотреть продолжение.
Шеренги шли с интервалом метров в пятьдесят, и у меня создалось впечатление, что их там, на выходе, специально так формируют, чтобы потом выпускать на свободу и нам на потеху.
Не знаю, сколько скопилось людей за поворотом, мы предусмотрительно туда не пошли, но покидали мы место действия, вдоволь насмеявшись, под дружный визг, повторяющийся с завидной регулярностью через равные промежутки времени.
В тот вечер, вернее ночь, мама в моих глазах подросла сантиметров на десять.