Аннотация: История про подаренную мне рубашку и не только...
Есть у меня рубашка, тёмно-коричневого цвета, из лавсана, которой в этом году исполнилось 50 лет. У неё интересная история... Мне её подарили. Нет, не подарили, а расплатились рубашкой за мой костюм, хотя никакой оплаты я не просил. А было это на третьем курсе института. Мой одногрупник, Валя Шмелёв, решил жениться на девушке из нашей же группы Наташке Корепановой. И, как оказалось, наш Валечка был настолько беден, что не мог себе позволить покупку костюма на свадьбу. Мы с ним не корешились и я, естественно, не знал подробностей его жизни. Надо полагать, его родители были не богаты и не могли прилично одевать сына. Сам он почему-то не делал попыток заработать себе на жизнь, то есть нигде не подрабатывал, как многие из нас: ни летом, ни, тем более, во время учёбы. Жил только на стипендию. Мне это совсем не понятно. Я первые два года учёбы в институте, каждое лето работал грузчиком на местной фабрике, а зимой, во время занятий в институте, работал ночным сторожем на стройке и в реставрационных мастерских на Большой Ордынке. Потом стал ездить на целину... В общем, мне с Наденькой вполне хватало на весёлую студенческую жизнь. А мой костюм, который попросил на прокат Валя, уже участвовал один раз в свадебной церемонии - я его купил два года назад на собственную свадьбу. Обыкновенный, средненький такой костюм, тёмного цвета, купленный в каком-то магазине. Я не люблю костюмы и галстуки, неуютно мне в них, скованно себя чувствую, предпочитаю спортивный стиль: брюки и свитер, поэтому тот костюм одевал очень редко. Но Валечке Шмелёву он, видимо, приглянулся, тем более, что мы с ним были одной комплекции. Короче, он попросил, я, без материальных условий и лишних расспросов, легко отдал костюм на такое торжественное мероприятие. Где-то через неделю, Шмелёв мне его вернул в целости и сохранности, прибавив ту самую коричневую рубашку из лавсана в качестве благодарности. Кстати, рубашка оказалась очень ноская, причём, немнущаяся - её практически не нужно было гладить. Но для меня она не стала парадной, в смысле, я её не носил по гостям и в институт. Так, дома носил, в качестве подменной. Я её и сейчас ношу, она у меня в качестве рабочей одежды. Вот, собственно, про рубашку и всё. Теперь поведаю о самом Валечке Шмелёве.
Валя был довольно симпатичным парнем, высоким (185 см это высокий?), крупные, немного на выкате глаза, средней комплекции, но не спортивного сложения. Одевался всегда скромно. Понятно почему: достаток в семье, видимо, был скромным, а сам он подрабатывать, как все студенты, не желал. Позор блин, здоровый лоб, в 22 года сидел на шее у родителей. Он поступил в институт после армии, по протекции КГБ . Служил в морфлоте, на Чёрном море - все годы пробыл секретчиком на каком-то большом корабле. Учился хорошо, почти на отлично. Был начитан. До третьего курса крепко корешился с Володей Смирновым. Потом они вдрызг разругались и до конца учёбы совсем не общались. Валечка подстроил какую-то подлянку Володе, из-за чего того чуть было не попёрли из партии, и тот так и не простил его. Я не любитель участвовать в склоках, у Володи расспрашивать о причинах не стал, а сам он не счёл нужным информировать меня. Валечка был партийным, стал членом КПСС ещё в армии. Наверное, был ещё и стукачом от КГБ, так сказать, должность обязывала. В армии он же был секретчиком, а это точно КГБешная должность. Интересные вещи он рассказывал в курилке на переменах про свою службу: жил отдельно, ни в какие наряды не ходил, строевой не занимался, никому из офицеров не подчинялся, кроме командира корабля и особисту. Единственное неудобство - нельзя ходить в увольнения.
До поступления в Плехановский институт, я, как наверное, и большинство моих сверстников верил, что в КГБ служат исключительно честные, порядочные, идейные, преданные Родине, неподкупные люди. Эта вера возникла из просмотра кино про чекистов, и прочтения книг про них. Просто до этого момента я с представителями КГБ не встречался лично, вживую, вот и верил в киношные образы.
Многие люди и у нас, и за рубежом не перестают удивляться: почему всемогущее КГБ не ударило палец о палец тогда, когда явные и скрытые враги разрушали СССР, устроили спектакль с ГКЧП, расстреливали Верховный совет в 1993 году, сознательно и целенаправленно разрушали и разрушают ВПК, громят армию, крушат экономику, науку...? Более того - позволили развалить само КГБ!? Где же были доблестные чекисты с горячим сердцем и холодной головой, без страха и упрёка, призванные защищать устои государства? Ведь не нашлось ни одного героя, который бы пристрелил гнусных предателей - Горбачёва или Ельцина. Наоборот, они сами целыми отделами уходили в услужение к жидам-мародёрам. Например, Ф.Бобков увёл всё своё 5-е управление к вору Гусинскому в службу безопасности банка!
Недавно прочитал очередную отличную книгу Юрия Мухина "За державу обидно" и нашел в ней ответ на давно мучившей меня вопрос относительно наших спецслужб. По моему мнению, Ю.Мухин очень точно охарактеризовал сущность и положение дел в наших спецслужбах. Их сущность он лаконично выразил в названии одной из глав книги: "Спецслужбы как рай для подлых и ленивых дураков". Ключевое здесь слово - подлых. КГБ превратилось в скопище подлецов и предателей потому, что туда только таких и набирали. Вот и мой одногрупник Валечка Шмелёв по распределению попал в КГБ будучи гнусным человеком. Когда Валя женился на третьем курсе, на Наташке, все недоумевали: как так, Валя красивый парень, а выбрал себе в жены невзрачную девчонку, как говорится - ни рожи, ни кожи. Ну чему тут удивляться - просто Наташенька была из богатенькой семьи. Её фатер был большой шишкой в системе Внешторга, постоянно мотался, бедненький, по капстранам, они и жили там какое-то время. Ну и, как полагается, у них была шикарная квартира, машина, дача, неограниченный доступ к импортному дефициту... Вот так, запросто, можно было порешать все свои материальные проблемы в нашем институте, женившись на богатой невесте. И Валечка свой шанс не упустил. В целом - Валя был гнилым типом: идеалов не имел, любил, как говорится, подъебнуть человека, состоял в КПСС, но, тем не менее, издевался и юродствовал по поводу, так называемых, идеалов коммунизма. Восхвалял и восхищался западными странами - открыто, не боясь (это в начале 70-х годов то!, когда за антисоветчину сажали), что посадят. Естественно, Валечка был не единственным, кто решал свои финансовые и карьерные проблемы путём выгодного брака - благо недостатка в "перспективных" невестах в Плешке не было. Только на моём курсе учились дочки и министров, и секретарей обкомов и райкомов, и начальников главков, и генералов... Как правило, красотой они не блистали и легко становились добычей таких, как Валя Шмелёв проходимцев. Итак, Валя по распределению попал в КГБ. Лет 12 я о нём ничего не слышал. Наверное, ещё и потому, что мало общался с однокашниками. Я сам за это время уже успел закончить аспирантуру, защититься, получить доцента и семь лет проработать преподавателем на кафедре статистики. А увидел я Валю случайно, на очередном шествии нашей праздничной институтской колонны к Красной площади в день 7-го ноября. Я, как всегда, возглавлял колонну своего родного Общеэкономического факультета и шел немного в стороне от колонны. Уже на подходе к Красной площади, вдоль колонны демонстрантов стали шнырять дяденьки с рациями, о чём-то интенсивно переговариваясь между собой. И в одном из них я узнал Валю Шмелёва. Он меня тоже заприметил, но вида не подал, даже не кивнул. После, по прошествии ещё лет 10, я встретил кого-то из одногрупников: постояли, повспоминали студенческие годы, поделились информацией о дальнейшей судьбе других ребят. С его слов, Валя Шмелёв сделал неплохую карьеру в КГБ, типа - был резидентом в какой-то стране Южной Америки.
"Посчастливилось" мне повстречать ещё пару студентов нашего института, которых кадровики КГБ отобрали для себя. Начну с Бори Трофимова. Боря, это невзрачный человечек, низкорослый, с редкими, выпирающими, как у кролика передними зубами, гнилыми и вонючими. Его отец работал шофёром у нашего посла в Румынии и наш Боря жил там с ним в Бухаресте до самого поступления в институт. Боренька учился плохо. Ну, не давалась ему наука: не было ни способностей, ни усердия. Зато он целыми днями пропадал в общежитии (хотя был москвичом и жил дома), участвовал в тамошних кутежах и оргиях... А что он там делал, что его так тянуло туда, я понял только на 2-м курсе. Ещё он любил рассказывать похабные истории и сальные анекдоты. При этом сам первый начинал громко ржать, оскалив свои гнилые и кривые кроличьи зубы.
Если бы не один драматический случай, я бы до сих пор был бы в неведении о связях Бориски с всемогущей организацией. А случай был действительно драматичный и экстраординарный. Вместе с нами в группе училась одна евреечка - Лариса Хотина из Щербинки. Как-то так получилось, что из всей группы она общалась только со мной. Со стороны, наверное, казалось, что мы влюблённая парочка: на переменах вместе, на картошке вместе бродили по полям и лесам. Наверняка, все вокруг считали нас любовниками. Открещиваться от этого подозрения и говорить, что мы с Ларисой были просто друзьями - бесполезно... Всё равно ведь подозрение останется. Ну и ладно.
И вот, в 1972 году в нашем институте случилось страшное ЧП - сразу несколько студентов-евреев решили эмигрировать в Израиль... И среди них, моя Лариса (интересно, где и кто она там, как сложилась её судьба?). Лариса, конечно, объяснила мне причины своего решения, она ничего от меня не скрывала. И ко мне по этому поводу выстроилась очередь - все мои одногрупники стали приставать ко мне: мол, что, да как, да почему она решила свалить. И Боря, конечно, был в первых рядах вопрошающих. Помню, я им что-то объяснял - так, чтобы отвязались и всё, ничего конкретного. Однако, не тут то было! На другой день меня вызвали в деканат, дали какой-то телефон и, ничего не объяснив, убедительно попросили позвонить. Позвонил. На том конце провода мне предложили прийти на какую-то конспиративную квартиру. Нашел квартиру. И там двое дядек в штатском, даже не удосужившись представиться, часа три расспрашивали меня о моих отношениях с Ларисой, знал ли я о её намерениях и прочих делах. Чуть позже, я случайно увидел Бориску в компании тех субъектов, что мучили меня допросом целых три часа. Затем, появились факты подозрительной осведомлённости деканата о пьянках в общаге (нескольких человек даже отчислили), где постоянно ошивался наш Борисок. И я наконец-то "допёр", что Боря был простым стукачом в нашей группе. К сожалению, я не знаю, как сложилась в дальнейшем его судьба после распределения его в органы . Но то, что Боря был отвратной и гнусной натурой единодушно признавали все наши ребята. Ценнейший кадр для органов, однако.
Ещё с одним молодым кадром КГБ я столкнулся в 1975 году, когда был назначен деканатом командиром студенческого строительного отряда. Наш отряд был интернациональным - впихнули мне немцев, монголов и кажется кубинцев. Студентов, конечно, по обмену. Комиссаров в стройотряд, как и в армии, не выбирают, а назначают. И втюхал мне деканат в качестве комиссара Мишу Круковского. Миша в этом году уже закончил институт и распределился в КГБ. Миша был редким в физиологическом смысле человек - он был абсолютным альбиносом: белые волосы, белые брови и ресницы, и красные глаза (глазные яблоки). Его рост не более 165 см., плотного телосложения, подвижный, бегающие глазки. В подготовительный период мы с ним довольно плотно общались по отряду. Он был очень словоохотлив и иногда говорил о себе. Особенно распинался о своей невесте, какая она хорошая, как они сыграют свадьбу после целины и тому подобный трёп. Рассказал о своей службе в армии... Служил он кормовым стрелком-радистом на бомбардировщике ТУ-16, во Владике. Летали они далеко, к самой Америке и барражировали там вдоль берега над нейтральными водами. И вот однажды, накануне (точнее, прямо перед полётом) очередного полёта, у Миши вдруг скрутило живот и его пронесло поносом. От полёта его отстранили, а его самолёт с задания не вернулся - потерпел крушение у берега США, весь экипаж погиб... Странное совпадение, неправда ли? Однако как комиссар он отработал в подготовительный период хорошо: нашёл и художника, и поэта, и баяниста, двух гитаристов. На самой целине Миша изъявил желание работать рядовым бойцом. Ну, чтоб не потерять в деньгах. И тут началось... Каждый вечер он мне жужжал на ухо - мол тот-то парень дерьмо, плохо работает, говорит такие-то гадости про меня, а тот бригадир не тянет, а та студентка блядь, монголы с немцами конфликтуют, докторша спит с осетином... И всегда заканчивал фразой: Саня, надо принимать меры. У Миши был уникальный дар - где бы он не работал, там возникали ссоры и склоки, доходившие до драки. Это Миша так всех надрачивал. По этой причине, мне приходилось перебрасывать его из бригады в бригаду. Увы!, с тем же результатом. Финал был предсказуем... Где-то к концу первого месяца, в один из вечеров после отбоя, ко мне в комнату вламывается возбуждённый Миша и говорит: Саша, поднимай отряд! В чём дело? Вопрошаю я. Они, говорит, налили мне в постель несколько вёдер воды! Давай, поднимай, буди - сейчас мы построим их и дознаемся, кто это сделал. Мне стоило больших трудов сдержать хохот и уговорить его оставить разбирательство до утра. А утром выяснилась ещё одна деталька мести ребят комиссару - пришел он в сушилку одевать сапоги, а они оказались прибиты хорошими гвоздями к полу... Миша на удивление легко менял свою точку зрения на противоположную. Например, он постоянно мне жужжал на ухо: какая у него прекрасная невеста и как он по ней скучает. Так позвони ей, говорю я. Да ну, что ты, неудобно, она сейчас, наверное, уже спит (у нас разница по времени была 3 часа) и я её потревожу - отвечал он мне. А на следующий день, часов в 10 вечера - значит по Москве уже было 1 час ночи - он просит у меня дать ему позвонить невесте. А я ему: ты же вчера сам не хотел звонить, боясь её потревожить. Да нет, что ты, она будет рада..., на голубом газу, отвечал он мне. И вот так он поступал буквально во всём: сначала говорит одно, а через минуту убеждает тебя в обратном. От более серьёзной расправы над ним со стороны отряда его спасли иностранные студенты. По программе обмена стройотрядами, они должны были отработать в нашем отряде один месяц, а потом у них была культурная программа в виде экскурсий в Алма-Ату и ещё куда-то. Вот Миша и соскочил с отряда вместе с немцами и монголами. Повезло...
Ох, не везло же мне на комиссаров в бытность мою командиром в стройотрядах. Буквально на следующий год сосватали мне в комиссары Жору Грядунова. Жора был здоровенный парень, весом килограмм под 100, КМС по вольной борьбе и образцово тупой. Он не скрывал, что является сотрудником КГБ. По этой линии он несколько лет партизанил в Анголе, хорошо знал португальский язык. В институт его, естественно, приняли по настоятельной просьбе КГБ. И не отчисляли его из института за неуспеваемость, тоже благодаря заботе органов. Жора поражал своей наглостью и беспардонностью: возомнил себя каким-то крутым и значимым парнем, который может решать дела за командира и мастера отряда даже за их спиной, постоянно влезал не в свои дела... Короче, достал он нас с Валерой (Валера мой друг и мастер отряда) и пришлось нам его немного поперевоспитывать. В одну тёмную ноченьку мы его подловили, устроили тёмную и хорошенько отпиздили. Знаете, подействовало, притих он и больше не путался под ногами. Сообразительным оказался, понял, кто и за что его отмудохали.
Были и другие у меня пересечения с сотрудниками КГБ. Нет, не по их работе. Просто, я узнавал, что он работает там. Однако, один случай знакомства с бывшим сотрудником КГБ заслуживает внимания, поскольку он в тему данной статьи. Была у меня в клиентах база отдыха "Голубые дали", в Подмосковье. Мы переводили её в малое предприятие. Директорствовал там такой импозантный мужичок... Я к нему ездил по работе несколько месяцев. Это далеко от Москвы, в противоположной стороне от моего города, за день ну никак не управиться смотаться туда-сюда, поэтому мне приходилось там ночевать. Естественно, директор всегда был со мной и по нашей работе, и в часы досуга - он же жил там. Всегда, к моему приезду, топилась баня - он такой же любитель бани, как и я. И после наших с ним дневных трудов тяжких, мы радовали душу и тело парилочкой с бассейном. Ну, а после парной, как полагается, коротали вечер за рюмочкой чая, с хорошей закуской. Директор был очень словоохотливым дядькой. Да и, наверное, ему просто не хватало внимательного собеседника. А я как раз и стал для него таким собеседником - преимущественно молчал, слушал, не перебивал, изредка вставляя реплики по теме. Он мне всё, всё, всё поведал про свою жизнь: где учился, кем работал до занятия должности директора базы отдыха, излагал свои взгляды на текущую ситуацию в стране. Так вот, до директорства он служил в КГБ, много лет плавал на большой атомной подводной лодке особистом и замполитом. Спешу всех успокоить - никаких секретов он мне не рассказывал, а я и не интересовался. Преимущественно, темы его откровений касались его любовных похождений: где и как кадрил он баб по-молодости, кого и как соблазняет из женского отдыхающего контингента, как и для чего подбирает красивых официанточек, какие оргии закатывает в бане с друзьями. А ещё он подробно наставлял меня, как надо шифроваться от жены, скрывая свои похождения налево. Вот его наставление мне в этом плане. Саня, говорил он - никогда ни в чём не сознавайся! Даже если жена застанет тебя голым, лежащим на голой бабе - всё отрицай! Да, говори, лежал, но не вставлял...
Я прекрасно понимаю, что мои примеры человеческих качеств новых сотрудников КГБ, кажутся мелкими на фоне выявленных предательств высокопоставленных кадров в генеральских погонах. Да, это так. Но ведь именно из таких кадров вырастали крупные предатели типа Калугина. Вот к чему приводит направленная отрицательная селекция. Остаётся один вопрос: а кто этой селекцией управлял?