Этнограф, исследователь языка и обычаев племени екоэн, год сидел в глухой деревне, со всеми перезнакомился, добился похвалы вождя и благосклонного кивка шамана, и наконец его пригласили на ежегодный праздник. Праздник танца. Ему сказали, что быть приглашенным туда - это величайшая честь и что шаман уже очень стар, поэтому праздник будет особенным.
Исследователь часто слышал об этом празднике, но ему никак не удавалось узнать точно, что же там происходит. Иногда ему казалось, что при упоминании танца разговор перегораживает какая-то невидимая стена - настолько упорным было молчание, невнятными отговорки...
В день праздника, на закате, процессия, во главе которой несли шамана (тот уже давно не мог ходить сам), направилась к огромному костру, который поддерживали трое суток, а на рассвете оставили затухать. Музыканты, бесшумно ступая, встали на свои места и стали ждать, пока солнце не скрылось за горизонтом.
...Этнограф поморщился - его раздражали визг флейт и гул барабанов, раздававшиеся в деревне по самому незначительеному поводу. Но музыка скрепляла племя и жила в сердце каждого в деревне - так что рассчитывать на то, что праздник пройдет в тишине, не приходилось...
Люди рассаживались вокруг пышущего жаром кострища, один за другим смолкали случайные разговоры.
Когда небо стало темно-синим, а тишина - абсолютной, шаман поднес к губам флейту.
И в небо взвился мотив, прозрачный и острый, как бритва, и барабаны были сетью, раскинувшейся на полнеба, а шаманская флейта звала вырваться из нее. А младшие флейты молчали, как будто не знали, что им выбрать - землю, от которой не оторваться, или небо, в которое так хочется упасть. Но вот первая.. Вторая... Третья.. звуки вспархивали, как взлетают птицы, и люди, сидевшие вокруг костра, начали вставать. Они шли вперед, не противясь зову, и угли не обжигали босые ноги. Безумный танец рассыпал в ночи искры. Этнограф не заметил, как сам скинул обувь и оказался в гуще танцующих. Странно, успел подумать он, как на углях одного костра помещается столько людей? А потом он перестал думать, и музыка была вокруг, она играла в сердце и заполняла мысли. Но вдруг что-то изменилось. Он ощутил, что снова сидит рядом с костром, а на затоптанных углях снова лежат сухие дрова. Огонь вернулся, как возвращаются в родной дом - спокойно и неспешно. А флейта играла.
И круг ахнул, как один человек, когда старый шаман, не прерывая игры, встал и пошел в огонь. Люди рванулись, чтобы удержать шамана, но барабаны рявкнули - "не сметь!". Шаман взошел на костер с флейтой в руках, его охватило плаамя, и крик казался продолжением музыки. с торжествующим гулом пламя взвилось вверх - и опало. Угли зашипели, словно их залили водой. Барабаны смолкли. А люди, стоявшие вокруг, услышали плач младенца, лежащего на углях, будто на мягкой перине.