Иллин Авене неспешно брела по кленовой аллее и сочиняла тезисы "Нашего ответа Венну Сэнтэ". Ишь, выдумал - опубликовал статью, в которой обозвал "змею" и "яд" - aga и saga - однокоренными словами.
Навстречу Иллин шла незнакомая женщина в чёрном. Иллин замерла. Мгновение назад никого не было, а сейчас - вот... шла. Как и все соплеменники, Иллин всегда различала сон, явь и видения, это была явь. Неизвестная подошла ближе и остановилась, а Иллин ощутила странную, холодную опустошённость.
Длинные чёрные волосы.
Чёрные глаза.
Голубые губы и светло-серая кожа.
И крохотный, почти невидимый зазор между подошвами мягких ботинок, похожих на фэнсийские ниал, и тротуаром.
- Диэлиэ, - на тилвирин поздоровалась эта... это создание, - Я Эннэхэт.
Эннэхэт. Королева Зоны, хозяйка страшных, гибельных радиоактивных пустынь, куда свезли после Войны всю дрянь, которую не смогли уничтожить при очистке Планеты.
- За тобой должок, Иллин.
- ...Сквозь два неба мы падали
Снегом из чистой воды...
- Ну и фантазия у тебя, Люн, - невежливо перебил певца Арси, - Какой может быть снег из воды?!
- А мне снится, что может, - парировал Люн.
После того, как Люн за два дня предугадал рейд Железок, взрослые сочли бы этот аргумент решающим. Подростки, которым до совершеннолетия год - другое дело. Умник Арси тотчас принялся доказывать, что если небо - теоретически - ещё может быть синим, то снега из воды не получится. Чёрная и красная пыль, щедро рассыпаемая фиолетовыми тучами, состоит из...
- Достаааал! - взвыли девочки.
Линти для верности ещё копьём помахала. Оружие против своих не применяют, но древком по шее - не бой. Авиен предположила, что это Арси падал чёрной пылью - такой же ядовитый - а она лучше будет верить в чистую воду. Айлин согласилась - не придурку, неспособному зарифмовать две строчки, решать, что возможно, а что нет. Впрочем, Айлин по малолетству верила даже в альнир с хвостами. Эльмире резонно заметила, что вымысел в песне допустим, и не придурку, неспособному и т.д., критиковать искусство. Но Люна не вдохновила поддержка, он взял многострунку за рог и уставился в стену. Простую белую стену. Как снег во сне.
Линти очень хорошо понимала Люна. Она тоже видела странные сны - один раз снег, другой - страшно признаться даже себе - дождь из воды. Так не бывает. С неба летит чёрная пыль, и красная пыль, и огненные шары, и лучи Незримой Смерти, от которых болеют страшной безводницей. И она совсем не понимала Люна, потому что говорить об этих снах было не меньшим безумием, чем видеть их. Девочка подошла к окну и посмотрела на ярко-алое небо. Где там взяться воде?
Стояла она долго - остальные уже переключились на историю о том, как Ним по прозвищу Экко - Белое Копьё - в одиночку расправился с отрядом безумных убийц-варе. Троих он убил копьём, троих - метательными ножами, одного голыми руками, ещё четверых - с помощью медальона Тинэльсин утопил в видениях. Неправдоподобно. На месте Нима Линти сразу использовала бы медальон. К сожалению, в её семье не было особых украшений, передаваемых из поколения в поколение, и единственным утешением сейчас - когда Авиен помахивала своим медальоном, Ленлори, - было воспоминание о рассказе того самого "легендарного" Нима-Белое Копьё (которого похоронили полгорода не то вместе с Базой Железок, не то вместе с селением варе). "Во-первых, их было четверо, а не одиннадцать, во-вторых, Тинэлсин - как и большинство древних медальонов - в качестве оружия бесполезен, в-третьих, я был не один, а с Гален. Спина к спине, четверо жалких психов... ну, это несерьёзно."
Помогало. Линти была единственным будущим воином в этой компании. Помогало слабо - медальон Авиен был одним из меньшинства, и его можно было использовать как оружие. Зависть - скверное чувство, но иногда Линти завидовала. Про себя. Только Авиен, конечно, догадалась - ей ничего не стоило поймать чужое чувство. И поддеть...
- Что ты там увидела, на равнине? Проклятого Луной? - серьёзно спросил Люн.
- Нет.
- Пытаешься его не замечать? - помахивая круглым медальончиком, поинтересовалась Авиен, - Слушай, я же не виновата, что у тебя твои предки. Ну... хочешь, поменяемся?
- На что? - вежливо осведомилась Линти.
Если Авиен затребует искать в небе загадочную "Луну", надо будет... ничего не надо будет. Своих не убивают, слабых не бьют, а язык у неё острее.
- Ты ведь можешь выходить из города?
- Могу. Но не дальше горизонта, - за горизонт позволялось идти только взрослым воинам. Тем, кто сумеет вернуться, если судорога сведёт ногу.
- До Безликих развалин дойдёшь?
- Не знаю, - по слогам произнесла Линти.
Что такое "дойти"? Что такое "вернуться"? Всегда можно дойти не тем, или вернуться не тем, или попасть в пылевое болото. Случайные огни редко, но падают с красного неба; железные колючки ждут под камнями...
- Мне всегда хотелось что-нибудь... оттуда, - тихо сказала Авиен, - Понимаешь... Что-то, чего у тебя никогда не будет. Не попросишь ведь разведчика принести безделушку для глупой девчонки, ему нужно вернуться самому...
Линти молчала.
- Короче, - голос Авиен повеселел, - Принесёшь сюда камень с Безликих развалин - будет тебе Ленлори.
*
Линти с ногами сидела на кровати и думала.
Маленькая пластинка с пятью синими камушками была не просто оружием, не просто шансом замедлить чужие мысли. Медальон был судьбой - даже если никогда им не пользоваться.
Хочется ли ей изменить судьбу?
Безликие развалины были не просто рядовой грудой камней и железа, пропитанных лучами Незримой Смерти. Развалины были у самой кромки далевида-горизонта. День пути - ночью возвращаться. Ночь пути - возвращаться днём. Так и так день зацепишь. Уйти ночью, переждать в развалинах солнцепёк... а найдётся ли, где ждать? Да и слухи... Вдруг оттуда надо уходить бегом?
- Линти?
В дверном проёме стоял Люн, почему-то без своей вечной многострунки. И как подкрался, певец?
- Ты что, вправду решила пойти? - тихо спросил мальчик.
- Ещё нет.
- Не ходи, пожалуйста, - Люн неуверенно огляделся, подошёл и сел рядом, - Это опасно.
- Что НЕ опасно? Вот ты, когда поёшь, - думаешь о том, что из видений можно не вернуться?
- Здоровый вернётся, больной так и так однажды заблудится. А оттуда мало кто возвращается.
- Ну уж и мало!
- У вас же есть присловье - "я пойду, кто вернётся?".
- По-твоему, я должна запереться в башне?
- Это не рядовой поход в разведку! - вспыхнув, Люн мгновенно успокаивался, вот и теперь сбавил тон почти сразу, - Даже не вылазка боем к варе или железным. Это... глупо. Уйти за чужой судьбой, за камнем для подружки... и куда уйти? В Развалины Безликих!
Словно холодом потянуло. Не блаженной прохладой полуночи - предсмертным ознобом. "Безликие развалины" - а к чему другое имя, все развалины похожи, и зовутся или "железными", или "гнилыми", или "гиблыми". Все они безликие. "Развалины Безликих"... место, где тиллэ-Безликие... те, что хуже смерти, хуже безводницы, хуже безумия...
- Это не так, - чётко произнесла Линти, - Ним Экко там был. И Рикит. Если там и есть что-то странное, это не Безликие. Не паникуй, а?
Люн зачем-то взял Линти за руку. Стало неуютно.
- Не ходи туда, пожалуйста, - кажется, это он уже говорил. Кажется, у кого-то начались проблемы со словарным запасом.
- Боишься, что больше никто не видит твоего синего снега? - усмехнувшись, ответила Линти.
Вскочила, натянула у порога ниал и умчалась искать Авиен, чтобы сообщить о своём решении. Люн сам уйдёт, не заблудится...
*
Провожали Линти все, кто присутствовал при соглашении. Правда, Люн почему-то прятался за башней и выглядывал каждые тридцать секунд. Солнце утонуло в Чёрном озере, небо из красного постепенно становилось красновато-бурым, словно отражение земли. Все были серьёзны как покойники. Кажется, начало доходить. Все мы под алым небом, но в городе бед вполовину меньше.
Линти натянула вуаль - остались видны только глаза и переносица - и бодро пошла на северо-восток по меченой тропе. Тропы хватило на полчаса. Дальше начиналось растрескавшееся поле, за ним - полоса железных деревьев, потом снова поле, а в поле развалины. Будь вся дорога тропой, путь занял бы два часа, но расстояния меряют другими шагами. Осмотром каждой трещины, в которой может прятаться титановая змея со стальными зубами, источающими ртуть. Безоглядным падением в трещину неизученную, когда мчится с неба огненный шар. Переплетением колючих веток медных кустов. Топкой пылевой трясиной...
Не успела Линти сделать трёх шагов, как слева послышался сомнительный шорох. Девочка направила туда копьё и пригляделась. Кажется, всего лишь ёж - ползучий, колючий шар, не слишком быстрый. Хоть бы не иглострел!
Шорох приблизился. Шаг в сторону, удар. Наконечник копья легко пробил податливое железо - скрежет, звон, треск... "Ежи" и "змеи" умирают быстро, но для верности Линти потыкала копьём ещё несколько раз, искорёжив шар в безымянную абстракцию. Вдруг появится новый вид железок - прикинется дохлой, ты отвернёшься... и всё. Говорили, что Ним Экко именно так получил шрам на спине у основания шеи. Сам Белое Копьё как-то сказал, что, во-первых, не он, а во-вторых, не шрам получил, а головы лишился.
Ещё несколько шагов. Трещина. Прежде, чем прыгать - убедиться, что не перехватят в полёте. Ползают по дну кракозябры-осьминожки. Неопасны; прыжок. Земля больно бьёт ступни...
До леса Линти добралась легко. Может, просто, опыт помог - не в первый раз она сюда ходила, правда, раньше они были втроём: учитель, один из молодых воинов и подросток-ученик. Но оказалось, что навыков ей хватает и для одиночной прогулки. Несколько ежей, змея анганг, одинокий попрыгунчик - мелочи. Если бы не эта проклятая тишина... ведь молчит, всё молчит - земля, камни, железки... В городе нет этой сводящей с ума тишины. Шепчутся башни, болтают грибы в огородах, чувствуется удивление камней. Да, слабое; да, многим кажется, что голосов не разобрать - одни настроения... но там оно есть, а тут?
С деревьями Линти раньше не связывалась. Столбы внутри пустые - рубанёшь, а там провода торчат, сердцевины нету - и жить в них может много всякого. Учитель один раз их к зарослям привёл и спросил - "Видите кого-нибудь?". Линти не видела, и Энве не видела, а учитель нож бросил... и попал. Век бы не видать ту тварь. Хотя, нет, лучше видеть. Кого увидел - тот не убьёт. Дурацкая пословица, к ней семьсот исключений надо прилагать.
Линти оглядела деревья. Никого. Прислушалась. Тишина. Быть не может. Она снова осмотрела ближайшее дерево - пристально, внимательно... что-то там...
Девочка рубанула по ветке, та треснула и повисла на паре стружек. Из дыры торчали белые провода. Померещилось. Так недолго и копьё затупить. Линти подвигала копьём ветки. Нет, точно, никого. Рискнём. Шаг, другой, третий. Тихо и пусто... дви...
...На излёте сшибая серый промельк...
...Уклоняясь в сторону...
Метательный нож - в светящийся "глаз" улоку-трихвосту, твари тупые, с него хватит, острием копья - в сочленение лапы прыгуну, не скакать - шагнуть в сторону, и кромка наконечника срезает тонкую шею... добить трихвоста...
Линти стояла, тупо опустив копьё. Мысли попрыгали и успокоились. Кожу жгло, словно днём на солнце. Рядом валялись искорёженные железки. Надо было забирать нож и идти дальше. Вглядываться в тишину не удаётся, значит, придётся ловить движения. К счастью, это был всё же не настоящий лес - так, длинная узкая полоска. Двадцать шагов. Полтора часа.
Выбравшись на равнину, Линти попыталась сесть на корточки, но, спохватившись, вскочила с полусогнутых. Сидеть в неисследованном месте? Сядешь надолго - пока ветер не уронит высохшую мумию. И вообще, сидеть нельзя. К развалинам надо успеть до восхода. Ходить по равнине днём можно, но шансы уцелеть снижаются вдвое-вчетверо даже для опытных разведчиков. Линти встала и побрела к развалинам - поначалу медленно, потом нормальным шагом. Больше не пытаясь передохнуть в броске от улока или прыгнуть через необследованную трещину, не ускоряясь, даже когда до развалин остаётся совсем чуть-чуть. Любил учитель Винрис истории про торопыг, павших смертью глупых у порога родного дома. Последние шаги были пройдены особенно внимательно: всё-таки, развалины. Нет ли ловушек?
Ловушек не оказалось. Небо у горизонта светлело.
"Пережду день тут", - прислушавшись к себе, решила Линти, - "если найдётся укрытие". То, что дорога в один конец пройдена, не значит, что возвращаться будет безопасно. Мелкие железки расползались со скоростью нефтяного пятна.
Линти подошла к двум высоким серым камням почти правильной формы - прямоугольники, обломанные вверху, правый чуть выше левого - и вдруг заметила на земле борозды, проведенные явно наконечником копья. Четыре буквы, лишь самую малость припорошенные пылью. "Даро" - "Остановись".
"Ним Экко говорил... дошли, посмотрели и ушли, не заходя внутрь... Рикит не говорила ничего... Но если бы тут были Безликие - они бы почувствовали с порога, почувствовала бы и я, но я ничего не ощущаю... Это не могут быть Безликие... но Ним Экко не паникёр, он не стал бы предупреждать зря... но будь это что-то конкретное - все бы знали..."
В мыслях снова возникли чашечные весы. Вернуться сейчас? Переждать солнце - вон, уже припекает... Камней-то и у входа полно...
Ладно. Сначала заглянем внутрь.
Ничего особенного "внутри" не обнаружилось. Землю усыпали мелкие камушки, стояло несколько обломанных стен (одна - с остатками дверного проёма). Странно, но беспечностью Линти никто не воспользовался: железок тут, похоже, не было. Если бы не немая тишина...
Обшарить развалины полностью девочке не хватило сил. Это из окна башни казалось, что тут несколько валунов, а на деле - с город, наверное. Линти выбрала камушек для Авиен. Не очень большой - лишняя тяжесть, даже малая, к концу пути кажется невыносимой обузой. Нашла среди развалин пару удобных камней - солнце здесь будет недолго, тень от одного почти сразу сменится тенью от другого, - ещё раз осмотрела землю на предмет железок, села в тенёчек - камень приятно холодил спину - и сделала два маленьких глотка из ненлайта.
"...Ничего сложного. Несколько железок - такая мелочь, такая глупость, а Авиен зря сама не пошла, будет теперь без медальона, глупая..."
"Что за бред лезет мне в голову?! Мелочь? Полгода жизни! Рикит умерла в своей постели в двадцать девять, у Нима Экко в тридцать один не осталось ни одного золотистого волоса, только седые. Авиен не прошла бы и полпути до деревьев, ежей бы, может, и проскочила, но змею..."
Линти напряглась.
За углом кто-то стоял.
Девочка резко взлетела с места. Её учили вскакивать из любого положения, направлять копьё в любую сторону - и многих учителей она превзошла... но за углом никого не оказалось.
И ничего. Даже следов.
Теперь кто-то переместился ей за спину. Линти не стала вертеть головой. Зеркальная поверхность ножа отчего-то казалась надёжнее. Нож скользнул из рукава в ладонь... нет там никого. Кроме ощущения. Она повернула голову - ничего, никого. Кто-то забрался на камень и смотрел оттуда.
"...Ой, дура... это не реальность... надо же так позорно перепутать! Сон это, сон внутри яви. Бывает, и ничего хорошего в этом нет, но ведь бывает, а я в панику кидаюсь..."
У Линти как-то выскочило из головы то, что в таких ситуациях и надо кидаться в панику, а потом - в толпу. Пять, семь... лучше десять свидетелей. И что из снов таких необходимо быстро выныривать.
Стало жарко. Линти стянула вуаль. Сон-в-яви то прерывался, то возвращался. Ползали в сне железки, горели дома, плавился камень, разливались нефтяные озёра. Хотелось пить, но вода в ненлайте почему-то кончилась, а губы не трескались, хотя и должны были бы. И солнце, войдя в зенит, не спешило из оного выбираться, то скалилось хищной мордой прыгуна, то оборачивалось черепом, то мигало пятью синими камушками Ленлори. Сон был мучительным. Линти поняла, что тонет в нём, словно сумасшедшая. Тонуть было легко и приятно; тонуть было подло и глупо. Выйти, вылететь, вынырнуть... разбить сон...
А сон не кончался.
Она рвала листы наваждения один за другим, но те множились куда быстрее. Умения летели к железкам на базу. Интуиция шла следом. Волна за волной. Плавился воздух, летели с неба огни, плавили землю - по сотому кругу.
Она собралась. Закрыла глаза. Отодвинула жар, и озноб, и жажду, и туман бессонницы.
- Сна нет, - чётко произнесла она.
Глаза открылись.
Смеркалось; небо стало красно-коричневым. Ни озноба, ни жара, ни жажды - наоборот: холодно.
Очень холодно.
"Прогулялась... за судьбой", - отстранённо подумала она.
Пора было возвращаться.
Из развалин. Лёгким шагом - по равнине, игнорируя железки. Те пытались возражать, но фатально не успевали, а замешкавшегося иглострела она отшвырнула ногой. Подумалось: "И что я творю?". Кажется, она сошла с ума. Впервые в жизни она смешала явь и сон, потому что явью казалось всё. И железки, и пинок иглострелу, и безликие развалины, и разноцветные ветры, и кто-то, со смехом летящий в вышине, и мёртвая земля, и железные деревья, и бесконечно медлительный прыгун... И город.
Город тоже был явью. Она вернулась - с разумом или без...
Отовсюду чудились настороженные взгляды башен.
Город был пуст.
- Где все? - недоуменно спросила она.
Город промолчал.
...Рядом с башней, в которой жил Люн, в которой когда-то - вечность назад - она услышала предложение обменяться, со дня основания под наклоном вмурована в землю белая плита. Собственно, такие есть возле каждого дома, это списки хозяев. Читаем: "Лин-Люин 102 - 124 от основания".
Девочка Линти ушла к Безликим развалинам в сто шестнадцатом году.
Она села рядом с плитой.
- Вот, я здесь. И камень я принесла. Авиен, ау! Отдай Ленлори, во-первых, пригодится... во-вторых, тоже пригодится. В-третьих, уговор дороже жизни. Камень здесь, а тебя здесь нет. Смылась, небось, к альнир хвостатым. Всего-то я не успела... на пять лет. Обидно.
Что же там было, в Безликих развалинах?
Лучи Незримой Смерти. Сорок семь летальных доз. Нельзя даже входить. Когда меня хватились, было поздно идти спасать.
Она посмотрела в небо - туда, где цветная канитель ветров.
- Только я не умерла, - произнесла она.
- ...За тобой должок, Иллин.
- Откуда он мог взяться?! - Иллин никогда не имела дела с тёмными божествами. И вообще с божествами.
- Ты ведь Иллин Авене, "из рода Авиен". За ней был должок, но она сбежала из Ильтейра к альнирам под землю.
"Откликнется потомкам до последнего колена", - вспомнила Иллин строку из "Сумерек души". Пустота в груди ширилась. Что могли задолжать основатели её рода одной из тёмных богов тысячелетия назад?
- Медальончик с синими камушками, - то ли Иллин думала вслух, то ли Эннэхет умела читать мысли.
- Лейнлори? Но... у нас его нет, - растерянно произнесла Иллин, - Уже десять лет. Брат упал с ним в ридератор. Его ранили, и он... - он выжил чудом и остался калекой на всю жизнь. В тот момент даже такая "мелочь", как растворившаяся в ридераторе одежда, не заслуживала внимания на фоне необходимости с дыркой в боку удирать от банды Кривого Тузика, а уж исчезновение фамильного медальона и вовсе вспомнилось через неделю после второй операции.
Иллин осеклась. Эннэхет станет мстить. Только бы не Ниму, он и так несчастный... Что она может сделать? Воображение пасовало, зацикливаясь на болезнях и кошмарах. Говорят, некоторые боги способны насылать безумие...
На лице Эннэхет возникло выражение обиды на весь окружающий мир.
Иллин изумилась.
На архаичном тилвирин Эннэхет пообещала, что найдёт "гадюку Авиен" хоть в Космосе, хоть в царстве бога смерти, хоть в саду Камней Экоро, хоть у Сета в Эурете, восьмёркой свернёт, в землю закопает, назад откопает... И исчезла - то ли вернулась в свою Зону, то ли отправилась искать вероломную Авиен.
Иллин поняла одну важную вещь. "Aga" и "saga" точно не были однокоренными - Эннэхет назвала "гадюку ядовитую" (nimmorag sag) сочетанием "nimmor-ang saga". Это мутация!
Венн Сэнтэ влип.