Тринадцатый век Русь встречала далеко не в лучшем состоянии. Некогда единое государство Владимира Великого давно уже раскололось на отдельные княжества, стольный Киев утратил свое значение, а многочисленные князья-рюриковичи между собой воевали значительно чаще, чем против внешнего врага. Формально Великим князем был Юрий Всеволодович Владимирский, однако, его власть распространялась исключительно на северные и восточные княжества. Смоленское, а также южные и юго-западные княжества (Киевское, Галичское, Волынское...) он не контролировал. Тут были свои князья с собственными амбициями. Поэтому разные земли все больше отдалялись друг от друга. Вообще же разница между юго-западными и северо-восточными землями Руси к этому времени уже была весьма чувствительной, хотя пока еще это были различия внутри одного народа.
Наиболее сильными владыками на юго-западе были князья Мстислав Старый, правивший в Киеве, его тезка Мстислав Удатный из Галича, волынский князь Даниил Романович и еще один Мстислав, князь Черниговский.
Еще один фактор, который нужно помнить, говоря о событиях тринадцатого века на юге Руси, - это запутанный клубок русско-половецких отношений. Прикочевавшие еще в одиннадцатом веке из-за Волги в Причерноморские степи половцы (они же кипчаки) за два века оказались плотно привязаны к русским княжествам. Если первоначально они были откровенными врагами, стремившимися пограбить наши земли, то после многочисленных войн Половецкое поле практически интегрировалось в состав конгломерата из русских княжеств. Знать кочевников оказалась тесно связана со славянской элитой родственными узами и деловыми отношениями. Кочевники активно участвовали в русских междоусобных войнах на стороне то одного, то другого князя. Выгода была обоюдная. Князья получали под свое командование целые армии из опытных воинов, а половцы активно богатели за счет военной добычи и княжеских даров. Справедливости ради надо сказать, что союзниками кипчаки были весьма коварными и непостоянными. Особого уважения к договорам о мире они не чувствовали, зато прекрасно понимали язык силы и, если чувствовали сильную княжескую руку, были верными союзниками. Но стоило их союзнику ослабеть, как степняки пробовали его оборону на прочность.
Чтобы понять эту особенность кочевников, надо немного отклониться от исторического повествования. Сейчас существует искусственно выведенный в Пермском институте внутренних войск МВД России гибрид волка и собаки, так называемый волкособ. Этих животных выводили специально для служебных целей спецслужб. В результате, они оказались сильнее и выносливее овчарок, унаследовали более острый, волчий нюх. В общем, почти по всем показателям превосходят домашних собак, но есть у них одна особенность. Работая в паре с кинологом, они постоянно пытаются стать лидерами и навязать свою волю человеку. Если собака быстро понимает, "кто в стае вожак" и подчиняется хозяину, то волкособы при каждой возможности испытывают человека на прочность. А если один раз добились уступок, то будут и дальше отвоевывать себе новые права и привилегии. Кроме того, по словам кинологов, они гораздо более рациональны, чем собаки, и всегда прикидывают, какую выгоду получат от выполнения команд. В общем, прекрасные работники, если правильно их использовать и жестко контролировать. Только очень уж сложные в обращении...
Примерно такими же были и половцы. Когда Русь представлял сильный и решительный князь, половцы были очень кроткими и готовыми к сотрудничеству, торговле и разве что из рук не ели. Но только стоило Руси ослабеть, как на кипчакских лицах появлялся волчий оскал. Тогда начинались грабительские набеги, горели города и села, уводились в неволю пленники.
Такими вот они были. Не плохие и не хорошие. Просто люди со своеобразным поведением. Буйные и плохоуправляемые, опасные и для друзей, и для врагов. Общаясь с ними, нужно было помнить и соблюдать определенные правила, и прежде всего, быть сильными.
Говорить о какой-то особой жестокости степняков не приходится. Наши собственные князья тоже лили кровушку с удовольствием, за милую душу жгли города и уводили пленников. Время было весьма суровое, а война всех против всех была обыденной реальностью. И развязали эту войну отнюдь не степняки. Они только пользовались моментом.
Изучая это время, нужно помнить, что наши предки на войну и убийство смотрели совсем иначе, чем мы. Гораздо спокойнее, что ли... Вот, к примеру, великий князь и полководец Владимир Мономах говоря о гибели своего сына произнес: "Разве удивительно, что муж пал на войне? Умирали так лучшие из предков наших". В том же духе высказался и князь Мстислав Владимирович на мирных переговорах со своим противником Олегом Черниговским: "Хоть и брата моего убил ты, неудивительно то: в бою ведь и цари, и мужи погибают".
Это была феодальная эпоха, при которой не существовало постоянных союзников или вечных противников. Сегодня два князя ожесточенно рубятся на поле боя, а завтра, словно лучшие друзья, вместе пируют. Для дружинников и князей боевые действия стали банальной будничной работой, которая давала им возможность жить и кормить семьи. Половцы не отставали от своих соседей в стремлении взять добычу с боя. Банды кочевников налетали на пограничные русские города и села. Наши князья в долгу не оставались, отправляясь в степь для поправления своего материального положения путем грабежа половецких веж. Пленных затем без всяких проблем обменивали. Зачастую степняки выступали как союзники отдельных Рюриковичей в русских междоусобицах. В общем, сложился эдакий симбиоз двух этносов и выработался неписанный кодекс правил поведения.
Так что никто не удивился, когда весной 1223 года к галицкому князю Мстиславу примчались гонцы от хана Котяна Сутоевича с просьбой о помощи в войне с еще одним кочевым племенем. Именно к этому князю половцы обратились по двум причинам. Во-первых, его жена была половчанкой и, благодаря этому, он был в родственных и дружеских отношениях со многими ханами. Во-вторых, всего два года тому назад половцы помогли ему в войне с венграми, так что Котян вполне мог рассчитывать на ответную поддержку галицкого князя.
Вскоре выяснились новые подробности. Врагами хана были не его противники из других половецких орд, а воины никому не известного народа, чья армия вторглась в половецкие земли из-за Кавказа. Половцы уже один раз сражались против них и были разгромлены, и Котян остро нуждался в помощи, чтобы взять реванш. Поэтому хан настойчиво звал в поход не только Мстислава Удатного, но и вообще всех русских князей.
Чтобы обдумать половецкую просьбу, в Киев съехались южнорусские князья. Туда же стали собираться половецкие ханы. Один из них, по имени Бастый, даже принял крещение, чтобы показать серьезность своих предложений. Пока князья совещались, гадая, стоит ли тащиться в степи для войны с непонятно кем, половцы, чтобы добиться нужного решения, пустили в ход щедрые посулы и богатые подарки. Немало конских табунов и верблюдов было подарено князьям, еще больше было обещано после победы. Но все же князья не были единодушны в этом вопросе. Тогда половцы стали пугать русских: "Если вы нам не поможете, то сегодня мы были побиты, а вы завтра побиты будете ". Наконец в ход пошли угрозы, что половцы объединятся с новыми пришельцами и станут воевать против Руси. "Пока я нахожусь в Киеве - по эту сторону Яика, и Понтийского моря , и реки Дуная татарской сабле не махать", - подвел итог княжеского съезда Мстислав Старый и объявил сбор войска. Так было решено начать войну, и в апреле русские дружины выступили в поход. Воевать с татарами шло больше двух десятков князей со своими дружинами и городскими ополчениями, а также неподдающиеся подсчету половцы.
Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович сам ввязываться в авантюру не пожелал, вполне резонно посчитав, что у него и своих дел хватает, чтобы еще половцев спасать. Однако, поскольку намечался не просто грабительский налет, а большая война, Великий князь в силу своей должности обязан был в ней принять участие. Поэтому, чтобы сохранить лицо, он послал в помощь киевскому князю своего племянника Василька Константиновича с ростовским полком. Тот, впрочем, к месту сбора русской армии опоздал и в походе не участвовал. Возможно, задержка была связана с неопытностью Василька, которому было от роду всего четырнадцать лет, а, возможно, с тем, что ростовцы особо и не торопились...
***
Кстати, все ли знают, каким буйным ветром занесло в донецкие степи монголов? Чего это им в своих юртах не сиделось?
Если говорить честно, то попали они к нам совершенно случайно даже для самих себя. Началось все с того, что в конце двенадцатого века в монгольских степях молодой и амбициозный хан одного из племен по имени Темуджин собрал отряд преданных головорезов и начал потихоньку покорять соседей. Иногда он терпел поражения, но чаще побеждал. Со временем под его властью объединились все племена Монголии. Тех, кто объединяться не хотел, без долгих разговоров просто вырезали поголовно. Весной 1206 года у Темуджина не осталось конкурентов, и он был провозглашён великим ханом, правителем всех племен Монголии, Чингисханом. Впервые многочисленные кочевые племена этого огромного региона оказались объединены в единое государство.
Подданные нового владыки получили общее название монголы, а также новое деление. Вместо прежних племен были созданы тумены, объединявшие десять тысяч мужчин. Тумены в свою очередь делились на тысячи, сотни и десятки. Перейти из одного десятка в другой, не говоря уже о переходе в другой темен, простой кочевник не мог, так как за это полагалась смерть. Такое себе крепостное право в монгольском исполнении. Только по своей жестокости далеко превосходящее и ГУЛАГ, и Талибан.
Каждому тумену были выделены земли для кочевий, а во главе туменов и тысяч Чингисхан поставил преданных людей, тем самым покончив с племенным разделением внутри своей земли. Из своих новых подданных Чингисхан создал армию, которую повел на завоевание всего мира. Все взрослые мужчины были объявлены воинами. В мирное время они вели хозяйство, а во время войны должны были браться за оружие . В общем, по воле хана в Азии возник настоящий народ-воин. Была введена строжайшая дисциплина, держащаяся на широком применении смертной казни. Например, если в бою монгол струсил и бежал, то казнили не только его, но и весь его десяток. В общем, жизнь простых монголов при Чингисхане была далеко не сахаром. Они превратились в бесправную биомассу, которую вели в бой по воле хана и его нойонов. Вряд ли кто-нибудь из сегодняшних апологетов "потрясателя вселенной" захотел бы перенестись в то время.
В итоге, Чингисхан завоевал Сибирь, Китай, Корею, Среднюю Азию и столкнулся с государством хорезмшахов - региональной сверхдержавой своего времени. Хорезм был огромным и богатейшим государством, раскинувшимся на землях сегодняшнего Ирана, Узбекистана, Таджикистана, части Казахстана, Азербайджана и Афганистана.
В 1219 году монголы вторглись в Хорезм. Его правитель, султан Ала ад-Дин Мухаммед Второй, был разбит и бежал на запад к Каспийскому морю. За ним в погоню были отправлены три тумена под командованием полководцев Джэбэ, Субэдэй-багатура и Тохучар-нойона. Тохучар погиб вскоре после начала похода, но два других командира, словно самонаводящиеся торпеды, неслись за беглым султаном. Остальная монгольская армия в это время продолжала покорять Среднюю Азию. Гонясь за Мухаммедом, монголы с боями прошли аж до Азербайджана, где выяснилось, что их жертва скончалась от болезни и убивать в общем-то уже некого.
Нужно было возвращаться. Можно было просто развернуться и пройти по своим же следам, но эта местность была сильно разорена и с прокормом воинов и лошадей могли возникнуть проблемы. Так что, посоветовавшись, Субудай и Джебе решили возвращаться другим путем: пройти на север вдоль каспийского берега, перейти Кавказ, а затем по южнорусским степям направиться на восток. Заодно они могли лично оценить эти земли и решить, стоит ли их в дальнейшем завоевывать. Но прежде, чем отправиться домой, монголы решили разведать окрестности. Азербайджан, где в это время находились тумены, был разделен на несколько государств. Правитель одного из них быстро сообразил, что тридцать тысяч монголов, вошедших в его владения, - это слишком серьезные гости, чтобы спорить с ними. Поэтому быстро примчался в лагерь Субудая со словами: "Вах-вах, зачем воевать, давайте договоримся, да?". Как это ни удивительно, действительно, договорился, признал верховную власть монголов, заплатил дань и сберег своих подданных от истребления. Зато города, правители которых вовремя не додумались позолотить ручку узкоглазым гостям, были захвачены, ограблены и сожжены. Затем монголы наведались в соседнюю Грузию. Трижды царь Георгий-Лаша собирал войско и выходил сражаться против монголов. Как может догадаться читатель, все три раза результат боя был одинаков: "бежали робкие грузины".
Монголы еще два года подряд ходили из Грузии в Азербайджан и обратно, грабя все, что попадется под руку. Наконец, когда в Закавказье взять уже было совершенно нечего, они отправились на север. Мирной прогулки не получилось, аборигены, уже наслышанные о монгольской опасности, сразу же брались за оружие. Монголам приходилось буквально прорываться сквозь вражеские земли. Наконец, зимой 1222-1223 года на Северном Кавказе их встретило объединенное войско алан, половцев, вайнахов, лезгин и остальных обитателей края. Первый бой завершился с ничейным результатом. Тогда монголы пошли на хитрость. Посланцы Джэбэ явились к вождям половцев и предложили заключить сепаратный мир. "Мы и вы из одного рода, аланы же нам чужие. Мы заключим с вами договор, чтобы не тревожить друг друга, и дадим вам столько золота и платья, сколько вы пожелаќете, только оставьте алан", - убеждали монголы половцев.
По большому счету, это было не совсем так, хотя доля истины в словах посланцев была. Среди подвластных Чингисхану были не только монголоидные народы, но и тюркские. А половцы были тюрками, так что, скорее всего, хитрый Джэбе из числа своих офицеров отобрал для переговоров этнических тюрок, похожих на половцев и говоривших на одном с ними языке.
Вообще же тюркский народ скотоводов, который на Руси называли половцами, в Византии куманами, а в Средней Азии кыпчаками, в двенадцатом-тринадцатом столетиях населял огромные пространства от Дуная почти до Китая. Они не создали своего государства, и их многочисленные племена-орды жили самостоятельной жизнью, кочуя по степям или поселяясь на территории земледельческих государств. В жизни некоторых стран, как Грузия и Хорезм, кипчаки играли очень большую роль, входя в военную и политическую элиту государства. Несмотря на большие расстояния между местами обитания отдельных орд, тюрки все еще сохраняли какие-то родственные чувства, на которых и сыграли монголы.
Половцы поверили уговорам, взяли богатые подарки (или говоря прямо - взятку) и заключили с монголами мир, предав своих союзников-алан. Обрадовавшиеся такому подарку судьбы полководцы Чингисхана легко разгромили оставшихся врагов. Однако половцам предательство не принесло счастья.
Монголы нарушили мир и обрушились на расходящихся по своим кочевьям без всяких опасений кипчаков. "Монголы внезапно устремились на них, и всякого, кого находили, убивали и взяли опять вдвое против того, что дали. Некоторые из уцелевших кипчаков убежали в Русскую землю", - подвел итог этой политической комбинации средневековый писатель Рашид ад-Дин.
Сколько половцев погибло без всякой чести и пользы в этом избиении, неизвестно. Но, очевидно, немало. Русские летописи среди погибших называют Даниила Кобяковича и "наисильнейшего хана половецкого" Юрия Кончаковича, сына антигероя "Слова о полку Игореве", хана Кончака. Судя по именам, оба хана были христианами, и оба были детьми наиболее сильных степных владык двенадцатого века, унаследовавших власть над многочисленными ордами. Уцелевшие ханы в главе с Котяном прибежали за помощью в город Галич. Монголы же огнем и мечом прошлись вдоль северного побережья Азовского моря, уничтожая половецкие кочевья, ворвались в Крым, где провели зиму и весну 1223 года.
***
Двинувшаяся против монголов из Киева русская армия спустилась на юг вдоль Днепра до порогов, где соединилась с галицкими выгонцами, т.е. отрядами бояр, незадолго до того изгнанных в результате внутренних противоречий из Галиции. Эти изгнанники жили в городках междуречья Днестра и Дуная и из своей земли сначала спустились на лодках по Днестру, потом по Черному морю вошли в устье Днепра и поднялись вверх по его течению.
Сюда же подошли половецкие отряды. Зачастую этот поход называют походом трех Мстиславов, имея в виду трех самых сильных князей. Хотя всего в войске было пять князей с этим именем. Кстати, это повод задуматься, если своим сыновьям князья давали имя означающее "мститель", "славный в мести", то это тревожный симптом, говорящий о серьезных неладах в обществе. Справедливости ради отмечу, что Мстислав - это языческое имя-прозвище, крещены князья были под совсем другими именами. Так Мстислава Удатного на самом деле звали Федором, а Мстислава Черниговского - Пантелеимоном.
Узнав о появлении в опасной близости от своего лагеря русских, монголы послали к князьям гонца, который заявил: "Слышали мы, что идете вы против нас, послушавшись половцев. А мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел ваших, и пришли не на вас. Но пришли мы, посланные богом, на конюхов и холопов своих, на поганых половцев, а вы заключите с нами мир. И если прибегут половцы к вам, вы не принимайте их, и прогоняйте от себя, а добро их берите себе. Ведь мы слышали, что и вам они много зла приносят, поэтому мы их также бьем".
В общем они снова хотели повторить фокус, принесший им победу на Кавказе, однако русские князья на провокацию не поддались. Вместо этого монголам напомнили, что они еще недавно клялись быть в мире с половцами. А затем послов обвинили в предательстве и казнили. Это было очень спорное решение с точки зрения морали, зато теперь всем было понятно, что с монголами никакого мира не будет. Вскоре состоялся первый боя передовых частей обоих армий. Тысяча всадников Мстислава Удатного стремительным ударом разгромила передовой монгольский отряд. Остатки азиатов пытались спастись, но были окружены и перебиты. Когда монголы поняли, что обречены, они вырыли яму, в которую спрятался их предводитель Гемябек. Сверху его забросали землей, в надежде, что русские не заметят этого тайника, и он после боя вылезет и спасется. Видимо, спрятали его не особо качественно, так как полководца, в конце концов обнаружили и по просьбе половцев выдали им на расправу.
Окрыленная первой победой русско-половецкая армия уверенно двинулась в глубь степи. Большинство историков считает, что в этом походе с нашей стороны участвовало до восьмидесяти тысяч воинов , из которых примерно половина - половцы. Я считаю эту цифру сильно завышенной, хотя, если в событиях участвовало даже вполовину меньше людей, то это все равно огромное число, потому как такой армии Русь давно не собирала в единый кулак. Казалось, у монголов нет никаких шансов. Однако такое, действительно, большое для своего времени войско имело существенный недостаток: оно не имело единого управления. Из-за амбиций различных князей так и не был выбран военачальник. Каждый князь командовал своей дружиной и максимум - координировал свои действия с соседями. Ко всему прочему, два наиболее сильных полководца Мстислав Удатный и Мстислав Старый, враждовали между собой. Так что ни о какой особой дисциплине и грамотном управлении русско-половецкими силами говорить не приходится.
Как мы уже говорили, точной численности русско-половецкого войска никто не знает. Точно так же неизвестен его состав. Одни авторы считают всю армию практически конной, другие говорят о наличии многочисленной русской пехоты. А то, что летописи обходят молчанием этот вопрос, дает большой простор для различных мнений.
С одной стороны, пехота в степи против полностью конного противника, действительно, не особо эффективна. А при преследовании монголов и манёвренном бое пешее ополчение вообще будет обузой. Ведь в средневековье пехота нужна была в основном при защите и штурме городов.
С другой стороны, согласно летописи, галицкие выгонцы к месту сбора добирались на лодках. Значит, они были пехотинцами. Кроме того, пехота была в киевском ополчении. Так что, скорее всего, княжеские дружины были исключительно конными, а ополчения были как конными, так и пешими. Кавалерия должна была найти врага и завязать бой. Пехотинцы шли с обозом и играли вспомогательную роль.
Еще одним фактом, говорящим в пользу многочисленности русской пехоты, являются огромные потери русской армии, доходящие до девяноста процентов от первоначального личного состава. Даже разбитая кавалерия могла убежать, оторвавшись от монголов, как это сделали конные дружинники князей Мстислава и Даниила. Пехота же при бегстве была обречена и полностью полегла, вырубленная монголами.
Кстати, хорошо вооруженная пехота, уступая коннице в скорости и маневренности, вовсе не была беспомощной в бою. Например, князь Святослав воевал практически одной пехотой и разгромил хазар, чьей ударной силой была кавалерия, в том числе и панцирная. Кроме того, у русских было много хороших лучников, а при стрельбе с земли точность выстрела гораздо выше, чем, если стрелять с двигающегося коня. Так что пехота могла использоваться не только для охраны обоза, но и как сдерживающая сила в большом полевом сражении.
Для пехоты могла найтись еще одна работа. Но тут надо немного подумать о конечной цели похода.
Как вы помните, в степь отправилось сразу два десятка князей со всей южной Руси. Причем, в совместный, поход идут люди, друг друга недолюбливающие, а то и вовсе враждующие между собой. Последний раз такое завидное единство в "степном вопросе" князья показывали за сто с лишним лет до этого, при Владимире Мономахе. Так что монголы сделали что-то такое, что резко и однозначно сделало их врагами русских. При этом никакой монгольской агрессии против Руси летописи не зафиксировали. В чем же дело? Разбив половцев в Предкавказье, монголы затем дошли до Днепра, а затем ворвались в Крым, где взяли город Сурож (Судак), в то время очень важный порт, на который замыкались торговые маршруты из Руси. Таким образом, Субэдай перерезал важнейшие торговые артерии Южной Руси. Именно поэтому против него выступили князья, контролировавшие торговлю по впадающим в Черное море рекам Днепру (Киевское, Переяславское, Черниговское и Смоленское княжества) и Днестру (Галицкое и Волынское княжества). Зато практически безучастными оказались князья, чьи подданные занимались торговлей по Волге и Балтике.
Поскольку доходы князей напрямую зависели от торговли, то они и бросились освобождать пути. Тем более, что перепуганные половцы доложили князьям: "Новые завоеватели отняли наши земли". Так что вполне можно было подумать, что корпус Джэбэ и Субэдэя - это первая волна нового народа, переселяющегося в Причерноморье. Естественно, русским новый воинственный народ под боком был совершенно не нужен. Итак, только-только с половцами наладили нормальную жизнь.
Ведь никто не знал, что Субэдэй собирается делать в Крыму. Может, он с соплеменниками решил остаться там жить? Или сделать его своей постоянной базой и держать под контролем все окрестности?
Так что русская армия шла освобождать Крым от непрошеных гостей. А на полуострове были полноценные города, для штурма которых и нужна была пехота. О том, что монголы ушли из Крыма, русские узнали уже после начала похода и повернули от Днепра на Юго-восток, стремясь догнать уходящего врага. Еще точно не зная, где состоится бой, князья могли рассчитывать, что пехота пригодится, если придется дойти до городов Шарукань на Донце, Саркел на Дону, Тмутаракань на Тамани...
Кстати, через Калку проходил Муравский шлях - путь из Крыма на Восток, так что дружины могли идти туда целенаправленно, надеясь перехватить основные силы монголов.
Первоначальная численность монголов, отправившихся в погоню за хорезмшахом, составляла тридцать тысяч человек. Они с боями прошли огромные пространства и потеряли часть воинов в бесконечных столкновениях, но в покоренных землях к монгольской армии могли присоединяться местные добровольцы. По крайней мере, в Средней Азии так все и происходило. Поэтому Субэдэй вполне мог пополнить свой отряд в Закавказье и на Северном Кавказе. В любом случае, монголов было вполовину меньше, чем русских и половцев. Хотя монголы были лучше дисциплинированны, а, соответственно, более маневренны, что давало им преимущество.
После первого боя монголы восемь дней отступали на юго-восток, бросая стада скота и обозы. Скорее всего, этим отступлением они добивались двух целей: собрать в один кулак все свои отряды и утомить и заставить растянуться русскую армию.
Наконец монголы нашли подходящее место для боя - берега реки Калки, или, по-современному Кальчик. Эта небольшая степная речка, текущая всего в нескольких десятках километров от города Донецка, где я сейчас пишу эти строки, навсегда вошла в русскую историю. Вообще - эти места для русских князей были роковыми. Как известно, впадает Калка в еще одну донбасскую реку - Кальмиус, на берегах которой бесславно закончился поход князя Игоря на половцев. Эти два разгрома разделяет меньше сорока лет по времени и всего несколько дней пути по расстоянию.
У Калки произошло еще одно успешное столкновение русского авангарда с монгольскими разъездами, которые были отброшены, и русско-половецкая армия беспрепятственно переправилась через реку и стала лагерем.
Тридцатого мая 1223 года галицкий князь Мстислав Удатный выехал в дозор и обнаружил основные силы монголов. Дальше процитирую Тверскую летопись: "Мстислав сам поехал в дозор, и, увидев татарские полки, вернулся, и повелел воинам своим вооружаться. А оба Мстислава оставались в стане, не зная об этом: Мстислав Галицкий не сказал им ничего из зависти, ибо между ними была великая распря".
Мстислав не зря носил прозвище Удатный, за его плечами было немало выигранных сражений, и он верил в себя и считал, что и сам вполне способен справиться с врагом. Его дружина была многочисленной и закаленной в походах, а князь Даниил Волынский и половцы его поддерживали. В общем, Мстислав с ближайшими союзниками атаковал, даже не поставив в известность остальных князей.
Так начался этот злосчастный бой. Часть князей во главе с Мстиславом Удатным столкнулась с основными силами монголов. Русские смело атаковали и завязали ближний бой. В ожесточенной схватке погиб князь Василько, а молодому князю Даниилу Романовичу копьем пробили грудь, но он продолжал сражаться. Затем в бой кинулись половцы, которыми командовал воевода-галичанин Ярун, и курская дружина князя Олега. Остальная часть войска в это время только начала понимать, что что-то происходит. Пока командиры узнали, что начался бой, все уже было закончено. Кстати, по поводу "только узнали" не надо улыбаться. Огромный лагерь, даже не лагерь, а совокупность отдельных лагерей разных дружин, никаких средств связи и слабая видимость. Ну услышал ты шум вдалеке, как понять, это дружины пошли в бой или просто на новое место переносят свой стан? Послать гонца узнать? Так пока он доберется до места действия и вернется обратно, уже будет поздно. Попытаться рассмотреть происходящее? Так даже если встать на спину коня, ничего не видать. Только пыль вдалеке...
Половцы не выдержали боя и побежали назад. По пути они наткнулись на строившихся черниговцев, смяли их и промчались дальше по русскому лагерю, сбивая и топча людей, опрокидывая шатры и распугивая коней. За ними мчались монголы, добивая деморализованных и не успевших даже одеть доспехи противников. Поняв, что дело проиграно, Мстислав Удатный тоже кинулся бежать.
Дружина киевского князя Мстислава Старого стояла чуть в стороне и не попала под первый удар. Киевляне стояли на холме, который они еще дополнительно укрепили телегами, поставленными в круг по периметру лагеря, и подручными материалами. Мстислав даже не попытался переломить ситуацию, бросив в бой свою дружину. Он просто смотрел с вершины, как монголы гонят и добивают толпы обезумевших людей, еще несколько часов назад бывших армией. Впрочем, его оправданием может служить то, что у него было много пехоты, которая в сложившейся ситуации была просто бесполезна. Зато они могли отсидеться в лагере в надежде, что кочевники не станут штурмовать укрепление и уйдут восвояси.
Монголы разделились. Пока одна часть преследовала беглецов, вторая блокировала киевлян. Засев в своей импровизированной полевой крепости, те отбивали все атаки монголов, благо, степняки особой настойчивости не проявляли, надеясь, что жажда заставит русских выйти. Спустя три дня Мстислав сдался.
С падением лагеря Мстислава Старого связан интересный момент. Летописец говорит: "Были вместе с татарами и бродники, а воеводой у них Плоскиня. Этот окаянный воевода целовал крест великому князю Мстиславу, и двум другим князьям, и всем, кто был с ними, что татары не убьют их, а возьмут за них выкуп, но солгал окаянный: передал их, связав, татарам. Татары взяли укрепление и людей перебили, все полегли они здесь костьми. А князей придавили, положив их под доски, а татары наверху сели обедать; так задохнулись князья и окончили свою жизнь". Что делали бродники в монгольском войске и сколько их было на Калке, совершенно непонятно. Возможно, они заключили союз с Субудэем и вместе дрались против русских. Может быть, небольшой отряд бродников попал в плен к монголам, и те отправили пленного командира в качестве переговорщика. Хотя это маловероятно. Человек, ведущий переговоры о капитуляции с князем, это никак не атаман банды из десятка оборванцев, а вождь, имеющий хоть какой-то вес в глазах Мстислава. Иначе вряд ли князь поверил бы. Есть и еще одна версия, правда, очень маловероятная. Якобы бродниками в летописи названы галицкие выгонцы-берладники, которые предали князей и на Калке перешли на сторону монголов.
Как бы там ни было, Мстислав поверил обещаниям и сложил оружие. По меркам своего времени этим он не совершил ничего предосудительного. Ведь пленных такого ранга почти всегда и русские, и половцы, и европейцы отпускали за соответствующий выкуп. К ужасу князя, оказалось, что монголы этому обычаю не следуют...
Русские потери были колоссальны. Согласно Лаврентьевской летописи, погибли семь князей, "а бояр и простых воинов многое множество. Говорят, что только одних киевлян в этой битве погибло десять тысяч". Тверская летопись собщает о гибели девяти князей. Об остальных сказано, что "только десятая часть войска вернулась домой. Так за грехи наши Бог отнял у нас разум, и погибло бесчисленное множество людей. И был плач и вопль во всех городах и селах".
Согласно более поздним расчетам, погибли вообще двенадцать князей. Однако Мстислав Удатный, из-за амбиций которого во многом и случилась эта катастрофа, сумел вернуться домой живым и невредимым. Он и Даниил Волынский с остатками своих дружин бежали до самого Днепра. Тут они нашли оставленные русской армией лодки, захватили их и переплыли реку на безопасный западный берег. Сразу же после переправы все лодки были уничтожены по приказу Удатного, боявшегося преследования. Из-за этого многие русские войны, дошедшие до Днепра, не смогли переправиться и были убиты преследовавшими их монголами. Бежавшие первыми половцы после разгрома армии сумели поживиться, в общей сумятице ограбив многих своих союзников-русских.
Единственным отрядом, который смог более-менее организованно отступить, а затем отбиться от преследователей, была дружина князя Владимира Рюриковича Овручского, который повел своих людей не на запад, как все беглецы, а на северо-восток, к Донцу. Там он окончательно сумел оторваться от преследователей, после чего отправился в Киев занимать освободившийся трон.
Монголы гнали разбитую армию до Днепра, где сожгли небольшую крепость Новгород-Святополч, но дальше на русские земли идти не стали. Победители посчитали, что ими сделано достаточно и можно смело возвращаться к Чингисхану.
Парадоксально, но несмотря на поражение, русские князья добились своей цели. Торговые маршруты были освобождены от монголов, половцы возвратились в свои кочевья, и все вернулось к исходной ситуации.
***
Причиной нашего поражения в битве на Калке стали отнюдь не гений Субэдэя или боевые качества монголов. Хотя, конечно, Субэдэй был одним из лучших полководцев своего времени, за всю свою долгую жизнь проигравший только один бой. И монголы были вовсе не дикарями в шкурах, а прекрасно вооруженными профессионалами. Но все же их можно было бы победить, если бы русские действовали заодно. Именно отсутствие единого командования русско-половецкого войска привело к позорному разгрому. У каждого из князей были в избытке и личная смелость, и удаль, но из-за гордости они не смогли объединиться и признать над собой чью-либо власть. Даже самый опытный из русских полководцев, Мстислав Удатный, руководствовался в своих действиях исключительно амбициями, а не трезвым расчетом.
Катастрофа на Калке не заставила русских князей изменить свое поведение. Когда спустя четырнадцать лет монголы вернутся, чтобы покорить Русь, их снова встретит конгломерат отдельных княжеств, каждое из которых будет отбиваться поодиночке.
А самое обидное во всем этом то, что мы совершенно не учимся на ошибках предков. Вот, к примеру, после развала Советского Союза за границами Российской Федерации остались миллионы русских. Во многих новых государствах их права регулярно ущемляются, но вместо того, чтобы объединиться в единую силу и защитить свои права, активные русские люди растащены на десятки, если не сотни карликовых политических организаций, занятых грызней между собой больше, чем реальными делами. В итоге титульные националисты только потирают руки и туже закручивают гайки.
Глава 18. И содрогнулся мир...
Сегодня черный день - владыка мира мертв,
И стар, и мал не могут слез сдержать своих.
Он добрый повелитель,
Он Солнцем был и был Луной,
Империя осталась его вдовой...
Он будет погребен в нефритовом гробу,
В степи пустой, где грезит падалью шакал,
И тысяча коней затопчут путь к нему,
Чтоб плач людской сон мертвеца не осквернял.
...
Это все обман, что он был самым добрым царем,
Это все неправда - он правил огнем и мечом
...
Это все обман!
М. Пушкина
Однажды Чингисхана спросили: "Что такое счастье?" И великий хан ответил: "Счастливее всех на земле тот, кто гонит разбитых им неприятелей, грабит их добро, скачет на их конях, любуется слезами близких им людей, ласкает их жен и дочерей". Вероятно, он был счастлив, ибо за свою жизнь разбил многих неприятелей, а у его ног лежали руины древних цивилизаций. Руины, которые оставил он, проходя по степям и горам Азии. Он уничтожил всех, кто когда-то наносил обиды ему или его предкам, уничтожил тех, кто не верил ему, уничтожил тех, кто не склонился в рабском поклоне. Пролитая по его приказу кровь, могла бы наполнить целые озера. Начав жизнь нищим полубродягой, к старости Чингисхан был грозным и непререкаемым повелителем миллионов людей. Его империя росла, словно на дрожжах, а армии казались непобедимыми.
Разумеется, многие пытались объяснить причину феноменальных свершений монголов. Ответ искали в разных плоскостях, хотя чаще исследователи останавливались на сугубо прикладных аспектах, например, типе вооружения, тактике боя, административным, законодательным и военным реформам Чингисхана, хотя это все, на мой взгляд, вторично. Все достижения монголов базировались только на одном факторе - личности их вождя. Это он своей волей и энергией перевернул мир и изменил ход истории.
Почему это произошло и в чем его феномен? Можно предположить, что рождение сильной личности, вождя, изначально предполагает наличие в человеческой душе двух полюсов, которые условно можно назвать светом и тьмой. Силы притяжения этих полюсов в Чингисхане были примерно равны, поэтому выбор, кому служить был исключительно его решением. Если бы он избрал светлый путь, то он мог стать святым, новым Буддой, но молодой Темуджин выбрал другой путь. Вообще, в каждом человеке есть подобные невидимые весы, и выбор необходимо каждому совершать самостоятельно.
"От рождения в Чингисхане был заложен огромный светлый потенциал. Но страсть к завоеваниям, к господству, подчинению окружающих закрыли от него то светлое, что было дано изначально. После этого та сила, которую христиане называют Дьяволом, захватила сознание монгола целиком. Он полностью включился в темные планы. Был установлен широкий мост связи Чингисхана с преисподней, и он получал подпитку из инфернальных планов, без которой его завоевания не состоялись бы.
Этот выбор одного человека определил развитие земли на столетия. Ведь уничтоженные монголами цивилизации могли сделать быстрый рывок и вывести человеческую цивилизацию на новый уровень. Но эта возможность была задушена в зародыше.
Удар монголов по Руси помимо материальных факторов связан еще и с тем, что Русь имела (и имеет) огромный потенциал развития и через нашу землю идет духовное возрождение мира. Задача Дьявола иная", - пишет один современный автор .
Можно спросить, почему же светлые силы не остановили Чингисхана? Но ответ очевиден - нарушение закона свободной воли недопустимо. Господь же не коммунист, чтобы железной рукой загонять человечество в рай!
Выражение "продал душу дьяволу" вполне подходит для этого полководца, который в юности захотел завоевать мир в обмен на свою бессмертную душу. В Библии есть аналогичный момент, когда дьявол, искушая в пустыне Иисуса, предлагал ему власть над миром. Христос отказался от этого, а Темуджин согласился. В итоге он фактически остался без души, обменяв её на клинок. После своей смерти он был принят там, откуда не выходят на свободу.
***
Такое ощущение, что Чингисхан действительно собирался покорить весь мир. Еще воюя в Средней Азии, он уже думал о походе на Запад, хотя тогда свободных сил для этого завоевания просто не было. Ведь все монголы вели бои на огромном пространстве от Ирана до Китая, и выделить еще одну армию для нового похода было невозможно. Так что сначала все свои войска хан бросил на окончательное покорение Хорезма и Китая. Именно в Поднебесной империи во время завоевания Тангутского царства и погиб великий завоеватель. По иронии судьбы он пал не в бою, а банально свалился с коня и через некоторое время умер от полученных ушибов у стен Чжунсина, осажденной вражеской столицы. Его приближенные скрыли это от воинов и довели войну до победного конца. Для тангутов это был конец в прямом смысле этого слова: город был взят и все его защитники и мирные жители были уничтожены. Столь же жестоко были уничтожены и остальные города царства. По словам летописцев, из некогда многочисленного тангутского народа уцелели лишь "один-два человека из ста". Прошло совсем немного времени, и даже память об этом государстве стерлась, а ученые гадали, где же оно находилось.
Где и как был похоронен великий завоеватель, до сих пор неизвестно. Всех, кто участвовал в захоронении, казнили, а затем убили и их палачей, чтобы никто не смог найти могилы Чингисхана.
Может, кому будет интересно: считается, что сегодня потомками Чингисхана (чингизидами) по мужской линии в мире являются шестнадцать миллионов человек.
Каким он был? Споры об этом не угаснут никогда. Для одних Чингисхан - образец великого государственного деятеля и создатель величайшей империи за всю историю человечества. Впрочем, тангуты, меркиты, чжуржени и многие другие народы, очевидно, имели на этот счет другую точку зрения... Только вот, кто услышит мертвых...
Очень сложно дать единственно верную оценку этому, действительно, необычному человеку. Победоносные войны Чингисхана и его наследников не только уничтожили несколько самобытных цивилизаций и привели к исчезновению с лица земли целых народов, но и создали гигантскую империю. Правда, очень необычную.
Все великие империи покоряли чужие народы не только силой, но и высокой культурой. Египет фараонов, Рим, Британская империя, наполеоновская Франция, романовская Россия настолько вырвались вперед в развитии по сравнению с соседями, что при своей экспансии, помимо насилия, они несли еще и возможность прикосновения к великой культуре. Монгольская империя просто выламывается из этого общего правила. Разумеется, они не были дикарями, но уступали побежденным практически во всем: в науке, культуре, организации общества... Кроме того, постоянные войны великого завоевателя и его ближайших наследников истощили силы самих монголов. Начатая Чингисханом война со всеми, и экспансия на все стороны света привела к тому, что вскоре монголы (имперская нация нового государства) просто надорвались и откатились назад в своем развитии. Оставшиеся на завоеванных землях монголы очень быстро были ассимилированы более культурным населением, и вскоре сама империя перестала быть монгольской. Её крупнейшие части, улусы, практически не несли на себе никакого монгольского отпечатка. Например, Улус Джучи (известный нам как Золотая орда) был по сути тюркским государством, Улус Хубилая - китайским, а сам великий хан Хубилай (внук Чингисхана) официально принял титул китайского императора, перенес столицу в Пекин и основал китайскую династию Юань. Остатки собственно монголов в четырнадцатом веке были изгнаны из Китая и вернулись на свою историческую родину и никогда больше себя ничем не проявили.
В общем, когда закончилась энергия от деятельности Чингисхана, монголов ждала весьма заурядная судьба. Но сразу после смерти хана инерция запущенной им военной машины была просто огромной.
Свою империю Чингисхан разделил на шесть частей: пять полунезависимых государств-улусов и непосредственные владения великого хана. Во главе четырех улусов стали его сыновья: Джучи, Чагатай, Угэдэй и Толуй. В пятый улус входили земли уйгуров в восточном Туркестане, и управлял им хан из уйгурского рода. Такая привилегия была дана за то, что уйгуры добровольно признали Темуджина своим повелителем. Великий хан, избираемый пожизненно на курултае, считался господином всех улусов, но, кроме того, в непосредственном управлении у него были Северный Китай, Тибет и Тангут. Эти территории считались как бы должностными владениями и переходили не от отца к сыну, как улусы, а от великого хана к великому хану, вне зависимости, из какого рода чингизидов он происходил. Дополнительно великий хан имел право на управление и сбор налогов с определенных частей улусов Джучи и Чагатая. Столица Великого хана, город Каракорум, была выстроена еще при Чингисхане в землях улуса Толуя, который также называли коренным улусом, так как в него входили собственно монгольские земли, откуда и начал свои завоевания "Потрясатель вселенной". Таким образом, каждый новый великий хан под своей властью объединял земли своего наследственного улуса, великоханские земли и контролировал коренной улус, что автоматически делало его сильнее любого другого хана или даже всех остальных вместе взятых чингизидов.
По воле покойного великим ханом был избран его третий сын Угэдэй. По его приказу в 1235 году был созван курултай, на котором должна была быть выработана внешняя политика государства. Точнее говоря, суть внешней политики была понятна всем: новая война и захват очередных земель. Споры были лишь в том, на кого из соседей обрушиться сначала.
Молодые и старые монгольские нойоны (князья), прославленные полководцы Чингисхана и его молодые, но крайне дерзкие сыновья и внуки, пировали и совещались в огромных юртах, за чашами с кумысом решая судьбу мира.
В конце концов было решено наступать сразу по четырем направлениям:
o на северо-запад против кипчаков, булгар, Руси и дальше в Европу;
o на Дальний восток против корейцев;
o на Ближний Восток к Средиземному морю;
o на юг против империи Сун (Юг современного Китая).
Вообще-то по канонам военной науки наступать в расходящихся направлениях считается опасным решением. Тем более, никому не рекомендуется воевать на два фронта. Так что современные стратеги схватились бы за голову, услышав о таком решении, но фанатично верящих в свою неуязвимость монголов это не смущало.
Первые два направления походов считались наиболее значимыми, поэтому они были подготовлены с особой тщательностью. Например, против Кореи войска вел сам великий хан Угэдэй. Но нас будет интересовать исключительно западный поход монголов, до основания потрясший Русь и остальную Восточную Европу.
Земли, которые предстояло завоевать, вплотную примыкали к Улусу Джучи и должны были войти в него. Поскольку сам Джучи уже давно был мертв, официально поход возглавил его наследник Бату (Батый). Хотя, скорее всего, гораздо большую роль в походе играл непобедимый Субэдэй, официально бывший всего лишь советником.
Поскольку этот поход был общеимперским делом, то помимо войск Улуса Джучи, в нем участвовали отряды всех остальных ханов. Согласно "Сокровенному сказанию монголов", на запад должны были отправиться старшие сыновья "всех ханов, нойонов, тысячников, сотников и десятников, а также и люди всех состояний". Так что в итоге получалась весьма сильная армия.
Осенью 1236 года началось наступление этой армады на Запад. Первой целью стали прикаспийские кочевья кипчаков и Волжская Булгария , которые были разгромлены в течение нескольких месяцев. Булгарскую столицу Биляр, которую в наших летописях называли Великим городом, обороняла пятидесятитысячная армия, что позволило городу сопротивляться полтора месяца, но в итоге он был взят и полностью разрушен. Не пощадили монголы и остальные булгарские города... Булгария получила страшный удар и истекала кровью, по землям в низовьях Волги прошлись монгольские тумены, истребив, изгнав или покорив местных жителей. Другие отряды завоевателей подчинили себе мордву и буртасов. Так монголы подошли вплотную к русским границам. Узнав об этом, половецкий хан Котян, из-за которого произошла в 1223 году битва на Калке, испугался и со своей ордой бежал в Венгрию.
Покорив Поволжье, монголы на некоторое время остановились, чтобы восстановить силы и подготовиться к броску на Русь. За это время армия была пополнена за счет признавших монгольскую власть местных жителей. Осенью 1237 года Батый отправил посольство в приграничное со степью Рязанское княжество, требуя покориться добровольно и заплатить в качестве дани десятую часть всего имущества, имевшегося в княжестве. "И послали своих послов... к князьям рязанским в Рязань, требуя у них десятой части: каждого десятого из князей, десятого из людей и из коней: десятого из белых коней, десятого из вороных, десятого из бурых, десятого из пегих, и десятой части от всего", - говорит нам Тверская летопись.
Несмотря на все усобицы и только что окончившиеся голод и эпидемии, Русь была сильным государством, а русские князья еще никогда не покорялись чужеземцам. Много раз русский меч гулял по шеям не в меру зарвавшихся степняков, так что монгольский ультиматум вызвал в Рязани не страх, а гнев. Князь Юрий Игоревич ответил: "Когда нас не будет в живых - все возьмете!" - и отправил послов восвояси. Было понятно, что предстоит война, и князь принялся собирать армию. Не надеясь только на свои силы, он послал к Великому князю Владимирскому Юрию Всеволодовичу, за подмогой. Однако между Рязанью и Владимиром были отношения весьма напряженные, так что Великий князь отказался помогать рязанцам в их войне с кочевниками. Лишь потом, когда стало понятно, что это не пограничный набег, а настоящее нашествие, владимирские войска двинулись на помощь Рязани, но было уже поздно, так как к тому времени рязанская дружина была разбита, а сам город окружен.
Дождавшись, пока замерзнут реки, монголы двинулись на Рязань. Рязанская, а также союзные ей пронская и муромская дружины, двинулись навстречу врагу. В ожесточенных боях на берегах реки Воронеж русская армия была разгромлена. Похоже, что движение навстречу монголам было роковой ошибкой князя, приведшей к трагическим последствиям. Вместо того, чтобы в одиночку кидаться на врага, Юрию Игоревичу следовало затянуть переговоры, укрепить город и попытаться дождаться помощи от остальных князей за его стенами. Тем более, что Рязань была хорошо защищена с трех сторон крепостными стенами, а с четвертой - рекой. Если бы все силы были брошены на защиту города, он мог бы продержаться достаточно долго. Но видимо, князь не рассчитал своих сил, за что и поплатился.
В "Повести о разорении Рязани Батыем" говорится, что до начала боевых действий рязанцы послали к монголам посольство во главе с княжеским сыном Федором. Согласно "Слову", события разворачивались следующим образом: "И пришел князь Федор Юрьевич на реку на Воронеж к царю Батыю, и принес ему дары, и молил царя, чтобы не воевал Рязанской земли. Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую землю, но только похвалялся и грозился завоевать всю Русскую землю. И стал у князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе просить. И некто из вельмож рязанских по зависти донес безбожному царю Батыю, что имеет князь Федор Юрьевич Рязанский княгиню из царского рода и что всех прекраснее она телом своим. Царь Батый лукав был и немилостив, в неверии своем распалился в похоти своей и сказал князю Федору Юрьевичу: "Дай мне, княже, изведать красоту жены твоей". Благоверный же князь Федор Юрьевич Рязанский посмеялся и ответил царю: "Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь". Безбожный царь Батый оскорбился и разъярился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его велел бросить на растерзание зверям и птицам, и других князей и воинов лучших поубивал. И один из пестунов князя Федора Юрьевича, по имени Апоница, укрылся и горько плакал, смотря на славное тело честного своего господина. И увидев, что никто его не охраняет, взял возлюбленного своего государя и тайно схоронил его. И поспешил к благоверной княгине Евпраксии и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил князя Федора Юрьевича. Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своем и держала любимое чадо свое - князя Ивана Федоровича, и как услышала она смертоносные слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти".
Эти сведения не подтверждаются никакими другими источниками, так что их можно считать лишь драматической легендой. Хотя с другой стороны, монгольские ханы брали себе в гаремы принцесс из покоренных народов, тем самым скрепляя связь с новыми подданными. Так что что-то подобное могло произойти и в действительности. Батый мог понять визит Федора как капитуляцию, а когда вдруг оказалось, что рязанцы не только не сдаются, но еще и сами собираются атаковать, хан мог казнить переговорщиков.
Остатки разбитой у Воронежа рязанской дружины разделились. Часть во главе с Юрием Игоревичем вернулась в Рязань, а его племянник Роман Ингваревич со своими людьми отошел на север к Коломне, куда уже подходили владимирские отряды.
Шестнадцатого декабря монголы осадили Рязань, и через пять дней непрерывных боев, двадцать первого декабря 1237 года, город был взят. Тем защитникам, кто погиб на стенах, повезло. Уцелевших ждала жестокая расправа, в результате которой в городе вообще не осталось жителей. После этого погрома город уже не восстановился и был перенесен на новое место. Так что современная Рязань к древнему городу с этим названием никакого отношения не имеет. При археологических раскопках на месте древнего города были обнаружены сотни изрубленных скелетов и груды отдельно лежавщих черепов. Большинство обследованных скелетов принадлежало детям и людям старше тридцати лет, из чего следует, что рязанская молодежь была угнана в рабство.
Когда монголы ушли, успевшие попрятаться в лесах горожане похоронили жителей своей столицы. Из-за огромного количества мертвецов, их закапывали в неглубоких братских могилах, нередко по два-три слоя трупов, один поверх другого.
Покончив с Рязанью и её окрестностями, монголы двинулись к Коломне, где их ждал новый тяжелый бой.
Коломна в то время была важной крепостью, расположенной у впадения реки Москвы в Оку и контролировавшей пути к столичному городу Владимиру. Так что пройти мимо Коломны монголы не могли. Поэтому на её защиту двинулись не только уцелевшие остатки рязанской дружины, но и великокняжеские войска, и ополчение Владимиро-суздальской земли, и какой-то новгородский отряд. Общее командование осуществляли сын Великого князя Всеволод и воевода Еремей Глебович.
Первого января 1238 года у стен города состоялось сражение объединенной русской армии и монголов. К сожалению почти никаких сведений о бое не сохранилось. Известно лишь, что князь Всеволод вывел русскую армию в поле и атаковал врага. Похоже, что это была очень жестокая битва, так как среди погибших с монгольской стороны значится младший сын Чингисхана Кюлькан - единственный чингизид, погибший за все время вторжения на Русь . Учитывая, что монгольские полководцы обычно находились позади войска, это может означать, что, как минимум, одно из монгольских подразделений было разбито, и наша дружина прошла вражеские ряды насквозь. Вообще сражение было ожесточенным до крайности, ведь рязанцам уже было известно о гибели их семей. Так что они шли в сечу, чтобы умереть или отомстить. Но монголов было больше, и, в конце концов, наша армия была оттеснена и прижата к городским стенам.
Князь Роман Рязанский и воевода Еремей пали в бою, а Всеволод с небольшим отрядом сумел прорубиться через вражескую армию и вырваться на свободу. Поняв, что тут уже ситуацию не спасти, он оторвался от преследования и отступил во Владимир.
Конечно, Великий князь уже понимал серьезность ситуации, но никто не ожидал, что посланная под Коломну армия будет разбита. Тем более так быстро. Поэтому появление израненных воинов Всеволода повергло всех в шок. Стало ясно, что сил, способных отбиться от монголов, во Владимире нет, поэтому великий князь Юрий решил оставить город и отправиться на север собирать новую армию. Он разбил свой лагерь на реке Сить и рассчитывал, что ему на помощь прийдут братья Ярослав из Киева и Святослав из Переяславля. Постепенно к великому князю стали собираться местные князья со своими дружинами, но братьев все не было. Из-за того, что Юрий Всеволодович оставил свою столицу, некоторые могут упрекнуть его в трусости, хотя, на мой взгляд, это абсолютно пустые обвинения. Действия князя были в высшей степени рациональны. Пока укрепленный город будет сдерживать и изматывать врага, он соберет армию и обрушится на врага в подходящий момент. Так, кстати, будут поступать в схожих условиях многие русские правители вплоть до времени Ивана Грозного.
Оборону Владимира возглавили сыновья Великого князя, Всеволод и Мстислав. Учитывая трагический опыт полевых сражений, было решено, что оставшиеся воины будут оборонять город, не вступая в открытый бой с монголами. Владимир был важнейшим русским городом в то время, поэтому имел мощные укрепления. Именно на них и была надежда у защитников.
Оставив небольшой отряд осаждать Коломну, благо там почти не осталось защитников, Батый по замерзшим рекам, служащим зимней дорогой, двинулся к Владимиру, по пути захватив и разграбив Москву, где монголы сумели захватить большие запасы продовольствия и фуража.
Уже когда монголы были в Суздальской земле, их армию нагнал отряд Евпатия Коловрата. Этот рязанский боярин в момент падения родного города находился в Чернигове и, узнав о поражении своего князя, с личной дружиной и черниговскими добровольцами кинулся в Рязань. Только руины и мертвые тела застал он на месте города, где еще месяц назад кипела жизнь.
Коловрат со своими людьми кинулся вслед убийцам. Всего в его отряде было 1700 человек, так что шансов победить или даже просто уцелеть при встрече с монгольской армией у них не было. Все это прекрасно понимали, но это было уже неважно. Когда наконец удалось догнать врага, то никто из русских не щадил себя, стремясь перед смертью забрать с собой на тот свет как можно больше монголов. Страшен был удар этих обреченных воинов. По словам "Повести о разорении Рязани", Коловрат сумел скрытно подойти к монгольскому лагерю и внезапно обрушиться на него. Вражеские подразделения смешались, началась неразбериха, пользуясь которой, русский отряд несколько раз прошел насквозь монгольскую армию, убивая всех на своем пути. Наконец монголы оправились от неожиданности, и русский отряд был окружен. По преданию, Батый отправил к русичам парламентера с вопросом: "Чего вы хотите?" Евпатий ответил посланцам: "Смерти!" Начался новый бой, в котором и пал русский богатырь, успевший изрубить немало врагов. Коловрат погиб, но обрел бессмертие в народной памяти.
В первые дни февраля передовые отряды монголов подошли к стольному городу Владимиру и разбили лагерь у его стен. Золотые купола церквей, виднеющиеся над крепостной стеной, манили завоевателей, обещая богатую добычу. Но кидаться на многолюдный город сходу монголы не спешили. Несколько дней они собирали в кулак свои силы и готовились к штурму. Чтобы сломить волю защитников, монголы на виду у гарнизона перед крепостными стенами казнили захваченного в Москве князя Владимира Юрьевича. Затем, седьмого февраля, начался штурм. Городской ров был засыпан хворостом, а с помощью осадных машин в трех местах, у Ирининых, Медных и Волжских ворот, были проломлены стены. Через эти проломы монголы ворвались в город. Началась бойня на городских улицах. При этом монголы поджигали дома, чтобы жители были вынуждены отвлекаться от боя на тушение пожаров. Последние защитники города вместе с женами и детьми заперлись на хорах церкви святой Богородицы, но завоеватели, по словам летописи, "выбили двери церкви, и собрали много дров, обложили церковь дровами и подожгли. И все бывшие там задохнулись, и так предали души свои в руки господа; а других (кто не забаррикадировался в церкви (прим С.Б.)) князей и людей татары зарубили".
Так пал прекрасный город Владимир, основанный еще святым князем Владимиром Крестителем в десятом веке. Чуть раньше другим монгольским отрядом был захвачен Суздаль, второй по значению город Северо-Восточной Руси.
Затем монголы разделились на отряды и широкой лавой прошлись по всей Владимирской земле, захватывая и сжигая всё на своем пути. "И оттуда рассеялись татары по всей земле Владимирской, одни пошли к Ростову, иные погнались за великим князем в Ярославль и к Городцу, и пленили все города по Волге до самого Галича Мерьского; а иные пошли к Юрьеву, и к Переяславлю, и к Дмитрову, и взяли эти города; а еще иные пошли, и взяли Тверь, и убили в ней сына Ярослава. И все города захватили в Ростовской и Суздальской земле за один февраль месяц, и нет места вплоть до Торжка, где бы они не были", - сетует летописец. Никогда еще чужеземные завоеватели не достигали таких успехов на Руси. А ведь города того времени были весьма защищенными. Укрепления русских городов, как правило, состояло из рвов, за которыми располагались укрепленные деревянным каркасом земляные валы, высотой до десяти метров. На валах располагались деревянные стены с башнями или, в крайнем случае, частокол. Зачастую размеры укреплений были весьма приличными по любым меркам. Так, валы Рязани в высоту были метров двенадцать, а толщиной - почти тридцать. По валу шли дубовые стены, а перед валом был выкопан ров, глубиной восемь и шириной семь метров. Так что сказать, что наши города были легкой добычей, нельзя. Например, ни печенеги, ни половцы за всё время не смогли взять штурмом ни одного крупного русского города. Монголы же практически мгновенно захватили десятки городов, что говорит об их прекрасных знаниях военного дела и уровне подготовки. Они активно использовали заимствованные в Китае камнеметы, знали, как правильно вести осаду и штурм. В общем, были профессионалами, набившими руку за время войн в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Монголы всегда стремились выманить защитников крепости для боя в поле. Если основные силы обороняющихся были разбиты, то взять крепость уже не представляло труда. Так случилось в Рязани и Коломне.
При штурме монголы активно использовали местное население, из которого создавали специальный безоружный вспомогательный отряд - хашар. Людей для него монголы захватывали в соседних селах и уже захваченных городах, а затем заставляли засыпать ров, таскать камни для камнеметов и выполнять всю подсобную работу. Тех, кто отказывался или работал плохо, монголы убивали на месте. Обороняющиеся были вынуждены уничтожать хашар, который нес гигантские потери, но своими трупами прокладывал дорогу монголам. В общем, хашар - это такой средневековый аналог штрафбата, который в бою ждала неминуемая смерть сзади и вероятная смерть впереди.
При этом это пушечное мясо (или, учитывая отсутствие пушек в ту эпоху, правильнее сказать, сабельное мясо?) играло не только военную роль. Представьте только состояние обороняющихся, которым приходилось убивать своих же соотечественников.
Что касается камнеметов, то разрушить ими деревянные стены было достаточно сложно: дерево пружинило, а даже сломавшийся деревянный ствол оставался на своем месте. Зато камнеметы выполняли другую очень важную роль: они сбивали со стен наших лучников, благодаря чему монголы без потерь могли завалить ров и подойти непосредственно к стенам и воротам, подтащить тараны. Учитывая численное преимущество монголов, они могли штурмовать круглосуточно, заменяя уставших воинов свежими. У защитников такой возможности не было, и они просто физически выматывались так, что падали от усталости.
Захватывая города Северо-восточной Руси, монголы одновременно активно искали место расположения Великого князя, вокруг которого собиралась новая армия, а поэтому он был для них очень опасен. Наконец, их разведка обнаружила русский лагерь на реке Сить . Как только это произошло, туда двинулся монгольский отряд во главе с полководцем Бурундаем.
До сих пор историки ломают голову, как это монголам удалось не только обнаружить русский лагерь, но и скрытно подойти к нему? То ли разведка хорошо сработала, то ли предал князя кто из своих? Как бы там ни было, наши заметили монголов лишь, когда те уже шли в атаку. Застигнутые врасплох русские воины отбивались отчаянно, но были разбиты. Великий князь Юрий Всеволодович и ярославский князь Всеволод Константинович погибли в бою, ростовский князь Василько Константинович был захвачен в плен и позже казнен за отказ перейти на сторону монголов. Лишь немногим русичам во главе с угличским князем Владимиром удалось вырваться. Случилось это горе в первые мартовские дни 1238 года.
После этой битвы русская армия просто перестала существовать, а моральный дух еще не попавших под удар князей был сломлен.
Пока Бурундай уничтожал войско Великого князя, другой отряд монгольской армии взял город Торжок - южный волостной центр Новгородского княжества, стоящий на Волге. Этот город был очень важен для Новгорода, так как контролировал пути подвоза хлеба из более южных регионов. Поэтому новгородцы всегда защищали Торжок и ревниво смотрели, чтобы город не оказался под властью какого-либо чужого князя. Однако в этот раз все было иначе. Новгородцы не послали ни одного воина на выручку осажденному городу. Почти две недели жители сопротивлялись, надеясь на подмогу, но затем не выдержали. Город пал, и монгольские разъезды преследовали беглецов почти до самого Новгорода, но свои основные силы Батый повернул назад. Говоря о падении Торжка, летописец отметил: "И были здесь убиты: Иванко, посадник новоторжский, Аким Влункович, Глеб Борисович, Михаил Моисеевич. А за прочими людьми гнались безбожные татары Селигерским путем до Игнатьева креста и секли всех людей, как траву, и не дошли до Новгорода всего сто верст".
На Новгород монголы не пошли. Возможно, потому, что Батый хотел успеть до распутицы вернуться в степи, где за лето можно было откормить отощавших лошадей. Возможно, что захват Новгорода вовсе в планы монголов в этот год не входил.
Возвращаться в Половецкую степь монголы решили по еще не разоренным землям, для чего разделились на отряды и пошли по Руси, словно облавная охота. На пути одного из этих отрядов, которым командовал сам Батый, лежал крохотный городок Козельск. Как всегда, монголы предложили добровольно покориться. Горожане посоветовались и приняли решение погибнуть, но не сдаться. Они рассудили, что лучше до конца исполнить долг перед своим князем и этим спасти души, чем спасти свои жизни ценой покорения иноверцам.
Всем на удивление, этот городок оказал такое сопротивление монголам, что те почти два месяца стояли под его стенами. Конечно, тут сыграли свою роль и удачное положение города между рек, и весенняя распутица, и то, что монголов было мало, но все же оборона была, действительно, ожесточенной. Жители города не отсиживались за стенами, а устраивали вылазки, во время которых уничтожали немало оккупантов. Чтобы расправиться с городом, Батыю пришлось обратиться к другим ханам за помощью. Лишь после того, как у стен Козельска собрались несколько монгольских отрядов, город пал. Ворвавшиеся монголы не пощадили никого. По преданию, малолетний козельский князь Василий утонул в крови.
На этой кровавой ноте завершился первый монгольский поход против Руси. Отягощенные богатой добычей кочевники вернулись в причерноморские и приволжские степи. Русичи могли перевести дух и попытаться восстановить разрушенное и подготовиться к неизбежному продолжению войны с монголами. А размеры разрушений были гигантскими. Не даром все археологические раскопки наших городов показывают одну и ту же картину: сотни скелетов в братских могилах или в пепле сгоревших строений. И везде огромный процент детских и женских останков, что свидетельствует об учиненной монголами резне мирного населения.
***
Очень сложно сказать, какой была по размеру вторгшаяся на Русь армия. Тем более, что оценки численности войск Батыя у разных авторов разняться в десять и более раз. Достоверно известно, что к моменту смерти Чингисхана собственно монгольская (т.е. состоящая из этнических монголов) армия, разбросанная по всей империи, насчитывала около ста тридцати тысяч человек. Какая часть из них была с Батыем, неизвестно, но явно, что не вся. Есть данные, основанные на записи в "Памятке об эмирах туманов и тысяч и о войсках Чингисхана" Рашид ад-Дина, что у Джучи в подчинении было четыре тысячи монгольских воинов, которые затем перешли к его сыну. Но, во-первых, это, говоря современным языком, были его личные телохранители и гвардейцы. Кроме них должны были быть еще и обычные войска. Во-вторых, в поход на запад шел не один Батый, а больше десятка царевичей-чингизидов, каждый из которых имел свой личный отряд.
Но ведь кроме монголов в походе участвовали еще и воины покоренных народов, которых при этом было гораздо больше, чем самих монголов. Например, историк Роман Храпачевский оценивает регулярную армию монгольской империи в 230-250 тысяч человек, из которых 130 тысяч составляли монголы, а остальные - подданные хана других национальностей. Но помимо регулярной армии в войне должны были участвовать еще и тысячи искателей наживы... Так что против Руси шла сила почти всей Азии. И силы эти были немалы. Например, только Хорезм до своего вхождения в состав Монгольской империи мог выставить армию в четыреста тысяч человек. Пусть после всех войн с монголами численность населения сократилась вдвое, но все равно монгольские ханы могли призвать оттуда огромную армию. А кроме того, под властью великого хана были еще Мавернахр, Туркестан, Монголия, Китай, Персия и часть Кореи, откуда тоже можно было взять немало воинов. Еще одним ресурсом для монгольских полководцев были кипчаки - тюркоязычные кочевые племена, населявшие степь от Монголии до Дуная. Так хорошо знакомые русским половцы были западной частью кипчаков. К началу Западного похода значительная часть кипчаков признала власть чингизидов и входила в монгольскую империю. Соответственно десятки тысяч кипчаков влились в имперскую армию, которую вел Батый.
Восточный историк Джувейни, описывая западный поход, записал, что "от множества войск земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные животные".
Средневековые авторы, рассказывавшие о вторжении Батыя в Европу, говорили о четырехстах тысячах монголов, а то и о полумиллионе. Один из наиболее информированных людей своего времени, Рашид ад-Дин, оценивал силы монгольской империи в 129 тысяч воинов из числа этнических монголов. При этом нужно учитывать, что на каждого чистокровного монгола в армии приходилось по три-четыре воина из числа других народов. В послании папскому легату от венгерского монаха Юлиана, побывавшего в Северо-Восточной Руси перед самым началом вторжения в 1237 году, сказано, что войско Батыя состояло из "240 тысяч рабов не их закона и 135 тысяч отборнейших воинов их закона в строю". Монах-францисканец Плано Карпини, посланный в 1245 году с посольством от Папы Римского к монгольскому хану, оценивал численность всей его армии в 160 тысяч соплеменников и 450 тысяч человек из других народов. Т.е. более, чем в шестьсот тысяч человек.
Современные авторы склонны уменьшать численность завоевателей. Так иногда встречается утверждение, что Русь была завоевана всего тридцатью тысячами монголов. Главным аргументом сторонников малой численности вторгнувшихся монголов является то, что вся их армия была конной, а значит, каждый воин должен был иметь двух, а то и трех коней. Выходит, если армия насчитывала полмиллиона воинов, то коней должно было быть полтора миллиона. "Как можно было прокормить такую ораву? Да еще и зимой?" - задаются вопросом авторы. "Значит, монголов было немного!" - утверждают они. Например, так считал Лев Гумилев. Несомненно, это очень интересный автор, с книгами которого стоит ознакомиться всем интересующимся историей. Однако труды Льва Николаевича следует читать очень осторожно, так как зачастую его предположения, мягко говоря, не соответствуют истине, а говоря откровенно, он в своих книгах слишком часто выдавал желаемое за действительное.
Писатель-фантаст Александр Бушков, доказывая, что многочисленная монгольская кавалерия не могла бы действовать в русских лесах, вообще предположил, что никакие монголы на Русь не приходили, Батый - это выдуманный персонаж, вся война шла между русскими княжествами, а Золотая Орда - второе название русского государства. Эта крамольная мысль увидела свет в книге "Россия, которой не было" более десяти лет назад и заставила плеваться всех историков, хотя и была принята за истину некоторыми легковерами. Правда, потом сам автор отказался от этого утверждения, признав и реальность Батыя, и существование Золотой Орды, но очередная байка уже пошла гулять в СМИ, внося путаницу и сумятицу в молодые мозги.
Проблема в том, что большинство авторов пытается оценить потребности монгольской армии, исходя из потребностей более поздних европейских армий. Но из того, что Наполеон при вторжении в Россию в 1812 году не смог прокормить свою кавалерию, вовсе не следует, что монголы не смогли бы прокормить свою. И они с поставленной задачей справились. Тем более, что монголы не стояли на одном месте, где мог кончиться корм для скота, а стремительно продвигались вперед, каждый день захватывая новые русские города и деревни, где реквизирывали съестные припасы и фураж. Кроме того, на территорию Руси вошли же не все "конские" силы. Обозы и тыловые части, гонящие табуны запасных коней, отары овец продолжали кочевать по степи к югу от наших границ. Так что аргумент, будто крупная армия вымерла бы от голода, не принимается. Тем более, что в русских амбарах можно было поживиться урожаем предыдущего года и семенным фонд на следующий.
Еще один аргумент, говорящий в пользу того, что монгольская армия была весьма крупной, её боевой путь. Начался западный поход в 1236 году с завоевания Волжской Булгарии и прикаспийских степей. Затем монголы смогли покорить Русь и Северный Кавказ, вторгнуться в Польшу и Венгрию, разгромить там европейские армии, ворваться на Балканы и дойти до Адриатики. Только в 1242 году монголы повернули обратно, все еще представляя собой грозную силу. Шесть лет непрерывных боев с многочисленными и умеющими сражаться противниками. А ведь в каждом бою, при штурме каждого города монголы теряли своих людей убитыми и раненными. Монголы-то это не бессмертные терминаторы, чтобы спокойно выдерживать попадания вражеских стрел и удары мечей! Если бы их было всего тридцать тысяч, то у Батыя просто закончились бы люди задолго до 1242 года. А они у него остались и в немалом количестве...
Кстати, цифра тридцать тысяч человек была взята не с потолка. Именно столько воинов было отправлено Угэдэем в 1229 году в поход севернее Каспийского моря против булгар и кипчаков. Скорее всего, кто-то из историков просто перепутал этот поход с походом 1236 года и написал о тридцати тысячах воинов при вторжении на Русь. А затем эта ошибка была растиражирована по страницам книг.
Так что монгольская армия была явно больше ста тысяч воинов, а насколько - тут уже никто точно не скажет... Хотя, наиболее авторитетные современные историки говорят о 120-150 тысячах бойцов Батыя. На мой взгляд, это - наиболее реальная цифра. А если добавить сюда и всякие вспомогательные отряды и невоюющих людей из членов семей, торговцев, погонщиков верблюдов и табунщиков, то вот и получается гигантская орда в четверть миллиона человек.
***
С вторжением монголов 1237 года связана одна загадка. Как вы помните, Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович, собирая армию на реке Сить, ожидал помощи от своего брата Ярослава, на тот момент правившего в Киеве. По каким-то причинам Ярослав на зов брата не явился. Еще одна надежда у Великого князя была на новгородцев, но и они не выступили против монголов. И вот тут начинается самое интересное: новгородским князем в это время был сын Ярослава, семнадцатилетний Александр (тогда еще не Невский). А в тверской летописи есть характерная запись: "Бог тогда избавил от нашествия поганых князя Ярослава, сына великого князя Всеволода, и его сыновей: Александра, Андрея, Константина Афанасия, Даниила, Михаила... Ярослав после того нашествия пришел и сел на престол во Владимире, очистил церковь от трупов и похоронил останки умерших, а оставшихся в живых собрал и утешил; и отдал брату Святославу Суздаль, а Ивану - Стародуб". То есть против Батыя не сражался не только Ярослав, но и все его сыновья! А после смерти своего венценосного брата Ярослав с дружиной спокойно проходит от Киева до Владимира и опять не сталкивается с монголами! Учитывая, что трупы еще лежали неубранными, выходит, что после падения города прошло совсем немного времени, когда туда въехал Ярослав. Но это значит, что он просто не мог разминуться с возвращающимися на юг монголами!
Не правда ли, очень странная ситуация, явно не вписывающаяся в классическую версию о всенародном сопротивлении русского люда степным завоевателям? Один из наиболее влиятельных князей Руси (вместе со всеми детьми и вассалами) находится, как минимум, в нейтральных отношениях с монголами. Кстати, он не один ведет себя так. Смоленский князь Святослав Мстиславич тоже не стал воевать против Батыя, и Смоленск не пострадал во время нашествия. То есть часть русской элиты против монголов не воевала вовсе.
Какие этому могут быть объяснения?
Поставим себя на место князя Ярослава, человека умного, решительного, а кроме того, достаточно жестокого и циничного, чтобы добиваться поставленных целей. К началу монгольского нашествия ему было 46 лет, он пережил и взлеты, и падения, много воевал и внутри Руси, и за её пределами. Так что человеком князь был опытным и, судя по всему, способным делать правильные выводы. И естественно, он не мог не видеть, что его страна уже не первое десятилетие находится в жестоком кризисе и стремительно деградирует. Междоусобицы, непрерывно сотрясавшие Русь, начиная с двенадцатого века, истощили страну. Родина дробилась на мелкие княжества, которые губили себя в войнах с соседями. А конца и края этому не предвиделось, ведь слишком много стало князей, претендовавших на власть и добивавшихся её вооруженной рукой. Но ни один из князей не был настолько сильным, чтобы подмять под себя всех остальных, уничтожить конкурентов и собрать в единый кулак все земли.
И вот к нему приходят монгольские послы . Они требуют подчинения, но взамен обещают помощь и защиту от внешних врагов. Репутация у этого народа уже очень серьезная, так что просто отмахнуться от них нельзя. Возникает мысль, а почему бы не использовать сложившуюся ситуацию? Часть русских князей явно пойдет на конфликт со степняками и ввяжется в войну с сомнительным результатом. А прибегать к помощи степняков во время войн давно на Руси стало правилом. Правда, раньше это были черные клобуки или половцы, игравшие подчиненную роль в союзах с князьями. Сейчас же именно степняки должны были стать "старшим братом", однако, Ярослав мог рассудить, что такое положение не будет долгим и впоследствии глава объединенной Руси сумеет стать на равных с монгольским ханом, а то и превзойти его .
Союз с монголами мог показаться выходом из замкнутого круга русской политики. Они бы "проредили" князей и создали предпосылки для установления единоличной власти одного-единственного князя. Так что, почему бы Ярославу не начать переговоры с посланцами Батыя? Конечно, он не собирался сразу принимать никаких непоправимых решений, а стремился тянуть время и наблюдать, как будут развиваться события.
Возможно, что Ярослав в Киеве и Александр в Новгороде поддерживали связь с монголами и до, и после начала вторжения. Когда армии Батыя вошли на русскую территорию, главным вопросом для Ярослава был следующий: нужно ли помогать Юрию Всеволодовичу? С одной стороны, братья до сих пор всегда поддерживали друг друга. С другой - это означало бы войну с монголами, а, следовательно, и огромный риск. Кстати, не только для самого Ярослава. Ведь князь не свободен в принятии своих решений - у него есть приближенные, бояре, у которых свои интересы и с которыми приходится считаться. И окружение вовсе не хотело, чтобы их князь геройски пал, так что именно окружение князя могло повлиять на своего господина или вообще скрыть письма от Юрия. Ну не доехал гонец, и нет никакой информации о событиях в далеком Владимире. А когда прискачет второй, уже будет поздно что-то предпринимать...
Как бы там ни было, но пока был жив Юрий Всеволодович, Ярослав и его сын сохраняли выжидательную позицию и не вмешивались в войну. После того, как монголы огнем и мечом прошлись по Рязанскому и Владимирскому княжествам, стало понятно, что военным путем с ними не сумеет справиться ни один князь, ни объединенные силы всей Руси (а их ещё нужно было бы объединить). Так что, скорее всего, после битвы на реке Сить Ярослав окончательно решил подчиниться монголам. Под нажимом Александра Ярославича такое же решение было принято и в Новгороде.
Как бы разворачивались события, если бы Ярослав решился помочь брату? Его личная дружина из Киева, скорее всего, просто бы не успела соединиться с силами Великого князя. Так что, разбив Юрия, монголы затем в полевом сражении уничтожили бы еще и Ярослава. С Александром ситуация сложнее. Он-то на Сить успел бы, но изменило бы это хоть что-то? После того, как основные силы Владимирского княжества полегли у Коломны, Юрий был обречен. Так что новгородские полки, скорее всего, лишь отсрочили бы гибель князя. Поэтому новгородские командиры решили сосредоточиться на обороне своего города и стягивали туда все силы, бросая второстепенные позиции . А без городских полков Александру на Сити нечего было делать, так как его личная дружина была малочисленной, а сам он еще в силу возраста не имел того военного опыта и авторитета, которые могли бы изменить ситуацию.
Так что, не став воевать против Батыя, с политической точки зрения, Ярослав принял единственно верное решение. Ведь все сопротивлявшиеся монголам погибли безо всякой пользы для нашей страны, а их действия, пусть даже и героические, привели к разрушению бесчисленного количества наших городов и сел. Зато сбереженные Ярославом и Александром силы вскоре понадобились, чтобы спасти Новгород от вторжения крестоносцев.
Глава 19. Второй удар
Остаток 1238 года монголы провели, укрепляя свою власть над Половецкими степями и Северным Кавказом. За это время был подавлен последний очаг половецкого сопротивления под руководством воина Бачмана, который сумел собрать отряд и начать партизанскую войну с завоевателями. Постепенно его отряд пополнялся ожесточенными кипчаками, которые потеряли все в результате монгольского вторжения. Эти изгои, как могли, мстили, нападая на небольшие отряды пришельцев. Они постоянно меняли свое местоположение и поэтому долго их не могли найти. Однако в конце концов на эту горстку половцев была устроена настоящая охота, которую возглавил хан Менгу. Половцы попытались спрятаться на одном из волжских островов, но их нашли и уничтожили.
В следующем году монголы разделились на отдельные армии и наносили удары по всему периметру контролируемой территории. Так они захватили город Судак и покорили Крым. Одновременно завоевали Аланию - государство, основанное на северо-западе Кавказа аланами, потомками сарматов и предками современных осетин. Этот христианский народ отбивался отчаянно, и даже после падения их столицы, города Магас, и покорения равнинной части государства, часть алан продолжала сопротивление, укрывшись в горной местности.
Осенью 1239 года монгольские отряды вторглись в пределы южных русских княжеств, лежавших на левом берегу Днепра. Основной удар приняли на себя Черниговское и Переяславское княжества. Хан Берке с боем взял и разрушил до основания Переяславль, а вот под Черниговом произошло очередное масштабное сражение. На помощь осажденному городу двинулся князь Мстислав Глебович с большим войском, собранным со всего княжества, но был разбит в полевом сражении. В общем, опять повторялась ситуация прошлого года, когда русские князья вместо того, чтобы оборонять всеми наличными силами города, выходили в поле для открытого боя с монголами. Такое ведение войны соответствовало средневековому пониманию чести, но, с военной точки зрения, было безумием. В итоге, русичи закономерно терпели поражение за поржением.
После поражения князя пал и Чернигов, хотя его жители отбивались отчаянно. Кстати, защитники использовали тяжелые камнеметы, что было нехарактерно для остальных городов Руси. Согласно летописи, "из города на татар метали пороками камни на полтора выстрела, а камни могли поднять только два человека". Вероятно, это первое упоминание об использовании такой техники в русском военном деле.
Взяв Чернигов, монголы затем разрушили Путивль, Глухов, Вырь и Рыльск, и другие пограничные с Половецкой степью городки, после чего вернулись в степи.
До лета следующего, 1240 года, в завоеваниях монголов наступил перерыв. Вызван он был, прежде всего, разногласиями в стане завоевателей. Как помнят читатели, в Западный поход отправилось более десятка царевичей-чингизидов со своими князьями и отрядами. Все эти царевичи были внуками и правнуками Чингисхана от разных сыновей, и, соответственно, высшее командование монгольской армией было не монолитным, а состояло из кланов с собственными интересами. Батый, возглавлявший клан джучидов (т.е. потомков Джучи), враждовал с сыном великого хана Угэдея Гуюком, а также с ханом Бури, внуком Чагатая . За спиной каждого царевича стояли десятки князей и тысячи воинов, так что взаимная неприязнь могла обернуться кровавой междоусобной резней.
Главным инициатором конфликта был хан Гуюк. Будучи наследником престола всей монгольской империи, в этом походе он был вынужден подчиняться Батыю, владыке лишь одного улуса. Естественно, Гуюк считал такое положение дел несправедливостью и всячески это показывал. В 1239 году противостояние настолько обострилось, что ни о каких совместных действиях речь уже не шла. В далекий Карокорум поскакали гонцы с просьбой к Великому хану вмешаться и разрешить спор. К чести Угэдея, он поддержал не родного сына, а Батыя. Так что, смирив гордость, Гуюку пришлось и дальше подчиняться своему сопернику.
Сокровенное сказание монголов так описывает этот момент: "Из Кипчакского похода Батый прислал Угедею следующее секретное донесение: "Силою Вечного Неба и величием государя, и дяди, мы разрушили город Мегет и подчинили твоей праведной власти одиннадцать стран и народов и, собираясь повернуть к дому золотые поводья, порешили устроить прощальный пир. Воздвигнув большой шатер, мы собрались пировать, и я, как старший среди находившихся здесь царевичей, первый поднял и выпил провозглашенную чару. За это на меня прогневались Бури с Гуюком и, не желая больше оставаться на пиршестве, стали собираться уезжать, причем Бури выразился так: "Как смеет пить чару раньше всех Бату, который лезет равняться с нами? Следовало бы протурить пяткой да притоптать ступнею этих бородатых баб, которые лезут равняться!" А Гуюк говорил: "Давай-ка мы поколем дров на грудях у этих баб, вооруженных луками! Задать бы им!" Эльчжигидаев сын Аргасун добавил: "Давайте-ка мы вправим им деревянные хвосты!" Что же касается нас, то мы стали приводить им всякие доводы об общем нашем деле среди чуждых и враждебных народов, но так все и разошлись непримиренные под влиянием подобных речей Бури с Гуюком. Об изложенном докладываю на усмотрение государя и дяди".
Из-за этого Батыева доклада государь до того сильно разгневался, что не допустил (старшего своего сына) Гуюка к себе на прием. Он говорил: "У кого научился этот наглец дерзко говорить со старшими? Пусть бы лучше сгнило это единственное яйцо. Осмелился даже восстать на старшего брата. Вот поставлю-ка тебя разведчиком-алгинчином, да велю тебе карабкаться на городские стены, словно на горы, пока ты не облупишь себе ногтей на всех десяти пальцах! Вот возьму да поставлю тебя танмачином-воеводой, да велю взбираться на стены крепко кованые, пока ты под корень не ссучишь себе ногтей со всей пятерни! Наглый ты негодяй! А Аргасун у кого выучился дерзить нашему родственнику и оскорблять его? Сошлю обоих: и Гуюка, и Аргасуна. Хотя Аргасуна просто следовало бы предать смертной казни. Да, скажете вы, что я не ко всем одинаков в суде своем. Что касается до Бури, то сообщить Батыю, что он отправится объясняться к (своему отцу) Чаадаю, нашему старшему брату. Пусть его рассудит брат Чаадай!"
Тогда приступили к нему с докладом царевич Мангай, нойон Алчидай-Хонхортай-цзанги и другие нойоны и сказали: "По указу твоего родителя, государя Чингисхана, полагалось: полевые дела и решать в поле, а домашние дела дома решать. С вашего ханского дозволения сказать, хан изволил прогневаться на Гуюка. А между тем дело это полевое. Так не благоугодно-ли будет и передать его Батыю? Выслушав этот доклад, государь одобрил его и, несколько смягчившись, позвал Гуюка и принялся его отчитывать: "Говорят про тебя, что ты в походе не оставлял у людей и задней части, у кого только она была в целости, что ты драл у солдат кожу с лица. Уж не ты ли и Русских привел к покорности этою своею свирепостью? По всему видно, что ты возомнил себя единственным и непобедимым покорителем Русских, раз ты позволяешь себе восставать на старшего брата. Не сказано ли в поучениях нашего родителя, государя Чингис-хана, что множество - страшно, а глубина - смертоносна. То-то вы всем своим множеством и ходили под крылышком у Субеетая с Бучжеком, представляя из себя единственных вершителей судеб. Что же ты чванишься и раньше всех дерешь глотку, как единый вершитель, который в первый раз из дому-то вышел, а при покорении Русских, и Кипчаков не только не взял ни одного русского или кипчака, но даже и козлиного копытца не добыл! Благодари ближних друзей моих Мангая да Алчидай-Хонхотай-цзангина с товарищами за то, что они уняли трепетавшее сердце, как дорогие друзья мои, и, словно большой ковш, поуспокоили бурливший котел. Довольно! Дело это, как полевое дело, я возлагаю на Батыя. Пусть Гуюка с Аргасуном судит Батый"! И с этими словами, он отослал его, а Бури передал в распоряжение старшего брата Чаадая".
После такого решения Угэдея все недовольные Батыем на некоторое время примолкли. Наконец-то монгольское войско снова было собрано в единый кулак и могло продолжить завоевание мира. Многотысячная армада завоевателей двинулась в сторону древней русской столицы - златоглавого Киева.
***
Ко времени монгольского нашествия лучшие времена Киева уже были в прошлом. Некогда богатейший город Руси в двенадцатом-тринадцатом веке стремительно терял свое значение. Впрочем, это было закономерно. Сама Русь дробилась на отдельные княжества, и её бывшая столица не могла выдержать конкуренции с новыми центрами. Некоторое время город оставался формальным центром страны, и каждый сильный князь пытался захватить его, чтобы на этом основании провозгласить себя Великим князем. Однако в 1169 году князь Андрей Боголюбский перенес столицу Руси во Владимир, тем самым окончательно низведя Киев до уровня второстепенного города.
Во время княжеских междоусобиц двенадцатого века Киеву досталось неприятностей гораздо больше, чем многим другим, менее значимым городам. Так, за период между 1169 годом и вторжением Батыя тут сменилось более тридцати князей. То есть, в среднем князь правил всего два года. Думаю, лишне упоминать, что в большинстве случаев смена власти была насильственной и сопровождалась штурмом и разграблением города.
К началу монгольского вторжения на Русь в 1238 году Киевом правил Ярослав Всеволодович, брат Великого князя Владимирского Юрия и отец Александра Невского. Но после того, как Великий князь погиб, Ярослав бросил Киев и отправился отстраивать разоренный Владимир. Оставшееся без присмотра Киевское княжество присоединил к своим владениям князь Михаил Черниговский, объединивший под своей властью Черниговское, Киевское и Галицкое княжества. Правил он недолго. Уже в следующем году монголы нанесли удар по Черниговскому княжеству, полностью его разгромив. Одновременно волынский князь Даниил нанес удар по Михаилу с запада, захватив Галич. Лишившемуся своих лучших земель и, самое главное, дружины, перемолотой в сражениях с монголами, князю Михаилу пришлось бежать в Венгрию.
Воспользовавшись этим, в Киев прибыл смоленский князь Ростислав с намерением обосноваться тут. Однако вскоре его из города изгнал князь Волынский и Галицкий, Даниил Романович. Об этом политике и полководце мы еще поговорим особо, пока же отметим, что даже когда монголы начали завоевание, русские князья вместо того, чтобы объединиться против внешнего врага, продолжали воевать друг против друга.
Взяв Киев, Даниил Галицкий не стал там оставаться. Видать, царившее в его новом владении запустение пришлось ему не по вкусу. Князь предпочел вернуться к себе на Волынь, оставив в Киеве своего воеводу Дмитра.
Ранней осенью 1240 года под Киевом появились первые монгольские разъезды, установившие блокаду города, а затем со всей своей армией подошел и сам Батый. Дождавшись, пока Днепр замерзнет, основные силы монголов переправились на правый берег и начали атаку. Город был окружен, а затем взят штурмом. Разумеется, Дмитро был опытным воеводой, а киевляне стремились продать свои жизни подороже и дрались отчаянно, но исход боя был известен заранее - слишком уж неравными были силы. С помощью осадных машин монголы проломили городские стены у Лядских ворот и ворвались в Киев. Завязался рукопашный бой на улицах. Шаг за шагом завоеватели теснили киевлян, устилая бревенчатые мостовые своими и чужими трупами. Последние оставшиеся защитники древней столицы укрепились у построенной еще святым Владимиром Десятинной церкви, где все и полегли на следующий день.
Раненого воеводу Дмитра монголы сумели захватить в плен. Уважающий храбрость и военное мастерство, Батый пощадил пленника и даже оказал ему честь, назначив своим советником. Простым киевлянам повезло гораздо меньше - большая их часть погибла на пылающих улицах родного города. Уцелевшие стали добычей монгольских воинов и превратились в бессловесных рабов. Некогда богатый и многолюдный город после монгольского погрома представлял из себя лишь безжизненные руины.
Самое удивительное, что никто не знает точной даты падения Киева. Согласно Лаврентьевской и Тверской летописям, это произошло шестого декабря, а если верить Псковской, то Батый взял город еще девятнадцатого ноября. Кстати, о летописях. Если в Ипатьевской летописи, написанной в соседнем с Киевом галицко-волынском княжестве, оборона и падение Киева описаны ярко и подробно, то в Лаврентьевской (составленной на Северо-востоке Руси) - это лишь эпизод, к тому же, не самый важный. На первое место по значимости в 1240 году летописец поставил рождение дочери у князя Ярослава Всеволодовича, а уж затем уничтожение "матери городов русских".
Киев от этого удара уже никогда не оправится, и даже спустя несколько столетий, после похода Батыя он будет лишь мелким приграничным городком, правда, с богатой и славной историей.
***
Догорал златоверхий Киев, метель заметала трупы павших защитников и убитых завоевателей, а в монгольском лагере закончился дележ трофеев. Окрестности города были дочиста ограблены, и все дальше приходилось отправляться ханским фуражирам, чтобы добыть пропитание воинству и корм для коней.
Батыю было пора принимать решение о продолжении похода, и полководец выбирал: добить ли оставшиеся русские княжества или, особо не задерживаясь, двинуться на Запад. Впрочем, такого явного разделения на Запад (Европу) и Русь, как сегодня, в то время еще не существовало. Галицкое и Волынское княжества были связаны с Польшей, Чехией и Венгрией не меньше, чем со Смоленском и Киевом, не говоря уже о далеких Новгородских и Владимиро-суздальских землях. Местные русские князья были связаны родством с половиной коронованных родов Европы и в Кракове или Буде чувствовали себя столь же хорошо, как и дома. Даже разница в вероисповедании не особенно мешала. Кстати, именно во время падения Киева князь Волынский и Галицкий Даниил находился в Венгрии, а его брат Василий и князь Михаил Черниговский - в Польше. Кроме того, в ту же Венгрию бежали сорок тысяч непокорившихся Батыю половцев во главе со своим ханом Котяном, врагом чингизидов еще со времен битвы на Калке.
Пока армия Батыя отдыхала после штурма Киева, в ней произошли серьезные изменения. Вечно недовольные ханы Гуюк и Менгу приняли решение возвращаться на родину. По их мнению, завоевав Русь они полностью выполнили приказ великого хана, и дальнейший поход и война с западными народами была исключительно личным делом Батыя и его братьев. Гуюк спешил с возвращением неспроста. Его отец Угэдэй, великий хан, правитель всех монголов и бессчетного количества других народом, был при смерти. Гуюку нужно было успеть в Каракорум до того, как на трон успеет сесть какой-нибудь из многочисленных родственников. Естественно, вслед за ханами в далекий путь отправились и все их воины. Царевичи чингизиды тоже разделились. Часть осталась с Батыем, часть отправилась за Гуюком.
Для Батыя это было и хорошо, и плохо одновременно. С одной стороны, его армия сразу заметно уменьшилась в численности, но зато никто больше не мог оспаривать его приказы и вносить смуту в ряды победоносного воинства.
От киевских руин монголы двинулись в сторону Венгрии, по пути разорив Волынское княжество. При этом снова войско шло, разбившись на отдельные отряды, каждый из которых имел свою задачу. Однако было и отличие от предыдущих походов. В этот раз Батый не стремился любыми силами уничтожить все непокорные города. Если взять крепость не удавалось, то монголы оставляли её в покое и шли, не задерживаясь, дальше на запад. Так крепкие стены спасли жителей городков Кременца и Данилова. Зато столица княжества город Владимир пал и был сожжен дотла. Видимо, монголам непросто далось взятие хорошо укрепленного города, и поэтому после штурма они жестоко расправились с его жителями . Вскоре, после ухода Батыя, спасшиеся местные жители отстроили Владимир заново, а вот многим другим городкам повезло меньше - они никогда больше не возродились. Жители некоторых городов, поняв бесполезность сопротивления, добровольно сдались, согласившись платить дань новым хозяевам.
Согласно летописи, видя разорение своего края, пленный воевода Дмитро обратился к монгольскому владыке со следующими словами: "Не задерживайся в земле этой долго, время тебе на венгров уже идти. Если же медлить будешь, земля та сильная, соберутся на тебя и не пустят тебя в землю свою". В доводах пленника был резон, и Батый, действительно, оставив Волынь, двинул свои армии на Венгрию и Польшу.
Монголы действовали решительно и даже самоуверенно. Батый решился разделить свои силы и одновременно атаковать сразу двух сильных противников: поляков и венгров.
Точность, с какой были распланированы действия всех монгольских отрядов, просто потрясает. Заранее определив сроки и места встреч для различных подразделений, Батый не побоялся отправить их разными маршрутами. В результате они наступали на огромном пространстве от Пруссии на севере и до Румынии на юге. Таких масштабов наступления и проработанности оперативных планов, координации действий Европа не знала не только в то время, но и гораздо позже. Глядя на карту Западного похода, не оставляет ощущение, что это гораздо больше похоже на современность, чем на средневековье. Такой проработки планов будущих действий не было ни у Наполеона, ни у кого-либо еще из европейских полководцев, вплоть до плана Шлиффена, созданного в начале двадцатого века.
По своей сути действия монголов были самым настоящим блицкригом. Конечно, сегодня это понятие принято связывать исключительно с действиями гитлеровцев в 1939-1942 годах, но именно Батый познакомил Европу с этим способом ведения войны. Ведь в чем суть блицкрига? В разгроме врага до того, как он сумеет использовать в полном объеме свой потенциал. Главными целями удара становятся не основные силы врага, а его системы управления, транспортная инфраструктура, базы снабжения, транспортные узлы и так далее. Затем по одиночке отрезаются и уничтожаются отряды врага. При этом в каждом конкретном случае у нападающего в данном месте оказывается перевес. Это происходит благодаря четкому взаимодействию всех подразделений, а также более высокому темпу операций нападающей стороны. Т.е. атакующие должны передвигаться быстрее, чем войска их противника, и чётко согласовывать свои действия. Конные монгольские тумены прекрасно справлялись с этой задачей и были своеобразным прообразом танковых групп Вермахта.
Не удивительно, что монголам сопутствовал успех. Европейские рыцари и воины не уступали ни в силе, ни в храбрости своим противникам. Тем более, не было у монголов превосходства в качестве вооружений, но они побеждали в силу своей организованности. По сути, в этой войне столкнулись войска двух эпох. Европейцы, в том числе и русские, были воинами феодальной эпохи, т.е. по сути ополченцами с хромающей дисциплиной, отсутствием общего руководства и неспособностью на планирование долговременных и масштабных действий. Им противостояла регулярная монгольская армия. Пожалуй, единственная регулярная армия того времени в мире...
Главной целью этого похода была Венгрия, и этому были две причины. Во-первых, укрывшиеся там кипчаки, а во-вторых, это самая западная часть Великой евразийской степи, где монгольские кони могли вольно кормиться. Соответственно, монголы могли легко превратить её в базу для дальнейших операций против Европы.
Монгольские силы были разделены на три группировки под командованием внуков Чингисхана Байдара, сына Чагатая, Батыя, сына Джучи и Кадана, сына Угэдэя.
Байдар с ханами Орду и Кайду шел на правом фланге и через современную Беларусь ворвался в Польшу и Чехию. Его главной задачей было не допустить удара поляков во фланг Батыю, наступавшему южнее на Венгрию. Воины Кадана шли на левом фланге через современную Молдавию и Румынию.
***
И Папа Римский, и европейские светские владыки понимали нависшую над ними угрозу, но объединиться для отпора не могли, слишком уж Старый свет был разорван противоречиями и взаимной враждой. Как раз ко времени монгольского вторжения противостояние Папы Римского Григория IX и императора Священной Римской империи германской нации Фридриха Второго Гогенштауфена достигло апогея. Папа отлучил соперника от церкви, а тот в ответ двинул свои войска к Риму. Естественно, что объединить силы всей Европы для крестового похода против монголов не удалось. Напрасно император Фридрих взывал к монархам: "Время пробудиться от сна, открыть глаза духовные и телесные. Уже секира лежит при дереве, и по всему свету разносится весть о враге, который грозит гибелью целому христианству. Уже давно мы слышали о нем, но считали опасность отдаленною, когда между ним и нами находилось столько храбрых народов и князей. Но теперь, когда одни из этих князей погибли, а другие обращены в рабство, теперь пришла наша очередь стать оплотом христианству против свирепого неприятеля". Кстати, несмотря на столь пламенный призыв, сам император против Батыя не выступил.
Северный отряд монголов прошелся огнем и мечем по Польше. Зимой-весной 1241 года монголы в трех битвах разбили польские отряды под Турском, Хмельником и Торчком, захватили города Люблин, Завихост и Краков.
С захватом Кракова связана одна интересная легенда. На центральной площади города, которая называется Рынок, в то время стоял, и сохранился до сих пор, Мариацкий (т.е. посвященный деве Марии) костел. Находящийся на его башне трубач увидел приближение монголов и поднял тревогу. Он успел протрубить на три стороны света, а когда начал трубить в четвертый раз, вражеская стрела попала ему в горло, и труба смолкла. В память об этом событии сегодня каждый час над Краковом разносится сигнал трубача - "гейнал". Трижды он звучит полностью, а последний раз обрывается, как и в тот страшный день. Будучи в Кракове, автор лично услышал сигнал, хотя из-за обилия галдящих туристов так и не смог разобрать, оборвался ли четвертый "гейнал" или нет.
Кроме того, с погибшим трубачом связана еще одна легенда :
"...Рассказывают, что когда, во время Второй мировой войны, в Самарканде формировалось одно из подразделений будущего Войска Польского, несколько польских солдат отправились на базар. Прознав, что они родом из Польши, местные старики обратились к ним с настоятельной просьбой привести с собой в следующий раз полкового трубача. Немало удивившись столь необычной просьбе, поляки все же привели на базар своего земляка-трубача. И потекла протяжная мелодия горна - зазмеилась по узким улочкам древнего Самарканда, заскользила-засверкала переливами майоликовых красок по узорным порталам мавзолея Регистан, повторяя вычурные переплетения линий орнамента, чтобы, вспыхнув напоследок, яркой искрой, раствориться навсегда в лазурно-голубом небе во все времена пребывающей, боголюбимой Азии. Поблагодарив трубача за исполнение их желания, старики рассказали, что некогда, один воин из их народа совершил страшный грех: убил выстрелом из лука муэдзина из западных пределов мира в тот момент, когда тот, звуками трубы, призывал людей к молитве. С той поры возникло поверье: чтобы смыть грех, надо чтобы муэдзин-трубач из тех краев, встав в центре Самаркандского базара, повторил свой прерванный призыв к молитве".
***
В начале апреля хан Байдар подошел к Вроцлаву - столице Силезии. Сам город был брошен жителями, но его цитадель, в которой укрылись остатки разбитых местных войск, оказалась крепким орешком. Пока монголы осаждали Вроцлав, краковский князь Генрих сумел собрать около города Легница под свои знамена крупную армию, куда помимо поляков входили немецкие и моравские рыцари, а также, пятьсот воинов из Ордена Тамплиеров, в том числе шесть братьев-рыцарей. Кроме того на помощь ему выступил чешский король Вацлав Первый с пятьюдесятью тысячами воинов. Узнав об этом, Байдар снял осаду Вроцлава и выступил навстречу Генриху.
Обе армии встретились у Лигницы вечером восьмого апреля, а на следующий день должно было начаться сражение. В этот момент вспомогательные войска, набранные монголами в Поволжье и использовавшиеся на самых опасных заданиях, попытались взбунтоваться. Их предводитель по имени Пуреш тайно обратился к Генриху Благочестивому и обещал во время боя перейти на его сторону. Однако монголы узнали об измене и казнили заговорщиков.
Утром 9 апреля началось сражение, в котором участвовало от тридцати до сорока тысяч европейцев и примерно столько же или чуть меньше их противников. Монголы сначала атаковали силезскую легкую кавалерию, а когда в битву вступили основные силы рыцарской конницы, обратились в притворное бегство. Рыцари кинулись их преследовать и в азарте погони расстроили свои ряды, и далеко оторвались от собственной пехоты. В итоге, рыцари попали в ловушку, и их со всех сторон буквально расстреляли монгольские лучники, а выживших добила атака тяжелой монгольской кавалерии. Израненные, шокированные европейцы кинулись бежать. Так погибла рыцарская кавалерия. Затем монголы вернулись к Легнице, чтобы добить оставшуюся христианскую пехоту. Впрочем, особо стараться им и не пришлось: увидев разгром своей кавалерии, пехотинцы сами бросилась врассыпную. Монголам оставалось только рубить беглецов. Разгром был полнейший. Сам князь Генрих погиб, и его отрубленную голову монголы насадили на копье и возили с собой, показывая подданным князя.
Во время этой битвы монголы, помимо ложного отступления, применили еще одну хитрость. Когда рыцарская кавалерия пошла в атаку, монголы сумели устроить густую дымовую завесу за их спиной, так что пехотинцы не видели подробности избиения рыцарей. Некоторые исследователи считают, что это было первое в Европе применение пороха, хотя, скорее всего, это была какая-то зажигательная смесь, типа греческого огня.
Король Вацлав в момент сражения находился всего лишь в одном дневном переходе от Легницы. Тысячи прекрасных воинов, которые могли переломить ход противостояния, совсем немного опоздали, но эта задержка была фатальной. Вместо армии союзников их встретили толпы перепуганных беглецов и монгольские разъезды. Видя это, король не решился атаковать и отступил. Монголы тоже не стали тратить время на чешскую армию, а, разоряя все на своем пути, отправились на соединение с армией Батыя в Венгрию.
***
Когда-то венгры (они же мадьяры) были кочевым народом, жившим в Заволжье и на Южном Урале. Затем они перекочевывали все дальше и дальше на запад, миновали Причерноморье, к концу девятого века перешли Карпаты и появились на берегах Дуная. Именно отсюда начинается история собственно Венгрии - воинственного королевства, доставившего немало проблем своим соседям. Не раз мадьярская конница отправлялась в многокилометровые грабительские рейды по Европе, сея ужас и разрушения. Страшные всадники проходили континент, как нож сквозь масло, грабили Италию и Францию, доходили до Испании. Многие районы Германии и Балкан вынуждены были платить венграм регулярную дань. Такое положение длилось добрые полвека, пока наконец в 955 году император Священной римской империи германской нации, Оттон Великий, в страшной битве на реке Луг, в Баварии, не уничтожил венгерское войско.
Уцелевшие кочевники поняли, что дальше на Запад продвинуться не удастся и начали обживаться на уже завоеванных землях. Они быстро адаптировались к новым условиям, приняли католичество, частично осели на землю, став земледельцами и ремесленниками. Мадьярская знать не забывала свое степное происхождение, поддерживала связи с кочевниками Причерноморья и частенько давала земли для поселения представителям различных кочевых народов. Не даром именно сюда бежали разбитые Батыем половцы.
Ко времени монгольского вторжения Венгерское королевство включало в себя собственно Венгрию, а также современные Словакию и Хорватию. Правил страной король Бела IV, прямой потомок древнего вождя Арпада, приведшего венгров в Европу. Умный и деятельный Бела давно осознал, какую угрозу несли монголы, и деятельно готовился к обороне, хотя собственные магнаты, опасаясь усиления центральной власти, ставили ему палки в колеса. Все же объявив созыв общего ополчения, король сумел собрать в своей столице, Пеште, многочисленную армию. На помощь Беле пришел его брат, хорватский герцог Коломан. Какая точно была численность венгерской армии, неизвестно. Оценки разняться от тридцати до ста тысяч воинов, но все свидетели подчеркивали, что мадьяров и хорватов было вдвое больше, чем вторгшихся в Венгрию монголов.
Пока собиралась армия, под стенами венгерской столицы появились передовые отряды Батыя. Взять город, имевший прекрасные укрепления и огромную армию защитников, они, естественно, не могли, но окрестности опустошили. Видя, что противников немного, венгры решили выйти из крепости и атаковать. Бела имел все основания рассчитывать на успех и со всеми своими силами в начале апреля двинулся вперед. Монгольский авангард спешно стал уходить на восток на соединение с основной армией Батыя. Сам хан, готовясь к битве, собирал в это время в единый кулак все монгольские отряды. Растекшиеся по равнине отдельные отряды собирались в одну орду, а из разоренной Польши на помощь Батыю шли войска ханов Байдара, Орду и Кайду.
Наконец, спустя неделю отступления, монгольский полководец почувствовал себя достаточно сильным, чтобы дать бой. Отступающие части азиатов дали себя догнать у переправы через реку Шайо в долине Маха. Монголы расположились на её восточном берегу, венгры с налету захватили мост и построили перед ним полевые укрепления, где расположилась часть королевских воинов. Большая же часть христиан стала укрепленным лагерем на западном берегу. В качестве передвижных стен венгры использовали повозки, которые для большей надежности скрепили между собой цепями. На этом день закончился. Выставив караулы, европейцы отправились спать, чтобы набраться сил перед сражением, которое они планировали начать на следующий день.
Батый своим воинам отдохнуть не дал. В ночной тишине основные силы монголов с камнеметами под руководством старого Субэдея переправились через реку выше и ниже по течению и незамеченными окружили венгерский лагерь. На рассвете на ничего не подозревающих европейцев обрушился залп из десятков тысяч стрел. Помимо стрел, на сонный лагерь летели и сосуды с зажигательной смесью из катапульт. Забились раненые кони, началась паника. Полуодетые воины гибли сотнями, а смертоносный дождь не прекращался. Слаженно, залп за залпом, стреляли монголы, и тысячи стрел раз за разом обрушивались на лагерь. Венгерское войско смешалось и превратилось в толпу вооруженных, паникующих людей. Каждый думал, как ему закрыться от стрел, командирам не удавалось навести порядок, а бойцы разных отрядов перемешались, внося дополнительный хаос. В этот момент с восточного берега в лобовую атаку на мост пошел Батый. Защитники были сметены натиском, и монголы стали переправляться на венгерскую сторону. Король Бела вывел свою войско из лагеря и бросился навстречу Батыю. Но когда две армии сошлись, оказалось, что монгольская атака через мост - лишь отвлекающий маневр. Главный удар нанес Субэдей, атаковавший королевскую армию с правого фланга. Этого удара европейцы не выдержали и стали отступать к своему лагерю, надеясь перегруппироваться за его стенами. Монголы не отставали и завязался бой на стенах лагеря. Парадоксальная ситуация: меньшая армия атаковала лагерь большей.
Лучники Батыя практически безнаказанно расстреливали защитников с окружающих холмов, а основные силы кидались на штурм сразу с трех сторон. Некоторые венгерские отряды оборонялись отчаянно, но большинство уже и не мечтало о победе. Всем хотелось только спастись. Так как монголы с одной стороны не атаковали, то некоторые воины Белы через оставленное окно ускакали из лагеря. Монголы никак не отреагировали. Тогда и другие венгры поверили, что смогут спастись бегством. Сначала поодиночке, а потом группами они стали бросать лагерь. Паника росла, как снежный ком, и вот уже почти все войско кинулось бежать. Это было не отступление, а паническое бегство. Венгры бросали доспехи и даже оружие, стремясь побыстрее вырваться. Но уйти почти никому не удалось. Оказалось, что этот проход - заранее подготовленная ловушка, и беглецов уже поджидает в засаде еще один монгольский отряд. Эти воины на свежих лошадях легко догнали беглецов и устроили самую настоящую резню. Лишь королю Беле с небольшим отрядом телохранителей удалось пробиться сквозь ряды врага и бежать в Австрию. А на берегах Шайо вскоре все было кончено. Батый одержал очередную блестящую победу.
Вот как описал происходившее архидиакон Фома из города Сплит в своей хронике "История архиепископов Солоны и Сплита": "...Приблизительно во втором часу дня все многочисленное татарское полчище, словно в хороводе, окружило весь лагерь венгров. Одни, натянув луки, стали со всех сторон пускать стрелы, другие спешили поджечь лагерь по кругу. А венгры, видя, что они отовсюду окружены вражескими отрядами, лишились рассудка и благоразумия и уже совершенно не понимали, ни как развернуть свои порядки, ни как поднять всех на сражение, но, оглушенные столь великим несчастьем, метались по кругу, как овцы в загоне, ищущие спасения от волчьих зубов. Враги же, рассеявшись повсюду, не переставали метать копья и стрелы. Несчастная толпа венгров, отчаявшись найти спасительное решение, не представляла, что делать. Никто не желал советоваться с другими, но каждый волновался только о себе, будучи не в силах заботиться об общем спасении. Они не защищались оружием от ливня стрел и копий, но, подставив спины, сплошь валились под этими ударами, как обычно падают желуди с сотрясаемого дуба. И так как всякая надежда на спасение угасла, а смерть, казалось, растекается по лагерю перед всеобщим изумленным взором, король и князья, бросив знамена, обращаются в бегство...
Тогда оставшиеся воины, с одной стороны, напуганные повальной смертью, а с другой - объятые ужасом перед окружившим их всепожирающим пламенем, всей душой стремились только к бегству. Но в то время, как они надеются в бегстве найти спасение от великого бедствия, тут-то они и наталкиваются на другое зло, ими же устроенное и близко им знакомое. Так как подступы к лагерю из-за перепутавшихся веревок и нагроможденных палаток оказались весьма рискованно перекрыты, то при поспешном бегстве одни напирали на других, и потери от давки, устроенной своими же руками, казалось, были не меньше тех, которые учинили враги своими стрелами. Татары же, видя, что войско венгров обратилось в бегство, как бы открыли им некий проход и позволили выйти, но не нападали на них, а следовали за ними с обеих сторон, не давая сворачивать ни туда, ни сюда. А вдоль дорог валялись вещи несчастных, золотые и серебряные сосуды, багряные одеяния и дорогое оружие. Но татары в своей неслыханной жестокости, нисколько не заботясь о военной добыче, ни во что не ставя награбленное ценное добро, стремились только к уничтожению людей. И когда они увидели, что те уже измучены трудной дорогой, их руки не могут держать оружия, а их ослабевшие ноги не в состоянии бежать дальше, тогда они начали со всех сторон поражать их копьями, рубить мечами, не щадя никого, но зверски уничтожая всех. Как осенние листья, они падали направо и налево; по всему пути валялись тела несчастных, стремительным потоком лилась кровь; бедная родина, обагренная кровью своих сынов, алела от края и до края. Тогда жалкие остатки войска, которыми еще не насытился татарский меч, были прижаты к какому-то болоту, и другой дороги для выхода не оказалось; под напором татар туда попало множество венгров, и почти все они погибли".
Так на берегах Шайо всего за несколько часов жуткой бойни погибла венгерская армия. Теперь в центральной Европе у монголов не было равного противника. Вскоре после битвы пал Пешт, жителей которого монголы перерезали практически всех поголовно. Затем, не встречая организованного сопротивления, монголы разграбили Венгрию, Словакию, Хорватию и Далмацию, а их передовые отряды вышли на берега Адриатического моря. Уцелели только хорошо укрепленные каменные крепости, которые монголы не смогли или не стали брать штурмом. Впрочем, они устояли скорее всего не благодаря крепости стен, а потому, что монголы взяли так много добычи, что эти "крепкие орешки" могли отложить на потом. Хан Батый был в зените своей мощи и казалось, что он в состоянии вернуть времена Аттилы, когда вся Европа склонилась перед вождем кочевников. По крайней мере, он имел немало шансов покорить себе весь континент, если бы двинулся дальше на запад. Европейцы из-за своей разобщенности вряд ли имели возможность остановить надвигающееся нашествие. Однако неожиданно для всех монголы развернулись и отправились на восток.
Причиной этого спасительного для Европы решения послужила смерть великого хана Угэдея в далеком Каракоруме. Теперь вся внутриполитическая ситуация в империи могла коренным образом измениться. Если бы на трон взошел откровенный враг Батыя Гуюк, то над сыновьями Джучи нависала бы реальная угроза. Поэтому Батый посчитал, что борьба за власть в Монголии ему более важна, чем завоевание Европы. В этой ситуации многочисленная и прославленная победами армия Батыя могла стать веским аргументом при перераспределении ролей в империи. Но для этого она должна была находиться поближе к Коренному улусу. Поэтому Батый своей базой избрал берега Волги, откуда мог легко отправиться и на Запад, и на Восток.
Батыю и его сторонникам удалось почти на пять лет оттянуть выборы нового правителя, но все же в 1246 году именно Гуюк стал великим ханом. А еще два года спустя он со своим войском двинулся против Батыя. Тот сдаваться не пожелал, и империя оказалась перед угрозой начала гражданской войны. Однако Гуюк внезапно скончался, а его престол занял хан Мунке (Менгу), друг и сподвижник Батыя по походу в Европу.
Нещадно битым европейцам так хотелось, чтобы их предки одержали хоть одну победу над монголами, что в начале девятнадцатого века чешский поэт и филолог Вацлав Ганка пошел на прямой подлог. Он изготовил якобы старинный манускрипт, в котором речь шла о битве у Оломоуца, где чехи под предводительством воеводы Ярослава из Штернберка якобы разбили захватчиков. Ничего подобного в реальной истории не было, но долгое время историки считали сведения об этом придуманном сражении реальными. И даже после разоблачения подделки рассказы о храбром Ярославе продолжают кочевать из книги в книгу.
***
Великий хан Менгу в благодарность за поддержку пожаловал Батыю титул "старейшего в роду", тем самым подчеркнув значимость этого хана для империи. Однако юридически Батый, несмотря на свое могущество, продолжал оставаться вассалом великого хана. Впрочем, правительство в Каракоруме в дела Батыя особо не вмешивалось, ограничиваясь лишь получением регулярной дани. Так что фактически Батый был полным хозяином на своих землях. Кстати, о землях. Улус , когда-то выделенный Чингисханом хану Джучи и его потомкам, благодаря походам 1237-1242 годов, многократно увеличился. Одна часть покоренных земель, в основном это были степи ранее принадлежавшие половцам, полностью вошли во владения Батыя. Вторая часть, в том числе и русские княжества, стали вассалами хана, обязанными выплачивать дань и выполнять различные повинности. В том числе и военную - русские отряды должны были участвовать в ханских походах.
Свою столицу Батый основал на берегах Волги и назвал без лишней скромности Дворцом, а по-тюркски Сараем. Сразу же Батый позаботился о налаживании системы связи между столицей и областями, создав почтовую систему, основанную на цепи ям - пунктов где гонцы могли отдохнуть, взять свежих лошадей. Появился класс чиновников, управляющих подвластными землями.
Так возникло государство, которые русские называли Ордой , а монголы - Улусом Джучи. Оно охватывала территорию современных Молдавии, Украины, части Российской Федерации , Казахстана, Узбекистана и Туркмении. Первые четверть века Орда формально считалась вассалом Монгольской империи, но уже при внуке Батыя, хане Менгу-Темире, в 1267 году стала полностью независимым государством.
Политически Орда повторяла систему, введенную еще Чингисханом. Вся территория делилась на две большие административные единицы: Правое и Левое крыло, каждое из которых, в свою очередь, делилось на меньшие улусы. В Правое крыло с центром в Сарае входили земли от Дуная и до Центрального Казахстана, в Левое - соответственно все территории восточнее. Владельцы улусов в случае войны были обязаны выставлять определенное количество воинов, а в мирное время - платить налоги и выполнять различные хозяйственные повинности.
И Батый, и последующие ордынские правители прилагали большие усилия, чтобы возродить нормальную жизнь на захваченных территориях. Они покровительствовали торговле и ремеслам, приглашали мастеров из Ирана и Хорезма, строили новые города. Население Золотой Орды было крайне разноплеменным. Если центральную степную часть улуса населяли кочевники, то по границам жили оседлые народы: русские, булгары, мордва, марийцы, узбеки, туркмены, народы Северного Кавказа, грузины, армяне ...
Выше всех на социальной лестнице стояли монголы и другие выходцы из Центральной Азии, бывшие становым хребтом государства и его основной военной силой. Наибольшую по численности группу составляли тюркоязычные половцы-кипчаки, признавшие власть пришельцев. Элита этих народов во время нашествия была вырезана и заменена монгольскими ставленниками, однако, вскоре этнические монголы просто растворились среди более многочисленных кипчаков.