Аннотация: Страшная сказка о мальчике Сеньке, который спасается на острове, одержимом злом.
Над Червичником сгустились пунцовые тучи. Среди них заблудилась луна, и ветры, летящие с залива, и тонкие струи дождя, и ночь, навевающая тревожную бессонницу. В такие моменты одиночки садятся у окна, и, сложив руки, наблюдают за темнотой. Может им кажется, что в непогоде скрыт другой мир, где собаки не случайно лают на пустоту, а в шелестящих ветвях рождаются ночные кошмары.
Арсению не спалось. Голоса, доносящиеся с улицы, задели его любопытство. Он встал с кровати, и осторожно подкрался к окну.
- Ужасная выдалась ночка, почему именно сегодня? - первый голос принадлежал дяде Арсения, учителю математики и природоведения в сельской школе.
- Для благих дел подходит любое время. К тому же, завтра вернется вода, дорога закроется ещё на один год.
Арсений догадался, что речь идет о Меловом острове.
- Люди волнуются, я слышал, что какие-то мальчишки хотели угнать лодку и сплавать на остров. Мы не можем этого допустить. Кроме того, я уже не знаю, как скрывать эти слухи от Сеньки.
Услышав своё имя, мальчик встрепенулся. В комнату ворвался запах дождя, и чего-то страшно-таинственного.
- Это очень благоразумно! - сказал отец Василий. - Тем более, что проблема вышла из под контроля. Вы ведь знаете, о чём я говорю?
- Конечно. Как вы собираетесь попасть на остров?
- Сергей, сын Максима, сопроводит меня. Мы отправляемся через двадцать минут, и я надеюсь, что этой ночью Господь меня не оставит.
- Но всё же, это не безопасно.
- Я хорошо знаю остров. Мне приходилось бывать там раньше. Вы же знаете, Сергей Петрович, какие чудные времена знал Меловой...
Где-то далеко завыла собака. Арсений вздрогнул. Сегодняшним утром он молча сокрушался о том, что за время летних каникул не случилось ничего интересного. Холодный июль сменился скучным августом, и уже совсем близко замерцала желтизной осень, и дорога в город, и школа. А сейчас раззадоренный Сенька с нетерпением ждал, пока мужчины договорят и уйдут. В голове созрел план побега. На встречу приключениям, на встречу ночи, на встречу Меловому острову.
- Сомневаюсь, были ли эти времена чудесными, - фраза неожиданно оборвалась, слова поглотил ветер.
Сенька приподнял голову над подоконником. Его взору открылись две фигуры, словно статуи, вырезанные из воздуха. Черная вода струилась с крыши, ухудшая видимость, а в каждой капельке отражался дядя и отец Василий. Лишь глаза блестели, как огни святого Эльма, а между ними пол метра расстояния и какая-то очень страшная тайна.
- Я чувствую свою ответственность за их души. - слабо прошептал священник. - Вы их не видите, а я как в лесу из этих теней. Они стоят передо мной, каждый день... Сейчас мне нужно зайти к Ерофеевым, а после в путь!
- Храни вас Господь!
Портрет академика Павлова грозно смотрел со стены. Перед его картонным взором метался мальчик. Взрослые разошлись, оставив Арсения наедине с сомнительными затеями.
А за окном дрожали налитые гроздья кишмиша, тропинка бежала вдаль, и упиралась в проломленный забор. Там, в темноте, таился вход в другое измерение. Дышали влагой гнилые доски, жуки проснулись, зачуяв ночь, во мгле кружился свет мокрых, серебрящихся листьев. И дождь лил как из ведра, не на секунду не унимая дробь беспокойных капель.
В такую погоду дома бы сидеть, или смотреть в окно, любуясь бесчинством стихии. Но Сеньке решительно надоели скучные каникулы. Он уже оделся, кинул в карман фонарик, обвязал вокруг пояса кофту и ждал какого-то знака.
Снова залаял пёс, и в ответ ему, из неведомых далей, закричал козодой.
"Отправляйся в путь - шептала птица на своём языке. - Эту дьявольскую ночь ты запомнишь навсегда".
Внезапно хлопнула входная дверь. Дядя Серёжа тихо пробрался в спальню и лёг на кровать, укрывшись одеялом до горла.
- Спокойной ночи, Сенька! - прошептал он после молитвы.
Но услышал дядю Сережу лишь картонный Павлов, строго глядя в пустую комнату.
Через несколько минут Сенька сидел в кузове Газели, забравшись в мешок для рыбы. Немые облака над головой сплелись в ночное кружево, под шум двигателя они тряслись и плясали, а в ватных дырах мелькала Луна. Её разрезали линии электропередач, уходящих во мглу. Очень скоро они закончились, оставив взору лишь небо, холодный ветер и сырой запах волн.
С высоты могло показаться, что Газель едет по воде, волоча за собой пенный след. В стекле заднего вида отступал берег, и лишь редкие огни в окошках напоминали о жизни. А впереди клубилась тьма, и о жизни не напоминало ничего.
Раз в год, во время отлива, уровень воды резко падает, обнажаются корни деревьев, и коряги, и огромные гнезда скользких мокриц. Из воды поднимается Седая коса - песчаная пуповина, связывающая остров с землей. Холодно-белый песок действительно напоминает седую прядь. Дядя объяснял Арсению, что такой эффект достигается из-за меловых залежей под водой. По этому и вода в заливе выглядит не зеленой, а немного перламутровой.
Собрав эти сведения в кучку, Арсений задумался. Что может происходить на совершенно-пустом острове? И что такого загадочного знают о нём отец Василий, и дядя Сережа. В Червичнике о Меловом ходили разные слухи. Его называли и островом смерти, и китовым брюхом, и почему-то, островом голодных скал. И хотя скал на острове не было - лишь покатые холмы и бездонные ямы - но именно это название подходило лучше всего.
Машина остановилась, Сенька напрягся и набрал в легкие побольше воздуха. Не дышать! Если отец Василий заподозрит неладное - мальчику несдобровать. Но вот хлопает дверь, знакомый голос бубнит "отче наш", и шаги его сглатывает холодный прибой.
Сенька высунул голову из мешка. Дышать стало легче, но опасность рассекретиться не исчезла. Шурин Сергей остался в кабине. Такого развития событий не предполагалось.
"Если он не уйдет, я просижу в этом вонючем мешке всю ночь, - думал Сенька, - и пропущу самое интересное".
Но опасениям мальчика не суждено было сбыться. Через десять минут из кабины донесся сладостный храп.
Эврика!
Опасности нет, шурин уснул. Сенька выполз из мешка, будто линяющий уж. Двигаясь как можно тише, мальчик обошел машину и бросился вперед. Густые заросли дикой акации спрятали его от фар.
Адреналин обжог холодные щеки.
Волны прибивали к берегу ленточки пены. Водоросли, и рыхлый ил, и всё то, что лежит на дне, подымаясь лишь во время дикого шторма. Сгнившие волосы и кости, тела утопленников, желтые зубы и части сброшенных в реку машин.
Оставив в покое берег, Сенька двинулся вглубь.
Его путь лежал через овраги, и густые болота, облепившие остров. В мутной, стоячей воде рождались возбудители неизвестных болезней. Смертоносные вирусы жили в комарах, и если такой комар кусал человека, его смертью становилось безумие, похожее на одержимость. Может, он видел глаза в дуплах, или змей с человеческими лицами. От этой мысли Сеньке стало не по себе. К тому же он заметил непонятные шевеления в лесу - словно что-то большое и красное, спрыгнуло с ветки и скрылось во тьме.
Мальчик остановился, взгляд метнулся в сторону. Глухомань. Кислые звуки чьего-то присутствия. Они затихли, и больше не повторялись, лишь плеск на дне болота и гудение беспокойной земли заставили чуть ускорить шаг.
Большую часть острова занимали леса и болота. Топь доходила до корней, забиралась внутрь столетних деревьев и вымывала из них все живое. В прокисшем супе из мокриц и гнилых листьев постоянно что-то булькало, рождалось и погибало. Это ощущение не передать словами, оно подобно ультразвуковой волне, нагоняющей ужас. Каждое дерево - словно памятник, словно ведьма с косматыми волосами, а за ней холодные чащи, и чертовски-глубокие омуты. На искривленных кустах спеют волчьи ягоды, черничники впились в рыхлую землю, и кажется, тянут соки из самого ада.
Куда бы не пошел Арсений, в какую бы не кинулся глушь - его не покидало тошнотворное ощущение могильника. Под землей спала какая-то легенда. Её руки тянулись к живому, чтобы обратить его в прах, в перегной, уцепить за шиворот и затащить в трясину. И звуки вдалеке - это не разыгравшаяся фантазия. Они едва уловимы, как ядовитые испарения, вздымающиеся над землей.
Сенька сажал нос, чтобы не позволить зеленому газу проникнуть внутрь, и сыграть с мозгом злую шутку. В этот момент он увидел то, чего никак не ожидал.
"Оказывается, на этом острове когда-то жили люди!"
Именно когда-то... а сейчас от них остались только жалкие лачуги, похожие на кельи с картин Иеронима Босха, плоские срубы стен, поросшие уродливыми грибами. Здесь всё было неправильно - из печи торчали тростинки хвороста, похожие на крысиные хвосты. Крыша скрипела от ветра, налегая провисшими балками на пустые углы без икон.
В одном из домов Сеньу привлек блестящий предмет.
"Ого! - подумал мальчик. - А вот и награда на пережитые испытания!"
Из щели в стене торчала серебряная ложка. Благородный металл почти не потемнел, а в свете фонарика заблистал ещё ярче. Настроение у Сени мигом повысилось. Может, этой ложкой ел какой-нибудь барин, или купец много веков назад? А может, она принадлежала семье местных старост? Ведь домик стоял с краю поселка, а в них, как обычно...
Арсений вскрикнул, и вытянул вперед ложку, будто она могла защитить от шороха за окном.
Что это было?!
Мальчик выбежал на улицу, и попытался осветить все темные углы, каждый сантиметр проклятой земли. Ах, как жалко, что фонарь не может подняться в небо и стать размером с солнце.
Здесь кто-то есть! И это не отец Василий, и не шурин Сергей. Звук был резким, словно выстрел над ухом. Множество маленьких слепней облепили кожу, плотным жилетом из мурашек и пота.
От ужаса Сенька чуть не расплакался! Ему вдруг захотелось домой, в свою комнату, под покров одеяла и чудотворных молитв, которые дядя произносил перед сном. Странно, что именно сейчас на память не пришло ни единого слова из "Отче Наш" или "Живых помощей". Память будто выдуло сквозняком.
Вместо этого мальчик чувствовал себя малолетним мародером. Он забрался в чужие дома, и сейчас его поймал не вымышленный купец, или поселковый староста, а что-то плохое, страшное, и очень-очень холодное.
Мальчик задрал голову, и чуть не лишился чувств.
"Оно смотрит на меня! Оно смотрит на меня!"
Раздался жуткий рыгающий звук - похоже на рвущуюся глотку, подумал Арсений - в густых ветвях сидело нечто, лишь отдаленно похожее на человека. Луна обвела его контуры, узкие плечи, и круглый рот с массивными складками. Оно сидело неподвижно, как животное, выхваченное из темноты светом фар.
Арсений зажал фонарь трясущимися пальцами, комок в горле осел и наружу вырвалось громкое "Помогите!".
Сквозь бурые складки показались зубы. Острые, как у пираньи, уродливые клыки, а за ними глотка, в которой не было ничего, кроме темноты. Заметив оцепенение жертвы, тварь вытянулась вперед, короткие ноги упали на нижнюю ветку.
Сеня уловил злорадство, промелькнувшее на безобразном лице. Даже если развернуться и бежать со всех ног, тварь преодолеет это расстояние на считанные секунды. Что же делать?
"Бежать некуда! - твердил внутренний голос. - Я же на острове!"
Внезапно чья-то рука опустилась на плечо Сеньке. Он закричал ещё громче, звук устремился в небо, к пивным тучам и желтой луне.
"Это ещё одна тварь, и сейчас они разорвут меня в клочья"!!"
Но рука оказалась знакомой и теплой.
- Бежим скорей, - Отец Василий дернул мальчика на себя, а потом толкнул вперед, в темноту между домами.
Они то ли шли, то ли бежали, то ли лезли в лесную глубь. Арсений чувствовал жар, лоб горел, как при ярой простуде, а ноги гудели, словно под коленками завелись маленькие, шипастые моторчики. Наконец, ветка хлестнула по лицу, возвращая к сознание. Это ещё не смерть, и не страшный сон, это всё тот же остров голодных скал.
Сеня дотронулся до лица, кончики пальцев почувствовали кровь, на щеках горели свежие ссадины.
- Что это было? - чуть слышно сказал мальчик.
- Змеевики. В их семье рождались очень уродливые дети. Много лет назад они ушли в лес, больше их никто не видел.
- То есть, это ччччеловек?
- Не знаю. Эту тварь явно не Бог сотворил!
Арсений долго не мог взять себя в руки. Его то трясло, то знобило, и если у этих чувств есть название, то оно должно быть таким же дурацким и мерзким, как твари из рода Змеевиков.... Это слово вертелось на языке, а взгляд невольно выныривал из леса, и несся прочь, по Седой косе.
Священник полил на руку святой воды, и начертил на лбу мальчика крест. Вода быстро смешалась с каплями пота, и обсохла на ветру. Но Сеньке заметно полегчало, он даже присмотрел себе пенек поудобней.
- Мне интересно знать, что ты здесь делаешь? - отец Василий погладил мальчика по голове. - Хотя я могу догадаться. Ты подслушал разговор с твоим дядей, и решил последовать за мной?
- Да. - Сказал Сенька, вцепившись в пенек.
- И как же ты попал сюда?
- Забрался в кузов, и укрылся мешком.
Отец Василий сдержано улыбнулся.
- А ты не подумал о том, что это может быть опасно?
- Нет, - Сказал Сеня, перебирая пальцами шнурок фонаря. - Мне хотелось повеселиться, и...
- Ну что, повеселился? - строго спросил священник. - Я знал что ты непоседа, Арсений, но и предположить не мог, что осмелишься пойти за нами. Нравоучения будут потом, сейчас тебя надо отвести к машине, и постараться успокоить.
- Нет! - неожиданно сказал мальчик. - Я хочу пойти с вами, я хочу помочь вам справиться с монстрами, я хочу...
- Арсений! Это не забава, и не игра. На острове творятся страшные вещи, и только Господь может помочь мне это остановить. Я поступил неразумно, разговаривая с твоим дядей на улице, и я не знаю, смогу ли искупить свою вину перед ним. Но то, что мы только что видели - это не единственное зло, живущее здесь.
Мальчик задрожал пуще прежнего. И всё-таки сквозь шок проступило странное чувство, которое он не мог понять и объяснить. Если бы Сенька был постарше, возможно, он бы назвал это роком, судьбоносным событием - ведь сам того не осознавая, он появился на острове для чего-то очень-очень важного. А пока его взгляд уперся в седую бородку отца Василия, а разум пытался построить блок, и не впускать в себя остальное зло, живущее здесь.
Луна подкралась к зениту.
Искривленные болотные деревца, и массивные черные камни открывали дверь в другой мир. Где-то, среди них, нашли покой сбежавшие собаки, мелкий рогатый скот, и другие животные, зараженные неизвестной болезнью. За каждым кустом они чувствовали опасность, и бежали к воде, и кидались в неё. Куры тщетно пытались взлететь, псы впивались клыками в песок, и пропадали в топях.
Вот и сейчас большой коровий череп смотрел на нежданных гостей пустыми глазницами. Его обглодали черви, и обточило время. На полированном темени остался след чьих-то зубов.
- Этот остров знавал лучшие времена. Хотя его обитателям крупно не везло с погодой и климатом. В глубине, под черной землей, с древних времен осталась капсула горной породы.
- Да, дядя рассказывал мне. Она похожа на яйцо. - Сенька покрепче сжал руку отца Василия, и старался идти в ногу с ним. - Но из неё не добывали мел, потому что он был рыхлым.
- Ты прав. - священник о чём-то задумался. - Меловчане не жаловали чужаков. Когда я увидел их в первый раз - сердце наполнилось грустью. Уже тогда, тридцать лет назад, когда я ещё не был священником, на острове творились странные вещи.
- Какие именно?
- Давай не будем об этом.
Луч света прошел до конца тропинки, и уперся в дерево. Сеньке показалось, что на дереве сидит монстр, он прижался к отцу Василию, но повода для страха не оказалось. То было лишь птичье гнездо.
- А кем вы были до того, как стать священником?
Отец Василий улыбнулся.
- Учителем, как и твой дядя. А потом я пришел к Богу. Я тайно поступил в семинарию, учил слово Божие, и моя душа радовалась. Я долго не жил в Червичниках, но меня сюда неуклонно тянуло. Возможно, Господь хотел проверить меня. Я переправился на остров и увидел в глазах людей страх и скорбь. Они тоже тянулись к Богу, но...
- Что но?
- За душу каждого из нас борются ещё и тёмные силы. Сегодня ты невольно стал свидетелем этой борьбы. Я буду молиться за тебя, ты славный парень, Арсений. Любознательный и смелый.
Но "любознательному и смелому" ещё никогда не было так беспокойно и страшно. Дорога тянулась вечно, виляя между кривыми деревьями и камнями. На них, слабым, фосфоресцирующим светом горели непонятные символы.
- Что это такое?
- Тсс... - перст священника метнулся к губам. - Мы в его владениях!
Опешив от ужаса, мальчик решил не смотреть по сторонам. Любопытство наказывает, и Сенька успел убедиться в этом на своей шкуре.
Сухие ветки шептали о смерти в трясине. Знаки на камнях могли испугать любого. В ломаных линиях, выведенных с маниакальной точностью, было что-то злое и неестественное. Как будто первобытный человек, схватив гнилушку, бежал к ним и писал о смерти в холодном лесу.
- Почему здесь так холодно? Бр... и холод какой-то мокрый.
- Это тлен, мой мальчик. Тлен веками живший здесь. Кости к костям, прах к праху. Мы ищем того, кто уже много веков ни в аду и ни в раю. - Отец Василий осветлил себя крестом, а затем, прильнувши к уху мальчика, шепнул чуть слышно. - Мы пришли в гости к демону.
Сенька хотел что-то сказать, но протяжный вой заткнул ему рот. Он рассыпался на множество мелких эхо, опутавших чащу. Никогда в жизни мальчик не слышал такого страшного воя, словно одержимый пытался вырваться из пут. Где-то вдалеке забрезжила белесая тень, она отделилась от тьмы и поплыла вперед, мигая и исчезая.
- Бежим! - сказал отец Василий. - Нам нужно спрятаться.
Ныряя из одной темноты в другую, отец Василий и мальчик вырвались на опушку. Лампадка погасла, и запах ладана съела мерзкая гниль вокруг. Казалось, будто земля корчится в судорогах. Змеевики не могут так протяжно и громко выть, это сделало существо другого порядка. И сейчас, пока священник уводил Сеньку вглубь пещеры, оно было близко. Смертельно близко.
Чиркнула спичка, в лампадке снова поселился огонек. Слабый свет показал белые, будто вымазанные краской, стены.
- Где мы? - беззвучно прошептал Арсений. Он попытался двинуться вперед, и это вышло довольно нелепо - ноги остолбенели от страха, над коленками наливались свежие синяки.
- Здесь безопасно. - сказал отец Василий. - Демон не войдет в эту пещеру, можешь не сомневаться.
- Демон?
В голове мигом всплыла картинка из леса. Оно не могло быть настоящим, никак не могло. Это кукла или манекен. Быть может, бедняги просто надышались ядовитыми испарениями, и теперь им всё это сниться? Грезится в токсичном бреду? Лишь боль и усталость оказались настоящими.
От бессилия Сенька припал к стене. Ему вновь захотелось зажмуриться, и оказаться дома. Смахнув со лба испарину, он бы открыл окно и зажег свечу. Дошел бы с ней до кухни, промочив горло, открыл форточки и там. А может быть, закрыл, дабы не пустить в дом ветер, дующий с Мелового острова.
"Я всё ещё здесь, и это не сон. В жуткой пещере с белыми стенами, и отцом Василием, который снова молится".
Арсений решил, что это самая долгая, и трудная ночь в его жизни. Время куда-то исчезло, даже когда священник прекратил твердить "Отче Наш", и неуверенно двинулся вперед, Сеньке казалось что прошло уже несколько часов, а может быть и дней.
- Об этом месте не знали даже жители Мелового. - сказал отец Василий. - Пещера- сердце острова, и краеугольный камень всех событий, повлиявших на историю.
- Как?
- Скоро узнаешь.
Скромный свет лампадки столкнулся с такой тьмой, рассеять которую оказалось почти невозможно. Сенька полез в карман за фонариком, но на пол пути его рука замерла. А стоит ли освещать этот мрак?
Сначала Сенька увидел огромную абрикосовую косточку, она будто плавала в гнилой мякоти, заманчиво поблескивая гранями. Сотни странных имен застыли на ней, в равнодушном спокойствии.
Арсений дотронулся до камня. Холодный! Дрожь прошла по пальцам, возбуждая нервные окончания и любопытство.
- Странное место, - пробормотал Сенька себе под нос.
- В незапамятные времена злой демон нагонял ужас на Русские земли. Князья и церковь не могли с ним справиться, и никто, никогда не мог его убить. Тогда тайный монастырский совет решился на отчаянный шаг. Они вызвали волшебника из Земноморья. Несколько самых сильных воевод отправились с ним на этот остров. С огромными усилиями им удалось поймать демона.
- Как? - спросил Сенька.
Камень будто бы зашевелился, на стену пала тяжелая тень.
- Серебро! - сказал Священник. - Демоны боятся серебра. Чародей приказал изготовить копья из этого металла, а когда лукавый был загнан в угол, чародей обманом узнал его имя. Если ты называешь демона по имени, ты становишься его хозяином.
- И что произошло потом? - нетерпеливо перебил Сенька.
- Перед тем, как исчезнуть, демон успел нацарапать своё имя на камне.
- Значит, любой, кто прочтет это имя, может вызвать его опять?
- Ты почти прав, Арсений. И волшебник не мог этого допустить. Он покрыл камень именами других демонов, чтобы сбить любопытных с толку. Это место стало пещерой, в которой мы с тобой находимся. Много веков остров донимали черти. Они хотели освободить своего хозяина, и как видишь, каким-то образом им это удалось.
- А что стало с волшебником?
- Остался жить на Руси. Его судьба не отражена в летописях, церковь не могла скомпрометировать себя подобным образом. Обращение к магии есть обращение ко злу, но... если так случилось, значит на то была воля Божия.
Камень, спавший много веков, вновь подал признаки жизни. Пещера напоминала о тех временах, когда не было света и газа, и любой огонь мог потухнуть от сквозняка, и больше не загореться.
Когда мальчик и священник покинули пещеру, лес охватила черная мгла. Дорога, плутавшая меж деревьев растворилась в тумане, а там, где ещё пол часа назад была опушка сейчас валялись лишь сломанные ветки.
"Даже мошкара разлетается от силы Божей" - подумал Арсений, усмехнувшись. Облачко черных точек ринулось прочь, воющие тонким фальцетом комары исчезли в роще. Быть может, их смутил ладан, или мерно покачивающаяся тень от лампадки. Мрак по бокам создавал полное ощущение иллюзии происходящего. Где это всё? Сцена, театр, или сон? И лишь трепет поджилок был реальным.
Из-за кустов волчьей ягоды показался старый погост.
"Кем были эти люди" - подумал Арсений. - И почему кресты на могилах стоят вверх ногами?"
- Я начну ритуал, - неожиданно сказал священник. - А ты сиди тихо, и ничего не бойся, даже если будет очень страшно.
Сенька похолодел до костей. Обычно после таких слов происходит что-то страшное. Он присел и вцепился в ствол толстого дерева, а потом мигом отпрянул. Кора пульсировала, словно плоть! В ней текла черная жизнь, древесное волокно распухло от паразитов. Одно неосторожное движение, и на колени, на шею, и на лицо выпадут тысячи личинок, жуки, кровососущие твари, маленькие, склизкие создания.
Зазвучали молитвы, священник начал ритуал, на крестах и земле появились капли святой воды.
"Что он делает? - подумал мальчик. - Может быть, поминает умерших?"
Арсений не знал, что этому странному ритуалу обучают далеко не в каждой семинарии. Урбанизированная церковь забыла об отдаленных уголках земли, куда прогресс ещё не поспел, и древние мифы живут вне времени. Как и много веков назад, моровые девы стягиваются к домам больных, закрыв глаза косматыми волосами. Их станы мокнут под дождем, а тонкие руки качают маленьких, коричневых мумий без лица. Как и прежде тролли прячутся под ветхими мостиками, щипая за ноги путников. А на таинственном острове, в глубокой пещере, лежит камень, покрытый запретными именами...
Отец Василий сложил три перста, и снова окрестил воздух перед собой. Его равномерное дыхание, и странные молитвы успокоили мальчика. Положив голову на плечо, он наблюдал за священником уже одним глазом, растворяясь в томительной дреме.
Внезапно, что-то пошло не так.
Сенька почувствовал знакомый прилив ужаса. В какой-то момент он увидел лишь бледный, тощий силуэт, мчащийся вперед на красных облаках. Но когда у "облаков" явно проступили круглые рты, и лапы с присосками, стало ясно, что ужас - это самое нелепое описание того, что творилось в душе. Сон как рукой сняло. Внутренности полыхали огнём, горячим, и одновременно холодным. Языки пламени опускались в желудок, и Сенька поднес руку ко рту, чтобы избежать не только крика, но и рвоты.
Священник кинулся к мальчику, и крепко схватил его руку.
- Молись! Молись! - зашептал священник. - И не смотри ему в глаза!
Но под острыми бровями всадника не было никаких глаз. Там пульсировали белые комки, словно мясо молюсска, только что вырванное из раковины.
- Я боюсь! - сказал мальчик, проваливаясь в забытье. Он попытался зажмуриться, но веки словно прилипли к бровям. Ужасная, тошнотворная слабость прокатилась сквозь тело, как волна. Голова закружилось, и лишь маленькая часть разума с трепетом осознавала, что в нескольких метрах стоит самое безжалостное порождение зла.
Он был высок, и невероятно худ. Казалось, его тело сделано из костей. Белесая ткань светилась, как маяк, а острые когти царапали воздух. Мутно-коричневый цвет выжигал глаза. Это цвет боли, цвет погибели, цвет того самого зла, которое было на острове.
Демон смерил взглядом расстояние от себя, до двух дрожащих комков под деревом. Сеньке захотелось вырваться и убежать, когда из глубин глотки раздался оглушительный рев.
- Я чую твой запах, божий ублюдок!
Собрав все свои силы, чтобы удержаться от крика, отец Василий протянул вперед правую руку. Крест казался ему маленьким, теплым кусочком бога, единственным оружием против демона, и целой своры голодных Змеевиков.
- И я знал, что придешь! Я приготовил для тебя место в своём желудке. Ты отправишься в ад.
- Отче Наш, Господь всемогущий, защити наши души от Диавола...
- Заканчивай с этим!
Отец Василий схватился за плечо, пальцы буквально провалились в три глубоких пореза. Боли не было, лишь острая вспышка дрожи, и осознание того, что "кусочек бога" валяется на земле, и демон топчет его ногами.
- Тебе не одолеть меня, сила Господня низвергла вас туда, где вам и место...
- Да заткнись уже!
Следующий удар был чуть выше. На этот раз коготь, словно нож, вспорол щеку.
- Я пришел не за тобой! Мне нужен он! - рука демона метнулась в сторону мальчика.
Мысли Сеньки рассыпались в прах, он вскочил на ноги и снова упал.
- Ребёнок? - прошептал отец Василий.
Демон посмотрел на Арсения с презрением и злобой. Его голова наклонилась вперед, оголяя дыры в челюсти, сквозь которые было видно острые, как бритва, зубы.
- В твоих жилах течет его кровь! Да, я чувствую это! Несколько столетий я был заперт в этой тюрьме, я грезил о встречи с ним, и это, наконец, случилось!
Тяжелой походкой демон пошел вперед, вглядываясь в чуть живого мальчика. Будто еда на тарелке, плыли перед ним мысли поганого человеческого детеныша. Страх, недоумение, желание броситься в чащу и сгинуть там.
- Да... - прошипел демон. - Ты знаешь, кем был твой предок?
Сенька отрицательно покачал головой. Он был так напуган, что позабыл даже своё имя.
Демон заговорил на каком-то очень странном наречии. Сенька не разбирал слов, вместо этого пред ним предстала картина. Сначала она была прозрачной и блеклой, будто засвеченный негатив, по которому носились аморфные пятна. Постепенно они начали складываться в образы - поле до горизонта, прозрачная река, и срубные избы на берегу. Между ними ходят люди в странных одеждах, их загорелые лица грубы, и немного суровы. Женщины с покрытыми головами, дети босые, народ сбегается к церкви. Затем время ускоряется, наступает ночь, и под дикий вой и гвалт непонятных голосов появляется нечто. Костлявый демон идет меж домов, им пугают ребятишек, чтобы те не бегали в лес, его боятся запоздалые торговцы, и оборванные бродяги. От его дыхания трясутся стены, плевки превращаются в мох, а пни, вырывшись из земли, ползут за ним, отращивая когти и рога.
- Теперь ты понял, как меня боялись!
Картинка погасла так же быстро, как и появилась. Сенька смотрел перед собой, не замечая ничего, всего несколько метров отделяло его от демона, с холодными глазами и безжалостным ртом.
- И так было до тех пор... пока... твой далекий прадед, волшебник Земноморья, запер меня на этом проклятом острове!
Издав оглушительный рев, демон напал на Сеньку. Когти, словно копья, прочертили в воздухе кривую дугу, и воткнулись бы прямо в сердце. Но мальчика уже не было на месте, он бежал во весь опор, не успевая опомниться и отдышаться.
- Тебе не спрятаться, грязная мразь!
Впереди показался белесый зев пещеры. Арсений остановился, в этот момент земля словно ушла из-под ног. Кровь хлынула вверх, от коленок к мозгу, и больно ударила в виски. Но ни страх, ни усталость, ни тяжелые шаги за спиной не отняли у мальчика решительности.
"Мой прадед смог, и я смогу!" - подумал Сенька перед тем, как нырнуть в пещеру. Он ни секунды не сомневался в правильности своего решения, и уже знал, куда ведет его белый коридор.
Луч фонаря вспорол уже знакомый мрак, на свет показался и камень, покрытый сотнями имен. Растерянный Сенька осмотрел камень снизу доверху, впиваясь взглядом в каждое имя и не находя подходящего.
"Времени очень мало! Читай все подряд" - скомандовал внутренний голос.
- Абраксас, Адмирон...
Чувства запрыгали, как искры по оголенному проводу. Весь бестиарий ада глядел из темноты. С каждым произносимым именем загоралась пара горящих глаз, и паучьи лапы терлись в ожидании. Только сейчас Арсений понял, насколько опасно называть их имена. Но иного выхода не было.
- Зотх, Вепрь, Левифан...
Демон приближался. Его шаги, словно удар плетью, отпечатывались эхом и новой волной ужаса в душе Сеньки. Слова давались ему с трудом, и с каждым новым промахом он чуял приближение смерти.
- Ярама, Бегемот, Герион...
Сенька прижался к камню почти вплотную. А потом услышал голос демона, который был где-то рядом.
- Маленький ублюдок! Я знаю, что ты затеял, но у тебя ничего не выйдет! Я прокручу тебя через адскую мясорубку, я выжму всю твою кровь без остатка. Но перед этим я заставлю тебя смотреть, как мои слуги рвут на части твоего священного друга. Он там, у кладбища, корчится в адских муках боли и ужаса. Когда я приведу тебя к нему, Змеевики сожрут его божественные кишки!
Фонарь метнулся в сторону, каменная твердыня погрузилась во тьму. Сеньке понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с дрожью. Он начал читать ещё быстрее, уже не соблюдая порядка, а прыгая от одного имени к другому.
- Молох, Самаэль, Марабас...
Где же подходящее имя?
Мальчик не видел демона, хотя тот подошел вплотную. Он снова выставил когти вперед, и оскалив пасть, бросился в атаку. Сенька подумал, что демон снесет его голову на лету, но тот остановился. В бледных глазах что-то испуганно дернулось, а потом замерло.
"Он боится меня" - подумал Сенька, - "Боится!"
- Мельхольм, Дагон, Белиар...
Демон наклонился вперед, злобно глядя не Сеньку. Зубы, обнажившееся в ухмылке, теперь казались ещё острее. Мальчик прижался к камню так тесно, что у него вышел весь воздух, который ещё оставался в легких.
- Это конец, ублюдок!
Демон наклонился ещё ближе. Когтистая лапа прошлась по камню, выбив несколько искр. И если бы Сенька не отпрянул назад, его кровь внутренности разлетелись во все стороны. Демон шагнул ещё шире, и замахнулся для нового удара.
"Всё кончено, - подумал мальчик. - Сейчас он разорвет меня на части".
В кармане что-то брякнуло, звук был глухим и чуть слышным, но именно он заставил Сеньку опомниться.
"Серебро! Демоны боятся серебра!".
Арсений полез в карман и вцепился в ложку. На секунду зажмурив глаза, Сеня перехватил ручку ещё крепче, а потом резким, острым движением впечатал оружие в щёку демона.
От жуткого воя пещера чуть не треснула пополам. Ревя и размахивая лапами, демон припал к стене. Чудесная находка спасла Арсению жизнь и подарила еще немного драгоценного времени. Неуклюже перекатившись по полу, он прильнул к следующей части камня.
- Мамон, Дракус, Верделет, Аластор...
Надписи смешались в чехарду непонятных букв. "Ты умрешь - говорили они, - нас здесь много, целый легион! Ты не успеешь найти верное имя, наш брат разорвет тебя на куски, а мы допьем твою кровь".
- Белиар, Вальберит, Мастема, Ахриман... Господи, что же мне делать?
Над вспотевшей шеей нависла пасть. Сенька почувствовал холод у себя за спиной, почувствовал, как свело живот, а потом весь мир сжался до маленькой точки.
- Вонючий крысеныш! Сейчас ты заплатишь за то, что появился на свет! И весь твой гнилой род встретит тебя в аду!
Сеня перевел взгляд со зловещей пасти на камень, и заскулил, словно маленький, голодный щенок. Имен оставалось очень много, и каждое из них издевательски кривлялось, будто демоны, носившие их, ухмылялись в аду и пророчили мальчику долгую смерть в огненном пекле. И Сенька почти смерился с этим, но...
Внезапно, каким-то чудом, мальчик заметил короткое имя, написанное прямо посреди камня. Оно было очень знакомым, более того, Арсений не раз встречал его в сказках и на страницах книг, но и представить себе не мог, что когда-нибудь столкнется с его обладателем.
Набрав в грудь побольше воздуха, мальчик посмотрел на демона и смело выкрикнул последний возможный вариант:
- Кощей!
Воцарилась оглушительная тишина.
Сенька прижался к камню, пытаясь справиться с потоком новых, доселе неизвестных чувств. Он наполовину видел, наполовину чувствовал, как нечто знакомое протянуло руку из глубины веков. Озноб спал, ушел страх, и силы как будто тоже вернулись. Сначала невесомость, а затем полет и резкое падение. Так приходит сила, и власть над тем, что ещё секунду назад угрожало убить и выжать всю кровь.
Демон стоял, как вкопанный. Он напоминал китайскую, ходячую куклу, у которой неожиданно кончился завод. Одна лапа зависла в воздухе, так и не совершив смертельного удара, оскаленная челюсть уже не внушала ужас. Демон застыл, и мальчик, вместо того, чтобы убежать, со всей силы пнул его в костлявую спину. "Не волнуйся, - шептал внутренний голос. - Теперь ты можешь делать с ним всё, что хочешь!"
Пришло время закончить начатое. Действуя по какому-то внутреннему наитию, Арсений отошел в сторону и чуть слышно произнес:
- Катись обратно в ад...
Истинное зло непобедимо, и будет существовать до тех пор, пока жив человек. Но лишь храбростью, и верой в себя, мы можем дать ему достойный отпор. Задушить в себе страх, поверить в свои силы и смело ответить на зов врага - удел только чистого и отважного сердца.
Сейчас Арсению двадцать семь лет, он живет в родном городе и больше не приезжает в далекий Червичник. У него крепкая семья, верные друзья и стабильная работа. Но только...
В дождливые ночи он встает с постели, подходит к окну, и подолгу вглядывается в беспокойную темноту. Ему до сих пор снятся чащи, болота, одинокий остров и Седая коса, утопающая в перламутровой воде.