Работа. Что строили. Напомню, наш ВУЗ сугубо гуманитарный, с небольшим перевесом студенток по отношению к парням. В отряде ребят и девчонок было примерно поровну. Всем не более 19-21 года. В основном все городские. Почти никто из них строительными специальностями не владел. Отсюда напрашивается логический вывод - мы не можем браться за сложные объекты, которые под силу только высококвалифицированным каменщикам, плотникам, кровельщикам и прочим специалистам. Быть на подхвате, копать, таскать, долбить - это нам в самый раз. По этой причине, мы никогда не брались за строительство нового жилья, как говорится, под ключ. Или монтажных работ, где сваривают металл, режут его, работают с подъёмными механизмами. Подобными работами в совхозах занимались шабашные бригады из Белоруссии, Молдавии и Западной Украины. Я часто ходил любоваться, как они работают - быстро, слаженно и качественно. Выполняют весь комплекс работ: и строительную част, и сантехнику, и электрику, наконец, ландшафтный дизайн. Работали они без выходных, по 12-14 часов в сутки... Нам же из нового строительства доверяли только фундамент под дом. Технология здесь примитивна, аккурат под нашу квалификацию: вырыть лопатами котлован, набросать туда бутовый камень, поставить опалубку (самое сложное для нас), замесить раствор и залить им камни. Основными же нашими объектами работ были: капитальный и текущий ремонт коровников, свинарников, арочников, ремонт крыш (замена покрытия), штукатурные, малярные работы (это, конечно, работа для наших девочек). Моими любимыми объектами были ремонт крыш и арочников. Ремонтировать крыши - самый цимес! Это всегда большие объёмы работ (коровники, склады, свинарники - везде огромные площади), и довольно простая и чистая работа: снимаешь старый шифер, поднимаешь на крышу новый и приколачиваешь его гвоздями. Всё! Зато, какие здесь расценки, объёмы... Хорошие деньги мы поднимали на ремонте крыш! Другими наиболее привлекательными для нас объектами были арочники. Арочники предназначались для содержания молодняка крупного рогатого скота на откорме. Внешне они похожи на ангар длинной метров 50. Конструкция его довольно проста: в бетонные сваи-стаканы вставляются железобетонные арки с дырками, в которые протягивают длинные жерди. Затем, поверх жердей накладывают камышитовые маты и прикручивают их проволокой к жердям. Наконец, вся эта конструкция обмазывается глиной, смешанной с соломой и коровьим навозом. Мы арочники ремонтировали. Работа не сложная: снять старые подопревшие маты, заменить сгнившие жерди, настелить новые камышитовые маты и обмазать их глиной. Замену матов и жердей делала одна бригада из ребят. А вот на обмазку арочника мобилизовался весь отряд... Весёлая и дружная это была работа для отряда! Трактор с ковшом, полным жидкой глиняно-соломенной смеси, вплотную подавал ковш к крыше арочника, самый сильный боец залезал в ковш, почти по пояс в эту жыжу с ведром. От ковша, по деревянному настилу, выстраивалась цепочка бойцов (обычно ребята) тоже с вёдрами и... запускалась карусель: один черпает, передаёт полное ведро, получает пустое, и так по цепочке до последнего в ней. Последний в цепи вываливает глину на маты и там девочки размазывают её по крыше. Слой обмазки был не меньше 5 см. Нетрудно догадаться, что с первых минут работы весь отряд с ног до головы вымазывался в глине. Почему-то ребятам это нравилось, особенно немецким студентам (они постоянно, со смехом произносили - шайзе, шайзе). В конце рабочего дня, ребятки входили в раж и начинали специально друг друга обмазывать глиной и кидаться ею, с погоней и гиканьем.
Не без гордости констатирую, что наш отряд из года в год наращивал обороты по заработкам, снижения не было - только рост. Наверняка не скажу, но это были самые большие суммы среди всех отрядов института (последние два года в среднем выходило по 1000 руб. на бойца). Может быть по этой причине ко мне в отряд был солидный конкурс. Дело даже дошло до абсурда: последние два года я почти не мог формировать отряд самостоятельно! Со всех сторон - деканат, ректорат, профком, комитет комсомола, личные просьбы коллег-преподавателей - мне навязывали бойцов. Они даже не были студентами нашего факультета, и - самое смешное - были студентами других вузов: МВТУ, МИФИ, МГУ и других. А куда мне было деться? Я особо и не возникал. Мне кажется, дело было не только в деньгах. Они, например, могли напроситься в те ВУЗы, что партизанили в Сибири. Там ведь по любому можно зашибить больше деньжат. Таю себя тщеславием, что у меня в отряде, кроме неплохих денег, было ещё и отменно кайфово.
Так как же нам удавалось из года в год получать всё больше и больше? Во-первых, (я уже частично касался этой темы) это грамотное закрытие нарядов с использованием всех доступных методов. Благодаря налаживанию личных приятельских отношений со всеми руководителями совхоза (и через водку в том числе), кто подписывал нам наряды, удавалось заполучить зарпрлатоёмкие объекты и использовать выгодные нам расценки. Мне это легче было сделать, чем другим командирам... Я уже был в возрасте - под 30, занимал солидное, сопоставимое, допустим, с главным бухгалтером или даже директором положение на службе в институте. Проще говоря, я с ними был на равных, нам было о чём поговорить и выпить на любые темы. Они меня постоянно приглашали в гости к себе домой или на пикники с районным руководством. Утомительно и обременительно это было для меня. На втором году особенно. В том совхозе парторгом на освобождённой должности был чеченец Султан Докаев. И не он один чеченец в этом совхозе работал, были и другие, правда, все хоть на маленьких, но руководящих должностях. И как-то мы с ним быстро закорешились. Султан в тот год ещё крепко пил и нашел в моём лице собутыльника (ну, ему так казалось). Почти каждый день, уже с утра, у нашего лагеря стоял москвич-каблучок с Султаном в кабине (это его служебная машина). Он уже ждал меня, когда я проведу построение, дам задания и разведу по объектам ребят. Сажает он меня в машину и куда-то гонит... Километров через 50, 60... 80 (всегда по разному) заезжаем в какую-то деревню или посёлок, заходим в дом к его знакомым, а там уже накрыт богатый стол и идёт пьянка. Мы присоединяемся и бражничаем с ними часа два. Потом Султан, как ни в чём не бывало, спокойно садится за руль и мы катим домой. На следующий день, или через день опять он везёт меня куда-то в новое место, там приходим в дом, где сидят его друзья и застольничают. Для меня до сих пор загадка: вот как он подгадывал в то место, где будет дружеская попойка? Ведь, ни пейджеров, ни сотовых в то время и в помине не было. Возил он мня и в свой аул, знакомил с родителями, роднёй, ночевал я у него. Вот таким тяжким трудом с моей стороны (а пьянка для меня это сущее наказание) доставались отряду денежные объекты и хорошо закрывались наряды.
Сюда же относится и обеспечение стройки материалами и техникой. Ведь они могли отдать, например, цемент своим бригадам или шабашникам, может он там и нужнее. Ан нет, мы неприкасаемые, сначала нам, а потом другим. Тоже и с техникой. Кому нужнее кран, экскаватор или водовозка? Конечно, студентикам любимым. Этим как раз и проверяется класс командира и мастера отряда в деле бесперебойного обеспечения стройки всем необходимым.
Во-вторых, это организация работы непосредственно бригад отряда. Я могу требовать работу и результат с бойцов только тогда, когда у них есть: а) объект работ; б) в наличии все материалы и инструменты; в) спецодежда и налажено своевременное питание; с) наконец, бойцы должны иметь возможность ежедневно полноценно отдохнуть.
Я ещё со своих ПТУшных времён заметил, что если бригада простаивает больше часа, то она неминуемо начинает разлагаться. Всегда находится какой-нибудь гандон, который начинает нудеть и канючить, мол, и долго ли мы будем ещё сидеть вот так без дела, а давай разбежимся, или - сгоняем за пивком, винишком-водочкой. Иными словами, после часа простоя рабочий настрой бригады напрочь пропадает. Простой же бывает только по двум причинам: или нет чёткого задания на работу, или нет стройматериалов. Памятуя об этом, я всегда держал под личным контролем этот процесс. Как? Элементарно - в течение рабочего дня методично я или мастер объезжаем все объекты. Однако, как правило, когда я приезжал на любой объект, бригада сладко спала, укутавшись в телогрейки или курила. Ребята конечно, божились, что только присели отдохнуть, а тут я нарисовался... А что, допускаю - есть у меня такая особенность появляться не вовремя... для лентяев, конечно.
О бригадирах. Как я их отбирал? Наверное, плохо, если из 5, троих пришлось опускать до рядовых. Но это не критично, если вовремя и аргументированно это сделать. К сожалению, такое случалось каждый год. В первый год моего командирства, одним из бригадиров я назначил Серёжу Наумова. Колоритная была личность: небольшого роста, толстенький, такой весь добренький из себя, умные глаза излучают тепло и дружелюбие. Между прочим, круглый отличник и эрудит. Я его хорошо знал по учёбе. Но был у него один пунктик - он заметно комплексовал по поводу своей внешности (полноты своей, конечно, лицом то он был совсем не урод). Особенно тушевался в общении с девушками. Так вот, проработали мы совсем немного и в облике Серёжи произошли разительные перемены... Из эдакого добрячка он превратился в хмурого и злого паханчика. И ребята из его бригады стали жаловаться мне на него. Потом я заменил, что Серёжа перестал ходить в столовую. Я, конечно, пошел в казарму разузнать, в чём дело. Пришел, и вижу картину маслом... Сидит мой Серёжа на постели в позе доцента из фильма "Джентльмены удачи", в том эпизоде где он встречает сокамерников - руки в боки, взгляд из под лобъя, а перед ним шестёрит кто-то из его бригады, принеся ему обед. Вид был просто карикатурный. Ну, как так то? Откуда что взялось? Раньше казался таким добрячком... А получил какую-то малюсенькую должность и кардинально изменился, превратившись в злобного высокомерного придурка. В таком качестве Серёжа становился опасным для отряда и мог рассорить ребят. Пришлось мне с ним тет-а-тет провести неприятную беседу и потом объявить перед отрядом о его разжаловании. Вообще, мне не нравится быть каким-либо начальником. Сам никогда не стремился, но вышестоящие начальники постоянно заставляли-доверяли. И главная причина моей неприязни к руководящей должности, это необходимость ругать и наказывать подчинённых. Хотя, ели это за дело, то оправдано и даже необходимо. Однако в этой процедуре (ругать подчинённого) надо строго придерживаться определённых этических норм. Если твои претензии к подчинённому обоснованы, то наедине, без свидетелей, ты можешь как угодно обозвать его, или наорать. Даже иногда допустимо врезать по морде. Он поймёт и всё стерпит. Но публично ни в коем случае нельзя оскорблять провинившегося! Просто надо спокойно, аргументированно изложить перед коллективом свои мотивы наказания человека. Вот я так и поступил с Серёжей. Он понял всё правильно, пережил и потом без проблем доработал до конца простым бойцом.
Второй раз - копия первого - но с двухгодичной разницей. Назначил бригадиром Стёпу Ерёменко, каратиста. В подготовительный период он произвёл на меня положительное впечатление: такой целеустремлённый, смелый. А на целине, уже на второй неделе, пошли жалобы студентов на Стёпу. Как подменили парня: стал грубым, надменным, разговаривал через губу, кричал и постоянно угрожал ребятам мордобоем (ну, каратист же). Стёпа не знал истории с бригадиром Серёжей, как и за что я того снял, но вёл себя как под копирку - в столовую не ходил, еду ему таскали в постель, какая-то шестёрка вертелась вокруг него. Ради спокойствия в отряде, пришлось Стёпу опустить, на "землю", по той же схеме: грубый мужской разговор наедине и с корректным объяснением причин разжалования в рядовые перед строем.
Наконец, третий случай. Здесь было посложнее, поскольку Игорёк Шевченко был моим приятелем и удалять его с должности мастера отряда для меня с этической точки зрения было неприятно. У него так же крышняк рванул от свалившейся на него власти. Метался с горящими глазами по бригадам, орал на всех, матерился, грозился бить морды (он вообще-то был неплохим боксёром). Дело попахивало грядущим бунтом бойцов... Он столько успел накосячить, что даже его нахождение в отряде стало невозможным. Совсем выгнать его из отряда у меня не поднялась рука, приятель всё же. Ну, я его удалил из отряда и поселил в районной гостинице, подальше от отряда со строгим наказом не показывать носа в отряд, где объявил, что я его отправил в Москву. Денег я ему не давал совсем (у меня же их не было), но раз в неделю привозил продукты и сигареты. Он всё понял правильно и зла на меня не держал.
О моих комиссарах. Запомнились только двое. О первом я уже рассказывал во второй части - это Миша Круковский. Ну, тот, которому ребята налили 3 ведра воды в постель и гвоздями прибили сапоги к полу, так он всех достал. Уверен, не уехай он с немцами в круиз по Казахстану, его наверняка бы бойцы отмудохали ночью с мешком на голове.
Вторым проблемным комиссаром был Жора Грядунов. Парень уже в летах, отслужил в армии, потом партизанил в Анголе по заданию КГБ... Эта контора и пристроила его в институт. Сам бы он никогда не поступил, туповат он был от природы. Бывший спортсмен, кажется, кандидат в мастера спорта по вольной борьбе. Немного выше среднего роста, плотный, килограмм под 100 веса. Вечно хмурый. Для того чтобы понять дальнейшие события, связанные с ним, необходимо небольшое отступление.
Кроме стройотряда в совхозах в те времена партизанило ещё много стройбригад разных национальностей. И каждая из них занималась только своим промыслом, то есть они никак между собой не конкурировали. Например, дагестанцы делали керамический кирпич (в примитивных самопальных печах-землянках), или шлакобетонные блоки. Армяне, конечно занимались своим любимым промыслом - асфальтировали все, что придётся. И сам асфальт варили здесь же, в совхозе в свих самопальных печах. Белорусы, западенцы (хохлы из Западной Украины) и молдаване занимались исключительно новым строительством. Грузины ведь "творческие" натуры?, поэтому и объекты у них были ближе к искусству - они ваяли памятники или какие-нибудь стеллы. Наконец, чеченские бригады специализировались на текущем и капитальном ремонте.
Пара слов про дагестанские и чеченские бригады. В них самих чеченцев и дагестанцев было всего по 3 человека: бригадир и два надсмотрщика, а остальные это рабы. Затащил как-то меня к себе в гости бригадир чеченской бригады и за водочкой с чайком, всё-всё мне рассказал про устройство и организацию работ в его бригаде. Рабов они находили в привокзальных пивных... Подходишь, говорит, к какому-нибудь забулдыге, опохмелишь его чуть-чуть и предлагаешь поработать сезон строителем с полным пансионом - жильём, питанием и прочим. И деньжат, говорю, заработаешь прилично. Затем, привозишь его сюда, отбираешь паспорт и мои бригадиры-надсмотрщики объясняют ему, что к чему. Это "что к чему" он мне тут же и продемонстрировал. Построил бригаду своих рабов (они только вернулись с работы) и начал каждого избивать - ну, точь в точь как фашист в фильме "Судьба человека". Ну, а если кто-нибудь из них сбежит, спросил я? А я, говорит он, беру лопату и за ним. Догоняю, лопатой по башке и закапываю... Сдаётся мне, что в Чечне и Дагестане до сих пор процветает такая практика.
Мы с мастером, а мастером в этом году у меня был Валера Орешкин - да, да, тот самый, о ком я писал в первой части - поддерживали нормальные отношения с командирами бригад шабашнтков, ходили к ним в гости и прочее. Однако, как-то так, само собой получилось, что эти командиры стали регулярно собираться у нас с Валерой в лагере. Ну, на неделе раза три точно. Фактически, у нас работал штаб всех стройбригад совхоза, включая прораба совхоза. Где мы вечером, за чайком или кофе - водку не пили точно - не спеша перетирали наши проблемы. Здесь неизменно царствовал Валера - непревзойдённый балагур и рассказчик - со своими бесчисленными историями и байками, промеж которых мы не спеша обсуждали наши проблемы. Думаю, что в основном благодаря ему и сложился тот своеобразный штаб. Нам, по большому счёту, и на утренние планёрки к директору ходить уже не было надобности... Прораб здесь, завтрашний день уже распланирован.
Так вот и подобрались мы потихоньку к Жорику, моему комиссару. К нему у нас с Валерой к тому времени накопилось немало неприятных вопросов. Ну, например, история с "сыном полка" - так мы называли, навязанного нам районным комитетом ВЛКСМ трудновоспитуемого подростка, клиента комнаты милиции. Вот плохо быть постоянно на виду, особенно в числе лучших. Мой отряд из года в год занимал первые места среди институтских отрядов с вручением знамени, которое гордо красовалось в кабинете декана. И нам, как лучшему отряду постоянно навешивали какие-нибудь обязательства. В частности, регулярно впихивали мне иностранных студентов: немцев, монголов, вьетнамцев, кубинцев. Наличие же иностранцев в отряде автоматом навлекало на нас всякие комсомольские и партийные проверки. И не только институтские, но и местные республиканские. А оно мне надо? Вот и на этот год, нам помимо кубинцев и вьетнамцев, навязали трудновоспитуемого подростка. Я ещё в Москве говорил Жорику, чтобы он отбился от него. Но он мне стал петь песню про какой-то престиж для отряда, мы мол наставим на путь истинный малолетнего преступника. Ну, смотри, сказал я, берёшь его под свою личную ответственность Макаренко ты наш хренов. И Юра (так звали сына полка) не подвёл, сполна оправдал мои нехорошие предчувствия. Он быстро влился в коллектив одной бригады и стал самозабвенно шестерить там. А точнее - бегать за водкой или самогоном. С местной шпаной он тоже скорешился. Я, естественно, быстро разобрался в ситуации - почему бригада пошла в разнос. Непосредственно с Юрой бесед проводить не стал, а позвал Жору. Твой протеже, говорю? Ты обещал за ним смотреть и воспитывать? Так вот, - иди и воспитай, да чтоб без увечий и синяков. Жора оказался профессионал в этом деле, сработал чисто (не то, что современные менты - бутылку в жопу) и Юра действительно присмирел. Было и ещё много претензий у нас с Валерой к Жоре, но мы их пока не предъявляли.
Я очень долго верил советской идеологии в вопросе воспитания человека. Ведь теория возможности переделки сознания человека в зависимости от социально-нравственного климата в коллективе была краеугольным камнем теории коммунизма. Например, можно изжить такие пороки человека как зависть, жадность, подлость и прочее, если в семье или коллективе эти пороки порицаются. Однако с годами, наблюдая за поведением людей в различных жизненных ситуациях, моя вера в возможность перевоспитания человека поколебалась. И теперь я твёрдо уверен, что, находясь вне атмосферы социально-нравственного климата в коллективе, человек стряхивает с себя всю эту наносную шелуху запретов и самоограничений и остаётся с теми поведенческими инстинктами, которые в него заложила природа. Иван Крылов точно об этом сказал: "В ком есть и совесть и закон, Тот не украдет, не обманет, В какой бы нужде ни был он; А вору дай хоть миллион - Он воровать не перестанет".
Иными словами, склонность к воровству, подлости, садизму и прочие пороки - это врождённые качества в некоторых особях. С другой стороны - честность, порядочность, милосердие и другие добрые качества человека, тоже врождённые свойства характера человека (не каждого).
Да что уж там далеко ходить за подтверждением этой моей гипотезы. 70 лет на территории России пытались переделать человека, над тремя поколениями экспериментировали. А стоило гайдаровской команде бросить кличь - обогащайтесь - как в миг слетели со многих людей все вериги коммунистической идеологии и они вцепились друг другу в глотки...
Мне вот выпал жребий родиться морально-правильным. Отсюда, наверное, моя нелюбовь к наглецам и подлецам. Я потом всю жизнь старался всеми доступными мне способами давить таких гадов. Ибо: " ... мир, в котором зло безнаказанно, а добра не существует - это и есть ад", запомнил я из какой-то хорошей книжки.
Итак, Жорик падла и пидор - (ну, не в прямом смысле конечно, хотя, кто его знает...) решили мы с Валерой и порешили наказать его, ждали только удобный случай. И вот он представился. На очередных неформальных посиделках у нас шабашных бригадиров, в комнату, где мы сидели, вваливается Жорик. Молча, не представившись, садится за стол и начинает жрать. Представляете: сидят уважаемые люди, руководители каких-никаких коллективов, равные по статусу, а тут в их компанию вламывается без приглашения какой-то хрен с горы и начинает вести себя по-хамски! И это при том, что большинство из присутствующих за столом жители Кавказа, где особо блюдётся возрастная и производственная субординация. Все замерли, замолчали и вопросительно-укоризненно уставились на нас с Валерой, мол что за дела? Мы с Валерой обменялись взглядами и он понял меня без слов - пора наказывать. Я, с трудом загасив гнев, представил присутствующим Жорика и перевёл разговор на нейтральные темы. Так мы сидели какое-то время, вяло переговариваясь. А Жорик всё жрал и пил чай. Наконец, выпитый Жорой чай попросился наружу и Жора побежал, как говорится, до витру. И через минуту Валера вдруг куда-то вышел... В тот год отряд квартировался на территории стадиона и туалет располагался на другом конце футбольного поля. Ночи в Казахстане ну очень тёмные. Уже был поздний вечер... И вдруг, со стороны туалета раздаётся страшный рёв! Все мужики вскочили с выпученными глазами и собрались бежать в ту сторону. Мне стоило огромных трудов сдержать хохот и удержать их. Через полминуты вбегает Жорик с разбитой в кровь мордой и говорит, что на него кто-то напал у туалета. Ну, здесь уж я не смог сдержать джигитов и они побежали на улицу ловить злодея. И я с ними. Ну и кого мы там могли поймать? Темнота ведь, хоть глаз выколи. Вернулись в комнату, громко обсуждая происшествие и грозясь зарезать злодеев. Потом, минут через пять вбегает запыхавшийся Валера с выпученными глазами и начинает возмущаться вместе со всеми. Когда все разошлись, Валера рассказал мне, как было. Взял, говорит я кол, бегом обогнал Жору, накинул себе капюшон на голову и у туалета страшным голосом спрашиваю Жору "штудент?". Не дождавшись ответа, огрел его колом пару раз. Больше не успел, так как Жора встал на четвереньки и галопом поскакал от него, да так быстро, что он не смог его догнать. Подозреваю, что Жора догадался кто эти загадочные террористы, но промолчал и дальше стал вести себя нормально.
О врачах отряда. У меня было всего два врача: в первый год врачом была Женя Самохина, а остальные четыре года неизменно ездил Володя Фролов. Вообще-то, врачи на ставке и могут не работать вместе с бойцами. Женя, девушка уже под 30, врач из поликлиники Воскресенска не пожелала работать с отрядом и получила свою обговоренную ставку. Она как-то ничем себя не проявила и не запомнилась. А Володя Фролов бал со мной все 4 года. Он учился в меде, а на каникулы к нам в отряд. Вот он был настоящий врач, с большим практическим опытом. До института, у него за плечами - медучилище и два года работы медбратом в армии - аж в самом кремлёвском полку! Он, помимо своих врачебных обязанностей, ещё работал в бригаде наравне со всеми. Ну, чтобы подзаработать побольше. Вообще, очень целеустремлённый и правильный был парень, не пил, не курил, каждое утро пробегал кросс километров 5... И после такого кросса работал вместе со всеми весь день, а вечером лечил ребят. Уважаю я таких целеустремлённых ребят, он мне себя напоминал - я тоже был таким до поступления в институт: каждое утро кросс, потом на работу, 3 раза в неделю тренировки, по вечерам в вечернюю школу, а в субботу на свидание... Сейчас поражаюсь - когда всё успевал? У меня к нему за 4 года никаких нареканий: за санитарией на кухне следил, туалеты постоянно были убраны и дезинфицированы хлоркой и конечно лечил ребят. Ну, как лечил? Серьёзно никто, ни разу не заболел, травм не было, только по мелочам - мозоли, порезы, растяжения, солнечные ожоги. Блин, вот только сейчас, когда стал писать про своего врача обратил внимание на то, что у нас за все годы никто, ни разу, не заболел простудой или гриппом и никто не лежал с отравлением или поносом. Повезло, наверное, мне.
О зарплате. Моя зарплата обговаривалась сразу, ещё в Москве - двойной средний заработок по отряду и всё. А отряд работал по КТУ, который проставляли бойцам бригадиры. Деньги под расчёт, как я уже отмечал, из кассы забирала ревизионная комиссия. И в поезде происходила окончательная делёжка. Без моего вмешательства. Эксцессов не было ни разу. Конечно, наверняка, были и обиженные, но поскольку деньги делили всем отрядом, то жаловаться было не на кого. А в других отрядах - ой- ёй-ёй какие страсти бушевали... И потом в институте ещё долго не прекращались.