Почти с рождения я прожил 19 лет в одном доме. Этот дом построили в 1947 году пленные немцы. Собственно не только наш дом - всю улицу. Это был деревянный двухэтажный дом с двумя подъездами. Всего в нем было 8 квартир по 3 комнаты в каждой. И только в 2-х квартирах были семьи, занимавшие по две комнаты. Во всех остальных на комнату приходилось как минимум одна семья, а у нас, за стенкой, в комнате жили даже две семьи. Сейчас в это трудно поверить, но в таком небольшом доме нас, детей, было 43 человека примерно одного возраста. Дом, естественно, был фабричным, и все наши родители работали на одной фабрике простыми рабочими. Но было несколько семей "чужаков", например, семья бухгалтера с какой-то базы, или начальника охраны завода.
Детство есть детство! Кое-как сделав уроки, летишь на улицу. Даже пообедать до конца было невмоготу. Или, вместо обеда, заскочишь на пару минут домой, отрежешь кусок черного хлеба, окропишь его подсолнечным маслом, сверху посыплешь сахарным песком и опять во двор. Такой сорт бутерброда был доступен всем. И зависти ни у кого не вызывал. Напомню, события происходили в 50-е годы. Жили все трудно, колбасу и сливочное масло могли позволить себе не чаще одного раза в месяц. Это большинство. Но даже в нашем "пролетарском" доме были семьи, где ежедневное сливочное масло было нормой. Более того, они позволяли себе покупать экзотическую в то время разновидность сливочного масла - шоколадное масло.
Дети из этих семей, следуя нашему примеру, тоже выходили во двор с бутербродами. Но в отличие от нас, у них на хлебе было намазано то самое шоколадное масло. Я вырос в полноценной трудолюбивой семье при отце и матери, поэтому вкус шоколадного масла мне был знаком. Но в нашем доме были менее благополучные семьи, дети в которых такой диковинки даже и не нюхали. И вот перед ними появляется такое чадо с куском белого хлеба, покрытым добрым слоем шоколадного масла... Мгновенно детская круговерть затихала и начиналась мини драма, в которой один "актер" с большим аппетитом и смаком поедала бутерброд с шоколадным маслом на глазах худеньких сверстников.
В этих сценах меня тогда поражала одна деталь: я видел, что этим детишкам-садистам доставляет огромное удовольствие не вкус шоколадного масла, а то, что он публично жрет продукт недоступный большинству окружающих. Само собой разумеется, садюги никогда не делились со сверстниками. Мне кажется. Нет, я уверен в этом - у них улучшается пищеварение при виде голодных глаз наблюдающих за их едой.
Второй раз подобных выродков я встретил в армии. Ну, буквально в первый день пребывания там. Правильно догадался читатель - это были "деды". Я служил в конце 60-х годов и дедовщина цвела у нас пышным цветом (наверное, как и везде в армии). И встречаешься с ней в самый первый день службы.
Вот, как это было, к примеру, со мной. Привели нас, новобранцев, в полк и сразу же повели в баню. Перед мытьем нам выдали новенькую форму. Мы ее аккуратно сложили в предбаннике и по команде все скопом пошли в душ. Мылись там не более 20 минут. Возвращаемся в предбанник и видим, что нашу новую форму кто-то изрядно проревизовал. Подмена нового обмундирования на поношенное была буквально у всех. Мне, например, заменили шапку и ремень. В этой комнате кроме старшины и сержанта никого не было. На наши недоуменные вопросы они только презрительно ухмылялись. В этом конкретном случае деды проявили себя втихаря. Однако в обед они предстали перед нами во всей красе.
В солдатской столовой за одним столом (как правило) помещается одно отделение - это 10-12 человек. Дневальные сервируют стол так: стопка железных мисок, 10 кружек (с чаем или компотом) и две кастрюли. В одной налито первое для всех, а в другой находится второе блюдо. Причем каша или картошка находятся внизу, а сверху наложен гуляш или что-то в этом роде.
Конечно, разливал первое блюдо или раздавал второе - один человек. Думаю, не нужно попусту морализировать обыденные поступки человека. Подчеркну, Человека, а не животного или ублюдка. Ибо нормальный человек, прежде чем раскладывать второе блюдо по тарелкам, обязательно перемешает гуляш с гарниром (повторю - гарнир и гуляш находились в одной кастрюле!) и только после этого строго поровну разложит в тарелки.
В первый день нашего пребывания в армии разводящим за столом был "дед". Щи они (их было двое за нашим столом) есть не стали, а сразу начали со второго блюда. Один из них берет черпак, выгребает из кастрюли весь гуляш, предназначенный на двенадцать человек, и раскладывает в две тарелки - себе и своему корешу, оставив нам лишь пустую кашу. В этот момент я был поражен не самим фактом наглого, циничного и публичного грабежа своих сослуживцев, а выражением их лица и глаз. На их рожах читалось огромное удовольствие от содеянной подлости. Они просто наслаждались нашим унижением и бессилием. Правда, не хватало самой малости для полного кайфа - в наших глазах еще не читалось холуйского подобострастия.
Утром, за завтраком, повторилось то же самое: от общего куска масла они отрезали себе 2/3 и отобрали почти весь наш сахар... Мне повезло с детской компанией, поскольку таких ублюдков мы дружно презирали (и не только презирали). Оказалось, что такие же жизненные ценности исповедует большинство ребят нашего отделения. Сейчас я уже не помню, как мы разобрались с "дедами", но уже на следующее утро масло и сахар делил другой человек. Вернее - просто ЧЕЛОВЕК, а не скотина. Делил, естественно, справедливо.
Эти два эпизода всплыли в моей памяти недавно, в столовой нового здания налоговой инспекции г. Москвы, что у метро Тульская. Недавно, по делам службы, пришлось там побывать. По закону подлости, приехав в ГНИ, нарвался на обеденный перерыв.
В новом здании московской ГНИ я был впервые. Строили его, кажется, турки и налоговики заселили его всего несколько месяцев назад. Я постоянно и много работаю с бывшими госпредприятиями и подметил одну особенность: чем больше деградируют предприятия реального сектора, тем роскошнее и богаче строят себе офисы банки и чиновничьи конторы. Так вот, по красоте и дороговизне внутренней отделки, новое здание ГНИ вполне может потянуть на произведение искусства.
Свой обычный обед, состоящий из рыбной котлеты с куском хлеба, я в этот раз не взял, т.к. знал, что весь день буду мотаться по конторам, поэтому, скрипя сердце решил превысить свою дневную смету и пошел в их столовую. В нашем институте столовую закрыли лет пять назад. На предприятиях, с которыми я сотрудничаю, та же картина. Поэтому все мы сейчас питаемся на работе как наши родители в 50-е годы: они брали с собой завернутые в газету бутерброды на обед и, всё. Отвык я от столовых и в зал зашел с некоторой опаской.
Руководство ГНИ поступило демократично, разрешив свободный доступ посетителям в столовую. Видимо, по этой причине очередь была большая и я простоял минут 40. Времени у меня было достаточно, чтобы хорошенько рассмотреть и помещение, и посетителей. Нас, ходоков, отличить от здешних работников было легко: мы были хуже одеты, без очереди не лезли и выглядели робкими.
Передо мной стояли кучкой 4 сотрудника ГНИ - двое парней и две девушки. На вид, им было не более 30 лет. А впереди них стояла девушка-посетитель ГНИ. Таких как она много ходит по налоговым и прочим ведомствам с бухгалтерской отчетностью. Одета она была скромно. Выражение её лица было не по годам озабочено и в глазах читалась огромная усталость.
Парни из ГНИ, стоящие предо мной, беспрерывно обсуждали очень "важную" проблему: сколько, максимум, лет надо откатать на иномарке, чтобы потом без особых потерь её продать и купить новую. Время от времени, их беседа прерывалась болтовней по сотовому телефону.
Выбор блюд в столовой был отменным. Да и цены по нынешним временам не особенно "кусались". Короче, на 20 рублей можно было прилично пообедать. Как водится, касса была на выходе. Там же, рядом с кассой, стоял поднос с печеными пирожками. Я заметил, как у прилавка с блюдами девушка-посетитель ГНИ, ознакомившись с меню, украдкой посмотрела в свой тощий кошелек. Взгляд её стал твёрже и на лице появился легкий румянец. Затем, не глядя на прилавок, она прошла вдоль него с пустым подносом до кассы. Там она налила стакан чая и взяла один пирожок с повидлом. Заплатила она за свой обед всего 4 рубля.
Я заметил, как на неё посмотрели, стоящие следом за ней работники ГНИ, её ровесники, и кассирша: кассирша с легким сочувствием, а гайдарята - презрительно. Сами же представители чиновничьего племени, казалось, готовы были смести с прилавков весь ассортимент блюд (парням даже понадобились вторые подносы). И видно было, что они никаких арифметических подсчетов в уме не делают, выбирая блюда. Девицы из этой четверки заплатили по 50 рулей с копейками за обед, а парни по 80 рублей.
Просмотрев эту сцену, у меня напрочь отпал аппетит и я, вернув блюда, ушел. Он у меня всегда пропадает при виде голодных глаз, обращенных на меня, жующего. И не только глаз человека. Даже если рядом со столом сидит кошка или собака и голодными глазами провожает каждый кусок пищи, который ты кладешь в рот - и здесь мне не по себе. Обязательно пойдешь накормишь или поделишься своей пищей, со стола.
Захватив власть, "демократы" полностью вывернули свое ублюдочное нутро. Любимое их занятие - это обжираться и кичиться наворованным перед телекамерами. Даже в новогоднюю ночь на 1995 год, когда русские парни сотнями погибали от пуль чеченцев и горели в танках на улицах Грозного, демофашисты с особым, вампирным наслаждением (читалось в их глазах) обжирались и веселились напоказ у всей страны. Наверное, физиология у них такая - подавай им в качестве приправы к блюду свеженькие изуродованные трупы. Ну, на худой конец, голодные взгляды обворованных ими людей.
До перестройки любой гражданин СССР от рождения имел пожизненное право на полноценное питание (и не только, конечно, питание). Это право было завоевано кровью и огромным трудом десятков поколений наших предков. В 1991 году власть захватили "демократы" и как полчище крыс сожрали все вокруг себя. И по той же крысиной логике стали теперь пожирать друг друга. Казалось бы, можно позлорадствовать на них. Да нет его в душе, этого чувства. Одно омерзение вызывает их грызня!