Каждый криминальный репортер мечтает о своем звездном сюжете. Если, конечно, он настоящий репортер. Спит он, и видит себя в гуще криминальной разборки, успевающим между выстрелами брать интервью у братков. Или, наоборот, на два метра впереди командира группы захвата
СОБРа, с непрерывно щелкающей фотокамерой. Или с шуршащей пленкой видеокамерой, это уж от места работы зависит. Но самое главное начинается потом, после видеосюжета с ним самим на переднем плане или газетного репортажа с сочными снимками, хлесткими заголовками идо изысканного отточенными фразами. Главное, чтобы в ореоле славы и атмосфере всеобщей зависти со стороны менее удачливых коллег.
Сеня Кузькин ни о чем таком не мечтал, хотя и являлся корреспондентом газеты "Криминал и правопорядок", будучи при этом существом безропотным, безобидным, малоподвижным, с круглой веснушчатой физиономией и оттопыренными ушами на тыквообразной голове. Как он попал в газету с таким характерным названием, черт его вообще знает.
Не для пресных журналистов такая работа. Чем-то он поначалу показался редактору, но только в первые полгода, в течение которых Сеня и доказал свою полную неспособность писать на криминальные темы. Гладкую статейку о юбилее УВД, - пожалуйста. Слезливый очерк из приюта для бродяг, - нате вам. Слащавую заметулечку об успехах районного суда, - с превеликим удовольствием. Репортаж о работе судмедэксперта, - кое-как, но можно. Худо-бедно мог слепить информашку об автоаварии или пожаре. Дальше, - как серпом...
Над последним его репортажем с патрулем из военной комендатуры покатывался весь городской журналистский бомонд. "Посмотрите на этих бравых ребят, бдительно несущих, без преувеличения, героическую, полную неожиданностей службу по охране..." С серой газетной полосы читателю вымученно улыбался худосочный прапорщик с продувной физиономией и два дистрофичных солдатика первого года службы, едва не сгибавшиеся под тяжестью массивных жетонов на груди. Редактор уже не смеялся над своим протеже, он почти плакал.
Дальше так продолжаться не могло, и отчетливее всех это понимал сам Сеня, безропотно сносивший кличку Кузя как в редакции, так и за ее пределами. Поэтому, когда его вызвал к себе редактор, что в последнее время случалось все реже и реже, и носило негативный характер профилактических бесед, Сеня неминуемо решил хоть писать заявление по-собственному, хоть публично сделать себе харакири, только бы избавиться от очередного позорного разноса.
В действительности все оказалось проще. Бегло взглянув на Сеню, редактор поморщился, как от приступа мигрени, и, снова уткнувшись грушевидным носом в свежераспечатанную газетную полосу, пробубнил гриппозным голосом:
- Поезжай-ка ты Кузькин в УБОП. Репортаж сделаешь. У них сейчас
операция "Дорога" идет. Договоренность с начальником имеется.
Камеру возьми в лаборатории, снимать сам будешь. Андрей, понимаешь,
а-а-апчхи... заболел. И я тебя умоляю, - оскорблено вздернув
подбородок, редактор тщательно высморкался в клетчатый платок
размером с наволочку, - не злоупотребляй пафосом. Не надо вот
этого: "бравые", "бдительно" и тому подобное. Будь проще. Бери
пример с Кирилла, какие репортажи! Побольше крови и осведомленности, читатель это любит.
Жалобно вздохнув, Сеня попытался отбрыкаться.
- Так пусть Кирилл и...
- Занят, - отрезал редактор. - И все остальные, - тоже. Так что поезжай и не выкобенивайся. Там всего делов-то: постоишь с группой на трассе часа три, машин с десяток проверите и поезжай домой, строчи, пока вдохновение.
- Кирилл ваш - пробурчал все же Сеня,- темы из пальца высасывает.
- Вот и хорошо! Зато захватывает. И учти, Кузькин, это твой последний шанс. Если сорвешь номер... Ты лучше в "Мурзилку" пойди работать.
- "Мурзилки" уже давно нет.
- Тогда в заводскую многотиражку. Или в районку, вести с полей писать и результаты удоев. Или надоев? А-а-апчхи!
- Будьте здоровы...
Тихонько прикрыв дверь с обратной стороны, Сеня еще раз тяжко вздохнул, и потопал в фотолабораторию за камерой...
* * *
После полуторачасовой тряски в рейсовом автобусе Сеня с невольной
робостью подошел к серому зданию УБОПа, полностью смирившись с неизбежным. В приемной начальника было зловеще тихо. Секретарша равнодушно осмотрела ушастого Сеню с макушки до стоптанных каблуков, и лениво процедила:
- Занят, ждите...
Ждал Сеня долго, в глубине души надеясь, что выезд сорвется, и не по его вине. Потом можно будет наплести, что начальник срочно выехал, а без него ничего не решишь. Не станет же редактор звонить, и уточнять...
Но день, видимо, у Сени был не самым удачным. Часа через полтора дверь распахнулась, и хозяин кабинета, выпустив троих штатских и двоих в форме, окликнул секретаршу:
- Илона, корреспондент должен подойти из газеты. Не был?
Густо покраснев, Сеня застенчиво пискнул из угла:
- Я здесь.
- Так что же вы?! Я вас давно жду. Вот, кстати, и командиры групп уходят... Сергей! Бери журналиста и выезжайте. Растолкуешь ему, что почем по дороге, а я в министерство...
Пожав потную Сенину руку, начальник ослепительно улыбнулся, и пожелал на дорогу:
- Удачи вам, товарищ корреспондент, и хорошей фактуры. Так это у вас называется?
- Так точно, - неожиданно ответил по-уставному Сеня.
Начальник добродушно рассмеялся, и похлопал Сеню по плечу:
- Наш человек, сработаемся.
Сергей, двухметровый детина с приплюснутыми боксерскими ушами, поманил Сеню пальцем.
- Как зовут?
- Кузь... кхм... Семен.
- Ну, пойдем, Семен. Посмотришь на настоящую мужскую работу.
- Ага...
Прижимая к груди "НИКОН", Сеня затрусил за Сергеем на улицу, моля Бога, чтобы машина заглохла сразу за воротами, и никогда бы больше не сдвинулась с места...
* * *
Оба собровца вешали Сене лапшу на уши вот уже третий час. В течение первого часа Сеня искренне верил небылицам о ментовской работе, которые ему упоительно втюхивал разошедшийся Сергей, сразу раскусивший, что перед ним особо штатский лопух, воспитанный на "Огареве, 6" и "Петровке, 38". На третий час Сеня стал задавать наводящие вопросы. А когда Сергей заврался до того, что на одной из операций он командовал группой штабных полковников, Сеня откровенно разочаровался в Сергее так же, как и в жизни.
Второй собровец, коренастый Олег, сидевший за рулем, только хмыкал да покручивал настройку приемника, стараясь скрасить музыкой однообразное сидение в тесном салоне.
За окном "девятки" нудно моросил мелкий дождь, никак не способствуя задорному настроению, и Сеня, по-сиротски скрючившись на заднем сиденье, вполуха слушал треп Сергея. А потом и вовсе невежливо перебил его на полуслове.
- А сейчас-то мы здесь чего сидим? Ни одной машины не проверили.
Что за "Дорога" такая? Писать-то мне о чем?
Олег с Сергеем многозначительно переглянулись.
- Понимаешь, - пояснил Сергей в рамках полученных от начальства инструкций, - на этой трассе уже второй месяц какие-то отморозки шакалят. Тормозят машины, и конфискуют. Водилу, в лучшем случае, вяжут, и в лесу бросают. Одного замочили, суки. Вооружены, к тому же форму используют. Уже восемь машин навернули.
Заметив, что Сеня слегка побледнел, Сергей успокоил:
- Да ты не пугайся. Мы уже вторую неделю выезжаем, и все впустую. Немного шансов, что сегодня нарвемся.
- Понятно...
В лежащей на панели рации хрипели чьи-то вызовы, обрывки фраз и самая беспардонная ругань. Под шум дождя Сеня, было, задремал, когда в динамике прорезался отчетливо слышимый взбудораженный голос:
- Готовность - ноль. Повторяю: готовность - ноль! На 120 километре бомбанули "КамАЗ" - алку с грузом. Водила прибежал на КПМ. Они идут к вам. Как понял?
- Понял я, понял.
- Постарайтесь задержать, они уже две тачки в кювет задвинули. Держи их. Держи! Как понял?
- Понял, в рот те ноги! Чем держать? У меня "ежа" нет!
- Перекрой... Перекрой дорогу. Ближе тебя никого нет.
- Да ты трекнулся?! "Девятой" "КамАЗ" таранить? Там тонн тридцать веса!
- Держи хоть четверть часа! Помощь будет...
Швырнув рацию обратно на панель, Сергей возбужденно выругался:
- Накаркал, мать твою!.. Ну что, корреспондент, будет репортаж? Давай-ка прыгай отсюда.
- Куда?
- Наружу, сиськой тебя по уху! Или с нами хочешь? Щас нас колбасить будут.
Олег, вглядываясь в длинный спуск впереди, резко рубанул рычагом передач.
- Вон они... Ты смотри, что делают, сволочи!
Километрах в полутора по мокрой дороге юлил "КамАЗ" с прицепом,
в наглую ломая цепочки встречных и попутных автомобилей. Три
легковушки вылетели с трассы в поле, чудом увернувшись от многотонной
махины. Сергей смачно выругался:
- ...его матаню! Олежек, выскакивай ему навстречу, как на бугор вылетит. Снизу ему нас не видно. Ежели очко у него сыграет,
- вылетит с дороги. Пока то да се, - скаты продырявим. А там видно будет.
- А если не свернет?
- Ну, тогда звиздец нам и вечная слава. Есть еще варианты?
- Нет.
- Жми. Да пушку приготовь...
Сиротливо стоящий под дождем Сеня мелко подрагивал, то ли от холода, то ли от страха. "Девятка" отъехала от него метров на полста и замерла, немного не доехав до спуска.
Через пару минут ошалевший Сеня наблюдал совершенно фантастическую картину. Едва только из-за изгиба подъема показалась тупая кабина "КамАЗа", "девятка", стрельнув сизым выхлопом, как торпеда ринулась навстречу грузовику, лоб в лоб. Охнув, Сеня аж присел от неожиданности, ожидая неминуемого столкновения и чудовищного взрыва. Однако расчет Сергея оказался верным. Водитель грузовика от неожиданности резко заложил руль вправо, груженый "КамАЗ" занесло на мокром асфальте, и силой инерции выбросило через неглубокий кювет в поле. Тяжело пропахав колесами влажную землю, "КамАЗ" накренился и, влекомый массой фургона, завалился набок.
"Девятке" тоже не повезло. Задком фургона сплющило в гармошку левое крыло и часть капота, и вышвырнуло "девятку" на противоположную сторону от дороги. Даже издалека Сеня отчетливо видел, что Олег грузно навалился на руль, и не подает признаков жизни. Сергей сумел выскочить из салона и, размахивая компактным "кипарисом", бросился к "КамАЗу". Не добежал он всего шагов двадцать. В откинутую вверх дверцу "КамАЗа" до пояса вылез черноволосый парень в форме сержанта милиции, и дуплетом шарахнул из обреза двустволки. Вскрикнув, Сергей повалился на землю, не целясь выпустив по кабине длинную очередь. Бандит мгновенно рухнул вниз. Елозя по земле, Сергей ползком добрался до задней части фургона, и, спрятавшись за угол, взял под прицел видимую ему часть кабины.
С минуту Сеня оцепенело пялился на развернувшуюся перед ним картину, пытаясь уверить себя, что все это не наяву, а просто он задремал на заднем сиденье "девятки" и сейчас проснется, и все будет как прежде: шуршание дождя, негромкие звуки радио и треп Сергея. Сеня и моргал, и жмурился, и с силой щипал себя за руку, - ничего не менялось. "КамАЗ" по-прежнему лежал на боку, Сергей перетягивал себе брючным ремнем перебитые картечью ноги, и "девятка" косо стояла на пахоте метрах в десяти от обочины, с сиротливо распахнутыми дверцами.
В следующую минуту, несмотря на холодный дождь, Сеню бросило в жар от простой до идиотизма мысли. Ведь в "КамАЗе" наверняка не один грабитель, и из оружия вряд ли один обрез. А Сергей ранен, и один их не удержит. Если бандюги, не дай Бог, добьют Сергея, то следующим будет Сеня...
Додумывал он уже на бегу к "девятке". Запыхавшись, Сеня нырнул в салон, и первым делом пощупал пульс у Олега. Пульс слабенький, но все же был. Шевелить потерявшего сознание собровца Сеня не рискнул, опасаясь, что у того наверняка сломаны ребра или ключица. И тут же сам себе подивился, насколько четко и последовательно в такой ситуации варит у него "котелок".
Подхватив с коврика упавший при ударе на пол АКМ, Сеня вынырнул из салона и, прижавшись к колесу, заорал во всю глотку:
- Сергей! Серега, ты жив?
- Живой! Прижми задницу, корреспондент, и не рыпайся. Схватишь еще пулю, отвечай за тебя.
Возбужденный Сеня, осмелевший от весомой тяжести оружия, проорал с матерком, чего отродясь не делал:
- По ... в рот ...мать! Что делать то? У меня автомат Олежкин.
- Ты стрелять умеешь?
- А как же! Раз в школе стрелял, и два раза в универе.
Морщась от боли, Сергей для профилактики пальнул в сторону кабины, и отозвался:
- Аргумент, сиськой тебя по уху... Ладно. Не давай им высунуться с другой стороны. Как покажутся, - бей не раздумывая. Но патроны экономь. Смотри, если вышибут лобовое, - уйдут полем. Тогда бей по ногам. Учти, мне ту сторону не видать. И встать не могу, ноги прострелил, паскуда.
- Ага, понял.
Тут же Сеня полоснул короткой очередью поверх кабины, заметив высунутую в окно руку с короткоствольным АКС. Рукав был не форменный, значит их как минимум двое. АКС тут же неприцельно огрызнулся длинной очередью. Большая часть пуль веером рассыпалась высоко над "девяткой", но две или три все же клюнули в заднее крыло, и Сеня мысленно "благословил" ВАЗовских конструкторов, втиснувших топливный бак с правой стороны. Если рванет, то Сеня вместе с машиной заполыхает свечкой. А выбраться из-за укрытия, - верный способ схватить пулю. А вообще - позиция что надо. Если бы еще не дождь за воротник...
Двое в "КамАЗе" однако тоже не дремали, и подкрепления ментам дожидаться не собирались. Как и опасался Сергей, лобовое стекло "КамАЗа" с треском вылетело, и наружу вывалились даже не двое, а трое парней. Один заставил спрятаться за фургоном
Сергея, выпустив из АКС сразу полмагазина. "Сержант" шарахнул по Сене картечью. Третий отпрыгнул на пару метров, и, встав на колено, взял на мушку "Тигра" "девятку". Видимо, решили захватить машину и смываться, обезвредив самого бестолкового, как вполне справедливо рассудили. Сеня аж пукнул от испуга, сообразив, что тут редакционной ксивой не отмажешься, и не скажешь: "Я понарошку умер..."
Сергей со своей стороны не видел, что происходит, но сообразил, что события развиваются по ненужному ему сценарию. Перекатившись на левую сторону, он, не высовываясь, выставил левую руку с "кипарисом" и высадил оставшиеся патроны, заставив всех троих плюхнуться мордами в жирную грязь под ногами. Тут же заорал, лихорадочно вырывая из гнезда пустой магазин:
- Бей, Сеня! Бей! Иначе кранты!!!
Сеня, словно его мощной пружиной подбросило, вскочил на ноги, мысленно прощаясь с жизнью, и длинной очередью принудил бандитов шарахнуться обратно в кабину, под прикрытие металла. Одного, кажется, даже стебанул по руке. По крайней мере, вскрик Сеня точно слышал. Сергей, успев за эти три секунды перезарядить "кипарис", добавил от себя стайку тупорылых 9-миллиметровых пуль, и снова откатился на правую сторону, взяв под прицел видимую ему часть кабины.
Перезарядив, он машинально посмотрел на часы, и удивленно вздернул белесые брови. С момента, как "КамАЗ" едва не столкнулся с "девяткой" собровцев, минуло каких-то восемь минут. А казалось - целая вечность...
Лежащая в салоне рация, до того тихо хрипевшая, вдруг ожила, и рявкнула голосом начальника управления:
- "Седой" "Отряду". "Седой", ответь "Отряду". Что у вас там? "Седой"...
- Сеня, - заорал Сергей. - Рацию возьми!
- Взял!
- Ответь.
- Не умею. Как?
- Кнопочку нажми, на передачу.
- Какую?
- Продолговатенькую.
- Да они все...
- Жми все подряд! - рявкнул Сергей.
Рация по-прежнему надрывалась, исходя матом и беспокойством.
Наконец Сеня нащупал нужную кнопку, и возбужденно проорал, кося взглядом в сторону "КамАЗа" и положив ствол АКМ на капот.
- На связи "Седой"!
- Сергей?
- Нет.
- Кто это, трах-та-ра-рах!!!
- Кузькин. Сеня.
Голос начальника подскочил на два тона выше:
- Журналист? Жив?!!
- Ага... Временно. Если не подоспеете, буду постоянно мертвый.
- Обстановку доложить можешь?
- А как же! Только это и могу... Все в порядке, не беспокойтесь. Олег без сознания, у Сергея ноги перебиты. Я держу их на мушке.
- Кого? Олега с...
- Бандитов! - взвизгнул Сеня. И, подумав, лихо добавил.- Сиськой тебя по уху.
Несколько секунд рация озадаченно молчала. Потом начальник, уже без признаков нервозности, уточнил.
- Так вы их блокировали?
- А то, - хмыкнул Сеня.
- Ладно... Подкрепление вот-вот будет. Ты держись, парень. Слышь? Еще пять, от силы семь минут...
- Да хоть полчаса. Еще бы водки...
Водку Сеня сроду не пил, и ляпнул это неожиданно даже для самого себя. Как и вообще за последние четверть часа, открыв в себе кучу новых качеств.
- Да я тебе, - голос начальника дрогнул, и упал почти до шепота,
- лично литр выкачу. И вмажем вместе. Только поберегись, слышь? Как тебя? Сеня? Не лезь там на рожон.
- Бу сделано...
Бросив рацию на сиденье, Сеня шмальнул еще разок для острастки
в сторону кабины "КамАЗа", и, стиснув зубы, ткнулся лбом в мокрый корпус "девятки". Вдалеке на трассе протяжно выли милицейские сирены...
* * *
Репортаж об операции "Клещи", а не "Дорога", как говорил малоинформированный редактор, вышел через неделю. Снимков, правда, не было, но уже с первых строк чувствовалось, что написан он мастерски и в совершенно необычной для газеты манере. Подпись внизу стояла С.Дорожный. Впервые за семь лет работы в разных газетах Сеня взял себе псевдоним, о чем знали пока только три человека: он сам, завотделом и редактор. Вся редакция до последнего находилась в полном неведении, никак не связывая яркий и правдоподобный репортаж с личностью серенького и вялого Сени Кузькина. Правда, в последнюю неделю тот как-то изменился... Те же оттопыренные уши, те же веснушки на пухлых щечках. Но взгляд стал жестче, и движения отрывистее и резче.
И, что совсем необычно, за день до планерки за Сеней заезжал шикарный джип с эмвэдэшными номерами, и на следующее утро Сеня позвонил в редакцию, и заплетающимся языком безапелляционно заявил, что он на задании и в редакции не появится. И ведь сошло с рук!
Но самое обалденное было сразу после планерки, когда опупевшие коллеги переваривали известие, что Кузя и С.Дорожный - одно
и то же лицо. И в зале для заседаний повисла убийственная тишина, когда редактор зачитал письмо министра внутренних дел,
выражавшего личную благодарность сотруднику газеты "Криминал
и правопорядок" Кузькину Семену Аркадьевичу, малоподвижному,
безропотному и безответному существу с тыквообразной головой